Болью тело кровоточит в душу.
Ночь.
Лоб мокр, рот сух.
Завтра резанье.
- Заполни мое тело животворящий дух!
Вырвалось 
В никуда 
Бешено.
Воплем, 
Молитвой из уст богохульника.
Аукать Всевышнего ночью в палате?
Бог занят, у Бога другая публика.
Откликнулась женщина в белом халате.
В руках шприц,  но добр взгляд.
- Ну что, мой хороший, тяжко.
- Тяжко.
Медсестра, я ей как будто бы брат.
С трудом набок, задираю рубашку.
Укол это так, 
Проверено - не поможет.
Но зато одиночество на минутку прервано,
Но зато в милосердии миг прожит...
Мир спасет доброта, 
Это правда. 
Наверное.
Ушла.
Снова ночь.
Небо - черный колпак,
И лишь сквозь прорехи свет.
Снова боль в теле дурью в мозгах -
Вдруг завтра меня нет.
Похоже сдался, 
Едва прижало
Теорию к практике,
Знал же - не вечен.
Костяшки-пальцы в соломинку-одеяло,
А крыть-то нечем.
И тьма, что раньше всегда защита,
Нынче безразличия абсолют.
Разве что тело от взглядов скрыто.
Койка, палата, ночь, полутруп.
Свет отвергнут,
И ближние жизни
Недоступны прикосновенью.
Я один,
Я, как некто лишний,
Перед опытом возвращенья.
Койко-место.
Знать бы статистику,
Процент выхода и ухода.
И понятную эту истину
На себя, и терпеть до восхода
Эту боль, эту ночь, этот пот, эту сухость,
Все равно удавиться не хватит сил.
Жить в предсмертии такая же глупость,
Как видеть блеск уже мертвых светил.
Но так хочется жить,
Но так хочется выжить,
Ухватившись за плотик больничной кровати
Может выплыву, выживу.
Тело-то дышит,
И добра это женщина в белом халате.

Вся вселенская жаль 
Сверхбольших концентраций
Тихо стонет 
По личной персоне.
Давит, гонит на выход слезу...
Завтра утром приедет каталка
И меня увезут.
Вопрос -
А обратно-то как.
Снова каталка 
Иль катафалк...

Все достаточно странно, 
Обязательность смерти 
Не отрицает желания жить.
И смерть иногда снисходительна к жертве
Может чуток и повременить.
Чтоб помучился...
Иль от ее щедрот
Продолжил движенье 
Мишенью,
Чтобы потом влет.

Ах если б забыться нечаянным сном,
И полетать, как когда-то,
Черной молнией в золотом
Небе заката.
И чтобы как прежде в ладони миры
И время мгновения шире
Свобода и воля - святые дары,
Казалось когда-то, были.

Но тело 
Достигло предела
Или дало сбой
И тяжелея болью 
Тянет меня за собой.
Значит - корыто разбито,
Значит - старухе проруха.
Жизнь - суета сует,
Предсмертье - томление духа.
Молчанием миг пОлнит.
Больничная спящая паства.
Стрелки сомкнулись.
Полночь.
Ночь объявляет завтра.




А в принципе, что меня держит.
Дерево зацвело, 
И у дома крепок каркас, 
А книга, книга - пустое. 
И кстати,
Даже самый-самый из нас, 
В сущности, лишь  читатель.
А книга одна, она прозвучала
Тайной, начавшей действие,
Одним только словом, 
Что было в начале.
А все остальное - следствия.

Дерево растет, 
Дом стоит, 
А книга, книга - пустое.
Разве что возраст - еще не старик,
Был молод и все такое.
Девчонка-красавица,
Взгляд - стынет кровь.
Но вот что узнал однажды,
Думал, я первым придумал любовь.
Вычитал -
Всевозрастное, 
Подвержен каждый.
Родил детей, двоих дочерей -
Не отвести глаз,
Счастье безмерно, а в сути своей
Лишь исполнял приказ.
Я думал мир входящему рад
И каждому брат каждый,
Но в книге наткнулся на слово раб.
Страшно.
Помню, 
Отчаянье вдавило в диван,
Взгляд воспаленный - прямо.
Там в двух шагах,
На моих глазах
Тихо уходит мама.
Пытка бессилием.
Возвращать не дано,
Тисками зажало слово.
Да, я ничтожен, 
Место мне - дно,
И имя мне - вова.

Так вот и жил,
То в согласьи со словом,
А то его проклинал.
Но даже в проклятьи слова иного
Не думал, не видел, не звал.
Повязаны крепко, а тело и чувства -
Нора, пряник и кнут.
А что дозволялось - не густо, не густо,
С десяток звездных секунд.
Но каких...
Небо разверзлось - 
Вот черные двери,
Скажите, а где тут глазок.
Ладно, пусть мне по делам и по вере.
И скрипнул старинный замок...



Рисунки жизни словно в бездну 
С лица и рук
Стекут и бездне той исчезнут.
А вдруг, а вдруг ...
Отвергну все ограниченья
Слов, тел и чувств 
И в том единственном мгновеньи
Взлечу, взлечу ...

Взлечу и вырвусь.

А если Ангел, 
А если вечен.
И смерть не в счет...
- Сестра, дитя,
Вот дерево,
Вот плод...