Васильев Виталий Викторович : другие произведения.

Падение и вознесение. Часть первая: Алексий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Падение и вознесение

Глава первая

Испытания

   Вот и настал час испытания
   О как я устал от ожидания!
   Долог был путь к цели заветной,
   Темная суть у магии светлой!

Эпидемия, "Час испытания"

   Дверь отворилась с легким скрипом, и я вступил в прежде запретное для меня Крыло Испытаний. Скажу честно -- я нервничал, так как здесь должна была решиться моя судьба. Я закрыл за собой дверь и огляделся по сторонам: я был в своеобразном тамбуре, предбаннике, предназначенном для последних приготовлений к Испытаниям. Справа, на пюпитре, лежал большой фолиант, украшенный золотым тиснением и изображением солнца, слева было укреплено зеркало в рост человека, а посередине комнаты была еще одна дверь.
   Подойдя к зеркалу, я проверил подгонку доспехов, солярные знаки на плечах, натяжку ремней. Все было так, как и предписывал устав Ордена: голову моего зазеркального двойника венчал глухой шлем с забралом в виде орлиного клюва, с ниспадающей на плечи бармицей, украшенный своеобразным нимбом из бронзовых полос. Пройдя испытание, я позолочу его. Опустив глаза ниже, я пробежал взглядом по наплечникам, кольчуге с зерцалом на груди, изображающим солнечный диск. Пластинчатые перчатки, кольчужные штаны, латные сапоги -- да, все в порядке. Подтянув малость ослабший поясной ремень, я стал выглядеть как образцовый молодой паладин.
   Эх, жаль, что на испытания нельзя брать личное оружие. Вдруг чужой клинок подведет? Я не хочу опозориться перед Богом и людьми!
   Одернув себя, я бросил последний взгляд на зеркало, развернулся и подошел к пюпитру, пару мгновений смотрел на книгу, священную Книгу Солнца, дарованный свыше устав нашего Ордена, и, избавившись от сомнений, толкнул дверь, ведущую вглубь Крыла.
   За дверью я ожидал увидеть мрачный коридор, полный ловушек, ну или в крайнем случае, большой и помпезный зал. Однако, помещение оказалось простым, как мысли гоблина -- самая обычнейшая писчая келья. Обычный шкаф со свитками, обычный писчий стол, обычный писарь... Ой! Вовсе не обычный!
  -- Славься, отец архивариус! - поспешно ударил в грудь кулаком я.
  -- Славься, брат! - дежурно кивнул архивариус. Брат? Но не мог же он меня за посвященного паладина принять? - Да, я знаю, что это обращение преждевременно -- улыбнулся он, как будто увидев под забралом мое недоумение -- Но ты талантливый мальчик, правда? Без труда все пройдешь! - и одними губами произнес, явно не для моих ушей -- Вылитый отец...
  -- Вы знали моего отца? - эти слова вырвались из меня прежде, чем моя воля сумела обуздать чувства -- очень немногие знают, что я сын паладина!
  -- Этого не знает молодежь. А я знал Марка еще с тех времен, когда сам был послушником. И добавлю больше -- это я ходатайствовал перед магистром за то, чтобы ему позволили брак... - несколько секунд архивариус с улыбкой вспоминал молодость, но быстро посерьезнел -- Впрочем, довольно. Пришло время приступить к испытаниям: здесь тебя ждет Испытание Слова -- я проверю, хорошо ли ты знаешь устав и Книгу Солнца. А там, за дверью, тебя будут ждать испытания Веры и Силы. Ты готов, брат Алексий?
  -- Я готов, отец архивариус! Я не посрамлю память моего отца!
  -- Твой отец, как раз, устав толковал чересчур вольно... Итак, вопрос: кто и что есть наш Господь?
  -- Наш Господь носит имя Светозар, он есть солярное всеблагое божество. Он отец наш, справедливый судия и враг нечестивцев -- ответил я ритуальной фразой.
  -- Каков он есть?
  -- Он есть велик и светел. Прежде будучи смертным человеком, он был грешником. Но дух его не загрубел, и открылось ему, что ведет он жизнь неправедную. Много испытаний выпало на его долю, выбравшего стезю заступника простого народа. И столь много было им свершено деяний благих, что обрел он сущность божественную и на небеса вознесся.
  -- Вижу, ты хорошо знаешь суть Светозара. Но что ты можешь рассказать о его учении?
  -- Три святых задачи стоят перед нами: защита людей от порождений мрака, возмездие нечестивым, и вдохновение своим примером на путь праведный.
  -- Теперь поведай мне о структуре Ордена, брат.
  -- Орден есть ядро праведников, следующих путем Светозара. Он состоит из четырех частей: паладинов, сокрушающих чудовищ, архивариусов, хранящих и приумножающих знания, жрецов, славящих Светозара, и работников, создающие оружие и броню, облегчающие ношу прочих слуг Светозара. Управляют орденом Магистр, главный паладин, отвечающий за воинские и светские дела и Первожрец, духовный лидер и наставник.
  -- Довольно -- сделал жест рукой архивариус - Я убедился, что ты знаешь священную книгу. А теперь я хочу услышать, что ты думаешь сам.
   Этот вопрос поставил меня в тупик. Свое мнение не всякий имеет право иметь!
  -- Я не полностью согласен с одной из задач Ордена, отец-архивариус. Карать нечестивцев, мы должны, это несомненно. Но кого считать нечестивцами? Разбойников и воров? Или чернокнижников, некромантов? И кем считать драконов? Ведь они разумные существа, а не нечисть или нежить, следует ли с ними бороться? - я немного занервничал, все-таки я обсуждал догматы Ордена.
  -- Смело, смело! - рассмеялся архивариус, хлопнув по колену рукой, заметно успокоив меня своей реакцией -- Ну ладно, ступай дальше, мне понравились твои ответы. Желаю удачи!
  -- Благодарю, отец-архивариус! - поклонился я и шагнул к двери. Да, интересный старик, однозначно. Как ни печально, но он один из немногих в нашем ордене, кто сохранил живой ум.
   За новой дверью была довольно большая оружейная комната. Посреди нее стоял, вначале принятый мной за панцирь на стойке, паладин, облаченный в доспехи проклятых -- специальный панцирь, зачарованный так, чтобы нежить принимала его носителя за своего и не обращала на него внимания. Немногие удостаиваются права носить его, и еще меньше носит, ведь не смотря на все доводы высших паладинов и жрецов, среди послушников упорно ходят дурные слухи об этих доспехах, приписывающие им свойство сводить владельца с ума.
  -- Славься, брат-паладин! - одновременно выкрикнули я и носитель доспехов проклятых.
  -- Здесь тебя ждет испытание силы, ты покажешь, как ты владеешь оружием -- продолжил он после секундной паузы -- спускайся в подвал и продемонстрируй свои навыки в бою с нежитью. Правила простые -- в каждой из четырех комнат тебя ждет нежить, перед входом ты можешь выбирать оружие. Дважды использовать один тип оружия нельзя. Пошли!
   Паладин распахнул дверь в конце оружейной, и, махнув мне рукой, начал спускаться вниз по замшелой лестнице.
  -- Да, и еще -- негромко сказал он, когда я догнал его на ступенях -- постарайся не уничтожать мертвецов безвозвратно, они еще другим пригодятся.
  -- Я постараюсь исполнить вашу просьбу, если это не нанесет вреда прохождению испытания -- уклончиво ответил я. Все-таки не хотелось бы подвергаться лишнему риску. Но этот ответ, похоже, устроил моего проводника.
   Тем временем мы спустились, и оказались у мощной дубовой двери. Сбоку от нее, в нише, лежали образцы оружия, используемого нашим орденом: двуручный меч, палаш, булава и кинжал-кастет. Лишь приглядевшись, я понял, что оружие это скорее сродни доспехам проклятых, чем обычному оружию паладинов -- вместо силы Светозара внутри предметов клубились какие-то темные чары. Дотронувшись до лезвия кинжала, я почувствовал несильное давление на ауру.
  -- Имитация удара? Чтобы нежить экономить? - наугад спросил я, кивнув на оружие. Из-под шлема раздался смешок, и вместо ответа он распахнул небольшое оконце на двери и жестом указал на засов.
   Я осторожно заглянул в окошко, пока не трогая засов. За дверью я увидел унылый коридор с бродящим по нему не менее унылым зомби. Если бы не общее свойство нежити -- нечувствительность к ранам и боли -- то таких мертвяков мог бы одолеть любой землепашец. Эти трупаки, как их зовут в народе, не только тупы и медлительны, но и не способны использовать оружие и подручные предметы. Жалкий противник.
   Недолго думая, я прихватил палаш, рассудив, что коридор для двуручника узковат, и левой рукой отодвинул засов. Стоило мне распахнуть дверь, как мертвяк повернулся на звук несмазанных петель и заковылял мне навстречу, уродливо припадая на левую ногу. Легко уклонившись от его неуклюжего взмаха руками, я закончил дело одним-единственным точным и резким ударом в уязвимую точку -- шею. Зомби кулем упал на землю, напоследок попытавшись схватить меня за ногу, но его пальцы бессильно соскользнули с кольчужных штанов. Нет, я не настолько силен, чтобы перерубить шею с такого малого замаха, я и не думал, что выйдет так быстро. Присмотревшись к затихшему зомби, я увидел его темную и клочковатую ауру -- тварь была цела, магическая начинка клинка работала не хуже благословения Светозара, правда, оглушая, а не развоплощая.
   Переступив через подгнившую тушу, я прошел к следующей двери и приостановился у столика с оружием. Отодвинув защелку, я открыл окошко и заглянул в него. Ну что сказать -- чуть более длинный коридор, по которому туда-сюда бродило отродье мрака куда более опасной породы -- ходячий скелет. Скрепленные темной силой высушенные кости, горящие глазницы и боевой топор, покрытый ржой, в его руках делали его куда более опасным противником, чем уже поверженный. Скелет куда опаснее, он на равных может биться с опытным воином, а отсутствующая плоть позволяла ему двигаться очень быстро, недостаток веса при ударах, причем, компенсировался темной силой, скреплявшей кости.
   Но если для простого человека это был бы бой насмерть, для меня это был хрестоматийный противник. Даже не думая, я взял булаву -- дробящее оружие самое лучшее против костяной нежити. Да, внутри Ордена уже несколько лет не стихают споры на предмет того, нельзя ли внести поправку в устав и заменить булавы тяжелыми топорами, но топора же здесь и нет...
   В начале боя скелет допустил ошибку -- он издал крик баньши, пытаясь вселить страх в мою душу. Конечно, это никакой не крик на самом деле, а выплеск темной энергии, но человеком он воспринимается как звук. Но тьма, исторгнутая скелетом, канула в никуда -- даже над молодыми послушниками реет благословение Светозара, делая их неуязвимыми для столь примитивных атак.
   Но, несмотря на промашку, скелет, даже потративший силу, ринулся на меня довольно шустро. Увернувшись от пары ударов сбоку, я спровоцировал противника атаковать сверху, и, перехватя топорище, двинул его булавой по ребрам. Пара ребер треснула, а сам скелет отлетел в сторону, оставив у меня в руке топор и кисть, сжимавшую его топорище. Пнув врага ногой, я добавил ему по черепушке. С хрустом и скрежетом он осыпался вниз, но было заметно, что рано или поздно он накопит энергию и восстанет.
   Следующий мой противник оказался если не самым опасным из простой нежити, то точно самым мерзким. Голем плоти, он же гора мяса, сросшийся, мясник. Он состоял из нескольких мертвых тел, сросшихся воедино, в одно огромное существо. Огромный, тупой и вонючий зомби, только ростом под потолок и толщиной в три обхвата.
   И хорошо, что эту мерзость выпустили гулять не в коридор, где он мог взять массой, а в небольшой зал, где у меня было место для маневра. Посмотрев на него, я здраво рассудил, что против этого врага двуручный меч всяко будет полезнее кинжала, я взял его в руки и приступил к работе.
   Голем плоти в очередной раз подтвердил толки о своей тупости -- в отличие от скелета, да что там от скелета, от безмозглого зомби, он не заметил меня до тех пор, пока я не нанес удар. Хороший такой удар, надо сказать: косой, со всего размаха, да под колено уроду! Недовольно забурчав-заревев, мерзкая тварь начала медленно поворачиваться ко мне, занося толстую лапу.
   Со стороны это выглядело не как бой, а как избиение. Без труда уворачиваясь от ударов неуклюжего гиганта, я наносил удар за ударом, но к тому моменту, когда я наконец поверг его наземь, подрубив вторую ногу, я чувствовал себя не паладином, а лесорубом, столь долго пришлось мне скакать, размахивая оружием, вокруг этого тухлого пирога с мясом.
   На следующем оружейном столике я взял последнее дозволенное мне оружие -- кинжал. Взвесив его в руке, я ощутил сомнения в своем выборе. Может, мне стоило бить кинжалом скелета, или, может быть зомби? Может, за последней дверью серьезная тварь, а я, как герой из сказки, пойду на нее с ножом?
   Но коридор оказался пуст. Ни нежити, ни даже запаха тления, лишь эхо моих шагов множилось в пустом коридоре. Проделав несколько шагов, я понял, что если я не вижу нежити, это не значит, что ее нет. Я бросил взгляд на пол -- чисто, лишь пыль и мои следы. Стены -- чисто. Потолок?
   Подняв глаза, я увидел довольно редкое и опасное порождение тьмы -- соплевика. Да, на редкость мерзкое создание. Как бы не противоестественно это не звучало, но соплевик -- это обретшие подобие жизни сопли, которые были в носу умершего в момент его обращения в нежить. В местах массовой гибели и поднятия людей они по крупицам собираются в один большой сгусток, чтобы ночью нападать на спящих. Хотя самые крупные, вроде того, что встретил я, иногда нападают из засады.
   Перехватив кинжал поудобнее, я пошел вперед как ни в чем не бывало, но, когда до твари было буквально пара шагов, я резко метнул кинжал вверх. Магия не подвела, и оглушенный соплевик стек вниз мутным потоком, неся в себе и кинжал. Скрывая брезгливость, я двумя пальцами вынул из тела твари кинжал, а затем перешагнул через омерзительную лужу и пошел дальше.
   Отворив дверь в конце коридора, я немало удивился. И было отчего! Сам Первожрец, отец Акакий, стоял за ней.
  -- Славься, отец-жрец! - воскликнул я, припав на одно колено. По уставу ордена, конечно, припадать нужно было только в официальных случаях -- ритуалах, парадах и тому подобных мероприятиях. Но у Фекала, как называл Первожреца за глаза весь орден, было на этот случай свое мнение.
  -- Встань, брат-паладин! - на удивление ласковым голосом произнес Первожрец -- сегодня ты имеешь право отринуть прочь эту мишуру, которая лишь мешает истинной вере!
   Ага, нашел дурака! Я отрину, а ты мне потом подгадишь, как будто я не знаю, почему ты -- Фекал!
  -- Отец-жрец, ритуалы есть часть нашей жизни и границы веры в нашего господа! Отринувший их ради облегчения пути есть еретик, недостойный быть паладином! - гордо процитировал я его же самого. Он очень любил повторять эту фразу послушникам, которые имели несчастье опоздать на какой-нибудь ритуал. Первожрец немного скривился, похоже, я угадал его намерения.
  -- Раз так, то выслушай меня -- наконец произнес он - В следующем зале тебя ждет испытание веры. Покинув зал, ты станешь паладином.
  -- В чем подвох, отец-жрец? - спросил я -- это подозрительно просто!
  -- Ты верно уловил суть, мальчик -- ответил Акакий с кривой улыбкой -- Там тебя будет ждать почти что самый опасный враг, выжить в бою с которым поможет только истинная вера!
  -- Неужели... лич? Мертвый маг?? - с сомнением протянул я. Как-то мне в это не верится. Даже на самого слабого лича обычно ходят отрядом!
  -- Нет, лишь умертвие. Но старое и опасное! - добавил он зло, увидев облегчение на моем лице. А затем, освободив проход, слегка прикрикнул, указывая на дверь -- Все, ступай!
   Эта дверь была не дубовой, а стальной, и отворилась тяжело, с жутким скрипом. Да и то, что я увидел внутри вогнало меня в оторопь. Кощунство и ересь! Капище зверобогов в самом сердце цитадели! Стены, покрытые изображениями хтонических чудовищ буквально давили на меня, делая слабым... делая простым человеком, я лишился своих сил! Я не чувствовал Светозара! Эти новости были плохими сами по себе, но самое худшее было впереди.
   В центре зала находилось существо, с ног до головы замотанное пожелтевшей от времени тканью, излучающее такую ауру тьмы и смерти, что мои оглушенные чужой силой чувства не были в силах отобразить ее. Ужасающая тварь, древняя и могучая.
   Да, это был не лич, а умертвие. Но единственный лич, которого мне довелось увидеть, не стоил и четверти этого монстра. Тварь медленно подняла голову, направив на меня прорези маски, венчавшей его голову, ее взгляд заставил мурашки бегать по моему телу.
  -- Твой бог убил моих богов! Но я убиваю вас! - проскрежетало умертвие.
  -- Ты? Ты лишь прах, который оставили после себя зверобоги! - хрипло и зло ответил я -- здесь, в этой комнате, ты как зверь в клетке!
  -- Да, как зверь. Зубастый и голодный зверь! - усмехнулось умертвие, снимая с пояса обсидиановый серп. Я тоже потянулся к поясу, и тут до меня дошло, что я безоружен! Я с трудом удержался от паники, глядя на то, как умертвие медленно приближается ко мне, поигрывая серпом.
   Но решение нашлось. Ведь это испытание веры, не так ли? Я припал на одно колено, взывая к Светозару.
  -- Господь Светозар, даруй нам свой свет, Ты тьму разгони и подай мне совет!
   Может, все дело было в страхе, а может, в моей вере, но почти сразу я услышал далекий глас бога и ощутил присутствие его духа.
  -- Дарю тебе из света меч! Пусть он поможет тьму рассечь! - прошептал его глас в моей голове, и мои руки ощутили невесомую рукоять начавшего расти из моей ладони меча-луча.
   Засмотревшись на свое оружие, я едва не пропустил удар нежити. Слава Светозару, что мне удалось в последний миг поставить под серп умертвия свое оружие. Сверкнуло, и казавшийся прочным каменный серп в руке врага распался на две половинки.
  -- Сухой колодец! - донеслось до меня странное ругательство. Шипя от злости, умертвие отскочило назад, и, выпустив из руки рукоять бесполезного теперь серпа, атаковал меня магией. Целые клочья тьмы отрывались от его ауры, и подчиняясь взмахам руки, летели ко мне.
   Но теперь, когда я слышу господа, его атаки больше не важны. Направив руку в сторону твари, я выпускаю всю свою веру единым импульсом, вложив в него весь свой страх, ярость и боль, всю свою суть! Поток света хлынул с моей руки, испарив, превратив в ничто встреченные на пути клочья ауры врага, а затем врезался в него самого, протащил через всю комнаты и впечатал в стену, распластав по ней, словно жутковатый барельеф.
   Упали мы разом -- я от перенапряжения, а он просто упал оземь, как только поток света прекратился. Приподнявшись на предплечьях, я увидел, что мой удар не канул втуне -- мерзкая аура твари почти рассеялась, а на маске была заметна большая трещина, ткань слегка обгорела, став скорее не бело-желтой, а желто-коричневой.
   Собрав остаток силы в кулак, я поднялся и подошел на пару шагов. Тварь приподняла маску, направив на меня потускневшие прорези для глаз, и начала злобно шептать.
  -- Мои боги мертвы! Так сказал твой бог! Он убил их, но боги живут, пока в них верят! Они были моими защитниками на небе. Я был их карающей дланью на земле, до и после смерти. Эхту-крокодил, Арбис-орел, Теран-лев и прочие, все они звали меня братом, и я не оставлю их. Пока они живы -- жив я! Пока я жив -- моя вера питает их! Я не отпущу их за кромку! Тебе не победить, слуга Сжегшего!
  -- Я уже победил, древний глупец! Я жив, а ты убрался с моей дороги и все, на что ты годен -- причитать, плача по старым временам! Это и есть победа!
  -- Победа -- это когда ты вкусил суть врага, выпил все соки его души и стал сильнее. Я бы съел твою суть... она яркая и вкусная -- сказав эти слова, он опустил голову и потерял интерес к происходящему.
   Я оставил его и направился к выходу, уже открывая дверь, но в последний момент не выдержал, обернулся весело ответил нежити.
  -- Спасибо за комплимент! - и вышел, хлопнув дверью.
   Шаг прочь из этой странной комнаты вернул мне привычную глубину мироощущения. Я снова чувствовал себя полноценным. Только сейчас, выйдя, я понял, насколько страшным для меня было лишиться связи с божеством. В детстве я боялся темноты, но полагал, что избавился от всех страхов... но нет, оказывается, я боюсь стать простым человеком.
   Задвинув засов на двери капища, я открыл противоположную дверь, белую и украшенную позолотой и резьбой. Мои чувства ответили мне, что за ней, еще до того, как я взялся за ручку. Святилище! В его центре, над солнечным диском, вмурованным в пол, висит в воздухе сияющая фигура. Неужели... неужели?
   Неужели на посвящении дозволяется увидеть самого Светозара? Неужели он снисходит так до каждого? Внимательно разглядываю его, стараясь не упустить ни малейшей подробности чуда.
   Но... что это? От стен храма к сияющей фигуре тянутся тяжи энергии, подпитывая ее. Как так? Ведь это Светозар дарует нам силу, а не наоборот! Сила бога прибывает от молитв и добрых дел, и возвращается к нам магией Светозара. То есть, получается, что эта фигура вовсе не Светозар, а какой-то фантом?
   Это обидно. Оскорбительно. Сжимая от злости кулаки, я подступаю к фигуре.
  -- Ты подделка, фантом! Ты не Светозар!
   На несколько мгновений повисла звенящая тишина, а затем фантом опускает голову ко мне, и я вижу улыбку на его лице.
  -- Я рад это слышать -- донесся до меня голос -- немногие проходят это, последнее, тайное испытание, немногие видят истину! Тебя ждет непростая судьба!
   Фантом вдруг неистово засиял, наполняясь возникающей из ниоткуда силой. Тяжи, прежде питавшие его, оборвались, и зал затопило сияние.
  -- Я посвящаю тебя! - пророкотал голос бога -- отныне ты паладин!
   Эти слова, подобно молоту, ударили в мое сознание, я почувствовал, как вместе с ними в меня входит сила. Столь много силы, что я не смог удержать свое сознание.
  

Глава вторая

В свободный поиск

   Ты возненавидел край,
Что для любого Рай,
В твоей душе есть свет,
Но ей покоя нет.

Эпидемия, "Феанор"

  
  -- Ты глянь-ка, брат Марк! Тащат! Тащат нашего идеального святошу! - услышал я сквозь звон, стоящий в моих ушах, голос одного из послушников -- Провал, я так думаю. Допрыгался со своими идеалами, святоша.
   Эти слова послужили спусковым крючком, и мир вокруг меня начал наполняться привычными мне цветами и звуками, ослепляющая белизна и зудящий звон в ушах потихоньку растворялись в красках будня. Но эти краски отличались от того, что я знал раньше, лишь казались обыденными. То, что прежде не было подвластно моему глазу, токи энергий и сил, о которых я, конечно же, знал, теперь стояли перед моими глазами точно так же, как и, скажем, нужник, мимо которого меня пронесли. Светозар изменил меня.
   Но что там токи энергий! Самым красивым и удивительным стало то, как теперь я видел людей. Их грехи, грешки, даже дурные мысли роились вокруг их голов, напоминая темные облачка. От старших паладинов же исходило ровное, словно уверенно в себе, сияние. Я видел скрытые желания и устремления. Без сомнений, теперь я отличу правду от лжи, распознаю любую хитрость.
   Я осознал ту пропасть, что отделяет послушника от паладина. И пусть я получил больше прочих... Я уверен, что сейчас в глазах тех, кто умеет смотреть, свечусь так же, как и старшие паладины, только куда тусклее. Мне нужен опыт.
   Паладины, что несли меня, наконец достигли казармы и уложили меня в койку. И, хотя я уже был в сознании, я еще долго лежал на ней, не шевеля ни одним членом, и лишь созерцая новую реальность, проступившую сквозь старую, словно дождевая вода через гнилые мостки под ногой.
   Да, этот день прошел весьма и весьма весело! Каждый вошедший в казарму и увидевший меня послушник немедленно испускал в свою светлую ауру крошечный клочок тьмы. "Ха, да этот идеальный придурок не прошел испытания!" - думал каждый завистник, увидев меня в казарме. Ну а я... не мешал им получать небольшую греховную радость. Им действительно нужно хоть на миг почувствовать себя лучше.
   Долгое время я был для них примером, который приводили наставники. Идеалом, которого не достигнуть. Проклятием, которое заставляло их страдать... Тогда я этого не понимал. Теперь же я дарю им право на миг торжества.
   Когда алое закатное солнце коснулось стены Оплота, ко мне зашел ученик кузнеца. Мальчик какое-то время мялся, не решаясь обратиться ко мне, но вскоре поборол стеснительность и потормошил меня рукой за плечо, очевидно, приняв за спящего.
  -- Брат-паладин, меня послал старший кузнец. Позвольте взять ваш шлем, мне приказано помочь вам с позолотой. Я управлюсь еще до рассвета! - в голосе мальчишки было волнение и гордость за себя.
   Я молча протянул ему шлем -- сегодня я хочу не говорить, а созерцать. И продолжил смотреть внутренним взглядом в окно казармы, на заходящее солнце. Странно, но солнце -- единственная вещь, которая выглядит одинаково под внутренним и простым взглядом. В голову мне пришла странная мысль -- свет Светозара всегда одного цвета, похожего на янтарь, но солнце-то сейчас алое, кровавое, злое. Может, есть еще и бог кровавого солнца?
   Солнце наконец скрылось за стеной, и я закрыл глаза, отдавшись сну. Сегодня я в последний раз сплю в казарме для послушников.
   Утром я не присоединился к послушникам, лишь коротко помолился и направился в кузню. Еще позавчера я бы потратил полчаса на поиски своего шлема, но теперь я просто чувствую ауру этого ученика. Войдя в мастерскую, в которую меня привело шестое чувство, я увидел, что он дремлет за столом, обняв мой шлем, как родного брата, и чуть похрапывает -- видимо, у него нос заложен.
   Он спит достаточно крепко, чтобы не услышать моих шагов. Но недостаточно крепко, чтобы не проснуться, как только я коснулся его. Он взвился, как испуганный кот, чуть не уронив шлем, но быстро сориентировался и протянул его мне, надувшись от гордости. Весь сон слетел с него за миг.
  -- Благодарю -- коротко кивнул я, принимая шлем -- можешь сказать своему учителю, что я доволен твоей работой. - Да, мальчик постарался на славу, нимб на шлеме сияет, как золотая монета, отполированная прикосновениями. - Да пребудет с тобой Светозар, молодой мастер -- прощаюсь я с мальчиком и ухожу, успев увидеть на его лице гордую улыбку.
   На ходу закрепляя шлем, я направился к воротам Оплота. Еще будучи достаточно далеко, я почувствовал ауру наставника Серафима, и ускорил шаг -- негоже заставлять его ждать. Его аура было мощной, ровной и спокойной. Он считался одним из лучших паладинов и лучшим наставником.
  -- Славься, отец-наставник! - грохнул я рукой об нагрудник.
  -- Славься, брат-паладин! - кивнул он мне с улыбкой. А затем, огладив бороду, продолжил -- Поздравляю, Алексий, с блестящим прохождением испытания. Я вышел проводить тебя в свободный поиск. Я уже собрал для тебя все, что нужно -- он кивнул на большущий мешок, стоящий у его ног, прислоненным к стене. - Ну, а лошадей я привязал за воротами, к перилам подъемного моста.
  -- Благодарю, отец Серафим.
  -- Полно, мальчик мой -- похлопал он меня по плечу -- Просто вернись через месяц живым и здоровым.
   Я коротко поклонился, поднял мешок и вышел за ворота. Перейдя подъемный мост, я отвязал коня от перил и бросил последний взгляд во двор Оплота, который я впервые за много лет покидал более, чем на день-другой. Таковы традиции Ордена -- после прохождения испытания новопосвященный паладин на месяц получает возможность уйти в свободный поиск. Этот месяц он может охотиться на нежить и прочих монстров, а может и просто отдохнуть.
   Я отвел взгляд от двора и от помахавшего мне рукой наставника и закрепил мешок на боку вьючной лошади. Да, вполне обычная животина, не то что второй конь. Вот он - да, могучая скотинка, такая не то что паладина, а и целого рыцаря из благородных сумеет везти. Настоящий тяжеловоз.
   Проверив седельную сумку на его боку, я убедился, что там именно то, что надо, то есть фураж для коня -- овес в полотняных мешочках и еда для меня, то есть вяленое мясо и пара фляг. Похлопав по другому мешку, я по звуку понял, что в нем котелок и всякая мелочевка, вроде огнива.
   Я запрыгнул в седло и направил животное прочь от крепости, предварительно закрепив повод вьючной лошади на луке своего седла. По хитрющему виду косящих на меня глаз белоснежного красавца я понимаю, что как только я отвлекусь, он взбрыкнет. Эх, норовистый какой! Но при этом еще и умный, раз откладывает свой маленький конячий бунт на потом. Но я тем самым местом, которое угнездилось в седле, чувствую, что он еще даст себе повод поржать надо мной.
   Но вскоре мысли про коней покинули меня, ведь мне предстоит посетить место, где я родился, маленькую деревеньку под названием Мшистый Валун.
   Скажу честно -- название себя оправдывает. Это как раз тот случай, когда под лежачий камень вода не течет. В этом тихом и замкнутом местечке я и родился двадцать лет назад. Мать моя сюда попала почти случайно, из-за того, что ее отец, мой дед, соответственно, разорился и был вынужден перевести остатки своих купеческих активов на какое-нибудь дело, в котором нет риска для капитала. А в частности -- в сельскую лавку.
   Здесь, в Мшистом Валуне, мать и познакомилась с моим отцом, бывшим тогда еще послушником. А через три года после их знакомства мой отец прошел испытания и никому не ведомым способом добыл разрешение на брак не то у иерархов Ордена, не то у самого Светозара. Говорить о том, что это большая редкость, не стоит -- достаточно сказать, что на весь Орден приходится едва ли дюжина женатых людей.
   После рождения я жил с матерью, под присмотром деда, а отца видел лишь пару раз в месяц. Все изменилось, когда мне исполнилось восемь -- отец забрал меня с собой в Орден. После деревенской жизни это оказалось достаточно тяжело. Но передо мной стоял живой пример -- мой собственный отец. И не было у меня желания сильнее, чем пойти по его стопам.
   Его не стало в тот год, когда я разменял свой пятнадцатый год. На деревню, мимо которой он проезжал, напал зараженный бешенством тролль. Отец вступил с ним в бой, но тварь оказалась слишком сильна. Но тролль получил такие раны, что не сумел уйти от возмездия Ордена. Голова этого тролля до сих пор висит на стене обеденного зала.
   Гибель отца только укрепила во мне желание стать достойным паладином. Но вот мать... мать начала бояться за меня, умоляя отказаться от послушничества. Кончилось все тем, что я стал реже посещать ее.
   За этими невеселыми мыслями я и выехал к деревне. Чуть свесившись с коня, я похлопал рукой по большому валуну, стоящему около дороги, тому самому, что и дал название деревне. Да, а ведь я не был здесь почти целый год. Но Мшистый Валун -- это тихое местечко, и никакой разницы, во всяком случае со стороны, я не заметил. Те же кривые заборы, ленивые крестьяне и вездесущие непонятно чьи куры.
   Даже большая лужа, в которой я в детстве пускал кораблики, ничуть не изменилась. Обогнув ее, я въехал в ворота своего родного подворья. Спрыгнул с коня и закрепил поводья животного на старой коновязи, которой со времен смерти отца никто и не пользовался. Уже идя по двору в сторону дома, я понял, что что-то не так. Слишком все было запущено. Сорняки в цветнике, необработанная грядка, еще несколько мелочей... открывая дверь, я уже понимал, что никого не застану. Окинув взглядом дом, я понял, что пуст он как минимум с зимы. И не просто пуст -- многих вещей не просто не было на месте, они были либо украдены, либо куда-то перенесены.
   Я отвязал вьючную лошадь от луки седла и пустил своего коня вскачь к дому местного старосты, Архипа по прозвищу Король Лентяев. Соскочив с коня прямо на крыльцо его дома, я, тяжело дыша открыл дверь пинком. Сидящий за столом староста, взлохмаченный дородный мужик, скривился, увидев меня.
   - Ты ничего мне не хочешь рассказать, староста? Что-нибудь очень важное? - злобно прошипел я, поднимая забрало шлема.
   - Дык, это... померла мать твоя по зиме... - ответил он, вытерев руку о рубаху.
   Мать... мать... да как же так? Но почему, почему? Почему я был так близко к тебе, но так далек в этот момент? Злость к старосте испарилась в единый миг, а на глаза навернулись слезы. Мать... А затем я сжал кулак и вернул эту злость, неправильную, недостойную паладина, но очищающую и изгоняющую тоску по утраченному.
   - А почему я узнаю об этом только сейчас? И почему мое хозяйство разворовано? Отвечай! - будучи в ярости, в конце фразы я сорвался на крик, и хлопнул кулаком по столу, заставив стоящую на нем миску с едой подскочить и брызнуть старосте в лицо. Проклятье! У меня были подозрения, что все плохо... но все равно сорвался, узнав насколько плохо.
   - Какое-такое твое хозяйство?! - прорычал староста, приподнявшись и утерев забрызганное лицо рукавом - Ты в Ордене и не можешь наследовать! Имущество перешло деревне!
   - Ты слишком многое позволил себе, староста! - прошипел я, стараясь сдержать ярость, которая из очищающей грозила перейти в разрушительную. - Она вдова паладина и мать паладина! Ей наследует Орден! Ты же тайно разворовал ее имущество, ты, жирный боров! Ты нарушил законы Светозара! - я ткнул его в грудь пальцем в латной перчатке, заставив сесть обратно на лавку.
   - Ну... дык... - Архип удивительно быстро перешел из состояния ярости в состояние страха, даже аура его, и без того небольшая, как у всех людей, чуждых магии, сдулась и побледнела.
  -- Где похоронена моя мать?
  -- На... на нашем кладбище, за ручьем!
  -- За ручьем? То есть, ты, негодяй, чтобы скрыть свое воровство, похоронил ее не на орденском кладбище, рядом с кенотафом Марка, а прикопал за ручьем? Если воровство -- грех перед людьми, то сейчас на тебе грех перед сами Светозаром!
  -- Дык... дык... - пытался что-то ответить староста, но не мог найти нужных слов.
  -- Ты -- гнилой человек, староста Архип. Я сообщу в орден о твоих преступлениях. А теперь прощай. - и, закрыв забрало, развернулся и вышел из дома прочь.
   Как мне хотелось развернуться, и выкрикнув что-нибудь безумное и злое, ударить по оплывшей морде старосты кулаком в латной перчатке! Но это недостойно паладина. И я не жрец и не иерарх ордена. Не мне вершить суд.
   Но я знаю хороший способ, чтобы смирить гнев. Перебравшись через ручей, я быстро отыскал могилу матери. Несколько часов я простоял перед ней на коленях, моля Светозара даровать ее душе достойное посмертие. Искренняя молитва и прощание с матерью подарили моей душе хотя бы подобие покоя.
   Деревню я покинул довольно быстро, меня здесь больше ничего не держало. Нет, ну действительно, что тут делать? Зайти в гости к тем парням, с которыми играл в детстве? Но у них своя жизнь, у меня -- своя. У них, наверняка уже давно есть жена, дети, хозяйство. Да, мне благоволит Светозар, и, возможно я когда-нибудь и получу дозволение на брак, но сумею ли я найти ту, с которой можно будет связать свою судьбу?
  -- Да, мне тоже это интересно! - прозвучал неожиданно звонкий и мелодичный голос откуда-то сзади. Но ведь дорога была пуста! Я резко развернул коня и замер. С меня в этот момент можно было бы писать картину "Удивленный паладин".
   Передо мной находилась, наверно, самая прекрасная девушка из всех, какую я видел. Высокая, статная, с тонкими чертами лица. А еще на ней было платье из ткани столь тонкой выделки, что через него просвечивало больше, чем мне бы стоило видеть. Заметив мое смущение, она рассмеялась -- столь звонко, словно это был не смех, а звон серебряных колокольчиков.
   В смущении я опустил глаза ниже, но против воли начал любоваться идеальной формой икр ее ног... и тут я заметил то, на что нужно было обратить внимание в первую очередь! Ее ступни не касались земли, она висела в воздухе в полуметре от кончиков придорожной травы. От ее фигуры исходило легкое свечение, а просвечивали не только ее одежды, но и она сама... И самое главное -- я не мог ощутить ее ауры! Ее словно и не было здесь!
  -- Кто... кто ты? - внезапно охрипшим голосом спросил я. - Ты нечистый дух, суккуб, явившийся искушать меня?
  -- Ты прав лишь на треть, Алексий! - снова рассмеялась она -- я действительно дух, сейчас же ты видишь даже не сам дух, а только проекцию, но дух не нечистый, а вполне себе святой! Я была послана тебе Светозаром -- в помощь и во испытание!
  -- Ты... ты святая Вероника? Теперь понятно, почему ни в одной из копий Книги Солнца нет твоего изображения -- сказал я, с трудом отводя глаза от ее фигуры. В ответ она снова рассмеялась своим волшебным смехом, побуждая во мне естественные для мужчины, но постыдные для паладина желания. Ее образ одновременно вызывал и физическое желание, и восхищал изяществом и чистотой. Какая-то нежность возникала, когда я смотрел на нее, то чувство умиления, которое возникает, когда гладишь мурлычущего котенка. Я понял, что на многое бы пошел, чтобы снова насладиться видом ее образа.
  -- Да, именно так! - сказала она, подмигнув. - Я вообще очень сомнительная святая! Как и многие из свиты Светозара! - и добавила, уже очень серьезно -- У него и самого есть червоточинка... - а затем еще раз задорно подмигнула мне и исчезла. Только серебряный смех остался звенеть на пустынной дороге.
   В полном смятении я продолжил свой путь. Мой растерянный мозг даже не знал, о чем думать -- то ли о полупрозрачных прелестях святой Вероники, то ли о ее туманных словах про червоточину в духе Светозара... это тяжкое испытание или завуалированное предупреждение?
   Тем временем приблизился вечер. В закатных сумерках я начал было искать какую-нибудь удобную полянку, чтобы соорудить походную постель, как увидел обветшалый придорожный трактир. Как и всякий трактир в этих местах, он имел два этажа -- едальня и кухня внизу, комнаты для постояльцев наверху.
   Не успел я спрыгнуть с коня, как ко мне подбежал трактирщик -- обрюзгший лысоватый мужичок в фартуке.
  -- Милорд паладин! Мы так рады вам, так рады! - затараторил он -- сегодня для вас все бесплатно, только помогите нам!
  -- Светозар заповедовал нам оказывать посильную помощь. Переходи к сути дела.
  -- Там, в подполе, вой, рев, скрежет! Не иначе демона какого заперли! Вот, слушайте! - и, с удивительной силой для такого маленького человека, за руку поволок меня в трактир, за стойку, и стукнул ногой по крышке люка.
  -- Урраффрр! Ввай! - донеслось из-под досок злобное рычание, скрежет и какие-то удары -- Уррр! Ффарг!
  -- Вот, видите, милорд, какие страсти? - всплеснул руками трактирщик -- ну помогите нам, а? Пожалуйста!
  -- По моей команде откройте люк. - сразу перешел к делу я -- А сейчас - я повернулся лицом к немногочисленной обслуге -- я явлю вам чудо Светозара! - подождав, пока все затихнут, я зажег на руке шар-светляк, простейшую из даруемых Светозаром способностей.
  -- Пора? - тихо спросил трактирщик.
  -- Пора! - кивнул я.
   И понеслось! Стоило ему открыть люк, как я швырнул туда светляк и заглянул внутрь. В подвале моим глазам предстала удивительная картина -- там сидели хлещущая себя хвостом по бокам кошка и маленький медвежонок. Каждый раз, как медвежонок шевелился, кошка фырчала, издавала рычащий горловой звук и наскакивала на него, замахиваясь лапой, а медвежонок от страха завывал, забившись в угол. Как назло, он забился в тот самый угол, где в кошачьем гнезде лежали маленькие, еще слепые котята.
   Удивительно, как два таких небольших зверя издавали такой сильный шум. Конечно, я уже сразу, по аурам, понял, что там нет никакого демона, но столь забавную сценку я увидеть не ожидал.
  -- Вот вам ваш демон! - усмехнулся я, достав из подвала отчаянно вырывавшегося медвежонка. - Вы его потом плясать научите, будет вам народ развлекать!
  -- Петрушка! Ну-ка дуй в подпол, глянь, как он туда влез! - прикрикнул трактирщик на мальчишку из прислуги, одновременно отвешивая возмущенно пискнувшему медвежонку щелбан по носу.
   Через пару мгновений паренек был уже в подвале. А еще через пару мгновений оттуда донесся крик боли. Заглянув в люк, я понял, что он повторил ошибку медвежонка, подойдя к кошачьему гнезду, и кошка без предупреждения вцепилась в его босую пятку. Я посадил притихшего медвежонка под стойку, протянул пареньку руку и вытянул его наверх, пока кошка не отгрызла ему чего-нибудь. Я не поленился, и даже направил небольшой "целительный свет" на его пятку.
  -- Там, в общем, так -- неуверенно начал доклад парень -- там щель, где в том году паводком подмыло, я только глянуть хотел, а Муська меня кааак цапнет! А у нее зубищи-то как у рыси! Кошка-людоед!
   Трактирщик рассмеялся и дал пареньку легкий подзатыльник.
  -- А с этим что делать будем -- кивнул я на пытающегося спрятаться в углу стойки медвежонка. - трактирщик нахмурил лоб, видимо, прикидывая возможные прибыли.
  -- А давайте его отпустим! - подала голос одна из служанок.
  -- Угу, только ты тогда сама вместо него по вечерам плясать будешь! - тут же уткнул руки в боки трактирщик, у которого уже, похоже, созрел какой-то план по эксплуатации медвежонка.
  -- А девушка, вообще-то права. Если есть медвежонок, значит, где-то рядом и медведица. - подал голос я.
   Трактирщик молча цапнул медвежонка за шкирку, и уже размахнулся, собираясь вышвырнуть его за дверь, как подала голос дородная баба, прежде принятая мной за повариху.
   - Йохан! А ну-ка по человечески медведя отпусти! Хочешь, чтоб он мамке нажаловался? - трактирщик скривился, но поставил медвежонка на пол и слегка шлепнул по пушистому заду, мол, беги давай. Ну звереныш и не растерялся, а припустил со скоростью скаковой лошади.
   - А ну, чего застыли? За работу! - Ругнулся трактирщик, повернувшись к прислуге, недовольный тем, что пришлось уступить жене. А потом добавил, уже менее недовольно, повернувшись ко мне -- Есть-то чего будешь?
   В целом, вечер прошел неплохо -- я ел жареную курицу, запивая ее красным вином, и рассказывал истории про паладинов, нежить и демонов. Одна из служанок вовсю строила мне глазки, но я сделал вид, как будто не понимаю ее намеков. На это две причины: во-первых, я паладин, блюститель морали, и, во-вторых, эта служанка хоть и была вполне миленькой, но до красоты святой Вероники ей было как пешком до луны.
   Ко мне подошла та самая кошка и стала тереться своим пятнистым боком о мою ногу, словно благодаря за изгнание медвежонка. Я провел рукой по ее изогнутой спинке, и до меня донеслось тихое урчание.
  -- А я говорю, война будет! - донесся до меня голос одного из засидевшихся выпивох. - некроманты у королевского архимага ученика покрали!
  -- Тьфу! Ученика! - ответил не менее пьяный голос -- Скажешь тоже, повод для войны!
  -- Этот парень, грят, самому герцогу Даргинскому жизнь спас от нежити!
  -- Да что с того-то?
  -- Да то, что Даргинский с архимагом на пару Чернокаменную крепость раскатали. Уж это-то некроманты не спустят!
  -- Вот сразу бы и сказал, что быть войне!
   Мне быстро наскучил подслушанный разговор, и, почесав ласковую кошку за ушком, поднялся на второй этаж, в свою комнату.
   Как ни странно, в трактире, не смотря на обветшалые стены, не было ни клопов, ни паразитов, ни земляных блох. "Наверно, трактирщик заплатил какому-нибудь проезжему колдуну" - подумал я, прежде чем уснуть в мягкой постели.
  
  
  
  
  

Глава третья

Мертвый дракон

   В глазах пылает алый свет,
В них злобный разум сотен лет.
Страх рвёт на части,
Огонь как ластик -
Мир сотрёт,
Где герой? Пусть скорей идёт!

Эпидемия, "Вечный воитель"

  
  
   Проснулся я от шума голосов и лязга металла. Я взметнулся с постели, решив спросонья, что на трактир напали разбойники, но, выглянув в оконце, выходящее во внутренний двор, успокоился. Да, во дворе было много вооруженных людей, но все они были одеты слишком хорошо, чтобы быть разбойниками. Либо дружина какого-нибудь благородного, либо охрана богатого купца. А если судить по тому человеку, что стоит на крыльце, беседуя с кланяющимся трактирщиком, то все-таки дружина.
   На этом человеке богатая, со вкусом вышитая серебром одежда, что уже подтверждает мою догадку, и целых два признака не дают возможности в ней сомневаться. На нем рыцарский пояс из гравированных гербом рода пластин, и небольшой серебряный венец на голове, придерживающий длинные волосы. Это не просто благородный, а человек из древнего рода.
   Благородный, словно почувствовав, что я смотрю на него, поднял голову, бросив взгляд на меня, а затем что-то спросил у трактирщика, который тут же указал на меня пальцем. Благородный опять поднял голову и сделал повелевающий жест, мол, спускайся. Ну что же, посмотрим, что ему от меня нужно. Я, кивнув ему, отошел от окна и принялся облачаться в доспехи.
   Через пару минут я уже вышел на крыльцо, приветственно грохнув кулаком о грудь. Благородный в ответ слегка поклонился.
  -- Я Василий, сын и наследник барона Орнигского -- представился он.
  -- Паладин Алексий, воин Ордена -- ответил я. Хм, барон Орнигский? Да, точно он: на груди у него вышит герб Орнигских, красное дерево на зеленом поле. Барон Орнигский... Вассал герцога Даргинского, владелец всех земель между владениями Ордена и Аренгардом. Интересно, что ему от меня нужно?
  -- Теперь, когда с формальностями покончено, я пожалуй, перейду сразу к сути, господин паладин. Я предлагаю вам возможность поучаствовать в охоте на дракона. - учтиво продолжил баронет.
  -- Дракона? - нахмурился я -- Но Орден уничтожает драконов только при наличии нескольких условий, да и то, вам лучше нанять драконоборца. Мы -- специалисты по нежити.
  -- Не торопитесь, господин паладин, я все объясню. Во-первых, этот дракон нападает на деревни, так что одно из ваших условий выполнено, во-вторых, вам будет достаточно консультировать меня при охоте, я отлично знаю, что волшебник из Королевской Гильдии Магов читал в Ордене лекцию по драконоборчеству в прошлом году. Ну и в-третьих, мы подозреваем, что это драколич.
  -- Вы уверены? Драколич?
  -- Видите ли, два месяца назад дракон начал совершать налеты на стада трех деревень в северной части владений моего отца. Тот не поскупился, и нанял Эрика-драконоборца, северянина. Дракон был повержен, но из-за того, что в пещере начался обвал, мы не смогли добыть тело зверя. А две недели назад нападения возобновились.
  -- Но почему вы подозреваете драколича? Вы уверены, что это тот же дракон?
  -- Нападения происходят в тех же местах. И самое главное: дракон изрядно подгнил и не летает. - Василий развел руками, словно показывая, что исчерпал аргументы.
  -- К какому виду принадлежал дракон? Это не праздное любопытство, не все из них способны стать драколичами.
  -- Это был зеленый дракон, довольно молодой.
  -- Тогда это не драколич.
  -- Конечно, не драколич! Я же сразу сказал, что зеленый дракон не может стать драколичем! - прервал наш диалог подошедший со спины человек в мантии. Судя по насыщенной и яркой ауре, в нашу беседу вмешался маг.
  -- Тогда что это, магистр? Дайте объяснение! - с раздражением повернулся к магу баронет.
  -- Диверсия Гильдии Некромантов. Вы же отлично понимаете, что ваш отец отбыл в столицу не просто в гости к королю, а обсуждать подготовку к войне. Ситуация очень напряженная, покушение на семью Даргинских, ряд диверсий и провокаций на границе, а теперь еще и ответные действия королевского архимага...
  -- Паладин, а что думаешь ты? - повернулся ко мне баронет, от раздражения потерявший весь свой лоск и учтивость.
  -- Я скорее соглашусь с магистром, господин. Соорудить из дракона что-то вроде исполинского зомби сумел бы даже ученик, при условии, что у него хватит энергии. А учитывая, что это не может быть драколич, других версий я не вижу. Если только драконья пещера была входом в заброшенный храм Падшего...
   Баронет несколько секунд помялся, видимо, никак не расставаясь с мечтой стать победителем драколича, но потом резко выдохнул и успокоился.
  -- В принципе, какая разница, что это? Главное, чтобы вы мне объяснили, как бороться с этой дрянью. И вообще, чего мы тут стоим, ноги мозолим? - он указал рукой на стоявший во дворе стол и лавки -- Давайте присядем и обсудим наши действия.
  -- Какими силами мы располагаем, господин? - обратился я к баронету, когда мы сели.
  -- Один маг, один паладин, - начал он картинно, напоказ, загибать пальцы -- двадцать дружинников, полсотни ополченцев из моего надела, ну и еще, разумеется, поддержка жителей атакованных деревень.
  -- Магистр? - обратился я к магу, как бы намекая, что тому следует рассказать о своих способностях.
  -- Молнии, огненные шары, силовая защита, лечение... стандартный набор.
  -- Силовая... - начал я, но тут же был перебит магом.
  -- Цель покрывается пленкой, гасящей кинетическую энергию удара до тех пор, пока не иссякнет энергия или давление на оболочку не превысит критическую массу. - у мага, похоже, настроение тоже было не из лучших, поскольку он откровенно давил авторитетом и интеллектом.
  -- Господин, что по вооружению у войска?
  -- Мечи, щиты, кольчуги и шлемы у дружины -- тут он обвел рукой двор, словно предлагая самому убедиться в его словах -- у ополченцев в основном копья и луки. У некоторых короткие мечи. Доспехов либо нет, либо кожаные.
  -- Мечи, щиты, кольчуги и луки нам точно не понадобятся. Вооружите всех копьями, а лучше рогатинами. От такого противника лучше держаться на расстоянии. Как вы понимаете, в сражении с такой тяжелой тварью нужна не прочность брони, а подвижность.
   Еще пару часов мы обсуждали с баронетом и магом, имени которого я так и не узнал, всякие детали, вроде вооружения, особенностей ландшафта и тому подобного. Напыщенность мага меня порядком раздражала, под конец я начал огрызаться в ответ на его реплики, как и баронет. Не знаю, почему только он терпел этого мага рядом с собой... Видимо, этот маг был навязан ему отцом.
   Еще где-то час ушел на сборы. Если дружинники собрались очень быстро, то ополченцы суетились как муравьи в потревоженном муравейнике, впрочем, не производя при этом ничего полезного. Но наконец мы тронулись с места, и свернули на дорогу, ведущую на север. Я, баронет и дружинники ехали на конях, а ополченцы либо шли пешком, либо по очереди катались на обозных телегах. Заводную лошадь я разгрузил, положив вьюки в одну из телег, а ее саму привязал поводьями к луке седла.
   Баронет, по причине испорченного магом настроения, ехал молча. А вот сам маг трещал без умолку, едва позволяя вставить пару слов, при этом как будто интересуясь моим мнением... Задери его Падший, да чего он ко мне привязался-то со своей заумью?!
  -- Вы в курсе, какая неоднозначная политическая ситуация сейчас сложилась в королевстве?
  -- Угу...
  -- Нет, я не про грядущую войну с некромантами! Речь идет о взаимоотношениях короля, королевского архимага и рода Даргинских!
  -- Угу...
  -- Вот-вот! Кто даст гарантию, что молодой герцог, Антоний Даргинский, не подменыш, созданный архимагом? Тогда становится понятна история про его спасение учеником архимага!
  -- Угу...
  -- Только подумайте! Семью герцога убивают якобы посланцы некромантов, а выживает только один, спасенный учеником архимага! И тот тотчас же бежит искать помощи у короля и архимага! А ведь если бы погибла вся семья Даргинских, то глава Гильдии Некромантов, как представитель побочной ветви Даргинских, по сути стал бы законным хозяином трети королевства!
  -- Угу...
  -- А эта история с похищением ученика? Наверняка некроманты пытались его устранить, чтобы тот не мог поддерживать ложный облик на поддельном Антонии!
  -- Угу...
   Мне оставалось только восславить Светозара, когда маг закончил со своей конспирологической теорией и отстал, отправившись искать среди дружинников и ополченцев хоть кого-то, кто ее еще не слышал. Услышав мой облегченный вздох, баронет сочувственно потрепал меня по плечу.
  -- Извини, ладно? Я не успел тебя вовремя предупредить... - шепнул он.
  -- Мне кажется, что тебе нужна помощь не против дракона, а против него! - шепнул я в ответ, и мы оба тихонько рассмеялись.
   К вечеру мы достигли одной из деревень, атакуемых драконом, Подгорки. Как я понял из объяснений Василия, именно в нее чаще всего и наведывался зверь, так как она была ближе всего к пещере. А наш план, родившийся во дворе трактира, был прост, мы всего-навсего должны были переночевать в деревне, а затем отправиться к пещере, где у дракона раньше было логово.
   Мы с баронетом заночевали в одном из крестьянских домов, с трудом убедив мага, что он самый ценный и важный человек в походе, и именно он должен ночевать в доме старосты. Конечно, стыдно подкладывать такую свинью в мантии ни в чем не повинному старосте, но свою порцию он бы получил в любом случае...
   Проснулся я посреди ночи, от далекого грохота и скрежета. Звук был похож на те, что издает катапульта, скрип напряженного дерева и грохот. А затем к древесным звукам добавились крики людей и паническое блеяние овец. Я вскочил, и, не утруждая себя надеванием доспехов, в одних коротких штанах выскочил на крыльцо, по пути достав двуручный меч. Где-то у меня за спиной, в глубине избы, ворочался баронет, не видящий в темноте так хорошо, как я.
   Сначала я не мог сообразить, что происходит, но, когда увидел торчащий из проломленной стены то ли амбара, то ли овина, зеленый и чешуйчатый хвост, мигом все понял. Да уж, я-то ожидал, что на ночь хотя бы выставят дозор... эх, прошляпили его!
   Не обращая внимания на чавканье, хруст и истошное блеяние, доносящиеся изнутри, я подскочил к хвосту и нанес размашистый удар, воззвав к Светозару. Меч на миг превратился в сверкающий луч, пройдя сквозь тварь, как нож сквозь масло. Отрубленный хвост упал наземь и забился, точно так же, как бьются хвосты, отброшенные маленькими живородящими ящерками. Я даже не успел как-то среагировать, как хвост ударил меня обрубком в грудь, отшвырнув к соседней избе. Я довольно ощутимо ударился головой, перед глазами все плыло и кружилось, но то, как овин рухнул, раскатившись по бревнышку, и как дракон развернулся ко мне, я все-таки увидел.
   Подгнившая харя ящера, приближаясь ко мне, прямо на ходу пережевывала последнюю овцу, даже не обращая внимания, что из его рта через дыру в нижней челюсти валятся ошметки мяса и требуха. Я пытался подняться, но голова кружилась так сильно, что ноги не держали. Светящиеся алым глаза нежити, казалось, смотрели прямо в душу... Я пытался уползти, но даже не мог двигаться по прямой...
   Спас меня кто-то из дружины, с разгону и с хэканьем всадив рогатину в глаз чудища. Это, конечно, не нанесло сколько-нибудь существенного урона, но хотя бы отвлекло. Стоит отметить, что, хотя глаз и был выбит, свет из глазницы идти не перестал, и вообще это не сказалось хоть как-то на самом драконе. Ящер лениво отмахнулся лапой, откинув храбреца в сторону, и, не обращая внимания на торчащую из глаза рогатину, продолжил путь ко мне. Но на это ушло несколько ценных мгновений, и я успел обуздать свою плоть. Да и ополченцы с дружинниками подоспели.
   Дракон получил от меня мечом по носу, отчего на шкуре образовался рубец и отлетела пара чешуек, а затем сразу несколько человек ударило его копьями, рогатинами и просто дрекольем в бок, пытаясь своим весом повалить тварь набок. Дракон неуклюже сделал странное движение тазом, видимо, пытался ударить их уже несуществующим хвостом, потерял равновесие и тяжело шлепнулся набок.
   Издав какое-то утробное бурчанье, дракон резко изогнул шею, перекусив напополам пару копий, вонзившихся в его бок, и попытался встать, но я подоспел вовремя, нанеся удар по лапе, на которую он опирался. Дракон снова рухнул вниз, подрубленная до кости лапа не смогла сдержать его вес.
  -- Прижмите морду к земле! Морду! - закричал я.
   Кинувшийся к дракону баронет поскользнулся на овечьих кишках, вывалившихся из пасти дракона и упал, но не растерялся, а всадил свой меч в правый глаз чудовища. Кто-то из ополченцев налег на рукоятку рогатины, торчащей из левого глаза, кто-то уперся копьем, почти целый десяток человек выполнили мой приказ, прижимая морду к земле кто чем мог. Я, торопливо воззвав к Светозару, подскочил к дракону сбоку и обрушил меч на его шею.
   Лезвие, на мгновение засветившись, ушло вниз, не встретив сопротивления, более того, оно глубоко зарылось в землю. Я что, промахнулся? Дракон дернулся вверх, разметав всех, кто держал его голову, и отбросив тех, кто уперся ему в бок. А через мгновение алый свет в глазах ящера потух, а голова откатилась в сторону, едва не сбив с ног наконец-то сумевшего встать баронета.
   Настала напряженная тишина, лишь тяжелое дыхание смотрящих на поверженную тварь людей раздавалось в ночи. И в этой тишине скрип отворяемой двери прозвучал неожиданно громко.
  -- Ну и что это такое? Кто тут мне спать мешает? У вас тут что, какой-то народный праздник посреди ночи? - раздался со стороны дома старосты сонный и недовольный голос мага.
  -- Конечно праздник! Ночь поверженного дракона! - отозвался я, и ответ мага потонул в дружном хохоте дружины.
  
  
  
  
  
  

Глава четвертая

На большой дороге

   Под сосной, в глуши лесной
   с бандой волосатых мужиков
Жил я.
За разбой, грабёж и разбой, все-все-все охотились за мной,
Искали меня.

Король и шут, "Лесные разбойники"

  
   Наутро, отдохнув после ночной победы, я продолжил свой путь навстречу неизведанному, прихватив с собой на память чешуйку с морды дракона. А баронет, подарив мне на память и в знак благодарности пластинку со своего пояса, вместе с магом отправился в замок Орниг. Эх, не завидую я ему, лучше ехать одному, чем в такой компании...
   И вновь -- дорога. Час шел за часом, и я уже начал привыкать к мягкой поступи коня, а близкое к зениту солнце уже перестало попадать своими лучами в прорези в забрале шлема. Все очень размеренно, спокойно, умиротворенно... я начал было задремывать на ходу, как непонятно почему насторожился. На первый взгляд все было в порядке, но на второй... на второй я ощутил впереди, за небольшим поворотом, скопление людей, чьи ауры больше походили на навозные кучи, собравшиеся вместе. Это что еще за ежегодное собрание золотарей?
  -- Разбойники! - Шепнул мне на ухо голос святой Вероники. Я вздрогнул, завертел головой, но нигде ее не обнаружил. - Банда Долговязого Пита, по прозвищу Питбуль. Этот зубастый песик тщеславный малый, используй это с умом! - Могу поклясться, что, хоть я и слышал лишь ее голос, в конце своей фразы она подмигнула!
   Что же делать? Назад ехать нельзя, это стыдно, отступать перед всякой швалью. Объехать их по лесу тоже не выйдет... с двумя-то конями! Не в наглую же ехать напрямик, прямо им в лапы? Хотя... Есть у меня один план...
   Подумав пару минут, я спокойно въехал прямо туда, где сидели в засаде разбойники. Странные они какие-то. Даже дозорного на дороге не поставили. Судя по рожам разбойников, вылезших их кустов, они немало удивились моему появлению. А опомниться я им уже и не дал.
  -- Долговязый Пит! Ты, проклятое отродье Падшего! - закричал я во все горло, спрыгивая с коня. - Я, паладин Алексий, явился, чтобы проверить слух о твоей непобедимости!
   Старый разбойник с клочковатой бородой взялся было натягивать лук, но мгновенно получил оплеуху от вылезшего из кустов здоровенного бугая в черном клепаном доспехе. Из-за его широких плеч торчала рукоять двуручного меча. Бугай гадко осклабился и напоказ, играя на публику, выхватил свое оружие, лезвие которого оказалось волнистым. Фламберг! Я снял с коня свой двуручник и сделал шаг вперед, в круг, который образовали разбойники.
   Мы стояли друг напротив друга, он -- в черно-коричневом, я -- в белом. За его спиной было два десятка разбойников, за моей -- благословение Светозара.
   Но без движения мы стояли недолго, вскоре атаман начал атаку, без затей рубанув мечом наискось. Я без труда увернулся и нанес ответный удар, который противник принял на крестовину меча, и мы продолжили обмен ударами. Да, он был хорошим бойцом, сильным и выносливым, но подвела его подлость -- как только он понял, что я лучше владею клинком, он припал на колено и бросил мне в глаза горсть песка. Наивный! Он не знал, что в смотровые щели забрал в шлемах паладинов вставляют маленькие стекла.
   Я сделал вид, как будто его коварный прием был успешен, и, перехватив меч одной рукой, начал другой якобы выколачивать песок из шлема. О, похабную улыбку Питбуля надо было видеть! Он вразвалочку подошел ко мне, но я нанес удар прежде, чем он занес свое оружие. Наземь упала его удивленная голова, а спустя пару мгновений и тело.
   Разбойники, уже собравшиеся порадоваться за атамана, не то что растерялись, а впали в настоящий ступор.
  -- Да простит тебя Светозар, грешник -- негромко произнес я, но в повисшей тишине эти слова долетели до каждого. - посмотрев по сторонам, я продолжил -- Кто еще нуждается в милости Светозара? Или вы, грешники, все же покаетесь? - произнеся последнее слово, я выпустил из себя немного силы, заставив свои доспехи засветиться в видимом простым взглядом диапазоне.
   О! Что же начало твориться в их аурах! Только что вполне обычные, они застыли, как куски холодца. Страх, дичайший страх перед божественным парализовал разбойников. У троих подкосились ноги. Остальные, решив, что те трое каются на коленях, упали следом. Кто-то тихонько подвывал.
  -- Я принимаю ваше покаяние, заблудшие души. Слушайте мою волю! Встаньте с колен и идите в Оплот, крепость Ордена! Там вам дадут богоугодное занятие, укажут путь к свету!
   Я снова сел на коня и продолжил путь, отъехав на небольшое расстояние, обернулся и добавил:
  -- Но не вздумайте вернуться к старому! Я ведь по этой дороге еще и возвращаться буду!
   Пару часов я просто ехал, созерцая однообразные пейзажи, окружающие меня -- лес, лес и еще раз лес. Никто не ехал мне навстречу, никто не обогнал меня... ну, конечно, сейчас не осень, чтобы везти выращенное на рынок, но все же мне было настолько скучно, что мой глаз цеплялся даже за незначительные элементы пейзажа, чтобы немного развлечься.
   Вот белка пробежала по ветвям ели, держа в зубах орешек -- наверно, будет прятать его в дупло. Вот переполз дорогу длинный уж с забавными желто-оранжевыми пятнышками на голове. А вот куча камней на обочине. От нечего делать я посмотрел на нее чуть пристальнее, и понял, что с ней что-то не так. Какая-то странная куча камней!
   Я всмотрелся в нее, и понял, что у этих камней есть аура. Но не тусклая аура неживых предметов, не яркая аура живых существ и даже не темная аура нежити... под этой грудой камней как будто билось с перебоями чье-то сердце, посылая в пространство импульсы силы. Я спешился, поразившись этому явлению, и приблизился к камням. Как оказалось, это не совсем камни, а что-то вроде битого кирпича.
   Откинув пару обломков в том месте, где биение ауры ощущалось сильнее, я отшатнулся назад, чуть не вскрикнув: на меня смотрела чья-то голова! Через пару мгновений я понял, что голова тоже глиняная, а вовсе не настоящая, но выполнена с большим мастерством. Осторожно взяв голову в руки, я осмотрел ее. Похоже, именно она является источником этих импульсов, которые привлекли мое внимание. Сила толчками выходила из головы. Именно из головы, а не от головы.
   Призвав в свои руки немного силы Светозара, я разломил голову на две части, и на траву выпал небольшой, заляпанный глиной, предмет. Подняв его и немного отшелушив глину, я узнал в нем крупный неограненный гранат. Ощущение силы исходило именно от него. Это явно какой-то магический артефакт.
   Извлеченный из головы, он начал пульсировать гораздо сильнее и отчетливее. Более того, я ощутил исходящий из него тонкий жгутик силы. Какую-то магическую пуповину, которая указывала в сторону небольшой тропки, неподалеку отсюда сворачивающей в лес.
   Хм, ну почему бы и нет? Привязав коней к дереву на обочине, я отправился по тропке, чувствуя, как усиливается пульсация артефакта по мере приближения к неведомому покуда месту.
   Всего несколько минут, и из-за деревьев появилась небольшая часовня, по конструкции которой я понял, что это святилище Бога Путей. Этот бог был чуть ли не единственным, к которому в Ордене относились хорошо. Иногда Светозар даже велел паладинам совершать подвиги не в свое имя, а для Бога Путей.
   Часовня, судя по внешнему виду, несколько десятков лет назад была заброшена, и снова обжита совсем недавно. Но явно не священником или прихожанами. Глинобитная печь приличных размеров, снаружи пристроенная к часовне, им явно была бы незачем, и огромная яма неподалеку, не говоря уже про навес, под которым лежала желтая глина, наверняка вынутая из той самой ямы.
   Не тратя лишнее время на размышления, я вошел в часовню, в которую и вела магическая пуповина.
  -- Кого еще леший принес? - донесся неприятный голос изнутри, стоило мне перешагнуть порог. - Ну, ты кто таков? А... можешь молчать, я и сам все понял. - снова раздался неприятный голос, но теперь я видел его владельца -- тощего, сутулящегося старика с плешью и жиденькой, начинающей седеть бороденкой.
  -- И вам доброго здоровья -- вежливо кивнул ему я, пытаясь тем самым намекнуть на его манеры. - Это, наверное, ваше? - я протянул ему на ладони найденный камень.
   Старик посмотрел на меня волком, и выхватил камень из ладони так, как будто боялся, что я передумаю. Миг -- и камень исчез в его перепачканном глиной балахоне.
  -- Мое. Что ты за это хочешь? - зло проскрежетал старик, явно не веря в то, что человек может что-то сделать бескорыстно.
  -- Ну, мне от вас ничего не надо. Я вообще сюда из любопытства пришел. Можете рассказать, чем здесь занимаетесь?
   Старик вдруг резко подобрел. Даже не думал, что его морщинистое лицо способно излучать благодушие! Правда, выглядело это не очень искренне, так как аура его ничуть не изменилась.
  -- Ну, с хорошим человеком поговорить и не грех. А то я все в трудах да заботах, если кто и придет, так инструменты или артефакт какой своровать норовит... - старик смахнул какие-то глиняные ошметки с колченогого табурета - Ну, садись, расскажу -- указал он своей узловатой рукой на свежеочищенный табурет, и сам уселся на похожий шедевр столярного мастерства. Убедившись, что я готов, он начал свой рассказ. - С глиной ведь еще мой отец работать начал, ему дед велел... А дед мой был некромантом. Но был он слаб, и другие некроманты его превосходили во всем. И поднимали больше мертвых, и нежить более высоких классов в свите имели. - тут мне послышались шаги снаружи, но я не обратил на это внимания, увлеченный рассказом. - И он придумал способ, как сровняться с ними. Он отправил моего отца учиться в гильдию големостроителей, а сам выпросил у Владыки целую армию нежити. Гильдия пала, и отец мой добыл их секреты. Теперь нежить отца и деда была более сильной, так как кости они укрепляли заклинаниями, украденными в гильдии. Но не принесло им это счастья. Когда дед умер, договор, который он заключил с Владыкой, потерял силу, и тот выдал секрет всем некромантам. Теперь любой ученик может то же, что и моя семья! Увидев, что и я родился со слабым даром, отец начал учить меня не как некроманта, а как поводыря големов... - тут старик почесался и шумно вздохнул -- но что толку в умении создавать големов, если их приходиться напитывать силой неделями...
  -- Неужели нет никакого решения?
  -- Есть, как не быть! - злобно усмехнулся старик и сделал пасс рукой. За моей спиной раздались тяжелые шаги, и чье-то огромное тело загородило дверь в часовню. - Ты видишь выход прямо перед собой! Я изобрел это -- тут он достал из кармана матово-серую сферу размером чуть больше кулака -- Я изобрел артефакт, идеальный поглотитель, аккумулятор и преобразователь для божественной энергии! Правда, это знание ты унесешь в могилу! Или ты думал, что я тебе сказки рассказываю, потому что ты весь из себя такой добренький? Я просто ждал своего помощника! Ты думаешь, паладин, я дурак? Ты думаешь, я не знаю, что тебя привел сюда Бог Путей?
   Я не стал отвечать, а развернулся и побежал прочь из часовни. Пусть, чтобы выйти, мне и придется миновать голема, загородившего проход, но внутри-то шансов еще меньше. Прежде, чем старик успел отдать какой-нибудь приказ или использовать магию, я набрал разбег, и, упав на пол, проскользнул между тумбообразных ног голема, вывалившись наружу. Не оборачиваясь, я вскочил на ноги и с максимально возможной скоростью рванул в сторону дороги. Нет, я не спасался бегством, просто моя булава, которая явно лучше меча подойдет для сражения с големом, была приторочена к седлу.
   Добежав, я немедленно выхватил булаву и приготовился к бою. Но тяжелые шаги голема слышались еще довольно далеко. Судя по тому, что я увидел мельком, этот голем такой же, как и тот, обломки которого валялись неподалеку. Еще прислушавшись к звуку шагов голема, я понял, что время еще есть, и начал искать слабости врага, осматривая его рассыпавшегося собрата. Как-то же он был уничтожен?
   Но время шло, а я никак не мог обнаружить на погибшем големе никаких следов боя, такое ощущение, что он просто сошел с дороги и рассыпался, в единый миг лишившись всей энергии, какая в нем была. Хм. Странно. Но времени уже нет, мой враг уже появился из-за деревьев.
   Используя то, что дорога чуть-чуть выше, чем тропинка, по которой шел голем, я наскакиваю на него и наношу несколько размашистых ударов булавой прежде, чем голем нанес ответный удар. Медленный, но силы у него хватит на десяток паладинов! Вместо меня под удар попала небольшая сосенка, так щепки от нее летели до дальней обочины.
   Я наносил удар за ударом, отпрыгивал, и снова бил. Но голему все было нипочем. Маленькие выщерблены на глине не в счет. Вскоре я начал уставать, а голем пер на меня все с той же величавой неотвратимостью. Я почти отчаялся победить, и был готов бежать и вернуться в Орден за подкреплением, как мне пришла в голову рискованная мысль.
   Я забежал неглубоко в лес и обернулся. Да, голем не сходит с дороги! Выходит, я прав! Заманив голема поближе к обочине, я с разбегу пихнул его плечом в грудь, и глиняный великан, чтобы сохранить равновесие, был вынужден сделать шаг назад, за пределы дороги. Стоило его ноге коснуться травы, как сила, которая приводила его в движение, покинула тело и рассеялась в воздухе. Он рассыпался неаккуратной грудой, ну что же, теперь с обеих сторон дороги одинаковые кучки, мило и симметрично.
   Осталось только разобраться с создателем этой богомерзкой дряни.
   Булаву я благоразумно не стал убирать, понимая, что этот старик скорее умрет, чем сдастся. Но... это его выбор.
  -- Сделать голема, который рассыпается на черепки, сойдя с дороги -- это вещь, достойная для продолжателя династии великих неудачников! Кто бы мог подумать, что сила Бога Путей не может существовать вне дороги? Сдавайся, старик, и я сохраню тебе жизнь, клянусь именем Светозара, что тебя ждет справедливый суд, если ты сдашься!
   - Я не для того все эти годы по капле вытягивал силу из алтаря, чтобы сейчас сдаться! Это дело всей моей жизни!
   Старик презрительно сплюнул и атаковал меня каким-то заклинанием. Я еле успел увернуться, а заклинание, пролетев мимо, выбило в стене часовни дыру размером с голову. Увернувшись еще от пары заклятий, я понял, что старик продолжает использовать украденную у бога энергию -- в руке он держал сферу, которой похвалялся передо мной, и перед каждым использованием магии она пульсировала, отдавая ему частичку силы.
   Не раздумывая, я метнул булаву и даже попал ему прямо в кисть, заставив выронить сферу и скрючиться, баюкая сломанные пальцы. Обойдя старика, я поднял сферу и вгляделся в нее. Сила жаждала вырваться на волю. Я читал гнев божества, желающего выплеснуть энергию, заточенную внутри, читал желание мести. Кто я такой, чтобы идти против желания бога, пусть и не моего?
   Я сосредоточился и разомкнул скрепы, удерживающие силу. Серым потоком она устремилась наружу, окутала старика плотным маревом, а когда схлынула, то передо мной предстала каменная статуя, а не живой человек. Старик стоял, схватившись за руку, а лицо передавало нечеловеческую муку.
  -- Ну что же, ты сам выбрал такую судьбу, дед! - хмыкнул я, убирая в сумку опустевшую сферу.
   Пока я шел обратно, мне в голову пришла забавная мысль. А ведь, вполне возможно, что меня к деду и правда привел Бог Путей! Ведь я не обязан был ехать именно в эту сторону от Оплота, у меня ведь вообще не было плана, а тут, как привязанный, шел в эту сторону. Может, я и в драку с разбойниками полез из-за того, что бог тянул меня к часовне?
  -- Эх, скукота... - Произнес я, устраиваясь на привал. Прошло три дня, три скучных, ровных, однообразно-серых дня с тех пор, как я победил Долговязого Пита и сражался с големом. За это время не произошло ничего интересного или опасного. Похоже, Бог Путей так наградил меня за помощь в часовне, оградив от дорожных опасностей. Ни новых разбойников, ни очередного явления святой Вероники, на что я втайне надеялся, да даже служанки в тавернах мне глазки не строили... потому что я не встретил ни одной таверны.
   Ну не считать же за событие перебежавшего дорогу зайца?
   Так я размышлял, глядя в огонь походного костра, на котором я жарил этого глупого зайца. Не зря я в свое время научился метать кинжалы, ох не зря! Не забывая поворачивать тушку, я вглядывался в пламя, мечтая о том, чтобы что-нибудь произошло. Я паладин, я должен совершать подвиги во имя Светозара, а не ловить зайцев!
  -- Если это именно так, то у меня для тебя хорошая новость! - обратилось ко мне пламя голосом святой Вероники. Я даже не удивился. В конце концов, если она может являться только голосов, то почему бы и не направить этот голос из костра? Кажется, она любит всякие забавные выходки и чтение моих мыслей... хоть это и не слишком-то достойно святой!
  -- Ну и что же за новость у тебя, святая Вероника? Ты решила мне показать место, где купаются девушки из ближайшей деревни? - стараясь удержать серьезность в голосе, ответил я. А что? Ей, значит, можно надо мной смеяться, а мне над ней нет?
  -- Даже лучше! Я пришла передать тебе слова самого Светозара.
   Пламя костра взметнулось до верхушек елей, заставив меня вскочить, от огня ощутимо потянуло божественной силой. А затем я уже во второй раз удостоился чести услышать божий глас.
  -- Древнее зло пробудилось! - ревело пламя голосом бога -- Отправляйся в Аренгард, паладин, и загони его обратно под землю!
  -- Я сделаю это ради тебя, Светозар! Славься! - припал я на колено.
  -- Славься, паладин! - ответил мне огонь и затем угас.
   "Да, теперь не поесть мне зайчатинки" - подумалось мне, пока я глядел на обгоревшую тушку... И костер теперь новый разводить... А потом я подумал, и плюнул на все эти бытовые заботы, завернулся поплотнее и лег спать. Эх, как хорошо, что коней стреножил... а то это явление в костре бы точно заставило бы животин через пол-леса убежать, и сейчас я бы не спал, а бегал.
   До моего носа доносился запах подгоревшего зайца, вполне вкусный запах, если не учитывать плачевное состояние тушки. Помимо воли я сразу начал вспоминать, как меня потчевала мать в те редкие дни, когда меня отпускали к ней из Ордена на день-другой. Каждый раз меня ждало что-нибудь вкусненькое, то свиные отбивные, то мясо в горшочке, то каша с мясными шкварками, то пирожки с мясом... ммм, вкуснота! Размышляя о всей этой уже не доступной мне вкуснятине, я не заметил, как уснул... снилась мне мама. Эх, мама...
   А утром случилось забавное происшествие. Проснувшись, я обнаружил на золе потухшего кострища небольшой предмет, завернутый в лист лопуха. Я точно помнил, что не клал ничего туда, да и когда я ложился спать, угли еще были очень горячими. Осторожно взяв предмет, я развернул лист, и тупо уставился на представший моему взору... пирожок? Осторожно надломив его, я убедился, что он, вдобавок, еще и с мясом!
   Стоило мне надкусить его, как в моей голове раздался знакомый серебряный смех. Вероника... Я улыбнулся и продолжил есть "дар небес".
  
  
  
  

Глава пятая

На улицах Аренгарда

   В кукольный театр всех карлик приглашал:
"Кто вечером придет, тот со смеху умрет!
Будет вам очень, очень хорошо,
Деньги не жалей, богатей!
Вечер смеха и страстей!"

Король и шут, "Кукольный театр"

  
  
  
   К полудню следующего дня я стоял у стен Аренгарда, города, славного своими каменщиками и осенней ярмаркой. И единственным крупным городом поблизости от владений Ордена. Сами горожане, в принципе, паладинов уважали, но городской совет никогда не совершал пожертвований Ордену, да и не одобрял присутствие паладинов в своих пределах. Нет, никакой враждебности, только жадность и спесь. Ведь зачем платить паладину или Ордену, если они сами себя обязали бороться с нежитью и нечистью? Жадные торгаши...
   Но это все еще и означает, что я единственный паладин в Аренгарде. Остается лишь надеяться, что посланный мне Светозаром подвиг будет мне посилен.
   Когда я проезжал через городские ворота, усатый стражник преградил мне дорогу своей алебардой.
  -- А въездную пошлину кто платить будет? - нагло и гнусно усмехнулся он. Я же молча ткнул пальцем в изображение солнца на своем доспехе. Мы так и стояли почти полминуты, смотря друг другу в глаза, он держа алебарду, а я указывая пальцем на солнце, до тех пор, пока он не отвел взгляд и не освободил проход.
   Да, паладины обладают правом беспошлинного проезда во все окрестные города. В каком-нибудь другом городе за подобное требование стражника ждала бы серьезная взбучка, а здесь... беспошлинный въезд -- одна из немногих уступок, сделанных городом в пользу Ордена, но существует негласное указание пытаться паладинов обобрать посильнее. Так что этого усача скорее накажут за то, что он меня пропустил. Но я не чувствовал себя виноватым за то, что оставил этого вымогателя без лишней кружки пива вечером.
   Проехав через ворота, я спрыгнул с коня и повел обоих животных на поводу.
  -- Добрый горожанин! - обратился я к первому встречному -- Не подскажете ли, где я могу найти ночлег?
  -- Идите прямо по улице, на перекрестке налево, ищите вывеску с усатой рыбой. - горожанин немного подумал и добавил -- Только я честно скажу, хоть "Усатая рыба" и лучшее заведение в городе, но Старый Сэм, его хозяин, недолюбливает паладинов.
  -- Да пребудет с вами Светозар! - кивнул я горожанину.
  -- И вам удачи!
   Путь до таверны занял совсем немного времени. Через пару-тройку минут я уже стоял под вывеской, изображающей здоровенного сома. Наверно, местный повар любит готовить рыбные блюда. Стоило мне распахнуть дверь, как я услышал старческий скрипучий голос.
  -- Вы посмотрите-ка! Плечеглазый пожаловал! Хоть раз когда нужно приехали, дармоеды. Тебе ночлег нужен, солнышко? - ехидно захихикал из-за стойки сухонький дед, седой и патлатый. Я растерялся под таким напором и не нашел ничего лучше, как кивнуть. Но все равно, слишком уж нахальный дед... я не отрицаю, наплечники, которые носит орден, из-за изображений солнца и правда похожи на глаза на плечах, но это уже хамство!
  -- Ты в ратушу иди, глазастик. Там тебя работенка дожидается -- меж тем продолжил дед -- Если возьмешься, я с тебя даже денег не возьму! - посмотрев ему в глаза, я снова кивнул. Трактирщик ухмыльнулся еще мерзостнее, и окликнул паренька, который стоял неподалеку, ковыряя в носу: - Эй, Фенька! Внучек, а проводи-ка ты нашего героя в ратушу! С меня леденец! - а потом добавил, снова обернувшись ко мне, и уже безо всякой издевки - Пока ходишь, как раз фирменный сом готов будет.
   Мне оставалось лишь кивнуть еще раз и вслед за мальчонкой покинуть это гостеприимное заведение. Но мальчик явно оказался достоин своего деда, и всю дорогу без умолку болтал.
  -- Дяденька, а вы правда паладин?
  -- А вы боретесь с зомбями?
  -- А вы можете победить дракона?
  -- А сколько разбойников вы убили?
   На поход в ратушу ушло минут десять, но я, не смотря на знаменитую выдержку паладинов, был готов убежать от приставучего мальца уже через пять.
   Здание ратуши построено в лучших местных традициях -- из известняковых плит, затем оштукатуренных и побеленных. В целом, очень нарядное, не смотря на массивность и угловатость, здание. Общее впечатление портила лишь вполне себе приличных размеров лужа, в которой целая орава ребятишек с радостными воплями пускала кораблики.
  -- Иди, поиграй -- напутствовал я Феньку, похлопав по плечу -- А я в ратушу пойду, молодец, что проводил!
   Ребенок радостно пискнул и устремился к луже. Поднявшись на крыльцо ратуши, я еще раз взглянул на играющих детей. Оказывается, этот сорванец уже успел изменить правила игры -- теперь все играли в то, в чей кораблик можно кинуть больше камешков перед тем, как он затонет.
   В ратуше, стоило мне войти, меня сразу же взяли в оборот пара слуг. Угодливо кланяясь, они проводили меня к кабинету мэра.
   Когда я вошел, мэр, толстяк в богатом фиолетовом камзоле с шитьем, кричал на мужчину в черном плаще с серебряным шитьем, судя по рыцарскому поясу -- благородного сословия.
  -- Бездельник! За что я тебе только плачу! - бесновался мэр, даже не заметив меня -- Ты не способен даже выставить посты! А ведь ты, именно ты, должен уничтожить гнездо этой заразы!
  -- Утихни, толстяк! - рявкнул басом рыцарь, стукнув кулаком по столу -- Еще одно оскорбление, и я уеду прочь, и вся ответственность ляжет на тебя! - а потом добавил, уже более спокойно -- А насчет постов ты не прав, тут твоя вина. Кто не дал мне денег на настоящих воинов и набрал в стражу всякую шваль и пьянь? Ты сэкономил на этом горсть серебра, а теперь за это расплачивается весь город! Вопрос только в том, заплатит город жизнями людей, игнорируя угрозу, или золотом вот ему! - и тут он указал мэру на меня.
  -- О! Господин паладин! - тут же оживился толстяк. - Нам как раз требуются ваши услуги! - и жизнерадостно потер руки.
  -- Изложите суть. Я приехал полчаса назад. - сказал я как можно более нейтральным тоном.
   Мэр уже было набрал в грудь воздух и начал говорить, но его перебил капитан стражи.
  -- Я сам объясню, так быстрее будет! - капитан кивнул мне на стул, стоящий у стены, и сам сел рядом. - Все началось две недели назад. Вернее, две недели назад повторилось то, что уже случалось сорок лет назад. Мертвые восстали из могил!
  -- Какие именно? Только низшие? Зомби, скелеты? Были ли духи?
  -- Пока только простые трупаки. Городская стража посменно сторожит ворота кладбища, не выпуская их в город, но с каждым днем все больше дезертиров. Да и на зачистку они идти боятся.
  -- Что представляет из себя ваше кладбище? Какому богу посвящено?
  -- Небольшой клочок земли с потерявшей благодать часовней Гордана-Скалы. Частично захоронения идут вокруг часовни, частично в катакомбах под ней.
  -- Что могло пробудить мертвых? Какой-нибудь артефакт или ритуал? Диверсия Гильдии Некромантов?
  -- Мы не знаем. Но пока мы не видели ничего, с чем не смог бы справиться паладин.
  -- Надеюсь, что вы правы. Я берусь за это. Вскоре я пойду на разведку.
   Капитан кивнул мне, и мы пожали руки друг другу, скрепляя предварительный договор. Когда я уже собрался уходить, капитал тронул мэра за плечо и постучал согнутым пальцем по одному из ящичков в письменном столе толстяка. Тот было нахмурился, но затем со вздохом достал из стола пузатый кошелек и шлепнул его на стол.
  -- Здесь двадцать полновесных золотых местной чеканки. Когда проведешь разведку, приходи за деньгами. - А мэр не мелочиться! Двадцать золотых это очень и очень серьезная сумма, большинство людей никогда не держат золото на руках. Похоже, их проблема еще сильнее, чем они показывают.
   Когда я вышел наружу, мой юный проводник покинул свой пост у лужи. Ну, ничего, я и один не заблужусь. Может, в таких больших городах я и не бывал раньше, но не настолько же он велик! Всего-то и надо, что свернуть там, повернуть здесь и... выйти не туда.
   Ну ладно, раз уж я попал на рыночную площадь, то посмотрю товары. Может, найдется что-нибудь полезное. Мимо кондитерского ряда я прошел, купив на крайнем лотке леденец, заплатив медяшку. Потом отдам Феньке, пусть радуется. А вот оружейный ряд. Уже интереснее!
   Пройдя мимо лавок с топорами и шлемами, я остановился у палатки с мечами. Живчик-лавочник за считанные мгновенья расхвалил весь свой ассортимент. Но ничего хотя бы подобного по качеству орденским клинкам у него не было. Увидев мое разочарование, лавочник хитро ухмыльнулся.
  -- Возможно, вас заинтересуют особые клинки? - подмигнул он.
  -- Если я увижу действительно достойные образцы, то да.
   Продавец мигом достал из-под прилавка три длинных и узких ящичка. В первом оказался достаточно примитивный меч, заклятый на "тяжелый удар". Имея вес обычного меча, в момент нанесения удара он становился тяжелее, тем самым увеличивая силу удара. Во втором лежала тонкая и гибкая рапира, редкая для этих мест вещь. На ней лежало какое-то огненное заклятье. Уже интереснее, но не то. Когда продавец открыл третий ящичек, я был готов разочароваться, но в итоге удивился. Там лежал клинок Ордена. Не такой, как носил я, а более длинный, устаревший вариант, вместо него сейчас носят палаши. Хотя мой отец носил именно такой.
   И тут до меня дошло, что мне не нравится в этой ситуации. Орденский клинок в лавке оружейника! Ведь Орден не торгует оружием и запрещает продавать свои оружие и обмундирование посторонним лицам!
  -- Откуда у тебя оружие Ордена, купец? Разве тебе неизвестно, что им нельзя торговать? - похоже, в моем голосе было больше металла, чем во всей его лавке, так как в ауре торговца ощутимо засквозил страх.
  -- Господин паладин, посмотрите на клинок внимательнее, прошу! Вы и сами все поймете!
   Я с интересом вгляделся в клинок, пытаясь углядеть в нем что-то особое. Ха! Да это же просто копия! В нем нет святости Светозара, лишь немного магии света, вложенной туда каким-нибудь белым магом.
  -- Хитрый меч. Зачем он такой нужен?
  -- О, это почти реликвия, господин паладин. Глава гильдии кузнецов, мой дед, и один заезжий маг света создали несколько таких мечей лет сорок назад, во время восстания мертвых, чтобы вооружить стражу против нежити. - тут он вздохнул -- правда, так вышло, что старались они зря. Наша нежить какая-то ядреная, ее магия плохо брала.
   Мы еще какое-то время пообсуждали разное оружие, нежить и катакомбы. Ничего нового, в принципе, ни по одной из трех тем я не узнал. Но в целом, история вышла такая: сорок лет назад, когда мертвые восстали из могил, стража не справилась, не помог и светлый маг. А паладины были слишком далеко. Конец буйству нежити положил маг из Ордена Пылающей Длани. Магистр на закате вошел в часовню, а утром горожане обнаружили на пороге его мертвое тело. Но восстание мертвых прекратилось, даже та нежить, что была вне часовни, снова превратилась в обычные мертвые тела.
   Я уже было собирался вернуться в "Усатую рыбу", как мое внимание привлек голос балаганного зазывалы.
  -- Знаменитая труппа мейстера Пауля! Всего одно выступление! Юмористическое представление и акробатические номера! Волшебные фокусы!
   Эта новость заставила меня передумать. Во-первых, паладинам не только не запрещается посещать подобные мероприятия, как считают многие, но и наоборот, предписывается появляться на них почаще, чтобы следить за репертуаром и пресекать богохульства. А во-вторых, мне просто было интересно!
   Я торопливо, чуть ли не вприпрыжку, добрался до ткацкого ряда. Но покинул я его тоже очень быстро, практически сразу, не торгуясь, взяв плащ из неброской серой ткани. Накинув капюшон, я осмотрел себя и остался доволен покупкой -- теперь во мне сложно будет опознать паладина. Проходя мимо лавки с шелками, я краем глаза увидел полупрозрачный силуэт. Вероника?! Я было обрадовался, но, повернув голову, увидел, что это всего лишь шелковый платок невероятно тонкой работы, колышущийся на ветру. Эх...
   Тем временем представление началось. Сначала на подмостки выскочил жонглер, затем его сменил огнеглотатель. Толпа встречала их радостными криками. Меня же они не впечатлили, было заметно, что они выступают только для затравки, разогревая толпу для чего-то большего.
   На трюки я смотрел вполглаза, ожидая сценок. И когда началось основное представление, я разочарованно вздохнул. Похоже, мне придется исполнить свой долг перед Орденом и разогнать эту труппу за богохульство. Они решились играть пьесу "Листья дуба". Как человек, я скажу, что это интересное, глубокое и действительно смешное произведение, но... как паладин я нахожу концовку этой пьесы богохульной.
   Буду надеяться, что мейстеру Паулю хватит ума сыграть концовку чуть-чуть по-другому, там всего-то и надо, что отдать слова одного персонажа рассказчику, и никакого богохульства не будет...
   Я погрузился в знакомый мне по книге сюжет, повествующий о романе юной леди и оруженосца, насильственной помолвке со злым рыцарем-чернокнижником, вступлении оруженосца в Орден Светозара и финальной битве Добра со Злом. Добро побеждает, но перед оруженосцем встает новая проблема: Орден не дозволяет ему брак.
   Вот и последняя сцена, сейчас все решится: если слова произнесет актер, у меня не будет другого выбора, кроме как разогнать их. А ведь мне понравилась эта труппа! Да, разогрев был слабый, но пьесу они сыграли просто отлично! Пусть им хватит ума сказать "И тут паладин, обуянный горем, проклял Орден и Светозара, отрекаясь от клятвы!".
   Эх, напрасно я надеялся на лучшее. Артист, игравший оруженосца, шваркнул свой бутафорский шлем оземь, и продолжил, перед этим набрав в грудь побольше воздуха:
  -- Будьте вы прокляты! Будь проклят Светозар, будь проклят Орден, я отрекаюсь от вас, да пожрет вас геенна огненная! - и, выдержав театральную паузу, сплюнул -- Дерьмо поганое.
   А вот это уже меня задело. Нас можно проклясть, ругать, но оплевать... это уже слишком! Я был зол настолько, что на долю секунды потерял контроль над силой, которая, выйдя наружу, сорвала с меня накидку.
  -- Нечестивцы! - грянул над толпой мой голос, и стоявшие рядом со мной люди шарахнулись в стороны, освобождая дорогу к помосту. - Как смели вы замарать честь господа? - тут я уже немного успокоился, и даже позволил себе улыбнуться -- И вообще, мы носим белое, а не коричневое, как ты, Пауль. Так что мы точно не дерьмо.
  -- Возможно, достопочтенный паладин, мы сумеем возместить ущерб вашей чести некой суммой? - ответил мне мейстер, затем громко выкрикнул в толпу -- Господа! Вам понравилось наше выступление? Спасите нас от гнева паладина, будьте щедрыми!
  -- Честь не купишь! - снова распалился я. - Воинов Ордена невозможно подкупить! Единственная уступка, какую я могу вам позволить -- это взять с вас клятву о том, что вы никогда более не возведете хулу на господа нашего и Орден!
  -- Серж, ты переигрываешь! - шепнул мне одними губами главный комедиант -- Еще немного, и я поверю, что ты и правда паладин.
   Что? Серж? Что здесь вообще происходит? Пытаясь понять, что здесь творится, я начал озираться, и заметил в толпе фигуру, на которой была надета такая же накидка, какую я купил перед выступлением. Собственно, заметить фигуру было несложно, поскольку человек в накидке активно махал руками, явно пытаясь привлечь внимание кого-то из труппы. Очень подозрительно.
   Проигнорировав мейстера, который пытался мне что-то втолковать, я резко спрыгнул с помоста и схватил человека за край накидки прежде, чем тот успел убежать. От рывка накидка слетела, и передо мной предстал, видимо, тот самый Серж, так как на нем была отлично сделанная бутафорская копия брони Ордена. Пожалуй, человек, не знающий подробности досконально, вполне мог бы принять его за паладина. Мой кулак в латной перчатке сбил его с ног, а затем я затащил его на помост, придерживая за шиворот.
  -- Взгляните же, горожане, на этих лживых перевертышей! Эти богохульники не только глумились над Светозаром и Орденом, они еще и мошенники, пытавшиеся обманом вытянуть из вас деньги! Вот, взгляните, поддельный паладин! - встряхнул я Сержа -- Они пытались выманить у вас деньги на свое "спасение"!
   Толпа грозно рокотала, смыкаясь вокруг помоста. Стоило мне замолчать, как кто-то с громким возгласом "Бей козлин!" запрыгнул на помост, дав леща Паулю. Это словно послужило сигналом для остальных, и добрая... нет, скорее злая половина толпы захлестнула помост.
  -- Остановитесь! Их надлежит передать суду! Не берите грех на душу! - попытался вмешаться я, но было уже поздно, озверевшая толпа била, валяла по помосту и пинала комедиантов. Но спустя мгновение мне расхотелось защищать мошенников, меня переубедил нож, которых жонглер метнул в меня. Бессильно скользнув по моему шлему, нож отлетел в сторону, попав прямо в горло молодой женщине, стоявшей в стороне и даже не участвовавшей в потасовке.
   Я кинулся к женщине, отшвырнув со своего пути пару зевак, но было уже слишком поздно, нож по злой насмешке судьбы угодил прямо в вену. Боюсь, что ее душа уже могла отлететь прочь, и тогда целительная магия Ордена будет бессильна.
  -- Прекратить! - заревел я не своим голосом, испустив из себя импульс силы. - Суда не будет! Я сам вынесу приговор! Ваше имущество, комедианты, будет продано, и треть получит город, треть Орден и треть родня погибшей! А что до вас, горожане, то на вас лежит грех! Ступайте в святилище любого светлого бога и покайтесь! - когда рокот толпы чуть успокоился, я продолжил -- А что до тебя, жонглер-убийца, тебя я приговариваю к смерти! Но, как человек чести, даю тебе право умереть в бою, а не на плахе!
  -- Твоя милость просто божественна -- сплюнул жонглер, потирая синяк на лице -- Ты, воин в доспехах, против артиста в тряпках?
   Я лишь улыбнулся в ответ на его речь. Это была очень наивная хитрость.
  -- Не вздумай, Алексий, не вздумай! - услышал я в своей голове голос святой Вероники -- Он преступник, недостойный милосердия.
  -- Вероника, честь мне не позволяет следовать твоему совету! - шепнул я чуть слышно, а затем продолжил уже в полный голос -- Я принимаю твои условия, паяц! Я сниму доспехи и возьму лишь нож, как и ты!
   Я начал снимать доспехи, отчетливо осознавая, что совершаю глупость. Но есть ситуации, когда лучше совершить глупость, но при этом поступить правильно. Я успел снять лишь шлем, когда жонглер, надеясь застать меня врасплох, метнул в меня нож. Я успел в последний момент подставить руку, и нож прошел вскользь, завязнув в звеньях кольчуги.
   Даже не глядя на результат броска, он кинулся наутек, всадив еще один нож в плечо крепкому мужику, вставшему у него на пути.
  -- Аааа! Сволочь! - взвыл мужик неожиданно высоким голосом.
   Вытащив нож из кольчуги, я метнул его вслед беглецу, и даже попал, нож вонзился ему в бедро, заставив упасть. Подобрав по дороге нож, которым была убита девушка, я нагнал пытающегося уползти жонглера.
  -- Я дал тебе возможность умереть с честью, но ты предпочел умереть во грехе. Представ перед божьим судом, помни, что ты сам выбрал свой путь! - сказал я, нанося удар. Белая эмаль, которой была покрыта моя перчатка, покрылась багряным.
  

Глава шестая

Неправильный лич

   Дыханье тьмы
Ближе и ближе.
Сиянье тьмы
Манит и ждет,
Дыханье тьмы -
Все, что ты слышишь.
Уходишь ввысь
В свободный полет.

Кипелов, "Дыхание тьмы"

   Старый Сэм сдержал свое обещание, и, пожалуй, сделал даже больше обещанного: он не просто бесплатно накормил меня своим фирменным сомом, нет, он накормил меня до отвала. Короче говоря, усатая рыба в "Усатой рыбе" была очень вкусной.
  -- Сейчас все не так страшно, как в прошлый раз! Сорок лет назад мы все глаза боялись сомкнуть, а сейчас так, по кладбищу трупаки гуляют да рожи корчат. А раньше? Почти каждую ночь взламывали какой-нибудь дом и утаскивали всех неведомо куда. Днем посмирнее были, а ночью как с цепи срывались!
   В душе Старого Сэма, рассказывавшего эту историю, бушевала настоящая буря. Вглядываясь в его ауру я почти что наяву видел все ужасы, что случились сорок лет назад. Наверняка и корень его нелюбви к паладинам гнездится в этих событиях, он винит нас за то, что мы "опоздали", когда началось восстание мертвых.
   Рассказы Сэма этим вечером прервались лишь однажды, когда прибыл гонец от капитана стражи, с известием, что на сегодняшнюю ночь будет усилен караул на кладбище. Пришлось пообещать, что на разведку я отправлюсь уже утром.
   Встал я спозаранку, и, даже не перекусывая, направился к кладбищу. Возле ворот, ежась на холодном ветру и с опаской поглядывая за ограду, стояли несколько стражников. Один из стражников, на голове которого был посеребренный шлем, шагнул мне навстречу. Десятник, наверно.
   Десятник молча сделал приглашающий жест в сторону ворот, я так же молча кивнул и подошел к ним. Следом за мной, с заметной опаской, пошли стражники. Один из стражников, как раз тот самый усач, который требовал от меня денег на въезде в город, обогнал меня и распахнул ворота, тотчас отшатнувшись прочь, как будто опасаясь, что оттуда сразу же выскочит мертвец и схватит его.
   Кладбище встретило меня молчанием и плотным туманом. Я прошел почти половину расстояния до часовни, когда за моей спиной закрылись ворота. Вот ведь трусы! И, словно скрип послужил неким сигналом, подул ветер, разогнав туман. Мертвецы, прежде скрытые им, разом повернулись ко мне и медленно поперли в атаку.
   Но что такое обычные зомби против паладина? Пять минут, и все десятка полтора тварей лишились своих голов, а с ними и посмертного существования. Стража, выглядывающая из-за забора, поддерживала меня радостными возгласами каждый раз, как с плеч слетала очередная голова.
   Но за сражением наблюдал еще один зритель, правда, в отличие от стражников, безмолвный. В дверях часовни стоял оживший скелет, по ауре которого пробегали всполохи тьмы. Это явно матерая нежить, а не рядовой солдат мертвого воинства. Конечно, ему далеко даже до самого примитивного умертвия, но опасность он вполне может представлять. Но не для паладина, конечно!
   Я не стал тратить время на удары оружием, я просто направил на него поток света, выжигая его темную суть. Несколько мгновений скелет сопротивлялся, видимо, и правда местная нежить "ядреная", но потом вздрогнул и осыпался грудой опаленных костей. Перешагнув его дымящиеся останки, я вошел под своды часовни.
   В часовне кто-то есть. Он стоит ко мне спиной, ветер, вошедший внутрь вместе со мной, треплет полы его мантии, на которых красными нитками вышиты ладони и языки пламени, открывая моему взгляду его оголенные кости. Лич. Очень сильный лич, тьма, исходящая от него, напоминает не силуэт или кокон, а подобно жадному спруту струится вокруг него.
   Лич обернулся, опершись на посох, и обратил ко мне свой голый череп, на котором был надет, чуть свисая вбок, зубчатый венец. Но при всем этом вид у него подозрительно мирный. Даже его аура, когда он повернулся ко мне, чуть свернулась и втянулась.
  -- Паладин -- тихо произнес он -- Что же, я ждал, что кто-нибудь из вашего Ордена посетит меня.
   Я, не отвечая, вглядывался в мертвеца, стараясь понять, что меня настораживало в нем, пока меня не осенило!
  -- Твоя мантия! Орден Пламенной Длани! Ты же был пиромантом, ты не мог стать личем!
  -- Да, не мог. Но, как видишь, стал.
  -- Ты ведь тот самый маг, который остановил восстание мертвых сорок лет назад?
  -- Какая ирония судьбы! Спасти город от нежити и возглавить следующую атаку! - с горечью ответил он, пристукнув посохом об пол. - Отступись, паладин! - после небольшой паузы продолжил он -- Я ведь разумное существо, и вредить городу, за который когда-то отдал жизнь, ну попросту глупо! Я сильнейшая нежить на этом кладбище, и не один мертвец не покинет ворот кладбища, покуда я командую ими.
  -- Однако, ты лич! И при жизни ты был пиромантом... сам восстать из мертвых может только некромант! Тебя подняли, и, значит, у тебя есть хозяин! Если он отдаст приказ напасть на город, то ты нападешь!
   Лич раздраженно клацнул челюстью и потер венец в районе височной кости.
  -- Прошу, паладин, оставь меня! Пусть я не по своей воле стал личем, но моей воли достаточно, чтобы не обратиться в тупую кровожадную тварь. Пока я остаюсь собой, ни один мертвый не покинет кладбище!
  -- Ты хозяин этих мертвецов! Без тебя они все станут тупыми куклами, и я за несколько дней очищу от них город!
  -- Не я поднял их. Я их лишь сдерживаю. - покачал головой лич -- И меня, и прочих мертвецов подняла какая-то сила, исходящая из катакомб. Возможно, что под землей находится храм Падшего.
  -- Бог Смерти? Не может этого быть! О таких местах слагают легенды!
  -- Все его святилища были либо заброшены, либо уничтожены за то время, что он пребывал в небытие, будучи повержен рукой Первого Императора. Сейчас, когда он вернул себе свою суть, уцелевшие храмы оживают, какие-то раньше, какие-то позже.
  -- Я не боюсь тебя, не боюсь и самого Падшего! Упокоив тебя, я доберусь и до храма! Это капище тьмы падет под яростным светом Светозара!
   Я не был намерен дальше слушать его речи. Я перехватил меч двумя руками, готовясь к атаке, а лич направил на меня свой посох.
   - Если бы я был уверен, что это пойдет на пользу городу, я бы позволил оборвать нить своего существования. - печально, голосом, полным фатализма, произнес он. Похоже, до него наконец дошел тот факт, что я, как паладин, просто не имею права отступить. На пару мгновений я сочувствовал ему. А затем я начал атаку.
   Собственно, мы атаковали друг друга почти одновременно, и одинаково примитивно: я нанес удар двуручным мечом, а он, приняв удар меча навершием посоха, чуть не подсек мне ноги пяткой своего оружия. Я увернулся от этого удара только чудом, похоже, я нашел изрядное упущение в обучении паладинов, нас не учили сражаться с противником с древковым оружием.
   Обменявшись парой ударов, я уловил суть, и противостоять ударам посоха стало проще. Несколько минут мы безрезультатно кружили по часовне, обмениваясь ударами оружия, но не применяя свои силы. А единственными звуками, звучащими в часовне, были звуки наших шагов и удары металла моего меча о дерево его посоха.
  -- Для паладина ложного бога ты неплохо держишься! - усмехнулся лич, отбивая очередной удар. У нежити есть свои плюсы, они ведь не говорят по-настоящему, и поэтому могут болтать во время сражение, не боясь сбить дыхание.
  -- Светозар есть истинное и светлое божество! - возмущенно ответил я, чуть отступив назад. Наглый мертвец! Он сам по себе ходячее богохульство, еще и смеет насмехаться!
  -- Почти век назад мой орден стоял на грани уничтожения из-за этого знания. - сказал лич, параллельно нанося удар, от которого я с трудом увернулся.
  -- Пламенная Длань распространяла ересь! - все-таки сбив себе дыхание отвечал я, нанося очередной размашистый удар.
  -- Пламенная длань говорила истину! Светозар не более чем паладин Павшего, изгнанный из храма за преступления!
   Вот теперь я действительно понял, почему наш Орден объявил войну Пламенной Длани! Такие слова, столь глупую и наглую хулу нельзя оставлять безнаказанной! Я отбросил меч в сторону, он все равно бесполезен в этом деле, я атаковал его силой, которую дарует своим паладинам Светозар.
   Мой гнев был столь велик, что я выплеснул на лича, наверно, больше света, чем имел. Мою грудь разорвала резкая боль, а поток света, выплеснувшийся из моих ладоней, ударил лича в грудь, отшвырнул в сторону, разметал в клочья его темную ауру и разорвал на части. Лишенные темной силы, его кости с сухим дробным перестуком попадали на пол.
   А следом на пол упал и я. Держась за разрываемую ужасной болью грудь, я пал на колени, из последних сил стараясь удержаться в сознании. А что, если лич все еще цел? Я слышал истории про личей, от которых оставался только череп, а они продолжали сражаться.
   Но лич явно больше меня не потревожит -- там, где он только что стоял, лишь крутились в воздухе, бестолково рыская туда-сюда, только крохотные клочки тьмы. Не выдержав боли, я упал набок и скрючился. Перед тем, как мое сознание померкло, я увидел, что эти клочки начинают ползти ко мне, но мне уже было все равно. Я погружался в какие-то черные глубины, теряя сознание. Мрак, боль и мрак... Наверно, это и есть смерть.
  
  
  

Глава седьмая

Небытие

   Сын небесных сфер,
Здесь лишь демоны и змеи,
Но ты молод и смел -
Вместе миром овладеем.

Ты мне поклонись,
и получишь все богатства.
Власть тьмы - вот это жизнь
В беспробудном танце адском.

Ария, "Свет дневной иссяк"

  
   Что есть небытие? Отрицание чего-либо, его отсутствие или место для его появления? Где оно находится -- нигде, везде, или оно и вовсе необнаружимо? Имеет ли небытие цвет, или цвет -- это уже что-то?
   Хотя нет, цвет у небытия все-таки имеется, при этом и отсутствуя. Черный цвет межзвездной пустоты -- вот цвет небытия. Там, где ничего нет, не на что падать свету. А без света любой цвет черен.
   Вокруг меня небытие. Но внезапно я перестаю быть его безмолвной частью, пусть я теперь лишь незримая во мраке тень, но это уже что-то. В небытии нет понятия верха и низа, но есть право и лево -- ведь я же оглядываюсь по сторонам? Я вижу, что я не единственное нечто в этом ничто. Ведь я вижу что-то, еще более черное, чем вселенская пустота. Я устремляюсь туда.
   У меня ни рук, ни ног, я не иду, не бегу, а, скорее, плыву, напоминая каракатицу, которая стреляет чернилами, чтобы быстрее сбежать. Я, правда, плачу за движение не чернилами, а маленькими частичками своей сути. Они ничтожно малы, но за мной остается след, тончайшая нить из исторгнутой мной ради движения сути. В ничто нет и времени -- я не осознаю, длился ли мой путь к темной области миг или целую вечность.
   Передо мной огромная сфера, состоящая из клубящегося мрака, висящая посреди пустоты. Я дотрагиваюсь до ее края, и меня засасывает внутрь.
   Через миг я уже преодолеваю ее стенки, и за этот миг я стал осознавать себя в большей степени. По крайней мере, теперь для меня есть и верх, и низ. Даже я сам теперь уже похожу не на аморфную тень, а на человека. У меня даже есть ноги, и они стоят на "полу" этой странной сферы. Собственно, внутри это вовсе никакая и не сфера, а просторный зал.
   Я поднял взгляд от появившихся у меня ног, и передо мной предстал трон, стоящий на постаменте. Трон был черный, блестящий, и украшен какими-то странными белесыми светящимися камнями. А того, кто восседал на троне, я поначалу принял за обычного старика, но быстро осознал ошибку. За спиной старика, облаченного в черные одежды, подрагивали перистые крылья, перья были черные, с белыми кончиками. Пока взгляд старика скользил по мне, его сухие, жилистые руки перебирали пальцами лежащий на его коленях посох, черный, обвитый чем-то фиолетовым. Сам посох был похож по форме на простую косу, только в том месте, где в обычной дерево должно было соединяться с металлом, в его посох был вставлен непонятный камень со множеством сколов, похожий на кусок известняка. Увидев мой интерес, старик чуть ухмыльнулся уголком рта и поправил висящий на груди амулет, сияющий, словно маленькая звезда. Да и венец на его голове тоже светился, пусть и не так ярко, но зато менял цвета.
   Я узнал его именно благодаря крыльям. Именно такой образ, образ крылатого старца, последние три сотни лет носит Падший, Бог Смерти. Пожалуй, тут стоит отметить, что я ощутил нешуточный страх.
   Неужели я после смерти попал на его суд? Неужели меня не ждет Небесный оплот Светозара, а ждет Мрачное царство? Воспоминание о Светозаре окончательно пробудило меня. Я мыслю, и, следовательно, я существую! А значит, еще не все потеряно! Пока дышу -- надеюсь! Хотя я и не дышу....
   Я смело поднял взгляд прямо на Падшего и посмотрел на него с вызовом. Правда, этим вызовом я вызвал лишь усмешку на его губах.
  -- Даже странно, что среди его слуг есть достойные. - сказал он тихим голосом, который не вязался с его пугающим образом -- Но, впрочем, ты более ему и не принадлежишь. То, что ты называешь благостью Светозара, а я называю дарами вора -- тут он сделал паузу и улыбнулся еще шире -- в общем, оно покинуло тебя. Теперь ты -- пустой сосуд. А свято место пусто не бывает. Я дарую тебе свое покровительство!
   Последнюю фразу он выкрикнул, привстав с трона. Тени заволокли мой взгляд. Его воля подавляла, туманила разум. Словно какой-то голос внутри меня шептал: "да, да, да! Прими этот дар, получи все до капли!". Но я был паладином, я умел бороться с соблазнами. Но голос внутри меня знал, чем соблазнять. В этих грезах я видел себя главой Ордена, лучшим из паладинов, примером для подражания, овеянным славой героем, эталоном чести. По моему слову нечестивцы несли заслуженную кару, а моей мудрости хватало, чтобы облагоденствовать окружающих. Это были мои собственные грезы, и лишь одна маленькая деталь в них отличалась от моих снов -- на мне были не белые доспехи Ордена, а черные латы и шлем с личиной-черепом.
   "Черные латы!" - прогремело сотней молотов в моей голове, и в сфере тьмы появились новые персонажи, их было более десятка, они все были разные, но и сильно похожи друг на друга в то же время. Вначале, увидев их черные одежды, я принял их за паладинов Падшего, но быстро понял свою ошибку. На их головах покоился один и тот же предмет, необычного вида корона-шлем, и на их поясах висел один и тот же меч, а за спинами некоторых из них были сложены крылья.
   Разумеется, я узнал эти артефакты. Легендарные реликвии Черной Империи, шлем-венец, которым короновали императоров, атрибут их власти. И, разумеется, Черный меч, сильнейшее магическое оружие во вселенной, именно через этот меч фокусируют свою силу императоры, когда собираются нанести удар, способный снести горы, осушить моря или развеять в пустоте архидемона. Значит, передо мной духи императоров.
   Глаза великих мертвецов смотрели на меня, и их взгляды сулили многое. При жизни разившие богов, магов и орды демонов, они и в смерти излучали величие и все еще были способны на многое. Самый слабый из них, наверно, смог бы удавить Светозара голыми руками, даже не доставая свой меч.
   Тени былых владык подходили ко мне по одному и беззвучно отступали, растворяясь в ничто -- они видели, что моя воля крепка, и по какой-то неведомой причине не хотели ее ломать. Вскоре в сфере, кроме меня и Падшего, осталось четыре тени.
   Самая бедно одетая тень в простых доспехах подошла ко мне, и я понял, кто это -- сам Первый Император, завоеватель мира, рожденный третьим сыном захолустного барона, и с тремя десятками наемников положившим начало величайшей из империй. Тень императора не сказала ни слова, но я ощутил, что в какой-то мере могу повторить его судьбу, его взгляд обещал мне силу и целый мир в придачу. Соблазн был велик, но я устоял. Император улыбнулся и растаял.
   Ко мне подлетела еще одна тень, единственный среди духов, кто умер в старости -- Пятый Император. Могучий маг, открывший Империи пути в иные миры. Закованные в черную броню воины именно в его правление сделали первый, еще робкий, шаг на чужую землю -- и вернулись обратно, поняв, что время еще не настало. Старик своим видом как будто говорил мне: "Все миры... любой из них, а может и не один, разве это мало?". Этот соблазн был еще больше прежнего, но я снова устоял -- это было не слишком мало, а слишком много.
   Когда Пятый Император истаял, ко мне шагнула еще одна тень, до этого стоявшая за его спиной. Этот дух не носил короны, но Черный Меч был при нем. Да и в левой его руке был не гербовый щит, как у других, а простой, металлический и отполированный. Я узнал и его -- ведь кроме императоров, Черный Меч носил лишь один человек, лучший из полководцев, когда-либо водивший имперские легионы, великий воин и маг, за заслуги перед империей имя которого было заменено на Генералиссимус. Именно он, когда первые круги некромантов начали поднимать мертвых, стер их с лица мира. Лишь немногие успели скрыться от его гнева в иных мерах. Именно так, кстати, некроманты попали и в мой мир. Он просто подавлял всю магию на поле боя, а затем, бесхитростно убивал потерявших силу некромантов мечом.
   Мое отражение в щите Генералиссимуса смотрело на меня с улыбкой, и, подмигивая, говорило: "Стань непобедимым воином! Повергни врагов в могильный прах! Истреби нечисть!". В отражении я повергал легионы врагов: мертвецов, личей, некромантов, разя их одного за другим. Но я отвернулся. Нет, я не надену черные латы, даже если платой за это станет истреблении сотен личей. Генералиссимус покачал головой и последовал за остальными.
   Тут же ко мне, чеканя шаг, подошла последняя тень. Высокий, статный, за его спиной были сложенные крылья, похожие на крылья Бога Смерти. Похожие крылья были у многих императоров, кто же это?
   Но ответ я получил чуть ли не раньше, чем задал вопрос. Услышав обещания, я понял, что передо мной стоит Девятый Император, убийца демонов, не император по рождению, но, наверно, величайший из всех императоров. Победа над Белым Колдуном и его армией, победа в Войне Магов, начало полноценной экспансии в иные миры, легионы в черном, повергающие все, что он считал несправедливым. Да, он был справедливым, но суровым хозяином. Истребив в Империи и сопредельных мирах все то, что он считал недостойным, он пошел на рискованный шаг -- он открыл портал прямо в ад, начав войну с демонами. Именно так он и получил свои крылья, срезав их со спины поверженного архидемона.
   Стоя передо мной он безмолвно призывал меня стать таким же, как он -- крылатым воином-магом, истребителем демонов, парящим над выжженной землей ада и несущим справедливую кару богомерзким тварям. "Смерть поборникам смерти!" - вновь и вновь выкрикивал воображаемый я, раз за разом опуская покрытый черной кровью меч на головы омерзительных адских тварей.
   Я уже почти поддался соблазну, но вспомнил, чем закончилась эта история. Вспомнил про ответную атаку демонов, заливших кровью полмира, про гибель самого императора и многих воинов, эти знания отрезвили меня. Жизни невинных -- не разменная монета. Император зло посмотрел на меня, поморщился и растворился. Но его злость и обида еще несколько мгновений крутились в воздухе, хотя он уже и истаял.
   Я выдержал? Ха! Не так уж и сильны в искушениях, выходит, силы тьмы!
  -- Эй, Падший! Это все, что ты можешь? Привести души героев, чтобы меня сбить с пути? Никому не сломить мою волю, я верен клятве! Я верен Светозару!
   Бог поморщился, услышав о Светозаре.
  -- Есть еще кое-кто! - ответил он резко, словно выплюнув слова.
   Сфера из тьмы на миг содрогнулась, и у подножия трона возник человек. Причем, это явно был живой человек, он не походил на тени, что приходили ранее. Одетый в богатые одежды мага, держащий в руках посох, волшебный венец на голове, он чем-то походил на Падшего, то ли лицом, то ли самим образом... Пожалуй, если бы не его небольшая борода, я бы решил, что это другой образ Падшего. Но походил он не только на Падшего, в нем было что-то и от теней, что уже ушли.
  -- Дедушка -- обратился он к Падшему -- Как ты и просил, я заглянул в Грааль, нам и не нужно ничего делать с этим упорным юношей. Светозар сам его убедит. Нет нужды ломать волю или делать вообще хоть что-то. Я поговорю с ним, а потом отпущу.
  -- Кто ты такой? Ты явно меня знаешь, но мне неведомо твое имя! - мне не понравился тот факт, что этот маг говорил обо мне так, как будто меня здесь и нет.
  -- А мое имя никто и не знает. Но ты можешь называть меня Архимаг Империи. - когда он произнес "Архимаг Империи" камень на вершине его посоха ярко вспыхнул, словно подтверждая его слова. Архимаг Империи... второе лицо после императора, глава Совета магов, сильнейший из ныне живущих смертных чародеев!
  -- Не из смертных, а из имеющих плоть. - улыбнулся он, явно подслушав мои мысли -- А теперь послушай меня, не перебивая. Я расскажу тебе одну занимательную историю. Существовал мир под названием Этерия, прекрасный и цветущий. Но однажды туда перенесся сбежавший от войск Империи старый некромант. Он желал принести вассальную присягу одному из правителей, получив за это земельный надел. Он даже был готов отречься от некромантии, лишь бы обеспечить себе спокойную старость. Но правитель испугался старика и изгнал его из страны. По совету жрецов местного светлого божества по следу старика были отправлены убийцы. Но Этерия была мирным миром, уж извините за каламбур -- тут Архимаг слегка поклонился, усмехнувшись -- Этерийские убийцы не смогли даже оцарапать старика. Но напугать смогли! Старик в страхе за свою жизнь вернулся к практике некромантии. Он поднял из мертвых тела убийц, заставив мертвецов себя охранять. Правитель слал новых и новых убийц, пополняя тем самым мертвую стражу. Но ничто не может длиться вечно, и жрецы, поняв, что правитель не справится, пришли за жизнью старика сами. Да, они преуспели, но войско мертвых, многочисленное к тому моменту, продолжило выполнять последнюю волю старика: "Смерть жрецам!". Они врывались в храмы, не оставляя после себя никого живого. Так продолжалось какое-то время, пока мертвецы не растерзали одного из жрецов прямо на алтаре храма. Кровь пролилась на алтарь, как бы будучи принесена в жертву. Светлый бог, прежде ее не вкушавший, словно обезумел. В нем проснулось то, что некогда разделило древних богов и демонов на враждебные лагеря. Жажда крови и власти овладела им. Он возжелал стать верховным богом Этерии, и кровь полилась рекой. Своей волей он направлял армию мертвых на храмы других богов, отрезая их от источников силы. Нежить, кровь и смерть наполнили Этерию, а над этим кошмарным зрелищем хохотал, упиваясь кровью, безумный бог. Через несколько наполненных ужасами веков он стал единственным богом и владыкой Этерии. Но за эти годы он совсем обезумел, возжелав стать владыкой всего сущего. Через порталы, открытые им, в наш мир, Мир Империи, хлынули орды нежити. А сам бог атаковал моего деда.
  -- В тот день я хорошо пообедал! - рассмеялся Падший, поглаживая живот.
  -- А мира Этерия с тех пор, можно сказать, и нет. - добавил Архимаг. - Нам как раз нужно было испытать одно заклинание... - тут Архимаг потупился, изображая застенчивость, даже шаркнул ногой, как будто в смущении.
  -- К чему эта история? - спросил я, уже утомившись выслушивать малопонятный рассказ. Мне, конечно, было интересно, но в чем смысл-то?
  -- Светлый бог, подобный твоему Светозару, погубил миллионы. А тот, кого ты считаешь воплощением зла, нет, Зла! - слово "зла" Архимаг произнес с пафосом, с трудом удержавшись от смеха -- Тот, кого ты считаешь воплощением Зла, остановил его!
  -- Подумай, пойдешь ли ты за Светозаром, когда он прикажет убивать невинных? - Падший даже немного разозлился, когда Архимаг упомянул Светозара, привстал с трона, обращаясь ко мне, упершись в подлокотники, но я все равно скривился, услышав, с чем он сравнивает моего бога.
  -- И не надо кривиться! Все, давай, кыш отсюда! Возвращайся в мир живых! - весело засмеялся Архимаг, делая пассы руками.
   Перед моими глазами все начало расплываться, мрак заполнял мой взор под веселое "кыш-кыш-кыш" Архимага. "Эх, ну и развлечения у мужика!" подумал я перед тем, как тьма окончательно поглотила мое сознание.
  
  
  
  

Глава восьмая

Новая суть

   Тысячи ран в сердце моём, ноют они ночью и днём.
Здесь, на земле, был желанным едва ли, и на небе не признали.
Хуже судьбы не придумать, друзья - в теле безжизненном прячусь я,
   Острая сталь не берёт и свинец, кто я такой: человек - мертвец!

Княzz, "Дезертир"

  
   Тьма медленно и плавно отпускала мое сознание, пока я не понял, что снова в своем теле. Перед глазами было темно, но это была вполне обычная темнота. Я шевельнул рукой и наткнулся на что-то твердое. Рука слушалась очень плохо, почти ничего не ощущала, я словно отлежал ее. Я попытался использовать дарованное мне Светозаром волшебное зрение, но ничего не изменилось. Наверно, я просто слишком истощен. Отложив на время эту проблему, я начал на ощупь пытаться определить свое местоположение.
   И через несколько мгновения я понял, где нахожусь -- да я же лежу в саркофаге! Эти тупые горожане нашли меня тут, бессознательного после битвы с личем, и, приняв за покойника, похоронили в этой же часовне!
   Бррр! Мне сразу вспомнились истории про людей, которых по ошибке хоронили заживо -- как они задыхались, кричали, царапали доски гроба ногтями и умирали в страшных муках. Страх заставил меня ударить крышку саркофага кулаком, совсем по-глупому, почти без замаха. Но, похоже, крышку делал не самый хороший мастер, так как она треснула ровно посередине и упала с обоих концов саркофага.
   Я с трудом перевалился через край саркофага, как мешок с навозом упав на пол, зазвенев кольчугой. Еле-еле сумев встать на ноги, опираясь одной рукой о саркофаг, я отцепил от пояса булаву и кинжал, бросив их на пол. Конечно, так поступать с оружием не дело, но сейчас мне лучше не таскать тяжестей.
   Пошатываясь, я вышел наружу и тяжело оперся о дверной проем. Окинув взглядом кладбище, я увидел, что у ворот стоит мой наставник, отец Серафим. А над ним, похоже, оставаясь незримой для паладина, висит святая Вероника. Поймав мой взгляд, она то ли всхлипнула, то ли вскрикнула, и исчезла, только рябь по воздуху пошла. А наставник, увидев меня, поднял забрало шлема и что-то смахнул с глаз. Слезы?
  -- Прости, мой ученик, но воля Светозара должна быть исполнена! - сказал он, обнажив меч. И как это понимать? Я попытался объяснить ему, что я верен Светозару, что это ошибка, но мое высохшее без воды горло и онемевший язык издавали только хрипы, достойные лишь полусгнившего зомби.
   Я с трудом отразил его первые удары, и не мог отвечать -- у меня не было на сил, ни физических, ни моральных. Я не смел поднять руку на наставника. Но, если честно, это бы все равно не помогло -- он побеждал меня на тренировках и когда я себя хорошо чувствовал.
   Неожиданно наставник отступил и обрушил на меня заклятие. Я и не знал, что он может, подобно жрецу, использовать "мертвый сон"! Это заклинание позволяло оглушить нежить, что-то похожее было в оружии для Испытания. И зачем он это сделал? Я же не упырь какой-нибудь! Но, когда заклинание достигло меня, я скорчился от боли.
  -- Ааргх!! - застонал я, почувствовав, что заклинание продолжает набирать силу, увеличивая боль. Как больно! Даже когда я думал, что умираю, я не испытывал таких мук! Такое ощущение, что это не "мертвый сон", а какая-нибудь "мучительная агония".
   И тут боль дошла до какого-то предела, проникнув так глубоко в мое тело, что оно само, независимо от меня, взорвалось волной дикой и разрушительной ярости. Мой меч начал летать, как пушинка, я уже не только отражал атаки наставника, но даже отвечал, с каждым взмахом заставляя его отходить на шаг. Я, обезумев от продиктованной мне телом ярости, все продолжал наращивать темп, мой меч уже скорее походил на размытый полукруг, а не на клинок, с такой скоростью я наносил удары.
   Итог этой схватки подвел как раз он -- мой клинок прорубил бармицу шлема наставника. Лопнувшие кольчужные кольца буквально разорвали его шею, повинуясь импульсу клинка. Наставник умер мгновенно, наискось упав на землю. А следом упал и я -- питавшая меня ярость умерла вместе с ним.
   Да как же так? Что вообще происходит? Почему Светозар и Орден атаковали меня? И я сам... как я мог? Я ведь не хотел! Да лучше бы я сам умер!
   "А что, если он еще жив?" - стукнулась в мой мозг шальная мысль. Я, собрав все свои силы, приподнялся на локте и свободной рукой откинул бармицу с шеи наставника, приложив пальцы к шее -- нет, он мертв. Пульса нет, да и кровь уже не идет из раны, вдобавок, похоже, мой удар перебил ему ключицу. Сам того не желая, я оказался перемазан в его крови, вытекающей на брусчатку, словно мясник.
   И тут случился какой-то странный выверт сознания. Мне почему-то стало очень обидно, что кровь впустую вытекает на камень. Более того, я взбодрился, и, повинуясь странному наитию, облизнул измазанную в крови руку. Я не почувствовал знакомого железистого вкуса, но ощутил, как в меня влилась порция силы. Если я выпью еще, у меня достанет сил, чтобы встать и уйти хоть куда-нибудь, где я смогу привести себя в порядок.
  -- Прости, наставник... - прошептал я вдруг обретшим послушность языком, а затем, подняв забрало еще выше, жадным ртом всосал в себя лужицу крови, что скопилась между камней дорожки. Не выдержав соблазна ощущения прирастающей силы и бодрости, я начал пить кровь прямо из раны, слизывать с одежды... как животное... Оторваться от крови я смог, лишь когда почувствовал, что жажда исчезла. Я утер кровь с лица полой плаща, заметив при этом, что плащ-то не мой! Горожане, перед тем, как похоронить меня, заменили мой плащ на дорогущий, из красного бархата.
   Напившись крови, я приобрел нездоровую бодрость, при этом все равно испытывая голод. Не ту безумную жажду, что толкнула меня пить кровь, что что-то другое, непонятное. Пожалуй, сейчас, когда мое сознание прояснилось, я должен был бы впасть в ужас и шок, но, похоже, меня спасла именно эта нездоровая бодрость. Тем не менее, я встал на колени и вновь попросил у наставника прощения.
   Решив утолить голод в "Усатой рыбе", я отправился в ее направлении. Не будь ситуация столь плачевна, я, пожалуй, даже развеселился бы, столь забавным вышло мое путешествие до таверны. Вся соль заключалось в том, что люди, встреченные мной по дороге, похоже, принимали меня за мертвеца, и с криками бежали прочь. Дамы в длинных юбках, подхватив подолы руками, бежали прочь, пронзительно визжа, дети пищали, старики пыхтели и стремительно ковыляли прочь. В домах, мимо которых я проходил, грохотали, закрываясь, двери, хлопали ставни. Ну, на самом деле, я их понимаю.
   Когда до "Усатой рыбы" оставалось совсем немного, я услышал за спиной шаги. Решив, что это стража, я резко развернулся, положив руку на рукоять меча. Но это была не стража. Меня медленно, но верно догоняли мертвецы. Почти полсотни, разной степени разложения, они нестройной толпой перли на меня. Я обнажил оружие и начал ждать их приближения в стойке. Но мертвецы приблизились ко мне на десяток шагов и остановились, глядя на меня пустыми глазами.
   И как это понимать? Меня и они тоже за мертвеца приняли? Или... или из-за того, что я победил лича, они считают меня своим хозяином?
  -- Зомби! Вернитесь на кладбище и оставайтесь на нем, не выходите за его пределы! - сказал я, стараясь добавить в голос побольше властности. Но мертвецы все так же тупо пялились на меня Да, похоже, моя прекрасная теория разлетелась вдребезги. Я снова встал на изготовку, намереваясь атаковать, как ряды мертвецов дрогнули, и они, развернувшись, потопали назад.
   Пока я шел в "Усатую рыбу", у меня родилась еще одна теория, объяснявшая происходящее -- а что, если мои доспехи потеряли святость, и, пропитавшись тьмой, стали подобны Доспехам Проклятых, или даже еще полезнее, имитируя не ауру нежити, а ауру высшей нежити?
   А вот и дверь таверны. Когда я вошел внутрь, разговоры стихли, а затем какой-то пузатый мужик, завизжав по-бабьи, выбил стулом окно и выскочил через него наружу с такой прытью, что я сам немного испугался. Эта дикая выходка слово подстегнула остальных, через полминуты внутри остались только я и Старый Сэм. Тот невозмутимо стоял за стойкой, хотя, наверное, тоже боялся.
   Я сел за ближайший стол, снял мешающий мне шлем и залпом выпил забытый кем-то на столе кубок вина, не почувствовав вкуса. А затем, подумав, я съел еще и отбивную, недоеденную каким-то трусом. И снова нет вкуса, хотя и появляется чувство насыщения.
  -- Трактирщик, еще вина и мяса! - крикнул я, удивившись, что мой голос уже перестал быть хриплым.
   Трактирщик вздрогнул, но уже через несколько секунд стоял у столика с кувшином в руках, глядя на меня с болезненным любопытством.
  -- Ну чего ты на меня глядишь? На упыря, что ли, похож? - трактирщик явно смутился, но, вместо того, чтобы ответить, взял со стойки зеркальце, видимо, забытое кем-то из служанок, и положил его на столик передо мной.
   Из зеркала на меня смотрело мое лицо, но... зеленоватый оттенок просматривался сразу же, а когда я присмотрелся, на своей щеке я увидел явные признаки гнили. Я остолбенел, из вмиг потерявших силу рук выпало зеркальце, разлетевшись на сотни осколков, но мое новое лицо все равно будто продолжало стоять перед моими глазами.
   Наконец, поборов шок, я лихорадочно сорвал с руки перчатку, и под ней увидел иссохшую руку мертвеца.
  -- Светозар, за что? - только и сумел пробормотать я... Я -- мертвец? Да как такое возможно? Я же паладин! Я не могу быть нежитью!
  -- Сочувствую -- тихо шепнул трактирщик, а чуть погодя спросил уже в полный голос -- Так ты и не знал, что ты мертв?
  -- Да! Я не знал! Я думал, что потерял сознание, а потом...
  -- И мы тебя похоронили заживо? Да мы неделю ждали орденцев, чтобы они сами провели погребальный обряд.
   Я просто опустил голову, закрыв глаза руками. Мне выпало тяжкое испытание -- из блистающего паладина я превратился в то, что поклялся истреблять -- в живого мертвеца! Но ведь Светозар милостив! Если я покаюсь, он поймет, что в этом нет моей вины, он примет меня!
  -- Он здесь, братья! - вдруг услышал я смутно знакомый голос откуда-то снаружи. Стоило мне поднять голову, как дверь резко распахнулась, и внутрь вошли два паладина и жрец с оружием на изготовку.
  -- Братья! - начал было я, но вынужден был прерваться, чтобы перекатом уйти от удара меча одного из паладинов.
   Жрец, задумчиво почесав подбородок, жестом остановил приготовившихся к новой атаке паладинов.
  -- Да что же ты такое? - наконец, не в силах понять мою новую суть, спросил он. Этот вопрос, несомненно, был риторическим, но я ответил на него.
  -- Я паладин Алексий -- и, в подтверждение своих слов осенил себя Кругом Светозара.
   Жрец какое-то время настороженно вглядывался в меня, видимо, ожидая, что я начну биться в конвульсиях, как и положено после Круга нежити, но был вынужден вынести вердикт в мою пользу.
  -- Это действительно Алексий! Сначала я думал, что кто-то ради дурацкой шутки напялил доспехи Ордена на умертвие, но теперь я в замешательстве.
  -- Брат-жрец! Может, я и вправду нежить, но я верен идеалам Ордена! Я готов продолжать служить ордену по мере сил и возможностей!
  -- И как же ты собираешься свою верность доказать? - отвратительно похабно ухмыльнулся жрец.
  -- Для начала я передам себя в руки Ордена -- с этими словами я отцепил от пояса ножны с мечом и бросил их на пол.
  -- Ты и так в наших руках... - начал было жрец, но я перебил его.
  -- А еще я добавлю вот что: под кладбищем находится храм Падшего!
  
  
  

Глава девятая

Хранитель храма

   Ты говоришь, я демон? Так и есть!
Со мною не видать тебе удачи.
Навеки мое дело - зло и месть
Для демона не может быть иначе!

Король и шут, "Некромант"

  
  
   Наши шаги гулко отражались эхом от известняковых стен катакомб, а блики света от солнечных шаров жреца освещали надгробные плиты на стенах. Я вместе с двумя паладинами и жрецом, спустя час блужданий по подземному лабиринту, наконец начал ощущать то, зачем мы сюда спустились -- храм Падшего. Но чем ближе мы подходили, тем сильнее во мне крепли сомнения.
   Раз я стал нежитью, значит, на момент смерти во мне не было сути Светозара? Не мог же он оставить меня, испугавшись Падшего? Или более древний бог просто вытеснил суть Светозара из моего тела? Или все-таки Светозар мог бросить меня в бою?
   Мог. Теперь я отчетливо понимал, что в мизинце Падшего больше мощи, чем имеет Светозар. Даже став вдесятеро сильнее, он все равно бы остался слаб по сравнению с Богом Смерти.
   Да, у Светозара был мотив, чтобы так поступить, но было ли такое право? Ни один из паладинов не отступил бы перед ликом смерти. Мне сложно представить эталон чести обыкновенным трусом.
   От стен неожиданно отделились две большие тени, кинувшиеся на нас. Вернее, на паладинов и жреца -- меня они просто проигнорировали. Из бесплотных рук теней выросли мечи, которые они попытались обрушить на головы паладинов.
   Но хорошая орденская выучка не подвела! Мечи, сотканные из тьмы, были отбиты, а жрец, взмахнув рукой, сжег ярким светом одну из теней. Ну а в одиночку сражаться с паладинами оставшаяся тень не смогла, после пары ударов мечами развалившись на части и истаяв.
   Переступив через то место, где она нашла свой конец, мы приблизились к массивной бронзовой двери, "украшенной" настоящими человеческими черепами, злобно глядящими на нас рубинами и изумрудами, инкрустированными в пустые глазницы.
   Зловещее место. Старые инстинкты заставляли меня озираться, искать опасность, но моя новая суть, та, что жаждала крови, наслаждалась -- я как будто впитывал в себя дармовую силу, источаемую из-за этой двери, становясь бодрей, быстрей и сильней.
   При виде жреца и паладинов черепа на двери ощерились и начали щелкать челюстями и выпускать из ртов маленькие облачка тьмы, но успокоились, когда я шагнул вперед и положил на дверь руку. Как и мертвецы на улице, черепа подчинились мне.
   Стоило черепам утихнуть, как дверь с тихим скрипом отворилась. Перед нами предстал обширный зал. Черные пол и стены, по полу стелется какая-то дымка, и искусная резьба, чуть заметно светящаяся, покрывающая пол, стены и потолок.
   В самом центре зала, в месте, где сходились воедино линии резьбы, стояла одинокая фигура. Мрачной мощью веяло от этой фигуры, а туман, покрывающий пол, сочился из щелей его доспеха. Похожие доспехи я видел в грезах, навеваемых Падшим -- черные глухие латы с личиной-черепом.
   Стоило нам сделать по залу пару шагов, как свечение в резьбе запульсировало, и пульсация эта побежала к центру зала, к мрачной фигуре. Существо встрепенувшись, подняло забрало, из-под которого вылетело облачко тьмы, и оказавшийся внутри голый череп радостно скалясь, приветствовал гостей.
  -- Аз есмь хранитель храма! - пророкотал мертвец, щелкнув челюстью -- С какой целью вы нарушили мой покой?
  -- Мы пришли положить конец этому оплоту мрака! - почти что нараспев произнес жрец. Паладины же бездумно обнажили оружие, повторив за жрецом его фразу. Подумать только, а ведь совсем недавно я был таким же дуболомом.
  -- Познать истину -- тихо шепнул я. Проклятье, я уже даже не знаю, кому и чему верить!
   Мертвец смерил нас взглядом, выдохнул еще одно облачко тьмы и указал рукой на жреца и паладинов.
  -- Вы трое умрете во славу Бога Смерти! А ты, искатель истины, будешь гостем храма и получишь ответы на все вопросы! Честные ответы! Слово смертоносца! - и ударил себя в грудь кулаком, совсем как иногда делают паладины в торжественных случаях.
   Жрец злобно оскалился, услышав слова хранителя, и, прищелкнув пальцами, окутал себя и паладинов золотистой пленкой святой защиты. Паладины же, перехватив мечи поудобнее, начали сближаться с нежитью. Да, их-то Светозар явно не оставил, а даже прибавил сил. Мечи паладинов пылали яростным светом, рассекая тянущиеся к ним щупальца тьмы, которую из себя испускал хранитель. А сам он оставался неподвижен, и, опершись на свой фламберг, с явным любопытством глядел на потуги паладинов прорваться к нему.
   Да, паладины постепенно приближались к противнику, они даже сделали в потоке тьмы изрядную просеку, но... Но когда уже казалось, что им остался всего один рывок, тьма сомкнулась за их спинами, а затем ревущим потоком обрушилась на паладинов. Пол содрогнулся, меня ощутимо шатнуло, а с потолка даже упало несколько небольших камней, один из которых отскочил от наплечника хранителя.
   Тьма какое-то время бурлила в том месте, где ей удалось настичь воинов Ордена, но затем она отступила обратно к хранителю, открыв моему взору паладинов. Да, они остались живы, но были сильно потрепаны, с них слетела золотистая пленка защиты, и вообще, было видно, что они на пределе сил.
   Хранитель с лязгом и скрежетом опустил забрало, одновременно взметнув свой шлейф из тьмы на новую атаку. Тьма вновь поползла на паладинов. Я не успел понять, что произошло, так быстро и резко, казалось бы, неспешная, тьма вдруг кинулась на них. Раздался двойной вопль боли и отчаяния, резко полыхнул свет, ослепив меня на какое-то мгновение, а когда я вновь обрел способность видеть, перед моим взглядом оказалась жуткая картина: паладины были спеленаты сотнями жгутов тьмы, которые, извиваясь как черви или змеи, просачивались внутрь бедняг через рот, нос, уши и глаза. Через еще несколько мгновений их крики стихли, и жгуты вернулись к хозяину.
   Тела паладинов зашевелились, неуклюже заворочались и встали на ноги. Но по их глазам, полным тьмы, я понял, что это вовсе не паладины, а умертвия. Почти как я...
   Но паладины не могут стать нежитью... происходящему может быть лишь одно объяснение... Светозар отзывает свое благословение от тех, кому угрожает смерть от рук слуг Падшего, так как по следам его благости Падший сможет найти и его самого. Если Светозар бросает своих слуг в бою -- то у него нет чести! А если у него нет чести, то Падший и все прочие правы, и он ложный бог, значит, и мои клятвы не имеют силы. Я больше не паладин Светозара.
   Паладины-умертвия медленно направились к жрецу. Тот был явно озадачен, но, все же, продолжил бой. Из его тела во все стороны ударили лучи света, а сам жрец засиял, словно небожитель. "Аватар света", так называлось это чрезвычайно энергоемкое заклинание.
   Яростный свет ударил по врагу, у умертвия потеряли свою не-жизнь мгновенно, а с хранителя сдуло часть шлейфа из тьмы.
  -- Ты творишь запретное! - безэмоционально сказал хранитель, посылая остатки тьмы в ответную атаку. Но тьма раз за разом откатывалась волнами от потоков света, струящихся из жреца. - Ты творишь запретное, Светозар! Ты напрасно выжигаешь своего жреца! Тебе не разрушить храм!
   И тут я понял, что хранитель прав. У жреца бы не хватило бы сил поддерживать "аватар света" столько времени, да еще и под атакой. Светозар рекой вливал в него свою силу, больше, чем жрец был в силах вместить, буквально выжигая его душу непомерными усилиями.
   Поняв, что ни его слова, ни атаки тьмой не остановят врага, хранитель взялся за меч. Его черный фламберг с костяным хрустом столкнулся с лучами света, бьющими из жреца.
   Битва шла с переменным успехом -- то выпады лучей выжигали темную ауру хранителя, то его черный меч, пройдя через лучи, наносил удар по ауре жреца, заставляя ее тускнеть. Но, похоже, что победа была суждена жрецу. Дармовая сила, ручьем лившаяся в него, мгновенно запускала новые лучи и восстанавливала поврежденные участки ауры, в то время как хранитель использовал только свои силы. Разумеется, он тоже мог позвать на помощь, но, похоже, этого ему не позволяла сделать гордость. Или, может быть, он надеялся, что жрец не выдержит напора вливаемой в него мощи и погибнет сам.
   Впрочем, этого мне уже никогда не узнать. В поединок вновь вступил Светозар. Я не знаю, чем он руководствовался, но божество разом влило в жреца столько силы, что чуть не сгорел даже я, стоявший в стороне. Вспышка была, наверно, самым ярким, что я видел прежде, "аватар света" по сравнению с ней был не более чем огоньком свечи. Когда же свет погас, я увидел, что никакого жреца больше нет, от него не осталось даже обрывков одежды.
   А хранитель лежал на полу, и тьма больше не текла из его доспеха.
  -- Подойди, искатель истины! - чуть слышно произнес он, и продолжил, когда я приблизился. - Я думаю, ты уже нашел свою истину и тебе не нужны мои ответы?
  -- Да, нашел. Падший был прав.
  -- Проклятый мальчишка никогда не желал считаться с потерями... Всегда любил задурить людям головы...
  -- Я уже это понял...
  -- Дай мне клятву, что покончишь с этим! Довольно лжи и обмана! - голос хранителя окреп, в нем плескалась ярость.
  -- Достаточно... - кивнул я. Да, похоже хранитель был в свое время лично знаком со Светозаром, и счеты к тому у него куда более личные, чем у меня. В его голосе неподдельная ненависть!
  -- Ты уже нежить, тебе будет проще... Проклятый мальчишка оборвал скрепы, что удерживают меня здесь... Когда я уйду, займи мое место! Стань новым хранителем!
   Я не знаю до сих пор, что заставило меня согласиться, то ли мой гнев на Светозара, то ли жалость к хранителю, то ли еще что-то из неведомых мне глубин подсознания. Я мрачно кивнул, не желая произносить лишних слов, и тьма перестала течь из глазниц черепа хранителя, а еще через несколько мгновений и сам череп осыпался невесомым прахом. Его доспехи дрогнули и растеклись по полу чернильной лужей.
   А еще через миг эта лужа словно ожила и начала наползать на меня, покрывая мое тело, как пленка. Я не успел даже толком осознать произошедшее, как все закончилось. Я, вроде бы, не чувствовал никаких изменений, только мой доспех стал черным. Н, прислушавшись к себе, я ощутил бурление силы, которое возрастало с каждой секундой. Сейчас я чувствовал себя еще более живым, чем при жизни, так приятно было чувствовать, как тебя наполняет сила.
   От стен, пола и потолка начали отделяться тени. Какие-то из них были похожи на людей, а какие-то обладали явно нелюдскими формами. Тени закрутили вокруг меня бестелесный, неосязаемый хоровод, нагоняя мрачную жуть.
  -- Хранитель! Хранитель! Новый хранитель! - выкрикивали, шептали, шелестели и даже скрежетали они, ускоряя свой жуткий танец. Но внезапно все тени порскнули в стороны, как стая вспугнутых куропаток. Кто-то из них втянулся в стены, кто-то нырнул за тела погибших паладинов, а одна из теней спряталась за мной. Такое ощущение, что они прятались от чего-то.
   И это что-то не замедлило появиться. Воздух в дальнем углу зала словно распороли яркой чертой, а затем пространство и вовсе вспучилось, расширяя прореху. На секунду в прорехе стал виден другой мир -- огромный дворец из черного камня, излучающий магическую мощь. А в следующий миг через прореху шагнула фигура, и прореха не замедлила срастись за спиной прошедшего. Я узнал лицо Архимага.
  -- Я рад нашей встрече, рыцарь смерти Алексий -- улыбнулся он, поправив складки мантии -- Мне что-то подсказывает, что, лишившись своих стереотипов, ты стал приятней в общении. - его лицо казалось простым и беззаботным, но без причины тот, кто повергает богов и уничтожает миры, не пришел бы ко мне просто так.
  -- Я тоже рад, Архимаг. Пожалуй, я теперь разделяю вашу точку зрения на вопросы веры. Для меня осталось загадкой только одно: чем я так важен?
  -- Ты поможешь достойно наказать Светозара, например.
  -- Но зачем вам, способным уничтожить всех богов этого мира, моя помощь?
   Архимаг засмеялся, чуть не выронив посох. Ну что же, одно из двух: либо я сказал что-то смешное, сам того не поняв, либо ему кто-то с помощью телепатии рассказал анекдот.
  -- Понял ты все верно, но копнул недостаточно глубоко. - продолжил он, отсмеявшись. - Если бы нужно было уничтожить всех местных богов, это не заняло бы и часа... но нам нужен один конкретный бог, все свои силы тратящий на то, чтобы скрыться. Лично я бы предпочел сразиться с парой архидемонов, а не искать его следы. И есть еще одна причина.... Создатель! - это имя он произнес с торжественностью, с какой обычно произносил имя Светозара я.
  -- Я слышал про Создателя, но немного... это бог, которому поклоняются маги?
  -- Ты думаешь, что тот, для кого боги это предки, родня и равные, стал бы поклоняться одному из них? Создатель не бог и не имеет с ними ничего общего. И боги, и миры, и демоны, и смертные, все на свете, включая нас и наши мысли, все это порождения его фантазии! - голос Архимага колебался, тот явно не знал, то ли величественно его повысить, то ли театрально шептать.
  -- Я слышал, что у вас, в Империи, верят в Создателя, но... видел ли ты его? Мне сложно постичь слабейшие аспекты божественной сути, а ты заявляешь, что боги -- игрушки создателя! Чтобы быть способным на такое, надо быть настолько же сложнее богов, насколько боги сложнее меня... Может, он все же просто сильный и древний бог?
  -- Создатель не бог! Богом стать не так сложно, я бы мог это сделать, если бы пожелал. Мы лишь плод его воображения. Тени его мыслей, голоса в его голове. Он придумал нас, вдохнул в нас жизнь. Возвращаясь к твоему вопросу, замечу, что облик создателя известен, но увидеть его невозможно. Некоторым людям выпадает удача быть похожими на него, их называют образами или подобиями. Я, например, отношусь к их числу, я не только внешне напоминаю его, я иногда могу думать как он... возможно, именно поэтому я Архимаг. - Тут Архимаг провел рукой по своим черным волосам, ниспадающим на плечи и улыбнулся.
  -- Если бы не цвет волос, я бы был еще больше похож на него. Но и так неплохо! - и снова улыбнулся, но глаза выдали его, было заметно, что он предпочел бы быть еще более похожим. - С такими волосами можно девушек соблазнять! - подмигнул Архимаг, не замечая, что над его головой открылся небольшой портал, с локоть в диаметре. Из него выпала тяжелая на вид чугунная сковорода, ударив Архимага по голове, а затем с лязгом грохнулась на пол. Архимаг схватился за голову, застонав, хотя лично я сомневался, что ему было бы больно, даже если бы на него упала наковальня. Или слон. Или даже целый город.
  -- Эх, вот что значит ревнивая жена... везет вам, паладинам... Видишь, какую шишку набила? - дурашливо запричитал Архимаг
  -- Ты дурачишься, чтобы чувствовать себя живым? Боишься состариться душой? Может, наконец, дашь мне серьезный ответ на вопрос что тебе от меня нужно? Без всех этих Создателей, богов, жен и сковородок?
   Архимаг закрыл глаза, а когда открыл, я пожалел о своих словах. Его глаза словно стали двумя тоннелями в бесконечность, его аура ощутимо давила на плечи, а улыбка походила на оскал тигра.
   - Серьезно? Что же, мы поговорим серьезно! - голос его гремел, походя на рев бури -- Создатель любит, когда все происходит красиво и интересно, с приключениями. Ему нужно красивое возмездие, а не испепеление щелчком пальцев. - Архимаг сделал пасс рукой, и с тела одного из паладинов сорвалась моя сумка, которую они отобрали и держали при себе. Из сумки Архимаг вынул сферу, принадлежавшую прежде строителю големов, и наполнил ее энергией, отчего она стала черной, перестав отражать свет. - Вот, возьми это и послушай меня. Ты соберешь армию мертвых, достойную звания Хранителя, достойную рыцаря смерти. Ты поведешь ее на Оплот, против паладинов и жрецов, ты будешь кричать на каждом углу, что сотрешь Оплот с лица земли, что перебьешь весь Орден и развоплотишь Светозара.
  -- Ты в своем уме? Ты просишь меня поднять оружие против моих братьев? Светозар злодей и подлец, но паладины и жрецы его жертвы, как и я!
  -- Молчи и слушай! - рявкнул Архимаг, ничуть не походя на того человека, который несколько минут назад кривлялся передо мной и получил по голове сковородой -- А я и не говорил тебе ничего рушить! Я не говорил тебе убивать братьев! Ты должен лишь обозначить это своей целью! Вызови гнев и опаску Светозара, приведи армию под стены Оплота, а затем... проиграй. Светозар не удержится и лично явится, чтобы казнить тебя. И все, что тебе надо будет сделать, это подставить эту сферу под его удар!
   Закончив излагать план, Архимаг мгновенно исчез, видимо, переместившись обратно в Империю, оставив меня переваривать полученную информацию.
  -- Хороший план! - раздался скрипучий голос за моей спиной. Я обернулся и увидел тень, ту самую, что шмыгнула мне за спину, когда открывался портал. Но если несколько минут назад она была нечеткой и слабой, то сейчас она налилась силой и выглядела опасно. Вместо силуэта неопределенной формы передо мной стоял полупрозрачный некромант, сжимающий в жилистой руке полупрозрачный же посох с черепом на конце.
  -- Хороший план! - снова сказал он -- Но он будет еще лучше в моем исполнении. Я сокрушу тебя, поглощу твою суть, сам стану хранителем. И тебе не поможет твоя подружка! - его рука, свободная от посоха, указала в сторону входа, и там я увидел святую Веронику, с любопытством наблюдающую за происходящим. Дух некроманта взмахнул посохом, и она, словно обычный человек, схватилась за горло и упала на пол.
  -- Я был тем некромантом, который изобрел магию удушения. Мою задумку оценили по достоинству, за моей головой пришел сам Генералиссимус! А теперь, когда это оружие призрачное, оно еще удобнее!
   Некромант, бормоча под нос, направился к Веронике, а я стоял столбом, не в силах принять решение. Ведь если она слышала мой разговор с Архимагом, то, уцелев, она разрушит весь план... но, в то же время, я себе не прощу, если позволю этому трупоеду ее добить. Честно говоря, я и сам не знал, что чувствую к Веронике. Может, это та самая любовь, о которой поют лирические песни менестрели, а может, я просто внушаемый идиот.
   Я принял решение быстро, а выполнил еще быстрее. Резкое движение ногой, и меч одного из мертвых паладинов, лежавший на полу, покатился в сторону некроманта, издавая жуткий лязг. Пока призрак отвлекся на источник шума, я подхватил меч второго. Пара попаданий, и я убедился, что мертвые тоже умеют бояться. Не знаю насчет прочих мертвецов, а этот, зная, что его ожидает за кромкой, испугался повторной смерти не на шутку.
   Еще один удачный удар, и я отсек призраку руку, которая мгновенно рассеялась вместе с посохом, который был в ней зажат. Некромант задрожал, мгновенно потерял подобие материальности и, став вновь блеклой тенью, скрылся в стене.
   Когда я подошел к Веронике, она уже пришла в себя, видимо, воздействие исчезло, как только растворился посох. Подняв голову и увидев меня, она резко поднялась в воздух, явно готовясь к обороне. Ну, ее можно понять, в конце концов, я бы тоже испугался, если бы ко мне приближался рыцарь смерти с обнаженным мечом. Но, разумеется, спасал я ее не для того, чтобы убить самому. Если убийство недопустимо, остается только плен.
   Как ни странно, но мне удалось. Я успешно сотворил свое первое темное заклинание. Сорвавшееся с моих ладоней облачко тьмы, похожее на те, что выдыхал старый хранитель, окутало Веронику, а затем трансформировалось в черные кандалы на ее запястьях. Теперь Светозар останется в неведении.
  -- А твой Светозар и вправду бог с душком! - улыбнулся я ей, склонив голову набок -- Но теперь его существование не больше, чем вопрос времени.
   Вероника в ответ тоже улыбнулась, но слабо, неуверенно, с опаской.
  -- Почему ты спас меня? - спросила она своим хрустальным голосом -- Мы же теперь на разных сторонах...
   Я промолчал. Да у меня и не было ответа. Я не умею признаваться в любви, да и ситуация бы возникла довольно странная, мертвец, признающийся в любви призраку... Наверно, она что-то поняла по моим лицу или глазам, так как опустилась и положила мне руку на плечо.
  -- Ты мне тоже понравился, Алексий... - тихо сказала она -- Ты единственный, кто относился ко мне не как к продажной девке.
   А потом как-то так получилось, что мы заключили друг друга в объятия. Странная мы, должно быть, парочка: начавший подгнивать мертвец, с доспехов которого сочиться тьма, и стройный и изящный дух, распространяющий вокруг себя янтарный свет. Я не знаю, сколько мы так простояли, но я бы простоял так хоть всю вечность, даже не смотря на то, что Вероника, как и любой другой дух, была не осязаема. Но момент был разрушен ехидным смешком, который издала вновь вернувшаяся в зал тень некроманта.
  -- Я... подожду тебя снаружи, хорошо? - спросила смущенная Вероника. - Здесь слишком много тьмы и чужих глаз...
   Чужих глаз и вправду было многовато, следом за некромантом показались и остальные тени. Они колыхались бестелесной толпой за его спиной и следовали вслед за некромантом ко мне, молчаливо и непреклонно. Они решили напасть? Или ими движет что-то иное?
   Неожиданно некромант преклонил передо мной колено.
  -- Прости меня, хранитель. Я был неправ, ветер родного мира пробудил у меня воспоминания о дурной молодости...
  -- Ветер родного мира? Ты про портал в Империю?
   Некромант встал с колен, глядя на меня пустыми глазами.
  -- Великих некромантов было трое: Эймер, Эмеральд и Элькендир. Два человека и эльф. Мы не были знакомы, мы жили в разные времена, и мы были жалки. Эймер был первым некромантом, старым и слабым шаманом, придумавшим способ оживить мертвеца. За это он принял смерть от Черного Меча. Я создал орудие, убивающее так, чтобы не повредить тело. Черный меч снес голову и мне. А Элькендир изобрел способ не только взять чужую силу, но и оставить ее себе навсегда. Войны Некромантов, Исход Некромантов, все это было песочницей по сравнению с бойней, которую начал Элькендир.
  -- Я не знаю, к чему ты рассказываешь эту историю, Эмеральд, но твои извинения приняты.
  -- Хранитель, остальные тени тоже желают принести тебе присягу. Они желают в обмен лишь одного: выведи нас наружу!
  -- Чтобы вы начали охоту на людей?
  -- Многие начали бы, но ты ведь поведешь нас на войну...а на войне и так убивают. Покуда длиться наша служба, будут умирать лишь те, на кого укажет твоя рука.
  -- Если так, то я приму вашу службу.
   Стоило мне ответить, как тени забурлили, придвигаясь ближе ко мне, сбиваясь в кучу, трамбуясь. Их словно затягивал водоворот, вскоре все тени слились в один силуэт, который немного поколебался и принял форму двуручного меча, фламберга с черным лезвием, такого же, как был у старого хранителя.
   Эмеральд взялся за клинок и подал его мне, снова припав на одно колено. Когда я взялся за рукоять, меч словно шевельнулся, с лезвия поползла темная дымка. Да, когда я буду сражаться этим мечом, тени попируют вволю. Когда я налюбовался клинком, некромант продолжил.
  -- Хранитель, у меня появился свой план! Давай выпустим мертвых на волю, разрешим им охотиться на живых! Тогда паладины придут сюда сами, а мы приготовим ловушку!
   Этот план меня возмутил. Очень сильно возмутил. Но ответил я сдержанно.
  -- Мы играем в поддавки, Эмеральд. Наша задача не победить, а зрелищно проиграть!
  -- Мы перебьем паладинов, поднимем их в виде нежити, и отправим на штурм Оплота! Что может быть зрелищнее?
  -- Эмеральд, ты испытываешь мое терпение! Ни одной лишней смерти не будет! И еще мне нужно посовещаться с Вероникой. Она явно знает больше нас о Светозаре.
   Мы поднялись наверх, продолжая препираться. Кровожадность некроманта меня несколько напрягала, не лучшее свойство для союзника. Выслушав наши доводы, она смерила нас таким ироничным взглядом, что мне даже стало чуточку стыдно.
  -- Резня это глупо и жестоко, ведь мы воюем с богом, а не с людьми! А тупо сидеть в подвале, копя силу, я извиняюсь за тавтологию, это тупо! - подвела она итог нашему спору.
  -- У меня такое ощущение, что сейчас ты предложишь третий вариант...
  -- Итак, господа, слушайте, что предложу я! - сказала Вероника и засмеялась своим бесподобным смехом.
  
  
  
  

Глава десятая

Dance Macabre

   Лунный свет твой сон в земле нарушит.
Полночь бросит колдовской металл.
Пес завоет по усопшим душам.
Рухнет вниз могильная плита.

Ария, "Зомби"

  
   Я шагал по ночным улицам Аренгарда, невидимый и неслышимый для всех. Я искал дом портного. Конечно, все люди в той ли иной мере умеют шить, но мне нужен профессионал. К сожалению, ночью, когда я мог действовать свободно, моя задача усложнялась тем, что, разумеется, мне не у кого было спросить дорогу. Все, на что я был способен, это бессистемно бродить по улицам, ища вожделенную вывеску с ножницами, иглой или чем-нибудь таким, швейным.
   Как на зло, каждый раз, когда я думал, что пришел куда надо, это оказывалась лавка скорняка. Правда, увидев ее вывеску в третий раз, я понял, что просто ходил кругами. Сегодня уже вторая ночь, как я ищу ткача, и снова я успею лишь вернуться в катакомбы до рассвета. Сгущая прикрывающую меня магию тьмы, я отправился обратно, пока не взошло светило, и меня не увидел никто из горожан.
   На следующую ночь я сделал то, что надо было сделать в первую -- я просто пошел на рынок, отыскал лоток, в котором купил накидку, давно, еще до того происшествия с артистами. Дальше работа была делом техники, я просто снял слепок ауры портного и по ее следу за несколько минут достиг его дома.
   М-да, похоже, не лучшие деньки проживает этот портной. Дом какой-то обшарпанный, старый, хотя выглядит крепко. Используя тьму, я поднялся в воздух и влетел в окно второго этажа, где, как я полагал, находилась спальня.
   И это действительно оказалась спальня, правда, не портного, а, вероятно, его дочки. Маленькая девочка спала, обнимая подушку, лицом к окну.
   Похоже, залетая в окно, я себя как-то выдал, загородил лунный свет, или уронил какой-нибудь мелкий предмет. Но, так или иначе, она подняла свою белокурую головку и посмотрела на меня, я даже узнал ее веснушчатое личико, я видел ее, играющую с Фенькой и другими детьми в кораблики в луже у магистрата.
  -- Кто это? - даже не произнесла, а тихонько пискнула она. Прятаться было уже поздно, лунный свет нарушил мою маскировку, а уходить попросту глупо. По счастью, меня быстро осенила идея. Тьма забурлила вокруг меня, послушная моей воле, придавая мне облик маленького мальчика, большеглазого и полупрозрачного.
  -- Не бойся меня, я безвредный! Я всего лишь маленький дух, сбежавший с кладбища! - я начал с этой девочкой одну из любимых игр магов, о которой меня совсем недавно просветил Эмеральд. Она называется "правдивая ложь". Правила просты, надо лишь, ведя с кем-нибудь диалог, вводить его в заблуждение, говоря только правду, если и искажая ее, то только самую капельку. Я же не соврал, я дух, пусть и привязанный к телу, есть духи, по сравнению с которыми я мал, а кладбище я покинул бегом, надеясь этой ночью закончить побыстрее.
  -- Дух? - снова пискнула малышка. Она умудрялась быть одновременно заинтересованной и напуганной. Даа, любопытство сгубило кошку. Какая же девочка не мечтает о потустороннем приятеле, дружелюбном привидении? - А ты добрый или злой? - спросила она, подтягивая одеяло на себя.
  -- Я был маленьким мальчиком, и мечтал стать паладином. А потом я умер. - и снова чистая правда! Я ведь лишь не сказал, что между "мальчиком" и "умер" прошло несколько лет. - Так что я добрый. Я даже не дергаю девочек за косы! - заявил я, приняв горделивую позу.
  -- Тогда давай дружить! - обрадовалась малышка -- Только, чур, не дразнись! Сразу говорю, у меня ни дедушки, ни лопаты нет.
   Эта фраза меня сбила с толку, но, когда взгляд упал на ее веснушки, я все-таки вспомнил дразнилку, о которой шла речь.
  -- Тогда и ты не дразнись! - улыбнулся я -- А то как начнешь "мальчик-тень, размером с пень!", а я обижусь!
   Примерно с полчаса я развлекал девочку, рассказывая истории про духов, комбинируя безобидные фантазии и свои знания, почерпнутые из уроков Ордена и бесед с духом некроманта. Малышка слушала меня, разинув рот. В буквальном смысле! Из уголка ее рта даже вытекла меленькая ниточка слюны, когда я начал ей рассказывать про то, как наряжаются девочки-призраки. Но она была маленькой девочкой, и полчаса забалтывания сделали свое дело -- я просто дождался, пока она задремлет и вышел из комнаты.
   И снова мимо! Да что за дом-то такой? Вторая комната второго этажа вообще оказалась не жилой, а каким-то складом для ткани. Пришлось спускаться на первый, там-то я и нашел хозяина дома. Он тихо дремал в кресле за женским туалетным столиком, на котором лежало какое-то шитье. Сам столик выглядел очень дорогим -- явно непростая древесина, так и зеркало, встроенное в него, было мастерской работой, на его заднюю сторону, судя по качеству отражения, явно было нанесено серебро, а не какое-нибудь олово.
   Рассматривая зеркало, я заметил на столике еще один предмет, камею, вырезанную из белого мрамора с розоватыми прожилками. На камее был изображен женский профиль, очень похожий на девочку, с которой я говорил.
   Я вновь изменил облик, став собой, но добавил побольше тьмы, чтобы выглядеть внушительнее.
  -- Портной! - толкнул я его в плечо.
  -- А? Что? - сонно пробормотал он, потирая глаза. Когда он разглядел меня, то снова потер их. И еще раз. Но то, что он видел, разумеется, не изменилось. Я ведь настоящий, а не кусочек сна. Поняв, что я никуда не исчезну, портной напрягся, вжавшись в стул.
  -- Я хранитель храма Падшего, портной. И от тебя мне нужна одна услуга. Не беспокойся, я заплачу достойную цену.
  -- Ч-ч-чего т-ты хоч-чешь? - с трудом выговорил испуганный портной.
  -- Вот этого! - я картинно щелкнул пальцами, и послушные тени вмиг соткали из ничего лист пергамента, на котором и был чертеж потребной мне вещи. Правда, учитывая природу магии, лист получился черным, а буквы белыми. Но так даже интереснее. Портной не растерялся и поставил лист стоя, оперев его на зеркало, взял с угла стола тлеющую лучину и запалил от нее свечу, осветив чертеж.
  -- На такое количество шиться уйдет очень много времени -- уже бодрым голосом ответил портной -- Да и как я шить буду без мерок?
  -- Зачем мерки мертвецам? Да и качество нам тоже ни к чему. Нам важна только скорость исполнения. Работай хоть по ночам, хоть вовсе не спи, а за неделю управься. Когда мы, мертвые, выйдем в поход, я желаю иметь все указанные вещи.
  -- В поход? Да как так? - снова задрожал голос у портного.
  -- Как? Помпезно, вот как! - улыбнулся я, немного нависнув над ним. - Мертвые решили отомстить Светозару, свергнуть его с небес, отплатить за века лжи и обмана! Но для тебя важно должно быть другое: какую цену ты назовешь за свою работу?
  -- А что ты можешь предложить? - портной удивительно быстро перестраивался из состояния испуга в рабочее состояние.
  -- В могилах много сокровищ... - сказал я, а потом мой взгляд снова упал на камею. Хм, а ведь в доме никого больше нет, кроме портного и девочки... - Хотя в них есть и кое-что более ценное для тебя, как я полагаю! -- добавил я, кивнув в сторону камеи.
   Бедный портной! Его словно молнией ударило, так сильно он вздрогнул, и так бессмысленны стали его глаза. Похоже, я попал в яблочко.
  -- Ты желаешь увидеть ее дух, или бренную оболочку тоже привести?
  -- Не надо оболочек! Что бы там про меня не говорили, я любил ее не за внешность!
  -- Просто исполни задание в срок, и увидишь ее. Лучше не трать время, и скажи, где ее могила.
  -- Справа от часовни. Я недавно положил туда цветы. Ее зовут Лилиана.
  -- Я запомню это -- я уже было собрался уйти, как портной остановил меня.
  -- Может, представимся друг другу и скрепим договор как положено? - робко сказал он. Ха, да, похоже, он очень боится быть обманутым! Эта встреча для него значит еще больше, чем я думал. Я протянул ему руку, и он пожал ее, одновременно произнеся свое имя -- Анатолий.
  -- А мое имя ты уже знаешь, меня зовут Алексий. - произнес я, завершая рукопожатие.
  -- Алексий? Паладин? - в его голосе начало звучать откровенное недоверие, он взял свечу и поднес ее к моему лицу.
  -- В Небесном Оплоте сейчас тесно... даже для паладинов не хватает мест... - улыбнулся я, отчего подгнившее место на щеке как раз попало в область, освещенную свечой. - Ах да, когда я увидел эту камею, мне пришла в голову одна мысль... Ведь ее делали на заказ, не так ли?
  -- Да, но я не понимаю, к чему ты ведешь... - на лицо Анатолия снова наползло волнение в компании с неуверенностью.
  -- О, не беспокойся, к делу это отношения не имеет... просто я хочу сделать немного нестандартный подарок...
  -- Мастер-резчик живет на два дома вниз по улице... это влево от моего дома.
  -- Спасибо и прощай, Анатолий, мы увидимся, когда я приду за заказом. Ну и еще разок, когда буду вести мертвую рать на Оплот. - я подмигнул ему и снова развернулся.
   Общение с Анатолием и его дочкой заняло неожиданно много времени, да еще какое-то время ушло на визит к резчику... когда я спускался в катакомбы, на землю уже упали первые лучи света. Вернувшись в храм падшего, я устроил смотр своей небольшой армии.
   Тени в моем клинке, некромант, Вероника, пара баньши, принесших мне присягу, дюжина мертвых рыцарей в полных доспехах, среди них два бывших паладина, и герольд с трубой, в своем цветастом наряде. Ну, и еще по моему приказу Эмеральд поднял сотни полторы-две обычной нежити, неразумной, но не менее опасной. Четверть я, не сомневаясь, назначил барабанщиками и придал к герольду.
   За эту ночь некромант поработал на славу, отыскав нетронутый склеп, где поднял еще одного рыцаря и несколько скелетов. Конечно, каких-нибудь недоделков он мог поднять хоть сотню, но я велел Эмеральду заботиться о качестве. Хотя главной добычей этой ночи был кузнец, которого некромант умудрился поднять так, что тот сохранил прижизненные навыки. Учитывая состояние того немногочисленного оружия, которое было у нас в распоряжении, этот кузнец был куда полезнее всей дюжины рыцарей.
   Используя свою власть хранителя, я сумел вызвать из небытия духа, который был при жизни магом. Теперь он обитал в моем паладинском шлеме, время от времени выпуская щупальца из тьмы или расцвечивая нимб багровыми огнями.
   Неделя, которую я отвел себе на подготовку, прошла в кропотливом труде, вместе с некромантом я искал могилы воинов и поднимал их, под его руководством расширял свой магический арсенал. Но и про арсенал обычный мы тоже не забыли, устроив ночью налет на оружейку городской стражи, а на обратном пути заглянув с такой же целью в кузнечный квартал.
   Про оплату труда ткача я тоже не забыл, приведя дух Лилианы даже раньше срока, уж очень умоляюще она смотрела на меня, когда я вызвал ее дух. Я бы тоже не отказался увидеться с родней, ушедшей в мир иной, но мои отец и мать сейчас в Небесном Оплоте, а туда у меня доступа нет... да и не хотел бы я, чтобы они увидели меня таким: разлагающаяся плоть, ползущая из прорези забрала тьма и зловоние... богомерзкая нежить! Да и как отреагировал бы отец, узнав, что я стал хранителем храма Падшего? А мой план с атакой на Орден... лучше ему об этом не знать...
   Заказ портной выполнил вовремя и на совесть: сотня черных накидок с красными кругами на них. А для меня лично он, вне заказа, сшил плащ из дорогих тканей, а красный круг состоял не только из обычных, но еще и из золотых нитей. Плащ, достойный полководца мертвых.
   Ну и, разумеется, он сшил для меня знамя. Какая же армия без знамени?
   Ровно в полночь весь город проснулся от жуткого воя баньши. Подождав, пока горожане проснутся и подойдут к дверям и окнам, я отдал приказ к выступлению. Ворота кладбища распахнулись и моя армия начала свой марш.
   Первым шел я -- само воплощение мрака. Истекающие тьмой меч, шлем и доспехи, багровое сияние шлема, треплющийся по ветру плащ. Прямо за мной следовал Эмеральд, правда, он, полупрозрачный призрак, почти терялся на моем фоне. А за его спиной шли два паладина-умертвия, несшие мое новое знамя, черное полотнище с желтым кругом и красным черепом.
   А за ними шел мертвый оркестр во главе с герольдом, они отбивали зловещий ритм сочиненного мной и Вероникой "Марша мертвых". А уже за ними шли мертвые рыцари и прочие мертвецы. Кого-то мы подняли, а кто-то восстал сам. Но теперь они шагали в ритм "Марша" по улицам Аренгарда.
  -- Врата царства мертвых разверзлись! - провозглашал герольд.
  -- Мы отринули смерть! - вторили ему мертвецы.
  -- Берегись, ложный бог, мы идем за тобой! - завывали призраки.
  -- Смерть бессмертным! Жизнь мертвым!
  -- За солнце мертвых! За Алексия!
  -- Смееерть!
   Горожане, раскрыв рты, смотрели из окон на эту процессию. Флаг реял по ветру, тьма текла, сухие костяки и свежие трупы печатали шаг по мостовой. В широко распахнутых глазах горожан плескался неизбывный страх, а мы шествовали среди этого заповедника людского безмолвия.
  -- Я, Алексий, хранитель храма Бога Смерти! - я больше не звал его Падшим, даже в мыслях -- Я при вас, смертные, клянусь свергнуть Светозара с его небесного чертога!
   Как только я выкрикнул эти слова, оркестр начал играть громче, а сотни мертвецов затянули песню.
  
   Восстали мы, чтоб мертвою рукою
Врага разить, вонзить в него клинок.
Мы вспомним все, мы вспомним все былое,
Чтоб враг уйти, уйти от нас не смог!

Мы костяки, лишившиеся плоти,
Мы мертвецы, истлевшие давно,
Но топчут, топчут землю наши кости,
Врага сразим, сразим мы все равно!

Пусть нас ведет покрытый тьмою вождь
Под знаменем с кровавою луною.
Нас не задержат снег и дождь,
И мы пройдем пугающей тропою.

Пускай нас ждут и жрец, и паладин,
Пускай Оплот ощерится святыми.
Где мы идем - руины лишь и дым,
И мертвые довлеют над живыми.

Разрушим все, снесем до основанья,
Не смеет нас никто остановить,
Не будет там и камешка на камне,
Все стены мы сумеем развалить.
  
   А победив, отправимся мы дальше,
   В пресветлый рай, чтоб там вершить свой суд,
   Святые все, подобно глупым зайцам,
   Немедля прочь в испуге убегут!
  
Восстали мы, чтоб мертвою рукою
Врага разить, вонзить в него клинок.
Мы вспомним все, мы вспомним все былое,
   Чтоб враг уйти, уйти от нас не смог!
  
   От звуков этой жутковатой песни горожане окончательно оцепенели. Армия мертвых страшна сама по себе, а поющая угрожающие гимны вообще вводит в ступор. Пожалуй, единственным человеком, который не стоял, подобно соляному столбу, оказался капитан стражи. Отвесив пинка одному из стражников, он привел того в чувство, и вскоре стражник верхом на коне поскакал вдаль по улице. Да, гонец в Оплот это именно то, что нужно. Глупо бы вышло, если бы мы напугали горожан до такой степени, что они даже и не отправили бы гонца...
   Это пение, этот мрачный марш по улицам города, это отчаяние горожан наполняло мою душу каким-то странным ощущением, ощущением сумрачного, злого, мрачного величия, отрешенности, чуждости. Вокруг словно творилась неведомая древняя магия, сама собой сплетаясь из энергий страха, отчаяния и жажды мести.
   Я даже не удивился, когда услышал у себя странные песнопения, которые издавали духи, которых я никогда не видел и, тем более, не призывал.
  -- Три танкиста, три веселых трупа! - напевали они, следуя за моим войском, и тут же сбивались на что-то другое.
  -- Вставай, проклятьем заклейменный! - и это то, что я смог разобрать. Некоторые духи отплясывали, напевая что-то вообще дикое и непонятное.
  -- Ремембе, харя, намберум! Ремембе харамамбуру!
   А новые духи и мертвецы, тем временем, все выходили и выходили из кладбищенских ворот, следуя за нами. И песни, которые они пели, становились все более и более странными.
  -- Дольчен зольдатен, труппен унд машинен!
   Песни духов становились все непонятнее и неразборчивее, а их вид и вовсе заставлял задуматься, из какой загробной клоаки они выбрались. А последний отряд, покинувший ворота, вообще бил в ладоши каждые два шага, выкрикивая при этом "вывел-вывел раком!". Наверно, это была песня про какого-то пастуха, который водил корову хвостом вперед...
   Мы выступили на Оплот не по прямой дороге, чтобы дать время гонцу и паладинам. Еще одну причину мне предложил Эмеральд, он предлагал пополнять войско на деревенских кладбищах, мимо которых мы будем проходить. Да и вообще, он прочитал мне целую лекцию про армии мертвых.
   У армий мертвецов есть ряд преимуществ перед обычными армиями: во-первых, они не едят, то есть армии не требуется обоз и снабжение, фураж. Во-вторых, мертвецы не спят и не устают, поэтому очень мобильны и могут вступать в бой прямо с марша.
   Да, конечно, есть у мертвых и недостатки: мертвая конница невыгодна. На создание коня для мертвеца-всадника требуется столько же энергии, как на создание зомби низших разрядов. А если использовать живых коней, так и вообще курьез выходит! Нет, вопреки расхожему мнению, кони не слишком-то боятся нежити, некоторых они вовсе не отличают от людей, парадокс заключается в том, что живые кони устают и требуют фуража, тем самым задерживая армию!
   А еще армии мертвых вызывают страх. Но страх -- весьма спорное оружие. Кого-то он парализует, а кого-то побудит к драке. Сейчас я настолько запугал горожан, что о сопротивлении и не могло идти речи. А вот паладинов мы запугать не сумеем, это я по себе знаю.
   Мы уже вышли за город, когда я заметил шевеление а стенах. Похоже, горожане вышли из ступора, и вышли на стены, чтобы убедиться, что мы не вернемся. Но выглядело это так, как будто горожане вышли нас проводить. Не удержавшись, я обернулся и помахал рукой, прощаясь. И одна из фигурок на городских стенах помахала в ответ. Забавно.
   Встреченные нами по пути деревни оказывались пусты, видимо, предупрежденные селяне прятались в лесах. Но так даже лучше, никто не мешал нам собрать свою "дань" с деревенского кладбища. Я, вместе с Эмеральдом, поднимал всех свежих мертвецов, а затем сливал их в очередную "гору мяса", тварь наподобие той, что одолел на испытаниях. Против паладинов они не слишком полезны, но лучше тупых трупаков, да и выглядят омерзительно и жутко.
   Некромант увлекся, и, на третьем по счету кладбище, предложил создать мертвого гиганта, ростом со замковую стену. Я отказался, ведь моя задача не победить, а проиграть с наименьшими потерями у противника. И гигантский труп в эту схему не вписывался ну никак! Он бы просто плющил паладинов вместе с доспехами!
   Эмеральд оказался непоколебим в желании сотворить хоть что-нибудь "творческое" и нестандартное, и я уступил, позволив ему создать для меня скакуна. Я сам отнесся к этому скептически, но, увидев собранного из костей паука размером в полтора человеческих роста, да еще и с небольшим троном на спине, весьма впечатлился. А когда я уселся на паука, тьма, покрывавшая меня пологом, накрыла и паука, отчего он приобрел еще более жуткий вид.
   В первый раз мы встретили кого-то на дороге, когда до Оплота оставалось идти не более половины дня. Сначала я не понял, что это за странный караван, но потом меня осенило: это же та самая труппа, которую я видел в городе! То ли они не поверили, услышав про армию мертвых, то ли считали, что успеют проехать раньше нас...
   Однажды, когда я был маленьким, я видел, как деревенский кот пролез в курятник. Тогда было очень весело, куры прыгали, бегали, летали по всему курятнику с жутким гвалтом, петух пушился и злобно клокотал, но не нападал, а кот просто спокойно шел мимо. Просто через курятник было быстрее.
   Что-то похожее было и здесь. Вся труппа в панике бегала туда-сюда, пытаясь спрятаться, и только кто-то один, по-моему, тот парень, что играл паладина, стоял с оружием в руках. Ну а я был, как кот, то есть шел мимо. Мне нет дела до комедиантов.
   Но случилось в пути и опасное происшествие. Всего через час после того, как я миновал комедиантов, я почувствовал непонятное давление и что-то, похожее на головокружение. Посмотрев по сторонам, я заметил, что многие из мертвецов трясут головами и мнутся на месте.
  -- Эмеральд? Что это? - в замешательстве спросил я.
  -- Это давление. Какой-то некромант пытается нас подчинить! - несколько мгновений Эмеральд словно принюхивался, а потом махнул рукой налево, в сторону кустов на обочине -- Где-то там! Он недалеко!
   Я повелительно указал рукой в сторону, где прятался неведомый некромант, и моя армия послушно свернула с дороги. Всего несколько минут пути через заросли, которые мой паук словно и не замечал, сминая все на своем пути, и я оказался на небольшом поле.
   Посреди него застыли друг напротив друга две группы: люди в доспехах под зеленым знаменем с красным деревом и мертвецы, позади которых стояли две фигуры в балахонах.
  -- Учитель, вы все-таки сумели! Гильдия будет нами гордиться! - донес до меня ветер радостный возглас одного из них.
   Хм, похоже, мой знакомец, Василий Орнигский, все-таки выследил некроманта, который поднял дракона. Ну что же, ситуация ясна...
   Я просто разогнал паука и стоптал им фигуры в балахонах, те даже не успели что-либо предпринять.
  -- Нет, ничего вы не сумели -- сплюнул я, глядя, как потерявшая хозяина нежить начинает разбредаться в стороны. Немножко подумав, я направил легкие импульсы силы в сторону покойников, и моя армия пополнилась тремя десятками качественных зомби.
   Убедившись, что моя армия возвращается на дорогу, я медленно, чтобы не напугать людей, подъехал к строю под знаменем. Спрыгнув с паука, я направился вперед, туда, где было укреплено знамя. Дружинники, то ли узнав меня, то ли просто в страхе, расступались передо мной. Да, я был прав, под знаменем стояли баронет и маг, имени которого я так и не узнал. Достав из сумки пластинку, я вернул ее баронету.
   - Если захочешь еще поохотиться на драконов, кинь эту пластинку на мою могилу! - глухо хохотнул я и продолжил дорогу к Оплоту, оставив их всех в замешательстве. Спустя четыре часа мы миновали Мшистый Валун и я увидел за поворотом дороги очертания Оплота.
  -- Начать подготовку к битве! Все по плану! - отдал я приказ, и послушные моей воле мертвецы, отряд за отрядом, начали выходить на поле перед Оплотом.
   Поручив надзор за мертвецами Эмеральду, я подозвал к себе Веронику.
  -- Жаль, что у нас так и не было времени поговорить наедине... Вся эта кутерьма, заботы, подготовка к битве... - начал было я, но замялся, не в силах подобрать слова.
  -- Но зато мы были вместе, занимались общим делом. И нам было хорошо вместе... Разве нам нужны какие-то слова? - тихо сказала Вероника, опустив глаза и чуть ли не впервые со дня нашего знакомства не пытаясь шутить.
  -- Нужны, милая. Сегодня, завтра или послезавтра мой путь будет окончен. Я уверен, что спасусь, что Бог Смерти поможет. Но ты... я хочу, чтобы ты не участвовала в битве.
  -- Это меня и беспокоит. Можно ли доверять Падшему? Тот же Светозар бросит своего слугу хоть в пасть архидемону, если это принесет пользу. Зачем тебе эта война? - Вероника, конечно, задала мне важные вопросы, но... такое ощущение, что она пытается отвлечь меня от темы с ее участием в битве.
  -- Бог Смерти меня пока что не обманывал, в отличие от Светозара... Мне он показался достойным и надежным... А война... я умертвие, милая. И выбора у меня нет.
  -- Ты всегда можешь отступить! Уйдем вместе! Подумай, вечность вместе!
  -- Если я уйду, битва с Орденом все равно состоится. Только вот Эмеральд не станет щадить паладинов, ему не нужен план, и я боюсь, что он попросту победит...
  -- Алексий!...
  -- Вероника, милая. Я не могу предать своих братьев, пусть они и считают меня врагом. Я освобожу Орден от лжи, спускающейся с небес в белых одеждах.
  -- Алексий!...
  -- Мое участие в битве это решенный вопрос -- отчеканил я каменным голосом -- а вот ты в битве участвовать не будешь.
  -- Алексий! Я не собираюсь покидать тебя в такой момент!
  -- Вот, возьми это на память обо мне -- я вложил в ее призрачную ладонь драконью чешуйку, на которой инструментами умелого мастера-резчика из Аренгарда был высечен ее профиль. Чешуйка прошла сквозь ее ладони, упала наземь и рассыпалась прахом, а в руке Вероники осталась ее призрачная копия -- возьми эту чешуйку и улетай. Если Светозар увидит тебя на поле боя, он тебя уничтожит. А если ты погибнешь окончательной смертью, то я не выдержу, сорвусь, и начну биться в полную силу, погибнет весь план... но пропади пропадом этот план, ты для меня важнее! Улетай!
   На глаза Вероники навернулись призрачные слезы, она молча кивнула и полетела в сторону леса. Если бы я был жив, я бы сейчас тоже пустил слезу, но я был мертв... мертвые мужчины уж точно не плачут!
  
  
  
  

Глава одиннадцатая

Битва под Оплотом

   Ползут умертвия полупрозрачной волной,
Их невозможно повергнуть мечом и стрелой.
Лишь яркий, чистый свет
Нежить развоплощает.
Назад в небытие
Их отправляет он.

Эпидемия, "Сказание на все времена"

  
  
   У меня было два варианта развития событий -- либо попытка выманить войска Ордена в поле, либо провести самоубийственный штурм. Но, едва мы завершили приготовления, общие для обоих планов, Орден сделал выбор за меня. За три-четыре часа до заката ворота Оплота распахнулись, и из них начали выходить паладины и жрецы. Видимо, Первожрец и магистр решили дать бой при солнце, когда нежить слабее.
   Армия Ордена заняли позицию на противоположном от нас конце поля, между нами и Оплотом. В центре их армии расположились всадники, самые опытные паладины, числом около сотни. За спинами кавалеристов встали в круг жрецы, а на флангах заняли позицию паладины пополам с послушниками, по такому случаю вооруженными и одетыми в доспехи. На правом фланге, чуть сзади, расположился резерв, еще около сотни человек. Таким образом, Орден выставил примерно пять сотен бойцов и чуть более полусотни жрецов. Похоже, в Оплоте остались одни ремесленники да архивариусы, ну, да еще самые младшие из послушников.
   Атака противника застала меня в некоторой мере врасплох. Хотя, по правде говоря, лагерь был практически закончен -- зомби-лесорубам и "горам мяса" оставалась одна-две ходки в лес, и мы бы закончили частокол. Осталось только три проема: сзади, не имеющий значения в этой битве, и спереди, как раз на острие атаки врага. Ну и еще один на левом фланге нашего войска, через него лесорубы заносили деревья для частокола.
   Пожалуй, я грамотно использовал время, которое мне дали паладины, перестраиваясь в боевые порядки. Я успел отправить на переднюю часть частокола всех, кто имел стрелковое оружие. На левый фланг, за пределы частокола, я выставил скелетов и прочих мертвецов, которые были послабее. У заднего проема в частоколе я расположил резерв: всякую гниль, собранную по деревенским кладбищам. Передний проход загородили мертвые рыцари, а в центре лагеря занял позицию я сам, в сопровождении некроманта и всех духов. А "горы мяса" так и остались в лесу, я планировал использовать их для неожиданной атаки.
   До моего сознания дошел забавный факт: ни в моей армии, ни в войсках Ордена не было ни единого человека, имеющего реальный военный опыт. Да, едва ли кто-то по ту сторону баррикад был достаточно стар, чтобы застать времена, когда Орден в последний раз сражался. А мои покойники? Эмеральд, наверно, все же воевал, но мы оба знаем, что это закончилось отсечением головы...
   Ряды паладинов дрогнули, до меня донесся лязг, и блестящие воины Ордена двинулись на нас. Я жестом послал им навстречу "странных духов", тех, что явились под мои знамена сами. Я не представлял себе их способностей, более того, я не был уверен, что от них в принципе возможна польза.
   Наступая, призраки снова затянули непонятные песнопения.
  -- Ду! Ду хаст! Ду хаст мищ!
  -- Четыре трупа возле тааанка!
  -- Ты ж мене пидманула!
   Паладины пошли медленнее, и тоже запели. Они запели священный гимн Светозару. И я с трудом удержался от того, чтобы не начать подпевать. Многие годы этот гимн был для меня очень многим... У меня вошло в привычку петь его вместе с остальными паладинами и послушниками во время священнодействий и обрядов.
  
   Мы братство воинов пресветлых,
   Что правду в каждый дом несут,
   Мы поразим клинками мертвых,
   Что жизни у людей крадут.
  
   Славься, Светозар,
   Господ всеблагой!
   Солнце озарит
   Наш подвиг боевой!
  
   Солнечным ясным днем
   И ночью, в тиши,
   На помощь придем,
   Мы -- нежити палачи!
  
   Славься, Светозар,
   Господ всеблагой!
   Солнце озарит
   Наш подвиг боевой!
  
   Преследуем порок!
   И с солнечным лучом
   Лежит нам пусть далек:
   В каждый дом!
  
   Ересь искореним!
   Стальной рукой!
   И от кострища дым
   Снесет ветер дугой!
  
   Славься! Славься! Славься!
  
   Вон она, магия Ордена -- могучая, прямолинейная, всесокрушающая. С каждым пропетым куплетом ряды паладинов начинали сиять, наполняясь благостью, а когда они выкрикнули последнее "Славься!", это сияние кипучей волной сорвалось с их фигур и понеслось на мою армию.
   Через несколько мгновений сияние накрыло авангард моей армии, и призраки растворились в нем, как комок грязи растворяется в реке. Пройдя еще совсем немного, сияние растворилось, схлынуло, не оставив следов ни от себя, ни от моего авангарда. А паладины как шли, так и продолжили идти в атаку.
   И тут, видимо, воодушевившись этим первым успехом, противник ускорил наступление. Конница начала разгон, намереваясь атаковать центр моего войска, то есть проход в частоколе. Если честно, я не понял, зачем противник допустил такую глупость, но пехота, хоть и ускорилась, но все равно не поспевала за конницей.
   Пехота была еще далеко, а мои стрелки уже начали обстрел конников. Несколько паладинов, под которыми убили лошадей, покатились прямо под копыта коней товарищей. Когда-то они были мне братьями, и мне было больно наблюдать эту картину. Но если без этого не обойтись, значит, так и будет.
   Не обращая внимания на обстрел, паладины достигли проема, сохранив строй. Но это не принесло им ни малейшей пользы: Эмеральд сделал пасс рукой, отчего земля перед паладинами взорвалась, обдав всех комьями. Напуганные резким шумом и вспышкой, кони заржали, остановились, начали пританцовывать на месте, один даже сбросил всадника.
   Всадники лишились своего самого главного оружия -- разгона. Потеряв набранный за время скачки импульс, они оказались в равных условиях с мертвыми рыцарями, оборонявшими проход. Разорвав дистанцию, мои мертвецы вступили в бой, подсекая коням ноги, а с частокола в паладинов, сгрудившихся у прохода, продолжали лететь стрелы.
   Прекратив наблюдение за центром, я окинул взглядом фланги. Слева все хорошо, паладины все так же медленно сближаются со скелетами и зомби. А вот справа... права ситуация опасная. Паладины резко ускорились и, вместо того, чтобы попытаться помочь конникам, вдоль частокола помчались, разорвав строй, к правому, неохраняемому, проему.
   Я спешно послал на защиту бреши весь резерв, а также приказал части стрелков перевести огонь на них. Это оказалось верным решением: стрелки задержали продвижение врага ровно настолько, сколько понадобилось резерву, чтобы занять позицию. Духи и баньши налетели на паладинов, не столько нанося им урон, сколько задерживая и заставляя нарушить строй. Магия Ордена делала паладинов малоуязвимыми для бестелесных, но сила Бога Смерти, в свою очередь, имеет приоритет над силой Светозара, и паладины также не могут нанести существенный вред этим духам.
   Мертвецы из резерва ворвались в уже нарушенный строй паладинов, не столько нанося урон, сколько сбивая с ног массой, облепляя, блокируя, позволяя добить потерявшего равновесие противника кому-нибудь другому. В проеме образовалась свалка, в ней установился некий паритет сил, и паладинам, потерявшим возможность прорыва, пришлось уплотнять разрозненный строй, на что ушло еще какое-то время. Может быть, у них бы и получилось что-нибудь, но нежить, сидевшая в засаде, оказалась быстрее.
   Выйдя из-за деревьев, "горы мяса" первым делом швырнули в паладинов, как раз собравшихся в кучу, стволы деревьев, заготовленных для частокола. Я не уверен, скольких убил этот импровизированный залп, но из выживших к тому моменту шести-семи десятков паладинов с ног была сбита, наверное, треть. Я послал своего паука вперед, чтобы довершить разгром.
   - Эмеральд, следи за центром и флангом! - крикнул я, направляя своего скакуна.
   Паладины оказались между молотом и наковальней. Мертвецы так сильно напирали на них с обеих сторон, что возникла толкучка, которую нельзя увидеть ни на одном рынке. Паладины так тесно прижались друг к другу, что даже не могли взмахнуть рукой, чтобы нанести удар, а сбитые с ног "горами мяса" или моим пауком уже не были способны встать. Ситуация вышла довольно странной: каждый паладин в отдельности стоил десятка, если не двух десятков, обычных зомби, вроде тех, что составляли костяк моей армии, но, объединенные вместе, паладины были лишь немногим более эффективны, чем простая пехота.
   Через несколько минут все завершилось, и последние попытки сопротивления паладинов были подавлены, я бы даже сказал, втоптаны в землю. Помня о своей цели, я приказал мертвецам по возможности не убивать, и из сотни поверженных у пролома в живых осталась как минимум треть: покалеченные, раненые, избитые, потерявшие сознание.
   И тут пришел сигнал от некроманта. Центр был близок к прорыву. Командир отряда догадался спешить паладинов, а мертвых рыцарей у меня все же было немного... А стрельба, частично переведенная на фланг, дала паладинам в центре перевес. Да, я очень вовремя закончил на фланге. Все, кто только что сражался в проходе, сломя голову кинулись в центр, кто-то с внутренней стороны частокола, а кто-то снаружи.
   По дороге мне пришла в голову мысль, что мой клинок из теней, слишком короткий, чтобы его использовать со спины паука, является клинком лишь по названию. Коротким импульсом воли я обратил его в копье, и тут же пустил в ход, нанеся удар в голову ближайшего паладина. Бедняга полетел с ног кубарем, то ли оглушенный, то ли со сломанной шеей. Его сосед поднырнул под мое орудие и нанес мощный удар по ноге моего скакуна, еще чуть-чуть, и я бы стал хозяином семиногого паука. Я спешно, пока он не завершил новый замах, пихнул его копьем в грудь, отчего он отлетел вглубь строя.
   Но тут подоспели медлительные, но смертоносные, "горы мяса", и бой в центре завершился такой же давкой и мешаниной, как и бой у пролома. Пока нежить дожимала окруженных паладинов, я попытался оценить ситуацию на поле боя. "По очкам" побеждал вроде бы я, но жрецы и резерв паладинов еще не вступали в бой... тем более свой резерв я в бой уже ввел.
   Да и ситуация на левом фланге была неясной. Все скелеты были перебиты паладинами, но и самих паладинов осталось около трети, причем в два-три раза меньше, чем моих зомби. И еще неизвестно, хватит ли сил у зомби. Я разогнал паука, заставив резким прыжком перескочить частокол, и направил в сторону врага. Затем я приказал пауку прыгнуть еще раз, приземлившись прямо в центр строя паладинов. Несколько человек было сбито с ног, а двое-трое даже придавлено, а строй нарушен, но... к несчастью, один из придавленных паладинов держал меч вертикально вверх, и паук, налетев на него своей массой, нанизал себя на клинок так, что его кончик уколол меня в зад, пройдя сквозь тело химеры.
   Раненый паук стал легкой добычей для паладинов, перерубивших ему несколько ног за считанные секунды. Я атаковал паладинов со спины поверженного паука, используя щупальца тьмы, правда, стараясь не убивать, а лишать сознания и сил. Через пару минут все было кончено, моя магия и зомби заставили и так немногочисленных врагов сражаться на два фронта, и вскоре они просто кончились.
   Не тратя время на подсчеты потерь и передышки, я собрал всю армию в единый кулак, и двинул на вражеские позиции. Наверно, это было глупо, но... моя задача потерпеть поражение, а не победить! Я и так был слишком эффективен! Хотя, еще неизвестно, что бы вышло, успей противник использовать резерв. У меня осталось не так уж и много нежити.
  -- Пойте последнюю песню! - зычно выкрикнул я. Конечно, озвучивать приказ не было никакого смысла, свою волю я мог передать и мысленно... но ведь так куда красивее, верно?
   Моих мертвецов было меньше, чем жрецов и паладинов, но я чувствовал, что я могу победить по-настоящему. Словно какой-то шепоток в глубине души нашептывал мне: "Ты силен! Тебе даже не нужна армия! Обрушь на них истинную мощь тьмы! Уничтожь! Растерзай! Сокруши!" Но я не слушал этот шепот. Я знал свою цель и шел к ней под пение мертвецов.
  
  
   Отринем жизнь, она нам ни к чему!
   Вернемся вместе в руки Бога Смерти!
   Пускай глупцы нас спросят "Почему?"
   А мы ответим "Мы не жизни дети".
  
   Отринем жизнь, последний бой грядет!
   Пусть мы умрем, но мы умрем в бою!
   Хоть видит око бога, да зуб неймет!
   Врагу подложим мы последнюю свинью!
  
   Отринем жизнь, все как один падем,
   Но враг не будет рад победе,
   Мы с гордостью в загробный мир уйдем,
   Такое в нашей смерти кредо!
  
   Песня была недлинной, но времени, потраченного на нее, хватило, чтобы приблизиться к паладином на расстояние выстрела. Мои стрелки успели дать два залпа, прежде чем наши ряды столкнулись. Стрелки сделали еще несколько выстрелов по безопасной для своих траектории, но запас стрел был не бесконечен, и они тоже вступили в рукопашную, атаковав паладинов во фланг.
   Да, паладинов было меньше, но они начали теснить мою нежить. Так сказывалась близость жрецов, направивших все свои силы на поддержу оставшихся воинов Ордена. В паладинах было так много магии, что они освещали все вокруг ярче, чем заходящее за верхушки деревьев солнце. Всего пара минут им понадобилось, чтобы прорубиться в центр строя.
   Прорубиться до меня.
   Меч первого из паладинов, замахнувшегося на меня, просто поймал левой рукой. И сжал ее, разломив клинок на десятки осколков. Жаль, что забрало моего противника было закрыто, и я не увидел его ошарашенного лица. Забавно, но первую рану за этот бой я получил сам от себя -- один из осколков клинка ужалил меня между звеньев кольчуги.
  -- Смееерть! - заревел я, наверно, громче, чем иные драконы, заставив паладинов шарахнуться от меня в стороны. Да какой, демон меня задери, смысл сражаться как какому-нибудь пришибленному умертвию? Я, в конце концов, хранитель храма Бога Смерти! Я воззвал к силам, дремавшим внутри меня, и начал расти. Нет, не в буквальном смысле, конечно, тьма лишь формировала вокруг меня силовую оболочку, но вскоре я стал гигантом, сотканным из тьмы, мой рост, наверно, позволил бы заглянуть через стены Оплота во двор.
   Повергнуть паладинов было делом техники, вернее, пары пинков. Не обращая внимания на идущий вокруг меня бой, я направился в сторону жрецов. О, как они засуетились! Как замигали их ауры, заполошно исторгающие из себя всю доступную силу! Но во мне сейчас было слишком много темной мощи. Все эти сгустки света, лучи и прочее просто вязли в моей силе, даже не задерживая меня.
   Но жрецы тоже решили пойти с козыря. Я увидел, как первожрец поднял над головой священный потир, Чашу Солнца, затянув какой-то речитатив. Жрецы падали без сознания один за другим, отдавая свои силы первожрецу, который собирал их в чашу. Я уже почти собрался нанести удар до того, как у них что-то получится, но почувствовал внутри себя толчок. Это сфера, зачарованная Архимагом и спрятанная внутри моего тела, напомнила мне о цели.
   Я задержал уже готовый сорваться удар всего на пару мгновений, но этих крох противнику хватило. Ярчайшая вспышка света на несколько секунд ослепила меня, а когда я смог свободно видеть, напротив меня стоял такой же великан, только сотканный из света. Я узнал его лицо.
  -- О, отец-магистр! Какая встреча! Я бы побеседовал с вами, но, увы, спешу! - усмехнулся я, глядя на то, с каким напряженным лицом он встречал меня. Но ответа я не дождался, он молча атаковал. Клинок из теней столкнулся с лучом света, что был зажат в его руке. Наш поединок был красив, во все стороны летели клочья тьмы, когда его удары достигали цели. Яркие вспышки озаряли поле боя, когда цели достигал мой клинок. Во все стороны летели искры, вокруг нас, словно птицы, летали мелкие духи, пытающиеся повредить моему противнику, и сгустки света, которые направляли на меня сохранившие сознание жрецы.
   Но наш бой заходил в тупик. Ни он, ни я, не могли долго удерживать такую форму, и мы оба, разом, осознав это, проведя рискованные атаки. Его сияющий луч света отсек мне левую руку, я же нанес свой удар прямо ему в сердце, вбив ему в грудь клинок из теней по самую рукоять.
   Пару секунд мы без движения стояли друг напротив друга, я без руки, а он с копьем в груди. А затем мой противник осыпался мелкими яркими искрами, словно решил отметить мою победу фейерверком.
   Но магистр, пусть и погиб, все же успел выиграть время для жрецов, подготовивших для меня еще кое-какую пакость. Я узнал это заклинание, оно называлось "Око Светозара".
   Закатное солнце, уже почти скрывшееся за лесом, засияло неземным светом, на нем появился зрачок, солнце словно стало глазом, который взирал на нас с огромной яростью, наполненный божественным гневом. И этот взор обладал поразительной мощью. Сам Светозар вмешался в происходящее, и его гнев обратил всю мою армию в безжизненные тела, заставляя рассыпаться на части и гнить. Уцелевшие духи и вовсе испарились, не оставив и следа. Лишь Эмеральд оказался достаточно силен, чтобы успеть сбежать. Чуть дольше него выдержали тени, образовывавшие мой клинок, но и они обратились в бегство, явно следом за некромантом направляясь в родной храм. А следом пришел и мой черед. Моя форма, хоть и обладала поразительной мощью, не сумела устоять перед силой бога.
   Я упал наземь, вновь обретя привычную плоть, и мгновенно был атакован уцелевшими паладинами и жрецами. Сила "Ока Светозара" наконец иссякла, и солнце устало закатилось за верхушки деревьев. Отмахнувшись от нападавших, я обозрел поле боя. От моей армии остались лишь кости и серый прах, который носил ветер. А паладины, оглушенные, раненые и прочие, поднимались с земли, явно приведенные в сознание и исцеленные "Взором". Почти две сотни. Неожиданно много.
   В последний момент, перед тем, как меня захлестнула волна нападающих, я успел разглядеть на краю леса одинокую призрачную фигурку. Вероника... Не нежить, но уже и не слуга Светозара, она по моей воле не принимала участия в битве. Видимо, я действительно ей дорог, раз она решила рискнуть, появившись здесь, чтобы узнать мою судьбу.
   Паладины обступили меня, нанося удар за ударом, я вяло отбивался, экономя оставшиеся крупицы сил. Первожрец стоял за их спинами, сжимая в руке лопнувший от переполнения силой священный сосуд, и выкрикивая угрозы и оскорбления.
  -- Нечестивый! Предатель! Негодяй! Да как ты только посмел! - визгливо орал он, брызжа слюной.
  -- Я не смог убить бога. Но если вы не сможете убить меня, то я вернусь и завершу начатое! - тихо сказал я, продолжая вяло отбиваться. Роль нужно было доиграть до конца.
  -- Нееет, ты не умрешь! Это было бы слишком милостиво!
   Паладины разом навалились на меня со всех сторон, повалив наземь, лишив возможности защищаться, и крепко связали своими ремнями.
  -- Что, посадите меня в клетку, как пугало, на потеху толпе? Или запихнете в подземелья, как то умертвие, поклонника зверобогов? - прохрипел я снизу, и желчи в моем голосе было больше, чем в драконьем брюхе. Но жреца это не смутило, с мерзкой ухмылкой он поставил на меня ногу, воздел руки и провозгласил:
  -- Мы казним тебя Линзой Светозара! Да очистит свет твою смрадную душу! Эй, паладины! Несите его в Оплот, мы возвращаемся с победой!
  
  
  
  
  
  

Глава двенадцатая

Вознесение

   Пусть жажда мщения горит во мне,
Скоро предатель смерть найдёт в огне.
Но не зная брода
И не зная время года,
Я его найду!
Он не верит в Бога,
Он идёт своей дорогой
Прямо в пустоту!

Эпидемия, "Звон монет"

  
  
  
   Паладины обращались со мной на удивление грубо. Нет, их можно было понять, ведь в их глазах я враг, предатель, святотатец. Но никогда прежде я не видел, чтобы воин Ордена был груб к кому-то. Нас всегда учили быть учтивыми, даже к врагу. Или это из-за того, что святотатцем стал именно я? Я, которого им постоянно ставили в пример?
   Особенно невыносим был отец Акакий. В принципе, я знал, что он человек достаточно мелочный и вредный, но сегодня полноватый Первожрец, сосредоточивший в своих руках всю власть над Орденом до того момента, пока не будет избран новый магистр, превзошел самого себя. Он использовал каждую свободную секунду, чтобы обозвать, унизить либо пнуть меня.
   Ранее Орден казался мне единым несокрушимым монолитом, но теперь, когда вера в Светозара не застилала мой взор, я видел обычных людей, с их обычными страстями и чаяниями, спрятавшихся за белыми одеждами Ордена.
   Наконец Акакий отстал от меня, оставив в обществе охраны, новопосвященных паладинов, вчерашних послушников, тех, кто были моими товарищами по учебе. В их лицах я не видел грубой ярости и злобы, как в лицах старших паладинов, даже более того, теперь, когда я смотрел не священным зрением Светозара, а глазами Бога Смерти, я видел, что был неправ, думая, что у них больше грехов и меньше добродетели, чем у старших. Нет, раньше я просто не мог рассмотреть спрятанный в самой глубине души проступки старших, а мелкие, ничего не значащие грешки молодежи плавали на виду.
  -- Что там, за гранью смерти? - наконец, не выдержав, спросил меня один из охранников.
  -- Там... там темно, пусто, одиноко и страшно. Нет ни верха, ни низа, лишь покровительство богов спасает от вечного серого безмыслия в великом ничто... - чуть подождав, тихо ответил я. Паладин, похоже, был не рад, что задал свой вопрос, от него начало ощутимо разить страхом. - Но тебе бояться нечего -- добавил я -- Если тебя Светозар не оставит, как оставил меня, конечно. Если бы не Бог Смерти, я бы не сумел снова стать собой.
  -- А правда, что ты Падшего видел? - тут же перебил меня другой паладин. Моя охрана сгрудилась вокруг меня, надеясь услышать еще какое-нибудь откровение.
  -- Да, это так. Я видел его так же, как сейчас вижу вас.
   Один из них, самый молодой, нервно хихикнул. Но тут вернулся отец Акакий, и им стало не до меня, такой разнос он им устроил за то, что те посмели говорить со мной. Ну и мне прилетела пара плевков и пара пинков, но я встретил их со спокойным безразличием, как и предыдущие оскорбления. Он так сильно орал, брызжа слюной, что я уже начал думать, что его скоро хватит удар.
   Наконец он успокоился, и по его приказу меня перетащили на тренировочный плац, приковав спешно принесенными из кузницы цепями к столбу. Цепи, кстати, принес тот самый мальчуган, что золотил мой шлем. Ирония судьбы, не иначе.
   Всю ночь я провисел, прикованный цепями, а проходящие мимо паладины, сегодня слишком занятые, чтобы спать, плевали мне под ноги. А на рассвете Оплот загудел, как потревоженный улей. Под руководством Первожреца из ангара начали выводить подвижную платформу, на которой была в специальных креплениях установлена Линза. Она была необычна сама по себе, потому что линз размером в рост человека не бывает, но в ней, вдобавок, была особая сила: она собирала обычные солнечные лучи, но те лучи, что выходили из нее и собирались в точке фокуса, были лучами светлой энергии. Да, линзой такого размера можно жечь не муравьев, а врагов.
   Да, в этом жутком артефакте хватило бы мощи, чтобы легко перерезать те скрепы, что держат мою душу в теле. Во мне даже шевельнулся на миг почти позабытый страх за свою жизнь, но в тот же миг во мне снова шевельнулась сфера, и я успокоился. Все идет по плану.
   Отец Акакий проверил рычаги, с помощью которых управляют наклоном и вращением линзы. Тем временем весь Орден, причем без всяких команд, выстроился вокруг меня. Наверно, даже ворота остались без охраны. Да что там, все ремесленники, обычно безразличные к зрелищам, тоже толпились здесь, а их ученики и совсем юные послушники решили смотреть на казнь с крыши казармы.
   В глазах толпы горело что-то, прежде мной не виданное. В них читалась нетерпение, ярость, боль и жажда крови. И эта жажда меня даже немного напугала. Все-таки странно видеть на лицах тех, кто пару месяцев назад были твоими товарищами, такое... А жалости, жалости я не видел ни в ком. Ведь я же нежить, отродье тьмы, меня нельзя жалеть.
   Первожрец, дожидаясь, пока солнце взойдет из-за тучи, затянул какую-то занудную проповедь. Впрочем, его никто не слушал, всеми овладело какое-то нездоровое нетерпение, передавшееся и мне. Действительно, казните меня уже! Надоело уже тут висеть!
   Смотреть на меня пришел даже старик-сокольничий, на руке которого сидел ястреб в колпачке, украшенном перьями. Птица беспокоилась, крутила головой, наверно, хотела сбросить колпачок и тоже посмотреть на мою казнь. А вот в глазах сокольничего не было ничего. Впрочем, его никто никогда не понимал.
   Но тут, наконец, из-за туч появилось солнце. Первые пару минут золотистая точка фокуса, горящая на моей одежде, не ощущалась вовсе, потом я начал чувствовать мягкое тепло, а затем от меня начал валить дым. Да, сначала это было не слишком больно, да и когда в моем теле начало расти выжженное лучом углубление, я не чувствовал сильной боли. Все-таки я нежить. Первожрец заметил, что на моем лице появилась полуулыбка, и взбесился. Кинувшись к рычагам, он подкрутил что-то, и яркая точка, выжигавшая мою плоть, стала уже и горячей. Но все равно, для моей мертвой плоти это было не больнее, чем укусы муравьев. Но даже если бы это было тысячекратно больнее, я бы не заметил этого, так как в этот момент на казнь пришел новый зритель.
   Он висел в воздухе рядом с выжигающей мою плоть линзой, бесстрастно взирая на мои мучения. Похоже, никто, кроме меня не видел его, все смотрели на меня. В сияющих огнем глазах того, кого я прежде считал своим богом, читалось торжество. А как иначе? Побеждая меня, он побеждал свой главный страх, он побеждал Бога Смерти, Падшего. Уголки губ Светозара чуть приподнялись, когда луч прожег мою плоть и принялся за ребра.
  -- Ухмыляешься? Ухмыляйся, пока можешь, божок! - прошептал я одними губами, спокойно выдерживая взгляд бога. Хотя, какого бога? Разве он имеет право на это звание?
   Ребро щелкнуло, развалившись напополам, уступив напору луча. Еще пара секунд, и луч ударил в сферу, пропоров ее. Время остановилось. Из моей груди вырвался язык тьмы, он все тек и тек, не прекращаясь, заполняя собой пространство. Он тек поверх голов застывших в безвременьи паладинов, к разом поблекшему силуэту Светозара, по пути закручиваясь в спираль, ведя какую-то безумную пляску.
   В самой середине этой спирали пространство вспучилось, а затем и вовсе лопнуло косым разрезом, из которого выступил Бог Смерти. Выступил просто и буднично, в смертной оболочке, словно и не бушевали вокруг вихри из тьмы, словно не стоял вокруг в безвременьи весь Орден, словно... словно для него это все и было буднем.
   На фоне светящегося исполинского силуэта Светозара он казался букашкой, но я уверен, что на лице смотрящего снизу вверх Бога Смерти была усмешка. И в этот момент величавое, божественное лицо Светозара исказилось, в единый миг превратившись в лицо испуганного смертного.
  -- Может, наконец, вернешь должок? - тихо и вкрадчиво спросил Бог Смерти, вытянув вперед свою жилистую руку.
  -- Я не покорюсь. Я -- Светозар! - словно заклинание произнес он свое имя. Похоже, для него это имя было как якорь, как щит, как костер в ночи.
  -- Ты- мальчишка! - фыркнул Бог Смерти.
  -- Прочь из моей вотчины, смердящий мертвец! - в бешенстве прорычал Светозар, словно забыв, что мгновения назад задыхался от страха.
   Бог Смерти не ответил. Он молча начал выпускать на свободу свою силу, до этого спрятанную в тщедушном старческом теле. Миг, и тысячи щупалец тьмы спеленали Светозара. Он бился в них, словно крыса, загнанная в угол, но тщетно, новые и новые тенета падали на него, и вскоре бог не мог пошевелить и пальцем. Если всего минуту назад Светозар казался великаном, то сейчас, по сравнению с чудовищем, в которое обратился Бог Смерти, он был карликом. Темный силуэт древнего божества проступал за клубами мглы и сотнями жгутов-щупалец, и сверкали злобой его глаза.
  -- Тебе был дан шанс. Но ты его упустил! - произнес-проревел Бог Смерти таким голосом, что будь я живым, меня бы прошиб холодный пот. Он протянул руку к груди плененного Светозара, направив ужасные когти, выросшие на ней, прямо в сердце бога. Но вместо ожидаемой мной ужасной развязки Бог Смерти коснулся его груди лишь кончиками двух когтей, так берут то, до чего противно дотрагиваться.
   Когти вспороли грудь бога, как гнилую ткань. Взгляд Светозара разом остекленел, как только Бог Смерти извлек из его груди что-то черное, маленькое и очень мерзкое. Это что-то верещало тонким голоском, дрыгалось, силилось вывернуться из острых когтей. Вынутое из груди бога существо напоминало собой тени из храма, только было больше и гаже. Вот, значит, какова истинная сущность Светозара...
   Бог Смерти встряхнул рукой, так стряхивают с руки случайно прилипшую грязь, и гнилая суть Светозара исчезла в мгновенно открывшемся и тут же закрывшемся за ним портале.
  -- Там тебе самое место! - произнес Бог Смерти, сворачивая обратно свой жуткий облик. А "тело" бога, поверженного им, осталось висеть на прежнем месте, уже свободное от пут. Но глаза его были пусты, а лицо ничего не выражало, такой взгляд бывает у трупов.
   Бог Смерти сделал в мою сторону резкий жест своим странным посохом, на секунду у меня помутилось в глазах, а через миг я уже смотрел на него сверху вниз. И не только на него, я видел свое истерзанное тело, прикованное к столбу. Я занял место Светозара. Или... стал им?
  -- Как видишь, я и Империя держим свое слово. И мы, и Создатель довольны этой историей. Да и ты, я думаю, тоже доволен.
  -- Доволен? Я озадачен, а не доволен... - тихо ответил я, вызвав усмешку бога.
  -- Нет, мальчик, ты не озадачен. Напротив, ты выполнил свою задачу, получил воистину божественную награду, и теперь свободен. Но ты не знаешь, что делать с этой свободой, не так ли? - дождавшись моего кивка, он продолжил -- Конечно, ты можешь заниматься той же ерундой, что и прочие боги, воздвигать самому себе золотые статуи и огромные храмы, расширять паству, вершить чудеса, поражая наивных сельских дурачков и воевать за власть с другими богами. Но мне кажется, ты не такой. Ты слишком добр и честен, чтобы заниматься этим. Сначала ты шел по пути, указанным Светозаром, потом по пути, указанным мной, и я предлагаю не почивать на лаврах, а продолжить идти по моему пути.
  -- То есть ты предлагаешь мне снова стать твоим агентом, проводником воли и игрушкой Создателя?
  -- Да, можно сказать и так.
  -- Я не хочу тебя расстраивать, но я теперь бог, и на мне лежит ответственность за Орден и людей... а ведь я еще даже не умею быть богом. Пока ты не научишь меня им быть, я не смогу дать положительный ответ.
  -- Научить быть богом? Ха, да ты умеешь пошутить! Научить быть богом? Да это все равно, что пытаться учить рыбу плавать, или коня бегать, или птицу летать... этому можно научиться только самому. Даже не так, это придет само, когда настанет время. Да, сейчас ты человек, имеющий силу и власть бога. Но однажды ты-Алексий и ты-Светозар сольетесь воедино, и не только твое "тело", но и мысли, сама твоя суть станут сутью бога. Светозар, кстати, так и не научился мыслить, как бог. Слишком он был мелочен и подл для своего божественного имени. Именно поэтому я поместил тебя на его место -- его душонка была смрадной и мерзкой, а оболочка, которая и была богом, была пропитана честью и верностью. А вот ты с ней легко срастешься.
  -- Так Светозар... - начал было я, как Бог Смерти меня перебил.
  -- Ты теперь Светозар! - сказал он, а затем рассмеялся и исчез в портале.
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"