Чудо свершилось примерно через неделю после похорон Шелехова. Очередной день 'допросо-исследований' оказался весьма насыщенным и, как следствие, изматывающим. Поэтому вечером Егор, с трудом доковыляв до своей 'темницы', как он в шутку окрестил про себя выделенное ему помещение, сразу устало плюхнулся на кровать. Прикрыл глаза, и бездумно провалялся так минут двадцать. Если быть абсолютно точным, не так и бездумно, какие-то мысли на периферии сознания проскакивали, но были они уж больно безрадостными, чтобы ловить их за хвост и вытаскивать на белый свет.
Настроение было мрачным, как и в каждый день прошедшей недели. Белецкому даже временами казалось, что в штрафбате было намного лучше. По крайней мере, там рядом были друзья, и впереди имелась цель.
А здесь... Одиночество и полная неизвестность по вопросу, сколько же ещё времени придётся пробыть подопытным кроликом. Может, всю жизнь. И сколько там ещё этой жизни осталось? При таких нагрузках запросто могло оказаться, что совсем немного.
Егор очередной раз тяжело вздохнул. С такими мыслями точно загнёшься раньше времени. Полазить, что ли, по Сети? Посмотреть новости, поглядеть на жизнь... На нормальную жизнь, которой и он когда-то жил. А теперь непонятно, будет ли у него такая жизнь снова. Ежевечерний выход в Сеть стал для узника секретной базы СИБ своего рода традицией и единственным развлечением, позволяющим поддерживать настроение хоть чуть-чуть, но всё же выше нулевой отметки...
Привычно прикрыв глаза, молодой человек подключился к Сети. И обнаружил вместо обычной иконки 'Доступ только на приём' другую - 'Двухсторонняя связь'. Конечно, это был не 'Полный доступ' - в режиме двухсторонней связи на общение накладывались некоторые ограничения, но после того, как Белецкий столько времени провёл 'немым', это был просто праздник какой-то!
От неожиданности Егор подскочил на кровати и резко перешёл в сидячее положение. 'Двухстороння!' 'Связь!' Значит, можно поговорить с родными. Или нельзя? Так... Срочно просмотреть список ограничений... Ага! Можно! Можно даже сказать, что находишься на Земле. Нельзя только указывать точные координаты. Если бы их ещё знать... Что там ещё? Список сведений, запрещённых к разглашению... Более-менее стандартный. И два... уже три свежеполученных письма. Одно от родных, одно от Сашки и одно от Якова.
Так. Зачем читать письмо от отца и матушки, когда можно прямо сейчас пообщаться с ними вживую? Или, может, пока не стоит?...
'Зеркало!'
Комм послушно выдал изображение с одной из видеокамер, которыми были густо напичканы стены и мебель комнаты Егора.
Гм... Видок, надо сказать, ещё тот... На Белецкого взглянул усталый, худющий, какой-то помятый человек в рабочем флотском комбинезоне.... Из плюсов имелось разве что радостное выражение лица, которое, впрочем, быстро сменилось на расстроенное. Всё остальное - один бо-ольшой минус. Нет, в таком виде показываться родным нельзя. Особенно маме. Пообщаться только в аудиорежиме? Без изображения? Ещё хуже. Тут надо или врать, что находишься не на Земле, а у чёрта на куличках, или мама может подумать, что у любимого сына не хватает какой-нибудь части тела, и он не хочет её по этому поводу беспокоить. Отчего расстроится ещё больше.
Значит - продолжать обмениваться письмами... Но в этом случае всё равно придётся врать, что далеко... Или умалчивать, что одно и то же...
В общем, так! Умыться, переодеться, привести себя и комнату в порядок, и - видеосвязь! С этими мыслями молодой человек устремился в душевую, по дороге открывая письмо от родителей.
Приведение в порядок себя и комнаты заняло ровно пятнадцать минут. Егор ещё раз оценивающе огляделся по сторонам, придирчиво оценил свой внешний вид и вынес вердикт: 'К сеансу связи с родными готов!'.
Проговорили почти час. В принципе, все были готовы общаться и дальше, хоть до самого утра, но армия есть армия. Сигнал 'отбой' обязателен для всех, и если принудительное усыпление военнослужащих по этому сигналу не практиковалось, то принудительное отключение от всех каналов связи, кроме служебных - это за милую душу. Так что после предупредительного сигнала Белецкий быстренько попрощался с родными, и вырубил связь. После чего блаженно растянулся на кровати. Нет, как мало всё-таки человеку надо для счастья!
Тут Егор вспомнил притчу про крепкое рукопожатие, рассказанную Левинзоном, казалось, сто лет назад. Похоже, здесь - тот же принцип. Нагрузили по самое не могу, а потом дали всего-то глоточек свежего воздуха... И результат - налицо.
Кстати, письма и от Левинзона, и от Карлаша были прочитаны ещё в душевой. У друзей всё было в порядке. Оба уже прибыли в свои новые части. Располагавшиеся, судя по намёкам, где-то в глухомани. Ну, куда распределяют бывших штрафников, - это всем известно. Зато живы. А что там дальше... Будущее покажет.
С этими мыслями Егор и уснул.
Утро встретило молодого человека пробивающимися сквозь сон громкими криками.
'Просыпайся! Да просыпайся же, лежебока!'. Поскольку крики не сопровождались противным зуммером сигнала побудки, да и сами призывы были явно неуставной формы, Егор сначала их вообще никак не воспринимал, а потом просто игнорировал, приняв за остатки сна. Мало ли что перед подъёмом приснится? Это не повод сокращать драгоценное время отдыха. Однако бесцеремонный голос не унимался, и Белецкий, безуспешно пошарив рукой у кровати в поисках чего-нибудь тяжёлого, со вздохом приоткрыл один глаз.
И никого не увидел. Пришлось открыть второй глаз, и, оторвав голову от подушки, повертеть ею по сторонам. С те же результатом. В голове зазвучало: 'Да открой же дверь, наконец!' В голове?!
Егор дал двери команду открыться, одновременно рывком вскочив с кровати. И тут же упал обратно под весом молниеносно ударившего в грудь тяжёлого пушистого комка.
- Ну и горазд ты спать! Я тут ору, ору!... - возмущённо заявил Пантелей, сердито скалясь, и уперев лапы с полувыпущенными когтями в грудь напарника.
- Мог бы и чуть попозже заявиться в выходной день... - пробурчал Егор, пытаясь выбраться из под придавившей его туши.
- Ты не рад видеть старого друга? - с нарочито расстроенными интонациями в голосе поинтересовался рысь.
- Рад, конечно... А ты не мог бы с меня слезть, старый друг? - человек оставил попытки освободиться самостоятельно. Аккуратно убрать в сторону довольно упитанного рыся не получалось, а применять боевые приёмы не хотелось.
- Мог бы... А самому справиться слабо? Совсем форму потерял?
- Ну смотри... Сам напросился, - с этими словами Белецкий молниеносно ткнул пушистого напарника в бок правой рукой, а левой чуть-чуть подбросил его вверх. Левая рука пришла в движение раньше правой, но коснулась рыся позже. 'Перекос' в преобразовании организма, заложенный ботами Вейтангура, сказывался до сих пор. Но Егор уже приловчился к такому состоянию своего тела.
Рысь улетел вверх и влево, перекувыркнулся в воздухе, и, приземлившись на все четыре лапы, с места снова сиганул на человека, который, пока Пантелей кувыркался в воздухе, успел вскочить на ноги и принять боевую стойку. И по комнате заметался стремительный вихрь, в котором иногда можно было различить смазанные силуэты человека и зверя.
Спарринг продолжался около пяти минут. Что на таких скоростях очень много. Остановил поединок тот же, кто его и спровоцировал: Пантелей отпрыгнул в дальний угол, поднялся на задние лапы, и замахал передними:
- Стоп! Стоп! Разбушевался...
- Будешь знать, как будить несчастного уставшего человека! - оскалился Белецкий, тяжело дыша
- Хм... Уставшего... Что-то особо не заметно... - рысь тоже, мягко говоря, чуть запыхался.
- Серьёзно, - Егор снова опустился на кровать. - Первый выходной за всё это время, - пожаловался он напарнику. Вымотался полностью. А ты как? И какими судьбами сюда?
- Какими судьбами - не знаю. Не тебе объяснять - у нас же всё секретно, - скривился Пантелей. А время провёл неплохо. Отдохнул. Свадьбу сыграл. Привет тебе от супруги, кстати.
- Спасибо! Поздравляю! - улыбнулся Белецкий, одновременно пытаясь представить, как выглядело это мероприятие. Почему-то представился Пантелей в манишке и с галстуком-бабочкой на шее, и Василиса в белой фате. Егор нервно хихикнул.
Пантелей подозрительно прищурился:
-Что смешного?
- Да нет, это я так, о своём... - выставил перед собой руку Егор. И на всякий случай решил перевести разговор на другое:
- Однако, устроили мы тут...
- Рысь огляделся вокруг, и небрежно отмахнулся лапой:
- Да ладно... само уберётся. Действительно, автоматическая система уборки помещения уже трудилась вовсю.
- Уберётся-то уберётся... А если начальство нагрянет?
- Чего оно тут не видело? А если чего-то и не видело, есть видеокамеры.
- Спасибо, утешил, - забеспокоился Белецкий. - Так, посиди тут немного, отдохни, а я пока приберусь немного.
Совместно с уборочной системой дело спорилось быстро: через пять минут комната снова блистала чистотой. Егор удовлетворённо огляделся, и собрался уж было, ещё раз извинившись перед другом, сгонять в душевую, как на комм поступил внешний вызов.
Глянув, кто его вызывает, Егор поспешил разрешить соединение.
- Доброе утро, Егор Николаевич! - фон Стиглиц сегодня выглядел гораздо лучше, чем неделю назад. - Как жизнь молодая? Не разбудил? Вижу, ты ещё не одет...
- Доброе утро, Андрей Павлович. Нет, не разбудили, - Белецкий бросил быстрый взгляд на Пантелея, который в приёмо-передающий объём не попал, из-за чего собеседник рыся сейчас не видел. - Жизнь нормально. Вот, даже выходной сегодня дали... А у вас как дела?
- Выходной - это хорошо, - улыбнулся барон. - У меня тоже всё путём. Иду на поправку. Уже могу передвигаться без посторонней помощи. Я тебе вот что хочу предложить: раз мы оба сегодня свободны, давай навестим вдову Павла Евгеньевича.
- Да, конечно! - не раздумывая, согласился Егор. Но у меня только выходной. Увольнительной не давали.
- По поводу увольнительной не беспокойся, - небрежно отмахнулся фон Стиглиц. - Давай так: с утра у меня процедуры, а после обеда встречаемся прямо на месте. Вот адрес:
- А меня возьмёте? - из-за плеча Белецкого высунулась пушистая морда рыся.
- О, а ты как здесь оказался? - удивился барон. Как показалось Егору, удивление было несколько наигранным. Может, действительно показалось, но в последнее время Белецкий превратился в заправского параноика, - улыбка на лице фон Стиглица быстро сменилась озабоченностью. - Я, конечно, попрошу... - неуверенно произнёс он после двухсекундной заминки. Но сомневаюсь, что позволят. Давайте, я перезвоню через пять минут, - барон отключился, и Егор наконец-то смог направиться в душевую. Следовало поторопиться - если педантичный фон Стиглиц сказал, что перезвонит через пять минут, значит так и будет.
Барон перезвонил строго в указанный срок.
И сразу огорчённо развёл руками.
- Нет. Пантелея на встречу не отпускают.
- Но бывают же домашние рыси? - возмутился напарник Егора. Ну, мало... Я согласен. Но есть. Можно даже поводок на меня надеть...
Белецкий удивился. Чтобы гордый разумный рысь согласился идти по улицам на поводке, пусть даже силовом...
Фон Стиглиц добавил в голос металла:
- Нет! Нельзя! - и, чуть смягчив интонации, сообщил: - Но зато разрешили погулять вместе в Центральном парке. С условием, что вас не будут видеть рядом.
- Это как? Вместе, но не рядом? - иронично поинтересовался Пантелей?
- Это значит - можете гулять недалеко друг от друга, но если рядом окажутся другие посетители, ты, Пантелей, прячешься.
- А почему я, а не он? - обиделся пушистик. - Человеческий шовинизм?
- Как ты думаешь, что подумают люди, когда увидят, что при их приближении в кусты прячется офицер в парадной форме? - ухмыльнулся барон.
Пантелей задумчиво почесал задней лапой за ухом.
- Ну ладно, уговорили...
- Тем более что вам, чтобы общаться, не обязательно быть не то что рядом, но даже в пределах слышимости, - подмигнул своим собеседникам фон Стиглиц. - В общем, можете отправляться прямо сейчас. Но к тринадцати ноль-ноль, Егор Николаевич, вам надо прибыть по указанному адресу.
С этими словами барон отключил связь, а Белецкий полез в шкаф за парадкой.
- Да, несовершенные вы, люди, создания... - вздохнул Пантелей. То оденься, то разденься... Причём в одной ситуации одно надень, в другой - другое... То ли дело мы...
- Ну да: рыси - венец природы. Венцы... Кстати, о венцах: у тебя запись со свадьбы есть? - поинтересовался Егор, надевая рубашку.
- А как же, лови!
Белецкий открыл файл и опустился на кровать.
- М-мм? А-аа? - промычал он, одной рукой хватая себя за шею, а второй делая пассы над головой.
- Нравится?
- Я угадал... - наконец обрёл дар речи Егор. - Галстук... Фата...
- Ну и что? - возмутился Пантелей. - Есть какой-нибудь закон, по которому рысь не может одеть на свадьбу галстук-бабочку? Особенно если невеста просит. А фата... Каждая женщина мечтает хоть раз в жизни надеть фату. Даже если она это горячо отрицает... Так что если не хочешь, чтобы жена тебя потом пилила всю вашу совместную жизнь, советую на будущее - залезь в долги, но свадьбу сыграй такую, чтобы потом всю жизнь вспоминать.
- Спасибо, я подумаю, - Егор закрыл фотографию с рысями, похожими на большие плюшевые игрушки, 'приодетые' их хозяином - ребёнком, и улыбнулся. - Странные вы, конечно, рыси, создания... в одной ситуации одно надень, в другой - другое...
- Так, закрыли тему, - фыркнул рысь. Тем более, что 'другой ситуации' не будет.
- Не зарекайся. Оно так всегда: начинается с 'бабочки', а потом глядишь - фрак, штаны... А там и бриться начнёшь... Всё-всё!... Молчу! И не подходи! Помнёшь мою парадную форму - вообще никуда не пойдём!
Сборы не заняли много времени, и вскоре друзья уже шагали по привычной зелёной линии к выходу из базы. Дорога до парка заняла около получаса. Причём весь путь был проделан под землёй, так что, выйдя из вагончика подземного такси, или, по крайней мере, выглядевшего, как подземное такси, человек и рысь сразу оказались у лифта, ведущего в одно из служебных помещений парка.
...Вообще, когда Белецкий попадал в Центральный Парк, он всегда удивлялся почему 'это' называется парком. Скорее царство дикой природы, раскинувшееся на площади нескольких гектаров, надо было назвать лесом. Или джунглями. Столица была расположена недалеко от экватора, и буйная растительность парка была характерна как раз для джунглей. Хотя имелись здесь и уголки, оформленные под другие климатические пояса. Причём в них поддерживался и соответствующий климат. Но друзья попали именно в сектор джунглей.
Егор глубоко вдохнул напоенный южными ароматами воздух... Пение птиц, крики каких-то животных... Настоящих, между прочим. Конечно, с контролирующими поведение имплантами. А самые опасные так вообще за силовыми барьерами. Права животных правами животных, а жизнь людей никто подвергать опасности не собирался.
Белецкий поймал себя на мысли, что почти забыл, как это - никуда не торопясь, гулять под открытым небом среди настоящих деревьев. То есть помнить-то он помнил, но так, как будто это всё происходило не с ним, а видел он это во сне или в кино...
Пока Егор наслаждался свежим воздухом и окружающим пейзажем, Пантелей рванул в ближайшие кусты, только его и видели. И слышали. Из кустов не доносилось ни шороха, только по мыслесвязи иногда доносились восторженные вопли. Рысь чувствовал себя, как дома.
Белецкий обернулся. Оказалось, они с Пантелеем вышли на белый свет из служебного помещения парка, оформленного, как заброшенная хижина. Судя по указателю на стене, тут же находился вход в бомбоубежище. Вид указателя отрезвил молодого офицера. Какой бы идиллической не казалась окружающая обстановка, тишину в любой момент мог прорезать сигнал воздушной тревоги. И тогда каждый подданный Империи должен был сломя голову мчаться к ближайшему бомбоубежищу. Далеко бежать было не надо: большие и маленькие убежища были густо натыканы под поверхностью планеты.
Пока тревоги были исключительно учебными. Но так как за медлительность даже при учебной тревоге полагалось серьёзное наказание (и, что немаловажно, неотвратимое) - уклоняющихся было мало. Даже очень мало.
Лейтенант вздохнул, и, отвернувшись от указателя, рядом с которым в стену был вмонтирован стационарный дозиметр, не торопясь зашагал по одной из едва заметных дорожек, которыми был прорезан весь парк. Заблудиться он не боялся - встроенный в комм маршрутизатор подсказал бы выход из любого лабиринта.
Сверху послышались звуки смеха и музыки. На парк упала тень. Егор задрал голову: вверху, на небольшой высоте неторопливо проплывал малый круизный летающий остров.
'Малый' то он 'малый'... Но всё в мире относительно. Тень закрывала солнце примерно минуту. А скорость острова составляла километров десять в час. Так что габариты парящего в воздухе диска были немаленькими. Особенно если учесть, что над Белецким он прошёл краем.
- Видал? - спросил Егор у Пантелея по мыслесвязи, когда небесный объект скрылся из виду.
- Наш больше, - отозвался рысь.
'Наш'... 'Надеюсь, что уже не мой', - дёрнул головой молодой человек. Называть учебку штрафбата 'своей' особого желания как-то не было
- Как думаешь, не летать мне больше? - задал Егор напарнику мучавший его вопрос.
- С чего ты взял? - из кустов справа показалась пушистая морда. 'А ведь ни звука, даже с усилителем!' - восхитился Белецкий.
- Ну, мы снова вместе... Нет, я рад, конечно... Но не будут же из тебя делать пилота. Мы живая связка - 'приёмник-ретранслятор'. Запрут где-нибудь в охране императорской резиденции на всю оставшуюся жизнь...
- Жизнь покажет, - философски ответил рысь, и снова исчез в густых зарослях.
'Хорошо бы сейчас поваляться на травке...' - подумал Егор. И с сожалением вздохнул: 'Но не в парадной же форме'. Пришлось продолжить прогулку. Дорожка поднялась в горку, спустилась в ложбинку, прошла вдоль края ручья, и зазмеилась между высоких разлапистых источающих пряный аромат кустов. Людей вокруг не наблюдалось. Видимо, эта часть парка не пользовалась у посетителей особой популярностью.
Внезапно слева послышалась какая-то возня.
- Пантелей, это ты там шумишь? - поинтересовался Белецкий у рыся.
- Кто? Я? - возмутился тот.
- Понял. Ладно, пойду, посмотрю, - Егор осторожно двинулся в сторону источника шума. Опасных зверей можно было не бояться - в худшем случае упрёшься в силовую ограду, в лучшем - зверь тебя просто не заметит, или не сможет напасть.
Звуки становились всё громче, и наконец, отогнув последнюю ветку, вчерашний штрафник увидел совершенно неожиданную картину.
Шестеро молодых людей явно совершали противоправное действие: четверо тащили куда-то нечто живое, энергично извивающееся и пытающееся вырваться из цепких обьятий. Судя по некоторым особенностям анатомии и тона голоса, время от времени раздающегося из-под грубо закрывающей рот ладони, Белецкий сделал вывод, что жертвой является человек, а точнее, женщина. Ещё двое молодчиуов шли рядом с очновной группой, настороженно оглядываясь по сторонам.
Егор буквально остолбенел.