ся особое значение конечных и формальных причин, относится к разряду
причин высших, в то время как действующие причины занимают низшую
ступень. Так называемая конечная причина есть просто наименование того
факта, что существует некая неизменная форма, характерная для класса или
типа вещей, управляющая всеми происходящими в них переменами таким
образом, что все они направлены к ней как к своему результату и цели, как
к воплощению своей подлинной сущности.
Надлунная сфера есть резуль-
тат или конечная причина надлежащих перемещений воздуха и огня; земля
- результат движения грубых, тяжелых сущностей; дуб - результат превра-
щений желудя, а всякая зрелая форма - результат изменения формы зародышевой.
"Действующая причина", которая вызывает и провоцирует движение,
представляет собою лишь некоторое внешнее изменение, поскольку слу-
чайно сообщает своего рода толчок незрелому, несовершенному созданию и
служит началом его движения к усовершенствованной или полноценной форме.
Конечная причина является совершенной формой, на которую ссы-
лаются как на объяснительный принцип или основание всех предшествую-
щих изменений. В тех случаях, когда она берется не в отношении к завер-
шенным и взявшим тайм-аут переменам, а сама по себе, как таковая, она
оказывается "формальной причиной": внутренней природой, сущностью или
характером, которые "образуют" или конституируют в вещи то, чем она
является в своей истинной ипостаси, точнее говоря, чем она является, когда
53
с ней не происходят никакие изменения.
Логически и фактически все выше-
перечисленные черты взаимосвязаны. Подвергая сомнению одну из них, вы
подвергаете сомнению все. Если любая из них разрушается, разрушаются
все остальные.
Именно по этой причине интеллектуальные преобразова-
ния, имевшие место на протяжении нескольких последних веков, поистине
могут быть названы революцией. Благодаря им создалась концепция мира,
который изменчив в каждой собственной точке.
Не столь важно, с какой
точки вы начинаете отслеживать изменение, - все равно вам суждено ока-
заться в каждой из них.
Вместо замкнутой вселенной наука отныне дарит нам мир, бесконеч-
ный в пространстве и времени, не имеющий границ - ни ближних, ни даль-
них, ни с той, так сказать, стороны и ни с этой и такой же беспредельно
сложный по своей внутренней структуре, как беспредельный в своем протяжении.
Следовательно, это к тому же открытый мир, бесконечно разнород-
ный, мир, который едва ли можно назвать вселенной в старинном значении
данного слова; мир, столь многообразный и обширный, что его невозможно
объять, охватить какой-то единственной формулой.
И теперь уже не непод-
вижность, а скорее изменчивость является мерой "действительности" или
энергии бытия; изменчивость повсеместна. Законы, интересующие совре-
менного человека науки, - это законы движения, зарождения и последую-
щего развития. Он говорит о законе там, где древние говорили о роде и сущ-
ности, поскольку то, что он ищет, - это взаимозависимость изменений, воз-
можность определять, как одно изменение происходит в связи с другими.
Он не пробует обозначить и ограничить то, что сохраняется постоянным в
процессе изменения Он старается описать постоянный порядок самого изменения.
И хотя слово "постоянный" присутствует в обоих данных предло-
жениях, значение его оказывается не одним и тем же. В первом случае мы
имеем дело с чем-то постоянным в бытии, физическом либо метафизичес-
ком; во втором случае - с чем-то постоянным в функции и действии.
Первое постоянство есть форма независимого существования; второе служит фор-
мулой описания и расчета взаимозависимых изменений.
Вкратце повторим, что классическое мышление основывалось на фео-
дальной модели порядка классов или видов, при котором каждый "полу-
чал" от высшего и передавал к низшему руководство для действия и служ-
бы. Подобная черта отражает и наиболее точно копирует общественную си-
туацию, которую мы уже рассматривали. У нас имеется довольно отчетли-
вое представление об обществе, организованном на феодальной основе. Се-
мейный принцип, принцип родства здесь крайне силен, и это суждение ока-
жется особенно верным, как только мы обратимся к социальным верхам.
В нижних слоях общества индивиды более или менее сливаются с массой.
Когда все люди принадлежат к одной стае, нет никаких оснований разли-
чать их по происхождению. Совсем иначе обстоят дела в привилегирован-
ном и господствующем классе. Родовые связи изначально определяют здесь
внешние границы группы людей, сообщая им отличие от других, и способ-
ствуют внутренней спайке членов группы друг с другом. Родство, род, класс,
54
происхождение - синонимичные понятия, берущие истоки в социальном и
конкретном и восходящие к специальному и абстрактному.
== Таким образом социальная структура может оказаться бандомафией по двум причинам - или она основоположена бандитами, или она основоположена лицами из властного сообщества. Могут две эти структуры слиться в одну? Посмотрим на Австралию куда из Англии ссылали каторжников. Хотя тогдашние каторжники и сегодняшние бандиты как люди ничего общего не имеют.
Стало быть от сегодняшних бандитов мы не получим в перспективе приличных австралийцев. ==
Поэтому родо-
вые связи являются символом общей природы, символом чего-то универ-
сального и постоянно воспроизводящегося в отдельных индивидах, прида-
ющего им подлинное и объективное единство. В силу принадлежности тех
или иных личностей к роду они истинно, а не просто условно объединяют-
ся в класс, так как отвечают неким его уникальным критериям.
Все совре-
менники объединены в объективном союзе, который включает их предков и
потомков и исключает всех, кто принадлежит к иному роду или виду. Не-
сомненно, что подобное дробление мира на разрозненные виды - природа
каждого из которых качественно отлична от природы других родов и кото-
рые соединяют друг с другом бесчисленное множество различных индивидов,
не позволяя их личным особенностям превысить установленный предел, -
может быть без преувеличения названо проекцией семейного принципа
на мир в целом.
Более того, в обществе с феодальной организацией каждая родственная
группа, или род, занимает определенное положение. Ее отличает принад-
лежность к особой категории, которая выше либо ниже категории тех, кто
стоит на иных общественных ступенях.
== Эта структура общества ярко отражена в многокнижной эпопее Марселя Пруста, притом на примере сообщества гомосексуалистов и лесбиянок. ==
Эта позиция обеспечивает членам
данной группы некоторые привилегии, позволяя реализовывать известные
требования к тем, кто находится на низших социальных уровнях, и застав-
ляя определенным образом служить и оказывать почтение тем, кто нахо-
дится на более высокой ступени общественной иерархии. Отношения под-
чинения устанавливаются, так сказать, сверху вниз и снизу вверх.
Влияние,
власть проистекают с верхов на низы; деятельность низов осуществляется с
нелицемерным почитанием тех, кто наверху. Действие и реакция на дей-
ствие здесь далеко не равноценны друг другу и имеют противоположную
направленность.
Действие всегда однотипно, в его основе - господство,
власть, и оно направлено от высшего к низшему. В основе реакции - зависи-
мость и отличие ее субъекта от властвующего рода, и направлена она от
низшего к высшему.
Классическая теория мирового устройства в каждом сво-
ем пункте соответствует этой иерархии классов по степени знатности и власти.
Третья черта, которую феодализму приписывают историки, состоит в
том, что в основе иерархического порядка лежат воинская повинность и от-
ношения вооруженной защиты и покровительства. Боюсь, что все сказан-
ное ранее о параллели античной космологии и социальной организации по-
кажется вам надуманной аналогией; и если сравнить их еще и в этом после-
днем ключе, то вы уже без всякого сомнения сделаете вывод, что данная
метафора совершенно искусственна.
Так будет непременно в том случае,
если вы воспримете это сравнение слишком буквально. Но все окажется
иначе, если вы ограничите свой интерес только понятием руководства и уп-
равления, которое содержат в себе обе модели порядка.
Я уже привлекал
ваше внимание к значению, которым сегодня наделяется термин "закон", -
это постоянные связи между изменениями. Тем не менее нам часто прихо-
дится слышать о законах, которые "управляют" событиями, и часто кажет-
55
ся, что это следует понимать так: явления были бы предельно дезорганизо-
ваны, если бы не законы, удерживающие их в границах порядка.
Подобный
способ мышления является пережитком традиции усматривать в природе
подобие социальных взаимоотношений, причем не обязательно феодальных,
но всегда отношений господства и подчинения, суверена и объекта его воли.
Закон ассоциируется с командой или порядком.
Если устранить такой фак-
тор, как личная воля (присущий лучшим образцам древнегреческой идеоло-
гии), то значение направляющей и руководящей силы, оказывающей давле-
ние сверху на то, что ей естественным образом подчинено, останется только
в идее закона или универсального. Универсальное властвует надо всем как
предмет стремления и модель, подобно тому как проект, существующий в
голове художника, "управляет" каждым его движением.
Средние века до-
полнили эту греческую идею контроля понятием о принуждении, исходя-
щим от верховной воли, и, следовательно, представлением о том, что акты
природы являются как бы исполнением задач, которые поставил некто рас-
полагающий достаточным авторитетом для управления всяким действием.
Набросок картины природы, созданный современной наукой, отчетли-
во контрастирует с вышеописанной ситуацией. Первые шаги новой науки
состояли в том, что дерзкие астрономы отказались от противопоставления
высших, возвышенных и идеальных сил, действующих в небесной сфере,
низшим и материальным силам, управляющим земными событиями. Было
отвергнуто предположение о разнородности субстанций, заполняющих про-
странство между небом и землей.