Следует упомянуть и о другой тенденции в формировании современ-
ной ситуации в философии. Ею как бы отрицается все, что утверждается
только что рассмотренным нами движением, и утверждается все, что отри-
140
цается последним. Она знаменует собой полное крушение той части фило-
софской традиции, которая основана на представлении о том, что задачи
Философского исследования определяются его объектом-высшей реаль-
ностью. Она узаконивает положение, согласно которому цель и деятель-
ность философии всецело связаны с той самой частью исторической тра-
диции, которая называется поиском мудрости, иными словами, поиском
целей и ценностей, задающих направление совместным человеческим усилиям.
Она строится на мнении, что средства для ведения этого поиска дает
не знание о вечной, всеобщей действительности, а обращение к методам и
результатам другого, самого лучшего из наших знаний, которое зовется
научным. Она зиждется на том, что ограниченность в применении этих
методов вполне преодолима-нужно лишь расширить горизонты доказа-
тельного знания, выступающего как критерий научности, расширить эти
горизонты повсюду, начиная от проблем физики и физиологии до соци-
альных и чисто человеческих вопросов.
Разновидности этого движения
носят названия прагматизма, экспериментализма, инструментализма. Но
важны не названия движения, а его позиции по поводу особой цели и
области философского исследования, а также по поводу того, как это
исследование должно протекать.
Данное направление обвиняют в детской доверчивости науке, но при
этом не учитывают, что сама наука кажется его сторонникам все еще пребы-
вающей в младенческом периоде. Его сторонники полагают, что научный
метод исследования еще и не начинал взрослеть. Они уверены, что "зре-
лым" научный метод станет лишь тогда, когда его применение распростра-
нится на все аспекты всех вопросов, имеющих значение для человека.
Они считают, что большинство вполне преодолимых зол нашего времени проис-
ходит от ничем не сбалансированного исключительного применения мето-
дов исследования и проверки, составляющих все то, что только и смеет звать-
ся "наукой". Они уверены, что сегодня главная задача философии определя-
ется вопросами и проблемами, которые связаны именно с данным положе-
нием вещей, в частности, она состоит в создании некоего гуманитарного
видения того, как могли бы осуществляться необходимые социальные преобразования.
== Только допустим что есть такие типы характера человека которые распирает природная сила " злобности " -и от всех надежд что-то изменить изменив социальный климат не останется ничего...
Только допустим, что вообще любой тип характера включает в себя тот или иной уровень злобности -и перед нами окажутся примерно 15 или 36 типов характеров несущих в себе потенциал злобности, против 1-3 типов характеров не имеющих такого потенциала.
Но если в личности человека имеется какой угодно "нервно -психологический и психиатрический потенциал" -он неизбежно будет создавать в человеке сознательное или подсознательное "внутреннее давление" которое будет проявляться сколько-то раз в году или только одни раз в жизни (пример из повести -некий пожилой священник, добродушный человек, закончил свой путь по жизни расстреляв жену и детей...). ==
Из данного представления о цели и сфере деятельности философии вы-
текает, что настала пора решительно пересмотреть значение в философском
контексте таких слов, как "всеобщность" и "предельность".
Они утрачивают
смысл, который был присущ им во времена, когда философия считалась при-
ближением к знанию о "реальности", главенствующей над предметами спе-
циальных наук. В русле человеческой деятельности, в свою очередь веду-
щей к добру или злу, возникает ряд проблем, которые в известное время и в
известном месте занимают столь центральное, стратегическое положение,
что их острота с точки зрения практики заслуживает считаться "предель-
ной" и "всеобщей".
Эти проблемы требуют максимальной степени посто-
янного и вдумчивого внимания. Не так уж важно, назовем мы это внимание
философией или как-то иначе. По-человечески чрезвычайно важен сам факт
141
такого внимания, а также важно, чтобы к этой сфере привлекались самые
лучшие и испытанные средства проведения исследований.
Привязка вышеупомянутых проблем ко времени и месту должна озна-
чать, что у данного взгляда на задачи философии нет ничего общего с идеей
о "вечности" философских проблем. Согласно этому взгляду, идея "вечнос-
ти" имеет, напротив, обструктивный характер, поскольку обычно ее исполь-
зуют для того, чтобы обосновать практику постоянного возобновления спо-
ров, общественно значимых лишь для своего времени, а потом не актуаль-
ных уже ни для кого, кроме историков.
Исторический подход для филосо-
фии значит не меньше, чем для любой другой гуманитарной сферы. Но как
только идея вечности получает санкцию господствовать над всей философ-
ской деятельностью, она словно заболачивает ее живое течение.
Конечно, вечность, которую мы допускаем в мыслях, чтобы забыть о временных рам-
ках человеческой жизни, способна дать нам некоторое утешение. Но эмо-
ции и комфорт ничуть не равноценны пониманию и интуиции, а также тому
пути, на который эти последние могут нас наставить. Данное движение об-
виняют в игре на руку "релятивизму", полагая, что "релятивизмом" называ-
ется неприятие стандартов и вытекающее отсюда тяготение к хаосу.
Действительно, направление, о котором мы говорим, утверждает, что, поскольку про-
блемы и вопросы философии не являются вечными, они должны быть тесно
увязаны с потребностью, рождающей их в определенном пространстве и времени.
Если под "состоянием философии" имеется в виду ее настоящее
состояние, то тем самым подразумевается, что ей следует иметь дело с воп-
росами, актуальными именно в настоящем.
Термин "относительность" стал
чем-то вроде пугала, которое должно отбивать у философов охоту к крити-
ческим нападкам на разный "абсолютизм".
Каждый из известных мировой
истории классовых интересов защищался от попыток анализа своей претен-
зией на "абсолютность". Любой социальный фанатизм, правый или левый,
находит себе прибежище в крепости из принципов, слишком абсолютных
для того, чтобы их можно было подвергнуть сомнению либо исследованию.
Абсолютный значит обособленный, а об обособленном нельзя судить на ос-
нове тех связей, которые мы можем подвергнуть уже привычному анализу.