Тема "непреложное против изменчивого" предполагает обращение к
вопросу о том, стоит ли использовать метод исследования и проверки, со-
творивший чудеса в одной области, чтобы добиться прироста и скачка на-
ших знаний в моральной и общественной сфере. Лежит ли между наукой и
нравственностью непреодолимая пропасть? Или принципы и общие исти-
ны этики точно того же рода, что и в науке, то есть они представляют собой
научные гипотезы, в которых, с одной стороны, сконцентрированы резуль-
таты продолжительного первичного опыта и исследования, а с другой сто-
246
роны, они задают направление дальнейшим полезным исследованиям, вы-
воды из которых в свою очередь испытывают и развивают способность ра-
бочих принципов, применяемых в них, работать и в будущем?
Предположим, что в каком-то отвлеченном смысле моральные принципы действи-
тельно так неизменны и извечно однородны, как о них говорят. Пытался ли
кто-нибудь хотя бы самым приблизительным образом указать, как ими тог-
да следует пользоваться? Изначально это все же вопрос выбора между дог-
мами (столь суровыми, что рано или поздно они должны апеллировать к
силе) и опорой на осмысленное наблюдение, которое руководствуется муд-
рейшей из данных нам мудростей-той, что составляет сердце научного метода.
Позвольте мне продемонстрировать вам один случай применения науч-
ного стиля мысли к тому, что прежде считалось неизменным и абсолютным.
Он связан с именем человека, который в большей степени, чем любой дру-
гой, является отцом и вдохновителем философии отличительно американс-
кого характера и направленности,-Чарльза Пирса*.
Подобную иллюстрацию дает нам предмет решающей нравственной важности-значение истины. В пику традиционному взгляду на истину как неизменную структуру
вечных и незыблемых принципов, которые уже имеются в нашем распоря-
жении и к которым следует приспосабливать все остальное, Пирс говорил,
что истина "есть соответствие абстрактного положения тому идеальному
пределу, к которому склонялись бы научные убеждения в ходе нескончаемо-
го исследования".
== Исследуя конкретную тему мы можем двигаться либо к минимальному пределу внутри темы, либо к максимальному пределу взаимосвязей данной темы с окружающей ситуацией.
Исследователей не хватит на все уголки системы окружающего материального или социального мира... ==
Мы можем достичь такого соответствия научного убеж-
дения даже здесь и сейчас при условии, что "признаем неточность и одно-
сторонность" этого убеждения, ибо "подобное признание есть существен-
ный ингредиент истины". Если быть кратким, то мы имеем здесь констата-
цию колоссальных отличий, которые Пирс решительно требует видеть меж-
ду верой в неизменность и верой в изменчивость.
Кроме того, отсюда отчет-
ливо следует, что изменение может означать и непрерывный рост, и разви-
тие, и освобождение, и сотрудничество, в то время как неизменность пред-
полагает лишь догматизм, исторически всегда проявлявшийся нетерпимос-
тью и агрессивными гонениями на раскольника и исследователя.
Для тех чьей образованности недостает научного духа, вера в нескончаемо увлека-
тельное исследование и доброжелательная, некатегоричная позиция по от-
ношению к уже достигнутым знаниям (которые только побуждают нас к
непрерывным и настойчивым усилиям == дополнять знание данной темы == ) равноценны тотальному равнодушию и беспечности, ведущим к полной безнравственности.
== С этой точки зрения в России понимание теории Маркса после 1917 года было превращено в образец оголтелой научной гестаповщины... ==
Самое что ни на есть сердце политической демократии составляет ана-
лиз социальных различий в ходе дискуссий и обмена мнениями. Данный
метод служит грубым аналогом метода вызова изменений посредством опыт-
ного исследования и проверки, то есть научного метода.
Собственно фунда-
ментом демократического преобразования является доверие к опытному пути
порождения общественных перемен; к экспериментированию, ведомому
рабочими принципами, которые тестируются и развиваются в самом про-
цессе своего применения на практике. Однако реализации этого опытного
247
пути угрожает неослабное влияние той самой философии, к которой мы
вынуждены прибегать за недостатком другой.
Вовсе не случайно, что именно континентальная Европа, сегодня пред-
ставляющая собой самую мятущуюся область мира и источник пагубного
смятения для всей остальной его части, явилась обителью наиболее после-
довательных приверженцев той образовательной философии, к которой нас
сегодня принуждают вернуться. Америку в культурном смысле следует рас-
ценивать либо как боковую ветвь Европы, либо как Новый Свет в ином, не-
жели просто географическом, понимании. Держаться последнего взгляда
вовсе не значит быть дерзким патриотом-националистом или сторонником
одного из видов изоляционизма. Это просто признание той работы, которую
необходимо сделать.
Европа, по крайней мере до самых недавних пор, ус-
пешно вела мир к научным свершениям, да и с тем, чего достиг Старый Свет
в области пластических искусств и литературы, Америка сможет соперни-
чать еще очень не скоро.
Но вся континентальная Европа, и в особенности
Германия, были родиной практики и философии, основанных на строгом
разделении науки как сферы технического и вечно меняющегося, и морали,
облеченной в понятия фиксированных, незыблемых принципов. Название
"Новый Свет" применимо к американской действительности в силу того,
что перед нами стоит задача объединить вещи, удерживаемые в изоляции
друг от друга философией и образованием, к которым нам поневоле прихо-
дится возвращаться, во взаимно полезный союз.
Если быть немногословным, то основную партию в затягивании и пре-
дотвращении осознанных действий, способствующих единству и стойкос-
ти демократического движения, исполняет именно философия догматичес-
кой строгости и однообразия.
В свою очередь основной встречный ход и
основная ответственность тех, кто сегодня называет себя философами, зак-
лючаются в прояснении глубокого родства демократии с методами ориен-
тирования изменений, произведшими революцию в сфере науки. Следуя
этим и только этим путем, мы можем избавиться от дуализма норм, целей и
методов, то есть от того самого разделения, которое сегодня доставляет нам
столько хлопот.
Технологизированное производство есть порождение науки.
Наука к тому же выступает как фактор наиболее глубокого и масштабного
влияния в ряду практических детерминант общественной ситуации. Самая
насущная человеческая проблема нашего века состоит в том, чтобы взяться
за преобразование громадных ресурсов, которые предоставила нам новая
технология, в позитивные инструменты человеческого существования.
== Прошло 70 лет, что же мы имеем на уровне ежедневной бытовой жизни туземцев России хоть в деревне, хоть в городе? ==
Реакционная же философия вносит в это свой вклад тем, что твердит о безна-
дежно низменной и ограниченной природе технологии и науки.
Актив современной философии в настоящее время большей частью
включает в себя отвлеченные выяснения отношений между чем-то нося-
щим название "индивидуализм" и чем-то именуемым "социализмом". Но
проблема звучит совершенно конкретно. Каким образом та или иная фаб-
ричная либо отраслевая технология могла бы способствовать квалифициро-
ванному раскрытию и росту человеческого потенциала, если она уже, не-
248
сомненно, может способствовать созданию широкого и относительно де-
шевого ассортимента материальных благ?
== Странная взаимосвязь вещей... ==
Это проблема из тех, с которыми
в силу их собственной специфики возможно иметь дело, лишь непрерывно
используя научный метод опытного наблюдения и проверки. Те, кто нужда-
ется в особом примере связи между наукой и нравственностью, между
"природными" фактами и человеческими ценностями, найдут такой при-
мер именно здесь.
== В городе 20 или 400 тысяч жителей. Сколько там людей которым зачем-то понадобилась предельная ясность "связи между наукой и нравственностью"?
В научном учреждении 2000 "научных работников" -директор, начальники отделов, начальники секторов, начальники групп -человек 150. Хоть этим, хоть остальным 1850 научным работникам какое дело до размышлений о связи науки и нравственности? ==
Философия, которая культивирует бездну между "материальным" и "ду-
ховным", между неизменными принципами и слишком быстро меняющи-
мися социальными обстоятельствами, стоит на нашем пути к эффективной
работе над этой ведущей проблемой. Решение проблемы произойдет, конеч-
но, не в области философии. Но у философии есть альтернатива-помочь
нам освободиться от интеллектуальных условностей, преграждающих путь
к такому решению.
== С чего бы это 3-12 философов "нашли путь" для 40 или 500 практиков которые за год перепробуют на деле под 2500 разных вариантов чего-то там... Это прямое принижение способности практиков искать верный путь среди 5 или 45 возможных... ==
Поскольку школьное образование составляет часть необходимых для
этого практических средств, у образовательной теории и философии есть
цель и возможность содействовать падению философии неизменности, гро-
моздящей баррикады внешних авторитетов против свободы союзничества.
Им надлежит опровергнуть идею о том, что мораль есть нечто совершенно
отдельное и стоящее выше науки и научного метода. Они должны служить
искоренению концепции, согласно которой ежедневный труд и призвание
человека ничтожны по сравнению с литературными занятиями, а человечес-
кая судьба сегодня и здесь является чем-то маловажным относительно не-
ких судеб сверхъестественного.
== Теорий о некоем сверхъестественном. ==