И острой бритвой правишь себя в надеждах,
Что лучше уже не будет! Ты на итоге сущего.
Созерцание твое уже окончено,
И ясной проповедью тебя не поддержат!
Испустили на обеты все свою веру,
Веру в тебя и потаённую надежду.

Облепили все залы уже взмокшей от влаги простынкой,
Лежишь укрытый, голый и рассечённый до горла льдинкой!
Бьюсь об заклад! Они не видели в тебе другого.
Собрал весь скарб и бежишь теперь до моря,
Да только не дойти тебе до обожаемого поля.
"Погибло все, о смерть! о-о муки!"
Лежишь измотанный, седой и вскрытый, 
Но на челе ни морщинки,
От тяжелой жизни или убитых смыслов.
Набитый падалью и изворотливыми вредителями.
Ты не устанешь, нет.
Будешь мучаться и в следующей жизни.

У порога дома топчешься минут 10, 
А после, стягиваешь джинсы.
Проходишь вглубь и забиваешься в углы своего жилища.
Ты в раковине, дома, взаперти.
Не сыщешь больше милости и доброты,
К тебе с радостью не бросаются в объятия,
Ты в раковине, дома, взаперти,
В угоду праведной, заветной жизни.

Натяни лучше пальто и пришей себе на плечи,
Перехитри людей, и спрячь свой окоченевший стан от любопытства глаз.
Ты в думах, и в грузных размышлениях до шести,
А после, дерзновенно, вновь восстанешь от сомнамбулы к семи.
И острой бритвой правь себя с надеждой:
"Что лучше точно будет, и это лишь начало моего пути".