Аннотация: Сказка, написанная на драконью тему для Колфана.
То ли давно это было, то ли недавно, но не вчера - не сегодня, а много лет тому назад. В некотором царстве, в славянском государстве на острове Буяне в дремучем лесу жили Змей Горыныч с супругою Змеею Подколодною. Жили - не тужили, соседей не обижали, лесные законы уважали. Но Горыныч иной раз пошалить любил: то над крышами дворца царского покружит - честной народ попугает, то в деревеньке хату - другую спалит, то стадо разгонит: бычка съест, а пастухом закусит. Ну, и доигрался. Улетел как-то раз, да домой больше так и не воротился. Змея по мужу дорогому горевала сильно, рыдала громко, ногами топала, крыльями хлопала, но как ни тужи, на луну как ни ворожи, а назад любезного не воротишь...
Но это все присказка - сказка впереди.
На утешение у Змеи Подколодной остался ребеночек-змееночек, вот-вот должен был из яйца вылупиться. Змея не отходит, сидит, на яйцо в корзиночке глядит, слезы горькие вдовьи утирает. Глядь, по скорлупе трещины пошли, любопытный нос на белый свет показался. Мамаша в умилении аж лапами всплеснула. Вот и вся голова вылезла, глазками младенческими голубенькими хлопает, пасть приоткрыла и говорит:
- Мамань, есть хочу!
- Весь в папочку! Красавчик! Сейчас, сейчас, маленький.
Пока Змея за детским питанием бегала, скорлупа вся на мелкие кусочки рассыпалась, и змееныш целиком обрисовался. Повернулась матушка, да так миску с заячьим фаршем из лап и выронила, опаньки: у дитяти-то не три головы, как порядочному Змею положено, а всего одна, хоть и большущая.
Вот горе-то: и муж дорогой-любимый сгинул, и дитя уродом народилось!
Но материнское сердце отходчиво - хоть какой, да свой родной. Она дитятку покормила, напоила и спать уложила.
Так и стали они жить-поживать, ума-разума наживать.
Долго ли, коротко ли, но выросло дитяти. Квачем его нарекли.
Как-то собрались мамаша с сынулей к Бабе-Яге на торжество знатное в честь поэта англицкого по имени то ли Филя, то ли Виля. Яго вилин бабке каким-то дальним родственником приходился. Подарок приготовили - Квач кабана в лесу завалил, а Змея в собственном пламени закоптила. Пожевали свининки, мухоморным супчиком заели, медовухой хмельной запили. И Ягу на разговоры потянуло:
- Большой ты, парень, вымахал, а все возле мамкиного подола отираешься. Пора тебе ужо и жениться.
- Да где ж мы ему, болезному, невесту подходящую найдем? - вздохнула Змея и непутевого сыночка по когтистой лапе погладила.
- Слышала я, что в странах заморских такие же одноголовые Змеи водятся - драконами называются. Где драконы, там и дракулы. Пусть юноша крылышки-то разомнет: в Неметчину или Гишпанию слетает, а то и в Китай-страну, там драконов этих - как грязи!
- Мне невеста-грязнуля не нужна, - вставил свое слово зеленый от смущения Квач.
- А за морем-окияном, - продолжила бабка, - аж пернатые Змеи водятся.
- Не, пернатых невесток нам не надоть, - возмутилась Змея. - А за добрый совет - спасибо!
Скоро слово сказывается - не скоро дело делается. Не прошло и двух зим, как юный Змей за женой снарядился. Летел долго, питался скудно, тем, что по пути съедобного попадалось, и прибыл в края далекие, в горы высокие, где в замке покойного короля-неудачника прекрасная дракула по имени Карфам обитала. Претендента на лапы, крылья и сердце встретили ласково, масляную ванну для смягчения чешуи налили, пир на весь мир в честь жениха устроили. Пришла пора предложение делать.
- О, симпатичный чужестранный синьор, я не имею против брака никаких предрассудков. Даже согласна последовать за Вами в Вашу ледяную Сибирь. Но и Вы должны выполнить мое желание - покажите свою мощь и отвагу, принесите мне голову храброго рыцаря. Фамильное украшение над камином совсем истлело.
И очаровательная дракула в сторону кавалера вишневыми глазками на хорошенькой шипастой голове стрельнула.
Мог ли Квач отказаться? Он тут же отправился храбро сражаться. Но вот незадача: пролетел над гишпанскими землями много верст, аж взопрел и утомился, а ни один рыцарь так и не объявился. Надобно, значит, справку у местного населения навести. Квач на тучного селянина спикировал, с ослика его сбросил, лапою прижал и грозно так проревел:
- Рыцаря или жизнь?!
- Жизнь у меня одна, о благороднейший из драконов, только вот незадача - этих самых рыцарей вот уже сто лет, как в Испании нету.
Квач глянул в глазки лживые и дыхнул на человечка нежненько.
Газовая атака не подвела - сразу нужный результат дала:
- Есть один рыцарь, и вправду есть! Если Вы полетите влево по этой дороге, то попадете прямиком в деревню. Там, в угловом доме под красной крышей, и живет Ваш рыцарь.
Дракончик думал-подумал, и решил, что жирное вредно для здоровия, поэтому селянина отпустил, ослика зажевал и полетел прямо по указанному адресу.
Возле дома под красной крышей кто-то в шлеме цветочки поливал. Квач кашлянул, чуток огнем полыхнул. Рыцарь от неожиданности подпрыгнул, в своих длинных ногах запутался и рухнул громко, доспехами гремя звонко. Дракончик старость уважал. Но не в гастрономическом смысле.
- Это ты, что ли рыцарь? - уныло вопросил Квач.
- Разве не видно? - обиделся старик. - Помоги же мне встать, о могучий дракон, выйдем в чисто поле и сразимся друг с другом по законам чести!
- А других рыцарей поблизости, случайно, нету?
- Кажется, я последний.
По морщинистому лицу старика крупная слеза скатилась.
Дракончик помог дедуле встать, доспех помятый снять, потом быстро взлетел и крылом на прощание помахал.
Последний рыцарь... Вот незадача! Вернуться в замок с пустыми руками никак нельзя, значит, путь опять далек - на таинственный Восток!
Летел, летел и прилетел. Квач до самой Великой Желтой реки добрался.
Китайские драконы - существа водные и стадные. Чем больше водоем, тем солиднее драконье семейство местное. В Хуан-Хэ жил Император драконов Срединного царства со всеми чадами и домочадцами.
Квач к Хозяину сразу не попал, три недели по церемониалу ждал. После чего в тронный зал был доставлен с солидной охраною. Приближаться к золотому трону пришлось на брюхе, стукаясь каждые два ползка мордой об пол в знак уважения. Квач, пока дополз, на хвосте и пузе себе мозоли натер.
Его просьба, однако, была благосклонно выслушана.
- У меня есть незамужняя дочка от одной из наложниц, живущих в Запретном Омуте. И я могу выдать ее за тебя, забавный куцеусый чужеземец. Но за простого дракона я малышку Лун-Чжень-Чжу - утешение моего сердца, прекраснейшую из драгоценностей в моей сокровищнице - не отдам. Сначала ты должен держать экзамен и получить шапку чиновника.
И беднягу отправили прямиком в императорскую библиотеку. В утешение получил Квач портрет прекрасной дракулы с золотыми глазками и большой розовой жемчужиной между рогами.
Экзамен претендентов на чин раз в году проводят. Чтобы получить заветную шапку черного шелка, нужно древние манускрипты изучить и в литературном конкурсе победить. Квач был грамотным драконом и даже мог имя свое написать. Но на плотной рисовой бумаге вместо знакомых буковок "К", "В" и "Ч" столбики из детских рисунков и таинственных закорючек выстроились. Правда, в помощь ему дракона-студента Лун-Глуп-Тупа прислали. Тот уже трижды испытания провалил, то есть опытным лит-бойцом был. Час-другой чтения вслух, и от сочинений несравненного Лун-Фэн-Шуя Квач одурел, потом задремал, и его богатырский храп выдул бедного Лун-Тупа восвояси с посвистом.
Среди ночи Квач проснулся, очнулся и ужаснулся: дело-то - дрянь, на книгами этими постареешь-пожелтеешь-облысеешь, а китайскую принцессу в жены не получишь. Он на портрет Жемчужинки в последний разок взглянул и даже чуток всплакнул. А потом на поверхность реки всплыл тихохонько.
Вот и родные края, в центре озера остров Буян виднеется, там - дом, мама и прежняя счастливая жизнь. Но не так хотелось вернуться Квачу, стыдно ему стало, сел он на горюч-камень и закручинился. Глядь, а рядом боярышня стоит, хорошенькая - ростом махонька, лицом рябенька - стоит она и спрашивает:
- Ты чего, дракошенька, невесел, буйну голову повесил?
Расчувствовался Квач, про свое горе-злосчастье красавице рассказал. Она по голове его погладила:
- Бедненький, - говорит. А потом прямо в мокрый от слез нос чмокнула.
Может, вы не знаете, но если дракона с жалостью и любовью красна девица поцелует, то он человеческий облик примет. Не успела боярышня губки алые от драконьей слизи отереть, как перед ней молодец стоит - стройный да ладный такой, в чешуйчатых доспехах. И так они друг другу приглянулись, что, не откладывая, тут же свадебку и сыграли. Я у них был, мед-пиво пил, печатным пряником закусывал.
Миновало ни много, ни мало, а положенные матушкой-природой девять месяцев, и в боярском доме праздник большой - первенца родины. Будущий отец ребеночка дожидается, у дверей спальни жены отирается. Только Марфушенька дуриной заголосила, как старухи - мамки, няньки, повитухи - из опочивальни с визгом прочь бросились, чуть папашу не затоптали. Квач - к супруге. Глядь, а в колыбельке с шелковыми ленточками не младенчик краснопопенький - яйцо большое, кожистое лежит. Наследничек!