На стрелке Васильевского острова видела я как-то ожившее чудо - старый катер с синей полосой, тот самый, похоже, именно его преследовал когда-то Шерлок Холмс, пытаясь догнать Джонатана Смолла. Катер из любимого фильма ожил. Дымила высокая труба, валил густой дым. Счастливые японцы щелкали фотоаппаратами, улыбались. Японцы залезли на палубу и очень быстро стали чумазыми и потеряли весь свой лоск, но как же они были счастливы. Они видно тоже смотрели "Знак четырёх", а может, быть вспомнили что-то хорошее, связанное с похожим раритетом, а может быть, это память предков. Что там японцы, все прохожие улыбались, глядя на дымящий, как паровоз катер.
И сразу я вспомнила, что был у нас в семье баркас. Передавался он от отца к сыну. Ходили на этом баркасе на необитаемые острова Финского залива, ловили рыбу. Пётр Ι когда-то раздавал баркасы бесплатно жителям Петербурга, чтобы приучить их к морю. Моих предков как видно приучил. Отдал мой дед свой баркас для нужд фронта в 1941 году. Говорят, власть насильно отбирала все плавсредства у населения. Может быть и так. Только все знакомые нашей семьи, отдавали с радостью свои судёнышки, лишь бы только помочь фронту. Уплыл баркас деда в небытие. Лежит где-то на дне залива. А так хотелось бы, чтобы он был.
Уплыла Аврора с синей полосой. Исчезло и это чудо. Видать налоги замучили. Мал катер. Может он совсем не из "Знака четырёх", просто похож, а может, родной брат того катера. Да и назывался он совсем не Аврора, другое было название. Сколько их таких осталось. Один, два, три. На этом много не заработаешь. Сейчас, говорят, с малых судёнышек налоги снизили. А с этой маломерки, какой налог? Она сама, скорей всего, сплошной расход. Да и для экологии от неё один вред. Только у души человеческой свои представления об экологии, о прибыли и убытках. Нет катера, и преследует человека чувство потери.
Исчезли гранитные столбики возле въездов во дворы. Защищали они когда-то дома от колёс экипажей. Нет теперь экипажей, но разбиты углы проездов легковушками и грузовиками, осиротели без них подворотни. Исчезли кованые, красивые ворота, изготовленные в стиле дома, въезд в который они защищали. Когда-то закрывал их дворник на ночь. Почти не найти теперь тех удивительных ворот. Сломаны печи и камины. Камины можно увидеть разве что в комиссионке. А витражи? Удивительные, горящие разноцветным огнём стёкла подъездов исчезли навсегда. Нет их больше в нашем городе. А были когда-то оправленные в свинец рубиновые, изумрудные, лазоревые стёкла детства и юности. Были. Исчезли старые двери, бронзовые тяжелые ручки. Двери в Петербургские дома стали родными братьями гаражных ворот. Домофоны, кодовые замки, краска с преобразователем ржавчины. Удобства не заменят своеобразия и красоты, не вернут неожиданного чуда. Никогда не забегут наши дети, погреется в чужой подъезд, не замрут, поражённые изяществом горящих на морозе от солнечных лучей удивительных цветов. Не смогут наши дети насладиться витражами модерна. Мир лишённый прекрасных маленьких открытий - чужой мир чужих интересов. Остались ещё в городе заповедные уголки, осталось только то, что не украсть. Всё, что можно украсть, уже украли. Хотя бы эти остатки надо сохранить, сберечь, не дать разрушить. Плохо будет нашим потомком в безликом мире пластиковых окон, железных дверей, вездесущего ширпотреба и очень стандартного евро стандарта.
Исчезают бесценные сокровища города в водах реки времени. Исчезают безвозвратно, как исчезли навсегда сокровища Агры, разбросанные безжалостной рукой Джонатана Смолла с борта удивительного катера с синей полосой и высокой трубой. Уплыл катер, уплыл. А вдруг всё-таки вернётся, задымит трубой, и появится надежда на то, что можно всё-таки вернуть потерянное навсегда.
24. 10. 05 г.
СТАРЫЙ КАТЕР И ПОТЕРЯННЫЕ СОКРОВИЩА АГРЫ.
На стрелке Васильевского острова видела я как-то ожившее чудо - старый катер с синей полосой, тот самый, похоже, именно его преследовал когда-то Шерлок Холмс, пытаясь догнать Джонатана Смолла. Катер из любимого фильма ожил. Дымила высокая труба, валил густой дым. Счастливые японцы щелкали фотоаппаратами, улыбались. Японцы залезли на палубу и очень быстро стали чумазыми и потеряли весь свой лоск, но как же они были счастливы. Они видно тоже смотрели "Знак четырёх", а может, быть вспомнили что-то хорошее, связанное с похожим раритетом, а может быть, это память предков. Что там японцы, все прохожие улыбались, глядя на дымящий, как паровоз катер.
И сразу я вспомнила, что был у нас в семье баркас. Передавался он от отца к сыну. Ходили на этом баркасе на необитаемые острова Финского залива, ловили рыбу. Пётр Ι когда-то раздавал баркасы бесплатно жителям Петербурга, чтобы приучить их к морю. Моих предков как видно приучил. Отдал мой дед свой баркас для нужд фронта в 1941 году. Говорят, власть насильно отбирала все плавсредства у населения. Может быть и так. Только все знакомые нашей семьи, отдавали с радостью свои судёнышки, лишь бы только помочь фронту. Уплыл баркас деда в небытие. Лежит где-то на дне залива. А так хотелось бы, чтобы он был.
Уплыла Аврора с синей полосой. Исчезло и это чудо. Видать налоги замучили. Мал катер. Может он совсем не из "Знака четырёх", просто похож, а может, родной брат того катера. Да и назывался он совсем не Аврора, другое было название. Сколько их таких осталось. Один, два, три. На этом много не заработаешь. Сейчас, говорят, с малых судёнышек налоги снизили. А с этой маломерки, какой налог? Она сама, скорей всего, сплошной расход. Да и для экологии от неё один вред. Только у души человеческой свои представления об экологии, о прибыли и убытках. Нет катера, и преследует человека чувство потери.
Исчезли гранитные столбики возле въездов во дворы. Защищали они когда-то дома от колёс экипажей. Нет теперь экипажей, но разбиты углы проездов легковушками и грузовиками, осиротели без них подворотни. Исчезли кованые, красивые ворота, изготовленные в стиле дома, въезд в который они защищали. Когда-то закрывал их дворник на ночь. Почти не найти теперь тех удивительных ворот. Сломаны печи и камины. Камины можно увидеть разве что в комиссионке. А витражи? Удивительные, горящие разноцветным огнём стёкла подъездов исчезли навсегда. Нет их больше в нашем городе. А были когда-то оправленные в свинец рубиновые, изумрудные, лазоревые стёкла детства и юности. Были. Исчезли старые двери, бронзовые тяжелые ручки. Двери в Петербургские дома стали родными братьями гаражных ворот. Домофоны, кодовые замки, краска с преобразователем ржавчины. Удобства не заменят своеобразия и красоты, не вернут неожиданного чуда. Никогда не забегут наши дети, погреется в чужой подъезд, не замрут, поражённые изяществом горящих на морозе от солнечных лучей удивительных цветов. Не смогут наши дети насладиться витражами модерна. Мир лишённый прекрасных маленьких открытий - чужой мир чужих интересов. Остались ещё в городе заповедные уголки, осталось только то, что не украсть. Всё, что можно украсть, уже украли. Хотя бы эти остатки надо сохранить, сберечь, не дать разрушить. Плохо будет нашим потомком в безликом мире пластиковых окон, железных дверей, вездесущего ширпотреба и очень стандартного евро стандарта.
Исчезают бесценные сокровища города в водах реки времени. Исчезают безвозвратно, как исчезли навсегда сокровища Агры, разбросанные безжалостной рукой Джонатана Смолла с борта удивительного катера с синей полосой и высокой трубой. Уплыл катер, уплыл. А вдруг всё-таки вернётся, задымит трубой, и появится надежда на то, что можно всё-таки вернуть потерянное навсегда.