Рассказ - победитель Оргсписка в конкурсе Фестиваль-Этно-21.
"Собери букет ромашек
И сплети из них венок.
Мир Земли - он так прекрасен.
Выпей воздуха глоток".
Когда весной я узнала, что мой летний отпуск совпадает с отпуском двоюродной сёстры Тамары из Новосибирска, то решила: еду! Еду туда, в Сибирь, пообщаться - не виделись столько лет, отдохнуть, покататься на теплоходе по Оби и обязательно сходить в зоопарк, полюбоваться на тамошних белых медведей.
И вот я сижу на нижней полке купе поезда "Москва - Иркутск" и расслабленно наблюдаю за суетливо снующими людьми - кто уезжает, кто встречает, кто-то провожает. Вокзал ярко освещён, конец июня, время уже позднее.
Загрузившаяся в купе семья из мамы, папы и сына-подростка ненадолго отвлекла меня от перрона. Кивнув и представившись, я отвернулась к окну, краем глаза замечая, как попутчики размещаются в купе. Хорошо, что не с лялькой или с бабусей, а то пришлось бы защищать право на свою нижную полку, а я жутко хочу спать.
Ехать целые сутки!
Суета у вагонов убыстрилась как на пленке с ускоренным просмотром, и стало как-то удивительно тихо, даже соседи лишь открывали беззвучно рты, что-то пытаясь сказать друг другу.
- Граждане пассажиры! Поезд Екатеринбург-Свердловск отправляется со второго пути, будьте осторожны,- громко прозвучало объявление диспетчера, что-то лязгнуло, хлопнули двери, поезд качнулся и, сдав немного назад, медленно покатился вперёд. Вслед нам махали и кричали люди, не спеша двигаясь следом за поездом. Мы оставляли их в Екатеринбурге, а сами, набирая скорость, спешили в далекий Новосибирск.
Что-то не давало мне покоя, только что случившееся. Всё так же сидели соседи, парнишка уже тормошил мать, требуя перекусить перед сном, отец уткнулся в устиновский покетбук, всё было обыденно и в то же время странно.
Я ослышалась? Или они не поняли? Куда идёт наш поезд? Диспетчер сказала что-то не то! Или это в моей голове смешались какие-то заблудившиеся мысли?
."Я еду в Новосибирск!"- уточнив самой себе пункт назначения, я решила сообщить о своём выезде Тамаре и уткнулась в телефон.
В Омске мы с Евгенией - так звали маму подростка - выскочили купить мороженое. Навстречу шла девочка в соломенной шляпке на резинке и разворачивала эскимо. Невесть откуда взявшийся ветер поднял юбку её платьица и сорвал шляпку. Девочка кинулась за ней, пытаясь поймать, шляпка летела прямо на меня, я протянула руку, но резинка лишь коснулась ладони и выскользнула, унося шляпку далеко за здание вокзала. Всё словно замерло, и стало тихо-тихо, только было слышно, как отстукивают секунды привокзальные часы.
- Извини,- неловко прошептала я девочке, но та уже была далеко и вскоре затерялась в толпе, мелькнув цветным платьицем.
- Что-то случилось, Татьяна?- спросила Евгения, с недоумением глядя на меня. Вокруг шумел перрон, Денис разворачивал эскимо, а я стояла с пустыми руками - очередь прошла, мороженое закончилось. Женя поделилась со мной лакомством, заявив, что супруг обойдётся, не маленький.
- Шляпка улетела,- прошептала я.
- Какая шляпка? Ты же без шляпы!- удивилась Женя.
Да, я без шляпы, да, действительно. Но девочку было жалко.
Семья попутчиков сошла на следующей станции, как всегда, было немного грустно расставаться - дорога часто сближает людей сильнее, чем рядом проведённые годы. Один пролет я ехала одна, пытаясь читать устиновский детектив, забытый супругом Евгении. Но никак не могла сосредоточиться - что-то тревожило, не давало покоя. Выпив корвалол, я прилегла и вскоре заснула, несмотря на то, что ночью спала очень крепко.
Удивительно, но мне приснился сон. Огромная поляна, усеянная цветущими ромашками, ряд юных нежно зелёных тополей, посыпанных белоснежными пухом, и девочка в соломенной шляпке и цветном платьице. Она рвала ромашки и что-то напевала. Я не видела её лица. Слышала песню, но не могла вспомнить слова. Может, это был просто весёлый напев?
Что-то было там, далеко от меня за тополями и поляной, какой-то обрыв, девочка бегала по полянке, кружилась в танце, опасно приближаясь к обрыву, но каждый раз, когда оказывалась лицом ко мне, закрывалась букетом ромашек. Я пыталась понять, та ли это девочка, с перрона? Но не смогла. А потом она посмотрела куда-то влево, и я услышала тяжелые шаги. Я рвалась помочь девочке, защитить её от неизвестного, даже почувствовала, как дёрнулось моё тело, и после всё исчезло.
На Татарской забрякали двери, и в купе вошла шумная компания с коробками и чемоданами.
- Привет!- весело помахала рукой брюнетка с модной косой стрижкой, и протиснулась к окну, не выпуская из рук две большие коробки и корзину с чем-то ярким.
Я, слегка ошалевши, наблюдала, как все эти вещи и люди кружились передо мной в удивительном беспорядке, но в конце концов нас осталось только трое, а также чемодан и две коробки. Вспомнилось маршаковское: "Дама сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж, картину, корзину, картонку", - всё это у шумной компании было, не хватало только картины и маленькой собачонки. Но собака могла сбежать! А они сами - точно картина маслом.
Не сообразив пока, радоваться или хвататься за голову, я молча наблюдала за этой суетой, но губы невольно расползались в дурацкой улыбке.
& не nbsp; - Олька!- представилась черноволосая девица, тоже широко улыбаясь. Я ответила тем же.
- А, мы тёзки. Татьяна!- подхватила рыженькая со смешной причёской под карвинг и россыпью веснушек на лице.
Что-то в этих девицах показалось знакомым, может, играли в каком-то современном сериале?
- Вы не будете возражать, если мы переоденемся?- спросила Олька. Я кивнула и из вежливости вышла, решив пообедать в ресторане.
Поезд был фирменный, с надписями "Енисей" на тарелках и подстаканниках. Я ела дорогущую солянку и слушала как стучит ложка в стакане:
"Ско-ро... Ско-ро, ско-ро..."
Ресторан заполнялся, рядом устроилась недовольная супружеская пара, они ссорились, и я решила вернуться в купе. В коридоре вагона было тихо, играла негромко музыка, я постояла, любуясь в открытое окно цветущими вдоль полотна ромашками.
А в нашем купе шло веселье! Девушки в ярких летних платьях фасонов так годов шестидесятых танцевали, смеялись и отбирали друг у друга коробку, как оказалось, со шляпкой.
"Танцгруппа или шоу",- подумалось мне. Значит, я не ошиблась?
- Ах, наш милый Ва'лентин, Ва'лентин, Ва'лентин, ах, наш милый Ва'лентин, ах, Валентин!" - озорно пропела черноволосая Олька.
- Татьяна, может, вы разрешите наш спор?- спросила рыженькая.
- Если смогу,- слегка удивилась я, не понимая о чём идет речь.
Чёрненькая перехватила коробку и, развязывая упаковку, скороговоркой поясняла суть спора:
- У нас только одна шляпка, но это точно та шляпка, которая нам была нужна, а теперь нужно выбрать, к какому из платьев она подходит!
Наконец шляпка была изъята наружу, и я ахнула. Ведь только вчера такая же точно шляпка улетела далеко в небо. Что-то сжалось внутри, я глянула на девушек и поняла, что на одной из них такое же платье как у девочки! Я показала рукой на рыженькую, та быстро надела шляпку, глаза засияли, а веснушки стали ярче и веселее.
Господи, что ж это? Глаза. Девочка на перроне, у неё были точно такие же глаза, как у рыженькой! Сердце сладко заныло. Что же в них такое, в этих глазах?!
- Погоди, Олька, ромашки забыли, там были ромашки! Ладно, соберём на станции!
- Сейчас! Я быстро,- черненькая выбежала из купе и буквально через мгновение вернулась с букетом живых ромашек. В купе запахло травами, Олька стояла с букетом цветов, а мне казалось, что мы не в поезде, а на большой поляне, рядом покрытые белым пухом тополя, а между ними девочка в шляпке и цветном платьице собирает ромашки.
- Здорово! Точно как на порт..- слова Ольки заглушил мощный гудок встречного поезда, я невольно повернулась к окну. Состав промелькнул открытыми окнами, хвастаясь набранной скоростью, и стало тихо.
Резко открылась дверь купе - проводница принесла мой ужин. В купе я была одна. Спросить, куда исчезли весёлые девчонки, я не рискнула. Но задумалась крепко.
А на следующей станции из вагона выгрузилась шумная компания, та самая, без картины, собачонки и без ярких платьев. Собачонка появилась ненадолго, на руках у дамы бальзаковского возраста, что прогуливалась по перрону. Они слились с пассажирами, а поезд тронулся в путь, который мне предстояло завершить в одиночестве.
Новосибирск! Тамара с мужем, радостные объятия, выгрузка вещей, прощай, поезд, встретимся через десять дней!
Мимо нас прошли ворчуны, жена бубнила в адрес замученного супруга:
- Ну почему ты меня не послушал! Где теперь искать эту искусствоведку? Она просто обманула тебя! И кто теперь расскажет правду о той девчонке?
- Эльвира, ну какая теперь разница, какие у неё глаза? Синие, зелёные... Валентина нет, картины нет.
- Да, нет! И виноват в этом, ты, глупый никчёмный мужик! Сколько раз я тебе гово...
Людской гомон заглушил перепалку, мы вышли с вокзала, и я переключилась на Новосибирск и давно невиденных родственников, только мелькнула мысль: а вот и картина.
Отдых и встречи закружили, затормошили, заняли все дни, и дорожные происшествия отодвинулись далеко от происходящего.
Отпуск пролетел мгновенно.
И вот я в слезах прощаюсь с гостеприимными сибиряками, купе суетливо заполняется пассажирами, последние несколько мгновений, и наш поезд двинется в обратный путь, на Урал.
- Граждане пассажиры! Поезд Свердловск - Екатеринбург отправляется с первого пути, будьте осторожны,- громко прозвучало объявление диспетчера,
Мы трогаемся, я посылаю воздушные поцелуи и ощущаю лёгкую грусть - как знать, доведётся ли нам ещё встретиться? И куда и откуда я всё-таки еду? Странно, но никто, кроме меня, не обратил внимание на объявление диспетчера.
ОБратный путь прошёл с постоянными соседями по купе. Обычное дорожное общение, разговоры ни о чем и обо всём сразу. Ближе к дому пару раз общалась по ватцапу с подругой, мне был обещан сюрприз - ну, она на это мастак.
Ворочаясь на полке, я думала, может, всё, что было на переднем пути, мне просто приснилось? И это был просто яркий сон-сериал? Может. Но растормошил он меня серьёзно.
На вокзале Екатеринбурга меня встретила Ольга, подруга.
Чуть отдохнув и перекусив, я стала раскладывать вещи и привезенные из Новосиба подарки и угощения, подруга рассказывала мне о том, что очень соскучилась, недавно написала стихи, что отменили 33-ю маршрутку, 16-трамвай, а ещё кошка снова загуляла и уже неделю не показывается домой.
Уставшая от поездки, вся под впечатлениями, я слушала Ольгу вполуха. Но разум выцепил главное.
Трамвай! Ну, конечно! Этот звук, который я слышала во сне, где была та странная девочка! Там вдали была трамвайная линия! Не обрыв, а небольшой спуск типа маленького овражка. И девочка махала рукой проезжавшим мимо пассажирам. Она пела и кружилась, собирала ромашки, а потом к ней подошёл молодой парень. Что-то сказал, и они ушли вместе.
Я всё вспомнила! Даже песню, детскую песенку Юлиана Тувима о хозяйке и овощах с базара.
Вспомнила и обомлела. Не может быть...
Потом мы пили кофе с Тамариными угощениями, я растерянно смотрела на горочку взбитых сливок в чашке и думала, думала...
- Оль, ты не помнишь, как звали того парня, художника, который жил в доме рядом? Ну, он ещё нас конфетами угощал, "Премьерой"?
- Какого? Того, что тебя в детстве рисовал?
Я кивнула. Она помнит!
- Кажется, Валерий, нет, Валентин! Да, его ещё дразнили за имя девичье - Валька! А зачем тебе?
- Да, так. Вспомнилось,- я боялась, что она услышит стук моего сердца.
- Классная у него тогда получилась картина. Маслом,- подруга, прищурившись, внимательно поглядела на меня.
- Это был портрет, акварельный,- поправила я, не зря же почти 25 лет проработала бок о бок с художниками.
Удивительно, память, словно художница акварельными мазками, восстанавливала картину прошлого. Сколько лет прошло? Если мне было где-то лет девять, а сейчас... Мои года моё богатство. Но много ушло, утекло времени.
Небольшая комната в коммунальной квартире. Стул на столе. На нём я, конопушка в шляпке соломенной, цветном платьице, сандалях и с ромашками в руках. Я уставала, немели руки, застывало лицо, рот раскрывался, а Валентин мне говорил: "Закрой рот! Муха залетит!"
Он оканчивал Художественное училище и готовил дипломную работу. "Девочка с ромашками". Он хотел писать портрет на улице, на поляне, но погода испортились, а время шло, и мои родители разрешили ему работать в комнате.
Память услужливо включила видео давних лет...
- Привет,- сказал он, подходя ко мне на поляне,- тебя Таня зовут? Хочешь, я тебя нарисую?
Я не знала, хочу этого или нет. И тогда он ушёл и вернулся с рисунками, мне они понравились, и я согласилась. Но предупредила, что надо спросить у мамы с папой.
А потом мы много работали. Я сочиняла песенки, тут же их забывая, и тогда
в перерывах горланила про хозяйку с огорода. Он писал портрет. Набросок, карандаш, эскиз, рисунок, акварель... Краска пахла вкусно. Веснушки на портрете поселились дружной кучкой, смешные и яркие. Они мне нравились. Это потом я их выводить начала, чтобы конопатой мальчишки не дразнили.
А ещё мы пили чай с сушками, баранками и бубликами, иногда Валентин покупал мои любимые конфеты "Премьера".
Я позировала. "У меня сеструха - натурщица",- ехидничал старший брат Шурка, а я ходила важная и гордая, задрав нос, как же!
А ещё у меня была маленькая тайна, многие охали и удивлялись, когда тайна раскрывалась. И мне было интересно - на портрете буду Я или совсем другая девочка с ромашками?
Однажды меня уже рисовали! Но там была не совсем я. Там была похожая на меня девочка. Этот портрет хранится дома.
Валентин написал мой точный портрет! Когда мы принимали работу (так он попросил маму и папу, даже Шурка пришёл), я поняла, что там с букетом ромашек в руках сижу именно я!
- Мама, я ему не говорила, он сам увидел!- радостно вскрикнув, я захлопала в ладоши.
- Ты про глаза?- спросил Валентин и продолжил,- я сразу заметил, что они у тебя разные,- он легонько провёл пальцем мне по носу.
Да, действительно, у меня один глаз зелёный, а другой зелено-карий. "Один мамин, другой папин, кому-кому секретик" - важно раскрывала я свою тайну. Многие просто не замечали, а он увидел!
Диплом Валентин защитил. Я вернулась в девчачье детство. Какое-то время мы ещё видели его во дворе, а потом он уехал, а мы не догадались спросить, что будет с портретом? И постепенно почти забыли эту историю, лишь изредка вспоминая.
Где он, что с ним? Как-то давно я пыталась его разыскать, но никто так и не смог мне помочь, жизнь закрутила, и все забылось.
Отстывал чай, а я всё летала в далёком детстве над поляной с ромашками. Очнулась, когда Оля дёрнула меня за руку.
- Ты где? Я говорю, рассказываю, а ты не слушаешь. Тань, а я стихи написала. Знаешь, я была у соседки, у неё картина висит над столом - девушка в венке из ромашек, я смотрела на неё, а видела тебя. Хочешь, прочту?
Я кивнула, а она читала стихи, которые родились случайно, спонтанно в то время, когда я ехала в Новосибирск, точнее - из Екатеринбурга в Свердловск, город нашего детства. Ах, Боже!
Ну конечно! Те две девушки в поезде - это ж были мы с Ольгой! Мистика какая-то...
Выходит, мы побывали там вместе?
За окнами потемнело. Уже уходя, подруга вдруг резко повернулась:
- Слушай, Тань. Я совсем забыла! Перед твоим отъездом я встретила Нину Шелкову, она рассказывала, что тоже собирается в Новосибирск с мужем, в гости к дяде Вале. Он из Свердловска уехал давно. А ещё сказала, что мы с тобой должны его помнить - он нас в детстве рисовал.
Я с большими глазами села на диван. Ах, Нина... Наша ровесница из соседнего дома, Олина одноклассница, как же так получилось, что у нее то я не догадалась спросить про художника? А ведь он жил в том же доме!
Ольга ушла, а я ещё долго сидела, молча глядя в окно, где покачивался свет от уличных фонарей. Мне слышался стук вагонных колес, поезд Екатеринбург-Свердловск продолжал свой путь по страницам моей памяти. А я думала, как все же права моя лучшая подруга, говоря, что случайностей не бывает.
Я начинаю в это верить.
Ну нельзя же назвать случайностями то, что весь свой долгий жизненный путь я провела рядом с художниками. а началось это с портрета девочки с ромашками.