Аннотация: Благодарю Татьяну Мудрую и Светлану Герш за подсказанную идею.
Старик Аверьяныч благодушно опрокинул стопочку, крякнул, зацепил непослушными пальцами жирную кильку и с наслаждением закусил.
- Опять нажрался, старый дурак? - уткнув худые руки в костлявую талию, проворчала Ташка. Отвернувшись, сплюнула, ухнула в сердцах на плиту кастрюлю. Ну, до чего же вредная баба стала. А ведь, помнится, по молодости... Аверьяныч улыбнулся, вспоминая пышные груди, длинные толстые косы, теплые бедра и Наташин смех, нежный, как прозрачные бусинки. Растроганно шмыгнул носом.
- Замучилась я с тобой, непутевый. Вот чего ты в жизни добился-то, а? Образованный?! Толку от твово диплому - в комоде какой год корочки пролёживает. Изобретатель хренов. Я лопасти те страшенные из сараюшки, вот те крест, в речке утоплю!
- Да что ты, Таша? Это ж крылья... Я... Вот надену их и полечу, - пьяно всхлипнул Аверьяныч.
Ташка всплеснула руками, повертела пальцем у виска и решительно вылила в рукомойник остаток отвоёванной водки.
- Ты? Полетишь? - дробно и обидно захихикала, словно рассыпала по полу сухой горох, - ага. Полетишь ты. С печи на полати! Какой год с метлой по дворам летаешь.
Аверьяныч умолк, погонял во рту нижнюю челюсть и поплелся на улицу. Тихонько, стараясь не скрипеть дверями, пробрался в сарай. Наталья, продолжая ворчать, суетилась на кухне. Вдруг замерла - кто-то гулко стучал по крыше. Выскочила во двор - поглядеть.
Качаясь, словно пальма под ураганным ветром, стоял на козырьке Аверьяныч. Старческие глаза, уже подслеповатые, слезились от ослепительной белизны прозрачного неба.
- Летать хочу, господи. Оживи крылья...
Перекрестился, вытер руки о портки, нацепил лопасти и шагнул с крыши.
Во дворе бухнулась оземь заголосившая Ташка. Услыхав шум, подняла голову, от испуга и неожиданности опрокинулась на спину, задрался подол старой выцветшей юбки, чуть оголив старческие ноги в спущенных чулках да кусок нижней рубахи.
Над домом кружил Аверьяныч, махая перепончатыми лопастями, словно мощными крыльями. Наталья следила за полетом, раскрыв рот. Потом сплюнула и проорала туда, в небо:
- Дурень ты старый, Аверьяныч! Ишь, разлетался! - и ушла в дом, хлопнув дверью.
А старик взмахнул крыльями и медленными кругами стал подниматься всё выше и выше...
"Вот оно, небо-то, вот она - свобода, сбылась мечта, сбылась, спасибо тебе, господи, ведь лечу же!" - Аверьяныч гордо реял над деревней. Сверху дома казались игрушечными пряниками, а коровы маленькими пестрыми букашками. Речка, на берегу которой он впервые поцеловал Ташку, медленно плыла блестящей волнистой лентой. Из трубы его с Натальей дома шел дым. Аверьяныч сглотнул слюну - даже тут, в небе, чувствовался вкусный запах Ташкиных картофельных шанежек. Улетать расхотелось.
Он опустился на крышу и задумался. Вздохнув, сложил крылья и, вытирая старческую слезу, отпустил их в небо. Те вспорхнули ввысь стайкой сизых голубей. Помахав рукой, Аверьяныч медленно вернулся в хату.
Вечерело. Ташка, поджав губы, исподтишка наблюдала, как он, похрустывая кусочком рафинада, пьет горячий чай, и как тает на тарелке горка свежеиспеченных шанежек.
"То-то же. А то, ишь, разлетался"...
Подставила руку под подобродок, замерла, всоминая, как давным-давно вот так сидели они с молодым супругом и пили чай, с её первыми шанежками. Были они подгорвешие да кривые, а Аверьяныч ел да нахваливал.
аталья всхипгула, подумала: а ч его ж нам теперь-то? Ведь прикипели друг к другу, дурной он у меня, мечтатель а плохо ли мечтать-то? Вспомнила как сама хотела стать балериной, на атнцы ходила в Клуб, да не сложилось. Улыбнулась. А вот у мужа мечта крепков мозгаъ щасела.
- А крылья-то гдкЮ, куда девались?
-А... да вон они, летают, высоко высоко, - Аверотяныч с гумом зделебнуд чай, показал руокй в небо, где высоко летали голуби, - видишь сизарей? Им крылья нужнее.
А я ттут с тобой отсанусь, а хочешь мвесте потом полдетаем?