Первые солнечные лучики игриво скользнули по губам проснувшейся девушки. Улыбнувшись, она села в кровати, сладко потянулась, скинула ночную рубашку, совершенно не стесняясь , постояла, обнаженная, греясь в солнечных лучах, надела нижнюю юбку и дотронулась до меня. Я любовался ею. Я замер от предвосхищения. Мне было с ней очень уютно.
Но каждый раз, когда я касался её теплой девичьей груди, мне вспоминалась другая девушка : красивая, яркая брюнетка, лежащая обнаженной на шелковом постельном белье. Я вспоминаю широко раскрытые, удивленные, уже мертвые глаза, ослабшие от отчаянной борьбы руки, нежную шею, бьющуюся в предсмертной агонии тоненькую жилку артерии. Мы ворвались в её спальню, сдернули мягкое одеяло, надругались над её красотою. Я вспоминаю, как все сильнее сдавливал её шею, изгоняя последние вздохи жизни из бьющегося в судорогах тела.
Я не только был соучастником этого страшного убийства, я был главным свидетелем и многое мог бы рассказать - но кто догадается спросить меня?
А как замечательно начиналась наша жизнь в солнечной Италии! Я был красив, как и мой брат-близнец. Мы честно служили своему хозяину, а тот не забывал заботиться о нас. Разъезжая по всему миру, мы развлекались на дорогих курортах, были завсегдатаями казино, посещали светские вечера. Мы сопровождали хозяина как две невидимки - молча, надежно, постоянно.
Потом что-то изменилось, что-то случилось в его и нашей жизни. И мы стали часто бывать на каких-то разборках, темных складах, в жутких компаниях, посещать продажных женщин. Первым исчез мой брат-близнец. Возможно, что он тоже принял участие в каком-нибудь жутком преступлении, и его использовали как орудие убийства, а потом расправились. Я уверен, что он погиб страшной смертью. А потом и меня, как свидетеля и соучастника, тоже пытались убить - меня хотели утопить в пруду.
Добрая бедная девушка спасла меня, перенесла в свой дом, отмыла от грязи и допустила до самого потаенного - нежной девичьей груди. Каждое утро она вплетает в свой корсет красивый шелковый шнурок, а я робко прижимаюсь к смуглой бархатной коже, надеясь постепенно забыть свое страшное прошлое.