Со вторника по крышам молотил непрекращающийся дождь, заливая потоками воды тротуары и дороги, стекая по оконным стеклам длинными рыдающими дорожками, отгораживая внешний мир от стоящей у окна женщины, сердце которой разрывалось от одиночества.
- Ты уехал, и я словно осиротела. Очень скучаю по тебе, твоему голосу, губам и рукам. Я поменяла наши подушки, чтобы спать на твоей - она хранит твой запах. Я плачу, и, когда слеза стекает на подушку, мне кажется, это ты гладишь мои волосы, утешая, что наше расставание ненадолго", - шептала она любимому, вглядываясь в темноту за влажными туманными стеклами.
Артур уехал вчера, а Луизе казалось, что прошла вечность...
- Я ни на миг не хочу отпускать тебя. В доме холодно и сыро, я заворачиваюсь в теплый плед и представляю, как мы занимаемся любовью. Как горячи наши тела, как нежны и ласковы наши объятья, как страстны поцелуи. Мы наслаждаемся друг другом, нашими чувствами, и, знаешь, Арти, я согреваюсь и засыпаю с улыбкой и с мыслями - наша любовь пережила ещё один день расставания, но мы - всегда вместе, - Луиза говорила вслух, будучи уверена, что Артур слышит её признания и также тоскует там, вдалеке.
Вставать утрами, выходить в слякотную погоду из дому совсем не хотелось, и Луиза никак не могла проснуться, долго бродя по квартире в пижаме Артура. Да, она спала в его пижаме, брючины путались под ногами, длинные рукава закручивались к утру, и женщина с легкой улыбкой освобождалась из приятного плена, мысленно отчитывая любимого: "Хулиган! Отпусти меня, посмотри на часы - мне уже пора собираться!".
А потом, поеживаясь от холода, принимала горячий душ, чистила зубы и делала прическу. Ах, ну какую прическу - просто прибирала взъерошенные после сна волосы. И замирала. Ей казалось, что она слышит шум его электробритвы. Сладко щемило внутри, но, увы... Полочка была пуста - прибор Артур увез с собой. И тогда Луизу пронзала ревность - ну, скажите, пожалуйста, зачем ему там бритва? Это же для неё, Луизы, он старается удалить колючую щетину, боясь поцарапать при поцелуях нежную кожу любимой.
В пятницу женщину разбудило теплое прикосновение, словно кто-то легко гладил её лицо. Она вскочила, надеясь увидеть Артура, но это всего лишь оказался прорвавшийся сквозь портьеры луч утреннего солнца.
- Сегодня пятница, пят-ница, пят-ни-ца, - напевала Луиза, распахивая шторы и впуская в комнату яркий свет просыпающегося дня. Дождь, наконец, прекратился, и тротуары почти высохли. И дней без Артура оставалось все меньше, что придавало сил. Напевая, женщина сварила кофе, налила в большую кружку Артура. Все эти дни она пила кофе только из его кружки - ей казалось, что даже грубоватая керамика хранит тепло рук любимого.
- Завтра я пойду к морю, на наше место, я не была там целую вечность, - пообещав вслух Луиза вышла на улицу. Несколько крупных капель скатились с кленовых листьев, и сразу же кожа покрылась мурашками, вот так же покалывало всё тело, когда Артур начинал любовные ласки...
Ах, какой день начался в субботу - солнце уже успело прогреть землю и мелкие камни на берегу так, что Луиза шла по ним в тонких балетках. С моря дул легкий бриз, осторожно, словно стесняясь, шевеля листьями пышных кустарников. Луиза остановилась, любуясь пышными малиновыми цветами гортензий, погладила яркие гроздья цветущего вереска.
Ветер словно только что увидел женщину, почувствовал её присутствие: легкие потоки воздуха, лаская, обволакивали стройные ноги Луизы, чуть слышно шурша тонким шелком, играли подолом длинного платья, добрались до волос, растрепав прическу.
- Какой ты хулиган! - улыбнулась Луиза, а внутри, глубоко в груди, что-то томительно заныло.
Сбросив балетки, женщина осторожно подошла близко к морю, прохладная вода лизнула пальцы ног, отправив по коже вверх вереницу мурашек. Луиза поёжилась, но сделала ещё несколько шагов туда, к спешащей навстречу волне. Лодыжки окатило жаром, но она стояла, замерев, ощущая, как бьется пульс - так они с Артуром слушали биение сердец друг друга, когда их тела сливались воедино.
С балетками в руках Луиза медленно шла по разгоряченным камням, они обжигали её стопы, как когда-то руки Артура, впервые ласкавшие ёё тело...
Вечером распахнула настежь окна и рано легла. Ведь, чем быстрее придет сон, тем раньше наступит желанное утро.
- Я знаю, что завтра увижу тебя, ты разбудишь меня своим дыханием, - прошептала она, целую подушку Артура, и креко засыпая.
Во сне они с Артуром летали над пышным садом, наполненным медовыми запахами, собирали цветочную пыльцу и ели сладкий мед из большой ложки.
А утром...
Открыв глаза, Луиза ахнула: на подушке раскинулся букет из нежных белых, желтых и фиолетовых цветов, а рядом стоял Арти, такой родной и домашний.
- Доброе утро, любимая...
- Как долго тебя не было,- она вскочила, босая и трогательно смешная в его большущей пижаме.
- Я все время был с тобой, родная, - Артур крепко обнял Луизу.
Она прикрыла глаза, чувствуя, как внутри рождается тепло. Выскользнув из пальцев Артура, непослушный локон шаловливо опускается на шею, тут же ласковые мурашки шекочут всё тело, Луиза восхищенно улыбается, а Артур нежно целует горячими губами мочку маленького ушка, и, чувствуя ответное желание, поднимает любимую на руки...
Ничего, что подаренные альстромерии так и не поставлены в вазу, ничего, что снятая одежда вальяжно раскинулась по полу, мужчине и женщине сейчас не до будничных дел.