Давным-давно на просторах Австралии жило одно мирное племя. Они были настолько мирные, что соседи всегда обижали их и дразнились. И опоссумы их обижали, и коалы, и даже утконосы. Одни только рыжие крысы жалели бедных аборигенов и приходили к ним на огонек погреться и перекусить.
Шли годы. Крысы росли, мутировали и становились полноправными членами общества. В праздничный день накануне Нового года, что праздновался посреди лета, старики племени торжественно посвящали крыс в воины - раскрашивали их рыжую шерсть в разные, преимущественно рыжие, цвета, нацепляли на брюхо большую сумку, а на передние лапы - боевые перчатки. После посвящения - новый член племени должен был прыгнуть выше головы, сделать стойку на хвосте и выпить море, в ритуальных целях заменяемое четвертью эвкалиптовой водки, - неофит получал тайное боевое имя: Кен Г. Руу, что на языке мирного племени означало "нехилая рыжая крыса с большим хвостом, владеющая набрюшным мешком и основами рукопашного боя, одетая в одежду, соответствующую сезону, чье имя совпадает с именем любого другого члена племени, является страшной тайной и не может быть разглашено никому чужому".
Наутро новообращенный Кен Г. Руу, по традиции жестоко страдающий похмельем и угрызениями совести по отношению к вскормившему его племени, записывался в солдаты удачи и навсегда покидал родные края.
Руу был идеальным солдатом. Мобильный, сильный, умелый, вскоре он становился незаменим как в рукопашной схватке, так и при паническом бегстве, как в опасной разведке на территории противника, так и в безобразном мародерстве.
Руу выходил на врага, вооруженный одними только боксерскими перчатками, в которых хранил самые дорогие и любимые вещи. Внезапно выскакивая на врага, Руу плотно садился на собственный хвост и точным апперкотом отправлял несчастного в нокаут, чтобы приступить к любимой фазе воинских действий - грабежу и разбою. Руу быстро лишал поверженное тело ценных вещей и исчезал с поля битвы в клубах красной пыли.
Аналогичную тактику Руу применял и в разведывательных операциях, нередко добывая бесценные сведения и другие предметы. После некоторых попыток извлечь их из Рууиных сумки, его непосредственные начальники, обзаведшиеся в результате лишь парой свежих кровоподтеков, оставляли все добро status quo, справедливо рассудив, что так оно целее будет.
Однако особенно хорош Руу был при отступлении. Он первым прибывал в лагерь, опережая полевую кухню, драгунов и маркитанок. Несколько раз он по ошибке вламывался во вражескую крепость, но тут же признавал свою вину и как ни в чем ни бывало продолжал воевать на стороне бывших неприятелей.
В конце концов он надоел всем.
Австралийцы вспомнили, что на их земле отродясь не велось никаких войн, и прогнали Руу. Когда он попытался напомнить бывшим своим друзьям о веселых деньках и совместных рейдах, ему только смеялись в лицо, а под конец пригласили в уютный кабинет с белыми стенами и доходчиво объяснили, что существа, которое могло бы переносить центнер веса на десяток метров в длину и пару метров в высоту по сотне-другой раз на день, в природе не существует, а если б оно и было, то потребляло бы столько энергии, что министерство обороны его кормить не собирается.
Так бесславно закончилась государственная служба Руу. С голодухи он принялся подрабатывать в зоопарке крысой-переростком, конкурируя с вомбатом и бандикутом, пытался подворовывать сумочки у беспечных туристов, скрепя сердце и поверхностные покровы, сотрудничал с кожевенной промышленностью. И наконец принялся писать мемуары.
Писательское ремесло - самое страшное из всего, чем он занимался в своей долгой жизни, говорит солдат удачи. Так же считают и его читатели.