Виктория : другие произведения.

Предательство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предательство - грех, который редко кто прощает, самый страшный поступок человека. Но ведь на все можно посмотреть с двух сторон?! Предавая одних, ты проявляешь преданность по отношению к другим. Все не так страшно. Особенно если это просто работа такая - предавать чужое доверие. Если это твой дар и твое проклятье.
  Предательство. ПРЕ-ДА-ТЕЛЬ-СТВО. Терпкое на вкус, как хороший коньяк, с горьковатым запахом полыни. Предательство - существительное от глагола предавать. Означает обманутое доверие, измену, обман... Предательство. Предать можно только того, кто тебе доверяет. Грех, который редко кто прощает, самый страшный поступок человека. Но ведь на все можно посмотреть с двух сторон?! Предавая одних, ты проявляешь преданность по отношению к другим. Все не так страшно. Особенно если это просто работа такая - предавать чужое доверие. Вернее сначала втереться в это самое доверие, а потом его предать. У меня вот такая работа и очень хорошо оплачиваемая при этом. И не надо так на меня смотреть, будто я только что призналась во всех смертных грехах. У меня такой талан, дар, данный мне с рождения - я вызываю (заметьте ничем необоснованное) очень сильное и стойкое доверие у любого живого существа. Это довольно легко сделать, когда ты хамелеон. В физическом и моральном плане. Я меняюсь, приспосабливаясь к желаниям окружающих, становясь даже внешне такой, какой они хотели бы меня видеть. Я даже дышать начинаю в одном с ними ритме. Как уж тут не поверить. Плохо только то, что, так часто меняясь и подстраиваясь, я уже и забыла, как выгляжу на самом деле, как чувствую и дышу я сама. Даже оставаясь наедине, в безопасности своего жилища, уже не могу стать собой. Но это мелочи. Зато меня очень ценит начальство, и очень ненавидят мои вчерашние доверяющие мне друзья. Чего они только не говорят, оказываясь в казематах нашего управления. Как они ругаются, обвиняя меня во всех смертных грехах. А я всегда внимательно слушаю. На это у меня есть пара причин. Во-первых, я даю им шанс высказать мне в лицо все, что они хотят и хоть так облегчит их участь, а во-вторых, я учусь. И в качестве бонуса я получаю маленькое удовольствие от этих "бесед" - они очень виртуозно ругаются, сколько их уже было на моем опыте и все же каждый раз пару тройку новых выражений я узнаю. Это не очень информативно и полезно, зато очень интересно. Собственно мне хотелось бы, чтобы однажды не осталось ни одного незнакомого мне слова из этой области. Но что еще важнее все они всегда перечисляют мои ошибки, каждый из них может вспомнить пару случаев, в которых мое поведение заставило их сомневаться, навело на подозрения. А это хоть и не интересно, зато очень информативно и крайне полезно. Конечно, их подозрения ничего не стоят, раз уж они все равно становятся нашими гостями (пусть и против своей воли), но все же я запоминаю, анализирую, делаю выводы, чтобы не повторять эти ошибки. Опять таки, в идеале, я хочу добиться того, что никто из них не сможет назвать ни одного такого случая. Почему? Ну, знаете, как сказал классик: во всем мне хочется дойти до самой сути... Вот и мне хочется дойти до вершины. Так сказать стать специалистом с большой буквы. А то, что специализация специфическая, так кто как умеет. Правда, в своих обвинениях, они все одинаковы. Я их предала, они мне верили, а я их обманула. Какой бред. Я просто выполняла свою работу и сохранила преданность и лояльность своему начальству. Насчет обмана - самое странное я никогда им не лгала, и на всех этих проверках-перепроверках всегда отвечала правду. На самом деле правду. Просто спрашивать надо уметь и помнить, что каждый вопрос подразумевает как минимум два варианта ответа, каждый из которых будет правдивым. И потом они никогда не задавали мне действительно важных вопросов:
  - Можно вам доверять? - взгляд серьезный умный
  - Можно - конечно можно, но вот почему бы тебе, с умным твоим взглядом, не спросить, а нужно ли мне доверять, и тогда я отвечу правду, что доверие ко мне подразумевает твою смерть с моей помощью рано или поздно. Потому что как минимум такой вопрос будет означать у тебя наличие хоть какого-то интеллекта, а интеллект подразумевает уважением, а тем, кого уважаешь, обычно не врешь. Патетично? Может быть, но вот такая у меня странная логика.
  - Верите ли вы в наши идеи? - а лицо такое одухотворенное аж страшно.
  - Верю - конечно я верю в их идеи и их идеалы, они действительно дельные, но вот верю ли я в тех кто эти идеи осуществляет и претворяет в жизнь, если бы меня спросили я ответила бы правду: нет и никогда не буду верить, потому что считаю их глупыми и наивными идеалистами, а идеалисты как известно становятся самыми страшными тиранами, если доживают до старости и возможности стать тираном. Я не верю в этих милых сопротивляющихся режиму, и потому сохраняю лояльность по отношению к своему непосредственному начальству. Которое кстати мне не доверяет, что указывает на наличие у этого самого начальства хоть какого-то ума. Мы с ним оба знаем, что на этой работе меня держат очень хорошие деньги и относительная независимость. Деньги дают мне возможность покупать настоящую еду, а не суррогаты, ездить в отпуск куда хочу, делать себе милые дорогие подарки. А независимость вообще очень ценное свойство в нашем очень зависимом мире. Поэтому я лояльна, поэтому мне очень хорошо платят. Поэтому я работаю, а не служу, как прочие. Поэтому нам с начальством дуг на друга наплевать. Они не заплачут обо мне, если я пропаду, а мне нет никакого дела до всех этих бунтов и мятежей и их стабильности. Идеальное сосуществование, которое я пока не готова обменять на глупых идеалистов с их прекрасными идеями. Так что я за терпкий вкус коньяка и горьковатый запах полни.
  - Здравствуй, девочка моя. Проходи, располагайся как дома. Как дела? - мой непосредственный шеф. Лапочка и душечка, когда я его не вижу. Вообще для начальника неплохой парень, только вот ко всем обращается: девочка моя или мальчик мой, в зависимости от половой принадлежности, и ведет себя как умудренный жизнью старец, хотя еще довольно молод. Но у каждого свои тараканы. Бог с ним.
  - Нормально - я удобно устраиваюсь в мягком огромном кресле, чтобы было не так обидно слушать очередные гадости.
  - Вот и хорошо. А у меня для тебя новая работа. В системе Тау. - он мило улыбается, как будто сообщил мне что-то очень приятно, а затем спохватывается, видимо заметил мою гримасу (которую я и не считаю нужным скрывать) - Извини, но что поделать, если наши милые оппоненты (вот ведь придумал название) выбирают для жизни такие мало приятные места проживания (да это точно не его вина, что их тянет прятаться на помойках галактики). Вылет через десять дней, мальчики подготовили для тебя диск с данными по системе и нашим оппонентам. Время подготовиться у тебя будет достаточно. Срок задания не ограничен (как обычно), но надеюсь, что это займет не так много времени, ты ведь у нас умница (интересно давно у него развилась мания величия под кодовым названием "Мы Николай Второй"?). Есть вопросы, пожелания? (сказать ему что ли про пожелания?)
  - Нет, все как всегда понятно, я ведь у нас умница - я тоже мило улыбаюсь, хамить я могу сколько угодно, без всякого страха, а вот наглеть все равно не надо. Мало ли кого могут ему на замену прислать, а с этим мы уже притерлись.
  - Вот и славно. Жду тебя через десять дней.
  Вытаскиваю себя из удобного кресла и, забрав диск, оказываюсь в коридоре. Анализ внутреннего состояния показывает следующее: настроение - поганое, работоспособность - нулевая, радужные перспективы - в минусовом балансе, ожидание самого худшего - выше нормы, желаний убить начальство - одна штука, желаний убить всех остальных - одна штука, злость по поводу несправедливости этого мира - в наличии, вера в победу добра над злом - отсутствует, хотя с двумя последними пунктами все кажется в норме. По поводу остальных показателей напрашивается только один разумный вывод - домой, зарыться в кровать в обществе шоколада. Воспоминание о последнем повергло меня в ад. У меня закончился шоколад! И шансов получить его в этом месяце у меня никаких - я и так съела трехмесячную норму. Может и правда убить кого-нибудь? Например, отдел снабжения, который установил эти ограничения, основываясь непонятно на какой логике.
  - Привет, Кара. Ты от начальства?
  - От начальства, - вымучиваю из себя нормальные интонации, а потом до меня доходит, что мальчик (вот ведь нахваталась всякой ерунды от шефа) может мне помочь - Привет. - мурлыкаю - а ты куда торопишься?
  - А я к начальству. Опять у нас перебои с поставкой.
  - Какой ужас, о чем они только думают в этом отделе, - я искренне сочувствую
  - А что ты делаешь вечером?
  - Провожу мирные переговоры сама с собой - бормочу я, разглядывая его порозовевшие щеки. Так стоп, только не говорите мне, что речь идет о свидании, еще и на это моего терпения точно не хватит. Потом ведь объяснять придется, откуда у нас трупы в здании.
  - Знаешь, сегодня открывается новый ресторан и у меня приглашение на двоих, составишь компанию?
  - Ну, думаю да, - есть то все равно надо - Алик, у меня к тебе вопрос? - и заглядывая в его ожидающие глаза, выдыхаю на уровне подсознания - у тебя есть доступ к шоколаду?
  - Ум? - а он что подумал? - должен быть, я вообще то сладкое не ем, а что?
  - Алик, ты должен проявить милосердие и поделиться - наверное в моих глаза плещется безумие, потому что Алик делает попытку отступить - Алик?!
  - А, ну да, конечно, я попробую, я зайду за тобой перед рестораном и скажу, что получилось - и прежде, чем я успеваю среагировать, он скрывается в кабинете шефа.
  Что мы имеем из этой беседы: один минус - придется торчать на работе до последнего, два плюса - поем по-человечески и получу свой шоколад, плюсов больше, поэтому можно считать, что мир пока спасен, хотя ключевое слово тут "пока". С таким вот мыслями я вошла в свой кабинет, чем очень удивила сотрудников и плюхнулась в кресло у окна. Пришедшие в себя после шока от моего появления коллеги (ну не появляюсь я в своем кабинете, чаще одного раза в год на одну минуту) теперь мирно работали за своими столами. Почти беззвучно. Почти. Легкий шорох чужого любопытства как щекотка по телу. И кто это пожаловал к нам в гости?
  - Лика, еще раз залезешь ко мне в голову, там и останешься - я поворачиваюсь к ней. Это не угроза, это предупреждение. И потом все знают, что я не люблю, когда вторгаются на мою территорию без моего разрешения. Хотя это был хороший урок. Десять дней до начала задания, а я позволяю себе забыться настолько, что средний телепат без труда считал верхний слой моего восприятия. Прелестно, прелестно. И я заметила ее присутствие, только когда она пошла глубже. И как мы после этого себя можем назвать? С таким контролем тебя, Кара, снимут еще на летной площадке, легко и безболезненно. Н да. Будем считать, что меня расстроило отсутствие шоколада, и займемся как мы ментальной чисткой завтра с утра пораньше. Не так уж это и много десять дней, если играешь на свою жизнь.
  - Извини, Кара, это автоматически. Безусловный рефлекс - она побледнела, и правильно.
  - Рефлексы надо контролировать, тебя, кажется, этому учили? - злюсь я главным образом на себя, но отыгрываюсь на ней, потому что мне так удобнее и моральные проблемы меня не волнуют. - Будем считать, что мы договорились.
  Я отворачиваюсь к окну, за которым идет дождь. Я люблю дождь, он изменчив, непостоянен и очень похож на меня. Интересно в системе Тау идут дожди, и какая там вообще погода. Я посмотрела на диск и после краткой битвы с собой любимой решила его запустить. Все равно торчать тут еще неизвестно сколько. Диск меня не порадовал, подтвердив мои худшие опасения. Во-первых система Тау была не просто помойкой галактики, как я думала раньше, она была сточной ямой помойки галактики. Да к тому же холодной сточной ямой. А во-вторых, информации о наших оппонентах было не просто мало, а чертовски мало, пара фотографий двух младших членов нижнего звена и данные о том, что штаб верхнего звена расположен в системе Тау, в центральном городе. Не то, чтобы я ждала полного списка имен и адресов явок, иначе меня бы не привлекали, но уж точно чего-то более существенного. Мысль убить шефа показалась мне гораздо более привлекательной, чем обычно и опасение по поводу его возможного приемника перестало иметь значение. Однако вместо крестового похода за его головой, я запустила диск еще раз, стремясь прочитать между строк даже то, чего там не было и быть не могло. Через три часа этого читательского марафона я знала о системе Тау наверное даже больше чем жители этой системы. Польза от этого для меня была нулевая. И я была очень и очень зла. Знания, какими бы обширными и редкими они небыли, не интересовали меня, если не имели практической ценности. Данные знание такой ценности не имели, а других не было. Этот факт меня очень сильно раздражал. Меня сегодня вообще все очень сильно раздражало и даже Алик, который никак не приходил. И тот факт, что его рабочее время еще не закончилось, меня нисколько не интересовал. Вконец озверев, я поругалась со службой снабжения, ничего не добилась, но душу отвела. И умиротворенная, свернулась в кресле с чашкой чая и дождем за окном. Алик появился, когда моя надежда окончательно и бесповоротно умерла, и с порога заявил, что весь его шоколад в моем распоряжении. Если бы я не опасалась за его психическое здоровье, то, наверное, поцеловала, но вместо этого я только ослепительно улыбнулась и вылетела с ним из здания, направляясь в ресторан. Вечер прошел довольно мило, так как у Алика обнаружилось чувство юмора, а в ресторане кормили не просто сносно, а даже вкусно (ну надо же) и мой воинствующий настрой постепенно сошел на нет. Тот факт, что на следующее утро мне уже не надо было вставать вместе с зорькой и тащиться на работу, только прибавлял радужных красок к общей цветовой гамме. Я ведь могу подумать об этом и завтра... Завтра выдалось трудным. Хотя началось довольно мило. Но после завтрака (у меня вообще есть хоть что-нибудь съедобное в доме, кроме яиц?), получасовой беседы с отделом снабжения (в конце то концов это их обязанность снабжать меня едой во время) и часового разглядывания пейзажа за окном, я на пинках заставила заняться себя делом, а именно чисткой своих собственных мозгов и их дальнейшей тренировкой. То, что я обнаружила повергло меня в ужас и почти заставило поседеть. Чертову кучу очень важной информации я хранила на первом - втором уровне восприятия, там, где она могла быть доступна любому ушлому телепату (терпеть их не могу, а сталкиваться приходится очень часто), жизненно важная информация с моего прямого попустительства вылезла на третий уровень, а внешний слой данных изобиловал такой абракадаброй, что волосы стали дыбом. Все-таки общение с шефом даром не проходит. Чего только стоит его мальчик - девочки и мания 'Мы Николай Второй', я уже молчу о прочих его тараканчиках, которые теперь свободно бегали у меня в голове. Кошмар. Ловля всех этих блох, расфасовывание данных и растаскивание сведений по уровням заняло большую часть времени, оставшегося до вылета. Зато теперь я была абсолютна спокойна на этот счет, что то вроде - мне не страшен телепат, телепат, телепат... Еще три дня я паковала вещи, силясь выбрать что-нибудь теплое, приличное и при этом плохо выглядящие, задача прямо скажем для меня, эстетки по натуре, трудно выполнимая. И все же на десятый день полностью готовая и во все оружии, я стояла на площадке взлета, в очереди всевозможных искателей лучшей жизни, отправляющих все равно куда, лишь бы отсюда. И прокручивала в голове последние напутствия шефа: где на какой корабль пересесть, чтобы в кратчайшие сроки попасть в пункт назначения, где можно снять квартирку и попытать счастья с работой. Очередь продвигалась очень медленно, на пропускном пункте был жесткий контроль, но мой шеф был где - то здесь, я знала это на все сто. Невидимый для окружающих, неприметный он сверлит мою спину взглядом, вспоминая какие данные передал, какую информацию выдал, в последний раз проверяя себя и меня, прежде чем я исчезну в корпусе корабля, и может быть на этот раз навсегда. Пункт контроля, тщательный осмотр, проход до корабля, люк, кресло, взлет. Все. Сейчас шеф самолично нажимает на кнопку ввода, подтверждая удаление файла, содержащего информацию обо мне. С этого момента Кара Лаут никогда не существовала, не существует и никогда не будет существовать. Взлет - это точка отсчета новой меня. Теперь я сама по себе. Теперь мне нужно было заботиться о себе самой. Добраться до пункта назначения, найти себе жилье, работу, выйти на связь с местным подпольем, добраться по иерархической лестнице до самого верха, узнать, кто у них главный, выяснить все слабые места, стать их самым преданным сторонником и соратником. И только после этого, может быть, я выйду на связь с Отделом и передам им полученные сведения, чтобы лучшие аналитики смогли разработать идеальную ловушку, а лучшие полевые агенты расставили капкан, которого невозможно избежать. И конечно я не боюсь любого исхода, ведь для обеих сторон я буду своя, и обе стороны будут беречь меня как зеницу ока, так что никто и никогда еще не находился в большей безопасности, чем я. Надо только придумать себе имя, какое-нибудь красивое и певучее. И да будет так. Система Тау оказалась еще большей дырой, чем я предполагала, если учесть, что я предполагала самое худшее, лучше не представляйте, куда меня занесла нелегкая (в лице работы). Здесь было не просто холодно, а очень холодно, и здесь были не просто следы недавнего ядерного взрыва (не помню, кто и зачем взрывал), здесь была одна большая воронка, из которой местами торчали здания и в которой жили люди. Этакое кладбище оживших мертвецов. В результате, посмотревшись в зеркало я обнаружила маленькое, невысокое, крепенькое создание, с впалыми щеками, сумасшедшими глазами и всклоченными пучками волос. На осознание того факта, что это и есть мой новый облик у меня ушло Очень много времени, а если к этому добавить попытку связать мой вид и новое имя 'Лина', то можно смело утверждать: шок даром не прошел и где - нибудь даст о себе знать. А я то думала хуже быть не может. Нет, не то чтобы я предавала особое значение своей внешности - но это было слишком. В результате единственная работа, которую мне удалось здесь получить - была работа уборщицы (убейте меня из милосердия), потому как роботы здесь очень ценились, для того чтобы использовать их так примитивно. Кто последний в очереди борцов с режимом? Я за вами. Спустя два месяца я была худой, злой, постоянно голодной, и ... готовой организовать собственное повстанческое движение (говоря простым языком - мятеж), и вот тогда мое чутье вывело меня на них, ребят с диска, чьи лица я ежедневно искала и никак не могла найти, словно их и не существовало. И тогда то и начался мой главный танец, ради которого и был организован весь спектакль. Медленно, плавно, постепенно, сквозь сотню негласных проверок, через десяток телепатических сканирований сознания, через бесчисленные жалобы на несправедливость жизни и невозможность само реализоваться при существующих порядках, на гребне проклятий (вполне искренних) в адрес этого города и тех, из-за кого мы вынуждены здесь находиться, я была допущена до первого уровня подполья. Это была двадцатая проверка моей честности, более глубокая, более длинная и утомительная. Вопросы шли уже по третьему кругу, видимо из расчета на усталость и мнимое чувство безопасности. Я нутром чувствовала, что где - то притаился телепат, который с каждым кругом вопросов заползает в мою голову глубже и глубже. И отвечала уже чисто механически, когда голос глубокий и хриплый, прервал наш монотонный диалог: - Гуранга, ты утомил нашу гостью, тебе не кажется? - Мне вообще никогда и ничего не кажется - допрашивающий меня Гуранга вяло отмахнулся. Я с любопытством уставилась на вошедшего. Среднего роста, темноволосый, кареглазый, лоб высокий, признак ума или раннего облысения? После этой моей мысли вошедший расхохотался. А поскольку Гуранга ничего смешного не говорил. - Здравствуйте, милый мой телепат. Очень приятно познакомится с вами лично, а то вы все по кустам прячетесь. Как - то неловко даже за вас. - я старалась быть как можно более любезное, заталкивая свой дикий почти животный страх куда подальше, пока он смеется, пока он еще не начал атаку. Незачем ему знать, что я его боюсь, незачем догадываться, что мне есть что скрывать. И выстраивая одновременно жесткие барьеры вокруг своего восприятия - только смены цвета глаз на голубые, прямо перед его носом мне не хватало, - и укрепляя их всеми доступными способами - слишком сильное у него мироощущение, слишком властное, слишком требующее подстроится под себя.
  -Здравствуйте Лина, вот уж не думал, что в погоне за белым кроликом вы заметите меня.
  - А вы у нас Башмачник или Мартовский Заяц - (он еще и начитанный)
  -Я у нас Гусеница на грибе - он улыбается, но я кожей чувствую его вторжение на мою территорию. - Патрик.
  -Патрик? - проходит пара мгновений, прежде чем я осознаю, что это не кодовое слово и не пароль, а всего лишь имя. Его имя. - Очень приятно.
  -Взаимно. Надеюсь, мы еще увидимся - он исчезает за дверью, оставляя нас действительно наедине.
  -До завтра, Лина - следом за ним уходит Гуранга. Я прошла испытание? Единственная мысль, которую я могу себе сейчас позволить, ничего больше, не раньше, чем доберусь до дома. Если я еще хочу жить... Мой первой мыслью, после того как я очутилась в относительной безопасности своего дома, было: напиться, второй мыслью было: напиться до беспамятства, третьей и самой разумной: бежать, бежать от этих фанатиков и от отдела, благо таких помоек как эта по всей вселенной пруд пруди. И все же подавив первый приступ паники и попытавшись взять себя в руки, я заменила выпивку на чай (или то, что здесь называется чаем), а план бегства, лихорадочно разрабатываемый моим мозгом - на тщательный анализ ситуации и себя. Ситуация не радовала. Еще бы - во главе этой шайки фанатиков стоял один из самых сильнейших телепатов союзных систем. И пускай меня обвинят в расизме и дискриминации, но я всегда считала что этот подвид человекообразных надо изолировать от общества и держать в гетто. Телепатов, мягко говоря, я не любила. За то, что в любой момент они могли залезть в мой мозг и препарировать мой тщательно оберегаемый и нежно любимый внутренний мир. И да простят меня все боги всех подлунных миров, любой из них будил во мне древний как мир инстинкт самосохранения, и темную жажду убийства. Подавив желание метаться по комнате как дикий зверь, я свернулась в самом темном углу и попыталась привести свои мысли в порядок, укрепляя защитные стены и возводя новые бастионы. К утру я была готова встретиться хоть с дьяволом, хоть с этой Гусеницей на грибе. Но не имея привычки врать себе самой, по крайне мере в важных вопросах, я прекрасно понимала, что надолго меня не хватит, и если я хочу остаться в живых мне надо или поскорее заканчивать здесь или действительно примыкать к этим оппонентам моего шефа. Оставалось решить, что из этого является меньшим злом и выбрать. Хотя где-то я слышала, что из двух зол и выбирать не стоит. Мои малодушные мысли о побеге пресек стук в дверь. Прокляв всех и вся, я улыбнулась самой наивной своей улыбкой и приготовилась.
  -Доброе утро, Патрик - то, что за дверью стоял именно он, меня уже не удивляло.
  -Своеобразное у тебя чувство юмора - не дожидаясь приглашения, он вошел, явно чувствуя себя здесь хозяином. Следом за ним ввалилось еще пара человек.
  -То есть? Причем здесь юмор?
  -А причем здесь доброе утро?
  -Чаю? - я вовремя спохватилась, еще бы любимая игра телепата - запутать и считать.
  -Кофе - отрезал он. Кофе у меня все равно не было, по той причине, что кофе не было во всем городе. Но кого это волнует? Уж точно не меня. Поэтому своему гостю я налила простой воды. Пусть захлебнется. Видимо эту мысль он считал (хотя я ее и не прятала), потому что весело расхохотался, так неожиданно беззаботно и легко, что я минут на пять выпала из реальности. В которую меня резко и неожиданно больно вернул его тяжелый и хриплый голос. Он говорил достаточно долго, подробно описывая, что, когда, где, как и с кем мне предстоит сделать. Где получить необходимые инструменты, как добраться до места и как вернуться в случае удачного исполнения. А потом он ушел, даже не притронувшись к воде, оставив меня готовиться. И когда за ним закрылась дверь, и по холодной улице отзвучали шаги, и за десятки кварталов от меня исчезло его сознание, вот тогда я поняла, что такое настоящий страх. Не липкий и душный, парализующий и лишающий воли, а холодный и жесткий, от которого цепенеет сердце и кровь перестает бежать по венам, когда вонзаешь в ладонь ногти до крови и до соленого вкуса на языке, закусываешь губу, и не возникает желания бежать, потому что каждой клеточкой своего тела, каждым атомом знаешь - некуда бежать. И только поэтому идешь вперед. Я смогу, я справлюсь, я сумею - я повторяла эти слова как мантру, как заклятие, пока медленно одевалась, завтракала и шла по улице к месту встречи. Я смогу, я справлюсь, я сумею, я подстроюсь, я изменюсь - и когда я нашла эти ключевые слова, когда я вспомнила о себе самое главное, все отступило и перестало иметь значение. Я должна. А значит я буду играть по их правилам, пока не придет время сменить игру и установить новые. Не первый раз. И убивать безвинных не первый раз, и умирать во имя правого дела не первый раз. Я смогу. Я весело улыбнулась, мне хотелось смеяться, и сдерживало меня только одно - смеяться, посылая на смерть сотни невинных жертв, невежливо. А потом я танцевала свою ведущую партию в этом безумном балете. Медленно, постепенно, плавно, задание за заданием, собрание за собранием, я поднималась наверх, я разрабатывала такие планы, что даже у самых закаленных из моих новых соратников, волосы вставали дыбом от жестокости и бессмысленности, я доказала двойную работу стольких агентов, что даже Гуранга, которому по всюду чудились заговоры и предательства, обвинял меня в мании преследования. Я каждый день сталкивалась с Патриком, получая задания напрямую от него, я научилась не видеть в нем телепата, я загнала свой страх так глубоко под кожу, что иногда забывала про него. Я свято верила в их идеи и даже подкинула пару новых. Я занялась тщательной разработкой их идеологии и не замечала смены дней на календаре. И однажды это случилось, Он снял свой контроль. Я так привыкла к его незримому присутствию, к его пристальному вниманию и легкому любопытству, что не сразу поняла, чего мне не хватает. Теплое дыхание в затылок и легкая щекотка - признаки его постоянного и негласно присутствия, они исчезли, и это было так неожиданно и внезапно, что первые минуты я почувствовала себя брошенной и забытой. Я все ждала, что сейчас они вернуться и все будет как прежде, я поймала себя на мысли, что скучаю без него, и что я готова совершить любую глупость лишь бы он вернулся. Но время шло, я оставалась одна. Наверное так себя чувствует женщина, которую бросает пускай и не любимый, но такой привычный свой мужчина. Мне было холодно и одиноко. Я чувствовала себя паршиво, что вообще-то было моим обычным состоянием, значит...
  -Шеф, это я. Все готово. Принимайте данные. - и через сотни тысяч метров и секунд полетели точки - тире, унося самое важное, самое нужно, унося год моей жизни, год моего страха, чтобы вернуться через пару дней обновленными, приказывающими. Как раньше, как всегда. Мне бы только день продержаться, да ночь простоять. Я смогу. Мечтательно улыбаясь и напевая свою любимую песенку, я шла по коридорам, заглядывая во все комнаты, мне нужен был Патрик. Гуранга, который с недавнего времени очень меня уважал, как параноика еще большего, чем он, после неудачной попытки заманить на допрос нового члена, подсказал, где можно его найти.
  -Пат, ты здесь? - удивленный взгляд усталых темных глаз. Нагло и по-хозяйски, как когда - то он, я вхожу в комнату и сажусь рядом с ним. Он молчит и ждет, когда я объясню причину своего внезапного вторжения. Я тоже молчу, потому что причины как таковой нет, просто захотелось. С почти детским любопытством я рассматриваю его лицо, сейчас оно очень усталое, под глазами залегли темные тени, глаза потеряли свой блеск, и уголки губ скорбно опущены вниз. Он смотрит на меня почти доверчиво. Ему так хочется верить хоть кому-нибудь, ему так нужен хоть один преданный друг. И почему бы этим другом ни стать мне? Я мягко улыбаюсь, затем легко целую его в левый уголок молчаливого рта.
  -Пат, у меня сегодня день рождения. Вот - и достаю из своего любимого кармана, огромного и вместительного, маленькую фляжку. - Я раздобыла ее на последнем задании, здесь пусть и не очень хорошее, но зато настоящее вино. Выпьешь за мое здоровье?
  -Что ж ты раньше не сказала, мы бы тебя поздравили, мы... - он замолкает под моим насмешливым взглядом. Затем взъерошивает короткий ежик волос и лихо взмахивает рукой. - За твое здоровье я еще и поесть могу.
  -Ну это в следующем году. В этом у меня с собой только вино.
  -Зато у меня тут пара деликатесов припрятана. - он подходит к старому, разваливающемуся шкафу и достает из него.
  -ШОКОЛАД! - мой дикий крик заставляет его вздрогнуть. - Извини - я смущенно улыбаюсь, и открываю фляжку, делая первый глоток, знак того, что содержимое не отравлено. Патрик смотрит на меня немного задумчиво. Словно хочет что-то сказать, но вместо этого решительно берет вино и делает большой глоток. Он улыбается в ответ на мою улыбку и протягивает мне свой нежданный подарок. Который я тоже пробую первой. Правила его игры и не мне их менять, правила его игры, которые он уже не в силах отменить, пойманный в ловушку собственной догмой и не имеющий права, что - либо менять, иначе рухнет мир. Мы молча пьем вино и заедаем его шоколадом, улыбаясь друг другу и почти доверяя. Медленно и беззаботно тянутся минуты. Выпито вино, и повода оставаться больше нет и все с той же полуулыбкой я направляюсь к двери.
  -Лин, - голос, как всегда немного хриплый, намертво пригвождает меня к месту. Глупая предательская дрожь, о которой я почти забыла, медленно крадется по моему телу, от макушки вниз к коленкам. Я не поворачиваюсь, может быть он не будет стрелять в спину? - Лин, я... - он делает глубокий вдох. - Ты поужинаешь со мной сегодня? Я так устал все время быть один. - я поворачиваюсь, медленно и осторожно, улыбаясь немного недоверчиво и удивленно, но на его лице застыло искренне выражение нерешительности и чего-то еще, может быть робкой надежды.
  -Конечно, Пат. В семь.
  -В семь - он радостно кивает и отворачивается к столу, чтобы заняться делами, я а подхожу к двери и открываю ее. Легкие тени в черной униформе мягко проскальзывают в комнату и вместе с ними из коридора проникает сладковатый запах газа. Чей-то обеспокоенный крик врывается в мое гаснущее сознание, но смысл его до меня уже не доходит, последнее, что я чувствую, прежде чем утонуть в озере беспамятства, заботливые руки подхватывающие меня. Я сижу в кабинете шефа и медленно, как старинный коньяк, потягиваю кофе. С молоком и сахаром, так по плебейски, так по земному. И кроме этого удобного кресла, в котором я утонула и огромной чашки в моих руках меня больше ничего не интересует. Одним глазом я лениво наблюдаю за шефом, который покусывает губы, читая мой отчет о событиях на системе Тау. Его кофе давно остыл, забытый за ненадобностью. Он слишком увлечен, как ребенок новой яркой книжкой с картинками. Впрочем, в моей книжки картинки поинтереснее будут. Да к тому же они уникальны. Мне лениво и расслаблено. И хочется домой в постель, поспать. Но сижу в этом кабинете, в ожидании, когда же мой любимый шеф начитается и обратит внимание на меня. В общем-то держит меня здесь не долг и не служебная обязанность, а как это не странно, чувство благодарности, испытываемое мной к шефу в данный момент, за то что он отдал распоряжение отделу поставок снабжать меня шоколадом без ограничений. Милый он у меня, несмотря на всех его тараканов.
  -Ну что же, девочка моя, все просто замечательно. Мы даже и не надеялись, что все пройдет так замечательно. Почти надежду потеряли вновь тебя услышать, - в ответ я только фыркаю - Ну ну. - он примирительно похлопывает ладонью по столу. - я знаю ты устала и вполне заслужила хороший отдых. Документы уже все готовы. Так что, можешь отправляться, когда захочешь.
  -Сэр, - я открываю второй глаз и внимательно вглядываюсь в эту добродушную маску, за которой прячется жесткий и решительный человек - мне бы хотелось, если можно, встретиться с ними.
  -Всегда хотел знать, зачем тебе это? Неужели так хочется послушать оскорбления в свой адрес - внимательный взгляд прищуренных ртутных глаз. Я молчу, у меня, конечно, есть свои причины, но шефу их знать совсем необязательно. - Ну хорошо. Я отдам приказ, так что можешь навестить любого из них. Это все.
   Медленно вытягиваю себя из удобного кресла, забирая с собой чашку с кофе, и также медленно выскальзываю в коридор. Департамент живет своей жизнью, шумной, быстрой, насыщенной, бегущей, медленно и медитативно, я прохожу по коридорам и нажимаю кнопку лифта. Алик, милый мальчик с неплохим чувством юмора, вылетает из бокового коридора и останавливается рядом. Ему тоже нужен лифт. Он просматривает какие-то бумаги, не обращая на меня внимания. Я мысленно фыркаю. Да, облик Лины ему не знаком, а Кара уже никогда не вернется. Как и стони других милых и не очень девушек, чьи лики навсегда поглотило мое зеркало. Лифт плавно скользит вниз, пока я размышляю над своим будущим обликом. Тщательно выбираю цвет глаз, волос, размеры талии и бедер. Где - то между голубыми и карими глазами Алик выходит, а я спускаюсь дальше, под землю, туда, где расположены наши казематы. Предъявив пропуск суровому офицеру на входе, я плутаю по белому лабиринту решеток и стен, дверей и окон, всерьез задумываясь о путеводной нити и введении штатной должности Ариадны, когда чужое любопытство мурашками вползает под кожу. Я останавливаюсь перед стеной и набираю выданный мне код. Медленно проявляется окно, за которым стоит Патрик. Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, затем его лицо искажается гримасой злости и боли. Я молчу. Я всегда молчу когда они говорят. И внимательно слушаю все, что они могут мне сказать. На это у меня есть пара причин. Во-первых, я даю им шанс высказать мне в лицо все, что они хотят и хоть так облегчит их участь, а во-вторых, я учусь. Я совершенствуюсь в своей тонкой науке. Патрик говорит вдохновенно и долго, словно хочет выговориться за все годы вынужденного недоверия и холодного молчания. Я смотрю на него и вижу обиженного ребенка, у которого отняли любимую игрушку. И то, что этой игрушкой были чьи-то жизни, только усиливает его обиду. Я молчу и слушаю. Я знаю все ругательства, которые он кидает мне в лицо, он только выстраивает из них новые сочетания, я внимательно выслушиваю все его подозрения, отмечая, что кроме одного, они все были беспочвенны, а значит, выдуманы только что. Я думаю о том, что Гурангу теперь навещать необязательно. Пускай ненавидит меня уважая. Это моя маленькая прихоть. Когда Патрик замолкает, я разворачиваюсь, чтобы уйти, мне больше нечего здесь делать, а там наверху меня ждет такой заслуженный отпуск.
  -Ты знаешь, - его голос снова стал спокойным и нейтральным, и я останавливаюсь - в тот день, который ты назвала днем своего рождения, я тебе действительно поверил - он невесело улыбается и замолкает. Я не вижу эту улыбку, но чувствую всей спиной, я слишком долго и слишком близко была рядом с ним. Я снова плутаю по лабиринту, и каждый мой шаг повторяет его слова 'ты знаешь, я действительно поверил тебе'. Я знаю, я поняла это в тот момент, когда он пригласил меня на ужин. Именно осознанием этого дикого факта и было вызвано и мое удивление, и неверие, и нелепая улыбка, и стеклянная осторожность движений. Задержавшись на миг возле лифта, я оглядываюсь назад, на белые коридоры, в которых запрятаны жертвы своей доверчивости и моего предательства. Мне не хочется заходить в свой кабинет, и я связываюсь с отделом снабжения из терминала лифта, чтобы сделать заказ на доставку продуктов, затем сообщаю канцелярии, что мой отпуск начинается через тридцать минут. Мысленно еще раз проверяю себя, и напротив каждого пункта ставлю галочку - сделано. Все-таки я молодец. Я довольно улыбаюсь своему новому взлохмаченному огненно-рыжему отражению и потягиваюсь как сытый кот в предвкушении такого долгожданного и заслуженного отдыха. Через тридцать минут я наконец-то смогу отдохнуть по настоящему, я наконец-то смогу забыть о страхе и вечном чувстве настороженности, которые за эти десять лет стали моей второй кожей. А Командор, что ни говори, гений и эта его последняя приманка - система Тау - просто шедевр. Так что я свою работу сделала: мышеловки расставлены и через несколько минут захлопнутся, можно и отдохнуть. Чтобы не рассмеется, я закусываю губу и хмурю брови: просто вспомнилось нетерпение шефа прочитать мой последний отчет - тот самый, в котором содержалась программа уничтожения, самое гениальное творение аналитиков Командора. Я выхожу из серого здания управления и отправляюсь домой, в конце-то концов, у меня отпуск. Но знаете, что во всем этом мне кажется самым странным? За все эти десять лет никто и никогда не спросил меня, почему же я верю в идеи, проповедуемые этими фанатиками - идеалистами, сопротивляющимися режиму. Если бы мне задали этот вопрос, я возможно честно бы ответила: Верю, потому что я сама придумала эти идеи, потому что я создала и развила эту идеологию. Потому что наравне с Командиром стою во главе сопротивления. Потому что я действительно считаю, что существующую систему пора менять, пока она еще не превратилась в кровожадного монстра. Но никто никогда не спрашивал, и я никогда не отвечала. И я действительно никогда им не лгала. Хотя, возможно, в одном я все-таки погрешила против истины. Правду сказать, система Тау не самая худшая помойка нашей галактики. Бывают места и похуже. Но это так, к слову, во имя торжества справедливости
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"