Васин Александр Юрьевич : другие произведения.

Дневник ведьмы

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Дневник ведьмы
  
  
   Вторник, 14 сентября
  
   Сегодня я приняла окончательное решение: буду вести дневник. Вообще-то, эта мысль и раньше приходила мне в голову, да все как-то не получалось. Но теперь я уже точно не передумаю.
   Дело в том, что последнее время со мной стало твориться что-то непонятное. А я где-то читала: если ты хочешь в чем-то разобраться, то для начала надо все, что с тобой происходит, как можно подробней изложить на бумаге, а потом внимательно перечитать. И один, и другой, и третий раз. И тогда в голове у тебя, возможно, что-то такое включится - произойдет как бы просветление в мозгах. Честно говоря, я не очень-то в это верю, но, как говорится, чем черт не шутит.
  
  
   Начну с самого начала, с того, что произошло со мной в понедельник.
   В этот день все начиналось как обычно. Я позавтракала и пошла в школу. Я не очень-то торопилась, потому что первой была физика, а Крокодилыч ко мне неравнодушен - даже если я являюсь на урок с опозданием на 15 минут, он только смешно хмурит брови и сопит обиженно. Даже в дневник не пишет. Ну, в крайнем случае, спросит: "Лидочка, что на этот раз случилось?" (он меня всегда Лидочкой называет). Я же в ответ лишь плечами пожимаю и спокойненько так прохожу на свое место.
   Но сегодня вышло по-другому. Чуть только я переступила порог кабинета, как сразу почувствовала: что-то не так. Во-первых, в классе царила какая-то напряженная тишина - такая бывает разве что во время контрольной. Но контрольную мы писали на позапрошлом уроке и справились, по-моему, неплохо. Во-вторых, сам Крокодилыч, который вообще был на себя не похож - сидел за столом так, словно аршин проглотил, а при моем появлении еще и напыжился, как индюк.
   - В чем дело, Воронова? Почему опоздала? - голос у Крокодилыча тоже был какой-то не такой - лающий, резкий, и посмотрел он на меня эдак свысока, как жираф на пони. Странно! И потом, что это еще за "Воронова" вместо привычного "Лидочка"? Он что, совсем ошизел? Забыл, как на прошлой неделе оставил меня после уроков под предлогом того, что я не разобралась в домашке, и, пока объяснял, все терся коленкой о мою ногу, да еще, старый козел, и за бедро приобнять норовил? Ну ничего, я ему сейчас напомню!
   - А что вас так удивляет, Сергей Рафаилович? - я специально прикинулась дурочкой. - В первый раз что ли? - и, ожидая полагающейся мне доли смешков, с победным видом повернулась к классу.
   Но никаких смешков не последовало. Наоборот, в кабинете стало как будто даже еще тише.
   И тут я все поняла. Поняла за секунду до того, как разглядела в конце класса до боли знакомую физиономию нашей завучихи Анаконды Федоровны. Оказывается, все это время она тихо, как мышь, сидела за последним столом первого ряда (видимо, явилась на урок Крокодилыча с проверкой), почти незаметная за широкими спинами моих одноклассников. Вот это вляпалась так вляпалась!
   Мои слова привели завучиху в состояние легкого шока. Она аж подпрыгнула на месте, решительно выкатившись в проход между рядами - маленькая, круглая, в любую минуту готовая взорваться. Точь-в-точь бомба с подведенным к ней горящим бикфордовым шнуром.
   - Эт-то еще что за фокусы! - завучиха не говорила, а шипела, как змея, за что, конечно же, и получила свою кличку (настоящее ее имя Антонина Федоровна). - Как ты разговариваешь с учителем, Воронова?!
   Еще одно сходство с анакондой - неподвижный парализующий взгляд острых глазок завучихи, почти не видных за стеклами узких, как у Берии, очочков. Я с честью выдерживаю этот взгляд, отчего, чувствую, моя противница готова меня четвертовать.
   - Я, кажется, к тебе обращаюсь! Что ты молчишь?!
   - А что говорить-то! - стараюсь, чтобы голос у меня звучал ровно, не дрожал. - Ну, опоздала. С кем не бывает.
   - Я сейчас не об этом! - физиономия Анаконды еще больше багровеет; кажется, из ушей у нее вот-вот повалит дым. - О твоем опоздании у нас будет отдельный разговор!.. Меня возмущает тон, который ты позволяешь себе в разговоре со старшими!
   - А что такого особенного в моем тоне!
   - Да как... да как ты смеешь! - от возмущения завучиха хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. - Сергей Рафаилович тебе в отцы годится!
   Тут уж я не выдерживаю:
   - Ох, не хотела бы я иметь такого отца!
   Я произношу это совсем негромко, как бы про себя, но так, чтобы услышали все. Моя фраза, без сомнения, должна их добить. Обоих сразу. Что, в общем-то, и происходит.
   На минуту в классе воцаряется мертвая тишина. Даже слышно, как какая-то училка этажом ниже что-то монотонно диктует по-английски.
   А потом разражается буря.
   Анаконда, физиономия которой из багровой становится фиолетовой, начинает вопить, что я хамка, грубиянка, наглая особа, что я вконец распоясалась и что она за меня возьмется. Крокодилыч при этом сидит,
  вобрав голову в плечи и не поднимая глаз. По всему видно, что он в жутком напряге и от стыда готов провалиться под пол.
   Я же на удивление спокойно выдерживаю этот град обвинений. Лишь отворачиваюсь к окну, чтобы ненароком не рассмеяться. Это окончательно выводит завучиху из себя. Ба-бах! Бомба, наконец, взрывается.
   - Вон из класса!!! - от вопля Анаконды мелко подрагивают стекла в шкафу, а портрет Склодовской-Кюри над доской вдруг начинает угрожающе раскачиваться. - Немедленно во-о-он!!! И без родителей чтобы не появлялась!!!
   Подумаешь, испугала! Пожав плечами, я не спеша направляюсь к двери. Но у самого порога оборачиваюсь, чтобы бросить последний - презрительный - взгляд в сторону завучихи. По рядам прокатывается шепоток изумления. Это значит: враг окончательно повержен, победа осталась за мной.
   Однако не успеваю я сделать и пяти шагов по коридору, как дверь кабинета с треском распахивается.
   - Воронова, стой! - настигает меня задыхающийся голос Анаконды. Я делаю вид, что не слышу, и продолжаю свой путь.
   - Воронова, я кому сказала! Немедленно остановись!
   Быстрые семенящие шаги и учащенное дыхание за спиной. Потом я чувствую, как что-то противное, хваткое, намертво вцепившись в рукав моей кофточки, решительно тянет меня назад. А я терпеть не могу, когда кто-нибудь ко мне прикасается, тем более так грубо. Я от этого просто сама не своя делаюсь.
   - Да пошла ты! - эти слова вырываются у меня как бы сами собой. При этом я поворачиваюсь лицом к Анаконде и резко встряхиваю рукой, пытаясь освободиться.
   И тут происходит удивительное. Моя преследовательница вдруг начинает как-то странно пятиться от меня, причем совсем не помогая себе ногами - они двигаются по полу сами собой, словно на эскалаторе. Их движение все нарастает, нарастает... Я глазом не успеваю моргнуть, как завучиха оказывается в другом конце коридора, и, если бы не стенка, о которую она хлопается со всего размаха спиной, наверно, она бы уехала еще дальше, куда-нибудь за пределы школы.
   Все это продолжается не более минуты, то есть настолько быстро, что ни я, ни она даже не успеваем толком сообразить, что же все-таки произошло.
   Первой прихожу в себя я. Уж больно рассмешил меня вид Анаконды, распластанной на стене, как жаба, с глазами навыкате и трясущейся нижней губой. Кажется, она еще что-то пытается сказать, но изо рта у нее вылетает какая-то невнятица с хрипами и бульканьем вперемешку.
   Я, конечно, не стала разбирать, что она там лепечет, а просто повернулась и ушла.
  
  
  
   Все это, повторяю, случилось со мной в понедельник, но до сегодняшнего дня я так и не поняла, что же это было. Вчера до поздней ночи думала только об этом.
   В школу, конечно, больше не вернулась. Вместо этого отправилась слоняться по городу. Бродила часов до пяти, потом завернула в какой-то двор и уселась там на скамейке.
   Я пыталась сосредоточиться, но мне мешали малыши, которые играли неподалеку в песочнице и при этом ужасно вопили. Они до того меня достали, что я уже подумывала встать и уйти.
   Но тут мне в голову пришла интересная мысль - еще раз проверить свои неожиданно открывшиеся способности. А вдруг никаких способностей и нет, вдруг случай с Анакондой - просто дурацкое совпадение.
   Я быстро сконцентрировалась и послала малышам несколько мысленных приказов.
   Ой, что тут началось! Через минуту самый старший из них мутузил что есть сил того, кто был к нему поближе. Тот неуклюже отбивался. Девчонка, все это время игравшая особняком, сначала с интересом наблюдала за дракой, но потом не выдержала: подлетела к ним и ну охаживать обоих песочной лопаткой. Тут уж началась настоящая потасовка - с визгом, с ревом, с криками. На помощь своим чадам прибежали невесть откуда взявшиеся мамаши, которые стали разнимать драчунов, для острастки награждая их шлепками и оплеухами, отчего те завыли в три раза громче... Словом, было довольно весело.
   Когда малышей, наконец, увели и наступила долгожданная тишина, я снова вернулась к своим мыслям. Да, теперь не оставалось никаких сомнений в том, что я стала обладательницей сверхъестественных способностей. Но откуда появились эти способности? Почему вдруг ни с того ни с сего обнаружились во мне?
   В тот день я так и не смогла найти ответа на все эти вопросы.
  
  
   Когда я пришла домой, матери еще не было. Я наскоро перекусила и расположилась на диване с телевизионным пультом в руках. Но по "ящику" в это время, как всегда, была одна мура: базары о политике, очередное ток-шоу и рекламы, рекламы, рекламы. На одном из каналов, правда, крутили какой-то известный триллер, но я его уже видела - и не раз.
   Вообще-то, триллеры я люблю, особенно про маньяков-убийц, изощренно расправляющихся со своими жертвами. По правде говоря, когда я вижу на экране лужи крови вперемешку со слизью, проломленные черепа, распоротые животы с кишками наружу, на меня это действует возбуждающе. Во всем теле сразу ощущается такая приятная ломота, а в трусиках становится мокро - даже не надо теребить себя за клитор...
   Только на этот раз ничего не вышло, и все из-за дурацких мыслей, что постоянно лезли мне в голову.
   В полседьмого вернулась с работы мать. Про школу я ей, конечно, ничего не рассказала, да она и не спрашивала. Вообще-то, мать редко вмешивается в мои дела, так только, поворчит иногда для виду и все. Мои проблемы ей до лампочки - у нее своя жизнь, в которую она посвящает меня только изредка, да и то под настроение.
   Мать работает продавщицей в отделе трикотажа и последнее время озабочена только одним: подцепить себе хорошего мужика - непьющего и с деньгами. Желание на сегодняшний день почти несбыточное, так как, по словам самой матери, сейчас тот, кто не пьет и имеет "бабки", обязательно либо импотент, либо "голубой". В этом вопросе я с ней полностью согласна.
   Хотя мать, конечно, надежды не теряет. С тех пор как от нас ушел папик - это случилось года два назад, я тогда еще в 8 классе училась - идея вторично выскочить замуж превратилась для нее в какую-то манию. Почти каждый вечер, сильно наштукатурившись и надев свой самый лучший прикид, мать линяет из дома и со своей подружкой тетей Риммой, такой же как она разведенкой, шатается допоздна по городу. Бывает, ее прогулки затягиваются до самого утра, а иногда мать и вовсе не возвращается. Говорит потом, что ночевала у Риммы - врет, конечно же.
   Вот и сегодня вечером она тоже куда-то намылилась. Наскоро поужинав, долго крутилась перед зеркалом, выбирая наряд "поэротичней", а, уходя, как всегда предупредила, что вернется, наверно, поздно - так чтоб я ее не ждала и ложилась спать. Можно подумать, что я ее когда-нибудь ждала!
   Как только за матерью захлопнулась дверь, я решила позвонить Ольге. Ольга - моя одноклассница, с которой мы сидим за одним столом. Она не то чтобы моя подруга (подруг у меня вообще нет), просто, как выяснилось, по некоторым вопросам у нас совпадают взгляды. И потом в нашем дебильном классе хоть с кем-то ведь надо поддерживать отношения! Тем более, Ольга всегда в курсе того, что происходит вокруг - в этом плане мне с ней очень удобно.
   Мы минут пять поболтали о разной ерунде, потом я как бы невзначай спросила, что было в школе после моего ухода. Оказалось,
  ничего особенного. Анаконда появилась в кабинете какая-то пришибленная, быстро собрала свои бумаги и умотала, даже не попрощавшись. А на Крокодилыча было просто жалко смотреть.
   Конечно, в этот день только и разговоров было, что о моей выходке на физике.
   - Все просто в восторге, - тараторила Ольга, - хотя кто-то из пацанов - кажется, Толик Скороходов - сказал, что ты все-таки ненормальная.
   - Сам он ненормальный!.. Ну, а как там Анаконда?
   - Без понятия. В школе ее никто больше не видел.
   Узнав все что нужно, я быстренько распрощалась и положила трубку.
   Новости, конечно, не очень утешительные. То, что завучиха так скоро слиняла, могло означать все что угодно: либо она решила пока не предавать это дело огласке, либо, наоборот, на завтра надо ждать серьезных разборок. Ладно, поживем - увидим.
  
  
   Ночью мне неожиданно приснилась моя бабка. Она смотрела на меня укоризненно и как-то печально, ничего при этом не говоря. К чему бы это? Раньше она мне никогда не снилась, да и вообще я ее плохо помню. Когда бабка умерла, мне, кажется, еще десяти не было. Я с ней почти не общалась, потому что жили мы в то время у тети Нади с дядей Колей (это родители моего папика) и, когда предки ходили ее навещать, меня почему-то с собой не брали.
   Помню, я один раз спросила у матери, отчего мне нельзя видеться с бабушкой, и она пустилась в объяснения, что та, мол, не совсем здорова и с головой у нее не все в порядке, поскольку она старенькая.
   Я ей тогда не очень-то поверила. Дело в том, что я несколько раз издали видела свою бабку, и она совсем не была похожа на сумасшедшую. Наоборот, взгляды, которые она на меня бросала, были настолько осмысленными и пронзительными, что мне иногда даже не по себе делалось. Нет, что-то во всей этой истории было не так.
  
  
  
   Сегодня я решила в школу не ходить - переждать, когда там улягутся страсти. С оценками у меня пока вроде бы нормально, а один--другой прогул погоды все равно не сделают.
   Мать вчера опять не ночевала дома, так что мне не пришлось даже притворяться, что я спешу на урок. Я не торопясь позавтракала, привела себя в порядок и снова отправилась бродить по городу. Мне многое нужно было обдумать.
   Чтобы не встретиться ни с кем из одноклассников, я специально села на троллейбус, идущий в противоположном от школы направлении, и вышла на самой последней остановке. Потом еще долго плутала по незнакомым улицам, пока не забрела в какой-то небольшой парк, который показался мне вполне подходящим местом.
   Но только я уселась на скамейку в одной из безлюдных аллей, собираясь поразмышлять, как откуда ни возьмись появился незнакомый парень. Весь какой-то нескладный, долговязый и рябой к тому же. Он был сильно под градусом (и где только успел набраться в такую рань!), потому что сразу стал ко мне клеиться.
   Вообще-то, я привыкла к тому, что ребята проявляют ко мне повышенный интерес. С виду я довольно симпатичная: высокая, стройная, ноги от ушей и на лицо очень даже ничего. Кроме того, у меня шикарные волосы, темно-каштановые, с золотым отливом, не по моде длинные: я терпеть не могу все эти современные прически "под мальчика".
   Но главное мое достоинство - это глаза. Огромные, карие, красивой миндалевидной формы. Когда я смотрю в упор на какого-нибудь парня или мужчину, он тут же начинает съезжать с катушек. Да-да, я нисколько не преувеличиваю. Мне очень многие говорили, что у меня демонический взгляд, и притягивает он всех подряд, от малолеток до старичков, типа нашего Крокодилыча. С одной стороны это, конечно, приятно, но с другой, когда к тебе в парке начинает вдруг цепляться такой вот тип - с запахом перегара и рожей Фреди Крюгера - тут уж, как говорится, не до жиру.
   Сначала я попыталась отшить парня старым проверенным способом, резко послав на три буквы. На мужиков это обычно действует, но мой нынешний ухажер, видимо, слишком хорошо набрался. Я оглянуться не успела, как он, придвинувшись совсем близко, одну свою лапищу взгромоздил мне на колено, а второй полез за вырез платья. Я просто ошизела от такой наглости. Попыталась взбрыкнуться, да не тут-то было: этот отморозок оказался довольно хватким. Был даже момент, когда я растерялась...
   И тут меня осенило - ведь это прекрасный повод, чтобы еще раз проверить свои способности.
   Не долго думая, я внушила этому сексуальному маньяку, что у меня какая-то жуткая болезнь, чуть ли не СПИД, которая передается от одного только прикосновения.
   Ой, что тут сделалось с моим ухажером! Он разом отрезвел, стал бледным как мертвец и затрясся так, словно через него пропустили все 220 вольт. Я глазом не успела моргнуть, как он кубарем скатился со скамейки - и только его и видели. Ну и повеселил же он меня!
   Вдоволь нахохотавшись, я отправилась бродить по парку. Мне просто не сиделось на месте, хотелось бежать куда-то очертя голову, прыгать, кричать во все горло. Я чувствовала себя Зеной, Королевой Воинов, или какой-нибудь Рыжей Соней. Да что там Соня! В конце концов, все это муть и детские сказочки. А вот то, что происходит сейчас со мной, происходит на самом деле. Черт возьми! Выходит, я всесильна! Выходит, я могу управлять людьми, могу заставить их делать все, что вздумается!
   У меня от этих мыслей даже в глазах зарябило, а сердце так сильно заколотилось, что мне пришлось остановиться, прислонившись к дереву.
   И тут неожиданно я снова вспомнила бабку, вспомнила этот ее странный взгляд. Что-то часто она мне стала мерещиться последнее время. Неспроста это. А может, между ней и тем, что сейчас происходит со мной, есть какая-то связь? Надо будет сегодня мать хорошенько потрясти - вдруг удастся что-нибудь выяснить.
  
  
   Но поговорить с матерью этим вечером так и не пришлось, хотя момент выдался подходящий: с работы она вернулась в хорошем настроении, по квартире порхала, как бабочка, пробовала даже напевать вполголоса. Видно, вчерашний поход с тетей Риммой оказался удачным, и я уже приготовилась послушать за ужином рассказ про ее очередного хахаля (мать в таких случаях обычно делилась со мной), однако не тут--то было.
   Не успели мы сесть за стол, как в коридоре раздался звонок. Заявилась наша классная Полина Андреевна, или проще - Тетеха. Думаю, это прозвище она получила не только за свою фамилию - Тетерникова. Просто Тетеха - она и в Африке Тетеха.
   Я, конечно, сразу поняла, что приход классухи напрямую связан с моей вчерашней выходкой. Не скажу, что меня это сильно напугало - ну, может, так, чуть-чуть. Просто стало интересно, как Тетеха с ее куриными мозгами собирается подступиться к этой довольно скользкой теме.
   Классуха начала издалека: преисполненным участия голосом поинтересовалась, почему я не была сегодня в школе. Я не нашлась что ответить, и она, воспользовавшись этим, тут же повела разговор о том, что я, дескать, стала хуже относиться к занятиям - частенько опаздываю, а иногда и просто прогуливаю уроки, и когда преподаватели пытаются меня урезонить, позволяю себе разные выпады... Тут она сделала паузу и посмотрела на меня выжидающе - видно, надеялась, что я что-нибудь скажу в ответ. Но я по-прежнему молчала, и это несколько озадачило Тетеху.
   Однако она решила не подавать виду и вновь понесла какую-то пургу. Слушая ее, мать все больше мрачнела и бросала на меня испепеляющие взгляды. Я же во все глаза глядела на классуху, ожидая, когда же она, наконец, проколется.
   Я могла бы выдержать так час, а то и два, если бы не унижение, которое мне приходилось терпеть. Мы к тому времени уже перебрались в зал, мать с Тетехой расположились на диване, я - напротив, на стуле, и мое положение все больше напоминало мне положение подсудимого во время чтения приговора.
   Наконец, мое терпение лопнуло, и тут же, как бы сама собой, пришла в голову мысль вновь прибегнуть к моим способностям. В конце концов, Тетеха сама меня к этому вынудила. Так что пусть теперь пеняет на себя.
   Воспользовавшись тем, что мать выскочила на кухню, чтобы выключить давно закипевший бульон, я придвинулась к самому лицу классухи, впервые нарушив молчание:
   - Послушайте, Полина Андреевна, - я сфокусировала свой взгляд прямо у нее на переносице, - вас ведь сюда Антонина Федоровна направила, верно?
   - Антонина Федоровна? С чего ты взяла? - от неожиданности Тетеха часто-часто заморгала. Какое-то время она еще пыталась сопротивляться той силе, что таилась на дне моих глаз, но не тут-то было - подсудимый и обвинитель вдруг поменялись местами, и классуха очень скоро это поняла.
   Через минуту она заговорила, но уже совершенно другим голосом:
   - Ну, не то чтобы направила... Да, Антонина Федоровна весьма обеспокоена твоим поведением... Она высказала некоторые опасения по поводу вчерашнего случая... Одним словом, она попросила меня, чтобы я... ну, как бы вразумила тебя....
   - Что вы имеете в виду? - я нарочно прикинулась дурочкой, хотя уже давно обо всем догадалась. Поведение Тетехи, тон, которым она со мной беседовала, да и сам факт ее прихода говорили об одном: Анаконда струсила, посчитала для себя более безопасным в дальнейшем со мной не связываться. Она потому и выслала классуху парламентером, чтобы попытаться решить это дело по-мирному.
   - Я имею в виду то, что тебе стоит подумать над своим поведением.
   - Считайте, что я уже подумала.
   - И... и каков же будет ответ?
   - Скажите Антонине Федоровне, что я сожалею о своем поступке.
   - Мне ей так и передать?
   - Так и передайте.
   Я ликовала в душе. Ну еще бы! Сегодня я заставила их дрожать, больше того, заставила считаться с собой. И хотя я вроде бы приняла их условия, они, конечно, прекрасно понимают, что победа все равно за мной.
   В эту минуту в комнату вошла мать и была немало удивлена, заметив на моем лице торжествующую улыбку. Тетеха же при ее появлении подскочила как ужаленная и стала поспешно прощаться. Это окончательно выбило мать из колеи, поскольку она собиралась покормить классуху ужином. Однако на все ее уговоры та отвечала решительным отказом.
   Как только дверь за Тетехой закрылась, мать ударилась было в слезы, но я ее быстро успокоила: мол, ничего страшного, вчера у меня вышел небольшой конфликт с завучихой, который только что разрешился ко всеобщему удовольствию. Она как будто поверила. Или, как всегда, сделала вид, что поверила. Во всяком случае вопросов она мне больше не задавала. Даже не поругала за то, что я сегодня прогуляла школу.
   А ночью мне опять приснилась бабка. Она смотрела на меня все тем же странным взглядом, укоризненно качая головой.
  
  
  
   Среда, 15 сентября
  
   Сегодня в школе ничего особенного не произошло. Как я и
  предполагала, Анаконда решила все спустить на тормозах. Я несколько
  раз видела ее на перемене, но подойти ко мне она так и не рискнула,
  иногда только бросала издали выразительные взгляды.
   Одноклассники тоже посматривали на меня по-особенному: некоторые с уважением, некоторые с опаской, однако о случае на физике никто даже не заикался. Только Ольга позволила себе шутливое замечание:
   - Да, Воронова, теперь ты у нас звезда! Это ж надо! Саму Анаконду обломала!
   Крокодилыч весь урок прятал от меня глаза. Мне его даже жалко стало. Ну, ничего! Пусть помучается - ему полезно.
  
  
  
   Дома, чтоб немножко отвлечься, я решила послушать музыку: меня это обычно успокаивает, да и голова после нее лучше работает. Хотя, возможно, мои пристрастия кому-то могут показаться странными. Я ведь терпеть не могу все эти "Стрелки", "Краски" и прочую муть, под
  которую тащутся все наши девочки. Нет, мне подавай что-нибудь покруче, с лязгом, грохотом и разными утробными звуками, от которых кровь стынет в жилах. "Rammstein", например, или Мэрилина Мэнсона.
   Впрочем, сегодня я была настроена менее агрессивно, поэтому вставила в плеер диск со "старичками". Это была сборная солянка лучших вещей из "Black Sabbath", "Metallica" и "Iron Maiden".
   В наушниках привычно загудели первые такты "Параноида". Классная штука! Когда-то я даже перекачала эту мелодию себе на мобильник, но потом, по закону подлости, забыла его в автобусе.
   Я открутила звук на полную мощность, вытянулась на диване и закрыла глаза.
   После двадцати минут полного улета (в конце я, как всегда в таких случаях, немного помастурбировала для большего кайфа) в голове действительно кое-что прояснилось. Я даже вспомнила один разговор родителей, случайно мной подслушанный.
   Было это за несколько дней до бабкиной смерти, предки тогда еще вместе жили. Я только что вернулась из школы и зачем-то замешкалась в коридоре.
   И тут из кухни до меня донеслись слова отца:
   - Ты б разрешила Лидке с бабушкой попрощаться. Той уже недолго осталось.
   - Ты что, с ума сошел? - в голосе матери были возмущение и испуг одновременно. - Хочешь, чтоб она передала ей то, чем владеет?
   - Да глупости все это! Детские сказки!
   - Тоже мне, умный выискался! Ты что, не слышал, что про мою мать соседи толкуют?
   - Ну, слышал. Все равно я этому не верю!
   - Можешь не верить. Только люди ведь зря говорить не будут.
   - Ладно, предположим, что все это правда. Но почему в таком случае она тебе ничего такого не передала?
   - Потому что я другой породы. А Лидка меченая... И потом, я слышала, это только через поколение передается.
   - А, чепуха все это! - отец шумно поднялся со стула, вышел в коридор и тут увидел меня. - Эй, ты что здесь делаешь?
   - Я... только что из школы.
   Следом появилась мать:
   - Это ты, Лидочка? Пришла уже? Мой руки, сейчас будем обедать.
  
  
  
   Тогда я, конечно, ничего не поняла, а потом напрочь забыла про этот разговор. Но сегодня неожиданно он снова всплыл у меня в памяти. Теперь я была точно уверена: мать что-то знает.
   Я твердо решила выведать у нее все этим же вечером. Во что бы мне это ни стало.
   Мать вернулась с работы раньше обычного и сразу же стала рыться у себя в гардеробе. Значит, опять пойдет к тете Римме. Или к своему новому хахалю.
   Я не стала дожидаться, когда это случится, и, как только мы сели ужинать, завела интересующий меня разговор:
   - Ма, а мне сегодня бабушка приснилась.
   Мать метнула на меня недовольный взгляд, но ничего не сказала.
   - Ма, а что такое говорили про нашу бабушку?
   - Кто говорил? Когда говорили? - в голосе матери зазвучала тревога.
   - Ну, еще тогда, когда она живая была. Да и потом, после смерти.
   - А ты больше слушай! Тебе еще не такого наговорят!
   - И все-таки? С ней что-нибудь не в порядке было?
   - А почему это вдруг тебя заинтересовало?
   - Да просто вспомнилось.
   - Ешь давай и хватит болтать!
   Я демонстративно отложила ложку.
   - Мама, ты от меня что-то скрываешь?
   - С чего ты взяла?
   - Мама, ты должна мне все рассказать!
   - Да не знаю я ничего! Отстань!
   И тут - сама не понимаю, как это получилось - я мысленно послала ей приказ. Мать чуть не поперхнулась от неожиданности. С минуту она смотрела на меня, не говоря ни слова, и в глазах у нее было столько отчаяния, что мне даже не по себе сделалось. Наконец заговорила, но каким-то чужим, хрипловатым голосом:
   - Так я и знала, что когда-нибудь ты все равно про это спросишь... Ладно, слушай, только потом не жалей, что вынудила меня рассказывать... В общем, бабка твоя... ну, мать моя то есть... ведьмой была.
   - Как это "ведьмой"? В смысле характера что ли?
   - Да какой там, к черту, характер! На самом деле!.. Что ты на меня так смотришь? Не веришь?.. Что ж, твое дело. Только я это точно знаю... Ты про черную магию что-нибудь слышала?.. Так вот, твоя бабка как раз по этой части промышляла. Она и деда, отца моего, извела.
   - Что значит "извела"?
   - Ну, в могилу раньше времени загнала. Похоже, что-то у них не сложилось. Но это еще не все. Ко мне она тоже подбиралась, все хотела к своему делу приставить... Да, видно, Бог меня уберег. Я ведь в молодости шибко набожная была - не то, что сейчас... Вот тогда она, скорей всего, и поклялась внучке своей все передать. Тебе, значит.
   - Что передать-то?
   - Ну как что? Науку эту свою чертову!.. Понимаешь, ей после смерти обязательно надо было это кому-то из родственников передать. Как по наследству, понимаешь?
   - Мама, а откуда ты все это знаешь?
   - Да от нее же и знаю... Она ведь задолго до твоего рождения вычислила, что у меня девочка будет. Даже описала, какая ты из себя.
   - Ну и как, похожа?
   - Не то слово! Один к одному! Все-то она предусмотрела, пройда старая!.. Да только я ее все равно обманула! Спросишь, как? Очень просто! Не подпустила я тебя к ней! Ни на шаг не подпустила!.. Думаешь, зачем я тебя в ясли с двух лет определила? А потом почти три года у свекрови жила, издевательства ее терпела? Все ради тебя, ради того, чтоб оградить тебя от этой... Хотя ты этого, наверно, не помнишь.
   - Так ты думаешь, бабушка хотела передать мне свои способности?
   - Хотела - да только ничего у нее не вышло! Я тебя, даже когда она умирала, проститься с ней не пустила. Да, взяла грех на душу! Твой папаша неделю потом со мной из-за этого не разговаривал. Видать, бабка и его тоже околдовала.
   - Как это "околдовала"?
   - А вот так!.. Думаешь, почему его потом налево потянуло? Он ведь у меня порядочным был, за чужими юбками не бегал. А тут словно бес в него вселился!.. Это все она, ведьма старая! Отыграться на мне решила напоследок.
   Мать с минуту помолчала, отвернувшись к окну, а потом вдруг встала и, подойдя ко мне сзади, крепко обняла за плечи. У меня даже сердце екнуло от неожиданности. Давно она ко мне такой ласки не проявляла.
   - А что это тебе вдруг наша бабушка вспомнилась?
   Какое-то время я боролась с желанием тут же все рассказать матери, поделиться с ней той страшной тайной, что не давала мне покоя последние дни. Но потом все же передумала. Нет, ну правда, зачем огорчать женщину! Ведь она столько сил положила на то, чтобы этого не случилось. Пусть теперь спит спокойно, наивно полагая, что уберегла меня от бабкиного дурного влияния.
   Зато я сегодня узнала кое-что важное для себя... Да, судя по всему, старая ведьма своего все-таки добилась. Уж как она там действовала, к каким методам прибегала, это, наверно, одному черту известно. Но факт остается фактом: ее колдовской дар отныне перешел ко мне, ее внучке и наследнице. Что ж, бабуля, спасибо тебе за подарок! Уж я постараюсь распорядиться им как можно лучше.
  
  
  
  
   Четверг, 16 сентября
  
   Да, что там говорить, рассказанная матерью история сильно меня взбудоражила. Я потом полночи не могла заснуть, все размышляла, строила какие-то планы. Казалось, что ни о чем другом я уже просто не смогу думать.
   Но сегодня произошло событие, которое вдруг как-то разом все мои заморочки отодвинуло на задний план. Хотя, на первый взгляд, ничего особенного как будто не случилось. Просто в нашем классе появился новый парень. Ну, парень как парень. Не Ван Дамм и уж тем более не Шварценеггер. Высокий, худой - пожалуй, даже слишком худой - про таких обычно говорят: как с креста снятый. В общем, ничего выдающегося.
   Однако было в новеньком что-то такое, что невольно притягивало внимание. Скорей всего, его необычайная бледность. И еще взгляд - постоянно задумчивый и какой-то потусторонний. Впрочем, когда он улыбался (а происходило это довольно часто), все его лицо менялось - начинало как бы светиться изнутри, всех вокруг заражая весельем.
   У парня были светлые, чуть вьющиеся волосы, голубые до прозрачности глаза, нос с легкой горбинкой и тонкие губы. Все это делало его похожим на какого-то греческого бога. А поскольку, как я чуть позже узнала, звали его Борисом, я тут же мысленно переименовала его в Париса. По-моему, так звали мифического героя, полюбившего Елену Прекрасную, из-за которой потом разгорелась Троянская война. Если я, конечно, ничего не путаю.
   Но это все не важно. Я ведь совсем про другое хотела написать... Дело в том, что я вообще не верю в любовь. Особенно в любовь с первого взгляда. Наверно, в этом виноваты третьесортные "женские романы", которые постоянно покупает моя мать и которые я раньше читала взахлеб, пока меня не стало от них тошнить. И в прямом, и в переносном смысле. Потому что в один прекрасный день я поняла, что все это лажа и не имеет никакого отношения к реальной жизни.
   Но сегодня, когда я увидела Париса, со мной что-то такое произошло... Даже не знаю, как сказать... Меня словно волной теплого воздуха обдало, и во всем теле начался приятный зуд, который я до этого испытала всего один раз, побывав как-то в вибро-массажном кабинете. Интересно, с чего это? Неужели я втрескалась в этого худого бледного паренька - даже не узнав его как следует, не перекинувшись с ним ни одним словом? Разве такое возможно?
   Для меня это тем более странно, что раньше я никогда ничего подобного к другому полу не чувствовала. Это, конечно, вовсе не означает, что я какая-нибудь лесбиянка, типа этих подружек из "Тату" (хотя, если говорить о "Тату", они такие же лесбиянки, как я - принцесса Диана). Нет, девчонки меня совсем не заводят. У меня за всю жизнь даже ни одной нормальной подруги не было. Впрочем, я уже, кажется, писала об этом...
   А вот что касается мужчин, то тут мне, скорей всего, просто не везло. Сколько я ни пыталась с ними общаться (я ведь далеко не дура и вполне могу поддержать умную беседу), уже на третьей минуте разговора мне становилось совершенно ясно, что ни о чем другом, кроме секса, эти племенные жеребцы думать просто не в состоянии. Нельзя сказать, что мне это было совсем уж неприятно, но раз от разу все больше начинало доставать.
   Наконец наступил момент, когда мое терпение лопнуло. И тогда я решила им всем отомстить, причем довольно оригинальным способом - отыгравшись на их же собственных комплексах.
   Ой, чего я только не вытворяла! К примеру, надевала в школу короткую юбку, а под нее - стринги и чулки с резинкой - из тех, что напяливают на себя голливудские супер-дивы, когда собираются красиво потрахаться. Все мальчики просто шизели от моего вида. Когда я поднималась по лестнице (не в пример многим нашим дурам не прикрываясь сумкой), в спину мне тут же пристраивалось пять или шесть самцов с налитыми кровью глазами и сопящих как паровозы. Словить кайф, как они сами выражались. Что ж, пусть ловят, мне не жалко.
   Еще я любила в таком виде прогуляться по парку, провоцируя ненависть старушек и толстых мамаш с колясками, а потом усесться на скамейке, напротив какого-нибудь интеллигентного дяденьки с газетой, закинув ногу на ногу так, чтобы между юбкой и чулком оставался участок белой кожи (я специально дома тренировалась перед зеркалом). Бедный дяденька тут же забывал про свою газету и, как загипнотизированный, утыкался взглядом в мою голую ляжку. Он краснел, бледнел, производил странные телодвижения - и этим всем ужасно меня веселил.
   Было у меня еще одно развлечение. Если в переполненном автобусе какой-нибудь наглый тип пристраивался за моей спиной, чтобы при каждом удобном случае тереться об меня некоторыми частями своего тела, я не поднимала кипеж, как это делают прочие женщины, не старалась перейти на другое место. Наоборот, выбрав подходящий момент, резко упиралась этому извращенцу задом в живот, делая несколько энергичных движений бедрами. Он, конечно, тут же отваливал, наверно, проклиная себя в душе, что не надел подгузник. Было жутко смешно потом наблюдать за этим мужиком, когда, сойдя
  на остановке, он осторожно удалялся от автобуса, ставя ноги враскорячку, как беременный таракан.
   Сказать по правде, все эти - и многие другие - эксперименты я проводила не столько ради развлечения, сколько для собственного самоутверждения. Случались, правда, и неприятности.
   Как-то один мой одноклассник (не буду здесь называть его имени) так возбудился в ходе моего очередного финта, что, затащив после физкультуры в промежуток между мужской и женской раздевалкой, чуть было не лишил меня невинности. Бедняжка явно переоценил свои возможности. Я, помню, с такой силой заехала ему коленкой по яйцам, что в прямом смысле этого слова надолго отбила охоту трахаться. Он потом неделю обходил меня десятью дорогами, а среди пацанов распустил слух, что я, дескать, фригидная и поэтому со мной лучше не связываться.
   С тех пор мужская половина нашего класса старается держаться от меня на расстоянии, что до настоящего момента вполне меня устраивало.
   Но сегодня случилось непредвиденное. Я впервые изменила своим принципам. И виной всему был этот совершенно не знакомый мне парень, что сидел сейчас в двух шагах от меня, за предпоследним столом соседнего ряда, в окружении моих любопытных одноклассников, засыпавших его дурацкими вопросами. Больше всех, конечно, старались девчонки: "А ты из какой школы к нам перевелся?" - "Ты вообще местный?" - "А где ты живешь?" - "А как ты учишься?" - и так далее и тому подобное. Будь я на его месте, давно бы послала всех куда подальше. Однако Парис на все вопросы отвечал на удивление охотно и обстоятельно. При этом смотрел на собеседника с такой открытой доброжелательностью и симпатией, что на какую-то минуту мне даже захотелось оказаться на месте кого-нибудь из них.
   Но я так и не поддалась искушению. Наверно, я была единственной из класса, кто не подошел в этот день познакомиться с новеньким. Такой уж у меня характер - я начисто лишена чувства стадности. Поэтому мне пришлось удовлетвориться теми скудными сведениями о Парисе, которые, как сорока на хвосте, принесла мне Ольга. Это от нее я узнала, что новенького зовут Борис и что фамилия у него совершенно неблагозвучная - Серафимов. Что раньше он жил в районе пригородного вокзала, но потом его предкам вздумалось перебраться поближе к центру и, чтобы сыну не пришлось каждый день мотаться на учебу через весь город, решили перевести его в нашу школу. Что
  он нисколько не жалеет об этом, потому что класс, в котором раньше учился, почти полностью расформировали и все его бывшие друзья, так же как он, разъехались кто куда.
   - Ну, а что касается подруг... - тут Ольга сделала многозначительную паузу, - пока что это тайна, покрытая мраком.
   Сказано это было таким тоном, что я сразу поняла: у меня появилась соперница. Впрочем, для этого не нужно было обладать особой наблюдательностью: весь первый урок Ольга так откровенно пялилась на Бориса, что мне даже стало неловко за нее. В самом деле, нельзя же так наглядно демонстрировать свои чувства!
   Новенький, впрочем, никак не реагировал на ее взгляды - сидел, уткнувшись в книжку, и почти не поднимал головы. Однако такое невнимание с его стороны, похоже, еще больше раззадорило Ольгу. В порыве откровенности, она вдруг наклонилась к самому моему уху и зашептала, обдавая запахом жвачки и дешевых духов:
   - Слушай, Лид, а он, по-моему, ничего. Ты не находишь?
   Тут уж я не выдержала - смерив Ольгу презрительным взглядом, процедила сквозь зубы:
   - Ха! Да ты никак влюбилась в этого задохлика! Ну, у вас и вкусы, мадам!
   Мой подкол подействовал на Ольгу как пощечина: она обиженно надула губы и отодвинулась от меня на край стола. За урок мы не перекинулись с ней и парой слов.
   Но этим дело не закончилось. Как только прозвенел звонок, Ольга демонстративно собрала книги и перебралась на другое место. Это могло означать только одно: моя бывшая приятельница объявляла мне войну.
  
  
  
   Пятница, 17 сентября
  
   Итак, вчера Ольга бросила мне вызов и этим ужасно меня разозлила. Я думала: за ночь она одумается, но не тут-то было. Сегодня она такое выкинула!..
   Впрочем, обо всем по порядку. И начну я, пожалуй, с описания сна, увиденного мной накануне. Он, как я теперь понимаю, напрямую связан с сегодняшними событиями.
   Итак, ночью мне приснился Борис. Выглядел он довольно странно. На нем было что-то вроде белой, едва доходящей до колен юбки, перехваченной на поясе узорчатой тесемкой, и легкие плетеные сандалии. Только спустя несколько минут я догадалась, что это, по всей
  видимости, греческая туника, которая, хоть и смотрелась нелепо, все же очень ему шла.
   Борис держал на ладони вытянутой руки огромное красное яблоко, по размерам больше похожее на грейпфрут, которое собирался, вероятно, кому-то предложить. Кому именно - пока что не было ясно, поскольку претенденток оказалось всего трое.
   Я выступала в роли одной из них. На мне было такое же нелепое одеяние, но более длинное и свободное, ниспадающее широкими складками к самым ногам, а восседала я на каком-то высоком кресле, напоминающем трон.
   Мои соперницы помещались рядом со мной на таких же тронах и в похожих одеяниях. Лиц их мне не было видно, но по напряженным позам незнакомок я догадывалась, что они, так же как и я, неотрывно смотрят на Бориса, с волнением ожидая, кому же он отдаст яблоко.
   В эту минуту я начинаю вдруг понимать, что от его выбора зависит очень многое, а именно - кто из нас троих станет его избранницей.
   Борис медленно обводит нас взглядом... На минуту наши глаза встречаются, и его лицо, выглядевшее до этого бесстрастным, внезапно оживает, губы растягиваются в улыбке. Кажется: еще мгновение - и он протянет яблоко мне.
   Но тут откуда ни возьмись появляется Ольга. Одета она так же, как мы, только юбчонка на ней не в пример короткая, выставляющая напоказ ее длинные, чуть кривоватые ноги, ниже колена крест-накрест перехваченные тонкими тесемками сандалий. Надо заметить, что в этом наряде она выглядит довольно-таки сексуально.
   Ольга решительно подбегает к Борису и пытается вырвать у него предназначенный мне подарок. Тот ужасно растерян и бросает панические взгляды по сторонам, в то время как эта нахалка, буквально вцепившись ногтями в яблоко, изо всех сил тянет его на себя...
   И тут я в бешенстве вскакиваю с места. В руках у меня оказывается что-то вроде посоха, и этим посохом я замахиваюсь на Ольгу. Та поворачивает ко мне перекошенное от ужаса лицо и вдруг начинает громко визжать. Она визжит очень долго и пронзительно, на высокой протяжной ноте, и до меня, наконец, доходит, что этот звук ужасно напоминает позывные моего электробудильника.
   В эту минуту я просыпаюсь. Ну, так и есть. Уже половина седьмого. Пора вставать.
   Я вскакиваю с кровати и стремглав лечу в ванную. На то, чтобы умыться и привести себя в порядок, мне хватает от силы двадцати минут. Наскоро выхлебываю чай, забрасываю на плечо сумку с учебниками - и вот я уже на улице. С трудом удерживаюсь от того, чтобы побежать вприпрыжку. Нет, никогда еще я так не торопилась в
  школу. Ну не дура ли! Впрочем, я прекрасно понимала, что к учебе это не имеет ровно никакого отношения.
   Первый, кого я увидела, войдя в кабинет, был, конечно, Борис. Он по-прежнему сидел за одним из последних столов и, склонившись, что--то старательно выводил в тетради. Зубрилка несчастный! У меня вдруг возникло непреодолимое желание подойти и заговорить с ним - о какой-нибудь ерунде, все равно о чем, - но я сразу отогнала от себя эту мысль. Вот же, блин, прикол! И с каких это пор я стала такой стеснительной!.. Ладно, проехали. Как сказано в одной умной книжке (жаль, не помню автора), побеждает тот, кто никуда не спешит.
   Немного себя успокоив, я прошла к своему столу и, как примерная ученица, стала готовиться к уроку.
   И тут произошло следующее. В дверях кабинета неожиданно появилась Ольга. Чуть помешкала на пороге, как бы раздумывая, и вдруг решительным шагом двинулась прямиком к столу Бориса.
   - Ты не будешь против, если я сяду здесь?
   Ольга проговорила это на одном дыхании и, не дожидаясь ответа, тут же плюхнулась на свободный стул рядом с ним. Да, вот это был финт! Никогда бы не подумала, что эта дура способна на такой решительный шаг. Хотя я, конечно, прекрасно понимала, что вся Ольгина наглость только для маскировки и на самом деле она ужасно боится обломаться.
   Но Борис, похоже, вовсе не собирался ее обламывать - он только удивленно покосился в сторону Ольги и снова уткнулся в тетрадь.
   Зато я от возмущения места себе не находила. Не то чтобы ревновала, нет, просто было досадно, что моя бывшая приятельница оказалась смелее меня. А эта тварь еще оглядывается через плечо и этак с вызовом поглядывает в мою сторону. В эту минуту я была готова ее убить.
   Впрочем, я быстро взяла себя в руки. Во-первых, не хотелось доставлять удовольствие Ольге. А во-вторых... Может, это даже и к лучшему, что моя бывшая приятельница сейчас навязывает свое общество Борису. Умом она явно не блещет, к тому же ее болтовня кого угодно может вывести из себя. Так что Ольга, сама того не подозревая, играет сейчас на моей стороне.
   И я не ошиблась в своих расчетах. Весь урок (первой у нас была матеша) эта кретинка только и делала, что наклонялась к своему соседу и, преданно заглядывая в глаза, что-то нашептывала ему в самое ухо. Тот усердно кивал в ответ, но по лицу Бориса было заметно, что все это ему уже порядком надоело.
   Прозвенел звонок на перемену. Ольга по-прежнему не отходила от своего избранника ни на шаг и тарахтела как заведенная. А на Бориса было просто жалко смотреть. Интересно, надолго ли его хватит?
   Вторым уроком снова была матеша, и снова эта дура каждые три минуты лезла к нему с разговорами. Даже наша невозмутимая Инна Марковна (сокращенно - Иномарка), которую обычно выстрелом не
  проймешь, дважды делала ей замечание. Но Ольге, по-моему, уже все было по барабану. Она чувствовала себя на седьмом небе и только искала повод, чтобы окончательно меня добить.
   И такой повод представился. Когда перед третьим уроком мы всем классом переходили в другой кабинет, эта кретинка на виду у всех пристроилась рядом с Борисом и, не переставая тарахтеть, незаметно продела свою руку ему под локоть. При этом, как бы случайно, задела меня плечом, даже не подумав извиниться.
   Это уже был явный перебор. У меня аж в глазах потемнело от возмущения. Ах, вот, значит, как! Ты хочешь неприятностей. Что ж, ты их получишь.
   Я тут же вспомнила про свои способности и, мгновенно оценив обстановку, приняла решение.
   К Ольгиному несчастью, все это случилось на лестнице между третьим и вторым этажом. Я специально замедлила шаг, дав своей сопернице возможность спуститься еще на две-три ступеньки, потом уперлась взглядом ей в спину - и... тут-то все и произошло.
   Под действием моей воли Ольга вдруг резко подалась вперед. Каблук на ее правой туфле как-то странно подвернулся. Она вскрикнула от неожиданности, нелепо взмахнула руками (выпустив при этом локоть Бориса) и, потеряв равновесие, смешно закувыркалась вниз по ступенькам. Грохот при этом был такой, словно по школе пронесся табун лошадей.
   Секунды не прошло, как моя соперница, взлохмаченная, с задранной юбкой, уже лежала, вытянувшись посреди лестничной площадки, даже не делая попытки подняться. Видимо, падая, Ольга, вдобавок ко всему, стукнулась головой о трубу парового отопления, отчего на пару минут отключилась. Короче, полный абзац.
   Самое смешное: все, кто при этом присутствовал, буквально обалдели от неожиданности, так что никто даже не догадался прийти ей на помощь.
   Первым опомнился Борис. Прыгая сразу через три ступеньки, он ринулся к лежащей без движения Ольге, но был тут же оттеснен прибывавшей снизу толпой.
   Уже через минуту вся лестница была запружена учениками. Число любопытных росло. Задние напирали на передних, вставали на цыпочки, стараясь разглядеть, что же там такое произошло. Разглядев, реагировали
  по-разному: кто-то не слишком умело изображал сочувствие, кто-то, наоборот, ехидно прыскал в кулак. Оханье, гомон, смешки смешались в разноголосый, все возрастающий гул.
   Но вот сквозь толпу решительно протиснулась учительница младших классов (не знаю ее имени), сухопарая старая дева с огромным
  шиньоном и вечно поджатыми губами, а вслед за ней толстая мужеподобная медсестра с флакончиком нашатырного спирта. Общими усилиями им удалось привести Ольгу в чувство.
   В рядах любопытных это вызвало новую волну оживления, поскольку, придя в себя, эта идиотка тут же ударилась в слезы. Ну просто бесплатный концерт по заявкам! Я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться во все горло.
   Досадно, что мне так и не удалось разглядеть лица Бориса, наблюдавшего за тем, как мою соперницу, жалкую, растрепанную, с потеками туши на щеках, под руки вели в медкабинет. Зато я хорошо запомнила взгляд Ольги, брошенный напоследок в мою сторону. В нем, как ни странно, не было ненависти - лишь безграничное удивление и страх. Первобытный страх зверя, настигнутого в лесу охотником. Неужели эта кретинка о чем-то догадалась?
  
  
  
   Суббота, 18 сентября
  
   Главное событие сегодняшнего дня: я наконец-то познакомилась с Борисом. Произошло это, в общем, не без помощи Ольги, хотя сама она в школе так и не появилась: наверно, отлеживалась дома после полученной травмы или, скорей всего, просто боялась показываться на глаза из-за пережитого вчера позора.
   Конечно, никому в нашем классе даже в голову не пришло связывать Ольгино падение с лестницы со мной. Да и с какой стати! Все, кто наблюдали за этой сценой со стороны, прекрасно видели, что в тот самый момент я, хоть и находилась у нее за спиной, даже пальцем до нее не дотронулась. Ну, а что касается самой Ольги и тех подозрений, которые у нее, возможно, возникли, в конце концов, все ведь можно списать за счет того, что, падая, она треснулась головой о трубу - после этого чего только не привидится.
   Словом, вначале я немного побаивалась за последствия, но, убедившись в том, что происшествие с Ольгой все вокруг считают простой случайностью, быстро успокоилась.
   И вот тут ко мне неожиданно подошел Борис. Случилось это на большой перемене, когда я повторяла у окна биологию (в прошлый раз
  Тетеха - она преподавала у нас этот предмет - ясно дала понять, что собирается меня спрашивать).
   - Извини, я, кажется, помешал... - прежде чем заговорить, Борис несколько раз деликатно покашлял, чтобы привлечь мое внимание.
   - Да нет, ничего, - я как бы нехотя оторвалась от учебника. Какого же труда стоило мне в эту минуту сохранять спокойный вид!
   - Я только хотел спросить: ты не знаешь случайно, как чувствует себя Ольга?
   Меня точно искупали под холодным душем. Что это? Простое участие или он о чем-то догадывается? И тут же следом острый укол ревности - неужели эта кретинка ему все-таки нравится?
   - А почему я должна об этом знать? - я смерила Бориса холодным взглядом.
   - Ну... мне показалось, вы подруги. Вы ведь раньше вместе сидели.
   - И что из этого? Это ровно ни о чем не говорит.
   Мой собеседник ужасно смутился, даже немного покраснел. Испугавшись, что он так же незаметно исчезнет, как появился, я попыталась смягчить наскок:
   - Если тебе это интересно, у меня вообще нет подруг, - сказала просто так, чтоб хоть что-то сказать, но Борис неожиданно заинтересовался:
   - Ты это серьезно?
   - Абсолютно.
   - Но почему? - в его голосе было столько неподдельного удивления, что все мои подозрения вдруг разом куда-то улетучились.
   - Тебя это действительно интересует?.. Что ж, могу поделиться. Просто я считаю, что среди девчонок не может быть настоящих подруг. Стоит одной из них познакомиться с парнем - и все, дружбе конец. Скажешь, я не права?
   - Нет, почему же... - Борис был явно смущен моей откровенностью, но я сделала вид, что ничего не замечаю, и продолжала как ни в чем не бывало развивать эту мысль:
   - А бывает и так, что обе влюбляются в одного и того же, и уж тогда их дружба превращается в открытую вражду, даже в ненависть, - говоря это, я бросила на него быстрый взгляд: интересно, догадался или нет?
   - Ты когда-нибудь испытывала подобное?
   Прежде чем ответить, я посмотрела ему прямо в глаза. Нет, в них не было насмешки или осуждения. Скорей сочувствие. Но я не нуждалась в сочувствии. Тем более в ЕГО сочувствии.
   - Послушай, а не слишком ли много вопросов ты задаешь? - я постаралась произнести это как можно мягче, но он все равно смутился (И что за дурацкая привычка постоянно смущаться!).
   - Прости, я не хотел тебя обидеть.
   - Да ладно, не парься! Все нормально.
   - Тогда можно еще один вопрос?
   - Слушай, давай без предисловий! - меня уже начинала прикалывать его манера общения.
   Борис снова немного помешкал:
   - Скажи, тебе когда-нибудь бывает одиноко?
   - С чего ты взял! У меня масса знакомых. Есть очень хорошие, есть просто знакомые, ну и, конечно, такие, с которыми сегодня встретился, завтра забыл.
   "Как я, например!" - сказал бы на это какой-нибудь другой парень, понаглее, и напряг бы исчез, а наш разговор тут же принял бы иной, более непринужденный характер. Однако Борис не стал превращать мои слова в шутку:
   - Но ведь это совсем не то... Неужели тебя устраивают такие отношения?
   - Пока устраивают, - я сделала ударение на слове "пока".
   Он опять замялся, явно собираясь задать еще один вопрос и не решаясь. И вновь я пришла ему на помощь:
   - Ты, наверно, хотел спросить, есть ли у меня враги? (Мой собеседник скромно опустил глаза, давая понять, что я права.) О, сколько угодно! Только они меня мало волнуют... Еще будут вопросы?
   - Только один. Можно узнать, как тебя зовут? - по губам Бориса - впервые за весь разговор - пробежала улыбка. - Просто мы уже пять минут общаемся на разные серьезные темы, а до сих пор не знакомы.
   Я назвала свое имя, подарив ему один из тех взглядов, которые кое--кто из моих знакомых считают "привораживающими". Кажется, подействовало: представляясь, мой собеседник вновь жутко покраснел и не знал, куда деть глаза. Спас Бориса звонок на урок, ставший для него сигналом к окончанию разговора. Он быстро попрощался и тут же куда-то исчез.
   В этот день он уже больше ко мне не подходил.
  
  
  
   Воскресенье, 19 сентября
  
   Терпеть не могу выходные: в это время мне совершенно некуда себя деть. Мать снова где-то веется - даже поговорить не с кем. Целый день просидела, тупо уставившись в телек.
   В мыслях то и дело возвращалась к нашему вчерашнему разговору с Борисом. Может, зря я так с ним разоткровенничалась? Хотя, с другой стороны, ничего особенного я ему, вроде бы, не сказала. Вот только
  насчет знакомых приврала: на самом деле их у меня не так уж и много. На сегодняшний день, можно сказать, почти никого. Ольга вон и то оказалась сволочью и откололась. Ой, да пошли они все к черту!
   Главное, у Бориса теперь не будет повода думать, что я бедная одинокая дурочка, которая умирает от тоски и непонимания и только и ждет случая кого-нибудь закадрить. Интересно, и что это ему вдруг
  вздумалось меня жалеть! Неужели со стороны я кажусь такой несчастной?
   Да нет, скорей всего он просто не знал, как ко мне лучше подъехать, потому и начал нести всякую чушь. Но это все только для понту. Я-то видела, какими глазами он на меня смотрел. Я его заинтересовала, это точно. Так что можно считать - начало положено. Поглядим, что будет дальше.
   Одно плохо: по-моему, этот чокнутый совершенно не умеет общаться с девушками.
  
  
  
   Понедельник, 20 сентября
  
   За целый день Борис ни разу ко мне не подошел, однако во время уроков я то и дело ловила на себе его внимательный взгляд. Кажется, рыбка заглотнула наживку, теперь стоит лишь потянуть удочку... Знать бы только, как.
   И тут я снова вспомнила про свои способности. Вот дура! И как же я раньше не додумалась, что теперь могу действовать с помощью волшебства. Я ему сейчас внушу такую страсть, что он полностью слетит с катушек и будет бегать за мной как привязанный, забыв про все на свете...
   На следующем уроке я специально пересела за самый последний стол, чтобы мой взгляд упирался Борису в затылок. Смотреть на него сбоку у меня что-то не очень получалось, да и потом он мог в любую минуту повернуться и заметить, что я его гипнотизирую.
   Однако - странное дело - сколько я ни посылала мысленные приказы в его сторону, ничего не выходило. Борис как ни в чем не бывало продолжал пялиться на доску, иногда что-то записывал в тетради и внешне никак не реагировал на мои старания.
   Я была в растерянности. Почему он мне не подчиняется? Конечно, все можно было объяснить необыкновенной выдержкой Бориса, но какой смысл себя обманывать. Я ведь чувствовала - каждой своей клеточкой чувствовала, - что ни черта у меня не выходит.
   В конце концов, я вынуждена была отказаться от своих попыток. Я чуть не плакала от горя и досады. У меня даже мелькнула мысль, что я вдруг ни с того ни с сего утратила свои способности. Но, к счастью, мои опасения не подтвердились.
   Чтобы убедиться в этом, я заставила нашего отличника Генку Остапенко, который как раз в этот момент своим противным писклявым голосом читал наизусть стихотворение Пушкина, пару раз запнуться, а
  потом, к его немалому ужасу, и вовсе забыть текст. От напрасных усилий хоть что-нибудь вспомнить лицо Генки, шея и даже уши покрылись пунцовыми пятнами, а в глазах застыло выражение паники, смешанной с крайним удивлением. Со стороны это выглядело довольно--таки забавно. По классу тут же прокатился злорадный смешок, а наша литераторша Зоя Карловна, которую за молодость у нас называли просто Зоей, участливо поинтересовалась у отвечающего:
   - Гена, тебе что, плохо?.. Сядь на место, успокойся. Я тебя потом спрошу.
   Ничего не понимающий Остапенко убито поплелся к своему столу, а я вернулась к прерванным размышлениям.
   Итак, мои способности тут не при чем. Их во мне по-прежнему хоть отбавляй, вот только действуют они почему-то не на всех. А может, Борис, сам того не зная, обладает каким-то защитным полем или имеет в своем распоряжении целый штат ангелов-хранителей?..
   И тут меня осенило. Нет, дело вовсе не в Борисе. Дело во мне. Ведь кто я такая? Ведьма. Та, кто несет в себе зло и разрушение. Я могу мстить, карать, доставлять неприятности, напускать порчу, возможно, даже убивать, но заставить себя любить - нет, это, пожалуй, не по мне. Так же, наверно, как вызывать жалость, сострадание, милосердие. Если бы я, скажем, поставила своей целью погубить Бориса, заставить его страдать, думаю, у меня бы все получилось. Но я просто втрескалась в него по уши (пора уже себе в этом признаться) и теперь добиваюсь ответного чувства. Видимо, в этом вопросе мои ведьмовские приемы бессильны.
   Что ж, в таком случае буду действовать старым проверенным способом. В конце концов, так даже интересней.
  
  
   Вторник, 21 сентября
  
   Борис по-прежнему посылает мне взгляды издали, но попыток продолжить знакомство не проявляет. Может, он меня боится? Чувствую, мне самой придется делать шаг ему навстречу.
   Сегодня на истории он впервые отвечал у доски. Голос спокойный, уверенный, и говорит как по писаному. При этом видно, что материал не зазубривал. Наша Полина Федотовна (или, как ее называют у нас в классе, Пол-Федота) засыпала Бориса дополнительными вопросами, и на все он отвечал без запинки. Не скрою, в эту минуту я невольно любовалась им. Да, это, конечно, не наш Генчик Остапенко, который всегда вызубривает материал от корки до корки, и шаг или
  полшага в сторону для него равносильно гибели. Пол-Федота была просто сражена.
   Ой, чуть не забыла! Сегодня в школе появилась Ольга. На лбу ссадина, тщательно замаскированная тональным кремом и пудрой. Вид жалкий, как у побитой собаки. Меня сторонилась, впрочем, как и Бориса. Все уроки просидела за задним столом - тише воды, ниже травы.
   Я, как только поняла, что Ольга не собирается выяснять со мной отношения, окончательно успокоилась на ее счет. Даже немножко пожалела в душе. Впрочем, она сама виновата. Не надо было наглеть и лезть на рожон. Интересно, хватит ли у нее дурости пытаться мне отомстить. Сейчас, по крайней мере, в это трудно поверить.
  
  
  
   Среда, 22 сентября
  
   За день ничего интересного не произошло, если бы не одно "но". На большой перемене я заметила Бориса в компании Толика Скороходова, который что-то возбужденно ему говорил, с ехидцей поглядывая в мою сторону. Мне это ужасно не понравилось.
   Со Скороходовым у меня сложились довольно странные отношения. В классе за ним закрепилась репутация сердцееда, и многие девчонки, я знаю, были бы не прочь его закадрить. Что, в общем-то, иногда и случалось, так как Толик прекрасно знал о своих успехах у них и в наглую пользовался этим, крутя любовь направо и налево.
   Лично я этого не понимала: Скороходик с его слащавой улыбкой и манерами заправского Дон Жуана всегда вызывал у меня омерзение. Но этот дурак почему-то вообразил, что я от него без ума, и начал оказывать мне всевозможные знаки внимания. В это время я как раз увлекалась своими экспериментами, так что скорей всего он просто неправильно меня понял. Один раз после уроков подстерег возле спортивной раздевалки и чуть было не трахнул. Хотя я уже, кажется, писала об этом... Помню, я ему тогда хорошо заехала по причинному месту, и с тех пор Скороходик уже больше не повторял своих попыток.
   Случилось это больше года тому назад, но Толик, по-моему, по-прежнему поглядывает на меня косо. Неужели он до сих пор не успокоился, и этот разговор с Борисом как-то связан с той давней историей? Ладно, поживем - увидим...
  
  
  
  
  
   Четверг, 23 сентября
  
   Мои опасения подтвердились. Скороходик действительно настраивает Бориса против меня.
   Сегодня, когда я выходила из школы, эти двое стояли на крыльце недалеко от входа. Меня они не заметили - были слишком увлечены беседой.
   - ...Не вздумай связываться с этой Вороновой! - долетели до меня слова Скороходика. - Она блядь еще та! С ней полшколы перетрахалось...
   Я приостановилась, делая вид, что мне что-то срочно понадобилось в моей сумке.
   - Я и сам с ней пару раз перепихнулся, так она, прикинь, потом полгода за мной бегала, как кошка. Еле отвязался. Так что ты с ней того, поосторожней.
   - Слушай, а почему это тебя так беспокоит?
   - Да просто мне тут кое-кто намекнул, что Воронова пытается тебя заарканить. Вот я и решил предупредить, по-дружески.
   - По-дружески? А разве мы с тобой друзья?
   - Да ладно, не цепляйся к словам. Я ведь как лучше хотел...
   Дальше я не стала слушать. Во-первых, и так уже узнала достаточно. А во-вторых, все равно бы ничего не разобрала: от резкого прилива крови в моих ушах словно заработал отбойный молоток.
   Не помню, как я спускалась по лестнице, как пересекала двор. Расстояние до школьных ворот показалось вдруг ужасно длинным, потому что я вся дрожала от бешенства. "Мразь! Мразь! Мразь!" - отстукивало в голове в такт шагам.
   Только за воротами я немного успокоилась и взяла себя в руки. Так, значит, Скороходик все-таки не простил мне того случая. Все это время он только ждал повода, чтобы отомстить. И вот, наконец, повод представился. Интересно, откуда он узнал о моей симпатии к Борису? И кто этот таинственный осведомитель, который в курсе всех моих замыслов? Неужели Ольга? Выходит, я ее недооценила. Возможно, в первый раз потерпев поражение, она не сдалась и теперь решила действовать с помощью Скороходика. Что ж, придется преподать им хороший урок. Только на этот раз я буду действовать более решительно, чтобы раз и навсегда отбить у них охоту соваться в мои дела.
   Придя домой, я тут же занялась разработкой плана мести. В голову, как назло, лезла одна мура. Перед глазами мелькали только какие-то инквизиторские орудия пыток из учебника истории средних веков, но
  ни одной по-настоящему стоящей мысли на ум так и не пришло. Похоже, с планом придется немного повременить...
  
  
  
   Ура! Я все-таки сделала это. Скороходик получил по заслугам.
   Все случилось полчаса назад... Черт! Как дрожат руки... Но это не от страха, нет. Просто каждый ведьмовской обряд требует определенного напряжения. Надо немного успокоиться, а потом я продолжу...
   Итак, начну с самого начала. До самого вечера я придумывала план мести. Только у меня это плохо получалось. С одной стороны, мешала злость на Скороходика. С другой стороны, я прекрасно понимала, что какой-нибудь банальной травмой тут не обойдешься. Нужно было что-то особенное. Убивать его я, конечно, не собиралась - это уж слишком. Да и что толку-то! Нет, мне хотелось придумать нечто такое, из-за чего мой враг будет испытывать каждодневные мучения в течение очень долгого времени, может быть, даже всей жизни. Вот это и будет самая настоящая месть!
   Неожиданно под окном грохнула петарда. Потом еще и еще. Я невольно вздрогнула. В последнее время у многих наших пацанов появилась дурацкая привычка развлекаться при помощи этих взрывоопасных штук, пугая случайных прохожих и соседских котов. И что, интересно, они в этом находят!
   Вдруг меня осенило. Ведь Скороходик тоже любит побаловаться с петардами. Да и не только с петардами! По-моему, он всерьез двинулся на всех этих бомбочках, шутихах и прочих зажигательных смесях, которые занимают в его жизни ничуть не меньшее место, чем секс. А может быть, и большее, потому что некоторые из них он, я знаю, изготавливал собственноручно (мать Скороходика работает в аптеке, поэтому все необходимые препараты у него всегда под рукой), специально для этого взяв несколько уроков у двух парней из соседнего дома, недавно отслуживших в Чечне.
   Один раз он даже демонстрировал свои способности перед нашим классом, устроив на школьном дворе, за мастерскими, что-то вроде небольшого фейерверка. Я тоже при этом присутствовала. Единственное, что запомнилось: было много вони и треска. В общем, ничего особенного, но Скороходик потом неделю ходил с гордо выпяченной грудью.
   Говорят, такие же представления он чуть ли не каждый вечер устраивает у себя во дворе в компании таких же, как он, отморозков - любителей острых ощущений. Я даже знала место, где они обычно собираются.
   Что ж, добыча сама идет мне в руки. Чувствую, в этот раз и напрягаться особо не придется: всю черную работу Скороходик проделает за меня.
   Я по-быстрому оделась (старые джинсы, кроссовки, курточка попроще, чтоб не слишком бросаться в глаза) и выскочила из дома. Никаких серьезных акций в этот вечер я, в общем-то, не планировала - думала просто сходить на разведку. Хотя что-то внутри меня подсказывало, что все произойдет уже сегодня.
   Было еще довольно светло - начало шестого или что-то около того. Я быстро пересекла двор, стараясь меньше попадаться на глаза соседям.
   Дом Скороходика находился всего в одном квартале от моего, а если идти коротким путем, мимо гаражей, то совсем рукой подать. Однако я выбрала дорогу подлиннее. Во-первых, так можно было незаметно пробраться к тайнику, где они обычно отсижывались. Ну и, во-вторых, мне было необходимо кое-что обдумать по пути.
   Помню, мысль моя работала четко. Пока я петляла переулками, протискивалась сквозь проделанную в заборе дыру, а потом кралась по узкой тропинке вдоль каких-то бревенчатых серых строений, в голове моей сложилась примерная программа действий на тот случай, если мой противник все же окажется на месте. Но для этого мне нужно было подобраться к нему как можно ближе.
   Место, где обычно прятался Скороходик со своей компанией, представляло собой небольшое пространство, с трех сторон отгороженное стенками гаражей, а с четвертой - густыми раскидистыми кустами. Сразу за кустами проходила широкая аллея, ведущая прямиком к городскому парку. Думаю, место это было выбрано не случайно, потому что как только на этой аллее появлялись прохожие, годящиеся, по мнению Скороходика, для принесения в жертву - стайка девчонок или прогуливающиеся под ручку пенсионеры, под ноги им тут же летела зажженная петарда или еще какая-нибудь хитроумная хлопушка. От громкого разрыва "жертвы", как правило, вздрагивали, подпрыгивали на месте, потом с визгом разбегались либо начинали истово креститься, чем приводили любителей пиротехники в неописуемый восторг.
   Когда я была в нескольких шагах от укрытия, поблизости что-то грохнуло. Значит, все в порядке, банда Скороходика на месте. Только бы их предводитель был с ними.
   Подобраться к укрытию незаметно можно было только с одной стороны, где гаражи соприкасались углами, образуя узкую щель.
  Правда, для этого мне пришлось протискиваться между мусорными бачками. Вонь здесь стояла жуткая, да еще и тучи мух жужжали над головой. Меня чуть не стошнило по пути, но до щели я все-таки долезла.
   Первое, что мне удалось разглядеть, - стриженые затылки присевших за кустами пацанов. Они тихонько хихикали, подталкивая друг друга
  локтями, в то время как на аллее громко разорялась какая-то тетка - очередная жертва их идиотских экспериментов.
   Скороходика я заметила не сразу. Он находился чуть в стороне, сидел, прислонившись спиной к гаражу, и снисходительно покуривал, изредка сплевывая в траву. Без сомнения, он был здесь самым главным.
  На него смотрели с преданным обожанием, ожидая дальнейших приказаний.
   - Ну что, Толян, может, еще одну забабахаем? - раздался чей-то робкий голос, как только вопли за кустами прекратились.
   - А, надоело! Вся эта ваша трескотня - только курам на смех!
   Заявление Скороходика вызвало в рядах его банды легкое замешательство. С минуту пацаны недоуменно переглядывались между собой.
   - Так что ты предлагаешь? - неуверенно начал другой "пиротехник". - У тебя есть что-нибудь получше?.. Ну, давай, колись, Толян! Мы же видели: ты не с пустыми руками пришел.
   - А очко не сыграет?
   - Ну ты чо!.. Обижаешь!.. Первый раз что ли! - возмущенно загалдело сразу несколько голосов.
   - Ладно, не плачьте! Сейчас я вам кое-что покажу! - Скороходик потянулся к стоящей неподалеку большой черной сумке, вжикнув молнией, уверенно запустил руку внутрь. Я осторожно приподнялась на цыпочках, но все, что мне удалось разглядеть, это извлеченный им наружу небольшой продолговатый предмет, завернутый в промасленную бумагу, с торчащим из нее то ли проводом, то ли тонким эластичным шнурком.
   - Это что такое, Толян?
   - А вам не все равно!
   - Ну а все-таки?
   - Да, честно говоря, я и сам еще толком не разобрался. Но одно могу сказать с уверенностью: будет красиво.
   Внутри меня как будто что-то щелкнуло. Кажется, это то, что надо! Плохо только, что я совершенно не знала ни устройства этой штуки, ни радиуса ее действия. Ладно, будем надеяться, что это не снаряд и не противотанковая мина, а какая-нибудь безобидная шутиха. Значит, большого вреда от нее не будет. Хотя, с другой стороны, если кому-то
  из этих отморозков случайно снесет башку, большой беды я в этом не вижу.
   Скороходик, между тем, с самодельной бомбой на вытянутой руке, уверенно подошел к кустам и, привстав на цыпочки, стал внимательно оглядывать аллею. Голова его поворачивалась то вправо, то влево, и мне стоило больших усилий сконцентрировать свой взгляд у него на
  затылке. Да и пацаны все время мешались - обступив своего главаря плотным полукругом, то и дело загораживали его от меня.
   И все же мне, что называется, удалось поймать цель. В эту минуту я сама себе напомнила снайпера, наблюдающего за своим противником в прицел оптической винтовки.
   - Эй, Шкиля, ну-ка смотайся погляди, нет ли кого-нибудь на горизонте! - бросил Скороходик вертевшемуся рядом с ним худому белобрысому пацану. Тот с готовностью кинулся выполнять поручение - встав на четвереньки, нырнул в какой-то незаметный лаз между кустами и гаражом (это, скорей всего, и был тот тайный ход, через который участники банды проникали в свои владения). Спустя пару минут его стриженая голова на тонкой шее вновь зарисовалась среди листвы.
   - Ребя, атас! Там, на дорожке, две биксы. Лет по двадцать, не больше. Сейчас здесь будут.
   - Отлично! Ну-ка, пацаны, разойдись! - Скороходик уверенным движением вытащил из кармана зажигалку и поднес ее к шнурку, выполнявшему, по-видимому, роль запала. Бомбочку он по-прежнему держал на вытянутой руке.
   Вот он, заветный миг! Сейчас этот подлый наушник был передо мной весь как на ладони. Полностью в моей власти! Участники банды разбежались кто куда, поэтому никто не помешал мне отправить мысленный приказ прямиком по адресу.
   Последнее, что я смогла разглядеть, - как конвульсивно дернулась рука Скороходика, державшая зажигалку, и огонек пламени лизнул край промасленной бумаги, в которую была завернута бомбочка. В следующую секунду все потонуло в густом облаке дыма. Затем - яркая вспышка, негромкий хлопок, похожий на звук лопнувшего шарика, и дикий утробный вой Скороходика:
   - О-у-у-у-а-а-а!
   Я невольно присела, хоть и понимала, что прятаться не имеет смысла: все пространство между гаражами как будто затянуло в черный клубящийся кокон, через который ничего невозможно было разглядеть. Резко завоняло паленым. Вопли не прекращались, но звучали они уже не так громко, напоминая скулеж подбитой камнем собаки:
   - А-а-а-ы! Ы-ы-ы-а!
   Наконец дым понемногу рассеялся, и я увидела корчившуюся на траве фигуру Скороходика. К тому времени он уже не выл, а только
  слабо постанывал. Поблизости никого не было - видно, все его дружки с перепугу дернули через кусты, о чем говорили сломанные в нескольких местах ветки и кучи листьев, рассыпанные на земле. Вполне возможно, что кто-то из них тоже получил серьезные увечья. Впрочем, мне было на это глубоко наплевать. Сейчас меня волновало только одно: в каком состоянии находится Скороходик. Скоро я это поняла.
   Мой враг лежал, скорчившись, на боку, напоминая полураздавленную гусеницу. На его черной от копоти физиономии застыла гримаса боли. Руки, такие же черные, были судорожно прижаты к животу. В этом месте куртка Скороходика была почти полностью съедена огнем и все еще слабо дымилась по краям.
   Я почувствовала, что губы мои сами собой расплываются в торжествующей улыбке. Похоже, все произошло именно так, как и задумывалось. Трахаться в этой жизни Скороходику уже больше не придется.
  
  
  
   Пятница, 24 сентября
  
   Ночью я неожиданно вновь увидела во сне бабку. Она смотрела на меня все тем же укоризненным взглядом, но по-прежнему хранила молчание. И чего ей, старой ведьме, от меня нужно!
  
  
   Известие о том, что произошло со Скороходиком, облетело школу почти мгновенно. Видно, проболтался кто-то из его банды. Или какой-нибудь одноклассник заглянул к нему по дороге на занятия. В общем, как бы там ни было, к середине дня все, включая учителей, уже знали о том, что ученик нашей школы Толя Скороходов вчера вечером был доставлен в больницу в полубессознательном состоянии с тяжелыми ожогами в области живота. Причиной несчастья стала разорвавшаяся у него в руках бомба самодельного производства.
   Событие заинтересовало буквально всех. О нем шептались на уроках и, собираясь небольшими группками, горячо обсуждали на переменах. Я, конечно, делала вид, что узнаю обо всем впервые, и с заинтересованным видом переходила от одной группы к другой. Скороходика в основном жалели. Во всяком случае, на словах. Однако были и такие, кто не прочь был и позлорадствовать.
   Так, пристроившись как бы случайно к одной пацанячьей компании, я подслушала примерно следующее:
   - Да, не повезло нашему Скороходику!
   - Ну еще бы! Хорошо, хоть руки-ноги целы.
   - Ноги-то целы, а вот кое-что другое, говорят, не в порядке.
   - Ты это про что?
   - Да про то! Догадайся с трех раз!
   - Что, неужто женилку оторвало?!
   - Ну, оторвать, положим, не оторвало, но то, что Толян теперь не мужик - это факт!
   - Чо, в натуре?! Ну ни фига себе!
   В голосах пацанов слышалось плохо скрываемое торжество. Не секрет, что мужская половина класса втайне завидовала успехам Скороходика у девчонок. Теперь для них наступало время реванша.
   В общем, все складывалось как нельзя лучше. Одно плохо: Борис, кажется, меня избегает. Не знаю, чем это вызвано, но я уже несколько раз за сегодняшний день пыталась поймать его взгляд, и все напрасно: он упорно смотрел в сторону.
  
  
  
   Суббота, 25 сентября
  
   Сегодня Тетеха задержала весь класс после шестого урока и целых двадцать минут впаривала, как опасно иметь дело с петардами и другими взрывоопасными штуками. В качестве примера, естественно, привела случай со Скороходиком, выразив надежду, что никто из нас не попытается повторить его опыт. Слова классухи были встречены угрюмым молчанием. Подпалить себе задницу никому, конечно, не хотелось.
   Потом кто-то робко спросил, как сейчас себя чувствует потерпевший, на что Тетеха, скорбно поджав губы, нехотя сообщила:
   - Толик сейчас в больнице. Врачи говорят, что опасность миновала, но он еще очень плох.
   Интересно, что имела в виду классуха под словами "очень плох"? И знает ли она про то, что Скороходик теперь импотент? Думаю, что нет, потому что в самом конце эта дура вдруг заявила, что как только больному станет немного лучше, мы всем классом обязательно сходим его навестить. Представляю, как "обрадуется" нашему приходу этот горе-пиротехник!
   Больше ничего интересного сегодня не произошло. Борис меня по-прежнему сторонится. Неужели это из-за того, что Скороходик успел насвистеть ему про меня всякую чушь?
  
  
  
  
   Воскресенье, 26 сентября
  
   С утра было ужасное настроение. Чтобы хоть немного развеяться, решила на несколько минут почувствовать себя ведьмой.
   Для начала я спустилась во двор и понаблюдала за тем, как пацаны из нашего дома играют в футбол с соседним двором. Вспомнив, как две недели тому назад один из них - медно-рыжий, с веснушками по всей физиономии - крикнул мне вслед обидное слово, сделала так, что во время очередной подачи ему со всей силы заехали мячом промеж глаз. Он тут же выбыл из игры и, обиженно сопя и растирая по щекам слезы, уныло поплелся прочь со спортивной площадки под смех и улюлюканье остальных футболистов.
   Потом я отправилась в соседний супермаркет, где работала очень вредная тетка, с которой я давно хотела поквитаться за то, что она иногда позволяла себе колкие замечания в мой адрес и, отпуская товар, нарочно притворялась глуховатой. Не долго думая, я напустила на нее жуткую икоту, и пока продавщица, красная как свекла и с глазами навыкате, судорожно хватала ртом воздух, преспокойно унесла с прилавка пол-литровую банку "Отвертки" и коробку с кукурузными хлопьями.
   После того, как немного подкрепилась за столиком небольшого уютного кафе (молодой нагловатый официант попытался было меня выпроводить, но я на него только посмотрела, и он тут же испарился), я села в автобус и поехала в центр города. Там совершенно бесплатно посетила самый дорогой кинотеатр со стереозвуком и огромным вогнутым экраном. И хотя фильм мне совсем не понравился (какой-то третьесортный боевик, я даже названия не запомнила), было жутко приятно сидеть на одном из самых лучших мест в зале, почти с головой утопая в мягком глубоком кресле и потягивая через трубочку обалденно вкусный мятный ликер - тоже, кстати, халявный.
   Домой я вернулась уже под вечер, слегка обалдевшая от впечатлений и почему-то жутко уставшая. Это, наверно, оттого, что за сегодняшний день слишком часто прибегала к своим способностям. Да, что ни говори, а ведьмой быть ужасно приятно. Впрочем, это ведь только начало. Так сказать, разминка перед крупным сражением. Мне бы чуть лучше освоиться со своей ролью, и я таких дел наворочу!
   Странное дело: за всеми этими развлечениями я почти совсем забыла про Бориса. А как было бы хорошо провести этот день вместе! Сидеть в темном зале кинотеатра, держась за руки, а потом идти по вечерним улицам, тесно прижавшись друг к другу, и болтать о какой-нибудь ерунде... Все-таки жаль, что всех моих способностей не хватает на то, чтобы заставить себя полюбить.
  
  
  
  
   Понедельник, 27 сентября
  
   Сегодня на большой перемене я попыталась обратить на себя внимание Бориса: проходя рядом с ним, специально уронила учебник. Он, конечно, тут же бросился его поднимать. Завязалась беседа - так, вроде бы, ни о чем.
   Я все время пыталась определить по лицу Бориса, как он сейчас ко мне относится, но ничего особенного не заметила. Он так же открыто улыбался, глядя мне прямо в глаза, даже отпустил несколько шуточек. Той холодности и отчуждения, что мне почудились два дня назад, как будто не бывало. Может, я все это себе только придумала?
   Самое интересное, что Борис ни разу не заговорил со мной о Скороходике. Похоже, эта тема навсегда останется для нас под запретом.
   Не успела я прийти в себя после этого разговора, как меня ждало новое испытание: ко мне неожиданно подошла Ольга. Честно говоря, я о ней уже и думать забыла, и вот на тебе!
   Видимо, заранее решив не ходить вокруг да около, моя бывшая приятельница сразу перешла к делу:
   - Лид, я честное слово не знала, что он тебе тоже нравится, - Ольга говорила извиняющимся тоном, глядя куда-то мимо меня. - Могла бы, в конце концов, и намекнуть - я бы не стала становиться у тебя на пути.
   Это было похоже на полную капитуляцию, если, конечно, эта дура не задумала еще какую-нибудь хитрость. Я молчала, не зная, как мне лучше отреагировать на ее слова. Видя мою нерешительность, Ольга повела себя на удивление тактично:
   - Если не хочешь сейчас говорить, не надо. Только запомни: я тебе не враг.
   Эта ее тактичность меня, возможно, и подкупила.
   - Ладно, проехали, - я изобразила на лице дружелюбную улыбку. Ольга тоже попыталась улыбнуться в ответ, хотя получилось это у нее довольно кисло.
   Так состоялось наше примирение. На следующем уроке моя недавняя соперница как ни в чем не бывало снова подсела ко мне. Только тарахтела она теперь в два раза меньше, и я то и дело ловила на себе ее настороженные взгляды.
   Неужели Ольга о чем-то догадывается? Ну и пусть! Главное, чтоб она не приставала ко мне с разными дурацкими вопросами.
  
  
  
  
  
   Вторник, 28 сентября
  
   Сегодня, после очередной длительной болезни, в классе появилась Алка Монина по кличке "Амеба". Бледная, худосочная, с вечно недовольным лицом, она вполне оправдывала свое прозвище. В классе Алка всегда держалась особняком, в основном из-за того, что довольно часто болела. Говорили, что у нее с рождения плохой иммунитет по причине низкого гемоглобина в крови. Какой-нибудь пустячный насморк или небольшое нервное потрясение могли на неделю уложить Алку в постель. Характер у "Амебы" был под стать ее физическому состоянию - какой-то никакой: она никогда ни с кем не спорила, не участвовала в шумных баталиях, не возмущалась по поводу несправедливо поставленной оценки и вообще в классе считалась самой незаметной.
   Я, так же как и все, общалась с ней крайне редко - можно сказать, совсем не замечала. Я бы и теперь не стала о ней писать, но...
   Дело в том, что Алкино место изначально было в самом конце класса, за предпоследним столом, как раз то самое, что облюбовал себе Борис. Монина не сразу это заметила. Стараясь, как всегда, обращать на себя поменьше внимания, она осторожно проскользнула в кабинет и, лавируя между одноклассниками, быстро устремилась к своему стулу. Сидящего там незнакомого парня Алка увидела лишь в самый последний момент и с обалделым видом замерла возле него, не в силах выдавить из себя ни слова. Борис сразу догадался, в чем дело.
   - Это твое место, да? Надеюсь, я тебе не помешаю? - он с готовностью пересел на соседний стул, жестом приглашая Алку сесть рядом. При этом улыбнулся ей настолько обезоруживающе, что "Амеба", ни слова ни говоря, тут же плюхнулась на освободившееся место и, хотя всем своим видом выражала недовольство, я сразу поняла, что это у нее напускное и что на самом деле она ничуть не прочь иметь такого соседа.
   Не скрою, что в этот момент я почувствовала что-то вроде маленького укола... нет-нет, не ревности (ревновать к "Амебе" - просто себя не уважать), а скорей зависти. Как бы я хотела сейчас оказаться на ее месте! Но - снова эта проклятая нерешительность! - об этом нельзя было даже подумать. Поэтому, подавив вздох, я взяла себя в руки и постаралась взглянуть на вещи трезво.
   В конце концов, в том, что после тарахтелки Ольги рядом с Борисом оказалась Алка "Амеба", бесхребетное, аморфное существо, из которой лишний раз слова не вытянешь, нет ничего ужасного. Если хорошенько задуматься, то мне это даже на руку. Теперь у моего избранника появилась возможность сравнивать, и такое сравнение будет явно не в пользу его новой соседки. Больше чем уверена: через каких-нибудь пару дней он сам ко мне прибежит.
  
  
  
   Среда, 29 сентября
  
   Мои отношения с Борисом по-прежнему на мертвой точке.
   Сегодня мне снова удалось перекинуться с ним парой слов, но это был самый обычный треп. К тому же, мне для этого опять пришлось прибегнуть к старой уловке: на этот раз под его стол "случайно" закатилась моя ручка.
   Ну почему, почему инициатива всегда исходит от меня? Неужели я ему ни капельки не нравлюсь?
   Самое неприятное: теперь, что бы ни сделала, я постоянно ловлю на себе Ольгин понимающий взгляд. Понемногу это начинает доставать.
  
  
  
   Четверг, 30 сентября
  
   Удачный день! Сегодня мне удалось подвести жирную черту под всей этой историей со Скороходиком. Вот как это произошло.
   После второго урока меня неожиданно подозвала к себе Тетеха. Я сразу догадалась, что она собирается мне впарить какое-нибудь общественное поручение. Дело в том, что когда-то я была старостой класса и, хотя еще в прошлом году отказалась от этой должности (ее теперь исполняла Ленка Дерюгина, самая серьезная и исполнительная среди нас, но при этом круглая дура), классуха по привычке продолжала обращаться ко мне, считая, как видно, более подходящей кандидатурой для разных ответственных поручений.
   - Лида, тут вот какое дело, - Тетеха с опаской оглянулась по сторонам, словно собиралась доверить мне какую-то жутко страшную тайну. - Вчера я беседовала с мамой Скороходова. Толик в ужасной депрессии... Представь, он сейчас там, в больнице, совсем один, в полной изоляции... Было бы неплохо, если бы ты и еще какие-нибудь девочки сходили его проведать.
   Я, конечно, сразу поняла, откуда ветер дует, но решила прикинуться дурочкой:
   - Полина Андреевна, но ведь мы в конце недели собирались всем классом...
   Но Тетеха меня прервала:
   - Понимаешь, Лидочка, Толина мама считает, что такое коллективное посещение сейчас ему только повредит. А вот если вы сходите небольшой группой... ну, просто чтобы немножко поднять ему настроение, это будет очень даже неплохо. Одним словом, я на тебя надеюсь.
   - Хорошо, Полина Андреевна, я поговорю с ребятами...
   - Нет-нет, Лидочка, никаких ребят! Они шумные, несдержанные и вообще... Думаю, девочки лучше с этим справятся.
   Я хохотала в душе, наблюдая за тем, как классуха пытается выпутаться из этой довольно щекотливой ситуации. То, что Скороходик теперь импотент, знала вся школа. Думаю, для него это тоже не было секретом. Поэтому он и не хотел встречаться с бывшими своими дружками, перед которыми раньше козырял своими донжуанскими победами. Тетеха это прекрасно понимала. Направляя к Скороходику девчонок, она была уверена, что ни одна из них не заведет с больным разговор о его мужском достоинстве - постесняется. При этом классуха даже не подозревала, какому испытанию подвергает своего подопечного, посылая в больницу меня!
   Узнав о том, что мне поручили посетить Скороходика, Ольга тут же согласилась составить мне компанию. Не знаю, может, таким образом она хотела загладить свою вину перед пострадавшим. А может, ее, как и многих в нашем классе, просто разбирало любопытство.
   Позже к нам присоединилась Верка Завьялова - мы когда-то были с ней в неплохих отношениях, но потом что-то разладилось - и, конечно, наша староста (вот уж кого мне совершенно не пришлось упрашивать).
   Сразу после уроков, не заходя домой, мы двинулись в сторону городской больницы. По дороге зашли на рынок и купили килограмм мандаринов, коробку шоколадных конфет и литровый пакет яблочного сока.
   Пропустили нас на удивление быстро, только заставили надеть белые халаты и поверх обуви - полиэтиленовые тапки-"бахилы".
   Скороходик лежал в отдельной палате, забинтованный до самого подбородка и выглядел довольно жалко. Увидев нас, он ужасно смутился, покраснел как свекла. Больше всего, конечно, его напрягало мое присутствие - это заметили все. Однако не все понимали причину этого напряга. Я же делала вид, будто ровно ничего не случилось.
   Чтобы как-то сгладить затянувшуюся паузу, Ольга и Верка в два голоса завели с больным разговор о какой-то ерунде. Скороходик отвечал сперва неохотно, но очень скоро освоился. Минут через пять к нему уже снова вернулся прежний самоуверенный тон, который все больше и больше меня раздражал. Я была единственной из них, кто пока хранила молчание (даже наша дура староста умудрилась вставить пару словечек) и только и делала, что буравила пострадавшего взглядом, который он упорно старался не замечать.
   Наконец, я не выдержала:
   - Послушай, Толик, - тон, которым я обратилась к Скороходику, был сама невинность, - тебя скоро выписывают? А то все твои друзья просто извелись от нетерпения - когда же они снова тебя увидят.
   Моя подача угодила прямо в цель: настроение больного моментально испортилось. По-прежнему избегая смотреть мне в глаза, он пробубнил, что еще точно не знает, после чего окончательно замкнулся в себе. Девчонки какое-то время пытались его снова разговорить, но, убедившись, что все напрасно, стали, наконец, прощаться.
   Когда мы уже вышли в коридор, я вспомнила, что забыла в палате свою сумку. Скороходик как будто ждал моего возвращения: взгляд у него сделался затравленным, как у напакостившего щенка, которого неожиданно загнали в угол. Глядя на него, такого жалкого, потерянного, я испытала прилив какой-то дикой радости. На минуту мне даже показалось, что я ждала этого момента все последние дни.
   Я не спеша приблизилась к кровати больного и, глядя ему прямо в глаза, ровным голосом произнесла:
   - Ты напрасно строишь из себя героя, Скороходик! О том, что ты жалкий импотент, знают все, поэтому твоего возвращения ждут с большим нетерпением. - Я сделала паузу, наслаждаясь произведенным эффектом: мой противник глядел на меня, как завороженный, не произнося ни слова, и в лице у него не было ни кровинки. - Но это еще не все! Знаешь, почему ты стал таким? (В остекленевших глазах Скороходика появилось что-то, похожее на заинтересованность.) Потому что слишком много трепал своим грязным языком! Это моя месть тебе, козел!.. Хотя какой ты теперь козел! Ты ягненок. Слышишь меня, Скороходик?.. А теперь прощай! Приятных тебе снов!
   После этого я повернулась и быстро пошла к выходу, дав ему время подумать над моими словами. Последнее, что я услышала, когда закрывала дверь, слабый полустон-полувздох Скороходика:
   - Ненавижу, сука!
   Я громко рассмеялась и побежала догонять девчонок.
  
  
  
   Пятница, 1 октября
  
   Этой ночью я снова видела во сне Бориса. Все в той же греческой тунике и с яблоком в руках. Как и в прошлый раз, перед ним стояли три то ли кресла - то ли трона, на которых восседали те, кто претендовал на его сердце. Я была одной из этих претенденток, но своих соперниц, как ни старалась, разглядеть по-прежнему не могла.
   И вновь взгляд Бориса рассеянно блуждал по сторонам, ни на ком конкретно не останавливаясь. На этот раз ему также мешал какой-то человечек в красном шутовском колпаке, вертевшийся постоянно у его ног. Он то и дело хватал Бориса за края туники, делая ему знаки наклониться. И когда Борис, наконец, наклонился, человечек стал что-то быстро нашептывать ему в самое ухо, злобно поглядывая в мою сторону.
   Внезапно наши взгляды встретились, и я узнала в назойливом карлике Скороходика. Кровь ударила мне в голову. Неизвестно откуда в моей руке появились лук и стрелы, и я, хотя прежде ни разу не пользовалась этим оружием, уверенно натянула тетиву, взяв на прицел ненавистного мне уродца в красном колпаке. А тот вдруг задрожал мелкой дрожью, свернулся в клубок, после чего стал быстро уменьшаться в размерах. И вот уже вместо Скороходика передо мной обыкновенная серая мышь, во все лопатки улепетывающая к себе в нору.
   Я со смехом опускаю лук и в эту минуту вижу, что Борис повернулся спиной к моим соперницам и смотрит во все глаза на меня. В его взгляде восхищение, смешанное с испугом. В конце концов, первое, видимо, перевешивает, и он уверенно направляется к моему трону, с улыбкой протягивая мне яблоко.
   Я подставляю ему ладони, я уже готова принять от него этот дар, но вдруг что-то отвлекает внимание Бориса. Кажется, его окликнула одна из моих соперниц, и теперь он неотрывно смотрит в ее сторону. Я вижу, как меняется выражение его лица - из рассеянного оно становится заинтересованным. В следующую минуту он делает шаг к противоположному креслу...
   Я кричу, стараясь привлечь его внимание, чувствую подступающие слезы, и понимаю, с ужасом понимаю, что все напрасно: заветное яблоко достанется теперь другой.
   Смешно, конечно, но, когда я проснулась, мои глаза все еще были на мокром месте. Интересно, что означает этот сон? Неужели у меня появилась соперница? Но кто она такая и откуда взялась?
  
  
   В школе на всех уроках я буквально сверлила Бориса взглядом, но он, по-моему, даже не замечал этого. Как обидно, что я не в силах навязать ему свою волю, не в силах заставить подчиниться себе.
   К концу дня у меня окончательно испортилось настроение. А тут еще Ольга подлила масла в огонь:
   - По-моему, ты зря теряешь время. Твой Борик, кажется, всерьез увлекся Алкой "Амебой". Ты только посмотри, как он на нее поглядывает все уроки.
   - Не болтай ерунду! Он что, по-твоему, совсем идиот! Ну как можно влюбиться в эту овцу!
   - Откуда ты знаешь его вкус! Может, ему как раз такие и нравятся.
   - Ладно, Ольга, кончай, проехали! И без тебя тошно!
   Я, конечно, понимала, что Ольга злорадствует в душе, что сейчас она берет реванш за пережитый когда-то позор и ради того, чтобы позлить меня, на кого угодно готова возвести напраслину. Но легче от этого все равно не становилось.
  
  
  
   Суббота, 2 октября
  
   Видимо, слова Ольги все-таки задели меня за живое. А вдруг Монина и впрямь нравится Борису? В конце концов, и сон это подтверждает.
   Короче, сегодня я целый день смотрела только на "Амебу". Я пыталась увидеть ее глазами Бориса и вдруг с ужасом поняла, что Алка вполне может нравиться. Оказывается, у Мониной довольно правильные черты лица, которые, правда, портит вечно насупленный вид и болезненная бледность, но это опять-таки дело вкуса. К тому же "Амеба" в последнее время неуловимо изменилась: на щеках появился румянец, пропало сонное выражение в глазах - теперь они блестели, скорее, даже лучились, и - что самое удивительное - она стала чаще улыбаться, причем, как я заметила, ее улыбка всякий раз адресовалась одному и тому же человеку - Борису.
   Да и он, мне кажется, посматривал в Алкину сторону с интересом. Каждый день между ними завязывался какой-то разговор. Обычно это происходило во время урока, поэтому общались они шепотом. Я, конечно, ничего не могла услышать, но по улыбкам Бориса и по сверканию глаз "Амебы" можно было понять, что к изучаемому предмету это не имеет ровно никакого отношения. Да и сам шепот, честно говоря, действовал мне на нервы - было в нем что-то такое, отчего я чувствовала неприятное покалывание в области груди.
   Ольга как будто читала мои мысли:
   - Ой, ты только посмотри на нашу "Амебу"! Раньше, бывало, слова из нее не вытянешь, а теперь, гляди, щебечет без умолку. Щечки раскраснелись, глазки горят! И что только любовь с людьми делает!
   Черт возьми! Похоже, она действительно права. Вот и не верь после этого в вещие сны!
  
  
   Воскресенье, 3 октября
  
   Целый день не нахожу себе места. Даже Мэрилин Мэнсон не помог. Перед глазами все время одна и та же картина: Борис и Алка "Амеба" шепчутся о чем-то за последним столом.
   А может, я просто все это себе напридумывала? Может быть, в их отношениях и нет ничего такого?
   Жаль, что мне совершенно не с кем поделиться своими мыслями. Ольга, конечно, не в счет. Наверно, мать могла бы мне дать какой-нибудь совет, но она сегодня опять у тети Риммы или, скорей всего, со своим новым хахалем (уже которым по счету)... Нет, советчик из матери, прямо скажем, никудышный - она и со своей-то жизнью разобраться не может.
   Эх, была бы жива бабка! Уж она бы не оставила свою внучку в беде. Впрочем, она ведь и так мне неплохо помогла.
   Ну ладно, хватит страдать! В конце концов, ведьма я или нет! Мы еще посмотрим, кто кого.
  
  
  
   Понедельник, 4 октября
  
   Понедельник - день тяжелый. Сегодня я испытала это на собственной шкуре.
   Первые, кого я увидела, войдя в кабинет, были Борис и "Амеба", оживленно о чем-то беседующие за последним столом. В глазах у меня потемнело. Я даже ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
   Черт возьми! И что я так разволновалась! Ведь я столько раз наблюдала подобные сцены со стороны. Наверно, все дело в том, что вчера эта "картина" целый день маячила у меня перед глазами, и сегодня - на тебе! - то же самое, но уже взаправду.
   Я нарочно прошла совсем близко от них, но ни Алка, ни Борис даже не посмотрели в мою сторону, настолько были увлечены разговором. Кажется, они обсуждали какой-то новый роман Харуки Мураками.
   В последнее время все просто помешались на этом японце: сегодня он даже популярнее Симпсонов. Честно говоря, не понимаю, почему от него так тащатся. Я как-то взялась почитать одну его книгу, но уже через несколько страниц бросила - терпеть не могу романы, в которых нет сюжета. Да и вообще чтение - не мой конек. Видимо, оттого что в детстве наглоталась много всякой дребедени. Единственное, что я
  иногда читаю, это программные произведения, и то только по необходимости - чтобы пару не схлопотать.
   Алка и Борис, видимо, придерживались на этот счет другого мнения. До меня то и дело долетали слова "великолепно", "восхитительно", "какая тонкая деталь", "какой неожиданный ход" и все в том же духе. На какую-то минуту я даже пожалела, что не прочитала этот роман... А впрочем, какая разница! Я бы все равно ни за что не стала вмешиваться в их беседу. Во-первых, не в моих правилах навязывать кому бы то ни было свое общество. Ну и во-вторых... во-вторых, я просто боялась сорваться.
   Я вдруг поймала себя на том, что нервно комкаю в руке вырванный откуда-то тетрадный лист. Стоп! Надо успокоиться. В конце концов, ничего страшного пока что не произошло.
   Я взяла себя в руки и стала готовиться к уроку, стараясь не смотреть больше в сторону Алки и Бориса.
   И тут появилась Ольга.
   - Слыхала новость? Тольку Скороходова переводят в другую школу.
   Несмотря на то, что на душе у меня скребли кошки, слова Ольги заставили меня встрепенуться.
   - Что, серьезно? А ты откуда знаешь?
   - Сейчас только видела его мамашу возле кабинета директора. Она приходила забирать документы.
   - Не может быть!
   - Честное слово! Я специально остановилась неподалеку и слышала, как директриса, уже в дверях, говорила ей: "А может, все-таки передумаете? Еще неизвестно, как сложатся у него отношения в новом коллективе". А та ей: "Как бы ни сложились, хуже все равно не будет". Да, вот так именно и выразилась. И чем мы ему не угодили?
   Я, конечно, могла бы ответить на Ольгин вопрос, но разумно промолчала. Интересно, настучал ли Скороходик родителям о том, что я ему сказала в больнице? Думаю, вряд ли. Это не в его интересах. Доказательств у него все равно никаких нет, а лишний раз выставлять себя дураком кому ж охота.
   - И где же он теперь будет учиться?
   - Наверно, где-нибудь на окраине города. Чтобы не встречаться ни с кем из наших.
   - Тогда ему надо заодно и квартиру поменять. У него же полдвора в нашей школе учится.
   Ольгина новость немного улучшила мне настроение. Итак, еще с одним конкурентом покончено. Но оставалась "Амеба". Черт возьми! И откуда она взялась на мою голову! Пока дело не зашло слишком далеко, с Мониной необходимо разделаться так же, как со Скороходиком. Вот только как?
   А может, просто подойти к ней после уроков и потолковать по-свойски - мол, знай свое место, не то хуже будет?.. Нет, не пойдет! Эта овца наверняка обо всем расскажет Борису... Или выставить ее в смешном виде, как Ольгу? Идея сама по себе неплоха, но, боюсь, в данном случае это не поможет. Здесь, мне кажется, нужно что-то более серьезное...
   Ну, думай же, думай!..
  
  
  
  
   Вторник, 5 октября
  
   Вчера ни до чего путного я так и не додумалась. И сегодня весь день ужасно жалела об этом. Нет, это просто невыносимо! Они постоянно вместе. Ни на минуту не расстаются. Все уроки, как голубки, воркуют за последним столом, а на переменах стоят возле окошка.
   Долго крепилась, но потом все же не выдержала: прошла совсем близко от них, слегка задев Бориса локтем. Но он только рассеянно улыбнулся, встретившись со мной взглядом, и приветливо кивнул, как старой знакомой. Неужели он ни о чем не догадывается! Надо же быть таким идиотом!
   Тут еще Ольга со своим притворным сочувствием! Я-то знаю, что на самом деле она руки потирает от счастья...
   В общем, целый день чувствовала себя как на раскаленной сковородке. А вечером снова обдумывала план мести. Если в ближайшие дни ничего в голову не придет, я просто сойду с ума. Черт! Как же это мучительно - сознавать, что ты всесильна и в то же время пасовать перед какой-то "Амебой"!
   Бабуля, может быть, ты мне что-нибудь подскажешь?
  
  
  
   Среда, 6 октября
  
   Вчера всю ночь пыталась вызвать перед глазами образ бабки, но ничего не вышло. Вот чертова ведьма! Когда не надо - она тут как тут, а теперь, когда я так нуждаюсь в помощи, ее не дозовешься.
   В какой-то момент мне даже показалось, что вредная старуха совсем лишила меня своего покровительства. Поэтому по дороге в школу я вновь решила немного поэкспериментировать.
   Первым, кто подвергся воздействию моих чар, был все тот же медно-рыжий пацан, который сидел на крыше гаража и при моем появлении крикнул во все горло свое обычное "Лидка шлюха". В следующую минуту он уже корчился на земле с расквашенной физиономией и орал так, будто его резали. Я же как ни в чем не бывало продолжала свой путь.
   Но на этом мои эксперименты не закончились. Когда я проходила мимо остановки, какая-то жирная тетка с двумя сумарями чуть не наступила мне на ногу. В отместку я сделала так, что водитель троллейбуса захлопнул двери перед самым ее носом.
   Потом за мной увязался какой-то незнакомый мужик кавказской национальности. Целый квартал он дышал мне в затылок и повторял как заведенный: "Дэвушка, дэвушка, тэбя как зовут?", пока мне это не надоело и я не приказала встречному милиционеру потребовать у него документы.
   Одним словом, я знатно повеселилась, а заодно убедилась в том, что по-прежнему обладаю безграничной властью над людьми. Хотя, нет, что я говорю - власть моя все же ограничена. Я вспомнила об этом, как только снова увидела Бориса. На этот раз он был один - сидел, подперев рукой голову, и с отрешенным видом разглядывал что-то за окном.
   На минуту во мне затеплилась надежда, что Монина снова заболела (а если это так, то в школе ее не будет по меньшей мере недели две - некоторые Алкины хвори, бывало, затягивались и на месяц). Однако не успела я сесть на свое место, как в дверях кабинета появилась... Нет, при всем моем отрицательном отношении сейчас ее никак нельзя было назвать "Амебой". В первую минуту я даже не узнала Монину.
   Алка - наверно, впервые за время учебы в нашем классе - подкрасила глаза и губы, а из своих бесцветных волос соорудила некое подобие прически. Плюс ко всему взамен прежних бесформенных платьев на ней был довольно приличный брючный костюм, выгодно подчеркивающий фигуру. Это позволяло Мониной выглядеть пусть не на все сто, но все же довольно-таки прилично.
   Произошедшие с Алкой перемены заметили почти все. Девчонки проводили ее ревнивыми взглядами, а Ольга так даже присвистнула. Но, самое главное, я увидела глаза Бориса, когда он разглядел, наконец, свою соседку. В них промелькнуло что-то, похожее на восхищение. Монина это тоже заметила и аж вся засветилась от удовольствия.
   В эту минуту я окончательно поняла, что Алка - моя соперница, что она из кожи вон лезет, чтобы понравиться Борису. Сегодня, по-моему, ей это удалось. А это значит: их отношения постепенно переходят в новую стадию - из просто хороших знакомых они превращаются в "сладкую парочку".
   И как же я раньше могла этого не замечать! Ведь все, буквально все подтверждало это! Улыбки, которыми эти двое обменивались при встрече, взгляды, бросаемые друг на друга, слова, сказанные шепотом во время урока - пусть даже в них не было ничего интимного. Хотя... кто знает!
   Я вдруг ясно представила, как Борис наклоняется к Алкиному уху и, слегка касаясь его губами, шепчет: "Ты сегодня прекрасно выглядишь. Может быть, встретимся вечером?" И та в свою очередь наклоняется к нему, чтобы прошептать в ответ: "Что ж, если ты так настаиваешь..."
   От бешенства и досады я чуть не до крови закусила губу. Наверно, еще секунда - и я бы вскочила с места, закричала на весь класс, опрокинула стол... К счастью, прозвенел звонок, который вернул меня к реальности.
   Во время занятий я старалась совсем не смотреть в сторону Алки и Бориса. Но это не значит, что я смирилась со своим поражением. Мысль моя продолжала упорно работать, один за другим выстраивая в голове планы уничтожения соперницы. В том, что это должно случиться - не сегодня, так завтра - я уже не сомневалась. Дело оставалось за малым - придумать, где и как я буду осуществлять свой план. Страшно подумать, но в эту минуту я даже была готова на убийство.
   К счастью, до этого не дошло. Верное решение мне, как ни странно, подсказала Ольга - причем, совсем не подозревая об этом.
   - Завтра я, наверно, в школу не приду, - небрежно обронила она на одном из уроков. - Завтра лабораторка по химии, а я, ты же знаешь, в ней ни бум-бум. К тому же и тема трудная - "Неорганические кислоты".
   - Как ты сказала? Неорганические кислоты?
   Меня словно что-то подтолкнуло изнутри. Вот оно, решение проблемы! Наконец-то! Теперь мне не придется подкарауливать Алку в темном углу с ножом или удавкой в руке. Не придется сталкивать ее в открытый люк, совать в руки оголенный провод, сбрасывать на голову кирпич. То, что должно с нею случиться, случится во время урока, на виду у всех. Причем мое участие в этом деле будет минимальным. Никто даже не заподозрит, что я имею к этому какое-то отношение.
   Но прежде надо все обдумать. Очень хорошо обдумать...
  
  
  
  
   Четверг, 7 октября
  
   Забегая вперед, могу сказать, что все вышло именно так, как я и рассчитывала. Хотя пришлось, конечно, понервничать.
   Не стану скрывать, что, идя в школу, я очень надеялась, что Монина все-таки заболеет и этим сведет все проблемы на нет. Но она явилась - такая же цветущая и расфуфыренная, проследовав к своему месту, как топ-модель по подиуму, и мои сомнения тут же улетучились.
   Сегодня впервые я по-настоящему разглядела, как сильно изменилась за последние дни моя соперница. Изменилась не только внешне. От прежней угловатости и нерешительности не осталось и следа. Движения стали уверенными, взгляд - надменным. Вот тебе и "Амеба"! Вот тебе и бесхребетное создание! Да, таким, как Алка, палец в рот не клади - отхватят вместе с рукой!.. Ну ничего, сегодня я напомню ей, кто она есть на самом деле...
   Химия по расписанию была предпоследней. Все это время я провела как на иголках - так не терпелось мне поскорей применить свои способности. Только одного я боялась: вдруг химичке вздумается отменить лабораторку. Но это было маловероятно.
   Григорьева Анна Давыдовна (кто-то из наших остряков придумал ей кличку "Ангидридовна") в школе считалась фанаткой своего предмета. Длинная, как жердь, с совершенно бесстрастным лицом, напоминающим гипсовую маску, в своем неизменном белом парике, она как нельзя больше подходила для этой роли - этакая лабораторная крыса, ничего, кроме своей науки, не знающая. Раз в две недели химичка обязательно устраивала нам контрольную или лабораторную работу (последнее - предпочтительнее). А поскольку любимым разделом Ангидридовны была "Органика", мы в основном только тем и занимались, что смешивали различные соли и кислоты, наблюдая, как они вступают друг с другом в реакции. Такая же точно работа ожидала нас и сегодня.
   Во время лабораторки класс обычно делился на группы - по четыре человека в каждой. Вызвано это было, скорей всего, тем, что в химкабинете не хватало препаратов и соответствующего инвентаря. Мы сдвигали вместе два стола, на одном из которых располагались все эти колбочки, баночки и пробирки с необходимыми для опытов веществами, и усаживались лицом друг к другу. Потом Ангидридовна распределяла задания между группами.
   Сегодня, раздавая нам листочки с условиями задач, она несколько раз предупредила, чтобы мы были предельно осторожны, так как предстоит работа с очень едкими кислотами. Но поскольку эти же самые слова химичка повторяла чуть ли не перед каждой лабораторкой, на них мало кто обратил внимание.
   Кроме меня, в моей группе оказалось еще два человека (Ольга, как и обещала, не пришла на занятия): Андрей Криворучко по кличке "Рука" - для него химия, как, впрочем, и все другие предметы, была настоящей китайской грамотой - и Ленка Фатьянова ("Фотя"), толстая рябая девчонка с вечно сонными глазами, по знаниям не намного опережающая своего соседа по столу. Таким образом, мне, как самой умной в команде, предстояла наиболее трудная часть работы - оформить результаты нашего эксперимента на бумаге в виде формул и уравнений, чтобы мои напарники могли потом все это преспокойно "слизать" себе в тетради.
   Впрочем, меня это мало беспокоило, потому что, во-первых, задания оказались в общем несложные, а во-вторых, я теперь могла свободно понукать этими лохами, заставляя их цедить, смешивать, подогревать, и им оставалось лишь безропотно выполнять мои приказы.
   Было еще и в-третьих: занимаясь одними подсчетами, мне было легче наблюдать за моими соседями: Алкой, Борисом и еще двумя девчонками, оказавшимися с ними в одной группе, - Светкой Щегловой и Лариской Тимошенко. В классе они считаются подругами, хотя более непохожих людей трудно себе представить. Лариска всегда медлительная, неповоротливая, туго соображающая (у нее и прозвище подходящее - "Тимоха"). Светка же, напротив, егоза, непоседа, но при этом ужасно неловкая: вечно у нее все падает, гремит, вечно она кого-то или что-то задевает своими непомерно длинными руками и ногами. В классе за ней закрепилась кличка "Косая".
   В моей операции Светке отводилась самая главная роль. То, что она окажется в одной компании с Алкой и во время лабораторки будет сидеть напротив нее, я просекла еще вчера, порадовавшись в душе такому удачному стечению обстоятельств.
   Второе, что могло сыграть мне на руку: Мониной, поскольку она много пропустила из-за болезни, поручили практическую часть задания. Ей отчасти помогала (но больше, конечно, мешала) "Косая", "Тимоха" же просто тупо наблюдала за происходящим. Что касается Бориса, он, так же как и я, всю основную работу взял на себя и что-то сосредоточенно строчил в тетради, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы отдать Алке какое-нибудь распоряжение.
   Да, чуть не забыла! Неожиданно возникло еще одно обстоятельство, о котором я вчера даже не подумала: Ангидридовна по рассеянности предложила команде Бориса тот же самый вариант, что и нам. Не воспользоваться этим с моей стороны было бы просто глупостью. Что я потом и сделала...
   Но обо всем по порядку. С заданием я справилась довольно быстро. Помню, там было что-то про объемы разных растворов с массовыми долями такой-то и такой-то, которые нужно было соединить, чтобы получить необходимый результат. Пока моя напарница Ленка "Фотя" по моей команде занималась взвешиванием этих самых долей на маленьких пластмассовых весах, а другой мой напарник "Рука", от усердия высунув язык, рисовал на вырванном тетрадном листке мужские гениталии, я все свое внимание сосредоточила на Алке и на примостившемся с краю ее стола маленьком пузырьке, на котором синим фломастером было аккуратно выведено H 2 SO 4 . Я знала, что рано или поздно Монина возьмет его в руки. Обязательно возьмет, потому что это нужно по условию задачи. И даже если она этого не сделает, я просто заставлю ее взять...
   К счастью, мне не пришлось лишний раз напрягаться, потому что через минуту все пошло как по нотам. Так, как я и рассчитывала.
   Картина эта до сих пор стоит у меня перед глазами.
   Оторвавшись на секунду от своих записей, Борис что-то коротко бросает Алке, после чего она, близоруко щурясь (видимо, со зрением у нее тоже не все в порядке), находит среди выстроившихся на столе пузырьков нужный и, подняв его на уровень глаз, начинает откручивать крышку.
   В этот самый момент я обращаюсь к сидящему напротив меня Андрею:
   - Слышь, "Рука", что-то у меня тут не сходится. Ну-ка спроси ответ у "Косой" - у них тот же самый вариант.
   "Рука" нехотя отрывается от своих художеств и, бросив беглый взгляд в сторону Ангидридовны (в это время она как раз находится в другом конце кабинета), громким шепотом окликает Щеглову. Светка резко оборачивается. При этом она нечаянно толкает стол с приборами и задевает локтем штатив, который с грохотом обрушивается перед самым Алкиным носом. Та от неожиданности вскрикивает. Флакончик, содержимое которого она уже начала переливать в колбу, подпрыгивает у нее в руке, и довольно значительная порция кислоты с каким-то неестественным чмокающим звуком выплескивается из него, веером разбрызгиваясь по лицу и рукам Мониной...
   Вообще, в этой сцене многое теперь видится мне неестественным. И то, как близко поднесла Алка флакон к своему лицу. И то, как бурно отреагировала Светка на шепот "Руки", и как далеко отставила локоть, когда поворачивалась. Словно они играли роли в какой-то не очень хорошей пьесе, смысла которой им так и не удосужились объяснить...
   Ощущение игры исчезло, как только Монина начала орать. Она орала, словно резаная, громким визгливым голосом, закрыв руками лицо и раскачиваясь из стороны в сторону. Среди мгновенно наступившей тишины ее крик выделялся особенно резко.
   - Что здесь происходит? - услышала я откуда-то из-за спины голос Ангидридовны.
   Алка все так же продолжала вопить, не отнимая рук от лица, а потом вдруг стала медленно сползать под стол.
   - Алла, Аллочка, что с тобой? - химичка уже бежала к ней между рядами. Лицо Ангидридовны, и без того бледное, приобрело какой-то сероватый оттенок, глаза ввалились, парик съехал на сторону - ну точь-в-точь ожившая мумия из известного "фильма ужасов".
   А с Мониной в это время творилось что-то невообразимое: ни на секунду не замолкая, она вытянулась в проходе прямо на полу, засучила ногами, задергалась, затряслась, словно в приступе падучей. В общем, зрелище было еще похлеще Ольгиного полета с лестницы.
   Все, конечно, тут же повскакивали со своих мест, образовав вокруг Алки такое плотное кольцо, что Ангидридовна с трудом сквозь него протиснулась. Когда же ей это, наконец, удалось, минут пять, если не больше, насмерть перепуганная химичка пыталась привести Монину в чувство. Чуть ли не насильно уложив ее голову себе на колени, одной рукой неловко гладила Алку по судорожно вздрагивающим плечам, другой же все силилась отодрать от лица побелевшие от напряжения ладони пострадавшей...
   В какую-то секунду я все-таки смогла разглядеть, во что превратилась физиономия моей соперницы после взбрызгивания серной кислотой. Это было что-то до неузнаваемости раздутое, бесформенное, сильно напоминающее плохо прожаренную отбивную.
   Боюсь, мне так и не удалось сдержать торжествующей улыбки. Я быстро отвернулась и в этот момент неожиданно встретилась со взглядом Бориса. Он смотрел прямо на меня, и в его глазах были одновременно испуг и удивление...
  
  
  
   Пятница, 8 октября
  
   Вчера перед сном я долго думала о том, почему Борис так странно посмотрел на меня тогда. Может быть, он о чем-то догадывается? Но ведь это просто невозможно. Если, конечно, он не какой-нибудь тайный экстрасенс, способный читать мысли на расстоянии... А, ерунда все это! Две неординарные личности на один квадратный метр - это что-то из области фантастики, причем самого плохого пошиба.
   С этими мыслями я и уснула.
   А ночью мне опять привиделась бабка. Нет, это просто издевательство с ее стороны - появляться уже после того, как все случилось, и никакой помощи не требуется! Хотя толку от нее все равно что от козла молока. Только и знает, что глазами сверкать да брови хмурить.
   Впрочем, в этот раз бабка, кажется, пыталась мне что-то сказать, но я не разобрала ни слова...
  
  
  
   В школе только и разговоров, что о вчерашнем случае на химии. На каждой перемене тут и там можно увидеть группы возбужденно обсуждающих что-то учеников, и в центре каждой такой группы обязательно оказывается кто-нибудь из нашего класса.
   Больше всех, конечно, старается Ольга. Она, хоть и не была вчера в школе, но о происшествии знает почти все и даже немного больше. Между прочим, она сообщила мне, что Ангидридовна полдня провела в кабинете директора и вышла оттуда на заплетающихся ногах.
   Да, не повезло нашей химичке! Это уже второй ее вызов на ковер. Вчера Ангидридовна побывала там вместе со Светкой Щегловой. Сразу после того как обезображенную Алку увезли на машине "скорой помощи". Через несколько минут "Косая" выскочила оттуда вся в слезах, схватила свою сумку и дёру. Никто даже не успел ее остановить.
   А сегодня в школе появилась мать Алки, бледная как смерть, с зареванными глазами, но очень решительно настроенная. Наши видели, как она что-то гневно высказывала Анаконде, а потом они вдвоем скрылись в директорском кабинете. Вскоре туда вызвали Ангидридовну, но уже без Светки (тем более что на занятия она не явилась). О чем они там говорили, никто толком не знает, но Алкина мать вышла оттуда красная от возмущения, крича, что она этого так не оставит.
   Все это я опять же узнала от Ольги, которая, по-моему, ужасно жалеет о том, что прогуляла вчерашний день. Еще она сообщила мне, что Алку, оказывается, уже выписали из больницы. Врачи сначала боялись, что она ослепнет, но кислота, к счастью, не попала в глаза и все обошлось. Зато теперь ее физиономия похожа на омлет, и говорят, что такой она останется на всю жизнь.
   Кстати, пересказывая мне все эти новости, Ольга как-то странно на меня посматривала, словно хотела о чем-то спросить и не решалась.
   И таким же точно взглядом посмотрел на меня Борис, когда мы случайно столкнулись с ним в коридоре. Или мне это только показалось?
  
  
  
  
   Суббота, 9 октября
  
   Наверно, сегодняшний день навсегда останется для меня самым черным днем моей жизни.
   Дурные предчувствия преследовали меня с самого утра. Во всем был виноват сон, увиденный мной этой ночью.
   Снова я сидела в кресле в своем нелепом одеянии, и снова передо мной стоял Борис с огромным яблоком в руке. В общем, все то же самое, причем действие, как мне кажется, возобновилось с того момента, на котором прервалось в прошлый раз.
   Борис как раз протягивал мне знак моей избранности, и в это время кто-то окликнул его из соседнего кресла. Нет, теперь уже не "кто-то". Теперь я ясно видела, что это была Алка "Амеба" в таком же широком, как у меня, одеянии. Она тоже тянулась к яблоку, и Борис уже совсем было приготовился ей его вручить, но тут произошло нечто ужасное.
   Лицо, плечи и руки Алки начали жутким образом меняться - сначала покрылись как бы маленькими язвочками, потом эти язвочки, увеличиваясь в размерах, длинными змеевидными трещинами расползлись по всему телу. Алкина кожа напоминала теперь печеный картофель - прямо на глазах ее фигура все больше темнела, скукоживалась и вдруг, превратившись в золу, с шумом осыпалась вниз большой бесформенной грудой. Зрелище, надо заметить, получилось довольно мерзкое. Что-то подобное я, кажется, видела в каком-то известном "фильме ужасов".
   Борис, понятное дело, тут же с отвращением отшатнулся от того, что еще секунду назад было Алкой. Теперь он снова смотрел в мою сторону. Он даже сделал шаг мне навстречу, протягивая то самое злополучное яблоко. Я попыталась встать, чтобы быстрей до него дотянуться, но что-то мне мешало, сковывало движения.
   И тут я заметила, что из соседнего кресла поднялась еще одна претендентка, о которой я, честно говоря, совсем забыла. Я со своего места не могла разглядеть ее лица, но мне показалось, что она довольно симпатичная: высокая, стройная, с волосами пшеничного цвета, аккуратными локонами лежащими на плечах, и вообще, в облике незнакомки было что-то такое, что невольно приковывало к ней внимание. Я смотрела на нее во все глаза, я ничего не могла с собой поделать, и Борис, заметив мой взгляд, тоже повернулся в ее сторону.
   В эту секунду я вдруг поняла, что проиграла. Мой избранник сделал, наконец, свой выбор, и выбор этот был явно не в мою пользу. Я кричала ему, звала, захлебываясь слезами, но все было напрасно: он даже не смотрел на меня.
   На этом я проснулась.
  
  
   Конечно, после этого настроение у меня окончательно испортилось. В школу я отправилась мрачнее тучи. По дороге все время уговаривала себя, что не стоит так расстраиваться, что это только сон, но при этом прекрасно понимала: в скором времени надо ждать неприятностей. Просто за последние дни я уже успела привыкнуть к тому, что все мои предчувствия - хочу я того или нет - обязательно сбываются. А сегодняшнее говорило о том, что я могу потерять Бориса навсегда. Сама эта мысль была для меня невыносима.
   И тогда я решила действовать.
   Несколько раз на переменах я проходила совсем близко от предмета своей страсти, все уроки буквально сверлила его глазами, но этот идиот по-прежнему ничего не замечал. Сегодня он вообще был какой-то заторможенный, сидел, тупо уставившись прямо перед собой, и ни на что не реагировал.
   А тут еще наш класс, как назло, раньше отпустили домой. Четвертым уроком у нас должна была быть химия, но Ангидридовна почему-то не пришла (Ольга высказала предположение, что у нее после вчерашней разборки у директора поднялось давление), и вместо этого провели алгебру, которая в расписании стояла последней.
   Когда я вышла из школы, мне сразу бросилась в глаза удаляющаяся фигура Бориса. Он шел медленно, как-то странно сгорбившись, и мне вдруг показалось, что вот сейчас он выйдет из ворот, свернет за угол, и мы с ним больше никогда не увидимся. Внутри меня что-то больно сжалось. Я, конечно, понимала, что все это глупость, игра моего больного воображения, но уже ничего не могла с собой поделать. В голове крутилась одна и та же мысль: "Ты должна его догнать".
   И вот, впервые позабыв про гордость, я решительно сбежала вниз по ступенькам и, несмотря на то, что мне было совершенно в другую сторону, припустила вслед за Борисом.
   Я нагнала его у самого поворота и как ни в чем не бывало окликнула.
   - А, это ты, Лида. Привет! - мне показалось, что взгляд его на секунду оживился. - Ты что, живешь в этой стороне?
   - Да нет, просто решила навестить подругу, - ничего умнее в тот момент я не придумала, но Борис, похоже, не придал значения моим словам и только рассеянно кивнул в ответ.
   Несколько минут мы молча шли рядом. Мой спутник снова погрузился в свои мысли, лишь изредка бросая на меня осторожные взгляды. Наконец я не выдержала:
   - Слушай, что ты все время хмуришься? У тебя какие-то неприятности?
   - Что, очень заметно? - он горько усмехнулся. - Нет, у меня-то как раз все в порядке.
   - Так в чем же дело?
   - Даже не знаю, как это объяснить... Скажи, у тебя никогда не возникало чувства, что ты как-то негативно воздействуешь на окружающих людей?
   - Что ты хочешь этим сказать? - слова Бориса заставили меня не на шутку насторожиться. И снова страшная мысль - "Неужели он о чем-то догадывается?" - сжала холодной лапой внутренности. - Нет, ничего такого я не чувствовала.
   - А вот у меня последнее время такое ощущение, будто я всем приношу несчастья.
   - С чего это вдруг?
   - Ну... я не знаю... Просто вокруг меня постоянно происходят какие-то трагедии... Сначала твоя подруга Оля с лестницы упала...
   - Тоже мне трагедия! Подумаешь, каблук подвернулся. С каждым может случиться.
   - Потом эта неприятность со Скороходовым...
   - Ты-то какое имеешь к этому отношение? Вы что, дружили с ним?
   - Да нет, - он бросил на меня быстрый взгляд. - Так только, пообщались пару раз.
   - Вот и не бери в голову! Скороходик сам во всем виноват. Он с пятого класса в петарды играется. Вот и доигрался.
   - Да я понимаю... Но вот этот последний случай с Аллой... Он мне покою не дает... - и вновь Борис посмотрел на меня как-то странно, отчего я ощутила во всем теле неприятную дрожь.
   - Так ты из-за этого так переживаешь!.. По-моему, глупо. Ты ни в чем не виноват. Это все Светка...
   - Да при чем тут Светка! Ведь это все на моих глазах происходило... Я ближе всех к ней находился... Мог как-то помешать, предотвратить...
   - "Помешать"! "Предотвратить"! Ты что, ясновидец, чтобы заранее все предусматривать!
   - Не знаю... Может, это и впрямь глупо. Но я ничего не могу с собой поделать!
   - Слушай, да ты просто какой-то обезбашенный альтруист! Мало ли что случается в жизни! Смотри на вещи проще.
   - Рад бы, да не получается. Нет-нет, Лида, не уговаривай меня! Я точно знаю: все эти несчастья - из-за меня. Наверно, у меня плохая аура...
   - В таком случае и я должна была это почувствовать. Я ведь тоже с тобой контактирую, но, как видишь, до сих пор жива и здорова.
   На этих моих словах Борис вдруг резко остановился и уставился на меня так, словно в первый раз увидел.
   - Но... мы же с тобой очень мало общались.
   - А кто нам мешает больше? - и тут я снова посмотрела на него тем взглядом, от которого у всех мужиков едет крыша.
   Мой спутник ужасно смутился, покраснел как рак, и тогда, чтоб окончательно его добить, я решилась на следующий шаг:
   - Предлагаю эксперимент. Давай сегодня вечером сходим куда-нибудь - в кино, там, или в кафе, а потом посмотрим, действительно ли все так, как ты говоришь.
   - Ты... это серьезно? - он не знал, куда деть глаза. - Знаешь, я бы не хотел, чтоб это все подтвердилось. Я очень этого боюсь...
   - А ты не бойся, - на этих словах я подошла совсем близко к Борису, посмотрев на него в упор. Мы стояли теперь почти вплотную и со стороны, наверно, напоминали влюбленную парочку (помню, когда я про это подумала, почувствовала приятную ломоту во всем теле и легкое головокружение). - Ну, так как тебе мое предложение?
   Кажется, он не сразу сообразил, что я имею в виду, потому что минуту или две просто молча смотрел на меня и выглядел при этом настолько глупо, что я не выдержала и рассмеялась. Борис тут же пришел в себя:
   - Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне встретиться... Это так неожиданно... Я, в общем, не против... То есть, я, конечно, с радостью... Но, понимаешь, как раз сегодня я буду занят... Я уже пообещал другому человеку...
   Борис так и не успел договорить, какому именно человеку и что он пообещал, поскольку в этот самый момент его окликнули. Быстро скосив глаза, я заметила, что к нам приближается какая-то девчонка. Я её еще толком не разглядела, но увидела, как отреагировал на её появление Борис, как он изменился в лице, как сразу отпрянул от меня, всем своим видом показывая, что между нами ничего такого не было, - и мне все стало ясно.
   Да, без сомнения, это была моя соперница, о существовании которой до настоящего времени я даже не подозревала. И когда я, наконец, её увидела, самые страшные мои опасения подтвердились, потому что незнакомка оказалась той самой претенденткой из моего сна, что отбила у меня Бориса. Я сразу её узнала. Тот же рост, та же фигура, те же пшеничные локоны на плечах. На красавицу она, конечно, не тянула - лицо, заостренное книзу, курносый нос, глаза с прозеленью, как у кошки - в общем, ничего особенного. Пожалуй, единственное, что в ней привлекало - это её ноги. Длинные, стройные, с изящными щиколотками - в общем, то, что надо. Их владелица, конечно, прекрасно об этом знала, потому что всячески выставляла их напоказ - на ней была короткая юбочка и стального цвета колготки с каким-то серебристым отливом (ужасно дорогие, наверно).
   - Привет, Борис! - девчонка держалась вполне естественно; на меня она почти не смотрела. - Вот уж не думала, что встречу тебя здесь.
   - А, это ты! Привет! - мой спутник попытался изобразить на лице улыбку. - У нас занятия раньше закончились... А ты куда?
   - В парикмахерскую. Мы ведь сегодня вечером собирались в кино, не так ли?
   Возникла неловкая пауза, во время которой Борис бросил на меня извиняющийся взгляд, который был тут же перехвачен моей соперницей.
   - Впрочем, может быть, твои планы изменились? - девчонка впервые посмотрела в мою сторону - меня словно холодом обдало.
   - Нет-нет, с чего ты взяла! - Борис снова попытался улыбнуться. - Да, кстати, познакомься. Это моя одноклассница Лида... А это Надя.
   - Очень приятно, - лицо моей соперницы осталось непроницаемым. Я тоже решила не оставаться в долгу и лишь холодно кивнула в ответ. Надя смерила меня оценивающим взглядом и тут же повернулась к Борису: - Ладно, не буду вам мешать. Позже созвонимся.
   - Да, конечно.
   - Всего хорошего! - её последние слова были, по-видимому, обращены ко мне, после чего, закинув сумку на плечо, моя соперница как ни в чем не бывало удалилась. Я невольно проводила её взглядом...
   Не очень хорошо помню, что было потом. Кажется, несколько минут мы шли, не произнося ни слова, даже не глядя друг на друга. Внутри меня все кипело. Я еле сдерживалась от негодования и обиды. Хотелось убежать куда-нибудь без оглядки, скрыться от посторонних глаз. Однако я прекрасно понимала, что делать этого ни в коем случае не следует. Уйти сейчас - значит окончательно признать свое поражение. Но я не собиралась так просто сдаваться.
   - А вот и мой дом, - голос Бориса неожиданно вернул меня к реальности.
   Мы стояли возле длинной приземистой пятиэтажки, построенной, наверно, еще в начале прошлого века. Высокие прямоугольные окна, широкие двери подъезда, украшенные лепниной балконы с причудливо изогнутыми перильцами. Рядом маленький уютный дворик с детской площадкой, уставленной по периметру лавочками, и красивой, увитой плющом беседкой посередине. Среди однотипных бетонных "коробок" дом этот выглядел по меньшей мере странно.
   - Ты здесь живешь? - в моем вопросе невольно прозвучала насмешка, хотя про себя я тут же отметила, что и дом, и дворик, и беседка - все это очень подходит Борису, будто специально для него построено. Но он, кажется, даже не заметил моей иронии.
   - Да. Вот это мой подъезд. А это мои окна во втором этаже. Правда, здесь хорошо?
   - Непривычно как-то... - я еще раз окинула оценивающим взглядом дом и дворик с беседкой. - Я бы, наверно, здесь долго не выдержала.
   - Почему?
   - Сильно отдает нафталином. Хотя, конечно, каждому свое... Ладно, пошла я.
   - А твоя подруга далеко живет? - Борис, похоже, ничуть не обиделся на мои слова.
   - В двух кварталах отсюда.
   - Можно, я тебя провожу?
   - Да нет, не стоит.
   - Лида, ты на меня сердишься?
   - С чего ты взял! Все нормально, - я уже повернулась уходить, но напоследок все же не сдержалась, съязвила: - Только не воображай, пожалуйста, что я пытаюсь тебе навязываться. Просто ты выглядел таким несчастным! Вот я и решила тебя чуть-чуть поддержать. До скорого! Привет Наде!
   На этом мы расстались...
   Все, больше не могу писать! На душе кошки скребут. Если бы не мать (сегодня она наконец-то ночует дома), я бы, наверно, сейчас завыла. Жаль, что я совсем не умею плакать.
  
  
  
   Воскресенье, 10 октября
  
   Весь день пыталась как-то отвлечься от мрачных мыслей. Но куда там! Перед глазами все время Борис и эта его крыса Надя. Я вижу, как они прогуливаются по ночным улицам. Потом сидят в каком-то кафе, трескают мороженое. Борис заказывает ей шампанское. После этого они идут к её дому, тесно прижавшись друг к другу, останавливаются возле дверей подъезда, и тут он наклоняется к самому её лицу...
   Нет, так дальше нельзя! Это просто мазохизм какой-то!
   А может, все не так ужасно, как я себе нарисовала? Может, их отношения - всего лишь игра, невинная забава? Конечно, на Казанову он совсем не похож. Хотя внешность иногда обманчива... И потом эта Надька! Кто она такая? Бывшая его одноклассница? Ближайшая соседка? Или просто случайная знакомая, с которой он встретился буквально на днях?..
   А, какое это имеет значение! Главное, что она его уже заарканила и от своего так просто не отступится. Это у неё на физиономии написано.
   Самое неприятное во всей этой истории то, что Борис, похоже, тоже неравнодушен к Надьке. Как он вчера лебезил перед ней, как заглядывал в глаза! А я-то, дура, приревновала его к Алке! Да, зря я, выходит, так обезобразила бедняжку. Теперь у неё вся жизнь испорчена... Ну и пусть. Плевать! Сама виновата. Если б она поменьше задирала нос, этого бы не случилось. А то возомнила из себя невесть что...
   Ольга вон сразу поняла, что со мной лучше не связываться.
   А Скороходик не понял... Нет, теперь-то он, конечно, понял, да только ничего уже поправить нельзя. Поезд ушел.
   Ой, что это я! Никак подбодрить себя решила? А впрочем, подбадривай - не подбадривай, и так понятно, что с Надькой все гораздо сложнее. Это не Ольга и не Алка "Амеба". Это противник посерьезней.
   Но если даже и так, какого черта я паникую! Все равно я сильнее её. Ведь я ведьма! ВЕДЬМА! Стоит мне только захотеть, и от моей соперницы следа не останется! Я её в порошок сотру! Я её уничтожу!..
   Все, надо взять себя в руки. Надо успокоиться. Сначала постараюсь выяснить, как к ней относится Борис, а уж потом подумаю, что делать дальше.
  
   Понедельник, 11 октября
  
   Сегодня мне удалось узнать кое-что важное для себя. Причем никаких усилий для этого прикладывать не пришлось: Борис сам подошел ко мне на перемене.
   - Привет, Лида! Ты можешь уделить мне несколько минут?
   - Несколько минут могу.
   - Ты все-таки сердишься на меня.
   - За что?
   - Ну... мы тогда с тобой как-то нехорошо расстались.
   - Да ладно, не бери в голову! Лучше расскажи, как вы провели время с Надей? На какой фильм ходили? Наверно, что-нибудь про любовь?
   - Не угадала. Это была американская комедия. Кстати, на редкость глупая. Мы ушли с середины фильма.
   - Надо же, какая жалость! Надеюсь, это не испортило вам настроение?
   - Тебя это действительно интересует?
   - Да нет, не очень. И вообще, все, что касается Нади...
   - Как раз о ней, Лида, я и хотел с тобой поговорить. Понимаешь, Надя - моя давняя знакомая. Мы с ней до 5 класса вместе учились, пока родители не перевели её в какую-то спецшколу с гуманитарным уклоном. У неё тогда большие способности к музыке обнаружились. После этого я её почти шесть лет не видел, а сейчас, когда мы переехали в этот дом, вдруг выясняется, что она моя соседка, живет в том же самом подъезде, только этажом ниже.
   - Ах, как трогательно!
   - Ты только не иронизируй, ладно?.. Просто первое время мне было очень одиноко на новом месте. А Надя... она как-то помогла мне примириться с этим положением... поддержала в трудную минуту.
   - Не понимаю, для чего ты мне все это рассказываешь.
   - Я хочу, чтобы ты поняла: Надя мне просто друг. Хороший верный друг.
   - А Надя тоже так считает?
   - Не знаю... Мы с ней не разговаривали на эту тему. Да и, в конце концов, какое это имеет значение! Важно, что я сам об этом думаю.
   - Уверена, если бы Надя услышала сейчас твои слова, она бы очень расстроилась.
   - Почему ты так думаешь?
   - Просто я хорошо знаю девчонок. Ни одна из них не стала бы встречаться с парнем, зная, что она для него что-то вроде жилетки, в которую он иногда может поплакаться. Наверняка у Нади на тебя совсем другие виды.
   - Нет-нет, она не такая! Надя добрый, душевный человек, очень открытый, очень тактичный...
   Я тут же вспомнила надменное выражение Надиного лица, хитрый прищур кошачьих глаз. Какой же он все-таки наивный, этот Борис!
   - И что ты так расхваливаешь свою Надю! Сказал бы сразу, что втрескался в нее по уши!
   - Я не втрескался... Просто она мне нравится... как человек, и... и я бы не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось, - тут он снова посмотрел на меня тем странным взглядом, от которого мне всегда становилось не по себе. В эту минуту я почувствовала, физически ощутила, что между нами возникла какая-то напряженность, что-то вроде прозрачной, но очень прочной перегородки, которая на мгновение отделила от меня Бориса.
   Но вот он снова заговорил, и ощущение разобщенности постепенно исчезло.
   - Лида, ты в тот раз предложила встретиться...
   - В самом деле? Что-то не припомню.
   - А может, сходим сегодня вечером куда-нибудь?
   - Извини, Борис, но сегодня вечером я не могу, - сказав это, я решительно отвернулась, показав, что разговор окончен. Тут как раз прозвенел звонок, и моему собеседнику волей-неволей пришлось ретироваться.
   Почему я так поступила? Ведь на самом деле я хотела этой встречи, думала о ней все последние дни.
   Сейчас я снова задаю себе этот вопрос и не могу на него толком ответить. Скорей всего, я почувствовала в словах Бориса какую-то фальшь. На мгновение мне даже показалось, что он просто пытается меня задобрить, ищет моего расположения. Но для чего ему это надо?
   А вдруг он догадывается о моей тайной власти над людьми и завязывает со мной отношения только для того, чтобы оградить Надю от возможной опасности?
   Да нет, ерунда! Этого просто не может быть.
   Что-то в последние дни у меня сильно разыгралось воображение. Это, наверно, оттого, что нервы постоянно на пределе. Надо попить что-нибудь успокоительное.
  
  
  
   Вторник, 12 октября
  
   Сегодняшний день - это нечто! Я до сих пор не могу прийти в себя. У МЕНЯ ТОЛЬКО ЧТО БЫЛО СВИДАНИЕ С БОРИСОМ. Да-да, я не сошла с ума. Все произошло так неожиданно...
   Я-то думала, что после вчерашнего нашего разговора он еще долго ко мне не подойдет. И действительно, в школе Борис все время держался от меня на расстоянии. Я же весь день злилась на него и изнывала от скуки.
   Почему-то сегодня очень остро чувствовала свое одиночество. Даже Ольгина болтовня нисколько меня не раздражала. Кстати, от нее я узнала, что Ангидридовна вчера подала заявление об уходе. Перед этим у нее, вроде бы, было крупное объяснение с директором, закончившееся скандалом. Говорят, вместо нее теперь химию будет вести Тетеха, но это пока еще не точно...
   В общем, домой я вернулась мрачнее тучи, ничего хорошего от сегодняшнего дня уже не ожидая.
   И вдруг вечером телефонный звонок.
   - Алло, это ты, Лида? - в трубке голос Бориса звучал как-то непривычно, но я сразу поняла, кто это.
   - Борис?! Как ты узнал мой номер?
   - Отыскал в телефонном справочнике. Оказывается, в нашем городе еще 12 человек с такой же фамилией.
   - И ты обзванивал все 12?
   - Представь, мне повезло с первого раза.
   - Зачем ты звонишь?
   - Лида, мне нужно срочно с тобой увидеться.
   - Что, прямо сейчас?
   - Да, прямо сейчас.
   - Ты, наверно, шутишь?
   - Нисколько. Я сейчас стою возле твоего подъезда.
   - Ты что, с мобильника звонишь?
   - Да. Кстати, а у тебя есть мобильник?
   - Раньше был, но я его потеряла.
   - Жаль... Так ты выйдешь?
   - Но... я не готова.
   - Я могу подождать... Лида, я очень тебя прошу!
   - Ну, если только очень...
   Бросив трубку, я в панике заметалась по комнате. Одеть все самое лучшее? Нет, это будет слишком наглядно. Тем более, моя новая выходная юбка как назло не поглажена. А, выйду как есть. Совсем немного косметики, чуть-чуть помады, раз-два щеткой по волосам. Ну вот, я готова.
   Теперь успокоить сердцебиение, притушить блеск в глазах, на лице легкая гримаска недовольства. Все, можно идти.
   - Ма, я скоро.
   Когда нарочито неспешным шагом я вышла из подъезда, то из-за сгустившихся сумерек не сразу разглядела Бориса. И тут же подленькая мысль: "Неужто разыграл?"
   Но вот знакомая тень отделилась от дерева.
   - Слава богу. Я так боялся, что ты не придешь.
   - Ну, и к чему такая срочность? Что-то случилось?
   - Ничего не случилось. Просто... просто я очень хотел тебя увидеть.
   - И это все, ради чего ты вытащил меня на улицу?
   - По-твоему, мало?
   На языке так и вертелся ехидный вопрос насчет Нади, но я благоразумно промолчала.
   - Ладно, увидел. Что теперь?
   - Может, немножко пройдемся?
   И вот, как я не раз рисовала в своих мечтах, мы медленно идем по улице. Борис явно смущен, поэтому держится от меня на некотором расстоянии. Я тоже чувствую себя не совсем в своей тарелке, хотя стараюсь не подавать виду.
   - Ну что, так и будем молчать?
   - Ты все еще обижаешься на меня?
   - А почему я должна на тебя обижаться?
   - Сама прекрасно знаешь.
   - Ты, наверно, считаешь, что я злюсь из-за Нади?.. Пойми, Борис, у меня нет для этого никаких оснований. Надя - твоя давняя подруга, я же - просто случайная знакомая...
   - Нет, это не так! Ты не просто знакомая... - тут он на секунду запнулся. - Понимаешь, Лида, мне трудно это объяснить... но последнее время я чувствую, как что-то неуклонно влечет меня к тебе... Какая-то темная сила, с которой я не в силах бороться...
   - Тебя это огорчает?
   - Нет, скорей пугает. Это так таинственно, непонятно и... и ужасно приятно. Со мной никогда еще так не было.
   Борис вдруг остановился прямо посреди улицы, повернув ко мне взволнованное лицо. Его глаза лихорадочно блестели.
   - А может, все это имеет другое объяснение? Может, это и есть... любовь?
   - Это что, признание?
   - Пожалуй, что так. Тебе это неприятно?
   - Нет, скорей непривычно. Знаешь, мне еще никто так оригинально не признавался в любви.
   - Что, слишком путано? Прости, но я не знаю, как по-другому. У меня это в первый раз.
   - Ты это серьезно? А как же Надя?
   - А при чем здесь Надя?.. Давай не будем сегодня о ней.
   - Ладно, как скажешь.
   Мы снова двинулись в путь. Я чувствовала, как сильно напряжен Борис (мне казалось, даже воздух вокруг него начал потихоньку вибрировать), и поэтому, чтоб разрядить обстановку, перевела разговор на другую тему. К вопросу любви мы уже больше не возвращались. Вместо этого целый вечер болтали о разной ерунде: о музыке, о книгах, о некоторых телевизионных передачах.
   Оказывается, Борис, так же как и я, слушает тяжелый рок - правда, "Rammstein" предпочитает "Cream" и "Led Zeppelin" и вообще отдает предпочтение блюзу. Кроме того, нашлась книга, которая нам обоим нравится - "Мастер и Маргарита". Только меня в этом романе больше прикалывают все эти воландовские "штучки", а Бориса - линия Иешуа, которая мне показалась слишком занудной. Но зато, как выяснилось, мы оба ненавидим все эти дурацкие реалити-шоу, которые последнее время буквально заполонили телевидение...
   В общем, мы довольно мило пообщались. Хотя "пообщались", наверно, не очень точное слово, так как говорил в основном Борис, я же по большей части молчала. Не потому что не знала, что сказать - просто мне было интересно наблюдать за моим спутником. Он, когда говорит, весь преображается: лицо становится каким-то... вдохновенным, что ли, каким-то одухотворенным. Я это еще раньше заметила - во время его ответов на уроке.
   Нет, конечно, Борис - интересный парень, умный, начитанный, но при этом немного прибабахнутый. Так за весь вечер и не отважился меня поцеловать. Только уже в конце прогулки, когда мы прощались возле дома, как-то долго и задумчиво посмотрел мне в глаза, словно пытаясь разглядеть что-то внутри меня. Мне даже не по себе стало...
   Но все равно я очень довольна сегодняшней встречей. По крайней мере, теперь я точно знаю, что Борис ко мне неравнодушен. Только при этом его что-то пугает. Похоже, он подсознательно чувствует мою силу и пытается ей сопротивляться. Выходит, ведьмовские чары на него все-таки действуют. А это значит, что никуда он от меня не денется - скоро мышеловка захлопнется, и Борис полностью окажется в моей власти.
   Ну а пока пусть побрыкается, потешит свое мужское самолюбие. На свободе ему гулять недолго...
  
  
  
   Среда, 13 октября
  
   Да, не зря 13-е число называют несчастливым. Сегодня я еще раз в этом убедилась.
   Хотя начался этот день очень даже неплохо. Все уроки Борис бросал на меня выразительные взгляды. Я тоже в долгу не оставалась. Правда, на переменах мы совсем не общались - вели себя как настоящие заговорщики.
   Поначалу меня это прикалывало, но потом захотелось какой-то определенности. Перед последним уроком я все-таки не выдержала и, улучив минуту, как бы в шутку шепнула Борису:
   - Интересно, а сегодня вечером меня ждет неожиданный звонок?
   Я совсем не набивалась на встречу, просто решила немного пококетничать, но он вдруг ужасно смутился, покраснел до корней волос, а потом понес какой-то бред про то, что очень занят сегодня и вряд ли найдет время для прогулок. Я сразу почувствовала неладное.
   Оставшуюся половину дня провела как на иголках. А чуть только стемнело - и дернул же меня черт! - выскочила на улицу и короткой дорогой полетела к дому Бориса. Да-да, мне очень стыдно в этом признаться, но я за ним шпионила.
   К несчастью, самые худшие мои опасения подтвердились. Где-то в половине девятого Борис вышел из подъезда под руку с Надей. Они прошли совсем близко от меня (я едва успела спрятаться за дерево) со счастливыми улыбками на лицах. Борис что-то вдохновенно рассказывал своей спутнице, а эта длинноногая сучка так и льнула к нему всем телом, преданно заглядывая в глаза.
   Я была вне себя от возмущения. И после этого он будет убеждать меня, что у них просто дружеские отношения! Нашел дуру! Пусть кому-нибудь другому это рассказывает!
   Нет, не ожидала я от Бориса такой подлости. Получается, он решил играть на двое ворот. Извини, дружок, но со мной этот номер не пройдет! Придется тебе выбирать - либо я, либо твоя подруга детства! Другой альтернативы не будет.
   А ведь я вчера почти поверила во все его любовные бредни! Двуличный гад! Ничтожество! Как же я его ненавижу!
  
  
  
   Четверг, 14 октября
  
   Вчера всю ночь не могла заснуть, все обдумывала свое дальнейшее поведение с Борисом. Можно, конечно, сразу ему все выложить, а потом потребовать объяснений. И как только он начнет оправдываться, поставить ультиматум: если хочешь и дальше со мной встречаться, немедленно порви с этой сучкой. А вдруг он выберет Надьку? Ведь мы с ним даже ни разу не целовались. А с этой... страшно подумать... может, он уже трахается вовсю.
   Да нет, для любовника Борис, пожалуй, слишком робок. Хотя, с другой стороны, чем черт не шутит. Вдруг он только с виду такой мягкий и пушистый, а на самом деле... В общем, как ни крути, а для серьезных разборок время еще не пришло. Не тот уровень отношений.
   Что же остается? Делать вид, что у нас все о"кей и вести себя как ни в чем не бывало? Нет, я так не смогу. Да он по одному моему лицу тут же обо всем догадается: мне даже говорить ни о чем не придется...
   В конце концов, чтобы избежать опасного объяснения, я решила вообще не ходить сегодня в школу. Пусть Борис помучается в неведении. У меня же будет время все хорошенько обдумать.
   Как и в прошлый раз, я села на троллейбус, идущий в противоположном направлении, и - надо же такому случиться! - совсем немного отъехав от остановки, увидела в окне Бориса, спешащего в школу. На губах его блуждала отрешенная улыбка, а мыслями, судя по выражению лица, он был где-то очень далеко. Меня он не заметил, хотя я прокатила от него в каком-то метре - мне даже прятаться не пришлось. Интересно, о чем он в этот момент думал? Может, радовался, предвкушая встречу со мной? Или, что более вероятно, вспоминал свое вчерашнее свидание с Надькой?..
   Я вышла, как и в прошлый раз, на самой последней остановке, а потом, немного побродив, отыскала той самый парк, где когда-то подверглась нападению сексуального маньяка. Чем-то он мне понравился (не маньяк, конечно, а парк) - наверно, в первую очередь тем, что здесь было тихо и относительно безлюдно.
   Правда, лавочка, на которой я сидела тогда, оказалась занятой: на ней удобно расположился интеллигентного вида старичок, уткнувшийся в газету. Я сначала хотела поискать другое место, но тут же выругала себя за нерешительность. Эй, голубушка, да ты никак забыла, кто ты такая есть! Ты же ведьма! Так с какой стати ты должна кому-то уступать!
   Я в упор посмотрела на старичка, внушив ему, что лавочка, на которой он сидит, буквально кишит муравьями. Через минуту этот бедняга уже вприпрыжку бежал по дорожке, изо всех сил охаживая себя по рукам и ногам свернутой в жгут газетой, которую так и не успел дочитать. Я проводила его насмешливым взглядом и заняла освободившееся место.
   Этот незначительный случай со старичком придал мне уверенности, заставив взглянуть на стоящую передо мной проблему совсем другими глазами. Ну действительно, почему я должна равнять себя с какой-то там Надей, я, которой достаточно одного взгляда, чтобы заставить кого угодно действовать так, как это нужно мне? Тем более, у меня имеется преимущество перед ней: Борис явно испытывает ко мне симпатию. Просто ему, видимо, не хватает решимости порвать со своей прошлой жизнью. Этим, скорей всего, и объясняется его постоянная раздвоенность. Между прочим, он очень напоминает главного героя романа, прочитанного мной прошлым летом. Как же он называется?.. А, вспомнила! "Американская трагедия".
   Там один парень полюбил девушку, долго с ней встречался, даже чуть было не сделал ей ребенка. А потом встретил другую, покрасивей и побогаче, как водится, влюбился, а порвать с прежней решимости не хватило. И как же он поступил? Да просто взял и утопил ту, первую, в озере... Правда, за убийство он потом угодил на электрический стул, но это уже к делу не относится.
   Борис, конечно, ни за что на такое не решится. А значит, мне опять придется действовать вместо него... Легко сказать "действовать"! Но как?.. Конечно, я не стану, по примеру того парня, убивать свою соперницу - это уж слишком. И потом, еще не известно, как отнесется к ее смерти Борис. Чего доброго, сделает из Надьки святую и будет потом всю жизнь на нее молиться.
   Нет, здесь нужно что-то другое. Нужно сделать так, чтобы Борис сам отвернулся от Надьки - как это было в случае с "Амебой". Хотя тут я, пожалуй, перестаралась: с Алкой у них действительно ничего не было да и быть не могло.
   С Надькой, конечно, все гораздо сложней. И как бы Борис не утверждал, что это просто дружба, наверняка она привлекает его еще и чисто по-женски. Знать бы вот только, чем. На лицо Надька, по-моему, не так чтобы очень симпатичная. Чего стоят эти ее зеленые глаза-щелочки, эта ее противная улыбочка... Впрочем, справедливости ради надо признать, что у нее довольно неплохая фигура. Особенно ноги, которые она вечно выставляет напоказ. Да, ноги у Надьки действительно то, что надо - не хуже, чем у Николь Кидман. В них - ее главная сила, ее самый выгодный козырь. Вот если бы сделать так, чтобы она охромела или вообще лишилась ноги - тогда, я думаю, Борис не стал бы с таким упорством цепляться за ее дружбу. А что, это, пожалуй, идея! Надо ее хорошенько обдумать...
   Не в силах усидеть на месте, я встала с лавочки и отправилась бродить по парку, пока незаметно не оказалась за его пределами. Пройдя еще немного, вышла на одну из центральных улиц. Меня тут же подхватил поток прохожих, и я, чтобы двигаться в одном ритме с толпой, была вынуждена ускорить шаг.
   И тут - если бы это случилось не со мной, ни за что бы не поверила - я неожиданно увидела Надьку. Сначала я подумала, что мне показалось, что это какая-то другая девчонка, очень на нее похожая, но в этот момент она чуть повернула голову, и мои сомнения окончательно развеялись.
   Надька шла в нескольких шагах впереди меня, вернее, не шла, а почти летела, быстро лавируя в толпе прохожих и поминутно поглядывая на часы. По-видимому, она куда-то опаздывала, и мне, чтобы не упустить ее из виду, несколько метров пришлось преодолеть чуть ли не бегом.
   Интересно, куда она так торопится? Уж наверно не в школу. Во-первых, на часах без пяти десять, а во-вторых, вместо сумки в руках у нее какая-то папочка. Очень похожа на нотную. Помнится, Борис что-то говорил про выдающиеся музыкальные способности Надьки. Значит, можно предположить, что сегодня у нее урок игры на каком-нибудь инструменте - на пианино или, скажем, на виолончели.
   Мои предположения подтверждаются буквально через пару минут. Я вижу, как Надька начинает перебегать дорогу напротив большого трехэтажного здания с колоннами и изображением арфы на фронтоне - скорей всего, музыкальной школы. Движение транспорта здесь особенно интенсивное, поэтому она долго топчется на самой середине дороги, выбирая подходящий момент.
   Наконец ей удается перебежать на ту сторону улицы перед самым носом стремительно летящей "ауди". Да, что ни говори, опасный маневр. Но Надьке, по всей видимости, выбирать не приходится. Поблизости ни одного перехода, а опаздывать кому ж охота.
   Моя соперница уже давно скрылась в дверях музыкалки, а я все еще стою на краю тротуара, не спуская глаз с того места, где она только что находилась. Ведь я могла запросто отправить Надьку на тот свет. Мне лишь стоило упереться взглядом ей в затылок и произнести всего несколько слов... Казалось бы, чего проще. Сейчас Надькин изуродованный труп уже лежал бы у обочины, отброшенный бампером "ауди", и все было бы кончено.
   Но убийство не входит в мои планы. Своей цели я могу достигнуть иным, более гуманным способом. К примеру, покалечив свою соперницу. Или лишив ее какой-нибудь части тела...
   Внезапно в мои мысли ворвался прозвучавший у самого уха сигнал. Какой-то лысоватый водила лет под сорок, с наглой улыбающейся рожей, высунувшись из притормозившего возле обочины "мерса", делал мне довольно недвусмысленные знаки. Кажется, он принял меня за шлюху или просто за искательницу приключений, и предлагал немного поразвлечься.
   Я не стала тратить время на пререкания и молча показала ему средний палец правой руки. Улыбка на физиономии водилы тут же исчезла. Матерно выругавшись в мой адрес, он, мрачный как туча, снова уселся за руль своего "мерса" и со всей силы нажал на педаль акселератора.
   Наверно, случись это двумя неделями раньше, я бы даже внимания на это не обратила. Тем более что подобные истории происходили в моей жизни довольно часто. Но в то время я еще не была ведьмой.
   Поэтому я отреагировала так, как делала все последние дни, мысленно послав вдогонку этому козлу парочку крепких пожеланий. Об успехе я даже не помышляла, действуя чисто машинально.
   Но тут произошло неожиданное. Машина моего обидчика, успев отъехать всего на несколько метров, вдруг как-то странно дернулась, вильнула в одну, в другую сторону и, чуть не врезавшись в грузовик, беспомощно замерла посередине дороги. Сначала я подумала, что у нее просто заглох мотор, и ждала, что вот сейчас оттуда вылезет водила и будет долго копаться в капоте.
   Но он так и не вылез.
   Минут через пять возле застывшего в неподвижности "мерса" притормозила машина дорожной инспекции. Один из ментов, заглянув в салон автомобиля, что-то отрывисто бросил своему напарнику, и тот стал тут же вызывать кого-то по рации. До меня долетели слова: "Срочно приезжайте" и "человеку плохо".
   Только после этого я поняла, что мои пожелания все-таки достигли цели. А ведь я даже не напрягалась. Я даже разглядеть его толком не успела.
   Это незначительное происшествие дало моим мыслям совершенно неожиданный поворот...
   Домой я возвращалась в приподнятом настроении. В голове у меня начала оформляться одна довольно интересная идея...
  
  
   Пять минут назад мне позвонил Борис, интересовался, почему я не была сегодня в школе. Я сказала, что заболела и не выйду еще дня три. Думаю, этого времени будет вполне достаточно для осуществления плана, который уже почти полностью созрел в моих мозгах. Остались лишь кой-какие детали, но об этом - после...
  
  
  
   Пятница, 15 октября
  
   Сегодня, ровно в 10 утра, я стояла на том же самом месте, напротив здания музыкалки. Надьку я, конечно, не увидела - наверно, в этот день у нее не было занятий. Но это даже к лучшему, потому что я пришла сюда совсем с другой целью. Мне было необходимо еще раз оценить обстановку, взвесить все "за" и "против". Я чувствовала себя стратегом, готовящимся к серьезному сражению.
   Задача мне действительно предстояла не из легких. Чтобы мой план удался, я должна была умудриться подчинить себе волю сразу двух участников будущего представления, причем сделать это в считанные секунды. Я знала, что мне такое под силу - у меня уже была возможность убедиться в этом. Но оставались еще сомнения - вдруг вчерашнему водиле стало плохо независимо от моего пожелания. Бывают же такие совпадения.
   Чтобы убедиться в обратном, я решила немного поэкспериментировать, послав несколько мысленных приказов проезжавшим мимо шоферам. Я заставляла их то резко тормозить, то, наоборот, прибавлять скорости, а одному владельцу "лексуса" даже приказала остановиться у обочины и проверить, не спустило ли у него колесо.
   В общем, я осталась вполне довольна результатами и покидала место предстоящего сражения, нисколько не сомневаясь в победе.
   Но неожиданно мое состояние резко ухудшилось. Голову словно сдавило железным обручем, в глазах потемнело. К счастью, это случилось, когда я уже подъезжала к своей остановке.
   Я с большим трудом выбралась из троллейбуса и на нетвердых ногах поплелась в сторону дома. Я испытывала такую страшную усталость, словно только что пробежала стометровку. Что же со мной случилось? Может, я переоценила свои возможности? Может, предстоящая задача оказалась мне не по силам?..
   Стараясь отогнать от себя мрачные мысли, я плюхнулась на лавочку перед своим подъездом и несколько минут приходила в себя. В голове постепенно прояснялось, боль понемногу утихла.
   Тут меня кто-то окликнул:
   - Лидка, ты что ли? Как выросла-то! Чистая невеста! Вот время летит!
   Это была наша дворничиха тетя Клава, толстая рябая баба неопределенного возраста. Сколько ее помню, она все такая же: тот же затрапезный вид и неизменная метла в руках. Дворничихе, видно, захотелось немного поболтать, а подходящего собеседника не нашлось, вот она и присела ко мне на лавочку.
   Развлекать ее не было никакого желания. Мне захотелось сразу же встать и уйти, пока она не затянула меня в какой-нибудь пустой разговор, но тут я вспомнила, что тетя Клава хорошо знала мою бабку. Несколько раз при мне она останавливала мать во дворе и долго и обстоятельно расспрашивала ее о здоровье старухи. Это было еще в то время, когда бабка была жива, а потом, когда она умерла, дворничиха очень долго сокрушалась по этому поводу, помнится, один раз даже всплакнула.
   Все это как-то не вязалось с тем, что мне рассказывала мать, поэтому я, решив выяснить все до конца, быстро повернула разговор в нужную мне сторону:
   - Теть Клав, а вы мою бабушку хорошо знали?
   - Да кто ж ее не знал! Душевная была женщина. Век ее не забуду!
   - А я вот совсем другое о ней слышала.
   - А ты больше слушай, пустельга! У тебя бабка золотой человек была! Сколько она добра людям сделала!
   - Странно. Мне говорили, что она ведьма.
   - Ну, ведьма - не ведьма, а лечить она хорошо умела. Наговоры всякие знала, заклинания... Муженька моего покойного от пьянства вылечила. Я уж, горемычная, куда только не обращалась, куда его только не возила, а она, веришь ли, минут двадцать над ним пошептала - и все как рукой сняло!.. Она и мой радикулит вылечила. Десять лет меня окаянный мучил, а бабушке твоей стоило только взглядом повести...
   - Так она, выходит, знахаркой была?
   - Да нет, она же не всерьез этим занималась. Просто люди обращались к ней - она и помогала. Причем платы за свой труд никогда не брала. Редкой души человек! Ты, Лидка, не забывай про бабушку-то!
   - А я слышала, что она деда, мужа своего, на тот свет раньше времени отправила. Да и отец мой, вроде, из-за нее мать бросил.
   - Ой, и как только людям не совестно напраслину на человека возводить! Брехня все это! Злые языки чего не наплетут!.. Просто бабушке твоей сила была необычная дадена. Вот люди и болтали про нее разное. Больше, конечно, из зависти.
   - Но ведь ведьмачила ж она, тетя Клава! С этим ведь не поспоришь.
   - Не нравится мне это выражение - "ведьмачила"! И вообще, "ведьма" - это нехорошее, неправильное слово... То, что твоя бабка волшбой занималась, это, конечно, факт. Но эту самую волшбу тоже ведь по-разному можно использовать. Можно во зло ее направить, а можно и, как она, в добро, людям на пользу. А ежели так, то какая ж она после этого ведьма!
   Вот такой разговор состоялся у меня сегодня с тетей Клавой. Да, бабуля, удивила ты меня, не скрою! Теперь не знаю, что и думать, как ко всему этому относиться. Мать тебя злодейкой выставила, а дворничиха благодетелем своим считает. Кому верить?
   Хотя, с другой стороны, какая мне, в сущности, разница, кем ты была при жизни. У тебя своя судьба, у меня - своя. Все равно на всех не угодишь. Кто-то в тебе души не чает, а кто-то в любой момент готов подставить подножку. Отсюда вывод: старайся жить так, чтобы было хорошо тебе. А уж каким способом ты этого достигнешь, это дело десятое. Сейчас все так живут, по крайней мере, стремятся именно к такой жизни. Проблема лишь в том, что не у всех это получается.
   А вот у меня получится. Я все равно своего добьюсь! По-любому! Чего бы мне это ни стоило!
  
  
  
   Суббота, 16 октября
  
   Вчера мать ночевала дома, поэтому утром мне пришлось ломать перед ней комедию, будто бы я собираюсь в школу. Так что к назначенному месту я прибыла на целых два часа раньше и, чтоб как-то убить время, отправилась гулять по приглянувшемуся мне парку.
   Я не очень-то надеялась на то, что увижу сегодня Надьку, поэтому мыслями была далеко от предстоящей операции. В это утро меня больше волновала бабка, вернее, то, что я про нее вчера узнала. Нет, ну кто бы мог подумать! Оказывается, моя бабушка занималась врачеванием. Выходит, она не столько ведьма, сколько целительница, типа Чумака или Кашпировского. Вот прикол!
   Хотя какими-то ведьмовскими приемами старуха безусловно владела. Собиралась ведь она что-то передавать своей внучке... А может, бабуля надеялась, что из меня выйдет вторая мать Тереза?.. Нет, ну это несерьезно. С моим-то характером! Я ведь с самого детства, сколько себя помню, всегда стремилась быть лидером. А лидерство - это постоянная борьба. Здесь, как говорится, не до сантиментов. Чтобы стать первым, ты должен все время кому-то доказывать, что ты лучше, а он, соответственно, хуже. Волчий закон, но по-иному в этом мире не проживешь.
   Как там у "Наутилуса"?
  
  Ты говоришь, что не хочешь быть
   Никогда никому рабой.
   Это значит, что будет рабом
   Тот, кто будет с тобой.
  
   По-моему, это про меня. Я всю жизнь доказывала окружающим, что я самая умная, самая красивая, самая талантливая, самая независимая - одним словом, самая-самая. И даже если видела, что это не так, все равно продолжала стоять на своем.
   Может быть, поэтому у меня никогда не было настоящих подруг. Всех, кто искал со мной дружбы, я тут же пыталась подчинить своей воле и только в том случае, если мне это удавалось, начинала строить какие-то отношения. Обычно это продолжалось недолго. Через месяц - от силы два они попросту сбегали, не выдержав моего постоянного диктата, и я снова оставалась в гордом одиночестве.
   Что касается взрослых, с ними, конечно, было сложнее: в любой момент они могли унизить, показать свое превосходство, прочитать скучнейшую нотацию на тему "Что такое хорошо и что такое плохо".
   Но я и на них нашла управу. В общении со взрослыми я обычно пользуюсь одним безотказно действующим приемом: послушно киваю в ответ на их бесконечные увещевания, делаю вид, что во всем с ними согласна, но как только оказываюсь вне поля зрения своих воспитателей, поступаю так, как сама считаю нужным.
   Иногда, правда, это приводит к разным неприятным недоразумениям, и в этом плане свалившийся мне на голову волшебный дар оказался как нельзя более кстати. Теперь у меня, наконец, появилась возможность доказать всем, независимо от возраста, интеллекта, внешних данных и прочее, и прочее, что я действительно лучше. Лучше хотя бы потому, что обладаю способностью подчинять себе окружающих, действовать так, как это нужно мне, а не им. По-моему, это и есть настоящая свобода.
   Да, теперь я свободный человек, и это - мое главное завоевание на сегодняшний день. Ни Анаконда, ни Тетеха, ни Крокодилыч мне уже не указ. Возможно, они сами еще об этом не догадываются, но подсознательно чувствуют, что со мной теперь шутки плохи... Сейчас я для них все равно что монстр или нелюдь, а может, и что похуже.
   Но я никакой не монстр. Просто я борюсь за свою любовь, борюсь всеми доступными мне средствами. А борьба, как известно, не обходится без жертв.
   Первая жертва - Ольга. На ее счастье, она быстро поняла, что нужно просто отойти в сторону. Для этого ей достаточно было стукнуться головой о трубу.
   Вторым оказался Скороходик. Он полез на рожон: решил, глупенький, отомстить мне за то, что не смог когда-то трахнуть. За что и поплатился - теперь ему навсегда придется забыть о траханье.
   Следующей была Алка "Амеба". Ну, с ней я, пожалуй, обошлась слишком круто, причем, как выяснилось, совершенно напрасно... Хотя, с другой стороны, это должно послужить ей уроком. То, что теперь ее физиономия похожа на отбивную, будет каждый раз напоминать ей, к чему приводит попытка прыгнуть выше своей головы.
   Так что, как ни крути, а все мои поступки оправданы. Главное: они помогли мне приблизиться к Борису. По крайней мере, теперь я твердо знаю, что он в меня влюблен.
   И вот сейчас, когда цель уже, можно сказать, достигнута, на сцену вдруг выходит какая-то Надя, с которой у него, оказывается, давние отношения. Причем эти отношения, судя по всему, давно тяготят Бориса. Ему нужен только повод, чтобы расстаться с ней окончательно.
   Что ж, я обеспечу ему этот повод. Я сделаю так, что он даже ни о чем не догадается. Все произойдет как бы само собой... Убивать ее я, конечно, не стану, хотя, возможно, это было бы самым простым выходом из положения. Но я не монстр, поэтому буду действовать по-другому. Я знаю, что это связано с некоторыми трудностями, однако чего не сделаешь ради любви! Так что, бабуля, можешь сколько угодно сверкать на меня глазами, я все равно поступлю, как считаю нужным. И случится это в самое ближайшее время.
  
  
  
   Надьку я так и не дождалась. Видимо, судьба решила подарить ей еще пару дней для охмурения Бориса. А может, она дала шанс Борису сделать, наконец, правильный выбор. Ведь если бы он, вместо того, чтобы вести двойную игру, нашел в себе силы окончательно порвать с Надькой, то этим бы спас ее от многих неприятностей.
   Весь вечер я провела в ожидании телефонного звонка. Я надеялась, что Борис позвонит мне, чтобы поинтересоваться моим здоровьем, и заодно сообщит о своем решении. Но он, скорей всего, воспользовался моей мнимой болезнью, чтобы в очередной раз сводить Надю на какой-нибудь фильм или в кафе. Что ж, в таком случае он сам решил ее судьбу...
  
  
  
   Воскресенье, 17 октября
  
   Сегодня утром, как только открыла глаза, испытала странное чувство неуверенности. Где-то глубоко внутри возник страх, что моя затея может не удаться, что все окажется гораздо сложней, чем я себе представляю.
   Со мной никогда еще такого не было. Ведь до настоящего момента мне всегда везло в моих замыслах. Больше того, недавно, перечитывая свои записи, я обратила внимание на такую особенность: стоит мне задумать очередную операцию, и всё вокруг, словно по заказу, складывается именно так, как это нужно мне.
   Взять хотя бы этот случай со Скороходиком. Почему-то именно в тот день, когда я собралась ему отомстить, он решил испытать свою самодельную шутиху. Странное совпадение, не так ли?
   А эта лабораторка по химии, благодаря которой я избавилась от Алки "Амебы"! Ангидридовна как будто специально предложила работу с серной кислотой да еще и одинаковый с Мониной вариант подсунула.
   Вот и сейчас... То, что я два дня назад повстречала на улице Надьку и увидела, как она перебегает дорогу в неположенном месте - неужели это только стечение обстоятельств? Что-то не похоже. Я б еще поняла, случись это один раз...
   Нет, во всем этом явно кроется какой-то тайный смысл. Похоже, стоит мне что-нибудь задумать, и в действие вступает некий скрытый механизм, который уже невозможно остановить. Порой мне даже кажется, что я сама - часть этого механизма. Честно говоря, ощущение не из приятных, но тут уж ничего не поделаешь. Я добровольно ступила на этот путь, теперь это мой выбор, моя судьба. Боюсь, даже бабка с ее ведьмовскими приемчиками тут ни при чем. Я бы все равно
  стала тем, кем я стала. Ведь не зря мать говорила про меня, что я меченая...
   Кстати, этой не слишком лестной характеристики я удостоилась за то, что с самого детства не совсем адекватно реагирую на церковь. Рассказывали, что в младенчестве мать неоднократно пыталась меня окрестить, но я всякий раз поднимала такой жуткий ор, что она в конце концов отказалась от своих попыток.
   Однако на этом моя родительница не успокоилась - как только я стала чуть больше соображать, купила мне большую красочную книгу под названием "Легенды Нового завета" и каждый вечер, раскрыв ее передо мной, стала талдычить о том, чем добро отличается от зла и как должен себя вести порядочный человек. Но любая истина, когда выдается за незыблемую, волей-неволей начинает вызывать сомнения. Помню, уже тогда у меня возникло много каверзных вопросов. Почему надо поступать так, а не иначе? Почему это хорошо, а это плохо? Ответов на эти вопросы библия не давала, а когда я пыталась задавать их матери, та почему-то страшно раздражалась.
   Тогда я решила дойти до всего сама. Долгими часами просиживала я над яркими страницами этой большой, похожей на альбом книги и, вглядываясь в благостные, лишенные всякого выражения лица святых, все думала, думала... И однажды меня как током ударило. Ведь это же так просто! Добро не может не вызывать отторжения, потому что это всегда труд, отказывание себе в чем-то, трата сил - душевных и физических. Зло же, напротив, совершать легко. Никаких особых усилий для этого не требуется, если не считать, конечно, этих искусственно созданных преград из слов "мораль", "нравственность", "долг" и тому подобной ерунды, которой нас с пеленок пичкают родители, а потом и учителя, наверно, сами не очень-то в это веря.
   На самом деле, единственное, что, как мне кажется, может удержать человека от плохого поступка, это страх наказания.
   Но наказания ведь можно избежать, прибегнув для этого к хитрости или ко лжи. Ты случайно разбила дорогую чашку из сервиза и, прекрасно зная, что тебя за это накажут, все свернула на кошку. Ты ужасно расстроена, ты чуть не плачешь и уже сама готова поверить в свой обман. И вот, вместо того чтобы ругать, тебя утешают, гладят по головке, предлагают конфетку. Ты же злорадствуешь в душе, как ловко тебе удалось всех их провести, и лишний раз убеждаешься в том, насколько выгодней соврать, сподличать, свалить вину на другого. Таким образом, в действие снова вступают законы зла, а значит, зло сильнее добра.
   Все это, конечно, азбучные истины, и наверняка я не единственная, кто об этом задумывался. Просто люди в большинстве своем почему-то стараются скрывать правду или предпочитают вообще ее не замечать. Хотя не заметить ее невозможно.
   Вам нужны доказательства? Пожалуйста! Задачка для первоклашек, навеянная одним небезызвестным шоу: что легче - построить дом или его разрушить? "Конечно, разрушить," - скажете вы и, безусловно, окажетесь правы. А разве разрушение не есть зло?
   Но признайтесь, ведь каждый из вас, хотя бы раз в жизни, почувствовал внутри себя эту неодолимую потребность что-то сломать, разбить, уничтожить, а иногда даже убить. Вот и получается, что зло живет в людях изначально, оно неистребимо, просто не всякий находит в себе силы признаться в этом.
   Я - не из таких, я всегда говорю то, что думаю, и поступаю так, как мне хочется, а не как нужно. Поэтому завтра я снова буду стоять на том же самом месте в ожидании Надьки, и как только она появится, все свершится так, как и должно свершиться. А что касается сомнений - все это блажь, неосознанный страх наказания. Но наказания не будет, потому что я все продумала до мелочей.
   Значит, остается только ждать, терпеливо ждать следующего дня. А терпения мне не занимать.
  
  
  
   Борис так и не позвонил. Хотя его звонок уже вряд ли что-нибудь изменит...
  
  
  
   Понедельник, 18 октября
  
   Сегодня, битых два часа проторчав на своем наблюдательном пункте и так и не дождавшись появления Надьки, я впервые забеспокоилась. А вдруг моя соперница заболела? А вдруг у нее изменилось время занятий? А вдруг она вообще посещает музыкалку один раз в неделю? В таком случае мне придется перенести мою операцию аж на четверг. Перспектива, конечно, не из приятных, но что делать. Не могу же я позвонить Борису и поинтересоваться, как там поживает его соседка. Это сразу вызовет ненужные подозрения.
   Значит, остается одно - ждать. Причем надо быть готовой к тому, что это ожидание может продлиться достаточно долго, возможно, даже дней пять. Ну, а чтоб мое длительное отсутствие на занятиях ни у кого не вызвало подозрений, надо позаботиться об алиби.
   Поэтому сразу после дежурства я, дождавшись нужного автобуса, поехала в свою районную больницу. Там я поднялась на второй этаж и уверенным шагом подошла к окошку регистратуры, где, помнится, мне когда-то выдавали справку о болезни. Возле нее стояла небольшая очередь, поэтому мне пришлось немного подождать. Конечно, при желании я могла спокойно разогнать всю эту толпу, но решила попусту не тратить силы. Единственное, что я сделала - приказала никому за собой не пристраиваться: свидетели мне были не нужны.
   Вот, наконец, я осталась один на один с регистраторшей - толстой хамовитой теткой с мрачной физиономией и неприятным сверлящим взглядом. Мне она сразу не понравилась.
   - Ну, ты, жаба, - сказала я прямо в ее налитые злобой бельмы, - быстро хватай ручку и выписывай мне больничный!
   Сказала, конечно, про себя, но тетка тут же все поняла. Взглянув на меня как-то затравленно, суетливо подвинула к себе пустой бланк и что-то в нем застрочила. Потом подняла глаза и очень вежливо поинтересовалась:
   - А вам каким днем закрывать, девушка?
   Я на минуту задумалась.
   - Закрывай этой средой. Или нет, лучше пока ничего не пиши. Просто поставь печать и роспись, а число я потом сама добавлю.
   - Хорошо, я так и сделаю.
   Потом она спросила у меня фамилию, адрес, диагноз врача (я, не долго думая, ляпнула: "ОРЗ") и все это аккуратно внесла в мой больничный. Если бы кто-нибудь наблюдал за этой сценой со стороны, наверняка подумал бы, что у тетки поехала крыша и она разговаривает сама с собой, потому что я по-прежнему общалась с ней мысленно. Так было гораздо быстрей и - главное - безопасней.
   Вот, наконец, регистраторша закончила заполнять бланк и, обращаясь ко мне, извиняющимся голосом произнесла:
   - Здесь еще должен расписаться ваш лечащий врач.
   - Распишись за него сама.
   Тетка, похоже, не поняла и смотрела на меня все тем же затравленным взглядом. Ее тупость начинала действовать мне на нервы.
   - Ну что ты уставилась на меня, как дура? Поставь там какую-нибудь закорючку и не парься!
   Взгляд регистраторши сделался еще более затравленным.
   - Простите, а кто ваш лечащий врач? - выдавила она, наконец, из себя. - Никонова или Сиротин?
   - Да какая разница! Кажется, Сиротин.
   - О, у него очень простая роспись! - обрадовалась тетка. - Минуточку! - и, прежде чем расписаться в моей карточке, она несколько раз потренировалась на отдельном листе, добиваясь как можно большей схожести. Видно, бюрократка была еще та!
   Наконец, со всеми формальностями было покончено. Я взяла у регистраторши свой больничный и, не поблагодарив, направилась к выходу, оставив ее в состоянии легкого ступора.
   Весь день нахожусь в каком-то необычайном возбуждении. Наверно, так же чувствует себя бегун накануне серьезного кросса.
   За ужином мать пыталась впарить мне что-то насчет некого Викентия Александровича (скорей всего, ее нового любовника), но мне было не до этого. Единственное, что я поняла из ее намеков, это то, что сегодня ночью она скорей всего опять не будет ночевать дома. Что ж, это даже к лучшему.
   Через пять минут после того, как за матерью закрылась дверь, мне позвонил Борис. Почему-то его звонок вызвал у меня раздражение. Разговор получился коротким. Он спросил, как я себя чувствую, и я ответила: "Неважно". Борис выразил сожаление, так как собирался пригласить меня погулять. Я сказала, что это вряд ли получится, и тогда он поинтересовался, можно ли будет меня навестить. Я буркнула: "Как-нибудь в другой раз" - и уже хотела бросить трубку, но в конце все же не удержалась, спросила, почему он не позвонил вчера. После этого голос моего собеседника как-то сразу потускнел, он стал мямлить что-то по поводу неотложных дел, из чего я сразу заключила, что вчерашний вечер Борис снова проводил с Надькой.
   Нет, дальше так продолжаться не может! Мне во что бы то ни стало нужно поставить эту сучку на место, и как можно скорее! Хочу, чтобы это случилось завтра! Именно завтра! Я не выдержу еще один день напрасных ожиданий - я просто сойду с ума!
  
  
  
   Вторник, 19 октября
  
   Сейчас глубокая ночь. На часах половина первого. Я включила ночник у изголовья кровати и, завернувшись в одеяло, полулежа пытаюсь писать, подложив под тетрадь какую-то книгу. Мне не очень удобно в этом положении, да и свет тусклый, но это все ерунда. Главное, что не дрожит рука и нет давящей боли в висках. И прошло это идиотское состояние, когда на меня вдруг волнами накатывал хохот - громкий, безудержный, до коликов, до икоты... Брр! Как вспомню, так вздрогну.
   Теперь уже все позади. Теперь я могу спокойно проанализировать события сегодняшнего дня. Он пролетел как-то уж очень быстро. Хотя нет! До того, как ЭТО произошло, время, похоже, остановилось. Но зато потом оно словно с цепи сорвалось - вдруг замелькало, зарябило, как кадры ускоренной киносъемки. Но сама я при этом вроде бы стояла на месте или двигалась ужасно медленно, потому что с какого-то момента все окружающее воспринималось мной как бы урывками...
   Помню, я долго брела по улице (это было уже после того, как все случилось), и при этом мне казалось, что я единственная, кто двигается в этом направлении, потому что на пути у меня всякий раз оказывались какие-то люди. С каждым шагом их становилось все больше и больше, а потом они пошли нескончаемым потоком, и если вначале я еще как-то пыталась их обходить, осторожно лавируя в толпе, то потом мне это надоело, и я ринулась напролом, изо всех сил работая локтями и безжалостно наступая на ноги. Мне вслед неслись возмущенные возгласы, ругань, кажется, кто-то даже толкнул меня в спину, отчего я чуть не упала, но мне уже было на все наплевать. Я хотела только одного - выбраться поскорей из этой толчеи, чтобы хоть немного перевести дыхание и унять этот бешеный, все нарастающий шум в голове...
   Но вот, кажется, меня вынесло на какую-то остановку. Почти сразу подошел автобус, и я, даже не взглянув на номер, влетела внутрь, в изнеможении рухнув на свободное кресло. Автобус был почти пустой и шел совершенно незнакомым маршрутом, но мне было все равно куда ехать. Я уткнулась лбом в стекло и на минуту закрыла глаза...
   Да, мне показалось, что пролетела минута, но на самом деле прошло, наверно, значительно больше, потому что очнулась я оттого, что кто-то настойчиво теребил меня за плечо.
   - Просыпайся, красавица. Конечная, - надо мной склонился незнакомый мужик, длинный, остроносый, в защитного цвета плаще и большой широкополой шляпе.
   Выбравшись вслед за ним из автобуса, я оказалась в каком-то незнакомом месте, на окраине города. Поблизости никого. Только бетонная коробка остановки и узкая лента дороги, теряющаяся в густой желтой траве в половину моего роста. Кругом, насколько хватал глаз, была только эта трава - огромное, бесконечное поле.
   Разбудивший меня мужик сразу куда-то пропал, в клубах пыли укатил автобус, и я осталась совершенно одна на этом пустом неохватном пространстве. Хотя нет, не совсем пустом. С одной стороны поля я разглядела ряд низких одноэтажных домиков, а с другой - серые, угрюмые корпуса какой-то фабрики или завода.
   Потом я услышала странный шум, напоминающий плеск воды. Наверно, где-то рядом протекала небольшая речка. Я пошла на этот звук и увидела, что с того края дороги начинался пологий склон, по которому змеилась, постепенно разветвляясь, узкая тропинка. Одна ее половина уходила куда-то вниз, в камыши, другая тянулась вдоль холма. Я выбрала ту, которая, по-видимому, вела к реке.
   Уже через несколько шагов меня обступили густые заросли длинных остроконечных листьев. Непроходимые на вид, они услужливо расступались передо мной, а я все шла и шла, пока не очутилась, наконец, на берегу.
   Но тут меня ждало разочарование, потому что вместо реки передо мной оказалась какая-то грязная узкая протока, почти не заметная под толстым слоем тины, кувшинок и разного мелкого мусора. Больше всего это было похоже на слив производственных отходов, поскольку вонь здесь стояла ужасная. Воняло тиной, перегнившими водорослями и еще какими-то химикалиями, среди которых особенно резко почему-то выделялся запах серы.
   Я уже хотела повернуть обратно, но вдруг почувствовала такую страшную усталость, что тут же опустилась на какой-то камень и, уткнувшись головой в колени, просидела так довольно долго. Только сейчас я обратила внимание, что по всему моему телу то и дело пробегает легкая судорога.
   Я поняла, что это не от холода, хотя здесь, у воды, ветерок был особенно пронизывающий. Это выходило из меня напряжение последнего получаса, с той самой минуты, когда на своем наблюдательном пункте, напротив музыкалки, я, наконец, увидела Надьку...
   Как и в прошлый раз, я не сразу поверила своим глазам. Слишком долго ждала я этого момента, слишком много передумала за эти последние дни. Но нет, это была она. Синий джинсовый костюмчик, в руке нотная папочка. Волосы шлейфом рассыпаны по плечам. Симпатичная девочка, ничего не скажешь.
   Надька снова торопилась. Она чуть не бежала, быстро лавируя в толпе и то и дело поглядывая на часы. И - странное дело - чем ближе она подходила ко мне, тем спокойней и собранней я становилась.
   Я стояла недалеко от того места, где Надька в прошлый раз перебегала дорогу. Я была почти уверена, что сегодня она выберет тот же самый путь. Я даже загадала себе: если будет так, как тогда, то все у меня получится.
   Вот она приближается... Вот она уже почти рядом...
   Чтобы не попасться на глаза сопернице, я отошла к стоявшему неподалеку газетному киоску, делая вид, что рассматриваю журналы на витрине. Сама же исподтишка продолжала наблюдать за Надькой.
   Я видела, как она, подбежав к краю тротуара, бросила взгляд в одну, в другую сторону и, выбрав, наконец, подходящий момент, резво припустила на середину дороги. Ну, теперь пора!
   Надька не достигла еще белой полосы, а я уже отыскала глазами машину, которой предстояло стать орудием моей мести. Это был светло-серый "бумер", только что вывернувший из ближайшего переулка. Он находился довольно далеко от Надьки, но, быстро измерив взглядом расстояние между ними, я прикинула, что в нужную мне точку автомобиль прибудет как раз к сроку.
   Моя голова работала как компьютер. Странное дело! Раньше я, вроде бы, никогда не замечала за собой таких талантов. Я даже подумала о том, что, выезжая из-за угла, машина, как правило, не успевает развить достаточно большую скорость, и водитель сможет вовремя затормозить, чтобы не доводить дело до смертельного исхода.
   Собственно, так все и произошло. Моя соперница только-только успела добежать до середины дороги, когда владелец пролетавшего мимо "бумера" (я не видела его лица за тонированными стеклами, но это не помешало мне послать ему свой приказ) вдруг резко крутанул руль, и грохочущая махина, нарушая все правила движения, устремилась прямо на обалдевшую от неожиданности Надьку. Бедняжка даже вскрикнуть не успела. Мощным ударом бампера ее, как тряпичную куклу, отбросило на встречную полосу, в тот момент, по счастью, свободную от машин.
   Похоже, Надька сразу же лишилась сознания. Она не видела того, как сбивший ее "бумер", продолжая двигаться по инерции (ничего не понимающий шофер успел-таки до отказа отжать ручку тормоза), буквально накрыл ее тело своим огромным продолговатым брюхом. Она не почувствовала (а то бы непременно заорала от боли), как правое переднее колесо, резко подпрыгнув, всей своей тяжестью утвердилось на ее чуть согнутой в колене ноге, не услышала, как сухо хрустнули вдавливаемые в асфальт кости.
   Все произошло настолько быстро, что высунувшийся из кабины водитель - совсем еще молодой парень, всего, может быть, на год меня старше - минуту или две недоуменно оглядывался по сторонам, отыскивая глазами девушку, словно из-под земли выросшую перед его передним стеклом, пока не увидел ее, распластанную под колесами "бумера". Рядом валялась раскрытая папка с высыпавшимися из нее листами нотной бумаги. Лицо парня тут же сделалось цвета этих самых листов. Он беспомощно заметался между Надькой и кабиной собственной машины, сперва бросился к пострадавшей, но, заметив, что наехал колесом ей на ногу, издал какой-то всхлипывающий горловой звук и, снова протиснувшись за руль, дал, наконец, задний ход. Бедняга, наверно, был бы не прочь тут же, не вылезая из авто, включить первую скорость и - только его и видели, но справа и слева, преграждая ему дорогу, уже тормозили другие машины и к месту аварии со всех сторон бежали люди.
   Вокруг распластанной на дороге Надьки быстро росла толпа. Движение остановилось. Гомон зевак, нетерпеливые крики водителей, сигналы машин перемешались в глухой, все возрастающий гул. А где-то далеко, приближаясь, уже голосила, изо всех сил надрывалась ментовская сирена.
   В этот момент я как будто очнулась, на ватных ногах, не оглядываясь, двинулась прочь от места происшествия. Наверно, правильней было бы не уходить так скоро, а, смешавшись с толпой, убедиться, что все совершилось именно так, как задумывалось. Но я не стала этого делать. Я и так знала, что операция прошла успешно - моя соперница жива и проживет еще долгие годы, вот только ходить, как раньше, ей больше не придется, потому что вместо двух стройных ножек у нее теперь будет одна - такая же стройная, красивая, но одна!..
   Черт! Я чувствую, как меня снова начинает разбирать этот жуткий хохот... Впервые я почувствовала его приступы там, возле грязного болотца. Помню, я долго каталась по берегу и все не могла остановиться. И вот теперь снова... Интересно, с чего бы это?.. А, понимаю. Это все из-за Надьки. Стоит мне только представить ее, жалкую, скрюченную, прыгающую на костылях...
   Нет, все, больше не могу! Надо успокоиться, взять себя в руки. Тем более что от этого смеха у меня, кажется, снова начинает болеть голова. Пойду приму таблетку и - бай-бай.
   Только бы бабка сегодня не приснилась! Как же меня достает последнее время ее вечно насупленная физиономия!
  
  
  
   Среда, 20 октября
  
   Всю ночь так и не смогла толком заснуть. В голову лезли разные дурацкие мысли - уже не помню какие. Но самая главная, та, что не давала мне покоя до самого утра - как отнесется к Надькиному несчастью Борис. Больше всего я боялась, что он что-нибудь заподозрит. Просто так, чисто интуитивно.
   Поэтому утром ни свет ни заря я была уже на ногах и собиралась в школу. При этом я прекрасно понимала, что преспокойно могла просачковать еще пару дней (и это было бы самое разумное), что, отправляясь сегодня на уроки, поступаю скорей всего неосмотрительно, но я уже ничего не могла с собой поделать.
   В классе меня встретили, в общем-то, довольно прохладно.
   - А, это ты. Привет, - лениво бросила Ольга. - Я уж думала, ты до каникул не появишься.
   И точно! За всеми своими делами я совершенно забыла, что заниматься нам - всего ничего. Возможно, в прежние времена это известие меня обрадовало бы, но только не сейчас.
   - Ну, что тут было без меня?
   - А что тут могло быть без тебя!
   В словах Ольга мне почудился какой-то подвох. Я бросила на нее быстрый взгляд, но ничего такого не заметила.
   - Значит, все спокойно?
   - Как в танке. А ты что, болела? Надеюсь, не серьезно?
   - Так, ерунда. Насморк.
   Болтая с Ольгой, я украдкой посматривала на стол Бориса. Но его на месте не было.
   Сегодня он так и не появился. Все уроки я сидела как на иголках. Заметив мое состояние, Ольга глупо пошутила, что мы с Борисом договорились, как видно, болеть по очереди. Но я-то знала настоящую причину его отсутствия и от этого еще больше переживала.
   Домой я вернулась мрачнее тучи, проклиная себя за то, что не послушала голоса рассудка. Час, а то и больше просидела на диване, уставившись в одну точку. В голове была полная пустота. Совершенно ничего не хотелось делать.
   Неожиданно зазвонил телефон. Я схватила трубку.
   - Алло. Лида?
   Я совершенно не узнала его голоса, поэтому на всякий случай переспросила:
   - Это ты, Борис?
   - Да, это я... Я уже звонил тебе сегодня, но тебя не было.
   - Я, наверно, была в школе.
   - Ты уже выздоровела?
   - Да, первый день как выписали... Ты что-то хотел мне сказать?
   - Нет... То есть да, хотел... Но я не знаю, как... Я сейчас звоню тебе из больницы... Понимаешь, тут такое дело... Вчера с Надей случилось несчастье.
   - С Надей? Несчастье? - я постаралась изобразить голосом одновременно удивление и тревогу.
   - Она вчера попала под машину.
   - Какой ужас! Она жива?
   - Да, жива, но в ужасном состоянии. Дело в том... дело в том, что ей раздробило ногу. И врачи говорят... - тут он издал звук, похожий на всхлипывание, - врачи говорят, что, возможно, ее придется удалить... - после этого речь Бориса перешла в какое-то невнятное бормотание, прерываемое вздохами, сопением и другими непонятными звуками.
   - Борис! Ты слышишь меня, Борис?! - попыталась я перекричать все эти звуки. - Хочешь, я сейчас приеду к тебе?! Борис! Скажи, в какой больнице ты находишься?
   - Нет-нет, не стоит! - эти слова он почти выкрикнул, после чего произнес с большими паузами: - Я - потом - сам - тебе - позвоню, - и бросил трубку.
   После этого короткого разговора у меня сразу поднялось настроение. Да, Борис сейчас очень расстроен, но то, что он позвонил мне, ища поддержки, говорит о многом. Значит, я для него не чужой человек. Значит, он меня все-таки любит.
   А может, он что-то подозревает и специально позвонил мне, чтобы выяснить мою реакцию на это известие?
  
  
  
  
   Четверг, 21 октября
  
   Сегодня виделась с Борисом в школе. Выглядел он ужасно: бледный, взъерошенный, с остановившимся взглядом. Все уроки и даже перемены просидел не двигаясь за своим столом, тупо глядя прямо перед собой и никого и ничего не замечая вокруг.
   Когда во время большого перерыва я отважилась подойти к нему со словами утешения, он посмотрел куда-то мимо меня и произнес как будто в пустоту:
   - Наде сегодня будут делать операцию... Врачи боятся заражения... Но она еще ничего не знает. Она в полуобморочном состоянии. Что будет, когда она все поймет? - и после этого снова надолго замкнулся в себе.
   После третьего урока Борис исчез. Я сначала волновалась, но потом успокоилась. В конце концов, это даже к лучшему, что он ушел, потому что своим невменяемым состоянием он только действовал мне на нервы.
   К концу дня я уже почти не вспоминала ни о Надьке, ни о Борисе. Даже умудрилась получить две "пятерки" - по матеше и по физике. Крокодилыч весь урок строил мне глазки. Я наконец смилостивилась и пару раз ему улыбнулась - так он чуть не прыгал от счастья.
  
  
  
   Вечером после двухдневного отсутствия появилась мать. По ее сияющему лицу я сразу поняла: с хахалем у нее все тип-топ.
   Когда мы сели ужинать, мать как-то странно замялась, а потом вдруг выпалила, старательно пряча глаза:
   - Лидочка, ты не будешь против, если я несколько дней поживу у Викентия Александровича? Он сказал, что нам надо лучше узнать друг друга, а это, сама понимаешь, самый верный способ...
   - Да ладно, ма, не парься! Хоть навсегда переезжай к своему Викентию Александровичу, мне-то что!
   - Ну что ты такое говоришь, Лида! Вовсе я не собираюсь переезжать к нему навсегда! Ты же прекрасно знаешь, пока ты не окончишь школу, пока не определишься в жизни...
   Я испугалась, что она опять заведет свою вечную бодягу об ответственности, которую якобы за меня несет, и поэтому быстро перевела стрелки:
   - Ма, я все прекрасно понимаю! Ты тоже имеешь право на личную жизнь, ты еще молодая, и я буду только "за", если ты, наконец, найдешь себе постоянного спутника.
   Мать чуть не прослезилась от моих слов.
   - Ты правда так считаешь? Значит, ты на меня не обижаешься?.. Я всегда знала, что ты у меня умная девочка! - и в порыве нежности расцеловала меня в обе щеки.
   Через полчаса, надавав мне кучу наставлений, счастливая, она упорхнула к своему хахалю, а я от нечего делать достала из шкафа "Американскую трагедию" и, удобно устроившись на диване, еще раз перечитала главу, в которой Клайд Гриффитс подстроил несчастный случай своей бывшей возлюбленной.
   Ну до чего глупо и непродуманно была спланирована операция! Да он с самого начала был обречен на неудачу. Вот если бы на его месте оказалась я... Хотя к чему эти сравнения! Ведь я не учла самого главного: герой "Американской трагедии" не обладал даже половиной моих способностей, а это, как я успела убедиться, и есть самый верный признак успеха.
  
  
  
   Пятница, 22 октября
  
   Бориса снова не было в школе. Домой он мне тоже не позвонил.
   До самого вечера я ходила из угла в угол по комнате, бросая тоскливые взгляды на телефон. Наконец, когда за окном уже окончательно сгустились сумерки, я не выдержала и решила позвонить ему сама, справедливо рассудив, что в данной ситуации это не будет выглядеть с моей стороны как навязывание.
   Я не знала номера его мобильника, поэтому решила прибегнуть к помощи телефонного справочника. Фамилию Серафимов я нашла почти сразу - тем более, что в списке она оказалось единственной. Теперь оставалось уповать на то, что этот человек и есть Борис. Я несколько раз перечитала название улицы, номер дома и квартиры, которые мне ровным счетом ничего не говорили (все адреса я обычно запоминаю зрительно), и только после этого отважилась, наконец, позвонить.
   - Алло. Кто это? - строгий женский голос в трубке прозвучал, как мне показалось, немного резковато.
   - Это квартира Серафимовых?.. Могу я услышать Бориса?
   - А кто его спрашивает?
   - Его одноклассница.
   - Не уверена, что он сейчас дома... Впрочем, подождите. Я узнаю...
   Послышались удаляющиеся шаги, после чего последовала довольно продолжительная пауза. Больше всего я боялась вновь услышать в трубке тот же женский голос, который объявит мне, что Бориса нет дома и сегодня, вероятно, уже не будет...
   Вот, кажется, хлопнула дверь. До меня долетели невнятные голоса. Они все ближе, ближе... Затем - щелчок и чье-то прерывистое дыхание.
   - Борис, это ты?
   - Лида?! - в его голосе сквозит удивление. - Как ты меня нашла?
   - Так же, как и ты - по телефонной книге. Кстати, ты там единственный с такой фамилией.
   - Ну надо же! Никогда бы не подумал, что у меня такая редкая фамилия.
   - Ты ничего не хочешь мне сказать?
   - О чем?.. Ах, да! Ты, наверно, имеешь в виду... Надю?
   - Тебя это удивляет?
   - Да нет, не то чтобы... Но... я подумал...
   - Я не знаю, о чем ты там думал, но уж точно не обо мне!
   - Что ты... хочешь... этим...
   - А сам ты не догадываешься?! Я что, по-твоему, кукла бессердечная?! Ты считаешь, что мне можно вот так, походя, растравить душу, а потом замолчать на целых два дня?!
   - Постой, я... я просто решил, что... Ну, словом, я не хотел тебя расстраивать...
   - Что ж, очень разумно с твоей стороны... - эти слова я произнесла слегка дрожащим голосом, даже шмыгнула носом для большей убедительности. - Впрочем, если не хочешь, можешь ничего не говорить. Переживу как-нибудь.
   - Лида, Лидочка, ты не так меня поняла! Я совсем не хотел тебя обидеть! Я подумал, что ты... что тебе это будет неприятно.
   - Ох, какой же ты глупый, Борис! Неужели ты посчитал, что я...
   - Нет-нет, больше ничего не говори! Я дурак, самый настоящий дурак!
   - Ладно, проехали. Скажи, как прошла операция?
   - Вроде, успешно.
   - Что значит "вроде"?
   - Это значит, что заражения удалось избежать.
   - А как нога?
   - Но... разве ты не поняла?.. - после этого последовал уже знакомый мне всхлипывающий звук, а потом надолго воцарилось молчание.
   - Борис!.. Борис, ты меня слышишь?
   - Да. Слышу, - голос слабый, как будто с другой планеты.
   - Борис, а как себя чувствует Надя?
   - Не знаю. Когда я уходил из больницы, она была еще в беспамятстве.
   - Значит, она еще ничего не знает?
   - Вероятно... Хотя, возможно, сейчас... - тут он снова всхлипнул. - Лида, прости... я пока не могу говорить... Я... я завтра тебе позвоню. Не обижайся!
   На этом разговор прервался.
   Я медленно положила трубку на рычаг и отошла к окну. Ночь уже вступила в свои права. Я смотрела на небо, какого-то кричащего ярко-фиолетового цвета в грязных потеках облаков, на редкие огни внизу, на серый хвост дыма, рвущийся из трубы дальней фабрики, и чувствовала, как по всему телу, от пальцев ног до самой макушки, мягкой волной разливается покой.
   Да, в эту минуту - наверно, впервые за много дней - я испытывала безграничное чувство покоя. Наконец-то бешеная гонка закончилась. Я вышла на финишную прямую, удачно преодолев все препятствия.
   Борис теперь мой. Он верит мне, делится со мной своими сокровенными мыслями, во мне ищет утешения и поддержки. Еще одно небольшое усилие - и ему уже не вырваться. Теперь главное - не пережать. Главное - сделать все по-умному...
  
  
  
   Суббота, 23 октября
  
   Ночью мне пришла в голову мысль, как окончательно привязать к себе Бориса. Нужно просто заняться с ним сексом. Причем немедленно, не откладывая дела в долгий ящик. Сейчас он как раз расслаблен, нуждается в помощи, и я, под предлогом оказания ему этой самой помощи, могла бы пригласить Бориса к себе. Скажем, завтра. Или даже сегодня. Да, сегодня, пожалуй, лучше. Матери дома нет, и к тому же на следующий день выходной, никуда не надо спешить. Мы могли бы провести с ним целую ночь. Настоящую ночь любви!
   Вот такая идея взбрела мне утром на ум. Но чем больше я об этом думала, тем все больше меня одолевали сомнения. Дело в том, что я, как ни стыдно в этом признаться, еще ни разу в своей жизни не занималась сексом (тот случай со Скороходиком, конечно, не считается, тем более что ему тогда так ничего и не отломилось).
   Да-да, в отличие от многих моих одноклассниц, я до сих пор девственница. Даже Ольга меня в этом вопросе обскакала. Она, по-моему, еще в 8 классе познала все радости плотской любви. Кстати, первым, кто лишил ее невинности, был все тот же Скороходик, в которого эта дура была даже влюблена какое-то время, пока в один прекрасный день он не предпочел ей Верку Завьялову.
   Ольга, впрочем, недолго переживала и тут же закрутила роман с каким-то старшеклассником. Потом у них что-то разладилось, этот парень закончил школу и укатил в другой город, но Ольга до сих пор вспоминает о нем с большой теплотой. По ее словам, он был настоящий спец по части постели. Чуть ли не каждый день они встречались у него на квартире, где часа по два - по три кряду занимались таким бешеным сексом, что просто ой-ой-ой.
   Помню, Ольга рассказывала мне об этом взахлеб и с такими подробностями, что у меня порой даже уши краснели. Виду я, конечно, не подавала и слушала ее всегда как бы нехотя, со снисходительной улыбкой на лице, словно сама давно прошла через все это. Не знаю, догадывалась ли в то время Ольга о моей полной неискушенности в вопросах секса.
   Теперь, похоже, пришла моя очередь познать эту тайну за семью печатями. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Так почему не сейчас? Тем более для этого представляется такой прекрасный повод.
   Одним словом, я себя потихоньку уговорила и в школу отправилась уже с твердым намерением сегодня же соблазнить Бориса.
   Каково же было мое разочарование, когда этот гад опять не явился на уроки!
   Полдня я провела как на иголках. Домой вернулась раздосадованная, однако не потеряв надежды на успех. Я знала, я была просто уверена, что Борис обязательно позвонит мне сегодня, и вот тогда-то все и решится.
   И действительно, не прошло и полчаса после моего возвращения, как в коридоре затрезвонил телефон. Я схватила трубку, и в ухо мне тут же зачастил взволнованный голос Бориса:
   - Лида, я только что из больницы. С самого утра пытался пробиться к Наде. Меня пустили только минут сорок назад. До этого говорили, что она никого не хочет видеть, что ей лучше сейчас побыть одной. Я чуть ли не на коленях умолял сестру пропустить меня к ней. Наконец, она сжалилась... - он сделал паузу, видимо, чтобы набрать больше воздуха в легкие, и я тут же вклинилась с вопросом:
   - Она уже знает?
   - Да, видимо, ей сообщили. Еще утром... Хотя ни о чем таком мы с ней не разговаривали. Мы вообще не касались операции, говорили о разной ерунде...
   - Почему тогда ты так уверен?
   - Я это понял... по ее виду... по тому, как она отвечала на мои вопросы. Понимаешь, она все время смотрела как бы сквозь меня. Кажется, она даже не до конца соображала, кто перед ней сидит. Во всяком случае, мне так казалось... Да и голос у нее был какой-то не такой... какой-то совершенно бесстрастный, чужой... О боже! Это так ужасно!.. - и, как и в прошлый раз, его слова вдруг перешли в какое-то нечленораздельное всхлипывание.
   Я испугалась, что Борис чего доброго снова впадет в истерику, поэтому поспешила перейти к делу:
   - Борис! Ты слышишь меня, Борис? Тебе надо успокоиться, взять себя в руки!..
   В ответ только всхлипывание и прерывистое сопение.
   - Послушай, Борис, мы обязательно должны сегодня встретиться. Это очень важно для меня. Да и для тебя, думаю, тоже. Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы ты приехал ко мне.
   Снова сопение и ни слова в ответ.
   - Борис, тебе сейчас необходимо отвлечься. Хотя бы не надолго. Если ты этого не сделаешь, ты просто свихнешься и сведешь с ума всех, кто находится рядом!
   Похоже, мои слова, наконец, дошли до Бориса. Сопение прекратилось. Когда спустя минуту мой собеседник снова заговорил, голос его был почти спокойным.
   - Ты предлагаешь сходить куда-нибудь? В кафе? Или в кино? - в словах Бориса я тут же почувствовала какой-то подвох и решила не попадаться на эту удочку:
   - Нет, для кино, пожалуй, не то настроение. А в кафе слишком шумно. Я предлагаю встретиться у меня и поговорить о чем-нибудь отвлеченном. Скажем, о музыке. Или о книгах.
   - А... а это удобно?
   (Я чуть было не выпалила в ответ, что неудобно только джинсы одевать через голову, но вовремя сдержалась: сейчас моя шутка вряд ли была бы оценена.)
   - Тебя что-то смущает?
   - Да нет... Я просто подумал о твоих родителях.
   - Дома никого не будет. Ты это хотел узнать?.. Впрочем, если ты не хочешь...
   - Нет-нет, я очень хочу с тобой встретиться... Когда мне лучше прийти?
   - Ну, сейчас мне нужно будет сделать кой-какие дела... Восемь часов тебя устроит?
   - Д-да.
   - Вот и хорошо. Я буду тебя ждать. Только, пожалуйста, не опаздывай. Ладно? - и бросила трубку.
   Итак, дело сделано. Рыбка попалась в сеть. Теперь остается только ждать, изредка поглядывая на часы...
  
  
  
   Ой, уже почти семь! До встречи какой-то час, а я еще не готова. И как я умудрилась столько времени потратить на писанину! Все, бегу собираться. Закончу как-нибудь в другой раз...
  
  
  
   Воскресенье, 24 октября
  
   Сейчас половина двенадцатого дня. Я проснулась примерно час назад. Помню, еще долго сидела на кровати, тупо глядя прямо перед собой, и пыталась собраться с мыслями. В голове была какая-то каша.
   Только теперь, после двух стаканов кофе, понемногу начинаю приходить в себя. Конечно, мне еще трудно в полной мере проанализировать все слова, поступки и ощущения прошлой ночи... Наверно, для этого должно пройти какое-то время. Поэтому сейчас я постараюсь взглянуть на все пережитое мной как бы со стороны, взглядом бесстрастного наблюдателя. Не знаю, насколько у меня получится, но, по крайней мере, это поможет мне быть объективной как к Борису, так и к себе самой...
  
  
   Начну с самого начала. Кажется, я уже писала о том, что никогда до этого сексом не занималась, поэтому имела о нем самое смутное представление, почерпнутое в основном из рассказов подруг и интернетовских порно-сайтов, в которые мне доводилось пару раз проникать. Ну, и, конечно, из эротических фильмов, что после часа ночи иногда показывают по нашему телеку.
   Таким образом, мое первое любовное свидание, каким я рисовала его в своем воображении, состояло как бы из двух частей: начинавшееся весьма романтично (приглушенный свет, искрящееся в бокалах шампанское, тихая музыка и легкая непринужденная беседа), в своей завершающей стадии оно незаметно начинало переходить в оргию... Одним словом, что-то среднее между "Девять с половиной недель" и "Все леди делают это".
   К такому свиданию, понятное дело, нужно было готовиться особенно тщательно.
   Первым делом я, конечно, плюхнулась в ванну, перед этим набухав туда целый флакон шампуня.
   Потом, усевшись перед зеркалом, битый час занималась макияжем, стараясь придать лицу выражение надменности и одновременно плохо скрываемой чувственности.
   Когда с этим, наконец, было покончено, я с помощью геля и расчески соорудила из своих волос прическу а ля "Эльвира, повелительница тьмы", а затем надела на себя свое самое сексуальное белье - все черное (я читала, что большинство мужчин весьма однозначно реагирует на этот цвет): черную короткую комбинашку, черные чулки с резинками, черный кружевной лифчик и такие же точно трусики. Ну просто настоящая леди-вамп. Сверху натянула кожаную юбку аж под самое никуда и гипюровую блузку-разлетайку. Хотела - для полноты картины - напялить также туфли на высоком каблуке, но посчитала, что это будет слишком наглядно.
   Покрутившись минут пять перед трельяжем в коридоре, я осталась вполне довольна собой.
   За окном уже начинало темнеть. Я выключила верхний свет в зале и зажгла торшер возле журнального столика, что сразу придало комнате оттенок интимности, после чего, усевшись на диване, стала дожидаться Бориса.
   Он не заставил себя долго ждать. Большая стрелка настенных часов еще не успела переместиться за отметку "8", как в коридоре раздался звонок. Помню, я была даже немного разочарована. Мне почему-то казалось, что Борис обязательно опоздает - минут на десять или на пятнадцать.
   Он вошел весь какой-то нервный, взъерошенный, старательно пряча взгляд. Только уже в зале отважился посмотреть мне в лицо - да так и замер с открытым ртом и глазами навыкате. Эффект, что называется, превзошел все ожидания.
   Я была на седьмом небе от счастья. Я даже простила ему то, что он явился на свидание без шампанского и цветов. Впрочем, это ведь было не совсем свидание. А что касается шампанского, я знала, что в шкафу у матери еще с прошлого года хранится нетронутая бутылка (она купила ее на свой день рождения, собираясь отметить его в семейном кругу, с дочерью, но вечером ей как всегда позвонила тетя Римма и утащила в какую-то шумную компанию, из которой именинница вернулась только через два дня).
   Однако ничего этого не понадобилось, потому что все сложилось совсем не так, как я себе представляла. Не было звона бокалов. Не было тихой музыки. И легкого непринужденного разговора за специально для этого подвинутым к дивану столиком тоже не было. Вместо этого события стали вдруг разворачиваться по какому-то совершенно неожиданному сценарию, причем настолько быстро, что все это до сих пор кажется мне не совсем реальным.
   Помню, Борис, не сводя с меня восхищенных глаз, шагнул мне навстречу, и я почувствовала, как его пальцы больно сжали мои запястья. Его лицо оказалось совсем близко от меня, так близко, что у меня даже голова закружилась. Я невольно подалась назад, при этом задев за что-то ногой, и, наверно, обязательно упала б, если бы Борис не подхватил меня за талию.
   - Лида, ты... ты... такая красивая!.. - это было последнее, что я услышала, перед тем как нарастающий шум в ушах вдруг поглотил разом все звуки в комнате. На несколько минут я словно оглохла.
   А потом еще и ослепла... Точнее, у меня потемнело в глазах, оттого что чьи-то губы (неужели это были губы Бориса?!) с силой впились в мой рот, и я почувствовала, что задыхаюсь...
   Комната поехала куда-то вбок, завертелась колесом, все больше наращивая обороты. Затем потолок резко скакнул вверх, а мой затылок неожиданно оказался припертым к диванной подушке...
   После этого я, по-моему, ненадолго отключилась, потому что, когда снова открыла глаза, надо мной нависала фигура Бориса, уже без джемпера (куртку он снял еще в коридоре), в наполовину расстёгнутой рубашке. Он был как-то странно изогнут, так как одну свою руку просунул мне под спину, а другую пытался выпутать из рукава. Лица его я так и не смогла увидеть, так как торшер почему-то оказался выключенным и все вокруг тонуло в сумерках...
   Борису, наконец, удалось справиться с рубашкой, и пока он, пыхтя, стаскивал с себя брюки, я смогла его как следует разглядеть. Худое бледное тело, слабо отсвечивающее в свете луны, впалая грудь, плохо развитая мускулатура. Надо признать, что без верхней одежды у моего партнера было гораздо меньше сходства с греческим богом. Сейчас он походил скорей на какого-то религиозного мученика, типа Иешуа Га-Ноцри. Сходство было бы полным, если бы не узкие спортивные трусики, под которыми что-то подозрительно выпирало...
   Я все ждала, когда же он стащит с себя эти самые трусики (кажется, в эту минуту во мне шевельнулось что-то похожее на желание), однако Борис решил сперва заняться моим собственным гардеробом. По дрожанию его рук я поняла, как сильно он волнуется. Бедняжка так долго возился с моими пуговицами и застежками, что я, в конце концов, не выдержала и решила ему помочь...
   Вообще, надо заметить, со своей задачей он справлялся довольно неумело - сразу видно, новичок. Так, снимая с меня лифчик, не догадался, что тот открывается спереди, чуть не сломал мне молнию на юбке, пряжкой от часов пребольно расцарапал бедро.
   Но вот, наконец, я почти полностью раздета. Остались только чулки, которые, наверно, можно было и не снимать. Но Борис, как видно, решил довести дело до конца - сначала оголил мою правую ногу, взялся было за левую и тут почему-то замешкался, глядя на меня долгим неподвижным взглядом.
   Интересно, о чем он думал в ту минуту?..
   Тогда я, конечно, ничего не поняла, решила, что этот чудик просто любуется моим телом - оно ведь у меня действительно красивое, хоть немного и не дотягивает до европейских стандартов.
   Но сейчас... сейчас я, кажется, догадываюсь, в чем дело. Дело, как ни странно, было в чулке. Да-да, в черном чулке, который, сливаясь с грязно-серой обивкой дивана, делал мою ногу почти невидимой в темноте. Со стороны, наверно, казалось, что у меня вообще нет ноги.
   Понятно теперь, почему Борис так пристально меня рассматривал. В ЭТО ВРЕМЯ ОН ДУМАЛ О НАДЬКЕ. Он представлял ее на моем месте и, скорей всего, мысленно прикидывал, как потом будет с ней трахаться...
   Черт! Если бы только я могла это предположить!.. Боюсь, никакого секса у нас в эту ночь не получилось бы. Хотя, если быть до конца честной, он и так не очень-то получился...
   Первое, что я почувствовала, когда Борис вошел в меня, была жуткая боль. В первую секунду мне показалось, будто меня проткнули раскаленным прутом, после чего стали еще ворочать им из стороны в сторону. Помню, я еле сдержалась, чтобы не заорать во все горло, а потом стала мысленно успокаивать себя, что это не надолго, что боль быстро пройдет, так как читала где-то, что в первые секунды соития девушка, с которой это происходит впервые, может испытывать легкий дискомфорт.
   Конечно, "дискомфортом" и тем более "легким" назвать это было трудно. Низ моего живота как будто разрывали на части, и, что самое страшное, боль ни на секунду не прекращалась. Она, наоборот, все время шла как бы по нарастающей.
   Тогда я попыталась отвлечься. Изо всех сил зажмурившись, я крепко обхватила руками нависшее надо мной тело, дышащее как паровоз и двигающееся все время в каком-то однообразном, отупляющем ритме, и, постоянно борясь с желанием оттолкнуть его от себя, сбросить, освободиться, поскольку каждое его движение доставляло мне невыносимую муку, повторяла как заклинание: "Потерпи еще немножко - сейчас тебе станет приятно. Еще немножко - и тебе станет приятно..."
   Но приятно так и не стало. Просто через пару минут по телу моего мучителя словно прошла судорога, раскаленный болт внутри меня дернулся еще несколько раз и замер. В эту секунду я впервые испытала облегчение - облегчение от того, что все, наконец, закончилось.
   Все еще тяжело дыша, Борис вытянулся рядом со мной на диване и несколько минут лежал не двигаясь.
   Я тоже лежала неподвижно и при этом безотрывно смотрела на его член (теперь он показался мне не таким огромным, каким представлялся во время траханья), в презервативе - и когда только Борис успел его натянуть - сильно походивший на сардельку в целлофановой упаковке. Нет, это не было праздным любопытством. Да и никаких особых желаний он во мне сейчас не будил. Наоборот, я смотрела на него чуть ли не с отвращением, потому что прекрасно понимала, что это и есть тот самый болт, который минуту назад безжалостно разрывал мне внутренности.
   - Лида, ты не обиделась на меня? - голос Бориса прозвучал как будто из другого мира. В первую минуту мне даже показалось, что он принадлежит кому-то другому, а не этому совершенно незнакомому голому парню, пристроившемуся рядом со мной на диване.
   - А почему я должна на тебя обижаться? (Опять двадцать пять! И как же он любит оправдываться, выяснять, строить предположения... Молчал бы уж лучше! И так на душе тошно.)
   - Но... мне показалось, я повел себя несколько грубо.
   - Тебе это только показалось, - сказав это, я повернулась к Борису спиной, давая понять, что разговор окончен. Только бы он снова не завел ту же самую бодягу! Неужели он не понимает, что в некоторых случаях лучше всего просто помолчать.
   Минуту или две в комнате было тихо.
   - Лида, может, мне лучше уйти?
   Я ничего не ответила, лежала, рассматривая обивку на диване. Я слышала, как Борис, еще с минуту поворочавшись, встал, зашелестел поднимаемой с пола одеждой. Я продолжала лежать, отвернувшись, чутко прислушиваясь к каждому звуку у себя за спиной.
   Вот он закончил натягивать на себя брюки и рубашку, теперь надевает туфли. Для чего-то несколько раз прошелся по комнате, поднял что-то с полу. Вот, наконец, направился к дверям. Его шаги уже в коридоре. Долго возится с замком. Открылась дверь... Неужели он вот так просто и уйдет?.. Нет, возвращается.
   - Лида, ты... это... прости меня. Прости, что так получилось.
   Снова удаляющиеся шаги. Хлопает дверь. На этот раз действительно все.
   Я вдруг чувствую, как что-то медленно накипает под глазами, длинными обжигающими струйками сбегает по щекам. Что это со мной? Неужели я плачу?..
   Да, я плачу. Я плачу даже сейчас, когда пишу эти строки. От обиды. От разочарования. От какой-то пустоты внутри. Неужели все уже произошло? Неужели это и есть то, к чему я стремилась? Выходит, я не люблю Бориса? Выходит, все, что я испытывала к нему, всего лишь плод моего воображения?
   Нет, это невозможно! Невозможно! Просто сегодня у меня такое настроение. Это пройдет, обязательно пройдет. Наверняка завтра все будет по-другому. Надо подождать до завтра...
  
  
  
   Понедельник, 25 октября
  
   Сегодня кое-что произошло. Но обо всем по порядку.
   Этой ночью мне приснился сон. Борис, все в той же греческой тунике, припав на одно колено, протягивает мне яблоко. Вид у него при этом довольно жалкий: нос и глаза покраснели и распухли от слез, губы предательски дрожат.
   За его спиной я успеваю заметить два пустых кресла. Это означает, что мои соперницы повержены и я здесь полновластная хозяйка. Царственным жестом я беру яблоко из рук Бориса и с наслаждением впиваюсь в него зубами.
   Но что это? Такое спелое и румяное с виду, на вкус оно оказывается нестерпимо кислым и даже слегка отдающим горечью. Я с трудом проглатываю кусок, изо всех сил стараясь не показывать, насколько мне это неприятно. Тем более что Борис смотрит на меня безотрывно, словно спрашивая взглядом: "Ну как? Тебе нравится?" Я через силу улыбаюсь ему и вновь запускаю зубы в яблоко. И в ту же секунду чувствую, как мое лицо передергивает гримаса отвращения. Не в силах сдерживаться, я выплевываю этот недоеденный кусок прямо в изумленное лицо Бориса...
   Проснулась я все с той же кислой оскоминой во рту и несколько минут лежала, уставив взгляд в потолок. На душе было по-прежнему муторно. Вчерашнее состояние не только не прошло, а, напротив, еще больше обострилось.
   Никого не хотелось видеть. Я даже обрадовалась, когда, взглянув на часы, убедилась, что собираться в школу уже нет никакого смысла, так как я давно опоздала. Оказывается, вчера, укладываясь спать, я забыла завести будильник. Что ж, значит, не судьба.
   Я еще с полчаса повалялась в постели, потом стала медленно приводить себя в порядок. Есть совершенно не хотелось, но я заставила себя проглотить бутерброд, запив его стаканом холодного чая, от чего меня чуть не стошнило.
   В какой-то момент я поймала себя на мысли, что никак не могу избавиться от чувства гадливости. К себе. К предметам, которые меня окружают. Вообще ко всему.
   Что-то подобное я испытывала позавчера, когда в ванной смывала со своей кожи пятна крови. Ярко-алая, с пурпурным оттенком, по цвету
  она очень отличалась от менструальной. Это была кровь, свидетельствующая о моей потерянной девственности.
   Я вдруг снова, в который раз испытала острую жалость к себе самой. На глаза навернулись слезы. Я с трудом взяла себя в руки, попытавшись думать о чем-нибудь другом. Какая же я, оказывается, сентиментальная дура! Никогда бы не подумала, что буду так сильно переживать по этому поводу.
   А может, дело вовсе не в этом? Может, если бы в субботу все было по-другому, я бы сейчас меньше расстраивалась?
   По-другому... Легко сказать "по-другому". А вдруг по-другому нельзя? Вдруг у меня с Борисом половая несовместимость? Или, еще хуже, я вообще не приспособлена для того, чтобы заниматься любовью? А что, очень может быть! Ведь я же ведьма, я не такая как все.
   Как ни странно, эта мысль совершенно меня не расстроила. Ну и что такого, что секс мне противопоказан! Живут же некоторые люди, вообще ничего не зная о сексе. Наша Ангидридовна, например. Или одна тетка с материной работы, страдающая слоновьей болезнью - ее все мужики десятью дорогами обегают... Тьфу ты, черт! Нашла, с кем сравниваться! Я же не уродка какая-нибудь! И потом - ничего ведь не доказано. Говорят же, что первый блин всегда комом. Надо попробовать хотя бы еще один раз...
   Но стоило мне только вспомнить пережитые накануне мучения, как все мои внутренности тут же сжались, словно сведенные судорогой, а к горлу подступила тошнота. Нет, если я когда-нибудь и решусь на это, то очень не скоро.
   У меня вдруг возникло жуткое желание смыть с себя весь вчерашний ужас, очиститься, избавиться - хотя бы на время - от гнетущего состояния подавленности и разочарования. Я чуть ли не до краев наполнила ванну горячей водой, вылила в нее остатки шампуня и, поскорей сбросив одежду, с наслаждением погрузилась в душистую, пахнущую хвоей пену.
   Не знаю, сколько я пролежала так, без движения, без мыслей, в состоянии полной расслабленности. Может, полчаса. Может, час. Потом, намылив мочалку, с каким-то остервенением принялась елозить ею по своему телу, пока оно не стало пунцовым.
   Когда на ватных ногах я выползла, наконец, из ванной, перед глазами у меня плясали желтые и зеленые круги, а сердце в груди бухало как бубен. И в этот самый момент зазвонил телефон.
   Сначала я хотела просто не брать трубку, так как это мог быть кто-нибудь из школы, но он так настойчиво верещал, что я не выдержала.
   Это оказался Борис. Шмыгая носом, он плачущим голосом сообщил мне ошеломительную новость: позапрошлой ночью Надька покончила с собой, проглотив целую пачку сонных таблеток.
   Борис узнал об этом только сегодня утром. Вчера целый день он пытался проникнуть в больницу, но его не пустили. Возможно, в это время ее еще пытались спасти, хотя, по его же словам, обнаружили Надьку слишком поздно для того, чтобы предпринимать какие-то серьезные действия.
   Никто из ее окружения - ни врач, ни нянечка, ни родители - даже не догадывались о Надькиных планах. Да и сам Борис, когда встречался с ней накануне, не заметил в поведении пострадавшей ничего особенного: она болтала как ни в чем не бывало и в целом выглядела довольно спокойной. И только ночью, когда все разошлись...
   - Я должен, должен был догадаться! - захлебывался в трубке голос Бориса. - Ведь это так ужасно... для девушки... потерять ногу!.. - после этого его слова вновь перешли в невнятное бормотание, и мне жутко захотелось нажать на рычаг, чтобы только не слышать всего этого. Поэтому я испытала огромное облегчение, когда через минуту, извинившись, он сам прервал связь.
   Получилось, что за все время общения с Борисом я не произнесла ни единого слова. Да и что я могла сказать в этой ситуации! Новость о Надькиной смерти привела меня в состояние легкого шока. Не то чтобы я была сильно расстроена, но и радости особой не испытывала.
   Пожалуй, единственное, что я почувствовала в тот момент, это сильнейшее раздражение. Да, именно раздражение. Раздражение от того, что сразу же после свидания со мной Борис отправился к Надьке, что все это время он думал только о ней и даже сейчас, сообщая мне эту новость, ни словом не упомянул о своем позавчерашнем промахе. Да ему, наверно, даже в голову не пришло, насколько он был жалок в роли любовника и как сильно меня этим обидел!
   Но оказалось, что все это только цветочки по сравнению с тем, какое негодование, даже возмущение вызвал у меня поступок Надьки. По-настоящему я поняла это только сейчас, и чем больше об этом думаю, тем все больше укрепляюсь в мысли, как ловко эта сучка обвела меня вокруг пальца.
   Ведь я совсем не желала ей смерти. Я всего лишь хотела увидеть ее унижение, ее позор (сколько раз я рисовала в своих мечтах картину, как прохожу под руку с Борисом мимо скачущей на костылях Надьки, окидывая ее сочувственно-презрительным взглядом), но теперь это невозможно. Приняв решение уйти из жизни, моя соперница разрушила все мои планы. Из ничтожной калеки, способной вызвать только жалость, она превратилась в героиню романа, вторую мадам Бовари, для которой лучше смерть, чем унижение (когда-то, еще в 8 классе, я случайно наткнулась на этот роман и, проглотив его за два дня, в конце, помнится, даже немного всплакнула).
   Я уже не говорю о том, что свой идиотский поступок (до меня только сейчас дошло) Надька совершила в то самое время, когда мы с Борисом пытались заниматься любовью. Надо же, какое совпадение! Отныне всякий раз, вспоминая о нашем неудачном траханье, этот чудик будет связывать его с Надькой.
   Но это еще полбеды! Случилось именно то, чего я больше всего боялась. Теперь до конца своих дней Борис будет хранить в памяти Надькин пресветлый образ и распускать сопли при одном только упоминании о ней.
   Что ж, тем хуже для него. Лично я не желаю ничего ни знать, ни слышать про эту сучку, и если Борис и дальше собирается парить мне мозги своей разлюбезной Наденькой, то пусть катится куда подальше...
  
  
  
   Вторник, 26 октября
  
   Кто б знал, с каким нежеланием я собиралась сегодня в школу! Это усиливалось еще и тем, что утром - раньше на целых три дня - у меня неожиданно пошли месячные. Боли были такие, что я еле поднялась с кровати.
   Но это было еще ничего по сравнению с тем, как не хотелось мне встречаться с Борисом. Поэтому я испытала огромное облегчение, когда, после того как прозвенел звонок, не обнаружила его на обычном месте.
   Однако на смену облегчению очень скоро пришла злость, лишь только я поняла, где он может находиться в этот момент. Ольга, похоже, заметила мое состояние, однако от шуточек решила воздержаться. И правильно сделала, а то бы я ее так отбрила!..
  
  
   Борис позвонил где-то около пяти. Голос глухой, как из бочки. Сообщил, что только что вернулся с Надькиных похорон, что чувствует себя ужасно одиноким, после чего, помявшись, спросил, когда мы еще увидимся. Первым моим желанием было ответить: "Никогда", но я вовремя сдержалась, буркнув что-то неопределенное. Борис, видно, почувствовал неладное, потому что тут же рассыпался в извинениях по поводу нашего неудачного свидания.
   - Если я все же чем-то тебя обидел, скажи. Только, пожалуйста, не молчи! Объясни, что тебя гнетет!
   Ну как ему можно объяснить, когда я сама ничего толком не понимаю! Все это на уровне ощущений, предположений, которые могут ведь оказаться неверными. Я ему так примерно и сказала.
   Тогда Борис стал настаивать на том, чтобы приехать ко мне прямо сейчас (наверно, хотел, бедняжка, реабилитироваться), но я отрезала, что плохо себя чувствую, и бросила трубку.
   Как пусто на душе! Словно в комнате, из которой вынесли всю мебель, но где еще сохранился запах затхлости, и мусор на полу, и паутина по углам. Может, это все, что осталось от моих чувств? Даже трудно представить, что каких-то три дня назад я сама звонила Борису, предлагая встретиться. А сейчас одна только мысль о встрече вызывает во мне дрожь отвращения. Неужели я его разлюбила?..
  
  
   Вечером неожиданно появилась мать. Веселая, раскрасневшаяся. С порога объявила, что очень по мне соскучилась и поэтому решила навестить, но я сразу догадалась, что ей просто не терпится поделиться со мной своими впечатлениями.
   Весь ужин тарахтела про своего Викентия Александровича. Я делала вид, что мне ужасно интересно, а на самом деле умирала от скуки. Мне, наверно, никогда ее не понять. Подумаешь, счастье - с мужиком потрахаться! Хотя для матери, пожалуй, весь смысл жизни только в этом и заключается. А все эти разговоры о долге, об ответственности лишь для прикрытия ее самочьей сущности.
   Нет, это все не по мне. У меня совсем другое предназначение. Я ведьма, я властвую над людьми, я подчиняю их своей воле, а если кто-то из них отваживается встать у меня на пути, я его просто уничтожаю. Для чего? Для того чтобы доказать, что я сильнее. Такая вот простая арифметика.
   И любовь тут, получается, не при чем.
  
  
  
   Среда, 27 октября
  
   Сегодня случилось ужасное: Я ВДРУГ УТРАТИЛА ВСЕ СВОИ СПОСОБНОСТИ.
   Не понимаю, отчего это произошло. Может, я что-то неправильно делаю? Может, недостаточно сильно напрягаюсь? А может, просто должно пройти какое-то время? Ведь бывает же так, что организм требует передышки, что какой-нибудь перетрудившийся орган на время как бы выходит из строя, а потом, спустя день или два, снова начинает функционировать. Где-то я, кажется, про такое читала. В каком-то научном журнале. Жаль только, не помню названия.
   Или дело вовсе не в этом? Неужели бабка решила забрать обратно свой дар? Но почему? Чем я ей не угодила?
   Сегодня ночью я снова видела ее во сне. Лицо бледное, как у мертвеца, волосы растрепаны, и взгляд какой-то неподвижный, тяжелый. Смотрит на меня в упор и повторяет одну и ту же фразу - никак не могу разобрать, какую, потому что ничего не слышно. Я ясно вижу, как шевелятся ее губы, но звук до меня почему-то не долетает. Такое впечатление, что нас разделяет стекло.
   Так вот почему бабка всегда молчала. Видимо, она лишена была возможности общаться со мной и, зная об этом, никогда даже не пыталась заговорить. Но сейчас, по всей вероятности, настолько была чем-то взволнована или возмущена, что решила изменить всегдашней своей привычке. Что же она пыталась мне сказать?..
   Проснувшись, я сразу почувствовала неладное. Сперва думала: это все из-за вчерашних переживаний. Да и месячные в самом разгаре. Одним словом, успокаивала себя до последнего.
   Но настал тот момент, когда я окончательно поняла: я больше не ведьма. Это случилось по вине все того же медно-рыжего пацана, что каждый раз орал мне вслед разные гадости. Я не видела его с тех самых пор, как заставила кувыркнуться с крыши гаража. Сегодня он снова появился во дворе, с загипсованной рукой, слегка прихрамывающий, но ничуть не поумневший, потому что, увидев меня, тут же завел свою старую песню.
   Я, конечно, сразу остановилась и, уперев в него взгляд, пожелала катиться ко всем чертям. Однако ничего не произошло. Медно-рыжий все так же продолжал корчить мне рожи, приплясывая на одной ноге. Сперва я решила, что плохо сосредоточилась, и повторила попытку. Опять неудача! Попыталась еще, и еще один раз - тот же самый результат.
   Вот тут я впервые запаниковала. Вдруг почувствовав себя страшно неловко (наверно, то же самое испытывает артист, когда, выйдя на сцену, напрочь забывает текст), я, словно побитый щенок, бросилась вон со двора, вобрав голову в плечи и не глядя по сторонам. А тоненький противный голосок за моей спиной все повторял и повторял как заведенный:
   - Лидка шлюха! Лидка шлюха!
   В школу я, конечно, не пошла. Видеть лица своих одноклассников и учителей, о чем-то с ними разговаривать, отвечать на вопросы и при этом делать вид, что все у тебя в порядке - сейчас мне казалось это просто немыслимым. Потерянная, с остановившимся взглядом, бродила я по городу, не находя себе места, и шептала себе под нос как заклинание: "Этого не может быть! Этого просто не может быть!.."
   Кажется, я еще несколько раз пыталась прибегнуть к своим способностям, и опять убеждалась в том, что ничего не выходит...
   Все, больше не могу писать. Голова раскалывается от боли, и в глазах рябит. Это, наверно, от усталости. Надо подождать до завтра. Завтра все еще может измениться...
  
  
  
   Среда, 3 ноября
  
   Несколько дней не открывала дневник. Писать в общем-то не о чем. Начались каникулы, и, как назло, зарядили дожди со снегом. Целыми днями сижу на диване, уставившись в окно, или слушаю музыку, потому что по телеку смотреть совершенно нечего.
   Матери, как всегда, нет дома. Теперь все дни она проводит у своего Викентия Александровича. По-моему, всерьез собирается выйти за него замуж. Интересно, разделяет ли он ее намерения?
   С Борисом я окончательно порвала. В один из дней, когда в очередной раз он позвонил мне вечером по телефону и уговаривал встретиться, я не выдержала и высказала ему все, что о нем думаю. После этого он меня больше не беспокоил. Может, наконец-то понял, что ничего у нас не получится, а может, просто затаил обиду, но при этом еще на что-то надеется.
   Честно говоря, меня это совершенно не волнует. Единственное, что сейчас занимает мой ум: когда же я снова стану ведьмой? Когда это наконец случится?
   Пока никаких изменений во мне не наблюдается. Ну просто ни-че-го! И бабка, как назло, больше не снится. Однако я не теряю надежды. Каждую ночь, отправляясь в кровать, мысленно пытаюсь вызвать в памяти ее лицо, подолгу говорю с ней, умоляю сжалиться надо мной. Никогда и не перед кем еще я так не унижалась!
   Неужели старая карга не понимает, насколько бесчеловечно сейчас поступает со мной? Неужели ей невдомек, что, испытав один раз это чувство - чувство безграничной власти над людьми, я уже не смогу оставаться прежней? И как это мучительно-жутко - вновь возвращаться в эту обыденную, серую, скучную жизнь, вновь почувствовать себя обыкновенной, такой же как все, как Ольга, как Алка "Амеба", как мать с ее очередной дурацкой любовью, как Борис, который хоть и похож на греческого бога, на самом деле далеко не бог, как тысячи других таких же жалких и неинтересных людишек! Ведь я ни капли на них не похожа, я совсем другая, я ИСКЛЮЧЕНИЕ! В этой жизни мне предназначена особая роль!
   Ну неужели, неужели она этого не понимает?!!
  
  
  
  ***
  
   Кажется, я догадываюсь, какое слово повторяла тогда бабка. Она говорила "проклинаю". Да, именно так. "Проклинаю".
   Так вот почему она больше не является ко мне в моих снах. Бабуля меня прокляла. Но за что же? За то, что я с помощью волшебства, которым она же меня и наделила, устраняла неугодных мне людей? Да и что такое - "устраняла"! Просто учила их уму-разуму, сохраняя при этом жизнь... Ну, может быть, за исключением последнего случая. Но Надька ведь сама приняла такое решение. В конце концов, никто не заставлял ее глотать эти чертовы таблетки!..
   Стоп! А вдруг бабка изменила ко мне отношение только из-за того, что эта дура покончила с собой? Да, наверно, это и был тот предел, за который я ни в коем случае не должна была заступать. Черт! Ведь я с самого начала это чувствовала! Меня все время как будто что-то удерживало! И я не хотела, не хотела этой смерти! За что же теперь она так меня наказывает?..
  
  
  ***
  
   Каникулы подходят к концу. Завтра в школу. Опять эти ненавистные рожи, эти тупые взгляды, кривые ухмылки за спиной! Как же они меня все достали!..
  
  
  ***
  
   Это просто наваждение какое-то! Они как будто догадываются о том, что я теперь лишена прежней власти. Но, черт возьми, откуда?! Неужели у меня это на лбу написано?!
   После второго урока меня вызвала к себе Анаконда и в присутствии Тетехи, Крокодилыча, Иномарки и еще нескольких учителей стала отчитывать за пропуски, которых за первую четверть у меня, по ее словам, накопилось больше чем достаточно. С каким удовольствием я размазала бы эту толстую суку по стене, как уже один раз это проделала. Теперь же мне приходилось молча глотать весь этот бред, глядя прямо в ее кипящие ненавистью глазки. А эта тварь как будто чувствовала мое бессилие: готова поклясться, что по губам завучихи пару раз проскользнула торжествующая улыбка.
   Ольга тоже вела себя сегодня довольно странно. В ее обращении ко мне уже не чувствовалось прежнего подобострастия, а во взглядах, которые она на меня иногда бросала, таился чуть ли не вызов. Это
  было особенно заметно, когда она сообщала мне последние новости про Ангидридовну.
   Оказывается, химичка сейчас находится в больнице, причем в очень плохом состоянии. Это случилось после того, как мать Мониной подала на нее в суд за якобы проявленную на уроке халатность, из-за которой ее дочь, вроде бы, и была изуродована. Надо же было до такого додуматься! Когда же я спросила у Ольги, как себя чувствует Алка, та, пожав плечами, заявила, что сейчас как будто ничего, однако в школе больше не появится, так как ее перевели на домашнее обучение.
   - Ну, теперь ты довольна? - эти Ольгины слова, брошенные словно невзначай, заставили меня внутренне напрячься. Но я сделала вид, что ничего не заметила.
   В общем, целый день сплошные неприятности. На душе мерзко и как-то тревожно. Я даже немного жалею о том, что так резко порвала с Борисом - его хотя бы маленькая поддержка мне бы сейчас не помешала.
   Но он теперь даже не смотрит в мою сторону.
  
  
  ***
  
   Сделай меня снова ведьмой, бабуля! Прошу тебя, умоляю, сделай меня ведьмой!
   Каждую ночь я снова и снова вызываю перед глазами твой образ. Но ты не приходишь. Почему? Почему ты оставила меня, бабуля? Оставила сейчас, когда мне так трудно? Все меня ненавидят, смотрят как на врага. И Ольга, и учителя, и даже Борис. Вчера я попыталась с ним заговорить, но он сделал вид, что не слышит... Нет, он мне по-прежнему неинтересен, однако если бы я заметила в его глазах хоть каплю тепла, мне стало бы немного легче...
   Я никому не нужна. Никому. Никому. Даже матери. У нее сейчас только одно на уме: как бы потрахаться со своим новым хахалем.
   Ты одна у меня осталась, бабуля...
   Почему же ты не приходишь ко мне? Неужели тебе совсем меня не жалко?
   Бабулечка! Милая, родная, любимая, пожалуйста, сделай меня прежней! Сделай так, чтобы я проснулась и вновь почувствовала в себе скрытую силу. Ну сделай! Что тебе стоит!..
  
  
  
   ***
  
   Бабка! Сука старая! Что же ты со мной делаешь?! Ненавижу тебя! Ненавижу! Почему ты лишила меня всего, ведьма проклятая?! За какие такие грехи?! Мне плохо, плохо!.. Неужели ты не видишь, как мне сейчас плохо?! Я больше не могу! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!
   Верни мне то, что ты отняла у меня! Верни - или убей! Верни - или... Что, не вернешь? По глазам вижу - не вернешь.
   Ну, чего ухмыляешься? Чего ты все время ухмыляешься?! С ума меня хочешь свести?! Сволочь! Тварь! Мерзкая жаба! Ну, скажи хоть слово!.. Молчишь. Опять молчишь. Что же мне теперь делать?! Как мне теперь жить?!
   ГОСПОДИ, КАК МНЕ ТЕПЕРЬ ДАЛЬШЕ ЖИТЬ?!
  
  
   2006 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"