Аннотация: желания и возможности. Финалист конкурса сюрреализма Уа-Огрере-3
Она отрыла калитку и вышла. Встала, выжидающе и молча. В этом вся Марфа.
Курю. Смотрю в сторону и делаю вид, что любуюсь закатом сквозь тонкую сеть паутины. А что, действительно красиво.
Бросаю окурок прямо с крыльца, иду в дом.
Скрипят половицы. Вкусно пахнет мастикой и хлебом. В этом весь я.
Она пришла ночью. Скрипнула, здороваясь, той самой половицей, вздохнула. Не дождавшись ответа, юркнула под одеяло.
С Марфой заниматься любовью всегда легко и приятно, не то, что с..., нет, о той, другой, сейчас лучше не думать.
Просыпаюсь рано. Подсовываю Марфе вместо своего плеча подушку и долго смотрю, как она недовольно морщится. Даже сквозь сон чувствует подмену, фальшь. В этом все мы.
Выхожу на крыльцо. Разглядываю восходящее светило. Долго, до рези в глазах. Собираюсь закурить, но вспоминаю, что сегодня четверг. Чувствую себя глупо - Марфа всегда приходит в ночь перед четвергом.
Иду в дом. Тихо одеваюсь. Половица молчит, видимо ещё не проснулась. На пороге тянет оглянуться, но сдерживаюсь. Примета плохая.
Шагаю по прямой, как стрела, улице посёлка. Он ещё спит. Тишь и благодать не только вокруг, но и в душе.
У колодца дикая кошка пьёт воду. Она единственная встаёт раньше меня. Здороваюсь. Хочу погладить, но она фыркает, уворачивается от протянутой руки и убегает. Нет, скорее степенно уходит. Смеюсь, мне хорошо.
Лес, он сразу за посёлком. Вхожу в него и бужу ветер. Он, шелестя листвой, умывается и кивает берёзами в знак приветствия. Машу в ответ рукой и спускаюсь в овраг.
Здесь ещё ночь. Зайцев пока не видно, но ничего, придут. Жду.
В такт привязавшейся мелодии нога отплясывает такт: "Та-та-та... та-та...та-та...".
И зайцы приходят.
Как всегда начинают о чём-то спорить, что-то доказывать. Зачем? Ведь не я это придумал.
Поэтому в дискуссию не вступаю. Беру самого говорливого за уши и ухожу. Наше исчезновение, похоже, даже не заметили. В этом все они.
Мой оппонент вяло трепыхается и требует амнистии. Иногда грозит судом и последствиями. В конце концов, выдыхается и начинает молиться.
Улыбаюсь, мне хорошо.
В деревню вхожу осторожно.
Дикая кошка у колодца ехидно скалится мне вслед. Вскоре выясняется и причина столь хамского поведения. Моя калитка открыта.
На крыльце сидят Марфа и Дарья. Неожиданно, ничего не скажешь.
Выпускаю зайца и долго, с завистью, смотрю ему вслед.
Он свободен и он не рагу.
Разворачиваюсь и иду к колодцу. Кошку-таки надо наказать.
Не дают. Мягко подхватывают под руки и запихивают в душный полумрак дома.
Половица пристыженно молчит. Ещё бы, её рыльце тоже в пушку.
Садят в кресло и начинают делать из меня рагу. Долго, как и положено для этого блюда. Никуда не деться, варюсь.
Наконец, Марфа и Дарья решают, что я готов и уходят.
Ем себя. Нет, не вкусно. Отплёвываюсь.
Беру молоток, гвозди, и прибиваю половицу. Она не спорит.
Заканчиваю, выхожу на крыльцо, курю.
Смотрю на темнеющий за посёлком лес.
Она несёт от колодца два ведра. Коромысло легонько качается на хрупких плечах. Крупные капли срываются и прижигают дорожную пыль
Она улыбается мне. Я улыбаюсь ей. Вечер четверга в разгаре, а значит завтра..., нет, Пятницу я не хочу! Значит, завтра суббота.
Иду по цепочке ожогов. Она приводит меня к крайнему дому. Ещё вчера его не было. Вырос всего за одну ночь. Обычно это происходит суток за пять. Впрочем, дом под стать времени, не дом - хибарка.
Осторожно, чтобы не вспугнуть, тяну на себя дверь. Вхожу.
Дикая кошка с независимым видом сидит на подоконнике и выгрызает обломанный коготь. Делает вид, что меня не заметила. Кинуть бы тапком! У себя дома так бы и сделал, он вообще мне многое позволяет. Здесь нельзя, табу!
Кривлюсь лишь:
- Опять ты.
- Я, - мурчит в ответ.
Коготь, наконец, поддаётся и остаётся в зубах. Дикая кошка грациозно и мягко прыгает на пол и кладёт его у моих ног. С чувством выполненного долга уходит.
Подбираю крошечный огрызок, подношу к лицу. Коготь жжётся и выгибается на ладони. Больно. Терплю. Наблюдаю.
Наконец он оплывает краями, становясь маленькой капелькой ртути. Впитывается в ладонь, гася боль. Улыбаюсь, я стал сильней.
"Спасибо тебе, дикая кошка за столь щедрый подарок!"
"Сочтёмся" - доносится от колодца.
Вздыхаю..., ложка дёгтя.
Осматриваю дом. Он пуст, в нём никто не живёт. Та, что я видел, появится здесь лишь послезавтра. Морщусь. Не люблю, когда дом слишком молод, слишком стар.
Делюсь полученной силой. Дом кряхтит переборками, выправляется. Наличники шлифуются до блеска и покрываются лаком. Вот, так уже лучше.
А это что? Возле крыльца начинает формироваться будка. Нет, так мы не договаривались! Обрываю связь. Дом вздыхает и убирает будку.
Иду на улицу. Оборачиваюсь. Долго любуюсь своим трудом. На душе уже суббота.
Иду по улице. Любуюсь зацепившимся за верхушки сосен солнцем. Тень плетётся позади, растягиваясь резинкой от ног до края посёлка.
Дойдя до своей калитки, желаю ветру спокойной ночи. Он вежливо кивает соснами и стряхивает солнце. Тень мгновенно отцепляется и уносится за огороды. На выпаса, не иначе. За ночь наберётся сил, вернётся утром бодрая, сжатая, готовая в любую секунду пуститься во все тяжкие.
Лежу на кровати и думаю о Дарье. Она уже не придёт. Марфа, та да, та и сердилась-то для вида. Марфа понимает, что я не могу поступить по-другому. Это дикая кошка вольна в своих поступках, я - нет.
Стук в окно звучит как приговор. Поднимаюсь, на ватных ногах иду к двери. Он стоит вальяжно и раскованно. Он уверен в своей правоте. Он знает свою силу. Сейчас он бог. Бог бесцеремонно оттирает меня в сторону и проходит в дом, мой дом!
- Дарья не пришла, - зачем-то говорит он очевидные вещи.
- Не пришла, - зачем-то играю я по его правилам.
- Выбирай, - почему-то проявляет он сострадание.
- Я выбрал, - мой голос срывается на пафос. - Хочу быть богом!
Бог смеётся, и я понимаю, что проиграл. Сколько когтей чёрной кошки нужно, чтобы хотя бы сравняться с ним? Все? А усы, усы надо? А случайно ли возник новый-старый дом? И та, которая обязательно появилась бы в субботу, для меня ли?
Бог жадно чавкает позавчерашней стряпнёй, не торопит. Хорошо, что заяц успел удрать, всё равно рагу досталось бы не мне. Злорадно скалюсь и выдыхаю:
- Хочу быть чёрной кошкой!
Он подавился и кашляет. Вновь смеётся, но уже неуверенно.
- Это не в моих силах.
- Я знаю, это в моих, - произношу твёрдо, глядя богу прямо в глаза.
Бог начинает расти. Вот-вот упрётся в потолок. Нет, не упёрся, дом растёт вместе с ним. Всё растёт вместе с ним, кроме меня. Зато я начинаю понимать, что он уже не бог.
- Дай коготок... один... ну пожалуйста, - клянчит не бог.
- Заслужи сперва, - злорадно мурчу в ответ и ухожу в ночь, к колодцу.
Сильно хочется пить. Журавль не откажет, напоит.
Утро понедельника встречаю у колодца. Злорадно провожаю взглядом не бога. Он плетётся к лесу. На меня не смотрит. Не здоровается с ветром. Чую, недолго протянет, а значит можно определяться с выбором.