Глава 1

  За спиной раздался звонкий девичий смех, его подхватило ещё несколько голосов, и Варю обогнала группа подростков. Они размахивали руками и мобильными трубками, что-то рассказывая друг другу, перебивая, смеясь.

  Варя немного замедлила шаг, чтобы отстать от них. Они её не раздражали, но от их смеха ей ещё больше хотелось плакать.

  До сегодняшнего утра она держалась изо всех сил и не позволяла себе разхнюпиться. Но сегодня, когда в ломбарде за последнюю мамины серёжки с изумрудами - очень хорошей и ценной работы, Варя точно знала это - предложили сущие гроши, она сломалась. Забрала серёжки и ушла, чувствуя себя совсем пропащей.

  Теперь брела по улице прихрамывая и не хотела ни о чём думать. Работа? После такой травмы? Разве что реализатором, на других местах от претенденток требуют экстерьер, как на собачьей выставке или для конкурса "Мисс Галактика". И выносливость, как у вола. Хорошо хоть интим ей не предлагали: не привлекала худая хромоножка. А всё, что досталось Варе и её сыну после гибели родителей - не так уж и много после жадной грызни родственников, начавшейся чуть ли не возле могилы - давно ушло в ломбарды и скупки.

  Ей хотелось поскорее очутиться снова дома и улечься с грелкой в постель. Дома: Хозяйка уже несколько раз напоминала об оплате за угол. Она, тётя Муся, конечно, не злая и соглашается посидеть с Ростиком, когда Варе никак не взять сынишку с собой. Вот и сегодня Ростик немного кашлял ночью, и Варя не захотела тащить его с собой в ломбард. Но что скажет тёте Мусе, когда вернётся.

  Чтобы отвлечься, постаралась думать о всяких глупостях. Надо купить Ростику ко дню рождения велосипед. Семь лет - самый подходящий возраст для первого двухколёсного велосипеда". Она представила себе, как будет его выбирать, советоваться, проверять руль, тормоза. Какого цвета? Лучше красный. Или серебристый, красивого оттенка. На передней раме корзинка, к седлу пристегнут кожаный футлярчик с инструментами. Нет, корзинки не нужно, мальчики их не любят. И тормозить велосипед должен быстро, но не резко, иначе сын перелетит через руль, как когда-то вылетел с карусели в парке.

  Хотя: хотя ей вот часто хочется, чтобы сын оставался таким маленьким и беспомощным и наивным, как и семь лет назад и две недели назад: в её воображении. Пусть он будет маленьким мальчиком, не подозревающим о всякой грязи в этом мире. А он: а он, оказывается, всё уже понимает. Да ещё как!

  Две недели назад тётя Муся попросила её посидеть со своим внуком. Это было на другом конце города, но Варя взяла с собой Ростика, потому что с кем же оставить? Да и тёть Мусиному внуку Ростик понравился, он показал ему все свои игрушки, а потом включил компьютер, и они стали играть в игры. Так что Варе пришлось только немного постирать и приготовить обед и полдник.

  Тёть Мусиной дочке Варя понравилась, а вот она Варе - нет. Опоздала, заплатила половину того, что платят обычно, потом долго болтала о хахале, с которым только что было у неё свидание. А Варя не смела ни попросить ещё денег, ни уйти, пока эта стерва не вспомнила сама: "Ой, уже поздно!" В смысле, что её собственному сыну пора ложиться спать. До остальных, в том числе до Вари и Ростика ей и дела не было!

  Автобус, который подвёз бы их к самому дому, уже уехал. А трамвай тащился еле-еле, надолго останавливаясь на остановках, как будто водитель на них засыпал. А может, так и было, потому что двигались с места, только когда в кабину водителя заходила кондуктор. От остановки идти было с полкилометра по запутанным улочкам, перемежавшимся заброшенными садами. Луна светила так, что отсутствующие фонари были не нужны. И ни одного человека, но может, оно и к лучшему. Тьфу, сглазила!

  Из-за полуобвалившегося кирпичного забора выступили три тени: две среднего роста, одна повыше.

  - Привет, подружка, - весело сказала высокая тень мужским голосом, и все трое вышли на дорогу, освещённую лунным светом.

  - Приключений ищешь? - спросил другой из них. Точнее, таков был смысл его вопроса, а сами слова были иными, грубыми и грязными.

  - Я иду с работы домой, - миролюбиво ответила Варя, подталкивая Ростика в спину, что означало: беги отсюда быстро.

  Но сын не понял и стоял на месте, как вкопанный.

  Тем временем, мужчины наперебой объясняли Варе (тем же набором слов), что идёт она не домой, а с ними. И если не будет выламываться, то получит в благодарность стакан водки.

  - Ну, пошли!

  Ростик захныкал.

  Варя, уже не скрываясь, толкнула его в спину:

  - Беги домой! Быстро беги, слышишь?

  Он отошёл на несколько шагов и: зарыдал. Не заплакал по-ребячьи, не захныкал, не заныл капризно, а зарыдал, как это делают взрослые: горько и от души. Его отчаянные всхлипы, стоны и охи разносились далеко вокруг, но, главное, так брали за душу, что в ответ слёзы выступили не только у Вари.

  - Вот паршивец! - с чувством и по-человечески сказал высокий. - Да на что она нам сдалась? Хромая, взять не за что и этот довесок с ней воет. Ещё попадём в историю. Пошли к Стопочке: и выпить даст, и другого тоже.

  И они растаяли в садах, как пришельцы из другого, гадкого мира, которым в этом лунном царстве не было места.

  - Почему ты не убежал? - Варя обнимала сына, истерически смеясь.

  - Видишь, как я тебя выручил? - совсем по-взрослому ответил сын, голос его звучал так, словно только что он не плакал так, будто у него разрывалось сердце. - Пошли домой, а то другие пристанут.

  - Так ты притворялся?

  - А то! Ты ж видела: они нормальные мужики, просто пьяные и дурные. - В голосе Ростика звучали явно баб Мусины интонации. - Они не нарочно, а потому что ты им попалась. Слышала? Когда я заревел, они сразу свою обычную бабу вспомнили.

  Вот такая история случилась две недели назад.

  Плохо, конечно, что сын уже знает не по возрасту много. Но живут они не в сказочном дворце на волшебном острове. И хорошо, между прочим, что растёт он таким сообразительным и защитником. Вырастет, будет сильным, умным, добрым, смелым, не то что его отец.

  Мечтая и даже слегка улыбаясь остреньким лицом, Варя дошла до перекрестка. Там ей надо было перейти на другую сторону и свернуть на свою улицу: её дом был последний перед переулком-тупичком. Она так привыкла к этому, что сейчас передвигалась "на автопилоте", не задумываясь о том, что происходит вокруг. Но только она сошла с тротуара, как услышала:

  - Мама! Э-эй, мама!

  Это был Ростик. В курточке, кроссовках, без шапки он стоял на той стороне улицы. Ну конечно, тётя Муся опять приняла на грудь, как она выражается, и ей стало не до присмотра за мальчуганом.

  - Я сейчас, - крикнула Варя сыну в ответ. - Подожди!

  Но он или не понял, или не захотел послушаться - бегом припустил к ней, широко улыбаясь. Из переулка на большой скорости вывернул автофургон, принадлежащий хлебозаводу "Нива". Варе некогда было изумляться, как он попал в узкий тупик. Так неразумная сила, которая заставляет женщину кидаться за ребёнком в огонь и под обвал, вынесла её на середину улицы. Раздался противный скрежет тормозов, Варя успела подхватить сына на руки, потом перед ней мелькнуло растерянное лицо водителя:

  

  

  - Ты сумеешь её убить так, чтобы это казалось самоубийством или несчастным случаем?

  Его, Сабатоши, оскорбляли. Он чувствовал, что начинает свирепеть.

  Такой вопрос можно задать только новичку с улицы, а не ему. Ладно, пусть в его жилах смешанная кровь. Он сын некроманта и женщины очень странного происхождения, в роду у которой коварные лунные эльфы, и мстительные горные орки. Он полукровка, но своим ремеслом убийцы владеет получше многих чистокровных снобов. Точнее, у снобов слишком чистенькие руки, чтобы убивать самим. Он едва удерживался, чтобы не съехидничать так: "Да, а если не получиться, позову вас, босс".

  Или так: "Сегодня ночью она примет Ванну Любви и утонет в ней. Как ваша жена, босс".

  Или так: "Вы желаете, чтобы несчастный случай произошел во время танцевальной процессии на празднике Кристаллов Желания? Тогда она упадет с лестницы и свернёт себе шею". Как моя неверная подружка, не захотевшая, чтобы я продал её одному нужному человеку".

  Или: "Она примет слишком много Звонкого Счастья". Хотя нет, от него сразу не умрёшь, зато потом бывает такая ломка!.. Так он угробил сразу пятерых наёмников, которые слишком наступали ему на пятки, но и любили задаром ловить глюки. Или последний заказ, когда жертва - он твёрдо знал это - сама разнесёт себе черепушку.

  Но Сабатоши ничего не сказал. Длинный язык укорачивает жизнь, а босс, сидящий напротив, внушал ему страх. О нём рассказывали столько ужасного, и у полукровки-киллера были все основания этим рассказам верить. И плата. Плата была так огромна, что возникали тревожные мысли, не собирается ли босс обмануть его. Поэтому Сабатоши только сказал:

  - Да, она быстро умрёт, и никто ничего не узнает.

  И тут же подумал: "А не захочет ли босс потом убить меня? И дело будет сделано, и деньги целы" Нехорошо, однако.

  Через окно до него доносился уличный шум и выкрики жителей квартала, говорящих на языках разных рас. Голоса, тем не менее, были одинаково хриплые и гнусавые. Этот район имел много "достоинств", которые заставляли посторонних держаться подальше: на узких кривых улочках и темных лестницах, ведущих во мрак или в дворы-колодцы, господствовали банды и стаи. Порядочным, купцам, туристам и даже магам сюда приезжать не рекомендовали, а страшники не отваживалась появляться на здешних улицах даже днём.

  - Но знай, - холодные, цвета оризанского клинка, глаза сидящего напротив него босса, настороженные рысьи уши и, главное, его слава чудовищного мага самых чистых и благородных кровей, вызывали у Сабатоши беспокойство. - Она не из нашего мира.

  - Она не: - Сабатоши приподнял брови-гусеницы и округлил глаза-прицелы без ресниц. - Сильная колдунья? Полубогиня?

  - Хуже - человек!

  Сабатоши захотелось схватиться за голову: ну и подлянку устроил ему босс, хотя и за большие деньги! Но в этот момент на столе зазвонил один из телефонов. Босс поднял трубку, поднёс к уху, и Сабатоши увидел, как побелели у него костяшки волосатых пальцев, когда он сжал трубку сильнее. Когда положил её, был чернее тучи, казалось, был готов разбить телефон и порвать провод.

  - С ней сын, - сказал глухо. - С ней её сын. Ты получишь втрое больше, но они должны умереть. Помни, умереть так, чтобы это не вызвало подозрений!

  - Да, босс. Как её зовут?

  - Откуда я знаю? Ты что, не сможешь найти двух людей?

  Сабатоши и сам понимал, что сморозил глупость.

  - Смогу, конечно, смогу!

  Вот и развеялись мечты, что он быстренько убьёт эту беднягу и отправится на ежегодный отдых в Оазис острых развлечений.

  

  

  Как гадок этот ритуал, но умереть она хочет достойно, даже если не по своей воле.

  Медленно, как во сне, разделась и аккуратно повесила одежду в шкаф. Обнаженная, выбрала сначала бордовое бельё - на нем кровь смерти будет не так заметна. Потом решила, что не старуха и надела ярко-алое. Всё это время отражалась в зеркалах, и человеческая женщина дала бы ей не больше тридцати, хотя недавно отметила двухсотую годовщину.

  В последний раз бросила взгляд на свою спальню, ставшую такой привычной за прошедшие шестьдесят лет. Убедилась, что всё аккуратно прибрано и посторонних не встретит бардак. Потом открыла ящик туалетного столика и осторожно вытащила пистолет. Он был такой блестящий, черный и ужасно неприятный. Она примерила его в руке, как вдруг зазвонил телефон.

  Ей очень не хотелось отвечать в такой момент. Но что если кто-то окажется очень настойчивым, телефон будет трезвонить и трезвонить? Положила пистолет рядом с телефоном, подняла трубку и услышала голос дочери, живущей на другом конце города:

  - Алло? Мамочка, алло.

  - Эрмина, - сказал она с душевной болью, - я так рада услышать твой голос.

  - Спасибо, мамочка. Надеюсь, я не разбудила тебя?

  - Нет. Я: я примеряла кое-что.

  - Мама, у тебя всё в порядке?

  - Да, почему ты спрашиваешь?

  - Ты не простужена? Такой хриплый голос:

  - Нет, ничего. Наверное, мне нужно бросить курить.

  - Мы с Орильяном собирались пойти пообедать в открытом ресторанчике в парке.

  - Погода: - машинально проявила мать Эрмины заботу.

  - Да, погода испортилась, у нас сейчас настоящий потоп. А что у вас?

  "Как глупо, мы говорим о погоде, и это тогда, когда я собралась умереть. Этот пистолет:" Этот пистолет смотрел на неё зорко и насмешливо. Скоро они познакомятся поближе.

  - Мамочка? Ты куда пропала?

  - Я слушаю: У нас солнце:

  - Так вот, дело не в ресторане и не в дожде. Дело в том, что я выхожу за Орильяна замуж. Ты рада? Ты ведь давно говорила мне, что в мои годы у многих уже куча детей и мужей.

  - Я говорила? Может быть: Но я очень рада и поздравляю вас.

  - Можно мы придём завтра в гости? Ой, мамочка, я так рада! Я словно принцесса, которая вот-вот станет королевой! Мама, почему ты молчишь? Я думала, ты обрадуешься.

  - Да: Я очень рада: Очень-очень... Но знаешь, как бывает в жизни. Извини, я занята. Мне срочно, именно сейчас нужно решить одну небольшую проблему.

  - Так мы придём завтра?

  - Да-да:

  - До свидания, мамочка! Тебе привет от Орильяна.

  - Спасибо, ему тоже. Да-да:

  Положила трубку и посмотрела в окно. Странно, с чего она решила, что день солнечный, ведь нависли серые тучи и дождь стучит в окно. Наверное, по сравнению с её уходящей жизнью любая погода прекрасна.

  Подняла пистолет. Был только один способ быстро решить маленькую проблему. Быстро приставив пистолет к виску, она нажала на курок.

  

  

  А в этот момент её дочь Эрмина Реднаскела задумчиво стояла возле телефона. Лицо её выражало недоумение и растерянность.

  - Что-то случилось? - спросил Орильян. - Она недовольна?

  - Но я же передала тебе её слова и привет. Нет, меня встревожил её голос. Мама была словно бы не в себе.

  - Не удивительно: ты её ошарашила.

  - Нет-нет, когда мы только начали разговор, мне стало не по себе.

  - Ну, мало ли: Настроение плохое.

  - Да, может быть, - согласилась Эрмина. - Но я позвоню ещё.

  Орильян недовольно пожал плечами, но спорить не стал и ушёл в другую комнату. Эрмина же набрала номер квартиры матери. Никто не отвечал. Ушла? Но не так же быстро? Телефон находился в спальне, так что разговаривая мать вряд ли была одета для выхода. Подержав возле уха трубку, Эрмина положила её, вышла в соседнюю комнату и сказала:

  - Я еду к маме. Что-то случилось, чует моё сердце.

  - Едешь туда? - Орильян рассердился. - Это уже слишком! Мы собирались пообедать, не забыла?

  - Я волнуюсь, дорогой, мне кажется, что с ней что-то было не так. Давай заедем к ней, а потом:

  - Заедем на другой конец города? - насмешливо спросил он. - Давай договоримся по другому? Ты съездишь к мамочке, а в три часа мы встретимся в ресторане. Согласна?

  - Хорошо-хорошо, - несмотря на неприятный осадок от поведения Орильяна, Эрмина нежно поцеловала его и ласково сказала. - Извини и не скучай милый.

  Милый только пожал плечами.

  Но она уже спешила на улицу. Подумала, что надо было вызвать такси из квартиры, но не захотела возвращаться. К счастью по залитой водой улице катило несколько машин с шашечками. Одна из них остановилась на отчаянные жесты Эрмины, и вскоре та уже была у небольшого одноэтажного дома матери, который когда-то вырастили здесь дедушка и бабушка. Но в нынешние времена тут недолюбливали эльфов, и когда такси въехало в этот район, Эрмина, как могла, прикрыла пышными волосами свои высоко расположенные острые уши.

  Она пробежала по дорожке из гравия к крыльцу и позвонила. Никто не отвечал. Внезапно её выходка показалась Эрмине вздорной и смешной. Мама была занята, очень занята, может быть, она уже уходила, когда её вернул телефонный звонок. И о том, что они с Орильяном встречаются, мама знала уже давно и могла предполагать такое развитие их отношений. Она, же, глупая, бросила Орильяна, примчалась по ливню неизвестно зачем:

  В этот момент её взгляд упал на почтовый ящик, и она заметила уголок газеты, торчавший оттуда. Странно, почтальон приходит в десять, а мама всегда любила с утра просмотреть новости. Даже если бы она уходила, то достала бы почту.

  "Ладно, пусть я буду глупой психопаткой, но я войду", - сказала себе Эрмина, достала ключи, выбрала тот, что от входной двери домика и вошла.

  Через минуту она уже знала, что предчувствие её не обмануло. Не отводя глаз от руки, безвольно свесившейся с кресла, медленно двинулась вперёд. Каждый шаг больно отдавался во всем теле, словно она шла по остриям пик. Подойдя, уставилась на безжизненное тело той, которая когда-то родила её, нянчилась ней, смеялась и любила. Она нагнулась и поцеловала мать в щеку. Щека была ещё тёплой, на виске виднелся синеватый узор в виде снежинки: тело потеряло свою сущность.

  - О, мама! Почему ты сделала это? Мама, ты не могла так со мной поступить! - захныкала Эрмина как маленькая девочка.

  Потом вдруг опомнилась и огляделась в поисках пистолета. Он лежал не возле кресла, а в нескольких шагах от него, очевидно, падая, ударился о металлический подлокотник. Эрмина подняла пистолет и пристально посмотрела на него. Мать рассчитывала, что раньше завтрашнего утра никто сюда не войдёт, и её сущность за это время бесследно испарится, растает. Она хотела исчезнуть навсегда. Но пока в этом маленьком предмете то, что делало распростёртое перед ней тело её матерью, и то, что он извлёк из этого тела, ещё оставалось.

  - Я не хочу так! - резко сказала Эрмина, и приставив дуло пистолета к "снежинке" на виске тела, нажала курок.

  Тело зашевелилось, Исейра Реднаскелу со стоном села в кресле и закрыла лицо руками.

  - Зачем, ну зачем ты это сделала? - в отчаянии сказала она. - Я не могу и не хочу жить!

  - Это твоё право, - согласилась Эрмина. - Но сначала ты скажешь мне, кто довёл тебя до этого.

  - Сабадоши. Но я не верю, что он сделал это по своему желанию. Кто-то отдал ему приказ? Нет, не знаю, даже не догадываюсь:

  - Тогда это придётся узнать мне, - ответила её дочь.

  

  

  Она проснулась от собственного крика, проснулась в ужасе, задыхаясь, вся мокрая от пота. Она не знала, кто она такая, и ничего не помнила из своего прошлого. Говорила она так же, как говорят тут, но не помнила, где родилась и как оказалась в этом домике в лесу, на маленьком лесном хуторе, возле которого нашли её.

  Сначала она задавала вопросы.

  - Вы знаете, кто я?

  - Как я сюда попала?

  На вопросы не ответили. Молчаливые женщины дали ей кружку молока и пирог с начинкой из каких-то ягод. Сказали, что мужчины вернутся к вечеру, тогда и поговорят с ней.

  О чём? Здесь её никто не знал, и она не узнавала ни одного названия городов или деревень, которые перечислила более общительная, младшая из женщин.

  Потом все ушли куда-то, а она сидела на скамейке у забора, ела, пыталась что-то вспомнить. Иногда в её памяти вспыхивали и быстро исчезали смутные видения. Она напрягалась, но ей не удавалось их удержать, чтобы разобраться. Такое случалось неожиданно, что заставало её врасплох и пугало до холода в сердце.

  Где она была до того, как её нашли? Неужели никто её не разыскивал? Никто не спрашивал?

  Что-то опять мелькало в памяти и опять исчезало.

  Ей хотелось расплакаться от обиды и досады.

  Потом вспомнила имя: Ростик. Чьё имя? Её самой? Её зовут Ростик?

  Больше ей ничего не удалось добиться от себя. Сначала она была слишком слаба, чтобы думать о себе, но время шло, день клонился к вечеру. Вернулись женщины, пригласили её к столу, дали тарелку супа и снова пирог, теперь с грибами. Она поела и опять вернулась на скамью у ворот. Силы её восстанавливались.

  Лес тихонько шумел, пахло цветами и дымом. И хотя все вокруг дышало миром и покоем, она продолжала мысленно метаться.

  "Я потерялась и потеряла память, - думала она, - и никому нет до этого дела. Почему? Кто я? Кто я? Кто я?"

  Не было покоя от непрошеных предположений. Однажды она вдруг вспомнила себя в какой-то комнате, а рядом - обнажённого мужчину, раздевающего её. Кто это был? Её муж? Значит, у неё был муж? Но на ней не было обручального кольца.

  У неё вообще не было никаких личных вещей, кроме старых платья и тапок, которые ей принесла одна из женщин. А в кулаке были зажаты серьги с изумрудами. Она вдела их в уши, чтобы не потерять, но женщины покачали головами и подали ей маленький холщовый мешочек на верёвочке. Под закрытым и до шеи застёгнутым платьем он будет не виден, сообразила она, положила в него серьги и надела своё имущество на шею.

  Она была никто, чужая среди чужих, хотя они были добры к ней. Мужчина, который мог быть её мужем, вспомнился ей опять. Теперь рядом с ними были пожилые мужчина и женщина. Она прощалась с ним в аэропорту, а с ними улетала в самолёте. Куда? Это были кусочки её жизни, её прошлого. "Я должна узнать, кем я была, кто я есть".

  Уже стало темнеть, когда послышались мужские голоса, и она впервые увидела на лицах молчаливых женщин улыбки. Они все вышли из ворот навстречу.

  - Эй, посмотрите, какого зайчонка мы поймали, - сказал один из мужчин, который держал на руках спящего белокурого мальчика, завёрнутого в пиджак. - Спал себе под кустом голенький, как ангелочек!

  И неожиданно, без предупреждения, из глубин её подсознания всплыли воспоминания, и она сказала:

  - Это мой сын, дайте мне его!

  

---

Комментарии: 2, последний от 12/07/2010. © Copyright Васюткина Екатерина Размещен: 20/03/2010, изменен: 20/03/2010. 22k. Статистика. Глава: Фэнтези

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"