От дома Мольбрантов остался лишь покосившийся каркас, который ждал порыва ветра, чтобы продолжить свой крен и окончательно завалиться на бок, да каменная лестница, которая некогда вела к входным дверям. Все остальное было похоронено под грудой обгоревших досок и почерневшего железа. Пожарные, прибывшие настолько поздно, что все их усилия ушли в основном на споры о том, как скоро обвалится полыхавшая крыша, уехали, оставив после себя грязь, сломанный гидрант и изувеченный колесами газон. Сильвия Скотт, опустив голову, растерянно разглядывала причудливые рисунки протекторов.
- Я хотела прожить в этом доме всю свою жизнь, - сказала она Роксане. - Ты даже не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы он стал моим!
Сильвия подошла к лестнице. Местами доски все еще дымились. Где-то в груде углей и искореженного железа что-то щелкало.
- Давай, лучше отойдем, - Роксана предусмотрительно попятилась назад.
- Мне наплевать.
Сильвия поднялась по черным ступеням. Чувства были точно такими же, как и в тот день, когда Джеймс привез ее сюда впервые. То же волнительное предвкушение, с той только разницей, что сейчас предвкушать уже было нечего.
- А ведь все почти получилось, - она с досадой пнула ногой остаток уцелевшего кувшина.
- Не переживай. Денег же ты все равно еще за этот дом не заплатила. Подыщешь другой. А этот, теперь проблема Джеймса.
- Да что ты понимаешь! - Сильвия наградила подругу негодующим взглядом. - Ты ведь живешь с матерью! Откуда ты знаешь, что я чувствую? Вот будет у тебя своя семья, тогда давай советы.
- Я не даю советы. Просто выбора все равно нет. Дом сгорел.
- Это все из-за старика! - Сильвия злобно посмотрела в сторону сторожки. - Говорила я Джеймсу, что он не нравится мне.
- Если бы его здесь не было, дом бы сгорел, может, еще раньше.
- Если бы ты только видела, какой он был огромный!
Сильвия закрыла глаза. Если бы не запах дыма, то ей не составило бы труда представить себе, что ничего этого не произошло. Что она стоит на пороге целого и невредимого дома, а Джеймс открывает дверь. Сколько раз они занимались здесь любовью? Пять? Десять? Она никогда не сможет забыть все это великолепие. Роскошь, которая могла стать ее. О, да! Сильвия вспомнила запах этого дома. Теперь она знает, как пахнет достаток и благополучие. Не открывая глаз, она бессознательно начала рассказывать о том, каким дом был внутри. Ковры, гостиная, спальни, кухня... Иногда она забывалась и говорила лишнее. О себе, о Джеймсе, о мягких кроватях. Ей по-прежнему не верилось, что дома нет. Он был. Она чувствовала его дыхание. Такое же теплое, как в тот день, когда Джеймс стоял за спиной, а она боялась обернуться, зная, что если сделает это, то не сможет остановиться.
- Ты веришь в священные места? - спросила она Роксану.
- Верю.
- И что ты скажешь про это место?
- Это не одно из них.
- Да, - Сильвия скривила губы и открыла глаза. - Тебе надо выйти замуж.
- Это еще зачем?
- Научишься ценить. - Сильвия вспомнила о том, что наговорила лишнего и решила взять реванш. - Надеюсь, у тебя с Арчибальдом, это ведь не серьезно?
- Почему ты спрашиваешь?
- Просто даю совет. Не думаю, что ты хочешь жить как Моника и Адамс.
- Они все еще вместе?
- Представь себе! Ни работы нормальной, ни денег, - Сильвия достала сигарету. - Так, довожу до сведения. Твоему Арчибальду недолго осталось работать в отделе.
- Что он такого сделал? - Роксана вспомнила мужа Сильвии. Сколько раз он делал ей откровенные предложения встретиться? - Это из-за Дэна, да?
- С чего ты взяла?
- Ну-у-у... Просто они с Арчибальдом не очень-то ладили.
- Нет. Дэн тут ни при чем, - Сильвия устало махнула рукой. - Просто нужно освободить место для дочери одной особы. Вот и все.
- Почему Арчи? Он ведь недавно только пришел.
- А кто? Ты хочешь уйти вместо него?
- Нет, конечно, - Роксана тоже достала сигарету. - Дай прикурить. - Она выпустила дым и ненавязчиво поинтересовалась о том, кто будет ее новым коллегой.
- Ее мать помогала моему брату решить проблемы связанные с этим домом. Дом-то сгорел, а долг все равно платежом красен. Сама понимаешь...
- Причем тут отдел Дэна?
- При том, что брат суетился по моей просьбе, а я, как ни как, жена Дэна.
- Понятно.
- В общем, сложно все, - Сильвия выкинула в груду дотлевавших углей недокуренную сигарету.
Узник, такой же белокурый и такой же мертвенно бледный, как и прежде, смотрел на Роксану, изучая ее лицо. Он не видел ее прежде. Лишь мельком, в чьих-то мыслях. Собранная им армия тоже была здесь. Она выстроилась в молчаливую процессию за его спиной, ожидая его решения. Ждать было нельзя. Его тюрьма и его крепость пали. Созданного им мира больше не существовало. Теперь он был частью мира, внутри которого был создан его собственный. Теперь он должен был подчиняться его правилам, его законам. Поэтому он должен был выбирать. Две девушки. Два пристанища. Роксана и Сильвия. Те, кто были до них, не интересовали его. Старик, пожарники, зеваки. Он не знал их. Лишь видел врожденную слабость. Сильвия же была другой. Узник ждал ее, зная, что она обязательно придет. Ждал, чтобы занять место за ее спиной. Теперь же, когда Сильвия стояла перед ним, узник начал сомневаться. Роксана. Ее раскрытая книга жизни не могла не привлекать к себе внимание. Плодородная почва способная взрастить многих. Узник листал ее страницы, изучал ее жизнь. Где-то, среди всех историй был выход. Узник чувствовал его. Дверь в будущее, которую нужно лишь найти. А пока он будет искать, его армия сможет занять себя игрой с новой марионеткой, заполняя белые страницы ее жизни сценариями своих действ. Взгляд узника снова скользнул по Сильвии и вернулся к Роксане. Выбор был сделан.
- Нам пора, - позвала Сильвия свою подругу.
- Да.
Роксана чувствовала легкое головокружение. Это напоминало ей алкогольное опьянение, когда кажется, что весь мир лежит у твоих ног и любые проблемы можно решить щелчком пальцев. Она тряхнула головой. Вместо того чтобы оставить ее, чувство усилилось. Никаких голосов, как прежде, когда она искала спасения в объятьях своих любовников, только уверенность в своих силах, граничащая с безумием. Прожитая жизнь стала кристально чистой. Никакой анархии и хаоса. Все понятно и просто. Слишком просто. Роксана засмеялась. Все ее прежние тревоги показались ей глупыми и лишенными смысла. Вопросов больше не было. Она могла решить любую задачу, которую готовила для нее жизнь. Эйфория. Казалось, что вся ее кровь превратилась в сгусток энергии, наполняя ее силой. В какой-то момент этой силы стало непомерно много, и Роксану вырвало.
- Что с тобой? - голос Сильвии был далеким и неимоверно сухим. Просто вопрос. На самом деле ей наплевать.
- Ничего страшного, - Роксана достала из сумочки платок и вытерла губы. - Должно быть, съела что-нибудь утром.
- Ты уверена?
- Да, - Роксана улыбнулась своей подруге. Хотя, разве были у нее подруги?
- У тебя лицо посерело, - Сильвия продолжала хмурить брови.
- Это из-за желудка, - отмахнулась Роксана. Хороший ответ. Сильвия часто слышала эти слова, чтобы усомниться в них.
Роксана посмотрела на нее и снова улыбнулась. Вопрос о тесте на беременность откладывается. Да. О чем же еще может спросить ее Сильвия? Роксана тряхнула головой. Читать чужие мысли она совершенно не хотела, но ей казалось, что все происходит именно так. Может, дело было в том, что она слишком хорошо знала свою подругу? Может быть, ту выдавала мимика, тембр голоса, взгляд? Роксана сделала глубокий вдох и ее снова вырвало.
- Может, дым? - Сильвия предусмотрительно отошла в сторону.
- Нет, желудок. - Роксана чувствовала его спазмы. Голова снова начала кружиться.
- Давай, лучше, все-таки уйдем отсюда.
Не дожидаясь подругу, Сильвия быстро пошла к воротам. Роксана смотрела ей в след, а в ее сознании невольно складывалась картина из услышанного чуть ранее. Сильвия и Джеймс занимаются любовью на кровати ныне сгоревшего дома. "Интересно, - думала Роксана, - она делала это ради того, чтобы он помог ей с покупкой или же из собственного интереса? Наверное, и то, и другое". Роксана вытерла платком рот и пошла следом за сбежавшей подругой, оставив останки дома Мольбрантов дотлевать в одиночестве. Иногда за воротами притормаживали машины. Некоторые, особо любопытные водители, предпочитали потратить десяток минут, чтобы войти в оставленные открытыми ворота и полюбоваться пепелищем. Теперь, вечером, им будет что рассказать друзьям. Свежие новости всегда пользуются спросом, особенно из уст очевидцев. Еще один триумф дома Мольбрантов. Еще одно событие, заставившее говорить о нем, вспоминать его историю, презирать и завидовать.
Подобно зевакам, приходившим посмотреть на дотлевающие угли, к дому Мольбрантов пришли и эринии. Их привела странная пара, все время просившая у них благословления, которого им не могли дать. Ангел и демон. Узник обманул их. Они хотели обрести целостность, но нашли лишь одиночество.
- Это и есть тот дом? - эринии наградили их презрительным взглядом.
- Узник был здесь.
- Узник? - Змеиные головы, запутавшиеся в седых волосах старух, зашипели. Две девушки, не замечая этой странной компании, прошли мимо.
- Вот он! - оживился демон, указывая на одного из длинной процессии, которая следовала за Роксаной.
Узник обернулся, позволяя эриниям разглядеть свое лицо. Позволяя увидеть нечто большее, чем обрубки оторванных крыльев. Старухи оживленно зашептались, но преследовать его не осмелились. Для начала им нужно прийти к согласию между собой, а затем, когда это будет сделано, они закроют доступ в Эдем и уничтожат всех, кого в этом мире быть не должно. Закон в предстоящей войне на их стороне. Эринии не сомневались в этом. Но вот на чьей стороне в этой войне будет сила? Этот вопрос оставался открытым.
Просившая о благословении пара, оставив эриний, последовала за узником.
***
Габриэла не знала, почему по ее лицу течет так много слез. Возможно, виной было похмелье, возможно, попадавший в глаза дым, а возможно что-то еще, какое-то чувство, природа которого была ей не понятна. Она смотрела на останки дома Мольбрантов, тщетно пытаясь сдержать рыдания. Они не давали ей дышать. Они заставили ее упасть на колени и вцепиться ногтями в покрытую пеплом землю. Страдания эти были настолько сильными, что в какой-то момент ей захотелось умереть.
- Простите, с вами все в порядке? - услышала Габриэла чей-то голос и, обернувшись, попыталась разглядеть этого человека сквозь поток неиссякаемых слез. - Вам нужна помощь? - спросил ее случайный зевака, забредший полюбоваться пепелищем.
- Нет.
Габриэла заставила себя подняться на ноги. Сгоревший дом значил для нее намного больше, чем просто место, в котором она забавлялась с одной из своих рабынь. Она не знала, что именно, но боль утраты была невыносимой. Развернувшись, она зашагала прочь.
- Вы уверены, что я не могу вам ничем помочь? - продолжал доставать ее зевака.
- Уверена, - бросила ему Габриэла.
Она села в ожидавшее ее такси. Демон за ее спиной молчал. Пожар забрал не только дом. Он забрал все его надежды, забрал его любовь. Ангел. Он так много хотел сказать ему. Он так долго мечтал об этой встрече. Он готов был пройти через что угодно, лишь бы снова оказаться рядом с ним. И вот сейчас, когда он пришел к нему, его здесь не было. Их дорога оказалась слишком короткой.
- Нет, демон. Ни каких интриг. Только ты и я, - вспомнил демон их последний разговор.
- Почему же тогда ты снова разлучаешь нас?
- Ты должен верить мне.
- Я буду верить себе.
- Тогда верь в нас.
Габриэла вцепилась ногтями в обивку автомобильного кресла. Эта боль была невыносима. Демон видел ее страдания, ее слезы, ее боль. Он смотрел на нее и видел в ней лишь отражение своих собственных чувств. Он больше не был мужчиной с кнутом. Не мог им быть. Его кнут остался в Аиде, его чувства остались на догоравших останках дома Мольбрантов. Теперь в нем жила лишь боль. Все остальное умерло, ушло в небытие вместе с его возлюбленным. Он больше не был демоном. Зачем ему быть им, если ангел, ради которого он жил, ушел навсегда. Его природа была мертва. Он стал сгустком страданий, лишенных смысла.
Темнокожий атлет открыл Габриэле дверь. Ее отсутствующий взгляд заставил его отойти в сторону. Она не видела его. Боль застилала ей глаза. Она принесла ее сюда в себе. Принесла, чтобы найти здесь последний приют.
Щелкнул выключатель, заливая помещение своим ярким светом. Габриэла закрыла за собой дверь, уединяясь в самом сердце этого Дома Боли. Свисавшие с потолка цепи были неподвижны. Крюки и иглы поблескивали своей холодной сталью. Боль и наслаждение остались в прошлом. Сейчас Габриэла видела здесь лишь лекарство от своих страданий. Ее одежда упала на пол. Скальпель, который она сжала в мокрой от слез руке, был холодным. Его безразличная сталь придавала решимости. Боль. Ее никогда не бывает слишком много. Ее страна необъятна, а тело - это всего лишь карта, благодаря которой можно путешествовать по этой стране, наслаждаясь ее красотами. Габриэлу научил этому демон. Сейчас он говорил ей, что настал момент снова отправиться в путешествие по этой карте. В их последнее путешествие. Нет больше не пройденных дорог. Только лишь грань, за которой либо безумие, либо смерть. Они перешагнут ее вместе. Слуга и хозяин, ставшие одним целым в своей нестерпимой боли. Габриэла поднесла скальпель к груди и сделала небольшой разрез...
***
Дерек. Он приехал сразу, как только Шелл позвонил ему и рассказал о случившемся.
- Не думаю, что тебе стоит ходить туда, - попытался остановить его Натан.
- Уйди с дороги! - Дерек толкнул дверь и осторожно заглянул внутрь.
Яркий свет, Полетта, ее спина, скрывающая тело Габриэлы, идеально чистый кафельный пол и растекавшаяся по нему кровь. Дерек прикрыл за собой дверь. Полетта обернулась. Ее руки были в крови, лицо бледное, покрытое потом, посиневшие губы плотно сжаты.
- Дерек! - выдохнула она облегченно. - Слава богу, что ты пришел.
- Что здесь случилось?
- Не сейчас. Подойди. Она хочет тебя видеть.
- Она жива?
- Да. Пока еще да. Я не врач. Я не знаю, насколько сильно она себя покалечила.
Полетта отошла в сторону. Лишенная кожи грудь Габриэлы судорожно вздрагивала.
- Подойди же к ней! - цыкнула Полетта на Дерека.
Он все еще смотрел на открывшееся ему переплетение сухожилий, мышц, вен, мяса, жира и клочков разорванной кожи. Руки Габриэлы были залиты свежей кровью. Под ногтями застряли куски собственной плоти. Ровная линия, проведенная от одного плеча к другому, разделяла оставшуюся кожу и обнаженное мясо. Такая же линия была и снизу. Чуть выше живота. Скальпель сделал и третий разрез, ровно между двух полушарий грудей, соединив между собой две предыдущие линии. С него Габриэла и начала сдирать с себя кожу, запустив в открывшуюся рану сперва ногти, а затем пальцы. Она ласкала свою плоть, медленно отделяя от нее кожу. Теперь эти два ровных сморщенных куска свисали с ее тела, обнажая окровавленный прямоугольник голой плоти. Картина боли, в центре которой были запечатлены два изуродованных полушария, которые некогда были женской грудью.
Он заставил себя подойти к ней. Ее пальцы больно вцепились в его ладонь.
- Дерек! - ее голос был слабым.
- Молчи. Сейчас приедет врач. Он поможет тебе.
- Я не хочу, чтобы мне помогали, - она пыталась разглядеть его, но свет висевших над ним ламп был слишком ярким. - Прикоснись ко мне, Дерек, - Габриэла облизнула сухие губы. - Вот здесь, - она положила его руку на свою изуродованную грудь. - Чувствуешь? - Габриэла попыталась улыбнуться. - Моя кожа пахнет болью. - Она сильнее прижала его ладонь к себе.
- Здесь нет кожи, - прошептал Дерек, пытаясь освободиться от ее хватки и убрать руку.
- Не бойся... Мне не больно... Уже не больно...
- Не говори ничего, - он наконец-то освободил руку и прикоснулся к ее лицу. Его пальцы, испачканные в крови и слизи, скользнули по ее коже. - Я не позволю тебе умереть. Слышишь?
- Слышу, - она снова попыталась улыбнуться. - Ты всегда был таким... - ее лицо вздрогнуло. - Таким... - она на мгновение закрыла глаза, и Дэрек испугался, что они уже не откроются. - Теперь я знаю, что за гранью, Дерек, - сказала она, пытаясь поднять руку, чтобы прикоснуться к нему.
- Молчи. Пожалуйста, молчи.
- Там любовь, Дерек. Ты знаешь, что такое любовь?
Он невольно взглянул на Полетту, решив, что Габриэла начинает бредить.
- Я знаю, - сказала Габриэла. Она снова сжимала его руку. - Я видела ее, а ты? Ты когда-нибудь любил?
- Да, - он снова посмотрел на Полетту, словно ища у нее помощи.
- Я всегда любила тебя, Дерек, - продолжала Габриэла. - Но там, за гранью, там не было тебя. Только любовь, - она ухватилась за его пальцы и сдавила их с такой силой, что затрещали суставы. - Ты понимаешь меня?
- Да.
Он уже не думал о том, что отвечает. Просто смотрел, как тускнеют глаза Габриэлы. Она была сильной. Он знал это. Знал и надеялся, что это поможет ей выжить. Но она не хотела жить. Она говорила, что видела любовь и хочет снова вернуться в ее объятия.
- Позволь теперь мне заняться ей, - сказал приехавший врач, бесцеремонно отодвигая Дерека в сторону.
- Дерек! - вскрикнула Габриэла, перестав ощущать его пальцы в своей руке. - Не смей оставлять меня, Дерек! Слышишь?!
Он отошел в сторону, наблюдая за работой знакомого врача.
- Вам лучше уйти, - сказал врач, обращаясь к Дереку и Полетте.
- Она выживет? - Дерек старался не слушать проклятия Габриэлы, летевшие в его адрес.
- Надеюсь, что да.
Дерек кивнул и направился к выходу, увлекая Полетту за собой.
- Как это могло случиться? - спросил он ее, осторожно прикрывая за ними дверь.
- Я не знаю, - она бездумно вытирала руки о свою футболку, оставляя на ней кровавые пятна.
Дерек вспомнил о том, как прикасался к изуродованной груди Габриэлы. Ее кровь все еще была на его руках. "Чувствуешь, моя кожа пахнет болью?" - эти слова стучали в его голове слишком громко, чтобы думать о чем-то другом. Оставив Полетту, он вышел в пропахший гнилью коридор. Далекий стрекот швейных машинок врезался в его сознание. Несколько костлявых тел, подняли на него свои глаза. Жирная крыса пробежала под ногами.
"Чувствуешь, моя кожа пахнет болью?"
- Она пела твою песню, - сказал Дерек, отыскав в этом грязном подземном мире Мервика.
- Она умерла? - его голос был хриплым и надломленным.
- Пока нет.
- Значит, не все так плохо. Хочешь поговорить об этом?
- Я не знаю.
- Она любит тебя, ты знаешь?
- Да. Она что-то говорила об этом.
- Я имею ввиду не Габриэлу.
- Нет?
- Тебе это важно?
- Что кто-то говорил тебе о своих чувствах ко мне? Наверно, нет.
- Я ей именно так и сказал.
- Почему она сделала это, Мервик?
- Ты говоришь о Габриэле?
- Да.
- Не знаю. У всех нас разные демоны.
- Если бы ты только видел ее... Во что она превратила свою грудь...
- Излишества ведут в темноту, Дерек.
- Не тебе говорить об этом. Я слишком хорошо знаю тебя.
- Мои пороки - это моя боль. Твоя боль внутри тебя.
- Ты не подходишь на роль пророка, Мервик.
- Я всего лишь старик, у которого есть гитара. Хочешь послушать мою песню?
- Нет.
Дерек развернулся и медленно зашагал прочь. Ему не хотелось возвращаться, но другого пути, чтобы выбраться отсюда он не знал. Он обернулся и посмотрел на Мервика. Может быть, старик решит, что он ушел и позволит ему немного побыть одному? Под ногами снова пробежала крыса. Уродливое существо в лохмотьях, бывшее когда-то человеком, покинуло свой картонный дом, ловко схватив крысу за хвост.
- Мое! - крикнула старуха, глянув на Дерека своими безумными глазами.
Забившись в угол, она воткнула нож в крысиное брюхо. По ее подбородку потекли слюни, предвкушая лакомство. Ее пальцы вырвали из крысы желудок и кишки. Помогая ножом, старуха принялась осторожно, если даже не трепетно, сдирать с грызуна кожу. Дерек заворожено следил за ее руками, вспоминая прямоугольник обнаженной плоти на теле Габриэлы. Глотая слюну, старуха что-то ворковала себе под нос. Без устали стрекотали швейные машинки. Кто-то блевал вдалеке. Гудели канализационные трубы, неся в своем теле испражнения тех, кто жил наверху. Все это сливалось в одну неповторимую песню жизни. И где-то среди многообразия этих звуков Дерек слышал, как Мервик перебирает грубыми пальцами струны своей гитары, подбирая нужные аккорды для новой песни.
Излишества, порок, заблеванная добродетель,
В розовом платье с глазами фиалками.
И сытый пророк, пастырь бездомных,
Поющий о счастье,
О доме, любви - насилие музы.
Она мужчина, ей нравятся сильные руки
На плоской груди. Колени сомкнуты -
Там ниже грех, можно лишь поцелуи
Дарить, лелеять, ухаживать страстно.
Клятвы на верность, за спиной скрестив пальцы.
Бог! Ты слышишь? Горит твое Царство,
Синим огнем нашего счастья.
***
Ночной сеанс начинался ровно в полночь. Зал кинотеатра был наполовину пуст, чему Лора была искренне рада. Это была ее четвертая встреча с Роландом (или первое свидание?), и она не хотела провести ее, задыхаясь от запаха потных тел. Они сидели на последнем ряду погруженного в полумрак кинозала. Болтовня Роланда в совокупности со скучным фильмом, в котором банальные сцены чередовались полным безумием, угнетали ее.
- Фильм полный отстой, - предупредил ее по телефону Роланд, назначая эту встречу (свидание?). - Но ближе к концу будет коротенькая сцена, в которой снялась Виктория.
Именно этот аргумент и убедил Лору согласиться. Ее новая подруга так много рассказала ей о своем актерском даре, что, если убрать все сомнения в объективности ее заявлений, Лора была удивлена, как Виктория все еще не попала на большой экран в главной роли какого-нибудь популярного фильма или на худой конец сериала. В эту ночь, глядя на мерцающий экран, где одно чудовище поедало другое, она ждала этого момента истины. Ждала сцены, в которой снялась ее подруга.
- Думаю, она переспала с продюсером или режиссером, - многозначительно заявил Роланд, размышляя о том, как Виктория получила эту роль. - А может, и с обоими.
Лора не видела его лица, но знала, что он улыбается. Иногда она начинала жалеть о том, что уже на второй встрече призналась ему, что они с Викторией подруги.
- Она переживает из-за вашего разрыва, - сказала она Роланду в тот день.
- Удивлен, что она находит для этого время! - Роланд эксцентрично взмахнул рукой, едва не опрокинув свой бокал вина. - У Джада ведь такой большой дом, а насколько я знаю, он терпеть не может беспорядок.
- Ты знаешь про Джада?
- Ну, конечно, золотце, знаю!
Он закурил сигарету, зажав ее между вытянутых тонких пальцев. Его беспечность была дешевой и бездарной. Она больше напоминала истерику, нежели безразличие.
- У нее не было выбора, - попыталась заступиться за подругу Лора.
- Передай ей, что я ее прощаю, - Роланд театральным жестом прижал к груди свои руки, желая показать комичность произнесенной им фразы. Лора замолчала, но вскоре он сам вернулся к этой теме. - Знаешь, если бы я не знал, что Виктория ненавидит женщин, то, наверно, решил бы, что у вас с ней роман.
- Почему?
- Будь я на ее месте, то поступил бы именно так.
В этот вечер Роланд не вызывал у Лоры никаких чувств, кроме жалости и отвращения.
- У него либо окончательно съехала крыша, либо он по уши влюблен в меня, - заявила ей на следующий день Виктория, выслушав подробный рассказ о прошедшей встрече.
Эта новая подруга сводила Лору с ума. Лора смотрела на Викторию, вспоминала Роланда и думала, что, возможно, из них действительно могла получиться хорошая пара. Ночью, лежа в кровати и слушая стоны страстных соседей, Лора призналась себе, что вся эта кутерьма с Викторией и Роландом забавляет ее.
- Расскажи мне что-нибудь о ней, - попросил ее Роланд, когда они встретились в третий раз.
В тот день он был более спокоен и сдержан в высказываниях. Таким он даже нравился Лоре.
- Виктория говорила, тебе нравится вставать рано утром и заваривать для девушек кофе? - спросила она Роланда.
- Не всегда и не со всеми.
- Мне бы это понравилось.
- Будь я девушкой, мне бы, наверно, тоже, - он безобидно улыбнулся. - Да, все мы немного бисексуальны. Пусть даже лишь в мыслях. Ведь так?
- Возможно. - Лора вспомнила мужчин и женщин в пропахшем ладаном помещении. Разве в те моменты их пол имел для нее значение? - А ты сам никогда не пробовал?
- С мужчиной?
- Ну, да. Для тебя, наверно, с мужчиной.
- Нет.
- А хотел?
- Даже не знаю... - он помрачнел, став серьезным. - Не знаю почему, но когда я пытаюсь подумать об этом, мне сразу представляется Джад, и все желание экспериментов тут же пропадает. Особенно в последнее время... Хотя так вообще-то я склонен считать, что настоящая красота не имеет пола. Мы сами придумываем себе стереотипы.
- И какой стереотип заставил тебя порвать с Викторией?
- С Викторией, все просто зашло слишком далеко.
- Она хотела выйти за тебя замуж?
- Нет. Она хотела, чтобы я помог ей сделать карьеру.
- В чем же тогда проблема?
- Не знаю, - Роланд как-то грустно улыбнулся. - У нее были такие глаза... Иногда мне казалось, что в них может утонуть весь мир, не только я...
- Ты был влюблен в нее?
- Наверно, да.
- Почему бы тебе не сказать ей об этом?
- Ей это не нужно.
- Откуда ты знаешь?
- Мне это не нужно. Понимаешь?
- Нет. Зачем отвергать человека, которого любишь?
- Затем, что я хотел видеть в ней только лишь музу и ничего больше. Ее красота вдохновляла меня.
- Скажи просто, что ты испугался.
- Почему я должен бояться? В моей постели были девушки намного красивее Виктории.
- Причем тут это?
- При том, что красота давно стала всего лишь товаром. Понимаешь? Возьми, хотя бы, свою подругу, Джада и их малолетнего любовника...
Сейчас, сидя на последнем ряду кинозала и бездумно глядя на экран, где сцены насилия и убийства менялись ненадолго эротическими зарисовками, чтобы снова вернуться к насилию, Лора вспоминала три предыдущие встречи с Роландом и чувствовала усталость. Этот мир, в котором жили он, Виктория, Джад, Сергей - он был не ее миром. Жизнь, которую она никогда не знала. Стремления, которых у нее никогда не было и не будет. Лора посмотрела на Роланда, только сейчас осознав, что он держит ее за руку.
- Могу поспорить, что если бы не грудь той девочки, никто бы не пришел смотреть этот фильм, - сказал Роланд не отрываясь от экрана. - Ты не против? - спросил он, прижимая руку Лоры к своей промежности.
Она услышала, как зажужжала молния. Роланд даже не смотрел на нее. Он видел лишь обнаженную грудь красотки на экране. Лора и сама как завороженная смотрела на эту грудь. Не знала, почему, но смотрела. Смотрела, пока не поняла, что нужно идти мыть руки.
- Иди, - сказал ей Роланд. - Сцены с твоей подругой все равно уже не будет.
- Нет?
- Вырезали, наверно, - он устало зевнул.
- Понятно, - Лора кисло улыбнулась.
Она поднялась на ноги и осторожно стала протискиваться между рядами. Выйдя в холл, Лора бросила короткий взгляд в сторону туалетов и вышла на улицу. Ночь была по-осеннему теплой. Машина Роланда, слишком дорогая для Лоры, чтобы она знала ее марку, стояла возле самого входа. Она прошла мимо нее. Несколько желтых такси ждали, когда закончится ночной сеанс. Лора села в одну из машин. Глядя за окно, она думала о своих соседях. О Роланде думать не хотелось. Он никого не любил, кроме своего искусства. Так же, как и все те люди, что окружали его. Все их чувства были зажаты сейчас в ее правой руке. Она раскрыла ее и незаметно вытерла ладонь о сиденье. Ее тошнило. Это продолжалось уже не день и не два. Снова и снова. Лора нахмурилась, считая задержку. Она открыла дверь в свой дом. Тишина напомнила ей о соседях. Соседи об оргиях. "Этого не может быть", - убедила себя Лора, ложась в холодную кровать. С кем-то другим, но не с ней. Удовлетворенная подобным аргументом, она закрыла глаза и почти сразу уснула.
***
Александр Лескотт и Бэт вошли в двери психиатрической клиники. Два сапога - пара. Бэт нравилось думать об этом. Они шли по узкому длинному коридору, стены которого были окрашены в желтый цвет. Мимо проходили крупные санитары в грязных голубых халатах. Некоторые двери в палаты были открыты.
- Вам сюда, - сказал им доктор в сером костюме, поверх которого был наброшен больничный халат.
Дверь в палату, к которой он привел их, была закрыта.
- Могу я поговорить с ним? - спросил Александр.
- Он очень плох, - предупредил его врач.
Александр вошел в палату. Бэт осталась в дверях.
- Вы его жена, да? - спросил ее врач, показывая на Александра.
Она промолчала.
- Ваш родственник очень плох. Сомневаюсь, что с ним удастся поговорить. Единственное чего нам удалось добиться от него за эти несколько недель - узнать его имя и фамилию, и то он согласился назвать их после того, как мы пообещали, что приведем к нему вашего супруга.
- Лекс, пожалуйста, скажи им, чтобы они ушли! - взмолился Лескотт.
Александр обернулся и посмотрел на Бэт и доктора.
- Они везде, Лекс! - взвизгнул Лескотт.
- О ком ты говоришь, Пери?
- Демоны! Они пришли, чтобы забрать у меня мою душу! Пожалуйста, скажи им, чтобы они ушли!
- Здесь никого нет, Пери.
- Нет? - Лескотт поджал под себя ноги, прижавшись спиной к стене. - Загляни под мою кровать, сынок.
- Там только утка, Пери.
- Они прячутся. Уверяю тебя, они прячутся.
- Сейчас здесь только ты и я, Пери.
- Правда? Ты не врешь мне?
- Нет, Пери.
- Они искали тебя, сынок, - прошептал Лескотт.
- Кто?
- Демоны.
- Демонов не существует, Пери. Вспомни, ты же сам мне всегда говорил. Секс, деньги, власть и больше ничего.
- Да. Глупость. Демоны... Ха! Их и, правда, здесь нет, сынок!
- Их и вчера не было, Пери.
- Да. И вчера их тоже не было. - Лескотт обхватил руками голову и заплакал. - Как я хочу, чтобы они ушли, Лекс! Скажи им, чтобы они ушли! - Он видел, как тени, похожие на уродливых ящер, потянулись к его племяннику. Пустота, окутывавшая Александра вздрогнула, рождая причудливые образы. - Нет! - заверещал Лескотт. - Я хочу, чтобы ты ушел, Лекс!