Все началось с того, что в обед Тимоха Парфенов опоздал на электричку...
Когда он подходил к пешеходному мосту, то увидел, что с противоположного конца на него медленно вползает людская гусеница - значит, электропоезд уже пришел, это пассажиры повалили из вагонов!
Издав огорченный возглас, Тимоха подхватил пакет с тетрадями и что есть духу припустился вверх по ступеням. Морозный воздух словно только этого и ждал: сейчас же ворвался в легкие, раздирая носоглотку...
Парфенов несся как ошалелый на ту сторону, к последнему пути, рискуя сбить идущих навстречу людей. Краем глаза он видел, что перрон уже опустел: приехавшие вышли, уезжающие зашли - электричка готова к отправлению... Еще немного поднажать!.. Вот уже и конец моста!..
И тут в уши Тимохи ворвался пронзительный гудок. Мать вашу за ногу!..
Он на предельной скорости рванул вниз: может, еще успеет!.. Но в следующий миг ботинок предательски соскользнул с оледенелой ступени - и Тимоха хряпнулся на спину, раскинув руки, по инерции проехался дальше, пока не уперся ногами в чью-то объемистую сумку.
- Молодой человек! - владельцем сумки оказался еще более объемистый толстяк, обладавший на удивление тонюсеньким голоском.
- Простите! - Тимоха перевернулся на четвереньки, дико шаря взглядом по ступеням...
- Да вон он, твой пакет, вниз уехал! - сказал кто-то со смехом.
В хвосте людской колонны образовался проход, и Парфенов ринулся туда. Миновав последние ступени, он подобрал пакет - и только разогнулся, чтобы преодолеть последние несколько десятков метров, как тут до него дошло, что шанс свой он все-таки упустил: электричка уже тронулась - набирая скорость, она издевательски поблескивала ему на прощанье обледенелыми окнами...
Тимохе стало тошно от досады. Он стоял и смотрел вслед удалявшемуся поезду: грудь ходила ходуном, изо рта с шумом вырывался пар, а горло будто теркой кто-то раздирал...
Что же делать? Следующая электричка только через час... А в универ опаздывать крайне нежелательно: сегодня семинар по философии - последняя возможность получить в этом полугодии "автомат", потому как вторая неделя декабря пошла и сессия на носу...
Можно, конечно, на автобус пойти - но это надо опять на ту сторону переходить, а нового расписания он все равно не знает, да и денег жалко: на электричке-то по проездному ездишь, а там билет брать придется...
Остается единственное...
За полтора года учебы в Алтайском государственном университете, который находился в краевом центре и куда студент-социолог Тимофей Парфенов ежедневно ездил из соседнего городка, ему случалось добираться до пункта назначения самыми разными способами. В том числе и на попутных поездах.
Он вспомнил, как впервые решился на подобный шаг. Было это с год назад...
В то утро электричка почему-то опаздывала, и вместо нее прибыл пассажирский поезд. Тимоха прошелся вдоль вагонов до самого хвоста в надежде прошмыгнуть как-нибудь незаметно внутрь, но тщетно: повсюду несли стражу бдительные проводницы. И тогда он любопытства ради заглянул за последний вагон. Там, между буферами, он наткнулся взглядом на неширокую перекладину, непонятно для какой цели здесь приваренную, - на ней, вероятно, можно было вполне сносно угнездиться. Только вот стоило ли рисковать?..
Однако локомотив дал гудок, и Парфенов решился: в один миг соскочил с перрона, ухватился за перекладину, подпрыгнул...
Успел он как раз вовремя: поезд легонько вздрогнул и тронулся с места.
Поначалу Тимохе было жутковато: а вдруг еще слетит ненароком? И он, сидя на перекладине полубоком, крепко держался за откинутую вверх переходную площадку тамбура.
Но очень скоро студент-экстремал успокоился и даже вошел во вкус: сидеть было довольно удобно, от ветра его защищала подрагивающая громада вагона, а перед глазами расстилались уплывающие в даль виды окрестностей, подернутых утренними сумерками. Снежные просторы с редкими группами деревьев на глазах розовели: из-за горизонта всходило солнце...
Неуютнее всего Парфенов почувствовал себя, когда поезд ехал по длиннющему мосту через Обь. Новоявленному сорвиголове вдруг пришло в голову, что если охрана моста его заметит, это может быть чревато не очень приятными последствиями...
Но все обошлось: Тимоха благополучно прибыл в Барнаул и успел в университет еще до начала первой "пары".
А добираться до места таким экзотическим образом Парфенову даже понравилось. И с тех пор каждый раз, когда после очередной упущенной электрички ему подворачивался "попутный" поезд, он не упускал случая вновь и вновь повторить свой экстремальный вояж. Чуть позднее попробовал ездить и на товарняках - оказалось тоже ничего, особенно если есть где от ветра укрыться. А то как-то раз угораздило его на открытой платформе проехаться - хорошо, что весна уже была, а то б до костей продрог...
Итак, решено: постараемся прибегнуть к старому доброму способу! Только бы подходящий состав нашелся...
Тимоха глянул через пути: там стоял длинный товарняк, почти сплошь из вагонов-цистерн. На таком не особо комфортно ехать... А вот на следующем пути - что там за вагоны виднеются? Похоже, крытые... Хорошо, если с переходными площадками - удобнее не придумаешь.
И Парфенов, не теряя даром времени, пересек пути, пролез под одной из цистерн переднего состава.
Так и есть: крытые вагоны! А вон как раз и переходная площадка - то, что надо!
Тимоха добежал до нужного вагона и в два счета взобрался на площадку. Главное, чтоб не заметил никто... Место в самый раз: задний торец вагона, ветер сюда не доберется, и ехать можно стоя. Только вот вопрос: сколько ждать придется? С товарняками это совершенно непонятно: они и по часу могут на станции стоять, и по два. Пару раз в подобных случаях ему уже приходилось слазить несолоно хлебавши, так и не дождавшись отправления. Поэтому лучше, конечно, на пассажирском. Но, как говорится, на безрыбье и товарняк - экспресс...
Тут до слуха Парфенова донесся протяжный гудок. В груди затрепетала бойкая надежда: неужели повезло?
Состав дернулся, загремели автосцепки...
- Поехали! - облегченно выдохнул Тимоха.
Напряжение сразу схлынуло, накатила умиротворенная расслабленность. Парфенов взглянул на часы. Лучшего варианта и пожелать нельзя: через каких-нибудь полчаса он будет в Барнауле, еще минут через двадцать - в универе. Как раз к началу семинара подоспеет.
Товарняк между тем набирал скорость. Мимо уже проплывала окраина городка: слева остался позади громадный элеватор, справа потянулись частные домишки...
Тимоха блаженно щурился, прислушиваясь к стуку колес. Тут в голову ему залетела мысль, что раз уж он едет с таким комфортом, то можно пока и к занятию как следует подготовиться, чтоб уж наверняка сегодня "плюсик" заработать. Он полез в пакет.
И сразу же вспомнил про видеокассеты. С беспокойством вытащил одну, другую, третью - осмотрел: не разбились ли? А то ведь на лестнице-то шмякнул их будь здоров!.. Нет, вроде бы все в порядке. Ну, слава Аллаху! А иначе как бы он перед Игорьком оправдывался? Взял посмотреть целые, а вернул раздолбанные...
Успокоившись, он водворил кассеты на место и вынул тетрадь с конспектами. Так, что там у нас сегодня? Ах да, Бердяев...
"Русский народ не захотел выполнить своей миссии в мире, не нашел в себе сил для ее выполнения, совершил внутреннее предательство..."
Некоторое время Тимоха прилежно старался проникнуться всей глубиной мысли русского философа, но очень скоро его начало коробить от тоски. Минут пять он еще крепился, насиловал себя "тезисами" и "антитезисами" бердяевской картины мира - но в конце концов плюнул и засунул тетрадь обратно в пакет. Будь что будет!
К тому же поезд уже въезжал на мост перед Барнаулом - до конца поездки оставалось каких-нибудь семь-восемь минут...
Парфенов подошел к краю площадки, озирая раскинувшийся внизу снежный простор замерзшей Оби. В одном месте на льду чернели муравьиного вида точки - это рыбаки, как всегда, чего-то выуживали из-подо льда.
Мост кончился, и вскоре с обеих сторон уже вздымались заснеженные склоны: поезд ехал теперь по дну глубокой выемки, что размашисто прорезала высокий западный берег, на котором располагался Барнаул. Однако высокие откосы пока что скрывали от взора городской пейзаж: создавалось впечатление, что вокруг по-прежнему пустынно и до города еще далеко.
Наконец склоны начали постепенно сходить на нет, и вот уже показались верхушки высоток, затем поплыли обычные пятиэтажки, которые вскоре оттеснило обширное депо...
Ну вот, можно сказать, и приехали: сейчас будет станция с вокзалом, там состав и остановится где-нибудь на задних путях... Тимоха глянул на часы: порядок, даже быстрее прибыл, чем ожидал! Пожалуй, можно будет и перед началом семинара еще немного Бердяева помучить...
Однако тут Парфенова что-то насторожило. В первые мгновения он даже не мог толком понять, в чем дело. А потом до него внезапно дошло: не похоже, что поезд собирается останавливаться! Более того: Тимохе показалось, что скорость движения, наоборот, как будто еще больше возрастает!
Он растеряно огляделся. Ну да, так и есть: станцию уже проехали, вон мелькают последние вагоны стоящих на путях составов, а проклятый товарняк даже не думает тормозить - гонит и гонит вовсю! Это что ж такое? Как это понимать? Ведь не может быть, чтоб машинист остановку проворонил! Неужели на этот раз у него тут стоянка не предусмотрена?
Тимоха заметался по площадке. До него еще не дошла в полной мере вся безысходность положения, но где-то в глубине сознания уже засела знобящая мысль, что на семинар он сегодня может не попасть...
А город меж тем равнодушно протекал мимо, не обращая внимания на растревоженного студента - только ветер пронзительно завывал между вагонами, словно издевался над незадачливым пассажиром.
Вот уже и окраинные районы... Тимоха задохнулся от отчаяния. С каждой секундой он все больше удалялся от места, куда еще слабо надеялся попасть, пусть и с опозданием. Нужно было срочным образом что-то делать. И Парфенов понимал, что сделать можно только одно - спрыгнуть.
Он подступил к краю площадки и, держась за поручень, высунулся вперед. В лицо хлестанул бесноватый ветер. В груди зябко заныло, сердце сжалось в комок. Нет, скорость слишком большая... Да и насыпь высокая: спрыгнешь - костей не соберешь...
Тимоха отпрянул и прижался спиной к стене вагона, перчаткой стер выступившие от колючего ветра слезы. Взгляд метался из стороны в сторону, а в мозгу лихорадочно громоздились мысли. Еще немного - и поезд вывезет его за город! Нет, медлить нельзя! Неужели все-таки придется прыгать? В отчаянии он тряхнул рукой, да так, что выронил пакет, и тот шмякнулся на металлический пол.
Кассеты! Тимоха присел на корточки, пальцы судорожно вцепились в ручки пакета. Нет, он не опасался, что кассеты пострадали, но как он мог про них забыть? А еще прыгать собрался! Тогда бы точно их расколошматил!..
Он бессильно откинулся к стене. Значит, все? Смириться с судьбой и покорно ждать, когда товарняк соизволит остановиться? А если он протащит его километров на пятьдесят, а то и на сто? Что тогда? Ловить встречный поезд?..
Тимоха вяло повернул голову. И едва успел увидеть, как последние городские постройки скрылись за набежавшими невесть откуда соснами. С досадливым стоном он поднялся на ноги, высунулся и глянул назад. Последние признаки цивилизации стремительно удалялись в просвете между мохнатой стеной деревьев и хвостом состава: поезд ехал по густому бору.
- Мать вашу за ногу! - Тимоха в сердцах сплюнул. - Совсем круто!
Он тоскливо смотрел на проносящиеся мимо рыжевато-бурые стволы сосен. И как долго, интересно знать, тянется этот бор? Пока он не кончится, ни на какую остановку уж точно рассчитывать не приходится... Эх, и дернул же его черт залезть на этот долбаный товарняк! А ведь сам виноват! Не провозись он дома до последнего, сел бы, как все люди, на электричку и сейчас бы уже в универе был! Лошара!..
Тимоха почувствовал, как внутри закипает злоба - на самого себя, на товарняк этот недовинченный, на Игорька с его кассетами, на пропущенный семинар, на долбодуба Бердяева и на весь этот до идиотизма нелепый, издевательский день...
Да что же он, так и будет тут торчать - дожидаться, пока его куда-нибудь привезут и наконец-то выгрузят, точно бревно обледенелое? Да ни хрена подобного! Плевал он на всех и на все! И на несущийся полным ходом поезд, и на Игорьковы кассеты! И на Бердяева, чтоб ему на том свете своей же философией подавиться!
Парфенов решительно шагнул к краю площадки. На миг ему показалось, будто он встал над разверзнутой бездной, над зияющим хаосом, который грозит его поглотить и разорвать на атомы вместе с поездом. В животе вновь противно захолодело. Но Тимоха шумно выдохнул: на этот раз он не собирался отступать. Прочь сомнения! Вон, кстати, и насыпь уже не так возвышается, как раньше, и сугробы по краям глубокие... Да и скорость движения вроде бы поуменьшилась... или кажется? А, наплевать! Главное - в столб не врезаться...
Тимоха спустился по подножке и повис, обдуваемый ершистым ветром, высматривая подходящее место. Вот за очередным столбом забелело широкое пространство. Как по заказу!
Едва столб пролетел мимо, Парфенов выпустил поручень и прыгнул - будто в ледяную прорубь с головой...
Не успел он ухнуть ногами в снег, как его перевернуло, закрутило и кубарем понесло вперед - чуть кишки изо рта не вылетели. Он только и успел, что зажмуриться, - и тут лоб так долбануло, что мозг взорвался радужной вспышкой, а в сознании образовалась пробоина, куда сейчас же хлынула глухая тьма...
* * *
Пламя костра ходит ходуном, огонь жадно пожирает сучья - пережевывает их с таким хрустом и треском, что эхо перекатывается в туманной мгле. Но костер почему-то не греет - наоборот, пламя его стылое до синевы, а на концах даже подернулось искрящимся инеем. Огонь замерзает: на глазах покрывается ледяной коркой - и вот уже заиндевел совсем, превратился в скопище золотистых сосулек... А треск хвороста все еще разносится во тьме, словно живет своей, отдельной жизнью... Да нет же, это не хворост - это мороз трещит! Мороз - Красный Нос... И чего это ему неймется? Да еще колюче так трещит - словно шипами голову колет...
И от каждого такого покалывания в мозгу точно искорка крохотная зажигается. Вон их сколько уже скопилось - россыпь целая. Подмигивают еще, словно насмехаются... А рядом что это колышется? Темное такое, щетинистое, будто ветки у сосны...
Погодите-ка минутку... А ведь так и есть: это же сосновая крона, а над ней - ночное небо с россыпью мерцающих звезд! А вон и луна сбоку присоседилась! Мать вашу за ногу, голова-то как трещит...
Тимоха не без труда сел, поморщившись от боли, и повел взглядом по сторонам. Вокруг темнели стволы деревьев, в серебристом свете полной луны искристо поблескивал снег...
Постепенно до Парфенова дошло, где он и что с ним приключилось. Совершенно очевидно, что прыжок был произведен неудачно: похоже, в процессе выполнения этого рискованного трюка прыгуна основательно шандарахнуло башкой о сосну...
- Сколько же я тут провалялся?..
Тимоха оттопырил рукав пуховика, на запястье призрачно засветились фосфорные стрелки часов. Десять минут шестого! Выходит, больше трех часов на снегу прохлаждался.
- Ни хрена себе, так ведь и замерзнуть недолго!
Он торопливо стащил перчатку, с беспокойством ощупал нос, щеки... Да нет, вроде бы все в порядке: во всяком случае, прикосновения чувствуются. Перевел дух. Да уж, действительно пронесло! А вот трахнул бы под вечер мороз - кто знает, довелось бы вообще очнуться?..
Его и так уже начинало колотить: то ли от холода, то ли от потрясения... Он неуклюже поднялся на ноги и стал топтаться на месте, утрамбовывая снег.
Взгляд наткнулся на какой-то небольшой угловатый предмет, торчащий из-под сугроба чуть в стороне. Тимоха сделал несколько шагов, по щиколотку утопая в снегу, протянул руку - и сейчас же опознал свой многострадальный пакет.
- Ядрена пиротехника, - вырвалось у него.
Однако кассетам, похоже, повезло больше, чем Тимохе. Во всяком случае, о сосну их явно не било, а это уже хорошо.
А вот что с семинаром он нынче пролетел - это паршиво. В универе, небось, уже последняя "пара" началась. Эх, Бердяев, старина...
Впрочем, в данный момент Парфенова куда больше беспокоил другой вопрос: что делать дальше? Как далеко его занесло от города?
Он кинул взгляд направо, где в лунном свете голубовато искрился длинный вспученный сугроб - надо полагать, занесенная снегом насыпь, - и тут у него екнуло сердце.
Над верхушкой сугроба показалась приземистая тень, блеснули во мраке два зеленоватых огонька.
На секунду Тимоха перестал дышать.
Огоньки неподвижно застыли, направленные в одну точку. Этой "точкой" был Парфенов, и его сейчас же прошибло холодным потом.
Он вздрогнул, попятился. Под ногами хрустнул снег - в напряженной тишине звук этот, казалось, разнесся по всему лесу.
"Да откуда тут взяться волку? - сунулась в голову спасительная мысль. - Собака, наверное..."
Это немного приободрило Тимоху. Кулаки его сжались, челюсти сомкнулись. Он набрал в грудь побольше воздуха - и испустил оглушительный свист. Да такой, что сам чуть не присел с испугу.
Но, вопреки его ожиданиям, звериная фигура не отпрянула в сторону, не разразилась лаем, как обычно происходило в подобных случаях с собаками. Огоньки не сдвинулись с места, и это не могло не вселять страх. Колени у Тимохи задрожали.
А потом он увидел, как зеленоватые точки опустились вниз, так что холка зверя теперь вздымалась над ними темным горбом, хотя цепкий взгляд по-прежнему был нацелен на человека. И Парфенову показалось, что безмолвный обладатель горящих глаз медленно двинулся к нему...
В следующее мгновение будто какая-то неведомая сила подхватила Тимоху под мышки, развернула - и понесла вперед, напролом через кустарник, прочь от зловещего звериного взгляда. Он бежал, спотыкаясь, не помня себя от ужаса, а в голове колотилась единственная мысль: вот сейчас хищник настигнет его, запрыгнет на спину, повалит на снег, вонзит клыки в горло...
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он опомнился и догадался оглянуться.
Его никто не преследовал.
Тимоха снизил скорость, перешел на шаг, потом и вовсе остановился - обессилено прижался к сосновому стволу, хватая ртом холодный воздух. Грудь разламывало, во рту ощущался солоноватый привкус. В висках опять засаднило... Сколько же, интересно, он пробежал?
Стрелки часов показывали полшестого. Выходило, что преодолел он километра два, не меньше...
Тимоха подхватил горсть снега, сунул в рот...
Нет, ну это же надо, а! Второй раз за сегодня побегать пришлось! Мать вашу за ногу!
Теперь, когда опасность миновала, Парфенова взяла досада. И за каким хреном, спрашивается, он в лес чесанул? Хорошо еще, что пакет с кассетами с перепугу не потерял. А из-за чего? Ну, подумаешь - псина какая-то бродячая встретилась...
Ему даже стыдно стало перед самим собой. В самом деле, разве возможно встретить волка в такой близи от города? К тому же Тимоха вдруг припомнил: он не раз читал, что зимой волки рыщут не по одному, а собираются в стаи.
Впрочем, память тут же услужливо подсказала, что бывают и волки-одиночки - кажется, таких "бирюками" называют...
Но все равно: даже если это и был волк - удирать сломя голову было верхом кретинизма. В одиночку волк на человека не нападает, об этом Тимоха тоже когда-то читал... Что называется, задним умом мы все Лобачевские...
Ладно, и чего теперь? Нужно ведь обратно возвращаться, к дороге...
Тимоха повернулся лицом к цепочке собственных следов на снегу, которые уже через полтора десятка метров терялись во мраке между деревьями. Постоял немного, подумал. Опять вспомнились горящие зеленые точки...
Нет, возвращаться по собственному следу как-то не очень тянуло. Глупости, конечно, а все же лучше, пожалуй, отклониться немного в сторону и выйти к железнодорожному полотну в другом месте. Правда, наискосок дольше идти придется, ну да ничего.
Так он и поступил. Повернул градусов на сорок пять влево от линии следов - и побрел вперед, пропахивая целину снежного покрова.
Поначалу он то и дело с беспокойством озирался, иногда даже останавливался и прислушивался к лесным шорохам. Все-таки мысль о том, что в зимнюю пору волки охотятся стаями, не давала покоя. И Парфенов ускорял шаг, стремясь поскорее добраться до железной дороги, - все-таки какая-никакая, а цивилизация...
Но постепенно тревога размякла, растопилась, вытекла вместе с обильной испариной. Тимоха даже пуховик на груди расстегнул, до того ему сделалось жарко от долгой ходьбы, которой к тому же предшествовал еще и заправский кросс. А все-таки в его положении это гораздо приятнее, чем мороз градусов под тридцать-сорок. Конечно, еще лучше было бы вообще не впутываться в столь дурацкую историю, но кто же знал... По крайней мере, будет теперь, о чем вспомнить! А если приятелям об этом "приключении" рассказать, так они вообще вповалку лягут со смеху.
Парфенов и сам прыснул пару раз, представив себя со стороны. Идет дурак ночью по лесу с мешком видеокассет! Ну чем не анекдот?
На него накатила какая-то идиотская веселость. Была ли она следствием нервных переживаний, защитной реакцией организма или еще чем-нибудь - этот вопрос Тимоху уже не волновал. Воспрянувший духом студент бодро шагал вперед и, как ни странно, даже получал от этого процесса какое-то особое удовольствие. Последнее обстоятельство попахивало мазохизмом. Впрочем, такой вывод нисколько не удручал Парфенова - напротив, веселил еще больше.
Однако ж пора бы уже появиться дороге. По Тимохиным расчетам, она должна была выплыть из-за деревьев где-то справа, поскольку он шел к ней не напрямик, а под углом. Но сколько он ни вглядывался в бледные просветы между соснами, ничего, похожего на просеку, пока не замечал.
Каково же было его удивление, когда, пройдя еще немного, он заметил, что деревья все-таки начали редеть, но не правее, а левее пути его следования! Однако сомнений быть не могло: по левую руку между стволами замаячило неширокое расчищенное пространство, которое тянулось дальше вперед, наискось через лес. Что это, если не железная дорога?
Тимоха преодолел последние десятки метров - и вышел из-под крон сосен под открытое звездное небо. Перед ним в свете луны тускло поблескивали полузанесенные снегом линии рельс. Насыпь здесь была совсем невысокой - снежный покров лишь самую малость вспучивался, словно его сдерживали наложенные сверху стальные оковы.
Парфенов остановился и перевел дух. Итак, к железной дороге он вышел. Но почему она оказалась совсем не там, где он рассчитывал? Из-за этого теперь в голове у Тимохи все перемешалось, и он никак не мог сообразить: в какую сторону следует идти вдоль полотна, чтобы попасть в город? Железнодорожная линия тянулась в обе стороны прямо, как стрела. Но сколько он ни всматривался то в один конец, то в другой, нигде не было заметно ни малейших признаков огней. Неужели до города так далеко? М-да, ситуация...
Хорошо, будем рассуждать логически. Во-первых, почему дорога выплыла слева, а не справа? Значит, он ошибся в расчетах. А почему ошибся? Вероятно, потому, что на самом деле в лесу он двигался не по прямой, как ему казалось, а по какой-нибудь замысловатой синусоиде. А что, очень даже может быть. Особенно когда драпал от предполагаемого волка, забычив шары!.. И тут же память преподнесла еще одну полезную фишку, подцепленную в свое время из какой-то книги: у человека один шаг чуть больше другого, поэтому при отсутствии ориентиров всегда непроизвольно отклоняешься вправо или влево, даже если тебе кажется, что идешь прямо.
Так что удивляться не приходится...
И тем не менее - в какую сторону идти? На миг Тимоха призадумался, но тут же хлопнул себя по лбу. Вот дубина, нашел, над чем башку ломать! С поезда он прыгал по правую сторону от полотна, правильно? Значит, нужно встать так, чтобы дорога была слева - и тогда сзади будет Барнаул, а впереди... это уже неважно.
Определив таким образом направление, Тимоха взглянул на часы. Начало седьмого. Ну что ж, не так уж плохо.
И он бодро зашагал между рельсами, словно по заиндевелой лунной дорожке, - к желанной цели, пока что не видимой в темной дали.
Оставалось только надеяться, что до города не больше десяти километров. Тогда он, пожалуй, успеет на предпоследнюю электричку. А иначе придется торчать на вокзале до полдвенадцатого... Конечно, на станции наверняка найдутся и "попутные" поезда, да вот только после сегодняшнего казуса прибегать к их помощи как-то не улыбается...
Снег деликатно поскрипывал под ботинками, словно пытался на что-то намекнуть их владельцу, но не решался прерывать его размышлений...
Впрочем, через некоторое время Тимоха и сам почувствовал, как его начинают одолевать скребущие сомнения. Что-то было не так... Только вот что?..
И тут в мозгу кольнуло: а где же столбы?!
Мощные бетонные столбы с проводами, которые торчали вдоль всей линии, когда он прыгал с поезда!
Их не было. Вообще!
Лишь в стороне от полотна тянулись через равные промежутки какие-то убогие столбы наподобие телеграфных.
Парфенов остановился в растерянности. Выходит, это не та линия?.. Ядрена пиротехника! Ну, конечно! И как он сразу не допер? Ведь тут только одна пара рельс, а на той, прежней линии вроде две было...
Тимоха до того яростно почесал во лбу, что чуть шапка не слетела. Да-да, теперь все понятно. Он пропетлял в лесу и вышел к соседней линии. Ничего удивительного: от станции железнодорожные пути наверняка разветвляются в двух-трех направлениях. Только вот линия эта, похоже, старая и, по всей видимости, редко используется, а то и вообще заброшена. Хотя нет: рельсы-то вон еще поблескивают... Но это неважно, все равно ведь она к городу ведет...
Ага, к городу-то к городу, только вот... в правильном ли направлении он тогда вышагивает?
Стоп! Раз линия другая, то, выходит, и всем предыдущим Тимохиным вычислениям - грош цена. А что если Барнаул за спиной?!
Парфенов шибанул себя ладонью по бедру. Мать вашу за ногу, да сколько же можно гадать! Это уже нервировать начинает, честное слово!..
Он присел на корточки, обхватил колени и призадумался.
Ладно, опять включаем логику. Первая линия находится в той стороне, откуда он пришел. А пришел он слева...
Тимоха провел на снегу две условно параллельные черты и забормотал вслух:
- Значит, так... Когда я спрыгнул, полотно дороги было от меня по левую руку, а Барнаул находился сзади... Хм... Тогда... раз первая линия и сейчас где-то левее... то город должен быть по-прежнему сзади, а не впереди!..
Парфенов поморщился от досады: выходит, он действительно шагал не в ту сторону! Хорошо, хоть вовремя опомнился: и километра еще не прошел. Так что хватит прохлаждаться!..
Он без лишних размышлений вскочил, развернулся - и затопал в противоположном направлении. Цепочка следов между рельсами навязчиво лезла в глаза, напоминая о допущенной промашке.
Впрочем, следы скоро оборвались - перед Тимохой вновь тянулась нетронутая дорожка, уводившая в темную даль. Даже не верилось, что где-то там впереди сияет множеством огней вожделенный Барнаул. Почему же все-таки его не видно? Может, там дальше поворот какой-нибудь?..
Тимоха напряженно всматривался во тьму. Нет, ни малейшего намека на огни... В груди опять зашевелилось беспокойство. А может, он все-таки ошибся с направлением?
У Парфенова вырвался судорожный вздох. Из-за всех этих хитросплетений в голове уже образовалась изрядная путаница. Нет, а вдруг он и в самом деле чего-нибудь снова не учел или напутал? Как бы проверить?..
Он приостановился - и тут же, словно по инерции, в лоб ткнулась идея: а что если попробовать определить, где запад, а где восток? Тогда сразу все станет ясно: ведь Барнаул по-любому где-то в восточной стороне... В черепе сразу закопошился целый рой мыслей.
Со школьной скамьи Тимоха помнил про мох на деревьях - что он якобы с северной стороны ствола растет. Но бегать сейчас в потемках мох искать - это слишком уж явственно отдавало идиотизмом... Помнится, еще Полярная звезда может как-то с направлением помочь - вроде бы она тоже всегда на север указывает...
Парфенов оживился: ведь когда-то он все это знал! Правда, давно это было, еще в детстве, когда он книжками про путешествия до одури зачитывался... Но сегодня память уже не раз преподносила ему сюрпризы - может, и теперь порадует? Он напряг мозг. В голове сейчас же всплыли давно известные названия: Большая Медведица, Малая Медведица... Да, верно, по этим двум созвездиям можно как-то найти на небе Полярную звезду... Только вот как?
Тимоха окинул взглядом небо. Ковш Большой Медведицы он обнаружил почти сразу - правда, к его удивлению, тот почему-то стоял торчком на своей трехзвездной "ручке". Так, ладно, а где же второй ковшик, который поменьше? Теперь Тимоха вспомнил, что именно в этом малом ковше и следует искать Полярную звезду - она там вроде бы самая крайняя...
Однако отыскать созвездие Малой Медведицы оказалось не так-то просто. То ли зрение его подводило, то ли искал не в той стороне... Он еще смутно припомнил, что от большого ковша нужно мысленно провести какую-то линию, и тогда вроде бы упрешься прямо в Полярную звезду... Но как именно и куда тянуть эту линию - хоть убей, не мог вспомнить.
В одном месте звезды своим расположением вроде бы и напоминали Малую Медведицу, но были какими-то слишком уж тусклыми. Или и впрямь пора у окулиста провериться?.. Впрочем, если все-таки предположить, что Полярная звезда - вон та, более-менее яркая из всех, то опять какая-то ерунда выходит. Если север там, куда указывает эта звездочка, тогда получается... получается, что Тимоха идет на юго-запад!
Но ведь на юго-западе Барнаул находиться никак не может! Это полный абсурд! Что за бредятина!
Вконец запутавшись, горемыка-студент принялся в сердцах распинывать ногами снег, поднимая вокруг себя тучи искрящейся пыли. Но этого ему показалось мало, и тогда он подключил к действию речевой аппарат - некоторое время окрестный бор оглашался целым набором разнообразных идиоматических выражений, весь смысл которых, впрочем, сводился к одному семантическому знаменателю:
- Мать вашу за ногу!
...Отведя душу, Тимоха затих, уронил голову на грудь и какое-то время стоял так, тупо глядя, как перед глазами вздымается и опадает полурасстегнутый пуховик с торчащим из-под него мохнатым шарфом. Внезапно тяжелой волной накатила усталость, ноги обмякли и подогнулись - и Парфенов, даже с каким-то равнодушным облегчением, рухнул навзничь, уставившись немигающим взглядом в одурачившее его небо, где среди своры звезд лоснилась в довольной ухмылке круглая физиономия луны.
Наслаждаясь телесной расслабленностью, Парфенов все-таки старательно пытался что-нибудь сообразить. Но мысли загустели, как перестоявшая лапша, и мозг напрочь отказывался выдавать какие-либо версии. Только в висках дробно постукивало: "Ку-да ид-ти? Ку-да ид-ти?" - как будто издалека передавалось по рельсам эхо приближающегося поезда.
А в самом деле - куда же все-таки идти? Геометрические расчеты говорят, что Барнаул впереди, Полярная звезда, видите ли, показывает, что он сзади... Так и свихнуться недолго!.. Эх, хорошо было бы плюнуть на все - и лежать вот так, ни о чем не думая, лишь утопая взглядом в бездонном космическом пространстве! Еще бы луну куда-нибудь отодвинуть, а то пялится бельмом своим, будто глумится...
- Я не знаю, зачем тебе дан, правит мною дорога-луна... - ни с того ни с сего негромко пропел Тимоха.
Слова песни проплыли по воздуху и растворились в звездной тишине. Парфенову понравилось - и он с удовольствием продолжил пение, постепенно повышая голосовую амплитуду:
И не плачь, если можешь, прости,
Жизнь не сахар, а смерть нам - не чай.
Мне свою дорогу нести,
До свидания, друг, и прощай...
Ощущения были потрясающими. С каждой новой строкой Тимохе все больше казалось, что он возносится куда-то к неведомым высям, сливается в пьянящем экстазе со всей необъятной Вселенной. Поэтому припев он и вовсе загорланил в полную силу легких, отбивая такт ногами и наслаждаясь зычным, раскатистым эхом:
Это все, что останется - ты-ды-дынц! - после меня!
Это все, что возьму я с собой!
О-о, о-о-о!!!
Он собирался наддать еще разок, как вдруг поперхнулся и замолк.
И было отчего: над ним, на фоне подмигивающего звездами неба, вырос черный силуэт, и тьму пробуравил хриплый голос: