По белому полю пустому
Следы мягким снегом заносит,
Следы, не приведшие к дому.
Никто не обнимет, не спросит
У мальчика, что спотыкаясь
Бредет в "никуда" "ниоткуда",
В свершенных поступках - не каясь,
Уже не надеясь на чудо.
А мальчику в самую пору
Ходить в класс четвертый иль пятый,
Но в том и отличие вора,
Что возраста нет и зарплаты.
А сзади собачья свора
Рвет повод из рук провожатых.
И слышит признание вора
Лишь снег в белых сопках помятых:

"Врешь!
Не возьмешь!
Еще нету такого закона,
Что б колючею проволкой мне за грабеж
Угрожала запретная зона!"

А поле бескрайней равниной
Раскинулось до горизонта.
И движется в белой пустыне 
Добыча, а следом - охота.

А мальчику чудится зона.
На вышках - конвой с автоматом,
Горячие стенки бетона
И злоба овчарок проклятых.

За жменю несчастных копеек
И жалобы "экс потерпевшей"
За ним отправляют ищеек, -
Но вот они, милые Вешки!
А холод собачий так грубо
Сковал враз уставшие ноги 
И бледные, детские губы 
Слова обронили в тревоге:

"Врешь!
Не возьмешь!
Еще нету такого закона,
Что б колючею проволкой мне за грабеж
Угрожала запретная зона!"


Но вот уже в спину дыханье 
И выкрик уставшей погони...
Клыки псов вонзились без драки
И тело забилось в агонии.
На снег капли крови упали -
Так ногти вонзились в ладони.
И только ворон черных стая 
Кружилась над жертвой погони.
Ах, мама, ты даже не знаешь, 
Где сына земля эта греет,
И что его жизнь продавалась
За жменю несчастных копеек.