Аннотация: Изначально, у этого рассказа не было ни идеи, ни сюжета. Он родился из картины, которую мне удалось подсмотреть, возвращаясь домой с тренировки: ночь, мост и отражение луны на воде.
Брошенный камень с характерным «плюх» упал в воду, после чего по поверхности реки начали расходиться круги. Любопытный мотылек, заинтересовавшийся этим происшествием, подлетел к месту падения, завис на несколько секунд и, не найдя для себя ничего интересного, отправился по своим делам. Кто-то тихо откашлялся.
Мужчина с пустующим взглядом сидел на небольшом деревянном причале, к которому было привязано с десяток простеньких рыбацких лодок и смотрел куда-то вдаль. Он подобрал очередной камень и отправил его вслед за первым. Еще один «плюх» нарушил тишину ночи. Полная луна отбрасывала на водную гладь широкую полоску света, тянущуюся аж до самого пирса. Лунная дорога. Она казалась такой настоящей: сойди на нее и сможешь добраться до яркого диска, освещающего небо.
Неизвестный застыл на месте, совсем перестав шевелиться. У него было уставшее лицо, не выражавшее почти никаких эмоций, слегка заостренный нос и глаза с большими темными зрачками. Ночного света с лихвой хватало, чтобы разглядеть широкий шрам, тянувшийся от виска до носа, несколько старых ран на гладко выбритом подбородке, и короткие, остриженные на военный манер волосы. Мужчина был одет в старую, протертую в нескольких местах куртку, такие же штаны и покрытые дорожной пылью сапоги с закругленными носами. Рядом лежали ножны, в которых покоился большой полуторный меч, а за спиной виднелся небольшой походный мешок и прислоненный к нему побитый железный щит, усеянный множеством трещин и сколов.
Незнакомец взял третий камень и с силой швырнул его в отражающийся на воде луч света. Брызги разлетелись в разные стороны и разрушили лунный мост, но спустя несколько мгновений он снова восстановился, словно издеваясь над жалкими попытками его уничтожить. Незнакомец оставил свое занятие, посидел еще какое-то время, мотнул головой и поднялся на ноги, стряхивая с себя пыль. Недалеко от пристани начиналась небольшая проселочная дорога, уходящая в глубь леса. Мужчина подобрал свое снаряжение, последний раз взглянул на водную гладь и отражающийся на ней диск луны. Холодный и чужой.
- Пора, - попрощался неизвестный.
Он шел, не обращая внимание ни на свою тяжелую ношу, ни на пройденные километры. Ни одна живая душа не встретилась ему на пути. Иссушенная, давно не видавшая влаги, почва отзывалась на каждый его шаг облаком пыли. Река осталась где-то далеко, и путника окружал лишь темный, тихий и безмолвный лес: ни птичьих голосов, ни трелей кузнечиков, ни шума ветра и качающихся деревьев, ничего этого не было слышно. Внезапно, где-то совсем рядом заухала сова. Ей вторил легкий треск веток, и из-за кустов на дорогу выбрались три темных силуэта. Первый держал в руках дубину, а остальные покачивали увесистыми топорами, сталь которых блестела от лунного света.
- Будь здоров! - весело поздоровался один из незнакомцев, - Ты разве не знаешь, что ходить по этому лесу ночью небезопасно. Разбойнички тут озоруют, людей добрых грабят, никого в живых не оставляют.
- Нет, не знаю, - тихо ответил путник. У него был совсем невзрачный голос, такой услышишь, потом и не вспомнишь.
- Ах, беда-беда, жалко-то как! - говоривший усмехнулся. Похоже, именно он был главарем шайки.
- Так я пойду? – спросил мужчина, проигнорировав последние слова и двинувшись по направлению к троице.
- Э, погоди! Куда ж ты так торопишься? – не унимался разбойник, - Други, смотрите какой наглец, я его предупредил, про грабителей рассказал, а он неблагодарный, уйти куда-то спешит. Не дела! – стоявшие поодаль друзья говорившего хрюкнули, едва сдерживая приступ смеха.
- Не куда-то. Домой, - ответил мужчина, почти вплотную подходя к лидеру шайки, - Отпустите меня.
Он снял свой походный мешок, и тот вместе со щитом гулко упал на землю.
- Отпустите меня! – передразнил главарь, обнажая в широкой улыбке ряд кривых зубов и поворачивая голову в сторону подельников, - Нет, вы слышали? Ха!
Мужчина не шевелился, ожидая пока разбойник договорит, после чего тяжелый полуторный меч, словно птица, выпорхнул из ножен и оказался воткнутым в живот бандита по саму рукоять. Быстрая смерть. Он захрипел и осел на колени. Путник уперся своим башмаком в уже безжизненное тело и, высвободив свой огромный клинок, посмотрел на оставшихся двоих членов шайки.
- Стой! Не надо! – один из них бросил топор на землю, - Не трогай нас, пожалуйста. Королевские ревизоры забирают для нужд армии все, что мы успеваем вырастить. Семьи кормить нечем, дети с голоду пухнут… И на войну нельзя, совсем без нас дома плохо будет. Вот и вышли на дорогу...
Ничего не ответил мужчина: лишь махнул рукой в сторону леса и, наблюдая как бандиты спасаются бегством, вытер меч об одежду убитого и убрал его в ножны, после чего, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь. До самого рассвета он монотонно брел вперед, не прибавляя и не сбавляя темп. Не останавливаясь даже для того, чтобы выпить воды. Казалось, ни усталость, ни жажда не властны над ним. И даже лес, словно почуяв это, перестал преподносить путнику сюрпризы и мешать его передвижению.
С первыми, неуверенно показавшимися из-за крон деревьев лучами солнца, дорога вывела мужчину к полю: дальше лежала широкая степь без единого кустика. Путник остановился у обочины, достал из мешка флягу с водой и сделал несколько совсем маленьких глотков. Пару капель скатилось ему на подбородок, он утер их рукавом и в этот момент услышал откуда-то сзади звук приближающейся повозки. Через какое-то время показалась и она сама. Чахлая лошадёнка, понуро опустив голову, тащила за собой маленькую, грубо сделанную, крестьянскую телегу. Правил ей низенький старичок в льняных портах и рубахе с нахлобученной на глаза шапкой. Он притормозил около неизвестного: лицо возницы было испещрено старческими морщинами, но большие светлые глаза смотрели добро и даже сочувственно.
- Доброго утречка! – обратился он к мужчине и пригладил руками свою длинную борону, - Куда путь держишь?
Путник назвал свою деревню.
- Ну, до нее я тебя, конечно, не довезу, но подбросить могу. Все вдвоем веселее.
- Не боитесь? – спросил мужчина.
- Да что там, - отмахнулся старичок, - Жизнь, небось, уже прожил, чего бояться-то. Забирайся.
Путник закинул на телегу свой мешок, щит и меч, а потом забрался сам. Все дно было устелено толстым слоем мягком соломы, так что он довольно удобно расположился, упершись спиной в борт. Крестьянин легонько поддал вожжами, и лошаденка уныло поплелась вперед.
- Звать-то тебя как, служивый? – спросил старичок.
- Дэрек.
- Домой с войны направляешься?
- Да.
- Ну и немногословный же ты тип, - усмехнулся крестьянин, - Хотя я тебя понимаю… Сам вот так, эндак лет сорок назад возвращался. Затеял папашка нынешнего короля войну, все кровью умылись. Чтоб ему пусто было! И сын весь в него пошел… - ухмылка исчезла с лица старика, он сделался серьезен, по-видимому, вспоминая прошлые годы, - Было мне тогда тридцать годочков, а забрили в двадцать, жизни, считай, не понюхал, а вернулся-то совсем уже стариком… Десять лет мечом махал, осточертело все на свете! И дома никто не ждал… Эх ма, ты прости уж старого, накатило что-то. Сколько лет-то тебе?
- Двадцать пять.
- А забрали во сколько?
- Семнадцать.
- Ох ты ж! Совсем малец был. А сейчас гораздо старше своих лет выглядишь, да и шрам этот. Тяжело, наверное, пришлось, – старик опустил голову, да слегка прикрикнул на лошадь, - Давай, родная! Человека с войны везем, домой ему надо. Ты уж поторопись.
Лошадка, кажется, поняла, что от нее требовалось и прибавила в скорости. Солдата стало слегка потряхивать на кочках, но он, по-видимому, не обращал на это никакого внимания, разглядывая какую-то, ведомую только ему, точку где-то вдали. Так они и ехали: старик рассказывал про свою войну, про нынешние дела, и про то, как плохо им сейчас живется из-за нового короля. Его спутник если и отвечал, то каждый раз коротко и немногословно.
- А у тебя семья-то есть? Ждет кто дома?
- Мать.
- А отец?
- Убит в сражении.
- Ох и не повезло же тебе… - крестьянин взмахнул руками, - Женщину-то поди не успел завести в свои семнадцать лет?
- Нет.
- Вот это хорошо. А то знаем мы этих баб, не дождалась бы, приезжаешь ты домой, а там другой. Так и до смертоубийства недалеко, а оно тебе надо? – он почесал затылок, - Вернулся я, а женушка уже пристроилась, сын другого отцом называет. Да и сама тоже хороша, «думала погиб»… Благо, односельчане оттащили.
Пассажир молча смотрел в сторону с совершенно равнодушным видом и не отвечал. Да и сам старик, видимо, еще раз переживая события давно ушедшей молодости, ничего больше не рассказывал и вопросов не задавал. Несколько раз они останавливались, чтобы утомившаяся лошадь могла отдохнуть и попить воды. Она была старой, быстрый темп давался ей с превеликим трудом, бока так и раздувало от тяжелого дыхания. К вечеру повозка доехала до развилки, на которой их пути расходились. Старик направлялся на север, где уже через час его ждал горящий очаг и теплый ужин, а солдату было необходимо свернуть на юг, в сторону родной деревни. Он слез с телеги, навьючил на себя свой изодранный походный мешок и щит.
- Спасибо, - мужчина прицепил к поясу ножны с мечом и, достав из кармана монету, протянул ее крестьянину, - Больше нет…
- Не стоит, оставь себе. Ты вот что запомни: многое изменилось, твой дом изменился… Терпи когда увидишь. Война… Это такое. Береги себя!
Он стеганул лошадь поводьями, и она не спеша засеменила по дороге. Удаляющийся старик, не оглядываясь, помахал шапкой и присвистнул. Солдат убрал деньги, дождался пока повозка скроется из виду и двинулся в другом направлении. Уже к ночи он оказался в одной из многочисленных, почти одинаковых на первый взгляд, деревень. Местные жители опасливо косились на его искалеченное лицо, но мужчина либо не замечал их недоверчивых взглядов, либо делал вид, что все это ему совершенно безразлично. Староста, совсем седой и прихрамывающий на правую ногу старичок, участливо выслушал солдата, извинился, что не может принять гостя и отправил его на постой к одной одинокой старушке. Когда Дэрек добрался до указанного дома, перед его глазами предстала картина полного запустения: державшийся на честном слове покосившийся забор, полуразвалившийся дом с гнилой соломой на крыше, да худющая собака с просвечивающими на боках ребрами. Она даже не попыталась облаять неизвестного посетителя, а просто заскулила и убежала к себе в конуру. Мужчина постучал в дверь, раздалось шарканье, и створа со скрипом распахнулась.
На пороге стояла согнутая дряхлая старушка со спутанными седыми волосами. Она подняла взгляд на Дэрека, и ее глаза расширились от удивления.
- Сынок! – бабушка бросилась к солдату, - Живой! Как же долго я тебя ждала! Совсем без тебя тут все порушилось, некому по хозяйству помочь… Сынок…
На ее глазах навернулись слезы, и она обняла застывшего на пороге воина.
- Проходи скорее, я что-нибудь приготовлю, устал, небось, с дороги, - шептала она, не переставая плакать.
Дэрек вошел в избу. Внутреннее состояние жилища ничем не отличалось от его внешнего вида. Наклонившаяся, усыпанная многочисленными трещинами печка с давно обвалившейся обмазкой, гнилой пол и сильный неприятный запах беспомощной старости. Он молча сложил вещи в углу и умылся. Бабушка быстро, четкими движениями морщинистых рук, приготовила из последних запасов ужин. И пока они ели, солдат рассказывал ей свои истории о войне. Рассказывал, забыв о обо всем и ничего не скрывая. Старушка слушала, в ее глазах перемешались ужас и грусть. Через какое-то время она прилегла на кровать и почти сразу же заснула. Воин подложил ей под голову подушку и тихо сел рядом, рассматривая старое, очень уставшее от жизни лицо.
На следующее утром он встал с первыми петухами, скинул рубаху и, вооружившись найденным инструментом, отправился во двор. Почти неделю он не переставал работать. Забор был починен, крыльцо заменено, крыша перестелена, а дом отремонтирован. Дэрек не знал усталости и трудился изо всех сил. Сперва проходящие мимо местные смотрели на него с недоверием, но уже на второй день среди них нашлись неравнодушные, принявшиеся помогать неизвестному солдату. Так, общими усилиями, они смогли восстановить все в самые кротчайшие сроки.
Спустя семь дней Дэрек поднялся среди ночи, попил воды и, собрав все свои немногочисленные вещи, покинул дом бедной старой женщины, которая приняла его за погибшего в первый же год войны сына. И которому уже никогда не суждено было вернуться домой.
Он снова шел всю ночь, ни разу не остановившись и не выпив воды, и только утром встретил на своем пути людей. Дорога вывела его к полям, засеянным пшеницей. И поскольку осень была в самом разгаре, наступала пора сбора урожая. Тут и там виднелись работающие крестьяне. Приблизившись к ним вплотную, Дэрек заметил, что среди них не оказалось ни одного мужчины. Согнувшиеся женщины, подоткнув юбки почти до середины бедра, срезали серпами созревшие колосья и связывали их в снопы. Между ними носились совсем еще маленькие дети, поднося своим родительницам кувшины с водой. Никто не галдел и не мешался под ногами, казалось, даже самые юные из них понимали, что здесь и сейчас их детским играм нету места, и что не стоит отвлекать матерей от работы.
Одна из женщин увидела проходящего мимо путника и выпрямилась во весь рост, грозно уперев руки в свои широкие, сильные бока. Платок на ее голове съехал в сторону, и из-под него торчала прядь волос.
- Эй, солдатик, навоевался ли? - крикнула она Дэреку, - Помочь не хочешь?
Он проигнорировал ее вопрос и продолжил не спеша идти по дороге, поднимая клубы пыли своими большими солдатскими сапогами. Женщине подобное поведение показалось явно оскорбительным, она начала звать своих товарок, и вот уже целая группа крестьянок окружила остановившегося мужчину.
- Вы только посмотрите на него! - начала одна из них, - Идет себе, не замечает. А мы тут горбатимся в поте лица, чтобы с голоду не передохнуть, пока мужики там в войнушку играют. Дома работы непочатый край, а они, знай себе, мечами машут! - она с силой толкнула воина в грудь.
Толчок на Дэрека не подействовал, он даже не покачнулся, хотя женщина была очень дородная и довольно сильная на вид. Остальные бабы подхватили крик своей подруги и начали размахивать руками, пытаясь загородить мужчине дорогу.
- А ну, куда это ты собрался!? - заголосила еще одна крестьянка.
- Домой, - тихо ответил солдат и спокойно посмотрел в глаза стоящей напротив крестьянки.
Этого хватило, чтобы она поняла что-то важное, доступное только ее женскому чутью и замолчала. Замолчали и остальные, окружившие воина бабы.
- Оставьте его, пусть идет с миром, - тихо сказала первая.
Женщины, немного поворчав, начали медленно расходиться, чтобы вернуться к своим делам, ведь работы предстояло еще очень и очень много. Только одна осталась стоять перед путником, опустив голову. По ее щеке покатилась скупая слеза, но она тут же утерла ее рукавом.
- Жди, - обратился к ней Дэрек, - Если жив – вернется.
Оставив крестьянку на дороге, солдат продолжил свой путь под палящими солнечными лучами. Деревня, где он родился, располагалась совсем недалеко. Местность становилась все более знакомой и, немного погодя, равнина, покрытая золотыми пшеничными полями, начала уступать позиции зеленым холмам. Тут и там виднелись большие белые пятна, очень четко выделяющиеся на травяном фоне. Присмотревшись, путник различил пасущихся баранов, среди которых неспешно расхаживали люди в широкополых шляпах, хоть немного, но спасающих от солнцепека. Послышался лай, из низкорослого придорожного кустарника выскочила собака и, застыв напротив незнакомого ей человека, начала его внимательно рассматривать, шевеля черным влажным носом. И хотя она не показывала признаков агрессии, убегать обратно явно не спешила. Дэрек не стал сбавлять шаг и подошел к животному. Собака недовольно зарычала.
- Свои, - обратился к ней путник, доставая из мешка засохший кусок сыра.
Та, продолжая брехать, слегка приблизилась к незнакомцу. Вид у животного был очень воинственный, шерсть стояла дыбом, а клыки обнажились в оскале. Оба напряженно замерли, следя за реакцией друг друга и не шевелясь. Наконец, собака немного успокоилась и, рыкнув напоследок, удалилась туда, откуда пришла. Дэрек убрал еду и, пожав плечами, продолжил путь.
Ночь вступила в свои права, легкий ветерок шевелил кроны деревьев, где-то неподалеку пару раз квакнула лягушка. Солдат остановился перед бревенчатым частоколом. Дорога, по которой он шел, упиралась в большие, очень крепкие на вид ворота. За ограждением виднелась вышка, на которой горело пару факелов, в свете которых можно было разглядеть расположившегося там человека.
- Стоять! Кто таков? – крикнул стражник.
- Что это за деревня? – спросил Дэрек.
- Рябовка, - ответили с вышки.
Воин сбросил с плеча мешок, положил на землю оружие и с поднятыми руками подошел к воротам, остановившись в освещаемой области.
- Я Дэрек. Вернулся домой, - сказал мужчина, подняв лицо к дозорному пункту, - С войны… Только я не помню, чтобы в Рябовке был частокол.
- Не было, а вот теперь появился, - грубо ответил дозорный, - Не знаю я никаких Дэреков, да и рожа мне твоя не знакома. Жди утра, все равно ночью никого пускать не велено.
- Но… - начал было воин и замолк.
Он отошел обратно во тьму, подобрал свои вещи и уселся под небольшой, стоящей у дороги, липой. Облокотившись на древесный ствол, Дэрек непонимающе смотрел на появившееся вокруг его родной деревни ограждение. Он ни разу не сомкнул глаз до самого утра. И вот уже послышались первые петушиные крики, и солнечные лучи показались из-за горизонта.
Ворота раскрылись, и на дороге показались четыре человека, причем, трое из них держали в руках самострелы, направив их на солдата. Последним шел старик с аккуратно постриженной бородкой, в дорогих одеждах и шапке, отделанной кроличьим мехом. Похоже, он был слегка подслеповат и сильно щурился, пытаясь разглядеть незнакомого человека.
- Дэрек? Это ты? – обратился он к путнику.
- Да, дядя, я.
- Вот дела! - заохал старик, подбегая к воину, - Как же так! Олухи! Не пустили моего племянника, заставили сидеть на земле всю ночь! – закричал он на спутников.
- Ничего, привык, - ответил Дэрек, поднявшись и отряхнув штаны, - Теперь-то я могу войти?
- Конечно-конечно, - старик кинулся было обниматься, но в нерешительности остановился под ничего не выражающим взглядом племянника, - Помогите ему, возьмите вещи.
Когда они оказались в деревне, ворота за их спинами беззвучно закрылись. Похоже, местные очень хорошо следили за своим защитным сооружением, чего было нельзя сказать о жилых домах. Селение сильно отличалось от того, каким его запомнил Дэрек перед своим уходом. Многие избы покосились, а краски выцвели на солнце. Люди, встречавшиеся на улицах, хмуро косились на солдата, не признавая в нем знакомого. Наконец, процессия остановилась у небольшого, когда-то ладного домика.
- Как мать? – хрипло спросил воин.
Старик молчал, направив взгляд в землю.
- Как мать? – еще раз сказал Дэрек, - Говори.
- Умерла… Не выдержала. Вначале известие о смерти мужа, потом о пропаже сына. Ждала тебя. Долго ждала, - выпалил дядя.
Племянник посмотрел на него совсем не изменившимся лицом. Только в его глазах, казалось, загорелся и потух крохотный огонек.
- Понятно, - ответил Дэрек, забирая свои вещи у провожающих, - Понятно…
Он открыл висевшую на одной петле калитку и направился во двор. Поднялся по скрипящим ступенькам, бросил щит и меч на крыльце. Вошел в пустой дом. Сопровождающие его люди еще немного постояли у оградки, поглядывая на темные оконные проемы, после чего развернулись и отправились по своим делам. Изнутри не раздавалось ни единого звука. Так продолжалось до следующего утра.
Дверь тихонько пискнула и отворилась. Дэрек вышел на крыльцо, прикрывая глаза от солнца. На улице еще никого не было, только серая кошка беспечно прогуливалась по дороге. Увидев солдата, она припустила к соседской ограде и перемахнула ее за один прыжок. Мужчина проводил ее взглядом и медленно побрел по тропинке, уходящей от дома к пролеску, располагающемуся у самого края деревни. Утренний воздух еще не успел как следует прогреться, и изо рта Дэрека вырывались легкие клубы пара.
Пройдя еще немного, он оказался посреди площадки, усеянной маленькими холмиками, в которые были воткнуты доски с черными надписями. Воин долго бродил среди них, не находя нужного. Наконец, он остановился перед очередной могилой и прочитал имя свой умершей матери. Ноги подкосились и солдат без сил упал на колени.
- Вот я и вернулся, мама…
Сказав это, Дэрек слегка склонил голову и замер. Он сидел так около часа, ни разу не пошевелившись. Солнце поднялось совсем высоко и уже начинало хорошенько греть землю. Из-за спины воина послышались легкие шаркающие шаги, и на его плечо опустилась шершавая, покрытая сетью морщин, рука.
- Я знал, что найду тебя тут, - дядя, кряхтя и морщась, присел рядом с племянником, - Если бы твой отец остался дома, вдвоем они бы справились. Он был уже старый и не подлежал обязательному призыву. Но упертый братец решил, что тебе понадобится помощь, хотел защитить.
- Он и защитил, - тихо сказал Дэрек, доставая из кармана солдатский жетон с именем своего отца, - Это был мой третий бой… И последний для отца.
Приподнявшись, он повесил цепочку на доску с именем матери.
- Теперь они вместе. Ты вот что, отдохни, привыкни к новой обстановке, а потом приходи ко мне, я теперь староста. И работенку тебе найдем и жену, вся жизнь впереди.
Дэрек ничего не ответил. Старик замолчал и, посидев еще немного, поднялся, растирая уставшие колени, шумно вздохнул и тихонько поковылял по направлению к деревне.
Прошла неделя. Все это время вернувшийся солдат чинил свой ветхий домишко и поправлял забор. Ни с кем из односельчан он так и не заговорил, да и те не спешили налаживать контакт с молчаливый соседом. Проходя мимо него, они только пожимали плечами, да хмурились. Однажды, старушка из дома напротив подошла к ограде Дэрековой избы и молча положила на землю сверток. Воин, так же ничего не говоря, подобрал его и поклонился пожилой женщине. Развязав платок, он обнаружил внутри немного сыра, хлеб и еще теплые, только из печки, пирожки. Съев все это в один присест, он накинул свою солдатскую куртку и направился к жилищу старосты. Подойдя к нему, услышал, как дядя громко отчитывает кого-то из крестьян за то, что тот не починил расшатавшееся в частоколе бревно.
- Ты же знаешь, сколько сейчас бандитов развелось… Ограждение вокруг деревни необходимо поддерживать в идеальном состоянии.
Дэрек остановился у крыльца, рассматривая понурого крестьянина, снявшего перед старостой свою совсем уже драненькую шапку. Потом окинул взглядом разодетого в хорошие одежды дядю.
- Ладно. Иди, - старик махнул на селянина рукой.
Тот молча поклонился и, нацепив на лысеющую макушку, свой головной убор, удалился.
- Пришел, наконец, - обратился к племяннику староста, - Люди, говорят, работать умеешь, дом свой починил. Молодец! Пристрою тебя куда хочешь. Можешь строительством заниматься. А хочешь, начальником ополчения определю? Ты воин опытный. Разбойников нынче пруд пруди, а деревню надо охранять.
- Больше воевать не буду, - ответил Дэрек, - Строительство, так строительство.
- Жаль, жаль… Ну да ладно. Девку тебе найду. Соскучился, небось, по этому делу? – старик хитро подмигнул солдату.
Племянник молча потер красный рубец, пересекающий правый глаз.
- Ой, да брось, шрамы мужика только украшают. Ты сильный, руки у тебя откуда надо растут. Все бабы твои, каких захочешь.
- Что с работой? - перебил старика Дэрек.
- Пойдем, провожу тебя. Мужики сейчас дом для молодой семьи строят, поможешь.
Уже на следующий день мужчина присоединился к возведению сруба, напарники его не жаловали, разговаривали мало, указывали, что делать и все, никаких посторонних тем не поднимали. Все косились, да шептались в стороне. Через некоторое время селяне поняли, что работает солдат усердно, за двоих, почти не делая перерывов на отдых. Стали доверять ему больше ответственной работы, и вскоре дом был достроен. Дэрек сидел на новом, пахнущем свежей древесиной крыльце и жевал хлебную корку, запивая ее простой водой. К нему подошел молодой человек, высокий, упитанный, с веселыми голубыми глазами.
- Дэрек, ты ли это? Слышал я про твое возвращение, но все не верил.
- Я.
- Не узнаешь? Серго. Бегали с тобой пацанами. Ты сильно изменился за эти годы. Тяжело, наверное, было, - он уселся рядом с бывшим другом и похлопал того по плечу.
- Сам-то как? – без интереса спросил Дэрек.
- Как видишь, отлично. Схоронила меня бабка от рекрутинга, целый год в землянке жил. Ничего, вышел, отъелся. Жену вот завел. Вы же нам дом построили.
- Понятно, - ответил воин и поднялся на ноги.
Как следует размахнувшись, он двинул Серго в челюсть, и тот свалился с крыльца. Другие рабочие, увидев это, кинулись на солдата всей гурьбой, чтобы оттащить его от поверженного молодого человека, но у них ничего не вышло. Дэрек, казалось, был сильнее всех их вместе взятых. Он стряхнул селян, словно надоедливых мух, но продолжать избиение не стал, молча развернулся и ушел домой.
Вечером, сидя перед слегка потрескивающей печкой, воин услышал легкое постукивание в дверь. Не дожидаясь ответа, кто-то отворил и вошел. Это оказалась молодая еще женщина, с румяными щеками и довольно-таки приятными, слегка полными формами. Она поставила на стол кувшин, от которого шел легкий винный запах, да сверток с едой.
- У меня муж на войне, - нерешительно начала гостья, - А ты парень видный, сильный. В деревне почти одни старики и остались, да этот Серго малахольный. Ну, ты понимаешь…
- Понимаю, - ответил Дэрек и привстал со стула.
Баба начала молча раздеваться, скидывая вещи прямо под ноги. Оставшись в чем мать родила, она прильнула всем телом к солдату, но тот легонько отстранил ее и наклонился, чтобы подобрать одежду.
- Возьми, - он протянул женщине ее вещи, - И уходи.
- Не нравлюсь я тебе что ли? – крестьянка с укором посмотрела на мужчину, - Или не можешь? Скажу ведь всем бабам, что немощный ты, посмотрим, как тогда заговоришь!
- Просто уходи, - повторил Дэрек и сильно сжал правый кулак.
Посетительница, посмотрев на грозную фигуру солдата, быстренько накинула свои вещи и молча выбежала из избы, оставив на столе принесенную еду. Воин сел на табуретку и направил взгляд на скачущие в печке языки пламени. Они нервно, рывками освещали его пустое, без единой эмоции лицо. Всю ночь он сидел рядом с очагом, а когда дрова полностью прогорели, Дэрека в деревне уже не было. Стражники потом клялись, что мимо них никто не проходил. Исчез и все.
***
Солнце ярко светило над полями. Осень в этом году выдалась очень теплой, урожай созрел раньше обычного и уже был убран в крестьянские закрома и тайные схроны, необходимые для того, чтобы уберечь хотя бы часть зерна от королевских ревизоров, а народ мог пережить предстоящую зиму. Солдат, закинув за спину вещевой мешок, неспешно брел по дороге, поднимая в воздух пыльные облачка. За его спиной медленно катилась крестьянская повозка, которую тащила старенькая, пофыркивающая лошаденка. Правивший ей мужичок лениво помахивал веточкой, отгоняя от себя надоедливых мух.
- Знакомые все лица, - крикнул он путнику, - Подвезти?
- Буду благодарен, - ответил Дэрек.
- Куда теперь? – спросил старик.
- Обратно.
- Не принял тебя, значит, дом…
Солдат ничего не ответил, молча закинув на повозку свой мешок и оружие.