Каждый раз, когда я уходила, во мне рождалась новая личность. Новая личность - новая жизнь. Еще маленьким ребенком, новое "я" доверчиво тянуло руки к людям, щурилось и улыбалось, потом младенец взрослел. Ребенку нравилась жизнь и ощущение собственной свободы и одновременно незаменимости, что бывает нечасто. Ребенок вырастал, так быстро, что я не успевала в полной мере насладиться беззаботностью и почти что счастьем. Тогда наступал тот этап, когда я ломалась, его можно назвать подростковым. Бросала все то, что было построено, и исчезала. В этот момент внутри меня раздавался крик боли нового существа, которое не хотело приходить в этот мир.
К такому выводу я пришла в совсем нефилософской и абсолютно неканоничной обстановке - очередь в супермаркете. Пиликание на кассе действовало на меня как мантра, уводя в эдакий транс. В итоге кассирше, женщине неопределяемого возраста с растекшейся тушью и выжженными перекисью волосами, пришлось два раза раздраженно спросить, нужен ли мне пакет. Я отстраненно мотнула головой.
Меланхолично я складывала продукты в пакет, понимая, что вот опять, настало то время, когда я не могу больше оставаться в этой жизни. Виски нещадно ломило от того же писка кассы, который недавно успокаивал. Когда я вышла из магазина, моим глазам предстала абсолютно обыденная картина - не то солнечно, не то мрачно. Казалось, солнце пыталось закрыться от людей тучами.
Я добрела до лавочки в парке и устало опустилась на нее. Мобильник весело зачирикал в недрах сумки. Взяв в руки трубку, в голове настойчиво замаячила мысль: "Может, сбросит?..?. Но звонивший не хотел сдаваться, тогда я ответила бодрым голосом:
- Привет, что так долго не звонил?
- Да задержали нас на работе. - Не менее бодро вещали с того конца трубки.
- Ничего серьезного не случилось?
- Да так, мелочи. Дома скоро будешь?
Быстро рассчитав время, за которое его любовница сможет собраться, а благоневерный привести в порядок квартиру, прочирикала:
- Через час.
- Ну вот и отлично, зай. Купи по пути поесть, умираю. - Еле заметное облегчение в голосе.
Я нажала сброс, а желание уехать усиливалось с каждым вдохом
Оставшееся время я так и просидела в парке, кормя дорогим белым батоном наглых уток у пруда.
***
Когда я зашла домой, то обнаружила на тумбочке записку: "Уехал за документами, буду в шесть. Целую, Тема? Кинув взгляд на часы, я обнаружила что в запасе есть полчаса. Быстро раскидав продукты в холодильнике, я прихватила плащ и ушла.
***
Покупая билет на поезд "Екатеринбург-Туапсе", я была уже другим человеком. Из Калиной Виктории Сергеевны 35 лет, я превратилась в Модестову Александру Максимовну 28 лет. Сердце привычно сжималось в груди, не то от предвкушения новой жизни, не то от тоски по старой.
Пока я сидела в зале ожидания, мысли лихорадочно тараканами бегали в голове : " Когда это закончится? Сколько еще можно? Сколько судеб я не дожила? Двадцать как минимум. Все это кончится тогда, когда подойдет к концу это путешествие, эта адская экскурсия по Госпоже Судьбе, начала которую я сама. Вечный поиск своего Дома, попутно разрушал чужие Дома, калечил жизни, оставляя после себя выжженную пустошь, покрывая землю полуметровым слоем пепла?. Эти громкие мысли калечили душу, бередили старые раны и оставляли новые ярко-алые порезы.
Я была совсем малышкой, когда папин знакомый травил небылицы за кухонным столом, пил вино и полупьяно ухмылялся при виде моих восторженных глаз. Одна из таких баек запала мне в душу, в ней дядя Гриша рассказывал про вечных странников в нашем мире, о людях, которые не имеют Дома, у них нет ценностей, нет сердца.
Через несколько лет после того, как умер мой брат, я почувствовала что что-то гонит меня из дома, я не смогла устоять. Тогда мне было тринадцать лет. С тех пор я не задерживаюсь нигде дольше года, каждый раз ломаясь под натиском...чего? Зова?.. Двадцать лет прошло уже, я не знаю что случилось с моими настоящими родными и каждый раз, когда я хотела позвонить в родную квартиру, меня будто отбрасывало от звонка, заставляя бежать из города.
***
В поезде у меня было три соседа - два, полутрезвых еще до посадки, мужчины, и пожилая женщина.
Я улеглась на свою нижнюю полку, убаюканная храпом соседа сверху. Женщина напротив сказала хриплым голосом:
- Лида, девочка, принеси мне чая, пожалуйста. Руки трясутся, сама не донесу.
Я покорно пошла за кипятком. Набирая в пластиковую блекло-малиновую кружку воду, я чувствовала, что что-то не так. Поезд дернулся, горячая вода полилась мне на руки, больно обжигая руки и оставляя красные следы. Откуда она знает мое Имя? Я рванула в купе, сопровождаемая криком проводницы, потому что не закрыла воду.
- Откуда?.. - я не закончила вопрос, увидев в глазах пожилой женщины откровенную усмешку.
- Садись, девочка. Давай руку, может чем и помогу. - Бабушка, в нелепом спортивном костюме с цветами, поправила пучок седых волос на голове, пригласительным жестом указала на место рядом с ней.
Я дала ей свою трясущуюся правую руку. Бабушка внимательно посмотрела на нее, потом мне в глаза и сказала:
- Дом ищешь? Я тоже. Только ты его уже нашла, да никак не повернешься к нему лицом. Не видишь ты своего счастья, Лида. Выходи на этой остановке, садись на обратный рейс, они ждут тебя двадцать лет. Не заставляй их терять еще одного ребенка, заигравшегося в подростка.
Поезд дернулся и остановился. Остановка. Не совсем понимая что делаю, я схватила плащ, где был новый паспорт с деньгами, и выбежала на ночную станцию. Так и стояла в сланцах минут пять, невидяще смотря в непроглядную темень. Пришла в себя только услышав шипение сзади, поезд отправлялся дальше. Я обернулась - Странница в окошке улыбнулась, махая мне рукой, на которой был старый шрам от ожога кипятком.