- Ты куда? - спросила старуха старика, зашевелившегося в кресле. Оно было его обычным местом - стоявшее у окна глубокое кресло, в которое старик проваливался, садясь и, из которого потом с трудом выбирался. В этом кресле он пребывал большую часть мучительного остатка своей жизни, пребывая в ирреальности и видениях. Глядя в окно, старику мерещились знакомые места из его долгой жизни, казалось, мелькают за деревьями дорогие ему давно ушедшие близкие.
- А они скоро придут? - выглядывая из кресла, с надеждой спрашивал старик.
- Ну, опять! Какая мама? Какая бабушка? Ты сам уж старик, у тебя правнуки! - она говорила это в сотый или тысячный раз, и удивлялась, что он не понимает.
- Знаю, знаю, - торопливо перебивал ее старик, - но они знают где мы? Они нас найдут?
- Найдут, - мрачно отвечала старуха, - настанет время и они за тобой явятся...
- Хорошо... - не уловив подтекста, успокаивался старик и снова погружался в свои мысли.
Все эти разговоры о давно умерших родственниках, как о живых, и его деревне, в которой он был только в детстве, выводили старуху из себя.
- Пойду домой, - время от времени начинал собираться он, завязывая в узелок кое-какие пожитки.
- А сейчас ты где? - спрашивала старуха.
- Не знаю, - просто отвечал старик.
- А теперь, значит, домой? И где этот твой дом-то, знаешь?
- В Велемьях...
- Это за двести километров от нас? И как же ты пойдешь, пешком?
- Пешком. Вот по этой дороге пойду, пойду и приду.
- Совсем ты ума лишился, - заключала старуха, запирала дверь на ключ, а ключ прятала. Такие разговоры повторялись изо дня в день и очень утомляли старуху.
Старик снова заерзал, выкарабкиваясь из кресла:
- Выйду подышать.
- Выйди, обед еще не скоро, варить только поставила, - обрадовалась старуха - начался любимый сериал, и ей хотелось посмотреть не отвлекаясь на глупые разговоры.
Старик в попытке встать зашаркал вхолостую, с ноги слетела сандалия, и он рухнул обратно.
- Горе ты мое, - подошла старуха, надела сандалию, подала палку, помогла ему вылезти из кресла и ушла на кухню, а старик, осторожно переставляя затекшие ноги, вышел из дома.
Летом они всегда жили на даче. Их дети, иногда и внуки со своими детьми приезжали к ним на выходные. Но старик никого не помнил и не узнавал. Каким-то чудом Только собака младшего сына каким-то чудом задержалась в его памяти, знал по имени, радовался ей как ребенок, и сын стал оставлять Белку на даче со стариками, называя это "собакотерапией".
Ковыляя, старик принялся обходить свои владения, постукивая палкой по всему, что когда-то сам построил, будто проверяя на прочность. Собака встрепенулась, подбежала к калитке, показывая, что поняла его намерение прогуляться, что рада присоединиться и благодарна ему за это.
- Хочешь погулять, собачка? Пойдем погуляем... - приговаривал старик, открывая калитку. Собаку никогда не выпускали с территории без поводка и, уж тем более, без ошейника - это было необычным для нее, и она прыгала в восторге, предвкушая особенную прогулку. Они вышли за ограду. Старик задвинул щеколду. По-хозяйски проверил: хорошо ли закрыто?
- Ну, в путь? - сказал он счастливой собаке и они двинулись прочь.
Старуха завершила готовку, когда кончился любимый сериал. Она посидела еще немного, потом собрала крошки со стола и позвала мужа обедать. Он не отозвался. На улице - вспомнила старуха. Она вышла, посмотрела вокруг, старика не было.
- Да куда ж его?.. - она зашла в сарай, посмотрела в бане, за домом - нигде! Ноги стали ватными - еле добрела до скамейки. Она была одна.
- Что делать?! - сидела и шептала старуха, положив руки с открытыми к небу ладонями на колени - никак не могла собраться с мыслями, вдруг вспомнила - Дети! Она ринулась за телефоном, никак не могла набрать номер, дозвонилась:
- Приезжай! Отец пропал! Проворонила я...
Сын позвонил брату, и дети приехали.
- Ходит отец плохо, далеко уйти не мог. Найдем, - сказал старший.
- Солнце-то как палит, а он без кепки! - причитала мать, - Валяется где-нибудь в канаве...
- А где собака? - спохватился младший.
- Ой, и собаки нет, - охнула мать, - а я и не заметила!
- Это хорошо, что она с отцом. Она его не бросит. Будем звать собаку.
Братья разделились и пошли с разных сторон, обшаривая все овраги, заросшие травой, зовя собаку. Но собака не откликалась.
Оставшись одна, старуха села у стола. У нее было плохое предчувствие. Она думала, что давно готова к его смерти, ведь от ее прежнего мужа не осталось ничего. Из его памяти улетучились все воспоминания об их долгой совместной жизни. Ее он тоже не помнил и не знал, кто она ему. Но теперь ей было страшно - воображение рисовало ужасную картину его смерти где-нибудь под забором.
- Ведь не понимает, не знает, куда идет... - бормотала она.
Но старик знал - куда. Он шел домой. В свое детство. Туда, где его ждали молодая мама, и бабушка, и маленькие сестры. Они опять будут все вместе, петь песни и смеяться.
Старик шел не разбирая дороги. Забрел на луг. Ноги плохо слушались, он то и дело спотыкался. Собака исчезала в траве, старик волновался за нее, окликал, она выныривала рядом, он успокаивался и говорил ей:
- Ты не убегай, Белочка. Придем домой, матушка накормит тебя чем-нибудь. Она любит животных, сама не доест, а собаке даст. Ты узнаешь...
Пропадая, Белка не теряла старика из виду - такова была ее пастушья натура, кроме того, она любила его, может, потому что он любил ее.
Они набрели на тропинку, которая вывела их к перелеску, а оттуда к сельской дороге.
- Если идти, идти по этой дороге, будем дома, - объяснял старик собаке, показывая скрюченным пальцем. Собака была благодарным слушателем, смотрела на него и ловила каждое его слово.
По дороге идти стало легче, хоть и на подъем. Старик шел на почти не сгибающихся широко расставленных ногах, подавшись телом вперед, его взгляд был устремлен на вершину холма. Редкие прохожие уступали старику дорогу, останавливались и глядели вслед странному путнику, разговаривающему с собакой. Он же людей не замечал. Его душа летела вперед. Ничего не было позади, все было только впереди.
Сыновья бегали по округе, не предполагая, что отец мог уйти так далеко. После бесплодных поисков они сошлись.
- Не понимаю куда он мог уйти, он так плохо ходит! - сказал старший.
Братья стояли напротив друг друга, всматриваясь в окрестности.
- А это не он там? - показал на холм младший.
- Он. - оглянулся старший, - Я - за машиной.
Старший побежал домой, младший - к холму, звоня по дороге матери:
- Нашли! Живой!
Дорога повернула, обходя холм. Старик пошел вперед, нацелившись на верх. Солнце жарило нещадно. Бледное лицо старика раскраснелось.
- Ничего, - щурясь говорил он солнцу, - ты нас не остановишь!
Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер, флагом развевая на старике одежду. Цель придавала сил и вела к вершине. Он уже не чувствовал усталости. Не осознавал ее. В этом порыве ему вспомнилось как он любил жизнь, весь этот мир. Он снова жил! Он опять был частью этого мира!
- Смотри, Белка, смотри, сейчас ты увидишь...
Они уже шли по верху к противоположной стороне холма. Старик жадно заглядывал за приближающийся край, ожидая что вот-вот откроется вид на его деревню.
- Вот она! Вон! Видишь?! - восклицал старик тыча пальцем в появившиеся вдалиочертания башен новых домов, разросшегося городка.
Собака запрыгала вокруг старика, раззадоренная его возбуждением.
Старик счастливо вздохнул, поднял голову и победно посмотрел в лицо солнцу. Оно ослепило его, возмущенное такой дерзостью, и тут старик почувствовал, как болят ноги, снова ощутил свое дряхлое тело. Он потерял равновесие и упал лицом вверх, глядя в небо невидящими глазами.
- Отец, ты жив? - донеслись до сознания старика голоса его сыновей.
Его привезли на дачу, под руки завели в дом.
- Устал небось, горе ты мое? Не в том ты возрасте, чтобы на горы лазать, - то ли жалела, то ли выговаривала ему жена, - Хочешь лечь или сядешь в кресло?
- К окну, - глухо проговорил старик.
Его усадили в кресло.
- Пообедаете? - спохватилась мать, - Обед готов!
- Некогда, мам, на работу надо вернуться, - сказал старший.
- И мне, - подхватил младший.
- Как же без обеда-то? - причитала, провожая, мать.
- Иди отца корми! - махнули дети уезжая.
Белка кинулась, было, следом за машиной, но младший приказал:
- Домой! - и собака послушалась.
Старуха вернулась к старику. Он, как всегда, сидел в своем кресле и смотрел в окно. Она подошла:
- Пообедаешь?
Он не ответил. Он уже был далеко. За ним пришли...