Вейс Полли : другие произведения.

Равнодушных не осталось

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Человечество, увы, заражено вирусом безразличия. Безразличия к собственной жизни, к судьбам окружающих нас людей, к судьбам нашей планеты. Мы живем как во сне. И когда приближается смерть, вдруг в последний день с ужасом понимаем, что вся наша жизнь была долгим и тусклым сном, что прожить ее надо было совсем иначе.(с.)
  Солнце ярко слепило и небрежно било лучами в окна. Холодная комната медленно оживала. Сначала, просыпалось семейство мышей. Мышь-отец осторожно высовывал носик из норки и принюхивался. Затем, медленно-медленно, чуть ли не по шажку выбирался наружу. Смотрел на солнце, тихо чихал и бежал к тарелке под столом. За ним вереницей, оглядываясь и вздрагивая от любого шороха, вылетали двое мышат. Всю эту процессию завершала Мышь-мать. Она шла надменно, смотря на мир свысока, и громко фыркала на своих детей, не обращая внимания на гневное шипение мужа, по поводу соблюдения тишины. Она прекрасно знала - их не посмеют тронуть.
   Когда комната немного прогревалась, на скрипучей старой кровати начиналось копошение. Слышалось тихие чертыхания и громкие зевки. Потом, откидывалось заплатанное миллион раз одеяло, и оттуда показывалось, покрытое щетиной и парой шрамов, серое лицо. Больше похожее на маску, обтянутое бледной кожей, с западающими глазами и темными кругами, лицо зевало, облизывало сухие, потрескавшиеся от мороза и ветра, губы и открывало глаза. На холодный деревянный пол ступали босые ступни. Человек тихо шипел и резко отрывал ноги от пола, забираясь обратно на кровать. Рыскал под подушкой, вытягивал оттуда дырчатые, как решето, носки, мало на что годящиеся, но единственные, какие он имел. Он одевал их бережно, чтобы совсем не порвались и наконец, решался ступить на грешную землю.
   Твердо стоя на ногах, он поворачивал лицо к солнцу и его губы растягивались в улыбке. Кожа становилась тонкой и неистово белой, светящейся в мелких лучах. Мужчина зябко потягивался, брал со спинки кровати свитер и шел к столу. Накидывая шерсть на плечи, поверх длинной плотной футболки, он садился на шаткий стул, брал со стола бутылку с водой, откручивал крышку и жадно пил, солоноватую на вкус, мутную воду. Остатки он выливал в плошку под столом. Поставив пустую бутылку на место, он разворачивал полиэтиленовый пакет с припасенной со вчера едой и, тихо произнеся в пустоту комнаты "Приятного аппетита", принимался есть. Ел он медленно, растягивая удовольствия от скудного завтрака - кусок хлеба и украденный вчера кусок сыра. Все же, он был доволен. Такой сытной еды он не видел давно. Поочередно отломив по кусочку от хлеба и сыра, он мелко крошил их в руках и клал в другую плошку под столом.
   Уже натягивая дырявые ботинки и старый драповый плащ, человек окидывал взглядом комнату: деревянная кровать, со скрипучим и вонючим матрацем, стол, стул, наполовину застекленные огромные окна почти на всю стену и лучи солнца, которые пронизывали насквозь серое, полное пыли пространство. Он кивал чему-то своему и уходил, плотно прикрыв за собой дверь. Мышь-мать, смотрящая за всем этим действом, тепло улыбалась и мило фыркала. Когда человек уходил, она выбиралась из укрытия и шла к плошкам под столом. Медленно рассматривала содержимое и, громко кашлянув, писклявым голосом звала свою семью к столу.
  
  
   ***
  
   Мужчина средних лет в старом драповом пальто, с немытыми короткими волосами и щетиной на лице медленно брел по пустырю. Сегодня не было запланированных дел, поэтому он просто гулял. Солнце грело его спину, а лучики освещали изнеможённое лицо. Можно было направиться в Город. Нужно было, но он не хотел. И плевать, что завтра нечего будет есть. Он переживет. Но вот мыши нет. Их нужно кормить. Там ведь целая семья. Мужчина горько засмеялся.
   - У вас, по крайней мере, есть за что бороться. А мне зачем? Давно пора умереть от холода или голода. Так нет же, хватаюсь за любую соломинку. Но для чего? Для вас что ли? Нет же. Зачем вы мне сдались? Тогда почему же я сегодня пойду в Город и украду кусок хлеба, в место того, чтобы тихо погулять, а потом замерзнуть где-нибудь от холода. Скажите мне почему? - Спросил он Пустоту. Но Пустота молчала. Впрочем, что он мог ожидать от Пустоты. Ничего. Он и не ждал. Говорить с самим собой, спорить с самим собой - это вошло у него в привычку. Мужчина повернулся лицом к солнцу, ярко улыбнулся и поплелся в Город. Он не мог оставить семью без еды...
  
  
   ***
  
   В Городе была суета. Как всегда - ноль Тишины и множество Шума. Он не любил Город, а Город не любил его. Смеясь и переговариваясь, люди спешили прочь. Канун Рождества - 25 декабря. Намека на снег не было. Но поднялся сильный ветер. Мужчина шел медленно, держась маленьких закоулков и подворотен. Негоже гулять в таком виде по центру Города. Когда-то и он жил здесь. Но это было давно. Очень давно, чтобы, вспоминая, не плакать, о том, чего не вернуть. Город не принял его, и это была его ошибка. Он не был готов жить по городским законам. У него были собственные, которым он никогда не изменял. Плата, которую он отдал, была велика, и первое время он горько плакал в подушку, лежа на скрипучей старой кровати, так нежно принявшей его в свои пенаты. Но сейчас плакать не было причины. Рождество делает с людьми невообразимые вещи. И с ним тоже. В то Рождество он разучился плакать. Сегодня он учился выживать.
   Человек поискал глазами солнце. Но не найдя, отправился дальше. Солнце скрыл собой огромный Небоскреб.
   Можно было ограбить зазевавшегося прохожего, но он не хотел огорчать никого сегодня. Слишком много горя было в Городе и без него.
   Тогда он нырнул в переход и, сняв с себя шапку, начал медленно напевать песенку о семье мышат, которым не выжить этой зимой без его помощи. Держа в руках шапку, он хрипло выводил свою песню к победному концу, но никому не было дела до его забот. Город мстил ему. И он был готов к такому повороту.
  
   Уже под вечер, когда солнце начало медленно клонится к горизонту, продрогший под злыми, похотливыми и смеющимися взглядами городских людей, мужчина шел прочь, так и не найдя даже крохи еды. Сегодня он принесет горе кому-то из них.
  
   ***
  
   Ныряя из подворотни в подворотню, из переулка в переулок, он, как коршун высматривал свою жертву. Вот мальчишка лет 15 радостно несется домой с покупкой в руках. Вот мать и отец нежно и грозно ругают своего ребенка за мелкий проступок. Мужчина тихо вздохнул. Семья... Он должен.
   Он вновь вынырнул из переулка и оказался рядом с огромным супермаркетом. Мужчина решил обойти его вокруг. Вдруг где-нибудь выкинули пакеты с просроченными продуктами, а для него это то, что нужно.
   Пакетов не оказалось. Это наводило на мысль, что в канун Рождества продавцы пытаются сплавить радостным покупателям все, что они имеют, а позже лишь пожать плечами, когда в новостях скажут о нескольких невинных смертях. Но если смотреть на это с другой стороны, покупатели сами заманивают себя в ловушку. А Город тихо смеется, смотря на их невинные потуги что-либо изменить.
   Уже собираясь свернуть в очередную подворотню, человек услышал возню и тихий разговор на повышенных тонах.
   - ...ты меня понял или повторить? Еще раз увижу здесь, и можешь распрощаться со своей жизнью!
   Тихое хриплое "да". Глухой удар. Судорожный выдох. И сбегающие вон 23-летние ублюдки. Мужчина вжался в стену. Таким лучше не попадаться на глаза. Город не любил, когда нарушали его правила. Когда-то он сам ощутил на себе весь гнев этого серого куска бетона. Но теперь ему было все равно. Он больше не жил в Городе.
   Он направился туда, где слышал разговор. Держась одной рукой за бок, а второй, опираясь о стену, перед ним предстал высокий юноша, с разбитой губой и синяками на обеих скулах.
   Человек медленно подошел к нему и аккуратно обнял, стараясь не причинить боли.
   - Ну и что ты здесь делаешь? - Тихо прошептал мужчина, помогая юноше опереться о себя.
   - Тебя искал, - судорожно вздыхая, ответил тот.
   - Ты идиот. Не стоит забывать, где живешь.
   - Я не забыл.
   - Это ты называешь, "не забыл", - сказал человек, нежно целуя правую скулу.
   Юноша горько засмеялся также, как сегодня утром человек и тихо вымолвил:
   - Тебе стоит побриться. Ты колючий.
   - А тебе пора домой. Сегодня Рождество.
   - У меня больше нет дома. Я больше не живу в этом Городе, - заявил он, глядя мужчине в глаза.
   Когда в жизни не остается ничего хорошего, нужно бросить эту жизнь, и начать новую. Но для этого не обязательно сбегать от самого себя.
   -Зачем? - Только и смог спросить человек, когда почувствовал теплые мокрые от крови и слюны губы на своих.
   На что юноша ответил, отстранившись от него:
   - Сегодня Рождество...
  
   ***
  
   Из-за небоскреба выглянуло солнце, освещая лучами две обнявшиеся фигуры, идущие вон из Города. Фигуры обернулись и ярко улыбнулись. Город, в негодовании, лишь тихо зарычал. В попытке обрести желаемое, он очень много потерял.
   Обретая - теряем. А теряя - обретаем. Город же обрел ублюдков, потерял своих святых. Тех влюбленных, что по утро кормят семейство мышей.
  
  
  
   Заключение.
  
   Солнце освещало теплую комнату, сквозь морозные узоры на окнах. За столом сидели двое и завтракали. Под столом мило копошилось семейство мышей.
   - С Рождеством, - тихо произнес мужчина, допивая чай.
   - Да! С праздником! - Радостно закричал юноша и, спрыгнув со стула, обнял его, целуя в чисто выбритую щеку.
   Мышь-мать тихо засмеялась и голосом, нетерпящим возражений, позвала семью в норку. Равнодушных не осталось.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"