Зимняя стужа давно стала привычной и поэтому не вызвало удивления, что утром мороз намертво сковал прорубь на речке. Дверь, покрытая инеем снаружи, нехотя открывалась, как бы показывая, что ей этот мороз не по нраву. Хозяина маленького домика, больше похожего на дачный, это неожиданное похолодание ничуть не смутило. Он торопливо, нахлобучив вытертую рыжую лохматую шапку на голову, не застегивая скатанного старого полушубка, резво заскрипел заскорузлыми, давно потерявшими форму валенками, по натоптанной, узкой тропе в направлении речки. Два ведра периодично оставляли оттиски своих днищ на девственно-белом полотне снега по обеим сторонам петляющей тропы. Небольшого росточка, но ладно сложенный и шустрый, мужичонка напоминал домовенка из известного мультика. Та же всклоченная борода, круглые хитроватые глаза и совершенно неопределенный возраст. Его можно было бы назвать дедом, только резкие, уверенные движения, упругая походка и осанка говорили о том, что не стоит торопиться делать выводы.
Покряхтев у замерзшей проруби, даже топнув по запорошенному зеркалу льда, дедок распинал сугроб у самого берега и вытащил тяжелый искривленный лом. Ударив пару раз и не получив ожидаемого результата, он скинул рукавицу, смачно высморкался в сторону, крякнул, и уже основательно, двумя руками захватив лом, с силой обрушил его в центр проруби. Как в сказке про Снежную королеву, на черном зеркале льда появились многочисленные трещины, расходящиеся от центральной точки, выщербленной ударом. Не раздумывая, удар за ударом, кроша темно-хрустальную массу, мужичок охал при каждом ударе, и эхо этого выдоха, сопровождаемого резким звуком разбиваемого льда, звонко разносилось по руслу реки, возвращаясь к точке своего зарождения многоголосными выкриками, отраженными от стены леса, растущего на противоположном берегу. Создавалось впечатление какого-то непонятного шаманского действа, которое исполняли несколько участников с бубнами, попеременно выкрикивая свои слова и сплетая из них завораживающий магический шум.
И вдруг, в наступившей внезапно утренней тишине, раздается выдох, глубокий и звонкий одновременно, который вышел из пробитого отверстия во льду вместе c выплеснувшейся водой, будто сама водяная нимфа, внезапно освободив свои руки от пут, всплеснула ими, радуясь, что с ними все в порядке. Мужичок же, как настоящий жрец, снял свою бывалую шапку и, бросив ее и рукавицы поближе к берегу, встал на колени перед открывшимся колышущимся водным глазом, поклонился ему, пропев речитативом что-то басом, окунул осторожно свои сложенными лодочкой ладони в прозрачную воду и благоговейно отпил несколько глотков...
Идя по тропинке назад с полными ведрами живой воды, он уже не чиркал ими по лежащему снегу и создавалось впечатление, что и ростом он стал выше и плечами шире. А может, это утренний свет от поднимающегося над горизонтом неяркого солнца, создавал увеличивающую перспективу...