И поведаю я вам, люди добрые, всю правду, ибо знаю эту печальную историю, как если бы она происходила со мной.
* * *
Только солнце, горы да ручьи горные знали как прекрасна дева, что жила в Долине Семи Лучей. Как сама ночь черны были волосы, как заря утренняя светло лицо ее, как звезды ясны очи синие, как ягоды спелые уста алели, всякой божьей твари улыбающиеся. И хоть жила та дева затворницей, много добра людям делала: ясно видела, кто в беду попал, и могла того выручить, к свету вывести, в грудь надежду вдохнуть. Но никто из спасенных ей и не ведал о своей спасительнице.
Только зеленые луга пушистые да горная тропка извилистая ведали поступь сей девы легкую, в час, когда, повинуясь влечению души своей, поднималась она на Скалу высокую. Там, над землей высоко, глубоко в Скале, пещера была упрятана, где, следуя за огнями цвет-ными да указаниями гномов старыми, можно было найти тайну редкую. В самой дальней пещере невиданной, где плясали по сводам смигулинки, где голос капели эхом слышался, где холодный камень теплее крови горячей становился, там за потайным поворотом раски-нулось волшебное Озеро. Даже видом своим изумляло взор оно: вода в нем, гладкая - в сере-дине теплая, по краям зимняя - серебром сверкала, источая свет мерцающий, загадочными узорами украшавший лицо, к Озеру склоненное. А умело то Озеро много что и знало оно предостаточно, только тайну свою хранило крепко: и секрет его мне неведом да никто из людей его до сих пор не узнал.
Узнала дева дорогу к тому озеру, потому что пригрезилось оно ей во сне причудли-вом: то был звезд подарок, подружек ее, ибо ведали они, что чаша уж до краев полна. И пришла та дева к озерным берегам каменным - посмотреть на красу небывалую. Засмотре-лась в воды глубокие да и запела голосом серебряным о своей мечте сокровенной. И смеша-лась песнь ее с перезвоном капели пещерной, а уж эхо ту песню подхватило, разнесло по всем коридорчикам, на волю из скалистых недр вырвалось и поведало звонким голосом де-вичьим всему миру подлунному о мечте ее, просьбе трепетной, что исполненной суждено было быть.
Смолк тот голос серебряный, девичий - ведь пора была возвращаться в дом - для лю-дей добро возрождать и мир. Но не близок путь через сеть пещер, а за время то многое при-ключиться могло. Вот выходит дева из пещеры на свет солнечный, вдруг, видит она, будто тень крыла исполинского орлиного промелькнула да смешалась с тенью горы Восточной. Проводила ее дева взглядом изумленным и видит: с восточной стороны идет по тропке узкой юноша. И лицом хорош, и фигурой строен, а в глазах тепло да задор, чуть посмотришь в них. Приглянулся деве юноша, да и она ему, видно, понравилась.
- И тебе по здорову, молодец, - отвечала дева юноше. - Куда путь ведешь, что ищешь в краях? Не могу ли я чем помочь тебе?
Загляделся юноша в глаза девичьи глубокие, взял за руку белую и промолвил слова долгожданные:
- Я тебя искал, свет очей моих! Все дороги уж мной исхожены, все миры и страны изучены, и у Мирокрая я был, только там я смог ту дорогу найти, что к родной душе приве-дет меня. Люди меня Теодоро прозвали, остальное прочтешь ты в душе моей - ничего от гла-за твоего не укроется.
Улыбнулась дева, подняла глаза, увидала невидимое в сердце юноши, поняла она все в тот же самый час и сказала так ему ласково:
- Вижу я, все, что надобно: кто ты есть, чем живешь, как меня нашел. Ах, не зря тебя я всю жизнь ждала, знала - верила, то судьбой дано нам двоим вместе быть, рядышком. А ме-ня моя матушка нарекла Леандрою.
Обменялись они взглядами, любви полными и с тех пор в Долине спрятанной вдвоем зажили. Только срок любви звезды назначили: через три Луны смогут вместе быть - такое было условие. А до той поры потянулись дни добрых дел, учебы и нежности полные. И Ле-андра с Теодоро вместе создали мир прекрасный свой. В том миру цвели все цветы Земли, птицы летали райские, животные жили волшебные, а уж горы - моря тамошние небывалой красой светились. Все там было прекрасно, ведь сотворено было любовью вселенскою. И влюбленные все вместе делали; что один не сможет, то другой помогал: ведь не только кра-сотой друг друга они стоили, но и мудростью и теплом души, и фантазией - все богатства при них были. Но была у Леандры беда одна: слишком сильно, бывало, разгорится девушка, от старанья своего и сгореть могла. Теодоро учил любимую ответа верного ждать да силы свои беречь. А чтобы и без него могла с бедой этой справиться, сделал он оберег заговорен-ный и с такими словами обратился к ней:
- Сила вся в Равновесии: все живое в нем находится, Богом так велено и никто не сме-ет нарушать завета его, счастия не лишившись после этого. Это вот весы серебряные - как почувствуешь, что чаши колеблются, значит, нарушено Равновесие. А исправить беду, уже зная ее - легче легкого, моя милая. Никогда не снимай амулет этот, и любовь моя охранит тебя.
С поцелуем нежным Теодоро надел амулет серебряный на шею нежную возлюблен-ной. Посмотрела Леандра на подарок свой и увидела две палочки перекрещенных: горизон-тальная, что короче была, покоилась, на запад и восток, концами сориентированная, чуть душа всколыхнется сильнее, чуть угроза вдруг ей сожженной быть - нарушается Равновесие, а черта вверх и вниз отклоняется. Благодарно взглянула дева на друга своего милого - он учителем стал для души ее, понимающим, добрым, ласковым. Одного понять не могла она и решилась расспросить поподробнее:
- А скажи ты мне, о, любимый мой, разве на сожженном лугу не растет вновь трава? Ведь Природа - матушка позаботилась о детишках своих неразумных: что огонь со-жжет, то восстанет вновь - и трава, и душа это сделает.
Молвил так ей в ответ мудрый юноша:
- Да, любовь моя, ты права во всем: и трава-мурава восстановится, только есть тут од-на загвоздочка: и траве даже надобно, чтобы время прошло до второго ее рождения, чтоб все время тот луг свободен был от других посевов и жителей. Что ж тогда о душе говорить: на нее же есть охотнички погрознее черных воронов. Береги, моя раскрасавица, свою душу нежную от пожара и от пустоты, за ним следуемой, кто же знает, чем она может заполниться.
Теодоро обнял свою милую - словно бы защитить постарался от возможных бед ог-ненных..
Но не всегда же огонь губителен: было время и он понадобился. Приключилась одна-жды зимушкой с Теодоро беда грозная: оступился он мыслью с дороженьки, что ведет к До-бру светлому, тут уж Холод нашел лазейку, заморозил душу живую, словно наизнанку чело-века вывернул: изменился юноша сразу же, перестал быть добрым - заботливым, от людских бед взгляд отворачивал, не сумел совладать с гордынею. Но Леандра - дева зоркая - потому что не взглядом, а сердцем видела, что беда пришла к милому: не бранить, а помочь надобно. Хоть и жег Холод зло руку девушки, отогреть сердце милого тянущуюся, не сумел охладить Огонь побеждающий, что любовью тек от души к душе. И сильнее Холода та любовь была: словно дерево по весне в цвету, еще краше стала душа юноши, от оков ледяных огнем любви спасенная.
Так и жили влюбленные в Долине той: мир свой людям дарили, оступившихся спаса-ли из пропасти, помогали верой - надеждою, друг друга оберегали, природе помогали.
Скоро срок уж подходит венчаться им: уж Луна третья к исходу клониться, но по слу-чаю, иль по велению чьему, случилась встреча неожиданная. На крыльце, у дома своего си-дели Теодоро с Леандрою; день клонился к вечеру, золотое солнышко в море садилось. И в самый момент перехода от дня светлого к темени озарилось вдруг все вокруг, вспыхнул яр-кий свет, залил весь горизонт и рассыпался каретой серебряной. А сидел в той карете Месяц ясный, правил он кометой хвостатою.
- Беда ко мне пришла, брат меньшой, - обратился с лицом опечаленным ясный Месяц к Теодоро подошедшему. - Только ты, я знаю, помочь сможешь. Пропадает моя любимая звездочка - никак путь нужный не высветит, умирает она... Поезжай со мной и верни к жиз-ни ее, мне надежду дай.
Так молвил Месяц, а в глазах его росами слезы лучились. Хотел было Теодоро повре-менить с отъездом: ведь венчанья срок уж близок был, но тронула сердце Леандры мольба Месяца, и упросила она любимого помочь ему, не откладывая. Так сказала дева юноше:
- Ты езжай, мой милый, помоги брату своему. Срок придет, мы с тобой обвенчаемся, а до этого буду мирно ждать тебя. Возвращайся скорей в наш прекрасный дом.
Обнял тут Теодоро милую и с прощальным поцелуем беречь ей себя наказал, Равно-весие соблюдать пуще прежнего, сел в карету к брату Месяцу и отправился в чертоги небес-ные, только зарево кометы хвостатой в небе осталось.
Ночь у девы прошла в сновиденьи причудливом, не запомнившемся, но загадочном. А поутру встала Леандра, как всегда облачка припушила, цветы полила, добро дала - да мало ли у девы дел было! А как всё переделала, пошла она на Скалу к Озеру волшебному, села на бережке его и стала в воды синие вглядываться. Показали они картину страшную: будто бы висит человек над пропастью и бороться даже не пытается: все равно ему что свободным жить, что погибнуть на дне темени. Пожалела Леандра человека того, постаралась хоть чем его вытащить. Тяжело было девушке: ведь поперву душу было надобно к жизни вернуть, а потом уж ее, некрепкую, под руки на дорожку вывести, а за ней и тело подтянется. Много сил пришлось деве отдать, и любви своей и жизни теплой, вдруг почувствовала она, что кач-нулась у весов черта пологая. "Ничего, - подумала дева добрая, - ведь уже чуточку до спасе-нья человека осталось". Но и чуточки той сполна хватило: только что человек по дороженьке светлой пошел весело, как заметила Леандра прекрасная, что амулет ее стал лишь одной вер-тикальной черточкой, а внутри души пустота усталая, темнота слепая, да холод лютый. И упала без чувств дева на холодный пол пещеры сырой, а цепочка, весы на шее державшая, оборвалась, от удара об камни да слетела, упав в Озеро.
Только что и ждал этого Сатана, уж давно он деве ловушки подстраивал, оступалась душа ее, но хранило ее Провидение от уловок, им расставленных. Пустота же всегда запол-няется - то законы не нами придуманные. Победил Сатана душу чистую, пробрался в нее и сердце девичье спрятал в клетке черной, чтоб, проснувшись, не смогло оно осветить изнутри, то, что уж пусто было. И жила с тех пор Леандра прекрасная в плену у Дьявола. Поселил он ее в темном лесу глухом, выходить только ночью разрешал, чтоб забыла она солнце ясное. А клетка все сильнее сердце сдавливала, уменьшалось оно потихонечку, забывала постепенно душа девушки все добро и любовь, и себя саму...
Много ли мало ли дней прошло, а помог Теодоро братцу Месяцу, возвратил на небо звездочку. Вот вернулся он в Долину Семи Лучей да нигде не нашел подругу милую. Испро-сил он тогда у Солнышка милости - показать, рассказать, что случилось с ней. Привело его Солнышко лучиком на Скалу высокую, на тропку извилистую, к пещере каменной, к тому Озеру волшебному. Дивился Теодоро на чудеса невиданные, дорогу его окружающие, но, в конце концов, пришел он к Озеру, сел на берег его, стал на воду смотреть, себя спрашивать, что за беда приключилась тут. Приглянулся Теодоро смигулинкам, показали они ему на дне Озера весы, им Леандре подаренные, смилостивилось и Озеро: отдало амулет да показало юноше, как случилась беда неминучая. Понял Теодоро, что надо спасать ему любовь свою, только способ никак не придумывался. И побрел он, опечаленный, искать Леандру, свою ми-лую: все скалы и горы обошел, все долины, луга исходил, возвратился домой - во всех вол-шебных мирах ее звал, но нигде не нашел он девушку. Перешло отчаянье юноши черту пере-ломную, источило оно силы человеческие, завело в темный лес дремучий, где Леандра те-перь жила, да лежать оставило на сырой земле...
* * *
- Вот, подарок мой тебе, девушка, - проскрипел Сатана, над Леандрой склонившийся, раскрывая ладонь свою черную. Уголёк лежал на ладони Дьявола, своим светом будто пуль-сирующий, подражающий жизни сердца теплого. И вонзился он в плоть человеческую, про-брался до души хранилища, заменил собой сердце девичье, добро и любовь источавшее. Стала рваться душа белым голубем, всю любовь собрала девушка, что осталась у нее неотня-той, чтобы хоть попрощаться с миром своим, с возлюбленным - через ветер подать ему вес-точку. Белым лебедем любовь вылетела из груди, угольком израненной, песнь печальная разнеслась по ветру, подхватили ее деревья высокие, зашептали травы зачарованные, сохра-нили камни старые. И услышал Теодоро голос милой своей, как в день первой их встречи поющий, перезвоном серебряным разнося по миру слова последние, прощальные:
Позабудь меня, милый, не слушай
Моего серебра перезвон:
Ах, заманит тебя в лес дремучий,
Легким эхом обманет он.
Позабудь мои ясные очи,
Что тебя согревали огнем:
Он ведь рвется наружу - хочет
Поплясать на доме твоем.
И уста мои, что, целуя,
Ты когда-то сладкими звал,
Навсегда, мой родной, позабудешь,
Горьким вкус их теперь стал.
Позабудь ты мой стан дивный,
Черны волосы длинной косой,
Уж теперь не вернешь, милый.
Только звезды проплачут росой.
Позабудь меня, я теперь - ведьма.
Яркий солнечный день мне - яд,
Под Луной, со звездами вместе
Я живу, облачившись в наряд
Из забвенья, с венком из крапивы...
Мне заказан в мир людей путь.
Не печалься, не плачь, любимый,
Позабудь меня, позабудь...
* * *
...Много лет прошло с той печальной поры, и никто до сих пор не ведает, что горе бездонное с юношей сделало, и в какой стороне его милая, но слова ее песни прощальной и по сей день хранят камни мудрые, трава да деревья заколдованные, в лесу том дремучем растущие...