Великанова Наталия Александровна : другие произведения.

Глава 31. Квартира.

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Глава 31. Квартира.
  
  Только гордость -
  Мой якорь спасенья...
  Ю.В. Друнина
  
  Вика выключила телефон и закрыла дверь на запор. Сползла по стенке и села прямо у порога. Она не думала, что так произойдет, но стоило Диме совершенно спокойным, будничным тоном спросить "Как всё прошло?", слёзы хлынули непрерывным потоком. Она-то, наивная, думала, что самое сложное - терпеть грубость Ярослава. Нет, самое сложное - не замечать притворной муки в глазах и не верить ей. Как же она ненавидела его за то, что он причинял ей новую боль! Зачем теперь, когда всё это не имело ни малейшего значения, он рассказывал то, о чем она спрашивала себя в течение последних нескольких месяцев? Ну почему он никак не оставлял её в покое? Чего добивался?
  Вика плотно опустила веки - скорее бы это кончилось. Ярослав не знал милости. Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем он оставил её. Час с бывшим мужем перевернул с ног на голову устоявшуюся жизнь. Впрочем, уже не первый раз. От одних только воспоминаний накатил приступ тошноты. Одновременно невыразимое отчаяние притупило чувства и лишило сил. Когда же их общение закончится?! Сегодня она еле дождалась, пока он уехал, и сейчас могла, расслабившись, отдаться своему горю, рассыпаться на тысячу кусков. После бесконечного дня, вытянувшего заключительные остатки мужества, она хотела только упасть в кровать и забыться во сне.
  Не думать ни о чем.
  Что с ней происходило? Отчего она молчала об его отцовстве? Вика миллион раз задавала себе этот вопрос сегодня. Может быть она уподобилась Ярославу и теперь играла в игру "хочу скажу - хочу нет"? Почему она так делала?
  Она сама не могла понять. Неужели опустилась до того, что мстила ему с помощью ребенка? Руки тряслись, а в ногах была слабость. Она сидела, думала и думала, старалась понять происходящее глубоко в сердцевине души. Нет, она не мстила. Она защищала себя и дочку. Что изменится, если он узнает о своём отцовстве? Разве от этого он простит всё? Или хотя бы постарается простить? Забудет о правосудии?
  Или она всю жизнь будет смотреть на него, ожидая подачки? Есть ли шанс у ребёнка, что отец не использует его в качестве орудия мести? Будет ли Ярослав её любить? Её саму и её дочку? Не захочет ли их разлучить? Не захочет продолжить своё грязное дело, используя ребёнка?
  У него будут другие дети: умные, красивые, богатые, не знающие нужды и сомнений в любви родителей. Своего малыша Вика обязана защитить сама.
  "Ты должна быть только рада отплатить Ярославу таким незначительным способом за все, что он сделал", - убеждала она себя и старалась воззвать к собственному цинизму. Получалось плохо.
  Тревожные сигналы "Внимание! Ребенку угрожает опасность!" опять раздавались в голове.
  Она заставила себя вспомнить все их встречи за последний год. Его неистовство, заносчивость, сноровку бить в наказание, бушевать от одного её вида: что это было, как не последовательное объяснение в ненависти? Вика воочию представила пренебрежительный взгляд Ярослава, когда он "обличал" её: "Путана!", "Ты спишь с ним?", "Твоя семья...!", "Гниль"! Вика закрыла уши руками. Гордость - это всё, что у нее осталось. Именно гордость помогла ей держаться на плаву все эти месяцы, заставляла переставлять ноги, поднимать голову, расправлять плечи. Она будет полной идиоткой, если откажется от неё сейчас. Её цель - сохранить саму себя и защитить ребёнка, и ей не следует позволять себе предаваться дурацкому оптимизму. Как может она свою любовь, себя и малыша доверить этому человеку? Всю жизнь ждать подвоха? Сомневаться: любит ли он их или нет? Любит её или только ребенка? Почему она должна простить?
  Одна часть её души взывала к справедливости, другая видела перед собой только предавшего Ярослава.
  Вопросы не давали покоя, не оставляли ни на секунду. Они кружились вокруг, словно стая назойливых мошек. Она знала, что от них не будет спасенья ни знойным днем, ни дождливым вечером, ни туманным утром.
  Вика уснула с ними сегодня и проснулась назавтра. Одна мысль с утра, что надо топать на работу, вызывала тоску. Продирать глаза, вылезать из теплой постели Вика не любила. "Ничего, - каждый день напоминала она себе, - скоро декретный отпуск. Вот тогда не надо будет всю неделю вставать ни свет ни заря". Оставалось каких-то пару-тройку недель.
  Если просыпаться было тяжело, но топать сквозь солнечное рождение дня наоборот - приятно. Деревья склоняли сонные ветви, приветствуя принцессу и её маленькую дочку, лучи восходящего солнца тянули золотые нити, птички пели летние трели, радуясь каждому мгновению. Светило, поднимаясь, приветливо грело, разгоняя ночную свежесть.
  Ей повезло быть беременной летом. При воспоминании о предстоящей зиме, Вика содрогнулась. Какое счастье, что у нее было припасено немало дров. Она все деньги на них потратила: боялась остаться с крошкой в холодном доме. За декрет она, конечно, получит что-то, это даст ей возможность продержаться до весны. Дальше она не заглядывала. Что толку переживать из-за будущего года, когда она с трудом представляла, как дожить до конца этого?
  Вика горестно вздохнула. Вместе с приближением осени, всё чаще вспоминала она и про учебу. Её академический отпуск, взятый в университете, подходил к концу. Если она не заплатит за следующий год (а она не заплатит...) придется забрать документы. Она не знала, почему тянула, но до сих пор руки не поднимались этого сделать. Она оправдывалась перед собой, что сейчас каникулы и в деканате никого нет. Говорила себе, что когда пойдет в декрет у неё будет больше свободного времени и она всё спокойно оформит. Но взаправду это была трусость. Трусость признаться, что она осталась без образования, что мечта стать художником осталась завитками в блокноте заурядного секретаря.
  Почему нет каких-нибудь заведений, где преподают живопись бесплатно? Конечно, она не утратила навыков, может быть, даже повысила свой уровень - ведь теперь она рисовала с жадностью утопающего. Всё то, мимо чего год назад Вика проходила мимо, вызывало теперь ярое желание быть перенесенным на бумагу: крики чаек в прозрачном небе, смешение кленовых и липовых листьев в парке на фоне голубой бесконечности. Подсмотренные украдкой поцелуи, яркая лента в волосах у школьницы, уж не говоря про необыкновенную архитектуру, которая так и просилась на лист. Нет, сноровка не ушла, но желание опереться на взгляды мастера, услышать мнение человека, привыкшего оценивать и направлять молодое племя, не исчезло. Иногда она мечтала о восстановлении не на факультете живописи, а на архитектурном. Грезила о проектировании не уродливых коробок домов, а летящих ввысь ажурных сводах, дачах в стиле ампир и уютных гостевых домиках.
  Но что с того? Все это были пустые грезы, которым не суждено воплотиться в ближайшие пять лет.
  Плохо выспавшаяся, с одутловатым лицом, она подошла на заре к умывальнику и постаралась, наконец, прекратить дебаты сторонников и противников правды в собственной голове. Выдавила пасту на щетку и почистила зубы. Умылась прохладной водой и решительно отбросила хандру. Сняла с вешалки трикотажное фисташковое платье с маленькими рукавчиками, надела его и придирчиво посмотрела в зеркало. Подол был немного помят, но снимать и гладить было некогда. Смочила ладонь, похлопала по складке и немного вытянула ткань. Не очень-то помогло. А, ладно! Она подкрасила губы и сунула ноги в безкаблучные сандалеты, попутно ругая себя. До чего она дошла, в кого превратилась! Ещё немного и вообще одежду гладить перестанет. Потом прекратит стирать и, в конце концов, голову мыть. Брр!
  Вика открыла дверь: теплое летнее утро коснулось кожи, скользнуло по ногам. Она закусила губу и захлопнула дверь. Конечно, она могла бы облегчить себе жизнь, если б позволила Выгорскому снова стать её частью. "Ты обязана об этом подумать, - велела она себе, но тут же осеклась, - нет, нельзя позволять ему манипулировать собой!"
  Не успела Вика выйти из калитки, как увидела его: богоподобный стоял, опираясь на капот машины, скрестив руки на груди и, как обычно, сунув ладони под мышки. Вика аж замерла. Секунду-другую она смотрела на него, не очень-то веря в отсутствие галлюцинаций. На нём были лёгкие брюки цвета хаки с низкими накладными карманами, оливковая рубашка по фигуре и кожаные шлёпки, не скрывающие красивых ступней. Узкие бедра, плоский живот, широкая грудь, под золотистой кожей шевелились тугие мускулы. Он и так выглядел безумно дорого, а уж рядом со своей отполированной машиной... Ну почему он такой неотразимый и уверенный? Она ещё не успела опомниться от вчерашних препирательств.
  Вика заскрипела зубами, упрямо подняла голову, собираясь приветствовать его с холодным безразличием, но он усмехался так мальчишески обезоруживающе, что она едва не ответила улыбкой.
  - Что ты здесь делаешь? - спросила она.
  Ярослав подошёл, как ни в чем не бывало. Ребенок так сильно толкнул её под рёбра, что Вика поморщилась.
  - Хочу подвезти тебя, если ты не против.
  Она подарила ему самый злобный взгляд, на который только была способна.
  - Я не хочу тебя видеть.
  - Конечно, хочешь. Всем известно, что женщины считают меня неотразимым.
  Они что с Димкой один мужской журнал читают?
  - Только в твоих мечтах!
  - Милая, не с той ноги встала? - даже морщинки в уголках его глаз были рыжими.
  Что это за новый вид истязательства? Сначала была нескрываемая ненависть, за ней - презрение, потом - раскаяние, теперь что? Как же ей от него отвязаться? Попросить огород прополоть? Белье постирать?
  - Пока ты не наигрался в эти игры, принеси лучше воды из колодца, - прошипела она, - дрова наруби, в конце концов.
  - Хорошо, - его как будто не задели ни её противный тон, ни унизительное предложение, - сначала только отвезу тебя.
  (Вечером она обнаружила у дома несколько канистр воды и сложенные аккуратной поленницей дрова. А позже приехал дядечка, который установил в доме кулер и сказал, что будет привозить сменные бутылки через день. Вика чуть не нахамила ему, не сразу сообразив, что он здесь, в общем-то, ни при чём.)
  - Нет, - Вика продолжила путь в сторону электрички.
  - Мы могли бы заехать в твой любимый "Старбакс": выпить кофе, съесть по круасану.
  У Вики мгновенно потекли слюнки: она не пила хороший кофе уже... впрочем, неважно. И круасан. Горячий. С кусочком сливочного масла или... Стоп. Вот гадёныш! Помнил, к чему она имела особую слабость. За ароматный капучино она бы даже переспала с ним. Хорошо, что он этого не знал. Она вздохнула, украдкой посмотрев на его мускулистую спину. Жаль, что она утратила для него былую сексуальную привлекательность, ведь он оставался для неё столь же желанным, как и год назад. Вика с тоской припомнила отражение в зеркале, улыбнувшееся ей часом раньше. Ох, у неё ведь не только лицо поправилось, но и вся она стала неуклюжей и уткообразной. Есть же беременные, которые выглядят как херувимы...
  - Меня мутит по утрам, особенно от кофе, - соврала она, не замедляя шага.
  Ярослав молча пошёл рядом. "Рано или поздно он наиграется, - напомнила себе Вика. - Наиграется. Когда он бросит её снова, она не станет жалеть ни о чём".
  - Почему бы тебе не оставить меня в покое? - ледяным тоном спросила она, но Ярослав словно бы и не услышал.
  В электричке он стоял рядом, и в янтарных глазах его плясали весёлые искорки, которые раздражали Вику тем яростнее, чем глупее она себя чувствовала. Он проводил её прямо до дверей офиса, а вечером, когда она вышла с работы, встретил. Он ни о чём не просил больше, ничего не говорил. Просто шёл немного позади в этот и следующий день.
  Когда она выходила из офиса с девчонками, он держался поодаль, не афишируя своего присутствия. Если случался дождь, он открывал над ней зонт, и его, кажется, радовало, что они могут идти ближе обычного.
  - Я не люблю тебя больше, - цедила Вика сквозь зубы в слабой надежде, что он оставит её, - совсем не люблю.
  Ярослав как будто бы прокашливал спазм в горле, но всё-равно хрипел:
  - Это ничего, малыш, я буду любить за троих.
  Он провожал её до дома, и Вика следила из-за занавески за тем, как он возвращался в машину. Сидел и сидел, пока палило солнце, хлестал дождь, сгущались сумерки, выводя её из себя и не давая покоя. Он слал смс с просьбами обращаться, если что, с извинениями, глупыми шутками и признаниями в любви.
  Её сопротивление, видимо, действовало на него как валериана на кошку. Словно её нервозность, злоба и негодование могли оттолкнуть только труса, а его забавляли.
  Бывают же такие типы? Как же они называются? Садисты, что ли?
  На третий день Вика открыла рот от изумления, когда Ярослав не уехал прочь, а подобно хозяину, зашёл в дом её соседа. Того мужика, который жил в большом белом коттедже с колоннами и доставал её бесконечной болтовней. Вика открыла рот от изумления. Они что, родственники? Или Выгорский попросился на постой? Или... что? У неё даже вариантов не придумывалось!
  Когда следующим утром он и вышел оттуда (в свежей рубашке и новых брюках), Вика не смогла не спросить, что он там делал.
  - Ммм... ночевал, - ответил Ярослав а'ля "в чём вопрос?", как будто она спросила, как он пьет воду.
  - Ночевал? У моего соседа?
  - Да.
  - Вы что, родственники?
  - Нет! - Ярослав скорчил рожу, точно она обвиняла его в родстве с бегемотом, - как ты могла такое подумать!?
  - А что же мне думать? - её уже начал раздражать этот разговор. Зачем, спрашивается, она лезла не в свои дела?
  - Да, ничего! Я купил дом, чтобы не мотаться туда-сюда и быть всегда поблизости, если понадоблюсь тебе.
  Сказать, что у Вики отвисла челюсть от изумления - ничего не сказать. И когда только он успел этот маневр провернуть? У него что, кругом агенты? Или он только и делал, что проворачивал свои делишки? Ах да, он же ей объяснял, что ему не обязательно работать. Несколько мгновений, она смотрела на него, словно видела впервые.
  - Я не буду запирать двери никогда, - между тем толковал Выгорский, - ты сможешь прийти в любой момент. Ты можешь переехать туда уже сегодня. Как только ты скажешь, я освобожу его. Я буду поблизости - в твоем доме, или куплю ещё какой-нибудь. Переезжай, Вика. Там есть нормальная ванная и туалет в доме. Кухня, отопление, горячая и холодная вода. Если тебе что-то будет нужно, я всё сделаю. Детскую? Что ты хочешь?
  Вика проглотила комок унижения и слёз, смешавшихся в области гортани. Покрутила пальцем у виска:
  - Ты сумасшедший?!
  - Ага. И ты знаешь, что ты - тому причина, - улыбнулся он. Вика посмотрела на его рот, растянутый в улыбке. Тонкая чёткая линия, за ней белоснежные зубы. Ей только и оставалось, что обвить руками его шею и прижаться к губам.
  Она стряхнула наваждение.
  - Интересно, как ты уговорил его дом продать? Или обманом захватил?
  - Просто предложил хорошую цену, - пожал Ярослав плечами, - очень хорошую.
  - Понятно, - Вика опустила голову. У него на всё был ответ. Она ощутила, как капля за каплей в ней исчезала уверенность. Как она могла тешить себя иллюзиями, что сумеет заставить его отказаться от достижения цели? Убедит отступиться от ребёнка, которого он совершенно справедливо подозревал своим? Он вовсе не был похож на обычного мужчину - парня, которому можно дать от ворот поворот посредством холодного безразличия и безучастной вежливости. Не был похож никогда. Самоуверенность, гордость, чувство собственного достоинства и спокойствие - вот его верные спутники. Кто такая она? Маленькая девочка - неоперившаяся птичка, пытающаяся обхитрить горного орла. Вика глубоко усомнилась в правильности выбранного пути, но всё же вдохнула больше воздуха и послала его куда подальше.
  Пока она шла, а Ярослав гарцевал позади, она что есть силы воспламеняла в себе злость. Перебирала и перебирала в памяти все его проступки, возрождала негодование, зародившееся в момент, когда он не отвечал на звонки. Нет, тогда было не негодование, тогда она чувствовала страх. Да и вообще, как назло, в голову лезли только добрые воспоминания. Ярослав спешит к ней и протягивает платок, крутит педали, и блики солнца играют на его спине, смеётся и подхватывает её на руки, целует и касается локтя, щекочет, догоняет, отодвигает стул. Стоп! Стоп!
  Ах да! Вот, вспомнила! Банковские карты! Он ведь их заблокировал! Все равно, что обчистил её. Ведь ни на одной не осталось наличных.
  - Слушай, те деньги, которые были на моих кредитках... ты их куда дел? В благотворительный фонд, надеюсь, передал?
  - Какие деньги?
  - Говорю же: на моих банковских картах, - Вика продолжала идти как ни в чём ни бывало.
  - Я не трогал их.
  - Угу. Теперь уже не трогал?
  - Да я их никогда не касался, - возмущение в голосе прямо так и сквозило искренностью.
  - Да, ладно! - пропела Вика, - деньги с них своими ногами ушли. Очень мило!
  - Ни счета, ни карты. У тебя что, деньги с них исчезли?
  - О, только не прикидывайся, что впервые об этом слышишь! - она глянула через плечо.
  - Впервые.
  - Ненавижу тебя!
  - Стой! - он схватил её выше локтя и придержал, - у тебя пропали деньги?
  - Ничего такого, о чём бы ты не знал.
  - Что бы ты ни думала, я не трогал твои счета.
  - Конечно! - взбеленилась она, - что тебе до счетов, им ведь больно не сделаешь!
  Ярослав промолчал.
  - И ты выписал меня в никуда!
  - Да, - он сразу отпустил её, - извини.
  - Извини? Ты говоришь "извини", когда вышвырнул меня на улицу? Извини? Скажи, ты зимой бы сделал тоже самое? Да? Не отвечай! Я знаю! - она кричала. - Извини? Ненавижу тебя!
  - Кто старее помянет, тому глаз вон!
  "О-о-о!"
  Ну что ей ещё сделать, чтобы он понял, наконец? Чтобы отказался от неё? Чтобы оставил её навсегда? Как же она его ненавидела! Вика быстро пошла прочь.
  Да что толку? Он неотступно шёл следом.
  Через день Ярослав приехал поздно вечером на своем шикарном авто и вручил ей договор дарения и ключи от квартиры родителей. Вика с трудом понимала суть разговора, только слышала отчаянный крик сердца: "Квартира мамы и папы!" Место, где она ничего не боялась: запертых замков, одиночества, темноты, холода, где ей никогда не было страшно и одиноко. В памяти сохранилась каждая щербинка на двери, неровность на стекле, мельчайшие щелочки в паркете. Зачем он так издевался над ней? Вика сощурила глаза, изо всех сил скрывая растерянность за безразличием:
  - Хочешь вернуть мне дом родителей?
  - Да.
  - Аттракцион невиданной щедрости?
  - Типа того.
  Радость наполнила не только душу, но и окружающее пространство. Даже то, что такая мысль могла промелькнуть у него в голове, самая маленькая вероятность этой мысли - наполнила Вику счастьем.
  Но разумом она понимала: очередная игра. Зачем он так? Вика почувствовала, как на глаза накатились горячие слезы, но нечеловеческим усилием воли сдержала их.
  - Смеёшься? - Вика очень постаралась уловить подвох.
  - Нет, - серьезно ответил он.
  - Что ты хочешь взамен? - как бы это ни было нереалистично, но шанс вернуться в родительский дом, растить там ребёнка, жить недалеко от поликлиники, детского сада, повести малыша в свою школу, иметь водопровод и белую ванную - это было бы чудесно. Она, конечно, не позволила себе поверить, но израненная душа мечтала о приюте, поэтому, наверное, и осветилась. В этот момент Ярослав всё поставил на свои места:
  - Позволь прикоснуться к твоему животу.
  Вика замерла. Её рационализм был вынужден признать, что это невысокая плата. Особенно за все те блага, которые она себе уже нарисовала. Но щелочка, сквозь которую проникал луч надежды, закрылась. Что он попросит потом? Искалеченная самоуверенность потребовала не принимать подарков.
  - Ты отдашь мне квартиру за одно прикосновение?
  - Да.
  - В собственность?
  - Да. Сейчас бы я отдал тебе всё.
  - Только одно прикосновение? - холодно уточнила она.
  - Да.
  - Не уверена, что ты не обманываешь меня, - Вика уже приняла решение.
  Он молчал, глядя на неё голодными глазами.
  - Сейчас? - спросила она.
  - Да.
  Вика покраснела. Видимо пауза тянулось долго, потому что Ярослав не выдержал:
  - Ну, так что? - Вика видела пульсацию жилки на его шее.
  - Нет, - она развернулась и открыла дверь нараспашку, прося уйти, - я тебе не верю. Никогда не поверю, - глаза щипали от собственного решения, но лучше она будет жестокой с собой. Лучше, чем будет жертвой жестокости.
  - Ты никогда не простишь меня, да? - в тихом голосе Ярослава явственно звучала горечь, когда он переступил порог.
  - Да, - она захлопнула дверь и закрыла рот рукой, чтобы он не услышал её жалобных всхлипов.
  С этого дня она еще усерднее старалась избегать его. Лишний раз не выходила во двор, не брала трубку, не выглядывала в окна, не поднимала глаз, когда полола, поворачивалась спиной к его дому, если собирала смородину. Пользы от этого почти не было. Вика незримо чувствовала его присутствие каждую секунду. Она знала, в какой момент он стоит у окна, когда смотрит на неё, когда собирался ей позвонить. Чем больше она сама себя уговаривала не думать о Ярославе, тем прочнее он проникал в её мысли.
  Заканчивался июль, с августом приближался и срок родов. Теперь ей приходилось таскаться в женскую консультацию каждые десять дней, а значит, и сдавать анализы тоже. Доктор постоянно за что-то ругалась, но Вика уже на это не реагировала. Страшилки, приготовленные для обычных девушек, на неё не действовали. К счастью она понимала, что беременность протекала хорошо. Конечно, порой и на неё накатывал страх: преждевременные роды, осложнения, тёмный и холодный дом, Выгорский, будущее. Но эти чувства не были связаны с опасениями врача. Они скорее были результатом её неустроенной жизни.
  В августе ко всем расстройствам прибавилось еще и волнение за особняк. Будто бы в её жизни было мало забот! Чудовищный железный забор, замеченный ею однажды утром, теперь воздвигался чьими-то рабочими с бешенной скоростью. Они ставили его прямо перед изящной старой оградой.
  Значит, кто-то купил землю? Что здесь собирались сделать?
  Вика, не мешкая, позвонила владельцу - дядьке с противными засаленными усами. Но тот, будь он неладен, ничего толком не ответил. Только промычал в трубку, что это не её дело, у него координат нового хозяина не осталось, имени он ей не скажет - коммерческая тайна. Что там будут делать - его не интересовало - хоть пусть ядерные испытания проводят - он свои денежки получил.
  Сердце Вики ныло. Если новый владелец всё окружил таким ужасным забором-коробкой, три метра в высоту, чего от него можно ждать? Она не должна принимать всё так близко к сердцу. Хоть бы заглянуть на секундочку, что там происходило?!
  Она следила, как грузовики сновали туда-сюда, она видела на них песок, щебень, даже бетономешалку видела. Но сам особняк находился далеко в глубине парка: не попав на территорию, невозможно было узнать, что же на самом деле творилось. "Ты должна успокоиться, - твердила она себе, дом тебе не принадлежит. Сколько еще таких сирот разбросано по миру? Не можешь же ты из-за каждого тревожиться?"
  Вика всё же позвонила в сельскую администрацию, в надежде прояснить обстановку. Но и там ей ничего толком не объяснили. Владелец мол, ещё не зарегистрировал права собственности, ещё всё оформляется, поэтому сведений никаких нет. На каком основании она интересовалась? Ей что за дело?
  Вика сказала правду, объяснила, что ей всего-навсего небезразлична судьба памятника архитектуры.
  - А-а-а, - равнодушно протянула тётечка на другом конце провода, - ну это Вам тогда в управление культуры надо позвонить.
  Ну, не дура ли?
  Еще как назло испортилась погода. В пятницу светило солнце, а с утра субботы зарядил дождь. Сначала редкий, а потом всё чаще и чаще. Поднялся ветер и погнал серые облака по небу. Они были похожи на дым далеких костров. Вика смотрела, как капли падали с крыши сарая, рисовали мелкие крапинки на железе. Температура упала, и в доме стало прохладно.
  Не затопить ли печку? Можно будет и хлеб испечь. Согреться. В сенях сейчас опять лужа наберется. Надо принести ведерко подставить. Как же она забыла про худую крышу? Кто залатает? Кто-кто? Димка, конечно. Что-то он давненько не заглядывал. Даже не звонил.
  Вообще, конечно, дождь это хорошо. Он всё польет основательно, не надо будет бегать с ведром и плошкой. Вода наполнит корыто для полива.
  Что же там все-таки происходило, в усадьбе? Почему такая таинственность? Возможно ли, что территорию прибрало к рукам государство? Как иначе объяснить, что никто не дает никаких пояснений?
  А банковские карты? Надо бы их при случае ещё раз опробовать. Вдруг Ярослав их не блокировал? Сомнительно, конечно. Даже проверять не стоило!
  А дождь всё капал и капал.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"