Ждать дождя можно бесконечно. Если вы понимаете, о чём речь. Бесконечно можно ждать дождя там, где его не ждёт никто, там, где его нет и быть не может. Иначе весь смысл благополучно теряется. А потерянный смысл есть вещь совершенно непригодная к жизни, это нечто вроде поломанной пополам пластинки, когда есть патефон. И ни в коем случае не на оборот, ибо поломанный патефон и целые пластинки - это вещи со смыслом, если вы понимаете, о чём речь. С чего же всё началось? Как раз с патефона, непременно поломанного, и дождя, точнее его ожидания.
А началось всё так: автобус, кряхтя и надрываясь, катил по дороге, вздымая к небу тучи пыли. Жёлтой. Как и всё вокруг. До безобразия жёлтое и пыльное было всё. Даже небо. Солнце, ещё не вскарабкалось в зенит, но превратить город в маленький филиал ада это ему совершенно не мешало. Мимо проплывали ошалевшие от жары дома, по большей части небольшие двухэтажные коттеджики, дрожал воздух над раскалённым асфальтом, в небе проплывала пара чахлых облачков. Что-то весело вещало в наушниках радио, про то что где-то в другой вселенной началось наводнение, а в этой дождя не предвидится ещё как минимум пару тысячелетий. Но, не смотря на это настроение было потрясающим. Медленно и неотвратимо автобус заполнялся людьми. Одна остановка, другая, и вот они уже толпятся в проходе, вот уже начинают недовольно ворчать и фирменным взглядом заправского чикатилы оглядывать вновь прибывших.
Галдеж про погоду по радио сменился надрывными стенаниями юной девицы. Что она оплакивала, осталось тайной, причём той, которую разгадывать ни в коем разе нельзя, ибо всё очарование потеряется, не успев начаться. За окном коттеджики сменились не менее унылыми многоэтажками, облачков на небе не прибавилось, всё что оставалось делать так это уставиться на свои кеды. От столь пристального к ним внимания они не покраснели, да и более новыми выглядеть не стали, а жаль... Сидевший рядом тучный дядька встал, и на его место присела довольно миловидная девушка. Грех было ей не улыбнутся, что он и сделал. Правда после этого она достала плеер, воткнула наушники и изобразила на лице всяческое безразличие, старательно разглядывая всё что угодно, кроме нашего героя. На что он лишь пожал плечами и продолжил изучение своих кед.
Спустя остановки три девушка покинула автобус, напоследок-таки стрельнув глазками. Следующая остановка - конечная. Грохотнув, открылись двери, водитель неприменул сообщить, что пассажирам лучше не забывать своих вещей в салоне во имя их же безопасности, а ещё лучше не забывать самих себя и ретироваться из вышеозначенного салона со всей доступной скоростью. Обрадованные столь неожиданным заявлением пассажиры вняли совету со всей присущей только русскому народу рьяностью и исполнительностью, оставив между кресел мирно храпящего бомжа и пару сумок.
Центральный рынок небольшого городка! О место полное жизни и тайн! Куда до него арабским рынкам и международным торговым центрам, перед благоуханием его рыбных рядов в сорокоградусную жару меркнут все фабрики дорогих духов, куда боливуду до местных торговцев мандаринами, что такое запас форта Нокс перед улыбкой и ассортиментом шныряющих тут цыган, неужели спор двух птичниц не затмит собой все вместе взятые трагедии Шекспира? Здесь живут, умирают и воскресают заново. Нет места загадочней и волшебней. Каждому жителю небольшого городка доподлинно известно, что на местной барахолке можно купить всё, от винтиков для дореволюционных часов до ядерной боеголовки, но, как ни странно, никто не знает как именно это сделать. Тем ни менее любой уважающий себя абориген непременно даст по этому случаю целую уйму абсолютно ненужных советов. Хотя сам попав на эту свалку радостей жизни растеряется. Что с нашим героем и случилось. Казалось бы что ему нужно он знал, где это купить тоже, почём обойдётся это удовольствие - тоже...Но! Оставалось только одно - бродить среди помнящих товарища Ленина самоваров и отодранных едва ли не с кусками стен водопроводных труб.
Полностью поглощённый этим увлекательным погружением в историю и быт народа он не сразу заметил, что его зовут. Выдернув один наушник и сделав радио тише, разобрал:
- Жука! А ты что тут ловишь? Как дела? Вообще забыл, не пишешь, не звонишь, не хорошо так с друзьями-то!
Тут следует сделать небольшое лирическое отступление. Зовут нашего героя Жука. Именно так, с ударением на "а". Почему так, а не, к примеру просто Жук или как-нибудь ещё давно забыли. Зовут его так только друзья, а по паспорту он - Евгений, но и это тоже как-то подзабыли. По крайней мере друзья. Сам он небольшого роста, с приятным вечно усталым лицом, карими глазами, непонятного цвета волосами и постоянно кажется каким-то испуганным. Окликнул его старый знакомый, имя которого он так же подзабыл, но вроде называли его Пушкой.
- Пушка! Ты, что ли? Вот те на, ты же в армейке вроде как?
- Да я уже месяца четыре как дембель.
- Ну так это повод!- Жука заговорщески подмигнул товарищу.- Тока у меня тут дело ещё, составишь компанию?
- Да о чём речь? Что надо то?
- Патефон ищу.
- На... В смысле зачем тебе?
- В комнате поставить хочу, для антуражу. Мне моя как-то сказала, что только патефона мне и не хватает. Пусть подавится.
- Ну, ты, братишка, в своём стиле,- улыбнулся Пушка.
Вопреки здравому смыслу и не вполне здравой логике патефон отыскался довольно таки скоро. И стоил гораздо меньше чем предполагалось хотя и не так дёшево, как хотелось бы. В общем все остались довольны, в особенности некая тётя Люба, у которой продавец патефона обещался купить водки на вырученные деньги. Патефон оказался штукой довольно таки тяжёлой и в меру объемной.
- Ну что, куда щас?- спросил Пушка,- знаю тут местечко одно, там такая подруга работает, закачаешься.
Что-что, а быть закаченным при виде неведомой подруги Жуке хотелось меньше всего, но при полнейшем отсутствии встречных предложений, был вынужден согласиться.
- Пойдём,- улыбнулся он,- посмотрим на твою подругу.
Кафешка была так себе. Так себе была музыка, так себе посетители, равно как и обслуживание. Липкие столики, сломанный кондиционер, "владимирский централ" на фоне навящевого жужжания мух, пыльные стёкла и пара неубранных столиков. Милая сердцу картина, хоть сейчас на задник плаката о вреде алкоголизма. Присутствовали два огромных плюса, которые при сложении в виде энного количества пива давали в итоге один огромный минус: наличие туалета (платного) и потрясающе красивой официантки, которая так закачала воображение Пушки. Девушка и впрямь была очень красива, если только закрыть глаза на отсутствие чувства меры, по крайней мере касательно длины юбки и количества косметики, и отзывалась на позывные "Девушка!!", "Эй, можно сюда?!" и "Надюш, лапочка, повтори два пива". Правда её называли ещё и Леночкой, Верочкой и Надин, так что имя её оставалось приятной длинноногой загадкой, спрятанной за ярко зелёными глазами, которые подобно Джеймсу Бонду, имеющему лицензию на убийство, стреляли направо и налево. Подвыпивших и разморённых жарой посетителей убивало наповал.
- Что я всё о себе? Ты сам как? До сих пор с Юлькой?
Занятый попытками погасить окурок, который никак не хотел тухнуть, в пепельнице, которая почему-то слегка расплывалась и уже намеривалась двоиться, Жука не сразу понял о чём речь.
- Юлька? Аааа,- вспомнил он,- не, уже давно расстались.
- А что так?
-Да не помню уже...Я вроде её в конец достал, вот и расстались.
- Эт да, что-что, а девок ты всегда мог достать... А щас что?
- Да ничего. Есть одна, но ссоримся постоянно, то я её пошлю, то она меня. Разбежимся скоро.
- Одна? Братишка, я тебя не узнаю,- засмеялся Пушка.
-Ну, вот так как-то... - промямлил Жука, потушивший наконец окурок и которому стало совсем не смешно.- А, фигня всё это, давай лучше накатим. Эй, можно сюда?!! Девушка!! Верочка, повтори два пива!
День
- А вообще всё это чушь... Просто понимаешь, грустно как-то. Не потому что что-то происходит, а потому что не происходит ничего. Не, что-то происходит, но что-то не то, блин, ну ты понимаешь. АУ!!
Пушка, уткнувшись подбородком в ладони, осоловелым взглядом следил за порхающей по залу Эй-Можно-Сюда, время от времени сладко вздыхая и закуривая очередную сигарету. На часах вяло дотикивал свои последние минуты третий час, так же вяло превращаясь в четвёртый. Появлялись и исчезали посетители, похожие друг на друга как две капли воды. Абсолютно непостижимым образом пополнялась батарея пустых бутылок и росла гора бычков в пепельнице.
- А, да, слышу,- оторвался от созерцания юбки Пушка,- мне тоже она не нравится,- прокомментировал он почти трёх часовую тираду Жуки.
- Кто?
- Ну это, в смысле я тебя понимаю.
"Да ведь он пьян",- подумал Жука, пытаясь поймать взглядом разбегающийся в стороны огонёк зажигалки.- "Ну и чёрт с ним!"
Телефоны у них зазвонили одновременно. Недоумевая они синхронно посмотрел сначала на них, затем друг на друга, и подняли трубки.
Разговор Жуки, закончившийся словами: "Достал, урод!!! Пошёл ты на...", совершенно его разочаровал. Он возмущённо допил остатки пива и стал терпеливо слушать о чём говорил Пушка.
- Да, лапочка, да, конечно помню! Буду, буду,- оторвав телефон от уха и прикрыв рукой динамик спросил,- ты сегодня занят?- и после вялого Жукиного "видимо уже не особо" широко улыбнулся,- ничего если я с другом буду? Что ты, Верочка, разумеется не как в прошлый раз! Нормальный он парень, ты его знаешь... Ну... Жука... Как это какой?!! Дружбан мой старый, да знаешь ты его! Говорю, знаешь! Ну, солнце, вспомни, он ещё с Юлькой встречался, тёмненький такой... Вспомнила? Не урод он, нормальный пацан! Да без разницы мне что Юлька тебе про него рассказывала, говорю тебе нормальный! Вот и славненько, скоро будем, жди!
- Эмм... А меня точно там ждут?
- А куда они денутся? У подруги днюха, вот позвала, ты же не хочешь меня обидеть?
- Не хочу,- честно признался Жука,- но может мне не стоит?
- Что ты за чушь тут городишь? Эй, можно сюда? Давай счёт!
Пока длинноногое чудо Леночка-Верочка-Надин переводила урон их здоровью в финансовый эквивалент, друзья собрались и теперь судорожно подсчитывали количество бутылок на столе и денег в кармане. Через пять минут их мучения прекратились и они облегчённо вздохнули: денег хватало.
- Ну, двинули?
На улице было жарко. На улице было жарко настолько, что перспектива сварится заживо в кипящем масле казалась не более чем наивной мечтой о прохладном душе. Солнце пекло затылок, а асфальт - пятки.
- Слушай,- Пушка прикурил и сфокусировал взгляд на Жуке,- я вот тут что подумал. Прикинь, каково щас белым медведям? Тяжко. Как нам. Ему чтобы не помереть что нужно? Искупаться. А где белому медведю по такой жаре искупаться, чтоб заживо не сварится? Там где холодно. А где у нас тут холодно? Правильно, под землёй. А под землёй у нас что? Канализация. А там что? Там какашки плавают. И если белый медведь там искупается, то выплывет от туда не белым, а коричневым. Понимаешь о чём я?
- Не особо.
- Эх ты, деревня! Это же эволюция! Я понял о чём Дарвин говорил!
- Ну вот смотри. Как Дарвин говорил? Что человек от обезьяны произошёл?
- Ну да.
- А обезьяны они какие? Коричневые и волосатые. Это что получается? Чтобы стать человеком нужно побриться и принять душ?
Пушка казалось, задумался. Напрягая мышцы мозга прошёл некоторое время, потом выдал:
- А как тогда мамонты? Они же не могли принять душ. Они же большие! Понимаешь?
- Чёрт!
- Понял?- лицо Пушки просияло.
- Не, я патефон забыл!
- Ну давай вернёмся, мне заодно приспичило...
В кафешке ничего не изменилось, кроме пожалуй количества бутылок за их столиком. Патефон стоял там где ему и положено. Все так же мирно употребляли алкоголь разной крепости, изредка на него поглядывая. Пушка немедленно удалился в вотер клозет, а к Жуке подбежала официантка.
- Ой, а вы вернулися за этой штукой? Значит это не бомба?
- Что-что?- переспросил Жука.- Какая бомба?
- Ну просто вы ушли, а эту штуку забыли, вот я и подумала, что вы эти, как их, ваххабиты... Испугалася страшно, милицию вызвала, подумала, как бабахнет!!- она округлила глаза и рот до размеров орбиты юпитера и схватилась руками за щёки,- Ой, а что теперь делать? Вы же не эти, как их... Не, эти, правда?
Сердце Жуки совершило странную манипуляцию : сжавшись до размеров голубиного яйца начало с огромной скоростью маневрировать по его нутру, грозя то выскочит из горла, то... Ну вы понимаете от куда. Время благополучно утопало в неизвестном направлении, мухи как одна застыли в воздухе, гул прекратился, слышно было как с громким и частым стуком сердце играет в свой пинбол где-то между толстой кишкой и селезёнкой.
- КАК ЧТО ДЕЛАТЬ, ДУРА? ОТМЕНЯЙ ВЫЗОВ!!!- испугавшись собственного крика заорал он.
Дальше всё происходило очень быстро. Прозвучал то ли выстрел, очень похожий на громкий хлопок, то ли хлопок, похожий на громкий выстрел. Жука мгновенно рухнул на пол и пополз к патефону. Послышались звуки падения, то ли тел, то ли мешков с зерном. Звуки битого стекла, тихие маты, затем шепелявый голос громко проинформировал:
-Так! Это, васу дусу не сутаськи! Это, васу дусу, ограбление. Весиськи на стол, кто сопротвляса надумает, стреляю сразу! И нисыса сазылеть не буду, ясно, васу дусу?
- Ясно... - тихонечко пропищала официантка.
- Малсять, курва!
- Какого тут?..
Голос принадлежал Пушке, вынырнувшему из двери туалета.
- НА ПОЛ, СУСЬКИН КОТ!!! Пристрелю, собаку!
-Ладно, ты только не кипятись, хорошо? Всё в порядке, видишь?- Пушка вытянув руки перед собой медленно опустился сначала на колени, затем лёг, заложив руки за голову.
- То-то зе!
С шумом вылетела выбитая дверь и в зал ворвались четверо в масках, мгновенно взяв на мушку всех кто был там. Увидав обстановку они, казалось, оторопели. Один, видимо главный, удивлёнными глазами смотрел на грабителя, тот смотрел на него. Все молчали. Затем главарь "масок" коротко замахнувшись стукнул оппонента прикладом в лицо и сочно, с кавказким акцентом гавкнул :
- Э, сабака!
Затем повернувшись к двери что-то прогавкал на одном из языков братских народов и закинул автомат на плечо. Забежали ещё двое, тоже в масках, и втащили маленькую цифровую камеру и штатив. Установив оборудование, навели объектив на главного. Тот обрадовал будущих зрителей ещё десятком иностранных фраз, в том числе и на страшно поломанном английском. Потом продолжил на столь же сломанном русском:
- Эта заложника мы будем убивать, пака все не умерут. Мы будем резат как баран и колот как свинья, свиньи умрут как свинья!
Дальше опять последовала долгая речь на неофициальных языках нашей необъятной родины, неожиданно прерванная сиренами и скрипом тормозов. Пара секунд тишины, пара выстрелов, снова тишина, которую разорвало громкое шипение, с которым влетели в кафешку дымовые гранаты. Всё заволокло дымом, послышались крики, вокруг замелькали тени, и через пару выстрелов, прозвучавших как-то неуверенно и слегка запугано, всё стихло. Когда дым развеялся, оказалось, что все лежат на полу, а комната полна очередным маски-шоу, наставившим автоматы на лежавших на полу. Дверь в очередной раз открылась и на пороге появился товарищ в форме.
- Ну,- он широко улыбнулся в шикарные усы,- рассказывайте, где тут ваша бомба?
Думается, что не надо объяснять, как много народа ему ответило. Пара спецназовцев заржали, но автоматы так и не опустили.
- Т-т-там...- прозвучал в тишине тихий робкий голос Эй-Можно-Сюда, указывающей пальцем на лежащего в обнимку с патефоном Жуку.
Вечер.
Когда Пушка надавил на кнопку звонка, его всё ещё трясло. Как и Жуку. Они ещё долго рассказывали органам правопорядка, что они не верблюды, а патефон, тем более что сломанный, не бомба. Потом столь же долго рассказывали что за бедлам происходил у них на глазах, и что никакого отношения ни к каким организациям, тем более что террористическим, они не имеют. Когда Жука назвал тому самому товарищу в форме, название своего факультета, у последнего так округлились глаза и такое непонимание было написано на его усатом лице, что казалось, будто Жука только что признался в участии самой что ни на есть жуткой и неуловимой банде и лично подготовил и своими же руками устроил с пару сотен терактов. Так что снова пришлось доказывать свою непричастность к верблюжьему племени. Спустя некоторое время им вроде бы поверили, записали данные и отпустили до следующего разбирательства. Так что к тому времени как они добрались до дачи, на которой праздновался день рождения неведомой подруги, на часах уже натикала половина восьмого. Жара спала, хоть и не сильно, но по крайней мере можно было дышать не рискуя спалить себе лёгкие и находиться на улице, не мечтая собрать войска и отправится на завоевание Антарктиды.
Калитка отворилась, явив друзьям широкую симпатичную улыбку, принадлежавшую скорее всего имениннице.
- Ты,- накинулась она на Пушку,- засранец! Я тебе во сколько звонила? Ты когда сказал, будешь? Ой, а что вы такие бледные?
У Жуки заверещал телефон. Звонила девушка, которая всего несколько часов назад дала ему прямое указание касательно направления, в котором он должен двигаться. Чётко обрисовала, так сказать, линию партии. Трубку он поднимать не стал.
- Пойдём,- сказал Пушка,- там всё объясню.
Компания была уже изрядно навеселе, поэтому слушать рассказ друзей согласились только после трёх "штрафных", от которых Жука захмелел. Рассказ вызвал бурю эмоций, правда один парень, которого представили Ваней, и который представился Иваном, при этом живописно почесав поломанную переносицу, заявил, что всё это провакция и пошатываясь отправился надувать здоровый бассейн, в котором они собрались купаться. По мере убавления спиртного настроение повышалось, руки перестали дрожать и все вокруг стали казаться такими близкими и родными, что было искренне непонятно, как это он узнал всех этих людей всего пару часов назад? Нет, шептал разум, ты знал их всю жизнь, всю жизнь ты смеялся над этими анекдотами, всю жизнь... Шептал разум видимо потому что разговаривать громче он был уже не в состоянии. Он всё шептал и шептал, убаюкивал, а сам, шпионская морда, умудрился надуть лодку и теперь стремительно уплывал в сторону турецких территориальных вод. Поэтому в дело пришлось вступить пограничникам. Вступили они в это дело настолько же неожиданно, как обычно вступают в коровьи лепёшки, и перехватили беглеца практически у самой границы, вернув его на родину, то есть в реальность, ужасающей новостью: всё что может гореть кончилось, поэтому пить больше нечего. Новость была настолько кошмарна, что рассудок мигом прекратил подрывную деятельность и обратился в сознательный социальный элемент, начав подсчитывать наличность в карманах.
Скинувшись этой самой наличностью и выбрав гонцами Жуку с Иваном, всё ещё чесавшим переносицу, отправили их в круглосуточный магазин. Жука заявил, что если они залезут в бассейн до их возвращения, то месть будет страшной и незамедлительной. Магазин находился кварталах в трёх от места их дислокации. На улице стало заметно прохладнее, подул свежий, слегка прохладный ветерок.
- Слушай,- спросил Ваня,- а то что сегодня вы рассказывали - правда?
- Да. Сам завтра в новостях услышишь.
- Ясно.
Дальше шли молча. Около магазина Иван отдал все деньги Жуке и попрощался:
- Ты там скажи, чтобы не обижались, мне на работу просто...
- Договорились,- улыбнулся наш герой.
На выходе из магазина его остановил окрик:
- Ээээ!!! Пацан! Погодь! У тебя телефон есть, позвонить?
- Нет,- честно соврал Жука.
- Чё ты чешешь? Есть же!
- Нету!
- Есть!
- Нет!
- Есть!
- Нет!!!- завёлся он. И надо же было телефону зазвонить именно в этот момент?!!
- А это что?
Жука достал из кармана старенький "сименс" и выключил его.
- А это разве телефон?
- Слышь, ну дай!- почти жалобно сказал парнишка, и наконец-таки стало заметно, что лет ему от силы шестнадцать, да и то с натяжкой.
- Хорошо,- сказал Жука,- только ты мне отдашь штаны.
- Ещё чего!
- Слушай, парень, а твоя мама знает, чем ты тут занимаешься?
- А вот это не твоё дело!! Гони трубку!
- Штаны!
- Трубку!
- Штаны!
- Трубку!
- Штаны!
- Трубку!
Жука закурил.
- Ну хоть сигарету дай!
- Мал ещё. Не вырастишь.
Парнишка чуть не заплакал. Они припирались так ещё около получаса, у Жуки из головы как-то вылетело, что его ждут, что телефон выключен, ему просто нравилось измываться над малолетним неудачным гангстером. А на улице тем временем стало прохладно. Неизвестно, сколько бы ещё продолжался их спор, но тут в кармане у грозы местных улиц запищало: "мама, мааама, мамууулиичка"
- Ты бы хоть свой выключил, дурень.
Разбойник злобно зыркнул и пробурчал в ответ нечто невнятное, про то что мол сам дурень, но трубку поднял.
- Да, щас буду, не кричи! Нет, я у Вовки,- и положив трубку добавил,- ну, я пойду?
Жука стоял и ухмылялся.
-Так, я пойду?
Опять молчание.
- Ну ладно, я пойду.
Как только он развернулся и резво припустил домой, Жука в голос расхохотался.
По возвращению назад, обнаружилось, что свет практически во всём доме погашен. Решив не звонить, наш герой толкнул незапертую калитку и прошёл во двор. Было подозрительно тихо. Может домом ошибся, хотя, нет, вроде всё тоже что и было. Но где все? Почему так тихо? Долго ходил и все уснули? Не может такого быть. Тут в единственном горящем окне промелькнул кто-то в одних плавках. Вот же... Всё-таки недождались его и полезли купаться. Ну ничего, щас вам устроим встречу на Эльбе! Такой, блин, вам Перл Харбор будет! Запомните у меня эту Нагасаку! Пройдя в дальний угол двора уселся на стул и стал ждать. "Щас",- думал он,- "докурю, пойду устраивать разнос. Что-то тихо слишком. Может, ошибся дачей? Хотя нет. А может? "
Тут все его самые страшные предчувствия решили воплотиться в жизнь. Воплотились они в виде невысокой женщины, с тазиком в руках, которая вышла из дома. На мгновение их глаза встретились и женщина пронзительно закричала. Тазик выпал из её рук на бетонные ступеньки, заглушив крик. Следом из дома выскочил мужик в одних плавках, в два прыжка пересёк двор и схватив Жуку за шиворот втащил в дом. Его затащили на маленькую кухоньку и оставили там одного. Женщина носилась по дому ругаясь с кем-то по телефону, мужчина кричал на женщину, пронзительно заплакал ребёнок. Спустя некоторое время, минуты может через две, а может и больше, мужик о нём вспомнил. Первое что он сделал, ворвавшись на кухню - вырвал сигарету изо рта нашего героя и скомкав её, ещё тлеющую, выбросил в форточку. Дыхнул перегаром и, слегка скособочившись, вознёсся над Жукой наподобие пизанской башни. Так же угрожающе непоколебимо. Сказать что он был огромен - не сказать ничего, он был страшен, пьян и зол... Зол настолько же, насколько и пьян, то есть был зол совершенно, практически идеально. В простонародье - как свинья.
- Это ты, мою жену на ... послал?- громоподобно прохрюкал этот боров, бешено вращая налитыми кровью глазами и занося для удара кулак.
Предвещая скорую Жукину кончину, кулак дрожал. Очень зло дрожал. Чтобы эту свою кончину чуть отсрочить Жука промямлил:
- Я не... ничего я не... не я это... никого не я...
Спасла его женщина, в этот момент появившаяся на кухне, и увидав праведный мужий гнев, кинулась ему на руку, закричав :
- Не он это, солнышко, это не он, тот убежал, а он,- она кивнула на Жуку,- может знать куда они пошли, только не бей его, солнышко, не бей, он не виноват, он хороший, слышишь?
Произошло чудо. Жизнь обманула смерть, конец света был снова отсрочен на неопределённый срок и все Абрамовичи мира раздали деньги беднякам. Жука скорее поверил бы в живого Деда Мороза за окном, чем в опустившийся кулак "солнышка". Но кулак опустился. Причём не на него, так что он всё-таки выглянул в окно, ожидая увидеть там красную шубу, так, на всякий случай, мало ли....
Женщина снова убежала ругаться по телефону, а превратившийся обратно из адского кабана в вполне приличного пьяного мужчину в плавках, "солнышко" взял сигарету, дал Жуке, буркнув что-то типа "покури", достал вино, разлил по кружкам и протянув одну сказал:
- Пей.
Спорить было бессмысленно. Но Жука попытался. Мужик пожал плечами и залпом осушил свою. И тут началось. Цунами. Просто информационное цунами. Такой поток абсолютно бессвязной информации захлестнул его, что выпить-таки пришлось. В последующие минут двадцать Жуку четыре раза называли братом, шесть раз бараном, раз семнадцать гораздо более крепко определяли его политические, сексуальные и социальные предпочтения. Три раза находили общих знакомых и родственников, два раза пытались обнять, один - поцеловать, шесть раз обещались убить, из которых два раза повесить на Жукиных же внутренностях, один - просто повесить, и ещё три - просто порвать на куски. Заставили выпить ещё три кружки вина и выкурить четыре сигареты. Сколько ещё продолжалось бы это дело, было неизвестно, но ситуацию во второй раз спасла женщина, заявившая, что "ОНИ нашлись, сейчас возле парка, встретятся, если привезём ЭТОГО".
- Собирайся, солнышко, я вызываю такси,- подвела она итог. Минут через десять, Жуку запихали в машину, вместе с патефоном и пакетом со спиртным и, ничего не понимающего повезли в неизвестном направлении....
Ночь.
Мелькали дома, огни фонарей, витрины и прочие разгоняющие темноту штуки, которые обычно и делают нашу ночь чуточку светлее и радостнее, чем она могла бы быть лет двести-триста назад.... В такси радио рассказывало о том что ночь будет весёлой и яркой, и почему-то никаких сомнений это заявление у Жуки не вызывало. Что-то, может даже шестое чувство, подсказывало, что так просто вся эта чехарда не закончится. Разве что только нечто плескающееся в бутылках в пакете у его ног немного успокаивало. Если только его не убьют, то он точно напьётся. Который раз за этот день?..
Внезапно такси остановилось. Все вышли, женщина стала нервно оглядываться. Зло оглядываться начал "солнышко", выискивая потенциальных обидчиков его жены, время от времени останавливаясь взглядом на прохожих, абсолютно ошарашивая их километровым перегаром. На противоположном конце привокзальной площади появились фигуры, постепенно приобретающие чёткость и становясь всё больше и больше похожими на Жукиных собутыльников. Фигуры неумолимо приближались. Но взгляд "солнышка" уже прочно обосновался на парочке, невинно бредущей мимо, и о несчастье на них свалившемся не подозревавшей. Когда они проходили совсем близко мужик, впоследствии оказавшийся дядей именинницы подскочил к ним, схватил парня, к слову тоже весьма не маленького и не менее бритого, и коротко замахнувшись ударил его по лицу. Тот упал и на него посыпался град ударов.
- Это ты её послал?- орал "солнышко".- Ты? Я тебя, м...ак, запомнил!!!
Дальше всё опять происходило очень быстро. Заверещал ментовский свисток, покатилась лавина несвязных криков, кто-то ругался, кто-то плакал, пищал разбуженный ребёнок, Жуку, всё ещё ошарашенного и, по последующим рассказам Пушки, невероятно бледного кто-то куда-то тащил. Всё закончилось столь же внезапно как и началось.
Вокруг было темно, видимо они были в парке. Весь бродячее-вопящий каламбур растворился в неизвестном направлении... Было так непривычно и столь оглушающее тихо, что становилось оглушающее больно от того звона, который обычно и рождает в ушах абсолютная тишина. Где-то вдалеке залаяли собаки. Жука невольно дёрнулся и бутылки в пакете звякнули.
- Ну так мы сегодня пить будем или где?- вторил этому короткому звону голос Пушки.
Опять алкоголь начал своё победное шествие к желудкам. Откуда его диверсантские группы потихоньку начали просачиваться в кровь для совершения своей подрывной деятельности в мозгу. Снова стало тепло и весело. Весело и тепло. Отряд не торопясь не замечал потери бойцов, покуда их количество не достигло критического минимума, трёх человек, не считая тяжёлой артиллерии в виде последней бутылки водки, сломанного патефона и смертельно пьяного Пушки. Общий совет принял решение об отступлении на более выгодные позиции, точнее на весьма симпатичные лавочки у входа в парк, для распития стратегических запасов, точнее последней бутылки. Что и было проделано. Столь чёткого манёвра не постеснялся бы Суворов. Тяжело в учении, легко в бою...
Уложив Пушку на одну лавочку и оставив его там греть, любить и обнимать патефон, остальные приступили к выполнению вышеозначенной задачи на лавочке соседней. Когда прошедшее время у всех троих благополучно приравнялось в головах к половине бутылки в желудках, стали происходить весьма странные вещи. То есть вещи были весьма обыденными, просто сквозь весьма плотную сорокаградусную призму они приобрели совершенно мифический, почти эпический оттенок.
А именно: из ночного клуба, находившегося метрах в трехстах от места их дислокации высыпало энное, весьма, сказать, не маленькое, количество народа, судя по крикам, преимущественно кавказского. Что именно они между собой не подели, было не ясно, в связи с лингвистической неподкованностью наших героев, но то что обида друг на друга у них была смертельной, сомневаться не приходилось. И надо было Пушке проснуться именно в этот самый момент?
- А ну сюда иди!! Порешу урода!!- заорал он не вменяемым голосом.
- Ээээ, вах!! Ти каму такой сказал?!!- раздалось из толпы. Послышались звуки ударов. На что Пушка отмочил следующий, в том же духе перл, на который соответсвено нашёлся ответ из толпы и очередная порция ударов. Так продолжалось ещё несколько раз. После чего наступила тишина. Дерущаяся толпа утихла. Все трое, а именно, Жука, Пушкина подруга и некто, кого вроде как звали Германом, облегчёно переглянулись, но спокойствие было бесцеремонно нарушено очередным бессвязным воплем в духе "всех-убью-один-останусь-дайте-водки-гады-твари ". Но кто-то умный всё-таки нашёлся и, распознав злодейский умысел, закричал, указывая на лавочки - "Это там вопят уроды!!!"
Как вы понимаете ретироваться пришлось в спешке. Некто, кого вроде как звали Германом, тащил Пушку, Жука-патефон, к слову потяжелевший по непонятным причинам, казалось, на пару тонн, а именинница вызывала такси. Такси совершенно, то есть абсолютно отказывалось вызываться, а толпа, подгоняющая себя криками, становилась всё ближе. К счастью, по окончании марш-броска по пересеченной местности, выскочив из кустов, все грязные, исцарапанные и неизвестно который раз за день протрезвевшие, они наткнулись на свободного частника, который не задавая вопросов сразу стартанул. Жука жил ближе всех, поэтому и привезли его быстрее всех. Попрощавшись, клятвенно пообещав очередную скорую встречу и обменявшись номерами телефонов, он наконец добрался до родного подъезда. Закурил. Поёжился от холода. А всё-таки прохладно, весьма даже прохладно.
На востоке небо слегка посветлело, а на западе в невидимых тучах блистали яркие молнии. Жука поднялся на свой этаж, повозившись с замком открыл квартиру. Ту самую квартиру, которую он оставил вчера утром. Какой пустой и немного не естественной она казалась ему. Даже немного обиженной. Скорее даже больше обиженной. Поставив патефон на столик в гостиной он открыл окно и спросил, обращаясь сначала к патефону:
- Долгий денёк выдался, не так ли?- ответа не последовало. Жука присел на подоконник и закурил в открытое окно. Первые крупные капли дождя упали ему на лицо.- Всё же будет теперь хорошо? Всё изменится?- спросил он у неба.
Но небо только пробурчало в ответ что-то непонятное, довольно громыхнуло и подмигнуло ему молнией. И расплакалось долгожданным дождём. Но капли дождя были слёзами счастья. А как же иначе?..