Annotation

     Я смотрел за тем, как Оксана выдыхала огненную струю. Из хрупкого тела вырвалась страшная мощь, способная стереть с лица земли целый дом. Поток длинным конусом расходился в сторону ее оппонента на арене. И, казалось, вот оно! Победа! Я сдерживался, лишь бы не закричать всем вокруг, мол, вот она, моя сестренка!

     

     А потом из пламени вышел соперник, окруженный магическим щитом.

     

     По огромному стадиону на десять тысяч человек пронесся изумленный вздох. С сидений, рассыпанных высоко над песчаным плато, медленно поднимались зрители, аплодируя везучему гаду. Визг команды поддержки, красоток в коротких красных юбках и топах, лишь сильнее взбудоражил окружающих.

     

     Глаза впились в Оксану. Сестренка сдувала черные волосы с потного лба. Из взгляда серых глаз не пропала уверенность. Я был далеко, чтобы рассмотреть все это, но чувствовал, что на кукольном личике так и читается упорство.

     

     Ведущий боев пробасил в микрофон:

     

     — И Эдуард выстоял! Его щит смог выдержать «Пламенный язык» Оксаны Буденой, тем самым оставляя шанс на победу!

     

     Я с досадой посмотрел на ведущего, чей костюм равнялся стоимости нашего маленького коттеджа, и вернулся вниманием на арену. Там переговаривались едкими фразочками Оксана и ее соперник. Гад, очевидно, насмехался над сестренкой, показывая пальцем то на дешевый черный бронекостюм для соревнований, то на отсутствие артефактов, которые могли спасти ее, как того удода, в край нужды.

     

     Сквозь гвалт не удалось расслышать слов, но я поклялся, что, попадись мне гаденыш в жизни, я бы его размазал по асфальту.

     

     Дальнейшее я буду помнить всю жизнь. Оксана несется к сопернику, в руках собираются огненные сферы. Одним броском она смахнула заклинания. Пламенные облака расширились, скрывая половину арены от взглядов наблюдателей.

     

     Я возликовал:

     

     «Да! Как мы и разучивали!»

     

     Из-за «Всполохов», усиленных волей, Оксана должна прорваться к сопернику, пока тот ничего не понимает. И вот она бежит. Остальные этого не видят, но я привык ориентироваться по теням спустя сотни наших тренировок.

     

     Маленькая фигура прорывается вперед. Красные облака растворяются, являя зрителям ошарашенного парня. Он не понимает и боится действий Оксаны. Ей остается всего ничего. Десять шагов и победа наша!

     

     И когда я посмотрел на испуганного паренька, то увидел на нем змеящуюся улыбку. По дорогим лакированным доспехам из зачарованного дерева пошли трещины. Свет, пробивающийся сквозь них, на секунду ослепляет. Я быстро протер глаза, впиваюсь в силуэт Оксанки. И глубоко внутри лопается струна.

     

     — Она... проиграла..? — Этот... мерзавец держал Оксану левой рукой за горло. А справа, чуть в стороне, пространство изводили линии трещин, откуда торчало золотое копье.

     

     Ведущий проехался по ушам:

     

     — И Эдуард использует пространственный карман вместе со «Вспышкой Азалота»! Гениально, какой ход! Этим приемом он становится победителем Турнира Обретших города Ладань!

     

     Звуки смешались в единый фон. Я пытался собраться с мыслями, но ничего не выходило. Дрожащая рука подтянула сигарету, еще не зажженную, но уже катающуюся на губах.

     

     Оксана проиграла... Оксана... О, господи!

     

     Я почти разрыдался. Сжимая рот, выскакиваю с места. Люди, сидящие на пути к выходу, возмущенно закричали в спину. Ступени отбивали по кроссовкам, когда я бежал на первый этаж, к комнатам участников турнира.

     

     Перед глазами проносились плиточные серые полы, стены с яркими тошнотными рисунками и фотографии чемпионов. Слева пролетела стойка с кубками, где стекла играли бликами света. За минуту я пробежал коридоры и холлы. В меня врезалась охрана и посетители, под ноги лезли чертовы дроиды-уборщики.

     

     Стоя перед дверью в комнату участников, я сглотнул вязкую слюну. Ладонь коснулась сенсорного экрана справа от створок, после чего металлические пластины бесшумно разошлись в сторону, являя мне... их.

     

     Уродов из «Мортема».

     

     В просторном помещении, где у стен стояли скамьи вперемешку со шкафами, собралась пятерка из гильдии Обретших «Мортем». Они сидели за овальным столом в центре комнаты, а рядом, подрагивая, склоняла голову Оксана.

     

     «Твари, только попробуйте!» — Я хотел рвануть к ним, чтобы остановить. Но что-то заставило меня самого остановиться. Нога скользнула к ряду шкафчиков, отходящих от стены на пару метров. — «Надо собрать доказательства, если эти уроды захотят что-нибудь сделать.»

     

     В руку как влетел тонкий смартфон, экран пролистало до диктофона. Я нажал на кнопку и вслушался.

     

     Говорил Виктор, тот, с кем я заключал договор. Высокий парень в красном пиджаке и брюках, огладил рыжие волосы.

     

     — ...как мы и ожидали, ты проиграла.

     

     — ...Да.

     

     — Твой брат внес в залог победы ваш дом и миллион динаров. А еще ты поставила себя. Смекаешь?

     

     — ...Да. — Зубы сжались до боли. Я вот-вот бы сорвался и сломал нос уроду. И плевать, что потом я лишусь рук, ног и головы. Сестру в обиду не дам! — Но мы же так и планировали, зай, разве нет?

     

     «Ч-что?» — Показалось, что ли? Я убрал с пересохших губ не зажженную сигарету. — «Оксана, мы вообще не ТАК планировали.»

     

     Оксана отстегнула нагрудную пластину и бросила ту на пол. Я поморщился — на эту броню мы собирали несколько миллионов динаров, а она так просто ей бросается?

     

     — Витя, все идет, как мы задумывали. Макс ничего не знает, поэтому все оки. — Она сиятельно улыбнулась. Правда, в тот момент самому улыбаться не хотелось.

     

     Виктор вздохнул:

     

     — Слушай, я понимаю, что ты недолюбливаешь братца, но нельзя же быть такой жестокой. Он ведь тебя вырастил, как ни посмотри.

     

     Как-то много он обо мне знает. Однако, что правда, то правда. Я тянул на горбу Оксану с пятнадцати лет. Мать тогда умерла, отца мы не видели с рождения сестры. Приходилось зарабатывать, вкалывать на складах в отделе упаковки, ходить на охоту с Обретшими в виде приманки, работать наблюдателем у Орденов.

     

     По сути, я вырастил семнадцатилетнюю девушку. И сейчас, в двадцать пять, планировал открыть бизнес, который бы пробил нам дорогу в светлое будущее. Оставалось выиграть в турнире, раздать долги и зарегистрировать вольный отряд охотников в столице. Потом, я, будучи оператором, помогал бы сестре снабжением и информацией. Теперь, как ни смотри, такого будущего не будет.

     

     Оксана зашипела:

     

     — Брат то, брат это. Брат тебя вырастил, брат научил правильно использовать способности. Да он никто! Я стала Обретшей, а не он. Я дошла до финала в турнире, а он просто кричал всякие глупости, от которых становилось до смерти стыдно.

     

     Виктор посмотрел на фыркнувшего товарища. Юноша в синей робе ледяного мага скривился от этой... отповеди.

     

     — Оксана, я тебя люблю со всеми тараканами в голове, но это перебор.

     

     — У самого тараканы в голове! Знаешь, если бы не я, то ты бы так и остался девственником!

     

     Твою мать, кашлянул!

     

     Глаза мортемов обратились ко мне. Шесть сверхлюдей, Обретших, получивших особые силы как в играх, расширили глаза. Ничего не оставалось, кроме как выйти на свет.

     

     Я ловил внимание ото всех, но больше всего жгли глаза Оксаны. Там, где раньше плескалась показная холодность и искорка веселья, царил мрак и бассейн с демоническими страстями. Такая ненависть рвалась из сестры наружу, что ноги едва не отказали.

     

     И вот я встал перед ними, рядом с зеркалом на одном из шкафчиков. В отражении показалась короткая черная шевелюра, над левой бровью прорастал длинный, до глаза шрам. А в серых глазах плескалась растерянность, какую я раньше и не представлял. Пришлось взять себя в руки и посмотреть в глаза тем, кто считался в наш век полубогами.

     

     Виктор хлопнул себя по лицу. Ладонь прошла от лба до носа, где пальцы помассировали глаза:

     

     — Максим... Я пришел забрать то, о чем мы договаривались. — Он провел пальцем по воротнику белой рубашки. — В контракте прописано, что в случае поражения мы забираем деньги, дом и Оксану. Ты помнишь это?

     

     — Помню. — Самое страшное, когда я не мог посмотреть в глаза никому из мортемов. Ведь любому известно, если ты ничтожество, обычный человек, без денег, имени или способностей, даже не думай приближаться к Обретшим. Ведь их тошнит от «простоты» и «обычности». А все потому, что они раньше сами были обыч...

     

     — Так-так! — Звонкий голос рассмеялся. — Да он же думает о том, что ровня нам! Пацаны, каково, а?!

     

     — Да заткнись, Энни, ты опять лезешь в дела босса.

     

     — Сам заткнись, урод! Или хочешь завтра проснуться безмозглым овощем, б**?!

     

     — Так, замолчали оба! — В перепалку миниатюрной блондинки с пирсингом на бровях и здоровяка в байкерском прикиде вмешался Виктор. — А ты, Максим, поторопись с оформлением документов. Я загляну к тебе завтра, приготовь вещи и причитающееся нам.

     

     Он свистнул:

     

     — Уходим. — И обернулся к Оксане. — Ты тоже. Прощаться будешь?

     

     Дыхание сперло.

     

     «Оксана... сестренка, все, что ты наговорила, ведь было просто бредом после поражения, чтобы стресс сбросить? Просто скажи что-нибудь. Окса...»

     

     — Оксана, Шмаксана. Буэ, меня тошнит от этого типа!

     

     — Да закрой свой рот, бл**ь. — «Байкер» и «Менталистка» последовали за остальными, остались только Виктор, Оксана и я.

     Стало жарко. Я смахнул со лба пот, немного расстегнул черную ветровку. Появилось ощущение, что солнце заглянуло на огонек. Дышалось тяжелее и... горячее?

     

     Присмотрелся к сестре. По тканевому поддоспешнику бронекостюма шел дым. На коже вспыхивали язычки огня, которые загорались на голове, причем без последствий. Оксана полыхала в настоящем смысле слова, а ее глаза... Там текла лава.

     

     Ее голос, будто рык импа, прозвучали в голове:

     

     — Надеюсь, я никогда тебя не встречу.

     

     На грани сознания отметился быстрый топот сапог, а за ним какой-то бубнеж Виктора. Потом в помещение зашла тишина, ядом проникающая во все поры разума. Хотелось кричать, да сил не было.

     

     Спина уткнулась в шкафчик, послышался щелчок дверцы. Я сползал по жесткой поверхности, в надежде почувствовать хоть что-то. Может, надеялся, что зацеплюсь позвонком за выступ и взвою от боли. Может быть. Может... быть.

     

     Плюхаясь на пол, я случайно зацепил зеркало. Оно вывалилось из пазов и чуть не разбилось. Рука вовремя рванула под стекляшку, спасая то от участи взорваться в дребезг. Пальцы вертели вещичку, и вот я появился в отражении.

     

     «Хех, давно я так страшно не выглядел.» — Мысленно я пытался бравировать и выдавать случившееся в забавном ключе. Лицо же замерло маской мертвеца. Губы побледнели и вытянулись в струну, открывая заживающие ранки. А в глазах застыло равнодушие ко всему миру. — «Как же так? Где ты свернул не туда, паря. Где ты, сукин сын... Свернул. Не. Туда?!»

     

     Чертово зеркало полетело к чертям, чтобы чертовы дети насмотрелись на чертовы хари.

     

     Смешно, никогда не умел ругаться всерьез. Но раз так смешно, почему я плачу?

     

     ***

     

     Спустя три года с того случая многое изменилось. Я потерял дом, лишился денег и связей. Друзей, как оказалось, у меня нет. Приятели, с которыми приходилось лезть сквозь огонь, воду и медные трубы, даже не здоровались. А работодатели отправили с минимальными «откупными» куда подальше.

     

     А все просто, если у тебя нет жилья и денег, то в Клинской республике ты считаешься неблагонадежным. Ведь бездомный захочет разбогатеть за счет работодателя? Украсть у него инструмент с работы, продать наркотики или прочую дурь рабочим? По видимому, так и все и происходит.

     

     Разумеется, в столице я больше не мог оставаться. Ладань осталась позади, ныне я жил в Швартовске, приморском городке на сто тысяч человек жителей. Здесь редко встретишь стеклянные башни, зато хватало опрятных маленьких домиков. И виды здесь поражали красотой лесов и далеких гор. Самое то, чтобы отдохнуть душой. Или свозить семью...

     

     Моя смена у охотников на импов начиналась в семь. Я просыпался каждое утро, шесть дней в неделю, чтобы тащиться от скрипучей кровати до миниатюрного умывальника в узкой ванной. Там дешевая зубная щетка чистила зубы паршивой пастой, ржавая вода врезалась в иссеченное ссадинами лицо.

     

     Затем я плелся по короткому коридору на кухню, где скопом стояла и плита, и стиральная машинка и метровый холодильник, загнанный глубоко под столешницы, выстроенные на два с половиной метра справа от входа. Слева же находился круглый столик с табуреткой, та специально стояла со стороны двери, чтобы я мог рассматривать пейзаж в квадратное окно.

     

     Последним делом шла разминка в спальне. Я отжимался, приседал и качал пресс сколько-то раз, разогревая мышцы. Там же надевалась униформа охотника-загонщика: синие мешковатые штаны и такая же рубашка с карманами на груди. На ногах стягивались шнурки черных армейских сапогов с железным носком, а на плечи ложился легкий бронежилет, спасающий разве что от удара ножом.

     

     Захватив перед выходом синюю кепку, я закрыл дверь. На ключ она не запиралась — нечего из этого сарая воровать. Да и саму дверь можно консервным ножом открыть, так что лучше не нервировать воров. А-то поломают еще.

     

     Пока шел по тротуару у асфальтированной двухполосной дороги, в голову лез всякий бред.

     

     Например, что было бы, не согласись я на просьбу сестры внести ее как «залог» победы? Почему я не досмотрел за Оксаной, почему не избежал конфликтов в прошлом? Может, брат из меня и дерьмо, но всегда можно исправиться. Дать человеку шанс.

     

     «Бред.» — Я сбил ногой какую-то бутылку. — «Прошлого не вернуть. Остается трудиться и зарабатывать на новую жизнь. И, может когда-нибудь, я стану настолько богат, что смогу заказать киллеру жизни тех пятерых. А что, было бы забавно. Или еще лучше. выкупить гильдию «Мортем», мучая безумными заказами тех шлюх-Обретших. Этих уродов, промывающих мозги людям...»

     

     Я даже не заметил, как пришел на остановку. Под навесом, расположенным рядом с продуктовым одноэтажным магазинчиком, собрались все «наши». Такие же ребята в трудном положении, кому не удалось добиться лучшей жизни. И среди таких отчаянных я все равно был белой вороной.

     

     А как же? Я же брат той самой «Огненной леди», одной из лучший гильдейских Обретших-боевиков. Оксана Буденова поднялась в рейтинге до сотого места в стране за эти три года. Любая гильдия вкладывает деньги и прочие ресурсы в хороших Обретших, а Оксана стала одной из лучших. Именно поэтому ее имя звучит на каждом углу. В телевизоре, на видеохостинге, во снах озабоченных малолеток.

     

     Оксана добилась своего и выиграла путевку в лучшую жизнь. А я получил повестку в худшую.

     

     К остановке подъехал белый автобус, из которого выскочила пара военных с автоматами. Они встали у заднего и головного входа в транспорт, после чего достали планшеты. Раз за разом раздавались имена загонщиков, те, слыша свое, забирались по ступеням наверх, где их силуэты ходили по салону в поисках свободного места.

     

     — Максим Буденов.

     

     Салон, как и обычно, пустовал наполовину. Места у окон занимали в первую очередь, как и сидения сзади. Я протопал до середины автобуса, где сел с кем-то, кого уже пару раз видел. Сосед отвернулся от панорамы на остановку, кивнул. Он продолжил созерцать поверку охотников, я же решил прикорнуть.

     

     Из сна меня вывела легкая встряска и голоса военных:

     

     — Прибыли, товарищи охотники. Приказываю покинуть транспорт.

     

     — Е-е-есть. — Синхронно и тягуче ответили сидящие.

     

     Мы вышли из автобуса. Люди уже строились в шеренгу. Пока военные отчитывались перед капитаном группы, ожидающем в десятке метров от построения, я скользил глазами по лицам. Кто-то выглядел взбудораженным, наверняка новички. Иногда встречались те, у кого на физиономии отпечаталось похмелье прошедшего воскресенья. Остальные, как и я, хмуро приветствовали новый день, полный тяжелой и опасной работы.

     

     Вот капитан переговорил с вояками, рука хлопнула одного из них по плечу. Крепкий мужчина в камуфляже подошел ближе и гаркнул:

     

     — Приветствую, товарищи охотники.

     

     — Здравия желаем, товарищ капитан! — Надорвались десятки глоток.

     

     — Молодцы! Сегодня, братцы, мы идем с Орденом города Швартовск на зачистку новой Зоны. Уровень опасности небольшой, поэтому этим занимаются не гильдии, а мы. Нале-ево. В оружейную шагом марш!

     

     В оружейной, бетонной коробке, сверху выглядящей как шестиконечная звезда с одним входом, мы получили по пистолету-пулемету модели «Кряж».

     

     «Кряж», как известно всем на свете, — самое дешевое и быстроломающееся огнестрельное оружие с неудобной пистолетной ручкой, изогнутым рожком на двадцать патронов девятого миллиметра, и коротким стволом, практически утопленным в упорное кольцо крепления.

     

     Что до прицела, то инженеры, изобретающее это гуано, скрутили цевье куда-то в сторону, а отсутствующая мушка так и вовсе заставляли целится на глаз.

     

     Я по привычке вытянул раздвигающийся приклад, держащийся на двух тонких стержнях как на соплях. Оружие уперлось в плечо, ствол походил в сторону с движением задубевших мышц. Сойдет.

     

     Нас вновь построили, после чего я смог рассмотреть место, куда привезли охотников в этот раз.

     

     Глубокий лес, без намека на цивилизацию, чернел в коридорах между стволов. Листва потихоньку желтела, сбрасывая летний покров перед наступающей осенью. Пели птицы, верещал мелкий зверь. Или даже залетный имп, почему бы и нет? Солнце медленно поднималось вверх, разгоняя прохладу.

     

     Я поежился, поднялся ветер с моря. Он промораживал кости, стачивал кожу на лице. Жаль, что утепленная форма пока не положена. А ведь могли бы расщедриться, хотя бы для тех, кто не первый год рискует шкурой на выманивании и загоне в ловушки монстров.

     

     Капитан как расцвел:

     

     — Товарищи, у меня хорошая новость. К нам поступило сообщение, что сюда едет команда молодых Обретших из гильдии «Мортем». И, подозреваю, что там будет сама мисс Оксана Буденова. — Он заговорщически подмигнул нам. — Рассчитываю на ваше сотрудничество!

     

     — Так точно, рады стараться!

     

     От вида счастливых светлых лиц свело живот. Идиоты, чему они так радуются? Приедет так команда Обретших, пускай. Что же они, думают, великая «Огненная леди» обратит на загонщиков внимание? Вздор. Хотя, возможно и обратит. Особенно, если среди охотников будет нае... обманутый старший брат.

     

     Отряд собирался выходить на охоту, как вдруг земля исчезла под ногами. Страшный грохот заложил уши, голова закружилась. Свободное падение натянуло жилы. Под нами распростерлась бездна. И что-то подсказывало, лететь до нее не так уж и долго.

     

     Я судорожно дергался в попытке вцепиться в вертикальную поверхность какой-то скалы. Черт его знает, на что шел расчет, но руки пытались подцепить оружием уплывающие вверх пласты камня или земли, слившиеся воедино — глаза просто не разбирали твердь, на большой скорости уносящейся вдаль. А когда я почти дотянулся, все погасло.

     

     ***

     

     В сознание пришел внезапно. И так же резко тело встало на ноги. Руки на ощупь бродили по складкам одежды, в поисках затерявшегося «Кряжа», вот только в темноте, да еще в спешке хрен найдешь это убожество.

     

     Через пару минут бесполезного действа я успокоился.

     

     — Какого черта? — Я пытался рассмотреть что-нибудь в кромешной тьме, но хоть глаз коли. — Я упал в разлом земли?

     

     Руки тут же пробежались по конечностям, животу и голове. Кажется, ничего не сломано. Ранений нет. Я в скачке адреналина совершил самое глупое, что только можно было, и только потом понял, насколько сглупил.

     

     Я вновь осмотрелся. Чадящий мрак скрадывал инстинкт самосохранения. Казалось, здесь, в этой темноте, нет никакой опасности. И потому становилось не по себе. Глаза поднялись наверх, откуда я и упал. Увы, разглядеть ничего не удалось.

     

     — Забавно, тут и носа собственного не увидеть, а я пытаюсь местность обследовать. — Я рассмеялся. И, видимо, вызвал этим чей-то интерес.

     

     Резко развернулся и поджал руки для рукопашной. Если уж умирать, то в схватке!

     

     Однако никто не спешил убивать меня. Напротив, внимание, исходящее из темноты, казалось больше любопытствующим, нежели враждебным. Сколько-то времени я пытался рассмотреть нечто во мраке, а оно изучало меня. Когда происходящее стало походить на сюрреализм, оно пророкотало:

     

     — ТЕБЕ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО... — Сознание подернулось легкой дымкой. Я точно засыпал после трудного дня. Глаза слипались. Ноги уже не выдерживали. Сон наплывал. Да, мне здесь не место...

     

     И я открыл глаза.

     

     Смеркалось. Среди шапок деревьев плыли сиреневые облака. Древесные великаны перешептывались языком ветра. Тихий скрип склонившихся дубов гулял вокруг.

     

     Лежал я на траве. Рядом валялся «Кряж», а неподалеку хаотично — магазины к нему, четыре штуки. Руки вытолкнули тело с земли. Отряхиваясь, я изучал обстановку. Ни той сущности, ни охотников, ни импов. Только странная точка мелькала в углу зрения, чем только раздражала.

     

     Когда я подумал, что это соринка в глаз залетела, и хотел избавиться от нее, произошло следующее. Тело рухнуло наземь. В руках рефлекторно оказался «Кряж». А перед глазами развернулось то, за что в этом мире могли убить. Символ удачи — Окно инициации Обретшего.

     

     «Выберите способности. Очков: 300. Таймер: 20 минут.»

     

     Так я и понял, что сорвал Джек-пот.

     Я слушал мерное биение сердца. Постепенно темп нарастал, с каждой секундой как глаза встречались с судьбоносными строками. Дыхание сбивчиво глотало воздух, словно этот день последний в жизни. Конечности подрагивали, точно в судорогах я тут и скрючусь.

     

     Медленно я поднялся на ноги, первое попавшееся дерево подперло спину. Грузно выдохнул.

     

     — Наконец, судьба одарила меня вторым шансом.

     

     И это не шуточная фраза. Интернет — место, где можно найти что-угодно. От готового домашнего задания, до радостного визга нового Обретшего, решившего поделиться с миром о моменте пробуждения. Оттуда пошла традиция говорить эти слова четко и ясно.

     

     Пробуждение — знаменательный момент в жизни Обретшего. Никто не знает, почему или как оно появилось. Люди просто стали встречать перед глазами окно инициации, несущее огромную силу и власть Обретшему. Пробуждение проходили и старики, и дети. Оксана тоже прошла его в семь лет.

     

     Почему же на слуху фраза: «Судьба одарила вторым шансом»? Ученые долго изучали Обретших. Опрашивали всех. Как проходила инициация. Когда появлялось окно. Как долго отпускалось времени на выбор способностей и как много давалось очков.

     

     Однажды ученым попался парень с наибольшим количеством очков на планете. Прошло двадцать лет, но случай до сих пор мусолят по всему миру. А все из-за одного вопроса. Тогда, сильнейший Обретший, Марк Томпсон, спросил у окна инициации:

     

     «Почему я?»

     

     Кто бы подумал, окно инициации выдало ответ. Разумеется, никто не знает, что тогда ответили загадочные силы. А вот суть ответа Марк пояснил.

     

     Отобранная судьба.

     

     Марк Томпсон лишился предназначения, уготованного миром, чтобы получить новое. Он лишился нитей судьбы, после чего получил сумасшедшие тринадцать тысяч очков!

     

     Долго ходили пересуды о том, что предназначалось Марку. Так, некоторые из Обретших, получивших тысячи очков, говорили об отобранном будущем. Кому-то предназначалось стать политиком и серьезно изменить систему государства. Кто-то мог стать изобретателем, серьезно толкнувшем технологии мира вперед. Или художник, запечатлевшем свой гений в истории.

     

     Остается лишь мечтать о том, чтобы узнать об украденной судьбе Марка Томпсона. Правда, зачем думать о его будущем, когда могу узнать о своем?

     

     Осипшим горлом спросил:

     

     — Что я потерял?

     

     Окно инициации подернулось рябью. Полупрозрачная табличка увеличилась, растянулась в стороны. На поверхности проступил текст.

     

     «Человек Максим Буденов должен был стать успешным охотником-загонщиком. Его таланты и упорство оценила Ассоциация охотников, а потому приняла того в Орден города Швартовска. Он получил полное жалование штатного охотника-специалиста и взял под командование отряд охотников-загонщиков. Пять лет работы в Ордене принесли ему славу в узких кругах. Последнее задание Максима было в команде с гильдией Обретших «Мортем», где он скончался от тяжелых ранений.»

     

     Чем дальше я читал, тем сильнее зрел гнев внутри.

     «Гильдия «Мортем»?! Последнее задание с ними?! Твою мать, да я отдам голову на отсечение, если это не они меня прикончили!» — Я помассировал лицо. — «Обалденные новости. Зато я знаю, что моих навыков достаточно, чтобы стать на уровень с Обретшими-государственниками. Да, есть чем гордиться.»

     

     С другой стороны, я получил жалкие триста очков. Этого мало. Конечно, существуют и те, у кого их меньше, даже в разы, но это из случаев, когда пробуждались бомжи или пожизненно осужденные. А у меня, хотя бы, есть и свобода, и навыки для полноценного пользования способностями.

     

     Оксана... Я столько времени тренировал ее, так много родилось на свет тактик и стратегий. Под моим началом она поднималась по лестнице успеха на районных соревнованиях среди Обретших, где занимала первые места. Мы пробивались к славе, но слава нас и погубила...

     

     Возможно, не стоило ограничивать Оксану от охоты на импов. Я всегда говорил, насколько опасно лезть к этим тварям, порожденным больным разумом могущественного Обретшего. На работе у охотников, будучи приманкой, я испытал на себе ту жажду крови и желание убить человека. Не поймать и съесть, а просто убить.

     

     Заботясь о сестре, я заботился о ней, как о младенце. А теперь расплачиваюсь…

     

     Руки обхватили затылок. Я прикрыл глаза, собираясь с мыслями. До ушей доносился голос леса. Его дыхание, сердцебиение. Щебет птиц успокаивал хаос в голове. Тогда я вернулся к реальности, оставляя тревогу позади.

     

     Таймер показывал восемнадцать минут и две секунды.

     

     Еще одна проблема Пробуждения — ограниченное время на выбор способностей. Зачем это придумали загадочные силы, никто не знает. Да, теории строятся и по сей день, но они точно далеки от правды. И человек никогда не узнает: «почему», «что» и «как».

     

     Я произнес фразу, вычитанную на форумах:

     

     — Показать список доступных способностей.

     

     Список доступных способностей или каталог способностей — пусть люди и разрывали нить судьбы, от нее все равно зависело, какими силами ты возобладаешь. От темперамента давались наклонности к тому или иному элементу магии. От навыков — умения того или иного типа.

     

     К примеру:

     

     Хочешь стать мечником? Пожалуйста! Ты можешь тренироваться всю жизнь и получить доступ к лучшей способности, позволяющей управлять сотней мечей на расстоянии. А можешь по желанию левой пятки выбрать зачарование предметов, в котором ты не то, что не разбираешься, даже статей в интернете не читал. И получил бы за это жалкий, посредственный навык, пусть и разрушающий законы физики.

     

     Я помню до сих пор, как Оксана проходила инициацию. Она любила играть с огнем, часто смотрела мультфильмы с огненными феями. Даже рисовала их. Когда пришло время пробудиться, она без сомнений взяла способность «Королева Жара». Способность настолько сильная, что ее развитие ведет к управлению и огнем, и холодом. В момент нашего... расставания, сестра могла создать одну сосульку в воздухе, но не более того. А ведь то было началом.

     

     Список доступных способностей развернулся передо мной. Табличка снова изменилась, теперь она вышла за поле зрения во все стороны. Мелким шрифтом, который как-то удавалось понимать шестым чувством, выводились иногда сумасшедшие, а иногда пафосные названия. Одно меня позабавило до громкого хохота:

     

     «Проход в трусы» — способность деморализует цель, до уровня сил «вахтерша».

     

     Я гоготал как не в себя. Классно. Там, наверху, еще остались шутники.

     

     Впрочем, предстоял тяжелый выбор. С каждой способностью, помимо деталей использования, подписывалась и цена. «Сфера Ра», мощное заклинание, аннигилирующее противника до уровня сил «младший дракон», стоило семьсот очков. И сомневаюсь, что эта способность позволит управлять огнем или водой. Да и кто такой Ра, я не очень понимал.

     

     Решил с выбора хорошей, полезной магии:

     

     — Показать каталог способностей типа «управление энергиями» и типа «магия».

     

     В предвкушении я зажевал губы. Старые раны вновь открылись, даря легкое пощипывание.

     

     «Вы не имеете предрасположенности к «управление энергиями» и «магия».»

     

     Что?

     

     Секунду, здесь какая-то ошибка. Я снова сделал запрос, но получил тот же ответ.

     

     — Безумие какое-то... Почему я не имею предрасположенности? Я же лично тренировал сестру в использовании огня, разве нет?!

     

     «Вы не имеете предрасп...»

     

     Кулак влетел в дерево. На коре остался крохотный алый след.

     

     «Да бросьте, почему я не могу использовать магию? Так, телекинез? Доступ отказан? М-м, контроль гравитации! Доступ отказан?! Система циркуляции чакры!! Что значит, и к ней нет предрасположенности?! А к чему у меня она ЕСТЬ?!»

     

     Окно инициации уменьшилось в несколько раз, показывая новый текст.

     

     Так, «Владение оружием», «Ношение спецброни», «Финансовый учет» ... Что за хрень? Стоп, а это? «Оперативник-диверсант»?

     

     «Оперативник-диверсант» — способность позволяет использовать мастерски любое огнестрельное оружие, любого типа взрывчатки, любого транспортного средства (вплоть до военной техники), а также повышает живучесть, ловкость и скорость мышления в экстренных ситуациях. Развивает профессиональные военные навыки специалиста, сражающегося в глубоком тылу против превосходящего врага.

     

     Стоимость — 50 очков.

     

     «Серьезно? Да тут пакет чуть ли не для суперсолдата, а стоимость всего 50 очков? Хотя...» — Я вспомнил типичного Обретшего, для кого магия становилась универсальным инструментом. И такой Обретший без проблем справлялся с десятью элитными солдатами на государственном тесте способностей. Да уж, чего только в интернете не найдешь. — «...Нет, если подумать, то как-то обычные люди убивали Обретших? Снайпер вполне справится с человеком, не ожидающим пули.»

     

     Посмотрев на таймер, посчитал пропавшие три минуты.

     

     — А, ла-адно, беру!

     

     Следующая способность смогла удивить меня:

     

     «Тягач-легкач» — способность позволяет создать на расстоянии до метра от использующего врата в пространственный карман. Дает доступ к временно-пространственному хранилищу на сто ячеек с отдельным помещением туда ПРЕДМЕТА. Вес предмета не превышает десяти килограммов.

     

     Стоимость — 30 очков.

     

     Пространственный карман — та злополучная способность, спасшая урода Эдуарда на турнире. Она позволяет прятать туда артефакты, лечебные зелья, настойки и элексиры. И, разумеется, оружие. Хотя я слышал, что некоторые могут там прятать людей, но это или слухи, или искаженная информация.

     

     Но я не переставал удивляться дешевизне таких полезных навыков. Пришлось задать вопрос окну инициации по поводу того, насколько быстро можно доставать и помещать предметы в карман. Ответ поразил — мгновенно.

     

     «Тогда возьму, нет причин оставлять эту способность. В дальнейшем она пригодится.

     

     Я потратил уже восемьдесят очков, а интересных способностей меньше не становится. Так, глаза неотрывно глазели на это:

     

     «Специалист по гранатам» — способность дает использующему пакет информации о мгновенном создании любого типа гранат за счет специальных материалов. Урон гранатами увеличен в два раза. Эффективность использования светошумовых или дымовых гранат повышается на сто пятьдесят процентов.

     

     Стоимость — 20 очков.

     

     Очередной поиск подвоха привел к выводу, что способность заслуживает своей цены. Создавать гранаты можно научить и самому, да и увеличить их эффективность не так уж и сложно, скорее дорого. Впрочем, все минусы перевешивает: «...мгновенном создании... за счет специальных материалов».

     

     Другими словами, собери необходимое и закидывай врага моментально поступающими снарядами. Круто! А если в способность интегрировать сборку магических гранат...

     

     «М-м! И почему мне заблокировали магию? Должна же быть причина?» — И эту причину я, чтоб его, узнал. Окно инициации сообщило, что кто-то наложил на меня эффект «Блокирование энергетических потоков». То есть, я стал инвалидом! Блеск. — «Найду урода и закопаю.»

     

     Из трехсот очков осталось двести. И я не знал, куда их девать. Способностей разной степени «крутости» хватало, но где и как их использовать с наибольшей эффективностью? Не буду же я брать «Дрессировщик боевых зверей», если этих боевых зверей у меня нет?

     

     Я замер.

     

     Наверное, показалось, но у меня зажглась лампочка над головой. И потухла. Я попытался вспомнить, что же пришло на ум, но как отрезало. Тогда воспользовался дедовским способом. В голове чередом пошли воспоминания того, чем я занимался до мигнувшей идеи.

     

     И да, я схватил идею за хвост.

     

     Если какой-то Обретший призвал легионы импов на планету, то почему бы не найти такую же способность?

     

     «Звучит бредово. Как я смогу призывать кого бы то ни было, если мне заблокировали управление энергиями? Нет уж, лучше возьму «перк» на обучение или обучаемость. Первое даст возможность делиться навыками... да хоть того же охотника или специалиста-диверсанта. А второе ускорит обучение всему и вся.»

     

     Увы, такая задумка потонула на дне морском из-за ублюдка, заблокировавшего мне энергию. Ничего-ничего, наверняка способность диверсанта как-то, да поможет вычислить тварь, играющуюся с жизнями людей. Там-то я его и прихлоп...

     

     Показалось ли, но я увидел нечто ценное. Настолько ценное, что за него могут убить правительства всех стран. Конечно, способность далека от того же «Продления жизни» или «Благословение богини Жизни», дающее обладателю власть над вечной жизнью, но тоже весьма могущественное.

     

     Кажется, даже лес замолчал, пока я читал название:

     

     «Призыв...» — Дальше необязательно. Одно слово просто взрывает мозг! Однако настрой смыло разочарованием.

     

     «Призыв человека обыкновенного» — способность призывает в поддержку использующему существо «Гомо Сапиенс Сапиенс» раз в день на неограниченный срок. Призванный не имеет навыков, не способен развиваться. Обладает средним интеллектом по миру призыва. Снаряжение: нет.

     Стоимость — 15 очков.

     

     Дополнительные вопросы только усугубили ситуацию. Да, способность призвать человека смотрится привлекательно, особенно призыв симпатичной девушки. Но обеспечение призванного пропитанием, ресурсами, отсутствием навыков и невозможностью развиваться ставили на навыке крест.

     

     Возможно, кто-то, имеющий тысячи очков, мог бы взять способность, но точно не я. Да и зачем? Призывать бесполезную куклу, которая будет исполнять обязанности по дому? Работать на тебя? Сильный Обретший получает то же самое, но еще и силу, которая спасет жизнь не раз.

     

     Но призыв... Да еще не считающийся магией...

     

     Я для интереса запросил окно выдать каталог по призыву магических или мифических существ, на что получил десятки тысяч вариантов. И вот они уже требовали талант к магии. Чертову предрасположенность!

     

     Вернулась предыдущая страница с призывами. И когда я просматривал способности поинтереснее, где-то хрустнуло. Это явно не из-за Пробуждения...

     

     «Кряж» оказался в руках. магазин влетел на место. Перезарядка пошла в лет. Пальцы на спусковом крючке.

     

     Тихонечко присел, избегая лишнего шума. Колено уперлось в землю, давая большую устойчивость при стрельбе. Выглянул из-за дерева. Хруст доносился спереди. Я не видел причину шума, но воображение оказало медвежью услугу.

     

     «Только бы не импы. Не в такой момент...» — Кто только дернул меня за... извилины?

     

     Я увидел их. Десяток существ, не меньше, расселись у трупа оленя. Туша зверя истекала кровью, а местами вылезали сломанные кости. Зверь, видно, мучился перед смертью. А все из-за извергов, не достойных зваться «жизнью».

     

     Глаза рассмотрели одну из тварей. Алое тельце с метр высотой, большая лысая голова, изломанные ноги и хвост из задницы. На морде вместо глаз — черные бусины, а вместо губ — челюсть с костяными клыками наружу. Из спины растут такие же рога, но побольше. И вместо стоп — куриные красные пальцы.

     

     «Бесы.» — Бесы самый распространенный вид импов. Создатель тварей, когда придумывал демоническую армию, не сильно задумывался над дизайном «пушечного мяса». — «Их пятнадцать. Нет, семнадцать!»

     

     В кронах деревьев показалось две красные морды. Значит, бесов может быть и все тридцать, если они расселись по веткам. Паршиво.

     

     Я не успею смыться. Бесы, не смотря на убогое тело, могут догнать даже быстроногого оленя. Они медлительны, но ловки и выносливы. Если убегу от них, то буду играть в догонялки со смертью. Неминуемая гибель для одинокого охотника.

     

     «Что же делать? Мне не спастись в лесу. Я даже не знаю, где нахожусь и куда бежать.» — Я тут же вцепился в отброшенную задумку. — «Призыв! Если я призову союзников, то смогу разобраться с тварями. Черт, как же не вовремя!»

     

     Глаза стрельнули на таймер. Три минуты?! Я выбирал три минуты?!

     

     Успокоиться не получалось. Глубокое дыхание сбивалось диким грудным ревом.

     Я не хотел умирать. Пусть работа загонщиком избавила меня от суеверного ужаса смерти... Я предпочитал жить, и как можно дольше.

     

     «Кряж» повис на ремне, закинутом через плечо. Я же хватался за голову, выискивал способность получше, но находил либо откровенный бред, либо то, что поможет в далеком будущем, но не сейчас!

     

     За деревом запищали. Хруст веток предвещал беду. Скорее всего, бесы залезли в деревья, а это приводило к страшным последствиям. Если не знаешь, откуда появится противник — ты покойник. Из окружения бесов обычному человеку не выйти. Остается надеяться, что время еще есть.

     

     Взгляд пробежался по новой способности:

     

     «Призыв наряда полиции» — способность призывает на неограниченный срок поддержку из четырех человек с навыками ведения уличного боя, нейтрализации цели, а также рядом социальных и психологических навыков по работе с людьми. Откат по использованию — двое суток. Снаряжение: Униформа полицейского, легкий бронежилет, карабин М4А1 (3 магазина), пистолет Glock21 (3 магазина), перцовый балончик, ограничительная лента, световая граната (2 шт.), наручники (2 шт.).

     

     Стоимость — 60 очков.

     

     Беру не глядя. Таймер отсчитывает последнюю минуту.

     

     «Что же выбрать, что выбрать, что..?»

     

     «Призыв военных инженеров»(֎) — способность призывает на неограниченный срок поддержку из двух человек с навыками ведения боя против пехоты и техники, обслуживания техники, обслуживания и строительства военно-полевых зданий, возведения полевых укреплений, а также рядом социальных и психологических навыков по работе с людьми. Откат по использованию — семь суток. Снаряжение: униформа военного образца, тактический защитный шлем, средний бронежилет, автомат SCAR Mk17 с колиматорным прицелом (5 магазинов), пистолет FN Five-seveN (5 магазинов), спецнабор для возведения укреплений и зданий, спецнабор для обслуживания техники.

     

     Стоимость — 2000... 1750... 839... 314... 140 очков.

     

     «Какого черта происходит с ценой? Неважно, беру!» — Таймер отсчитывал последние секунды.

     

     — Подтверждаю инициацию.

     

     Таймер замер на нуль нуль пятой секунде. Окно инициации исчезло. Просто свернулось. Пропал текст и цифры. На грани сознания появилось странное чувство «загрузки» данных в голову.

     

     И только я собрался узнать, что же мне подарило Пробуждение, заверещал весь лес! Со всех сторон завопили и загоготали. Уши закладывало беспощадно. Хотелось разбить голову об камень, но я пересилил слабость.

     

     Бесы, они окружили меня. Наверняка учуяли запах из-за встречного ветра. Мне же не до того было. чтобы следить за происходящим! Теперь я до боли сжимаю пистолет-пулемет.

     

     — Нет, твари, я так просто не умру. Я выживу и дам каждому ублюдку то, чего он заслуживает! Пошли прочь!

     

     Выстрелил очередью. Бесенок, захотевший сорваться ко мне, с верещанием покатился по земле, зажимая рану на животе. Я охотник. И я знаю слабые места этих импов.

     

     Но ситуация играла против меня. Красные уроды наступали, их челюсти щелкали острыми клыками. На пальцах вытянулись когти, настолько острые, что вскрывают череп на раз.

     

     Я усмехнулся, пересиливая страх:

     

     — Думаете, вас много? — В ответ полуразумные чудища загоготали. — Сейчас я покажу, кого много!

     

     «Призыв наряда полиции! Призыв военных инженеров!»

     

     О, да! Я никогда не забуду это чувство. Мощь, струящаяся по телу, разрушала все представления о бытии Обретшим. Если раньше это было круто, то теперь... Я как заново родился, только всемогущим и бессмертным. Ложное чувство силы давило на рассудок, только я держался.

     

     Бесы замерли. Они смотрели за тем, как рядом со мной появляются шесть человек.

     

     Четверо копов в синем, со значками полиции на груди, прикрытыми бронежилетами. Они сжимали карабины, каких в этом мире, казалось, никогда не существовало. Но кто бы знал, что М4А1 известно здесь под другим названием? Полицейский, очевидно, зная, что происходит, разбежались вперед веером, беря на прицел ближайших импов.

     

     Военные инженеры, заметив расстановку сил, подошли ко мне. Серая форма и бронежилеты сидели как влитые, а желтые автоматы SCAR хищно облизывали то одну мишень, то другую.

     

     Поразило меня не это. И даже не оперативные действия призванных солдат. Знания оперативника-диверсанта уже поселись в голове, а навыки соединись с телом. Для меня, ныне элитного бойца с умением пользоваться любым оружием, такой ход действий был привычен.

     

     Но как может вписываться в картину «кровавого боя» в лесу, милая девчушка с большими желтыми глазами и седыми волосами?!

     

     Она как будто услышала меня...

     

     — Разрешите представиться, Ханако Такигучи, сержант вооруженных сил Максима Буденова! — Девчонка осклабилась. Она прицелилась. — Сейчас мы этих гавриков постреляем!

     

     

     Пятью годами ранее...

     

     ***

     

     После работы я возвращался домой к пяти вечера. В это время Оксана заканчивала учебный день, и приходила к ужину. И кто, как не я, готовил нам.

     

     Этот день я хорошо запомню. Оксана вернулась с синяком под глазом. На школьной форме остались подтеки крови, белая блузка превратилась в тряпку, а юбка лишилась прежней длины. Кто-то взял и оторвал подол по самое бедро!

     

     На расспросы сестра отмалчивалась. Она задумчиво ковыряла вилкой еду в тарелке и сидела в соцсетях с мобильного. Тогда я замолчал и просто сел за стол, чтобы доесть брошенный в панике стейк. Стейк из мяса магически усиленной коровы, укрепляющей организм.

     

     Через пару часов, после безмолвного ужина и дрема на диване, я вышел во двор. Небо затянуло тучами, из-за чего с трудом различались даже самые яркие башни ближайших гильдий. Я снял обувь, чтобы сойти на газон и по нему добраться до шезлонга. А уже там раскрылся зонт, приготовленный для пряток от солнца или дождя.

     

     На правом плече заныла рана. Сегодняшний выход оказался тем еще цирком. Вместо подготовленного места под загон импов, мы с парнями попали на заросшую травой площадку. Не было ни трассы, по которой загонщик приманивает монстра в ловушку, ни карманов в земле, откуда бы вылезли стрелки с транквилизаторами. Даже клетка... это скрипучее нечто грозило рухнуть в любой момент.

     

     Это взбесило начальника. Он отправился бить морду заказчику, мы же курили в стороне, ожидая приказов.

     

     Они напали тогда. Семь бесов выскочили из кустов, набрасываясь на нас. Семеро против четырех. У них когти и шипы, у нас стволы.

     Вова умер у меня на руках. Любой имп боится пули, но жажда крови пересиливает страх, если жертва в двух метрах от охотника. Парня разодрали до кровавой каши. Руки дрожат до сих пор, как вспоминаю его уцелевший глаз, затаивший секрет. Он видел то. что кроется за смертью. Но никому не сказал.

     

     Сзади хлопнула дверь. По газону заскрипели кроссовки, стирая покрытие, выращенное с многодневным трудом.

     

     Оксана разложила шезлонг справа, после чего завалились на него. Я глянул на нее. Сестра уставилась в небо, ее взгляд бродил по тучам, перекидывающимися молниями. Когда грохот одной из них встряхнул воздух, она сказала:

     

     — Я сегодня подралась с Обретшим.

     

     Слова улетели с новым выстрелом молнии. Начался дождь.

     

     Капли били по зонту. Прозрачные струи стекали вниз, заливая траву. Набирались лужи. Я смотрел за тем, как посеревший мир топится слезами. Ему было плевать на наблюдателей. Он мог на секунду показать грозную красоту, где цвета синего и фиолетового танцуют в искрящемся дуэте. Мог и напустить тумана, чтобы никто не видел его слез.

     

     Я бессильно прошептал:

     

     — Зачем? Тебе не хватает тренировок, раз шило в заднице не вылезает наружу. — Глаза изучали внутренности зонта. — Хм, интересно, кто придумал вставлять туда спицы?

     

     — Ты не слушаешь.

     

     — А? — Я обернулся к Оксане. Его глаза налились ревущим огнем.

     

     — Ты не слушаешь меня. Никогда. Я говорила, что хочу отправиться на охоту с тобой. А ты всегда отказываешься.

     

     Веки на миг спрятали от напора Оксаны. Я бы ничего и не отвечал, тогда неудобная тема сама бы собой погасла, как очередная молния. Другой вопрос, не сделаю ли я этим хуже?

     

     Сестра не первый месяц доставала с этой чертовой охотой. Она игнорировала опасность, исходящую от импов, ведь...

     

     — Я Обретшая! Так чего ты боишься?! — Оксана держалась. Я слышал в голосе нотки будущих слез, но те так и не показывались.

     

     — Именно, ты Обретшая. Зачем ходить с обычным человеком на охоту, когда впереди лежит светлое будущее в Ордене? Разве ты не хочешь получать большую зарплату, иметь выходные, встретить президента и познакомиться с интересными людьми?

     

     — Я хочу, чтобы мы вместе шли дальше. Если меня не будет рядом, то как сложится твоя жизнь?

     

     Она ткнула пальцем в меня. На щеках красный румянец, в волосах танцует пламя. Оксана горела, и огонь, рвущийся наружу, говорил больше. чем она сама. Сестра сжала в руке вырвавшийся всполох, чтобы он не слетел на меня. И, уже спокойно, хрипло спросила:

     

     — Как дела на работе?

     

     Сплюнув, я оголил рукав.

     

     — Вот мои дела. — Ее глаза расширились. Рука закрыла рот. — Если бы не помощь начальника, ты бы встречала почтальона с похоронкой. Такое само не заживает! Ты видишь? Ты видишь?!

     

     Молния ударила совсем близко. Я дернулся, закрывая голову рукой, а Оксана по привычке растянула огненную полусферу на пути возможного удара. Когда шум утих, мы улеглись на места. Невзначай, я рассказал о том, что произошло.

     

     Оксана не отвечала. Она ловила каждое слово. Впервые из нее не вырвалось вопроса, будто вместо любопытной язвы сестра была обыкновенной глупой девчонкой. Такие и слушали мои рассказы.

     

     Дождь стихал. Барабанная дробь надо мной прекратилась, остались только струи, змеящиеся вниз после потопа.

     

     Закрытые глаза нарисовали образ красного уродца, рассекающего воздух когтями. Я вспомнил боль, какую не испытаешь и от раскаленного металла. В тот момент, когда бес вспарывал плечо, хотелось громко кричать. Возможно поэтому, увидев три длинные полосы на руке, я закричал на сестру.

     

     Вина грызла изнутри, поэтому я решил отвлечься от паршивого момента:

     

     — Если пойдешь с хорошей командой... — Справа раздался шорох. — ...следи за окружением. Никогда не отвлекайся. Импы, даже самые слабые и тупые, любят прятаться среди кустов и на деревьях. Новички страдают фигней, когда опытные выискивают следы монстров. А потом эти же новички валяются по частям в лесу. Их матери ждут похоронку, затем затухают с горя. Я не хочу себе подобного счастья. И тебе не хочу.

     

     И шутливо добавил:

     

     — Поэтому, если будешь умирать, убедись, что от тебя и мокрого места не останется. Не хочу смотреть на твою кислую рожу-у в гробу.

     

     Оксана вскочила. Шезлонг снес зонт и отлетел в сторону. Щеку ожгла оплеуха:

     

     — Пусть тебя бесы задерут, придурок!

     

     Она в ярости хлопнула дверью, исчезая в доме. А я с улыбкой, и раскаленной щекой, смотрел за тем, как в небе расцветают звезды.

     

     «Я умру как придурок, если попаду в ловушку.» — Смех вырвался наружу. — «Но будет это только после твоего совершеннолетия.»

     

     ***

     

     Сейчас.

     

     ***

     

     Беловласка зарычала:

     

     — Мочи их! — Автомат заголосил очередью выстрелов. Пули влетали в импов, сбивая с их с лап. — Чё стоим, помогаем!

     

     Лес накрыл грохот. Автоматы и карабины засыпали бесов. Они разбежались в стороны, спасаясь от пуль, но выстрелы кусали свинцом.

     

     Импов как след простыл. Я перехватил «Кряж» и прислушался. Верещащие бесы уматывали как можно дальше. Сквозь треск веток и шелест листвы слышались вопли. Победа.

     

     — Ну ничего себе, приключение после призыва! — Один из полицейских, чернявый мужчина, протянул руку. — Меня зов... Бхэ!

     

     Коп схватился за горло. Сквозь пальцы заструилась кровь, пока на шее не разрослась полоска. Голова через секунду отвалилась.

     

     Падая наземь, я крикнул:

     

     — Арахниды! Здесь арахниды, берегитесь паутины!

     

     Остальные последовали моему примеру, а я выискивал в деревьях большого, с собаку, паука. Когда черное брюшко показалось для новой атаки, «Кряж» застрекотал. Пули свистнули между листьев. Вскоре рядом с ногами шлепнулось темное тельце.

     

     Призванные воины, лежа на животах и спинах, водили стволами по вероятным укрытиям монстров. Заросли, скопление деревьев, складки местности. Больше всего они боялись листвы в кронах, куда огрызнулись парой выстрелов. Какая-то птица вспорхнула в небо.

     

     Когда опасность отступила, мы собрались у трупа полицейского. Сказала Беловласка:

     

     — Эта Ханако Такигучи обещает. что твоя гибель не была напрасной. — Девчонка оскалилась, желтые глаза обежали остальных. — Че, братва, будем знакомы. Я Ханако Такигучи, сержант пехоты, призванная этим пареньком!

     

     Она подошла и похлопала меня по плечу. С учетом того, что Беловласка ростом на голову меньше, это вызвало смешки. Полицейские с улыбками пожали руку, будто их товарищ и не погиб минуту назад. А второй инженер, гигант с пышной бородой, ударился кулаками. В конце он показал козу.

     

     Я осмотрел новопризванных:

     

     — Нужно сматываться отсюда. У кого-нибудь компас есть? — Бородач содрал с лямки рюкзака пластинку с прибором. — Если я правильно помню, то на востоке будет побережье. Поход займет пару дней или больше, но так больше шансов выжить, чем стоять на месте и ждать импов.

     

     — Эх~. Командир-командир, Ямитэ кудасай, чтоб тебя. Ты уверен, что идти надо на восток? — Беловласка в ехидстве растянула улыбку, проблеяв тонким голосом.

     

     «Стоп, а ведь точно. Меня, вроде, хреновина под землю затянула, после чего я оказался здесь. И не факт, что я у Швартовска... И не факт, что вообще в Клинской республике!» — Руки обхватили голову. Проклятье, проклятье! Ни еды, ни телефона, только оружие и сомнительная компания из призванных людей!

     

     — Команди-ир!

     

     — А? — Я обернулся к девчонке, как в затылок прилетела затрещина. — За что?! Ты совсем свихнулась?

     

     — Товарищ командир Максим Буденов. — Она набрала воздуха в легкие и глубоким голосом отрапортовала. — Говорит сержант Такигучи. Так точно, свихнулась! Отдаю честь.

     

     Ладонь в перчатке приложилась к виску, после чего Таки... гучи смахнула ею под смех бойцов.

     

     — Ждем ваши приказы, товарищ командир! — Она вытянулась стрункой. Незаметно, остальные тоже подровнялись и распрямились. Внимание сосредоточилось на мне, сгорая в томительном ожидании.

     

     Рука врезалась в лицо. Приказы... Да что приказывать, если я в раздрае. Не говоря уже о том, куда надо идти. Мы в лесу, и в какой стороне город — хрен знает. Единственный выход из ситуации — это сидеть и ждать помощи. Но как связаться со службами? Телефона-то нет!

     

     Размышления отошли подальше. Неподалеку хрустнуло, да так, как ломается деревянная доска. А когда листву в кустах тряхнуло, автоматы и карабины ощерились для огня.

     

     Я, переставляя ступню с пятки на носок, зашел за дерево. Ноги широким шагом подносили меня к месту, откуда раздался звук. «Кряж» сжимался в руках, на случай внезапного контакта с импом.

     

     Подойдя к кустам, обернулся. Полицейские, заметив это, кивнули и обошли меня по бокам. Инженеры же застыли в полной боеготовности. Я пальцами изобразил «пистолет», и направил руку вперед. Туда уткнулись дула карабинов.

     

     Наклонился. Подобранная ветка коснулась листьев на кустах. Она слегка отодвинула зелень, открывая обзор. Замер. В ответ пялилась пара глаз. Не человеческих...

     

     — Огонь! — Прыжок в сторону перешел в кувырок. «Кряж» поддержал лай выстрелов. — Бежим отсюда!

     

     Я рванул прочь. Оружие повисло сзади, ударяя по спине. Кочки и валежник проскакивали под ногами. Слева, справа мелькали кусты, за которыми, то и дело, виднелись бегущие бесы. Они преследовали меня.

     

     Оглянулся. Инженеры следовали по пятам, а вот полицейских стало на одного меньше. Другой, из пары выживших, зажимал левый глаз. Между пальцев стекала кровь, поэтому, уверен, ничего хорошего с ним не случилось.

     

     Беловласка завопила:

     

     — Впереди!

     

     Вижу двойку бесов, разбегающихся на меня слева и справа. Импы выпустили когти, раскрывают челюсти. Лапы выталкивают монстров с такой силой, что через пару секунд меня разорвет на клочки.

     

     «Кряж» выхватывает на бегу одного из импов. Крючок вжимается в рукоятку. Вопль, имп валится и уходит в кувырок! Есть один!

     

     Второй монстр успевает отпрыгнуть. А потом я вижу, как тварь обходит меня со спины. С мерзким криком бес налетает сверху. Когти зависают в десятке сантиметров. Конец.

     

     — Лови плюшку, уродец! — Беса чем-то смахнуло. Я засучил ботинками по траве, рука вцепилась в ветку. Рывок, и «Кряж» в развороте наводится на импа. Но он мертв. — Старая добрая саперная лопатка.

     

     — Да... ты сумасшедшая... Эта хрень могла прилететь в меня! — В сердце закололо, как я подумал, к чему мог привести бросок. А эта гадость еще смеется!

     

     — А-ха-ха~. Командир, если бы тебе размозжило голову, то я сидела бы с тобой у кровати до конца жизни. И мы бы занялись кое-чем интересным.

     

     Я нечаянно сглотнул.

     

     — Ч-чем?

     

     — Мы бы... Сзади! — Девчонка разрядила рожок мне за спину. Я видел, как руки сержанта мелькали, перезаряжая автомат. За пару секунд она управилась и продолжила обстрел. — Быстрее, командир! Куда бежать?!

     

     На вспотевшей ладони лежал компас. Я попытался сориентироваться по стрелке, но голову как объяло дымом. Хлопок по щеке заставил очухаться.

     

     Невредимый полицейский отсечками палил по импам, которые мчались оттуда, куда наша группа отступала десяток секунд назад. Мужчина выкрикнул, чтобы мы или заняли позиции, или отступали, с чем я был согласен.

     

     Расстрелял «Кряж» магазины быстро. На пятерых бесов ушло оставшиеся три штуки. Дальше, пистолет-пулемет превращался в мусор. Таким калом не пробить голову человеку, что там бесу. Поэтому я принял карабин у раненого копа, перехватил магазины. Прицел сошелся с мушкой на голове импа...

     

     Выстрел.

     

     Краснокожий уродец прокатился по грязи, по нему тут же запрыгали поспевающие сородичи. Навелся на следующего.

     

     Три отсечкой.

     

     Подонок заскулил, начал дергаться. Контрольный в голову вынес мозговое вещество. И однозначно не серого цвета.

     

     Снова крикнула... Ханако, точно.

     

     — Командир, нас обходят. — Девчонка подсела рядом, нашивая головы импам. — Там пара десятков заходит с тыла. Отсюда не достать.

     

     — Понял. Сваливаем! — Крикнул я. Полицейский, стоявший впереди, возвращался подшагом. — Идем на восток. Больше некуда.

     

     Бородач ткнул кулаком в плечо. Сержант Ханако захихикала:

     

     — Веди, командир. Если мы выживем, я тебе дам!

     

     «Больная...»

     

     Я свернул с того пути, где нас подловили импы. Теперь мы шли в низине, скрываясь за холмами и среди кучи травы. Деревья, растущие на высоте, прикрывали сверху накренившимися стволами и листвой. А солнце поднялось в зенит, чем породило множество теней.

     

     Продвигались быстро, но не летели, как раньше. У импов слух острый, лучше человеческого, поэтому топать в лесу — то же самое, что кричать им в уши. Лучшее, как мы могли поступить, это перемещаться тихо и осторожно, держа пистолет под рукой.

     

     Пару раз импы чуть не находили нас. Свора бесов проносилась по холмам, где росли деревья, и особо ушлые монстры решали сократить путь понизу. Группа в тот момент задерживала дыхание, с головой погружаясь в лесные укрытия. Бесы скакали мимо, не замечая смотрящих на них дул из кустов.

     

     Десять минут спустя до ушей донесся всплеск воды. Рядом протекала река, и подобный исход событий как нельзя вовремя. Раненому копу требовалась медицинская помощь. Он с лихвой потерял крови, а бинты у инженеров закончились. Потому, быстро обсудив необходимость в привале, мы двинули к усиливающемуся журчанию.

     

     Река оказалась большой. В ширь метров тридцать, в центре глубина под десятку. Окружена холмами и песчаным пляжем с залетными острыми валунами. К сожалению, следов туристов не обнаружилось. Значило это, что нам придется в лесу выживать. И долго.

     

     Я подвел раненого к воде.

     

     — Осторожно, камни, камни... бревно. Садись. — Боец уместился на плоском валуне. Я же, пользуясь знаниями оперативника-диверсанта, начал творить какую-то магию.

     

     Способности после Пробуждения, не важно: простые они или невероятно могущественные, — часто опираются на особые законы. Так, например, описывалась моя способность «Специалист по гранатам», которая моментально собирает взрывчатку из определенных компонентов.

     

     «Оперативник-диверсант» не исключение. В голове появились образы нужных растений, помогающих снять боль, обеззаразить и залечить рану. Я подозвал целого полицейского.

     

     — Ты должен собрать эти растения... — Мужчина выслушал описания трав, большинство из них способствуют снятию боли, другие избавят раненого от последствий травмы. Третьи же поспособствуют набору крови. — Иди. Стой, не в лес, посмотри на побережье.

     

     — Так точно, товарищ командир.

     

     Полицейский ушел, а мы остались на берегу проверять снаряжение и, временами, изувеченного бойца. На пересчете оказались три пистолета, два автомата, один карабин, один пистолет-пулемет, две световые гранаты и по паре магазинов ко всему оружейному добру.

     

     — Сержант Ханако, поделитесь мыс... — И тут же прикусил язык, когда понял, кому и что ляпнул. — Кхм, извините... Бородач?

     

     Сквозь бороду показалась улыбка инженера. Здоровенный мужчина прикрыл глаза, чуть посмеиваясь. А Ханако, услышавшая свое имя, закрутилась юлой.

     

     — А? Я? Командир, неужели, вам что-то нужно от милой красавицы, вроде меня? Нья-ха-ха, что же, этот великолепный сержант поможет вам с сексуальными пробл...

     

     — Командир, с оружием беда. Патронов тоже маловато. — Бородач закрыл рот Ханако, из-за чего та покраснела от гнева. Она пыталась убрать ладонь инженера, а иногда и укусить, только ничего не вышло. И Ханако повисла на руке здоровяка. — Хорошо бы, конечно, забрать с трупов припас. Но чревато.

     

     — Бу-бу-бу. — Ханако посмотрела на меня. Глаза на мокром месте, брови домиком. И так жалобно бубнит... Я почувствовал удовлетворение.

     

     — Товарищ Бородач, благодарю за службу.

     

     Он поддержал:

     

     — Рады стараться. — Крепкое рукопожатие под возмущенные крики Ханако прервалось спешащим полицейским:

     

     — Они уже здесь.

     

     «Твою же...» — Мы разбрелись по пляжу, хватая оружие. Полицейский как раз догнал нас, где спрятался за большим острым камнем. Ханако прыгнула в кусты, где ее не видать. Бородач оттянулся подальше, после чего лег на песок, укрываясь за валунами. Я же по нос залез в воду, держа палец на спусковом крючке.

     

     На пляже остался раненый, но иного выхода не было. С такими увечьями, как у него, охотники долго не живут. А этот даже говорить мог. И если он дошел с нами аж до реки, то и дальше протянет. Пока пусть побудет приманкой.

     

     Бесы появились из-за деревьев на возвышенности. Осматривались твари недолго. Пара импов прогоготала, указывая на растянувшегося на камнях парня, и потянула за собой остальных. Дюжина монстров скребла лапами по склону, спускаясь к пляжу.

     

     Монстры пропали из виду, поэтому я подошел поближе. Голова вылезла из воды, плечи — тоже, но слегка. С такого положения уже можно вести огонь. Но остается опасность рикошета. У меня, считай, камни перед глазами. Куда ни стреляй, везде препятствие. Впрочем, если импы не заметили, то можно потерпеть.

     

     Топот и голоса тварей стал значительно громче. Они рядом. Потянул затвор. Щелчок. Глаз в прицел, встречаю уродов. Шаг на подъем, в поле зрения попадает полицейский. За ним бесы.

     

     Стреляю. Пахнет дымом. Ближайший ко мне бес сложился, за ним еще один. Головы лопаются как арбузы. Двойка импов пугается, видя умирающих собратьев. Их ноги тормозят и разворачивают тела. Убегают, да недолго — Ханако страхует.

     

     Импы почти закончились, как, с другой стороны, заверещали.

     

     Последний патрон в магазине шьет беса, и я оборачиваюсь.

     

     «Мы в дерьме.» — На пляж из арок леса высыпали десятки бесов. С каждым вдохом их становилось больше. — «Последний магазин остался... Светошумовые же есть!»

     

     Я побежал к гранатам, оставленным у раненого. Мужчина с усталым взглядом проводил меня. Склонившись над гранатами, схватил обе и помчал в сторону импов. Время на исходе, если ошибся, то умрем все.

     

     Разбег на десять секунд дает хороший импульс к броску. Хватаю первую гранату. Кольцо выскакивает из чеки. Светошумовая летит в скопление монстров, на подходе вторая. Бросок.

     

     — Береги глаза и уши! — Тело свалилось на песок, голову прикрыл руками.

     

     И не зря.

     

     Способность «Специалиста по гранатам» превратила снаряд в моих руках в маленькое разрывное солнце!

     

     БУМ! БУМ! — Два взрыва, не хлопка, раздались над головой. Тут же вскакиваю, ствол наводится на импов. После пары секунд ожидания карабин откладывается в сторону. Некого больше убивать.

     

     — Командир. — Сержант Ханако сияла. Ее глаза с блеском приклеились ко мне, как будто я пообещал девчонке незабываемое путешествие по неизведанным местам. А... Ну, да. — Это что было?! Вы их так светошумовыми?! А работает с оргаз...

     

     — Командир, разрешите доложить. — Бородач толкнул безумную Ханако на песок. Его голос стал усладой ушам. Тихий и размеренный. — Импы мертвы или обезврежены. Некоторые из них уже не вернутся в строй. Уши повреждены у всех, глаза — нет. Дезориентированы они знатно.

     

     Глаза скосились на ковер из бесов. С полсотни тварей валялись на песке, их стоны ничего, кроме омерзения, не вызывали. Я выхватил у Ханако, замахнувшейся на Бородача, саперную лопатку.

     

     Дальше я десять минут отдавал долги всем погибшим охотникам. И призванным бойцам.

     

     Когда закончил с одним, приступил к другому. Тела импов ценятся на рынке сырья, где крутятся товары для Обретших-артефакторов. У бесов тоже имелись ценные части — шипы на спине и когти. Я подозвал остальных, и вместе мы управились за сорок минут.

     

     К этому времени вернулся тот же коп, который отправлялся за лекарственными травами. Сложенная куча трофеев осталась под присмотром инженеров, а медициной занялся я. Простой обработкой, вроде толчения, стирания и смачивания, я придал растениям нужный эффект. Усилил его. Лечение одноглазого бойца продолжилось.

     

     Через час я кое-что вспомнил:

     

     — Бородач, ты говорил, что хорошей идеей будет забрать припасы у трупов. Есть ли смысл идти сейчас?

     

     — Товарищ командир. — Инженер сел на подвернувшееся бревно. — Оружия много не бывает. Если раздобудем больше, только лучше.

     

     — А с мертвецами что? Похороним?

     

     — Нет смысла. — Я вздернул брови. Бородач пояснил. — Призванные после гибели исчезают на вторые сутки. Так что надо поспешить. Иначе снаряга сгинет.

     

     Вновь влез звонкий девчачий голос:

     

     — Эта Ханако пойдет с командиром. У него много занятий с Ханако. Например...

     

     Какой пример хотела предложить Ханако, я уже не знаю. Но на мушку ее, на всякий случай, взял.

     

     — В-в-в смысле, товарищ командир, разрешите оказать поддержку в разведывательной миссии? — Беловласка как лом проглотила. Глаза смотрели куда угодно, но не на меня.

     

     Я развел руками:

     

     — Как знаешь. И есть один нюанс. — Я наклонился к лицу Ханако, посмотрел в душу. На лбу сержанта собрались капли пота. — Будешь доставать, придушу и закопаю.

     

     — Е-есть.

     

     Собрались за пять минут. Я прихватил пистолет «Глок21», потому как карабин имел последний магазин. Полицейский одолжил светошумовую гранату, а инженер предложил автомат, но получил отказ. Не хватало еще, чтобы их там бродячие импы порешали.

     

     За себя не боялся. Шестое чувство твердило, что я правильно поступаю. Вспомнились недавние события. Пробуждение, выбор способностей и призывов, стрельба и бегство — каждый момент был судьбоносным, но я до сих пор жив и невредим.

     

     Я остановился.

     

     «А это значит, что я реально Обретший. Выстоял против орды импов...»

     

     Ханако, идущая впереди, также замерла.

     

     — Командир, что-то мне не нравится здесь.

     

     Мое внимание привлекла ее гримаса страха.

     

     — В чем дело?

     

     — Кажется, если мы пойдем дальше, то умрем.

     

     Я покрутил пальцем у виска. Совсем беда с головой? Вот же место, где я очнулся. И трупы лежат. И надо-то, что пробежать, схватить нужное и умчаться. Игнорируя возражения сержанта, я подошел к ближайшему трупу.

     

     Сзади раздалось исковерканное:

     

     — С-сэр-р. Э-эт-та Хан-н-нако...

     

     — Что? — Я оглянулся, дабы увидеть устремленные вверх глаза сержанта. Вверх? Нет. Да быть не может. — Твою мать.

     

     Над нами, среди верхушек деревьев, растянулась огромная паутина. Площадь белой нити охватывала сотни квадратных метров. Но не это пугало Ханако.

     

     Огромная, толстобрюхая, шипастая черная паучиха смотрела вниз восемью крохотными красными глазками. Тварь поправила хелицеры, передние лапки потерлись друг о друга.

     

     Я уже понимал, через мгновение нас схватит самое липкое в мире вещество, из которого не выбраться без помощи Обретшего с огненными способностями. Нам конец.

     

     Паучиха согнула лапки, приготовилась к прыжку. И...

     

     Ее сожженный труп рухнул к сырой земле, в метре от меня. Я глянул на обомлевшую Ханако:

     

     — Какого хрена?

     

     Ответил молодой женский голос, но доносился он из-за деревьев:

     

     — У меня хрена нет. Зато фаербол есть.

     

     

     Паучий труп дышал мерзостью в лицо. Подпаленные волоски на брюхе, тлеющая шерсть с длинных лап, плавящийся хитин — непередаваемое амбре вытягивало соки. Хотелось на месте опустошить желудок, но такой слабости я себе не позволил. А все из-за нее.

     

     К нам с Ханако вышла девушка. Слишком эффектная и в вызывающем наряде. Сержант навела на нее автомат, но, боюсь, здесь пули не помогут. Нас сожгут раньше. Да и магическая броня на незнакомке наверняка из артефакторских, такая плотность, искажающая пространство в радиусе метра, не достигается обычными способностями.

     

     Она заговорила:

     

     — Я агент из Ордена, Дара Оттерман. Назовитесь и сложите оружие. — Шатенка хищно улыбнулась, чем на миг заворожила. На бледном лице искрили рубиновые глаза, блестящие от солнечного света и всполоха огня на правой руке, целящейся в нас.

     

     

     

     Так она агент. Я понятливо кивнул и осмотрел ее еще раз. На стройном теле сидел дорогой строгий костюм из белой блузки, серого пиджака и юбки от колена с вырезом справа. Черные чулки уходили в серые туфли с низким каблуком. Но примечательным был значок на груди слева, где в латунной пластинке с образом щита отображался логотип Ордена.

     

     Как-то излишне легко она одета по меркам зимы.

     

     «Орден — дело серьезное. Они не закидывают в лес людей по прихоти. Что-то она ищет. И очень надеюсь, я с этим никак не связан.» — Параллельно с ходом мыслей я опустил ствол карабина вниз. Ханако повторила за мной.

     

     — Меня зовут Максим Буденов. Я охотник-загонщик из города Швартовск, работаю на армию. — Карабин свесился на поясе, когда я освободил руки. Однако, в любой момент, запасенный пистолет напряжет агента и даст время на побег. — Что могло понадобиться агенту Ордена в глубоком лесу?

     

     На мою выдавленную улыбку агент хмыкнула. Огонь на кисти исчез. Девушка сложила руки на груди и задумалась.

     

     Я же надеялся на то, что не открою личный счет по убийству людей...

     

     ***

     

     Двумя неделями ранее

     

     ***

     

     Ладань, столица Клинской республики. Город, в котором полно как государственных Обретших, так и гильдейских наемников.

     

     Из-за конкуренции между сверхлюдьми и торговцами, боровшимися за их влияние, столица расцветала. Прохожие каждый день наблюдали за строящимися зданиями на главных улицах, где годы назад стояли простые бетонные коробки. Редко встречалась архитектура прошлого века, еще реже удавалось найти исторические постройки. Они терялись среди стеклянных гигантов и торговых центров с авангардистским дизайном.

     

     В обилии геометрических форм и метрологических вкусов, отдельно от жилых зданий, высился корпус Ордена. Такой же, как и в любом другом городе, он походил на огромную пирамиду со ставками из железа и стекла. Монументальное строение не гналось за красотой, его принципами была простота и безопасность.

     

     Пирамида, кроме всевозможных выходов и редких призматических пристроек, оставалась простой и понятной. Такой же, как организация государственных Обретших. Иначе, если из штаба агентов пропадет та четкая однозначность, кто будет верить Ордену?

     

     Этим вопросом Дара не занималась точно. Ведь... она спала. Когда до работы оставалось двадцать минут.

     

     Квартира в стеклянной башне на тридцатом этаже изобиловала красотами. В панорамном окне спальни хозяйка видела раскинувшиеся парки, занесенные снегом, детские площадки. Рядом с основанием башни монолитом отложилась бетонное плато, где на пьедестале зависла скульптура постмодернизма от очередного Обретшего-художника.

     

     Спальня в оттенках пастели благоухала ароматом тюльпанов. Большая темно-коричневая тумба вытянулась вдоль стены. На столешнице виднелись свечи, лакированные ящички, рамки с фотографиями и... три высосанных бутылки спиртного.

     

     В комнате раздался оглушающий писк.

     

     — М-м? — Из подушек выбралась голова с запутанными в перекати-поле волосами. Белое одеяло слетело с нагого стройного тела, чьи изгибы из легкой нежности переходили в агрессивную четкость. Сквозь белую кожу пробивались жгуты мышц, отпечатавшихся прессом на животе. — Который час?

     

     Комнату огласил машинизированный голос:

     

     — Доброе утро, леди Дара. Сейчас солнечное утро, двадцать второго января. Самое время сделать пробежку и размять изнывающие косточки.

     

     Из-под подушки недовольно буркнули:

     

     — Мощность на тридцать процентов. Чумба, скажи уже время!

     

     — Время по Ладани: десять часов, дев... — Умный дом не договорил, как красотка растворилась в арке дверей. Она молниеносно залетела в душ, исполнив красочный пируэт, после чего выкрутила холодную воду на полную.

     

     Тело девушки пошло паром. Капли лишились бодрящей прохлады. Управившись за десять минут, Дара выскочила к зеркалу. Волосы из мокрой мочалки превратились в пушную гриву, пока пальцы девушки гарцевали от косметички до лица с очерченными скулами.

     

     Сверкая голым задом, девушка взорвала бурными поисками гардероб в коридоре, откуда вылетали вечерние платья и путающиеся под руками футболки. Выхваченный костюм полетел на кровать, а белье точно вырастало на Даре.

     

     Цокая каблуком, Дара ринулась из дома ловить такси. Занесенный снегом тротуар таял под ногами Обретшей. Прохожие, видя летящую девушку, разбегались в сторону, чтобы не попасть под каток опаздывающего агента.

     

     Такси, заказанное через приложение, плавно завернуло с дороги к Даре. Потом машина, хлопнувшая дверью, дала газу. Желтое авто разрезало серое полотно, пока светофор ловко подловил то на перекрестке. Потянулись тягучие минуты ожидания.

     

     В зеркале заднего вида появились любопытные глаза водителя:

     

     — Дара, опять опаздываешь?

     

     — Да знаю я! Не кричи, голова болит! — Единственная кричавшая вызвала только смешок от таксиста.

     

     — Поедем как нормальные люди или коротким путем?

     

     — Коротким. — Дара измученно прикрыла глаза. Голова прижалась к окну. — Только не лихачь, как в прошлый раз.

     

     — Обижаешь. Я вожу так, что стакан воды в руках не разольешь!

     

     Светофор показал зеленый. Покрышки взревевшего такси задымили, черные следы пробежали два метра, а затем растворились, как исчезло авто с того самого перекрестка. В окне машины заструилась картинка сменяющихся улиц. Дома и прохожие вытягивались в неразборчивую ленту, Дара с трудом выдергивала из образов названия проспектов и площадей.

     

     На одном повороте такси с визгом задрифтовало. Рука водителя дернула рычаг, меняя скорость. И вот желтая молния ныряет в переулки, где едва хватало места для спешащего седана. Лабиринт вывел машину к прямому пути до пирамиды Ордена. До цели километр, а время уже пятьдесят семь минут!

     

     Таксист выплюнул:

     

     — Держись!

     

     Выхлопная труба закашлялась, выкидывая черное облако с вспышкой огня.

     

     Руль завертело, водители сигналили вслед сумасшедшему гонщику.

     

     Вот показался высокий забор Ордена. Вышки со снайперами покрывались специальными барьерами от мощной атакующей магии. У тяжелых раздвижных дежурили бронированные стрелки в черной форме организации. И эти бывалые агенты, повидавшие много ужаса на заданиях, с воплями убежали от завернувшего во двор такси.

     

     Один из снайперов на вышке только постучал пальцем у виска...

     

     Машина с визгом шин затормозила перед широким входом в Орден. Стоящие у дверей клерки закрыли уши. Затем хлопнула дверь, чего никто не расслышал, зацокали каблуки по лестнице, мелькнул силуэт в костюме.

     

     Дара вошла внутрь и успела!

     

     Минуя холл со стойкой регистрации, Дара пробежала по коридору. Диванчики с посетителями оставались позади, когда девушка, зайдя в помещение с металлической дверью, плюхнулась на стул.

     

     — Простите за опоздание, пробки. — Вымученно улыбнулась девушка и застрекотала ресницами перед собравшимися. Так она думала секунду назад. — А где все?

     

     В кабинете с длинным овальным столом, пустовали все места. Проектор, свисающий с потолка, работал. На белой стене, позади Дары, застыл кадр какого-то леса с... каньоном, провалом? «Фигней какой-то», — догадалась Дара, рассматривая множество папок с документами.

     

     «Швартовск. Исчезновение охотников-загонщиков. Хм, странное происшествие? Да чего тут странного, говнюки просто замочили заказчика и сбежали с оружием. Или заказчик избавился от уродов, когда выполнил заказ. Чего тут думать?» — Дара под шелест страниц изучала забавное дело, но тут зазвонил телефон.

     

     Звонил начальник отдела.

     

     — Алло? Да, на работе. Как, опоздала? Время десять часов, я сижу в кабинете совещаний, жду остальных. — Улыбчивая Дара мысленно нахваливала себя и старого таксиста за расторопность, как милое личико исказилось: — В смысле: «Собрание закончилось в девять»?

     

     Пара мужчин, пьющих кофе у кабинета, вздрогнули от зверского крика. Глянув в сторону, откуда вышла полыхающая Дара, они разом превратились в бегунов мирового уровня. Конечно, после «такого» взгляда, убивающего на месте, любой найдет внутри таланты к марафонам и забегам.

     

     Дара подошла к лифту, где уже собрались агенты. Завидев девушку, те отползли к ближайшей стене. Звонок прибывшей платформы обратил взгляды на раскрывающиеся металлические двери.

     

     В темной комнате охраны, где за экранами с потоком от видеокамер сидели мужчины и девушки в черном, один служащий разорвал тишину истеричным хохотом. Насупившиеся коллеги зыркнули на весельчака, на что он, виновато сложив брови, указал пальцем на экран, не прекращая смеяться.

     

     Видеопоток демонстрировал разбегающихся клерков и агентов, жавшихся по стенкам от бредущей к лифту девушке. Более того, полминуты назад эта же леди, только зайдя в кабину, одним присутствием выгнала пассажиров. За секунду набитый как банка с сельдью лифт исторгнул выбегающих служащих.

     

     Охрана расплылась в улыбках. Один из смотрящих проговорил в рацию, предупреждая сотрудников на этаже.

     

     Дара же игнорировала бегающих людей и, уже спокойно, шла к кабинету шефа. Туфли отбивали простой мотив по светлому паркету. Тихое сопение вторило мыслям. Гуляющие глаза же бродили по картинам на серых стенах. Свет флюоресцентных ламп чуть слепил, но девушка давно привыкла.

     

     У массивной бордовой двери с золотой табличкой переговаривалась пара охранников. Девушка молча пожирала глазами парня, который рассказывал о последней миссии, когда из глубины коридора возникла Дара. Дойдя до кабинета, девушка, завистливо глянув на притихших, постучала в дверь и вошла.

     

     — А вот и я, Афанасий Георгиевич...

     

     — Присядь. — От железного тона коленки Дары сами подогнулись, опуская девушку на кожаный диван.

     

     На красном высоком кресле, за основательным письменным столом, восседал худосочный мужчина в синем служебном костюме. Он кивнул, возвращаясь холодными глазами к широкому монитору. На клавиатуре ритмично отбило очередной запрос, после чего шеф подал голос:

     

     — Опоздала.

     

     — А... Я же...

     

     — Тебе поручено новое задание. Отправишься в Швартовск и разузнаешь по делу о пропавших охотниках. Сводку читала? — Бритая голова повернулась к Даре. Та ощутила сильнейший позыв в туалет. — Если нет, я пришлю тебе файл.

     

     Соколиный нос вернулся к монитору. Через минуту усатое лицо отразило попытку улыбнуться.

     

     — Отлично, здесь все. — Шеф встал и подошел к окну справа от себя. Рассматривая падающие снежинки, он сложил руки за спину и проникновенно начал: — Помимо основного задания, существует и другое.

     

     На стене, за столом шефа, появилось изображение черноволосой девушки. Дара сразу ее узнала, лицо Обретшей часто мелькает по тв и на обложках журналов. Топ-сто Обретших страны, представитель линейки духов и ведущий боец гильдии «Мортем» — Оксана Буденова.

     

     Дара подняла брови:

     

     — Причем здесь «Огненная леди»? Она связана с исчезновением охотников?

     

     Шеф молча вернулся за стол и застучал по клавиатуре. Новое изображение появилось на стене. Там стояла пара молодых людей. «Огненную леди» Дара опознала сразу, пусть и с трудом — настолько искажал ее красоту защитный костюм. А вот второго агент нигде не видела раньше.

     

     Шеф произнес:

     

     — Перед тобой семья Буденовых. Мужчину зовут Максим, он является охотником-загонщиком в городе Швартовске.

     

     — Загонщиком при Обретшей сестре? — Дара жестом развела кисти в стороны, мол, зачем.

     

     — Это не важно. Суть в том, что Максим Буденов пропал вместе с теми же охотниками. Группа внезапно растворилась в разверзнувшейся яме в лесу. И туда как раз приехала Оксана в день икс.

     

     Дара посмотрела в окно на пролетающих птиц:

     

     — Мне нужно найти Максима и убедиться, что он в порядке?

     

     — Нет. — Шеф мрачно склонился над столом. Во взгляде читалось страшная необратимость будущего. — Ты должна подтвердить его смерть.

     

     Из кабинета Дара вышла через полчаса. В руках она сжимала папку с информацией о деле. Вдруг, когда Дара подошла к лифту, пропиликал телефон. Мобильный прислонился к уху:

     

     — Алло.

     

     — Здравствуйте, леди Дара. Я ваш куратор по делу «Швартовского каньона».

     

     — Игорь, верно?

     

     Снаружи девушку ждал автомобиль. Черный седан отвез Дару в аэропорт, все это время леди разговаривала по телефону. Когда транспорт остановился у огромной автостоянки, Оттерман направилась к терминалу. Специальный отдел по работе с Орденом без запинок проверил документы девушки.

     

     На взлетной полосе агента встречал частный самолет на десяток мест. Там собрались такие же Обретшие, выполняющие дела государства. Перед вылетом девушка позвонила родителям, которых оповестила о срочной командировке. Пришлось отменять званый ужин. И знакомство с потенциальным женихом.

     

     С печалью в глазах, Дара смотрела в окно улетающего самолета.

     

     ***

     

     Две недели спустя. За три часа до встречи с Максимом.

     

     ***

     

     Дело не сдвигалось с места.

     

     Дара полмесяца провела в компании провинциальных агентов, которые, с содействием полиции, обследовали Швартовский лес. Увы, но, кроме огромной рытвины в земле, пугающей темнотой на дне, а также проблем с армией, Оттерман ничего не нашла.

     

     Пока не позвонил Игорь.

     

     — Дара, у нас сигнал, возможно Пробуждение. По коням!

     

     — Где?

     

     — Район Швартовского леса. В тридцати километрах от тебя...

     

     ***

     

     Сейчас

     

     ***

     

     Агент из Ордена следила за мной уже пять минут. Она не предпринимала никаких действий, максимум — осмотрела трупы полицейских и что-то напечатала в мобильнике.

     

     Я решил избавиться от тяжелой атмосферы молчания.

     

     — Так вы, леди... Оттерман, тоже заблудились в лесу?

     

     Девушка фыркнула.

     

     — Я похожа на деревенскую дурочку?

     

     Я отрицательно покачал головой. Если кем и считать агента, то явно не дурочкой. Тем временем, Оттерман подняла карабин убитого полицейского. Оружие ловко прокручивалось в ее руках, как ложе неразличимо глазу врезалось в плечо. Лицо девушки оказалось у прицела. Раздался выстрел.

     

     В труп паука вонзилась пуля. Из раны хлынула зеленая кровь, из той, что не успела закоптиться при прошлой атаке агента. Затем трель очереди распугала птиц. А в валяющихся телах импов появились лишние отверстия. Удовлетворенно кивнув, Оттерман спросила:

     

     — Что здесь делает полиция? — Глаза агента прищурились. — Тоже потерялись?

     

     Тут голос подала... Танако...

     

     — Вообще-то, их вызвал Ма...мхм, у?! — Рука захлопнула челюсть Беловласки, чтобы сохранить хоть часть моих секретов.

     

     — Вызвал Ма? — Оттерман вытянула губы.

     

     Я поспешил ответить. И выдал полную чушь.

     

     — Мы работаем на одного человека. Как понимаете, не совсем законно. — Я глянул на свисающий карабин, за что удостоился хмыканья агента. — Так как деньги здесь зашибаются неплохие, то и полиция не прочь поработать над заказами.

     

     — Что за заказы? — Оттерман подошла ближе. Смартфон резко ослепил вспышкой.

     

     — Ч-что вы делаете? — Одной рукой я закрылся от света, другой же, освободив Ханако, схватил пистолет за поясом. Но тот не показывался агенту.

     

     — Собираю улики. Вы подозреваетесь в убийстве.

     

     Ханако аж подавилась. Да и я ослабил руку с пистолетом.

     

     И разом выдохнул:

     

     — Вы же не хотите сказать, что у меня на руках огромные когти и шипы, которыми можно убить человека? Да и зачем мне, будучи на заказе, уменьшать шансы на выживание в дикой среде?

     

     — А кто тебя з-знает~? Хотел долю побольше, сбегал от орды импов. Мое дело — забрать преступника на допрос.

     

     Ханако проблеяла:

     

     — И м-меня-я?

     

     — Нет. — Оттерман по-змеиному улыбнулась. Агент будто сияла показным дружелюбием. — Тебя мы отправим сначала к родителям. А потом к психологу, чтобы оценить степень ущерба рассудку.

     

     Ханако с круглыми глазами, залитыми ужасом в предстоящей встрече с психологом, замолила:

     

     — Пожалуйста, не-е-ет! Эта Ханако все-все скажет! Только не к психиатру!

     

     И тут я заметил, что пока Ханако бросается в объятья Оттерман, растрясывая агента как куклу, правая рука сержанта пальцем указывает в сторону.

     

     Оттерман пыталась отцепить от себя девчонку, но сержант схватила ту за грудки и навзрыд заверещала. Я же, игнорируя сцену, присмотрелся к деревьям. Два знакомых ствола как прикованные следовали за любым действием агента.

     

     «Подмога? Когда успела?» — Глаза захватили в объектив рацию на разгрузке Ханако. — «Значит, вот как. Умно.»

     

     Как будто почувствовав опасность, Оттерман подошла ко мне вплотную, чтобы огнем задело не только ее, но и меня.

     

     — Отцепи свою подружку, иначе ей впишут нападение на госслужащего!

     

     — А..? — Агент неотрывно смотрела на меня. Казалось, она прикончит нас. — Д-да.

     

     Под крики Ханако, я помог Оттерман освободиться. Агент отряхнула костюм, затем кому-то позвонила. Диалог ее увлек. Оттерман исходила поляну, туфли передавили множество драгоценных трав, из которых можно сделать лекарства. Но думал я не о том.

     

     «Сейчас идеальный момент.» — Я глазом приметил сместившихся бойцов. Они ждали команды. — «Если открыть огонь, то Оттерман не успеет ответить. Для того, чтобы пробить щит, достаточно стянуть с нее артефакт, поддерживающий эффект. И Ханако это уже сделала.»

     

     Сержант, вися на агенте, сильно разворошила ей одежду, потому отыскать странный флакон размером с палец не составило труда. А вот снять... Ханако явно знала — с этим справится оперативник-диверсант.

     

     Момент истины. Оттерман отвернулась от того места, где прятались бойцы. Всего один выстрел — и девушка забудет о встрече в лесу навсегда. Но сказать: «Давай», — или нечто подобное, не получалось. Меня как приложило томом клинского языка.

     

     «Что же ты делаешь? Отдай приказ! Ты же не хочешь, чтобы тебя раскрыли? Отдай. Приказ.» — Я дрожащей потной ладонью схватился за голову. — «Ты же так близок к цели. Зачем строить лишние препятствия на пути? Всего одно слово.»

     

     Спины коснулись. Я почувствовал, как маленькие руки обхватывают живот, и кто-то сильно прижимается. Сзади раздался ехидный голос:

     

     — Яре-яре, командир. — Она сказала, точно успокаивает дитя. — Ну же, все будет хорошо. Наше приключение только началось.

     

     Ее шепот с горчинкой коснулся уха:

     

     — Если не хочешь ошибиться, то подожди еще немного. Запомни, самурай делает выбор за семь вздохов. Не можешь выбрать — значит, ты не готов. — Ханако погладила спину. А потом сжала ягодицы. — Хм, а не плохо...

     

     — Хорош! И ты, как тебя! — Оттерман аж с открытым ртом застыла. — Ты можешь нас забрать отсюда?

     

     — Чт..! Да, конечно. Скоро по этим координатам откроют портал. Так что, ждите.

     

     Оттерман вернулась к разговору, но уже на повышенных тонах. Теперь там проскакивало: «Что делать?», «Он хочет идти со мной.», «С ним девчонка-спецназовец. Нет, я не шучу!». Ханако, тоже грея уши об агента, шепнула:

     

     — Наши здесь останутся. Бородач штаб неподалеку устроит, а коп с раненым опасаются выходить в город. Документов-то у них нет, а значки есть.

     

     — Угу.

     

     Разбранившись трехэтажным матом, Оттерман послала собеседника к далеким предкам нетрадиционной ориентации, после чего сказала нам ждать. Мы простояли в молчании некоторое время, прежде чем рядом появилась арка портала.

     

     Квадратная мутная плоскость появилась из земли. Выросший два на два метра квадрат просвечивал все, что находилось за ним. А потом по центру появилась точка, рассекающая линией в верхнюю и нижнюю грани. Своеобразные створки раздвинулись, являя нам крупное пространство с бетонными стенами. Оттуда, в полумраке, на нас смотрели бойцы спецподразделений с оружием.

     

     — Никому не двигаться. Первый, пошел!

     

     Спецы выскакивали из портала один за другим. Четыре человека выбежали с носилками, куда загрузили трупы копов.

     

     «Хреново, они же через сутки растворятся!» — Я проводил глазами мертвецов, после чего встретился взглядами с парой бойцов. Сквозь черные балаклавы, видневшиеся из-под тактических темных шлемов, сияли зеленым пламенем глаза. — «Подавители... Охренеть...»

     

     — Берем его. — Сказал один.

     

     — И эту грузим. — Другой.

     

     Спецы подошли ко мне и попытались скрутить. В тот миг я подумал, что спокойно выйду из захвата и сломаю этих идиотов сам. Потом же, осмотрев этих профанов, понял: высунусь — убьют. Ослабил хватку, подавители защелкнули на руках Наручники. В натирающих браслетах меня закинули в арку портала, с Ханако обошлись мягче.

     

     Изъятое оружие положили в кейсы, которые опечатали и отправили на телеге в один из темных проходов. Я было извернулся на бетонном полу, дабы рассмотреть путь, куда увозят огнестрел, но прилетел ботинок спеца:

     

     — Не рыпаться.

     

     Я лишь вздохнул. Кажется, Ханако дала не совет, а какое-то гуано. Еще про «са-ма-ро-ев» затерла. Бред.

     

     Спустя минут сорок, явно поменьше часа, нас отправили в раздельные камеры. Бронежилет забрали, сапоги тоже. Мельком увидел, как мимо камеры, за решетками, идет спец с броней и шлемом Ханако. А уже другой несет ее сапоги, нож, рацию и какие-то подсумки с кейсами.

     

     «Откуда это?» — Я уставился на рюкзак и еще десяток инструментов, которых тоже не видел у Ханако. — «Да где она таскала все это?!»

     

     В странных чувствах я уставился в потолок. Маленькая лампочка свисала на шнуре. Тусклый свет озарял каморку два на полтора метра, где из мебели были только лежак да ведро с ширмой.

     

     Класс, выделили люкс. Будем ждать...

     

     ***

     

     На следующий день, отведав баланды тюремной, я оказался в типичной комнате допросов. В помещении с синими стенами и потолком, освещенными яркой лампой из какой-нибудь больницы, находился стол и два стула. Их расположили по центру, чтобы в окне, замаскированным под зеркало. легко виделось. чем я занят.

     

     Посчитал камеры, прятавшихся в углах. Четыре штуки. Еще больше скрытых, зачарованных Обретшими. Железный пол, как и стены, наверняка укреплены. Через стекло смотрит какой-нибудь менталист. Последний — самая неприятная и опасная штука. Боюсь. знания диверсанта в голове, не очень помогут в противостоянии разума.

     

     Дверь позади скрипнула. Я увидел мужчину в типичном для агентов, костюме. За ним вошла Оттерман. Девушка смахнула челку каштановых волос, затянула их в хвост. Ее напарник выудил из кармана пепельницу и пачку сигарет. В динамики, которых здесь нет, сказали:

     

     — Медленно сядьте на дальний стул.

     

     Я, без задней мысли, плюхнулся на сидение. Агенты расположились напротив. Оттерман на стул, а второй... завис в воздухе, восседая на облаке дыма. В его зубах танцевала сигарета.

     

     «Черт, уже сутки без курева...» — Только подумал, как дорожка дыма протянула табачное изделия. С долей скепсиса принял и зажигалку. Сигарета пахла чем-то странным, но вкус поражал рецепторы. Зажмурившись, дал легким втянуть яду. — «Раз уж вы меня читаете, то знайте. Сигарета — ништяк.»

     

     Мужчина улыбнулся, выкуривая со мной дуэтом.

     

     И тут Оттерман разорвала теплую атмосферу:

     

     — Почему вы живы, гражданин Буденов?

     

     Сигарета упала на пол.

     Сигарета дотлевала на полу. Я же переосмысливал вопрос:

     

     — Почему я не умер? Почему я жив? Почему бы мне не умереть? — Я поднял окурок и снова закурил. Агент подсобил огнем. — Странные у вас вопросы. Я думал, Орден работает по другому принципу.

     

     Оттерман лишь безразлично повела рукой.

     

     — У меня задание, которое вряд ли кому-то понравится. Именно поэтому я спрашиваю, почему вы здесь — живы и здоровы, когда остальные охотники считаются пропавшими без вести. Но, де-факто, они мертвы.

     

     Агент всмотрелась в меня. Пару секунд мы боролись взглядами, прежде чем Оттерман обратилась к кому-то:

     

     — Информацию по Максиму Буденову, пожалуйста.

     

     В помещении прозвучал знакомый голос. Невидимка зачитывала те данные, какие вообще можно найти.

     

     — Буденов Максим, семнадцатый год рождения от Первого Пробуждения, двадцать восемь лет. Проживает в городе Швартовске, судимостей нет, не женат. Работа: в основном, деятельность охотника-загонщика. — Оттерман поморщилась, бормоча ругательства под нос. — Последние три года принадлежал к контрактному подразделению загонщиков при армии, по окончании получил бы лейтенанта.

     

     Мужчина-агент взял у Оттерман желтую папку и бросил на стол. Под картонной обложкой оказались мои документы. Паспорт, свидетельство о рождении, договор на съем жилья и прочее, чего я бы не достал и за год. Агент с ленцой осмотрел бумаги.

     

     Голос вещал:

     

     — Сестра — Оксана Буденова. Обретшая типа «маг», контролирует огонь. Входит в гильдию «Мортем» под должностью заместителя главы. В стране числится девяносто пятой по государственному рейтингу силы.

     

     Оттерман хмыкнула:

     

     — Это мы знаем. Бездарный братец великолепной сестры. Как жаль, что ты до сих пор жив, оскверняя ее тень своим существованием.

     

     Я лишь расхохотался. Смех рвался наружу. Оттерман и второй агент нахмурились, но ничего не делали. Воздуха не хватало, живот разрывался.

     

     «Великолепная сестра... Бездарный брат... Почему Обретшие такие высокомерные?!» — Грудь захрипела. Я откашлялся, стуча ладонью по столу.

     

     — Я, *кх*, извиняюсь. Продолжайте.

     

     Со снисходительностью я слушал дальнейшую библиографию сестры. Как она самостоятельно, без чужой поддержки, поднялась до великолепного Обретшего. Уши заворачивались в трубочку от похвалы, которой та стерва недостойна. Голос продолжал осыпать Оксану комплиментами, прежде чем те закончились.

     

     Оттерман с безразличием выслушала восхищенные трели голоса, после чего спросила информацию о моих родителях. И вот там ее ждал сюрприз: мать была обычным человеком, которой Обретшие не сдались ни в жизнь. Правда, хорошего в этом ничего нет. А отец...

     

     Вот тут уже и Оттерман, и я обалдели:

     

     — Доступ запрещен. — Категорично отрезал голос.

     

     Оттерман задрала бровь:

     

     — Код доступа «агент второго уровня».

     

     — Доступ запрещен. — У девушки аж вены на лбу вылезли.

     

     Она спросила:

     

     — Кем запрещен?

     

     И послышалось ожидаемое:

     

     — Доступ запрещен.

     

     Агент обратилась ко мне. Злоба, с какой она выплевывала слова, облачалась в шипение змеи:

     

     — Рассказывай. Иначе тебя разговорит менталист.

     

     Мужчина, выкуривающий вторую сигарету, аж выплюнул ту. Он округлил глаза, те перескакивали с Оттерман на меня. Когда девушка рыкнула, агент выставил руку, останавливая ее:

     

     — Леди Дара, ваша рвение симпатично мне, но идти под статью я не собираюсь.

     

     — Мы расследуем убийство. У нас есть все права, чтобы считать память подозреваемого и выяснить, что он скрывает.

     

     «Ситуация складывается хреново.» — Перепалка между агентами отвлекла тех от меня. Конечно, если происходящее из разряда игры в «Хорошего и плохого копа», то я сильно рискую, думая настолько «громко». Даже полученные навыки оперативника-диверсанта могли спасовать перед грамотным взломом памяти. — «Почему за весь разговор Оттерман не произнесла имени агента? Секретность? Или Орден скрывает данные менталистов, чтобы тех однажды не встретили дома озлобленные мстители?»

     

     Дара снова перешла на «ты», требуя ответов. Я молчал.

     

     Если кто-то скрывает личность отца. то не мне срывать покровы. Минут десять агент долбила вопросами, после чего запал иссяк. Девушка устало помассировала лицо:

     

     — Гражданин Буденов, вы подозреваетесь в убийстве сорока двух человек. Может, у вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

     

     Сорок два человека? Интересно они загнули. Считают меня причастным к гибели охотников? А как они объяснят тот провал в земле?

     

     Пауза затянулась.

     

     — Гражданин Буденов, что вы делали два дня назад? — Оттерман склонилась над столом. — И что вы делали две недели назад?

     

     — Две недели назад я, как и обычно, работал в составе отряда загонщиков, выполняя...

     

     — Вы сказали... — Перебила агент. — ... что работали с загонщиками. Кто может подтвердить ваши слова?

     

     — Мой наниматель и люди, вышедшие на охоту в тот день.

     

     — У вас есть их имена и адреса? Телефоны?

     

     — Нет. У загонщиков не принято заводить дружбу между собой. А заказчик действовал от лица армии, поэтому имя и контакты засекречены.

     

     — Хорошо.

     

     Оттерман достала из папки новые документы. Появились фотографии пролома в земле. И я чудом сдержался от вздоха: на том месте, где мы собирались перед работой, тянулся километровый каньон с зависшей у дна тьмой.

     

     Агент ткнула пальцем в снимки:

     

     — Вы знаете, что это?

     

     — Да. Эта штуковина появилась внезапно. Я помню, как мы провалились вниз. Многие кричали в ужасе. Находились и те, кто, как и я, пытался зацепиться за отвесный склон в пропасть.

     

     — Вы зацепились? — Глаза Оттерман сощурились. В щелке горела алая радужка.

     

     — Нет. Я упал.

     

     Агент хмыкнула. Она освободила верхнюю пуговицу рубашки, от шеи повеяло воздушным запахом духов и пота. Напарник Оттерман закатил глаза.

     

     — Максим, если ты упал, то как же выжил? — Девушка снова перешла на «ты». — Падение с такой высоты приведет любого человека к гибели. Если ты не Обретший, конечно. — Во взгляде Оттерман мигнул интерес. Тот потух через секунду, но былого уже не скрыть.

     

     — Я не уверен. Там была... Угх! — Голову пронзила вспышка боли. Меня согнуло пополам, вбивая лоб в стол. — Твою ма-ать...

     

     Сквозь вату в ушах прозвучали обрывки слов:

     

     — Леди Дара, я... барьер... пробиться... Очень плохо, ему... Носилки!

     

     В глазах потемнело. На секунду звуки снова вернули очертания. Я услышал:

     

     — Возьмите образцы крови. Заодно свяжитесь с Оксаной Буденовой, предполагаю, нам придется взять у нее характеристику личности подозреваемого.

     

     ***

     День спустя. Ладань.

     

     ***

     

     Корпус Ордена.

     

     Перед монитором, где играли записи с допроса Максима Буденова, сидел Шеф. Кабинет за прошедшие две недели не изменился. На столе стерильная чистота и минимализм. В окне танцуют снежинки, восхваляющие осень северного региона. А на кресле, куда усаживаются посетители, восседала черноволосая девушка.

     

     Оксана Буденова отложила в сторону черную меховую шубу. Она осталась в коротком приталенном белом платье, чья длинная молния проходила от горла до бедер. На ноге, закинутой на соседку, у кончиков пальцев танцевала туфля цвета снега. Она покачивалась в такт мыслям Обретшей.

     

     Шеф обратил соколиный нос на нее:

     

     — Я вызвал вас по делу Буденова Максима, леди Оксана. — Шеф заметил легкий интерес в глазах девушки. Она закрутила на пальце кудри и улыбнулась одними губами до приятной дрожи в сердце мужчины. — Вы отправили запрос на расследование. Задачей стала проверка — умер ли ваш брат или нет.

     

     — Да. — Оксана показала белоснежные зубы. — Есть хорошие новости.

     

     — Максим Буденов подозревается в убийстве. Мы расследуем дело.

     

     Девушка склонила к плечу голову:

     

     — Посмертно?

     

     — Он жив. — Оксана заледенела. Тело девушки превратилось в статую. — Максим находится в следственном изоляторе, где он и пособница проходят через процедуры по выяснению обстоятельств.

     

     — Вот как. — Мороз засквозил в голосе Обретшей. — Высока вероятность, что Максим — преступник?

     

     — Восемьдесят процентов, где он убил, как минимум, двух трех человек. Еще двадцать указывают на возможность контроля.

     

     Брови Оксана смежились. Девушка нахмурилась, но лоб не прочертила ни одна морщина.

     

     Шеф вывел изображение с монитора на стену. Записи показывали помещение с допросной с разных ракурсов. Звуковая дорожка транслировала весь диалог от начала и до конца.

     

     Оксана пристально всмотрелась в агента Оттерман, которую позже игнорировала до конца записи. Больше девушку интересовал брат. Серые глаза железно приковались к Максиму. Следя за его поведением, Оксана в моментах хмыкала, остальное время поддерживая вязкую тишину.

     

     Конец записи показывал, как Максим в судорогах свалился на пол. Сотрудники Ордена вбежали в комнату, с ними зашли медики. К мужчине протянули аппарат искусственной вентиляции легких — небольшая машинка пробилась трубками сквозь горло прямо в грудь Буденова. Остальные орденцы использовали шанс, чтобы снять с обуви подозреваемого кусочки почвы. Напоследок, с его одежды взяли образцы крови.

     

     Запись прервалась.

     

     Шеф сложил ладони на столе. Подобно соколу, мужчина вперился в Оксану:

     

     — Последние события, как и события трехлетней давности, вынуждают Орден пойти на крайние меры. Полиция запросила список членов гильдии «Мортем», а те, о ком вы и знать права не имеете, вмешаются в ход дела. Леди Оксана, вас подозревают в использовании ментального воздействия на брата.

     

     Огненная леди усмехнулась и откинулась на спинку дивана. Руки веревками разлеглись на подлокотниках.

     

     — Даже так?

     

     — Вас берут под арест, а также членов «Гильдии», кто приезжал с вами в Швартовск. Назовите имена.

     

     — Чего вы добиваетесь? Считаете, мы причастны в безумии неудачника?

     

     Шеф... улыбнулся.

     

     За двадцать лет службы лишь десять человек видели улыбку начальника отдела. Из них выжило пятеро, кому эта фальшивая, вычерченная на лице трещина, не предназначалась.

     

     Спина Оксаны взмокла. Девушка не придала внимания странности и продолжила изучать лицо Шефа на крохи утаенной паники. Буденова мигом попала в мысленную «особую классификацию» орденца, где она заняла третье место среди хладнокровных убийц.

     

     Начальник отдела вернулся к прежнему состоянию. Гостья лишь почувствовала странное облегчение, будто прицел крупной гаубицы сместился далеко в сторону. Но еще мог вернуться в любую секунду.

     

     Оксана спросила:

     

     — Я могу заняться делами? Гильдия, в отличие от Ордена, зачищает опасные зоны, чтобы жители могли жить с надеждой увидеть завтрашний день.

     

     — Занимайтесь, леди Оксана. — Девушка вздернула нос и покинула кабинет с вещами. — Но вы уже под арестом и даже не заметите этого.

     

     ***

     

     Я проснулся в больничной палате. Белое... пространство сплошной дымкой окутывало стены и кровать. Стоящие тумбы расплывались, сколько на них не смотри. Вытянутая лампа играла роль маленького солнца для мыльного взгляда. А зарешеченное окно, куда смотрела Ханако, тянуло черный щупальца.

     

     Беловласка отвлеклась от пейзажа серых стен, освещенных прожекторами. Лицо девчушки из тревожной маски спокойствия переплавилось в мокрую физиономию, исторгающую из глаз соленые реки:

     

     — Командир! — Грохот из уст Ханако взорвал барабанные перепонки! — Ой. Тут же нельзя кричать.

     

     — Р-р-рад, что ты знаешь об этом. — Зубы со скрипом вдавливались в десны. Я вспотел. — Говори шепотом.

     

     Ханако кивнула. Подле кровати тут же оказался стул, бережно поставленный тонкими, но накачанными руками. Под серой футболкой девчонки виднелись жилы, очерченные выступами мышцы. На коже прорастали царапины и шрамы, а на ладонях собрались мозоли и ссадины.

     

     — К-командир... Я знаю, Ханако не безразлична тебе, но хватит извращенно облизываться на меня. — Ханако спрятала руки за спину. — Я ручки растила не для пошлостей.

     

     Я бессильно закатил глаза. В ответ на колкости ничего не получалось сказать. Даже вздохнуть. Наверняка, причина слабости — трубки, торчащие из горла и провода, оканчивающиеся присосками на лбу и груди.

     

     Меня как дернуло.

     

     «Если мне в горло вставили трубки, то почему я могу шевелить челюстью?» — Я сделал жевательное движение. — «Да ладно... Они частично перенесли устройство в другое измерение? Кто вообще способен это сделать?»

     

     Я испытывал неосязаемость труб, растущих изо рта. Кусал, жевал, ходил головой влево, вправо. Даже задерживал дыхание, но аппарат, как назло, продолжал дышать за меня.

     

     «Неужто я настолько ценен для дела, раз для здоровья и самочувствия задействовали тайные разработки? Сумасшедший мир, какую мерзость ты готовишь на завтра?»

     

     ***

     

     Мы болтали с Ханако на нейтральные темы. Она рассказывала о том, как с ней обращались агенты. Я отвечал взаимностью. Потом мы промыли кости Оттерман, ее ни я, ни Ханако терпеть не могли. Обретшая доставала сержанта три дня подряд, пока меня из-за лечебного сна запретили трогать врачи.

     

     На миг нас прервал ночной обход. Медики заглянули в палату и спросили самочувствие, сверяя показатели на приборах. Под конец врачи почти выгнали Ханако, но та в своей манере накинулась на них, умоляя остаться со мной.

     

     — Ему нужен ухо-од и ла-аска! — С воплями, пилящими голову врачам и мне, Ханако упала в ноги к медикам. После пары криков те не выдержали и сбежали. — Эта Ханако превосходный манипулятор. Нет человека, кто бы ни сдался перед красноречием самурая!

     

     — Заткнись, пожалуйста. Просто заткнись. — Ладони закрыли глаза, чтобы не видеть происходящее. И я нечаянно всхлипнул.

     

     Реакция Ханако не заставила ждать:

     

     — Командир, не плачь!!!

     

     ***

     

     Я попал в комнату для допросов через два дня. У меня забрали анализы, как физиологические, так и психологические. По последнему составляли псих-портрет, им руководствуются следователи. И, после процедур, отправили сюда.

     

     Оттерман к принарядилась к встрече. На ней сидел костюм с брюками, на пиджак нацепили бронежилет. К поясу прикреплена кобура с пистолетом. Но интересно другое: агента окружала знакомая сфера барьера.

     

     Лицо Оттерман не обещало ничего хорошего. В уставших глазах плескалась жажда убивать. Я не знал, сколько девушка подписала бумаг, прежде чем вновь встретиться со мной, но предположу, в ее настроении виноват не я, а «потерянный» артефакт.

     

     Артефакт же лежал у меня в пространственном кармане.

     

     Заместо Оттерман начал ее коллега:

     

     — Максим Буденов, вы готовы к сотрудничеству со следствием?

     

     Я проигнорировал вопрос. Орденцы вряд ли помогали, скорее, они преследовали иные цели. Например, искали причину разлома в земле. Выискивали того, кто мог объяснить происходящее. Выбирали кандидата, чтобы спустить на него всех собак, в конце концов.

     

     Почему... как я дошел до этих предположений? Для начала, человеку на допросе никогда не говорят: «Почему вы живы?». Возможно, спросят: «Как вы выжили?», — но точно не ударят в лоб неприязнью. Дальше, какой правительственный орган будет запрашивать данные по семье, когда преступник сидит, считай, перед тобой? Ход настолько странный, насколько чудной вопрос.

     

     Меня пытались сломить, но для чего? Я никого не убивал, причем, менталист четко различает спокойствие и уверенность во мне. То, о чем я говорю и как отвечаю, не похоже на поведение убийцы. Профессионального киллера, кем я стал благодаря Пробуждению — вероятно. Виновника в смерти или открытии провала в земле — нет.

     

     Значит, дело не в том, что произошло в лесу. Они уже поняли — я не способен открыть разрыв в почве. Не те силенки. Убийство же призванных копов орденцы вынуждены списать на атаку импов. Другое дело — форма полиции и удостоверения погибших, да еще и оружие, похожее на образцы из нашего мира, но местами отличается. Не говоря о трупах, которые исчезают через сутки...

     

     «Значит, я здесь из-за кого-то, а не сам по себе. Пропасть спишут на аномалию или играющего Обретшего. Форму и документы полиции — на них самих или криминального босса, решившего внедрить людей в органы. Образцы оружия, найденные и у меня, изымут и отправят на экспертизу. Остается парочка вариантов. И менее безумный: орденцы выманивают кого-то на «живца». То есть, на меня!»

     

     Я мог ошибаться, но навыки оперативника, даже если детали избегали глаза, интуитивно вели меня к грустным выводам. Меня используют, скорее всего, для поиска сильного Обретшего, устроившего разлом и призвавшего полицейских. Потом, когда Орден добьется успеха, агенты могут поступить со мной, как захотят.

     

     «Нужно сматываться. Но как? Дожидаться отката по призыву инженеров? Что сделают восемь человек против отрядов подавителей? Эти ребята как машины, в них запихнули десяток артефактов, они пьют каждый день заказанные государством зелья, а оружие и броня — вершина технологических разработок.» — Рассуждения затянулись. Оттерман открыла папку с информацией обо мне. Только папочка стала толще в разы.

     

     — Гражданин Буденов, давайте не будем тянуть время. Улики, за которые вас посадят лет на десять, мы достали. Вы обвиняетесь в убийстве, в ношении незарегистрированного оружия, в переманивании людей на сторону преступной группировки.

     

     Я промолчал.

     

     Продолжил мужчина:

     

     — Максим, мы пытаемся помочь. В загонщики идут не от хорошей жизни. Если подсобите следствию, то избавитесь от проблем. Орден в праве уничтожить досье. Тогда ваша жизнь вернется к размеренному ходу. Расскажите, что случилось в лесу. Вы ведь пробудились, не так ли?

     

     «Значит, слухи правдивы. Орден имеет при себе Обретших, способных вычислить Пробуждение. Тогда понятно изменившееся поведение агентов. Для них пробудившийся — человек высшей лиги. По сути, я встал на уровень средневекового аристократа. Ценный стратегический ресурс. Меня, повязав делами с Орденом, можно будет в дальнейшем использовать.»

     

     Агент не дождался ответа. Он сказал:

     

     — Внесите регистратор Пробуждения.

     

     С тихим шипением открылись двери. На железной тележке ввезли хромированный кейс длиной в метр и шириной в половину. Щелчок — крышка поднялась, являя глазу магнитофон. Единственным отличием от знакомого устройства оказалось гладкое пространство, как встроенная сенсорная панель на ноутбуке. А заместо динамиков располагались диски-мониторы с бегающими по кругу символами.

     

     Агент потребовал, чтобы я приложил руку к сенсору.

     

     Я спросил:

     

     — А если я отказываюсь?

     

     Мужчина в ответ закурил. Образовавшийся дым потянулся ко мне. Серые кольца обхватили правую кисть. Внезапный рывок вырвал меня со стула. Ладонь оказалась на сенсоре.

     

     Прибор пискнул. На мониторах появились цифры и неразборчивые буквы. Оттерман записала показатели на лист и передала коллеге.

     

     — Значит, вы пробудились тремя сотнями очков. О, как! — Агент перевел на меня заинтересованный взгляд. — Ни одной способности к магии или контролю энергии. Что же Максим, ты выбрал?

     

     Манера агентов переходить с «вы» на «ты» и обратно бесила. Захотелось ответить едко и ехидно, но я сдержался. Не хватало еще, чтобы по поведению и псих-портрету срисовали мои способности.

     

     Оттерман взбрыкнула:

     

     — Слушай, охотник. У тебя нет выбора. Подчиняйся, если не хочешь остаток жизни провести в камере.

     

     — Это тоже выбор. Жить дальше, будучи псом на поводке, или прозябать в тюрьме, где меня, так или иначе, попытаются сломать.

     

     Агент хмыкнул:

     

     — Действительно. Ладно, мы сделали все возможное. — Он встретился со мной взглядом. — Вас отправляют в Ладань, где следствием займутся компетентные органы. Орден больше не в праве защищать вас.

     

     «В смысле, защищать?» — В помещение зашли подавители. Спецы скрутили меня и осчастливили наручниками на запястьях. — «Какого черта?!»

     

     Меня вывели в коридор, потом подавители, вместе с агентами, направились к камерам. Там я увидел Ханако. Душа упала в пятки.

     

     На девчонку страшно посмотреть. Лицо в синяках, пальцы окровавлены. Ногтей нет, да и половины волос тоже. Из одежды осталась майка и трусы, в них Ханако лежала на койке и смотрела в потолок. За то время, пока служащие открывали камеры, Беловласка не моргала.

     

     — Ханако Такигучи, на выход. — Сержанта подхватили два подавителя. Быстро и жестко они заломили ей руки. Щелкнули наручники. — Идем.

     

     «Ублюдки. Почему вы не пытали меня?! Что вам сделала девчонка?!» — Агент поморщился. Менталист, будь ты проклят.

     

     Я хотел убить всех, кто находился рядом. Оттерман, сумасшедшую суку, менталиста, оказавшегося большим уродом, чем первая. И подавителей, нелюдей, способных на жестокость к беспомощному человеку.

     

     Нас привели в комнату, где открывался портал. Квадратная арка разошлась в стороны, открывая вид на... Оксану.

     

     «Эта тварь здесь? Из-за нее происходит эта вакханалия?!» — Я с трудом заметил неподалеку второго человека. — «Виктор? Ублюдок, чтоб ты... Это не он.»

     

     Тот, кто стоял за спиной предательницы, значительно старше Виктора и меня. Короткий ежик седых волос прикрывала широкополая шляпа. Старомодный бежевый плащ накинут на плечи. Белая рубашка и брюки на подтяжках вышли из кинолент прошлого века.

     

     Незнакомец выкуривал трубку и улыбался.

     

     Когда до портала оставались десятки шагов, заорал знакомый голос:

     

     — Командир, давай!

     

     Двойка подавителей отлетела в стороны.

     

     Остальные нацелили автоматы на Ханако. Та, не теряя времени, метнулась к упавшим противникам. Оружие оказалось в руках.

     

     Подавители открыли огонь Ханако. Сержант юркнула за ящики. откуда огрызалась очередями.

     

     Конвоиры с удвоенной силой потащили меня к порталу. Они навалились, выталкивая меня к арке, но я вовремя отшагнул в сторону.

     

     С хрустом сместились запястья, наручники звякнули о пол. Ко мне повернулись дула, вспыхнувшие пороховым огнем.

     

     Я рванул в сторону. За спиной клацали пули. В подкате успеваю вправить кисти. В здоровую руку вываливается Glock21 из пространственного кармана.

     

     «Призыв... черт!» — Кувырок спасает от кинжального огня подавителей. Ноги докидывают до укрытия Ханако. — «Чуть способности не спалил!»

     

     Пистолет выхватывает одного из подавителей.

     

     ТЫЩ! — На баллистической маске расцветает роза из трещин. Противник жив, но контужен.

     

     Перевожу на другого. Новая цель замечает меня и заливает позицию свинцом. Вовремя ложусь, как по голове словно молотком вмазали.

     

     — Агх! Менталист! — Пространственный карман выкидывает защитный артефакт. Сжимаю тот покрепче. — Лови пулю, урод!

     

     Агент не сдвинулся с места. Проклятье, у него тоже барьер!

     

     Я вижу, как пули застывают в воздухе. На секунду проскакивает зеленая рябь блокирующей сферы. Дуло выглядывет на подавителя рядом, но того закрывает телом Оттерман. На выстрел агент отвечает огненной струей!

     

     — Ханако, ложись! — Девчонка пищит подо мной. А укрытие, за которым мы сидели, сгорает в ревущем пламени. Остатки плавленными струйками бегут вниз. — Значит, играем по-плохому?!

     

     «Призыв наряда полиции!» — Менталист услышал мысли и кричит остальным об опасности. Оттерман отскакивает в сторону. И вовремя. С короткой вспышкой появляется четверка копов. Карабины срезали половину подавителей.

     

     — Вперед! Ханако, найди пульт от портала! — Сержант стрелой бросилась прочь, а я рванул к Оттерман. — Значит, барьеры, да?!

     

     За пару ударов сердца я подскочил к дряни. Защита у обоих гудит, но я прорываюсь в сферу Оттерман. Рука агента обволакивает огонь.

     

     Поздно.

     

     Левой рукой с артефактом беру кисть Оттерман на излом, правая с «Глоком» смотрит в подбородок.

     

     Два хлопка и та падает на пол. Второй агент выкуривает сигарету. Тяжелый смог влетает в щит и отбрасывает меня прочь. Полицейские бросаются в стороны, чтобы не попасть под атаку.

     Менталист бьет снова, но в этот раз по призванным. Пара копов замирает. Глаза стекленеют. Я вижу, как они направляют оружие друг на друга. И жмурюсь, слыша выстрелы.

     

     «С-сук...» — Дым превращается в огромную руку. Та подхватывает сферу щита и пытается сдвинуть с места. — «Не пройдет!»

     

     Артефакт летит прочь. Дымная рука в инерции сжимает шар. Менталист мигом развеивает ту для удара по мозгам, но я слишком близко. В шаге от агента накрывает колокольный звон. Из носа пошла теплая струя.

     

     Только я уже в метре от менталиста. С левой закручиваю в челюсть, агент успевает перехватить. Он входит в клинч, ему нужны секунды для нового психического удара.

     

     В глаза бросается знакомая брошь. «Глок» летит в лоб агенту. Тот инстинктивно перехватывает оружие. Я же хватаю артефакт и тупым краем бью в висок менталисту.

     

     — Давай! — Выкрутив руки агенту, подставляю его под карабины союзников. Двойная очередь встряхивает орденца в предсмертном танце. Все, труп.

     

     Дыхание качает кислород быстрее насоса. Сердце подобно старому мотору — барахлит, но работает. Руки дрожат, ноги подкашивает. Во рту скапливается вязкая слюна — прелюдия перед рвотой. С силой глотаю накопившееся и сжимаю большие пальцы в ладонях.

     

     В голову бьют мысли:

     

     «Что-то не так. Что-то мы не сделали...» — Я оборачиваюсь к арке портала и встречаюсь глазами с Оксаной.

     

     Она удивлена. Нет, она поражена. На лице знакомая улыбка, с ней сестра встречала меня с работы, когда была ребенком. Губы извиваются в приветственных речах. Оксана поздравляет меня.

     

     — Давно не виделись. — «Глок» с радостью издает аплодисменты. — Забыл отдариться за три дня рожденья!

     

     Сестра хватается за живот, по платью расходятся красные разводы. Незнакомец рядом с ней протягивает ко мне руку. Инстинкты взвизгнули. Шаг в право. И по телу разливается боль.

     

     Полицейские нашивают в портал десяток пуль, как тот закрывается. И резко меняется на вид деревьев.

     

     Слышится голос Ханако:

     

     — Командир, я... Нет! — Беловласка влетает в меня с объятьями. — Ками-сама... Это же... Нужно как-то перевязать!

     

     — Ничего страшного. — Я хмыкнул. Идиот, у тебя из оторванной руки кровища хлещет, а ты... — Посмотри, есть что-нибудь из медикаментов у подавителей.

     

     Ханако бросилась обчищать карманы трупов. Полицейские же, по приказу, сложили оружие убитых рядом, чтобы я закинул его в пространственный карман. Туда же отправились артефакты орденцев. Все-таки полезная... штука... Даже если и...

     

     Я потерял слишком много крови.

     

     Ханако силуэтом мелькала рядом, но я не слышал, о чем она говорила. Кольнуло в бок. Затем я почувствовал, как сознание улиткой ползет на место.

     

     В нос дунуло запахом леса. Ушей коснулись слова Ханако:

     

     — Мы выбрались.

     Арка портала закрылась, отрезая мужчину в плаще от Максима Буденова. По пространственному квадрату пошла рябь. Она начала пожирать гладкие части портала. пока голубоватая поверхность не исчезла кусок за куском. Через пару секунд от арки не осталось и следа.

     

     Незнакомец улыбнулся. Его глаза растянулись в полумесяцы, морщины пошли от переносицы к вискам. Наконец, мужчина фыркнул.

     

     — Вот ты какой, Максим...

     

     Мужчина обернулся к стонущей Оксане. Та непонимающе смотрела в потолок, по мягким губам бежали струйки крови. Раздался тяжелый кашель, Оксана захлебывалась. Глаза опустились на улыбающегося мужчину. Она неразборчиво бормотала.

     

     Незнакомец присел на одно колено. Крепкие руки нежно подняли тело. Девушка с трудом провела по щеке мужчины, прежде чем окончательно отключиться, когда тот зашел в лифт и нажал на кнопку седьмого этажа.

     

     Он так же нажал и на кнопку «Вызова диспетчера».

     

     Раздался хриплый голос вокодера:

     

     — Здравствуйте, у вас проблемы с лифтом?

     

     — Говорит Шорох. — Он взглянул на пятно, разрастающееся на платье Оксаны. Удивительно, что девушка не умерла от такой кровопотери… — Срочно оборудуйте операционную в медзале гильдии. Оксана Буденова тяжело ранена.

     

     Вокодер панически проблеял что-то, но Шороха уже не интересовала эта болтовня. Пальцы крепче сжали ношу. Девушка тихо простонала, закрытые веки подрагивали.

     

     — Держись, Огненная Леди.

     

     ***

     

     Целый час медики корпели над умирающей Оксаной.

     

     Операционная лишилась прежних спокойных цветов. Пропала та белизна и синева со стен. От шелестящих на окне жалюзи осталась сожженная корка, опадающая каждую секунду. На плиточном светлом полу и потолке разрослись круги копоти.

     

     Оксану держали на железной койке с множеством проводов и труб. Панель с кнопками свисала с боку. На каркасе читались номерные знаки. Медицинские простыни впитали кровь, она заполняла пористую структуру ткани, делала ее влажной и тяжелой.

     

     Врачи почти сдались. Гильдейское медицинское оборудование не предназначалось для серьезных операций. По крайней мере, без Обретшего-целителя. И, как назло, он взял выходной из-за отсутствия заказов! Целителя выдернули из постели уже полчаса назад, но он только добирался до башни «Мортема». Сейчас же жизнь лежала в руках обычных людей.

     

     Шорох, отдав Оксану на попечение врачей, отправился на верхушку башни. Сорок четвертый этаж — пиликнул лифт и открыл хромированные двери. Шорох вышел в просторный холл с красными дорожками ковров. Так, он завернул сразу налево, в один из двух проходов.

     

     На пути раскрывали просторы зимнего города панорамные окна. Высотой в два человеческих роста, они впускали тусклый солнечный свет в идущий по кругу коридор, в котором Шорох не торопясь прогуливался до крупной двустворчатой двери в конце. Кольцеобразные лампы размером с колесо светили с потолка на выстланный ковром пол.

     

     Шорох рассматривал картины и фотографии на желтых стенах. Чьи-то портреты смотрели на проходящего в немом презрении, групповые кадры озаряли мир улыбками удачливых охотников, стоящих на трупах импов. Пейзажи рисовали далекие тропические леса. И натюрморты. Кому нужны натюрморты?

     

     Большая дверь встретила Шороха.

     

     Он ухмыльнулся. Настолько ему нравилась ситуация, в какой мужчина принимал непосредственное участие. События, разворачивавшиеся вокруг семейки Буденовых, вызывали все больший интерес.

     

     «Довольно весело.» — Тихий смех ускакал вглубь коридора. Шорох постучал три раза. За дверью ответили. — «Что же произойдет дальше?»

     

     Дверь бесшумно отворилась. Шорох прошел внутрь и уселся на офисный стул. Ноги с шумом упали на стол, где аж подскочили стопки бумаг, часы и ноутбук. Откинувшись на спинку, Шорох с ехидством поинтересовался у покрасневшего от гнева хмурого мужчины:

     

     — Как сам, малой? Хорошо работа делается? — Шорох показал все тридцать два, прикрывая краем шляпы глаза.

     

     Хозяин кабинета пригладил короткую прическу зализанных назад волос. Рука привычно поправила очки формы «Панто» и прижала те к переносице.

     

     — Андрей Ринатович, я очень надеюсь, что вы по делу. — «Малой» заиграл желваками. Он мигом поправил вещи на столе, после чего опустился на полупрозрачное хрустальное офисное кресло. — Как прошел разговор с Орденом?

     

     Шорох захрипел в припадке начинающегося смеха. По просторному, со школьный класс, кабинету разлетелось грубое хихиканье. Переходя в хохот, Шорох мог разве что барабанить по стоящему рядом стулу, такому же, как и его.

     

     — Ха~. Они хотели взять Оксану на понт. Прислали агентов, выставили наблюдение. И когда выдался момент, отправили к ней «дипломатов». — Собеседник сглотнул. — А я как раз проезжал мимо. Встретился с ребятами, половина из которых превратилась в окорока, поговорил. В общем, я больше о еде думал, вдыхая запах жаренного мяса.

     

     Хозяин кабинета скривился. Он с дрожью отряхнул рукава и воротник. Затем с одного из стеклянных шкафов, стоящих за мужчиной, на стол отправился коньяк и два стакана.

     

     Янтарная жидкость разбежалась по граненным емкостям. Внутрь упал появившийся из ниоткуда кусочек льда, на ходу раскрошившийся горстками снега. Мужчина толкнул стакан гостю и быстро опрокинул свой в горло. Со слезами на глазах он выхватил из воздуха портсигар. Из железного ящичка с золотой гравюрой выскочила пухлая сигара, мигом залетевшая в рот.

     

     Дым окружил собеседников.

     

     — Шорох, можешь ручаться, что Орден не натравит на нас собак?

     

     Тот хмыкнул:

     

     — Не знаю, малой, не знаю. Я же недосказал! — «Малой» дернулся. — Значит мы, ха-ха~, поговорили с «дипломатами» и пришли к конс... кансу... консенусу.

     

     — ...Консенсусу.

     

     — Вот! Я пообещал посодействовать в деле Оксаны, если это ей ничем не грозит. Затем показал печатку. — Шорох выставил правую руку. На среднем пальце сидело бирюзовое кольцо. — И они быстро все поняли.

     

     «Малой» нахмурился. В ход пошел второй стакан коньяка, уже Шороха.

     

     — Что поняли?

     

     — Кто я такой. — Улыбка Шороха излучала доброту и расслабленность. — Мы выяснили, что братишка Оксаны стал Обретшим, после чего отправились на подземный уровень. Там открылся портал. Я увидел этого Максима, за которым столько гналась Оксана, оценил его. И когда Буденова почти провели подавители...

     

     Шорох притих и ухмыльнулся.

     

     «Малой» потянулся вперед.

     

     ХРЯСЬ! — Ладонь Шороха разбила стол, полетели щепки. Хозяин кабинета отпрыгнул назад.

     

     — Он перебил элитных бойцов Ордена, спустил обойму в Оксану и смотал!

     

     — Вы что творите?! И... ч-что?

     

     Шорох продолжил:

     

     — Паренек-то непростой. — «Малой» стиснул зубы. — Он призвал на помощь каких-то копов, вот так — из ниоткуда. Еще с ним была долбанутая девчонка, которая лично завалила половину подавителей. Она же изменила настройки стационарного портала. Здорово, конечно, повеселились там.

     

     — Ты сказал, брат стрелял в Оксану. Что с ней? — Шорох внимательно посмотрел на собеседника. Тот спрашивал так, что ответить хотелось поскорее.

     

     — Жива, сейчас в медицинском крыле лежит.

     

     — Превосходно. — «Малой» взмахнул рукой. Стол вернулся к прежнему состоянию, будто в обратной промотке фильма. — Спасибо за информацию, можете идти.

     

     — Погонишься за пареньком? — Улыбка Шороха вообще не слезала с лица. — Если будешь составлять заказ на него, то знай — я ему руку «откусил». Долго Максиму не протянуть без врачей.

     

     — Превосходно... — Повторился «Малой». Он достал тонкую стекляшку смартфона и кого-то набрал. — Говорит Аксель. Да... Нет, все в силе. Я хочу нанять вас для одного дела...

     

     Долго греть уши Шороху не позволили. «Малой» взглядом указал ему на дверь, после чего вернулся к разговору.

     

     После разговора Шорох спустился на седьмой этаж. Операция еще шла, но подходила к благополучному концу. Мужчине предложили место в коридоре, где тот зачитывался новомодным журналом с рейтингом Клинских гильдий. Он со скукой отметил первое место «Мортема».

     

     В то же время Шорох обрабатывал полученные сведения о Максиме. Мысли порождали идеи и задумки, которые могли вылиться в интересную охоту за Буденовым. Иногда Шорох одергивал себя, чтобы ежесекундно не вскочить и погнаться за интересным трофеем.

     

     Настолько хотел Шорох поймать Буденова.

     

     Дверь операционной открылась, выпуская хирургов и Обретшего в красной куртке с накинутым меховым капюшоном.

     

     Шорох подошел к целителю:

     

     — Как она?

     

     — Жить будет, но пару месяцев придется есть одно пюре. — Целитель развел руками.

     

     — Послушай. — Рука Шороха легла на плечи целителя. И будто многотонная масса свалилась сверху, Обретший упал на колени, опираясь на пол. — Сделаешь, как я прошу, получишь десять годовых зарплат, идет?

     

     На глаза целителя навернулись слезы. Он отсутствующим взглядом смотрел в пустоту. Конечности трясло как отбойный молоток.

     

     — И-идет.

     

     — Хорошо. Можешь пока идти.

     

     Давление пропало. Целитель по стеночке поднялся на ноги и вяло, как опьяненный дымом комар, поплелся куда подальше.

     

     Шорох дождался, когда врачи отвезут Оксану в палату, где он смог посмотреть на нее.

     

     Девушка выглядела более, чем нормально. Кожа посветлела, исчезли тени из-под глаз. Пропала кровь, замалевавшая лицо. А когда Оксана открыла глаза, в них набирался сил живительный огонь.

     

     Шорох лишился маски весельчака. На душе потеплело, вот он и сел на попавшийся под руку стул. Рука коснулась кисти Оксаны, та сжала ее, измученно улыбаясь. Шляпа спустилась с головы Шороха на тумбу. Слова прозвучали с теплотой:

     

     — Как ты? — Вопрос донесся до Оксаны маревом, тонким шепотом.

     

     — Хорошо, папа...

     

     ***

     

     Четыре дня спустя.

     

     ***

     

     Тени сплетались в смутно знакомую сцену. Коридор тянулся десятки минут, прежде чем появилась новая комната. Зал. Мрак расходился под напором бликов. Среди блеска образов я увидел людей.

     

     Подавители... Они тащили меня к порталу. Впереди безвольной куклой шла девушка. Как же ее звали? Ханако, верно.

     Нас втолкнули в портал, после чего меня поглотила бездна. Чернота играла со мной образами даже там. Я хотел развеять ее, но загадочная сила препятствовала.

     

     Я вижу Оксану.

     

     Она выходит из полога темени. На лице улыбка, во взгляде таится восторг. Оксана протягивает руку, говорит, что не злится.

     

     Внутри сплетаются цветными нитями радость и облегчение. Я тянусь к ней. Пальцы обхватывают тонкую хрупкую кисть. От прошедшего по телу тепла улыбка сама рвется наружу.

     

     Мокро.

     

     Рука ускользает из хватки сестры. Я подношу ладонь, чтобы в ужасе отпрянуть назад.

     

     Кровь.

     

     Перевожу взгляд на Оксану.

     

     Сестра сереет. На лице бесцветная гримаса боли, тоска пожирает ее. На животе появляются черные провалы. Туда втягивается темнота вокруг. Краски возвращаются в мир, они врываются в окружающее меня пространство.

     

     Ноги слабеют, колотит дрожь. Все деревенеет, спина гнется под незримой ношей. Я смотрю на алые пятна, бегущие по платью.

     

     Вскоре под Оксаной собирается лужа. Она растет, ее переполняет утекающей жизнью. Из лужи рождается ручей. Он обегает меня, превращается в кольцо. Из ручья выливается река. Она смывает меня, безграничная сила сбивает с ног.

     

     — Оксана! — Я пытаюсь докричаться сквозь ее повторяющийся бред.

     

     — Поздравляю. Поздравляю. Поздравляю...

     

     Из реки рождается озеро. Красная гладь бесконечным полотном из миллиардов рубинов переливается на свету солнца. Солнца, которым стала моя Оксанка...

     

     — Я не хотел! Мне нужно было разобраться. Я хочу понять, кто тебя настроил против меня? — Озеро обняло густыми массами. Щиколотки уже потонули. — Почему ты предала меня?!

     

     — ПОЗДРАВЛЯЮ!

     

     ***

     

     Потолок.

     

     Кто-нибудь задумывался над тем, что значит потолок? Символ чего он?

     

     Может, бесконечного пробуждения?

     

     Есть символы бесконечного перерождения, но есть ли символ у пробуждения? Или Пробуждения?

     

     Подумать иначе, так потолок вовсе и не символ ничего. Или символ ничего. Или граница для того ничего, окружающего нас.

     

     Мерило силы? Потолок — ограничение, за которое не выйти ни одному человеку?

     

     Кто его знает?

     

     Но я уяснил: после кошмаров тебя встречает именно потолок.

     

     Я осмотрелся.

     

     Место, где я спал, изобиловало бетоном. Железобетоном — на потолке, вестнике пробуждения, виднелись края арматуры, подточенные болгаркой. Стены, выстроившиеся строгим квадратом по периметру, одинаковым серым цветом мылили глаз. В редким местах пробивали доступ свежему воздуху и тусклому свету маленькие, с три ладони шириной, окна-бойницы. На полу же валялся рубероид, скрывающий тот же бетон.

     

     Опустил глаза вниз. Я видел босые ступни, от ног до груди лежал зеленый спальник, мешавший между собой оттенки коричневого и черного.

     

     Я сел. Подо мной скрипнуло. Пошатавшись в стороны, определил раскладушку, на которой спал в первые месяцы после переезда.

     

     Захотелось подняться. И когда привычное движение пошло в разрез со старыми ощущениями, я обратил внимание на руку. Культю, оставшуюся от нее.

     

     От левой конечности остались воспоминания. Перемотанный бинтами обрубок пожелтел по краям от нанесенного йода. При шевелении остаток плеча отзывался резями.

     

     «Охренительно.» — Опираясь на правую, я вытолкнул тело с постели. Ноги ощутили прохладу пола. Внимательно оценил внешний вид. Из одежды остались трусы-семейники и футболка. — «Хоть не голым предстану перед хозяевами.»

     

     Живот заворчал. На языке скопилась слюна от зверского аппетита. Чувствовалось, если я не поем, то свалюсь от усталости. А потому, ждать владельцев бетонной коробки не имело смысла.

     

     Я пошел на звуки играющей музыки. Единственный выход зиял пустой аркой справа от кровати. С каждым шагом, грозящим перейти в беззащитное падение, до носа добирался аромат готовящейся еды.

     

     Когда нос привел меня к следующему помещению, я замер.

     

     Комната, ничем, кроме размеров, не отличающаяся от предыдущей, приютила всех призванных бойцов, которые утоляли потребности.

     

     За прямоугольным столом в центре на раскладных стульях сидели три полицейских, на них отсутствовали знакомые жилеты. Руки вместо оружия закидывали по кругу карты, перебивая ход оппонента.

     

     Справа, под протянувшейся на три метра низкой бойницей, стояла у стены полевая кухня из металла. От нее и шел будящий животные инстинкты аромат жарящегося мяса. За ней взывал к таинствам кулинарии четвертый, раненный в глаз, коп.

     

     Слева подковой, выемкой, глядящей в помещение, уместились парты. На них, тихо жужжа, лежали два ноутбука. Мониторы отражали часть комнаты.

     

     Последним я заметил Бородача, тот в другом конце помещения, напротив меня. Он нависал над чем-то, демонстрируя всем спину.

     

     Удивительно, но кряхтения и шарканье по полу никто не услышал. Поэтому я поприветствовал остальных:

     

     — Доброе утро. Давно не виделись, парни.

     

     Повисла тишина. Ее разрывали слова песни и шкворчание масла.

     

     Они повернулись ко мне. Внимание привлекала отсутствующая рука. Я заметил извиняющиеся взгляды, но у одноглазого копа он сквозил пониманием.

     

     По плечам заметались мурашки. Чувствовать себя калекой, да еще в строю товарищей, совершенно не хотелось. Вспоминая лучшие временя, я выдал улыбку:

     

     — Как вам тут без меня живется, оболдуи и тунеядцы?!

     

     — Командир!

     

     Парни бросились ко мне, сжимая в объятьях. И если те, кого я призвал недавно, обошлись похлопыванием по плечам, то Бородач и одноглазый сжали меня в тиски.

     

     — Нечем... дышать... — Бойцы взорвались хохотом. — Я вам кукла надувная, что ли? Почему лапаем командира?

     

     — Ну так... — Бородач прищурился с хитрецой. — Ханако себя лапать не дает.

     

     — О-О-О! — Мужики подняли гвалт, заливаясь смехом.

     

     Меня усадили за центральным столом, больше напоминающим стол от пинг-понга монструозными габаритами. Одноглазый вернулся к готовке, а Бородач, притащив целый ретранслятор, в коем инженер и копался.

     

     Я рассказывал, что произошло в Ордене Швартовска. Описания портала, как нас с Ханако брали, а потом зашвырнули в камеру, вытягивали из бойцов различные комментарии. Кто-то грязно ругался, другие спрашивали о том, каким образом проходил допрос. Я словил себя на незнании имен полицейских, когда отвечал. На вопросы, как называть парней, те с черным юмором твердили:

     

     — Пушечному мяса имени не давали.

     

     У них это вызывало бесконечный хохот.

     

     Я же мог ответить тоскливой улыбкой, обещая каждому дать имя.

     

     Тридцать минут болтовни закончились жирным завтраком из мяса кабана и макарон. Алюминиевые походные миски быстро опустели под гнетом голода. Вилка в единственной руке почти мелькала, бойцы лишь провожали ее, как и исчезающую в утробе порцию.

     

     Когда закончил, потребовал добавки, на что одноглазый развел руками.

     

     — Товарищ командир, еды мало. Все, что есть, это выкупленные в Швартовске крупы, да подстреленная дичь. А патрон беречь нужно.

     

     — То есть, мы доедаем последние крохи?

     

     Одноглазый тяжело вздохнул:

     

     — Есть еще консервы, но это на черный день. Когда возможности раздобыть пищу больше не будет. Пока же как-то справляемся.

     

     Задницу жгло желание сказать: «Есть у нас патроны.», — но я быстро отмел эту чушь. Патроны не есть, а будут, и только через призыв. Тот, по ощущениям и чугунной уверенности, восстановился, причем для обоих отрядов.

     

     Это означало одно — я проспал два дня, как минимум.

     

     Из-за шума и громких разговоров закладывало уши. Мы просто галдели, пытаясь развеять нелегкое положение, куда нас занесли обстоятельства.

     

     Тогда я почувствовал, как на правое плечо сжали.

     

     От хитрых ухмылок бойцов меня аж перекосило. Я уже догадался, кто стоял за спиной. А потому внезапные объятья встречались с мужеством и екнувшим животом.

     

     Ухо обожгло горячее дыхание. Шепот разгонял кровь по жилам. Однако радости в словах не было:

     

     — Здравствуй, командир. Эта Ханако счастлива. Спасибо Ками-сама, ты выжил.

     

     Неловкая пауза делала покашливания бойцов куда более смущающей. Полицейские внезапно нашли дела на улице. Бородач с умным видом уставился в ретранслятор и потопал в соседнюю, третью комнату. А одноглазый, сосредотачивая во вздохе печаль вселенной, ушел туда, где я проснулся.

     

     Сердце забилось чаще. Я остался наедине с девушкой, впервые за три года. Только дух этой встречи пропах насквозь долгими слезами и отчаяньем. Это не знание. Это потустороннее понимание.

     

     Ладонь легла на руки Ханако, обнимавшей меня долгие минуты.

     

     — Сержант, как вы смеете проявлять неуважение к командованию.

     

     — Командир, как смеете вы упрекать меня в неуважении, когда сами почти бросили нас.

     

     Она уткнулась в затылок. Волна тепла слетела с волос к шее. Дрожь заставила голову отключиться.

     

     Сколько Ханако меня стискивала? Внутренние часы стремились выбить стрелки из биологического циферблата, будто руки мне мало.

     

     Вопреки мысленным укорам, я наслаждался утекающим временем. Ведь как долго уставший загонщик ждал покоя?

     

     Хотя бы на миг, чтобы не жалеть перед смертью, я позволил себе раствориться в нежности, которую дарила миниатюрная девушка. Странная, энергичная и взбалмошная, она единственная прошла со мной через лес, наполненный импами, сквозь допрос и пытки. И даже когда меня поджидала гибель, именно она спасла умирающего охотника.

     

     Тлеющего внутри охотника.

     

     ***

     

     «Проблем становится больше.»

     

     С таким лозунгом я начал собрание нашего отряда.

     

     Мы сели за центральный стол, где я огласил текущее положение.

     

     Я, Максим Буденов, Обретший с навыками ведения боя в тылу врага и способностями к призыву, привел к гибели больше десяти человек. Из-за меня Швартовск заполнят следователи из государственных и военных организаций. И скоро здесь будет не продохнуться.

     

     Противник силен.

     

     Первой по силе идет, несомненно, армия. Для того, чтобы сохранить репутацию и контроль над охотниками-загонщиками, военные силы из кожи вон полезут, но поймают меня. Но с той же армией можно договориться, как ни странно. Было бы желание и средства.

     

     Вторыми идут Ордена. Государственное образование, служащее ошейником для Обретших и охотников. Они не так страшны, как армия, только из-за разрозненности Орденов. В каждом крупном городе есть корпуса, где свои правила. В столичные дела Ордена не полезут, разве чтобы сбить спесь с Ладанежских.

     

     Третьими идут гильдии. «Мортем» находится на первом месте в рейтинге столицы и на втором в Клинской республике. Может, уже на первом, я давно не проверял уровень «Мортема». Основную опасность гильдия несет не из-за силы Обретших, а из-за возможности нанять другие организации и свободных охотников. Влияние «Мортема» распространяется далеко, раз их не прикрыли за махинации с «кредитами», где и людей закладывают.

     

     Четвертый противник — государство. Преступление есть преступление, а потому на убийцу людей отправят полицию, спецназ и прочую шушеру. Но, как и в любой стране, до лорда президента и его министров мое дело вряд ли дойдет. Да и кто будет сообщать верхам об очередном сбрендившем Обретшем?

     

     Пятый противник — импы. Они не так едины, как люди, но их много. Большие же опасения вызывает та тварь, которая разговаривала со мной в проломе. И коли подозрения подтвердятся, что существуют монстры, способные на такие разрушения, то долго нам не выстоять в лесу.

     

     Именно в лесу.

     

     Швартовский лес объял восточную часть Роняевого региона. В нем хватает других лесов, но площадь каждого меньше четверти Швартовского, поэтому резон оставаться здесь был. Следующая причина — отдаленность столицы региона — Роняева. Напоследок, добивающий аргумент:

     

     Если и умирать, то подальше от города, где гнили больше, чем на кладбищах. Здесь у отряда преимущество, мы скроемся в реках и под землей, среди деревьев и крон. До тех пор, пока подойдет кавалерия из тяжелой техники и сильных Обретших, я заберу побольше мерзавцев на тот свет. И очень надеюсь, что среди них встретятся мортемовские твари.

     

     «Я не тешу надежд на победу и выживание.» — Смотря то на бойцов, я погружался глубже в пучины отчаяния. — «Как загнынный в угол пес готов рвать глотки, я не сдамся. Дойду до конца, даже если цель уже не исполнить.»

     

     «Мои грехи не искупить. Сестроубийца, предатель родины, преступник и террорист. Жизнь никогда не проподносила на блюде счастья просто так. За все нужно платить. Но виновны ли в моих неудачах призванные люди? Имею ли я право тащить их за собой на дно?»

     

     Глаза встретились с улыбающейся Ханако. Она сидела справа, сжимала мою руку. В девушке читалась решимость, готовность идти до конца.

     

     Оттого крепла решимость. Я переплел наши пальцы и вслушивался в удары сердца. Если мне суждено умереть, то остальные выживут. Поэтому я успокаивался.

     

     — Послушайте. — Бойцы глянули на меня. — У нет и шанса на победу. Нас мало, новый призыв ничего не решит. Мы пройдем ад, прежде чем отправимся на тот свет.

     

     Они не сказали и слова.

     

     Я продолжил:

     

     — Плох тот солдат, что не хочет стать генералом. Плох тот командир, которому плевать на подчиненных. Поэтому, если вы хотите жить, можете уходить сейчас.

     

     В воздухе натянулась незримая нить. В любой момент люди встали бы и ушли, оставляя меня одного против всех. Ханако имела такое же право избежать гибели, как и остальные.

     

     Сердце сжимал холод. Я готовился к прощанию и близящемуся концу. Тут и армии не понадобится, в одиночку мне уже не выстоять против беса.

     

     Поэтому, когда Ханако встала, я прикрыл глаза. Нечего показывать остальным, какой бульон плещется в душе.

     

     — Командир! — Нехотя, смотрю на Ханако.

     

     ХЛОП! — Щеку обожгло. От неожиданности я дернулся, приложил ладонь к пульсирующему лицу. Внимание с боли перешло к Ханако.

     

     — Мы тебя не бросим! Эта Ханако тебя не бросит! Мы дойдем до конца и совершим такие подвиги, о которых будут слагать анекдоты по свету.

     

     — Анек... доты?

     

     Вмешался Бородач:

     

     — Командир, Ханако права. Если и говорят про кого, как о трусливых шакалах, то это не про нас. — Остальные закивали. — Мы воины. Нам в радость стоять насмерть в одного против сотен и тысяч. Думаешь, оказываешь воякам честь, лишая нас веселья?

     

     Глаза расширились. Я глотал ртом воздух, пытаясь вернуть самообладание.

     

     «Что за цирк тут происходит?»

     

     Одноглазый сложил на груди руки и пробубнил:

     

     — Я изувечил себя в том бою не для того, чтобы позорно бежать и молить о прощении каких-то напыщенных индюков. Насколько я понял, таких, как ты, командир, отправляют тысячами на убой, чтобы избавиться от мешающихся людей. Тогда, пусть напьются пущенной кровью, которую сами же выливали на потеху.

     

     Другие говорили меньше, но так же прямо. Они не уйдут. Если и сражаться, то только вместе. Поодиночке нас перебьют.

     

     — Эта Ханако... — Девушка свела пальцы вместе, то сжимая их в щепоть, то разводя в клетку. — ...кое-что поняла. Командир. — Она посмотрела внутрь меня. Желтая радужка пробивалась сквозь скорлупу, доходя до глубин души. — Ты же... не знаешь, что у тебя еще сотня тузов в оставшемся рукаве.

     

     Я моргнул. Еще раз:

     

     — Что?

     

     — Ты помнишь, как выглядело окно инициации? Может, в какой-то момент ты удивился? Порой, самое странное и судьбоносное в жизни люди замечают лишь в край нужды.

     

     — О чем ты го... Призыв. За ваш призыв я должен был отдать две тысячи очков, но заплатил всего сто сорок.

     

     Бородач взял слово:

     

     — Как думаешь, кто построил все это? — Руки обвели комнату. — Мы. В наших силах не только разрушать, но и строить. И дело не в фортификациях и укреплениях. Есть сила, которая делает инженеров лучшим приобретением.

     

     Инженер отошел в сторону. За спиной застучало, послышались щелчки клавиш. Тихий гуд прошел рядом с ухом, когда черный ноутбук поставили передо мной.

     

     Я всмотрелся в монитор. Строки, увиденные там, сбивали с мыслей. Прочитал, затем перечитал. Наружу рвался истерический хохот.

     

     «Да быть такого не может. Это же неправда. У Обретших нет таких способностей!» — Я схватил Бородача за предплечье. То напряглось, когда пальцы врезались в кожу.

     

     — Что это?

     

     — Это возможность. Командир. — Его лапа схватила меня за грудки. Бородач притянул меня под возмущение Ханако и прорычал. — Мы первое звено в системе призывов. Куски от целого, ключи от дверей. Нас много, и мы на твоей стороне.

     

     — Кто ты?

     

     Бородач улыбнулся:

     

     — Один из тех, кого ты видишь на мониторе.

     

     Он отпустил меня.

     

     Я тут же продышался. Рука ощупывала потертую шею.

     

     «Значит, первое звено в системе призывов? Кусок от целого...»

     

     Монитор показывал интерфейс, где открывалась единственная страница.

     

     Подзаголовок — «штаб».

     

     Описание: Оборудованный под командование на линии фронта бункер с двумя маленькими помещениями, примыкающими по бокам к третьему, основному залу. Есть простейший центр связи, полевая кухня, электронно-вычислительные машины (ноутбук х2). Присутствуют спальные места на восемь человек.

     

     Открывает доступ к: Центр подготовки, склад, оружейная.

     

     Доступен вызов: Подразделение саперов.

     

     Глаза скосились на изображение сапера.

     

     Боец в серой куртке и светлых штанах держал пистолет-пулемет без оптики. Поверх одежды наброшен черный легкий бронежилет, на голове бежевая каска без забрала и очков. За спиной рюкзак. к которому прицеплена лопата, кусачки.

     

     Дрожащей рукой навел курсор на иконку «Призвать».

     

     Под изображением появилась пустая шкала, а рядом высветилось: «До прибытия отряда осталось два дня.»

     

     Тут же, перекрывая предыдущее окно, выскочило:

     

     «Приветствуем нового командира «Волчьей дивизии». Мы возлагаем большие надежды на ваши навыки и неординарный ум.»

     

     Я прохрипел:

     

     — И что теперь?

     

     Бородач сел на место:

     

     — Сам чего хочешь?

     

     Чего я хочу?

     

     — Убивать врагов.

     Вечером, после обсуждения с бойцами следующих действий, я лежал на раскладушке и изучал потолок.

     

     Сквозь бойницы напирала сырость, ветер, идущий с моря, заплутавший в лесу, нашел пристанище в бункере. Руки коченели, из комнаты убегала теплота. Я залез в спальник, которой обволакивал кожу прохладой. Била легкая дрожь. Но ее и не сравнить с горячкой боя.

     

     Сон наплывал. Будто опасливый сапер, как те, кого призывал я, Морфей невесомо проносился по воспоминаниям. Идеи уходящего дня вспыхивали в голове, а потом сбегали под давлением других, не менее важных мыслей.

     

     Когда я проснулся, то первым же делом отправился в главный зал. Там витал аромат мыла. У большого таза выстроилась очередь из парней, которая с раздражением следила за медленными движениями Ханако. Девушка же неторопливо намывала голову, бросая взгляды в проход, откуда появился я.

     

     Только Ханако меня заметила, последовал едкое:

     

     — Наша соня проснулась, товарищи. Всем объявляется выговор и три наряда вне очереди за нарушенный покой. Бородатый, куда ты убрал сказки на ночь?

     

     — И тебе доброе утро, ягоза.

     

     Ханако ухмыльнулась. Голова опустилась ниже, погружая влажные волосы до корней. Потом щелкнула крышка шампуня, аромат моря защекотал нос. Девушка под многотонный вздох мужчин поинтересовалось:

     

     — Как спалось, командир? — И уже чувствуя ненависть, греющую спину, осклабилась. — Надеюсь, эта Ханако не слишком громко стонала во сне.

     

     Бойцы аж губы вытянули и перевели внимание на меня.

     

     Глаза зажмурились, а на лице выступила печаль. Я уже пожалел, что дал Ханако вчера слишком долго молчать. Теперь она наверняка высосет мозги остальным, лишь бы не давать повода для дрязг и упаднического настроения.

     

     — Нет, все нормально. Я еще удивился, что провел ночь в тишине. Оказалось, я просто спал.

     

     Она оскалилась:

     

     — О, значит, командиру не интересны девушки? А я-то думала...

     

     Я проигнорировал начинающийся треп:

     

     — Бородач, нужно обсудить текущее положение. Через полчаса... — Взгляд упал на девушку, переходящую к умыванию. ...час встречаемся здесь же. Составьте список из необходимых припасов. И да. — Я пристально вгляделся в парней. — Если эта гадость не закончит дела через десять минут, разрешаю команду «Лапать»!

     

     — Так точно! — Ханако аж дернулась от хора голосов.

     

     И тут же расширившимися зенками стрельнула в меня:

     

     — Нет, только не эти мужланы! Ханако принадлежит командиру, а не чумазым траншейным крысам!

     

     На лицо выползла улыбка, а голос принял величественные оттенки, чтобы до мурашек пробирало:

     

     — Сержант Такигучи, в нашем деле не существует рабства. А если кто кому и принадлежит, то исключительно партии. Осталось восемь минут, или ты хочешь ощутить ласки дружного коллектива?!

     

     — Я?! НЕТ! — Белый хвост мелькнул в дверях моей спальни, после чего оттуда оглушительно хлопнуло. И щелкнул замок.

     

     Я осмотрел дверь, откуда доносились панические крики и обзывания меня родного, а потом отвлекся на неестественную тишину. Солдаты с немым восхищением взирали на чудо света, совладавшее с величайшей трагедией мужчин — утреннего моциона женщин.

     

     Почти синхронно бойцы взорвались аплодисментами:

     

     — Браво! На бис! Возьми меня прямо сейчас! — От последнего мужики аж задохнулись, разрываясь хохотом от вида раздевающегося шутника.

     

     Доступ к умывальнику перекрыли освежающиеся товарищи, поэтому я решил прогуляться.

     

     Утро дышало свежестью и влагой. Деревья сонно встряхивали окаменевшие ветки. На траве собралась роса, медленно стекающая к земле. По серым стенам обкопанного штаба пробегали рваные сеточки воды, стремившиеся в вырытый водосток. В нем набралась лужа по самые края.

     

     Ноги устремились к кем-то сколоченной скамейке, выполненной в стиле «Артхаус преследуемых террористов». Я грузно свалился на нее, достал из кармана штанов пачку сигарет. Крышка освободила белеющие фильтры, их губы подцепили, а зубы смяли. Привкус тот еще. Пачка плюхнулась на сидушку из распиленного ствола. Чиркнула зажигалка.

     

     И повалил дым.

     

     Танец серой дорожки протягивал воздушную нить от одного дерева к другому. Словно провода, те висли на ветках, уходили выше. Нить резко обрывали потоки кусачего ветра, вестника скорых морозов и близящихся неприятностей.

     

     Зажмурился. В темноте думалось легче, а потому мысли неудержимым тайфуном плясали по чертогам памяти. Я вычленил то, что нужно сделать сейчас, иногда провожал цыканьем необходимое еще вчера и с фырканьем от залетающего в нос дыма откладывал будущие дела.

     

     Сигарета потухла, оставляя пожелтевший скелет между обжегшихся пальцев.

     

     «Совсем как я.» — Бычок упал в водосток, маленький плот заболтали поднявшиеся волны. — «Я сгорел. Убил сестру, единственного родного человека, расстрелял служивых, людей, выполняющих необходимую работу. И сгорел чертовой сигаретой... Но сигареты, в отличие от людей, не залечивают раны.»

     

     Кожу пробрал особенно сильный ветер. Меланхолия в панике удрала, оставляя серую действительность.

     

     В плечо резанула фантомная боль, напоминающая о произошедшем и грядущем. Ладонь обхватила культю. Я же, прислушиваясь к голосам в штабе, пошел наводить марафет.

     

     «Ничего. Я успею разобраться с теми, из-за кого жизнь пошла под откос, прямиком в пекло. А пока надо разобраться с лечением и выживанием.»

     

     ***

     

     На повестке дня осветились вопросы, которые необходимо решить в первую очередь: еда и медикаменты.

     

     Без провианта нам долго не протянуть.

     

     Проблема даже не в тех, кто придет за нами в лес, а в тех, кто в нем уже живет. В импах. Пока твари шастают по пуще, люди никогда не сунутся сюда без подготовки и поддержки Обретших. И неспроста.

     

     У импов множество разновидностей, тот или иной монстр доставляет проблемы сразу всем подряд. Будь то армия, граждане или Обретшие — на каждого найдется имп, предназначенный для охоты именно на кого-то конкретного.

     

     Для граждан хватает любого импа, но большей напастью считаются бесы, как многочисленные и тупые. Им не страшно лезть в город, да и любопытство играет, что же там такое светится за пределами леса. У Обретших иные трудности. Способности дают отпор слабым тварям, но проблемы рождаются от относительно разумных и более могучих.

     

     Там, где бес попрет в атаку с криками, арахниды тихо сплетут паутину. И это низший уровень опасности, что насчет высокого? Приматы, гориллы с двухэтажный дом, чья шерсть не простреливается пулями, могут растереть Обретшего без усиливающих артефактов в мутную лужицу. А вирмы, здоровенные стрекозы, могущие длиной обойти и столб ЛЭП линии? Запустят в тебя пару дюймовых жал и поминай, как звали.

     

     Поэтому требовалось начать с азов: найти еду для будущих пополнений в... «Волчьей дивизии».

     

     Сколько бы я ни спрашивал у Бородача и Ханако об ограничениях на призыв, они указывали на ноутбук. Вся информация в нем. Вот и приходилось искать мануал, которого тоже не было! Из-за нервотрепки я сначала выкурил половину сигарет, прежде чем отправился в мир грез. Но перед тем, уставший разум дал намеки на эти «ограничения».

     

     Так я пришел к выводам, что призывать солдат можно сколь угодно, покуда имеются: ресурсы, то есть еда и медикаменты, жилье, открыт доступ к найму подразделения и минуло время с прошлого призыва. И все бы хорошо, не будь одного «но». Территорию, эта странная машина призыва требовала территорию!

     

     «И это совсем не смешно.» — Я рассматривал страницу в ноутбуке, посвященную «Захвату и удержанию контрольных точек».

     

     Тем временем, одноглазый «Джек», наш самопровозглашенный коп-кок, закинул на сковороду раздобытое кем-то мясо. Зашкворчало, во рту собралась слюна, когда дух жарящегося куска завис над потолком комнаты.

     

     Я отвлекся, как и остальные. Все плюнули на то, что скоро сюда заявятся импы или вражеские силы. Мы просто хотели поесть.

     

     Тогда же подала голос Ханако, брови встали галочкой и сердито стрельнули:

     

     — Лучше бы ты на Ханако так облизывался, а не на этот кусок плоти.

     

     Один из копов бездумно ляпнул:

     

     — Такой же кусок, как и ты.

     

     Через минуту он валялся в углу с тряпкой во рту, а глаз заливался спелой сливой. Фыркнувшая Ханако, виляя попой, скрылась от взоров публики.

     

     Бородач кинул Джеку:

     

     — Готовь на одну порцию меньше. Тот уже тряпок наелся. — Дружный смех опять сбил меня с мысли.

     

     Я уже было прикрикнул на болтунов, как другой коп, из новеньких, присмотрелся к «молчуну»:

     

     — Парни, а это разве не трусы у него во рту?

     

     Идиоты аж со стульев повставали, чтобы детальнее рассмотреть кляп, как выскочила Ханако-помидор. Сержант белобрысой молнией проскакала к полицейскому, выхватила слюнявую тряпку и попрощалась оплеухой. Снова хлопнула дверь моей спальни.

     

     И снова, будто читая мои мысли, наблюдательный новичок заметил вслух:

     

     — А зачем она унесла трусы в комнату командира?

     

     Единовременно головы бойцов развернулись ко мне, только щелчка механического не хватало.

     

     Нить терпения надрывалась. Зубы стискивались, чтобы с языка не сорвалось нечто острое и обидное. Я уже плюнул на обсуждение планов, похоронил всех нас в мясорубке с импами и приготовился вылить матерные помои на придурков.

     

     Как вышла Ханако.

     

     — Вас не е**т, что там делает эта Ханако! — Хлоп. Бедная дверь застонала от беспощадности сержанта.

     

     Ханако, впервые за знакомство, выдала мои мысли. Я удовлетворился:

     

     — А теперь, товарище не е**щие, продолжим обсуждать планы.

     

     ***

     

     «Контроль территории — для того, чтобы увеличивать лимит нанятый подразделений, командующему требуется установить над определенной областью контроль.

     

     Существуют контрольные пункты, которые создают специальные захваченные зоны. Для того, чтобы захватить зону, постройте контрольный пункт на стратегически важном объекте. Таковыми можно считать высоты, переходы, мосты, дороги, заводы, ресурсные точки, селения и города.

     

     Для строительства контрольного пункта выберите подразделение инженеров, затем обозначьте место, где будет стоять здание. Учтите, что для наблюдения за объектом можно поставить один контрольный пункт. После того, как сооружение построится, вы увеличите лимит призываемых войск.»

     

     Я вчитывался в строки инструкции. Глаза пробегали по ключевым словам, подмечая возможности обойти то или иное условие. Например, почему бы не разрушать и отстраивать заново контрольные пункты, чтобы бесконечно увеличивать лимит?

     

     На подобные фокусы у «Волчьей дивизии» находился и ответ, и примеры, почему делать так — вредно для развития. Ожидаемым исходом ухищрений и поиска лазеек будет потеря ресурсов и трата времени, вместо подготовки отработанной системы вызова подразделений. Совсем грустно станет, когда солдаты понадобятся прямо сейчас, а лимит ограничивает их призыв. Если же бойцы, наоборот, уже входят в используемый лимит, то с ними ничего не случится, кроме падения боевого духа.

     

     И восполнять потери в пострадавшем отряде я не смогу.

     

     Другими словами, лимит нужен, чтобы впихнуть в мир бойцов или... технику. Но если техника имела отдельный лимит для призыва на КП, то вот экипаж очень даже входил в основной.

     

     Следующий интересный факт — призванные полицейские в этот лимит не входят. Как и инженеры. На первый взгляд, просто и понятно. Тех призываю именно я, а не «Волчья дивизия». С другой стороны, разве инженеры не из «Волков»?

     

     Я многое прочитал, где-то усвоил, а часть пропустил мимо. С контрольными пунктами и лимитом вопрос разрешился, оставалось разобраться с техникой.

     

     Доступ к информации ограничивался, если я лез в другие разделы «Волчьей дивизии», да и в тех, куда можно зайти, данных — всего ничего. Я спрашивал у Бородача и Ханако о призыве техники, но они разводили руками. Им, видите ли, не положено раскрывать секреты дивизии.

     

     Так я пришел к выводу, что нужно захватывать стратегически важные объекты.

     

     «Из ближайших есть только дороги, ведущие к Швартовску, сам город и какой-нибудь завод.» — Я представлял на столе карту. Глаза отмечали линии, ведущие к аморфному блину-городу, там же вспыхивали воображаемые точки, где находились виденные предприятия. — «Возможно, стоит попробовать захватить высоту? Или найти деревни поменьше, облапошить народ и построить КП? Нет, идея ужасная. Можно было бы представиться компанией охотников, которая выбирает место для штаба, но эту версию легко проверить через интернет.»

     

     Я уперся взглядом в потолок.

     

     Дилемма. Сейчас я способен призвать сто человек, на каждый контрольный пункт еще по сотне, да по пять единиц «техники». Что за техника? БТР и танки? Или шагающие роботы? Может, вообще космические корабли?!

     

     И при этой неизвестности я должен выстраивать план подготовки к обороне?

     

     «Вопросы, одни вопросы. Почему лимит вообще есть? Разве имеет смысл ограничивать Обретшего в силах? Ограничивать...» —

     

     Я окликнул «Джека». Повар убирал миски после завтрака, поэтому маячил в поле зрения.

     

     — У нас есть блокнот?

     

     — Вряд ли. Надо добывать.

     

     — Так же, как Бородач добыл радио и передатчик?

     

     Джек усмехнулся:

     

     — Нет, радио мы нашли в помойке, а передатчик инженер собрал сам. Если какой блокнот и найдется в мусорке, то он будет исписан.

     

     Кивнув, я оставил Джека с расспросами, стараясь не забыть без записи поток рассуждений.

     

     «Ограничение в силах Обретшего. Напоминает способности Оксаны, пусть земля ей будет пухом. Более, чем уверен, эти ограничения куда серьезнее, нежели обычный лимит. Либо они покажутся в дальнейшем, либо я сейчас не вижу бревна в глазу.»

     

     Напоследок, я перечитал доступные мануалы. Пара страниц, в которых описаны потребности солдат к еде, сне, отдыху и доступному жилью. Другие нюансы скрывались от взгляда. Тогда, по мере поступления вопросов, буду с ними разбираться.

     

     ***

     

     Солнце поднялось в зенит, когда тройка человек перебежала с опушки на грунтовую дорогу. Из-под ног поднимались взвеси пыли, когда тихий топот разбивал тишину.

     

     На горизонте маячили первые дома Швартовска, куда легко бежало трио.

     На каждом сидела полицейская форма неизвестного этим краям образца. В прижатых к телу руках покоились черные карабины, готовые плеснуть раскаленной пулей в любую опасность, будь то монстр и человек.

     

     Призванные копы, после обсуждения с Максимом первоочередных задач, вышли на миссию по захвату провизии и медикаментов. Без призывателя, знающего город и способного разобраться в простых для обывателей вещах, полицейские ощущали свалившийся груз ответственности. Ведь, по сути, теперь они отвечали за выживание целой группы, из-за чего у бойцов изредка играл легкий тремор.

     

     Максим поставил ясную и простую на словах задачу: раздобыть недельный запас пищи и воды, а также найти лекарства и обеззараживающие растворы. И если с первым особых проблем нет — заходи в магазин и хватай, что нужно, — то со вторым дела обстояли неважно.

     

     Даже зная о том, где находится больница или аптека, полицейские не могли так ворваться и вынести ассортимент. Проблемой шла профессиональная деформация. Будучи хранителями закона, пускай и внешне, для копов обкрадывание мирного население становилось тяжелым стрессом. Не спасала необходимость в ресурсах, которую чувствовали все в отряде, включая копов, но прописанные неведомыми создателями приоритеты встряхивали кровь в людях, даром что призванных.

     

     Коттедж надвигался на группу, виднелись беленные стены и черепичная крыша. Из железной трубы валил дым, уносящийся к распростертому небу. Вокруг дома тянулся желтый деревянный забор, поэтому с ходу разглядеть двор не получалось.

     

     Полицейские, поджимая губы, выстроились у ограды, перезаряжая оружие.

     

     Один сказал:

     

     — Не нравится мне это. Почему бы просто не одеться в гражданское и нормально купить все по списку? — Молодой голос снизился до шепота. — Мы как воры. Лучше бы налетели на орден, так хоть не совестливо.

     

     Старший в отряде хмыкнул:

     

     — Воровать совестливо, а убивать людей — нет? Хорошая у тебя позиция в мире, брат.

     

     — Так ведь... — Рука третьего заткнула рот обоим.

     

     — Заткнулись. — Он шипел. Палец указал в сторону окон. — Там.

     

     Помимо крайнего дома, у которого выстроились полицейские, улица полнилась и другими зданиями. Все похожи, как одно, и так же педантично расположены друг насупротив друга. В соседнем строении, где трио излишне подозрительно прижалось к забору с оружием и в бронежилетах, в окне коттеджа мелькнул силуэт. Спустя минуту он снова проскользнул, а потом в полутемном зеве проема загорелся свет.

     

     — Чертовы жаворонки, как они вообще могут вставать в такую рань. — Молодой сплюнул, обращая на себя взгляды соратников. Мол, ты идиот.

     

     Третий спросил, смотря на солнце:

     

     — Какая, говоришь, рань? Когда солнце в зените?

     

     — Нормальные люди просыпаются в конце рабочего дня. — На это мужчины одобрительно хмыкнули. — О, выходит.

     

     Щелчок двери притянул к себе прицелы карабинов. Из дома выходила женщина в строгом костюме, ее каблуки задорно цокали. Пискнуло, вновь щелчок. Стоящая во дворе машина пилинькнула сигнализацией, после чего заревела простаивающим мотором. Скрежет оттягиваемых стопоров всполошил бойцов.

     

     — Она же не сюда будет выезжать? — Молодой заткнулся, увидев в периметре забора очень сильно выделяющиеся ворота.

     

     — Сваливаем, нам свидетели лишний раз не нужны. — Лидер проскочил за угол забора.

     

     Оставшиеся двое поспешили за ним, как услышали хруст. Переглянувшись, они рванули со вскинутыми стволами вперед, готовые стрелять в любой момент. Сзади уже слышался рев автомобиля, угол был в пяти метрах. Оглянувшись, молодой увидел передние фары выезжающего внедорожника.

     

     — Твою м...

     

     — Ложись. — По ногам молодого прилетел удар. Гаркнув, тот повалился в траву, его напарник следом.

     

     Машина неспешно выехала со двора, после чего завернула на дорогу. Покрышки зашуршали по асфальту. Парни было расслабились, как за углом послышалась возня и стоны. Рывком они поднялись и вылетели вперед, чтобы увидеть странное.

     

     На земле ворочались два человека. Лидер в неизменной полицейской форме и другой, в белой толстовке, потертых джинсах и кроссовках. В стороне валялась спортивная сумка, откуда выглядывали пачки банкнот. Стволы нацелились на незнакомца, по всем признакам — вора-домушника, которого случайно поймал лидер.

     

     Красное лицо, пыхтевшее от натуги, проревело:

     

     — Что вы стоите? Цепляйте на него наручники... Пф-ф!

     

     — А! — Молодой сунул карабин в руки третьему, на ходу позвякивая браслетами дружбы. — Зафиксируй его. *Щелк* Есть!

     

     Домушник хотел огрызнуться, но получил ботинком в морду и кляп из собственного носка на закуску. Отдышавшись, лидер сказал:

     

     — Это не все. Кажется, у нас проблемы.

     

     — О чем ты? — Третий присел и вжался в забор. — Их несколько?

     

     — Фу-ух, нет. Вы не задавались вопросом, почему мы молча ворочались по траве?

     

     Молодой и третий переглянулись. Первый уже нашел, чем ответить, но его заткнул напарник:

     

     — Форма у нас полицейская, значки и оружие есть, а значит, при задержании преступника можно хоть Святую Богородицу нелестно упомянуть.

     

     Молодой встрепенулся:

     

     — Это тут при чем?

     

     — Смотри, видишь ли в чем...

     

     — Тут импы. — Лидер пристально вгляделся в подчиненных. Перебранка утихла. — Десяток, может больше. с той стороны.

     

     Палец окружил место, откуда вышли, по словам лидера, твари. И там же замер.

     

     Из леса, метрах в пятистах от домов, выглянуло красное пятно. Увы, из такой дали выцепить глазом лишние конечности или рога не вышло бы, но копы все равно пригляделись, чтобы не спутать человека в красной куртке и красномордого беса, прихваченного Бородачом для демонстрации «новобранцам».

     

     Вскоре по кромке леса разошлась краснота. Алые пятна выстраивались линией, и эта крохотная волна потянулась к городу.

     

     — Да, на первом же задании так облаж...

     

     — Тихо. — Молодого заткнул Третий. Голос дрожал. — А не многовато их?

     

     На глаза малочисленной публике предстала орда, множившаяся с каждой секундой. Воздух заполнил выворачивающий запах тухлых яиц. Совсем как у беса, пахнущего серой.

     

     Лидер перекрестился.

     

     — Чтоб вас, апокалипсис. Конец света. Ядрён батон.

     

     Молодой пропускал словесный понос командира мимо ушей, зато приметил странную фигуру, высившуюся над алым морем.

     

     — А это что за хреновина?

     

     Не успели остальные, в том числе и стоявший вор, посмотреть, как по городу шибанула визгом тревога. Копы переглянулись, щелкнули предохранители, затворы оттянуло, досылая патрон. Домушник лишился браслетов, за что, потирая руки, слезно благодарил псевдополицейских. И когда тот умчался, призванные хором выдали:

     

     — Нам пи**да.

     Просторные улицы Швартовска впервые за долгое время переполнили толпы паникующих людей. Над головами беженцев, мчащихся к бункерам с поклажей, разносился голос из громкоговорителя:

     

     — Оставьте ценности и лишние вещи! Берите самое необходимое! Орден напоминает, что для допуска в бункер вы должны иметь паспорт, справку о месте жительства, не носить при себе оружия и колюще-режущих предметов! Повторяем!

     

     Голос диктора заглушал крики, люди в суматохе пробирались сквозь толпы к организованному кордону из полиции и армии, за которым пряталось убежище. Автомобили отъезжали к обочине, выпуская вспотевших водителей. Общественный транспорт вставал на месте, выплевывая поток пассажиров. Паника давила на мозги, оставляя потерявшихся в хаосе рыбами на суше.

     

     Здания спешно пустели, на окна опускались металлические решетки и жалюзи. Свет отключили еще полчаса назад, когда гильдия Обретших вступила в схватку с первой волной импов. Когда закрывались двери, дрожащие руки людей пытались с первого, со второго и с десятого раза попасть ключом в замочную скважину. Кому-то это удавалось, и они, вертя головой, бежали к увиденному кордону, другие плевали на все и так же неслись с документами к убежищу.

     

     Взвизгнуло. Полицейские водометы и пожарные машины разрезали толпу, как нож — масло. Техника выстрелила пару раз по дебоширам и паникерам в людском озере, а потом, стирая шины, отправилась на линию фронта. Там они будут полезнее.

     

     Хаос, который образовался с ревом сирен и криками людей, стал отличным подспорьем для трех засланных казачков. Перебегая с улицы на улицу, где пустота давила чернотой в кабинах брошенных машин и железными веками окон, призванные копы приближались к первой поставленной цели.

     

     Бойцы, перебежав дорогу от дома к другому, отдышались.

     

     Говорил Лидер:

     

     — Твою мать, зачем они так далеко поставили торговый центр? Всяко лучше выстроить его на границе города, чтобы освободить улицы в выходные дни.

     

     Третий усмехнулся:

     

     — Ты у нас градостроитель и экономист? Если так сделали, то иди и не болтай.

     

     — Я, в отличие от некоторых, четыре года отучился в...

     

     Молодой хлопнул по плечу Лидера:

     

     — Смотрите. — Трое обернулись в сторону протянутой руки. — Магазин одежды.

     

     — И? — Третий и Лидер нахмурились. Карабины поднялись к ведению стрельбы.

     

     — Наш внешний вид привлечет внимание. Переоденемся?

     

     Послышались хлопки рук об лица. Лидер замолчал и взял под наблюдение идущую вперед змею улицы, Третий же спокойно пояснил:

     

     — Если мы переоденемся в гражданское в такой ситуации, будет больше вопросов, почему мы не отправились в «бункер». А проверка документов загубит миссию.

     

     — Так если все силы полиции обороняют город, нас не поймают при первой встрече? А так, притворимся мародерами. Без денег и документов. Шли на дело, вот нас и поймали.

     

     — Не выйдет. — Лидер указал на поблескивающий корпус камеры, свисающий с угла ближайшего здания. — Если я правильно понимаю ситуацию, сейчас за городом ведется наблюдения из штаба какой-нибудь «Критической ситуации». Нас срисовали или срисуют через пару минут.

     

     Молодой огляделся. Действительно. с большинства домов свисали на кронштейнах камеры, обозревающие каждый доступный метр. И это в маленьком городке!

     

     Третий прорычал:

     

     — Теперь, когда возражений нет, пойдем дальше?

     

     — Погоди. — Лидер осадил подчиненного. — Там что-то есть.

     

     Трое отбежали к металлическим мусорным бакам, стоящим в переулке между трехэтажными квартирными домами. После чего карабины высунулись в сторону дороги, выходящей к окраине города.

     

     По асфальтированной дороге загрохотало. Стены зданий разнесли эхо чего-то тяжелого. Почву под ногами немного потряхивало, в нос ударило чем-то едким, от чего лица полицейский морщились. Через полминуты на глаза попался танк... Горящий танк. Выехав из-за угла улицы к перекрестку, метрах в пятидесяти от призванных, тот режущим уши звуком заскрипел при остановке.

     

     Из люка с криками и отборным матов вылетели машинисты. На одного из двоих перекинулся огонь. который пришлось сбивать обоим. И вот, когда пламя оставило лежащего на дороге вертящегося машиниста, воздух пронзил громоподобный рык. С выпадающими от ужаса глазами люди рванули прочь, упуская из виду притаившихся полицейских.

     

     А потом на стену дома, откуда выгнало танк, легла огромная рука.

     

     Копы, видя лапищу, которая с полсотни выглядит как нормальная вблизи рука, отошли в переулок, ютясь на крохотном пятачке.

     

     Следующей появилась нога.

     

     Ступня из цельного камня опустилась на танк. Скрежет металла потонул в реве.

     

     Затем показалось туловище, похожее на горную породу. Повсюду росли серые скалы, они выпирали шипами и валунами. Наконец, вылезла голова.

     

     — Твою м...

     

     — Чш-ш-ш. — Лидер приложил палец к губам, а Третий отвесил Молодому подзатыльник. — Смотрим.

     

     Тяжеловесная туша, ростом с трехэтажный дом, взорвалась ревом. Крик заворачивал уши в трубку. Зазвенели стекла, из тех, что еще могли лопнуть. Машины зарыдали сигнализацией, из-за чего монстр раздавил как танк ближайший автомобиль. Когда трехпалая, как винт вертолета. лапа поднялась, на месте транспорта осталась искореженная лепешка.

     

     Человекоподобный гигант осмотрелся алым глазом. На овальном лице, кроме этого, яркого пульсирующего шара на месте носа, больше ничего и не было. Чем громадина рычала, оставалось тайной.

     

     Молодой прошипел:

     

     — Надо валить.

     

     — Куда?! — Третий вжался в стену, заметив, как гигант дернул головой. — Он нас увидит, слишком высокий.

     

     — Он нас и так увидит!

     

     — Тихо. — Третий всмотрелся в монстра.

     

     Из головы гиганта в небо росли огромные окаменелые бычьи рога, те кончиками тянулись от затылка вперед, перекрывая глаз широкими лопастями в области виска. Из шеи и плеч импа тянулись шипы-наплечники, которые так же мешали обзору на землю по бокам, но даруя защитные... и жуткие эстетические свойства.

     

     

     

     Третий указал на гиганта.

     

     — Можем пройти в слепой зоне. Только быстро, иначе... — Голос прервал грохот и очередной рев, с домов попадали куски обшивки и части крыш. — Что за хрень?!

     

     Гигант же проревел и пошел циклопическими, с пять метров, шагами в сторону убежавших машинистов. С каждым мигом на асфальт падали килограммы пыли и песка. Вмазав кулаком по груди и встряхнув головой, он побежал!

     

     Копы проводили скрывшуюся фигуру.

     

     Молодой разорвал тишину:

     

     — Чертово фэнтези! Почему никто не уважает физику?!

     

     Под солидарный вздох, Лидер и Третий помчались к торговому центру.

     

     ***

     

     То же время.

     

     Штаб департамента полиции города Швартовск.

     

     Время: 13:13 (По Сатлоку). Отдел видеосвязи.

     

     В темном помещении, где бесконечно клацала клавиатура и мышка любого из десятка сотрудников полиции, об железный стол расшибал лоб начальник отдела. На смуглом лице расчертила границу красная капля, пока с глухим ударом не врезалась в столешницу перед тонким широкоэкранным монитором.

     

     Мужчина заорал микрофон:

     

     — ДА НЕТ У НАС СИЛ! Все, что смогли, переправили на защиту гражданских и поддержку Обретших на окраине. А эта хрень идет сюда!

     

     Из чашечек черного полноразмерного наушников рявкнули:

     

     — Мне плевать, что у вас там происходит! Армия уже проиграла бой и отходит к нам в город. До нормального подкрепления мы должны продержаться, отступившие «Дозорные» помогут, чем смогут!

     

     — Так их танк на наших глазах раздавило, идиот! — Мужчина вздрогнул, увидев десяток обреченных и испуганных взглядов. Он выставил на лицо непроницаемую холодную маску. — Кхм, работайте, товарищи. Работайте...

     

     Вокруг щелкало и клацало, по носам ходил аромат чьего-то пончика с кофе, которые теперь и секунды нет проглотить. Отдел работал на износ. И хорошо, теперь у людей есть больше шансов выжить в натиске импов, раньше в городе и обычных вышек не стояло. Но кто-то подсуетился, чтобы два года назад появилась сеть камер.

     

     Удивительно вовремя.

     

     Из наушников донесся низкий голос:

     

     — Ничего нельзя сделать?

     

     — Никак нет, товарищ полковник. И вообще, почему я должен решать этот вопрос, а не Майор Шухов?

     

     — Шухов погиб. — Начальнику отдела показалась дрожь в голосе. — И Перкин погиб. И Заганчук лежит в госпитале, умирает. Остальные, кто может командовать, вместе со спецназом держат северные улицы. Не районы, капитан, улицы!

     

     — Что же делать? Может, задействовать гражданских Обретших?

     

     — Ты представь их лица, когда скажешь такое. Там половина даже оружие не держали. Художники и музыканты, чтоб их. Попросишь мэра призвать «отряд разнорабочих», чтобы они оттянули гибель населения?

     

     ← Проклятье. Бл**ь, бл**ь, бл... Стоп, есть идея.

     

     Капитан скомандовал:

     

     — Откройте мне восемнадцатый сектор, там, где находится подбитая техника!

     

     — Есть.

     

     В наушниках недоумевали:

     

     — Что ты задумал?

     

     Капитан прикрыл рукой микрофон, чуть ли не выдыхая в него шепотом фразы:

     

     — На той улице есть патруль-тройка, вооруженная карабинами образца прошлого века.

     

     — Так...

     

     — Я попробую с ними связаться. — Капитан рявкнул залу: — Здесь есть список каналов по патрульным?!

     

     — Что ты хочешь сделать?

     

     — Я... — На лбу капитана собрался пот. Он беспощадно вгрызся в рану, вырывая из сцепленных губ шипение. — Попрошу их отдать государству гражданский долг.

     

     — Отвлечь монстра на себя?

     

     — Так точно. — На стол капитану упал планшет, монитор показывал список служащих, их лица и номерную идентификацию. — Приблизить лица. Отлично, сканировать... — Большой экран на всю стену, где транслировались сотни записей с камер видеонаблюдения, увеличил изображение с выделенными лицами полицейских. В углу высветилось красным. — Ошибка?

     

     Пара сотрудников в недоумении переглянулись и сверили результаты проверки. Один из них заново вошел в систему и уперся тупым взглядом в монитор.

     

     — О чем ты?

     

     — Не понимаю... Повторить сканирование! Ошибка?! — Уже больше сотрудников обратили внимание на происходящее. Цокот клавиш стих. Кто-то заметил это и прикрикнул на остальных, работа продолжилась.

     

     — Кхм, капитан, опиши форму патруля. — Мужчина смежил брови и развел руками. Опомнившись, он тут же начал перечислять.

     

     — Синяя форма, черный бронежилет модели... ...карабин «Шепот», без глушителя.

     

     — А значок?

     

     — Значок... Значок. Значок неправильный? Товарищ полковник, это же...

     

     Разговор прервался. В помещение вбежал окровавленный, взмыленный спец в черном бронежилете, каске и разгрузке. Руки сжимали дробовик:

     

     — Все на выход! Это не учебная тревога! — Дополнительно к сиренам города раздалась тревога в здании департамента. — Бесы обошли нас с юга и дошли до центра. Все, кто может, хватайте оружие и к бойницам!

     

     В зале зашуршали. Попадали кресла, скрипнули отодвигаемые столы. Топот ног пронесся хаосом до двери, где половина сотрудников и исчезла. Капитан услышал лязг цепей, дополнительно закрывающих двери оружейной, после чего из коридора донеслись щелчки проверяемого оружия.

     

     Оставшиеся сотрудники ждали команды.

     

     Капитан вздохнул. Его кулаки сжались до предела, ногти стесали кожу на ладонях. Пальцы постучали по микрофону, но в ответ промолчали. Тогда он сказал:

     

     — Свяжитесь с людьми «Мортема». Скажите, что полиция предоставит плату за защиту города. — Люди, кого оставила надежда, заблестели влажными глазами. Лица вспыхнули последними язычками волевого огня.

     

     Капитан рухнул в кресло, размазывая пальцами кровь на лбу. Он замер, видя, как фоторамка свалилась лицо вниз. Рука с тремором вернула рамку на место, где из-за треснувшего стекла улыбается женщина с ребенком на руках.

     

     Капитан сжал зубы, желваки заиграли. Он подошел к месту, где лежал пончик с горячим кофе. Напиток обжег губы.

     

     — Ничего. Клинские стоят насмерть. Всю историю стояли, и сейчас постоим...

     

     После чего из коридора донесся рык десятка пастей.

     

     ***

     

     Я вновь сидел за ноутбуком, пытаясь разобраться в управлении «Волчьей дивизией». Неопределенность напрягала, сильнее, чем отсутствующая рука. В отличие от конечности, которая может держать один автомат или гранату, призыв солдат мог обеспечить большее преимущество.

     

     Нет, я не забывал о навыках оперативника-диверсанта. Понимание того, что как боевая единица специалист вроде меня будет куда опаснее стрелков и саперов, въедалось в голову. Та же Ханако, обладая навыками профессионального военного, не могла противостоять подавителям или Обретшим.

     

     И дело даже не в том, что Ханако в тот момент находилась в изможденном состоянии. В отличие от меня, сержант не знает, чего точно знать от Обретших. Я же тренировал Обретшую, изучал атаки Обретших для разработки тактики в турнире. Поэтому мои способности как бойца, как воина куда выше, чем у призванных солдат.

     

     Я облокотился на край стола и перечитывал строчки раз за разом.

     

     «Где же кроется подводный камень. Способность за две тысячи очков не может так просто даровать преимущество Обретшему. У того, что дарует силу, есть и слабость. За все нужно платить. За Пробуждение — потерянной судьбой. За убийство — уничтоженной рукой. За козырь — ...чем платить за козырь?»

     

     Взгляд упал на Бородача, собирающего ретранслятор.

     

     Инженер сидел напротив. Разобранное устройство открывало внутренности и начинку. Поблизости разложились инструменты, чистые, но давно слегка изношенные. На столешнице валялась тряпка с платами и винтами, какие-то крепления лежали поодаль.

     

     Легкая досада накрыла мысли. В руку влезла сигарета, которая задалась огнем. Я вышел наружу, бегая вниманием по стволам деревьев.

     

     «Почему меня так раздражает то, чем занят Бородач? Словно чувствую, что он где-то ошибается или не понимает очевидные вещи. Хм... Может ли это быть навык оперативника? Если способность предусматривает и такое, а было бы странно, чтобы диверсант терялся в технике, да еще и на вражеской территории, то я даже... взволнован?»

     

     Тлеющая сигарета отправилась к товаркам, плавающим в водостоке, а я вернулся назад. На глаза попалась пара деталей, которые пытался вставить в корпус Бородач.

     

     Без лишней мысли я просто указал ему:

     

     — Эту хрень сюда, а эту штуку сюда. И закрепи все покрепче. — Инженер хмыкнул, но ничего не ответил. Он поставил платы на места, после чего скрепил их через такую-то мать и тихое шипение. — Теперь эту фиговину сюда, а ту проведи к этой.

     

     — Бред какой-то. Ты хоть знаешь, как эта вещь называется? — Он ткнул пальцем куда-то в корпус, на что я пожал плечами.

     

     — Белиберда? Какая разница, просто попробуй.

     

     — Пф-ф.

     

     Я вернулся за ноутбук. И тут же обернулся ко входу.

     

     «Что это бы...»

     

     — Есть! — Бородач вскочил. — Работает! Белиберда и хреновина?! Запомню, командир.

     

     Я покосился глазом на инженера, но ничего не сказал.

     

     «Проклятье, кажется, теперь я не пойму, что там произошло.»

     

     Внезапно, меня осенило. Ограничения к «Волчьей дивизии» специально не прописывали, чтобы контролировать рост будущей армии. Это же, чтоб меня бес задрал, обучение! Совсем как в тех старых играх, где ты начинал управлять своей армией, постепенно разрастаясь. И инженеры как раз подходят к этой теме...

     

     «Так просто? Ответ лежал на поверхности? Но почему я сразу до этого не дошел? Избирательный кретинизм? Или же способность специально блокирует часть воспоминаний, оберегая Обретшего? Все больше смахивает на историю с Оксаной, земля ей пухом.»

     

     Жаль, но интернета в штаб не провели. Будь здесь сеть, я бы набрал информацию по играм из жанра стратегии. По крайней мере, они могли направить ход мыслей в нужную сторону. Да и логика там присутствовала, ведь Обретшие управляли силами совсем как игровые персонажи.

     

     Это неспроста.

     

     Но я продолжил размышлять. Если способность сама себя ограничивает, значит, ограничение кто-то поставил. Создатели? Нет, тогда половине тех психов, управляющих целыми гильдиями, никто бы и на километр к окну инициации не пустил. А если само Пробуждение, как феномен, контролирует Обретших? Тогда мне страшно даже жить с тем, что тобой управляет.

     

     Потихоньку, вместо того, чтобы продолжать один ход мыслей, я пришел к иному выводу. И чуть не вскочил на месте.

     

     «Способность ограничивает себя, но не может взаимодействовать с другими способностями. А это значит, что я могу обойти часть ключевых моментов в развитии «Волчьей дивизии»! Контрольные пункты можно ставить в селениях, на проездах и высотах. Бес меня дери, да я же могу..!»

     

     Я увидел тень у выхода штаба. Огромную тень. Она с удара проломила крышу бункера. С потолка посыпалась бетонная требуха, за шиворот сыпануло пылью.

     

     Сердце замерло. Я пролетел мимо бойцов, вставших в недоумении. Рука схватила светошумовую гранату и выкинула ту в проем.

     

     — Ложись!

     

     ***

     

     Торговый центр закрыли. Вход перекрывал железный занавес, куда без специальное снаряжения не войти.

     

     Полицейские стояли за зданием с лавкой сувениров на первом этаже и смотрели на двухэтажную «Приморскую плазу». Бежевые стены здания раскидывали редкие пролеты окон где попало. Над входом выступал угол второго этажа, который придерживали массивные бетонные колонны. А правее, в небольшой нише, виднелся ход в подземную парковку, как раз неподалеку от площадки под наземную.

     

     На улицах перед строением громоздились машины. Седаны и внедорожники притулились у бордюра, когда грузовики и автобусы через тротуар согнали на стоянку. В этом хаосе, наблюдая за полетом пакетов и мусора, город протягивал костлявые пальцы-фонари, чтобы похоронить гостей заживо среди проулков.

     

     Копы переглянулись.

     

     Лидер предложил:

     

     — Обойдем? Или спустимся под землю?

     

     Помимо того, что торговый центр находился в сердце городка, он еще и отгораживал территорию под спортивные площадки, небольшой парк и ряд из продуктовых палаток, ныне бесхозных. Поэтому предложение Лидера имело смысл, ведь строительство таких зданий подразумевает несколько пожарных и гостевых выходов. Да и технический персонал должен как-то заходить или завозить новые товары. Где-то да забыли закрыть дверь.

     

     Молодой осмотрелся. На улицах поганой метлой поработала отшельница Пустота.

     

     Он спросил:

     

     — А что мешает использовать одну из брошенных машин? Заведем и пробьем вход, после чего на этой же тачке и свалим.

     

     Третий аж глаза вытаращил на парня:

     

     — Ну, умный, ну, крутой. Как думаешь, нас тот гигант сразу захавает или сначала будет сервировать стол?

     

     — Не, а я что? Предложил, так предложил.

     

     Донеслось:

     

     — А не лишено смысла. — Третий посмотрел на говорившего Лидера, мол, ты добровольно сбрендил? — Только по уму делать будем. Смотрите.

     

     Трое уставились на зеленый внедорожник с грубыми формами. Точно кирпич обтесали и прицепили колеса.

     

     — Уверен, этот малыш — тот еще зверь. Взревет так, мама не горюй. Но у него есть преимущество. Если мы поедем на минимальной скорости, да еще на фоне земли, то...

     

     Третий, морщась, протянул:

     

     — Думаешь, твари не различат автомобиль с большого расстояния?

     

     — Бинго!

     

     — Тогда, как действовать, если мы наткнемся на импов в лесу? Там особо не покатаешься...

     

     — Зачем ехать по лесу?! У нас рук и ног не хватает?!

     

     — Хех, ну, рук точно не хв...

     

     Раздался рык мотора, запахло маслом и бензином. Копы вместе обернулись на место, где секунду назад сидел Молодой. А потом глаза вытаращились на разогнавшийся внедорожник.

     

     СКРАРХ! — Железную заслонку сдуло! Машина завизжала сигнализацией, моля богов выкинуть оголтелого идиота с водительского места. Но идиот не унимался! Он с безумной улыбкой и дьявольским хохотом сдавал назад.

     

     — Придурок! Не смей! — Лидер и Третий рванули парню наперерез. Опомнились в последний миг, когда зеленое пятно пронеслось перед носами.

     

     СКВИШ! — Машине сорвало крышу! Та, как сыр на терке, тонким ломтиком спланировала на бетон, после чего округу сотряс железный лязг и грохот.

     

     В асфальт вжимались копы, головы прикрывали руки и карабины. В глазах же загорелось клеймо отчаянья. Почерневшими взглядами призванные смотрели на подонка, нарушившего все меры предосторожности. Тот, светящийся от счастья, улыбался от уха, до уха.

     

     Молодой ликовал:

     

     — Видали? А, а?! Видали нах, что могу?! И, заметьте, ни одного демона, черта, беса, дьявола поблизости.

     

     Лидер выдохнул:

     

     — Да ты, с**а, и сам черт в погонах.

     

     — Хы, тоже верно!

     

     Третий, покачиваясь, подошел к Молодому. И с абсолютным равнодушием разбил ему табло. Он сплюнул:

     

     — Теперь справедливость восторжествовала. Идемте, что ли? — Третий повернулся к искореженному входу в здание. — Придут нас убивать, скажем, что во всем этот придурок виноват.

     

     Лидер хмуро кивнул:

     

     — Я, властью данной мной, даже справку напишу. Точно поверят.

     

     Двое перешагнули корчащегося Молодого и переговаривались.

     

     — Вообще, Лидер, я считаю, что местные не умеют сражаться с чудищами.

     

     — А-то. Для всей этой хрени придумали бюрократию. Мы так хтонищ в Белом доме по четыре года держали.

     

     Позади раздался лепет:

     

     — Падавдите, павни. А как ве я?

     

     ***

     

     Хлопок и свет появились одновременно. Глаза резануло, а в ушах хлопнуло, хоть глохни.

     

     Сквозь боль и жжение открываю глаза. Вижу, как остальные бойцы дезориентированы, но целы. Потому, хватаю у стены карабин и кричу:

     

     — Прочь из здания! Эта тварь сложит бункер как карточный..! — Новый удар сотряс потолок, тот разрезала надвое трещина. — Бегом!

     

     Ханако, Бородач и Джек шатаются в сторону оружия, но тварь снаружи не дает им времени. Третий удар складывает крышу пополам.

     

     — Нет! — Я замедляюсь на миг, но эта сволочь даром время не теряет. Чудо спасает мне жизнь, отводя туловище чуть назад. Перед глазами проносится гигантская лапа. — Молись, тварь!

     

     Я отскакиваю на пять метров, чтобы разглядеть противника. Здоровый, это точно не бес. Белая шерсть покрывает все тело, кроме серых накачанных груди и живота. На человекоподобной морде отпечатана гримаса злобы и жажда пожирать живое. С ростом под пять метров эта тварь имеет все шансы исполнить задуманное.

     

     

     

     — Двухэтажная горилла, Примат... — Великан ухает и кулаками барабанит по груди. — Думаешь, выживешь? Тогда, смотри!

     

     Карабин вскидывается, чтобы...

     

     Хрясь! — Глаза закатываются. Кажется, дышать я больше не смогу.

     

     Земля и небо мечутся в панике, выбирая, куда встать — вверх или вниз. В бок прилетает чем-то твердым.

     

     «Т-точно, дерево.» — Рука царапает по коре, в надежде захватиться за выступ. Неподалеку орет примат. — «Я еще живой.»

     

     Ноги дрожат, но выталкивают хрустящее тело с земли. Голову кружит бегающая земля. Во рту собирается слюна.

     

     — Г-хум... — Завтрак выплескивает наружу, перетряхивая и так пострадавший организм. — Твою мать, с кровью...

     

     — У-ха-у-ха-у-ха! — Примат так и тарабанит по груди, готовясь напасть в любую секунду.

     

     — Эй, давай! Ты не уйдешь отсюда живым после такого! — Я оскаливаюсь. Имп таращит зенки. — Ох, не можешь убить слабенького челов...

     

     Тварь берет разгон. Такой громаде много бежать не нужно, пара толчков и она напротив меня. Морда искажается в предвкушении убийства.

     

     Сейчас.

     

     Пространственный карман выкидывает в рот артефакт. Его тут же сжимают зубы.

     

     Кулаки импа врезаются в сферу барьера, по лесу разносится гуд от израсходованной энергии.

     

     «Давай.» — В руке появляется «Глок21». Два выстрела. Один точно в глаз.

     

     Примат ревет. Лапища держится за правый глаз, когда левая сметает все на пути. Кончиком пальца имп достает барьер. И тот почти треснул.

     

     Ноги как приросли к земле. Рука задрожала, а в голове стучало молотком:

     

     «Беги, идиот. Ты же погибнешь!»

     То было здравомыслие. Но отозвалась и совесть. И гордость:

     

     «Ты бегаешь три с лишним года. Пора другим побегать от тебя». — Улыбка начала рвать лицо. — «Вот этот подход мне нравится!»

     

     Пистолет навелся на второй глаз. Примат уже пришел в себя и рванул в атаку. Земля грохотала. Деревья разметало по сторонам, гигант пер вперед и подавлял. Из правой глазницы текла кровь, что отвлекло на миг.

     

     Ладонь примата опустилась там, где секунду назад стоял я.

     

     Внутри похолодело. По пистолету заструился пот с ладони. Казалось бы, вот и все. Финал.

     

     Я направил пистолет в глазницу.

     

     — А так оно и есть. Финал!

     

     Тело поднырнуло под руку. Вонь от туши из подмышек пробила нос. Снова спасла удача: примат возвратным движением почерпнул земли. Комья бы зацепили меня, но я завертелся вокруг оси. Имп начал разворачиваться — я оказался в слепой зоне.

     

     И это его погубило.

     

     «Пространственный карман. Предметы до десяти килограмм. Ясно!» — Ладонь врезается в грудь повернувшегося примата. Смерть дышит в лицо. — «Пространственный карман: забрать сердце!»

     

     За спиной свистнуло. Скорее всего, я проиграл. Кулак импа наверняка сейчас преодолел скорость звука. Или дело в том, что мой мозг ускорился из-за стрессовой ситуации? Кто знает?

     

     «Интересно, почему я так долго умираю?» — Удар все не приходил. Казалось, я стою так минут десять. Невероятно, какие способности у мозга. Но тут меня осенило: — «Квантовое бессмертие?! Неужели, оно существует? Получается, я попал в ту версию вселенной, где я живой и невредимый?!»

     

     Трясучка охватила каждый уголок тела. Я смотрел на белую шерсть, воняющую потом и калом, сдерживал рвотные позывы и... радовался!

     

     Наверняка, я не первый, кто открыл квантовое бессмертие. Значит — все Обретшие имеют доступ к бессмертию!

     

     Впрочем, я ошибся. Когда я обратился к пространственному карману, то почувствовал, как в нем «завис» новый предмет. Потом до мозга достучалась мысль осмотреть примата.

     

     Колени дрожали при ходьбе, но мне удалось встать подальше, дабы увидеть... Труп примата, склонившегося над тем местом, где находился я. Изо рта импа тек ручеек крови, который, по всей видимости, как-то затесался в легкие через оборванные сосуды.

     

     Ноги превратились в макаронины. Я врезался чугунным задом в землю, копчик отозвался болью. Правда, какое дело до боли, если перед глазами застыл личный триумф?

     

     Грудь скрутило. Изо рта вырвался кашель, запятнавший траву кровью. Сквозь сжатые челюсти вырвалось мычание.

     

     «Как же больно. Что делать? В бункере же остались все, кто...» — Я упал навзничь. И тут перед глазами появилось лицо Ханако. Сержант оказалась вверх тормашками.

     

     — Х-ханако?

     

     — Эта Ханако признает, что командир самый крутой мужчина. Поэтому Ханако будет полностью его... — Она подсела рядом, ладонь невесомо ощупывала каждую частичку тела. — Если этот командир доживет до того момента. Бородатый, инвалид, бегом сюда!

     

     Зашуршала трава, послышался топот.

     

     В глазах покраснело, но я смог разобрать лица товарищей. Они о чем-то говорили, их лица в странной панике искажались и превращались в сверхбыстрое слайд-шоу. Так и хотелось сказать: «Ребята, почему вы такие нечеткие?».

     

     Странное наваждение заставило меня призвать наряд полиции и инженеров. А после я уснул.

     

     ***

     

     Ханако с рыком врезала кулаком по земле.

     

     — Только попробуй умереть, сволочь! Я только нормального мужика нашла!

     

     Бородач вмешался:

     

     — Госпожа генерал, я думаю, он...

     

     — Да с-час! Эта Ханако заставит встать любого и у любого! Ща как бахну милотой!

     

     Ханако выудила из пустоты флакон, в виде восьмигранного кристалла, с зеленой жидкостью. Она расхохоталась, вызывая опасливые взгляды со стороны новопризванных.

     

     — Зря я, что ли, столько времени по базе Ордена бегала?! — Ханако сдернула с флакона прозрачную крышечку. Горлышко приложилось к губам окровавленного Максима, зеленая жидкость забежала по горлу. — А теперь, финальная шутка! Сердце, запустись!

     

     Хренак! — Ладошка Ханако легонько шлепнула по груди Максима. И вдруг под парнем образовалась трехметровая в диаметре воронка с ним в центре. Сержант тут же прикусила язык, руки заткнули рот.

     

     Остальные, видя происходящее, превратились в изваяния. Лишь один, такой же инженер, как Ханако, подошел к трупу здоровенной гориллы-альбиноса. Мужчина достал нож и вскрыл грудь импа, после чего удивился:

     

     — Здесь всех тварей пичкают тротиловой начинкой на пять килограмм? — На инженера обратились выкатывающиеся глаза всего отряда. — Что? Нет? Обычно больше, что ли?

     

     Ханако подскочила к трупу примата и чертыхнулась: по всей брюшной полости импа тянулись провода, заканчивающиеся радио-триггером. На последнем виднелась крохотная полоска индикатора или монитора, ныне не работающая.

     

     Такигучи обернулась к Максиму и прошептала, едва выговаривая слова:

     

     — К-кто же тебя хочет убить, командир?

     

     ***

     День спустя.

     

     ***

     

     В кабинете главы «Мортема» царила тишина. Полумрак закрывал от любопытных глаз уголки комнаты. Так, в полутьме, спряталось и лицо Акселя, хозяина кабинета.

     

     На массивном дорогом столе лежал смартфон. Уже двадцать минут один из богатейших людей Клинской республики барабанил пальцами по дереву и ждал, когда на экране появится кнопка ответа.

     

     Только стеклянный экран показал вызов, рука метнулась к смартфону и смахнула пальцем зеленый значок «ответить».

     

     — По вечерам у нас прохладно.

     

     — Если солнце не слишком жаркое.

     

     Глава «Мортема» расплылся в улыбке.

     

     — Аксель у аппарата.

     

     — Кесшан у аппарата.

     

     — Докладывай. — С той стороны раздалось протяжное молчание. Обычная практика по нагнетанию атмосферы. Привычный к этому Аксель прошелся по кабинету, после чего плюхнулся в призванное из воздуха кресло.

     

     — Докладываю. Мыши плачут.

     

     — Что? Совсем больной?

     

     — Говорю, цель не устранена. Взрыв не подтвержден.

     

     На покрасневшем лице Акселя любой бы рассмотрел черные вены, тянущиеся к глазам. Золотая радужка окружила змеиный зрачок.

     

     Голос Акселя загрубел, оттенки наполнились глубиной:

     

     — Повтори.

     

     По ту сторону заверещали:

     

     — Это не наша осечка! Кто-то выпустил орду импов. Они привлекли внимание цели. И еще, у него странное восприятие! Объект почувствовал монстра за сотню метров до приближения. Он чертов сенсор!

     

     — Касшан, передай своему господину, что я недоволен.

     

     — Прошу, не н... — Палец смахнул с экрана кнопку и сбросил звонок.

     

     Аксель призвал бокал и вино. Алая жидкость разлилась в стеклянном сосуде.

     

     «Значит, вот как. Максим, Максим, знал бы ты, куда лезешь. Этот мир не любит выскочек, за кем нет силы. Интересно...» — Аксель отпил из бокала. Кабинет начала топить тьма. — «Сколь долго ты продержишься?»

     

     В черноте помещения напоследок мелькнули змеиные глаза.

     Небытие. Что есть небытие? Переходная точка от жизни к смерти? Или переход от смерти к жизни? Пустота, забвение, дающее столько ответов на невысказанные вопросы, порой, даже на необдуманные и те, какие лучше пропустить мимо внимательного сознания.

     

     Так думала Дара, вися в пустоте. Ее разум, единственное, что отличает мертвое от живого, застыл в неопределенности.

     

     В бездне, окружающей Дару, мелькали образы. Они танцевали в абстракции, являли сцены, которые нормальному разуму не обратить в связную картину. Оттерман наблюдала за ними, пропуская ассоциации мимо сознательного, потому изображения проникали вглубь бессознательного.

     

     Агент Оттерман больше волновало, что она умерла. Или должна умереть в ближайшее время. Ее понимание времени растворилось в окружающем плотном мраке, об который бился крик девушки. Любое действие тонуло там, куда живым нет места.

     

     Но есть место мертвым.

     

     Один из образов впервые принял черты осмысленного. Ранее странные и пугающие картины превратились в силуэт человека. Он вызвал злобный, разрушающий покой рык:

     

     — Буденов! — Пространство сотряслось от крика. — Ублюдок, я убью тебя!

     

     Дара рванула к образу, терзая его. Куски легкой плоти улетали в никуда и растворялись, рассыпаясь искрами.

     

     Девушка утробно рыкнула. Ее когти вцепились в шею Буденова, после чего та хлопнула и разлетелась такими же светлячками, убегающими в ничто.

     

     — Ты горько пожалеешь... — Дара бессознательно выпустила клыки, вгрызаясь в мышцы, идущие от распавшейся шеи к плечам. Дерганные движения растрепали образ, пока тот не взорвался серой дымкой. — Слишком легко отделался.

     

     Спустя минуту, успокоив клокочущий внутри гнев, шокированная Дара уставилась на Пальцы. Вместо маникюра, который Оттерман делала в лучшем столичном салоне, из кончиков фаланг вырастали антрацитовые когти.

     

     Испуганно Дара вытянула руки вперед, подальше от головы, и прикусила нижнюю губу. До пронзающей боли.

     

     — Какого?! — По бездне прошелся импульс, зарождающий новые образы. Но Оттерман не заостряла на них внимания. — Что происходит?!

     

     Руки произвольно коснулись распоротой губы. На пальцах, уже без страшных когтей, осталось пятнышко крови. Всего на миг девушка отвлеклась на исчезнувшие когти, как алая клякса распалась знакомыми искрами.

     

     Подушечки пальцев уже без стеснения исследовали зубы. Так, девушка коснулась чего-то невероятно острого. Даже лезвия, растущие вместо маникюра, казались тупее.

     

     Дара ощупала клыки, выпирающие на добрых три сантиметра из десны.

     

     — Острые... совсем как у вампиров. Да какого хрена здесь творится?

     

     От заданного вопроса по мраку прошелся импульс. В темноте стали рождаться теперь уже окончательно реалистичные образы. Воспоминания, мечты, страхи подсознания. Все они, врываясь во тьму, начинали путать Дару яркими вспышками и кислотными красками.

     

     Глаза, привыкшие к темноте, загорелись от боли. Секунда за секундой девушку одолевал поток информации, вонзающийся кинжалами в разум. Голову разрывало, каждая невесомая клеточка тела опалялась раскаленными углями. По коже разрослись ярко-красные мерцающие вены, с ударом сердца они загорались сильнее, пока пульс не набрал ужасающую скорость. И эти борозды на теле не вспыхнули карликовым солнцем.

     

     ***

     

     Первое, что пробилось сквозь разрушившийся мрак, была люстра. Вытянутая, больничная, она растягивала яркий свет на всю палату, где белый потолок смешивался с голубыми красками стен и перетекал в светлый линолеум, паршиво имитирующий доски.

     

     Кровать скрипнула. Дара попыталась встать, но что-то крепко удерживало руки и ноги. Осмотреться не удалось — шею стягивал до удушья широкий ремень. С трудом повернув голову влево, Оттерман увидела ту же полоску кожи на запястье, прикованном к изголовью постели. Справа такая же ситуация, и ноги наверняка подверглись этой участи.

     

     Следующее, что почувствовала Дара, это холод. Когда с головы слетела дымка сна, девушка вытаращила глаза на голые участки кожи. Да она голая!

     

     Внутри, вперемешку со стыдом и гневом, рождался страх.

     

     «Какого хрена? Какого хрена? Какого хрена?!» — Мысли неслись галопом, порождая глупые ассоциации с еще более глупыми предположениями. — «Меня, что, сейчас будут насиловать? Или уже?!»

     

     Голова сквозь сопротивление ремня стремилась рассмотреть сокрытые от взора части тела. И крепление лопнуло. Кожаные лоскуты свалились на подушку, полностью мокрую от пота. Глаза мигом пробежались по сокровенному месту, отмечая медицинскую стерильность... и огромную лужу на простыне, на коей отпечатался женственный силуэт.

     

     «Я очень надеюсь, что не опи...» — Из-за двери слева глухо зашагали. Постепенно топот становились громче. Дара стрельнула глазами в соседнюю койку из тех четырех, находящихся в палате. — «Быстрее. Если кто-то увидит, как я...»

     

     Дара рывком сорвала правое запястье с привязи, рука схватила простынь с другой кровати и накинула покрывало на себя.

     

     Шаги стихли. Щелкнула дверь. Скрип разорвал тишину. В щель открывшейся створки ворвался запах различных лекарств. Помимо них витал еще и аромат пота и другой, отдаленно знакомый, но неуловимый.

     

     Дара разрывалась от вопросов. Некто, открывший дверь, до сих пор не заходил. Однако голос незнакомца донесся до ушей Оттерман. И прозвучал он излишне громко:

     

     — Леди Дара Оттерман? — Высокий голос принадлежал мужчине. Если «мужчина» не коверкал тот специально. — Разрешите войти.

     

     Агент, мгновение назад распятая на кровати, ныне привела себя в порядок. И перед тем, как ответить, она прихватила с соседней кровати подушку, подкладывая ее под спину. Десять секунд спустя вырвалось настороженное:

     

     — Войдите.

     

     Из-за двери хмыкнули.

     

     Скрипнула створка, закрываемая тонкими пальцами. Дара отметила странную бледность кожи, но после кошмара не спешила делать выводов. Затем, когда дверь тихо щелкнула, появился нарушитель спокойствия.

     

     Дара вытаращилась на парня, чей внешний вид едва не выкрал у нее сердце. Правильное лицо незнакомца растянулось в маленькой улыбке. Раскосые глаза изогнулись полумесяцами, яркая синяя радужка сверкала на белке. Аккуратный нос и тонкий аристократичный профиль будто вышли из под мастера, наделенного божественным талантом в скульптуре, а длинные черные волосы, спускающиеся водопадом по плечам и груди, тянулись за кистью художника-небожителя.

     

     

     

     Дара хлопала глазами, преодолевая морганием скорость света. Когда грозился наступить момент, где девушка взлетит на ресницах в космос, незнакомец согнулся... перетек в поклон, встречаемый в старинных фильмах про аристократов.

     

     — Позвольте представиться, Астольф Гёнэ. — Он выпрямился, и все складки на его белом медицинском халате, рубашке и черных брюках разгладились. — Хирург, патологоанатом, немного педиатр и психолог.

     

     Дара проблеяла, смотря на мягкую улыбку Астольфа.

     

     — Да-ара От-т-терман, агент Ордена.

     

     — Наслышан о вас. — Девушка вздрогнула, когда хирург засмеялся. — Знаете, вы стали частым персонажем в новостях.

     

     — Новостях? И что такая девушка, как я, могла там делать? — Дара в трансе накручивала волосы на палец. Спина зачем-то выгибалась, выталкивая вперед грудь, еле скрытую простынею. Язык сам выдавал приходящее на ум: — Скажите, у вас есть планы на сегодня?

     

     Астольф вновь улыбнулся, превращая девушку в вареного рака. Из ушей только пара не шло.

     

     — Да, планы у меня есть. Как и у вас, полагаю. — Даре показалось, что барабанную дробь сердца услышал даже красавчик. — Поэтому, дабы не плодить сущности, перейдем к делу.

     

     Лицо Астольфа пугающе быстро вернулось в бесстрастное состояние:

     

     — Поднимись.

     

     — А? — Дара вытянулась, пытаясь расслышать сказанное. После чего она встала рядом с кроватью, придерживая у груди простынь. — А?!

     

     Оттерман расширила глаза:

     

     «Что за хрень тут творится? Я не могу и пальцем пошевелить?!» — Дара металась взглядом с рук на ноги, затем на Астольфа. — «Как он это сделал? Менталист?!»

     

     Некто, скрывающийся под личиной хирурга, протянул:

     

     — Очень хорошо. Двигательные функции присутствуют. — Он моргнул в такт мыслям, затем рукой провел линию на полу. — Пройдись. Да брось ты эту тряпку.

     

     Оттерман, сгорая от стыда, дрожащими ногами ходила по отмеченному менталистом пути. Ступни обжигались о холодный пол, плечи обдувал сквозняк из открытого Астольфом окна. Руки прикрывали грудь и пах, не давая их рассматривать.

     

     Астольф хлопнул в ладоши:

     

     — Превосходно, организм приходит в норму! Теперь посмотрим на способности. — Он встретился взглядом с Дарой, из-за чего та сглотнула тягучую слюну. Спину обдало холодом. — Зов крови.

     

     Дара вскрикнула, спина согнулась в три погибели, аж гряда позвонков показалась под кожей. Мышцы зашлись в судорогах, на руках и ногах вздулись канаты. Оттерман рычала от боли, взгляд падал на выпирающие кубики пресса, прочерченную внутреннюю линию бедер, будто агент занималась спортом с детства каждый день.

     

     Большим удивлением для девушки стали когти. Антроцитовые кинжалы тянулись от кончиков пальцев на десяток сантиметров, гладкие грани поигрывали редким светом, то отражая лучи, то, наоборот, поедая их.

     

     Еще одним сюрпризом стали клыки, с которыми Дара где-то встречалась. Точно, она видела их в том странном сне! И с каждой секундой сон превращался в реальность.

     

     По коже протянулись кривые дорожки вен, окрасившихся в бледно-красный. Хоть чем-то происходящее отличалось от видений того кошмара.

     

     Спазмы, сковывавшие девушку, отступили. Дара распрямилась, нагота отошла за границы «важного» в ее понимании.

     

     — Что со мной происходит? Как ты это сделал? Вообще, где я?

     

     Астольф задумчиво обошел Дару, потирая подбородок.

     

     — Мышечные ткани окрепли. Думаю, общий запас прочности тела вышел на уровень Обретшего силового типа. Кости, по идее, так же трансформировались. Занимательно.

     

     — Да ответь же мне!

     

     Астольф уставился на Оттерман, отойдя на пару шагов для лучшего обзора.

     

     — Мы сейчас находимся в больнице города Швартовска.

     

     — И? — Дара начала закипать. — Как это связано с тем, что я превратилась в долбанного атлета?!

     

     — Последствия моей команды к твоим вампирским инстинктам. Тело среагировало так, как и должно было. Это можно обозвать «режимом охоты».

     

     Услышанное выбило Дару из равновесия.

     

     Режим охоты? Вампирские инстинкты? Это не объясняет ничего!

     

     Астольф ткнул на свободную кровать и приказал Оттерман сесть. Та незамедлительно приземлилась на матрас. Парень надел перчатки, пальцы коснулись руки девушки.

     

     — Хм, плотность мышц невероятная. Практически моего уровня, возможно и выше.

     

     — Твоего уровня?

     

     — Тс-с. — Астольф приподнял за запястье руку, исследуя мягкие ткани на тыльной стороне плеч. — Здесь особых изменений нет, но кожа стала крепче и слегка эластичнее.

     

     Из нагрудного кармана халата выскочил скальпель. Дара зашипела от появившегося надреза.

     

     — Зачем ты меня режешь?

     

     — Проверяю упругость кожи. — Астольф прокрутил скальпель в меж пальцев. — Зачарованное на остроту лезвие с трудом преодолело эпидермис. Занимательно.

     

     Десять минут прошли в экспериментах. Астольф осматривал кожу, клочок за клочком, испытывал силу мышц, заставляя сминать как пластилин брусок принесенного металла. Когда хирург ощупывал эрогенные зоны, Дара осыпала его ругательствами, наливаясь краской. Больше от смущения и удовольствия, чем от гнева.

     

     Эксперименты с физическими составляющими прошли, Астольф удалился на несколько минут. Когда он вернулся, Дара получила комплект одежды из штанов свободного кроя, футболку на несколько размеров больше и длинный плащ с высоким воротом, да глубоким капюшоном. Все в темных тонах.

     

     Хирург приказал:

     

     — За мной.

     

     Дара босиком прошлепала по длинному коридору за Астольфом, который хранил молчание. И не только он: больница застыла в странном спокойствии, вокруг царила тишина и полумрак. Редкие звуки если и доносились до Дары, то вскоре растворялись в ненормальной, душащей глухоте.

     

     Легкий тремор встряхнул девушку, когда Астольф дошел до ресепшена. Глаза обежали пустующую стойку, где в хаосе развалились документы и медицинские карты. Столешницу и пол покрывали разбросанные канцелярские принадлежности, которые хрустнули под ботинками хирурга.

     

     Астольф нашел какой-то лист, затем подхватил ручку. Чернила откладывались на бумаге в малопонятные фразы. Дара пыталась разобраться в некоторых, но быстро сдалась. Слишком странные и расплывчатые термины записывал Астольф.

     

     Хирург убрал ручку в нагрудный карман, листок свернулся и отправился следом:

     

     — Здесь я набросал общий анализ твоего тела. Это пригодится в дальнейшем.

     

     Дара хмыкнула:

     

     — Неужели? Записал параметры моего бюста, гребанный извращенец?

     

     Астольф даже глазом не повел. Он как смотрел на Дару, так и расколол ее скорлупу храбрости.

     

     Девушка точно уменьшилась, она потеряла силы и сгорбилась, совсем как марионетка с обрезанными нитями.

     

     Дрожь пробилась в голос Оттерман:

     

     — Я пошутила. Делай со мной, что хочешь.

     

     Астольф бросил:

     

     — Не интересует. — Прозвучало это очень правдоподобно. Дара аж скрипнула зубами. Но Астольф не закончил. — Мы пока не в тех отношениях, Леди Оттерман. Предлагаю повременить с романтикой.

     

     Дара замерла. Шаблон рушился. Девушка одновременно и краснела, представляя «те» отношения, потом ее кулаки сжимались до побеления костяшек, когда она вспоминала, где и с кем находится. После чего раздался зубовный скрежет, приходило понимание, из-за КОГО Оттерман здесь оказалась.

     

     Атмосфера гнева, смущения и растерянности с ненавистью на секунду изменила Астольфа. В глазах проснулся гастрономический интерес. Только так смогла Дара определить взгляд, каким ее поедал озабоченный хирург.

     

     — В чем дело? Передумал и захотел наброситься на меня прямо здесь? — Колени Дары дрогнули. Она сжала волю в кулак и встретила взор красивого, но до жути пугающего Астольфа. В итоге, глаза зажмурились, прячась от внимания хирурга. — Черт, делай, что хочешь!

     

     На что послышалось хмыканье.

     

     Когда Дара вновь посмотрела на Астольфа, он уже сверкал спиной в проходе, ведущем к лестнице.

     

     Из девушки вырвался тяжелый вздох.

     

     «Я слишком много нервничаю. Так и морщинами можно обрасти.» — Оттерман потянулась рукой ко лбу, но вовремя спохватилась. Когти замерли в сантиметре от кожи. — «Как же тяжело... Почему все мужчины, которые мне нравятся, обязательно с какой-то бедой в голове?»

     

     Дара поспешила нагнать Астольфа.

     

     Когда девушка спускалась по лестнице, шлепая босыми ногами по ступеням, она в задумчивости напоролась на хирурга. Нос уткнулся в шею, запах будоражил.

     

     Дара инстинктивно потянулась к плоти. Клыки дотронулись кончиками до аппетитной, жилистой, бледной...

     

     «Стоп!» — Зубы клацнули в пустоту. Астольф опускался ниже, скрываясь за лестничным пролетом. — «Я сейчас хотела его укусить?!»

     

     Оттерман вздрогнула. Она полетела по ступеням за Астольфом, позади встрепенулись полы плаща. И вот, добежав до хирурга, Дара было взорвалась вопросами, как внимание сместилось на железную дверь без табличек или иных обозначений.

     

     Вместо подготовленного вопроса Дара спросила, выглядывая из-за плеча парня:

     

     — А куда ведет эта дверь?

     

     Астольф обернулся:

     

     — К остальным. — Ответ вызвал у Оттерман еще больше вопросов. Но, вопреки ожиданиям, на тот вал, который вывалила девушка парню, он не ответил. Зато произнес иное. — Это Отец, открывайте.

     

     Щелкнуло — открылся замок. Дверные петли скрипнули, отворяя проход в темное помещение. Повеяло запахом гнили и крови. Железный привкус осел на губах Оттерман, пытающейся пробиться зрением сквозь границу мрака.

     

     Из прохода донеслись тихие, неразборчивые звуки.

     

     По коже Дары прошелся налет инея. Сколько бы она не шла по коридорам больницы, нигде не встречалось людей. Как вымерли все. А здесь, в одном затемненном помещении, вырвалась какофония звуков. И природа, источник шума трубил агенту тревожный сигнал «Не входить».

     

     Остановило это Оттерман, когда Астольф, отвечающий загадками, перешагнул невидимую границу? Она сама спрашивала своё «я» об этом, следуя за парнем. Ноги переступили порог комнаты. После чего нос потонул в запахе смерти...

     

     ***

     

     Швартовск превратился за один день из тихого городка в зону боевых действий. От аккуратных домов на окраине остались остовы, сады и парки истлели под огнем людей или способностями Обретших. Дороги, ведущие к центру, превратились в завалы из бетона, асфальта и мусора, и такие баррикады тянулись километровой змеей вокруг Швартовска, преграждая путь импам к убежищу людей.

     

     На краткий срок наступило затишье. Вместо того, чтобы накатывать волнами на укрепления, сметая людей и Обретших внутрь города, импы затаились. И это напрягало сильнее, чем бесконечное сражение.

     

     Один из солдат регулярного военного образования «Дозор» взобрался на завал. Ноги скользили и елозили по грязи, копоти и мусору, прежде чем воин забрался на вершину четырехметрового ограждения. В руках, закрытых перчатками и камуфляжной курткой с налокотниками, появился бинокль.

     

     Заглянувший в монокуляры солдат выругался.

     

     Повсюду виднелось море из импов. На расстоянии в триста метров от завала копошились бесы и их старшие собратья — рогатые демоны. А возглавляли эту вечно активную орду два циклопа и десяток приматов.

     

     Воин пригляделся к участку, куда отступили с конечной атаки импы. Среди домов мелькали красные тела бесов, которые окружали вечно разевающего пасть демона. Солдат сжал пальцы на бинокле, всматриваясь в урода.

     

     На вытянутой волчьей морде, растущей из человеческого тела, крепились острые шиловидные рога. Этими штырями багряные твари накалывали людей, после чего рывком смахивали раненых наземь. И затаптывали бычьими ногами. Армия и полиция уже не раз сталкивалась с демонами, из-за чего понесла огромные потери. Но хуже всего, что этой эволюционной ступени бесов становилось больше.

     

     Солдат крикнул вниз, убирая бинокль в разгрузку черного бронежилета:

     

     — Уе**и на десять градусов по азимуту. Триста метров.

     

     — Есть триста метров! — Отделение Дозорных, приписанное к гаубице, зарядило орудие. Затвор встал на место. — Огонь!

     

     Хлопнуло так, будто стреляет не пушка а игрушечный пистолет. Зачарованная гаубица послала снаряд ввысь, после чего тот по параболе залетел к импам и...

     

     Бахнуло так, что волна воздуха снесла мусор с завалов и чуть не выбросила солдата. Воин вцепился в ограждение, а когда последствия взрыва прошли, он, прочистив уши, поднял бинокль.

     

     — Есть попадание. Подтверждаю убийство демона.

     

     — ЕСТЬ! Хорош! Показали тварям! — Дозорные заорали кричалки, поддерживаемые другими отрядами. Вскоре по периметру завалов сотни людей пели один мотив — гимн Клинской республики.

     

     Солдат на ограждении пел вместе с остальными, пока на глаза не попалось какое-то белое сияние.

     

     — Что там... — Из точки вырвался луч. Солдата разрезало пополам.

     

     Труп скатился к гаубице.

     

     — Медика! — Взревел кто-то, но воин уже не услышал.

     

     ***

     

     Пока солдаты носились с приготовлениями к новой волне, на крыше торгового центра сидела тройка полицейский, угрюмо смотрящая на останки города.

     

     Лидер, руками перебирающий детали карабина, нахмурился:

     

     — Что-то не идут, твари.

     

     Молодой хмыкнул:

     

     — А куда им спешить? Люди, как сельди в банке, набились в бункер и ждут помощи. Я бы на месте монстров вообще сюда не лез, пока голодающий народ друг друга переубивает.

     — Да не будет такого. Мы же у моря, прикатят линкор какой и разворотят позиции импов.

     

     — Тоже вариант.

     

     Третий молча перебирал сумки с припасами.

     

     «Две сумки с консервами по шестьдесят банок в каждой, крупы на три баула по двадцать пять пачек. Можно и больше вынести. Две с одеждой и бельем. Рыльно-мыльные принадлежности, в том числе туалетная бумага и полотенца — одна сумка. Четыре штуки с медикаментами. Обезболивающих хватает, а вот спирта маловато. Говна понабрали, короче. Здесь нас мало, там нас больше, чем дохрена.» — Коп сгруппировал багаж по типам запасов, чтобы, если припрет враг, хватать по одной-две сумке необходимого.

     

     Третий с грустью осмотрел рожок карабина, после чего пересчитал магазины к пистолетам, все сильнее смеживая брови.

     

     Ситуация патовая. У их группы остался мизер боеприпасов, когда их должно быть больше в десять раз. И это относительно нормы выкладки на любую операцию, где могут быть форс-мажоры. И как поступать, если у форс-мажора будут «форс-мажоры» покрупнее? Над этим-то Третий и кумекал.

     

     Город за сутки успел опустеть от людей, наполниться импами, и снова опустеть. По улочкам недавно бродили монстры, выискивающие самых умных или откровенно тупых представителей человеческой расы, решивших переждать вторжение дома. Находили их импы быстро, после чего округу тревожили крики разрываемых на части идиотов.

     

     На вопли вскоре съезжались силы армии и уцелевшей полиции. Места зачищали от монстров, оцеплялись, а затем группы быстрого реагирования убирались восвояси, ожидая новой «сигнализации» из самомнительных кретинов.

     

     Пока военная техника громила дорогу, разъезжая туда-сюда, копы успели приватизировать лучшие продукты и хорошую одежду из торгового центра. Там же, на подземных этажах, нашелся черный пикап. На нем призванные собирались валить из города, прежде чем импы превратят поселение в ад на земле.

     

     Третий решил сбегать за еще одной сумкой припасов. Не зря же мудрые говорят — собираешься на неделю, запасайся на месяц? Вот и Третий согласился с этими словами, готовясь вернуться в торговый центр.

     

     — Лидер, я еще пару сумок еды возьму. И медикаментов. — Коп почесал подбородок. — Плохое у меня предчувствие.

     

     Старший ответил:

     

     — Главное, не спеши. На какой этаж пойдешь?

     

     — Второй.

     

     Лидер кивнул, бормоча что-то про безопасность.

     

     Третий же спустился вниз до второго этажа по лестнице для персонала. Остановился перед двойными дверьми. Нога уперлась в пятку практически вплотную к створке. Носок медленно опустился, открывая небольшую щель, куда тут же устремился ствол карабина.

     

     Взгляду открылся просторный коридор, по его бокам тянулись павильоны, один другого больше. Где-то десяток метров под вход занимал спортивный магазин, в ином месте пряталось небольшое помещение с одним проходом внутрь. Иногда по центру коридора размещались стенды с продукцией, под которую занимать павильон — жалко. И посреди этих закутков мог прятаться потерявшийся имп.

     

     Шаг вперед. Третий на половину корпуса вышел с лестничной клетки, целясь в самые подозрительные места. На прицел встал сначала стенд с разнообразными наушниками, за ним на мушку попался вход в туалет.

     

     Второй шаг. Карабин обтекал углы, высматривая любого, будь то человек или имп. Ботинки тихо поскрипывали, пока Третий переходил от укрытия к укрытию. И вот, когда коп убедился, что на этаже никого нет, где-то звенькнуло.

     

     «Плохо. Это с того конца коридора, где находятся сумки.» — Третий припал на колено, оружие безмятежно лелеяло миг будущего выстрела. — «Плевать, и так много всего набрали. Значит — в этот раз не судьба запастись.»

     

     Однако призванный не сдвинулся с места. На лбу выступила испарина, в горле пересохло. Коп передернул плечами. Карабин отвернулся к потолку.

     

     «Черт, если я правильно понял, то нам придется жить в том лесу несколько недель. а то и месяцев. Сейчас идеальный момент, чтобы набрать всего побольше, но... Какая тварь может сидеть там? А если она не одна? И пока я тут думаю, монстры готовятся напасть?»

     

     Карабин опустился, целясь по павильонам, которые из коридора невозможно обхватить взглядом полностью.

     

     «Позвать остальных? Нет, мы лишимся обзора с крыши, когда повалит новая волна импов. Вдвоем тоже идти не выход, наблюдателю сподручнее передать весточку через помощника, а не гнать с пеной у рта, чтобы всех предупредить.»

     

     Третий застыл. Показалось ли, но по нему прошелся чей-то плотоядный взгляд. Коп сглотнул.

     

     «Оно уже знает обо мне? Плевать, возвращаюсь.» — Медленно, спиной вперед, Третий отходил к дверям. Рука толкнула створку. Не поддалась. — «Закрыто? Но я же только что отсюда вышел. Черт, даже ствол не отвести.»

     

     Глаза мылились от напряжения. Карабин тяжелел и опускался ниже, руки уже не могли держать оружие. Голову наводнили образы из кошмаров. Третий с силой выдохнул, отгоняя наваждение.

     

     Ментальный импульс сложил полицейского вдвое, тот прислонился к стене и медленно съехал на пол.

     

     Призванный с трудом различал видимое, тело вздрагивало от любого шороха. И вот Третий затих. Карабин стукнулся о пол.

     

     По всему коридору прошлось эхо. И наступило затишье.

     

     ***

     

     Спустя тридцать минут Лидер заметил, что Третий ни разу не появлялся.

     

     — Готовься.

     

     — А? — Молодой подтянул оружие. — К чему?

     

     — К ним. — Из-за двери, ведущей на лестничную клетку, послышались шаги.

     

     Копы нацелились на проход, тихо дыша. С каждым шагом неизвестных у обоих сильнее колотило сердце. Они ожидали увидеть импа, сожравшего Третьего. Страх и осторожность отступили перед жаждой мщения.

     

     Когда открылась дверь, призванные недоуменно переглянулись.

     

     На площадку крыши, отстукивая каблуком, вышла девочка лет четырнадцати. Светлые волосы вились до лопаток, широкое бежевое платье больше бы подошло для бала аристократов, чем блукания по разоренному городу, где бродят импы. Руки обтягивали высокие белые перчатки, а на ногах виднелись того же цвета сапоги.

     

     Миловидное лицо, сияя яркими голубыми глазами, улыбнулось.

     

     — Разрешите представиться. — Девочка совершила реверанс, полы платья легонько мазнули по настилу крыши. — Энни Сломова, гильдия «Мортем».

     

     Лидер переглянулся с Молодым, тот пожал плечами.

     

     — И что?

     

     — Я задам парочку вопросов. Один джентльмен не утолил моего любопытства, поэтому я решила поинтересоваться у вас.

     

     Лидер внезапно понял, что не может выдавить и звука для ответа. Горло хрипело, а в глазах рябило. Как в тумане, он глянул на Молодого, тот давился воздухом, суча руками по горлу.

     

     Девочка снова улыбнулась:

     

     — Теперь, когда у вас нет претензий, расскажите, где можно найти Максима Буденова?

     Дара недвижно смотрела за тем, как Астольфа окружают существа. Люди? Нет, Оттерман видела сквозь мрак белизну кожи, выпадающие глаза и чернеющие вены, которые красовались на ходячих трупах.

     

     Сладковато-приторный запах гниющего мяса раздражал нос. Вместе с ним в аромат вмешивалась затхлость помещения. К стоящему смраду, который нормальный человек не в силах вытерпеть, добавлялся оттенок приятного послевкусия. Кровь — она была повсюду.

     

     Стены морга заставили длинные шкафы. Из ячеек металлических хранилищ слышался хрип, по дверцам стучали. Иногда на «свет» выбирались бесплотные скелеты, костяшки щелкали по полу, и плитка разносила тревожность мертвецов к потолку помещения.

     

     Астольф молча наблюдал картину апокалипсиса. Нежить просыпалась, стягивалась к создателю. Он был триггером, ключом к возрождению нежизни. В глазах парня теплилось спокойствие, в любой момент готовое перейти в жару деятельности.

     

     И Дара ловила себя на мысли:

     

     «Он горяч.» — Оттерман закуталась в плащ, чтобы Астольф не видел ее эмоций. — «И холоден, как лед... Кто он такой?»

     

     Сотни мертвецов столпились вокруг Астольфа. Мужские и женские трупы склонили щелкающие, хрустящие тела перед некромантом.

     

     «Если он и хирург, то явно Пробудился. И такая сила... Кем Астольф мог стать в будущем?»

     

     Опасение, с каким Дара шла за Астольфом, общалась с ним, уступило место интересу. Каждому Обретшему любопытно, какими силами обладает собрат по могуществу, а агенту из Ордена это любопытство привито по долгу службы.

     Оттерман набрала полную грудь воздуха. Когда сквозь губы выбежало теплое дыхание, разогревающее прохладу морга, Дара прошла к Астольфу, расталкивая мертвецов.

     

     — Что мы здесь делаем? — Астольф промолчал. На сосредоточенном нахмурившемся лице отпечатались тяжелые мысли. — Ты призвал нежить... Зачем?

     

     Астольф молчал почти минуту. Дрожащая внутри от негодования и жгучего интереса Дара повторила бы вопрос, не обернись хирург с тихим ответом:

     

     — Чтобы защитить Швартовск.

     

     Оттерман хмыкнула:

     

     — Защитить Швартовск? Я на это посмотрю... Некромант, защищающий город с помощью трупов родственников местных жителей — отдельный тип извращенцев.

     

     — Это и мой город. — На лице Астольфа не дрогнуло и мускула. — Я родился и вырос здесь. Это мой дом, дом моих друзей и близких. Я защищу его, чего бы мне это ни стоило.

     

     — Это обернется тебе вечными гонениями. — Дара осклабилась и демонстративно клацнула зубами. — Как думаешь, будут люди чтить того, кто через силу возвращает мертвеца на поле боя? Некромантов боятся, об этом написано столько книг и песен. Ты лишаешь живых посмертия, за мысль о подобном сжигали на кострах.

     

     Хирург поднял брови:

     

     — Я не говорил, что я Некромант.

     

     Дара хлопнула глазами.

     

     — И кто же ты?

     

     Астольф распростер руки:

     

     — Я Духовод!

     

     Нежить вскочила и зааплодировала. Публика рукоплескала, слышались вдохновленные щелчки челюстей. Зомби мычали клятву верности, какую разберет только умудренный логопед. Сотни рук взрывались хлопками, переходящими в грохот.

     

     Вот он, триумф. Астольф кутался в произведенном на вампира впечатлении. Его губы расплылись в улыбке человека, достигшего мирового признания. Астольф видел, как его история зарождается на глазах безликого наблюдателя — мира.

     

     — Кто?

     

     Мгновенно образовалась тишина. Нежить хрустнула шеями в сторону Дары.

     

     Она шагнула назад:

     

     — Что? Я не знаю, кто такой Духовод!

     

     Астольфа перекосило. Гладкое лицо поросло морщинами, нос сморщился:

     

     — Я величайшее творение мира. Владыка судеб, ткач душ. Я призываю из забвения великих воинов и магов. Я — воплощение цикла жизни и смерти!

     

     Оттерман снова отшагнула.

     

     «Парень страдает скакнувшей ЧСВ. Не сказать, что это ему не идет, но... Работать с безумцем, пусть и красивым, как-то пугающе.»

     

     Она задумалась:

     

     — Величайшее творение мира родилось в маленьком городишке, где даже нет своей гильдии? М-м, это воодушевляет. Есть личный психолог?

     

     — Смешно. Творение упрекает своего владыку в безумии. Мне не четырнадцать, чтобы строить из себя бога.

     

     — Конечно-конечно. — Дара выставила руки, останавливая распалившегося Астольфа. — Я и не говорила, что владыка судеб — чунибье. Просто интересно: как связаны трупы умерших от болезней и старости горожан с великими воинами? Ты, наверное, пропустил большую часть рассказа о том, как Швартовск в одиночку противостоял ордам импов, которых не могли остановить целые гильдии и Ордена.

     

     Астольф кашлянул:

     

     — Я... еще не продумал этот момент. Эй, ты! — Парень ткнул в ближайшего скелета. — Будешь писарем. Тебе дарована честь запечатлеть мой путь к славе. Путь величайшего!

     

     Под округлившимися глазами Оттерман скелет часто закивал, склонился в три погибели, величая повелителя, а затем убежал в глубь помещения. Вернулся он с тетрадью и ручкой.

     

     Дара помассировала лоб.

     

     «Я увольняюсь. С меня хватит этого бреда.»

     

     А скелет уже чиркал ручкой по тетради, записывая дифирамбы Астольфа о собственном величии. Правда, стоило Даре заглянуть в нее, как ей на глаза попался криво нарисованный смайлик, с нацарапанным: «Повелитель».

     

     ***

     

     Улицы Швартовска пустовали. Между домов просачивался морской ветер, разносящий вкус соли на километры вглубь берега. Прохлада осени смешивалась с еще теплым воздухом, но вскоре здесь будет царить такая же аномальная зима, как и в Ладани.

     

     У южной черты города тянулся кирпичный остов больницы. Трехэтажное здание окружало себя парковой с одинокими каретами скорой помощи, за стоянкой высилась чернеющая ограда, а уже дальше виднелась дорога, уходящая линией к близлежащим коттеджам.

     

     Фасад больницы щедро осыпал крыльцо остатками облицовки. Плиточный пол красовался мусорными кучами, реже там валялись пакеты и сумки, которые бросили люди, спешащие на эвакуацию. Еще реже находились детали от передвижных коек, когда больных спешно вывозили, санитары и помощники из граждан особо не задумывались о сохранности медицинских кроватей.

     

     За стеклянными дверьми скользнули тени.

     

     Шумящий ветер скрыл писк смазанных петель. Затем пахнуло гнилью и затхлостью. На улицу выходили стройными рядами мертвецы. Сотни, они вышагивали линиями, точно вымуштрованные солдаты. В лицах, где отложился знак смерти и возрождения, читалась фанатичность.

     

     И потому Даре становилось труднее смотреть на тех же скелетов, лицевыми костями изображающих... эмоции.

     

     «Я очень надеюсь, что меня закопают поглубже, когда я вновь умру.» — Дара выходила следом за Астольфом. Каждый щелчок или хруст заставляли ее дергаться.

     

     Астольф остановился на крыльце, рядом выжидающе встали два скелета. Один — писарь некроман... Духовода! А другой — носильщик, таскающий большой чемодан и серое длиннополое пальто Обретшего.

     

     Духовод раскинул руки, позволяя носильщику одеть его. Весь недолгий процесс глаза Астольфа неотрывно пялились на строящихся у входа скелетов. Затем, когда пальто закусило пуговицы, он чуть прищурился. Строй нежити отступил и выстроился квадратами по десять мертвецов на сторону.

     

     Дара вздрогнула, когда перевела взгляд на скелета-писаря. Глазницы мертвеца неестественно расширились, а безщекая улыбка выросла до затылка. Прикрыв глаза, Оттерман подошла к Астольфу, слыша рождающийся треп.

     

     — Братья и сёстры! Вы пробудились ото сна, имя которому — Смерть! Многие из вас пали от несправедливости. Болезни, малый срок беспощадной жизни и омерзительное существование импов принесло нам много горя.

     

     Астольф нахмурился. Рука обвела далекие горизонты Швартовска:

     

     — Смотрите, разве это не ваш дом сейчас в руинах из-за нашествия монстров?! Где ваша гордость? Почему жители славного города Швартовска до сих пор спят беспробудным сном, когда их детей и внуков пожирают омерзительные твари?!

     

     Дара спешно отскочила, когда Астольф затоптал крыльцо, вышагивая из стороны в сторону:

     

     — Разве это справедливость, какую вы заслужили за прожитую жизнь? Почему вы удостоились такого посмертия? Неужели, ваши души не жаждут отмщения?! Ответьте мне, готовы ли вы идти до конца, чтобы спасти мир?!

     

     — К-х-р-р. С-т-р-т-р-т-р-т. — Нежить захрипела и защелкала, вздымая кулаки. В черных глазницах вспыхнули фиолетовые огоньки, горящие волей к победе.

     

     — Я слышу вас! Я слышу вас! Я. Слышу. Вас! — Оттерман безмолвно наблюдала, как Астольф метался в угаре, распаляя молчавших мертвецов. Но ее психика сдала позиции, когда нежить зарукоплескала некроман... Духоводу!

     

     Астольф замер. Рука взметнулась к центру Швартовска, где сейчас вот-вот начался бы новый бой.

     

     — Услышьте и внемлите! Я, Астольф Гёнэ, ваш Отец и Владыка, приказываю защитить город!

     

     Скелеты и зомби разнесли хруст аплодисментов. Огни в глазницах набрали силу. И не только они: над головами показались лиловые кольца, которые неожиданно быстро расширились и опустились до ступней нежити. После чего мертвецов объяли черные доспехи.

     

     — Идите!!

     

     Нежить синхронно развернулась на месте. В бронированных руках появились копья с огненными навершиями. Мертвецы громоподобно лязгнули сталью, отправляясь коробками в сотню голов по дороге в Швартовск.

     

     Топот латных сапог грохотал по территории больницы, скрежет черных граненных кирас и наплечников добегал до окраинных коттеджей. Армия мертвых шла, чтобы спасти живых.

     

     Оттерман переваривала увиденное.

     

     «Армия нежити, вампиризм, усиление и призыв вооружения. Что еще? Что еще?! Да, ментальный контроль. И...» — Дару перекосило, когда Астольф из воздуха достал чайник. Духовод опрокинул в рот струю, бегущую из носика. — «П-пространственный карман. Сколько это очков? Кто он такой? Кем должен был стать?!»

     

     Астольф оглянулся с воздушной улыбкой.

     

     — Как тебе? Я практиковался.

     

     Вязкая слюна скользнула по горлу Дары.

     

     — Что ты такое?

     

     Он зажмурился:

     

     — Я вампир и Духовод. Твой Отец и владыка судеб. Теперь миру не нужно бояться нашествия монстров.

     

     «Конечно... Особенно когда их место займет армия мертвецов.»

     

     Астольф раскрыл глаза и с ухмылкой посмотрел на шагающее войско.

     

     — Дара, пришла семья.

     

     — Кто? — Оттерман хлопнула ресницами.

     

     — Сородичи. Мои Дети.

     

     Рядом с коробками нежити мелькнули точки. Они размазались в линии, пока крохотные силуэты не остановились подле крыльца.

     

     Шесть человек столпились перед Астольфом. Навстречу спускающемуся Духоводу выступила коротко стриженная женщина. Бугрящиеся мышцы пробивались через пуховую красную жилетку на голое тело и обтягивающие синие шорты.

     

     — Астольф, какого, б**дь, черта ты вызвал нас?!

     

     Мягкое лицо исказилось недовольством. Пирсинг на носу покачнулся от громкого фырканья.

     

     — Ничего особенного. Мы просто спасаем мир.

     

     Дара отметила, как остальная пятерка, одетая в такие же плащи, как у нее, закатила глаза. На границе сознания отметилось, что большинство пришедших были девушками.

     

     — Спасаем мир? — Мускулистая фурия вплотную приблизилась к Астольфу. Мгновение, и схваченный за грудки парень сливается с ней в поцелуе. Через пару секунд она отстранилась, по губам скользнул язык. — Мне нравится, на**й.

     

     Оттерман прикрыла лицо руками.

     

     «Надеюсь, этот бред скоро закончится. Надеюсь, вообще все закончится!»

     

     ***

     

     Волна импов находила на завалы. Бесы царапали когтями по склонам из мусора, взбирались выше, и там же сваливались трупами. Солдаты расстреливали из автоматов наиболее слабых монстров, когда Обретшие из гражданских и военных расправлялись с сильными и опасными существами.

     

     Десяток рогатых демонов отправляли тупейших собратьев к одной зоне, где нагромождение из тел создавало безопасный подъем. Когда сотня красных туловищ образовало пологий склон, импы двинулись в атаку.

     

     Натиск демонов грозил прорывом к позициям гаубиц, но группу импов посекло трассирующим следом пулемета. На высоте в сотню метров завис вертолет с навесными орудиями. Стрекот вертящихся стволов отрезал поток тварей.

     

     — Они стекаются к вам. Семнадцатый, не прекращайте огонь!

     

     — Держим их. — Лейтенант заглушил передачу и указал на прорыв. — Огонь на подавление. Не жалеть патронов!

     

     — Так точно!

     

     Стрелки рассредоточились по укрытиям, из-за гражданских автомобилей и бронетраспорта высунулось оружие.

     

     Как появилась морда первого импа, так она и укатилась назад. Стрельба оглушала. Обретшие из жителей, которым не выдали даже бронежилеты, закрыли уши. Очереди лаяли бешеными собаками, пули врезались в туши монстров. Хлопки снарядов о кожу и мясо сливались с грохотом, царящим на поле боя.

     

     Одна из гаубиц, за десяток секунд перенесенная Обретшим-телекинетиком на пятьдесят метров от завала, бесшумно выстрелила. В небе свистнуло. Потом на импов свалился раскаленный стальной дождь.

     

     Верещавшие монстры усилили напор. В ответ прилетали гостинцы, смочившие улицу кровью и телесными жидкостями. По асфальту и склону завалов разливались многоцветные лужи, своим амбре забивающие носы защитникам.

     

     Лейтенант ввинтился в радиопередачу, где командование поливало отборным матом отряды сопротивления:

     

     — Тащ майор, что с линкором?

     

     На миг канал затих. Новая брань вызвала у лейтенанта улыбку.

     

     — Плывет ваш линкор, чтоб вас всех тут... ...немедленно... Бейте уродов, чтобы носа не показали!

     

     — Так точно, тащ майор. Исполняем.

     

     Полчаса шла волна импов. Меньше часа, больше четверти от него же.

     

     Лица солдат осунулись. Руки дрожали, да и колени смертельно жаждали подогнуться. Звон в голове требовал прекратить стрельбу, а уши... ушам давно плевать на грохот. Как и носам, взявшим с лихвой пороховых дымов.

     

     Сорок вторая минута обороны взяла в оплату десяток Дозорных и один БТР, который огненным факелом полетел к завалам. Метал транспорта вогнулся, крики механиков потонули в огне.

     

     Пятидесятая минута превратилась в ад. Оборону прорвали. И нет в том вины лейтенанта, который оттаскивал безногую куклу сослуживца к укрытию.

     

     Импы умнее, чем кажутся — волны из бесов отвлекали защитников с одного направления, когда элита тварей обходила завалы с запада. А там людей не хватало.

     

     С позиций лейтенанта хорошо виделось, как вдалеке взорвался столб пыли и огня. Затем еще один, за ним все новые и новые взрывы. Кто-то большой пробирался к Дозорным с единственной целью — смести оборону.

     

     Обретшие армии из Швартовска собрались в ударную группу. Мужчины и женщины разных возрастов строились в две колонны за военными, после чего, под громкий крик офицера, уходили на запад.

     

     Лейтенант же пустым взглядом провожал добровольцев, идущих на смерть. Сквозь зубы, стиснутые до боли, он проревел в рацию:

     

     — Где линкор?! Нам нужна поддержка, долго город не удержим! Где линкор?!

     

     — А... Пх... Ф-ш-ш-ш. — Нет ответа.

     

     С криком лейтенант запустил рацию в стену ближайшего дома. Рукоятка автомата согрела ладонь.

     

     Импы уже перевалили за завал. Бесноватые монстры кривой змеей неслись по улицам, дома с всхлипами окон наполнялись кровожадными тварями. Их волна хлестнула позиции Дозорных, где еще оставались люди.

     

     Сопротивление гасло усталым огнем в камине. Некому более подкидывать дров, хозяин ушел из дома и затворил тяжелую дверь. А оставшиеся внутри дети, дожидались родителя и с ожиданием смотрели на вход, боясь холода, голода или стука незнакомца. Так же люди в убежищах, ожидая, молились, чтобы их страна прислала подмогу.

     

     Сверху зашуршали лопасти вертолета. По технике ударило сразу три белых луча, разрывающих корпус. Дым валил отовсюду, закрывая тулово падающего стального беркута. Его тело ушло за крыши и...

     

     БУМ! — Дома сотрясло до стекольной крошки из множества пустых глаз.

     

     Лейтенант на миг посмотрел в сторону падения, после чего обернулся к толпам импов.

     

     Монстры захватили ограждение. Завалы разносили пятиметровые приматы, чьи лапища стесывали асфальтную крошку и раскидывали обломки домов. В четырехметровой стене росла щербина, куда просачивались бесы и демоны. Защищать тут больше нечего.

     

     Остатки солдат окружили лейтенанта — единственного офицера на занимаемом участке. Среди стрелков виднелись и артиллеристы с гаубицы, и выжившие механики из подбитых машин. Прибившиеся сюда же охотники-загонщики молчаливо переминались на ногах в отдалении, но так же слушали приказы.

     

     С запада пришла свора звуков из криков и грохота. Видно, Обретшие столкнулись с тварью, таранящей город насквозь, прямиком к бункерам.

     

     Офицер замер на ходе мыслей.

     

     «Имп, двигающийся прямиком к бункерам? С каких пор монстры знают, куда надо идти?» — Глаза переметнулись с вида на запад к импам, бегущим в сторону убежища. Узкие ручейки, артерии монстров отделялись от большой смертельной свалы, громко вереща. — «Тут что-то не так. Надо предупредить остальных.»

     

     Рука хлопнула по груди близстоящего солдата, который получил короткий приказ. Вот находится искомая рация, передача до сих пор шипела и плевалась звуками. Лейтенант щелкает по кнопкам, на дисплее отображается частота армии. Не Дозорных.

     

     — Говорит... — Над позициями бойцов пролетел кусок земли. Стволы автоматов зыркнули на барабанящего по груди примата. — Получена новая информация. Импы знают, где находятся бункера. Их туда что-то тянет.

     

     Сквозь шипение донеслось:

     

     — Принято. Держитесь, линкор на подходе.

     

     Вместе с отключением рации солдаты открыли огонь по импам. До того не замечающие людей твари отрастили от бесконечного потока крохотную ветвь, идущую к Дозорным.

     

     За прошедший час солдаты повалили много импов. Патронов становилось меньше, а врагов набиралось больше. Из полутысячи человек защитников выжила треть. И эта треть вихляла по улицам и закоулкам, чтобы выгадать момент для удара.

     

     Этим же занимался мужчина, зависший на километровой высоте в воздухе.

     

     Человек летал, его разрезанный на шесть полос плащ расходился веером и шелестел металлическими сегментами, скрепленными внахлест. Широкие стальные наплечники на красной долгополой шинели походили на элементы из моды комиксовых героев. Руки покрывали длинные бронированные перчатки с рядами шипов на внешней стороне, а кованные сапоги острыми носами загибались вверх, дабы не застревать, когда владелец ступает по горам трупов.

     

     Из-под шлема, имитирующего цельнокованную орлиную голову с козырьком из верхней части клюва, прозвучал тяжелый механизированный голос:

     

     — Штаб, я в Швартовске. — Некто сложил руки на груди, цепляя наручами железные круглые пуговицы. — Ситуация критическая.

     

     Орлиная голова сверкнула синими глазами-визорами на запад.

     

     — Да, я слышал, импы двигаются к убежищу. Да. Понял.

     

     Некто оглянулся на юг, откуда медленно шли серо-черные коробки. Не импы, скорее всего, проявление способностей Обретшего.

     

     Летающий спросил:

     

     — Гильдия «Мортем» отправила помощь? Вот как. — Пауза довела шумы боев до ушей говорящего. — И чего мы от них ожидали?

     

     Летун сгруппировался для прыжка. Тело перевернулось с ног на голову, ноги уперлись в незримую платформу.

     

     — Штаб, с юга идут неопознанные отряды. Прошу взять на заметку. Я пошел.

     

     Говорящий сорвался с места. Хлопнуло так, что у нормального человека разорвало бы барабанные перепонки. В небе нарисовало хвост алой стрелы, чей наконечник в лице Обретшего стремился к земле.

     

     Он пролетал сотни метров за секунды. Воздух бил в плечи и голову, растекаясь пламенными языками по костюму. Вот уходят последние метры до земли, занесенной имповой волной. Красная поверхность варится в бульоне, где рогатые головы бесов и демонов кричат несвязные звуки.

     

     В последний момент Обретший переворачивается. Ноги подгибаются перед посадкой.

     

     Удар.

     

     ***

     

     Дара шлепает босыми ногами, из рук вырываются когти, а во рту чувствуется острота клыков. На пути встает группа из бесов, тянущая орущего солдата за конечности в разные стороны. На глаза наплывает красная пелена, из горла рвется пилящий уши вопль.

     

     Оттерман сбивает импов. Рука неуклюже подхватывает солдата. Тот падает на зад и пятится от девушки. А выжившие бесы окружают парочку.

     

     Монстры рычат. Из омерзительных глоток вырываются животные звуки. Глаза уродцев сквозят недовольством. Как же, игрушку отобрали.

     

     По телу Дары проносится тепло. На лбу вырастают черные вены. Шаг вперед — и она прыгает к врагам.

     

     Тела монстров распадаются на части. Теперь импы здесь игрушки: разобранными деталями конструктора уродцы валятся на дорогу. Вопли и визги вторят азартному "хмыку" Оттерман.

     

     Спину обдает мурашками. Девушка разворачивается, из-под скользящей ступни выбегает дым. Секунда. И напавший со спины бес разваливается надвое, как раз под окровавленной ногой с растущими когтями.

     

     В затылок кто-то хмыкает:

     

     — Неплохо, новорожденная. Умение есть. — Дара оборачивается. На нее смотрит вампирша в откровенном прикиде. — А так сможешь?

     

     Фурия срывает с дороги настил, отправляя асфальтный пирог в наступающих импов. Кусок сминает десяток монстров.

     Оттерман стреляет бровью.

     

     Этим пользуется один из уцелевших монстров. Он раздирает душу воплем, когтистая лапа устремляется в спину Дары.

     

     Девушка отправляет импа в полет с разворота.

     

     Фурия аплодирует:

     

     — Браво. Папочка родил талантливое дитя. — Вампирша растекается в воздухе. Она вытягивается в линию, вырезая остатки монстров. — Запомни, девочка. Здесь я первая на х**.

     

     «Да мне, в общем-то, по барабану. Не хватало еще мужика с сумасшедшими делить.» — Дара окинула вниманием вампиршу. Та слизывала с когтей импову кровь. — «Надо понять, что мне дает вампиризм. Есть ли у него ограничения и цена за использование?»

     

     Пока Дара оглядывалась в поисках добычи, Астольф вел армию нежити на импов.

     

     Духовода окружали вампиры и пара скелетов. Коробка, призванная защитить Обретшего, по сути, не приносила пользы. Астольф обладал такой же силой, как и любое из его творений, а уж способностей хватало на растерзание неслабого монстра.

     

     Нежить грохотала маршевым шагом, стирая любое сопротивление. Бесы ли, демоны или приматы, враг ложился под неутомимым движением мертвецов. Воскрешенные жители Швартовска кололи монстра пиками с огненными наконечниками, давили латными сапогами, зашибали тяжеленными перчатками.

     

     Импы, видя такую машину смерти, сдавались и отступали. Красные твари давили сородичей, лишь бы оказаться подальше от странных людей. К черту, они даже мясом не пахнут!

     

     Скелеты шли. Их становилось больше. Астольф, видя среди убитых монстров трупы людей, поднимал тех в немертвое воинство. Под рукой Обретшего становились настоящие бойцы, из тех, кто часы или минуты назад защищал Швартовск от вала импов. А потому, сила Духовода росла.

     

     Астольф поднял очередного зомби. Мертвец упал на колени и преданно вгляделся в повелителя.

     

     — Поднимись, воин. Не пристало защитнику рода людского падать на колени, когда братья по оружию давят врага. Или ты сдаешься? Отдаешь судьбу на милость гнусной твари, сожравшей тебя?

     

     — М-м-м! М-М-М!! — Зомби выпрямился, вырастая на голову над Астольфом.

     

     — Я вижу внутри тебя огонь надежды. Спаси родных и близких, отомсти нечисти! — Над мертвецом мигнуло сиреневое кольцо, резко упавшее до пят. Когда подобие нимба вернулось на место, перед Духоводом сжимал пику черный латник. — Возглавь собратьев, умертвие. Веди армию света к победе!

     

     — Г-р-а-а-а! — Шлем заглушил орущего мертвеца. Накричавшись, нежить пошла в первые ряды воинства.

     

     Импы, наблюдая, как их противников становится больше, с визгом обратились в бегство.

     

     По дорогам стучали куриные пальцы, выталкивающие алые тела. Вопли кровожадных монстров запугивали сородичей, те замирали, замечая отступающую волну, а затем мчались прочь. Импы перегоняли друг друга, бросая приматов на произвол судьбы.

     

     Коробки нежити выставили пики. С наверший сорвался огонь, обращающий великанов в прах. А тех, кто выжил, мертвецы накалывали и поднимали над головами. Знамена из шевелящихся горилл жалобно мычали. Но их никто не спасал.

     

     Астольф дошел с воинством до центра города, где должны были пробежать убегающие импы.

     

     Сердце Швартовска изобиловало магазинчиками и кафе. Цветные вывески чудом устояли на местах, рекламные баннеры высились над дорогой. И, если не смотреть на ковер из трупов монстров, то для Астольфа ничего не изменилось.

     

     Духовод посмотрел на торговый центр.

     

     — Проверьте, есть ли там выжившие. По возможности, окажите первую помощь. — Рванувшие было вампиры вздрогнули под взглядом Отца. — Узнаю, что кто-то пил кровь — сгною.

     

     — Как скажете, владыка. — Вампиры примерили маски покорности, скрывая озлобленность.

     

     — Бегом.

     

     Астольф смотрел вслед уносящимся вампирам. Его творения стелили шаги по дороге, не издавая и звука. Сильные, быстрые, выносливые, охотники в телах людей преодолели путь до здания за считанные мгновения, исчезая в темноте проходов.

     

     Подошедшая Дара проследила за взглядом Духовода. На секунду лицо исказило любопытство, тут же потухшее при виде Астольфа.

     

     Духовод расправил плечи и, одергивая рукава, спросил:

     

     — Испытала себя? Нравится сила, текущая по твоим венам?

     

     Дара хмыкнула:

     

     — Я не жаловалась, когда была нормальным человеком. Теперь я монстр из сказок, с чего бы мне грузиться?

     

     — Монстр? — Астольф театрально удивился. — Ты меньший монстр или чудовище, чем твари, убивающие людей. А, да, ты же из Ордена. Каково это — принять истинную суть?

     

     — Очень смешно. — Оттерман осмотрелась в поисках сидения. Ступени, ведущие ко входу в магазин одежды, приняли вздохнувшую девушку. — Неважно. Что будешь делать теперь?

     

     — «Будешь»? Будем! Мы станем свободными охотниками, которые изживут импов из Роняевского региона. Следом на очереди будет вся страна. Клинские города не станут дрожать в ожидании участи Швартовска. А когда придет время, я избавлюсь от бесполезных гильдий. И наступит мир во всем мире.

     

     Дара улыбнулась. Потом засмеялась. Захохотала. Она сжалась от удушающего, заливистого смеха, из глаз лились слезы, дорожками спускающиеся по щекам и шее. Рукой смахнув влагу, Оттерман похлопала Астольфа по бедру.

     

     — Давай! Слушай, а любишь пони? Говорят, скоро выйдет мультфильм про магию дружбы. Хочешь, я тебе оформлю подписку?

     

     — Сразу видно столичного сноба. Вы разучились верить, поэтому в мегаполисах всюду уныние и серость. То ли дело...

     

     — В Швартовске. Увлекательные развлечения с ордами монстров. Незабываемые туры по больничным моргам. Аниматоры в виде нежити и свихнувшиеся вампиры. Да, чуть не забыла про мальчишку в теле мужчины.

     

     Глаза Астольфа сузились. Радужка окрасилась ярко-синим, освещая лица говорящих магической энергией. Он промолчал, но сделал зарубку на память.

     

     Когда безмолвие затянулось, Дара начала раздразнивать Астольфа. И тогда же из торгового центра вылетел зеленый внедорожник.

     

     Время потянулось сладкой нугой. Хотелось вечно наблюдать за тем, как мир замедляет ход. И вот, обратившийся громоздкой черепахой темп жизни отрезвил Дару.

     

     «Это магия? Способность Астольфа или же здесь другой Обретший? Нет, это... моя скорость реакции.» — Оттерман недвижно огляделась. Когда стало ясно, что девушка способна двигаться, она присмотрелась к машине. К экипажу. — «Кажется, эти люди мне знакомы. Хм, полиция? Они везут девчонку? Стоп, эта форма... БУДЕНОВ!»

     

     Тело сорвалось в бег само.

     

     Оттерман с силой, сопоставимой для прыжка кузнечику, оттолкнулась от земли. Воздушный поток растрепал волосы, лицо раскраснелось как от пощечины.

     

     Организм не успел понять, какая на него свалилась перегрузка. Дара отсчитывала секунды, когда ее полет закончится и время придет к нормальному ходу.

     

     Машина двигалась вместе с Оттерман. Однако, даже несмотря на будто застывший мир, Дара могла видеть сидящих во внедорожнике людей. Через вырванную крышу глаза выцепили двоих самозванцев в полицейской форме и девчонку, одетую на сумму премиального суперкара.

     

     Дара грызла губы, видя, что не успевает за машиной.

     

     «Давай, давай! Я так близко. Если поймаю их, то поймаю Буденова. И он сядет. Нет. Его сожгут на электрическом стуле!»

     

     И вот, Оттерман нащупала внутренние часы, которые растягивали для нее восприятие.

     

     Быстрее.

     

     Дара замечает, как пыль вокруг ускоряется.

     

     Быстрее.

     

     Она чувствует падение, глаза перед бампером.

     

     Быстрее.

     

     Рука тянется к кузову, но пальцы хватают воздух.

     

     «Нет...»

     

     Быстрее.

     

     — НЕТ!

     

     Внедорожник гонит вперед, сжигая покрышки. Оттерман мчится следом, прыгая с места на место.

     

     Из заднего окна вылезает карабин, дуло смотрит в лицо.

     

     — БУДЕНОВ!

     

     Справа от машины вылетает тело гиганта, спиной таранящее капот.

     

     Внедорожник разворачивается на месте, пропуская мимо улетевшего циклопа и красное пятно, размером с человека.

     

     Дара скользит пятками по асфальту. Изо рта летит вопль. Ступни дымятся. Но ей не удается остановиться.

     

     Оттерман влетает в машину.

     

     С громким лязгом и хрустом внедорожник вминает. Задняя часть автомобиля превращается в месиво.

     

     С переднего сидения выкрикнули:

     

     — Гони!

     

     Пальцы оттерман хватают что-то мягкое. Она тянет нечто на себя, доламывая дверь багажника.

     

     Свист шин уходит далеко вперед. Затем слышится чей-то топот и крик. Кажется, это орет Астольф.

     

     В голове Дары бьет колокол. Тело ломит, любое движение, даже крохотное, раскаленными иглами впивается в затухающее сознание.

     

     Пузырь, накрывающий разум и чувства Оттерман, рвет крик:

     

     — Пей!

     

     Девушка незряче тянется губами на крик. Язык во что-то упирается. Иного варианта нет. Клыки впиваются в мягкое и податливое, после чего во рту играет... Симфония.

     

     Остатки разума цепляются за удивительный вкус, после чего опадают в кромешный мрак.

     

     ***

     

     Я проснулся.

     Сырая комната бункера встретила пробуждение прохладой. В лицо дунуло ледяным ветром подступающей зимы, до которой оставалась пара месяцев. И чем сильнее комната промораживала гуляющим ветром мое лицо, тем ярче становились ощущения тепла и странной тесноты.

     

     Я покосился налево.

     

     Глаза выцепили чью-то фигуру, кутавшуюся в полумраке. Присмотревшись, я обнаружил раскиданные по изголовью спальника серебрянные волосы, веером они расплывались вокруг головы, словно нимб божества.

     

     — Ханако... Кхм. — Внимание привлекло напряжение ниже пояса.

     

     «Пора вставать.»

     

     Крепкие, но тонкие руки обвивали мою грудь и культю левой руки сквозь полураспахнутый спальник, из-за чего по коже расходились мурашки от нежных поглаживаний теплых ладоней Ханако. Ее левая нога как невзначай переплелась с моими ногами, те беспорядочными корнями уходили вдаль, за раскладушку. А когда пришло понимание, что белая майка и черные шортики разделяют меня и плавные изгибы миллиметрами ткани, зашевелились волосы. И не только на голове.

     

     В глазах потемнело. Дрожащая рука уперлась в скрипнувшую кровать. Я облизнул пересохшие губы и перевалился через Ханако, только так можно подняться на ноги.

     

     Когда я переваливался через девушку, цепляя ногой за край раскладушки, перекинутая и операвшаяся в алюминиевый остов рука дрогнула.

     

     Внутри натянулись канаты. Я находился лицом к лицу со спящей девушкой. Ее дыхание щекотало мне нос, из-за чего я пытался отвернуться. Чтобы уже с большим усилием отводить взгляд от холмиков аккуратной груди.

     

     «Если она проснется и увидит меня в такой позе, да еще с утренней проблемой... Боюсь, я не отделаюсь всего лишь рукой.» — Прикусив губу, я напряг мышцы ног. Правая уже стояла на полу, а вот левая заменяла отсутствующую верхнюю конечность и спасала меня от падения.

     

     Когда раскладушка скрипнула от новой попытки встать, Ханако зажмурила глаза. На носу собрались складки, из-за чего девушка расцвела милотой. Губы бантиком манили для поцелуя.

     

     Вязкая слюна прошла по горлу, пряча внутри нерешительность. Я наклонился ниже. Между нами оставалось расстояния с толщину альбомного листа, как... Мне приспичило в туалет.

     

     «В такой момент..!» — Физиология дала пинка, а потому я оказался на ногах, подхватил синюю рубашку с окровавленными лохмотьями вместо левого рукава и выскочил наружу, встречая на пути округлившиеся глаза товарищей и раскрытые рты.

     

     ***

     

     В то же время, пока Максим несся по важному поручению организма, Ханако буравила глазами потолок и мяла пальцами с отросшими ногтями край спальника.

     

     — Сбежал. — Хмуро выдала она. — Значит, приступим к плану «Бэ».

     

     В комнату заглянул Бородач, слышавший монолог.

     

     — Что за план?

     

     Военный инженер вздрогнул, увидев оскал «сержанта».

     

     — Разумеется, свяжу и захвачу. А затем подниму знамя на своей территории.

     

     Так Бородач и попятился деревянной походкой назад, а одноглазый Джек уже не так удивленно, как на Максима, смотрел за этим представлением.

     

     Полицейский вздохнул:

     

     — Цирк уехал... А нет, даже не приехал. Просто клоуны оказались быстрее.

     

     И, насвистывая какую-то мелодию, приступил к готовке экзотического мяса импа.

     

     ***

     

     Почему неудачи преследуют меня, куда бы я ни шел? Заслужил ли я это своей измененной судьбой или чей-то злой рок навис надо мной?

     

     Ответ ускользал от моего «взгляда», поэтому я слепо зрел в небо, прикуривая сигарету. Сердцебиение плело нити дыма, дыхание прерывалось на высокие нити белесой дорожки, трактующей мне будущие взлеты и падения. На очередной мертвой петле я выдохнул тяжелое облако дыма, стелящееся по земле.

     

     «И все же, я не так безнадежен. Пространственный карман!»

     

     Ладонь обхватила нечто теплое и склизкое. По коже рванул ураган мурашек, когда это содрогнулось. Сердце примата — его я схватил в бою с импом, за счет чего и победил.

     

     «Поверить не могу, что пространственный карман способен на боевое применение... А ведь никто и не думает о подобном образе использования, кидаясь огненными шарами и энергетическими снарядами.»

     

     И в момент размышлений позабытая сигарета во рту ужалила подбородок раскаленным пеплом.

     

     — Т-с-с-с! — Я вскочил, утирая обожженное лицо о левое плечо. — Хорошо, понятно.

     

     «Пространственный карман!» — Сердце исчезает, как и задумки о его продаже. В ближайшее время будет не до торговли алхимическими реагентами. Зато сверкнул юный светлячок идеи. — «Пространственный карман... Если он вмещает сердце примата, то почему бы не вмещать и другие «предметы»?»

     

     Я подошел к ближайшему дереву. Рука опустилась на шершавую твердую кору, бугорки и рытвины прощупали скользящие вниз пальцы. И вот, чувствуя странную уверенность, я поддался моменту:

     

     «Пространственный карман!» — С дерева слезла большая часть коры. Зелено-белая кожа впервые увидела свет.

     

     Раз первый эксперимент прошел с успехом, следовало двигаться вперед.

     

     Грудь налилась металлом, точно тело обхватила незримая кираса. Стальная уверенность толкнула к действию.

     

     «Пространственный карман!» — Блинчик ствола исчез с того места, где я его касался.

     

     СКР-РАРХ! — Дерево сложилось вдвое, взрываясь шрапнелью веток!

     

     Щепы полетели в лицо. Крона грозила изрешетить меня. Растянулись секунды в смоляные часы, за которые до головы дошло:

     

     «Такая смерть? Серьезно?!»

     

     Я бы и шага не успел ступить — падающее дерево загородило весь обзор, по носу бил запах влаги.

     

     Члены сковало объятьями... безразличия. Потом из недр родилась вспышка гнева. И вот тогда прежняя уверенность дала знак!

     

     «ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ КАРМАН!»

     

     Глаза перед самым ударом заметили, как по ладони прошлась воздушная дрожь, пространство между мной и деревом заходило в ряби. Внезапно количество падающих ветвей уменьшилось, а дальше — дело техники.

     

     Тело закружилось вокруг оси, ноги зашаркали о траву. Два полуоборота в сторону: и я стоял метрах в двух от упавшей на землю верхней половины дерева. И, что сразу бросилось в глаза, крона потеряла три четвертых от ветвей.

     

     — Хм?

     

     Я обратился к подпространству, чтобы почувствовать заполненное до максимума хранилище. Измерение, выделенное под склад, ломилось от древесины. Был в этом и плюс: способность развивалась.

     

     Как понять, откуда вести отсчет? Где брать точку, которая олицетворяет начало измерения? Ответ лежал у меня на ладони.

     

     Обретшие давно изучают природу сверхспособностей. Если источник сил, называемый «пробуждением», и любая информация о нем лежит в свободном доступе в сети, то сама сила конкретного Обретшего, согласившегося на исследование, спрятана под семью замками. Так сверхлюди оберегают могущество и власть, с какими контролируют обычный люд. Ведь, узнай народ об особенностях хотя бы слабых Обретших Орденов, государству придется преступников не ловить, а убивать. Информация — все еще опасное оружие.

     

     Только не вся информация оберегалась правительством и гильдиями, не каждый Обретший прятал истинные силы. И почти у каждого Обретшего есть простые родители, братья и сестры, а то и дети, могущие сболтнуть лишнего...

     

     Дни, проведенные с Оксаной за тренировками, вызвали невольный вздох. Щеку защекотало, мазнув пальцами по ней я ощутил влагу на кончиках. Поваленный ствол приютил меня. Скула уперлась в кисть, я облокотился на колени.

     

     Глаза бродили по неброским видам нашей базы. Когда разум опустел, а душу перестало резать заживо, я припомнил, как же Оксана развивала способности.

     

     И что при этом чувствовала.

     

     

     ***

     

     Ладань. Пять лет назад.

     

     На строительной площадке новостройки, где не проводились работы уже несколько лет, над ямой с оголенным грунтом витал огненный шар. Обжигающее тепло лизало землю, дым от поверхности тянулся лепестками и нитями вверх, смываясь вездесущим северным ветром.

     

     Максим смотрел за тем, как его сестра, стоящая на фоне недостроенной громады, гипнотизировала пылающий шар. Небольшой, с волейбольный мяч, он притягивал глаза. А как иначе? В нем же таилась мощь, какую человеку не добиться технологиями еще десятки, сотни лет. А способности — они досягаемы уже сейчас.

     

     Оксана глянула на брата:

     

     — Он увеличился.

     

     — Да, а чего ты ожидала? Всякий труд заслуживает результатов. А результат ведет к прогрессу.

     

     Оксана глубокомысленно взглянула на свое творение, когда Максим, похлопав по карманам белого пуховика, достал пачку сигарет. Безрезультатно окончились поиски зажигалки, на что парень окликнул сестру просительным хмыканьем.

     

     — Курильщик. — Щелкнули девичьи пальцы, выжигая искру на папиросе. — Не боишься рака легких?

     

     — Если честно, меня убьешь быстрее ты, чем рак. — Максим затянулся. — Не смотри так. То, чем мы с тобой занимаемся, опасно для жизни. Для моей уж точно.

     

     Оксана сморщила носик, оправляя синюю куртку и клетчатую черную юбку. Где-то там под одеждой скрывалась форма новоиспеченной девятиклассницы, начинающей взрослую жизнь в старшей школе.

     

     Полчаса на эксперименты, отведенные Максимом, прошли. Теперь начинался курс молодого Обретшего, как оба принялись называть тренировки Оксаны.

     

     Девушка спряталась в стенах здания, где под холодным взором оледеневших стен переоделась в выкупленный братом бронекостюм. Ранее бывшая мотоциклетная форма красных оттенков оказалась великовата для Оксаны, но она нисколько не смущалась этим злополучным допущением. Как не смущал ее и шлем из черепа неведомой твари, которую местные охотники после победы распотрошили на полезные ресурсы.

     

     Оксана показалась на свет, ступая подошвами высоких ботинок по промерзлому настилу. Голову закрывала вытянутая маска-шлем с подобием визоров, а на руках сидели рукавицы, предназначенные для работы в сталелитейном предприятии.

     

     Или это были перчатки пожарных — Оксану нисколько не интересовало происхождение одежды.

     

     Максим, сидящий на горе раскрытых ящиков и строительного мусора, с улыбкой поинтересовался:

     

     — Крем использовала? — На раздраженное шипение и убегающий силуэт Оксаны парень рассмеялся. — Да ладно тебе. Подумаешь, кожа сморщиться от вышедшей влаги. Будешь как настоящая ведьма!

     

     В новом облачении Оксана занималась разминкой. Целый час уходил на прогрев суставов и мышц, девушка бегала кругами, отжималась и приседала, сливая пот со лба по шее внутрь одежды. Под бронекостюмом напрягались рельефные мышцы, пока скромные по меркам спортсменов, но достаточно привлекательные для обывателя.

     

     Бег и упражнения подошли к концу. Пришло время настоящих тренировок.

     

     Максим, видя готовность сестры, достал смартфон из кармана куртки. Кроссовки пронесли загонщика над землей прямиком к очам сестры, где он быстрым движением пальцев вывел на экран план занятий.

     

     — Огненные шары мы с тобой делать научились. Но только по одному за раз. Попробуем сделать больше.

     

     — Что? — Глухой восклик встрепянул Максима. — Ты с ума сошел? Я едва поддерживаю один!

     

     — Поэтому начни с двух, но маленьких. Крошечных. — Макс сложил два пальца щепотью. — У тебя же получится?

     

     — Хм! Попробую.

     

     Улыбка вылезла на лицо Максима. Брат поспешил к укрытию, когда сестра начала разогреваться в прямом смысле.

     

     Оксана зажмурилась, как ей рекомендовали знакомые Обретшие. Знакомые пока только ей, не Максиму. Сознание нарисовало образы двух крохотных вспышек, чьи искры замирают и закольцовываются в круги. Казалось бы, довольно просто, но Оксана дрожа от напряжения пыталась закружить хотя бы один поток искр.

     

     Первое кольцо сформировалось, Оксана почувствовала тепло над вытянутой рукой. Но что насчет второго? Почему не получается? Как же это? У нее не получается?! Почему?!

     

     Нос фыркнул, пальцы свободной руки сжались в кулак. Оксана вливала весь накопленный гнев в точку, откуда появилась вспышка. Искр становилось больше. Тогда девушка влила больше эмоций, разжигая внутри ярость за происходящее с ней.

     

     Искры потащились по темному пространству, формируя второй круг. Яркие пятна, ослепляющие в мысленной темноте воображаемое зрение, вращались, собирались воедино. И вот над другой рукой, в ладони, скопилось тепло.

     

     Оксана с затаенным восторгом открыла глаза. Сияя улыбкой под шлемом, она крикнула:

     

     — Я смогла!

     

     Максим издали присмотрелся к крошечным шарикам пламени. Или плазмы. Или, возможно, всего лишь набранного из воздуха тепла. Парень ощущал, как пару минут назад его лицо облизывал пробирающий до костей мороз, а теперь по коже расходились приятные волны согревающего потока.

     

     — Да, ты смогла. А теперь зажги третий шар.

     

     До самого вечера Оксана пробовала зажигать больше шаров. Эмоции помогали в этом, они питали способности лучшим топливом, которое только могло быть у Обретшего. Так появился третий шар. И четвертый. За ним шел одиннадцатый. На двадцатом шарике Оксана взвыла.

     

     — Больше не могу! Максим, я теряю контроль!

     

     — Спокойней, медленно, по очереди развеивай огни.

     

     Но как только Оксана дошла до развеивания девятого:

     

     — Они вырываются! Осторожнее!

     

     Крошечные, с горошину огоньки вспыхнули.

     

     Темноту развеял свет взрыва.

     

     БАХ! — Девять шаров выросли в огромные облака, полностью закрывшие Оксану.

     

     Сердце Маска пропустило удар. Он ринулся вперед.

     

     Рев огня закладывал уши. Пламя забиралось во все щели. Закрытые глаза слезились.

     Макс рычал, сцепленные губы обжигало. Он пер, несмотря на горящие волосы. Он плевал на пылающую куртку. Макс просто шел вперед, чтобы спасти сестру.

     

     Когда огонь взялся жечь легкие, изо рта Макса вылетел пронзительный крик. В следующий миг время застыло, как и воздух, словно замерший многовековой льдиной.

     

     Холод кусался, терзал плоть пустотными иглами, сосущими тепло. Но он отступил. И тогда Максим увидел Оксану.

     

     Сестра невредимая сжимала его плечи, удерживая Макса на ногах. На девушки не нашлось и единого следа от того урагана жара, который кружил здесь секунды назад. Только костяная маска свисала на ремнях.

     

     Сквозь обожженные губы хрипнуло:

     

     — Ты-ы... Ты цела?

     

     Оксана с распахнутыми, шириной с блюдца, глазами смотрела на Максима. Тело местами обуглилось, кожа закоптилась, голова лишилась волос. Девушка едва сдерживала крик. А слыша, как тяжело брат дышит, сдерживая рыдания искала телефон, чтобы вызвать неотложку.

     

     Скорая помощь забрала обоих с улицы рядом со стройплощадкой. Медики расспрашивали Оксану о произошедшем, но девушка не давала ответов.

     

     На Ладань опускался вечер. Карета неотложки проносилась желтым пятном с мигающими огнями. Полумрак разрывала летящая стрела, оглашая улицы знакомым горожанам криком сирены. Скорая в короткий срок проехала от окраины столицы к централу, где Максима госпитализировали.

     

     Дальнейшее расплывалось в тумане. Макс пришел в себя через трое суток — сказывалась работа Обретшего в больнице. Затем шло быстрое выздоровление, Максим выписался через неделю лежки в палате. А потом и вовсе приступил к работе.

     

     Максим продолжал тренировки с Оксаной, он не боялся ее или силы, которой обладает сестра. Напротив, парень увлекся занятиями куда больше. Результат, показанный Оксаной, всколыхнул его костенеющий разум.

     

     Максим будто слышал:

     

     «Ты способен раскрыть ее потенциал. Ты больше не будешь серой массой. Стань человеком, зажегшим восходящую звезду.»

     

     Это заставило Максима больше думать, что привело к расспросу сестры об ощущениях.

     

     ***

     

     Главное в развитии способностей — эмоции.

     

     Лицо скривилось в отвращении.

     

     Эмоций хватало, но те ли они? Оксана чувствовала ярость и гнев, когда питала огонь, но какие шли ощущения, когда она спасала меня? Беспокойство? Страх? Вот проблема: я понятия не имею, как должны развиваться мои способности, зато догадываюсь, как обуздать пламя.

     

     Рука смахнула влагу с лица. Я направился было в бункер, как глаза заметили двух незнакомцев.

     

     Инженеры — их я распознаю сразу. Камуфлированная форма, «средние» бронежилеты, «СКАР-ы» и армейские каски. Оба мужчины, внешне практически неразличимы из-за натянутых на лицо масок. Даже рост глазу видится одинаковым, что только путает.

     

     Если внешне инженеры казались одним человеком, то внутренне призванные бойцы выдавали себя. Один сильно нервничал, руки постоянно гуляли у ремня автомата, то и дело цепляя оружие. Второй неподвижно всматривался в меня, постепенно растрачивая нервозность.

     

     Тот, кто поспокойней, ввинтил локоть в бок товарища.

     

     — Эй, твою мать! Я же испугался! — Первый, за кем тут же закрепилось прозвище «Трус», замахнулся кулаком на Второго.

     

     — Честь отдай. — Второй по стойке смирно распрямился жердью почти в два метра высотой, точно пытаясь возвыситься над всеми. Его я обозвал «Наглый».

     

     Трус повторил за Наглым и так же выпрямился, прикладывая к голове ладонь. Когда они отдали честь, оба разрубили воздух перед собой, бросая руки по швам.

     

     Впервые я почувствовал, что являюсь настоящим командиром. Грудь встала колесом, подбородок чуть не улетел вверх. С выдохом я избавился от наваждения, расслабляя закаменевшую спину.

     

     — Звание?

     Синхронно громыхнуло:

     

     — Младший сержант... — мимо ушей пролетели их имена. Все равно они теперь Трус и Наглый.

     

     — Замечательно. С обстановкой познакомились?

     

     — Так точно.

     

     — Спальные места получили?

     

     — Так точно.

     

     — Паек?

     

     — Так точно!

     

     — Бабу? — В разрезах балаклав округлились глаза. — Ой, извините, ошибся. Младшие сержанты? Баб не выдавать-с. Будете пока друг другу помогать, хе-хе...

     

     Бойцы переглянулись, как они считали, незаметно, после чего в воздухе повис вопрос:

     

     — Шутите, товарищ главнокомандующий?

     

     — Да какие тут шутки? Мы в глубокой обороне, еды нет, боеприпасов нет. Из женщин у нас только... — Я оглянулся. —...Белобрысый шут. И тот, кажись, все.

     

     — Все?

     

     — Протух, товарищи, протух. Шутки не смешные. А вы, я надеюсь, меня посмешите. Не так ли?

     

     — Никак не... Так точ... В смысле, есть. — Трус отвечал за двоих, запинаясь в словах.

     

     Я хмыкнул.

     

     — Тогда, хорошего дня. — И, почти развернувшись, бросил. — Да, не советую лезть к сержанту Такигучи.

     

     Замолкли. Я чуть повернулся, дабы оценить выражения лиц инженеров. Их глаза так и говорили, что любопытство вот-вот выйдет наружу через все отверстия.

     

     Наглый спросил:

     

     — Я так понимаю, ваша территория?

     

     «Хм, попался!»

     

     На лицо выползла скорбь. Я припомнил, как один из пожилых загонщиков в Ладани постоянно хмурился и пустым взглядом зрел в глубины вселенной. И повторил.

     

     Инженеры дрогнули, переводя внимание туда, куда падал мой взгляд. Там они увидели остатки руки.

     

     С тяжелым вздохом я побрел в бункер, оставляя инженеров позади.

     

     «Хорошо-то как. Жизнь налаживается!»

     

     ***

     

     Четыре призванных копа обходили лес в поисках импов. Временный командующий, Ханако Такигучи приказала обследовать периметр, любого, кого патруль заметит, нужно убить. Потому бойцы не опускали оружия уже несколько часов, двигаясь в постоянной боеготовности.

     

     Классическая четверка развернулась походным вариантом. Впереди идущий держал ствол карабина слева, и сам туда же посматривал. Следующий за нам коп увел оружие вправо, повторяя действия ведущего. Третий и четвертый действовали так же, один смотрел влево, крайний — вправо. Да и назад они поглядывали, прикрывая отряд.

     

     Копы прошли почти десять километров. Вскоре круг с центром на базе должен замкнуться, потому мужчины и одна женщина чувствовали себя раскрепощенно. Дежурство заканчивалось, так почему бы не узнать друг о друге.

     

     Разговор шел медленно и на низких тонах. Отряд не хотел привлекать лишнего внимания, потому общался шепотом. Так, переваливаясь по кочкам и спускаясь в низменности, копы прорезали дорогу по бурелому и валежнику, цепляя ветки растущих деревьев.

     

     Через минуту разговора мерный щебет птиц смолк.

     

     Лидер отряда поднял сжатый кулак:

     

     — Внимание. — Он сел на колено. Карабин облизывал гряду из бурых стволов. — Что видите.

     

     Группа коротко отчиталась о происходящем. Тут вне очереди влезла девушка:

     

     — Я слышу звук двигателя.

     

     Лидер прислушался.

     

     — Машина? Тут не проехать автомобилю. Если это не очередной выверт этого странного мира.

     

     — Лидер, звук может привлечь монстров.

     

     Копы переглянулись. Руки крепче обхватили оружие.

     

     — Не дрейфить, бойцы. Без приказа не действуем. Ты. — Лидер указал на ближайшего копа. — Двигайся в штаб, сообщи командующему. Остальные — затаиться и ждать.

     

     Указанный полицейский двинулся к бункеру, где примерно находилась база, когда его товарищи прильнули к земле и взяли на прицел область, откуда рвал и метал двигатель.

     

     ***

     

     Машина, какую проще назвать отжеванным драндулетом, ехала на трех колесах по роще, распугивая зверей. Живущие здесь кабаны и зайцы уносились прочь от странной «штуковины», беспокоящей лес. А твари пострашнее, наоборот, очень заинтересовались шумом.

     

     Внутри убитой до безвозвратного состояния машины сидели двое. Водитель, пускающий слюни и смотрящий остекленевшими глазами вперед, и юная леди, занятая карманным зеркальцем.

     

     Энни Сломова из «Мортема» игнорировала попутчика и дорогу, ведущую автомобиль косыми путями к цели девочки. Голову модницы занимали новые платья, какие она купит по возвращении с миссии. Ее фантазия рисовала горы денег, а с ними и благодарность шефа гильдии.

     

     Энни улыбнулась:

     

     «Аксель уже понял, что я не простушка. С такой женой, как я, ему не придется тянуть все в одиночку.» — Улыбка поувяла, а сама менталистка «Мортема» фыркнула. — «И почему он смотрит на эту Буденову?! Простолюдинка мелькает везде, но она всего лишь оболочка. Жалкая диванная обивка, в которой нет, кроме пуха и ваты, ничего!»

     

     Растущий оскал дернулся на лице, когда машина скакнула на препятствии. Энни аж перекосило от кривизны рук у водителя.

     

     — Веди ровнее. Вас совсем ничему не учат, тупые куклы?

     

     Тот, кого звали «Молодым», не ответил. Бесполезное ничтожество, которое захватила Сломова в ходе операции, всего-то промычало в ответ, но это от спазмов напряженного, как горящая лампочка, организма, а не осмысленное хмыканье.

     Верхняя губа Энни потянулась вверх. Посматривая на куклу сверху вниз, девушка смешивала ее с грязью. Мысленно.

     

     Когда до цели оставалось всего полкилометра, машина встала. Транспорт натерпелся за последний час столько, сколько с ним не случалось и за десять лет. Из-под капота клубами валил дым, подвеска сыпала уцелевшие крохи на дерн, где металл, поеденный ржой, оставался на долгие столетия.

     

     Через отсутствующую крышу выпорхнул бежевый силуэт. Энни Сломова легким движением перескочила непонятные железки, приземлилась наземь и отряхнула руки в белых перчатках.

     

     — Что же, кукла, спасибо за помощь. Дальше я сама.

     

     Коп, сидевший в машине, дергался в конвульсиях. Лицо покраснело, руки выгнуло в припадке. Когда Энни Сломова отошла подальше, подконтрольный человек посинел. Тогда девушка щелкнула пальцами. Шея копа хрустнула и сместилась в трех местах.

     

     Лик Энни освещала улыбка, какую может дарить только очаровательный проказливый ребенок.

     

     «От сломанного инструмента избавились, теперь разберемся с его изготовителем. Максим Буденов, я иду!»

     

     Но Сломова прошла всего десять шагов, как перед ней появилось два человека.

     

     Менталистка быстро отряхнулась и сделала реверанс:

     

     — О, какая встреча! Разрешите представиться. Меня зовут Энни Сло...

     

     — Заткнись. — Женский голос сбил с Энни настрой. Выполняя дыхательную гимнастику, девочка обманчиво весело посмотрела на говорившую. — Что ты с ним сделала?

     

     Энни пару секунд оценивала девушку напротив. Белые волосы, армейская форма, золотистые глаза. Диковинка, за такую на ее исторической родине отдали бы немало денег. Впрочем, не внешность интересовала Сломову, а способности визави.

     

     «Странно. Такое ощущение, что я вижу подавителя. Но это не он. Какое странное чувство.»

     

     Сломову и незнакомку с напарником разделял десяток метров. Между ними образовывалась ровная площадка, достаточная для того, чтобы без опаски пробежать по ней. А из укрытий здесь росли кусты и обступившие крошечную полянку деревья.

     

     Энни растянула губки. Замечательно.

     

     Хорошее место, чтобы расстрелять одинокого противника из огнестрела. К сожалению для белобрысой дуры и ее напарника, носящего форму, как у убитой куклы, менталистка могла взять под контроль обоих уже сейчас.

     

     Поэтому участница великой гильдии «Мортем» не спешила с атакой и ответила:

     

     — Свернула шею. Я не люблю, когда люди мучаются. Даже куклы.

     

     — Вот как. А почему же ты его не отпустила?

     

     Энни прищурилась:

     

     — Чтобы не оставлять за спиной врагов, разумеется.

     

     Незнакомка кивнула:

     

     — Зато пришла к ним в логово. Что же.

     

     Сломова с подозрением уставилась на говорившую. Пусть девочка и могла расправиться с противником, в голосе белобрысой сквозила уверенность. Это напрягало.

     

     Незнакомка всунула стоящему рядом копу свое оружие. Мужчина растерялся, но успел подхватить автомат. Затем девушка начала разминаться, руки и ноги тянулись в стороны, из присяда, в поворотах.

     

     Энни нахмурилась. Что-то здесь было не так.

     

     — Вы в порядке? Стоит ли беспокоиться за ваше ментальное здоровье?

     

     Белобрысая не ответила, тело говорило за нее.

     

     Фигура в камуфляже выпрямилась. Правая нога отбивала носком о землю, словно подбивая обувь.

     

     Один, два, три. Незнакомка подпрыгнула на опорной ноге.

     

     ХРЯСЬ! — Сломова отскочила на пять метров. Там, где она ранее стояла, трухой сыпалось дерево.

     

     Менталистка тут же атаковала. Незримые щупы кинулись к белобрысой, однако ее разум был прочен, как гранит.

     

     Энни закаменела лицом:

     

     — Кто... Кто ты такая?

     

     Существо, сократившее десять метров за долю секунды, прожгло Энни взглядом.

     

     — Эта Ханако Такигучи возьмет тебя живьем.

     

     И она вновь исчезла.

     Округа заполнилась громкими хлопками. Казалось, сам воздух рвался, разрезаемый белесым силуэтом беловолосой девушки. Гул мог бы заложить уши, не будь здесь деревьев, рубящих звуковые волны великими стволами.

     

     Но если противостоять звуку деревья могли, то вот гневу Ханако нет.

     

     Белая молния ложилась росчерками, стремясь догнать незримую глазу мишень. И кому-то показалось бы, что в мире, удивляющим человечество различными способностями, появилась всего лишь новая аномалия. Однако реальность преподносила сюрпризы.

     

     ***

     

     Ханако чувствовала, как ветер становится бетонной стеной на пути. Лицо обдувало холодом, губы потрескались. На глаза наворачивались слезы. Девушка, не смотря на это, продолжала гнаться за целью.

     

     Незнакомка, шедшая к базе Волчьей дивизии, не так проста, как казалось раньше. В маленьком девичьем теле, еще меньшем, чем самой Ханако, копилась невиданная психическая мощь. Чего только стоил ментальный удар, обрушенный на Ханако. Девчонка едва не пробила барьер, который не смог сломить даже агент из Ордена. И это пугало.

     

     Поэтому Ханако стремилась закончить бой в один удар. Только противницу это не устраивало.

     

     Тело резко затормозило, избегая удара. Ханако перевернулась в воздухе, кувыркаясь, чтобы ступнями врезаться в дерево и оттолкнуться.

     

     Через секунду туда, где находилась девушка, прилела новая атака. Невидимая волна раздробила ствол. Золотая кровь, смола, разлетелась в стороны.

     

     Ханако вздрогнула, представив себя на месте дерева. Секунда промедления — и девушка бы рассыпалась трухой. Адреналин взыграл в крови. Желтые глаза сузились, зрачки разрослись. И время будто замедлилось.

     

     В застывшем мире на миг показалась фигура противницы. Девчонка в пышном платье застыла в прыжке. На мраморном личике бисеринки пота отливали радугой. Из носа тянулось облачко пара, в котором читались рубиновые оттенки.

     

     Разум Ханако возбудился. Сержант двинула вперед, локомотивом проламывая пространство. Рядом мелькала мысль:

     

     «Эти атаки страшны не только мне, но и ей!»

     

     Время начало оттаивать. Секунды, растянутые на часы, сжимались в прежнее состояние. Замершая противница снова обрела жизнь, ее грудь наполнилась. Ее взгляд блеснул страхом.

     

     Ханако коснулась земли. Кулак приготовился к удару. Десятки метров, разделяющие девушку с противником... схлопнулись.

     

     БУМ! — Дерево, попавшее под удар, улетело градинами к опушке леса.

     

     Промах. Ханако зазмеилась в движении, меняя положение в рывке. Напряженная ладонь врезалась в почву, чтобы тело в инерции развернулось по новому направлению.

     

     «Где она? Как она смогла избежать удара?!»

     

     Местность, изрытая ямами от прыжков и наскоков Ханако, превратилась в мозаику безумца. Сломанные деревья завалили поляну, трава лежала срезанным сеном. Единственное, что осталось прежним — атмосфера, которая могла убивать.

     

     Взгляд Ханако пробежался по увиденному, после чего сержант размазалась в прыжке.

     

     На одном из деревьев хрустнуло.

     

     Противница едва успела спрыгнуть, избежав второго смертельного удара. Ханако, разглядев врага, последовала за ним.

     

     Новая атака прошла вскользь, девчонка едва уклонилась от взмаха сержанта. Затем новый удар. Опять.

     

     Снова и снова.

     

     Ханако не теряла ни секунды. Рывок и атака. Прыжок и удар. Девушка терзала организм, насиловала ноги, испытывала на прочность кулаки. А враг умудрялся уклоняться. Ханако наступала. Противница выскальзывала из поля зрения.

     

     Две минуты. Бесконечные две минуты окончились жутким криком!

     

     Сержант ядром влетела в землю, тело пружиной отскочило дальше. Крутясь волчком, Ханако неслась к лесной стене. Когда, казалось, вот-вот будет столкновение, армейские берцы вонзились в почву, исторгая горячими подошвами дым.

     

     Такигучи замерла. Ее фигура походила на восковое изваяние: с рук сползали лоскуты кожи, одежда лохмотьями опадала книзу. Сквозь прорехи в облачении виднелась взмокшее тело, промочившее нижнее белье до последней нитки.

     

     Внутри девушки бурлил эмоциональный бульон, он бы снес крышу любому, кто мог попасться на пути Ханако. Однако губы сержанта растягивались улыбкой, украшающей милое, пусть и в ссадинах, личико. Она просипела:

     

     — Достала. Ха-ха-ха~. — Такигучи смотрела на противницу. Левый бок девчонки украшала рана, которую зажимала детская ладонь. — Кажется. Твои силы. На исходе.

     

     Внезапно изо рта Ханако выплеснулась кровь. Девушка закрыла рот рукой, пропуская сквозь пальцы алую жидкость. Капли стекали к подбородку, а с него низвергались на грудь, пачкая одежду жирными кляксами.

     

     Тем временем противница, сжимавшая бок, растворилась в воздухе. Бежевое помпезное платье явилось глазам в двух десятках метров от места, где растворилась иллюзия. Девчонка, целая и невредимая, сжимала знакомый карабин, который принадлежал полицейскому. Сам коп пустыми глазами пялился в пустоту, валяясь манекеном у пары деревьев.

     

     Ханако лишь через секунду увидела свернутую шею сослуживца. В глазах собралась ярость:

     

     — Ты, с-сука...

     

     — Хм? Ты жалеешь куклу? Очень странно для Обретшего. Разве тебе есть дело до инструмента? — Личико Энни Сломовой выражало искреннее удивление. Казалось, что ее сапфировые глаза пульсируют столькими вопросами, что и звезд не хватит, дабы их сосчитать.

     

     Фырканье Ханако скрыло болезненный стон:

     

     — Инструмент? Он такой же инструмент... как я или ты. Разве он... не был человеком? — Сержант выпрямилась, в спину как вклинился шест. — Ты называешь куклами тех, кто живет так же, как любой другой. Ханако удивлена... Кхм, как может в столь симпатичной голове родиться такая извращенная мысль?

     

     От Энни раздался пораженный вздох, она улыбнулась:

     

     — Я удивлена побольше. Подумать только, в этой варварской стране, где челядь может противиться воле Обретших, есть тот, кто хочет дискутировать во время боя. — Белая перчатка ткнулась пальцем в подбородок девочки, тогда как локти оперлись на воткнутый в землю карабин. — Хочешь обсудить это?

     

     Ханако казалось, если она не расцепит зубы, то они рассыпятся крошкой. Самообладание едва вернулось к сержанту.

     

     — Раз ты просишь. — Ханако стрельнула глазами в Энни, из-за чего последняя дернулась в попытке увернуться. — То — нет.

     

     Три секунды. Именно столько потребовалось, чтобы пистолет покинул кобуру, лишился предохранителя и отпустил пулю в полет.

     

     Внимание Ханако приковалось к противнице.

     

     Девчонка взмахивала руками, но слишком долго, чтобы поднять карабин и закрыться им. Бесполезные движения лишь продлевали будущую агонию и наступающий ужас гибели. Предвкушение, тянулось к Такигучи липкими щупами, жажда чужой смерти приторно-сладким шепотом заполняло разум.

     

     Пуле осталось пройти расстояние с ладонь, чтобы размозжить голову Сломовой. Именно тогда перчатки девчонки засияли золотым.

     

     Порыв ветра откинул Ханако, сержант перевернулась, пока не приземлилась в стороне. Ее сощуренные глаза сошлись на странном свете, окружающем руки противницы.

     

     Энни Сломова дрожала. Миниатюрное девичье тело, окруженное завихряющейся сферой стихии, медленно, как закованное в кандалы, оторвалось от земли. Рот Энни заскрежетал:

     

     — Паскудная дрянь! Ты не стоишь и дерьма на моей подошве. Только мерзкая дикарка могла поступить как ничтожество, атаковав во время переговоров. Тебе нет прощения! — Лицо Энни треснуло, фарфоровая маска распалась, оставляя звериные черты. Смеженные брови, хищные морщинки у глаз, исчезающе маленький зрачок. — Я тебя размажу.

     

     Только Энни договорила, ей в спину прилетела бойкая очередь. Пули затянула воздушная сфера, после чего они разлетелись шрапнелью по периметру.

     

     Сломова рыкнула:

     

     — Кто посмел?!

     Вперед шагнул однорукий мужчина, с ним из-за деревьев вышли двое в армейской форме.

     

     — Я. — Однорукий задрал подбородок.

     

     Энни смерила незнакомца аннигилирующим взглядом, под которым даже царь станет подобен рабу.

     

     — И кто ты? — Сломова ударила менталом по прибывшим, но «пробить» смогла только однорукого. А тот, точно издеваясь, постоянно напевал заедающую в голове песню.

     

     Мужчина проигнорировал психическую атаку, взял у товарищей цилиндр, который Энни не удалось разглядеть, и замахнулся.

     

     Энни, окруженная воздушной сферой, находясь в замкнутой среде, быстро догадалась, что в нее будут чем-то кидать. Инстинктивное желание сбежать пересилила профессиональная выдержка. Сломова вытянула остатки сил, чтобы разорвать сознание однорукого на лоскуты.

     

     Ментальная волна обрушилась на однорукого, но он не сдвинулся с места. Зато его рука отпустила в полет цилиндр. Предмет летел пару секунд, прежде чем небо огласил крик:

     

     — Светошумовая!

     

     Энни захлебнулась возмущением:

     

     — Ч-чт..?!

     

     Одновременно с этим у девочки промелькнула мысль:

     

     «Тут что-то не так. Надо отступить, быстрее!»

     

     Она опоздала.

     

     Хлопнуло и сверкнуло. Граната, брошенная в Энни, втянулась в сферический вихрь, долженствующий быть мощным щитом от большинства угроз. Но в этот раз что-то пошло не так. Дорогой артефакт, соединяющий множество эффектов для создания мощного щита, не успел вытолкнуть цилиндр. И тот разорвался светом и шумом в замкнутом пространстве. Она оглохла, ослепла.

     

     В кромешной тьме и неестественной тишине Энни воспользовалась другим артефактом, исчезая из проклятого леса. Девочка, перенесясь в безопасное место, отключила защиту и тут же упала. Ладони уперлись в холодный черный пол, удерживая хозяйку от столкновения.

     

     Сломова не сразу поняла, что у нее странно саднит горло. Лишь через пару минут, привыкнув к пугающему безмолвию и мраку, она призналась:

     

     «Я реву.» — Пальцы коснулись соленой влаги у глаз, спускающейся водопадами к полу. — «Я плачу... Я... Кто-нибудь. Спасите меня... Мама! Папа!»

     

     Сквозь темноту проник луч света, а трясущиеся плечи сжали в объятиях. С каждой секундой зрение возвращалось в норму, сначала малюя серыми красками помещение с неясными силуэтами, а потом краски наполнили зрительную абстракцию, искривленную слезами.

     

     Энни тогда же резануло по ушам. Это был крик. Но чей? Ее? Да, ее! Она кричала! Она плакала и ревела, и могла слышать себя!

     

     Руки девочки крепче сжали того, кто дал ей необходимые объятия. Энни уткнулась в плечо, где шершавый пиджак кусал нежную кожу. Это бесило и радовало девочку.

     

     — Я-я, в-а-а, я-я жива-а! — Девочка говорила все, что угодно, лишь бы слышать свой голос. Она продолжала, пока обнимающий ее человек не положил руку ей на макушку. Он гладил ее. — С-спасибо-о-о.

     

     Вскоре Энни увезли на носилках в медпункт гильдии «Мортем», оставляя того самого человека-объятия хмуро смотреть на яму в полу. Именно там появилась Сломова, спустя время сняв защиту.

     

     Человек цыкнул:

     

     — Уроды, и как таких земля носит? Напасть на парламентера, да еще и на маленькую девочку. Ублюдок Аксель ответит за это.

     

     Мужчина оправил полы медицинского халата и поспешил вслед за госпитализируемой Энни. А ему в спину упирался насмешливый взгляд стоящего неподалеку Шороха, который мысленно хмыкнул:

     

     «А Максим не промах. Оксане будет интересно послушать, как ее братец отметелил «Элегантную менталистку». Да и мне хочется увидеть ее эмоции относительно этого засранца.»

     

     Шорох оскалился и направился в медзал гильдии, оставляя за собой копошащихся работников «Мортема».

     

     ***

     

     «Успел!» — Поселилась в голове единственная мысль, когда я увидел, как исчезла незнакомка.

     

     Я тут же оценил ситуацию.

     

     Поляна, недавно лежавшая подле штаба, превратилась в пустырь. Землю исходили рытвины, деревья переломились или улетели с корнями прочь от насиженных мест. Обломки коры и стволов трухой устилали поверхность, а на этом странном ковре на трясущихся ногах держалась Ханако.

     

     Она, завидев меня, прошептала:

     

     — Командир... — И тут же начала заваливаться.

     

     — А ну стоять! — Нас разделяли шаги. Рывком я подскочил к девушке и подхватил ее. — Ух, тяжелая.

     

     ДЫЩЬ.

     

     — За что? — Спросил я, сдерживаясь от болезненного стона.

     

     — Эта Ханако... Декабрьский снежок на хрупких веточках. — Ханако плевать хотела на то, что она, якобы, тут умирала и проваливалась в забытье. Ее ожившие глаза вцепились в меня, ожидая ответа. — Правильно, командир?

     

     — Кхм, да.

     

     Ханако легко улыбнулась, после чего все же потеряла сознание. Повиснув тяжкой ношей на моей единственной руке, она медленно тянула меня к земле. Я бы там и упал, не поспеши на помощь новые бойцы. Трус и Наглый, младшие сержанты из инженеров, обошли меня с обеих сторон и нежно подхватили за руки Ханако.

     

     Я потянулся, разминая руку. Глаза бродили вокруг, высматривая опасности. И когда таковых не обнаружилось, приказал парням унести Ханако в штаб. А сам пошел туда, откуда, по донесению подчиненных, слышался рокот мотора.

     

     Кусты цепляли одежду, пока я пробирался в интуитивно выбранном направлении. Область, где ревела машина, была очерчена «примерно». Из-за этого, казалось, во мне пробудился дар ясновидения, но все оказалось проще и банальнее. Способности оперативника-диверсанта, как и ранее, постепенно сливались с... естеством. Навыки разведчика расцветали точно запоздалый цветок, который спешил раскрыться и ослепить всех красотой. Так и со мной: знания и умения потихоньку синхронизировались с телом, выдавая результат.

     

     В итоге, двигаясь вперед сквозь кустарник, я наткнулся на тропу, по которой кто-то недавно прошел. На ум сразу пришла увиденная ранее девчонка, атаковавшая Ханако. Внимание сконцентрировалось на следах. В земле виднелся рисунок, вычерчивающий маленькую ногу в туфлях на каблуке.

     

     Я шел в верном направлении.

     

     На горизонте показалась машина, искореженная, она уткнулась носом в растительность, откуда ее не достать без крана. Дыхание сперло, когда я подошел ближе. За рулем убитого автомобиля сидел труп знакомого полицейского.

     

     «Ему сломали шею. Импы?» — Я присмотрелся, выискивая иные ранения. — «Нет, импы так ювелирно не действуют. Значит, это та девчонка, если у нее нет товарищей.»

     

     Я оглянулся в поисках следов других людей, как наткнулся на здоровенную просеку. Развороченный лес уходил вперед меня на целое футбольное поле, а затем бурелом и рытвины уходили в сторону. Вполне возможно, что Ханако вступила в бой с противником именно здесь, а за время битвы ее притянуло ближе к базе.

     

     Из груди вырвался тяжелый вздох. Глаза закатились к векам, стараясь увести меня подальше из этого кошмара. Я провел рукой по лицу:

     

     — Если над лесом пролетит хоть один вертолет — нам конец. Нет, все куда хуже. Если я слышал из бункера, как Ханако билась с вторженцем, то и несколько километров леса это заметили. — И я осознал. — Да у нас считанные минуты до того, как здесь появится толпа импов!

     

     Сражение шло порядка пяти минут, возможно, больше, но не столь интенсивно. Тогда времени на то, чтобы свалить подальше отсюда, становилось куда меньше. Десять минут, возможно, пять.

     

     Спину покрыло потом: пяти минут слишком мало, чтобы добраться до базы. Надо бежать прямо сейчас!

     

     В автомобиле оставался труп полицейского, на котором сидел бронежилет с обвесом из аммуниции. Лишнее снаряжение нам не помешает. Я прикоснулся к погибшему и, мысленно прося прощения, снял с него вещи. Инвентарь сдернул с мертвеца бронежилет, магазины к карабинам и пистолеты с боезапасом. Затем я пустился бегом к штабу.

     

     Просека медленно исчезала позади. Начался пустырь, где мы забрали Ханако, но и он вскоре исчез. Шли минуты, драгоценные минуты, которые могли стоить кому-то из бойцов жизни.

     

     Тяжелое дыхание от бега по качкам выплескивало выносливость по капле. Но я не смел останавливаться на передышку — пять минут, выделенные на худший случай, окончились. Из-за этого приходилось торопиться, не смотря под ноги.

     

     Вот из-за стены деревьев и кустов послышались голоса людей. Я вылетел сквозь растительность ко входу в штаб и заревел:

     

     — Стройся! Готовность к бою — минута! — Дыхание перехватило. Я пару раз вздохнул, осматривая выстроившихся бойцов. — Неспособные сражаться, собирайте припасы и вещи. Подготовьте раненым носилки!

     

     Пока я говорил, из штаба вышла четверка незнакомцев. Рука тут же выхватила из инвентаря пистолет, который оскалился дулом в ближайшего.

     

     — Кто такие?

     

     У меня были причины, по которым я взял на мушку эту четверку: форма отличалась от полицейской, когда только копы призывались в количестве четырех бойцов, а оружие и вовсе разнилось с образцами из нашего отряда. Людей, носящих почти что гражданскую одежду, я не знал.

     

     И потому было страннее, когда остальные сохраняли спокойствие. Инженеры, принесшие Ханако, с интересом смотрели то на четверку, то на меня. Полицейские, вернувшиеся с патруля, и вовсе замерли истуканами.

     

     Когда догадки посетили меня, я вернул предохранитель оружия на место. Сквозь зубы вырвалось:

     

     — Так, почему встали? Бегом! — Выкрикнул я на стоящих копов и инженеров. У четверки же спросил: — Подразделение саперов?

     

     Ко мне выступил парень, кому и двадцати бы не дал:

     

     — Так точно. Старшина Диггер, к вашим услугам, товарищ командир! — Диггер вытянулся и отдал честь, каска, которой коснулась рука, чуть съехала.

     

     — Диггер, вы слышали приказ. Приготовиться к бою и собрать припасы. У вас осталась минута.

     

     Диггер нахмурился:

     

     — Минута до чего, командир?

     

     За него ответил нечеловеческий вопль. Со стороны просеки донесились крики бесов и, как минимум, рев одного примата. Если не поспешить, то скоро эта орда сообразит, куда надо идти — нюх у тварей отменный.

     

     Я прошмыгнул мимо Диггера и, сцепив зубы. принялся упаковывать в пространственный карман ноутбуки, радиостанцию и прочее-полезное. Бородач, видя, как я сметаю предметы в никуда, сообразил помочь. Пока инженер подтаскивал багаж, мои руки методично открывали карман в иное измерение. В итоге: за минуту с лишним я загрузил хранилище доверху, не оставив ни одной свободной ячейки.

     

     Шум с улицы набирал силу.

     

     Я выглянул наружу, чтобы увидеть бурную деятельность бойцов.

     

     Солдаты и копы занимали оборонительные позиции. Пара саперов же пробегала по периметру, доставая из ниоткуда жестяные кейсы и ставили их там, где мог пройти противник. Догадаться, что это мины, не составило труда.

     

     До прихода импов еще оставалось время. Мы вполне могли выйти из бункера и пересечь лес, чтобы прийти к Швартовску. Однако ситуация складывалась так, что наша группа потеряла бы в мобильности из-за раненой Ханако, а так же из-за проблем с городскими властями. Те, кто поймал отряд моих полицейских, наверняка ждут меня в Швартовске и уже получили доклад от напавшей девицы.

     

     По телу прошелся озноб. Зубы непроизвольно скрипнули. Если дела обстояли подобным образом, я никак не мог выбраться отсюда без потерь. И все же я рискнул:

     

     — Слушай меня! Мы сейчас выходим маршем в сторону ближайшего города. Четверо, в том числе и я, на носилках, остальные прикрывают. Новички. — Я встретился взглядом с Диггером. — Если на руках есть гранаты — давайте сюда. Сойдет и обычная взрывчатка.

     

     Пока саперы, переглядываясь, доставали из рюкзаков мины, полицейские вместе с Бородачом зашли в мою комнату, откуда вытащили Ханако. Сержант лежала на свежесрубленных молодых деревцах, перемотанных изолентой и накрытых матрасом.

     

     Я поспешил занять левое место у носилок, где находилась голова Ханако, после чего первым вышел из дверного проема. Рядом примостился одноглазый Джо. Вместе мы развернулись и пошли в сторону, где должен быть Швартовск.

     

     Впереди отряда шли инженеры, водящие стволами с прицелом на кусты, затем двигались носилки, а следом шли саперы и копы. Отряд оставил за спиной метров двести. когда позади раздались крики импов.

     

     Глаза нашли идущего рядом сапера:

     

     — Где гранаты?

     

     — Здесь только мины. — Сапер указал на рюкзак, который нес в руках. — гранат нет.

     

     — Сойдет, придержи.

     

     Сапер заменил меня на носилках, когда я перехватил его рюкзак. Если эксперименты с пространственным карманом прошли на ура, то почему бы не оценить способности подрывника на работу с другой взрывчаткой? И то убивает, и это.

     

     Отряд пошел дальше. Я находился в конце строя и, зацепив зубами ручку, подхватил первую мину из рюкзака. Холодная зеленая оболочка легла в пальцы. Увы, сколько бы не старался нащупать те же ощущения, что и от гранат, способность не откликалась.

     

     «Проклятье.» — Я поспешил к носилкам и вернул рюкзак саперу. Мы вновь поменялись местами. — «Все куда хуже, чем я предполагал. Шансов выжить теперь еще меньше.»

     

     Впереди идущие внезапно остановились. Бородач, возглавлявший строй, поднял сжатый кулак. Бойцы Волчьей дивизии мигом распределились по флангам и фронту, оставляя арьергард копам и мне. Бородач спиной подошел ко мне и шепнул:

     

     — Слишком тихо. Я слышал только шаги группы.

     

     Я оглянулся назад. Там никого не было.

     

     — Бесы, возглавляемые сильными тварями, не устраивают засады. Тем более, если они собрались в орду. У нас пока есть время.

     

     Бородач кивнул и махнул вперед. Отряд тут же перегруппировался.

     

     — Командир, если на нас нападут, мы пропустим носилки вперед, а сами останемся.

     

     — Понял.

     

     Пять минут нас сопровождала тишина и покой. За этот срок группа обогнула просеку и вышла к знакомым мне краям леса. По прикидкам, до Швартовска мы бы добрались за двадцать минут, а до охотничьих угодий загонщиков — за десять.

     

     Я на ходу размышлял, куда лучше всего податься.

     

     Если мы выйдем к загонщикам, то получим своевременную поддержку охотников. Но платить за это придется раскрытием личности и проблемами с армией и возможной схваткой. Что до Швартовска — то, проведи наша группа тварей на хвосте, мы рискуем подвергнуть опасности гражданских. Следовательно, это проблемы с законом и лишние жертвы.

     

     Меня охватило смятение. Играя желваками, я продолжал рассматривать варианты, придя, в итоге, к варианту со Швартовском. Раз шуметь, то шуметь так, чтобы всех на уши поднять!

     

     Однако время на размышления истекло:

     

     — Противник! — Выкрикнул сапер, идущий позади. — Монстры?!

     

     Бородач скользнул через строй в арьергард, бросая на ходу:

     

     — Сейчас, поспешите!

     

     Я кивнул и прикрикнул на носильщиков. Джо и другие полицейские поспешили, рядом засеменил боец с карабином.

     

     Наша пятерка с лежащей Ханако отдалилась на десять метров, как первые выстрелы разорвали тишину. За ними раздался вопль умирающих импов, а следом поднялся рев бесов, зазывающих сородичей на кровавую охоту.

     

     Ноги, как только в спину ударили крики монстров, прибавили ходу. Под ступнями мелькали корни и неровности почвы, которую я сотоварищи успешно переступал.

     

     Стрельба не прекращалась. Деревья скрыли наше прикрытие от глаз, а грохот, казалось, лишь нарастал. А пару раз огрызался карабин идущего рядом копа. По кому он стрелял — не разобрать — но желания припустить быстрее становилось больше.

     

     Десять минут спешки взмылили шею и спину. Хотелось потянуть за ворот и подуть внутрь одежды, но рука у меня была одна. Так, терпя и страдая, я вел группу вперед, пока на нас не выплыла одна из баз загонщиков. Та, куда отступали охотники после рейда.

     

     На пустыре, где не росло деревьев в радиусе трехсот метров с центром на базе, виднелся комплекс зданий. Бараки, оружейная и три смотровые вышки по углам периметра, где, обычно, дежурят снайперы.

     

     «Черт возьми! Я на автомате повел остальных сюда.» — Глаза тут же мазнули по постам, где должны быть дозорные. — «Странно, никого нет.»

     

     Позади крикнули. Лай автоматов нагонял.

     

     «Плевать, других вариантов нет.»

     

     Глянул на остальных:

     

     — Бегом к строениям! — Глазами стрельнул на бараки и оружейный склад. — Оставляем носилки и занимаем позиции.

     Хор голосов рявкнул:

     

     — Так точно!

     

     За минуту добрались до строений. Бараки в виде скрепленных грузовых контейнеров пустовали, а оружейный склад кто-то обнес подчистую. Из хорошего — здесь можно было укрепиться и отразить нападение импов.

     

     Зайдя внутрь бараков, мы опустили носилки. Я поспешил осмотреть первый и второй этаж квадратного здания, где заглядывал в отделенные деревянными стенками кабинеты начальства и спальни дозорных. В это время часть бойцов распределилась по зданию в поисках мебели для укреплений, а другая — один человек, — обежал периметр и обнаружил щели и проходы.

     

     Пока бойцы работали, я искал документы или забытые средства связи. Раз база опустела, то должна быть причина этому, а потому под моей рукой проходили все тумбы и шкафы, в которых могла найтись информация. И я нашел искомое.

     

     На втором этаже, на столе начальника охотничьих угодий, огороженном тонкой стеной с дверью, нашелся приказ свыше:

     

     «Чрезвычайная ситуация, код-один. Нападение на населенный пункт. Всем подразделениям охотников: выдвинуться на защиту города Швартовск и поддержать подразделения Дозора.»

     

     На лбу появились капли пота. Рука прошлась сверху-вниз по лицу.

     

     — На Швартовск напали? Орда вышла на город?!

     

     Не успел я понять, что произошло, как с первого этажа донеслось:

     

     — Командир, наши бегут сюда.

     

     И тут же послышался другой голос:

     

     — Та-щ Ком-дир, я нашел автопарк!

     

     От последнего выкрика мысли спутались в голове. Строящийся в голове план застопорился.

     

     Внутри загорелась надежда: нам не придется сражаться.

     

     Ботинки отсчитали ступени. Я вылетел на первый этаж и выкрикнул:

     

     — Кто нашел автопарк?

     

     Ко мне выскочил одноглазый Джо:

     

     — Командир, снаружи, за бараками, стоят грузовики.

     

     — Показывай. Остальным: приготовится к бою.

     

     Мы выскочили на улицу. Джо сразу поспешил за угол здания. Я рванул за ним.

     

     Издали слышались крики бегущих товарищей, им вторило рычание орды импов.

     

     «Нужно ускориться.» — Обогнав Джо, я выскочил за бараки.

     

     Глазам предстал автопарк из пары старых грузовиков, стоящих под навесом из железных листов. На кабинах машин отпечатались бурые пятна ржи, кузова зияли прорехами. Шины обвисли, практически лежа на земле.

     

     Я сцепил зубы, внутренне воя:

     

     «Эта рухлядь даже не заведется! Мы потеряли время!»

     

     Когда мы добежали до машин, Джо запрыгнул на ступень у кабины и дернул дверь. С хлопком коп оказался внутри, одноглазая голова заметалась по торпедо, что-то выискивая. Тут Джо точно засиял и исчез из поля зрения. Машина вдруг зарычала мотором, проехав метр.

     

     Я переваривал увиденное, когда Джо выглянул из кабины:

     

     — Работает, ласточка!

     

     Встряхнувшись, крикнул ему:

     

     — Заводи вторую, я за остальными. — И полетел к баракам.

     

     Стоило завернуть за угол, как на глаза попались отступающие бойцы. Саперов стало на двое меньше, а Диггер обзавелся раной на левом плече. Выжившие залетели внутрь бараков, откуда послышалась брань.

     

     В то же время на горизонте показались импы. Десяток бесов опередил орду, за что поплатился прицельным огнем. Твари с визгом попадали, как мишени в тире. На миг появилась передышка.

     

     Дверь бараков слетела под моим рывком. Я встретился с Бородачом, бешено зыркающим на меня:

     

     — Носилки в руки и бегом за мной! — Бородач открыл рот, но я успел продолжить. — Мы нашли транспорт.

     

     И минуты не прошло, как отряд оказался в полном составе рядом с грузовиками. В одной из машин сидел Джо, хмуро смотревший в сторону леса, в другую залез раненый Диггер. Остальные спешно загружали Ханако в кузов, мало заботясь о ее комфорте.

     

     Когда все расселись по местам, я запрыгнул в грузовик к Ханако.

     

     Сержант ворочалась на лежаке. Лоб взмок, по вискам спускались капли пота. Сквозь забытье прорывались болезненные стоны. Девушке требовалась помощь специалиста, и как можно скорее.

     

     В горло провалилась вязкая слюна. Я хлопнул по тыльной стенке кабины:

     

     — Погнали!

     

     По округе заскрипело — грузовики сдвинулись с места. Наша машина пошла первой, следом тянулся Диггер, в чьей машине сидели полицейские. Скорость набиралась медленно, из-за чего все исходили на нервах. Рядом сидящие инженеры поглаживали автоматы, а Бородач закопался пальцами в шевелюре.

     

     Я же держался за стенку кузова, смотря на подступающую орду.

     

     Подножья деревьев со стороны, откуда мы вышли, окрасились в красный. Среди кровавого моря, стремительно затапливающего жухлую траву, обнаружился белый гуманоидный силуэт. Примат, возглавлявший импов, замер, вместо того чтобы гнаться за нами.

     

     «Почему он стоит?» — Но не успел я додумать, как в небе быстро разрослась красная точка. — «Он кидает бесов?!»

     

     Мой крик всполошил остальных:

     

     — Берегись! Воздух!

     

     Инженеры заметили импа и пустили в него очереди. Послышался громкий скулеж: бес пролетел десяток метров, а затем тряпкой шлепнулся оземь. Его труп приземлился в метре от грузовика Диггера.

     

     Вскоре по небу расцвело красными точками. Примат запускал в нас бесов, а мы отстреливали их на подлете. Дюжина тварей разбилась о землю.

     

     В то же время за грузовиками неслась орда. Сотни импов бежали и улюлюкали. Впереди бегущие падали — их давили сородичи. Тех, кто замешкался, — сминало в прессе тел.

     

     От подобного зрелища во рту собралась слюна. Видя подобное зверство, хотелось вывернуть желудок.

     

     Когда грузовики набрали скорость, мы выехали с пустыря. Машины нырнули в туннель из деревьев. Из-под кузова потянулась прокатанная грунтовая дорога, ведущая прямиком ко Швартовску. Через минуту поездки по лесу импы сгинули вдали.

     

     Наружу вырвался грузный вздох:

     

     — Получилось. — Тело невольно расслабилось. — Мы выжили.

     

     Лица инженеров разгладились, а напряженные ранее фигуры растеряли весь боевой настрой.

     

     Я оглянулся на грузовик Диггера.

     

     Машина ехала прямиком за нами, ничуть не отставая. За стеклом кабины виднелся старшина. На его сосредоточенном лице оставила свой знак усталость. Завидев меня, Диггер вымучено улыбнулся.

     

     А потом его грузовик перевернулся.