Я вырос в большой семье. В больших семьях родители воспитывают своих первенцев. Младших детей, если нет бабушек, дедушек, воспитывают старшие дети. Точнее сказать, воспитывает вся семья. Но, если судить по времени, проведённому с маленьким, то ответственным будут старшие дети. Я рос под присмотром своих сестёр: вначале Лены (на 15 лет старше), потом Эммы (+11лет) и Ирины, старше меня на два с половиной года. Когда я пошёл в школу, то уже был предоставлен самому себе, перешёл на самовоспитание. Но на Днепр я продолжал ходить в компании сестры, такой "хвостик" сестрёнки: плавать я долго не умел научиться. Это рассказ о сестре и её подругах.
Жили мы на улице Горького: центральная улица, которая продолжала дорогу к селу из внешнего мира. Напротив нашей хаты было здание школы, в селе её называли "старой школой", выше на улице Школьной было второе здание - "новая школа". Эта "новая" школа была 1914 года постройки, на момент описываемых событий ей было больше полувека. Как всё относительно в этом мире. Ниже старой школы был двор и дом деда Йосыпа, старого и даже немного страшного "дiдугана". На границе двора и улицы росло большое дерево с толстым стволом груши-дички, с маленькими плодами размером с вишню. На нашем огороде росло два таких же дерева-дички, может, у наших деревьев стволы были толще. После середины лета созревали маленькие плоды, падали с высоты, рясно покрывая землю под деревом. Маленькие грушки были достаточно твёрдыми и при падении сохраняли свою форму. Полежав пару-тройку дней, груши становились жёлтого цвета, мягче и слаще. Со временем на плодах появлялись коричневые оттенки, а ещё позже они становились тёмно-коричневыми, мягкими, теряя вкус. Плоды, лежавшие на ярком солнце, высыхали, превращаясь в морщинистый твёрдый шарик, такая себе конфета на маленькой ножке, не очень сладкая. Наш детский "подножный" корм, мы съедали зелёные, жёлтые, слегка коричневатые плоды, пренебрегая переспевшими коричневыми.
К деду Йосипу часто приходила его внучка Оля Вацко, одного возраста с Ириной. Они подружились. Частенько вместе с Олей приходила её младшая сестра Нина, немного моложе меня. Вот эта наша четвёрка часто проводила время вместе в играх, забавах. В конце лета перед первым моим классом старшие наши сёстры устроили младшим свадьбу. Была какая-то детская посуда (но у нас не было наборов посуды для кукол, какие появятся у наших детей) вперемежку с настоящей, стопки, фрукты. Мы расположились за школой, в центре посадили нас с Ниной, пили воду, закусывали фруктами, старшие произносили тосты, чокались, с серьёзным видом желали нам счастья и любви. Криков "горько" и поцелуев я не запомнил. После свадьбы старшие бежали по улице и весло кричали: "Тили-тили тесто, жених и невеста". Мы, младшие, без всякой обиды бежали за ними и тоже кричали.
Ирина учила меня выговаривать букву "Р", надо было повторять скороговорку: "Ира-Ира, ты забы-ра, что нам мама гово-ри-ра? Ты б сиде-ра да мор-ча-ра, будто де-ро не твоё!" Я повторял много раз, но у меня вместо "Р" звучала "Л": "Ила-Ила..." Букву я так и не научился выговаривать, а скороговорку помню до сих пор.
Ещё в нашей детской программе были походы на Днепр. Но без Оли и Нины, может, им родители запретили самим ходить на речку. Мы спускались вниз по нашей улице Горького до поперечной Набережной. За этой улицей начинался овраг, круча, сразу резко углублявшейся. Справа был дом Нины Бури. Слева дом семьи Бордас, две дочери (с одной из них я учился в одном классе), а ниже их дома жила семья Веры Заплавы. К этому крайнему дому не было подъезда: справа глубокая круча, за их огородом был резкий спуск к реке, к дому можно было только пройти по тропинке над кручей. По улице Набережной влево жила Нина Заплава. Две Нины и Вера были одноклассницами моей сестры. Часто на реке мы купались в одно и то же время, может, просто выбирали самое тёплое время, когда хорошо прогревалась вода. По тропинке мимо дома Веры и затем тропинка спускалась к воде. Пологий берег, песчаное дно, до большой глубины несколько метров - безопасно купаться для не умеющих плавать. Пляжа как такового не было, но было с краю несколько больших камней, маленьких скал, гладких, уходящих в воду. На них было удобно полулежать-полустоять, подставляя спину солнцу. Между этими минискалами были причалены две лодки-плоскодонки, в лодках всегда было немного воды. В лодках были деревянные дощатые сиденья, одно в конце лодки, узкое, второе посередине широкое. В лодках мы могли посидеть, отдыхая от воды. Купаться начинали в середине июня, когда вода в Днепре хорошо прогревалась, и до 2-го августа, до дня Ильи. После Ильи по каким-то поверьям купаться было нельзя ("Iлля воду остудив"). И хоть это не было строгим запретом, мы закрывали купальный сезон: вода ещё долго днём оставалась тёплой, но цветение воды (вода покрывалась зелёной ряской) было настолько обильным, что отбивало охоту заходить в воду.
Я хочу рассказать историю семьи Веры Заплавы. У неё был младший брат, годика три. Он чем-то заболел и умер. Всё село сочувствовало их ещё молодой семье. Через года два, или меньше в семье родился мальчик. Он прожил год, может, немного больше, и тоже умер. И это повторилось ещё раз. Возможно, было какое-то генетическое заболевание, передаваемое мальчикам. Так Вера и осталась одним ребёнком в семье.
Пионерский возраст. Ирина училась хорошо, старательно, не круглой отличницей, но была примером для других. Оля Вацко тоже училась хорошо. Чего не скажешь о других её подругах. Всплывает картинка из детства. У нас дома за нашим простым столом сидят Вера Заплава, Нина Заплава и Нина Буря. Ирина проводит с ними дополнительное занятие. Вера: круглолицая с пухлыми румяными щёчками, немного полноватая, светловолосая с ясными глазами, она внимательно слушает, мало говорит. Нина Заплава. Если все подруги и сама Ирина невысокого роста, то Нина высокая, худощавая, спокойная и тоже молчаливая. Она выглядит взрослее остальных девочек. Нина вторая, Буря. С чёрными волосами, чёрными бровями, небольшими глазами, смуглая или загорелая кожа. Взгляд исподлобья. Того и гляди, сейчас, оправдывая свою фамилию, взорвётся. Упрямство так и сверкает из её глаз. Я не знаю, то ли это было пионерское поручение, то ли просто дружеская помощь, а может и одно и второе вместе взятые. Девочки приходили, занимались. Чаще это была математика. Иногда прибегала Оля, тоже старалась помочь. Но науки давались с трудом. Однажды приехала наша старшая сестра Женя, без пяти минут дипломированный преподаватель. Ирина посетовала, не знаю, как объяснить, чтобы они поняли. Ирина не хотела, чтобы подруги списывали, думала, как их научить самостоятельно решать. Женя, филолог, но она думает, что математику в объёме средней школы сможет объяснить. Она подсаживается к Нине второй:
- Покажи, что у тебя выходит?
Нина бросает очередной взгляд исподлобья, прикрывает ладошкой написанное, и неожиданно выдаёт:
- Без сопливих обiйдемось.
Вся беда её заключалась в том, что без помощи "сопливих", "несопливих" обойтись она не могла. Старшая сестра встала из-за стола: насильно мил не будешь. Девочки ещё какое-то время писали. Потом Нина Буря сказала:
- Менi треба кролiв нагодувати. Ще корову пригнати. Я пiду.
Остальные девочки тоже засобирались домой. Когда они ушли, старшая сестра, наверное, её задел строптивый ответ Нины второй, обратилась к младшей:
- Что это у тебя за подруга такая буйная? Да и некрасивая. Разве стоит с такой дружить?
- Женя, разве друзей по красоте выбирают? - удивилась младшая сестра.
Сама она думала над последними словами Нины. Мы не росли белоручками, мама, сельская портниха, с утра до вечера шила, выполняла заказы. И мы, дети, кто жил дома, выполняли домашнюю работу, которая нам была по силам. Но Ирина твёрдо была уверена, что она должна сделать домашние задания, а потом успеть и с работой по дому. По словам Нины получалось, что для неё важнее было накормить кролей, потом корова, куры, другая работа. У неё, скорее всего, просто не оставалось времени, чтобы сделать уроки. Но как же без школы, без знаний? Причина была в родителях, в их приоритетах. Наша мама, сама не доучившаяся в детстве, мечтала, чтобы все её дети окончили среднюю школу. У других односельчан были иные приоритеты.
Прошло несколько лет. Ира с Олей окончили 9 и 10 классы в школе Приднепровска, через Днепр от нашего села, во время учёбы они вдвоём жили у нашей тёти в городке. Остальные подруги ограничились восьмилеткой в родном селе.
Пришло время любви, проводов в армию, первых свадеб.
Ирина была влюблена в Анатолия. Серьёзный парень, старше её, отслужил в армии, хорошая работа, красиво ухаживал. За таким, как за каменной стеной. Ирина - ещё недавняя школьница, перед ней стоял выбор, где учиться или работать, вся жизнь впереди. Влюблённые радовались жизни, были счастливы. Ирина уже видела себя невестой в белом платье, они оба строили планы, мечтали, как они будут жить самостоятельной семьёй. Ирина поделилась планами с родителями. Первой резко ответила мама:
- Ты не выйдешь за него. Этого никогда не будет.
На беду влюблённых, когда мы приехали с Урала на Украину, именно родители Анатолия продали нам свою старую хату. Они построили себе новый дом выше по селу, на "горянке", как называли эту часть в селе, и уже переехали в новый дом. Родители Анатолия понимали безвыходное положение нашей семьи и пользовались этим, заломив за хату-мазанку с маленькими окнами, крытой соломой, несоразмерно большую цену. И наши родители вынуждены были согласиться на их условия, искать жильё в других сёлах было нереально, а проситься на постой с нашей оравой было бесполезно. В первую же осень обнаружился основной недостаток купленного жилья: солома на крыше прогнила и в первый же приличный дождь с потолка побежали потоки воды. Кроме этого, наша мама вначале почувствовала, а потом со временем убедилась, насколько у родителей Анатолия скверный характер, и заполучить таких людей в родственники было для неё чересчур. Вообще, удивительно, что у таких родителей вырос такой положительный приятный сын. Если бы мама как-то попыталась объяснить свою позицию, возможно, Ирине было бы легче. Но мама и поддержавший её папа просто запретили, не оставляя ей выбора.
Я уже прочёл "Ромео и Джульетта" и со своим юношеским максимализмом считал, что дети не должны отвечать за родителей. Мы стояли за нашим огородом возле глубоких круч, из братской солидарности: "Я буду поддерживать тебя, я за тебя". Но в той ситуации не моя позиция была решающей.
Была очередная свадьба, на ней были Ирина, Оля, Нина Буря, и добавлю ещё персонажей. Их одноклассник стройный, симпатичный с обворожительным взглядом Василий Запеченый. Друг Анатолия Слава Малышко, они вместе работали. Анатолия не было на свадьбе. Слава был родом не из нашего села, он хорошо знал Ирину, более того, она ему нравилась, но она была девушкой его друга. Он был уже знаком со всеми подругами Ирины. Нина и Слава, они были, как две противоположности: он высокий, худощавый, она невысокого роста с плотно сбитой фигурой. Она - темноглазая брюнетка, всегда загорелая, даже зимой загар держался. Он - со светлыми волосами, светло-светло серыми глазами, бледной кожей, с такой кожей людям вредно загорать. Нина влюбилась в него по уши, первая любовь. А Славик, хоть они и встречались, вместе танцевали, оставался спокойным, как бы не замечая знаков внимания девушки. Оле нравился Запеченый, но его ещё предстояло завоевать. Ирина поделилась с ней своим горем, запретом родителей. Оля сочувствовала подруге. К ним подошёл Василий и пригласил Ирину на танец. Оля, оставшись одна, задумалась. Молодёжь в селе всегда знает, кто с кем встречается, у кого дело движется к свадьбе, у кого, наоборот, разладилось, кто ещё не нагулялся, а кому надо срочно оформлять узы брака, иначе поздно будет, и пойдут по селу разговоры. Но о возникшей ситуации в отношениях Ирины с Анатолием ещё никто не знал. Василий с Ириной кружили в танце - красивая пара. Если Запеченый узнает о запрете родителей, тогда он может увлечься Ириной, а ей не хотелось видеть подругу своей соперницей. У неё созрел план поистине шахматной комбинации. Оля подсела к Малышко, и рассказала о беде Ирины. Парень спасибо не сказал, но тут же встал из-за стола, пересел к Ирине - он уже не считал её девушкой друга. Славик ухаживал за столом, пытался отвлечь её от невесёлых дум. Ирина оставалась равнодушно спокойной, никак не реагируя на активность молодого человека. Зато Нина не отрывала внимательных глаз от них, казалось, ещё несколько мгновений и её испепеляющий взгляд уничтожит обоих, и Славика и её подругу. Улучив момент, она подошла к Ирине:
- Я тобi цього нiколи не прощу! Славiк мiй!
- Да не нужен мне твой Славик. Мне вообще никто не нужен.
Детство осталось в прошлом. А в настоящем любовь могла полностью разрушить их дружбу, из-за того, что не поделили парней. Но этого не случилось. Очень скоро в селе состоялась ещё одна свадьба - женился Анатолий, в жёны выбрал девушку старше Ирины, выше ростом, да и фигурой она была значительно шире, иными словами, существенно полнее. В день свадьбы кортеж с новобрачными громко сигналил на въезде в село. Ирина была дома, слышала этот трезвон, рада была заткнуть чем-нибудь уши, но звучало не только в ушах, а, казалось, в самой голове. Сестра была тихой и очень грустной: была любовь и вот исчезла, как снежинка, растаявшая на горячей щеке. А была ли любовь?
У Оли не получилось построить серьёзные отношения с симпатичным одноклассником, но замуж она вышла за Василия, за другого. Нина со Славиком через какое-то время помирились, продолжали встречаться, но недолго - сыграли свадьбу. На свадьбе была Оля Вацко. Нина мою сестру не пригласила, она не разговаривала с Ириной два года. Об этой свадьбе сестре рассказала подруга Ольга, добавила, Анатолий был, он же друг Славика. "Упустила парня, и напрасно. Теперь хоть локти кусай, да не получится!" "Оля, ты о чём? Как..." - они стояли во дворе фабрики. Ирина оборвала на слове начатую фразу "Как ты можешь", развернулась, пошла к лестнице. В глазах потемнело, сплошная чёрная пелена, держась за перила, поднималась в цех. Для себя решила, больше никогда не рассказывать подруге о сокровенном.
Я ещё тогда задумывался, кому в союзе Нины и Славы, в соединении двух противоположностей, повезло больше: Нине, которая вышла замуж за умного серьёзного парня, хорошо зарабатывающего, не пьющего, уважительно относящегося к женщинам. Или Славе, взявшей в жёны работящую, сильную, с невиданным упорством женщину, которая ради своей семьи способна горы своротить. Повезло им обоим, что встретились, полюбили, поверили друг в друга. Нина была простой сельской девочкой, у которой в приоритете была домашняя работа, которой просто не хватало времени на учёбу. Нина работала санитаркой в 16-ой горбольнице. Помыть полы в коридорах, в палатах, на лестницах, а ещё окна, туалеты, поменять постели больным, уход за лежачими, выносить за ними "утки", помыть их, покормить, кто не может сам. Весь день на ногах. Самый низший, самый загруженный, низкооплачиваемый медперсонал. Её знаний не хватило, чтобы поступить в медучилище. Но когда не хватало медсестёр, подключали санитарок. А они никогда не отказываются от работы, или Нина не отказывалась от работы. Тем более что новые навыки позволяли дополнительно заработать: делать уколы на дому, ставить капельницы, уход за больным.
После свадьбы молодожены устраивали семейный быт, Слава хорошо зарабатывал, поставил себе цель приодеть жену. Спустя какое-то время Слава заболел, болезнь не проходила, не могли поставить диагноз. Белокровие (или лейкемия, рак крови). Лейкемия не лечится медикаментозными методами. Помочь может только пересадка костного мозга, донора можно найти среди родственников. Нина обратилась к старшему брату Виталию, и он согласился. Славик выздоровел. Первой у них родилась девочка, здоровая: кровь с молоком. В младенчестве я не видел девочки, видел уже достаточно большой. От папы ей досталась белая кожа, а от мамы тёмные волосы, яркие глаза и привлекавший взгляды яркий румянец на щёчках. Нина хотела мальчика, чтобы назвать именем брата мужа. Дочь так дочь, её назвали Виталия, в честь дяди, достаточно редкое для девочек, но красивое имя. Через несколько лет родился и сын. Нина настояла на своём, мальчика назвали Виталием. Редкий случай, может, вообще единственный в своём роде, в одной семье Виталия и Виталий. Ну, они же не двойняшки. Славик был счастлив.
Через какое-то время болезнь вернулась. Я думаю, что если бы был хотя бы один шанс из ста, Нина выходила бы Славика. Шанса не было. Слава умер. (Слава похоронен недалеко от могилы нашего отца, бывая на кладбище, мы, я или Ирина, подходим к его могиле: всегда ухожена, всегда чисто.) Нина всё время работала санитаркой в той же 16-ой больнице. Приезжая домой она работала в огороде, чтобы у детей были свежие овощи, фрукты, чтобы продать что-то на базаре, и была какая-то добавка к её очень небольшой зарплате. Она вырастила детей: Славик был бы рад. Растут уже внуки. Правнуков нет.
Ещё одно маленькое дополнение. Дом и огород Нины были последними на улице, сразу за забором начиналась территория гранитного карьера. Сам карьер размещался практически на территории, где в старину была крепость Кодак, а рядом на Днепре был порог Кодак (или Кодацкий, первый из порогов Днепра). Технология простая: в массиве гранита сверлится шурф, куда закладывается взрывчатка. Каждый рабочий день ровно в 12 часов звучали взрывы, после глыбы гранита дробились на щебень или гравий. При взрывах дома трясло прилично, даже те, которые были дальше от карьера. Конечно, соседство малоприятное. По закону близлежащим жильцам была положена компенсация в виде квартиры в городе или сумы денег на строительство дома в другом безопасном месте. Такую квартиру предоставили и маме Нины, собственнице дома. Её мама прописалась в квартире (вступила в права, современным языком), но продолжала жить в старом доме, не могла бросить огород. Мама давно умерла, квартира приватизирована, в ней менялись жильцы - внуки бабушки. Сейчас квартира принадлежит самой Нине. Она уже не работает - больные ноги (долгая работа санитаркой поспособствовала, это как у токарей, каждый день работаешь стоя), перемещается с помощью ходунков. Но, как и её мама, Нина держится за старую хату, не может бросить этот чёртов огород (передвигаться по огороду с помощью ходунков - в голове не укладывается). Подруги Ирина с Ольгой уговаривают её переехать в город: тебе же тяжело топить в доме, дорого, а в квартире центральное отопление, хоть и дорого сейчас, но дешевле, чем хату отапливать. Нине уже 70-ый, но упрямства у неё столько же, как и в детстве было.
Ирина работала швеёй на фабрике "володарке", попробовала вкус студенческой жизни в Киеве, институт легкой промышленности. Стипендия маленькая, родители далеко, поддержать деньгами не могли, за продуктами к ним не съездишь. Не взирая ни на что, новая жизнь была удивительной, увлекательной и прекрасной. Незнакомый красивый город, новые друзья, новые увлечения, да ещё вся эта новь приправлена неожиданным колоритом: в институте учились, в общежитии жили рядом студенты с далёкого острова свободы Куба. Удивительно добродушные, удивительно весёлые, музыкальные и пластичные, казалось, могли танцевать всю ночь напролёт. Такой себе небольшой студенческий интернационал. Ирина проучилась полгода, серьёзно заболела, оформила академотпуск. Возобновила учёбу, но после всё же решила прекратить обучение. Но ей удалось воплотить свою детскую мечту.
Наша сестра Эмма после школы работала в аэропорту, вначале на коммутаторе, затем в киоске "Союзпечати". В небольшом коллективе аэропорта практически все друг друга знали, экипажи самолётов перед полётом закупали в киоске пачками газеты, журналы, чтобы пассажиры могли скоротать время в полёте за чтением. Эмма сделала подарок-сюрприз нам с Ириной: попросила знакомый экипаж взять нас в полёт. Они согласились, и не просто взяли в полёт, а провели в кабину и усадили в кресло позади пилотов (кажется, мы сидели в одном кресле). Мне неполные семь лет (последнее лето перед школой), Ирине - девять, мы впиваемся глазами в панели приборов, датчиков, тумблера, штурвалы. Командир ведёт переговоры по рации, запрашивает разрешения на взлёт, отдаёт команды, голосом озвучивает свои действия, второй пилот повторяет его команды. Самолёт начинает разбег, и вот мы понимаем, что оторвались от земли. Переводим взгляд на боковые окна, внизу под нами дома, это наше село, где-то слева, с другой стороны, наша улица и наш дом. И сразу внизу Днепр, трубы Приднепровской электростанции - странно на них смотреть сверху. Мы летели Днепропетровск - Кривой Рог и обратно. Весь полёт был глубочайшим потрясением. Короткий рейс, но мы оба, Ирина и я, "заболели" небом. Все 10 лет школы у меня была одна мечта, одна цель - летать, стать лётчиком, военным лётчиком. В конце 10-го класса была медкомиссия от военкомата: по её результатам я не проходил в авиацию. Увы.
А Ирина стала стюардессой. Мечта сбылась. Уже летая, вышла замуж за одноклассника (по школе в Приднепровске), ещё школьная любовь, реализовавшаяся в брак через несколько лет. Поначалу всё складывалось хорошо, родила двух детей-погодков, сына и дочь. В знак признания любви детей назвали именами родителей, сын по имени отца Виктор, дочь по имени матери Ирина. Отсутствие своего отдельного жилья, небольшие (недостаточные) зарплаты (наверное, неправильно говорить о небольшой зарплате для стюардессы в советское время - она была выше, чем в других профессиях) не очень способствовали крепости семьи. Они переезжали с места на место, жили то у наших родителей в селе, то короткое время у свекрови, снимали комнату в бараке. Муж завербовался работать на север вахтовым методом. Редкие встречи супругов не укрепляли семью, наоборот, они часто спорили, ругались (со швырянием всего, что под руки попадало, от тарелок до ножа). Виктор обвинял Ирину в изменах ("Все стюардессы..."), требовал, чтобы она ушла с работы ради детей, ради семьи. Они развелись. В таких случаях многие скажут, что лодка семьи разбилась о быт. Я бы не ставил на первое место быт. Мужчина требует привычного для себя: подчинения. Бросить работу (даже если на этой работе у супруги зарплата выше, чем у супруга) и стать полностью зависимой от него. Может, в этом корень? Почему женщина ради детей, ради семьи должна пожертвовать своей независимостью? Стоит ли того семья, такая семья? Ирина переехала к маме, продолжала летать, оставляя детей на маму. Виктор продолжал работать на севере, между вахтами он возвращался в Приднепровск, а также приезжал встретиться с детьми. Самым большим страхом Ирины была мысль, что бывший муж может забрать детей и увезти куда-то в необъятные просторы нашей родины. Дело было весной, ещё холодной, ранней. Я приехал в село проведать маму, и как раз к детям приехал Виктор. Ирина была в рейсе, дома была старшая сестра Лена. Младший Витя уже ходил в школе, был на занятиях, а Иринка младшая была дома. Отец Виктор вручил подарки, гостинцы, немного посидел в доме и изъявил желание погулять с дочерью. Понятно, ему хотелось побыть с девочкой наедине. Сестра проследила, чтобы племянница хорошо оделась, и попросила бывшего зятя гулять недалеко от дома. Они ушли, а сестра не находила себе места, смотрела в окна, готова была бежать за ними. Виктор пришёл во двор: "Я повезу Ирочку ко второй бабушке". Сестра схватила Иринку за руку: "Не надо её везти. Это очень далеко". Я стоял напротив троицы, по-родственному я был на стороне сестры Ирины, но в то же время считал, что отец имеет право на встречи, на общение с детьми. Примерял ситуацию на себя: у меня был сын старше на год Вити младшего и дочь на день старше Иры младшей. Я смотрел на них, как отец тянет дочь за одну руку, а тётя тянет племянницу за другую, я боялся, что они могут в пылу спора сделать больно Иринке. Долгий спор закончился, бывший зять согласился, что уже поздно, а сестра отстояла племянницу. Плохая миссия становиться между двумя сторонами когда-то любивших друг друга людей. Время летит быстро, дети подросли и уже сами могли решать, с кем они будут жить. Время страхов прошло. От Аэрофлота Ирине дали однокомнатную квартиру в доме для малосемейных, преимуществом этого дома было то, что все были своими, вместе работали, вместе дружили, помогали друг другу. Век стюардесс короток: служба проводила её на "пенсию". Было много пожеланий, было много искренних слёз. Ирина перешла работать в одну из наземных служб. Но на земле зарплата была существенно меньше, и Ирина упросила и вернулась на прежнюю работу, ещё несколько лет полетала. Так что, возможно, она была единственной стюардессой, которую дважды провожали на пенсию. По профсоюзной путёвке сестра слетала на курорт. На Кубу.
В 1991 году после августовского путча мы с Ириной одновременно почувствовали, что этим не закончится. В сентябре мы слетали-съездили на свою малую родину в посёлок Чёрный Яр Свердловской области (пока ещё в одном государстве). Но это совсем другая история.
Дети выросли, окончили школу. И тут выяснилось, что у Иры младшей и Виктора младшего есть ещё младший сводный брат Василий. Как тут не вспомнить обвинения Виктора старшего, что жена ему изменяет ("Все стюардессы...").
Все эти годы Ирина не думала о повторном замужестве, была одна цель, вырастить детей. В 1994 году наша мама и две старшие сестры выехали на ПМЖ в Германию, позже к ним присоединились два брата. На Ирину сёстры тоже подавали документы на ПМЖ. Но посольство ответило, что мы росли не в условиях немецкой среды, отказали. В принципе они (Германия) были правы: мы были советскими людьми, просто у нас была немецкая фамилия. Мы вдвоём остались в Днепропетровске, ездили в гости к родственникам. В одну из таких поездок уже в 2000-ых Ирину общие знакомые познакомили с немцем, вдовцом, небедный (мягко говоря), ещё не старый, старший сын уже жил самостоятельно, отдельно, а младший - школьник. Младшему, хоть он уже и не маленький, ещё неплохо бы иметь маму. Ирина понравилась вдовцу, он познакомил её с детьми, активно красиво ухаживал, без обиняков предложил выйти за него замуж. Она не спешила давать согласие: хотела посоветоваться с детьми (скорее всего, они одобрили бы), слабое знание (немецкого) языка. (Наверное, был ещё один момент, но, возможно, это больше моя догадка, чем её мысль: она в другой стране становилась полностью зависимой от мужа.) Её отпуск подходил к концу, она улетала, оставляя ему надежду на продолжение отношений. Не успела она приехать, он позвонил ей:
- Я к тебе приеду.
- Нет, не надо.
- У тебя, что любовник есть? Ты меня обманываешь?
- Какой любовник? Что ты выдумываешь?
- Всё, я к тебе прилечу.
Как ему объяснить, что мы живём в таких условиях, что стыдно принимать? Я живу в одной комнате с двумя взрослыми детьми. Зачем мне этот снег на голову.
Он прилетел. Встретила. Обнял, поцеловал.
- Поехали к тебе. Я буду жить у тебя.
- Нет. Ты будешь жить в отеле.
Они приехали в гостиницу. Заселился, принял душ (было лето, жара), переоделся.
- Поехали к тебе.
Его насторожили ступеньки в дом. Он внимательно осмотрел лифт, но она же спокойно зашла. Они поднялись на этаж, хорошо, что квартира в центре коридора. Всё равно кто-то из соседей внимательно рассматривал её спутника. Зашли в квартиру. Две кровати в нише, диван, стол, шкафы. Комната перенасыщена мебелью. Сплошная лоджия и на комнату и на кухню.
- Я живу с двумя детьми. Дети взрослые.
- Как можно жить с двумя взрослыми в одной комнате?
- Вот так и можно, - он рассматривал книги в шкафу, чайный сервиз (Барановский), олимпийского фарфорового мишку, детские игрушки, фотографии. - Это мои дети в детстве.
Не спрашивая разрешения, открыл платяной шкаф, перебирал вещи, достал на плечиках куртку:
- Это сына.
Да, по стилю явно молодёжная. Одежды взрослого мужчины он не нашёл. Это его успокоило. У неё в программе было показать ему немного город, парки, набережную, новый небольшой храм (церковь) на острове - он и издали красиво смотрится. Из кулинарной программы сестра кормила его борщом (борщ ей удавался лучше, чем у других моих сестёр), но особо не усердствовала, с его деньгами проще было кушать в ресторане. В ресторане он придирчиво оглядывал соседние столики, особое внимание уделяя мужчинам в возрасте, смотрят ли на его спутницу и как. Сестре было уже за 50, но выглядела для своего возраста она потрясающе, волосы покрашены в белый цвет с кремовым оттенком, лёгкий румянец и её фирменные ямочки на щеках.
В одно из посещений ресторана, когда им принесли блюдо, он спросил:
- Что это?
- То, что мы заказывали по меню.
- Из чего это готовят?
- Можно позвать официанта, он нам расскажет, из чего и как это готовят.
- Меня не интересует официант. Может, они не соблюдают требований гигиены. Я хочу видеть. Пошли на кухню, будешь переводить.
- Я не пойду на кухню.
Он пошёл сам. А она задумалась, вспоминала. Когда они поженились, Виктор её тоже ревновал. К пилотам, которых он в глаза не видел. К воображаемым пассажирам. К соседям по бараку - нашёл к кому ревновать. Ревновал к самой работе. Требовал уйти с этой работы. Не верил ей. Но в ревности Виктору было далеко до нынешнего её кавалера. Этот приревнует и к фонарному столбу. Ирина представила, как в возможном будущем он будет придираться к каждой мелочи, к каждому её взгляду, его тотальные проверки. "Оно тебе надо?" - сказала сама себе. Визит потенциального жениха дотерпела до конца. Когда он ей позвонил из Германии, сказала, что не выйдет за него замуж: "Мне и здесь хорошо". А сама решила сделать свою жизнь лучшей здесь. Дети выросли, обзавелись семьями. Она продала квартиру в центре города, купила на массиве на окраине, поближе к сыну. Появились внуки, и жизнь сосредоточилась на них. Впрочем, продолжала работать. Рядом с домом, в котором жил сын с семьёй, построили новое здание по новому проекту с просторными квартирами. Приступили к строительству ещё одного здания, два дома-близнеца. В её "новой" квартире после покупки она уже делала два ремонта, дом относительно ещё не старый, но ремонты потребуются ещё. Сестра после долгих раздумий решилась: взяла кредит под залог старой квартиры и купила в строящемся доме. Как раз было время разоблачения "квартирных пирамид", в судах шли несколько процессов с неутешительными прогнозами для вкладчиков. Ирину все отговаривали: я, подруги, собственные дети. Все боялись очередной "пирамиды". Сама Ирина тоже осторожничала - покупку она оформила, когда приступили к строительству последнего этажа. Дом достроили, правда, сдача его затянулась. Продав старую квартиру, она быстро рассчиталась с кредитом. Вот только гибкая планировка современных квартир означает, что Вы покупаете "клетку", которую Вам ещё предстоит наполнить удобствами по собственному усмотрению. Она работала на двух, иногда даже трёх работах, не считая пенсии. Да, существенно помогал сын. Всё это уже позади. Правда, она недолго отдыхала от двух работ: ей приспичило купить диван. Итальянский, белый, большой, круглый. Но в её квартиру он подходил замечательно. Неугомонная, она опять встряла на несколько работ.
Оглядываясь назад. Детство в тесноте и бедности, когда спали по двое на одной кровати и когда основной едой часто были хлеб и молоко. И всё же счастливое детство. Школа. Друзья. Очаровательная юность с первыми свиданиями, танцами, влюблённости, первые поцелуи, встречи, расставания. Семья, могло быть и лучше. Главное - дети. Любимая интересная работа. И очень долго отсутствие жилья. Впрочем, как у многих (в СССР). Выросшие дети. Как жаль, что не можешь передать им свой опыт, и они, каждый, набивает собственные шишки. А ты можешь только переживать за их влюблённости, разлуки, драки и задержания, проблемы в бизнесе и наезды (братвы, конкурентов). И эта нестабильность. В экономике. В мире. Перевороты. Революции. Войны. Надежда на мир. Долгожданный мир.
У сестры рано начались проблемы с суставами, она уже давно пользуется палкой. Внуки выросли, не все, правда. Дети и уже внуки в постоянных поисках работы, в том числе заграницей. Когда мы разговариваем по телефону, она рассказывает о жизни и смеётся, впору плакать, но она смеётся. Со времени, когда сестра летала в Германию, она стала представляться Ирма. Так записано в свидетельстве о рождении. В детстве дома мы называли её Ирой. Но сокращение и для Ирмы и для Ирины будет Ира. Невестка её называет просто Ирмой, иногда может назвать Ирмой Адамовной. Может, чтобы отличать от золовки Ирины. Правнуков ещё нет. В апреле у неё был юбилей. Я с удовольствием встретился с её подругами детства Олей и Ниной, давно не виделись. Для подруг и для меня она осталась просто Ира.