Аннотация: Не берите на руки черных котов. Никогда.
НЕ БЕРИТЕ НА РУКИ ЧЕРНЫХ КОТОВ. ОСОБЕННО НА КЛАДБИЩЕ.
Алексей, весьма довольный проделанной работой, отошел и внимательно осмотрел еще раз могилу. Видимо, что-то ему не понравилось: он, взяв в руки влажную тряпку, еще и еще раз протер оба портрета, с которых на него смотрели такие родные, молодые, улыбающиеся лица отца и матери. На этот раз качеством уборки, кажется, он остался доволен.
Присев на скамеечку, он достал бутылочку водки и две стопочки. Налив одну из них до краев, он поставил ее в изголовье могилы, у мраморного камня памятника. Затем не спеша порезал четвертушку черного хлеба. Один из кусков аккуратно положил сверху на полную стопочку водки. Налил водки себе; и, со словами: "Пусть земля будет вам пухом", опрокинул водку в рот. Булькнув, прозрачная жидкость провалилась в его горло. Закусив куском ржаного хлеба, Алексей поудобнее устроился на скамеечке.
Он сидел и вспоминал. Хоронили тогда его родителей в открытых гробах. Несмотря на то, что погибли они в страшной автомобильной аварии, лица их выглядели так, как будто они спят спокойным сном. Андрей подумал, что, в сущности, ничего не знает о смерти, о том, куда исчезает душа человека, когда его тело, лежащее в гробу, сначала закрывают крышкой, вбивая в нее несколько огромных гвоздей; а затем - когда могилу засыпают некоторым количеством земли. И количество это немалое.
А, может быть, к этому времени и нет уже поблизости души умершего человека? Ушла она уже? Там она, где-то в раю? Или, может быть, в аду? И где, помилуйте, эти самые АД и РАЙ? Есть ли они на самом деле; или это - выдумки этих самых церковников, попов всяких? И стоило лишь ему подумать так, как он невольно огляделся по сторонам, перекрестился и потянулся к бутылке. Налив себе полную стопку, он залпом осушил ее, закусив опять же куском дивно пахнущего свежего ржаного хлеба.
Минут через десять, допив четвертинку водки, он собрал нехитрые свои пожитки, прощаясь, окинул взглядом могилку, перекрестился и пошел. Причем пошел он почему-то совсем не в ту сторону, откуда пришел. А, подумав, что сократит путь, он шел, петляя между могил в сторону другой асфальтированной аллеи. Впрочем, как и все они, эта вела также в сторону выхода с кладбища.
Алексей шел не спеша, оглядываясь по сторонам, присматриваясь к надписям на могильных плитах и читая надписи на них. Вскоре несколько надписей привлекли его внимание. С аллеи он не сумел прочитать фамилий и имен, а фотографии показались знакомыми ему. И Алексею пришлось, чтобы прочитать мелкие буквы, опять углубиться в тропинки между могильными холмиками. Чтение могильных эпитафий несколько увлекло его. Он даже забыл, что сюда, в глубину кладбища, его заманило кажущееся издалека знакомство с умершими когда-то людьми. А ведь знакомых он так и не встретил.
Вскоре внимание его привлек портрет на черном мраморе: бравый моряк в красивой форме смотрел прямо на него и улыбался какой-то, присущей почти всем портретам на кладбище, манящей улыбкой. Его всегда привлекали моряки, романтика далеких морских походов, дальние страны, тропические острова... Алексей, как завороженный, стоял и смотрел на портрет.
...Справа от него, где-то в кронах берез, зашелестели грязноватые паруса. Алексей, подняв голову, удивленно смотрел на них. Он был не в силах понять, как, каким образом, здесь, среди могил, появились эти странные, показавшиеся ему огромными, куски плотной ткани. Страха Алексей не испытывал. Никакого. Что показалось ему странным. По всем человеческим законам сейчас, здесь, в тишине кладбища, среди жутких, по сути, могил, увидеть что-то, из ряда вон выходящее... Он должен был, просто обязан был испугаться!
Но - страха не было! Более того, как бы желая напугать его, паруса обретали жизнь, начиная наполняться ветром. А вокруг послышались какие посторонние звуки. Но ведь только что, несколько минут назад на кладбище стояла жуткая тишина! Алексей посмотрел вверх, на кроны высоких берез. Они стояли, не шелохнувшись! Ветра не было! А паруса были наполнены ветром; более того, они двигались! Совершенно свободно, как бы шутя, паруса на высоких мачтах проходили сквозь ветки берез. А березки, замечательные русские белоствольные красавицы даже не пошевелили ни одним своим листиком. Стоял полный штиль.
Между тем, выплывая из зеленой листвы, показался и корпус корабля. О, как же он был красив! Алексею показалось, что именно такой, красивый деревянный парусник он видел когда-то в детстве, на картинках в книжке, которую читал украдкой, ночью, под одеялом. Он так и не смог сейчас вспомнить, что это была за книжка. Да и неважно это ему было в этот момент. Он с восторгом смотрел, как плавно и величественно этот старинный парусник проследовал эдакой махиной над могилами.
Видение сие сопровождалось сначала тихими, а затем - громкими звуками морского боя, грохотом орудий, криками людей, лязганьем металлического оружия. Алексей явственно различил крики: "В атаку!", "На абордаж!". Постепенно затихая, звуки сошли на нет. И парусник, разрезая вдруг набежавшую волну, скрылся среди могил. Алексей, с удивлением попробовал опустить руку в воду. Но рука его не почувствовала ничего. Не было воды. Она, конечно, вроде бы и была... Голубая, с пеной, морская вода как бы плескалась вокруг Алексея, а за кормой исчезнувшего корабля вода кипела бурунами расходившейся в разные стороны волны. Но - рука его прошла сквозь видение. Кожа на руке даже не стала мокрой. Все это, и море, и прекрасный корабль, и грязные паруса, оказались лишь видением, так быстро и без следа растаявшим в сонном воздухе старого погоста.
Алексей, потрясенный увиденным, лишь после того, как все пропало, задумался над тем, а где же были люди? Или души? Кто-то же должен был управлять этим кораблем, кто-то ведь кричал, кто-то же бряцал оружием, стрелял из пушек.... А он так никого и не увидел. А вокруг стояла тишина. И лишь кресты и могильные памятники с нарисованными на них лицами смотрели на Алексея. Ему вдруг показалось, что они смеются над ним, издеваются... Какая-то неведомая сила заставила его с места сначала прыгнуть туда, между могил... А в следующее мгновение он, не понимая, зачем, и ничего не соображая, уже бежал туда, вперед, лавируя между плитами и крестами. В какой-то момент он почувствовал, что одна нога зацепилась за что-то, а тело оторвалось от земли; совсем близко от себя он увидел чье-то смеющееся лицо, а затем в голове будто взорвалась граната.
Алексей очнулся на аллее. Он с удивлением посмотрел по сторонам. Он же на городском кладбище! Точно! Навещал родителей. И место это ему было знакомо. Рядом могила фехтовальщика Сергея Киприади. Ему пробило грудь сломавшимся куском рапиры: ее острый конец вошел как раз в незащищенное место между маской и жилетом. А метрах в десяти могила летчиков, погибших в авиакатастрофе. До выхода с кладбища недалеко: минут пять ходьбы.
Алексей посмотрел вверх, на небо, пытаясь определить, сколько времени. Небо было темным. Лишь кое-где, сквозь редкие облака, просвечивали яркие звезды. Значит, уже вечер. Голова гудела. Вдруг ему показалось, что кто-то трогает его за ноги. Он резко шагнул назад и посмотрел вниз. По серому асфальту кладбищенской дорожки урча и тихо мяукая, прогуливался черный котенок. Именно прогуливался. Назвать его движения иначе было просто невозможно. При этом он, ничуть не смущаясь, терся о ноги Алексея, оказывая тому явные признаки любви. Алексею ничего не оставалось, как взять котенка себе на руки.
Прошагав так несколько шагов в сторону выхода с кладбища, Алексей почувствовал, что руки его стали пусты. Что такое? Ведь несколько мгновений назад у него на руках, мягко урча, располагался теплый живой комочек. Алексей остановился и огляделся по сторонам. Никого не было. Но ему показалось, что кто-то зовет его. Он развернулся и медленно побрел назад, в глубину кладбища. Тут же, словно из-под земли, под ногами опять заурчало черное мохнатое существо. Алексей опять, наклонившись, взял котенка на руки. Но стоило пройти ему всего несколько метров, как котенок, завозившись, спрыгнул на асфальт и шмыгнул в сторону, затерявшись между могил.
Алексей повторял этот опыт еще несколько раз. И всякий раз, стоило лишь ему дойти до определенного места, котенок мягко пытался уйти в сторону. И это ему удавалось. Наконец, Алексею надоело проводить опыты с котом, да и сильно болела голова. И он, в очередной раз перекрестившись, быстро зашагал в сторону выхода.
Минут сорок спустя, трясясь в полупустом вагоне позднего трамвая, Алексей поймал себя на мысли, что его размышления на могиле родителей о душе, не иначе, имеют некое основание. А вот раскачивание вагона трамвая в разные стороны напомнило ему качку на море. Впрочем, какое море в средней полосе России?