"Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои" Экллезиаст (1.6.)
ДВА М
Маша и Миша познакомились на вступительных экзаменах в университет. Оба выбрали один и тот же факультет. Поступив, стали неразлучными. Однокурсники прозвали их "Два М".
Оба высокого роста, темноволосые, стройные - загляденье...
Девчонки с курса засматривались на Мишу, а он, смущаясь, лишь хлопал длинными ресницами. Синие глаза наивно глядели на окружающий мир. Не искушён был парнишка в жизни. Смотрел на всех, а замечал только свою Машу, Марию, Манюню - как нежно её называл...
Слегка завидуя, друзья подшучивали над их любовью. На последнем курсе молодые люди поженились. Через год родился сын.
Проживали одной семьей с родителями Маши, работниками советской торговли. О таких говорили:
- Вертятся! Знают, что, как и где достать!
Умение "достать" и определяло ценность человеческую...
Жили обеспеченно: мебель финская, автомобиль, дача на Волге, переполненный хрусталем сервант, норковые шубы и золотые вещи и у мамы, и дочки, японская бытовая техника, забитый деликатесами холодильник, да не один, ковры - всего богатства и не сосчитать.
Михаил роскошь такую впервые видел. Вырос в "хрущёвке". Отца не знал. Жили бедно, маминой пенсии по инвалидности едва хватало, чтобы сводить концы с концами.
Машины родители, как оказалось впоследствии, были против встреч дочери с человеком не их достатка. Долго боролись, убеждали, не давали согласия на замужество. Но девочка влюбилась. А она привыкла получать все, чего ей хотелось, и свадьба состоялась.
Но налаженный быт, привычный комфорт оставлять не собиралась. Потому-то никуда не переехала. Миша предлагал разные варианты, но не соглашалась, ни один из них не подошёл ей.
А с зятем тем временем постоянно проводились беседы на тему "кем ты был и кто есть":
- Мы тебя на помойке нашли, отмыли чисто-чисто, должен быть благодарен нашей дочери, это она заставила нас тебя терпеть, - говорил тесть.
- В этом доме тебе ничтожному ничего не принадлежит, ты сюда ничего не принес, поэтому должен знать свое место! У тебя перед свадьбой даже трусы были ветхие, носки рваные, мы всё сразу же выбросили,- вторила тёща.
Разговоры происходили без всякого стеснения и в присутствии дочери, соседей, случайных людей.
Почему молодой муж терпел и не ушёл, громко стукнув на прощанье дверью? Неизвестно. Вероятно, из-за любви к жене и ребенку сдерживался. Возможно, привык к сытой жизни.
Можно ли заглянуть в чужую душу?!
Но, какие бы причины его не удерживали, как показало будущее, обиды копил исправно. И время его пришло...
Огромная страна по пути от построенного социализма к желаемому коммунизму на глазах её граждан развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в неизвестном направлении.
Время "застоя" окончилось, началось "перестроечное", о котором никто ничего так и не понял. А потом, в девяностых годах прошлого столетия, и вовсе началась вакханалия:
С деньгами населения кто-то очень умный распорядился "по-совести" - сначала провели моментальный обмен крупных купюр в пятьдесят и сто рублей, причем сумма обмена была ограничена. Мотивировалось это тем, что честный человек большие деньги дома не хранит, а несет в сберкассу, значит, основной люд не пострадает. Потом заморозили вклады, отпустили цены...
Торговля перестроилась, перешла в частные руки. Понятие "дефицит" исчезло - купить можно было всё, да не все могли.
Деньги в семье тёщи Михаила исчезли, пропали. Сама она, постарев, вышла на пенсию. Официальный заработок у нее всегда был маленьким, потому-то и получать стала копейки.
То, что раньше было признаком состоятельности семьи, все эти видеомагнитофоны и японские телевизоры, теперь оказалось тем, чем и было на самом деле - заурядным ширпотребом.
А зять сумел быстро вписаться в новую реальность, разбогател, стал предпринимателем - хозяином прибыльного предприятия, купил шикарный "Мерседес" и всё, что полагалось "новому русскому".
Теперь семья жила за его счёт. И тут он припомнил родственникам всё. Ничего не упустил. Издевался при любом удобном случае. Особенно нравилось ему развлекаться, сжигая перед носом тёщи сумму денег, равную её пенсии. Он доставал из кожаного портмоне бумажку, поджигал, прикуривал и со смехом глядел на пепел.
Миша не стеснялся в выражениях. Не останавливало и присутствие посторонних людей в доме. Его жена, чтобы хоть на время заиметь отдушину, устроилась на работу с маленькой зарплатой.
Маши, Марии, Манюни больше не существовало. Муж при любом случае насмехался над ней, стараясь задеть за самое больное, но разводиться не желал, такое положение в семье его устраивало.
От "Двух М" ничего не осталось...
Как ни поверить в то, что всё, хорошее, плохое, возвращается...