Аннотация: В чём смысл жизни обычного почтового конверта? Принести кому-то добрую весть. Но что делать, если в нём отправляют вовсе не доброе?
Я был рождён для путешествия. Так мне говорили более старшие сородичи. Именно путешествие было смыслом жизни каждого из нас. Все мы, если верить их словам, для того и создавались.
Сначала нас упаковали в коробки и долго куда-то везли. Потом, когда крышка открылась, я увидел, что нахожусь в странном здании, где прежде никогда не был. Рядом сновали тётеньки в синих жилетках с надписью "Почта России".
- Конверты привезли, - сказала одна из них, как я прочитал по бейджику, Юлия. - Давай, Кать, пересчитай, должно быть штук пятьдесят.
Другая, на бейджике у которой было написано "Екатерина", стала перебирать нас пальцами, затем, заметив, что всё сходится, положила нас в шкаф, где лежала маленькая стопка других конвертов.
Так я вместе с братьями и сёстрами оказался в почтовом отделении Серпухова. Конверты, картонные ящики, пластиковые пакеты... С некоторыми я уже имел честь познакомиться на комбинате, где родился. С некоторыми же познакомился уже на почте. Когда приходили люди, тётеньки в жилетках брали кого-то из нас, светили красной лампочкой, пока та не начинала пищать, затем отдавали покупателю. Тот что-то писал прямо на нашем верху, или же тётенька сама прикрепляла скотчем бумажку, затем наклеивала марки и штрих с цифрами, снова светила лампочкой, ставила печать и клала в ящик или, если речь шла о большой коробке, ставила прямо на пол. Это означало, что скоро такого счастливчика ждёт путешествие - главное в его жизни. Мы же, оставшиеся, лишь вздыхали, ожидая своей очереди. Иногда, правда, тётенька не наклеивала никакого штриха - просто штамповала марки и бросала в другой ящик - "Для простых писем". А иные обклеивала жёлтым или синим скотчем и клала в мешок.
- Хотела бы я отправиться в Анапу или в Сочи! - мечтательно говорил пластиковый пакет среднего размера. - Там тепло, солнце, море, фрукты разные! И желательно первым классом!
- А я бы хотел в Омск или куда-нибудь на север! - отвечал бумажный конверт в половину листа, такой же, как и я. - Люблю снег, бодрящий морозец! Туда бы я, пожалуй, не против был бы даже простым письмом.
- А мне бы куда-нибудь поближе! - говорила большая картонная коробка. - Так, чтобы в пределах Подмосковья, ну или хотя бы в Тульскую область - это ж рядышком. Только ведь нас не спросят, куда мы хотим. Куда пошлют, туда и отправимся.
Я давно уже это понял, поэтому даже и не мечтал. Да и по большому счёту, мне было всё равно. Считаю, в любом месте можно найти что-то интересное, будь то север или юг. Единственное, я желал бы, чтобы моё путешествие не ограничивалось Серпуховым. Ну, и предпочёл бы, чтобы во мне отправили что-то хорошее, доброе. Например, поздравительную открытку или какую-то радостную весть. И ещё я не хотел бы вернуться обратно. А некоторые из отправленных, кстати, возвращались. За кем-то вовремя не пришли на почту, на ком-то написали неправильный адрес, где-то не доклеили марок. Грустно, когда главное в жизни путешествие оказывается напрасным!
Как и все, я с нетерпением ждал своей очереди. И вот, наконец, этот день настал. Екатерина взяла меня в руки, посветила красной лампочкой, которая тут же пропищала, затем отдала старому мужчине, стоявшему по ту сторону операционного окна. Тот, расплатившись, принялся заполнять мой разлинованный верх. Город Москва... Значит, я поеду в столицу! Что ж, неплохо, очень даже неплохо! Прокуратура РФ... Видимо, во мне поедет что-то очень важное. Пожалуй, этим можно гордиться! Движимый любопытством, я заглянул в лежащий рядом со мной лист бумаги. Это было заявление не некого Шишкина М.В., который своими действиями дискредитировал российскую армию. Интересно, что же такого сделал этот Шишкин? Однако как я ни заглядывал, никакого упоминания о тех самых действиях я так не нашёл. В тексте заявления Шишкин единственное что сделал, так это написал на стене краской "Нет войне!". Видимо, заявитель, которого, как я прочитал по обратному адресу, звали Туранов В.А., попросту забыл сообщить о том, ради чего, собственно, отправлял меня в Москву. Странноватый дядечка, однако! Хоть бы перечитал документ! Но нет - он не глядя засунул его в меня, снял защитную плёнку и запечатал мои края.
Сделав это, рассеянный дядя отдал меня Екатерине. И вот на меня лёг штрих-код - чтобы можно было отследить, нормально ли я дошёл, а если задержался, то выяснить, где я, и почему застрял. Красная лампочка вновь пропищала - и вот я, наконец, оказался в ящике.
- Ну, что, куда едешь? - спросил меня местный старожил - конверт, который долго ждал своей очереди и, наконец, завтра с почтовой машиной должен был отправляться в Санкт-Петербург.
- В Москву. А ты, вижу, в Питер?
- Ну, да, и представь себе, в тюрьму.
- За что? - удивился я.
- Не за что, а к кому. К Александре Скочиленко.
- Интересно, что эта Александра натворила?
- Это местная художница. Её посадили за то, что ценники в магазине заменила на антивоенные надписи.
- На антивоенные? - я не поверил тому, что слышу.
Вот если бы эта Александра, напротив, призывала к развязыванию агрессивной войны, тогда мне было бы всё понятно. А тут...
- Ну, да. Её обвинили в дискредитации армии. Сейчас за такие вещи сажают.
- Слушай, а ведь тот дядька, что отправил меня в Москву, написал заявление на некого Шишкина. Ну, что тот дискредитирует армию. Что же, получается, этого Шишкина тоже посадят за то, что написал "Нет войне!".
- Скорей всего! - отозвался старик.
Моя радость от предстоящей поездки тут же улетучилась. Конечно, я хотел в Москву, но не такой ценой. Я никак не желал, чтобы моё путешествие принесло кому-то зло, не желал, чтобы из-за меня человека посадили ни за что.
- Слушай, может, меня не будут отправлять?
Впрочем, надеяться на это особо не приходилось. Екатерина, подготавливая меня к отправке, не могла видеть, что во мне такое. Да если бы даже и видела, я давно уже понял, что операторы также не выбирают, кого куда отсылать. Что скажут - то и отправят. Правда, был случай, когда та же Екатерина отказывалась отправить посылку - дама не пожелала платить, доказывала, что для СВО обязаны отправить бесплатно, и неважно, что посылка весит больше двадцати килограммов, и что внутри бутылка коньяка. Кто такой СВО, и почему ему, по мнению той дамы, все обязаны бесплатно что-то отправлять, я тогда не понял. Однако через пару дней Юлия отправляла письмо некому Серову Вадиму Олеговичу. Вернее, готовила к отправке. Отправителем была молодая женщина, которая попутно делилась с ней: мол, собирается разводиться с мужем, и для суда нужна квитанция об отправке ему письма. Серов Вадим Олегович... Видимо, какой-то серьёзный дядечка, может, политик или бизнесмен. И кстати, та женщина письмо к нему честно оплатила. Равно как и Туранов оплатил моё отправление. Так что не отсылать меня в Москву объективно нет никаких оснований.
- А ты что, реально не хочешь отправляться? - подал голос старый принтер, натужно кряхтевший на столе.
- Нет, с этой целью не хочу, - твёрдо ответил я. - Лучше вообще останусь здесь.
- Ну, раз ты так решил, я тебе помогу. Когда вас будут собирать и распечатывать ярлык, я зажую бумагу. Пока со мной будут разбираться, ты вылезай из ящика и быстро прячься. Идёт?
- Спасибо тебе! Ты настоящий друг!
Никогда я ещё не ждал вечера с таким нетерпением! Цифры на электронных часах медленно сменялись. И вот уже рабочий день закончился, почта закрылась для посетителей. Екатерина вытащила нас на стол и стала одного за другим светить красной лампочкой и кидать в ящик. Когда мы все были уже там, она стала распечатывать ярлык. Принтер возмущённо фыркнул.
- Давай вылезай и беги!
Екатерина, засучив рукава, открыла крышку, вынула картридж и стала пытаться высвободить лист бумаги. Я же, собрав все силы, выпрыгнул из ящика и быстро юркнул под стеллаж, где на полках стояли посылки, чьё путешествие подошло к концу в нашем отделении. Екатерина так ничего и не заметила, и, вытащив, наконец, несчастный лист, заново нажала на печать. Затем запаковала ящик с моими собратьями, которым я от души пожелал счастливого пути. Хотя, конечно, завидовал им. Завтра они поедут кто в Петербург, кто в Барнаул, кто в Волгоград. А я так и останусь пылиться. Не такой судьбы хотел я для себя! Но что делать, если приходится выбирать из двух зол?
- Ну, и дурак! - отозвалась одна посылка. - Упустил такой шанс поехать в Москву! Я как раз оттуда, меня с Главпочтамта отправляли. Там такая просторная почта - в десять раз больше!
- Да ладно, что ты к нему пристала? - заступилась за меня её соседка. - Всё равно Главпочтамта он бы не увидел. У него индекс другой. Да и вообще неучастие в подлости - дело хорошее! Только тебя же отправили заказным, а значит, вполне возможно, будут искать.
- А где искать? - вмешалась третья посылка. - Когда ящик собирали, всех сканировали, так что по бумагам получится, что письмо покинуло отделение. Разве что кто-то заглянет под стеллаж, что маловероятно.
Я и сам понимал, что под стеллаж заглядывать, скорей всего, никто не будет. Скорей всего, решат, что я затерялся где-то по дороге.
Утром приехала грузовая машина синего цвета с надписью "Почта России". Наши работницы стали, как обычно, вытаскивать на улицу мешки, ящики, большие посылки. Хмурый дядечка-водитель откинул с кузова брезентовое покрывало и, стоя сверху, подавал им такие же мешки и коробки, которые тётеньки тут же относили в комнату с компьютером. Там наших новоприбывших товарищей ждала регистрация, а после их расставят по полками и разберут те, кому они предназначались.
Выгрузив из машины все ёмкости, присланные в наше отделение, водитель стал на освободившееся место загружать исходящую почту - всех тех, кого вчера готовили к отправлению, и среди которых должен был быть я. Сделав своё дело, он накинул и пристегнул брезент, зашёл на почту, чтобы расписаться в накладных, затем вернулся к машине и забрался в кабину. Автомобиль тронулся, увозя моих товарищей. Прощайте, друзья! Пусть ваше путешествие будет счастливым и принесёт людям радость! И не только людям. Намедни как раз одна женщина брала на почте кошачий корм и его же отправляла в посылке своей матери в деревню - для Муськи. Пусть эта Муська тоже порадуется!
Я же остался. Дни проходили, похожие один на другой. Лёжа под слоем пыли, я наблюдал, как отправляются наши ящики и конверты, заполненные и проштампованные, как прибывают новые и мечтают о том дне, когда и их куда-нибудь отправят. Как покидают свои полки письма и посылки, за которыми пришли, а на их место становятся новые, прибывшие той же машиной. Тётеньки, как обычно, клеили штрих-коды и марки, светили красной лампочкой, упаковывали мешки и ящики. А в отсутствии клиентов разговаривали о личных делах. Так я узнал, что Екатерина в поиске подходящего мужчины, но ей всё время попадаются не те, а возраст-то уже такой, что пора семью создавать. А у Юлии, напротив, есть семья, но счастья нет, с мужем всё время ссорятся, потому что он, тюфяк, сидит в своей конторке и пашет за гроши, вместо того, чтобы нормально зарабатывать и обеспечивать семью. Одна из таких ссор, в конце концов, стала роковой.
- Я ему сказала: тряпка ты, а не мужик! А он хлопнул дверью и ушёл. И дома не ночевал...
Потом я узнал, что к Юлии муж так и не вернулся - заключил контракт с Серовым и уехал.
- Это он из-за меня! - сокрушалась несчастная. - Решил доказать, что он настоящий мужик. А вдруг его там убьют? Я такая дура, такая дура! Знала бы, что он поедет на СВО, язык бы себе прикусила!
Кем он у этого Серова работает, я так и не узнал. Должно быть, личным телохранителем, раз убить могут.
Юлия же после этого сильно сдала. Бывало, когда она приходила на работу, от неё пахло спиртом, за что начальница делала ей замечание. В таком состоянии она была невнимательной, путала адреса, пробивала не те товары, а в кассе по итогу дня оказывалась не та сумма, которая выходила по программе. Могла опоздать на час или даже не явиться на смену без предупреждения. Правда, потом приносила больничный, который ей по дружбе выписывала некая Ленка. Клиентам всё чаще грубила, за что опять же получала втык от начальницы. После этого она какое-то время вела себя тише воды, ниже травы, но потом начиналось по-новой.
В тот роковой день Юлия, как обычно, пришла на работу с характерным запахом и просила Екатерину не выдавать её начальнице, клялась, что это в последний раз, что завтра она будет трезвой, как стёклышко. Та сначала не соглашалась, но, в конце концов, пожалела коллегу. Полдня они работали вместе, ничего особенного не происходило. Если не считать того, что работала Юлия медленно.
- Девушка, можно отправить открытку? - молодой человек протянул ей красивую глянцевую открытку, на которой была изображена ваза с цветами сирени.
Та положила открытку на весы, пробила ему марки, которые за дополнительную плату поклеила, притом достаточно криво. Попутно молодой человек объяснял, что поругался со своей невестой и не знает, как помириться, а она всегда считала его чересчур приземлённым и хотела романтики.
- Открытка - это фигня! - изрекла Юлия со знанием дела. - Вот если бы Вы сводили девушку в ресторан и подарили ей кольцо с бриллиантом - другое дело!
- Не обращайте внимания! - утешила Екатерина бедного парня. - Юлька у нас любит поприкалываться. А открытка классная!
Когда клиент ушёл, Екатерина заметила, что можно было бы с клиентом как-то помягче. На что Юлия ответила:
- Ничего, пускай он тоже уйдёт на СВО. Почему только я должна страдать?
На это у Екатерины не нашлось слов. А головная боль, на которую она пожаловалась ещё с утра, стала совсем невыносимой.
- Слушай, Юль, ты пока посиди на кассе, а я отойду в аптеку. Голова болит - просто жуть!
- Ладно, иди.
Оставшись одна, Юлия достала из сумки пачку сигарет, зажгла одну из них зажигалкой и закурила. Я подумал, что теперь она точно получит нагоняй, потому что курить прямо на рабочем месте запрещено. А она уже, к слову сказать, в нетрезвом состоянии пыталась это сделать. Но каждый раз её останавливала то напарница, то начальница, которую в тот день отправили в другое отделение, где с кадрами было совсем уж плохо. Екатерина, которая оставалась в смене за старшую, сейчас остановить её не могла. Поэтому Юлия сидела и курила, не заметив, как случайно смахнула со стола ту самую открытку с сиренью.
Впрочем, через пару минут на почту зашла старушка, чтобы заплатить за квартиру, и Юлия не нашла ничего лучшего, чем бросить сигарету прямо на пол. Приняв платёж и отдав клиентке квитанцию, она решила продолжить столь приятное занятие, но уже на свежем воздухе. И со свежей сигаретой.
Старая же, брошенная на пол не затушенной, оставалось лежать рядом с открыткой.
- Уберите меня кто-нибудь! - умоляла открытка. - Мне жарко! Я не хочу сгореть!
Я понимал, что огонь от окурка вот-вот на неё перекинется. Я бы с радостью затащил её в своё укрытие, но злосчастный окурок как раз упал между ней и стеллажом, под которым я прятался. Впрочем, есть один выход. Хочешь, огонь, бумажную жертву? Так получай!
Я выпрыгнул прямо на окурок, рассчитав траекторию так, чтобы ни одним краешком не коснуться открытки. Огонь довольно заурчал и тут же перекинулся на меня, жадно пожирая мои бока. Прощай, белый свет! Прощайте, друзья! И ты, красавица, прощай! Ты ещё можешь принести людям радость, а у меня по любому нет будущего! Пусть хоть погибель моя будет не напрасной!..
- Спасибо тебе, герой! - услышал я, прежде чем полностью превратиться в пепел.
Нет, всё-таки я погорячился, когда думал, что не суждено мне отправиться в путешествие. Я лечу над городом вместе с ветром, внизу мелькают дома, парки и скверы, где шумят кронами деревья, словно приветствуя меня, а влюблённые парочки ищут укромный уголок, чтобы поцеловаться. Слышу, как одна из девушек говорит парню:
- Какой ты у меня всё-таки романтичный! Открытка такая милая! С детства обожаю сирень!
Не задерживаясь, лечу дальше. Вот уже виднеются купола собора Василия Блаженного, кремлёвские башни... Кстати, права была посылка - здание Главпочтамта действительно просторное! Привет вам всем, находящимся там! Ну, а мне пора в путь-дорогу.
Ветер несёт меня за пределы столицы - прямо в лес, и его дуновение всё слабее. Скоро он меня отпустит на землю, потом пойдут дожди, и я превращусь в удобрение для ближайшего дерева. Возможно, в будущем из него сделают конверты, и я опять попаду на почту. И уж на этот раз, надеюсь, принесу кому-нибудь добрую весть.