Лена встречала их в аэропорту. Марина видела жену своего отца впервые и удивилась: не молоденькая, да и не красавица. На монашку похожа. Тоже ещё... Нашёл себе, понимаешь, жену!
Марина молча села в такси и за всю дорогу не промолвила ни слова. "Лена не виновата, - думала Марина. - Она ни в чём передо мной не виновата, но мне тяжело её видеть. А интересно, что ей отец обо мне рассказывал?"
"Она не виновата, что не смогла простить отца, - думала Магдалена, разглядывая в зеркале сидящую сзади Марину. - А у неё красивое лицо. Почти классическое. И фигура. Скопас вполне мог бы лепить с неё свою Нику (прим.: древнегреческий скульптор, изваявший знаменитую Нику Самофракийскую). Дочка Харилаоса!"
Марина очень удивилась бы, узнав, что Магдалена знает о ней всё: Демосфен тайком от жены отвечал на письма её отца...
Дорога, петляя и прижимаясь к горе, понималась всё выше, и когда такси наконец остановилось, у Марины словно оборвалось сердце - и полетело, паря над землёй... Далеко внизу расстилалось море - голубое как небо. Марина впервые в жизни видела Эгейское море. Какая высота! Всё побережье как на ладони. И острова! А вдали, в голубой дымке - Турция!
Пройдя через маленький садик - два апельсиновых дерева, три оливы и грецкий орех - Марина оказалась в доме своего отца. Дом ей понравился: его любили, о нём заботились, и дом тоже заботился о своих хозяевах, окружая их теплом и уютом.
Марина оценила всё: расшитую шелками скатерть (ручной работы), пышные занавески с фестонами, затейливые салфетки-ришелье и разноцветные герани на подоконнике. Марина выглянула в окно: прямо под окном на широкой грядке росла мята, анис и сельдерей. И пышные, буйно цветущие герани!
Герань любила Маринина мама, и она всегда у них росла. А без сельдерея в их е готовили ни одно блюдо. Марина до сих пор ела сыр, положив сверху веточку душистого сельдерея, добавляла его - и в творог, и в брынзу, и в борщ...
- Это Харилаос посадил, - проследив за взглядом Марины, тихо сказала Магдалена.
- Кто? - Да отец твой, Харилаос.
- Какой Харилаос?
- Бедная, ты даже не знала имени твоего отца?
- Почему не знала? - удивилась Марина. - Его Хараламбосом звали. Я же Марина Харалампиевна.
Настал черёд удивляться Магдалене:
- Почему - Марина? Медея, тебе не нравится твоё имя?
- А там что? - вместо ответа Марина показала на стоящую во дворе цистерну.
- Вода. Привозная, другой здесь нет. У нас хорошая вода, сладкая. Мыло хорошо пенится. В Афинах вода хуже, и на вкус другая... - Магдалена протянула ей стакан. Марина глотнула из стакана - вода и вправду оказалась вкусной.
- Это всё твоё, - сказала вдруг Лена, и Марина её не поняла.
- Что - всё?
- Всё. Мы так решили. Отец завещал тебе всё: и этот дом, и квартиру в Афинах, и магазин... Это внизу, в городе. Два часа езды. Машина в гараже тоже твоя. Отдохнёте, потом отвезу вас на кладбище. Потом к нотариусу.
- А Вы? Что же - Вам? - спросила Марина.
- Я уеду. Вы не беспокойтесь, я и вещи уже собрала.... -
Магдалена помолчала и задала вопрос, которого Марина не ожидала от неё услышать: "А дети? Ты не привезла их с собой? Жаль... Я так хотела их увидеть! Анастас похож на Харилаоса, а Адриана на тебя, и на Демосфена тоже. (Демосфен ревниво засопел: он считал, что сын похож на него)
- Но откуда Вы... - Марина потеряла дар речи. - Откуда Вы знаете?! Вы же их никогда не видели.
Вместо ответа Магдалена прошла в спальню. На стене висела фотография. У них дома была такая же: они фотографировались в Ботаническом саду, под большой раскидистой яблоней. Марина с детьми сидела на траве, розовой от яблоневого облетевшего цвета. В смоляных волосах Адрианы красовался розовый бант - словно цветок яблони. Стас крепко держал сестренку за руку: близнецы на фотографии были неразлучны, как и в жизни. Под фотографией горела лампадка.
- Это я прислал, - со вздохом признался Демосфен. - И отцу твоему написал о нас с тобой - что мы счастливы, что у него есть внуки. Я правильно поступил? Ты не сердишься? - Марина молча уткнулась лицом ему в грудь...
- Вы располагайтесь тут, устраивайтесь... Я скоро уеду. Вот помогу вам с оформлением и уеду. В монастыре буду жить, сестра у меня там, - нарушила молчание Лена. - Я хотела бы взять эту фотографию, можно? У вас ведь другие есть, а у меня ничего, ни детей, ни внуков. Мы ведь немолодыми уже с Харилаосом поженились. Он сказал: "Это наши с тобой внуки. И ничего, что мы их никогда не увидим, главное - они есть! Дети Медеи. Моё продолжение...".
- Он в больнице лежал, Харилаос. А я за ним ухаживала. Я в монастыре жила, думала, никто мне не нужен, кроме Бога. Пока Харилаоса не встретила. К нему никто не приходил, никто не навещал... Я тогда в больнице работала (тут Магдалена произнесла слова, которых Марина не поняла, и Демосфен перевёл : ну, вроде сестёр милосердия. Санитаркой, короче. У них это называется "послушание" - работа такая у монашек)
- Вот я и ухаживала за ним, - продолжала Магдалена. - И он поправился. Врачи не верили, что поправится, а он выздоровел, на ноги встал! Молитвы мои помогли! А потом... за мной приехал и к себе меня увёз...
- Расскажи мне о нём, - попросила Марина. И не поверила своим ушам: оказывается, отец уехал не к новой жене, как думала Марина. Он поселился у своей двоюродной тётки Эвдокулы, которую в шестьдесят лет разбил паралич. Муж Эвдокулы к тому времени умер, сыновья жили далеко: один в Канаде, другой в Австралии. Оба исправно присылали матери деньги - хватало и на сиделку, и на кухарку. Но не было рядом с ней родного человека.
И тогда Эвдокула вспомнила о племяннике - сыне своей сестры, о которой в их родне упоминать было не принято: она была неблагодарной дочерью, опозорила родителей. Они хотели выдать дочь за хорошего человека. Что с того, что он старше на тридцать лет. Значит,на тридцать лет умнее. Будет хорошим мужем.
А она - прямо из-под венца! - сбежала с каким-то мимоезжим турком-полукровкой, без роду без племени. Уехала с ним на Крит и написала родителям - только когда родила сына - Харилаоса. "Теперь у вас есть внук, - писала Хариклея. - Если позволите, я привезу его к вам".
Родители ответили так, как и следовало ответить: "У нас нет больше дочери, а значит, не может быть и внука". Хариклея больше никогда им не писала, только иногда - Эвдокуле, и та никому не показывала этих писем, втайне радуясь за сестру. Пусть она будет счастлива!
Счастье Хариклеи было недолгим - она умерла, когда Харилаосу исполнилось десять, и они с отцом уехали с острова - перебрались в Батуми, где у отца была родня. Там Харилаос и встретил свою будущую жену - Маринину маму, которая приехала в Батуми на отдых.
Эвдокула вспомнила о племяннике (тем более, что её сыновья жили хорошо, ни в чём не нуждались и не собирались возвращаться на родину). Она завещала ему всё , что имела: и этот дом, и дом её мужа в Афинах, и магазин - маленький, но дававший кое-какую прибыль. Взамен Эвдокула просила племянника об одном: Харилаос должен жить в её доме и ухаживать за ней.
"Сиделка у меня есть, но всё-таки родные руки она не заменит" - писала Эвдокула племяннику, приглашая его к себе - с семьёй, разумеется. Дом большой, всем места хватит, и за магазином будет кому присмотреть.
Но Маринина мама ехать в Грецию отказалась наотрез: "Ты будешь работать, Мариночка - учиться, а сидеть с твоей тётушкой придётся мне! Ну уж нет. Пусть за ней её дети ухаживают, а я не поеду! У меня своя родня есть. Неужели какая-то тётка, которую ты в глаза не видел, тебе дороже семьи? Она о тебе вспомнила, только когда с ней беда случилась, раньше не приглашала. Даже в гости не звала...
(Мама как-то забыла о том, что иметь заграничную родню в годы "железного занавеса" было небезопасным, отец даже письма боялся получать. Эвдокула изредка писала племяннику, и он молчал о её письмах, боясь что жена не одобрит их переписки).
Отец потемнел лицом. - "Своя, говоришь, родня есть? Ну, раз не хочешь ехать, оставайся, а дочь я тебе не отдам. Со мной поедет". Но Марина не поехала. Она была уверена, что отец нашёл себе другую жену, и поэтому был так холоден и неприветлив с мамой. Как же она ошибалась тогда! Как ненавидела отца! Какую причинила боль - себе и ему...
Марина вдруг поняла, как одинок был отец, как много сделала для него эта немолодая усталая женщина, без сожаления сказавшая Марине: "Отец завещал тебе всё". Наверное, она его очень сильно любила.
- Ты любила отца? - вырвалось у Марины.
- Я и сейчас его люблю, и внуков люблю. Харилаос сказал, это наши с тобой внуки. Так и умер - с фотографией в руках...
- А лампадка зачем?
- Пусть горит. Мне спокойнее, и им тоже. Месяц назад меркнуть стала: я зажгу - она погаснет, я снова - и опять погасла! Ну, думаю, беда пришла... Дни и ночи за них молилась, бога просила - пусть мою душу заберёт, а их оставит. Грех это, богу такое предлагать. Чай, не на рынке торговаться. Но услышал меня бог, вот как весело горит теперь!
Марина взглянула на ровный, спокойный огонёк и согласилась - весело. Им сейчас весело, с неугомонной Никой. У Марины перехватило горло - и обняв Лену за плечи, она прошептала ей в самое ухо:
- Я привезу тебе внуков... Только не уезжай! А в монастыре ты как оказалась? Тебя родители туда отдали?
- Родители? Я их совсем не помню...
=================МАГДАЛЕНА===================
Магдалена не помнила своих родителей. Помнила только приют при монастыре, в котором жила до четырнадцати лет. Больше в приюте не держали, надо было зарабатывать на жизнь самим.
Подростков отдавали в семьи, где нужны были помощники по хозяйству. Магдалену взяла к себе пожилая бездетная пара, владеющая рыбной лавкой.
Трудолюбивая покладистая девочка, привыкшая рано вставать и не сидеть ни минуты без дела, пришлась им по душе. Когда в лавку заходила директриса приюта ( в обязанности которой входило проверять, как живётся её бывшим воспитанникам), оба рассыпались в благодарностях и наперебой хвалили Магдалену - ангел, а не девочка! Что бы мы делали без неё!
Магдалена, застенчиво улыбаясь, протягивала директрисе мешочек с копчёной рыбой - в подарок.
Хозяева лавки благодарили директрису не зря: Магдалена трудилась с утра до вечера, не жалуясь на усталость. Днём стояла за прилавком, подменяя хозяйку, и бегала по поручениям. А когда лавка закрывалась, мыла полы, отскребала прилавки от рыбьей чешуи и слизи, вычищала плетёные короба, в которых привозили рыбу, до блеска натирала мелом дверные ручки.
От запаха рыбы, которым пропиталось всё вокруг, Лену мутило. И всё это - за похлёбку из надоевшей рыбы, немудрящую одежду и крошечную комнатку наверху, размером с чулан. Она не получала ни драхмы: полагающиеся ей за работу деньги хозяева отдавали директрисе приюта - на нужды воспитанников.
Магдалена не роптала: на неё потратили столько денег за годы, проведённые в приюте, - теперь надо отдавать.
В лавке она познакомилась со своим будущим мужем. - Михалис был большим любителем рыбы. Зашёл в лавку -и забыв обо всём уставился на Магдалену. Не поздоровался даже!
- Что, язык проглотил? - обратился к Михалису хозяин. - Так ты за рыбой пришёл или за невестой?
Шутка и решила дело. Магдалена, которой исполнилось шестнадцать, пошла за Михалиса не раздумывая: ей понравился этот весёлый и добродушный парень. Свадьбу сыграли через месяц...
==================РОДНЯ========================
- Ну, теперь ты не сирота, - сказал жене Михалис. - Теперь у тебя есть родня.
Но родители Михалиса были не в восторге от выбора сына: столько хороших девушек вокруг, а он привёл в дом нищенку без рода без племени!
Магдалена молчала. Да и что она могла сказать? Каждая встреча с мужниной роднёй начиналась и кончалась упрёками - и худая Лена, и бледная, и одевается как прислуга, и мужа плохо кормит, и дом вести не умеет. Виданное ли дело, на столе одна рыба (жареная, печёная, копчёная, тушёная саламис со сладким перцем, оладьи из рыбной икры, рыбные лепёшки), а больше есть нечего!
Магдалена выслушивала всё сказанное, не возражая и не оправдываясь. Молчал и Михалис. Когда родственники наконец уезжали, оба вздыхали с облегчением. Им было хорошо вдвоём. Что с того, что Лена не умеет вести хозяйство? - Научится. У неё же никогда не было своего дома, где бы она - научилась.
Лена старалась изо всех сил, Михалис видел это и никогда ни словом не упрекнул жену. Что с того, что дом пропах рыбой? На острове Ро, где они жили, рыбной ловлей кормились все. Страстный рыбоед, Михалис мог есть рыбу трижды в день, чего нельзя было сказать о Лене, которая терпеть её не могла ещё с приютских времён.
Ну и что, что у Лены всего три платья? - Да хоть мешок на себя надень, всё равно ты у меня красавица! Уж я-то знаю, - смеялся Михалис, и Магдалена каждый раз краснела...
Через год она родила Михалису близнецов, и мужнина родня присмирела и подобрела. Магдалену осыпали подарками, и больше она не слышала упрёков. Счастью Михалиса не было границ - двух сыновей подарила ему его Лена! Чего ещё ждать?
А через семнадцать лет Михалис с сыновьями отправился рыбачить, попал в шторм, и их баркас разбило о скалы в щепки. Погибли все трое. И солнце погасло для Лены, и жизнь для неё кончилась.
Приехавшая на похороны родня с порога заявила лене: "Это ты его сгубила. В шторм рыбачить погнала, мало тебе денег было! Из-за тебя он и погиб, и дети из -за тебя!
- Да я же никогда его не просила, и в море не посылала. Я в рот рыбу не беру! Михалис жить не мог без моря, вы же знаете! И сыновья в отца пошли, - впервые возразила Лена мужниной родне, но никто её не слушал, и утешать никто не собирался. Наговорили много злых и обидных слов и уехали, напоследок плюнув на порог.
И Магдалена осталась одна на всём свете. Она продала дом и навсегда уехала с острова, где у неё не осталось даже могил. Магдалена больше никому не нужна была на земле - и решила стать монахиней.
- Но видно бог так рассудил, что Харилаосу я нужней, чем ему. И отдал меня твоему отцу, - закончила рассказ Магдалена. - Тебе, наверно, неприятно это всё... Не держи на меня зла, Медея. Я просто заботилась о нём, ведь мужчина не должен быть один. А он был - один, и я...
Марина не дала Лене договорить и, поддавшись внезапному порыву, крепко обняла. - Я привезу тебе внуков, только не уезжай! Ты - всё, что осталось у меня от папы. Я столько лет его не видела... Ты мне расскажешь о нём? И детям. Я привезу их, только не уезжай! - как заклинание твердила Марина.