Морозец был мягкий, градусов семь, маршрут длинный, скольжение отличное, группа - своя. Чего ещё не хватает для счастья? Олежки? - он где-то сзади. Горки? - так вот она, гора-горушка, детская игрушка. Горища! Народ стоит-сомневается, ехать или погодить...
Запросто останешься без средств передвижения (без лыж то есть), а впереди целый день. То есть это он сейчас впереди, а после спуска будет позади... На станцию пешочком, в руках - то, что раньше называлось лыжами, в глазах тоска. А, где наша не пропадала!
Варя летела с "горищи" и радовалась... пока в неё не врезался Олег. Уже внизу, когда гора почти кончилась. Специально след в след ехал - и въехал! Лыжи расставил, так что Варины посередине оказались, за бока её ухватил и орёт "Поймал! Поймал!".
Упали, конечно, оба. Ноги и лыжи перепутались - не разберешь, где чьи, встать никак не получается... Олежка в ухо шепчет: "Варь, это ты что ли? Я думал, снежного человека поймал".
Группа посмеялась на ходу - впрочем, вполне дружелюбно: тут все свои, поход "необъявленный" - и дальше побежала. То есть - в гору "покарабкались". Первое правило горы они с Олегом нарушили ("Не упади!"), группа перешла ко второму: "За удовольствие надо платить" - то есть спустился-порадовался, поднимайся-плати за проезд.
Варя уже заплатила: снег провалился за ворот свитера и садистски медленно таял... Бррр-ррр! Олег поставил её на ноги, подняв за шиворот, как щенка, и теперь заботливо отряхивал. Варя передернула плечами в Олежкиных руках.
- Дурак, что ли?
- Дурак! - покладисто подтвердил Олег.- Говорят, дуракам счастье! А тебе не повезло, с дураком едешь.
Они шли позади всех, соблюдая третье правило горы ("Не уверен - не обгоняй"). Держали дистанцию - чтобы в группе не услышали - и вообще не очень торопились (двадцать восемь километров всего, места знакомые, к обеду не опоздают, догонят группу). Олег взахлёб рассказывал о купленном в субботу навороченном тренажёре, повторяя через слово "Зацени, Варюха!" и поглядывая на Варю искоса.
Варя "заценила": тренажёра у неё не было, обходилась подручными средствами. Олежка всё хвастался и хвастался напропалую, и Варя не выдержала:
- На фиг он тебе?
- А что ты предлагаешь?
- Ну... вариантов много: палка - "греблей" заниматься, батарея - ноги под неё засовывать, чтобы не мешали, коврик туристский - для "медитаций" (Варя усмехнулась), ещё гантели, с ними медитировать кайфово (теперь усмехнулся Олег), ну что ещё... Ах, да. Ещё музыкальный центр. Стенка во дворе, но там днём слишком людно, утром разве...часиков в пять.
- Пыточный средневековый набор, - оценил Олег. - Сдавливание головы при помощи верёвочной петли и палки ... и музыкального центра!
Варя порадовалась, что не ляпнула про детские санки, служившие ей гимнастической скамейкой, и медицинский резиновый "бинт" с завязанной на конце петлёй. Олежке бы до вечера хватило - ёрничать.
И про спортзал не сказала. В институте занятия четыре вечера в неделю, пятый она проводит в спортзале. Не может без этого. Вот где тренажёрный рай! (или ад?) Олежке такое не снилось. Два часа - и ты родишься заново (у Вари там инструктор - бывший одноклассник, поэтому для неё - бесплатно). Дурачок, финтифлюшку купил и радуется...
Варя тоже купила бы такую, но "финтифлюшка" денег стоит, у неё таких нет. Она лучше сапоги себе купит итальянские, на шпильке. Зарабатывает она немного, половину родителям отдаёт за питание, на остальное одевается и на отпуск откладывает, должна же она когда-нибудь отдыхать.
- Варь, ты чего молчишь? Обиделась? Шуток не понимаешь? Я же пошутил... А вот скажи, на фига тебе гантели?
Варя объяснила, "на фига". Олежка в свою очередь рассказал о достоинствах нового тренажёра: собирается-разбирается, места ни фига не занимает, функций до фига, не заскучаешь.
Разговор становился всё более содержательным. Группа ушла далеко вперед, но они не торопились ("На привал скоро встанут, вон в том лесочке, за полем. По следам дойдём").
- А я смотрю, ты "на руках" больше идёшь, чем на ногах, сегодня так вообще... А это гантельки, оказывается! А весят сколько?
- Сколько надо, - буркнула Варя. Она вовсе не считала, что катается "на руках", просто ей так было удобнее - отталкиваешься руками и едешь. Скольжение сегодня просто ах, так почему ногам не отдохнуть? Вчера они совершили подвиг...
Родители возмутились Вариным бездельем (днём работа, вечером институт, потом ещё заданий кучу делать, на работе исхитрится и сделает, а в субботу в Историческую библиотеку ехать, писать очередную курсовую).
Конкретно Варе было сказано следующее: "Библиотека - это на полдня, половина субботы у тебя свободна, да и в воскресенье могла бы дома что-то сделать, а не с рюкзаком по лесам дурью маяться".
Вчера была как раз суббота, и после библиотеки она до позднего вечера натирала мастикой полы: в трёх комнатах и в прихожей, нацепив на ноги щётки (тренировка опять же, почти "коньковый ход"). Покрывать паркет лаком отец не хочет, ему, видите ли, больше нравится - так. Распротак!
- На завтра оставь половину, посмотри на себя, сейчас рухнешь! Ляжешь костьми, паркет поцарапаешь, - скаламбурил отец.
Варя не улыбнулась на шутку, молча помотала головой ("Не рухну, не дождётесь"). Ведь если оставить на завтра хоть четверть, хоть одну восьмую... в поход она уже не пойдёт, не увидит "наших", и Олежку не увидит...
С утра Вариным ногам было уж точно не до двадцати восьми километров, но в поход она отправилась всё равно. Заработала активным трудом право на активный отдых, как сформулировала Варя, и родители с ней согласились, слегонца изменив формулировку: "Горбатого могила исправит".
Ноги, "активно отдыхать" активно не хотели, они протестовали аки демонстранты на несанкционированном митинге, и ныли аки зубы от незрелой алычи.
Как в прошлогоднем первомайском походе, когда они за три дня отмахали семьдесят пять километров с "трёхдневными" рюкзаками: в первый день двадцать пять, во второй двадцать три, и напоследок двадцать семь. Коля расщедрился, "накормил" километрами досыта. Коля - это Николай Блинов, руководитель группы. Помнится, Коля ещё и сокрушался: "Жаль, до ста не дотянули, ещё бы денёк бы, да праздники кончились".
Варя тогда подумала, что все они ненормальные, вся их дружная группа: нормальный человек вряд ли назовёт такой экстрим праздником, а они... Они были счастливы все три дня, и ребята, смущаясь, отказывались от водки, сухого и десертного - они спортсмены, у них режим, вино нельзя, водку не нужно, а километры - можно без ограничений.
"Нормальные", то есть далёкие от спорта люди, которые тоже были в группе, пили ещё как. И тоже смущались - одни пьют, а другие "не хочут".
Спас положение Женька Охтин, дурашливо заявив: "Ты глянь, чего они пьют, дуроломы! То ж не вино, то ж - вода, которой на винзаводе бочки полоскали-мыли, потом в бутылки разлили и нам прислали. Точно! Дата розлива стоит. Грузины ж сами признались, что нам всякую дрянь поставляют, они, мол, и такому будут рады, всё до донышка выпьют и спасибо скажут. А что грузинского не знают, не беда - деньгами скажут, не словами.
- Жень, так ведь душа просит, - подыграли Женьке. - Денег нет, а пить надо - у народа праздничек! День труда. И пить надо денно и нощно - за труд, за мир, за май... Пока оно обратно не попрёт.
- Да кто ж вам пить-то не даёт, дурачьё спортивное! Вон, берёз сколько! И ежели умеючи надрезать...
Соку они тогда выпили... Хочется сказать - безмерно, но не совру, мера всё-таки была. "Во всём у них мера, и как они живут, чем они живут?"- горестно подвывая, причитал Охтин, держась обеими руками за щёки - "сочувствовал".
Варя смеялась вместе со всеми и думала про себя: "Ни в чём Женька меры не знает! Вина вчера вылакал целую кружку, хоть сам говорил, что оно "дрянь", а берёзового сока Женька выпил столько, что глаза на пузо вылезли. Обхлебался! И как он живёт, чем живёт?" Варе было жалко Охтина.