Самый спорный вопрос - о Сталине. Что бы я не сказал, будет подвергнуто сомнению. Из другого времени, - все мы горазды задним умом. Те, кто клянутся, будто ненавидели "вождя народов", на самом деле ему поклонялись. Попробовали бы - не поклониться! Тех, кто не признавал, - давно уже нет.
Я, вот, есть. И доверие ко мне может быть оправданным очень малой моей величиной, сопливостью, незаметностью в пространстве. Тем не менее, я стараюсь вспомнить правду и только правду.
Вначале, о чём мы говорили с Витькой Красильниковым в
Михайловском лесу, под раскидистым деревом, в которое едва не угодила молния. Было это в 1944 году, мне шел 8-й год, Витьке - 10-й. Но мы были дети войны.
- Вить, - спросил я, зная что нас никто не слышит, - А ты любишь Сталина?
- Нет, - сказал Витька однозначно.
- Я тоже. А почему?
- Уж больно его хвалят каждый день по радио. Корифей, великий стратег, родной и любимый, надежда и опора, первый сокол - Ленин, второй сокол - Сталин... Нас учат скромности, но почему-то к вождям это не относится. Если бы был Сталин таким, как о нём говорят, запретил бы, чтоб его так восхваляли. Все остальные делают ошибки, а он никогда. Откуда же у него столько врагов? Нам их называют "врагами народа".
- Вить! Я тоже так думаю. Но мы, ведь, никогда об этом не расскажем, правда?
- Конечно. Знаешь, за что забирают людей в наши советские концлагеря? Женька Муравьёв по пьянке анекдот рассказал, политический. А сына Зинаиды Степановны Мотоховой арестовали, дурочка, за то, что шёл в сортир с помятым портретом Сталина!..
- Ух ты?! А я в его портрет перо с оперением запускал...
- Не делай это, Толька! А то тебя убьют как врага "великого кормчего", - я даже не знаю, что это обозначает - "кормчий", но за обиду ему "обидчикам" полагается пуля в затылок.
Мы, дети военной поры, не любили Сталина из естественного чувства противоречия. Так, противность общепринятому, внушаемому была у нас в крови, неосознанная, как гордость нищего, отказывающегося от милости великих.
Однажды на демонстрацию 1 мая я принес на палке портрет царского офицера Михаила Лермонтова, где был он очень красив, в эполетах и аксельбантах. Учителя, ухмыляясь, разрешили мне его пронести. Что возьмешь с маленького, бедно одетого второклашки, живущего с одной малограмотной матерью? Даже портрет полководца они не могут купить. Пусть несёт любимого по программе писателя. Может пронесёт? С трибуны, может, не разглядят, кого он несёт?..
Но я то знал, что делаю и кого несу. И почему несу. Объяснить бы не смог.
На моё счастье никто из блюстителей не заметил мой тихий бунт против коленопреклонённых. Мудрые старые педагоги, преподававшие ещё в гимназии, наоборот, оценили мою привязанность к Лермонтову, и стали более снисходительными к моим шалостям.
Только неприязнь была у нас в критических душах к портретам, возвышающихся в каждом зале, угнетающих маленьких людишек. Никто даже не знал, что сам "великий полководец" был маломерком.
На то, что Сталин не русский, а грузин, особого внимания не обращали. У русских отсутствует понятие о национальном правлении - правили же нами цари из каких-то Рюриковичей и царица-немка! А в Мещовске, вообще, никогда не видели высокомерных грузин. Но Сталин олицетворял власть. Даже пацаны своим пронырливым, своим остроглазым опытом нашу власть уже знали. Уважать эту власть было не за что! Мы освоили только - нужно бояться её, смиряться с ней, не лезть перед ней на рожон. Страх с уважением могут уживаться вместе только в душах лакеев. А нас не учили рабству, нам прививали гордость: "Мы - не рабы, рабы - не мы!"
Всё, что окружало нас, было связано с именем Сталина. Мы жили под сенью "отца народов", "вдохновителя и предводителя всех наших побед", под звон фанфар и песнопений.
Пафос не слишком вязался с тем, что мы видели ежедневно. Но как-то надо было уходить из нищего быта! И я с неподдельным старанием, бритый на голо, чтоб избавиться от вшивости и выпадения волос, в положенной белой рубашке с красным галстуком, декламировал, надрываясь, звонким голосом на вечере в школе:
-"Вы, ребята, часто говорите: мы юные ленинцы! Что значит быть юным ленинцем? Это значит, ребята, учиться как Ленин, работать как Ленин, любить свою Родину и родную коммунистическую Партию как любил их великий Ленин..."
Мне нравилось уже то, что в этих призывах не заставили поменять имя Ленина, на Сталина.
Помню заученные однажды слова до самой старости. Иногда в компании я веселю приятелей неожиданным выступлением: "Вы, ребята, часто говорите: мы юные ленинцы! Что значит быть юным ленинцем?.. Это значит..."
Что я ещё скажу о Сталине? Это при нём я научился скрывать свои мысли, потому что мысли бывают опасными, говорить то, что положено, и не обязательно то, что есть. Это при нём на день Сталинской Конституции я написал свою первую статью в газету "За сталинский урожай", где обещал стать журналистом, так как товарищ Сталин исполняет все наши желания, и я, сын уборщицы, могу достичь любых "горних вершин". Правда, потом я и не подумал пойти в гуманитарный ВУЗ, чтоб не служить власти сталинистов, - стал инженером, наивно полагая, будто техническая специальность нужна не властям, а людям. Разве можно было предвидеть парадокс времени, когда именно моё поколение, не ставшее ни жертвами, ни палачами, только свидетелями, пережившими Сталина, окажется лишним, невостребованным, не нужным никому.
В своих воспоминаниях я не связан хронологией, поэтому расскажу о восприятии смерти "кремлёвского вождя и учителя", хотя тогда я уже вышел из детства. В 1953 году я учился в 9-м классе, был секретарём комитета комсомола школы, не последний зритель спектакля.
В школу все пришли 5 марта серьёзными и даже испуганными. Директриса Мария Филипповна Лохмачева объявила, что вместо уроков будет траурный митинг, мне передала, чтоб я сразу сел в президиум и после неё что-нибудь положенное в таком случае сказал ребятам.
В президиуме на сцене за красным столом я оказался единственным из школьников среди учителей. Сидели парторг Новиков, профорг - наша "немка" Анна Степановна, завуч Зинаида Степановна, директриса. Надо же, в момент истории я заметил мелочи. Не очень обращал внимание на свою одежду, а тут, рядом с дамами-"учителками" вдруг заметил, что локти моего пиджачка из "чёртовой кожи" заштопаны, на коленках штанов у меня заплатки. И надо было сказать спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство. Я и сказал:
- Ребята! Я, как и вы, думал сегодня, что наша жизнь
остановилась. Кто нас будут учить, если умер Великий Учитель? Куда мы пойдём, если угас Светоч Знаний? Но, ребята, не надо отчаиваться. Посмотрите вокруг, - разве мы остались один на один со смертью? С нами всегда верная Сталину коммунистическая партия, верный Сталину Всесоюзный Ленинский комсомол. О нас и о всем народе думают верные Сталину соратники по борьбе за светлое будущее. Поклянёмся и мы, что не уроним Сталинское знамя, знамя Победы. Поклянёмся, что будем верными заветам Сталина до самых последних дней своей жизни. Поклянёмся, ребята, как клялся сам Сталин над гробом великого Ленина...
Если после речи Марии Филипповны все остались спокойны, хотя впервые на собрании не шушукались, то после моего страстного экспромта, сталинской клятвы, зал зарыдал. Особенно впала в истерику моя любимая девушка Валя Кузьмина. Вот уж не думал, произвести такой эффект!
Мария Филипповна объявила, что все могут идти домой - уроков не будет. А мне шепнула, чтоб я лично проводил домой Валю Кузьмину, а то она, бедная, умрёт от горя. "Ты то умеешь держать себя в руках, не поддаёшься панике," - добавила Мария Филипповна с усмешкой.
Сначала я при всех, воспользовавшись случаем, поцеловал Валю в мокрые глаза и губы. Сказал шёпотом: "Хоть бы каждый день из них кто-нибудь подыхал, чтоб уроки отменяли..." Валя всё рыдала. Тогда я рассказал, как наша соседка из дома напротив на моей улице Сталина бабка Митрофаниха вместо красного флага с чёрной лентой вывесила над воротами целиком свою распоротую чёрную юбку. К ней приехала милиция и приказала снять анархистский флаг.
- Да мне на такое дело - последнюю юбку не жалко! - кричала Митрофаниха, но чёрный флаг всё-таки сняла.
После этого рассказа Валя начала нервно хихикать. И я повел её домой через весь город на улицу Ленина. Обнимал и целовал её всю дорогу. Первый раз я зашёл с Валей в ее квартиру. В темной прихожей было предчувствие интимности, а расслабленная доверчивость девушки сулила мне неизведанные ощущения.
Я выскочил на улицу и бежал к дому окрылённый. "Может, хоть что-то изменится в нашей пустопорожней жизни... Может, когда-нибудь люди начнут говорить правду..." Да, не мыслями, но чувствами я ликовал, что вечный Вождь оказался не вечен. И, дай Бог, чтоб не пришёл вместо него навевающий ужас Берия, продолжая ту же угрюмую власть над Россией.
О преступлениях Сталина ни я, ни большинство тогда, конечно, ничего не знали, тот же, кто знал, молчал в нашей стране молчания и песнопений. "ЗНАЮЩИЕ НЕ ГОВОРИЛИ, А ГОВОРЯЩИЕ НЕ ЗНАЛИ". Зато мама моя до самых своих последних дней 1992 года, почти сорок лет после смерти тирана, оставалась сталинисткой. Мама верила, что без руки сурового вождя в жестокой войне с фашизмом мы бы не победили.
Это теперь я уверен, что победила в 1945 году не советская власть, а наш несгибаемый народ. Народ победить нельзя! Зря вещает современная история, что на Руси 250 лет правило монголо-татарское иго. Это сознательная клевета на русский и татарский народы. Не было этого, но кому-то выгодно, чтобы ИГО у нас уже когда-то было, пусть и очень давно.
А не будь Сталина в войне 1941-45 годов, возможно, мы и без него победили бы врага, нацелившегося на геноцид народа и наши богатства, всё равно победили бы, но, скорее всего, с меньшими жертвами.
Войну называют "отечественной". Но защищал народ не
отечество - Родину. Отечество - это строй, система правления. Можно было бы назвать войну "народной", если бы не Сталин. Он всё опошлил, считал народ за стадо баранов и гнал его сражаться за себя, против своего вероломного друга Гитлера дубиной и страхом. Потому и не считал конец войны победой. Что это за победа, когда победитель потерял солдат в 5 раз больше, чем побеждённый? До сих пор молчат, что в той войне столкнулись две социалистические системы - немецкая, националистическая, и советская, интернациональная. Близнецы-братья Сталин и Гитлер.
Фашист - Гитлер и коммуно-фашист - "дорогой товарищ" Сталин.
Соизмеримы потери людей от правления обоих этих диктаторов.
Я рад, что вслед за национал-социализмом обанкротился и
социализм советский. Они оба проиграли в истории.
Другой раз мелят, что маршал Жуков выиграл войну, а не
Сталин. Что - Жуков, как Кутузов, сделал что-то для сохранения жизни своих солдат? Нет. Он послушно выполнял волю вождя. Единственно, говорили, что в Германии и Польше отдавал взятые города на разграбление своим армиям. Разрешал больше трофеев вывозить своим подчинённым войскам, чем другие.
Сменив общественную систему, власти ещё не отказались от
советских оценок Второй Мировой войны и своей отечественной
войны с национал-фашизмом. Думаю, празднование Победы когда-то заменят на День Памяти жертв тоталитарных войн.