Гельвич Ростислав, Верещагин Олег : другие произведения.

Закон Дарвина. Кусок 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третий кусок.

Воронежский заповедник.

Российская Конфедерация Независимых Народов.

   Камень - камнетёсам, хозяйке - серебро,
   Медь - мастеровому, чьё ремесло хитро,
   Песок - он даже дурню не нужен низачем...
   Лишь золото червонное властвует над всем!

Дж.Р.Киплинг.

   В принципе, никто не заставлял Федосова атаковать этот джип.
   Он с тремя парнями из своей группы - Артом, Люфтвафой и Сахаром - просто-напросто наткнулся на "хаммер" на дороге между кордонами Плотовский и Зверинец во время очередного безалаберного патрулирования. Особой нужды в этих вылазках не было, дел в Чистом хватало, но Федосов резонно полагал, что тренировки никому никогда не мешали, а чтобы никто не заныл о бесполезности, тренировку можно назвать патрулированием.
   Машина, очевидно, шла из Воронежа в Рамонь, когда - предсказуемо - с подвеской что-то случилось, и символ американской военной мечты засел на обочине прямо напротив отдыхавшей в придорожных кустах четвёрки, которая немало обалдела.
   - Саааань... - прошептал Арт, глотая недожёванную галету и подтаскивая ближе РПК. - Чего это они?
   - Это не за нами, - буркнул Федосов и уже жестом показал: тихо. Все четверо перекатились на живот и выставили стволы - "печенег", РПК, два АК-103 с подствольниками.
   Из джипа вывалились один за другим трое американцев - настоящих, не наёмников - двое сержантов (негр и явный латинос) и офицер. "Полковник, - определил Федосов, рассмотрев на камуфляже офицера зелёных маскировочных орлов. - Ничего себе..." В люке наверху остался за 'браунингом', закрытым выгнутым по бокам бронещитком, солдат (вбок от правой двери торчал на подвижном шкворне ещё один пулемёт - М249, тоже со щитком, хоть и небольшим). Водитель тоже остался на своём месте. А с заднего сиденья - точнее сказать, из багажника - выбрались два конфедеративных мента - в серой форме, в кепи со 'щипанными курами', с укороченными 'калашниковыми' под мышкой и лицами, на которых был написан интеллект уровня орангутана. Власть сменилась, менты остались прежними, подумал Федосов. А у янки полный 'тырцанал', бля... вот только этим холуям места рядом с собой не нашли.
   Первым делом оба закурили, привычно и нудно матерясь. Латинос полез под капот. Негр двинулся дальше по дороге, поводя стволом; полковник брезгливо наблюдал за ментами. Между тем Сахар тронул Федосова за плечо и показал внутрь джипа - на заднеее сиденье. Федосов пригляделся. Там был смутно виден силуэт ещё одного человека - он сидел, опустив голову, а, присмотревшись ещё, Федосов различил, что руки этого человека - лежащие на коленях - стянуты пластиковыми наручниками.
   - А он не подохнет? - спросил младший из ментов, похожий не просто на орангутана, но на прыщавого орангутана с задержкой даже орангутаньего развития.
   - А нам не один хрен? - удивился тот, что постарше, глубоко затягиваясь. - У тебя завтра выходной? Чё делать будешь?
   Вопрос так и остался неясным, потому что с расстояния в пять метров две пули 7,62х54 получил сперва один мент, потом столько же - второй, в результате чего от голов у них почти ничего не осталось, но машину забрызгало несильно - нечем. Одновременно с ментами погибли водитель - застреленный в висок из автомата, он тяжело стукнулся в раму окна развороченным шлемом - и стрелок в верхнем люке; ему пуля попала в переносицу, в защитные очки, вогнав в череп куски жёлтого карболита - и он съехал в люк. Негр пережил их на секунду - ее как раз хватило, чтобы он развернулся и присел, став похожим на отважно гадящую гориллу, после чего пули из РПК раскроили жилет и грудь, отшвырнув сержанта в пыль.
   Латинос распрямился ("бум!" - глухо сказал шлем, стыкуясь с крышкой капота) и взвыл - две пули угодили в бедро, одна - в бок, вгоняя в кишки клочья жилета и формы. Сержант рухнул вбок, под колёса, и шустро пополз под джип, продолжая выть, потом затих, подёргивая торчащими наружу ногами в мощных ботинках. Полковник получил в лоб по шлему выпущенным злокозненным Люфтвафой резиновым "полицейским" тромблоном и уныло сел на сиденье, уронив голову на грудь.
   - Как дети, блин, - проворчал Федосов, вставая. - Ну кто просил ему в лоб стрелять?
   - Вы! - вытаращился тот. - Сань, я тебя чисто не понимаю. Язык же. Полковник! Я орлов видел.
   - Зоркий... - пробормотал Федосов. - Сахар, радость моя, посмотри вокруг, чтобы супостаты не подобрались. А ты, снайпер, - обратился он к Люфтвафе, - вяжи добычу... только шкуру пока не снимай, и вообще поосторожней, он явно не макдональдсами питался... Арт, проверь этого, под "хаммером", и будь к нему добр и ласков.
   Распределив роли, Федосов первым сунулся в джип - посмотреть, что за груз на заднем сиденье.
   Груз - худой мужик сильно за пятьдесят - в мешковатом костюме - был в сознании. Выглядел он жалко - лоб разбит, серая щетина на впалых щеках, а по синим губам Федосов безошибочно определил, что у человека плохо с сердцем. Но - как ни странно - взгляд старика был не жалким и не больным, а жёстким и пристальным. Людей с таким взглядом Федосов знал хорошо - и не удивился, услышав хриплый, но отчётливый голос, произнёсший без малейшего страха или удивления:
   - Бандиты, что ли?
   - Ну, как сказать... - глубокомысленно начал Федосов, но в этот момент просунувшийся сбоку Арт обиделся:
   - Мы не бандиты, мы партизаны! - гордо заявил он и продолжал: - Я не был к нему добр и ласков, он сам помер, Сань... правда... этот, под джипом...
   - Партизаны... - старик покривил сизые губы. - Кому другому лапшу на уши вешайте. Нет никаких партизан... голыми руками взяли... - он схватил ртом воздух, закашлялся, и Арт определил:
   - Сердце... Сань, у меня в сумке валидол есть... и камфара. Дедуль, за что они тебя?
   Старик, хоть и прокашлялся, но не ответил. Хрипло дыша, он смотрел в склонившиеся над ним лица. Потом неожиданно повелительно спросил:
   - Офицер?
   - Был, - ответил Федосов.
   - Пацану вели отойти.
   - Укол бы...
   - Не поможет, кончаюсь, - спокойно ответил старик. - Скорее, слышишь?
   Федосов кивнул - Арт продемонстрировал оскорблённость недоверием, но исчез. Слышно было, как парни кантуют добычу и что-то выясняют насчёт пленного. Старик помолчал ещё несколько секунд, потом заговорил - тихо, но связно и внятно...
   ...Когда Федосов вылез из джипа, его ребята уже распотрошили убитых, оттащили за кусты полковника, успели написать на передке "хаммера": "Йа был пендос и меня пробрал понос!" - и теперь смирно ждали.
   - Умер, - буркнул Федосов. - Вытаскивайте, в лес отнесём, похороним.
   - Сань, кто он был-то? - удивлённо спросил Сахар...
   ...Все четверо, сняв кепи, стояли, наклонив головы, над неприметным холмиком в корянх древесного вывортня. На расчищенной ото мха древесине Федосов ножом вырезал:

Генерал-майор ГРУ МО СССР

   - и всё.
   - А теперь куда? - спросил Люфтвафа. Парни не выглядели особо расстроенными. Грустные лица они сделали потому, что грустен был их старший, не больше. Умершего они не знали, абберивиатура "ГРУ МО СССР" им почти ничего не говорила, первый в их жизни настоящий бой оказался лёгким и выигрышным. Федосов встряхнулся.
   - Сахар, Люфт, потащите пленного на базу. Сдадите Ментиле нашему, он игрушке обрадуется. Смотрите, чтобы не ушёл (полковник лежал недалеко от коряги, симулируя бессознательность, хотя опытному глазу было видно, что он пришёл в себя). - А мы с Артом прогуляемся, завтра вернёмся, я думаю.
   - Вдвоём? - недовольно сказал Сахар. - Угу, через пару часов этих всех искать начнут, а найдут вас, да?
   - Не найдут, - отрезал Федосов. - Что за обсуждение приказов?
   - Есть тащить на базу, - Люфтвафа толкнул приятеля локтем. Арт добавил:
   - Ганзу покормите. Яблоками. И сахаром. И...
   - И икры ему намажем на хвост, - пообещал Люфтвафа. - Красной.
   - Он кабачковую любит, - невозмутимо ответил Арт.

* * *

   За долгие-долгие предыдущие годы Арт научился доверять Федосову, как сын доверяет строгому и любящему отцу или как боец доверяет отличному командиру. Поэтому парень не сказал ни слова, пока они шли вглубь леса - забирая куда-то вглубь усманских болот. Причём Федосов то и дело сверялся с картой, исчёрканной свежими пометками - Арт мог покляться, что до разговора со стариком в джипе пометок не было.
   Солнце решительно стало прятаться за верхушки чахоточных деревьев, когда Федосов удивлённо-радостно хрюкнул и сказал - произнёс первое слово за восемь часов пути:
   - Пришли, кажется.
   Арту хотелось надеяться, что это так. Он вымок по уши и выше, устал, как собака, а ноги одеревенели (вода в болоте оказалась холодной, сволочь...) и не сгибались в коленях. Впрочем... куда это "пришли"? Парень завертел головой, не видя ничего, что могло бы сойти за цель этого странного молчаливого рейда. Кусты из воды торчат. Чахлые деревца, ненамного лучше этих кустов. Островки, похожие на кочки, на которых эти деревца растут, точнее - существуют. Нечто, похожее на избушку - между двух холмов, на склонах которых алеют роскошные мухоморищи. Интересно, какой идиот построил избушку на болоте? Наверное, кордон был, а потом всё заболотилось, вот и получилось так.
   Странно, но Федосов отчётливо нервничал. И был похож на человека, который чего-то ждёт - и не верит, что это, ожидаемое, вообще возможно.
   - Нам сюда, - буркнул он и захлюпал по трясине к избушке, вблизи окончательно напоминавшей развалину - стены перекошены, на дранковой крыше - настоящая подушка сырого мха.
   - А что здесь? - без особого интереса наконец задал вопрос Арт, булькая следом и думая о крысе - как она там? Он и не ожидал, что Федосов ответит. Но тот - ответил:
   - Ты знаешь, Артём, тут, наверное, будущее России.
   Арт слегка впал в ступор. Будущее России он несмотря на полный развал вокруг и трагическое положение народа представлял себе несколько иначе.
   - Ну да, - с сомнением сказал он. Федосов засмеялся, открывая (она упала) щелястую дверь.
   Внутри был мокрый пол, покосившаяся печка и две надменных жабы. Они неодобрительно посмотрели на вошедших и зашлёпали в угол. На печке, там, где ещё сохранилась побелка, было написано вечное русское слово. Наверное, ещё в давние советские времена. На будущее и это всё не очень-то тянуло.
   - Фонарик включи, - сказал Федосов, глядя на печку. Арт послушно щёлкнул кнопкой, поводил бледеным лучом по печке, обрисовывая всё те же три буквы. - Не балуйся.
   - Не буду, - согласился парень и скучливо спросил: - Мы зачем пришли-то сюда?
   - Стать миллиардерами, - так же непонятно, как и раньше, сказал Федосов. - Лезь под печку.
   - А в печку не лезть?! - возмутился Арт. - Я тебе что, Сань - Иванушка?!
   - Лезь, а то козлёночком станешь, - ласково предложил Федосов.
   Зло фыркая, Арт вылез из разгрузки и присел на корточки перед чёрным перекошенным зевом подпечка, и правда похожим на злорадный рот. Гневно посмотрел на командира через плечо. Вздохнул. И полез по мокрому полу внутрь.
   - Фу туф а, - сообщил он (явно держа фонарик в зубах). - Фо тефафь?
   - Посмотри на кирпичную кладку перед носом, - посоветовал Федосов, разглядывая надпись на печке. - Там ряды - двенадцать-одиннадцать- двенадцать-одиннадцать- двенадцать-одиннадцать кирпичей?
   - Фу та, - буркнули из-под печки.
   - Нажми шестой слева в верхнем ряду, пятый справа в третьем сверху и первый справа в нижнем.
   Послышались короткие, отчётливые щелчки и голос парня - уже заинтересованный:
   - Тафэ?
   - Дальше, мил друг, пятый в третьем ряду снизу и седьмой во втором сверху. И вылезай.
   Появившийся Арт был перемазан грязью, сажей и паутиной, но реагировал бурно - выплюнул фонарик и заголосил:
   - Саааааань, они нажимаются! Как кнопки!!! Сань, это чего, тайник?!
   Федосов вместо ответа молча налёг на печку - толкая её от стены на середину хибары. И... печка плавно отъехала в сторону, открывая узкий - в метр шириной - лаз. Точнее - спуск, потому что "лазом" это называть было неприлично. На ровных бетонных ступенях лежала пыль, но над видным внизу входом вспыхнула лампа с алой надписью:

ВНИМАНИЕ!

   - Тут же болото, как же это... - непонимающе пробормотал Арт. Федосов усмехнулся:
   - Это сделано государством, которое моря засыпало и рыло и реки поворачивало. Какое там болото...
   Он спустился по лестнице к бронированной двери, над которой горела надпись. Откинул справа от двери плексиглазовый пыльный колпак на панели. Там тоже зажглись алые строчки - над щитком, похожим на щиток калькулятора:

ДЕЖУРНАЯ СМЕНА ОТСУТСТВУЕТ

РЕЖИМ КОНСЕРВАЦИИ

ВВЕДИТЕ КОД ДОПУСКА НА ОБЪЕКТ

   - Вот так... - Федосов набрал какой-то код, подождал. Лампа мигнула, надпись сменилась зелёной:

ВХОД РАЗРЕШЁН

   - Пошли, - сказал Федосов и повернул штурвал на двери. Она открылась с мягким приятным журчанием.
   Арт заспешил по ступенькам следом за командиром... оосторожней, онрались. нках.
   ...Помещение оказалось огромным. Ну, по крайней мере, не таким, какое ожидаешь увидеть под разваленной избёнкой на болоте. Горели пыльные лампы - по пять в три ряда - и света было вполне достаточно, чтобы видеть бетонный пол и стеллажи вдоль стен - на всю высоту. Вдоль трёх стен на них лежали серые от пыли (когда-то зелёные) деревянные ящики. Слева и справа от входа - металлические коробки, плоские и гораздо меньше, чем ящики.
   Доставая "смерш", Федосов в два широких шага оказался возле ближайшего ящика. Тремя сильными точными движениями взломал крышку - на пол посыпались яркие щепки. Но гораздо ярче - глубоким медовым блеском - засиял бок металлического параллелепипеда внутри.
   - Золото, - сказал Федосов. Огляделся. - На глаз - две тысячи ящиков минимум. В каждом - по десять пятидесятикилограммовых слитков. Тысяча тонн золота... А тут?
   С металлическими ящичками пришлось повозиться. Но в конце концов выяснилось, что слева от входа лежат тонкие пластины платины - по десять килограммов в каждом ящичке. Справа - бриллианты, крупные, без изъянов, не меньше чем по сотне в упаковке. Может, было и ещё что-то - Федосов на выбор вскрыл всего по два ящичка.
   Арт потрясённо молчал. Он никак не мог соотнести всё это, вокруг - с богатством или каким-то возможностями; это больше напоминало парню некую компьютерную игру, не имеющую отношения к реальности - гнилые сундуки с просыпавшимися пиастрами-реалами-луидорами-дублонами...
   - Тут миллиарды, - сказал Федосов, разбивая тишину. - Ну что, Артём? - он назвал Арта по имени, чего обычно не делал. - Знаем про них я и ты. Есть шанс нехреново пропасть без вести... и возродиться в ином обличье на северном берегу какого-нибудь южного моря.
   - Это тебе тот старик показал, Сань? - спросил Арт хмуро. Оглядел помещение.
   - Золото партии, - непонятно ответил Федосов. - Его часть... Закладка середины 80-х годов. Он один оставался, кто про это знал. Янкесы его за прошлые дела зацепили, про это они и не ведали... Вот это и называется - судьба... Ну что, Тёмка? - он невесело подмигнул Арту. - Ведь и правда - кроме нас никто про это не знает... Пропадём без вести? Как тебе такое будущее? Рванём на югА?
   Парень вдруг почувствовал, что очень промок, замёрз и устал. Дико болели ноги - в бёдрах, а ступни почти не чувствовались. Хотелось прилечь и поспать хотя бы полчасика.
   - Да ну их, эти югА, - сказал он и шмыгнул носом, как маленький мальчишка. - На хер бы они, если финны Карелию захапали... Сань, давай лучше танк купим, что ли?
   - Танк, - непонятно усмехнулся Федосов. - Тут, Арт, не танк, тут Америку можно купить.
   - Что, так много? - тихо спросил парень. Федосов кивнул молча.
   - Тогда надо скорей к нашим, - вздохнул Арт. - И..
   Он не договорил, потому что и сам не знал - что - "и"?
   Но Федосов кивнул.
  

Ярослав Найменов

Республика Тюркских Народов

   Я ненавижу запах сигарет. Не переношу. Как только учую - так сразу сводит горло - и начинает тошнить.
   Однако сейчас я давясь, втягивал в себя вонючий дым, чувствуя как отъезжает голова, и в руках начинает появляться поганая дрожь.
   Я ненавижу запах сигарет.... Поганый день. Поганая работа. Поганая военная база. Поганые американцы.
   Я видел много трупов со времени начала оккупации. И уже считал себя более-менее спокойным и хладнокровным. Зря. Понадобилась небольшая находка чтобы все это опровергнуть....
   Она лежала на асфальте полностью голая - из под ее затылка растекалась и уже запеклась кровь.
   Голубые глаза, бледная, очень белая почти снежного цвета кожа, и светло-рыжие, натурального цвета волосы. Я обожаю девушек с рыжими волосами... пунктик... именно потому, мои ноги отказались меня нести дальше.
   Эти прекрасные голубые глаза отразили мое лицо... смешно, мне показалось что вот он я стою - далеко-далеко, высоко-высоко, от всего этого.
   Знаете, раньше, я хоть и видел всю эту оккупацию и чужие войска, я не понимал как все это серьезно. НЕ ПОНИМАЛ. Дурак.... Для того чтобы я все понял, понадобился труп девчонки с переломанным от падения позвоночником. И все. Наверное, это мало....
   Наверное.... Знаете - для меня, эта мертвая девушка являлась, мертвым ангелом. Нимфой. Афродитой. Поруганной святыней.
   Кем она могла быть? Не знаю. Но не шлюхой. Не подстилкой для вонючих нигеров. И не мертвым куском протоплазмы, который сейчас лежал у моих ног.
   В ушах звонко отдавалась пустота.... Не мыслишки не было в мозгу.
   - Че стоишь парень? - меня окликнул какой-то мальчишка, на год младше меня - Че там такое? А, труп... голая... а ты че некрофил? Так бери, да вали, я никому не скажу....
   ОН НЕ ШУТИЛ.
   Тумблер "спокойствие - ярость". Знакомое ощущение.
   Я вдохнул, и повернулся к наглой бритой голове:
   - Слушай... шел бы ты а.... - почему не бил? Странно. Однако я сам того не понимая скорчил такую рожу....
   - Псих! - отскочил тот
   Я сдернул с себя черную мастерку и не обращая внимания ни на что, закутал в нее тело. Поднял. Понес. Отнес за дом. Положил там.
   После я купил в магазине сигареты.
   А придя домой включил компьютер, и зашел в Интернет. Знаете... это плохо, когда ангелы, умирают.
   ...Так называемых "патриотических" сайтов, развелось много. Даже очень. Везде, главные страницы пестрели суровыми витязями, с картин художников, размашистыми лозунгами, да и вообще - надписями типа "СЛАВА РОССИИ!".
   Смешно-с. Как-то раз, за Интернет-разговором в асе, один умный человек, растолковал мне множество вещей о таких сайтиках.... Идеи у них - насквозь поганые. К примеру, на одной из страничек, если конечно покопаться в статьях и подумать, пестрела мысль: "Во вторую мировую мы сражались - и к чему это привело? Так пусть лучше захватят поганую быдлорашку, воцарится царь-батюшка, и восстанет над Россиянъской землей рай обетованный!".
   На примерно третьем по счету сайте (второй оказался давным-давно снесенным), пропагандировалась идея: "Да отдадим им куски территории - хай подавятся! Возродим истинно московское княжество, без хохлов и бульбашей!". Тоже дерьмо.
   Не всем страницам можно верить. Я в этом убедился - ибо ничего не нашел. Те же сайты, на которые я заходил еще в дооккупационное время, были закрыты.
   На новостных сайтах же, был ажиотаж. "Арестована банда националистов!", "Нацист убивший арабского патрульного арестован!", и все в этом духе. Казалось, что все преступники это националисты. Очень редко можно было встретить сообщение об убийстве какого нибудь сына гор НЕ националистом. И даже в таких случаях, в статьях описывающих преступления показывалось поганое нутро их составителей. "Не до конца расследовано..." "Активность банд скинхедов...." "Возможная жертва обострившейся ситуации....".
   Я начал что-то понимать. Нет, не в том смысле что начал понимать только что. Просто знаете.... Нельзя всегда жить лишь "приспосабливаясь". Иначе просто перестанешь быть собой. Иногда, в тех моментах, когда речь идет о твоих собственных устоях, просто НАДО откинуть все и идти против того что претит тебе. НАДО.
   Особых устоев у меня не было.... К стыду. Я никогда не задумывался о ситуации оккупации вообще. Просто жил. Для себя. Но нельзя быть овощем.... В моей жизни, похоже наступил момент, когда мне не смотря ни на что надо было выбирать кем мне быть. Обывателем-приспособленцем, прислужником-оккупантов или.... Загадочное "или". Кем? Не знаю. Но имеющиеся два варианта мне просто не подходят.
   Суть еще в том, что я - ни в коем разе не самоубийца. Я конечно могу, гордо пойти на базу свистнуть оружие, и устроить там "день джихада" подобно нашим соседям-мусульманам. Но что это даст? А ничего. Жизнь - это не компьютерная игра где главный герой, в одиночку выносит миллионные армады врага с помощью загадочных вундервафель. Застрелиться что ли....

* * *

   Я давно не был в школе. Нет, я не имею в виду здание, ведь я тащил оттуда винтовки - помните?
   Я имею в виду эту атмосферу, эту... я даже не знаю как это назвать - эти звуки. Играющие дети, разговаривающие старшеклассники.... У кого-то играет музыка. Гомон, шум. Вот что такое школа.
   Все изменилось.
   Снаружи, школа осталась такой, какой была. Внутри все было новое. Пахло, каким-то незнакомым запахом краски, не давившим на голову. Новые скамейки блестели лакировкой. Новые люстры. Разрисованные по-новому стены младшего отделения - Белоснежка, и семь разноцветных (негры-китайцы-европейцы) гномов.... Все эти заморские, Томы, Джерри, Микки Маусы...
   Новые учителя....
   С моего класса пришло совсем немного людей. В основном девчонки - из парней был я один.
   Приветливо покивав в ответ на приветствия, я стал ждать...
   Не буду говорить про то как два десятых (перешедших в одиннадцатые) класса собрали в одном кабинете - и выдали аттестаты, сказав что система образования теперь десятиклассная.
   Не буду говорить про то - что мои планы о поступлении в универ накрылись медным тазом - надо было ждать еще год а потом сдавать двойные экзамены.
   Из школы я вышел слегка раздраженный но не злой - голова была забита совсем другим....
   А началось это с того что, уже в самом конце своего рысканья по Интернету, на одном сайте.... К слову о нем, это был блог какого-то поклонника писателя Ольгерда Верещаева. Ну так вот, в этом самом блоге, кроме всех книг вышеупомянутого человека, я нашел на редкость интересную вещь.... "Охотник. Автор Эндрю МакДоналд"....
   "Когда Оскар подъехал к месту на стоянке у края огромной заасфальтированной парковки, пустая банка из под пива хрустнула под одним из передних колес. Он выключил фары и огляделся. Да, это было хорошее место: он прекрасно видел каждый автомобиль, сворачивающий с единственной подъездной дороги к стоянке, где ему приходилось тормозить и почти останавливаться под слепящим светом ртутной лампы на столбе. Отсюда ему также было хорошо видно, в каком ряду стоянки в конечном счете оказывалась каждая машина."
   Книга меня ошеломила. Чем... это трудно сказать. Но надо добавить, что прочел я ее быстро.
   В чем же была суть книги? Евреи.
   Не надо думать будто я ни разу не слышал о загадочном ZOG, коий якобы уже давно опутал своими щупальцами весь мир. Нет - конечно слышал. Но и не верил - ну как эти чудики с пейсами и в лапсердаках могут такое провернуть? Куда больше много видимых проблем - те же гопники. Ну или террористы....
   И тем более не надо думать, что я сразу поверил книге (пусть и хорошей) давно отправившегося в верхнюю тундру националиста. Но информацию к размышлению принял.
   Скоро надо было идти на службу. Где меня ждал аврал....
  

Липецкие леса.

Российская Конфедерация Независимых Народов.

   Не раз над вражескими ратями
   В огне клубились небеса -
   И на пути у неприятелей
   Вставали русские леса...
   То, что спать у костра "аццки" неудобно, Васька понял после первой же ночёвки. А эта была уже пятой с тех пор, как они "высадились" из управляемого странным мужиком, который обижался, когда его так называли, автобуса недалеко от Липецка.
   Сейчас он почти жалел, что - когда они остановились на каком-то просёлке и дядя Женя высунулся в салон - он не согласился с его предложением. Спаситель негромко сказал глядящим на него ребятам и девчонкам:
   - Слышь гаврики, и что вы типа рассосетесь по домам и все? А толку-то - небезопасно, все равно поймают да богатому пидарасу продадут. Кто хочет реально сделать так, чтобы этой поеб...ни больше не было - оставайтесь в автобусе, отвезу к нужным людям. Кто не хочет - я не держу.
   С ним остались трое пацанов. Васька не остался... Бродяжный Васькин опыт - ещё в РФ - позволял жить - выживать, точнее - в городе. И сначала те из девяти ребят и восьми девчонок, которые выехали - спаслись - из РТН и высадились из автобуса, который канул в вечер, именно в Липецке и попытались остаться. Но очень быстро выяснилось, что это практически невозможно да и просто опасно - за беспризорными и полубеспризорными детьми, да и детьми из семей, охотились, как за дикими зверьками, все, кому не лень, от чудовищно расплодившихся маньяков до ООНовских "миссионеров". То подобие власти, которое ещё наблюдалось в Конфедерации, детьми и их судьбой практически не интересовалось - фактически бросило даже в том объёме, что наблюдался ещё недавно, в начале.
   Кое-кто откололся - те, у кого был оставленный по глупости дом; решили добираться туда. Васька, попавший в невольные лидеры, их не удерживал. После того, как одну из девчонок схватили по время облавы и увезли, а двое мальчишек пропали без вести, пойдя на рынок подворовывать, кое-кто даже заскулил на Ваську, что он подбил всех удирать из Казахстана, а там, может, ничего страшного и не было бы?! Но на скулящих цыкнули все остальные - вера, что может быть всё, что угодно, любая гадость, оставалось единственным, что не вызывало у компании сомнений.
   Вопрос о том, как жить дальше, возник как-то вечером, когда вся компания сидела в одной из комнат полузаброшенного металлокомбината, жгли костёр из разного мусора в сухом фонтанчике. Молчали, на огне закипал котелок, сооружённый из какой-то детали, найденной среди мусора. Кешка Козинцев, шурша полиэтиленом на сухой лапше, усмехнулся:
   - Раньше за такую фигнюшку, - он стукнул лапшой по краю котелка, - рублей за пятьсот можно было сунуть.
   - А сейчас покажись только - самого... сунут... - зло заметил маленький рыжий Олег Провоторов. Толчком ноги отправил в огонь обломок доски, едва не опрокинув котелок - Машка удержала рукой, обожглась, ойкнула и прошипела:
   - Безрукий!
   - И безмозглый, - ответил Олег. - Сволочи мы, ребята.
   Это было несколько неожиданное заявление, и все уставились на Олега. А тот продолжал:
   - Чего уставились? Все мы и есть сволочи, вот все вообще, ясно?! Гавно, твари...
   - Ты не ругайся, ты толком объясни! - потребовал Васька. Олег снова подсунул - но уже спокойно - в огонь деревяшку и тоже спокойно продолжал:
   - А нефик тут объяснять. Всё было. И всё просрали. Эту... страну. Вот.
   - Ты, блин, как на этом... митинге говоришь, - сказал кто-то. Олег зыркнул в ту сторону:
   - А чего ещё осталось. Только по помойкам митинговать. Раз свою землю проеб...ли.
   - А много ты видал на этой земле? - буркнул Васька. Олег задумался. И признался:
   - Ничего не видал. Только она всё равно была моя. Моя, понимаешь, Васён?
   Васька хотел сказать, что не понимает. Но не сказал, потому что... не сказал...
   ...В тот вечер Васька не ложился долго - сидел у фонтана и курил. Олег тоже вроде бы сперва лёг, но потом появился из темноты, сел - и мальчишки долго молчали. Потом Олег спросил:
   - У тебя батя ведь воевал? В Чечне? - Васька кивнул. - А я своего не помню, я с матерью жил. Потом она раком заболела... я раз - и уже на улице... - Васька молчал, все истории коротких жизней уже были переговорены, иные - и не раз. - Я вот думаю, думаю... Тот казак, дядя Женя... он откуда-то ведь и доверенность достал, и вообще. Васён, может, нам надо кончать тут сидеть?
   - Перелезать сидеть в другое место? - усмехнулся Васька. - Какая разница?
   - А тут сидеть - что высидим? - вздохнул Олег. - Сам видишь. Похоже, капец. Вообще всему...
   - В монастрь, что ли, перебиратся? - уже без усмешки спросил Васька. - Помнишь, говорили - в монастырях принимают...
   - Все в монастыри спрячемся? - спросил Олег в упор. Васька опустил глаза:
   - Не пойму, чего ты хочешь вообще.
   - Я сам не знаю, - буркнул Олег почти зло. И резко добавил: - Я так не хочу. Понимаешь?
   Как ни странно - Васька понял. И, подумав ещё с минуту, тихо сказал:
   - Ложись спать, слушай...
   ...В ту ночь Ваське, задремавшему у погасшего костра, приснился странный сон.
   Невероятно странный.
   Невозможный.
   Ничего не имевший аналогичного во всей его прошлой жизни.
   Среди клубящихся туч вставало солнце. И прямо от него за край земли скакал огненный всадник. А женщина пела...
   - Может, хватит, мужики, спьяну маяться
   Да друг другу в кровь размазывать рожи?
   Коли Матушка чумой в клетке мается -
   Коль не мы - ответьте мне - кто же?!
  
   Вольный ветер паруса надувает...
   Слышишь песню светлой солнечной рати?!
   Это Арья сыновей созывает!
   "Хватит спать! Вставайте, братья, вставайте!"
  
   И ты поверишь - знаю я! - коль отвечу:
   Отчего шакалы люто завыли?!
   То костры горят - костры, а не свечи!
   От Царь-Киева горят - до Сибири!..
   ...Он разбудил всех ещё в темноте. И хмуро, но решительно сказал:
   - Мы с Машкой уходим из города. Кто со мной?..
   ...Они ушли из Липецка на следующий вечер. Пятеро парней и четыре девчонки в возрасте 13-16 лет. Васька не знал, куда и зачем ведёт ребят, а в лесу потерялся мгновенно - но остальные по-прежнему считали его лидером и шли следом...
   ... - Мамаааааа, простииии!!! - раздался в ночной тиши ужасный вопль, обрывая мысли о прошлом. Спавший по другую сторону костра мальчишка сел - тяжело дышащий, с огромными глазами.
   - Спи, блин! - шёпотом крикнул Васька. И уже мягче добавил: - Спи, ну, слышь, Тим?
   Тимка с шумным вздохом откинулся на общую подстилку, в кучу - так спать было теплее, а августовские ночи были уже прохладными. И очень...
   ...История Тимки была довольно обычной. Наслушавшись на уроках разговоров о "правах ребёнка", двенадцатилетний Тимка Ишимов, надеясь поменять мобильный телефон на новый, в титановом корпусе, донёс на родителей - мол, они не обеспечивают ему надлежащий материальный уровень. Свежеиспечённые омбудсманы отреагировали на следующий день. Правда, телефон родители Тимке не купили. Явившиеся две тётки (с милицейским патрулём) арестовали, скрутив, отца и мать, а Тимку, всего обласкав и обслюнявив, с охами и ахами о "несчастном ребёнке" забрали в детский дом, где мальчишку старшие избили на вторую ночь, а на третью за драку шваброй он голышом попал в подвальный карцер, где всю ночь пришлось распугивать крыс. Но даже это не было ещё самым ужасным. Детский дом, с начала оккупации патронировавшийся миссией UNRFR, напрямую поставлял - да и не скрывал этого - малолетних рабов на плантации в Мексику. Детей вывозили раз в неделю партиями по сто человек - якобы "на ознакомление с жизнью цивилизованного мира". Естественно, жизнь была такой классной, что все они совершенно добровольно оставались там, а фойе детского дома украшал огромный спешно сляпанный стенд, увенчанный заголовком "ОНИ ОБРЕЛИ СЧАСТЬЕ!", на котором мальчишки и девчонки улыбались на фоне субтропических ландшафтов. Правда, глаза почти у всех были обречённые и испуганные, но в глаза ещё надо было вглядеться, а стенд висел довольно высоко...
   Бежать из детдома пытались многие. Тимка не знал - удалось ли хоть кому-то. По ночам территорию охраняли здоровенные кавказские овчарки, и пару раз детдом просыпался от истошных криков под окнами. Десятка два мальчишек и с полдюжины девчонок пропали по ночам. Тимка старался убедить себя, что большинству из них удалось-таки бежать. Хотя кто-то из старших говорил - причём не пугая младших, а в своей компании - что видел в сарае, где днём держали псов, человеческие кости.
   Попадавшие в детдом домашние дети - а таких в последнее время становилось всё больше и больше - ломались почти сразу, не столько под прессингом старших, сколько от самих обстоятельств, в которых оказывались. Но Тимку старшие выделяли в числе немногих других - именно за то, что на вторую ночь успел, прежде чем его скрутили, помахать шваброй. И именно они подсказали, что бежать нужно с кухни через мусорник. Им самим было похрену - вывоз не грозил, возраст не тот, а в детдоме худо-бедно кормили и была крыша над головой. Тимка сперва побаивался, кроме того - не мог найти никого, кто согласился бы бежать тоже... но, когда понял, что подошла его очередь - рискнул.
   И - получилось. Сперва Ишимов сунулся домой, но квартира была опечатана, и у мальчишки хватило ума не задерживаться, бежать тут же. Где искать маму и отца - он не имел ни малейшего представления. Как жить в городе - тоже не знал. По какому-то непонятному наитию он - городской житель уже в пятом поколении - убежал в лес. Оставаться на ночь на улице Тимка не мог, люди вокруг казались страшнее зверей, город стал чужим и пугающим, как из фильма ужасов...
   ...Тимку они встретили на вторую ночь - точнее - вторым вечером. Зарёванный, чумазый, оборванный мальчишка со здоровенной палкой куда-то шёл по еле заметной тропинке и, увидев старших ребят, шарахнулся в сторону, споткнулся, уронил дубину, упал и остался лежать. И поднял голову только когда присевшие рядом девчонки под гыгыканье развеселившихся ребят стали спрашивать кто он и не голодный ли он...
   ...Васька вздохнул и подбросил в костёр дровишек. Что делать - он не знал. В голове смутно теснились образы каких-то брошенных деревень, в которых надо зимовать. Но как это делать в жизни - он знать не знал. А еда? Где еду добыть? И ведь с ним были те, за кого - никуда не деться - Васька отвечал... Кроме того, парня дико раздражала мысль, что опять придётся прятаться, бегать, скрываться - на своей земле, сколько можно?! Это никак не соотносилось с тем сном, который он видел в Липецке - и который потихоньку считал вроде бы как вещим, что ли...
   Откуда взялся старик - Васька так и не понял. Даже думал, что задремал у огня и видит сон. Вот только что никого не было напротив - и вдруг сидит у огня тощий старик с прокуренными усами, в куртке, похожей на мешок, с ружьём между колен. Васька моргнул несколько раз и огляделся. А дед доброжелательно сказал, поднеся тлеющую на конце веточку к толстенной самокрутке:
   - Вечер добрый.
   - Д... добрый... - пробормотал Васька. - А вы кто?!
   В какой-то миг он почти ожидал услышать: "Леший," - или как там называли того, кто живёт в лесу, Васька плохо помнил сказки. Но старик вполне обыденно представился:
   - Зови дед Илья... Что ж вы так ночёвку-то не по уму разбили? И старшие где? Или одни?
   Васька опять огляделся. Нет, вроде бы старик один...
   - Мы из города, из Липецка, - буркнул он. - Убежали.
   - От этих? - старик повёл головой. Васька кивнул. - И чего делать думаете?
   - Не знаю, - честно признался парень. И посмотрел на старика с надеждой - ведь он же взрослый, он должен знать, что делать! Больше всего в этот момент Васька боялся, что этот леший уйдёт - и оставит его с неподъёмным взрослым грузом неразрешимых проблем.
   - Мы вот тоже убежали, - старик затянулся (Ваське жутко захотелось курить, но попросить он не решился). - Двором целым... из Грязей. В лесу живём. Охотников мало, молодой народ дурной, палить умеют, а всё без толку, вот я и хожу... Ты вот что. Ты давай своих поднимай, да и пошли к нам. А то осень будет - и вам с такой жизнью хоть в петлю.
   Васька на миг прикрыл глаза, переживая то, что можно было назвать лишь облегчённым полуобмороком...
  

"Гунн".

Республика Тюркских Народов

   Когда Батырбай Султаев учился в русском университете - еще при СССР - то он русских недолюбливал. Смешки над именем - смешки над народностью... над обычаями.... Батырбай всегда был националистом.
   Когда СССР взял да и ахнул в сортирную дыру - он сначала даже порадовался но потом... потом родной колхоз "Кунанбаев" разорился. От деревни остался жалкий ошметок. И остался Батырбай со своим дипломом агронома никому нахрен не нужным.
   Немного положение поправилось, когда уже ничейную землю колхоза, выкупил некий оралман, вернувшийся из России на историческую родину. Быть может, окажись этот оралман одним из "новых" казахов - то скорее всего дипломированный агроном бомжевал бы. Так же...
   - Вот скажи мне Батырбай - чем был плох СССР? - у Олжаса Елижановича было богатое поместье в степи. Благо, можно было его отлично содержать - Сауранбаев Олжас (ранее, в определенных кругах известный как "Гунн") получал солидный доход с нескольких супермаркетов в Алматы.
   Поместье в самом деле было роскошным - очень похожее на дворцы султанов из арабских сказок. Разве что полумесяцев над куполами не было.
   Однако зашедший за высокий забор обыватель удивился бы не столько красивому дому, сколько стоящей за огороженным забором юрте.
   - Так чем был плох СССР?
   - Ничем, Олжас... - агроном, а ныне просто рабочий вздохнул
   - Ничем. Главное слово. НИ-ЧЕМ. Ты учился в русском университете - я тоже имел такую возможность... однако предпочел пойти по иному пути. - Олжас погладил клиновидную черную бородку, приятно сочетающуюся со смуглым лицом
   - Но как же все это! - Бартырбай, обвел сморщенной от солнца и работы рукой кошму, через пару дырочек в которой виднелась кирпичная стена особняка.
   - А что это? Деньги - тлен. Ты думаешь, что моим помогли все эти врачи-хуячи, кутак барасын... когда авария была? Нет. Я сотни тысяч перед самыми лучшими хирургами выкладывал - все качали репами - нет-нет, не будем-не будем.... - невысокий, возлежащий на нескольких шкурах человек в красном бархатном халате немного привстал и продолжил уже с повышенным жаром - Я деньги клал перед кем мог. И что?
   ...Когда-то Олжасу "Гунну" тоже было 25 лет. И, как подобает казаху, он уже был женат. Жена, два сына, дочь... у казахов приняты многодетные семьи.
   Ему говорили: "Поостерегись, Гунн, не надо, повремени...", - за ним много кто охотился. Но Гунн доказал что Гунном его зовут не зря - устроив небольшую резню... не будем говорить - где.
   Однако, высшие силы показали, что не стоит гордиться победами... во время одной из поездок в Крым машина Гунна с семьей наехала на небольшую колдобину. Машину закрутило - и отправило в подворотню, уже там она несколько раз перевернулась - и напоследок врезалась в стоящую будочку поста ГАИ. У Олжаса - ни царапины. У жены Айгуль, сыновей Марата и Тохтара - множественные повреждения внутренних органов - до смерти пара волосков.
   Как уже говорил сам Гунн - он бегал где только мог. По больницам. Когда не помогло - по мечетям. Ездил в Мекку - клал там огромные деньги.
   Но ничего - умерла жена. Врачи дали неутешительный вердикт - к исходу месяца (а было 27-е ноября) дети точно умрут. Гунн запил.
   И вот, спустя сутки, опухший от потребления водки Олжас заявился в известное ему святилище Тенгри - пещеру с плоским камнем, и нарисованным на нем солнцеголовым человечком. Пьяный в стельку Гунн выгнал из пещеры гида и начал долбить камень кулаками, крича все известные ему ругательства. В конце концов он упал и потерял сознание... после чего привиделся ему сон...
   Старик с небольшим посохом сидел на этом самом камне и, улыбаясь, смотрел на пьяного казаха. "Чего пришел, бала?" - ласково сказал он. Олжас не обратил внимания, что его назвали "бала" - то есть мальчишкой. Тряся руками, он прохрипел: "Детей... детей верните... прошу, не дайте умереть! За что?" Старик снова улыбнулся и огладил щетинистый подбородок: "Бала, так за грехи отцов всегда страдают дети. На тебя ТАМ - старик ткнул пальцем в потолок - уже сабли точат. Так не удивляйся, бала, что искры на детей падают" Олжас сморгнул. Олжас опешил: "Но как? Почему? И..." - он не договорил. Старик перебил его: "Бала, ты сам назвал себя Гунном и сам пошел по этому пути". После чего, снова ласково и одобряюще улыбнулся, и тронул Олжаса посохом по виску. Олжас проснулся...
   Проснулся в вытрезвителе - и первым, что он увидел на выходе - это отраженная в дождевой луже проплешина. На виске. Там, куда ткнул посохом старик....
   Олжас свернул все преступные дела - по мере сил и возможностей начал выходить из этой сферы. После чего постепенно перевел большую часть своих денег в драгоценности и ценные бумаги - на предъявителя.
   Нет, сразу чуда не произошло, и сыновья не поднялись с больничных коек - однако критический порог длиной в три дня был преодолен и состояние сыновей вошло в затяжную стадию.
   Сыновья выжили.... С нехилым истощением организма, небольшой дистрофией - но все же. И они были очень удивлены, узнав, что их отец изменился....
   Гунн стал Гунном в прямом смысле слова...
   ... - Деньги - это тлен. - согласно кивнул Батырбай - Но без них - никуда. Тем более сейчас. Олжас, скажи, почему ты ничего не делаешь?
   - А что я могу сделать? - Гунн улыбнулся - У меня много денег. Даже очень много. А что мне они дают? Только относительную безопасность - заокеанские чиновники берут взятки точно так же как и наши, только больше. А так... я еще бессильнее многих. Мне не спрятаться.
   И в этом он был прав. С началом оккупации на него пытались было зариться люди. Разные - большие и маленькие.... Помогали и деньги и знакомства. Именно поэтому миллионера, чьи сыновья живут в юртах и охотятся на лис дедовскими способами - стали считать просто чудаком. Одним из многих. Олжаса это вполне устраивало. С дурака спрос меньше.
   Молча попивая сделанный своими руками кумыс, Гунн лениво думал... обо всем. Но больше - о положении в Казахстане. Ведь Гунн вполне имел возможность улететь куда-нибудь... хоть в ту же Австралию, да жить там припеваючи. Климат, конечно, не такой, но чем хуже? Ничем.
   Но почему-то улетать никуда не хотелось... Даже больше - хотелось заплатить кому нибудь, и сколько угодно, чтобы снова появился Назарбаев - чтобы собрали ополчение, чтобы оккупантам дали отпор.... Вот только некому платить. Некого собирать. Нечем вооружать....
   Мысли Олжаса прервал нарастающий звук двигателя - и сухое шипение тормозов, за забором. В ворота судорожно застучали.
  

Дер. Чистое.

Российская Конфедерация Независимых Народов.

   Вставайте, люди русские,
   Вставайте, люди вольные,
   За отчий дом, родимый край!
   Живым бойцам - почёт и честь,
   А мёртвым - слава вечная!
   На Святой Руси, на родной Руси
   Не бывать врагу!
   Поднимайся-встань, Мать Святая Русь!

Х/ф "Александр Невский"

   Проблема в том, что к ним привязываешься.
   Верещаев имел в виду мальчишек. Своих мальчишек, как он их называл. Эдьку, Петьку, Димку, Юрку, Илюшку, Никитку. Это из старичков. А ещё Игорёк, ещё один Димка, и третий Димка, и тёзка-Олег, и Санёк, и Иринка, и Тома - это уже "здешние", прибившиеся... Своих нет - привязываешься к чужим. А потом оказывается, что - война, и история стара, как мир: ребёнок пройдёт, пролезет, пронырнёт там, где взрослому сразу хана.
   Для себя Верещаев решил: как только наладится система агентуры - все эти разъезды и ходьба несовершеннолетних прекратятся. Хватит играть в пионеров-героев. Из "советского пантеона" - двадцати четырёх самых знаменитых пионеров-героев - погибли восемнадцать, Верещаев это хорошо помнил.
   Но это он решил для себя. А умом понимал, что - нет. Не получится так. Да и какой смысле в этом, если детей не спрятать даже в тылу - нет его, этого тыла, хоть самого плохонького, голодного и холодного? И настанет день, когда ему придётся узнать о первом из погибших мальчишек. И чем тогда оправдывать себя? Или и не нужно никакое оправдание и всё так и должно быть в такое время?
   Был уже третий час ночи, но он не спал. Сидел и вспоминал первого из отправленных...
   ...Петька был его учеником - в школе. В каком-то смысле - его крестником; четыре года назад... да, четыре... Верещаев вытащил Петьку и его брата, Димку, из воронежской беспризорщины - голодных, злых, никому не верящих - и уже почти поломанных, балансирующих на самом краешке, на тоненькой ниточке остатков мальчишеской гордости и храбрости. И опять ужаснулся - в тысячный раз! - сколько таких вот ребят - умных, талантливых! - пропадают на улицах "выбравшего демократию" государства. Но он никогда не считал, что сделал что-то необычное. Он просто так жил. Сколько раз над ним насмехались! Какие слухи распускали про него... Как не верили, что тут нет никакой корысти. Считали дураком, провокатором, извращенцем...
   А он просто так жил.
   ...Когда братья отправились с ним сюда, Верещаев удивился, если честно. Он не мог понять, чем заслужил такую верность. Да и не особо старался вникнуть, если честно - в последнее время появилось, буквально рухнуло, столько дел... Когда встал вопрос - Димка Ярцевский, князь, чтоб его, поставил этот вопрос ребром и на дыбы - кого отправлять выяснять проблему с накопительными лагерями для детей - он долго думал, перебирал, прикидывал. Тоже была ночь, точнее - поздний вечер, тёплый и тихий. Он долго бродил за околицей, пока не промок насквозь от вечерней росы, а из низин не пополз туман. Дав здоровенного кругаля по холмам, Верещаев спустился в ложок, перебрёл его по мосту и остановился. Задание было тяжёлым (слова "смертельно опасное", "невыполнимое" он старался не употреблять, дистанцироваться от их смысла). Нужен был подросток - умный, ловкий, храбрый, с быстрой физической и психической реакцией, мотивированный... Таким условиям отвечали многие из его ребят. Но именно это и затрудняло выбор. Он не представлял себе, как будет приказывать такое. Ведь это... Своим ребятам Верещаев никогда не врал. Но сказать такую правду... отправить фактически в никуда?
   Он досадливо помотал головой, прогоняя эти мысли. Хорошо командовать дивизией - можно давать любые задания, не видя в лицо тех, кем командуешь...
   Верещаев прошёлся по мостку туда-сюда. Решительно пересёк его (чудились какие-то звуки), поднялся на склон и остановился.
   На гранитном валуне - одном из тех, которые притащил сюда в незапамятные времена ледник - удобно сидели Петька Зубов и две девчонки из местных, его ровесницы. Рядом на камне стояли три пары кроссовок. Вся троица прерывисто хихикала и обменивалась какими-то обрывками реплик. Связно говорить или просто связно хихикать у них не получалось, так как Петька ухитрялся одновременно целовать взасос обеих и активно шарить руками под джинсовыми юбочками и в вырезах блузок. Девчонки в долгу не оставались. Ясно было, что все трое в восторге.
   Мда, подумал Верещаев. Интересно. Вот и вся война - кому она сдалась, когда тут такое?
   Выждав, пока всё это безобразие перейдёт в активную фазу раздевания, Верещаев подло и рассчитано хмыкнул.
   - Ой! - хором пискнули девчонки и прыснули в темноту, на ходу пересмеиваясь и пытаясь привести себя в порядок. Через две секунду одна вернулась, подхватила кроссовки и, выдав: "Извинитееее!" - канула в ночь окончательно.
   - Уй! - вякнул Петька, стремительно краснея и застёгивая штаны. - Уй-а!!! - издал он негодующий вопль и подскочил, дёргая "молнию" обратно.
   - Что такое? - ласково осведомился Верещаев.
   - Прищемил, блин, - плаксиво ответил Петька. - Больно же!
   - Представляю, - согласился Верещаев.
   - Это из беженцев девчонки, - зачем-то пояснил Петька, забираясь на камень с ногами.
   - И давно у тебя с ними? - поинтересовался Верещаев. Петька сделал честные глаза:
   - Только сегодня познакомились. Мы с дядей Игорем дом там чинили... - он неопределённо махнул рукой. - А они помогали.
   - А теперь ты им решил помочь стать мамами? - уточнил Верещаев. Петька пожал плечами:
   - А чего?
   - Да в том-то и дело, что я не против... - Верещаев сел на край глыбы.
   И всё решил именно в этот момент...
   ...Петька выслушал Верещаева спокойно, только немного побледнел - стало видно в темноте.
   - Страшно? - спросил Верещаев. Петька помотал головой и искренне ответил:
   - Нет. Просто... волнуюсь.
   - Пойдёшь? - вздохнул писатель-разведчик. - Я не приказываю, ты не думай...
   - Пойду, - ответил тихо мальчишка.
   - Не ходи, - попросил вдруг Верещаев. - Не вернёшься.
   Петька промолчал. Молчал и Верещаев, и туман полз из низины длинными осторожными языками, светился в темноте, замирал, крутился спиралью, полз снова... В той стороне, где был Воронеж, царила темнота - наверное, опять вырубили электричество, его подавали теперь по пять-десять часов в день. Потом за спинами людей хрустнула ветка и послышалось унылое: "Сплюууу... сплюууу..." - совы-сплюшки - и Петька повернулся на камне:
   - Помните, - сказал он тихо, - как там пелось? "Мой стяг был выше вражьих стягов на целый миг!"? Вот так.
   - Ты романтик, мальчик, - ответил Верещаев и ссутулился.
   - Нет, - возразил Петька почти холодно. - Я помню, как это - грязь и холодно спать в переходе, Ольгерд... - он назвал своего бывшего учителя по имени. - А теперь подумай сам - могу ли я хотеть, чтобы вся страна стала таким переходом... заплёванным и в рекламных объявлениях, на которые глядишь - и от тоски хочется выть.
   Верещаев прикрыл лицо руками. Мальчишка пересел ближе и продолжал:
   - Я пойду. И я постараюсь вернуться. Я очень постараюсь.
   - Очень малы шансы, - глухо ответил Верещаев. - Очень долгий путь. И очень нужно сделать это. Очень, Петь... Очень.
   - Русские играют только с малыми шансами, иначе скучно, - ответил Петька и шкодливо улыбнулся в тридцать два зуба в ответ на взгляд отнявшего руки от лица взрослого мужчины. - Я пойду и вернусь. И я узнаю, что там и как. Может, нескоро, но я вернусь, Ольгерд... - он встал на камне и протянул руку к слабо светящемуся небу. Сказал вдруг просто и без пафоса, как о естественном: - Я бессмертен. Разве нет?..
   ...Я не знаю, подумал Верещаев хмуро, играя на столе карандашом. Я не знаю. Я не знаю даже, жив ли ты. я каждый раз, отправляя кого-нибудь, не знаю, жив ли он. Или она. Но твой путь особый - несколько тысяч километров по стране, где всё рушится и валится и для многих ты - цель. А в конце пути - лагерь, из которого ещё надо будет выбраться потом.
   В штабной избе сидели Ярцевский, Ментило, Прохоров, Земсков и Верещаев. Федосов был на патрулировании, Пешкалёв ещё не вернулся из своей загадочной московской поездки. Кроме этих пяти человек тут же присутствовал Шукаев - мэр Воронежа приехал ещё с утра, ничего никому не объяснил кроме Ярцевского - и теперь пришёл на совет, как будто так и надо.
   Говорил Ярцевский. Почти всё из сказанного им Верещаев знал, потому что именно его люди - дети и взрослые - добыли эти сведения за последние две недели. В голове безостановочно и нелепо крутилась строфа из песни Щербакова:
   ...Помнишь кофейню в Сохо?
   Конечно, помню - да толку что?
   Рыба, мне очень плохо.
   Мне даже хуже, чем только что...
   - и с ней ничего нельзя было поделать, не вытолкнуть из мозга...ский. почти ак вского - и ев - мэр своей загадочной поездки.
   - Итак, что выявлено? - говорил Ярцевский. - Во-первых, это ликвидация остатков промышленности, кроме добычи сырья. Как основание подаётся, что промышленность у нас "грязная". В принципе, любой труд руками - даже школьная мастерская - попадают под негласный или гласный запрет. Во-вторых, передача под управление ООН портов любого транспорта, почти всех месторождений полезных ископаемых, запасов пресной воды и леса и так далее - вплоть до запрета русским там появляться иначе как в качестве рабочей силы; постройка сеттельментов для иностранных специалистов. В третьих - территориальный развал России, новая "раздача суверенитетов". В четвёртых - охота на детей, на души и физическая - комендантский час с 8 вечера до 7 утра, в случае его нарушения - санкции вплоть до "изъятия ребёнка из семьи как не справляющейся с обязанностями по воспитанию человека нового общества", обязательные экзамены по психологии и английскому языку для родителей. Лагеря по вывозу детей созданы здесь... здесь... здесь, здесь и здесь... - он черкал по большой карте, занимавшей половину стола, - их наполняемость в общем - до пяти миллионов мест. Вот тут, тут и тут созданы концентрационные лагеря для неугодных новой власти, наполняемость - до трёх миллионов мест. Остановить окончательный распад России на два-три десятка "княжеств" мы не в силах, такова реальность. Это тёмные места. Светлые - что все программы, в которых нужно хоть какое-то участие местных, пробуксовывают со страшной силой. Фактически запустить их можно только силой - но собственных сил у нового правительства нет, а оккупанты не рвутся помогать решать внутренние проблемы - они своё получили. Кого набрали на службу? Откровенных ворюг или бездарных молокососов, выращенных "в борисняке" или "в путинке". Или - чаще - сочетание и того и другого. В принципе, я думаю, через годик все программы просто забуксуют окончательно, и наши благодетели плюнут на русский народ, ограничив своё пребывание теми же сеттельментами и экономическими зонами.
   - Вариант Африки? - хмуро спросил Ментило.
   - Да, но с одним "но". Русские - не негры. Я почти уверен, что в этих условиях все наши дремлющие качества проснутся сами собой, - твёрдо сказал Дмитрий.
   На Ярцевского поглядели все сразу, только Верещаев играл карандашом. А Ярцевский продолжал:
   - Задача-минимум. Опираясь на указанные ранее пункты базирования - здесь, здесь, здесь, здесь и здесь - взять под контроль территории в Воронежской, Тамбовской и Саратовской областях. Губернаторов у соседей просто ликвидировать, на их место по возможности поставить наших людей, если невозможно - пусть лучше пустуют места. Вести дальше работу по агитации переселения в сельскую местность; за последние три недели из городов в воронежских краях ушло до 200 тысяч человек. Тишком, но неуклонно. ООН этому не препятствует.
   - Идиоты, - хмыкнул Земсков.
   - Нет, не идиоты. Просто они не в силах понять, что происходит и им кажется, что русский народ просто смирился... Далее и последнее - заставить пришельцев держаться только в зелёной зоне и сеттельментах. Там их не трогать. Но и оттуда их не выпускать. Причём акции маскировать, как и ранее, под бытовуху и бандитские разборки.
   - По моим данным, сейчас в наших местах не меньше пяти-шести тысяч человек готовы сопротивляться активно, с оружием в руках, - сказал Верещаев, стукнув торцом карандаша по столу. Повторил это снова и снова, потом бросил карандаш.
   - Организуем в деревнях отряды самообороны, - предложил Ментило. - Под тем соусом - что против самих себя. А в деревни, что в глухих местах, никто за объяснениями и не приедет.
   - Не приедет, - подтвердил Шукаев. - Вообще, молодые люди, насчёт губернаторов можете не обольщаться, власти у нас почти никакой. И вообще... - повторился он и задумался. Все ждали. Шукаев явно решился: - И вообще мой прогноз такой, что скоро власти на территории России настанет конец как факту. Людям она практически не нужна, ООН тоже может без неё обойтись. Так что... - он не договорил и снова умолк, думая о чём-то свом - явно нерадостном.
   - Основной внутренней проблемой является катастрофическая нехватка средств, - продолжал Ярцевский. - Денег у нас почти нет. А какие есть - в любой момент могут... что там такое?!
   В смежном помещении послышался шум - и в комнату вошёл Федосов. Он был щетинист, мокр, грязен и устал, но широко улыбался.
   - С патрулирования? - оживился Ярцевский. - Между прочим, этот полковник, которого твои ребята привели...
   - К чёрту полковника, - проникновенно ответил Федосов и грохнул на пол свой рюкзак. Именно грохнул, хотя рюкзак выглядел практически пустым. Пол гулко ухнул. Федосов присел, раздёрнул завязки. Оглядел всех. И вытолкнул на пол брусок золотистого металла.
   - Это что - золото? - спросил неверяще Прохоров.
   - Нет, это я кусок свинца выкрасил - приколоться, - не без яда ответил Федосов, вставая. - Этого добра у нас теперь - порядка тысячи тонн. И ещё кое-что есть.
   В общей тишине стало слышно, как на улице орёт Арт:
   - Сахар! Са-хар, блинннн! Крысу покормили, вы?!
  

Разные люди

Республика Тюркских Народов

   Иван никогда не понимал, что батька с мамкой забыли в ауле. Нет, формально, конечно, деревня... но неформально аул - это понятно и идиоту.
   Хотя, надо сказать, что жилось тут неплохо - во всяком случае, Иван Сергеев, 13-ти лет отроду, вполне был доволен жизнью. Да, разнообразия мало, степь - но речка рядом, земля хорошая... да и скакали ли вы когда-нибудь на коне во весь опор? Когда за километр видна одинокая травинка на горизонте, и ни единой преграды - только ты и конь... нет? Тогда вы многое потеряли - и не надо хаять степь.
   В школу, конечно, приходилось ездить в ближайший поселок Алабас, но сейчас лето, каникулы, и вообще....
   Итак - Ваня сидел на небольшой коряге, что удачно выполняла функции трамплина над речкой, и смотрелся в... ну, сказать, что в зеркально гладкую поверхность воды - значит соврать - ведь неподалеку купались несколько друзей Ивана. Но все таки это не мешало речке выполнять функции зеркала. Итак - 13-ти летний отрок с любопытством обозревал себя. Светлые, даже очень, короткие волосы. Ясные голубые глаза. Узкий нос. На фоне не слишком большой упитанности тела, это делало Ивана похожим на какого нибудь маленького принца из книжки. Ну или на пай-мальчика. С виду.
   На самом же деле, такую бестию надо было еще поискать! Драчливый, задорный.... Хотя, это скорее всего, он подчерпнул от общения с казахским населением - и нельзя сказать что это плохие качества.
   Итак, продолжим.
   - Ванька, ныряй! - смуглый Жандос, кинул загребенный со дна реки комок ила в Ивана.
   Тот увернулся, подскочил - и, разбежавшись, прыгнул с коряги.
   - Уе-е-е-е-е-е-с! Получи! - упав животом на воду, светловолосый мгновенно нырнул глубже и спешно нащупал и дернул ногу казаха.
   - Ах ты....
   Потихоньку купание переросло в шуточную потасовку, в которой уже участвовали все. Пятеро человек - включая двух уже описанных мальчишек.
   И пока они дерутся (а после этого еще и, ругаясь, отмываются от липкого ила), надо рассказать о семье Ивана и вообще о деревне Алоевка .
   Когда-то давно, еще во времена СССР, жила в деревне семья Сергеевых. Семен Сергеев - ветеран Великой Отечественной, Мария Сергеева - его жена и Федор Сергеев - дитя этого брака. Поздний, к слову говоря, ребенок.
   Нельзя сказать, что деревня была такой уж развитой и большим - но школа, клуб и магазин там имелись. В общем, неплохо жилось, что тут сказать?
   Продолжим. Федор вырос, хорошо окончил школу. И уехал в город - учиться. На астронома. Его всегда привлекали звезды. И несмотря на то, что его родители были более прагматичны (шел бы в техникум - да оставался в деревне!), они не стали ему мешать. А что такого? Возможности есть - желание есть... флаг в руки сынок!
   И, возможно, он бы доучился - но наступили смутные времена, великую державу СССР разорвали на куски. Причем не столько враги внешние, сколько внутренние....
   Институт был закрыт - ибо разорился. Федор, помыкавшись еще в городе, устроился в техникум - и стал слесарем, после чего уехал в родной поселок. Наверное, это было и к лучшему, ибо, несмотря на "неказистую" с точки зрения городских, работу, Федор все-таки нашел свое счастье. Женился, вел хозяйство. Потом родился сын....
   К тому времени деревенская школа была закрыта. Но, благо, до поселка было недалеко - поэтому стремительно росший Иван Федорович Сергеев получал неплохое даже в демократические времена, образование. Ибо в Казахстане - многие части этой системы взяты от "тоталитарного" СССР...
   ...Уже отмывшийся (с трудом!) от липкого ила, Иван вышел на берег и наскоро начал растираться полотенцем.
   - Ты чего, Ванек? - крикнул с середины речки, мелкий (как по росту так и по возрасту) Жанболат.
   - Домой иду! - так же громко ответил натягивающий на себя старые штаны Иван.
   - А че так?
   - Дрова пилить надо!
   И, с трудом одев на мокрое тело майку, он сунул ноги в тапки-сланцы, помахал рукой друзьям (увернувшись попутно от куска ила), и не спеша потопал к хорошо видным домам.
   О чем может думать деревенский мальчишка 13 лет? О девчонках - ну куда же без них-то? О работе - ну-у-у-удно, поскорей бы закончить. О каникулах - шли бы подольше....
   Не о наркотиках - а зачем? Не о "сексуальной свободе" - а что в этом хорошего... да и что это вообще такое? Не о недавней бомбежке... - побомбили-прекратили... ничего не изменилось - по крайней мере сейчас.
   Недалеко от деревни Ивану пришлось сделать крюк - стадо обогнуть. Да и не хотелось лишний раз видеться со стариком Серкебаевым... умный старик. Иногда интересные вещи рассказывает. Но строгий такой - чуть что, сразу за хворостину!
   Под воздействием этих воспоминаний, у мальчишки зазудело... в общем зазудело то место, которое с темных времен используется родителями, как объект наказания ремнем. В этом случае - хворостиной и от старика. Дело в том, что он умудрялся выращивать на диво вкусный крыжовник....
   Не утруждая себе открытием калитки (попросту перелезая через нее), Иван почесал ногой бок разлегшейся на солнышке собаки Кутьки и зашел в дом.
   - Ма-а-а-ам?
   Ответа не последовало.
   Иван пожал плечами и пошел к холодильнику. В принципе, отсутствие мамы было даже к лучшему - можно руки не мыть... все равно же пачкаться? Из холодильника он достал кувшин с молоком и уже порезанный хлеб в пакете. Взял один кусок - налил полную кружку. С аппетитом выпил молоко, вприкуску с ломтем. И пошел работать.
   Как уже говорилось, Иван не зашел помыть руки (на что свято надеялась слегка наивная его мама), и поэтому не увидел записку "Ваня, помойся, оденься в чистое и сиди дома!! Отдыхай!! Это очень важно!!!".
   Но не будем.
   Вообще - наш герой прекрасно понимал, что вся работа по дому идет ему на пользу, рос он отлично - и сила была неплохая для его лет.... Но все-таки, скучно работать, когда друзья купаются на речке - играют в "казаков-разбойников" и вообще занимаются всякими интересными делами....
   - Постараюсь допилить до вечера... - буркнул Иван доставая подвешенную под потолком сарая ножовку. - А то не дай бог не успеть....
   Вечером планировалось пойти в степь на всю ночь - печь картошку, пить "черный" кумыс (пьянит как пиво - с трудом удалось достать) и играть в карты (что не одобрялось родителями). Ну а что в этом такого? Кто не делал что-либо в этом роде?
   Скоро заболели руки - Иван пилил обоими попеременно. Все-таки физическая работа укрепляет....
   Первым делом, наш герой решил распилить гнилые доски, которые остались от разобранного старого туалета. Потом уже - ветки деревьев. В самом конце же - здоровенное бревно сантиметров 50 в диаметре - которое сначала надо было распилить, а потом порубить на чурочки.
   В общем, совокупность жаркого дня, пыли, летящих опилок и прочего мусора, сделали свое грязное, в прямом смысле слова, дело. К моменту начала распиливания бревна, Иван был похож на провалявшегося в грязной канаве алкаша. Потный, грязный, дышит тяжело и с натугой... разве что водкой не несет.
   Бревно как назло оказалось хорошим - поэтому за 10 минут, Иван распилил всего лишь жалкую половину первой части.
   - Ффух... - было очень трудно разлепить покрасневшие от натуги пальцы, однако это удалось. Легкое упражнение, сжать-разжать кулаки - и все прошло.
   Внезапно ушей мальчика достиг мягкий гул мотора и тихий звук тормозов возле ворот. Тоненько взлаяла Кутька. В ворота стукнули.
   - Иван открой! - голос явно принадлежал маме
   - Бегу! - ответил ей тот, удивляясь тому, что она на машине. Откуда? Кто подвез?
   Над воротами была видна серого цвета крыша джипа незнакомой мальчику марки. Так же виднелась верхушка песочного цвета каски.
   Иван загнал Кутьку в конуру, резко открыл ворота и тут же смутился - на грязного, потного и неприятно пахнущего мальчишку уставилось аж пять пар глаз.
   Первая пара принадлежала собственно маме мальчика - невысокой, примерно метр семьдесят, с очень светлыми волосами, серыми глазами, и мягкими, жестковатыми лишь к глазам, чертами лица.
   Обладательница второй пары была мулаткой - с коричневыми волосами, глазами цвета очень крепкого чая и неестественно пухлыми губами, с небольшой родинкой над ними. Ростом она была еще ниже мамы, примерно на полголовы.
   Три остальные пары глаз принадлежали трем солдатам, похожим на надутые куклы - их толстила форма, такую же Иван видел в кино. Лиц было не разглядеть - даже на руках были перчатки.
   Мулатка посмотрела на мальчика брезгливо и как-то... как на товар. Или на мелочь, не достойную внимания Ее Величества.
   - Ш-што мы ст-тоим? - тягуче с акцентом процедила она и первой вошла в дом. За ней пошли двое солдат (аккуратно держа дистанцию за мамой Ивана и им самим), один - видимо, водитель - остался у джипа.
   - Ма-ам... а кто это? - шепотом спросил Иван
   - Т-с-с... Ты почему записку не прочел? - так же шепотком ответила она
   - Да что я... ну спешил ну... ну...
   - Тихо! Надеюсь, все пройдет хорошо....
   Что хорошо - как хорошо - Иван не понял. Но спросить не решился, мама выглядела очень встревоженной.
   Зашли домой... мулатка пробежалась глазами по разбросанным старым кроссовкам Ивана и достала из небольшой сумочки планшетик и карандаш. Черкнула что-то на планшетике.
   Идя мимо кухни, так же цепко и быстро увидела крошки хлеба на столе и стакан из под молока со следами грязных пальцев на нем. Снова черкнула в планшетике.
   Зашла в зал, в другом начале которого стоял не новый телевизор "LG" на небольшой подставочке. Сразу от подставочки, начинался старый, но красивый и чистый ковер. У стены стоял стол и два кресла - напротив них, у другой стены располагался диван.
   Снова несколько чирков в планшетике.
   - Малтшик, сядь тут. Миссис, начнем.
   Двое солдат чинно вошли в зал - один остался с Иваном, а второй вышел вслед за его мамой и мулаткой с планшетиком.
   Оставшийся в зале солдат молчал, иногда лениво встряхивая ногами.
   Первым не выдержал Иван:
   - Дяденька, а что это у вас за автомат? Я такой в фильмах видел, и в "Контр Страйке" когда в городе был, интересно....
   Тот даже не шелохнулся в ответ - по бледным щекам стекали капельки пота, руки судорожно сжали легкий, похожий на странную игрушку, автомат.
   Иван хмыкнул и пожал плечами - ну не хочешь разговаривать - так не надо.... В соседней комнате слышался частый мамин говор - и ленивый акцент мулатки... мальчик не прислушивался к этим разговорам - дела родителей это дела родителей.
   Было душно - как-никак окна были закрыты, к духоте примешивался неприятный запах пота, того, чем чистят ботинки, солдатской формы.... Иван спрыгнул с дивана - и пошел на кухню, попить.
   - Stop! - солдат резко схватил того за плечо - и толкнул к дивану. - Sit.
   - Чего? Да я пить хочу!
   В ответ лишь дернулся автомат - его дуло стало указывать на тот же диван.
   - Да вы чего блин, одурели что ли? Ма-а-а-ам!
   Как назло, еще три дня назад Ванькиного отца зачем-то отправили в Алабас - Иван не знал, зачем - да отец и не распространялся - сказал пару слов маме и уехал.
   - Ваня, пожалуйста, посиди молча, так надо!..
   ... - Пошшалуй все, - мулатка снова черкнула что-то в планшетике...
   - Так что? - Сергеева Виктория Алексеевна, мама Ивана, сама не заметила, как ее ладони сжались в кулачки, пальцы побелели от натуги - Что вы решили?..
   ... Вообще это была долгая история.
   Виктория Алексеевна работала зам. директора клуба - ну и, негласно, конечно, секретарем. С момента переименования Казахстана в РТН - ее уже больше пяти раз вызывали в районный акимат - по всяким вопросам. Очень много раз приходилось заполнять новомодные анкеты, начиная от тем "Ваша работа" и кончая темами "Ваши сексуальные предпочтения" - уж такой откровенности воспитанная еще при СССР Виктория не понимала. И даже пару раз отказывалась заполнять анкеты (иногда доходило до криков), однако как-то раз близкая ее подруга, уже прошедшая все анкетирование, потихоньку шепнула Виктории: "Да ты не кобенься - от этого же зависит отношение к тебе и к детям....". Пришлось проглотить обиду - и покорно заполнять все....
   И вот один раз после очередного вызова в акимат - ей всучили в сопровождение трех солдат и эту мулатку - мисс Роситу Амадрилос. Объяснялось это проверкой дома и семьи - подходит ли она ребенку и хорошо ли ему живется.... В этом вопросе бунтовать Виктория не смогла. Опасно. Для настоящей женщины - дети дороже жизни. Стоит ли судить ее за банальную осторожность?
   ... - Шшто я решила? Пока ешше не все. Я долшна поговорить с ребенком. Но ф любом случае, я приму меры лишь для его пользы.
   Каверзный ответ. Методы совести - и методы закона - чаще всего враждуют....
   ...Иван сидел в зале, как будто лом проглотил.
   - Ма-а-а-м, я пить хочу.... - тихо сказал он, глядя на маму
   - Потерпи немножечко, сейчас тетя задаст тебе несколько вопросов - и все будет в порядке.
   Мальчик вопросительно и с любопытством уставился на мулатку.
   - Малтшик, ответь, потшему ты так волнуешься?
   - Пить хочу как бы.... - ответил Иван, который в самом деле волновался - знаком этого было добавление "как бы" где надо и где нет.
   - А потшему ты хочешь пить?
   - Ну как бы устал, работал много, да и вообще....
   - Работал?! Тфоя мама заставляла тебя работать?! - мисс Росита внимательно посмотрела на стоящую в полном ауте Викторию
   Иван внезапно понял, что это очень важно, и от его ответа зависит многое.
   - Да нет, что вы! - робко улыбнулся он - Это интересно. Типа зарядки или физических упражнений!
   - Но все же, для этого сушшествуют спортзалы! Хотя какие тут... - она снова пару раз черкнула в планшетке - А как и чшем ты питаешься?
   - Как чем? - удивленно моргнул мальчик - Едой! Чем же еще?
   - Ты не понял, малтшик. Хорошо ли или плохо? Вкусно ли или нет?
   Вмешалась, собственно говоря, мама:
   - Да что вы себе позволяете?! Мой сын нормально питается и нормально себя чувствует!
   - Вы на него давите. Пожалуйста - выйдите в другую комнату.
   Мулатка бросила солдату пару фраз на английском - и тот молча вывел упирающуюся Викторию в комнату Ивана.
   Разговор продолжился.
   - Теперь ты можешь говорить правду малтшик. Все в порядке! Говори! - в глазах инспекторши загорелся непонятный огонек фанатизма и... неприязни, что ли?
   - Какую правду? - Иван отодвинулся. - Я не понимаю, о чем вы...
   - Не ври! Мошшно подумать будто я не видела!
   Женщина заходила по комнате, нервно оправляя волосы:
   - Куча грязной посуды! - начала зачитывать из планшетика - Грязный, как свинья, ребенок! Куча работы, которую ты делаешш, как раб! У тебя даже нет компьютера! Да и само это место... - она презрительно плюнула на пол, - ...это не дом!
   - Да как вы смеете!! - Иван резко подскочил, оказавшись почти что лицом к лицу с разъяренной женщиной. - Это мой дом и мне тут хорошо!! Какая куча грязной посуды - там всего один стакан! Грязный я потому, что не хотел мыть руки и работал! А компьютера нет, потому что не в нем счастье! И почему вы плюете на пол?!
   Никогда не кричавший на взрослых мальчик пустил петуха, буквально пропищав последнюю фразу. Мулатка приняла это за неуверенность.
   - Да ты не знаешш, што такое счастье! И ты все еще боишься... нитшего - это фременно. Пойдем со мной! - она цепко схватила Ивана за руку.
   - Да не хочу я!!
   В ответ тот резко дернул рукой, и, сам того не желая, увлек женщину на диван. Болезненно ткнувшись головой в подушки, ты вскрикнула. Солдат точным, тренированным движением, саданул мальчика по затылку. Тот обмяк.
   - The idiot! - воскликнула мулатка, вставая с дивана - It to you not Arabs and black! This guy is more expensive than you! On it the order has already arrived, and it is necessary that it was in the excellent form! Drag it in the car!*
   - Sorry, miss...**
   Из другой комнаты, откуда доносились звуки борьбы, вскоре раздался щелчок наручников, и резкий, с хрипотцой, голос второго солдата.
   - Miss, and this woman?***
   - Too in the car!****
   ...Старик Серкебаев, внимательно смотрел на незнакомую машину, опираясь на вилы - сено кидал.
   Этот джип он увидел, когда вел стадо назад, в деревню. В машине сидел и ритмично дергал головой какой-то парень,в незнакомой военной форме.
   Спрашивать у него что и как - Серкебаев предусмотрительно не стал, однако, пометочку сделал - раз в 5 минут, регулярно обозревать, что новенького. А то мало ли...
   В доме напротив играли на гитаре и распивали пиво, несколько молодых парней, один из них тоже лениво посматривал на джип, держа в руке бутылку дешевого "Карагандинского".
   С треском, резко, открылась дверь дома. Первым вышел один из солдат, крепко держа за плечо пацана, с помутнелыми глазами.
   Второй, важно прошествовала какая-то женщина, в коричневой юбке, такого же цвета пиджаке, и белой блузке.
   Третьим вышел такой же солдат - правда, он уже держал отчаянно вырывающуюся женщину, в наручниках. Одной рукой держа ее, второй он зажимал ей рот.
   Парни напряглись. Серкебаев медленно подошел к собачьей будке, держа вилы так, чтобы они оставались скрытыми забором.
   - Ау! - вскрикнул солдат, когда женщина, которую, он держал, умудрилась прокусить плотную перчатку.
   - Помогите же, чего вы смотрите!!! У меня сына забирают!! Помогите!!
   Ее тоже ударили по затылку, и она, подобно своему сыну, потеряла сознание. Но вот этим все не закончилось....
   ...Росите Амадрилос, инспектору по делам несовершеннолетних, уже приходилось изымать детей. Много где... хотя в основном - в русских городах. В загадочный Казахстан ее перевели совсем недавно.
   Ей доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие, граничащее почти с сексуальным наслаждением, чувствовать себя выше их. Выше тех, чьи судьбы она вершит. По крайней мере, она так считала.
   Однако сейчас события развивались совсем по иному...
   ...Время как будто замедлилось. Вот просто замедлилось - и все.
   Иван вроде бы ощущал и руки, и ноги, и странно гудящую голову... однако сделать ничего не мог. Как будто в клетку поместили.
   Крик мамы долетел до ушей. Иван дернулся... по крайней мере ему так показалось. Дернулся, чтобы бить, кусать, рвать - пусть из последних сил, пусть убьют, пусть делают, что хотят но НАДО....
   Не понадобилось.
   Из-за невысокого деревянного забора вылетела полупустая бутылка с пивом.
   Трах!
   Нос солдату, держащему мальчика, расквасило основательно - носовую перегородку разломило пополам - вследствие чего получилась картина "Перенесенный сифилис".
   Иван, уже вознамерившийся напасть на второго солдата, упал и потерял сознание.
   Щелкнул затвор M4.
   - Пух! Пух! Пух! - деловито кашлянул автомат.
   Кинувший бутылку парень упал, зажимая место, где чиркнула пуля. Остальные две улетели мимо. Солдат взял на мушку забор, за которым прятались три парня и стал выжидать... долго они не высидят - факт. Ринутся. А потом уже их можно легко почикать... потом благодарность от командира части перед строем, может даже отпуск на родину - как уже достал этот Казахстан!
   В бой вступил старый конь, который, как известно, не портит борозды. Старый конь - это старик Серкебаев. На боку в этой экипировке брони не было.... Вилы с легкой натугой вошли в тело, мягко спружинили обо что-то плотное.
   Вот тебе путевка в дальние края, неизвестный солдат - сам виноват. Чужая земля - чужие законы...
   ...Старик деловито чистил вилы кусочком сена. Раненого парня занесли в дом, однако один из той компании остался и оживленно что-то говорил женщине, указывая на машину. Мальчик все еще лежал без сознания.
   Договорились - парень деловито затащил мальчишку в салон, а сам сел за руль. Женщина обреченно вздохнула - села на переднее сиденье - хуже уже не будет.... Да, хуже уже не будет...
   ...А где-то неподалеку бежал по направлению базы усевший удрать водитель машины...
  
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"