Аннотация: Пашка и Ромка при попытке приятно првести время на речке в результате оказались в глубоком... немецком тылу.
Глава 7 .
Ромка утром проснулся первым и очень долго не мог сообразить, где он. Сперва даже испугался и было дёрнулся вскочить, но потом сообразил: шалаш, ночь, Пашка. Пашка спал рядом. Папоротник под мальчишками примялся, лежать стало жёстко, но он не просыпался, и Ромка осторожно, чтобы не разбудить, выполз наружу. Как там оказалось ХОЛОДНО!!! Мальчишку сразу пробрал колотун. Кругом не было ничего, кроме тумана, и никаких звуков не оказалось. Ромка, весь дрожа и моментально покрывшись гусиной кожей, кое-как нашёл костёр и обнаружил, что тот давно погас, а всё, развешенное для просушки, намокло ещё больше.
- Ой-ой-ой, - озабоченно сказал мальчишка. Покопался палочкой в пепле и к своему удивлению обнаружил под бело-чёрной волглой коркой алые угли. - Ага, - издал ещё одно - на этот раз довольное - междометие мальчишка и стал потихоньку, как учил Пашка, приводить костёр в чувство - сначала тоненькими веточками, потом потолще... Вскоре костёр горел по-настоящему, и Ромка засмеялся, глядя, как туман вдруг - словно живой - отполз в стороны, образовав чёткий круг. - Не нравится? - уточнил мальчишка и пошёл умываться.
Над рекой туман был ещё гуще. По дороге Ромка чуть не перепугался велосипеда - поставленный на педаль, тот вдруг выступил из белёсого молока с угрожающе-рогатым видом. Мальчишка вздрогнул, отпрянул назад и даже чуть присел, но, поняв, в чем дело, тут же улыбнулся, дурашливо погрозил несчастной машине кулаком и шепнул: - Зараза.
Вода в реке оказалась такой же тёплой, каким холодным был воздух. Ромка присел на корточки, поплескал в лицо и даже решил было искупаться, но от шалаша послышался испуганный голос Пашки:
- Серый, ты где?!
- Тут! - отозвался Ромка, поднимаясь на ноги. Пашка появился из тумана слегка запыхавшийся, как будто долго бежал, и взлохмаченный со сна.
- А я думаю - куда ты делся, - Пашка улыбался, но был явно взволнован. - Вода тёплая?
- Угу, - Ромка в доказательство поболтал в воде ладонью. Пашка, присев рядом, долго умывался, потом вздохнул и сказал:
- Пошли завтракать, да и поедем. Должны же мы до этого Гавгавпилса наконец добраться...
- Даугавпилса, - не преминул поправить Ромка. И вкрадчиво попросил: - Только сначала хотя бы окунемся?
Ну как тут было возражать? Да Пашка и не собирался. Вчерашнее купание было не в счёт, конечно. Ночью, поспешное и вообще излишне деловитое.
- Только недолго, потому что надо спешить, - суровым голосом начальника важной экспедиции приказал Пашка. Ромка, который на протяжении этого короткого наставления успел кивнуть раз двадцать, бухнулся в воду одновременно с мягким знаком.
Собственно, Пашка не собирался стоять столбом и, не долго думая, прыгнул на шею Ромке, который как раз вынырнул, увидел летящего на него сверху старшего мальчишку и с полунатуральным испуганным воплем нырнул снова, чтобы появиться у противоположного берега. Догнать Ромку у Пашки никак не получалось, и в конце концов Пашка почти по-настоящему разозлился и стал обещать хохочущему Серому такие кары (а тот делал вид, что ужасно боится...), что в конце концов не выдержал сам и расхохотался, отчего прошла даже эта небольшая злость.
- Ну хватит, Серый, хватит, - наконец запросил смеющийся Пашка пощады, - а то мы никуда не уедем так. Мы же на войне, в конце концов!
Ромка моментально "проникся", надо сказать. Даже подтянулся и, первым выбравшись на берег, стал ещё нагло поторапливать Пашку, намекая, что хочет есть и пора ехать. Кстати, снаружи - не в реке - оказалось ещё холодней, чем раньше и вообще Пашка подумал, что барахло вполне могло попадать в костёр.
Не попадало - и уже хорошо. Ещё лучше было то, что Ромка, сопя и одновременно согреваясь с тыла, успел замучить банку сгущёнки до такой степени, что её оставалось только открыть...
...К тому времени, когда мальчишки двинулись в путь, от тумана не осталось и следа, а солнце уже жарило вовсю, хотя было всего часов семь, не больше. Ромка опять взгромоздился на багажник и был в своём обычном настроение - развивал планы разгрома Гитлера в кратчайшие сроки с целью в конце лета успеть в Ленинград в гости к Шевьёвым. Пашка больше отмалчивался - не столько потому, что не верилось, сколько из-за того, что вертеть педали было всё-таки трудненько.
Местность сейчас выглядела ещё более вымершей, чем вчера. Вообще никого. Ромка через некоторое время расхрабрился настолько, что принялся петь. Не очень громко, но все равно его звонкий голос разносился вокруг дороги. Пашка сначала хотел его одернуть, но передумал: под песню ехать было легче. Тем более, что репертуар у "заслуженного артиста без публики" был самый что ни на есть бодрый. Ромка затянул:
В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает -
Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд.
И тут Пашка увидел: справа над горизонтом торчали - именно торчали неподвижно - два длиннющих дымных хвоста. Почему-то они немного пугали. Как щупальца какого-то чудовища из сказки...
А Серый продолжал:
Пройдет товарищ все бои и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны.
Но, наверное, и Ромка начал ощущать что-то похожее, потому что его энтузиазм вскоре малость подыссяк, он начал вздыхать, вихляться на багажнике, и Пашка не без ехидства предположил:
- Тебе что, в кустики надо?
- Не-а, - отозвался Серый. - Что там горит-то, не пойму. Даугавпилс как раз там.
Пашка не успел ответить. Он остановился и затормозил ногой; Ромка соскочил с багажника.
Дорога впереди - она изгибалась вокруг рощицы и одновременно взбиралась на холм, по склону которого эта рощица росла - оказалась перепахана вдоль и поперёк, как колхозное поле, по которому прошли трактора. Точно, что ли, трактора - в размолотой земле печатались следы гусениц, отчётливые и многочисленные, в воздухе висел острый запах - железо, гарь, что-то химическое. В рощице многие деревья были поломаны.
И вообще Пашке вдруг показалось, что всё вокруг пронизано какими-то тонкими струнами, на которых висят колокольчики - только двинься с места, и тишина лопнет.
- Что тут было-то? - пробормотал Пашка.
- Танки прошли, - прошептал Ромка. - Паш, не наши танки.
- Почему не наши? - Пашка тоже шептал, сам не зная, почему. Ромка поморщился:
- Пахнет... От наших бензином пахнет. А это что-то такое. Не знаю. Спирт, что ли...
- А чьи, немецкие танки, что ли? - зло спросил Пашка. - Немецкие, что ли, да?!
- Я же и не говорю ничего, - даже немного испуганно ответил Ромка. - Давай дальше едем, уже недалеко. Паш, поехали.
- Как я на холм поеду? - огрызнулся Пашка. - Пошли давай.
И повёл рядом подскакивающий на изрытой дороге велосипед. Ромка молча затрусил сбоку.
- Ноги у тебя как? - вспомнил Пашка. Ромка вздохнул:
- Да нормально.
- Да ты не Серов, а просто настоящий Смушкевич, - шутка пришла в голову сама собой и, как показалось мальчишке, как раз ко времени. Ромке наверняка должно было польстить сравнение с легендарным "генералом Дугласом", сбившем в Испании кучу фашистских лётчиков. После возвращения на Родину он попал в авиакатастрофу, чудом остался жив, повредил обе ноги, но сумел вернуться в военную авиацию.
Серый и правда довольно засопел, но скромно ответил:
- Не, я - Серов, мне чужого не надо.
- Подержи, - Пашка отдал Ромке руль. - Стой тут. Я посмотрю осторожно.
Он перебежал с дороги к деревьям и дальше взбирался на холм под их прикрытием. Почти без удивления обнаружил через десяток шагов, что Ромка идёт следом - и промолчал, только забрав у него велосипед. Торчать на дороге, не зная, что за холмом, было, конечно, невыносимо. Пашка про это и не подумал.
- Смотри, Паш! - ахнул Ромка, останавливаясь...
...То, что танк - не наш, было видно сразу. Он был серого цвета и какой-то угловатый, весь из выпирающих плоскостей. Пушка - необычная, короткая с решётчатым набалдашником на конце (рядом торчал ещё один ствол, пулемёт, наверное) - была опущена к земле. Жёлтый в белой окантовке большой крест на башне мальчишки заметили не сразу. Как не сразу заметили и то, что сзади у танка, как хвост, торчит обрывок толстого троса, а сам танк совершенно безжизнен. Первую минуту они просто стояли, таращась на завалившуюся боком в какую-то яму между двух сосёнок машину - и были не в силах ничего даже просто подумать.
Но потом Ромка тоненько и торжествующе сказал:
- Пашка, он же подбитый! Смотри!
Пашка никогда так близко не видел несоветской машины (он даже на тот французский "рено" в гарнизоне толком не смотрел) и находился в обалдении. Но после слов Ромки увидел, что ниже креста башня как будто пальцем проткнута - совершенно ровное круглое отверстие чернело там, в него мог бы пройти кулак Пашки и казалось смешным, что толстую сталь можно пробить хоть чем-то. Второе такое же отверстие круглилось в корме.
- Ну вот и готов, - хмыкнул Ромка и, бесстрашно подойдя к танку, отвесил гусенице пинка. - Пошли, Паш, тут где-то наши должны быть. Ты видишь, - он указал на обрывок троса, - они его даже тягали, но не успели.
Уверенное поведение и слова младшего дружка придали Пашке уверенности. Он перевёл дух и, подняв брошенный велосипед, рывком закончил подъём на холм, куда уже взобрался Ромка и теперь стоял, что-то разглядывая.
- Ты чего? - поинтересовался Пашка, подходя.
Ромка повернул к Пашке лицо с глазами, которые стали величиной в половину этого самого лица. Пошевелил губами. И только кивнул вперёд и вниз...
...Среди вздыбленных брёвен и вывернутой уродливыми валами земли люди казались частью этой самой земли. Пашка даже не сразу понял, что это люди, а когда понял - е смог их подсчитать. Глаз цеплялся то за перевёрнутую небольшую пушку, то за ещё одну - переломленную, как будто её делали из спичек, то за "максим", возле которого крест-накрест лежали два человека в неожиданно ярко-зелёных касках. Такими же яркими казались просыпавшиеся - как заманчивые игрушки - из разбитого ящика снаряды, штук пять. Третью пушку сложило гармошкой и приплюснуло к дереву, и из-за этой гармошки смотрел на ребят молодой солдат с сосредоточенным лицом. Рядом с расставленным лафетом пушки лежала рука. Совершенно отдельная, в рукаве гимнастёрки и с часами, какого-то белого цвета.
- Паш, - сказал Ромка не своим голосом, - это что?
Он дёрнулся было ближе, но Пашка удержал Ромку за плечо.
- Не ходи, Серый.
- Я помочь, - заторможено ответил Ромка. Пашка сжал пальцы на его плече:
- Некому... помогать.
- Как же так? - Ромка смотрел на Пашку умоляюще. - Они же подбили танк...
- Думаешь, он тут был один? - хмуро спросил Пашка. Он пытался понять, что произошло. Диверсанты, самолёты... Это всё ясно но ведь ещё вчера они с Ромкой видели на дороге грузовики с красноармейцами! ВЧЕРА!!! Откуда же тут взялись немецкие танки, не приснились же они?!
Мыслей не было. Ромка рядом громко дышал открытым ртом и по временам судорожно дёргал плечом и сглатывал. Потом сказал вдруг - спокойно:
- Паш, надо уходить скорей. Они же всё равно тогда вернутся за своим танком.
- А? - Пашка вздрогнул, отпустил Серого. - Что?
- Если тут немцы, то они вернутся за танком, - повторил Ромка. - За тем, в роще. Ты же видел, они его тянули, но не смогли. А он даже не горелый. Не бросят же они его.
- Как вернутся немцы? - Пашка огляделся. - Почему немцы?
Не дожидаясь ответа, он бросил велосипед и опустился на четвереньки. Теперь уже Ромка с непониманием и даже страхом смотрел на старшего мальчишку:
- Па-а-а-аш, ты что?..
- Следы, - Пашка выпрямился, обеими руками потёр лицо. - Серый, танки ушли туда, - и указал рукой на восток. Ромка посмотрел в ту сторону и пискнул:
- Туда?!
- Туда, - Пашка отнял руки от лица. - Ты правильно говоришь. Мы в немецком тылу, Серый.