Верещагин Олег Николаевич : другие произведения.

4-7 главы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как они познакомились, о чём они думали и что они видели на пути к новой планете...

0x01 graphic

4.

ЧЕМОДАННОЕ НАСТРОЕНИЕ

(Женька Самойлов)

   Самойловы улетали вскоре после Дня Защитников русского моря (1.)
  
   1.В этот день 4 июня 20... года российский Черноморский Флот отказался подчиниться приказу "командования коалиционных сил" о сдаче и, выйдя в море, принял последний бой на траверзе Севастополя, сорвав высадку десантов противника в Крыму и на Кубани.
  
   В очень любимых им книгах про путешествия Женьке всегда нравилось неторопливо и обстоятельно читать встречающиеся списки снаряжения, продовольствия и всего такого прочего. В пионерских походах списки были похожие, конечно, но не такие большие и обстоятельные. Многое пионерам было вообще не нужно, а кое-что - недоступно. Даже прошлогодний шестинедельный тысячекилометровый переход по дальневосточным лесам, конечно, был обычным мирным походом, после которого все вернулись по домам.
   Сейчас его ждало нечто иное. Совершенно иное. Не поход с возвращением домой - а новый дом, которого ещё, в сущности, тоже не было. И список предстояло составлять самому. Внезапно обнаружилось, что мама - Женька даже не сразу поверил, правда! - совершенно ничего не понимает в этих делах. С её-то работой! Но так или иначе, а она по-настоящему растерялась, когда столкнулась с такой проблемой. Женьке даже всерьёз показалось, что она готова была полететь с чемоданом, в котором лежат одежда, любимые украшения, ноутбук и жёсткий диск с рабочими архивами и программами.
   Сперва он думал, что мама шутит или хочет его таким образом подтолкнуть к проявлению самостоятельности. Но потом присмотрелся и понял - да ничего подобного. Правда не знает, что к чему.
   Женька от этой мысли и сам подрастерялся. Они с мамой, если уж приходила такая нужда, всё и всегда решали вдвоём. Потому что он - мужчина, а у неё - жизненный опыт. И, честно признавался себе Женька, ничего такого серьёзного ему решать в жизни не приходилось... если, пожалуй, исключить разговор с Антоном Михайловичем. Но и там был только разговор; пусть серьёзный - но разговор! А тут что делать?! Женька от отчаянья даже стал искать в Информатории какую-нибудь страничку для переселенцев (не может ведь не быть?!) - и скорей всего нашёл бы. Но тут, как по заказу, приехал вожатый из "Ерофеева Стана" (так называли дальневосточный пионерлагерь, на который они как раз в прошлом году базировались). Женька его и не помнил почти - а тут он упал как снег на голову. Потом подтянулись с разных концов Империи мальчишки из школы, лучшие друзья - пожертвовали парой дней от каникул, цени, как гордо сказал Дамка Тодоров. А следом - соседи, у которых внезапно разом образовалось свободное время. И в самом конце появился скаут из Австралии Тимми Уэсли, который путешествовал себе в одиночку по древнему Золотому Кольцу, заблудился ради интереса, оказался в Тамбове, увидел что-то завлекательное и тут же присоединился к этому завлекательному. В результате сборы стали происходить как-то словно бы сами собой - и очень быстро и деловито. Около дома "нарисовался" трёхтонный грузовичок из Думы, в который вполне мог влезть весь груз, а Самойловы - в придачу.
   Женьке сперва показалось, что разрешённый лимит груза на одного человека - пятьдесят килограмм с собой в каюту плюс целая тонна на грузовой палубе! - это очень много. Но потом совершенно неожиданно оказалось, что - ой как немного, а некоторые вещи весят весьма и весьма здорово.
   Во-первых - была библиотека. Из бумажных книг. Семь тысяч томов. В том числе очень старых. И ведь самое главное - все эти книги были и в электронном виде и занимали... ничего толком не занимали. Но при мысли о том, что библиотеку придётся оставить, Женьке стало очень грустно. И он начал тут же отбирать книги, которые непременно надо всё-таки взять.
   Их как раз и набралось почти на пятьдесят килограмм. А тут как раз взгляд Женьки, безумно блуждавший по комнате, упал на разные там награды и прочее... Надо всеми ними величественно простирал ониксовые крылья тот самый кот, которого подарили сторки - и которого с какого-то чёрта хотелось взять с собой больше всего остального!
   Короче, оставалось или сесть среди всего этого и зареветь от досады - или срочно изобрести пустотное хранение, над которым уже много лет бьётся куча учёных.
   Кто знает - возможно, Женька с отчаянья как раз тут и изобрёл бы что-то подобное. Многие великие открытия простимулированы безысходной нуждой или злостью на "нельзя" (равнодушной природы или глупых людских законов). Но эпохальному открытию помешал тот же вожатый Олег, заглянувший в комнату и объяснивший, что как только с новой колонией будет налажено постоянное сообщение, вещи можно будет потихоньку выписывать. Через год-два всего лишь - за пару рейсов всё и перевезут, успевай разгружать и расставлять в новом доме.
   Это утешало, конечно. Хотя оставлять вещи всё равно было стыдно. Как будто предаёшь или бросаешь. Женька даже побродил по комнатам, прося прощенья то у того, то у другого.
   С большущей лохматой дворнягой Бимом проблем не было - он шёл официально как "животное-пассажир" и совершенно не волновался по поводу предстоящего переезда-перелёта. Уже и это хорошо... Но всё равно с грузом оказалось ахово.
   Хорошо хоть - от лишних бумаг и согласований Империя давно избавилась, а точнее - никогда этим и не болела. Поэтому кроме обычных УУЛ - универсальных удостоверений личности, которые каждый землянин имеет с рождения, небольших прямоугольных карточек, куда потихоньку-полегоньку вписывается вся информация, от даты рождения до школьных оценок и счёта в банке - из всех документов у Самойловых на руках был лишь доставленный из той же Думы листок с планом переселенческого корабля, где ясно обозначались их каюты и путь к ним, а так же время, к которому надо быть на борту. Водитель грузовичка дядя Миша заверил, что, если они хотят, то он довезёт их прямиком до Парголовского лунадрома, где предстояло погрузиться на шаттл до Луны - а уж там на орбитальной базе пересесть на корабль. А не хотят - пусть едут струнником или летят самолётом, а на лунадроме подождут его. Самойловы решили ехать в грузовике, чтобы лишний раз не метаться и не волноваться, а что это будет дольше - зато из окна, подумал Женька, можно увидеть столько интересного...
   И тут вклинился австралиец. Он уже успел активно поучаствовать в погрузке, между делом разбить какую-то тарелку, обменяться адресами со всеми, с кем мог, и теперь, сидя на ограде и закусывая молоком с булкой, спросил удивлённо:
   - Эй! А у вас что, нет оружия?!
   Олег, проверявший что-то по списку около грузовика, тут же "сделал стойку", опустил листок и тоже огляделся:
   - Стоп. Что, правда оружия нет? Я на самом деле в списке не вижу...
   Самойловы переглянулись. Затем Мрия Евгеньевна неуверенно ответила:
   - Почему, есть у нас... Пистолет. А что?..
   ...По законам Русской Империи каждый населённый пункт, в котором проживало более 50 человек, обязан был обзавестись бесплатным полностью оборудованным тиром; частным лицам, которые тоже желали таковые иметь, тиры по их желанию строили силами государства. Регулярные тренировки устраивались в школах на уроках НВП начиная с 7 лет, гражданскими корпусами, ДОСАФ, пионерскими отрядами и Юнармией. Каждый гражданин Империи, которому исполнялось 13 лет, получал право иметь неограниченное количество единиц стрелкового оружия в своём распоряжении, а после 15 лет был обязан иметь хотя бы один экземпляр. Процедура покупки оружия была проста, как чихание - приходишь, предъявляешь всё тот же УУЛ, карточкой чиркают по регистратору - и покупай, что хочешь. Ношение тоже не ограничивалось, а в некоторых случаях для всех и для некоторых профессий и должностей - постоянно - предписывалось прямо.
   У Мрии Евгеньевны и правда был пистолет - старый потёртый восьмизарядный "байкал-442" под парабеллумовский патрон, выпущенный ещё во времена Реконкисты, в 23-м её году, то есть - больше шестидесяти лет назад. На его затворной раме была сделана гравировка -

БРАТИШКЕ ОТ Д. Т.

   Мама не знала, что она означает. Этот пистолет был то ли подарком, то ли памятью - пистолет даже не её мужа, отца Женьки - деда, отцовского отца, про которого Женька с мамой и не говорил почти никогда. "Пропал," - это ведь не ответ на многочисленные вопросы? А целая куча женькиных попыток что-то выяснить - и наивных детских и вполне разумных недавнего времени - ни к чему не привела тоже. Может, если бы не этот пистолет, Женька утвердился бы в мысли, что отца у него и не было - мало ли, что и мало ли, как случается? Года три назад, когда сорвалась очередная попытка что-то узнать об отце, он всерьёз заопасался, что он - андроид. Чего только Женька себе тогда - ну, маленький же был - в связи с этим не нафантазировал. И то, что его создали по спецзаданию, и даже то, что его отберут у мамы и уничтожат, и вообще... (1.) Кончилось тем, что он нашёл у себя кучу признаков, подтверждающих "андроидность", в потом на ватных ногах, с сухим горлом и звоном в голове обречённо пошёл к школьному врачу - с трудом из последних сил сдерживая слёзы, умирая от страха и гордо твердя себе историческое, что "лучше ужасный конец, чем ужас без конца!". Врач серьёзно, обстоятельно осмотрел мальчика и выдал ему официальную справку на школьном медицинском бланке - что ученик Евгений Самойлов андроидом не является, а является излишне впечатлительным фантазёром. Подпись, дата, печать. После чего запряг Евгения Самойлова в перетаскиванье коробок с какими-то расходными материалами для пункта первой помощи. Коробок было много, они были не тяжёлые, но громоздкие, ужасно неудобные, однако Женька таскал их с идиотской счастливой улыбкой на лице....
  
   1.Создание андроидов в 25 г. Реконкисты было внесено в Протокол Оттава о Пределах Применения (запрещение к применению научных разработок, могущих нарушить традиционность человеческой морали и привести к принципиально неконтролируе-мым последствиям). Вообще-то андроидов начали создавать на Земле в самом начале Реконкисты (в 4 г.). Первоначально это было чисто теоретической проблемой, заинтересовавшей несколько научных коллективов. Но были получены, как могло показаться, блестящие результаты - и проблема перешла в плоскость практики. Однако вскоре выяснилась довольно жуткая вещь. Создать биологическое тело и наделить его сознанием, способностью к развитию и прочими признаками человека было не так уж трудно. Но... неожиданно получил неопровержимое подтверждение древний постулат о существовании души - нематериальной субстанции, возникающей лишь при "нормальном" зачатии ребёнка и, собственно, определяющей человеческую суть человека. Андроиды были абсолютно неадекватны с точки зрения человеческих взглядов на проблемы, реакций и т.д. В 20-24 г.г. Реконкисты имела место серия трагических происшествий, в том числе убийств, совершённых андроидами - и их самоубийств. Срочно созванная межимперская комиссия исследовала проблему, после чего было принято решение 25-го года. Оставшиеся андроиды - более тысячи экземпляров - были изъяты и изолированы, после чего, судя по всему - уничтожены. Кстати, страшилки о спрятавшихся андроидах-убийцах и легенды и подначки о детях-андроидах - неотъемлемая часть детского фольклора конца Реконкисты - Экспансии.
  
   Если бы кто знал, какое облегчение та справка принесла Женьке! Вот только вопроса о его отце она никак не прояснила, увы...
   ...А вообще-то ему часто казалось, что с пистолетом этим связана какая-то тайна...
   ...Своего оружия у него не было, хотя уже могло быть. И не то, чтобы Женьке оно не нравилось - такого не бывает, наверное: мальчишка, которому не нравится оружие - и уж конечно, он отлично умел обращаться со всеми основными образцами. И в тиры он бегал не реже других. Просто до покупки собственного серьёзного оружия как-то не доходили руки. И только теперь он ощутил весь ужас такого положения. Даже в какой-то степени его стыд. Даже покраснел и заявил:
   - Ну, время же есть. Мы прямо сейчас купим! Мам, пошли скорей!
   Мрия Евгеньевна растерянно хотела что-то сказать - но молча передумала и послушно двинулась за сыном...
   ...95% оружейных магазинов в Империи были государственными и считались филиалами ДОСАФ. Исключения составляли магазины при частных мастерских - там, как правило, делались индивидуальные заказы охотничьего оружия "для своих", выполнялись и продавались причуды конструкторов-любителей либо воспроизводились "реплики" для коллекционеров и вообще любителей старины. ДОСАФовские магазины легко было узнать везде по большому щиту с гербом Общества и девизной лентой под ним, на которой алели старые верные слова -

ВЛАСТЬ ,, КОТОРАЯ БОИТСЯ ОРУЖИЯ В РУКАХ НАРОДА -

ВЛАСТЬ ТРУСОВ НАД РАБАМИ!!

   В Тамбове такой магазин был один, но большой. Он стоял на месте старинной церкви, разрушенной в годы Третьей Мировой, даже на её фундаменте. И добраться до него можно было быстро. И не очень обычным для Земли в целом способом...
   ...Лет двадцать назад учёные и инженеры осуществили во многих городах Земли проект, которым когда-то были увлечены фантасты многих стран - самодвижущиеся дороги. Как и все люди своих профессий, те, кто этот проект осуществлял, были романтиками, а их дело было исполнением детской мечты. Появились пятиполосные - по два метра полоса - движущиеся ленты со скоростями внешних полос в семь километров, вторых - в десять и третьей, центральной - в пятнадцать километров в час.
   Но потом - потом получилась неприятность.
   Дело в том, что эти дороги, так хорошо выглядевшие на страницах книг и в макетах, оказались... психологически некомфортны для пассажиров. Люди до такой степени привыкли связывать с понятием "езда", "передвижение" - либо какие-то механизмы и животных, либо работу своих ног, что стоять на одном месте сколь-либо длительное время и в одновременно двигаться было им тяжело морально. А сесть на движущуюся ленту - выглядело глупо. А оснащение таких дорог креслами делало затею усложнённой и ещё более странной.
   Было это, конечно, обидно - но что поделаешь? Сорвавшаяся затея оставила после себя несколько тысяч километров таких дорог - в основном, в не очень больших городах. Поддерживать их в рабочем состоянии было не так уж трудно - тем более, что их более "короткие" собратья всё-таки успешно работали во многих местах, как правило, в самых разных пассажирских терминалах - и дороги по-прежнему двигались. А неизбежно выходившие из строя участки (это началось в последние пять лет) останавливались и заменялись на аллеи или бульвары.
   В Тамбове такие дороги тоже были - километров двадцать. И одна из них вела от угла улицы, на которой жили Самойловы - точнёхонько к оружейному магазину. Чуть больше километра.
   Женька, конечно, перепрыгнул бы с первой полосы сразу на вторую, оттуда - на третью и был на месте минут через пять. Но Мрия Евгеньевна осталась стоять на внешней полосе. Выглядела она не очень уверенно - и Женька сообразил внезапно, что она косится на... него. На него?! Ну конечно! Он же - мужчина...
   - Купим и вернёмся, - ободрил он мать. Мысль о покупке оружия доставляло ему удовольствие, и он сам себе удивлялся - как он вообще мог с этим медлить, ему ведь уже пора!
   Мрия Евгеньевна немного неуверенно кивнула. Смерила Женьку странным взглядом и тихонько сказала:
   - Жень... ничего, что мы уезжаем? Я что-то сейчас подумала...
   Женька ответил не сразу. Он, по правде сказать, не знал, что ответить - и огляделся.
   Дорога несла их по зелёной солнечной улице. Над древесными кронами в бледно-голубом летнем небе тут и там были разбросаны смешные облачные клочочки - и медленно парил в вышине планер. Пахло солнцем, влагой от близкой Цны, сухой пылью из боковых улочек, молодой листвой и цветами с огромных клумб у тротуаров. И мёдом. Тамбовщина пахнула мёдом, это замечали все, кто жил здесь и кто приезжал сюда хотя бы ненадолго. Катили редкие машины, над крышами домов с тонким приятным посвистываньем проскакивали капсулы струнников. По тротуарами в тени деревьев шли люди. Разные - спокойные, задумчивые, весёлые, спешащие и неспешные... А вот пробежали навстречу, перепасовываясь мячом, несколько мальчишек младше Женьки - в лёгких рубашках, в алых галстуках.
   И Женьке очень захотелось крикнуть - чтобы услышали все: "А мы летим в космос!" И увидеть в ответ улыбки - весёлые и, может, чуточку завистливые. И сказать как-то - чтобы поняли все, чтобы прочувствовали все - что это солнце, и эту медовую пыль, и этот запах тихой реки, и белые клочки на бледной голубизне небесной выси, и бесстрашные улыбки, и умытые утренней поливкой цветы, и это "тбум-тбум" мяча о пыльные ладони мальчишек, и их бессмысленные крики, крики-квинтэссенцию летней радости и бесстрашия жизни - нужно раздать всем. Разделить на всех, сколько их есть живых в Галактике. И тогда оно - разделённое - умножится и усилится в тысячи тысяч раз. Оно станет непобедимо, и всё Зло разбежится, попрячется в тёмные щели, а то и вовсе растает и забудется, сделается страшной или смешной сказкой.
   - Нет, мам, - покачал он головой, по-прежнему не глядя на Мрию Евгеньевну. - По-моему, всё правильно. Ну... мне так кажется... Давай руку, приехали.
   - Оп, - Мрия Евгеньевна ловко соскочила на тротуар, опершись кончиками пальцев на подставленную ладонь уже сошедшего с дороги сына. Поцеловала его в нос. - Благодарю вас, вы настоящий джентльмен.
   Женька смущённо засмеялся и яростно потёр нос. И подумал, что мама у него молодая и красивая. И гордо посмотрел по сторонам...
   ...При входе в магазин указатели сразу чётко и ясно делили посетителей предупреждениями-стрелками:
  -- Огнестрельное оружие
  -- Холодное оружие
  -- Метательное неогнестрельное оружие
   В "метательном неогнестрельном" можно было купить луки, самострелы, рогатки, сарбаканы, пращи - самые разные и любых типов. Последовав за стрелкой "огнестрельное оружие", посетитель снова оказывался перед выбором:
  -- Ручное оружие
  -- Нарезное оружие
  -- Гладкоствольное оружие
   Стены в залах и переходах украшали военные и охотничьи панно и плакаты ДОСАфа. Людей везде хватало, но они как-то терялись и казалось, что магазин пустынен. Женька сюда забегал не раз, а вот его мама тут не бывала и сейчас слегка потерянно осматривалась.
   - Мне, наверное, ничего не надо, - наконец неуверенно подала голос Мрия Евгеньевна. - У меня же есть тот пистолет... хотя - я вообще-то собиралась его тебе подарить на пятнадцатилетие... - она помолчала, и молчание снова показалось Женьке каким-то странным, но он был слишком уж возбуждён и вскинулся:
   - Как не надо?! Тем более - сама говоришь, собиралась подарить!
   - Ну, там же нет туземцев - вообще никаких, - слабо засопротивлялась мать, уже понимая, что сын взял верх. - Я читала... и потом, мы же в столице будем жить...
   - Звери есть. Самые разные, - отрезал Женька. - Я тоже читал. Если главного статистика колонии сожрёт сабленосый ногослон, будет обидно. Да и мне как-то плохо станет... А столицы там пока нет никакой. Лысое место.
   И огляделся, но к ним уже шёл молодой мужчина в форме - улыбающийся - и ещё издалека спросил:
   - Переселенцы? На Сапфир?.. О, Мрия Евгеньевна, здравствуйте - значит, всё-таки едете? Ну тогда вот, смотрите...
   ...Через полчаса женщина и мальчик вышли наружу. Женька катил за собой лёгкую тележку-упаковку.
   Он особо не оригинальничал - купил две "сайги-20СК" (восьмизарядные полуавтоматы двадцатого калибра со складными прикладами), шесть сменных магазинов и двести патрон к ним: сто с пулями "блондо", полсотни с шестимиллиметровой картечью и столько же с крупной дробью. Пятизарядный "сокол" 357-го калибра - маленький, но с длинным барабаном - предназначался для Мрии Евгеньевны как "оружие самообороны". К нему были куплены ещё сто патрон, и ещё сотня - для "байкала". Ещё Женька купил два простых финских ножа и туристический тесак.
   Если честно, Женька купил бы и больше...
   ...Мрия Евгеньевна аккуратно налепила на дверь чёрную с белой надписью полоску -

ПУСТУЕТ.

СЕМЬЯ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ. САМОЙЛОВЫ / САПФИР.

РЕШЕНИЕ О РАСПОРЯЖЕНИИ ДОМОМ НЕ ПРИНЯТО.

   отступила и оглянулась.
   Провожавшие стояли кучкой - соседи, одноклассники сына, этот австралиец, вожатый Олег, водитель из Думы - тихо стояли, как-то хмуро даже, и ей вдруг совершенно расхотелось уезжать. Даже Бим сидел у пандуса в кузов какой-то печальный - и смотрел на дом.
   Она поискала взглядом сына. Женька около кабины грузовика, возле открытой двери, разговаривал о чём-то с соседской девочкой - с Мариной. Вот она протянула руки, обняла Женю за шею и крепко поцеловала прямо в губы. А потом отпустила окаменевшего мальчика, повернулась и ушла - прямая, спокойная, ни разу не оглянувшись. Женька смотрел ей вслед, держась за дверцу. А потом обернулся и окликнул с улыбкой:
   - Ма, поехали! - и прыгнул в кабину, хлопнув дверью. И замахал из опущенного окна тем, кто оставался. С улыбкой, а глаза блестели, конечно, от радости и предвкушения приключений.
   От чего же ещё?
  

0x01 graphic

  

5.

ЛЮДИ ЗВЁЗДНЫХ КОРАБЛЕЙ

(Валька Лагунов)

   Что самое интересное, если можно так сказать - Вальке было очень трудно улетать. Он так об этом полёте мечтал, сны видел, планы строил... а за день до отлёта вдруг ощутил такую тощищу, что хоть ложись на пол и помирай - лишь бы дома. Он поволокся носом в землю на площадку сожжений (ноги сами понесли) и там (хорошо, что никого не было) упал на колени и разревелся, как корова, первый раз уже за кто знает сколько лет. И совсем уже было решил, что останется. Не потащат же его с собой, если он прямо скажет, что не хоч... да нет, не не хочет, он очень даже хочет! - он не может никуда улететь?!
   Но тут пришёл дядя Серый. Прямо туда. На площадку. Словно какое-то чутьё его привело туда, иначе не скажешь. Как назло. А может - к счастью...
   Он не стал, конечно, смеяться. И укорять или стыдить не стал. Вообще отнёсся к происходящему, как к самому обычному делу. Полил племяннику из фляжки, чтобы тот как следует умылся. И прямо, очень спокойно спросил, хочет ли Валька остаться. "Нет, я полечу," - хмуро и решительно ответил тот и последний раз с ожесточением вытер рукавом лицо...
   ...И всё-таки ощущения, которые испытывал Валька сейчас, когда полёт уже шёл, были редкостно неприятными. Более того - ранее он никогда их не испытывал, более того - их не испытывал никто из его друзей и знакомых - и поэтому Валька не знал, как на них реагировать.
   Бездомность.
   Бедность.
   Когда Валька осознал эти две вещи - ему стало жутковато. Ведь на самом деле - у него больше не было дома. У них не было дома. У всей семьи. Они летели в сущности в неизвестность, полную и чужую, на сто процентов завися от посторонних незнакомых людей. И прилетят Лагуновы на пустое место.
   И второе. Для Вальки измерителем - неосознанным, но постоянно наличествующим - такого же подсознательного состояния бытового благополучия было то, что его окружало. Дом. Много самой разной живности. Большой огород и небольшое поле. Кооперативная лавка в посёлке. Поселковая школа с небольшим, но дружным пионерским отрядом. И - много-много хорошо знакомого леса. Здесь - ничего этого не было. И не будет там, куда они прилетят. Даже животных они с собой взяли всего ничего, "каждой твари по паре", как шутила бабушка; это было что-то из старинного сборника ближневосточных легенд, Библии, которую некоторые считают почему-то священной книгой.
   Пожалуй, Валька был рад своей отдельной каютке. Потому что по вечерам вести себя по-мужски получалось далеко не всегда... И похоже было, что все Лагуновы испытывают что-то похожее. Даже Верка с Надькой были какие-то пришибленные. Малыши же - Никита и Ромка - и даже Дашка с Зарёнкой вообще от матерей не отходили. Только Машка держалась спокойно, да годовалой Светлёнке на всё было плевать, если так можно сказать.
   Да и из взрослых лишь дядя Серый и его Триу выглядели вполне обычными. Сторкадская женщина - всем у Лагуновых за самое короткое время очень понравившаяся - была конечно привычна к космосу и явно считала себя дома там, где находился в данный момент её муж. И если дядя Серый был на корабле "Туле-V" - то и Триу была дома...
   ...Корабли "переселенческой" серии "Туле", строившиеся сразу на нескольких космических верфях Земли по общему для обеих Империй проекту с первого года Экспансии, внешне были смешно-неуклюжи. Они рождались в космосе и умирать, состарившись когда-то, станут в космосе. Четыре собранных в квадрат трубы - по восемьдесят метров длиной - в каждой из которых находились четыре факельных флаинг-мотора, словно бы вырастали из огромного, пятьдесят метров радиусом, шара - конвертора масс - и прорастали влево и вправо двадцатиметровыми прямоугольными плоскостями, окаймлёнными подвижными реверс-моторами, по пять штук на каждой. С другой стороны шар отделяла воронкообразная, направленная в сторону движения, масс-ловушка в сто метров радиусом, игравшая одновременно роль дополнительной защиты для начинавшегося дальше грузо-пассажирского отсека, похожего на прямоугольный ящик - двести метров длиной, сто шириной и столько же высотой. Наверху на этом "ящике" располагалась платформа - вдвое шире его самого и такая же по длине - для не боящихся вакуума грузов. И наконец - на двадцатиметровой "шее", вытянутой вперёд и поднятой вверх - крепился овальный двадцатиметровый пузырь рубки, а ниже его - ещё один "ящик", тридцать метров длиной, двадцать шириной, пять - высотой: жилые и хозяйственные помещения команды.
   "Туле" имели 360 метров общей длины - длинней огромных линкоров военного флота. Каждый такой корабль мог взять на борт (в крайне некомфортабельных условиях, впрочем) 50 тысяч человек (с личным грузом в тонну на каждого), 15 тысяч голов скота "класса лошадь-овца", как шутили члены команд, и ещё полтора миллиона тонн прочих грузов. Минусом корабля было то, что, приземлившись на атмосферную планету, "Туле" потом просто-напросто не мог взлететь. Во время работы над проектом даже делались предложения - мол, это ничего страшного, пусть будут одноразовыми, а потом идут под разборку колонистами. Но, когда проблему рассмотрели со всех сторон подробно, решено было, что разумней и дешевле будет всё-таки тратить время и силы на длительную (по нескольку суток) погрузку-выгрузку всего и вся мощными грузо-пассажирскими шаттлами. Каждый "Туле" нёс сорок таких машин.
   "Туле-V" предстояло пробыть в пути двадцать один день, считая заход на Церру для пополнения запасов воды и прочих мелких и важных дел, которые не сделать в движении по космосу. Сами переходы-прыжки были мгновенны, но рассчитать абсолютно точно место выхода - "точку" - было сложно, опыта землянам пока не хватало, и делался большой "допуск", чтобы не попасть в беду. А потом приходилось "добирать" пространство на обычных флаинг-моторах. Правда, офицеры корабля уверяли всех, что опыт нарабатывается быстро и точность прыжков повышается буквально с каждым месяцем.
   Чтобы попасть на корабль, надо было, как и на Земле при погрузке, выйдя в шлюз шаттла, просто-напросто чиркнуть прямоугольной карточкой УУЛ по щели считывателя. Щелчок, ободряющее мигание зелёного огонька, открывающаяся планка, взгляд дежурного офицера. Всё.
   Попытки с той или иной целью бежать в космос или даже к дальним звёздам на Земле были всегда - с тех пор, как люди на самом деле вышли за пределы Земли. Кстати, не всегда их предпринимали дети и подростки - и не всегда они оказывались неудачными... Но как раз переселенческий корабль - при всей его громадности, объёме грузов, хаотичности предполётного движения - был, как ни странно, последним местом, куда мог пробраться нелегал. Объяснялось это просто: на корабле не было лишнего места. Нигде и никакого. Если бы даже кому-то удалось, например, подделать УУЛ (что само по себе проблемно по тысяче причин) - "беспризорник" немедленно попался бы из-за "бездомности". А если бы у него хватило наглости и глупости, проникнув на корабль, тут же занять чьё-то законное место - визуальное опознание решило бы дело мгновенно, ведь законный хозяин рано или поздно появился бы. На грузовых же палубах уже за час до взлёта никто из людей находиться не мог - то есть, там тоже не спрячешься. Даже если сумеешь замаскироваться под собаку или свинку - у них тоже есть ясные и определённые места и личные данные.
   Ну а что до кают - то на каждого человека на борту "Туле-V" приходился параллелепипед высотой в два, а шириной и длиной по три метра. Кое-кто из взрослых чиркал потолок, некоторые постоянно гнулись, но всё-таки большинству хватало, хоть и почти в обрез. На этом пространстве умещались кровать (скорее нары два метра на метр), откидные сиденье и столик, а так же шкафчик для самых необходимых вещей, кран для питьевой воды и душ за пластиковой шторкой - с принудительным лимитом в 3 и 5 литров в сутки соответственно. Имелась ещё и крошечная выгородка туалета, который стерилизовался всухую какими-то реакциями. Эти комнатушки были разделены тончайшими перегородками - к счастью, из звуконепроницаемого древопластика. Детям до пяти лет разрешалось проживать в одной комнатке с матерью или отцом или иными родственниками зависимо от пола. Четырёхразовое питание (завтрак в 9.00, обед в 14.00, полдник в 17.00 и ужин в 20.00 по корабельному времени) оказалось централизованным, дежурным по палубе, менявшимся каждый день по заявленному графику, надо было развозить тележки с готовыми упаковками - армейскими будничными рационами, солидными по размерам порций и вкусными, довольно разнообразными; но, конечно, это не свежие продукты...
   Что было интересно - перегородки между каютами убирались. А во время традиционной экскурсии по кораблю Валька (да и не только Валька - любой, у кого есть глаза) заметил и ещё кое-что. Это были "гнёзда" под какие-то отсутствующие механизмы, коммуникации, приборы... При этом корабль явно был достроен - гнёзда закрывались заглушками, задвижками и вообще как бы не существовали... но зачем-то их сделали? А зачем - объяснил проводивший экскурсию для очередной группы, в которой был и Валька, молодой офицер, который представился как Дмитрий Дмитриевич. Это было на пятый день после прыжка.
   - Для того, чтобы корабль можно было в случае чего быстро вооружить и вообще переоборудовать в транспорт или даже вспомогательный авианосец, - буднично сказал он в ответ на вопрос Вальки. Они находились на пороге ходовой рубки (внутрь входить было нельзя), и Дмитрий Дмитриевич кивнул на большой экран прямо напротив дверей, занимавший практически весь перёд рубки. - Да вот, - и в ту же секунду экран плавным, но головокружительным, неприятным движением приблизил изображение серебряно-золотого корабля. Судя по цифрам сетки, до него было около десяти тысяч километров, и длиной он был порядка 180 метров, а сейчас казался даже немного пугающе висящим прямо за экраном, словно бы превратившимся в окно в космос. - Это сторкадский корабль, по нашей классификации - крейсер. Корабль Императорского Флота "Тен'андангс" типа "Хандангс". Идёт параллельным курсом с нами на самой границе "ничейного" космоса. Следит.
   Офицер умолк, и ребята в полном молчании с интересом и лёгкой опаской рассматривали сторкадский звездолёт.
   Корабль походил на какого-то изящного хищного зверя - припавшего на передние лапы, приподнявшегося на задних (это были, конечно, плоскости непривычно расположенных килей), взгорбленно-собранного ("горб" - видимо, мостик и боевая рубка) и выставившего вперёд настороженно-злую голову (наверное, ходовую рубку). В отличие от земных кораблей, на нём нельзя было различить оружия - то ли оно убиралось под броню, то ли не очень походило на оружие как таковое - и на бортах не было никаких обозначений, только на носу, над "головой" - огромное золотое на чёрном треугольнике изображение крылатого зверя, взлетающего из языков пламени. Как и любой звездолёт, "Тен'андангс" казался безжизненным извне, только внизу кормы неподвижно и призрачно голубело пламя работающих флаинг-моторов. Но все в палубе понимали, что там, под безжизненной бронёй, идёт сейчас напряжённая работа.
   Это что, получается - вот они, враги, подумал Валька. Нет, не хочется такого. Зачем такое? Космос огромен, зачем с ними враждовать? Но с другой стороны - когда читаешь или смотришь, что они творят... в общем, кулаки сами сжимаются. Как будто у тебя под окном какая-то сумасшедшая банда топит щенков, избивает малышей - и нет этому конца. Тут только выходить и прекращать самому... но как же?
   Его мысли прервал чей-то голос:
   - А наша охрана с ним справится, если ч... - вопрос заглушило насмешливое многоголосое фырканье. Но Дмитрий Дмитриевич ответил спокойно:
   - Если что - то да. Нас охраняют авианосец, крейсер, эсминец и два фрегата; вы их видели на орбите Луны. Эти силы в несколько раз превосходят силу "Тен'андангс". И сторки это знают. А судя по тому, что уже мы о них знаем - во время войны они вполне могут напасть на гораздо более сильного врага, если надо... но войны нет - и начинать её вот так никто из них не станет...
   ...В каждой из комнаток-кают постоянно работал экран связи. Ну, вообще-то он был тёмным, только красный огонёк в нижнем правом углу сообщал о полной готовности. Однако в 8.00 на экране появлялся с пожеланиями доброго утра капитан корабля, потом - с 8.30 до 8.40 - шла обязательная гимнастика, с 12.00 до 14.00 транслировались заседания переселенческого Совета - временно действующего на корабле органа - и любой мог задать любой вопрос тут же. С 18.00 до 20.00 шли разные детские передачи - из записей, видеосигналы пока ещё не научились передавать гравиграммами (другие расы не спешили делиться секретами связи, но земляне и сами стояли на пороге разгадки). Ну а в 10.00-11.00 и 15.00-17.00 демонстрировались информационно-обучающие фильмы о планете, на которую они летели. В 21.00 наступала "тишина" и "отбой" для детей младше 5 лет, в 22.00 отправлялись спать те, кому ещё не посчастливилось добраться до отметки "13", а в полночь следовал общий отбой.
   Земляне были привычны к дисциплине, кроме того, все отлично понимали, что подобные жёсткий график необходим для нормального функционирования единого сложного организма корабля. Но всё-таки лететь в таких условиях было тяжеловато.
   Впрочем, например, планета Китеж располагалась в четыре раза ближе Сапфира. А в Первом году первые колонисты туда летели столько же, три недели - и летели на настоящих полках, как в старинных поездах. Ни сесть, ни встать, ни наклониться... По сравнению с этим "Туле-V" предоставлял своим пассажирам просто-таки райские условия перелёта...
   ...После ошеломительного успеха - за один год две звёздных экспедиции Русской Империи открыли две пригодных для жизни планеты, из них одну - с собственной разумной жизнью - наступил обидный застой. 3-я, 4-я, 5-я, 6-я Звёздные, стартовавшие практически одна за другой, открывали богатые Луны, привозили огромное количество разнопланового научного материала... но планет не было. Между тем как обиженные англосаксы, отдышавшись от праведного гнева и без толку запустив свою первую звёздную, в следующих трёх разом открыли три пригодных для жизни "шарика", причём последний - Брайт - тоже имел разумную жизнь. "Серия" была впечатляющая, и даже то, что 5-я англо-саксонская в этом отношении слетала "ни с чем", не умаляло эффекта от неё.
   Сапфир стал шестой земноподобной планетой Человечества. И третьей русской. Счёт во всех отношениях сравнялся. Хотя по Лунам англосаксы по-прежнему были впереди - двадцать одна против девятнадцати русских. И сейчас их Шестая Звёздная как раз шла к знаменитому Альтаиру - Альфе Орла. Красивой белой звезде спектрального класса A7-IV, 11-я и 12-я планеты которой - уже точно зафиксированные - обещали большие перспективы (1.). И, если честно, русские "болели" за англосаксов немногим меньше, чем за "своих". Как и наоборот...
  
   1.11-й планетой Альтаира станет английская колония Шилд - в самом деле роскошная, хотя и не имеющая собственной разумной жизни, планета, которую к началу Первой Галактической Войны будут населять около 18 млн. чл. (2-е место после русской Надежды; там развернётся действие романа О.Верещагина "Его Величества Бойцовые Коты".) А 9-я, 12-я и 14-я планеты Альтаира подарят англосаксам 22-ю, 23-ю и 24-ю Луны.
  
   На Сапфире не было разумной жизни - никакой, ни развитой, ни неразвитой, ни агрессивной, ни миролюбивой. Поэтому обращаться к опыту Китежа или Брайта, где люди первые месяцы жили в больших лагерях под охраной ополченцев и даже регулярных частей, а уж оттуда начали постепенно (хотя и быстро) расселяться по планете - не было нужды. Впрочем, аборигены и Китежа и Брайта оказались на уровне земных каменных веков, а на Брайте ещё и сильно заторможенные, вялые - с причинами этого до сих пор разбирались учёные. Да и на Китеже, если не считать полудесятка конфликтов, произошедших от страха местных и незнания землян, всё утряслось наилучшим образом.
   Сапфиру такой опыт не был нужен. В ближайшие два года на планету собирались переселиться более трёх миллионов человек. На большущих картах уже давно были подобраны места - кто какое хотел. На Ладони Севера решено было основать столицу, предварительно названную Русским Полем и построить орбитальный космопорт. Те, кто не мыслил себе жизни без воды, носились с планами постройки океанского порта - невзирая ни на какие цунами. Их возглавлял старший сын первооткрывателя планеты Федосеева. На Южной Чаше собирались построить вторую столицу - Южноборье, тоже с космопортом. Всего набиралось планов на полсотни разных населённых пунктов, но уже было ясно, что большинство из них окажутся небольшими. А много тысяч семей вообще собирались жить отдельными фермами, кордонами и станциями. Предполагались и четыре дворянских латифундии...
   ...К сожалению Вальку не увлёк сам корабль. Нет, он понравился мальчишке, вызвал законную гордость - но так, чтобы, как многие другие ребята, увлечься его жизнью и изучением - этого у Вальки не было. А это помогло бы не так тосковать в замкнутом пространстве. Поэтому Валька всего лишь принуждал себя терпеть и ждать - ждать, когда они высадятся на новую планету. Во всяком случае - там земля под ногами, небо над головой, живой воздух, зелень и свободная жизнь. Он планомерно занимал, чем только мог, своё время и старался никому из близких не показывать, что ему тут тошно.
   Потом Валька много раз думал, какие шутки шутит жизнь. Если бы в тот - девятый - день полёта, в двух днях от загадочной Церры он не вышел к иллюминатору в коридор... если бы не оказалась там тётя Триу, разговор с которой его задержал... если бы не песня по корабельному радио...
   Но всё сделалось так, как сделалось. После обеда он вышел к иллюминаторам...
   ...Вообще-то такая штука, как настоящие иллюминаторы, на "Туле" имелись только в капитанской рубке. Даже на ходовых постах и штурманском мостике изображение формировалось сигналами лидаров на огромных стереоэкранах - таких, как тот, показавший детям Земли боевой корабль Сторкада. Но всё-таки в узком внешнем коридоре "жилой палубы" иллюминаторы были - они шли на высоте полутора метров неширокой полуметровой полосой вдоль всего коридора, над сплошным поручнем. Это было сделано по требованию психодизайнеров, и не зря - в тесноте отсеков люди простаивали у иллюминаторной полосы сплошной стенкой подолгу, просто чтобы помнить: существует внешний мир, а не только эта консервная банка...
   В коридоре было немало народу, Валька не был исключением. А около своей каюты стояла Триу, и Валька пристроился рядом. Сторкадка мимолётно чуть улыбнулась - мягко и виновато, как улыбалась всегда - и Валька, который чувствовал себя рядом с нею взрослей и вообще как-то... защитником, что ли?.. спросил, кивнув в космос:
   - Тётя Триу, а ты часто это видела? Ну, космос?
   - Чазз-т'оо, - слегка кивнула она. - Но здейс звиоздд н'таккий-ей. Там, - она повела пальцем по пластику, - там... там... в'отт там - Сток'кад. Найшелль Сер-рий. Мн'э.
   Валька посмотрел в ту сторону, но уточнять не стал. Спросил задумчиво:
   - Ты очень скучаешь, тёть Триу?
   Сторкадка опустила голову и покачала ею:
   - Н'е знайу. Род'нна - там. Сча'е - тютт, - она с улыбкой указала на каюту дяди и на свой живот - Валька смущённо засмеялся. Триу тоже улыбнулась, но потом опять покачала головой и чуть свела брови и скривила губы. - Стр'х, - показала на себя. - Т'зэрв... раб, - и на свой живот. - Он - т'ёжж, - а потом развела руки. - Фрауэнн... з-воп'отт, - погладила живот. - Икта лайз'э фрауэнн, - и посмотрела прямо в глаза мальчика. - Фрауэнн. З'эммля альта фрауэнн.
   - Фрауэнн, - кивнул Валька. - Всем и навсегда, а если кто против - во! - он показал кулак.
   Триу тихо засмеялась, тронула брови Вальки - провела влево-вправо к вискам. И, махнув рукой, пошла к каюте дяди. А Валька хотел было двинуться в каюту тоже - но тут транслировавшуюся по внутренней связи негромкую музыку сменила песня - наверное, начинался небольшой концерт, такое тут часто было, на двадцать минут, на полчаса.
   Валька вздёрнул голову - мальчишеский голос, очень сильный и красивый, пел балладу. И Валька передумал уходить в каюту - оперся ладонью на поручень и слушал...
   - Мы - косари, и славен будь наш труд!
   Где мы прошли, остались вдоль дороги
   Те кузницы, что косы нам куют,
   Те травы, что ложатся нам под ноги.
  
   И мы пришли напиться из ручья,
   Его водою смоем капли пота,
   И радостная песня соловья -
   Нам лучшая награда за работу.
  
   Коси, коса, пока роса,
   Пока синеют небеса!
   Затянем туже пояса -
   Звени без устали, коса!
   ...Слушали все - почти все, кто был в коридоре. Валька лишь мельком отметил, что на место тёти Триу подошёл и тоже встал - спиной к иллюминатору, явно прислушиваясь - какой-то мальчишка...
   - Но если грянет колокол в ночи
   И воронье взлетит над нашим полем,
   Мы переплавим косы на мечи,
   И те, кто к нам пришёл, познают горе!
  
   Закончив бой, напьёмся из ручья,
   Его водою смоем пятна крови,
   И радостная песня соловья
   Нам утешеньем будь за слезы вдовьи.
  
   Покуда наши травы высоки,
   Покуда наши души не на воле,
   Звени коса, на поле у реки,
   Звени коса, пока роса на поле. (1.)
  
   1.Стихи Андрея Козловского.
  
   Песня закончилась, снова зазвучала инструментальная музыка. Люди, слушавшие песню молча и неподвижно, потихоньку начинали двигаться и возвращались к своим разговорам. И только теперь Валька обратил внимание на то, что его сосед легонько морщится - по-прежнему глядя под потолок - туда, откуда и звучала песня.
   - Ты что кривишься? - сердито спросил Валька, мгновенно обидевшись за неизвестного певца. - Хорошо же поёт парень. И песня хорошая, скажешь - нет?!
   Сосед повернулся к Вальке, смерил его чуть настороженным взглядом и негромко, но сердито и уверенно сказал совсем детским, чуточку... каким-то... каким-то стеклянным голосом, очень ясно, правильно выговаривая слова:
   - Песня хорошая. А вот исполнение подгуляло. Я там... - и сбился почему-то. Вроде бы даже смутился.
   А Валька теперь посмотрел на него внимательно.
  
   0x01 graphic
  

6.

ТЫ, ДА Я, ДА МЫ С ТОБОЙ . . .

(Друзья)

   Мальчишка показался Вальке каким-то знакомым, хотя Валька мог поклясться, что они никогда не виделись. Наверное, одних лет с Валькой - хотя и повыше немного, но тоньше, какой-то немного хрупкий, с нежным девчачьим лицом, большеглазый и длинноволосый. Берета на нём не было, русые длинные волосы плотно прижимала над ушами широкая повязка - синяя, расшитая красивым золотым орнаментом - но несколько прядей всё равно выбились на лоб и виски. Не очень обычно мальчишка выглядел, короче.
   Впрочем, был он в обычной пионерской форме: рубашка с чёрно-жёлтым пионерским шевроном и зелёной с серебряным дубовым листом нашивкой оркестранта, серебряный аксельбант связиста, наутюженные брюки, форменные кеды. И берет у него был - только под оттопыренным погончиком, аккуратно свёрнутый в трубочку кокардой вперёд-напоказ. И нашивка отряда - золотые гитара со скрещёнными за нею барабанными палочками и горном ниже на синем французском щите с чёрно-золото-белой окантовкой - увенчанная (ого!) императорской короной Вальке тоже вроде была откуда-то знакома... но откуда? Может всё-таки встречались где-нибудь в лагере, или просто на слёте или игре какой-нибудь? Всех вот так сразу не вспомнишь...
   - Критиковать легко, - отрезал Валька. И добавил сердито: - Ты поди сам спой. А я посмотрю. То есть, послушаю.
   Лицо мальчишки почему-то сделалось удивлённым и он - Валька мог бы поклясться - подавил смешок. Потом спросил - раньше, чем Валька рассердился окончательно:
   - А тебе правда понравилась песня?
   - Конечно! - пожал плечами Валька. - И песня, и то, как этот парень пел...
   - Я про это и спрашивал... - задумчиво сказал мальчишка. - Вообще-то понимаешь, я думаю, что даже плохое пение не может испортить хорошую песню. Знаешь, как Орфей говорил: "Не пой при мне, красавица - я слушал бы урода, но пусть глаза - глаза его горят!"
   - Ну да, - согласился Валька. - Голос вообще дело десятое.
   - Но не для певца! - вдруг рассердился мальчишка, даже глаза сверкнули. - Люди же зачем-то выдумывали Высокую Музыку! Уроки пения, между прочим, в каждой школе есть!
   Валька опять повёл плечами. Если честно, он эти самые уроки пения не любил. То есть, именно как уроки не любил - нотная грамота, теория... Про самих певцов, композиторов, музыкантов - просто как про людей - было послушать интересно. (Петь тоже ничего, если не одному - одному, когда стоишь у доски, а на тебя все пялятся, почему-то не поётся в классе, дураком себя чувствуешь...) Особенно если песни хорошие, со смыслом. Но вот копаться в разных там полтона ниже-полтона выше - этого Валька не понимал никогда. Кто эти полтона услышит-то?! Только знатоки-ценители, а их не так уж много. А вот слова - слова да, слова услышат, это Орфей сказал правильно, хотя Валька за ним такого не помнил. Ещё как услышат! Когда поёшь про "завтра в моих руках" или "взвейтесь, кострами" - кажется, что слышит и слушает весь мир...
   - Ну а чего сердиться-то? - спросил Валька вполне миролюбиво и даже с интересом, почти забыв, что минуту назад сердился как раз он сам. - Если у людей слуха музыкального нет, например, что им делать-то?
   - А того сердиться, что... - начал мальчишка. И тут в их разговор вмешались.
   Валька краем глаза заметил, что за спиной его собеседника стоит ещё один мальчишка - их лет. Наверное, он там стоял и раньше, слушал песню, а потом ушла молодая пара, о чём-то разговаривавшая у иллюминатора, и он пододвинулся поближе, явно наблюдая за разговором.
   Этот мальчишка был в коричневой прочной пилотской кожанке на "молнии", с высоким воротом - без нашивок, но под воротом повязан галстук - серых джинсах и лёгких высоких ботинках - рослый, крепкий, круглолицый, с внимательными пристальными глазами и русой короткой стрижкой. Рукав кожанки украшала эмблема - а точнее, герб: старый пистолет ПМ, чёрный, на фоне белого кулака, ниже - надпись:

Я такой, какой уж есть ..
Ясно всем ??

   Всё это - на красном варяжском щите. "Дворянин," - подумал Валька с уважением. А тот не только слушал разговор - он и на своих соседей нет-нет, да и поглядывал с интересом, а потом неожиданно спросил нового знакомого Вальки:
   - Извини, ты ведь Евгений Самойлов?
   Длинноволосый обернулся, почему-то смутился или, как показалось Вальке, даже разозлился - и резко кивнул головой. Быстро спросил:
   - Ну и что? - и встал так, чтобы видеть и Вальку, и этого нового собеседника.
   - Ничего, - парень в кожанке двинул плечом и чуть улыбнулся. - Просто у меня сестра твои песни обожает слушать.
   Валька по-новому удивлённо воззрился на нового знакомого... и через миг без шуток врезал себе по лбу:
   - Да вот же! А я всё смотрю, думаю - где я тебя... Вот ты кто!.. - и быстро посмотрел под потолок. - Так это ведь ты пел!!!
   - Вот ччччччччччёрррррррт... - прорычал тихо Самойлов, наклонил голову и недобро посмотрел на нового соседа-собеседника из-под упавших на глаза волос.
   А парень в кожанке вдруг резко покраснел - странно покраснел, на скулах прорезались чёткие треугольные пятна румянца - и отрывисто сказал:
   - Извини. Я соврал. Не сестра, я сам слушаю.
   - А сестра, значит, не любит? - почему-то откровенно обиделся Самойлов. Юный дворянин улыбнулся:
   - Одна слушает тоже. А младшей всего три года.
   И протянул руку:
   - Илья. Ильин Илья.
   Валька между тем продолжал обалдевать. Про недавнее турне Хора и приключения его юных участников на разных планетах в среде мальчишек Земли уже ходила куча легенд - как их пытались подкупить, чтобы они шпионили на Земле или чтобы остались на чужих планетах, пробовали украсть, как они выполняли разные разведзадания и даже, говорят, были в перестрелках и боях с пиратами... Каждый мальчишка был свято уверен: уж что-то из того, что рассказывают - непременно было, а как же иначе?! Он даже не сразу отреагировал, когда Ильин протянул руку и ему:
   - Илья.
   - Валентин Лагунов, - Валька тряхнул руку дворянина. Илья чуть нахмурился, что-то вспоминая:
   - Ты тоже из хора?
   - Я?! - изумился Валька. - Не... - а Самойлов засмеялся:
   - Мы вообще только что познакомились. Я свою песню критиковал, а... - он быстро глянул на Вальку и с лёгким сомнением продолжал, - ...Валька за меня на меня рассердился.
   - Я из Сибири, - дополнил Валька. Илья кивнул:
   - А у нас на Днепре имение... Отец летит за новым назначением, мать с ним, а я так - посмотреть. Понравится - может, потом там и дело себе найду.
   - А мы из Тамбова... - начал Женька. Валька обрадовался:
   - А, тамбовский волк! - объявил он со смехом. - Похож!
   Женька вдруг посмотрел как-то так, что Валька заморгал удивлённо. А Женька негромко, но с вызовом ответил:
   - Волки разные бывают... Знаешь, как поют? "Волки, брат, не умирают - в норах зубы оставляют; и дождётся враг - когда-то подрастут ещё волчата!"
   - Да я ничего, - искренне ответил Валька. - Просто первое, что в голову приходит...
   - Это да, - Женька усмехнулся. - Мы в столицу летим... с мамой, - с заминкой закончил он. И посмотрел немного вызывающе - сначала на Илью, потом на Вальку. - Нас двое.
   - А нас девятнадцать человек летит, - гордо заявил Валька. Женька тут же погрустнел:
   - Везёт тебе... - и поправил повязку. Илья заинтересованно всмотрелся:
   - Красивая штука. Горлицы с горлинками, только головами в разные стороны... Откуда? - он чуть нахмурился. - Это же...
   - Это мне... одна девчонка подарила, - Женька спрятал глаза. Илья осторожно спросил:
   - А она тут летит? - Женька молча помотал головой, и Илья задумчиво-понимающе сказал - А... тогда ясно, почему такая вышивка.
   Наступило молчание - неловкое. Говорить было, в сущности, не о чем, но расходиться не хотелось никому из троих - они все, даже Илья, стояли, неуверенно посматривая друг на друга. Наконец Илья решился:
   - А пошли ко мне... - и ему хором, один в один откликнулись Валька и Женька:
   - А пошли ко мне...
   - А пошли ко мне...
   Мальчишки так же синхронно замолчали, удивлённо глядя друг на друга. Синхронно подались вперёд, синхронно раскрыли рты... и замерли, снова ничего не говоря, только глядя выжидательно. Потом все трое засмеялись, переглядываясь смущённо, и Илья выставил вперёд руку:
   - Стоп. Давайте всё-таки я скажу. Пошли ко мне в каюту? Посидим... и вообще.
   Прозвучало это, прямо скажем, не очень умно. Но это было именно тем, что хотели сказать все трое. И Валька с Женькой только закивали...
   ...Взрослым - особенно глупым взрослым, которые искренне считают, что они были взрослыми всегда - может показаться странным поведение мальчишек, которые ещё утром друг друга не знали, а после обеда готовы искренне и нерушимо поклясться кому угодно, что дружили всю жизнь.
   К счастью, такие взрослые на Земле почти перевелись. Говорят, когда-то их было много, но потом они все начисто вымерли - отравились насмерть своими правильностью и скукой. Поэтому сомневаться в том, что Илья, Валька и Женька дружат уже много лет, было просто некому.
   Самым смешным оказалось то, что у мальчишек не имелось практически ни единого общего большого интереса. Может быть, ещё и поэтому они сразу обнаружили, что им очень и очень нескучно втроём? А чужие интересы оказались очень... очень интересными, что ли?
   Кроме того, у любого мальчишки в жизни существует множество совершенно секретных тайн, которыми непременно надо поделиться с лучшими друзьями. Тут даже дворяне не исключение. Если мальчишка не будет ни с кем делиться этими тайнами, он зачахнет - ну, или лопнет. Это доказано научно. А кроме тайн есть ещё и мечты, и о них тоже лучше рассказывать друзьям. И ты можешь носить очень строгую куртку с родовым гербом, или быть знаменитым певцом, или знать о лесе всё до последней трещинки в коре - от своих лет тебе всё равно не убежать. Их всего тринадцать, этих длинных ясных лет, состоящих из коротких быстрых дней...
   ...Впрочем, это слишком философские мысли. Никто из познакомившихся возле смотрового иллюминатора троих мальчишек так не думал. Каждый из них просто делился - тайнами, интересами, мечтами - делился щедро, и был горд и рад, что у него есть, что отдать, и принимал отданное без критики и наморщенного лба и носа.
   Естественно, в каюте Ильи они не усидели. Весь "день" - до девяти часов "вечера" - они вместе ходили по кораблю - везде, где можно было ходить - и заглядывали в каюты друг к другу, когда требовалось что-то срочно показать из своих богатств. Каждый познакомился с родителями двух других. А когда в девять начался трёхчасовой процесс постепенного "отбоя" - они всё-таки вернулись в каюту Ильи, погасили свет и, полуулёгшись на кровати в ряд, привалились спинами к переборке и стали просто разговаривать о планете, к которой летели. Ну а потом разговоры пошли о космосе вообще.
   А в это время невообразимо крошечная в сравнении с этим самым космосом песчинка... нет, не песчинка, не бактерия даже, даже не элементарная частица - подходящего сравнения просто не было - "Туле-V" летела вперёд на огонь новой звезды, нового Солнца для людей. Трое мальчишек - крохотных в сравнении с кораблём - тихонько разговаривали в тесной каюте. И в этой каюте разворачивали свои спирали, раскручивали сияющие диски, кружились шарами бесчисленные Галактики. Да что там Галактики - в трёх парах задумчивых глаз, чуть поблёскивавших в темноте, вмещалась вся, целиком вся, Вселенная с её невиданными загадками и непредставимыми расстояниями.
   - А мне прыжок не понравился, - сказал в разговоре Валька, словно бы между прочим. - Нет, всё-таки космос - это не моё, кажется.
   - У тебя же дядя... - начал Илья уважительно. Валька вздохнул:
   - Ну, я не в дядю, значит... Голова болела и тошнило.
   - Да не может такого быть, - возразил Илья. - Там ничего нет и ничего болеть не может. И кружиться тоже. Лёг, пристегнулся, глаза закрыл... или даже не закрыл, всё равно...
   - Лучше закрыть, - подал голос Женька.
   - Ну да... И выключился. А потом... да там и нет никакого "потом"! Просто лёг, пристегнулся, глаза закрыл, глаза открыл - и всё.
   - А у меня болела голова и тошнило, - повторил Валька упрямо.
   - Это у тебя самовнушение, - авторитетно отозвался Илья.
   - Да не всё ли равно, если тошнит? - Валька на всякий случай пихнул Илью локтем. Илья не ответил, и Валька встревожился: - Ты чего?!
   - Думаю, - медленно отозвался Илья. - Про войну я думаю. Только про настоящую, не из фильмов.
   Женька и Валька молчали. Притихше молчали, если так можно выразиться. А Илья продолжал:
   - Вы как думаете - воевать придётся?
   - Да, - быстро ответил Женька. - Я тоже... - он немного смутился, было слышно по голосу, но не замолчал. - Я тоже много думал. Придётся воевать. Иначе никак.
   - А ты хочешь? - голос Ильи был непонятным.
   - Нет, - признался Женька. - Но ведь надо. Я это понял, когда мы петь летали. А раз надо, то что разговаривать?
   - А я бы повоевал, - признался Валька. - Тётя Триу много чего порассказывала... И главное, знаете, ребят, она так рассказывает... - Валька потянул воздух сквозь зубы. - Ну... покорно как-то. Как будто просто радуется, что ей повезло, а вообще-то - ничего страшного, дело обычное... Мы, Лагуновы, - это не прозвучало у него смешно, ни капельки, - драться первыми обычно не лезем. Но во-первых - не спускаем. А во-вторых если при ком из наших кто-то из людей... ну, пусть и не-людей... кровь цедить станет - руки вырвем. Или сами ляжем. Так батя говорит, и значит - так и будет.
   - Так и я же говорю - надо, - тут же подтвердил Женька, и его голос звучал чуть обиженно. - Что я, струсил, что ли?!
   - А я ничего и не говорю, - удивился Валька. - Что ты вскидываешься? Мы земляне, откуда у нас трусы?!
   - А если нас побьют? - Илья шевельнулся в темноте. Ему ответило в первые секунды непонимающее молчание. Потом Валька осторожно спросил:
   - Как побьют?
   - Да так. Как нэрионов побили, - Илья сел прямо, свесил руки между колен. - У этих силища вообще-то.
   - А у нас правда, - просто и искренне ответил Женька, тоже садясь - он опередил Вальку, который изумлённо переваривал глупое заявление Ильи.
   - Против пятисот сторкадских крейсеров? - Илья сцепил пальцы в "молот", покачал им. - Против ста линкоров Джаггана?
   - Идёшь ты по улице, - сердито предположил Женька, ёрзая на кровати, словно это была сковородка с закипающим маслом. - Поворачиваешь за угол, а там... ну... там какой-то взрослый подонок с двумя пистолетами напал на женщину с... с ребёнком!
   - Плети складней, - вмешался Валька. - Так вообще не бывает.
   - А вот идёшь и видишь такое! - настаивал Женька, сердито толкая Илью ногой. - И что? Ты обратно за угол повернёшь?! Потому что он взрослый и с двумя пистиками, а тебя не трогает и вообще не видит?!
   - Нет, конечно, - задумчиво ответил Илья. - Я его убью. Почти наверняка смогу... - и вдруг резко спросил: - А ты?!
   - Что... я? - Женька опасливо задышал.
   - А ты сам? - безжалостно допрашивал Илья.
   Женька подумал и ответил честно:
   - Я тоже брошусь на помощь. Может, он меня и убьёт. Только если я убегу... я же потом себя заем. От стыда помру. Лучше сразу от пули.
   - И вообще, мы втроём будем идти, - вмешался Валька. - Отберём пистолеты и этого нападающего пятками вверх в газон закопаем.
   Илья вдруг засмеялся - искренне и весело. Так, что через секунду его поддержали и Валька с Женькой.
   - Что я не так сказал-то?! - давя смешки, возмущённо спросил Женька. - Ну ведь правда, у нас правда. А у них нет. А нэрионы... ну... наверное, они что-то не так сделали. Мы узнаем - что. И всё учтём. Наши Императоры учтут, в смысле. А что у этих кораблей больше... - он примолк и вдруг лукаво продолжал: - Ну и будет как с "Прометеем". Что, скажете, не будет?
   Илья и Валька захохотали ещё громче - и как-то обрадованно...
   ...История, которую вспомнил Женька, была одновременно и трагической, и слегка комической. Произошла она в Первом Году Экспансии и стала классической по многими причинам.
   Когда ушла Медленная Зона и для землян открылись пути к звёздам - естественно, произошёл и обратный процесс. На Землю и в её окрестности стали потоком прибывать самые разные разумные. От посольских миссий до авантюристов-одиночек. От вполне безобидных и даже приятных существ до откровенных шизоидов и преступников. Причём логику некоторых из прибывающих понять было не то что трудно - просто невозможно. Это уже позже, в середине, в конце второго года, не так уж и давно, между прочим, поток не то чтобы схлынул, но упорядочился и стал контролируемым ещё на "дальних подступах". А что творилось тогдааа...
   Кстати, именно вот эта история и сыграла немалую роль в "упорядочении потока".
   Итак. 28 ноября 1 г. Э. прямо у Весты вынырнул из гипера линкор вейтов. Кто знает, что вело немного похожих на двуногих хорьков существ - возможно, самые что ни на есть патриотические соображения. Дело в том, что как раз в те дни сторки, громогласно заявляя, что не потерпят в космосе пиратов, добивали Вейтскую Конфедерацию, не забывая аккуратно уничтожать все космические корабли и средства гиперсвязи, оставляя порядком разорённые планеты вейтов поодиночке скатываться в дикость. Вейтам было в общем-то поделом - они и правда пиратствовали...
   Так вот. Огурцеобразное чудище длиной в шесть с половиной сотен метров скорее всего собиралось просто быстренько набить трюмы поплотнее продукцией рудников и "отвалить". Поэтому появление корвета ВКС РИ "Прометей" - шестидесятиметровой скорлупки, у которой не было даже прыжкового двигателя - вейты восприняли, как некое неопасное явление природы, а требование капитан-лейтенанта Прохорова, командовавшего корветом - как технический шум в эфире. Прохоров повторил требование лечь в дрейф, представиться и принять досмотровую партию ещё два раза, и последнее требование сопроводил предупреждением об атаке в случае неисполнения.
   Вот тут вейты соизволили отозваться. В смысле - они развернулись к наглой лоханке носом, чтобы пугнуть. Испугаться было чего. Да и опыта космических боёв у землян не имелось в принципе. Но капитан-лейтенант Прохоров находился на своём месте, потому что находился на своём месте. Юркий корвет, не дожидаясь, пока его размажут по космосу, молниеносным манёвром зашёл "огурцу" с правого борта, где как раз пролетал по своим делам небольшой - тридцать метров диаметром - астероид. По нему Прохоров с точным расчётом времени и места попаданий и выпустил две ПКР...
   ...Эффект, который произвёл на линкор вейтов град осколков взорванного астероида, напоминал старинный эффект от залпа картечью по наступающей шеренге вражеской пехоты. Тем не менее, Прохоров не пожалел ещё двух ракет - уже в сам линкор - сбивать которые вейтам было уже просто нечем - правый борт потерявшего ход и источающего воздух и вообще всё на свете "огурца" походил на диковинную помесь дуршлага и ежа.
   Корвет честно прочесал место, где медленно разлетались в стороны рои горящих обломков линкора. Живых не было обнаружено, и капитан-лейтенант Прохоров с чувством глубокого удовлетворения уселся сдавать рапорт в штаб.
   "Общественное галактическое мнение сего числа ужаснувшись." Дураки там, конечно, водились... но меньше всех дураками были сторки. Поэтому они первым делом, исследовав все доступные обстоятельства инцидента, пришли к печальному выводу: о случайности, которой утешал себя ещё кое-кто, речи не могло идти. Земной капитан мгновенно и ясно увидел, что и как нужно сделать, его команда действовала совершенно безоглядно, профессионально и слаженно, а устаревшее оружие оказалось единственно нужным для победы в такой ситуации.
   А ведь линкоры вейтов - пусть и добитых-таки сторками в конце концов - однозначно считались уязвимыми лишь для слаженной атаки подразделения из трёх-восьми вымпелов класса крейсер-фрегат... да и то не критично уязвимыми. И никакой собственный богатейший опыт сторков не давал повода отрицать эту раскладку. (1.) ...
  
   1.Основа истории "Прометея" принадлежит Алексею Ефимову (http://samlib.ru/e/efimow_a_i/).
  
   ...Говорить уже не хотелось, и мальчишки просто молча полулежали на кровати и почти дремали. Женька дышал и вовсе сонно, а Илья с Валькой его не будили, потому что им было лень, да они и сами чувствовали, что засыпают, и ощущение покачивания на тоненькой грани сна и яви было очень приятным, не хотелось его разрушать. В результате, когда в дверь постучался и вошёл отец Ильи со словами: "Молодёжь, до общего отбоя пятнадцать минут, между прочим..." - Женька с каким-то придушенным писком навернулся с кровати, уже с пола испуганно уставился на слегка озадаченного Светозара Ильича и сказал очень вежливо:
   - Добрый вечер...
   ...Самое смешное, что "вечером" в своей каюте Женька долго не мог уснуть. Он вертелся с боку на бок, со спины на живот и обратно и думал про сегодняшнее знакомство, про то, как ему повезло... и ещё - про то, что не всё так хорошо.
   Женьке и Ильин, и Лагунов очень понравились. И сегодняшнее знакомство Женька считал просто-напросто чудом. Странно всё-таки иногда совпадают разные мелочи в человеческой жизни. Даже не уследишь. Одно зацепилось за другое, связалось с третьим - и вот... прошу любить и жаловать.
   Вот только опасался Женька, что новые друзья в нём разочаруются. Это опасение сильно отравляло хорошее настроение и было неотвязным. Может, потому-то Самойлову и не спалось? Потому что по мнению Женьки он сильно проигрывал и Илье, и Вальке. По очень многим, если не всем, статьям. Это было видно с первых же минут знакомства, и Женьку злило, что опять и снова, говоря о нём, вспомнили только его голос. Он бы дорого дал за то, чтобы стать таким, как Илья или Валька. Но... как за это взяться? Может, на новом месте получится...
   Ага, как же, получится... Он вздохнул тяжело. В каюте Ильи они, поспорив про музыку (ну конечно!), взялись бороться с Валькой. Угадайте, кто через несколько секунд лежал на лопатках? Понимаешь, конечно, что всё это в шутку - но почему-то когда у тебя сидят на животе и не дают двинуть руками - ощущаешь некоторую, скажем так, неполноценность. Хорошо быть сильным. А если сложение не такое?! Вот и опять... какой-то сон в каюте приснился... дурной. Как тогда, в первую ночь дома после прилёта из турне. Какая-то темнота-не темнота, масса-не масса - со всех сторон. Поползает. Живая. Жестокая. И - неотвратимая. Сон - а дураком себя выставил наяву. И кто его знает, что ещё подумал Светозар Ильич. Может, что у сына новый друг - больной на голову?!.
   ...И что я за человек такой, рассердился он на себя наконец. Как будто какой-то гнилой интеллигент из Века Безумия! Хотя... интеллигент - это уж слишком, конечно. Не настолько всё плохо. Откуда им сейчас взяться-то, интеллигентам? Просто он - Женька - нерешительный. Вот и всё. Значит, надо стараться тянуться за Ильёй и Валькой. За друзьями.
   Женька вытянулся на постели поудобней, раскидал ноги, а руки закинул под голову и улыбнулся потолку. За друзьями. Конечно.
   Он не закрывал глаз - и вот теперь-то не заметил, как уснул. И ему снилось, что совсем не хочется спать, да и вообще они - все трое - уже взрослые, но Женька точно знал, что это именно они трое - стоят плечом к плечу в сверкающей новенькой рубке, и их корабль летит навстречу фиолетовым огненным океанам - то ли огромной звезды, то ли какого-то края мира, за который непременно надо заглянуть, потому что иначе - как?
   И ещё ему снилась песня - песня, не очень соответствующая эпичной картине, негромкая и почти ласковая, но как нельзя лучше странным образом подходившая к тому, что происходило...
   ...Ты, да я, да мы с тобой...
   Ты, да я, да мы с тобой...
   Здорово, что в этом мире есть друзья...
   Если б были все в одиночку -
   То давно уже на кусочки
   Развалилась бы, наверное, Земля...

* * *

   "Утром" Илья позволил себе поваляться в постели. Осознанно позволил, не изобретая никаких причин; просто сказал, открыв глаза: "Полежу ещё!" - потянулся и остался лежать. То прикрывал глаза и подрёмывал, то зевал, то с наслаждением потягивался, а то и улыбался - улыбался снова и снова переживаемой мысли о том, какая хорошая штука - жизнь - и сколько впереди интересного.
   В общем, он проленился почти до завтрака - когда отец, заглянувший в каюту сына, обнаружил его валяющимся в кровати.
   - Что за новости?! - изумился Светозар Ильич.
   - Я ленюсь, - честно признался Илья. - Па, ну честное слово, у меня же каникулы... да ещё такие необычные...
   - Тебя, между прочим, искали, - заметил Ильин-старший, приваливаясь спиной к стене у двери, скрещивая руки на груди и с интересом глядя на сына.
   - Валька и Женька?! - Илья сел. - А они где?!
   - Да я был уверен, что ты уже на ногах и сказал, что ты где-то бродишь, - пояснил Светозар Ильич. - Похоже, они отправились тебя искать дальше по кораблю. Хорошие, кстати, ребята. Поднимаются рано...
   - Уййй, пап! - Илья уже стоял возле умывальника и изо всех сил яростно плескал себе в лицо водой. - Ну вот где мне их теперь искать?!
   - Леность. Леность человеческая, сынок, - спокойно посочувствовал Светозар Ильич. Но, перед тем, как выйти, заметил: - Думаю, завтракать они будут всяко в своих каютах...
   ...То ли отец ошибся, то ли Валька позавтракал быстрей, чем Илья рассчитывал, но только в его каюте, куда Илья прибежал галопом, потому что она была ближе Женькиной, вместо Вальки обнаружился какой-то малёк почти невразумительного возраста. В чистеньком, хоть уже и помятом рабочем комбинезончике, босиком. Малёк сидел посреди каюты и негромко, но с чувством ревел. В левой руке у него был корпус модели тяжёлого истребителя КБНН-Т "Сель". А в правой - хвост истребителя. Малёк пытался этот хвост вернуть на место, тот закономерно отваливался, и после каждой такой неудачной попытки малёк поддавал рёву.
   - Эй! - Илья помахал с порога рукой. - Эй, в каюте! Эй, хватит подавать звуковые сигналы, слышишь ты?!
   - А те'е че'о?! - сердито огрызнулся малёк, повернув к Илье залитое слезами, но скорее сердитое, чем несчастное лицо. Лицо, кстати, имело ясное сходство с лицом самого Вальки, из чего Илья заключил, что это Никита, младший брат его нового друга, о котором Валька упоминал вчера, но которого Илья так и не увидел тогда.
   - Ничего, - пожал Илья плечами. - А что с истребителем?
   Никитка всхлипнул и пояснил исчерпывающе:
   - Я на `его сел. Я `умал - Валька здесь, он по'инит. А его нееее... - и он даже икнул, прежде чем снова загудеть.
   - Ну-ка... - Илья подошёл ближе и опустился на колено. Присвистнул. - Ого. Ты смотри, как разворотило хвост... Ты знаешь, - он посмотрел на подозрительно посматривающего Никитку серьёзно, - по-моему, ты что-то врёшь, что сел на него. Такие повреждения имперскому истребителю можно нанести только в бою... Вот что я тебе скажу! - продолжал Илья решительно. - Машину нужно отправить на верфь и починить. Ну-ка, пилот, - он поманил ближе пальцем удивлённо и с интересом хлопавшего мокрыми глазами Никитку, - хватит подавать своим ревуном сигналы бедствия. Пора действовать. Давай-ка врубай аварийные двигатели, подтягивай хвост захватом и бери курс на верфь - вон туда, - Илья указал рукой на кровать Вальки. - И вызывай ремонтную бригаду...
   ... - Разрешите доложить - работы окончены, можно приступать к проверочным тестам!
   - Ага, я вз'етаю! Ой, это...
   - ...запрашиваю взлёт.
   - зап'ашиваю вз'ёт!
   - Взлёт разрешаю!
   Женька с Валькой удивлённо переглянулись. Из-за приоткрытой двери Валькиной каюты доносился весьма странный разговор, и Валька толкнул дверь в сторону до конца, после чего мальчишки вместе сунулись туда.
   И увидели замечательную картину.
   Илья сидел на полу, опершись выставленными за спину локтями на кровать Вальки и с улыбкой наблюдал, как Никитка кружится в центре каюты, всячески тестируя починенный истребитель и соответственно изображая то, чего на свете не бывает - гул двигателей в космической пустоте. На брата он даже внимания сперва не обратил, а когда обратил-таки, то с радостным воплем бросился к Вальке и стал одновременно демонстрировать ему истребитель и рассказывать, как подбитую врагами машину чинили на верфи. Женька между тем бочком пробрался к Илье и сел на кровать. Оба не сводили глаз с братьев, пока Валька не выставил наконец Никиту в коридор и, встретившись взглядом с друзьями, не спросил удивлённо:
   - Чего вы?!
   - Завидую, - честно сказал Илья, не спеша подниматься. - У меня же только сёстры. Им истребители не нужны, а кукол чинить я не умею.
   - А у меня вообще никого, - уныло вздохнул Женька. - И что за жизнь такая...
   Валька хмыкнул, пожал плечами, немного неловко сказал Илье:
   - Это... спасибо. Мы вообще тебя искали...
   - Да я понял, - Илья устроился удобней. - У меня просто настроение сегодня ленивое... Хороший у тебя братишка.
   Валька тоже уселся на пол, скрестив ноги. Женька подумал и сполз с кровати туда же, но ноги вытянул через всю каюту. Они посидели молча, почему-то смущённо переглядываясь. Как будто опять только-только познакомились.
   В какой-то степени и так, подумал Валька. Надо же... Илюхе, похоже, нравится возиться с малышами. А Илья вдруг тряхнул головой - и напомнил:
   - Завтра мы, между прочим, прибываем на Церру! И знаете что? - ответом на его вопрос были внимательно-выжидающие глаза друзей. Илья кашлянул и значительно закончил: - Переселенческий Совет решил разрешить нам экскурсию на поверхность планеты...
   ...Переборки между каютами были, конечно, звуконепроницаемыми. Но какие-то звуки в коридор всё-таки донеслись - и, когда Серый Никитович, привлечённый невнятным шумом в каюте племенника, заглянул в неё, то обнаружил, что на полу дёргается - кататься там было негде - пыхтящий, вопящий и подвывающий восторженно клубок о шести ногах и руках. Голов не было видно. И это закономерно, подумал Серый Никитович, любуясь открывшейся ему картиной. Откуда тут головы? Не дай Солнце, у них эта вещь появится раньше двадцати лет. Это будет просто конец цивилизации...
  

7.

СОВЕСТЬ - КАТЕГОРИЯ НРАВСТВЕННАЯ

   - Валька! Ну мы же тебя ждём!!!
   Женькино лицо, возникшее в дверях каюты, выражало смесь негодования, нетерпения и обиды. Илья в коридоре - было слышно - кому-то что-то объяснял. Там волнами катался туда-сюда весёлый шум.
   Валька, поправляя ремень, махнул рукой:
   - Да иду я, иду!
   - Опоздаем! - возмутился Женька. - Скорей!
   Валька измученно вздохнул, шагнул к двери - и снова тронул ремень.
   Ему хотелось поправлять ремень снова и снова. Потому что на нём висела кобура с пистолетом...
   ...Остановка на Церре-Прим была необходимой частью этого перелёта. По множеству причин, в основном - чисто практических (хотя и не только). Неподалёку "Туле-V" как раз и выходил из первого прыжка, чтобы потом уйти во второй - уже до самой цели.
   Название Церра было дано планете её господами - скиуттами. Земляне же называли её Прим, потому что она была первой освоенной иной звёздной расой планетой, на которую они ступили. И было это совсем недавно, но сейчас космос без землян уже трудно было представить...
   ...А вот как называли планету туземцы - пожалуй, никто и не знал. Чуть меньше Земли, с бешеной скоростью неслась она по ровной круглой орбите вокруг своего солнца - блёклого красного карлика Лалланд-21185, названного скиуттами Рри-Иррах - на расстоянии примерно таком же, как Венера от Солнца земного, обегая звезду за четверть земного года. Таким же бешеным было и её собственое вращение, порождавшее сильное магнитное поле - сутки укладывались в пятнадцать земных часов. Почти всегда безоблачным оставалось белое жаркое небо, к вечеру наливавшееся густым мрачным багрянцем, а ночью становившееся пронзительно-звёздным... и лишь там, где медленно пересыхали большие засоленные озёра - остатки давних океанов - да на берегах немногочисленных вялых рек окаймляли воду, жались к ней, полоски зелени и тянулись полные разноязыкой и разноплеменной жизнью прямоугольники, квадраты и линии многочисленных городов Церры - торговых, деловых, политических "нервных пересечений" огромного куска Галактики на самой границе с наконец-то открывшейся Медленной Зоной. На остальных пространствах, серых, жёлтых и сухих, лишь постоянные ветры гнали и гнали пыль - то стеной, то столбом, то лёгкой редкой завесой, засыпая речные русла, дно морей и озёр и циклопические памятники древней цивилизации...
   Примерно полторы тысячи лет назад по земному счёту церриты - жутковатого с точки зрения землянина вида монстрики с четырьмя ногами, парой гибких рук и длиннющими сомячьими усами на плоской голове - находились где-то на уровне Х века от Р.Х. по счетам Земли. Церра-Прим - или как там её называли тогдашние хозяева? - была на две трети покрыта водой. Полосы невысоких лесов зеленели у берегов; остальные пространства суши занимали огромные травянистые степи, кишевшие живностью и прорезанные полноводными неглубокими медленными реками. Именно тогда на их планету явились скиутты, находившиеся в те годы на вершине развития своей независимой цивилизации. Большие охотники до войны, скиутты предпочитали, тем не менее, равных противников и, показав местным жителям свою силу в двух сотнях стычек, всегда заканчивавшихся одинаково по всей планете, практически оставили напуганных и удивлённых церритов в покое.
   Скорее всего, подобное "сожительство" тянулось бы и тянулось столетиями - скиуттам были нужны немногочисленные на Церре леса, да кое-какие полезные ископаемые, добычу которых они, впрочем, вели не очень-то активно. Но тут грянула война - война могучей Стаи Скойу со Сторкадом - молодым, хищным, безжалостным в холодной свирепости, обозлённым, уже уничтожившим агрессивную расу оо-тэков и покорившим немало планет. В войну ввязались и другие, и третьи... А Церра стала просто-напросто ареной боевых действий. Из-за своего положения - на стыке звёздных путей, на границе двух Империй - очень активных боевых действий. Скиутты подчистую уничтожили два сторкадских десанта, дав им высадиться и применив для расправы со вторым атомные бомбы. В ответ взбешённые сторки стянули на орбиту большие силы, разбили скиуттский флот в генеральном сражении (казалось, над планетой тогда появилось второе - своё и активно движущееся - звёздное небо) и долго обстреливали Церру, словно бы стремясь просто сшибить её с орбиты, кинетическими масс-бомбами - это варварское оружие было у них тогда в большом ходу. Однако и потом ещё, когда их третий десант высадился и закрепился, бои шли долго и отличались невероятным ожесточением.
   После победы Сторкада победители, впрочем, оставили Церру скиуттам - по крайней мере, формально. Но то, во что превратилась планета, пожалуй, не стоило бы забот - если бы опять-таки не её положение.
   Планета выжила после чужой войны и даже местами ожила. Отстроенные в нужных, выгодных местах новые города стали любимым местом встреч, переговоров и сделок разумных множества рас. А местные жители - те, кто остался жив в страшной, совершенно непонятной и ничуть им не нужной войне - превратились просто-напросто в "ненужной приложение" к планете, которую они когда-то считали своей, на которой рождались и умирали, открывали истины и законы природы, строили планы будущего и надеялись на него... Жалкие существа, неволей попавшие в безжалостные жернова кровавой и трагично несправедливой в глубокой основе своей всегалактической истории, полузабывшие или вовсе забывшие даже свои старые языки, лишившиеся последнего подобия политической и социальной организации, они обслуживали - там, где им это позволяли - разных чужаков, да потихоньку вяло вымирали.
   Уже окончательно и необратимо.

* * *

   "Туле-V" уже сутки стоял в эллингах скиуттской орбитальной базы - чудовищного, восьмидесяти километров радиусом, зеркального тора, распёртого "спицами" переходов и как бы пронзённого сорокакилометровой трёхгранной "осью", тут и там ощетинившегося кажущимся хаосом причальных "мостов". Космос вокруг планеты вообще был плотно забит кораблями и базами девяти рас, на которых отстаивались, грузились, разгружались, чинились корабли вдвое большего их числа. Отсюда шёл на планету и сюда - с планеты сплошной поток товаров и самых разных гостей.
   На Церре, кстати, были уже и объединённая земная политическая и культурно-научная миссия, и около двух десятков торговых факторий разных фирм, и даже храм Объединённой Православной Церкви. И, конечно, под самыми разными прикрытиями работали земные спецслужбы - в основном Дипломатическое Разведывательное Управление (разведка Министерства Иностранных Дел) Русской Империи и SIS - спецслужба Министерства Иностранных Дел Англо-Саксонской Империи. Правда, на Церре такая работа осложнялась тем, что прибыть на планету незамеченным просто-напросто не представлялось возможным, а в каждом новоприбывшем представителе какой-то расы братья по разуму из других рас начинали подозревать в первую очередь именно разведчика. Параноидальная, тотальная подозрительность, замешанная на всеобщем страхе и недоверии всех ко всем, разъедала и Галактику в целом, а уж в местах, подобных Церре, она достигала апогея. Или "апофигея", как выразился Илья.
   Выразился он так после того, как по нескольким сотням земных мальчишек и девчонок, выразивших желание посетить Церру, с планеты запросили кучу самой разноплановой и идиотической информации - и затея едва не накрылась в самом начале, потому что капитан корабля Григорий Александрович Лукашенко и исполняющий план переселения генерал-майор Световид Андреевич Арбенин, он же - глава переселенческого Совета - тихо и дружно осатанели от такой наглости и хотели плюнуть на это дело. На самом-то деле детей-разведчиков по-настоящему давно не бывает, если только они не из какой-нибудь сверхзасекреченной организации, где их всего с десяток. Дети часто замечают какие-то важные вещи или случайно на них натыкаются, но быть разведчиками по-настоящему не могут (1.). Такое последний раз было во времена конца Реконкисты, наверное...
  
   1.В годы Первой Галактической Войны обстоятельства сильно изменятся. Но это будет не плодом планомерной деятельности спецслужб, а скорей принятым ими за данность стихийным процессом.
  
   Другое дело, например, что большинство тех же скиуттов вряд ли могли бы сказать, где перед ними взрослый землянин, а где подросток. Да и во время полёта по корабельным каналам уже успели показать вызвавший бурю хохота и возмущения сторкадский фильм, где банда безумных малолеток-землян по приказу какого-то боярина (?!) Шекспира фон Бисмарка (?!?!) пошла в народовольцы (?!?!?!) и пыталась взорвать огромную плотину на какой-то невнятной планете, чтобы волной смыло пол-континента. Естественно, добро скрутило, изнасиловало и зарезало зло - двое куда более безумных с точки зрения земных зрителей сторков-подростков выследили и уничтожили зловещую банду мелкорослых землян-налётчиков в эпической битве на самом верху плотины... Фильм все смотрели с открытыми ртами - настолько ярко, примитивно и нелепо он был сделан. Зато потом началась эта самая буря. На Земле уже было сделано немало художественных фильмов об инопланетянах, но даже самые неприязненные из них не скатывались до такого идиотизма (1.).
  
   1.Ещё в конце Реконкисты были открыты и вошли в жизнь Человечества объёмные технологии создания изображений, позволявшие создавать полностью реалистичные картинки с помощью компьютерных программ. В 5 году Промежутка закрылась последняя крупная киностудия, работавшая с живыми актёрами. А к концу первого десятилетия Промежутка ОТСИ упростились настолько, что для работы с ними стало достаточно одного мощного компьютера. Фактически сделать художественный фильм и выложить его в Информаторий стало доступно любому. Конечно, подавляющее большинство людей этим никогда не занимались, но к началу Экспансии существовало более тысячи "киностудий", которые либо имели свои странички в Информатории, либо пользовались общедоступными хранилищами. А реально снимается с натуры в описываемое время только документальное или принципиально-любительское кино (кстати, имеющее большое количество приверженцев). И действительно, во время Экспансии было сделано много сотен "лент" об инопланетянах, среди которых имелись и крайне негативные, и просто не очень умные. Конечно, с точки зрения и уровня развития землян.
  
   А уж своим рабам-союзникам сторки, наверное, все уши изъездили такой пропагандой, неволей поверишь... Она глупая, если ты хоть чуточку знаком с землянами. А если нет? Если ты их вообще никогда не видел вживую? Да и близкое рассмотрение заданных по детям вопросов отчётливо выявило скверную тенденцию "поближе заочно познакомиться" с юными землянами - похоже, план требуемой информации составляли в скиуттской (и хорошо ещё, если именно и только в скиуттской) разведке: он больше был похож на масштабное досье.
   В конце концов, впрочем, ситуация утряслась. Более того - местные власти гарантировали безопасность гостям с Земли. А гарантия скиуттов много значила даже для их номинальных хозяев-сторков. Впрочем, сторкадская миссия тоже объявила в коротеньком официальном извещении, что никаких претензий к гостям не имеет а в случае их возникновения обратится в земную миссию на Церре, а так же непосредственно на "Туле-V", не пытаясь решить проблему самостоятельно. Земляне в свою очередь заверили хозяев в том, что все посещающие планету - и взрослые, и дети - будут именно туристами и не более, а хоть в какой-то форме применять силу позволят себе только в случае защиты самих себя или соотечественников от ясной и недвусмысленной угрозы.
   В переводе на нормальный язык это значило, что стороны фактически договорились друг друга не замечать.
   Сами хозяева - скиутты - кстати, выглядели хоть и жутковато, но не злобно. Валька заметил интересную вещь - когда скиуттские офицеры обходили корабль, то малышня, отовсюду непобедимо и массово высовывавшаяся посмотреть на первых в жизни подавляющего большинства из них инопланетян, не пугалась этих двух-с-лишним-метровых квазиволков, похожих на оборотней из древних легенд. Наоборот - старалась подлезть поближе. И скиутты вели себя с малышами как-то осторожно, предупредительно-ласково. Илье показалось, что скиуттам маленькие земные дети кажутся забавными, странными, но явно очень хрупкими чужими игрушками: посмотреть интересно, а трогать лишний раз не стоит.
   А ведь их народ подчиняется сторкам. Значит, скиутты тоже противники Земли? Но, например, Никитка, которого Валька как раз таскал на руках, только сперва притих - да и то не испуганно, а удивлённо - и потом с таким интересом на них смотрел... Смешно было то, что произошло потом, когда Валька уже затаскивал Никитку в каюту к отцу. Малыш о чём-то серьёзно размышлял и вдруг выдал совершенно без картавости:
   - Они красивые, как собаки.
   - Что ты сказал?! - всполошилась мать, сидевшая тут же. Отец тоже изумился и подхватил:
   - А ну-ка - повтори?! Ну-ка - что ты там, как?!
   - Красивые, как собаки, - повторил Никитка, протягивая руки навстречу материнским - и сам удивился: - Ой! Я рррррр говоррррю! - прорычал он с удовольствием. И, кажется, в душе остался убеждён, что "ррррррычать" научился потому, что увидел этих первых в своей коротенькой жизни инопланетян, которые, судя по всему, замечательно умеют рычать.
   Между прочим, Женька - он чуть ли не единственный из всех ровесников видел инопланетян и общался с ними - подтвердил, что скиутты и правда совсем не плохие: воинственные, честные и презирающие тех, кто глумится над слабыми...
   ...В общем, двести семьдесят три мальчишки и сто пять девчонок здешним утром отправлялись на Церру четырьмя корабельными шаттлами - прямо с борта "Туле-V". Прогулки по городу рядом с космодромом до вечера, ночёвка на территории миссии - и следующим утром обратно.
   Летняя пионерская форма как нельзя лучше подходила для климата Церры и, кроме того, её уже достаточно хорошо знали по Галактике - во всяком случае, те, кому это надо было знать. И мальчишек и девчонок добавочно предупредили: нигде не появляться меньше, чем по трое, причём как минимум одним в такой тройке должен быть мальчишка старше тринадцати лет. Младших - кому ещё не исполнилось двенадцати лет - "вниз" не пускали вообще. И их попытки возмущаться были пресечены в зародыше и начисто. Об этом не распространялись, но на совете многие вообще были против того, чтобы разрешать эту "прогулку" даже после полученных заверений со стороны скиуттских властей и миссий других рас. Аргументом, и сильным аргументом, было то, что земляне (и земные дети) для многих рас - желанная добыча по множеству причин, и не все достаточно умны, чтобы помнить о скиуттском предупреждении. И, хотя в конечном счёте всё-таки возобладало мнение, что экскурсию надо всё-таки разрешить, но инструктировали всех старательно и серьёзно. У всех с собой были "соболя", у старших ребят и девчонок - выданные с общего склада "байкалы" под девятимиллиметровый парабеллумовский патрон, старые и надёжные, каждому был выдан и армейский коммуникатор - более мощный и лучше защищённый от любых воздействий, чем гражданские образцы - обеспечивавший прямую аудиосвязь с кораблём; коммуникаторы непривычно крепились прямо на голову. Такими многие уже учились пользоваться на уроках НВП, но одно дело - учебное пользование, а сейчас совсем другое... В коммуникаторы у всех ввели и навигаторы местности, в которой можно было гулять.
   А ещё каждому были выданы по десять золотых червонцев - двадцатиграммовых сверкающих кругляшей с Птицей Рух, завершённо-прекрасных и каких-то... вкусных на вид. Золото ценилось у одних рас больше, у других меньше - но золотых астероидов или даже скал из золота нигде пока не обнаруживалось и даже не слышалось про них (кроме как в легендах, с поразительной схожестью ходивших практически у всех рас), так что золотая монета оставалась золотой монетой, и было известно, что на Церре охотно их принимали, особо не глядя, что там отчеканено. Просто на вес, как на средневековых рынках Земли. Если же учесть, что земные монеты тут наверняка были ещё редкостью...
   ... - Как на параде, - удовлетворённо сказал Илья, оглядывая строящихся на высадочной палубе у трапов пяти шаттлов мальчишек и девчонок: на головах - синие береты, зелёные рубашки с нашивками и аксельбантами, алые галстуки, белые ремни с рабочими сумочками и чехлами "соболей" (а у многих - белые же пистолетные кобуры), лёгкие, облегающие ногу, серо-белые кеды и серые гетры под колено; у мальчишек - синие шорты с острой стрелкой впереди, у девчонок - синие плиссированные юбки по колено. - Ещё решат, что мы собираемся эту планету захватывать, вот шуму-то будет! Пионерский десант, так сказать.
   Он сам вылез из своих любимых кожанки и джинсов - и в форме казался младше обычного. Но, похоже, его это совершенно не смущало - по сторонам он оглядывался то ли как хозяин на поле, то ли как полководец перед боем.
   Валька промолчал. Его внезапно посетила оччень свежая мысль, вызвавшая оцепенение - это иная планета! Простая мысль, совершенно обычная (конечно, иная планета, что же ещё?), но... Он был на Луне с классом, был и на Венере... но всё это было не то - нет, не то! Солнечная Система уже давно воспринималась, как один большой единый дом Человечества, а те же Луна и Венера были ещё и терраформированы почти до полной неузнаваемости... Вот кому везёт, так это Женьке - он-то уже побывал на почти дюжине планет...
   ...А знатный путешественник, везучий Женька, стоявший рядом в строю, был хмурый. Настолько откровенно хмурый, что Валька спросил, когда они в нетерпении выслушали последнее напутствие и - двумя колоннами к каждому шаттлу - пошли на посадку:
   - Ты чего такой?
   - Какой такой? - буркнул Самойлов, снимая берет и заталкивая его под погон в своей обычной манере - не забыв, впрочем, аккуратно скрутить в ровную трубочку.
   - Как морепродукт, которого в кипяток бросили.
   Женька не выдержал - хихикнул, видимо, представив себе этот процесс в деталях и конечный результат. Но тут же снова погрустнел и пояснил:
   - Бим гулять хочет. Я думал, может, разрешать его с собой взять... на планету...
   - Спятил, что ли? - вытаращился Валька. - Какой тебе Бим?! Тебе разреши, мне разреши, Илья вон верхом поехать захочет... и что тогда?
   Женька надулся:
   - А что? Атмосферу животные им продышат, что ли? Дырку в озоновом слое протрут? У них этого слоя осталось-то... - и уже молча с размаху плюхнулся в мягкое кресло к самому иллюминатору. Кресло издало сомневающеся-некрасивый кожаный звук, и Женька испуганно огляделся. Но на него никто не глядел - все занимали заранее указанные места...
   ...На самом деле у Женьки была ещё одна причина грустить. Он почти поругался с мамой. Это было так дико, что Женька сперва даже удивился - мама боялась его отпускать на планету! Когда он осторожно попытался напомнить, что вообще-то целых три месяца летал по самым разным планетам и ничего, никто его не съел на завтрак и не украл - Мрия Евгеньевна поступила чисто по-женски: объявила, что там было не так опасно, потому что за ними следили взрослые. Женька обмер, представив себе, как сейчас мама отправится в совет с заявлением, что не даёт разрешения, как об этом все узнают и какой это будет Позор. Нет, это будет Позорище.
   Неизвестно, чем бы закончилось всё это, не появись Илья. Он совершенно не подал виду, что слышал разговор и понял его суть (а он, конечно, всё слышал и во всяком случае всё понял!) - просто вежливо спросил, не может ли Женька поторопиться, потому что, в конце концов, без него будет трудно; как ни крути - а он один имеет хоть какой-то опыт, а им ещё надо зайти за Валькой... И улыбнулся Мрии Евгеньевне.
   Конечно, не отпустить сына после этого она не могла. Но Женька был теперь расстроен ещё и мыслью, что мама беспокоится. И сам начал беспокоиться, почему-то представляя себе, что их шаттл собьют какие-нибудь враги, или на планете его украдут, или что-то ещё... Он видел, что Илья и Валька ни о чём таком не думают, что они просто рады возможности побывать на Церре - и ругательски ругал себя за дурные фантазии. Но они всё равно выползали на передний план. И взрывающийся шаттл, в котором он долго-долго умирает под свист выходящего наружу воздуха или заживо сгорает в атмосфере... и какая-то жуткая подземная фабрика, куда его привезли связанного и где его бьют и заставляют работать...
   Но тут Илья спросил, с интересом перегнувшись через сидящего в середине Вальку:
   - Слушай, а ты ведь тут не был?..
   Это был первый из заданных им вопросов. Женька даже удивился, откуда у Ильи прорезалось такое любопытство, и почему именно сейчас? Валька терпел-терпел, потом начал ворчать - ну вот зачем было садиться к иллюминатору, если всё равно болтаешь?!. что я вам, тумбочка, что ли, облокачиваетесь?!. хотите трепаться - садились бы рядом!.. - и в конце концов без особых церемоний перелез через Женьку, поменялся с ним местами и прилип к стеклу.
   Церра была второй планетой, которую он видел вот так - из космоса. Первой оставалась родная Земля - белая, голубая и намного меньше - зелёная (Венера и Луна не в счёт, они из космоса были похожи цветом на Землю). А вот Церра на Землю как раз не очень походила - облачка редкими марлевыми занавесочками трепыхались только у полюсов, а остальное было бурого, коричневого, жёлтого, рыжего и даже красного оттенка с тонюсенькими серо-синими и зелёными ниточками кое-где. Нет, на такой планете Валька жить совершенно не хотел, но посмотреть на неё было очень интересно... Хотя - толчея вокруг в космосе была куда привлекательней! Кто-то шёл на посадку, кто-то взлетал, кто-то просто так передвигался по своим делам... Опознать корабли по типам Валька даже и не пытался - он и постройку разных рас-то с трудом различал. И, наблюдая за мерным и каким-то очень упорядоченным движением - оно только сперва казалось хаосом - испытывал сразу огромное уважение перед теми, кто работает в космосе - и огромное облегчение от того, что он сам там работать точно не будет...
   ...Лететь предстояло минут сорок. Хотя на корабле все позавтракали, но стюардесса... или кто - в военной-то форме, дальнего гражданского космофлота в привычном понимании у Земли пока почти что не было - разнесла всей сотне юных пассажиров холодные литровые стаканы с виноградным соком и горячие бутерброды с жареной колбасой и салатом. Отказываться никто не стал, даже те, кого явно мутило - и вскоре, как это ни прискорбно признавать, около десятка пакетов из плотной бумаги оказались наполнены возвращённым завтраком - и здешним, и даже ещё корабельным. Стошнило, что интересно, исключительно мальчишек - девчонки старались на них не смотреть, чтобы не добавлять моральных мучений, да и сами они прятали лица. У кого красные, у кого бледные, у кого всё ещё зеленоватые.
   Впрочем Илью, Женьку и Вальку это миновало. Даже когда звёзды уже остались позади, и над жёлто-бурой равниной с медленным коричневым потоком, на берегу которого широко и ровно раскинулись линии, круги и квадраты зданий - шаттл стал заваливаться, казалось, через крыло "бочкой", то с ними тремя ничего страшного не произошло. За исключением того, что Женька вцепился в подлокотники и, казалось, постарался продавить кресло поглубже.
   - Русло реки даёт очень мощный поток относительно холодного воздуха, - пояснила "простолена", как попросила себя называть стюардесса (наверное всё-таки так), - а равнина по краям - потоки горячего. Перепад сильнейший... Вот и получаются воздушные ямы... - она построжала и подняла обе руки ладонями вперёд. - Так, всё. Внимание!..
   ...Шаттл остановил бег по полосе. Впереди щёлкнуло, клацнуло и все - даже те, кто украдкой приник к иллюминаторам, чтобы не пропустить последних мгновений посадки - словно по команде сели прямо, удивлённо ощутив, как по салону прокатилась волна тёплого, сухого, остро щекочущего ноздри воздуха с каким-то непонятным оттенком. Воздуха иной планеты. Чуточку изменилось давление - это ощущалось. С ясным приятным звоном зажглось в голове салона зелёное табло: "НА ВЫХОД!", и оба тройных ряда зашуршали, зашушукались, задвигались, а вошедший внутрь загорелый человек в лёгкой полувоенной форме со знаками различия капитана Гражданского Инженерного Корпуса РИ и пробковом шлеме с кисеёй сообщил, улыбаясь и заложив большие пальцы рук за пояс, на котором висели инструменты и большой пистолет в открытой кобуре:
   - Здравствуйте, пионерия... - по салону прокатилось шумное и довольно дружное "здрааась...", мужчина улыбнулся. - Поздравляю вас с прибытием на территорию земной миссии на Прим, или Церру, кому как по душе. Я ваш куратор, Низовкин, Олег Вадимович - и прошу начинать выход; ну-ка - справа спереди по одному встали и шагом марш!
   - Прилетели, - сказал Женька с заметным облегчением. И сердитым шипением признался, неудержимо краснея: - Ну да, я боялся лететь. Хорошо ещё, Илья меня заболтал... эй! - он захлопал глазами. - Эй, ты специально?! - это получилось у него почти возмущённо.
   Илья недоумённо пожал плечами, и Женька перестал возмущаться. Мальчишки переглянулись. И, перед тем, как в свою очередь встать с кресел, по многолетней привычке русских мальчишек - дружным хором щёлкнули пальцами на левой и на правой руке.
   "На удачу".

* * *

   Илья, как ни странно, оказался в своём шутливом предположении весьма близок к истине. Когда ворота земной миссии распахнулись, и наружу с шумом, смехом и звонкой перекличкой хлынул поток одинаково одетых мальчишек и девчонок, то улица расчистилась почти полностью метров на двести в обе стороны, а те из инопланетян, кто остался ближе, окончательно бросили изображать беспечных гуляк и с помощью самых разных средств связи почти открыто и как бы не панически начали докладывать по начальству. Особенно далеко отнесло шумную кучку разношёрстных существ, среди которых задавали тон несколько мьюри неопределённого пола и два здоровенных джаго (над этой кучкой болталось плакатов как бы не больше, чем конечностей у участников, и выше всех вздымался какой-то непонятный лозунг, требовавший на вполне хороших русском и английском языках обеспечить соблюдение прав сексуальных меньшинств на Земле). Подъехали сразу три скиуттских охранных паровика, в каждом из которых помимо двух обычных патрульных сидели ещё по двое. Но вторжение не состоялось. Могучий поток в пределах тех же двухсот метров в обе стороны разбился на ручейки, те - на капельки-группки, и только разговоры на мало знакомом тут языке, похожем на плеск ручья - то в ровном русле, то на перекате, то по камешкам, то с небольшого водопада - ещё долго были слышны в округе...
   ...Сухой, плохо увлажнённый воздух Церры показался землянам немного режущим. Они уже знали, что представители некоторых рас, живущих в очень влажной атмосфере, на Церре вынуждены носить увлажнители дыхания - иначе ожог дыхательных путей им был гарантирован. Жителям Земли такое всё-таки не грозило. Уже хорошо. А вот во всех помещениях миссии, в которых они успели побывать, стояли мощные кондиционеры-увлажнители.
   Солнце Церры казалось огромным - наверное, примерно так будет и на их новой родине. Намного менее яркое, чем Солнце Земли, но расположенное куда ближе, Рри-Иррах беспощадно пекло планету. Если бы не высокая скорость вращения и мощное магнитное поле, вызванное тем же вращением - нынешняя Церра могла бы превратиться в настоящий ад даже для своих коренных обитателей, которых, кстати, нигде не было видно. Однако вокруг хватало других самых разных существ. Все трое друзей уже учили ксенологию, могли перечислить внешние признаки основного десятка рас... но тут за десять минут Илья ради интереса насчитал этих рас вдвое больше!
   Если бы мальчишки были постарше и чуть менее самоуверенны, они непременно почувствовали бы себя жалкими провинциалами в большом шумном городе. Но юные земляне были надёжно одеты в броню этой самой наивной самоуверенности и в то же время дружелюбной открытости и, не испытывая никаких комплексов, просто с интересом поглядывали по сторонам. И шагали себе-шагали плечо в плечо - трое крепких, красивых мальчишек молодой сильной расы.
   Надо сказать, многие с интересом смотрели и на них тоже. С очень разным интересом - от простого полубезразличного любопытства до откровенной, с трудом скрываемой (и не скрываемой вовсе) тяжкой злобы. И встречались совсем уж иные взгляды - полные какой-то странной надежды и непонятной веры. Илья даже подумал, поймав один такой - от, кажется, шэни, обогнавшего мальчишек и оглянувшегося - что так могли бы глядеть в древности на разных там мессий и великих освободителей вроде Спартака, Гитлера или Сталина. Это было приятно и ещё немного пугающе...
   Никто из них троих, кстати говоря, не собирался смотреть что-то конкретное, хотя многие другие, разузнав о Церре-Прим всё, что только можно, составили целые планы. А Илья, Валька и Женька просто решили погулять и поглядеть. Что из интересного попадётся на пути - то и посмотрим поближе. Чего ещё-то надо?!
   Первое время они просто молчал, с интересом озираясь. И первым подал голос Илья. Причём довольно хмуро.
   - Здания тут некрасивые, - словно бы подвёл он черту под своими размышлениями. Валька с Женькой переглянулись. Они думали совершенно о том же.
   Да. Город, в котором они находились, был некрасив, и после слов Ильи это стало совершенно неоспоримо. И дело вовсе не в пустынной местности, жаре и прочем всяком таком. А просто его строили - чтобы построить дома. И не больше...
   ...Когда лю... разумные переселяются куда-то со своих родных мест на новые - они продолжают и на этом новом месте строиться, одеваться, жить так, как делали это на старой родине. Ну если это вообще возможно, конечно... Слабые - чтобы помнить, кто они. Сильные - чтобы напоминать, кто они. Те, кто торопится отказаться от своего - как правило, дрянь существа.
   Но там, где живут бок о бок несколько народов, бывает иначе.
   Если они живут дружно - то постепенно возникает, вырастает и начинает жить что-то новое. Может, смешное и странное с точки зрения их прежней родины, но - живое. Настоящее.
   А вот если по какой-то причине приязни нет, а жить рядом - надо, то такая жизнь рождает безликих, дурнотных монстров. Неживые "деловые" или "доходные" здания - домами их не назовёшь. Нелепые одежды - раньше их называли "утилитарными" или "практичными", пряча за этим словом пустоту и тоску по душе, которая живёт даже в самых простых вещах, если они сделаны с любовью и памятью.
   Именно такое сплошь и рядом встречалось на Церре. Может быть, здешние обитатели к этому привыкли и не замечали этого. Но чутьё землян обмануть в этом вопросе было невозможно. Ни красоты, ни любви не жило в этом городе...
   ...Но хоть и некрасивый, город был интересен сам по себе и своими обитателями, занятыми жизнью, которую земляне зачастую просто не могли понять. И кто бы из них о чём не мечтал - а мысль стать ксенологом, пусть и мимолётная, посетила всех троих. Работы - и интересной работы - на века, наверное.
   Улицы города не имели привычной землянам зелени. Совсем. Правда, над широкими тротуарами вдоль офисов, контор, магазинов тянулись сплошные навесы, дававшие прочную тень. Но деревья, кусты, трава - они ведь не только тень дают, они освежают и очищают воздух, благотворно влияют на психику... Похоже, тут об этом не думали. Ещё чудней мальчишкам казались часто проезжавшие по мостовой экипажи - паровики ещё ладно, но тут, похоже, были и ДВСки. Они хорошо различались по характерному шуму и оставляемому позади отвратительному удушливому запаху дыма. Многие машины были здоровенными, как танк, а везли одного-двух хозяев. То есть - перевозили воздух, загрязняя воздух же и непомерно занимая пространство. Видимо, подобные чудовища были чем-то вроде знаков статуса - и полного неуважения к миру и окружающим. Большинство таких машин занимали джаго - важные, похожие на раззолоченных кукол. У юных землян они вызывали неудержимый смех и с трудом сдерживаемое совершенно детское желание покривляться вслед.
   - Ребят, а кто такие сексуальные меньшинства? - вдруг поинтересовался Женька. В ответ на удивлённые взгляд вспомнил. - Ну, плакат там был, у демонстрантов около нашей миссии. "Обеспечить соблюдение прав сексуальных меньшинств на Земле".
   - У кого письки маленькие, - предположил Валька, и все трое захихикали. Женька фыркнул:
   - Я серьёзно!
   - А серьёзно я не знаю, - признался Валька. - Читал что-то, по-моему... не помню.
   А Илья, просмеявшись, объяснил:
   - Ну, это половые извращенцы.
   Женька вытаращил глаза и даже оглянулся предположительно в ту сторону, где осталась миссия.
   - Серьёзно?! Эти... - он немного покраснел. - Кто... ну это...
   - Ага, эти самые, кто ну это, - кивнул Илья. Женька опять оглянулся - ошарашенно, словно то сборище бежало следом:
   - И они, ну, эти, с лозунгами, они... это?!!!
   - Или им просто заплатили хорошо, - пожал плечами Илья, наблюдая, как по стене дома быстро поднимается шестиногая рыжая ящерка.
   - А зачем им свобода?! - возмутился наконец Женька. - Извращенцам?!
   - Чтобы размножаться, - Илья вздохнул и попросил. - Да ну их, а?
   - Я всё равно не понял, - упорствовал Женька. - Как они могут размножаться, если они - извращенцы?! Ну ладно, как дайрисы размножаются, мы до сих пор не знаем. А у нэйкельцев рождение потомства и всё, с ним связанное - не осознанный выбор и не удовольствие, а просто периодическая инстинктивная необходимость, типа как у нас дышать. Я это понимаю... Но у большинства-то рас есть два пола. Так или иначе, - Женька разгорячился, даже рукой махал. - Ну и размножаются! А как могут размножаться извращенцы и при чём тут права?!
   - Слушай, Самойлов, - сердито сказал Илья. - Если ты такой умный, то скажи мне, пожалуйста: в каком процентном соотношении человека делают врождённые задатки, а в каком - окружение и воспитание?
   - Примерно один к четырём, - не задумываясь, ответил Женька.
   - Ну вот и подумай головой: живёт на свете извращенец и добился он для себя прав. И первое право, которое он станет использовать - право пропаганды. И теперь представь себе, что тебе с раннего детства рассказывают, что у извращенца есть права и что он "такой же, как все, только немного не такой". Представил? А теперь вспомни про один к четырём. Вспомнил? Сколько у тебя будет шансов вырасти нормальным? Посчитал?
   Женька побледнел и замолчал.
   Валька, слушая всё это, тихо гыгыкал. Ему тема совершенно не была интересна. Но после последних слов Ильи он посерьёзнел и задумался. И сказал негромко:
   - Да... тут и у любого здорового мозг взорвётся.
   - В том-то и дело, - подытожил Илья. - Слушайте, ну хватит про них. Мы же ничего тут изменить не можем... пока.
   Мальчишки встряхнулись, словно сбрасывая с себя тяжёлый груз. Повеселели. И вновь стали больше оглядываться по сторонам, чем раздумывать.
   Прошёл нэйкельский гражданский треножник - три смешных чешуйчатых щупальца, которые, казалось, вот-вот перепутаются, несли на высоте примерно метра чуть пульсирующую матовую жёлтую капсулу, на которой поверху были сложены ещё три щупальца - потоньше и с пучками хватательных отростков. Мальчишки долго провожали его взглядами. А через каждые девяносто три метра (Женька считал специально, почему-то было именно так - девяносто три метра) посредине пешеходной части стояли четырёхгранные тумбы примерно в рост мальчишек. Каждая из сторон была снабжена вогнутой матовой чашей - явно экраном - и с каждой стороны понизу был нарисован красным прямоугольник. Тумбы венчали непонятные небольшие статуи - зверь вроде земного волка сидел в напряжённой позе, подняв правое, слишком большое, ухо. Собственно, не трудно было догадаться, что это такое, и догадка, посетившая всех мальчишек одновременно, подтвердилась мгновенно - как раз когда они присматривались к первой увиденной тумбе, в красный прямоугольник встал какой-то очень рослый, но тонкий, похожий на изящную кошку, закутанную в газовые одеяния, инопланетянин - экран тут же зажёгся...
   Естественно, что Илья занял место "кошкопланетянина", как он выразился (хотя Женька сказал, что это самка трианий), едва тот ушёл. Стоявшие рядом с другом Валька и Женька увидели, как по его лицу мгновенно скользнула сканирующая сетка и на сформировавшемся в чашевидном углублении голографическом экране появились две надписи, слегка пугавшие своей безграмотностью.
  
   0x01 graphic

   - Нууу... - Илья сошёл с прямоугольника и недовольно оглянулся на тумбу. - Вот болванище! Язык наш ему мало знаком.
   - Ничего, - прищурился Валька, - через пару лет тут все будут по-русски только так говорить... Пошли вон в тот магазин зайдём, а то мы так ничего и не купили пока. Хоть мелочь какую-нибудь - на память.
   Внутри приземистого здания, серого, но со множеством ярких вывесок, было прохладно, светло - правда, это оказался не магазин, а скопище мелких лавочек, объединённых под одной крышей. Тут обнаружились и ещё с десяток землян - глазели они и глазели на них, несколько девчонок с видом королев отдыхали на возвышении, где около хилого фонтанчика стояли удобные кресла.
   Илья морщился, молча осматривая прилавки, потом выдал:
   - Да что тут покупать? Это же всё к планете не имеет никакого отношения.
   В его голосе прозвучала настоящая злость. Валька возразил негромко:
   - Так настоящего тут и не осталось, наверное.
   - Ни и нечего разные... сссссувениры на корабль тащить! - отрезал Илья. - Как хотите, а я ничего тут покупать не буду. Снимки на память есть и ещё будут - и хорошо.
   - А давайте посмотрим старый местный город! - оживился Женька. - На плане есть. Недалеко за окраиной этого.
   - Точно! - улыбнулся Илья. - Вот это дело! Пошли!
   Сухая жара снаружи показалась ещё тяжелей. Но почти сразу же, не прошли они и десятка шагов, Валька вытаращился и захохотал.
   - Смотрите, ребят! - в ответ на вопросы Ильи и Женьки Валька буквально давился от смеха. - Ой я не могууу! Только гляньте!
   - Что там, что?!
   - Ты чего ржёшь?! - разом допытывались Илья и Женька. И, проследив направление вытянутой и трясущейся от смеха руки Вальки, буквально обомлели от увиденного. А Илья выдавил:
   - Уже... уже по-русски говорят!
   Их глазам предстала закусочная, каких тут было множество. Практически все такие заведения, встречавшиеся буквально на каждом шагу, специализировались на какой-то кухне какой-то расы или даже нации - любой из гостей Церры мог без особого труда найти привычную себе еду, даже не пользуясь справочными тумбами - или попробовать какую-нибудь занимательную экзотику, впрочем, нередко, с риском для жизни, потому что очень немногие такие заведения выставляли открыто медицинские показания и противопоказания блюд - главным было получить от посетителей побольше прибыли.
   Но это заведение было совершенно необычным. Во-первых, его венчала здоровенная надпись, потрясшая мальчишек до того, что они не смогли даже продолжать смеяться:

Закусочная

"ЕЛДАКЪ"

   Во-вторых, большая стеклянная витрина была украшена экраном, на котором медленно и плавно менялись снимки - берёзки, озёра, луга, почему-то - какие-то плавно взмахивающие крыльями пурпурно-золотые птицы, которых отродясь не водилось на Земле. На наклонной полочке под экраном были в живописном беспорядке разбросаны листки из невесть как попавших в эти дальние дали журналов - "Вокруг Света" и англосаксонского "Королевского вестника медицины". А рядом с дверью витрину украшало меню - написанное на листке бумаги по-русски большими печатными буквами. Все трое в восторженном ошалении столпились возле меню, стараясь не читать вслух - чтобы не впасть в некрасивую истерику. В меню были шедевры земной кулинарии -
  -- Пидоги с гробами
  -- Блины "Сос Метанный"
  -- Жди отсюдошные
   - и ещё немало лингвистических казусов, звучавших иногда просто-напросто пугающе. Неизвестно, решились бы мальчишки зайти или, посмеявшись, отправились бы дальше, но тут из дверей закусочной появился хозяин. Из расы калмов - известных по всей Галактике жуликоватых торговцев, давно превративших торговлю в смесь квазирелигии с нечестным спортом, в котором надувательство чужаков было возведено в ранг искусства.
   Невысокий, по плечо мальчишкам, с каким-то подобием горба, коротконогий, с длинным клювообразным носом, по сторонам которого близко сидели карие круглые глаза, с узким широким ртом, закутанный в буро-чёрную накидку (при одном только её виде становилось ещё жарче), калм был похож на диковинную птицу. Сходство усилилось, когда калм широко распахнул длиннопалыми (пальцев было по три) руками свои одеяния и сделал ими замысловатый, широкий, красивый жест - словно попытался вспорхнуть. Видимо, это означало готовность к радушному приёму. Чтобы не оставалось сомнений, калм чирикнул высоким голосом что-то, очень похожее на "Милости просим!" Мальчишки замялись.
   - А и правда - зайдём, - вдруг предложил Валька. - Есть охота.
   - Потравимся, кому потом жаловаться? - усомнился Илья. Но есть хотелось и ему. - Хорошо, идём! - решился он наконец. В конце концов, улица была центральной, если бы калм травил посетителей - его бы давно прибили.
   Увидев, что земляне решились на посещение, калм почти что взлетел в жестах, изъявлявших радушное уважение. Внутрь закусочной землян он едва ли не затолкал - с такой ласковой настойчивой непреклонностью, что у Женьки опять мелькнула опаска: сейчас внутри им чем-нибудь брызнут в лицо... и подадут их на стол следующим посетителям. Под каким-нибудь экзотическим соусом. Хорошо ещё, если не живыми... Воображение Женьки снова заработало со страшной силой.
   Но внутри не было ничего страшного или даже таинственного. Заведение оказалось странноватой смесью современного земного кафе-самообслуживания дорожного питания, земного же ресторанчика, не очень умело стилизованного под непонятную "старину" и непонятно чего. На стенах висели моноплоскостные фотографии - цветные и чёрно-белые - в том числе и настоящие виды Земли, но не только. Даже не столько. Но тут, по крайней мере, было куда сесть - а посетители (не очень много, но всё-таки они тут были) уставились на землян со смесью изумления и недоверия.
   Меню, быстро поданное женщиной-калмом - гораздо более изящной, чем муж (наверное?), даже можно сказать - грациозной и красивой, как красивы непохожие на людей собаки, лошади или птицы - было напечатано на дикой смеси нескольких земных языков. Наверное, со слов землян - слов, к которым не удосужились попросить разъяснений, или попросили - но не поняли разъяснённого. Но названия многочисленных блюд были в общем-то, сколько ни смейся, вполне понятны, а когда мальчишки сделали заказ, то выяснилась приятная неожиданность: они и приготовлены были хорошо. Хотя никто из троих друзей не поручился бы, что ингредиенты использовались те же, что на Земле.
   На второе все трое взяли рис с мясной подливкой, а на третье - холодный лимонный сок и рулетики с кремом. А вот на первом взгляды полностью разошлись. Женька заказал солянку, Валька - мясной суп, а Илья - борщ со сметаной ("сос метанный", ага...).
   Помимо всего прочего, в заведении, название которого мальчишки даже мысленно старались не произносить (так и пёр смех) было прохладно, даже лучше, чем в магазине, посещённом до этого - видимо бесшумно работали скрытые от взглядов посетителей кондиционеры. Поэтому тут хотелось немного подзадержаться и отдохнуть.
   - Из чего всё это приготовлено - лучше не уточнять, - Валька побулькал в супе ложкой. - А то нас ещё и лапшой угостят - про прямые поставки.
   - Прямые или нет, - возразил Илья, - а продукты он вполне может закупать в миссии. Там есть магазины, вы обратили внимание? Да и фирмы наши тут торгуют.
   - Вкусно, кстати, - Женька с аппетитом хлебал солянку.
   - Ой, смотри! - Валька озабоченно уставился в его тарелку. - Это же лапка местной ящерицы была, точно тебе говорю!
   - Да? - Женька облизал ложку и зачерпнул ещё. - А на вкус очень даже... А как твоя половинка ящерицы... ой, то есть, в смысле, твой борщ?
   - Вкусно, но ложка в нём не стоит - значит, не настоящий, - серьёзно и даже немного важно ответил Валька.
   - А ты хозяину рецепт дай. Или даже продай. Слушай, точно! - загорелся Женька. Но Илья нахмурился:
   - И не думайте.
   - Так не Родина же, а только рецепт! Можно сказать, культурная экспансия! - настаивал Женька. Илья чуть пристукнул ложкой о край тарелки:
   - Ешь! Когда я ем - я что?
   - Я ем, что же ещё? - с такой настоящей растерянностью ответил Женька, что Илья почти купился. Но потом хмыкнул и спросил:
   - Тебя когда пороли последний раз?
   Женька мгновенно покраснел и принялся чинно и молча есть. Но перед этим как-то странно поёрзал на стуле, и Валька подмигнул Илье, а тот широко улыбнулся и вкрадчиво заметил:
   - Прекрасная вещь - мышечная память.
   Женька почти лёг носом в тарелку. Распространяться, что последний раз его выдрали в десять лет в школе, и это было не столько больно, сколько ужасно стыдно - не хотелось даже с лучшими друзьями. Но тут же эти неприятные мысли обрели другое направление: с лучшими друзьями?! Да... а ведь точно - с лучшими друзьями...
   Он выпрямился и сказал:
   - Я не хотел. Глупо пошутил.
   - Да ладно, - Илья зачерпнул горку риса, прожевал. - Ну как хотите, а рис - настоящий. Слуууушайте, а никто не знает - где-нибудь ещё растёт рис?..
   ...Мальчишки вышли из закусочной с диким названием даже позже, чем рассчитывали - хозяин навязал им небольшие переливающиеся пластинки-рекламки заведения и буквально принудил съесть что-то, внешне очень похожее на убитого страшным ударом молотка ежа. Но вещь оказалась очень вкусной - что-то вроде кремового пирожного с кисловатым желе внутри. Очевидно это было блюдо национальной калмской кухни, и мальчишки вышли наружу вполне довольные едой, миром и даже хозяином заведения, который вышел их проводить за порог, по-прежнему сложно и уважительно помахивая одеянием. Они тоже помахали - дружно и весело - и двинулись дальше по улице.
   Никто из троих не оглянулся - слишком много было вокруг интересного - и потому они не могли видеть, как калм нырнул на какое-то время в своё заведение - а когда вышел очень довольным, то по центру витрины снова и снова прокручивались эпизоды обеда юных землян, а выше бежала надпись на десятке языков, в том числе - и совершенно правильно на русском и английском:

В нашем любимом заведении едят настоящие земляне !

   Калм ещё печально помечтал о том, что неплохо было бы прикупить парочку земных детей и выдрессировать их рекламировать еду и всю затею в целом. На рынках рабов землян не было и не предвиделось. Он уже наводил справки - даже у знакомых сторков. Нет, ничего. Только слухи и обещания, но слухи и обещания не поставишь перед входом в заведение и не обяжешь приносить прибыль...
   В конце концов он утешился мыслью, что скоро так или иначе с Землёй будет война - и тогда он точно исполнит свою затею. Купит хотя бы у тех же джаго. Только надо будет поосторожней - сторки крайне нервно реагировали на попытки калмов установить через их голову торговые контакты с этой расой... и ещё - ни в коем случае не купить случайно кого-нибудь вроде того круглолицего, главного в этой троице: его взгляд калма пугал - казалось, он забирается в мозг, в самые его потаённые и сокровенные уголки, и выворачивает все мысли на свет - все мысли, которые калм привык надёжно прятать.
   Ну да выбор скоро наверняка будет большой! Можно будет, наверное, несколько голов пустить на пробные блюда - наверняка найдутся любители - а это значит - расширить торговлю, открыть ещё пару заведений, тоже эксклюзивных...
   Эти мысли его утешили, ободрили и наполнили надеждами на грядущие прибыли. В будущее можно было смотреть с полным оптимизмом...
   ...Хотя друзья и решили двигаться в сторону старинного города, но их продвижение было весьма извилистым и не очень-то быстрым. Кстати, другие гуляющие земляне попадались на улицах то и дело - не на каждом шагу, но часто. От этого ощущение экзотичной чуждости слегка смазывалось. Но зато было очень приятно помахать своим и что-нибудь крикнуть - и услышать ответ.
   Из небольшого переулочка-ответвления веяло неожиданной прохладой - и мальчишки почти инстинктивно свернули туда. К их удивлению, посреди улицы, появляясь из-под земли, из пяти лежащих в ряд овальных труб, бежал и скрывался под землёй же в чёрном отверстии короткий поток воды. Именно он давал прохладу, а почти смыкавшиеся крыши домов - их было всего по одному, хоть и длинному, с каждой стороны переулка, оказавшегося тупичком, и ещё один - в его конце - давали тень. Окон в домах не было, зато имелись по три двери, но вообще царило безлюдье... если так можно сказать про другую планету. Играла негромкая музыка, в которой Женька определил национальную джагганскую - она была неожиданно приятной.
   Впрочем, мальчишки на это не слишком-то обратили внимание. На фасадах домов - выше дверей - были закреплены голографические панели, несложные, но большие, видимо, позволявшие при желании заполнить движущимися фантомами весь тупичок. Пока они не работали. Но кроме панелей имелись и несколько самых обычных статичных реклам и надписей на нескольких языках. Именно на рекламы и смотрели Валька с Ильёй - и Женька тоже на них уставился, не выдержав:
   - Ой! - и сделал большие глаза.
   - Это публичный дом, - пояснил Илья. И вдруг очень сильно покраснел. Раздражённо сказал: - Пошли отсюда! - и даже сделал несколько шагов прочь из тупичка.
   Но Валька с Женькой переглянулись, не двигаясь с места. Женька осторожно спросил:
   - Это... ну... куда приходят и с женщинами занимаются сексом? За деньги? - Илья кивнул и остановился, потому что его спутники так и не двинулись с места - переглядываясь круглыми глазами и поглядывая на веранду. Валька насупился и недоверчиво окинул взглядом дома:
   - Всё это?! - Илья кивнул. - Все эти три здания?! - Илья кивнул снова, а Женька покраснел ещё сильней и тихо, беспомощно сказал:
   - Но это же... ужасно!
   - Мы ничего не можем сделать, - отрывисто бросил Илья. - Кроме того, я думаю, что там большинство женщин находятся добровольно.
   - Они же матери... - тихо прошептал Женька, и на его глазах блеснули слёзы. - У них дети есть? Ну пусть не как у нас... ну какие-то дети...
   - Жень, я не знаю ничего этого. Не могу изменить и не хочу знать, - отрезал Илья. И процедил сквозь зубы: - Ну вот. Достоялись.
   К земным мальчишкам двигался - он вышел из одной из дверей - джаго. Огромный, сутулый, в красно-чёрно-золотом одеянии со множеством украшений - но выглядевший до приторности дружелюбным, что было не в обычае этой расы в принципе. Но куда больше поразило мальчишек то, что джаго заговорил по-русски - они даже не сразу поняли, что приятный и достаточно правильный, разве что слишком медленно произносящий слова и чересчур уж безликий голос раздаётся откуда-то сбоку из одежд джаго:
   - Мы рады приветствовать землян. У нас вы можете найти любые услуги в области любви. Если мы не сможем удовлетворить ваш заказ - я выплачу штраф от имени заведения, которое является старейшим на Церре, называемой вами Прим. Кроме того, поскольку вы можете стать первыми посетителями вашего вида, которые воспользуются нашими услугами - вам могут быть предоставлены определённые преференции...
   Да. Тут, в отличие от уличных тумб-справочников, недостатка в словах не было. Мальчишки на протяжении всей этой речи понемногу инстинктивно пятились от джаго - не от страха, а от самим им не до конца понятной испуганной брезгливости. Пятился даже Илья.
   - А существа нашего вида у вас есть? - вдруг спросил он.
   - Н... нет, - невидимый переводчик передал даже заминку в голосе - а глаза джаго, чёрно-алые, чуть выкаченные, эту заминку подтвердили. Впрочем, джаго тут же приободрился. - Но есть максимально приближённые к вашему виду. Вы не отличите, это моё слово чести. Вам нужны женщины, девочки? Может быть мужчины или мальчики? Или, возможно, вас интересуют какие-то животные? - здоровенная лапа, украшенная золотом, указала на торцевой дом тупичка.
   - Слово ЧЕГО? - Илья явно не был настроен дослушивать. Он на миг опустил взгляд, потом толкнул друзей в локти. - Пошли, я вас прошу.
   Кажется, джаго ещё что-то говорил вслед - видимо, не хотел терять клиентов, надо думать редких тут в дневное время. Но мальчишки не слушали - они спешили, и уличная сухая жара после музыкальной прохлады тупичка показалась всем троим благословением. Они какое-то время стояли, жадно глотая сухой воздух и щурясь на солнце. А потом Женька отвернулся к серо-жёлтой стене и тихо заплакал.
   Это было до такой степени поразительно, что и угрюмо смотревший себе под ноги Валька, и покусывавший уголки губ Илья опешили. Они стояли и смотрели, как плечи и спина Женьки под защитной рубашкой вздрагивают - редко и длинно.
   - Жень, ты чего? - осторожно спросил Валька. Женька яростно дёрнул лопатками и глухо сказал:
   - Ничего.
   - Жень, на нас смотрят...
   - Пусть смотрят. Они все уроды.
   - Самойлов, прекрати, - ясно и отчётливо сказал Илья. Женька рванул плечами... но ничего не сказал. Стал медленно тереть, не поворачиваясь, глаза руками. Спросил:
   - Совсем ничего сделать нельзя? Я не верю, что они там... добровольно.
   - Большинство - добровольно, можешь мне поверить, - Илья привалился к стене спиной, глаза у него были тоскливые.
   - Ну и пусть. Зато есть меньшинство. Или хоть одна даже. Надо сделать что-то, - Женька всё ещё не поворачивался. Валька ответил:
   - Ну, в принципе... давайте вломимся туда и устроим погром. Я не против, честно.
   Женька радостно повернулся, но Илья отрезал:
   - Я против, - и пояснил. - Во-первых, нас убьют ещё на входе - мы не знаем, что и как внутри, а там наверняка живые охранники и охранные системы. А у нас три пистолета. Во-вторых, будет куча неприятностей для нашей миссии. А в третьих, это глупость. Самая обычная.
   - Правильный ты очень, - сердито сказал Валька. Илья пожал плечами:
   - Я такой, какой уж есть. И если ты думаешь, что мне увиденное менее отвратительно, чем вам...
   - Извини, - вздохнул Валька и обнял сникшего Женьку за плечи. - Ладно. Пошли, чего стоять.
   И смачно плюнул в тупичок...
   ...Мальчишки молчали довольно долго, и даже по сторонам не глядели. Мысли у всех троих были схожими, отличалась разве что их эмоциональность. А разговаривать не хотелось, потому что каждый понимал: если заговорю - то первые же слова будут про этот тупичок. А зачем про него говорить, если ничего нельзя сделать - и даже забыть уже не удастся, клякса из дерьма так и будет вечно сидеть на памяти.
   Первым очнулся Женька. Из-за музыки. Они как раз - сейчас больше похожие на какой-то сумрачный патруль, чем на туристов - проходили мимо дома, резко выделявшегося из общего ряда зданий. Во-первых, дом стоял как бы в глубине, от улицы его отделяла серебристая металлическая ограда примерно по грудь взрослому мужчине, сделанная из кованого переплетения каких-то стеблей и лоз. Во-вторых, за оградой был небольшой - шагов пять - садик, точнее - палисадник; искусственное маленькое озерцо, странные кусты с зелёными до синевы тугими листьями-гроздьями, каменные фигуры знакомых Женьке крылатых животных, похожих на котов - по сторонам от озерца. А за палисадником стоял дом. Серый, островерхий, на коньках - пары распахнутых крыльев, покрытая золотистыми узкими длинными резными пластинами (то ли деревянными, то ли под дерево стилизованными) крыша спускалась почти до земли, только точно по середине на половине высоты превращалась в козырёк над верандой. От дома веяло чем-то уверенным, спокойным и надменным, и все трое мальчишек подумали: "Жилище сторков!" - раньше, чем осознали, почему так думают.
   На веранде были двое. Мужчина и женщина. Одетые в красивые сторкадские костюмы - национальные костюмы, такие же спокойные в тонах, выверенные в линиях и надменные, как дом.
   Мужчина сидел у трёхногого столика и, не сводя глаз с женщины, играл на странной двойной флейте - с натянутыми между трубками струнами. Женщина, облокотясь руками - изящными, узкими, длиннопалыми - за спиной на широкую верхнюю балясину резных перил веранды, выводила - очень сильным, чуть грубоватым, и в то же время мелодичным, красивым голосом -
   Ла-ри-лла, о а ларила-а...
   Кей кум вирт о зайэн дранга,
   Вирт фор штэр ти'андас ан ха,
   Ла-ри-лла, о а ларила-а...
   Мальчишки невольно остановились - послушать. Это была первая "живая" музыка, которую они тут услышали. А ведь на Земле где угодно едва ли можно пройти квартал, чтобы не услышать, как кто-нибудь поёт - низачем, просто для себя, для удовольствия или от радости.
   Слова песни нет-не, да и казались знакомыми - скорей, правда, не русскими, даже не английскими, так говорили скандинавы. Но всё равно - ускользали, да мальчишки особо и не гонялись за ними, а зачарованно слушали. Казалось, поющим сторкам нет дела ни до кого - да, наверное, так и было, и это могло бы и оскорбить... но оскорбляться не хотелось совсем. Заслушались все трое. И слушали, пока из дверей дома за спиной мужчины появился какой-то Чужой - невысокий, мохнатый, четырёхрукий - и, низко согнувшись, подал даже не обернувшемся мужчине-сторку поднос с двумя высокими чеканными бокалами, кажется, из серебра. Тот, не глядя, положил на поднос флейту, взял оба бокала и, упруго встав - рослый, могучий, плечистый - с улыбкой подошёл к женщине, которая так и не пошевелилась. С лёгким поклоном подал ей бокал, и копна рыжих волос, схваченных чёрным с золотом обручем, величественно склонилась - она приняла бокал. Сторки переплели руки в очень знакомом землянам жесте брудершафта и выпили. Мужчина так и не сводил с женщины глаз, и были они красивы и полны достоинства... и блестел на шее мохнатого четырёхрука, так и не разогнувшегося в поясе, серебристый, холодный на вид обруч ошейника...
   Мальчишки, не сговариваясь, пошли дальше. И с десяток шагов опять молчали.
   - Поселись там, где люди поют, - наконец задумчиво вспомнил Илья германскую пословицу, - тот, кто поёт - зла не сделает... - и вздохнул: - Наверное, всё-таки и народная мудрость может ошибаться.
   А потом - потом вдруг развернулся и почти бегом вернулся к веранде. С его ногтя слетел, сверкнул медовым солнцем в красивом полёте над палисадником и с отчётливым звоном упал на веранду - к ногам изумлённо обернувшихся сторков - червонец.
   И Илья сказал - звонко, отчётливо, ясно выговаривая слова:
   - Эут токка'и сулакка (1.).
  
   1.Вы мне доставили удовольствие (стандартный сторкадский)
  
   И - повернувшись, пошёл к Вальке и Женьке.
   Сторки окаменели на веранде - двумя изумлёнными статуями...
   ... - Здорово ты! Ну ты молодец! Они, небось, до сих пор там торчат, как памятники!
   - Женька, да уймись ты наконец, - уже не в первый раз просил Илья, но у самого губы разъезжались в улыбке. Женька же разве что вперёд не забегал, глядя на Илью с восхищением. И уняться определённо не мог, тем более, что и Валька явно гордился другом. Наконец Илья не выдержал и уже сердито сказал: - Ну хватит. Не сделал я ничего особенного. Может даже глупость сделал. Ну оскорбил их, и кому от этого стало лучше и легче?! Я просто удержаться не смог... а это тоже не так уж хорошо. Лучше смотрите, куда мы вышли! Ого!
   Большую площадь - довольно безлюдную, надо сказать - скиутты ещё задолго до контакта с землянами выделили под храмы различных вер, рас и конфессий. Они так и шли - по кругу площади. И служителям храмов запрещалось выходить из своего сектора без предварительной договорённости - в центре площади дежурил паровик, и не полицейский, как те, возле миссии, а настоящий боевой. Это была весьма нужная и предусмотрительная мера, особенно если учесть, что многие из представленных тут религий друг с другом находились в крайне враждебных отношениях. Вплоть до войны. Для Галактики в целом религиозные войны и монотеистические религии, как правило, такие войны вызывающие, в целом не были характерны, но...
   Среди прочих стояла и земная церковь. Белая, с голубыми с золотом пятью куполами. На это красивое здание мальчишки посматривали с гордостью. Но вовсе не из-за какой-то религиозности.
   Религии как таковой на Земле уже давно не было как сколь-либо значимой силы. Существовали малочисленные, по нескольку сот адептов, христианские секты, действовала единственная организованная церковь - ОПЦ, Объединённая Православная Церковь. Кое-какие малые народы вроде алеутов, эскимосов или японцев продолжали исповедовать древние племенные верования. Среди основной же массы населения независимо от национальности имелось много последователей Родноверия Асатру, но Асатру трудно назвать "религией" в привычном понимании этого слова - скорей это был стиль жизни, не требовавший от своих последователей никаких глупостей, не ложившихся в ритм нормальной человеческой жизни. Множество обрядов Асатру вошло в жизнь обеих Империй, многие праздники этого течения - стали официальными праздниками и в Русской, и в Англо-Саксонской Империях. А Турре Греттирсон был известен по большей части как могучая политическая фигура... (1.)
  
   1.Турре Греттирсон - уроженец острова Исландия. Ещё до Третьей Мировой войны стал одним из виднейших деятелей Асатру. В дни гибели острова спас значительную часть населения и переселился с ними в охваченную этнической войной южную Норвегию, где возглавил полное истребление "чужаков" и "толеров". В 3 году Безвременья стал Ярлом Ставангерфюлька. В период Безвременья и в начале Серых Войн распространял Асатру в балтийском бассейне, совершил большое количество морских походов, в том числе - грабительских. В 10 году Серых Войн установил контакт с "Фирдом" и ещё через пять лет объявил о присоединении Ставангерфюлька к Англо-Саксонской Империи, а сам полностью отдался Асатру. Именно он в 22 году Серых Войн во время работы над Гритвикенской договорённостью провозгласил лозунг: "Солнце встаёт над Россией!" и сумел убедить колеблющихся в рядах "Фирда" в необходимости заключения прочного союза двух Империй Человечества. Умер Турре Греттирсон в городе Ахен в 48 году Реконкисты.
  
   Кстати, когда подобная картина "безверия" стала в период Реконкисты вырисовываться более-менее ясно, то кое-кто - в том числе и люди не религиозные - высказывали опасения по поводу наступающей "бездуховности" и "вседозволенности". На деле же выяснилось, что ничего подобного человечество не постигло.
   Да и не могло постигнуть. Старые "мировые религии" Земли на самом деле вовсе не прививали духовность или любовь к ближнему - они всего лишь более или менее умело его запугивали, низводя самого Человека до "раба" и программируя его страхом на выполнение набора простейших команд. А это было не только оскорбительно, но и в корне неверно, так как человек даже уже XVII, да что там - Х века от Р.Х. не укладывался в догмы, написанные тысячелетиями раньше в среде совершенно иных народов. Ни о каком "воспитании" речи не шло - бездумно выполняя заложенные в него "заповеди" (и часто нарушая их, потому что они сплошь и рядом шли вразрез с рассудочным поведением - а потом мучаясь придуманной "виной"), человек вовсе не становился лучше. Напротив - достаточно было хотя бы чуточку пошатнуться вере - и психику настигал ужасный удар разочарования, приходили злость, желание отомстить - хотя бы нарочитым нарушением и остальных "заповедей"... Спасением от таких "шатаний в вере", неизбежных для любого мало-мальски думающего человека, был только фанатизм. Но фанатизм религиозный - в отличие от научного или военного - не порождал ни мыслителей, ни героев. Его вершиной были душители-схоласты и изуверствующие бандиты от религии. Недаром в конце ХХ - начале ХХI века во всех странах, где отмечалась "религиозная ремиссия", катастрофически падал уровень образования и интеллекта масс, валом накатывались психические заболевания, наступал регресс в культуре и технике, зато как дерьмо на брошенных в выгребную яму дрожжах, пёрли вверх и вширь душевнобольные "махди", "пророки" и "гуру", последователи которых осчастливливали человечество постройкой помпезных "храмов", хиджабами, исступлённым отрицанием любой земной красоты, побиванием женщин камнями, вталкиванием в детские головы (в мире, который уже знал Космос, пусть и с краешку!) "священной истории" и в конечном счёте жесточайшими столкновениями на религиозной почве - такими были отмечены и Третья Мировая и почти всё Безвременье, пока мракобесы повсеместно не истребили сами себя или не были уничтожены "обычными", не заморачивавшимися такой чушью, бандами либо отрядами витязей и хускерлов.
   Уродливый протез совести - религии - землянам просто перестал быть нужен. Вместо пророчимого "аморализма" человеческая Совесть на фоне успехов психиатрии, педиатрии, генетики и терапии превратилась в самого строгого и неподкупного надзирателя, следователя и судью. И вещи, в которых раньше годами разбирались - что это: преступление? новаторство? болезнь? обычай? - толпы "экспертов", "юристов" и прочих проедателей налогов, стали разрешаться легко и просто каждым человеком в отдельности. Навскидку, а главное - безошибочно.
   Так что мальчишками в их гордости руководила лишь самая обычная мысль: вот ещё один форпост Земли. Наверное, служащих тут священников подобное, если бы они могли проникнуть в мысли своих земляков, сильно бы разочаровало. Да и интерес трёх друзей к церкви был недолгим - так и не зайдя внутрь, вскоре все трое переместились к более любопытной вещи: к дежурному паровику.
   Машина была похожа на гранёный утюг, с шипением выпускавший время от времени струйки белого, мгновенно тающего в воздухе, пара. Высотой почти три метра, серо-коричнево-жёлтая, без башен, привычных для земной военной техники. На уровне лиц мальчишек шля по броне чёрная полоса сложного красивого орнамента - явно не для украшения, тут была зашифрована какая-то информация, возможно даже - с надписью. Внизу - широкая, в две трети корпуса, одна-единственная гусеница из металлических пластин. На поднимавшейся углом крыше в разные стороны смотрели два длинноствольных пулемёта или даже мелкокалиберных пушки, по бортам торчали вверх-вперёд-в стороны блоки из трёх коротких мортирок каждый. Всё это, видимо, управлялось дистанционно В лобовом листе - из него выступал овальный спонсон - были закреплены два короткоствольных огнемёта. Дверь - большая, двустворчатая - оказалась сзади, в корме.
   От брони веяло жаром. Внутри машины что-то пыхтело и пощёлкивало.
   - Примитив, - Валька сморщил нос. - И здоровая слишком, не спрячешься нигде, и броня налеплена нерационально. Разве что на крышу ничего не кинешь, а так вполне можно зажечь даже ручной гранатой.
   Илья показал Женьке глазами, и Самойлов, всё поняв правильно, встал к машине, специально принял глупейшую "туристическую" позу, а Илья сделал несколько снимков. Мальчишки напряглись, но из машины так никто и не соизволил выйти. Хотя все заметили лёгкий поворот какой-то призмы в бронекоробке на передке крыши, а Илья ощущал и другое - внутри были четыре существа, и они вовсе не отдыхали или бездельничали: они контролировали всё окружающее, а мальчишек воспринимали лишь как ещё один объект контроля - не самый важный.
   - Может, в церковь зайдём? - предложил Валька. - Я ни разу не был.
   Женька поморщился. Илья покачал головой:
   - Нет... то есть, ты иди, если хочешь, а я не пойду. Это всё-таки для тех, кто верит... зачем туда таскаться, как туристам? Там богу молятся, о каких-то своих делах думают - и тут мы, здрасьте...
   Валька подумал и кивнул - слова были справедливы. Тут же оживился:
   - Смотрите, а оттуда Чужие выходят!
   - Ну а кто ещё-то, не из наших же местных у них паства, - Илья тоже с интересом смотрел на то, как по площади идут не меньше трёх десятков по одиночке и группками появившихся из церкви инопланетян. - И могу поклясться, что это рабы.
   - Почему? - удивился Валька. Илья пожал плечами:
   - Религия такая... удобная для рабов. Где рабы - главное, рабы в душе, кстати - кончаются - кончается и христианство.
   - Ты не любишь христианство? - Женька рассматривал купола. Илья покачал головой:
   - Я дворянин, Жень. Я не могу быть христианином, как христианин никогда не станет дворянином.
   - Разве нельзя? - чуть сердито допытывался Женька. Илья чуточку усмехнулся, покачал головой:
   - Почему, можно. Понимаешь... ты вот тоже можешь сколько угодно прыгать вверх, запрета нет - а до звёзд ты всё равно не допрыгнешь.
   Женька кивнул, снова вернулся взглядом к куполам церкви. Спросил:
   - Иль... а быть дворянином - это как?
   Илья быстро дёрнул плечами. И признался:
   - Я не знаю. Жень... а быть великим певцом - это как?
   - Да какой я... великий, - вздохнул Самойлов.
   - Не кокетничай, - серьёзно сказал Илья, и Женька зарозовел. А Илья продолжал: - Быть дворянином - это быть дворянином. Не лгать. Всегда говорить "За мной!", а не "Вперёд!" Любить Отечество больше себя. Знать. Уметь. Верить. Делать. Быть, а не казаться. Если делать, то невозможное. Помнить, что жизнь на время, честь - навечно. Не отступать и не сдаваться. Уметь больше всех, учить этому всех.
   - Нуууу... - разочарованно протянул Женька. - Это у всех, наверное.
   - У всех... наверное, - согласился Илья. - Должно быть у всех - а у всех получается? И всегда ли получается?
   Женька задумался и покачал головой - медленно. Честно. Илья вздохнул:
   - А у меня получается уже сейчас, - это было не хвастовство, Ильин констатировал факт. - И это довольно тяжело. Потому что иногда хочется поступить иначе, а не поступается. Само собой не поступается.
   - Лет триста назад ты бы с нами не дружил, - Женька задумчивым жестом поправил на голове повязку. Илья вздохнул:
   - Да нет... я... дружил бы. Сейчас. А вот когда повзрослел - надо было бы перестать. Вернее - само пересталось бы. Только это было очень давно. А в наши дни... Может, ваши дети тоже станут дворянами. Может, когда-нибудь все станут дворянами, и это звание потеряет смысл. Не знаю я, Жень.
   - А как же "знать"? - не без ехидства спросил Женька. Илья хмыкнул:
   - А это частное незнание. Моя личная недоработка. Я исправлюсь.
   - Ну, пошли? - Валька, рассматривавший какое-то светло-синее шарообразное строение, увенчанное ещё одними шаром - золотым - и не имевшее на вид ни окон, ни дверей - повернулся к друзья. - Или ещё что посмотрим?
   - Пошли. Нам вон туда, если по карте, - Илья указал в узкий переулок наискось от того места, где они стояли. - Там окраина...
   ...В конце узкого проулка, стиснутого глухими стенами высоких домов, где с силой, как в аэродинамической трубе, дул горячий ветер, видны были бронзовые и медные гряды песков. Никто из мальчишек не любил пустынь ни в каких видах, но посмотреть всё-таки стало интересно, и они двинулись в проулок... только затем, впрочем, чтобы упереться в огромного скиутта.
   Далеко за два метра ростом, в серо-синей лёгкой форме (это была именно форма, видно с первого взгляда), с рацией (удивительно похожей на земные армейские портативки) и кобурой на поясе и длинной белой палкой в правой лап... руке всё-таки наверное - он протянул эту самую палку и что-то проворчал. Длинно, рокочуще. Мальчишки слегка оробели (в чём не признавались потом даже сами себе) и встали покучнее, глядя снизу вверх на гиганта.
   - Там, наверное, запретная зона... - углом рта пробормотал Илья. Валька ответил:
   - Чё делать будем?
   Но ни решить, ни что-то тем более сделать они не успели. Скиутт, внимательно на них смотревший золотистыми грустными внимательными глазами, дёрнул носом, шевельнул ушами, что-то поскрёб на своей рации и явно прислушался, хотя никаких звуков вроде как и не было. Потом медленно, старательно сказал:
   - Детёныш Земррра? Коло... ниррст? "Туррррле-пят"? Смотррррри?
   - Да... ага, - Илья несколько раз кивнул. Скиутт показал в проулок палкой:
   - Жаррррр, песохрррр, прррр... рррох. Нет дорррр... гррр. Запрррррр... рет.
   - А где это... - Илья осмелел. - Ну, в общем, мы хотим глянуть на город местных. Тут же есть, рядом, мы видели на плане.
   Скиутт (мальчишки с трудом удержались от смеха) очень по-собачьи склонил голову на широченное плечо, дёргая ушами. Вздохнул - тоже как большая овчарка. Рыкнул (мальчишки дёрнулись - не сразу сообразили, что он просто что-то спросил в рацию) и, снова вздохнув, пояснил:
   - Ваурр... бррр... ить ваурр, - и показал на застывший неподалёку, чуть сбоку от земной церкви, местный экипаж - широкую лёгкую коляску на двух очень земного вида колёсах, в которую был как-то по-особенному впряжён туземец. - Ему... Йарр-Хаск. Скажиррр... жите - Йарр-Хаск. Брррр... ризко до-рррр... рррогх, - он говорил с перерывами, явно к чему-то прислушиваясь.
   - Спасибо, - неприязненно ответил Илья. Валька и Женька насупленно посмотрели на скиутта. - Мы не ездим на разумных. Вы лучше, пожалуйста, покажите, куда идти, мы пешком дойдём.
   - Рррработкха, - выгавкнул скиутт, показывая на экипаж. - Ему ррррр... абот... та. Заррррчем пешкорррм?
   Мальчишки переглянулись. Илья твёрдо сказал:
   - Мы пешком дойдём. Так куда?
   Скиутт помедлил и указал - прямо по улице:
   - Без... поворррр... рррт.
   - Спасибо! - наперебой с улыбками поблагодарили все трое. А скиутт дёрнул выпуклыми бровями с редкими длинными волосками и неожиданно спросил с интересом:
   - Крррр... лыки показали? Это - лырррррбка?
   - Ч... чё? - Илья моргнул.
   - У... рырррррлбр... - скиутт запутался в словах, но мальчишки его поняли и загалдели:
   - А, да!
   - Улыбка!
   - Вот так!
   - Это не со зла, у нас так по-доброму делают!
   - Это не оскал - у-лыб-ка, понимаете?
   - Во!
   Скиутт слегка ошарашенно чуть-чуть поворачивался от одного к другому - мальчишки перебивали друг друга и так же наперебой демонстрировали улыбку за улыбкой. Потом нарочито-комичным жестом положил... лапы?.. на морду?.. Как собака закрывается, когда её что-то беспокоит. Но глаза скиутта смеялись совершенно по-человечески...
   ...Уходя, мальчишки часто поворачивались и махали полицейскому. И видели, как в ответ в нелюдском, но понятном жесте поднимается... морда?
   Нет. Всё-таки - лицо...
   ...Дорога была серой, приподнятой над однообразным сыпучим морем песка. Песок забил и стыки между огромными прямоугольными плитами - словно дорогу расчертили по линейке жёлтым карандашом. Пустынной была дорога. Наверное, древней. И нелёгкой. Жар окружал мальчишек со всех сторон, как будто их сунули в печку. Дул откуда-то из-за барханов ветер - но такой жаркий, что даже пот не сушил, а выбивал - а вот на одежде высушивал, отчего она становилась жёсткой и жаркой, как жестяной лист. Почти сразу стало хотеться пить, и все трое время от времени оглядывались - убедиться, что город, настоящий живой город, пусть и некрасивый, и возмущающий - город, с которым их связывает тонкая ниточка дороги, никуда не делся, и они не остались в безжизненности пустыни.
   Впереди всё плыло. Клинок зноя подсекал барханы, и они превращались в острова посреди озёрного марева. На берегах озёр поднимались странные, похожие на детский рисунок взрыва, составленные из тонких длинных ветвей, деревья. Потом они или опадали водопадами - или, взмахнув крыльями, взлетали в вышину стаями длинночетырёхкрылых птиц...
   Пустыня помнила. Пустыня тосковала по тем временам, когда она ещё не родилась. Может быть, она ненавидела себя и в грёзах старалась возродить погубленный мир. Видеть миражи было тяжело, но не смотреть на них - свыше сил, и в какой-то момент Илья дёрнул за локти Вальку и Женьку, которые медленно, но уверенно сошли с дороги и двинулись было к полноводной реке, текущей совсем рядом.
   - Давайте говорить, - предложил он ошалело крутящим головами друзьям. Но говорить не очень хотелось и не очень получалось. Наверное, мальчишки повернули бы - идти было тяжело, не физически тяжело, а на душе... но как раз тут Женька сказал заворожённо тонким голосом:
   - Смотрите...
   Из плывущего песчаного марева очень быстро, словно по волшебству, как в фантастическом фильме, вставали стены. Блёкло-жёлтые, высокие, с крутыми откосами внизу и выступами наверху - метрах в десяти над песком. Сперва мальчишкам показалось, что это новый мираж, не иначе... но потом они увидели необычайно ясно, что впереди по сторонам дороги начиналась... аллея. Настоящая аллея - могучие деревья ограждали серую ленту, по десять-пятнадцать с каждой стороны.
   Мёртвые деревья. Белизной старых костей сверкали их стволы и ветви.
   И это был не мираж.
   Они ускорили шаг - непроизвольно. Они заспешили, не обращая внимания на жар и то, что дышать стало тяжело - добраться поскорей до реальности в мире миража и песка. И вскоре уже касались ладонями - вразнобой - городских стен крепости, названной скиуттами Йарр-Хаск - и позабывшей своё настоящее имя. Камень их был изъеден песком - мелкие точки-выбоинки, бесчисленные и тёмные, усыпали стены. Ворот не было - дорога уходила в чёрный высокий, но узкий проём. По обеим сторонам от проёма из стены выступали фигуры-статуи - местные жители. Здесь - вовсе не жалкие и смешные, а похожие на древних богатырей-кентавров. В доспехе, с оружием в руках, в шлемах с длинными выступами-усами надо лбами. Из-под чуть менее длинных клювообразных козырьков статуи смотрели в пустыню... нет, не в пустыню. Что там было? Река? Поля? Лес? Что видели каменные глаза? Что видели живые глаза тех, кто строил эту крепость в незапамятные времена? Когда было другим небо, был другим воздух?
   - Пошли внутрь? - предложил Илья, первым заглядывая в проём ворот.
   Сразу за ним начиналась лестница - она вела полого вверх, туда, где на открытой площадке чуть наклонно, казалось, висит ажурный диск, по кругу которого сплошной спиралью шли - то ли к центу, то ли из центра, не поймёшь - буквы. Именно буквы, не орнамент, это было видно сразу.
   - Что тут написано? - тихо и встревоженно спросил Женька. Ему откликнулся Илья:
   - Кто знает? Наверное, уже никто на всей планете, Жень...
   И тогда, повинуясь какому-то внутреннему толчку, движению души, что ли, Женька рванул берет из-под погона, надел - быстро, точно, ровно. Поднял ладонь ко лбу, салютуя развалинам пионерским салютом. И Валька с Ильёй без удивления тут же последовали его примеру...
   ...Мальчишки долго стояли, вскинув руки в салюте, и ровный, немолчный шорох песка, несомого ветром, наполнял мир вокруг, и тени медленно ползли в своём вечном кружении - а исполинские статуи за их спинами смотрели в вечность, в небо, в никуда... и тянули к небу в безмолвной муке голые белые ветви, гладкие, как стекло, умершие давным-давно исполинские деревья. Потом Женька опустил ладонь и со вздохом передёрнул плечами. Валька спросил, тоже опуская руку:
   - Ты чего ёжишься?
   - Я подумал... а вдруг и от нас останется только вот это... развалины? - Женька опустил глаза. - И всем будет всё равно, и никто даже не поймёт нашего языка вот так - на надписях...
   - Иди ты... - теперь уже передёрнулся Валька.
   - Нет, правда... - как-то болезненно настаивал Женька, даже морщился, словно расчёсывал всё сильней и сильней зудящую ссадину. - Нас ведь мало. А вокруг вон сколько всего...и всяких. Может, уже примеряются, как нас сожрать...
   - Подавятся, - отрезал Валька. И сердито добавил: - Да-а... Поганые дела в Галактике творятся. Не знаю, как наши взрослые и Императоры - а я бы и сейчас взялся тряхнуть всё это. Да как следует.
   - Скажут - не наше дело, - нарочито безразличным тоном ответил Илья. Валька повернулся к нему, яростно взрыв песок - молодым застоявшимся конём:
   - А чьё?! Сегодня - чужим плохо - не наше дело; завтра - соседям плохо - не наше дело, а послезавтра что - лишь бы мои яйки не прищемили, а остальное пошло в Чёрный Мешок?!
   - На меня можешь не орать, - взгляд Ильи нехорошо заострился. - На Императора ори. На аудиенцию запишись и ори вдосталь.
   - Скажешь тоже... - Валька вздохнул. - Я думаю, и взрослым всё это поперёк горла. Но нам-то рассуждать легко. А им за всё отвечать... Но если они решат... - и он погрозил кулаком городу вдали. - Вот тогда! Глянем, у кого штыки длинней и кулак крепче!
   - Хороший ты парень, - спокойно и серьёзно сказал Илья. Его глаза перестали быть узкими и внимательными, они замерцали почти ласково. - Пошли наверх, посмотрим?
   Они молча стали подниматься по лестнице. Наверное, это было когда-то какое-то культовое сооружение - может даже, и весь город, кто знает? Если подумать, то на боевую крепость не слишком-то похоже... Город, кстати, сам был небольшой, и единственная улица его разворачивалась по такой же спирали, как знаки на диске, это стало ясно ещё с середины лестницы. А ещё оттуда же озиравшиеся мальчишки вдруг увидели, что они больше не одни здесь.
   На дороге у ворот появились новые персонажи. Это было - как по заказу. Честное слово.
   Мальчишки смотрели, не двигаясь, как из трёх подъехавших ваурров быстро и ловко повыскакивали с полдюжины мальчишек - на солнце ярко, как металл, заблестели рыжие волосы. Рослые, легко одетые в светлое, тут же накинувшие широкополые шляпы, с кобурами на косых поясах, они пошли размашистым уверенным шагом к стене, громко переговариваясь гортанными голосами. Один, забежав вперёд, что-то показал рукой - как будто поражал с неба землю - и выкрикнул:
   - Ййээ - уумммпп! Нар-блицц ренд зэйна Сток'кад, нар-блитц зэйна, ола, олаааа!
   - Хад'р-р-ра! - весело, но в то же время с каким-то вызовом дружно отозвались другие, и общий разговор опять стал неразборчивым - все шестеро скрылись под стеной, и голоса стали громкими, но неясными, с тенью эха.
   Друзья молча стояли на середине лестницы, инстинктивно сдвинувшись поближе плечами. Наконец Женька пробормотал:
   - Сторки... - хотя этого слова и не требовалось - всё и так было видно.
   А внизу лестницы уже появились те шестеро. И резко замолчали - как обрубило разговор. Они стояли, задрав головы, и земляне ощущали шесть пар взглядов - жёстких и пристальных, немного удивлённых, правда. Потом - стали подниматься. Один - впереди. На шаг отставали - двое. И трое - третьим рядом. Они поднимались неспешно, не сводя с землян глаз. И с каждым шагом становились различимы детали одежды и черты лиц.
   Женька понял, что у него сами собой поджимаются пальцы ног, а в низу живота мягко крутит-распускается, крутит-распускается... Но умом он не боялся, заставил себя не бояться - и прикрикнул на своё тело. Валька небрежно положил руку на кобуру, но Илья тихо сказал, не поворачиваясь:
   - Не надо, - и Валька, шевельнув щекой, сунул большой палец правой руки за ремень.
   Сторки остановились, когда переднему - писаному красавцу, как говорится, постарше остальных; кажется, именно он говорил там, внизу - оставалось до землян два шага.
   Всё. Два шага. Жаркая тишина, пронизанная солнцем и шорохом песка.
   Трое.
   Шестеро.
   Три пистолета. Три "соболя".
   Шесть бластеров. Шесть стилетов-тарв.
   Два шага.
   Два.
   Дети двух звёздных рас смотрели друг на друга в упор - стоя двумя плотными группками. И горячий воздух тихо звенел между ними - безмолвным жутким криком.
   Земляне видели рыжеволосых мальчишек - рослых, плечистых, надо сказать - очень красивых: тонкие лица, широкие, чётко очерченные рты, высокие лбы, гладкие скулы, прямые носы, резкие подбородки. Но в глазах - больших зелёных глазах, устремлённых на землян - была видна жестокая, безжалостная мудрость древней расы, а вместе с нею - юная, бесшабашная, свирепая смелость, не желающая знать преград и давно их не знающая. Но в этих же глазах земляне прочли каплю изумления. И поняли, что оно охватило сторков при виде их троих.
   Не уступавшие юным рыжеголовым атлетам в росте (а двое - и в плечах), ни в гордой осанке, стояли они напротив сторков - русые, светлоглазые, с открытыми лицами - наследие и продолжение уже нескольких поколений чистой, смелой, весёлой и интересной жизни Человечества. Стояли выше на ступенях, глядя спокойно и даже дружелюбно. Словно напоминали: "Драться хотите? Ой не надо... разойдёмся добром, а?" - и в этом "ой, не надо..." не было испуга, только - вежливое предупреждение.
   И в недвижных зелёных глазах появился... да нет, не страх. Юные хищники, стоявшие в месте, совсем недалеко от которого когда-то бомбы их предков сокрушили основной узел обороны скиуттов на Церре, просто не умели бояться. Давным-давно все страхи Галактики умерли от ужаса на порогах их родовых замков, длинны были пройденные их предками пути и безмерна отвага их Родов... но всё-таки... всё-таки, всё же...
   ...Как в странном формальном танце, обе группы - шестеро сторков, трое землян - сделали чёткие шаг-полоборот - сторки влево, земляне вправо - и разошлись на ступенях. Вверх-вниз. Не задев друг друга ни словом, ни жестом. Только что не раскланявшись. И пошли - земляне вниз, сторки вверх - не оглянувшись ни разу.
   - Вот наши главные враги, - хмуро сказал Илья. - И не говорите, что я ошибаюсь.
   - Не ошибаешься, - ответил Женька. - Уф. Честно скажу - не по себе стало.
   Он нервно засмеялся и помотал головой. Посмотрел на друзей извиняющимся и в то же время вызывающим взглядом: мол, да, вот такой я! Но Валька толкнул его плечом, а Илья наконец оглянулся. Шесть фигурок стояли возле диска - там, наверху. И тоже смотрели - сюда, вниз.
   - Немудрено, - он отвернулся и хмыкнул. - Я там себе представил: сейчас у кого-нибудь нервы дёрнутся - и начнётся пальба и резня.
   - А если бы началась? - Валька с интересом посмотрел на Илью. - Я уже прикинул, в кого стрелять.
   - Ну... может, троих бы мы свалили. И всё, - поразмыслив, сказал Илья. - Ты видел, как они выстроились? Это же специально - они тоже на файрфайт (1.) настроились. Последний ряд нас бы расстрелял. Ну... может, я успел бы ещё одного подстрелить, - Илья вдруг сделал молниеносное движение... да нет, ничего он не делал. Просто в его руке, направленной в живот Вальке, был пистолет. Правда, стволом демонстративно - вверх.
  
   1.Этим англосаксонским термином обозначается появившийся в начале Серых Войн и оформившийся к их концу стиль боя, в котором сочетается скоростная стрельба в упор из короткоствольного оружия, бой короткоклинковым холодным оружием, защита и уклонение от клинков и выстрелов. Постепенно распространился в обеих Империях.
  
   - А... - Валька расширил глаза. - Ну ничччччего себееее... У тебя кобура же была застёгнута! - а Женька потребовал ультимативно:
   - Научи.
   - Ну... так, может, и не научу, - Илья убрал пистолет. - Но кое-чему научу. Обязательно. Пригодится.
   Они прошли мимо ваурров. Женька вдруг остановился и сказал, глядя на туземцев - те молча смотрели на людей, смотрели чёрными точками глаз, в которых нельзя было прочесть никакого выражения:
   - Давайте им прикажем уезжать. Пусть... эти пешком обратно топают.
   - Нет, - Илья ответил быстро и без раздумий - спокойно и сурово. - Это бесчестно - за спиной врага так поступать.
   Женька покраснел и отвернулся, пошёл по дороге первым.

* * *

   Вечером в большом спортивном зале миссии, куда заселили юных гостей, наспех разделив его на две половины - "М" и "Ж" - был настоящий митинг. Уложить кого-то спать взрослые даже не пытались, ясно было, что сейчас никакие приказы, никакая дисциплина не заставят мальчишек и девчонок сделать это. у двух больших экранов связи с кораблём даже очередей не было: просто стояла и тут и там солидная гомонящая толпа, а уж взрослым "на том конце" оставалось пытаться выхватить из жуткой какофонии обращение своего сына-дочки, ну или по крайней мере убедиться воочию, что с ними всё в порядке.
   Впечатлений от посещения Церры у всех хватило практически до конца полёта. И что интересно - впечатления можно было выразить так: "Гневное изумление."
   Илья потом иногда задумывался - может, взрослые их всё-таки нарочно так легко выпустили на планету? Чтобы, так сказать, воочию видели, с чем придётся рано или поздно иметь дело.
   Оказалось, что в заброшенном городе церритов, например, побывали почти все. Разговоры мальчишек и девчонок сводились к тому, что это поразительно - столько разных цивилизаций - что это интересно - обычаи, одежда, разговоры на улицах - что это вызывает уважение - такой масштаб освоения - и что... и что этих гадов своими руками задавил бы. Не всех, конечно. Нет. Но как можно - выйти в космос и торговать рабами?! Как можно - столько уметь и знать и ставить деньги на смертельную схватку других разумных?! Как можно, в конце концов - унижать других и не понимать, что этим унижаешь в первую очередь себя?!
   Одну группу доставили назад силовым методом, так сказать - и тут же поместили троих мальчишек под трёхдневный арест. Они всерьёз собирались спрятаться на планете, дождаться отлёта корабля и потом поднять среди туземцев восстание. И сговорились об этом как бы ещё не на Земле.
   А ещё двое мальчишек и девчонка - Слава Каричев, Жорка Бероев и Надька Маринина - попали-таки в руки (лапы?) местных правоохранительных органов. Они стали свидетелями того, как джаго выволок на улицу голую истошно кричащую девчонку лет 10-12 - им показалось - землянку!!! - и... выплеснул ей в лицо чашку с крутым кипятком.
   Девчонка оказалась, конечно, не с Земли, а откуда-то ещё, с каких-то ещё планет. Джаго это, впрочем, не помогло - пока Жорка переводил дух, который у него начисто перехватило от неверия и ярости, и готовился заорать, тихий, незаметный Славка, которому только-только исполнилось двенадцать, выдернул из кобуры у Бероева пистолет и первым же выстрелом уложил огромного садюгу наповал. Надька потащила за руку истошно кричащую девчонку, набежало много самого разного народу... К счастью, среди них оказались и двое скиуттских правоохранителей.
   В местном "участке" скандал продолжился как бы не по нарастающей. Джаго после первой волны жутких воплей, выкатывания налитых кровью глаз, пены на губах и разрывания на груди одежд со скиуттами связываться, конечно, не стали. Но зато Надька учинила отдельный скандал, когда у неё попытались отнять плачущую обваренную девчонку, а в ответ на попытки её вразумить словами, что вещь надо вернуть владельцам - скандал перешёл на новый виток. Жару подбавил Славка, который неожиданно расплакался и скиуттам твердил только, что "так нельзя, так неправильно, ну как вы не понимаете-то?!" Жорка сохранил больше остальных рассудка и предложил девчонку просто выкупить, сказав, что если не хватит монет, которые есть у них, то по первому вызову привезут, сколько нужно.
   У скиуттов, надо думать, уже голова болела от всего этого, тем более, что причину скандала они уяснить не могли, пока Жорка не нашёлся вдруг и не пояснил, что они трое решили, что издеваются над девчонкой с Земли. Это скиуттам было более-менее понятно, и они с облегчением передали троих землян и черноволосую смуглую девчонку как раз подоспевшему офицеру из миссии. Более того - даже гарантировали, что скандал с джаго замнут сами, только пусть земляне и правда оплатят всё, а ещё - пусть тот, кто стрелял, прямо сейчас отправляется на корабль и с него больше не сходит. В ответ Славка яростно провсхлипывал, выражаясь совершенно не подобающими пионеру пещерно-половыми терминами, что он и сам не хочет на этой ..., ... и ... планете оставаться, все они сволочи и пусть только он вырастет - тогда дождутся!
   Девчонка же оказалась с одной из планет, населённых расой мьюри и про себя могла рассказать только, что, сколько себя же помнит - всегда была рабыней. Ожоги у неё были сильнейшие, и врачи даже первое время опасались, что не смогут спасти ей глаза... но обошлось. С тех пор её отдельно от Славки почти не видели - Надька даже обиделась, ведь в конце концов, именно она эту дурочку тащила за собой и никому не отдала!
   Кстати, судя по всему, "Туле-V" с планеты увёз не только эту девчонку. Конечно, подросткам об этом не рассказывали и особо не показывали, но, видимо, улетело не меньше сотни бывших рабов полудюжины рас. Или просто разумных, которым нужно было срочно покинуть планету - и вообще зону влияния Четырёх Рас.
   Да, Четыре Расы... Их боялись практически все. Всего с полдесятка других рас могли себе позволить считать себя от них независимыми - триании, те же мьюри... И увы - они или сами были не светлыми сообществами - или по крайней мере не собирались как-то вмешиваться в политику Альянса. К счастью, сами Расы имели такое количество междуусобных старых счётов, что о согласованной политике речь могла вестись лишь с большой натяжкой. Олигархические джаго, думавшие лишь о рынках сбыта и собственном превосходстве над всеми и группы над группой внутри себя же. Раннефеодальные сторки, практиковавшие рабовладение и замкнутые в броне обычаев, но при этом неуклонно занятые экспансией - и пиратством. Одержимые идеей перестроить и машинизировать всю встречающуюся органику, шизофренически мыслящие с точки зрения землянина нэйкельцы. Вообще никому не понятные толком дайрисы.
   Четыре Расы...
   ...Илья, Женька и Валька, конечно, устроились на надувных матрасах рядом. Когда - уже заполночь - почти весь зал унялся (конечно, не полностью), был погашен наконец свет и стало слышно гудение кондиционеров, поддерживавших в помещении нормальные температуру, влажность и запах, Женька, который сидя разувался, вдруг застыл с носком в руке и как-то испуганно посмотрел вокруг. Илья в это время что-то писал в блокноте, а вот уже улёгшийся Валька встревожился:
   - Ты чего?
   Женька дёрнул плечами и помотал головой.
   - Чего случилось, Жек?
   - Ничего, - Женька вздохнул и признался: - Я просто кругом посмотрел. Ну... вот, этот зал.
   - И что? - Валька привстал на локте, тоже огляделся. - Нормально всё.
   Женька криво усмехнулся. Кивнул. И тихонько сказал одно слово:
   - Эвакуация. Как на старинной фотке.
   - Похоже, - Илья положил блокнот, тоже огляделся. - А вообще выбрось ты это из головы. Если мы куда и эвакуируемся - так это завтра на корабль. И скоро будем на новой планете. Ложись, хватит так нежно прижимать к сердцу этот бумеранг.
   Валька с Женькой и правда улеглись и притихли. А Илья ещё долго сидел, обняв колени, и пытался понять, как ему быть дальше. Как жить дальше после того, что он видел сегодня...
  

0x01 graphic

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"