-Куда провалился этот чертенок? - грубый голос раздался прямо над моим ухом. Последовал поток заковыристых слов: я уже достаточно знал людей, чтобы понимать - так они выражают крайнюю степень раздражения.
Я прильнул к бетонной поверхности - от наклонившегося человека меня скрывала только большая ржавая труба. Я забился под нее, поскольку путей для бегства в этом тесном помещении не оставалось. Один из двуногих стоял совсем рядом - я видел, как луч фонарика в его руке блуждает по выщербленному, усыпанному всяческой дрянью полу и изрисованным стенам. Второй человек застыл у проема с отсутствующей дверью, служившего единственным выходом из этой крысоловки. Попался, как есть попался... Тот, второй, нетерпеливо произнес:
-И охота тебе время на эту тварь тратить... Пойдем отсюда, а то, неровен час, ноги себе переломаем в таком хаосе...
-Ну нет, - отозвался первый, продолжая шарить ярким лучом. - Нам для ровного счета лишь этого паршивца и не хватает - с ним будет ровно десять.
Шерсть на моем загривке вздыбилась от ужаса. Через секунду-другую он меня заметит, протянет загребущие лапы - и что я буду делать? Мне ведь даже не прокусить толстой кожи его перчаток... А если попаду в плен к двуногим, как собратья, то за жизнь мою никто не даст и щепотки прошлогоднего меха. Среди Полосатого Народца блуждали страшные байки об участи бедолаг, имевших несчастье угодить к отловщикам - одна другой ужаснее. И не было никого, кто мог бы их подтвердить или опровергнуть, поскольку до сегодняшнего дня ни один из плена не вернулся. Нет, нельзя сидеть вот так, покорно ожидая гибели! Надо попытаться... Я напряг мускулы. Человек еще раз нагнулся, и его серые глаза встретились с моими. Гнилостный запах из разверстой пасти с желтыми обломками зубов ударил по ноздрям. Я зашипел и прыгнул. Он не успел отдернуться, и пролетая мимо, я врезал лапой с выпущенными когтями по его твердой щетинистой щеке.
-Ах ты, зараза мерзкая! - одной рукой он схватился за лицо, а другой неловко попытался меня сграбастать.
Какое там! Я с легкостью увернулся и ринулся ко второму двуногому, загородившему выход. В его руках затрепетала, развернувшись бутоном, сетка - увернуться я успел буквально в последний миг. Вихрем пронесся по ступеням крутой лестницы, отчаянно желая как можно быстрее вырваться из этой ловушки. Вслед мне громыхала из обоих глоток тяжкая людская ругань.
Оказавшись на заросшем бурьяном дворике, я рванул вправо, огибая по широкой дуге еще одного человека, ждавшего своих собратьев. Прежде чем он опомнился, я молнией проскочил расстояние, отделявшее меня от просторного корпуса, стены которого зияли большими квадратными проемами. Устремившись в один из них, я запетлял между какими-то здоровенными штуковинами, назначение которых - как и большинства других изделий рук человеческих - оставалось мне совершенно непонятным. Потом лихим скачком преодолел окно, давным-давно лишившееся последних остатков стекла, и нырнул в густой кустарник, облепивший противоположную сторону здания.
"Свободен, спасен!", - я пытался радоваться своему освобождению из лап смерти, но на сердце было тяжко. Мои братья, сестрички, приятели и подружки - сегодня я видел вас в последний раз... Шаловливый Мурзик, веселая Фасолька, флегматичный Колбасик, задиристый Красавчик, мечтательная Рыжинка... Сегодня утром мы задумали совершить экскурсию на заброшенный людьми завод. По пути встретили нескольких знакомых из Дикого Племени. Вообще-то, у Полосатого Народца с Дикарями часто бывают весьма натянутые отношения, но этих четверых мы знали и даже умудрялись с ними как-то общаться... Мы разбрелись по территории предприятия, а потом вновь собрались вместе - передохнуть и поделиться рассказами об увиденном. Почему даже чуткие Дикари не успели ничего учуять, для меня так и осталось загадкой. Огромными злыми птицами рухнули сверху безжалостные сети. Тех немногих, кто сумел их избежать, пленили, если взять на веру беседу двуногих, чуть позже. Я же, потеряв голову от страха, бросился в какой-то подвал, где и отсиживался в надежде, что там меня искать не станут. Зря надеялся - оказывается, люди успели отследить мое бегство. Завершив поимку остальных из нашей компании, они отправились ловить и меня - и если бы не счастливый случай, то...
Куда мне сейчас идти? Домой? Наше большое семейство с некоторых пор облюбовало подвалы большого здания на окраине Платонополя - добраться до него я мог бы отсюда без труда, безошибочный инстинкт выведет. Но... Хочу ли я сейчас предстать перед родными с горестной вестью? А может я сам могу что-то предпринять для освобождения собратьев? Но что, что? Максимум, на что я способен - покусать или оцарапать одного из двуногих, зато каждый из них с легкостью свернет мне шею. И все-таки, все-таки...
Размышляя таким образом, я выбрался из кустарника и ступил на песчаную дорожку, бежавшую вдоль развалин завода. Но едва я это сделал, как прямо передо мною свалился большой камень, подняв тучку желтоватого песка. Я от ужаса поджал хвост и инстинктивно отпрыгнул назад - и тут рядом упал еще один булыжник, едва не задев мой левый бок. Я развернулся и помчался по дорожке в обратном направлении, затем снова юркнул в кусты.
-Лови, лови его! - раздались крики.
Неужели отловщики вновь меня настигли? Нет, голоса новых двуногих были куда выше и звонче. Дети! Только их мне сейчас не хватало!
Пожалуй, трудно было найти для нашего четвероногого брата худшей напасти, чем дети. Ну разве только собаки... Конечно, не все человеческие детеныши отличались жестокостью и безжалостностью - но многие, многие... Могут и камнем огреть и чего похуже... Мой невеликий жизненный опыт на этот счет был уже вполне сформирован - держись от незнакомых детей подальше!
Кусты недолго скрывали меня от мучителей - было их трое. С гиканьем, с визгом они вломились в заросли и понеслись, сминая их, прямо по моим следам.
-Вот он, вот! - вскрикивали они. - Хватай, Федька!
Мои лапы работали с бешеной быстротой. Заросли скоро кончились, и я выскочил на открытое пространство. Опрометью кинулся к застывшему в отдалении трехэтажному дому - а мальчишки мчались за мной. Их вопли разрывали мне нервы, порождая одно лишь единственное желание: спрятаться бы куда-то, забиться в какую-нибудь щель!
-Держи!!
Ох, добраться бы до дома, а там я уже найду куда юркнуть! Я не мог обернуться, но тяжелый топот, казалось мне, все приближался. Уйти от отловщиков и попасться детям - что может быть кошмарнее! И, как будто Великий Кошачий Отец решил послать мне максимальное испытание, в приближающемся доме не замечалось, увы, ни одной подходящей дыры. Что делать, куда деваться? Вот-вот настигнут!
И тут праотцы Полосатого Народца решили надо мною смиловаться. Когда я обогнул угол, среди заколоченных потемневшими досками полуподвальных окошек обнаружилось одно, зияющее темнотою. Рядом со мною рухнул еще один камень, но он уже не смог отклонить меня от намеченной линии бегства - я летел прямо к окну. На полной скорости вскочил в него, и меня поглотила гостеприимная чернота. Впрочем, черным, как я знал, подвал был лишь для моих преследователей - для моего зрения вся его внутренность совершенно различима. Приземлившись, направился к двери, выведшей меня в какой-то коридор. Разочарованные голоса преследователей остались далеко позади - лезть за мною они не решились. Я спрятался под какое-то деревянное сооруженьице и прильнул к полу, стараясь отдышаться. Опасность, кажется, миновала...
Ну почему все это должно было случиться именно со мной и именно сегодня? Я мелко дрожал, не в силах избавиться от колючего страха. Неужто вся жизнь моя такой и будет - постоянные, неотвратимые прятки со смертью. Разве не могли бы люди оставить Полосатый Народец, да и Дикое Племя в покое? Что плохого мы им сделали, если над нами так измываются?
Я зажмурил глаза. Надо отсидеться здесь какое-то время, выждать... И стоило мне оторваться мыслями от грязного и сырого подвала, как перед мною предстала Бабушка, словно живая. Я будто бы наяву вновь услышал ее. "Есть такая страна, Маркиз, - произнесла она, отвечая на мой робкий вопрос. - Прекрасное место, где Полосатый Народец живет в спокойствии, в счастье и довольствии. Там не приходится поминутно дрожать, опасаясь за свою шкуру, поскольку враги просто отсутствуют... Там полно еды, но нет тех, кто стал бы гнаться за тобой с палкой или камнем... Счастье и веселье царят в этой удивительной стране, а зовется она Мурландией..."
Этот разговор имел место незадолго до того, как Бабушка отправилась, как я надеюсь, в ту самую Мурландию, сослепу угодив под одно из механических чудищ, на которых двуногие с ревом носятся по окрестностям. Но стоп! Если верить ей, попасть туда есть шанс и необязательно после смерти. Когда я принялся выпытывать подробности, Бабушка рассказала поразительные вещи.
"-Понимаешь, Маркизик, мы, Полосатый Народец, оказались на этой подвластной людям земле случайно. Раньше мы жили в Мурландии - более того, наши родичи, несомненно, обитают там и сейчас...
-Почему же мы здесь, а не там? - спросил я, замирая от желания оказаться в чудесном мире.
-Это все свойственная молодости необузданность, - пояснила она. - Один юноша по имени Мау случайно открыл дверь между Мурландией и тем местом, где мы живем сейчас. Обуянный страстью к приключениям, он собрал несколько десятков соплеменников и отправился с ними в исследовательское путешествие. Увы, едва только они оказались здесь, произошло несчастье, помешавшее им вернуться домой...
-Что же случилось с храбрым Мау и его друзьями?
-Знаешь, что люди называют словом "война"?
Я не знал.
-Твое счастье... Это когда людские племена, поссорившись, истребляют друг друга разными ужасными способами. Ладно еще громовые палки - про них ты, наверное, слышал... А ведь есть и другие штуки, взрывающиеся с невероятным грохотом, от которого хочется убежать на край света... Разные смертоносные машины, ползающие и летающие... Ну, не стоит об этом много говорить... В общем, оказался незадачливый Мау со спутниками посреди побоища. Только что тишина и покой Мурландии - и вдруг шум, гам, гром, смерть! Бежали они, в общем, куда глаза глядят и насколько лап хватит... А то место, где ход домой, осталось в самом центре войны... Тамошнюю местность так перепахало, что даже наш инстинкт помочь не в силах. Да и возвращаться туда, на верную гибель, никто не хотел... Пришлось здесь оставаться. Обжились кое-как, завели знакомства среди Дикарей..."
Я решил, что достаточно насиделся в подземелье и пора выбираться. Подкрался к окошку, внимательно прислушался. Ни одного звука, мало-мальски свидетельствующего об опасности, мои настороженные уши не уловили. Чего и следовало ожидать - человечьи дети всегда отличаются непоседливостью и нетерпеливостью. Напружинившись, я выпрыгнул наружу. Быстро зашагал прочь от дома - куда глаза глядят, меньше всего заботясь о направлении. Горькое чувство на душе все усиливалось, грозя превратиться в громадный камень, способный похоронить меня под собою.
"-А откуда ты знаешь про Мурландию?
-От мамы моей, Чернухи. Она была в числе тех, кто сопровождал Мау...
Разумеется, я не воспринимал бабулины байки всерьез. Неужели ей незаметно, что я уже слишком взрослый для ее сказочек? Но решив не обижать ее видимым недоверием, все же спросил:
-А мама тебе говорила, как выглядит вход в Мурландию?
-Колодец, Маркиз, обыкновенный деревянный колодец... Из которых люди воду достают, знаешь?
Я невольно закручинился, хотя колодцы и видал. Но где ж теперь найти тот самый?
-Вообще-то, примета есть, - пояснила бабушка. - Среди главных признаков Мурландии - необычные пурпурно-черные с желтыми прожилками цветы о восьми лепестках. Мама говорила, они называются пламеникой. Такие в здешних краях не встречаются. Когда Мау, еще в одиночку, предпринял первую вылазку, он, видимо, случайно занес с собой семена пламенники. Во всяком случае, первое, что он заметил, угодив сюда снова - цветы из Мурландии разрослись вокруг колодца..."
Иногда по голову скрываясь в травяных зарослях, я поднялся на пологий, но довольно большой холм. На его вершине обнаружилась облезлая будка, некогда использовавшаяся людьми для каких-то своих целей. Без труда вскарабкавшись на ее крышу, я разлегся, подставив спину июльскому солнцу, время от времени выглядывающему из облаков. Вообще-то, летом у нас очень жарко, но сегодняшний день выдался непривычно прохладным. Приближением дождя, однако, не пахло.
Подо мной раскинулся Платонополь. Я любил наш городок с его неспешной жизнью. Полопавшиеся тротуары и уютные старые дворики в живописной зелени садов, улицы, обсаженные деревцами вишни и шелковицы, обшарпанные дома, даже печать запустения почти везде - всё это рождало во мне теплое чувство родины. А ещё собратья: в Платонополе огромное количество котов, кошек и котят - не меньше, чем людей. В основном, конечно, Дикарей - мы, Полосатый Народец, держимся наособицу, да и не так уж много нас. Как бы там ни было, но я слышал от изрядно поскитавшихся знакомых, что больше нигде не найдешь столь много нашего брата, как здесь. Наши заняли все дворы и улицы, лежат, прогуливаются, рыщут в поисках пропитания - как отдельными особями, так и стаями. Почти в каждом дворе найдётся одна или две добрых тетеньки, ежедневно подкармливающих десятки и сотни усатых-полосатых...
И живи, казалось бы, не хочу, если б в последнее время двуногие не спохватились - мол, слишком много развелось рядом с ними четвероногих. Дескать, разносят болезни и способствуют этой, как его... ан-ти-са-ни-та-ри-и. Враз бытие стало совершенно невыносимым. Всюду теперь надо ходить оглядываясь - а то ухватят за шкирку и отвезут в Место, Откуда Еще Никто Не Возвращался.
И лишь только я подумал об этом, как шорох сзади заставил меня насторожиться. Кто-то быстро пробирался к вершине холма, словно корабль, почти утопающий в волнующихся травах-волнах, выставив вверх лишь большую темную спину. В мозгу моментально завыл сигнал тревоги: снова опасность! Я моментально слетел с будки, приземлился на мягких лапах и задал стрекача.
Ах, как мне передать сминающую жуть, что пронизала все мое существо?! Ни страх, испытанный ранее при встрече с детьми, ни даже ужас, пережитый рядом с ловцами-живодерами, не идет ни в какое сравнение с эмоциями, охватившими меня при виде этого неведомого пока зверя. Мать-природа наделила нас сверхчувствительностью, благодаря которой мы нередко можем почувствовать вкус опасности еще до того, как она войдет в наше сознание.
О, как я мчался! По склону спустился за считанные секунды и понесся метеором по широкой лужайке. Быстро-быстро перебирал лапами, едва касаясь ими земли, чесал, как наверное, никогда в жизни. Потому что за мною гналось нечто, олицетворявшее не просто смерть. Нет, оно символизировало гибель столь ужасную и мучительную, что даже двуногие ловцы со своими сетками могли бы показаться на фоне этого добряками-благодетелями. Однако, несмотря на безумную панику, в моей голове продолжала пульсировать уцелевшая ниточка здравомыслия. Мы, кошки, не приспособлены к быстрому бегу на длинные дистанции. Если гонка затянется, то мои косточки вылетят из сухожилий, а сам я бессильно свалюсь с вывалившимся языком прямо под ноги преследующему меня кошмару. Укрытие! Где укрытие?!
Низкий мой рост помешал сразу рассмотреть поднимающийся за лужайкой лесок. Но увидев деревья, я сразу воспрянул. Только бы успеть! Я не осмеливался оглядываться, но слух не обманывал - преследователь висел у меня на пятках. Еще чуть-чуть - и схватит!
Вот и ближайший коренастый дуб в кольчуге толстой морщинистой коры. Я воспринял этого древесного гиганта как дружескую лапу, которая в последний момент вытаскивает тебя из омута. С разбегу взбежал по стволу - набранного мною ускорения как раз хватило, чтобы с легкостью добраться до нижней ветки, толстой, как несколько сложенных вместе людских рук. Оттуда метнулся на ветви более высоких ярусов. Только оттуда я решился посмотреть вниз, на врага. И лишь тогда понял, от кого спас меня Великий Кошачий Отец.
Крепко сбитое приземистое тело на мускулистых лапах. Рыжеватая шкура с редкими белыми пятнами. Черная оскаленная слюнявая морда в свисающих кожных складках. Маленькие коричневые глазки светятся свирепыми огоньками. А когда я обратил внимание на то, что одно ухо у зверя отсутствует, сразу догадался, с кем именно свела меня моя злая судьба. То был сам Живоглот!
Мне много доводилось о нем слышать, но видел я его впервые. Как рассказывали знакомые, прижимая уши от страха, Живоглот дик и необуздан. Обитал он в пустошах за городом, пищу добывал охотой. И непримиримо, яро ненавидел наше племя. Попавшихся на его пути котов и кошек преследовал он до последней возможности. Незавидной была судьба тех, кто оказывался в пасти у Живоглота.
Узрев этого монстра, я невольно влез еще повыше. Он уселся у корней дуба, всем видом показывая, что так просто от меня не отступится. Быстро темнело. Решив, что рано или поздно Живоглоту надоест ждать, я облюбовал удобное местечко в развилке сучьев и, свернувшись, устроился на ночлег. К счастью, мы умеем засыпать быстро. И хотя томили мысли о потерянных друзьях, быстро я отошел ко сну.
Пробудился через несколько часов, когда тьма вступила уже в полную силу. Глянул вниз. Нет, Живоглот не ушел, его глаза фосфорически блеснули. Я потянулся и пошел по ветке почти до самого ее конца - там, где она соприкасалась с ветвью соседнего дерева. Прекрасно, что мое ночное зрение ничем не уступает дневному! Легко перемахнув на другой дуб, я начал искать дальнейшую дорогу. До поры это удавалось. Я хоть и не белка, но с легкостью перемахивал с одного лесного обитателя на другого, столь близко они стояли. И хорошо, что я еще не достиг возраста нашего, к примеру, старейшины Тича! Мне, молодому быстрому двухлетке, такие прыжки давались без особого труда. Однако, чудовище внизу не сводило с меня неутоленного взгляда. Шло вслед. И молчало.
Лес на поверку оказался небольшой рощицей - я быстро пробрался к ее краю. А дальше... Дальше начиналась территория, напомнившая мне застывшую поверхность лужи, в которую угодил кирпич. Земля здесь шла сплошными впадинами и воронками, чередовавшимися с небольшими взгорками. Я задумался.
Оставаться здесь, ждать, пока Живоглот уйдет? Так это неизвестно, у кого из нас терпения хватит больше и кого первым замучает голод. Едва я подумал об этом, как вспомнил, что уже давным-давно ничего не ел. Глупая мышь, пойманная вчерашним утром, стала единственной трапезой за день, и этого было явно маловато. Конечно, живот мой пока еще не прилипал к позвоночнику, но кушать очень хотелось. Надо срочно на что-то решаться! Как мне показалось, эта пересеченная местность дает мне больше шансов, чем моему противнику. Я меньше его по размерам, более легкий, верткий - тем проще будет оторваться от него в этом кавардаке.
Самый опасный момент - рывок вниз. В этот момент Живоглот вернее всего сумеет меня перехватить. Я вновь улегся на ветке, делая вид, что опять хочу спать. Это подействовало: страшный зверь тоже прилег, положив морду с открытыми глазами на передние лапы. Когда его буркалы полуприкрылись, я вскочил и низринулся на землю.
Это был великолепный прыжок, за который мне не стыдно перед духами предков! Я точно приземлился в самый центр мохового коврика, раскинувшегося неподалеку от дерева, и побежал, поскакал, полетел. Бдительный страж проворонил мой рывок, и благодаря этому я выиграл у него с десяток метров. Взбежал на попавшийся впереди земляной гребень, а оттуда ломанулся вниз под уклон.
И возобновилась погоня. Я живо перескочил через несколько овражков и ям, вовремя обогнул невесть откуда взявшийся на пути столб с висящими на нем остатками колючей проволоки. Благодаря неровностям почвы я уверенно держался впереди - но Живоглот, хоть и отстал, неутомимо мчал за мною. Вся надежда заключалась в том, что попадется какое-нибудь новое укрытие.
...Когда впереди показались развалины домика, я сразу же взял курс на него. С тех пор, как это жалкое строеньице служило жильем, прошло, видать, немало времени. От дома осталась, по сути, одна лишь стена с зияющим оконным проемом, да ржавый кусок крыши. Все остальное было напрочь снесено - словно, исполинский пес ударил в это место лапой. Подбегая к стене, я спинным хребтом чувствовал, что Живоглот снова меня настигает. В какой-то момент его зубищи клацнули у моей задней лапы - и тело от носа до хвоста пронизали ледяные мурашки, придавшие мне сил и скорости. Я молнией взлетел по более пологой кромке обвалившейся стены и оттуда выбрался на крышу. Живоглот остался с яростным рычанием прыгать у подножия.
И вот тут-то меня совсем затопило отчаяние. Похоже, теперь я попался - если не околею от голода, решусь вновь спуститься, он меня прикончит. С последними проблесками угасающей надежды я стал оглядываться по сторонам.
На востоке солнце подняло верхний край всклокоченной своей головы над линией горизонта; ночь быстро убегала, уступая место оранжево-фиолетовому зареву. На севере шумела роща, из которой я сюда прибежал, а за нею виднелись высотки Платонополя. Запад ничего не предлагал, кроме оврагов и ям, но вот юг! Когда я увидел, куда завели меня хитроумные духи предков, когти мои от безмерного удивления разжались, и я чуть не рухнул в пасть к Живоглоту.
Совсем рядом, на расстоянии минуты неспешной кошачьей рысцы, лежала ложбинка, маленькая впадина между двумя всхолмьями. Долинка была почти вся покрыта пурпурно-черным цветом, очень под стать предутреннему небу. Этот цвет выплескивался и за пределы ложбинки - один его язык почти достиг моей стены. А посередине впадинки торчал ветхий деревянный сруб. Колодец!
Возможно ли? Я зыркнул вниз - Живоглот приплясывал у стены, поднимался на задние лапы, словно пытаясь вскарабкаться ко мне. А что, если... Я вдруг сразу осознал, что другого пути у меня нет, и не будет. Либо меня приютит сказочная Мурландия, либо мои косточки захрустят на клыках Живоглота. А если нет никакой Мурландии?
На краю крыши зацепилась легкая деревяшка, видимо занесенная буйным ветром. Я изо всех сил врезал по ней лапой. И когда Живоглот автоматически рванулся к падающей деревяшке, сбежал вниз по противоположной стороне. Я несся к колодцу, всей душой надеясь, что судьба окажется на моей стороне. И враг вновь не успел схватить меня, прежде чем я достиг цели. Уже почти не помня себя, сиганул на край колодезного сруба. Вот сейчас полечу вниз - и меня встретит страна счастья, где кошкам не надо бояться людей, детей и собак!
![[]](/img/w/weretennikow_w_w/dverivmurlandiju/markiz.jpg)