Есина Анна : другие произведения.

Девкалион: Школа Мертвых. Часть I "Гастат". Главы 1-12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.80*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полагаю, многие из вас читали "Дом Ночи" или "Академию вампиров", поэтому сразу хочу предупредить, что буду писать совершенно о другом. Мои герои не подростки-школьники, а мужчины, которым предстоит пройти через главное испытание их жизни - каление вечностью. В Девкалионе все иначе, нежели в том другом мире, что находится за забором школы. Теперь они Хозяева, и их главной целью считается с достоинством пройти десятилетний курс обучения, утратив былую человечность. Но так ли просто обезобразить душу, как об этом рассказывают учителя? Какие испытания уготованы пятерым юношам, судьбы которых со дня на день окажутся в центре нашего внимания? И возможно ли в столь гиблом месте встретить свою любовь? Быть может, ею станет учительница? Или покорная девушка со сломленной волей, что назначена тебе в "игрушки"? Ответы на эти и многие другие вопросы я предлагаю отыскать вместе. Ни в коем случае не пропустите мою новую книгу!
  Название: Девкалион: Школа Мертвых
  Автор: Лекса.
  Рейтинг: R (употребление нецензурной лексики, графическое описание сцен сексуального характера, насилие, принуждение и жестокость).
  Жанр: фэнтезийный роман с элементами готики, трагедии и экшна.
  Место действия: замок в центре Европы.
  Время действия: конец XIX - начало XX вв.
  
  
  Глава 1 (Джодель). Возвращение.
  
  Забавные макеты людских фигур, теснящиеся на перроне привокзальной площади за окном, благоговейно замерли. Паровоз огласил округу последним протяжным гудком и окончательно замер. Я повернула голову к двери. По узкому коридору тек гомонящий поток пассажиров. За каждым из них волочилась поклажа, будь то объемный чемодан или громоздкая сумка. Разные лица, в основе своей усталые, сонные, неухоженные. Но были среди них и те, что сияли радостью. Еще бы, впереди их ждут встречи с близкими и друзьями, животрепещущие описания поездки. Их ждала сама жизнь. Рутинная, однообразная...в общем та, о которой мечтала я. Когда-то давно. Пожалуй, даже слишком давно.
  Тяжелый вздох вырвался из груди. Рука крепче стиснула кожаный ремешок саквояжа. Люблю путешествовать налегке. Моим главным багажом были и остаются мысли. Неподъемные, извечно грустные размышления о синонимичности двух страшных слов: 'одиночество' и 'вечность'.
  Тамбур неохотно опустел. Я поднялась на ноги с уютного сиденья и медленно двинулась к выходу из вагона. Внутри вскипело отчаянное нежелание выбираться наружу. Тело ему не подчинилось и устремилось к платформе.
  Оживленные возгласы переговаривающихся людей, исцеляющий жар объятий, громкость приветственных поцелуев. Вокруг рыскали волны теплоты и сердечности, никак не касающиеся моего появления.
  Я зашагала прямо к дверям подземного перехода, старательно пересчитывая камушки под носками туфлей, усмиряя разрастающуюся грусть, изничтожая зависть. Я не то, кем хотела бы себя видеть, совсем не то.
  На моем пути изредка вспыхивали заинтересованные мужские взгляды. Временами излишне откровенные, скользящие по губам или фигуре. Порой любующиеся густотой и блеском волос. Зачастую неприятные, липкие, пожирающие, надоедливые. Я всегда злилась, когда замечала нечто подобное. Разумом овладевала безотчетная ярость. Интересно, способен ли хоть кто-нибудь из них предположить, кто я на самом деле? Сто против одного, что ответ отрицательный.
  Этим самцам и невдомек, какая сущность скрывается за холеным личиком, идеальной кожей и слаженными пропорциями. Люди воображают меня кем угодно: преуспевающей бизнес-леди, капризной женушкой толстосума, стервозной дамочкой, проматывающей дядюшкино наследство в поисках авантюр. Ядовитый холод в глазах они списывают на дрянной норов, а пренебрежение, аршинными буквами выписанное на лице, почитают за эстетическую тонкость. Никому доселе не приходила в голову славная идея назвать меня учительницей. Но такова действительность. Я преподаватель. Чертов образчик знаний для юных умов в особой школе. Школе для вампиров, сюрприз-сюрприз.
  Так что позвольте представиться, Джодель Ван Ортон. Внучатая племянница Сатаны и кровососущее исчадие ада по совместительству. Иными словами, в меру ехидный вампир женского пола в возрасте...впрочем, о нем я стараюсь задумываться как можно реже.
  - Добро пожаловать, префект Ван Ортон! - разлетелся над вялотекущим потоком людей басовитый оклик на древнеисландском языке. Не приветственный, нет. Скорее укоризненный и недовольный.
  Я подняла взгляд на глашатая и подавила усмешку в зародыше. Посреди лестницы с опасно выщербленными бетонными ступеньками комично пружинил на носках ботинок низкорослый мужчина в пиджачной паре. Каждое движение сопровождалось скачком непропорционально огромной для тщедушного тела головы и сиянием двух обширных залысин на висках. На ум отчего-то пришло сравнение с игрушкой Йо-йо, что не добавило мне серьезности.
  - День добрый, - сквозь ухмылку буркнула я по-английски, ровняясь со встречающим. Маловразумительная нашивка на лацкане пиджака подсказала принадлежность его хозяина. Пятидюймовая красная полоса, по диагонали пересекающая серебристый ошейник с шипами, - славный отдел Охраны и Правопорядка Легиона.
  Как и подобает цивилизованному обществу, наша кровососущая братия издревле не мыслит себя вне рамок закона. Учет за популяцией, грамотное ведение внешней и внутренней политики, институт системы исполнения наказаний, надзор за Просвещенными, как пренебрежительно величают людей, знающих о существовании нашей расы - отнюдь не полный список того, чем занимается правящая верхушка. Всех, кто так или иначе входит в состав Легиона (оно же Братство Вампиров), принято называть Легионерами. Именно благодаря их деятельности мы до сих пор остаемся в тени. Из года в год кочуем вдоль библиотечных полок в секции фантастики. Хищно взираем с экранов телевизоров в очередном блокбастере или, что гораздо хуже, на мой взгляд, мелькаем в слащавых женских романах. И никогда не выбираемся на первые полосы утренних газет.
  Сейчас передо мной стоял траппер - дряблая нить в суровых сетях Братства, чей чин дотошно совпадал с карликовым ростом. 'Канцелярская скрепка', не более того.
  Дело в том, что вот уже пятьдесят лет подряд, каждое богомерзкое лето я устраиваю себе небольшие перерывы. Запираю в ящик стола заботы и отправляюсь путешествовать по миру. Бесцельные поездки, 'свежие' лица перед глазами, обилие природных красот...на данном этапе это всё, что я могу себе позволить. Жалкое подобие жизни, как прозаично.
  По закону женщина моего рода, а нас, должна оговориться сразу, абсолютное меньшинство, не имеет права появляться где бы то ни было без сопровождения. Поэтому весь отпуск я терпела очевидное присутствие надсмотрщиков. Неудивительно, что один из них оказался на вокзале. Я ведь такая взбалмошная и неуравновешенная, вдруг откушу какому-нибудь человечишке голову? Шучу, конечно.
  - Пройдемте, - сухо велел мой соглядатай, вскидывая вверх костлявую ручонку. - Автомобиль на стоянке, вас ожидают, префект.
  Я мрачно кивнула и продолжила подъем по лестнице. Само собой, никто не удосужился перенять у меня багаж. В нашей среде благородство не в чести.
  На выходе меня встретили слепящие лучи августовского солнца. Проплешины на угловатом черепе стражника заиграли бликами. Я улыбнулась своим мыслям и засеменила к парковке. Что и говорить, за прошедшие два века в представлении людей прочно укоренилось совершенно иное знание о вампирах. А меж тем внешне мы ничем от обыденных прямоходящих не отличаемся. Стойкая ненависть к дневному свету? Забудьте, это не более чем необоснованное суеверие. Распятия, кресты, святая вода? Ныне у меня с Господом не самые дружественные отношения, но ничто из перечисленного не в состоянии причинить мне вреда, пусть даже морального. Осиновые колья? Полноте, сказочкам нельзя доверять. Мы не хищники, не звери (во всяком случае, не поголовно), всего-навсего более совершенный подвид класса человеческого. Нестареющие, одинокие и полновесно несчастные создания, ведущие паразитический образ жизни.
  У машины будничным темпом прогуливался еще один Легионер. Худосочный брюнет лет сорока в строгом костюме резко вскинул тухлый взгляд на меня, выразительно посмотрел на коллегу и угрюмо сел за руль. Ни тебе приветствия, ни прочих экивоков в сторону вежливости. Значит, он выше по рангу, и кланяться на сей раз придется мне. Проклятье, ненавижу лебезить перед этими мерзавцами.
  - Добрый день, ларго*, - с чувством промямлила я на северном наречии** прежде, чем с удобством разместиться на заднем сиденье.
  __________________________
  *Ларго - наобум взятое автором слово, здесь и далее 'господин/мастер'.
  **Северное наречие - распространенное название группы скандинавских языков, в том числе древнеисландского.
  
  Водитель исподлобья зыркнул на меня в зеркало заднего вида, поджал и без того тонкие, словно змеиные губы и молча повернул ключ в замке зажигания.
  Я решила не заострять внимание на его невежестве и уставилась в окно. Поначалу за стеклом простирались лишь серые коробки однотипных домов. На выезде из города нас поджидала совершенно иная картина. Золотые поля, усеянные вызревшими злаками. Внушительные остовы деревьев с могучими кронами. Терпкая синева безоблачного неба. Заговорщический щебет птиц, сливающийся воедино с порывами по-летнему теплого ветра. Выгоревшие копны песка на речном карьере. Взор поглощал любую мелочь, за время отсутствия высвободившуюся из памяти.
  В этой части Европы природа безупречна.
  Дорога лениво петляла между величавыми холмами, то спускаясь в низины, то поднимаясь в бескрайнюю высь. Моих провожатых не смущала тишина, поэтому ничто не отвлекало нас от созерцания диковинных красот. За окном промелькнула громада Орлиного утеса, усыпанная изумрудной листвой. Пальцы, все еще переплетенные с кожаной ручкой саквояжа, вспотели. Сердце, умершее в незапамятные времена, жалобно ухнуло и в страхе прижалось к ребрам. За следующим поворотом меня поджидал дом. Не старенькая, покосившаяся хибара с почтовым ящиком, украшенном надписью: 'Здесь обитает злобный вампир в юбке'. Просто место, которое я вынуждена называть домом.
  'А еще работой и тюрьмой', - мелькнула в мыслях пессимистичная нотка. Да, так оно и есть, черт бы побрал эту дрянную жизнь вольнонаемной пленницы!
  Изрытая ухабами проселочная колея потеснила серый асфальт. Автомобиль плавно съехал с проезжей части и, не снижая скорости, с потряхиванием помчался вдоль мощных стен из дремучего леса. Вдалеке, в лазурном просвете из пенистых облаков сверкнули сторожевые башни замка. Замка Девкалион*, где ныне расположена одна из крупнейших европейских школ для вампиров.
  Монументальный корабль истории, пришвартовавшийся в здешних землях, - вот то, о чем я подумала, когда впервые оказалась у ворот этого дворца. Доблестный, статный, окруженный крепостными стенами из светлого камня, он вобрал в себя истинный дух аристократизма. Всё в его облике буквально кричало о горделивой знати, будь то терраса, расположенная рядом с откидным мостом, или надвратные помещения для охраны, увенчанные яркими фонарями, или высокий прямоугольный павильон жилой части, покрытый округлыми кровлями. Даже пугающе острые шпили башен, и те напоминали копья средневековых рыцарей, готовых ринуться в бой за честь своей дамы.
  С трех сторон замок окружала зыбкая глухота векового леса. Четвертая же сквозь пологий берег утопала в кристально чистых водах глубокого озера.
  Я приспустила окно и набрала полные легкие дурманящего воздуха. Душистый аромат жасмина, клейкий запах смолы и ленивая влага тронули обоняние. На глаза навернулись сентиментальные слезы. Как бы я не хотела ненавидеть это проклятое место, в душе для него всегда найдется ниша для неистребимой любви.
  Мы бодро проскочили опущенный мост, нырнули в темнеющую арку приветливо распахнутых ворот и остановились у пункта охраны. В ту же секунду к нам подбежал розовощекий юноша лет семнадцати, упрятавший складчатые телеса в темно-синюю униформу. На левом бедре у него покачивались в такт шагам ножны для устрашающе острой сабли. Правая рука крепко сжимала издающее редкие щелчки переговорное устройство.
  - Цель визита? - по-деловому серьезно спросил вампир, подходя к машине с водительской стороны. Увидев вытянувшееся от удивления лицо Легионера, он затих, а потом поспешно добавил. - Приветствую вас, ларго! Прощу прощения за выказанную грубость. Не могли бы вы назвать цель приезда, чтобы я мог доложить?
  _________________________
  *Девкалион - согласно важному источнику древнегреческой хронологии, носящему название Паросская хроника, потоп Девкалиона уничтожил человечество в 1529г. до н.э.
  
  - Ваш префект прибыла из отпуска. Доставлена в час пятьдесят по полудни тридцать первого августа, - холодно сообщил наш нерадивый шофер, нежась от удовольствия при виде панического ужаса в глазах мальчишки. - Составьте рапорт.
  - Непременно, мастер! - благоговейно откозырял храбрец.
  Меня затошнило от приторности звучащего голоса. Руки зачесались отвесить кому-нибудь оплеуху, в надежде прекратить этот цирк немедля. Что ж, добро пожаловать в дом, милый дом, дорогая!
  Внеплановая волна раздражения вытолкнула меня наружу. Под подошвами туфель заскрипел гравий, когда ноги привычно двинулись к узенькой будке ратников. Пока лебезящий парнишка впопыхах царапал ручкой по листку бумаги, прикрепленному к планшету, а Легионеры похвально уносили подальше свои отвратительные персоны, сдавая назад, я решила поскорее покончить с формальностями.
  - Здравствуй, - без всякого энтузиазма приветствовала я объятое сумраком помещение, входя внутрь и небрежно вытягивая вперед запястье правой руки, опоясанное пластиковым ремешком. В браслет был встроен чип, с точностью до метра отслеживающий любой мой шаг.
  У стола, заставленного шестью мерцающими мониторами с изображением статичных картин с камер слежения, сидел второй охранник. Широкоплечий, с завидной копной волос соломенного оттенка, рассыпанной по плечам, он плавно обернулся и сфокусировал на мне взгляд.
  - Здравствуйте, префект, - объял мое сознание тающий грудной голос с легкой хрипотцой и почти неразличимым немецким акцентом.
  Я чудом удержалась от глупой улыбки, в то время как мозг по-девичьи пищал и выл от радости. Адриан Хейтс, мой, без ложной скромности, любимый студент, а по совместительству еще и лучший друг. Впрочем, в столь личные подробности вдаваться не имеет смысла. Сейчас, на публике, мы не более чем вернувшийся из отпуска преподаватель и стойко несущий вахту выпускник.
  Адриан придерживался схожего мнения. Без лишних слов провел по моей руке красной полосой сканера, регистрируя местоположение, взял со стола типографский бланк и увлеченно принялся заполнять его.
  - Рад тебя видеть, литил*, - нежно коснулся слуха шелестящий шепот, причудливо сплетающийся со скрежетом шариковой ручки.
  - И я, - искренно призналась я, снижая интонации до максимально приглушенных. - У меня сегодня дежурство в твоем крыле...
  - Я знаю, - судя по тембру голоса, улыбнулся вампир. - Как обычно, в восемь?
  - Лучше в десять. Мне еще дела новичков предстоит принять, - скороговоркой выпалила я, слыша приближающиеся грузные шаги упитанного охранника.
  - Тогда не смею вас задерживать, префект, - официально заявил друг, выпрямляясь во весь внушающий опасение рост, равный двум метрам, и вручая мне оторванный корешок с печатью и подписью легата** школы. Сию безделицу я должна буду предъявить на входе в основной корпус замка. Боже, прокляни чертову бюрократию!
  Благополучно преодолев все препоны, я, не помня себя от восторга, буквально взлетела на второй этаж. Пулей пронеслась по триумфальному залу, стены которого были щедро украшены разномастными охотничьими трофеями. Не засушенными человеческими головами, нет. Всего лишь пыльными мордами зверей, ветвистыми рогами и прочими шедеврами таксидермии. Жаль, пару лет назад по приказу легата отсюда убрали колоритные рыцарские доспехи. Мне они нравились чрезвычайно. Настраивали на нужный лад.
  _________________________
  * Литúл (Lítill) - древнеисландский язык, прилагательное 'маленький', означающее ласковое обращение к женщине 'маленькая/дорогая' и т.д.
  **Легат - директор школы.
  
  За поворотом притаился освещенный факелами коридор с классными комнатами для новообращенных. Другие ученики занимались в южном крыле замка, где больше света, да и отопление, следует заметить, гораздо лучше. Моим же подопечным приходилось ютиться в вечной мерзлоте в силу своей невзрачности. Дверь в мои личные покои последняя по коридору. За ней, как и полагается, беспрепятственно хозяйничал первозданный хаос. Вымолив два месяца передышки от здешних ужасов, я несколько поспешила со сборами. Мягко говоря.
  Сзади успокаивающе щелкнул язычок замка. Я бросила сумку у порога, прикрыла веки, привыкая к царственному полумраку. Машинально прижала правое запястье с браслетом к висящему на стене передатчику, дождалась едкого писка и расслабленно поплелась в ванную.
  Час спустя, когда и я, и комната блистали хирургической чистотой, а опустевший саквояж отправился на верхнюю полку в гардеробной, голову заполонили будничные размышления. Для начала мне необходимо встретиться с трибуном*, получить расписание дежурств на первый семестр, принять и досконально изучить личные дела первокурсников и, самое невыносимое, озаботиться распределением рабов. Вот дьявол!
  Главное отличие нашей школы от зарубежных аналогов, а таких, поверьте на слово, немало, высоко задранная планка жестокости. Местный устав нетерпелив к лояльности, из своих студентов мы лепим степенно деградирующих монстров. Взять, к примеру, рабов. Что они из себя представляют, как по-вашему? Спешу с ответом, это люди, точнее молодые, красивые, полные жизни девушки, в чьи обязанности входит не только поить своей кровью вампиров-хозяев, но и всячески удовлетворять их желания. Если принять во внимание тот факт, что сюда попадают не резвые детишки лет семи, а суровые и где-то даже малоприятные мужчины от двадцати и старше, то за несчастных становится боязно.
  Я ни в коем разе не одобряю подобную политику, но с руководством у нас спорить не принято. В противном случае, судьба моей головы покажется незавидной. И очень трагичной.
  Тихо ненавидя мир в целом, я отыскала в шкафу пригодный брючный костюм из твида, подобрала блузу и достала из коробки новенькую пару туфель на практичном каблуке. Моя единственная страсть - обувь. Неважно, что и как творится с волосами, есть ли на лице хоть тень макияжа и в каком бедственном положении находятся ногти, меня заботят лишь ноги. Ума не приложу, в чем заключается тайный смысл этого пунктика.
  Кабинет трибуна находился в центральной части замка. Однако путь до него, с учетом безобидного вампирского таланта по части скорости, не занял и минуты. Вдыхая приятно оседающий в груди вязкий воздух, отталкивающийся от влажных каменных стен, я уверенно ориентировалась в лабиринте нескончаемых коридоров. Улыбалась редким островкам солнечного света, стелющимся вдоль ковра под узкими окнами, и на ходу систематизировала рассказ о своих скромных приключениях для Адриана.
  У двери с табличкой 'М. Лютер Мортон, трибун' значилась финишная черта. Я предусмотрительно постучалась, опустила глаза в пол и последовала недружелюбному совету: 'Войдите!'.
  - Приветствую вас, ларго! - вышколено склонила я голову, внутренне корчась от отвращения. Право слово, все эти игры с подчинением коверкают мою психику.
  - Джодель! - прытко подскочил над креслом Лютер, расплываясь в обольстительной улыбке. - Какая честь! Не знал, что вы уже вернулись! - умело слукавил он, широкополой пятерней взъерошивая отросшие пряди смоляных волос. - Прошу, присаживайтесь!
  Я наконец позволила взгляду замереть на подобающем уровне и не без брезгливости присела на краешек вольтеровского кресла, утопая в жаккардовой обивке. Напротив меня, через стол, удобно откинулся на спинку весьма импозантный мужчина ближе к сорока, хотя его фактический возраст далек от этой туманной отметки. Опыт и женское чутье подсказывают, будто ему недолго осталось до пяти векового юбилея. Солидная цифра...
  ____________________
  *Трибун - декан. Непосредственно занимается учебным процессом, курирует программу занятий, решает вопросы локального характера. В своем роде аналог нашего завуча.
  
  
  Безупречная внешность. Располагающие черты лица, оформленные в идеальных пропорциях. Чуть выпирающие надбровные дуги, высокий лоб, классический продолговатый разрез глаз, аккуратный нос и чувственные губы. Прибавить ко всему прочему наличие утонченного вкуса, поразительную манеру держаться и воспитанность...в общем, едва ли не эталон для подражания. Меж тем, оказываясь наедине с ним, я всегда проваливалась в масштабное болото паники. От этого вампира за версту веяло страхом, смертью и зловонием. Не в буквальном смысле, конечно. Но облаком кружащий по кабинету шлейф дорогого парфюма со своей основной задачей явно не справлялся.
  - Как провели отпуск? - затеял светскую беседу Мортон, бесцельно перекладывая с места на место кипу бумаг. Глаза тем временем придирчиво въедались в самые потаенные части меня. В душу, сердце и одеревеневшие мышцы лица.
  - С пользой, спасибо, что спросили, - по возможности вежливо ответила я и сцепила пальцы в замок, вуалируя очевидную нервозность.
  - Рад это слышать, префект, - с придыханием признался трибун, придвигая кресло ближе к столу. Я инстинктивно отодвинулась назад. - Потому что следующий учебный год обещает быть тяжелым. К нам вновь поступает создание легата. Резонно будет предположить, что и с ним возникнут, кхм, некоторые трудности. В любом случае, Джодель, вы всегда можете обратиться ко мне за помощью. Сочту за честь оказать посильное содействие.
  - Благодарю за великодушие, - оскалилась я в идиотской улыбке. Бр-р, эта манера речи заколачивает последние гвозди в мой одряхлевший в одиночестве гроб. Услышанная новость оптимизма мне не добавила. Только 'детишек' Северина для пущей эйфории недоставало! Наглые, дерзкие, абсолютно неуправляемые экземпляры. Чувствую, пора запасаться ромашковым чаем. Грядущие десять лет обещают быть веселенькими!
  Лютер с лихвой возвратил мне блики рожковой люстры на обнаженных зубах, открыл верхний ящик стола и вынул оттуда сухонькую стопку пластиковых папок. Я с воодушевлением перетянула их к себе на колени.
  - Всего пять? - прозвучал мой искаженный от удивления голос. - Почему так мало? То есть, простите, конечно, это не мое дело.
  - Не извиняйтесь, дорогая, мне близко ваше изумление, - поспешно распушил павлиньи перья вампир. - К сожалению, до сих пор у меня не было шанса лично переадресовать ваш вопрос директору. Думаю, дело в изменившейся политике Легиона. Отныне и впредь в Девкалион будут попадать только самые ценные кадры либо те, чье обучение по каким-то причинам требует особо пристального внимания властей.
  - Не понимаю, о чем вы, - растеряно оторвалась я от изучения содержимого верхней папки с именем Себастиана Слейтера. - Что скрывается за особо пристальным вниманием властей?
  - Я и сам теряюсь в догадках, - заливисто расхохотался трибун, не озаботившийся искренностью выказываемых эмоций. В его лице я не заметила и капли веселья, тогда как преобладающая настороженность и некая степень озабоченности отозвались в сознании тревожными колокольчиками. - Ох, простите мне мое невежество! - внезапно вскочил Лютер из-за стола, якобы сокрушенно хлопая себя ладонью по лбу. Жаль, не до синяка. - Я должен вас покинуть, Джодель. С минуты на минуту прибудет машина с последним студентом, а я клятвенно обещал легату его встретить. Вот, прошу, - впихнул он мне в руки недостающие бумаги с графиком дежурств и прочие сугубо рабочие сведения, после чего опрометью ринулся к двери.
  Я с радостью вымелась вон из ненавистного кабинета и, не оглядываясь, проследовала в свой класс. В голове орудовали полчища неясных мыслей. Интересно, с чего вдруг Легиону совать нос в дела школы? И как их праздное любопытство связано с сокращением численности учеников? Быть может, грядет расширение границ, поэтому наши потенциальные студенты отправляются в зарубежные учреждения?
  Остаток светового дня пролетел незаметно. Канцелярская волокита продлилась до самого ужина. Апогей морального истощения настал в момент, когда в табель распределения рабов была внесена последняя фамилия. Сотни и тысячи раз я сверялась с характеристиками самих студентов, чтобы подобрать им максимально подходящие пары. Наибольшее опасение у меня вызвал некий Дейвон Косгров, педантично отмеченный приемной комиссией как 'склонный к жестокости и насилию'. Не внушили доверия и нижеследующие определения, вроде: вспыльчив, агрессивен, эмоционально нестабилен, подвержен безосновательным припадкам ярости. И носит же земля уродов!
  В столовую я идти не захотела, решив ограничиться скудными запасами в комнате. О, еще один маленький вампирский секрет! Употребление обычной человеческой пищи. По сути, наш организм в ней не нуждается, так как все жизненно-важные процессы замедлены анабиозом (о нем, родимом, как-нибудь в другой раз). Просто приятно на досуге ощутить себя нормальным. Плюс очевидные преимущества к маскировке.
  На закате началась моя смена по патрулированию замка. Прихватив в комнате всё необходимое, в том числе нарукавную алую повязку дежурного и жетон на получение крови, я поднялась на третий этаж, где столкнулась со своим коллегой, префектом Эрлом Бейтсом.
  - Джо! - расцвел радушием приятный во всех смыслах вампир. - Давно вернулась из отпуска?
  - Эрл! - с неподдельной теплотой улыбнулась я поджарому мужчине лет тридцати пяти с легким оттенком хаоса русых волос на голове, пронзительно-голубыми глазами и простоватым лицом, лучащимся изнутри светом. - Сегодня утром приехала...
  - И уже вся в заботах, - наблюдательно подметил преподаватель старших курсов, указывая взглядом на мою повязку, овивающую предплечье. - Как это на тебя похоже.
  Я пожала плечами, признавая наличие трудоголизма, и вернулась к обязанностям, предложив Эрлу составить мне компанию на первых парах. Пожалуй, префект Бейтс единственный, за исключением Адриана, с кем я могу поддерживать беседу на равных. Со дня моего появления здесь у нас сложились довольно непринужденные, приятельские отношения. Разумеется, мы не делились переживаниями, не вывалили друг на друга лавины истинных чувств, не дискутировали на тему всего происходящего вокруг. Наши разговоры носили более обезличенный характер. Тем не менее, именно Эрл помог мне освоиться в Девкалионе и удержал от баснословного числа глупостей.
  Плановый обход верхних помещений подошел к концу. Пробил час нестерпимых ужасов. Отделавшись от излишне бдительного спутника, я вышла на секунду во внутренний двор, способный вместить в себя два футбольных поля. Прошлась вдоль аллеи скамеек, скрытых за густой листвой могучих каштанов, и отправилась прямиком в аптеку. Голод давал о себе знать, поэтому лучше утолить его сейчас, нежели полночи страдать от боли в отсутствии сколько-нибудь реального аппетита.
  Аптекой мы называем отдаленное от основных строений здание, таящееся в глубине парка. К нему ведут сразу несколько мощеных светлых камнем дорожек. Одна огибает зимний сад, проходя у самой кромки озера. Другая петляет непосредственно от главных ворот. А третья, по которой ступала я, без веских причуд упирается во входные двери замка. Внутри витает неуловимый обычным обонянием смрад. Пахнет кровью: этакий коктейль из мускусных ноток с акцентом ржавчины, соли и пряных специй.
  Я не люблю сюда приходить. Меня коробит от шуток нашего Главного повара, внешне чем-то смахивающего на Франкенштейна. Его изуродованное жуткими шрамами лицо меркнет в сравнении с кроваво-красной дымкой, обволакивающей взор, а унизанные мозолями ладони с толстыми, изломленными пальцами заставляют сердце пульсировать в ритме галопа*.
  __________________________
  *Галоп - имеется в виду быстрый бальный танец, популярный в 19 веке. Исполняется в стремительном скачкообразном движении.
  
  
  - Доброго вечерка, фрея*! Чего изволите? - с ходу настиг меня грохочущий оклик монструозного мужчины, чей вес и рост в точности совпадали с любым из холодильников, теснящихся в выставочном зале.
  - Пинту второй положительной, - неуверенно переминаясь у порога, попросила я и вытянула вверх руку с зажатым в ней жетоном. - Холодной, если не затруднит, - вдогонку послала я крохотный женский каприз удаляющейся спине. Громила-вампир зычно хмыкнул и спустя миг выложил на прилавок картонную коробочку вытянутой формы, в какие за стенами замка разливают соки и молоко.
  Я рассталась с последней в этом месяце 'товарной' карточкой, схватила покупку и стремглав вынеслась наружу. Мне следовало вернуться обратно в замок, спуститься в подземелье, проверить клетки с...Óдин всемогущий, только не сейчас! Сначала необходимо собрать мысли в кучу, упаковать их в бесцветный ящик в закоулках сознания да придушить малейшие отростки жалости и сострадания. А еще неплохо было бы утолить голод, чем я и занялась, с удобством растянувшись на траве в позе йога на небольшом пятачке за аптекой.
  Неуемная часть меня ловко скрутила крышечку с заветного пакета и жадно припала губами к пластиковому горлышку. Язык ущипнул кислый привкус. По пищеводу пронеслась прохладная волна, мгновенно налившая силой все органы. Нормальная пища подобных ощущений не дает. Хотя теплая кровь, взятая из колотящейся артерии, с обжигающим нёбо запахом кожи и терзающим слух стоном боли...
  Желудок свело судорогой, и я поспешила урезонить фантазии. Живая кровь не для меня. Куда предпочтительнее заменить ее этим весьма успешным аналогом. Напрашивается резонный вопрос, почему. Дело в том, что я не приемлю насилие. Категорически. Для меня причинить страдание разумному существу равносильно циничному убийству. Я не стремлюсь обзавестись когортой рабов, как давно поступили мои коллеги. И за всю свою отнюдь не короткую жизнь никому не нанесла вреда, чем по праву горжусь. Тогда как со мной однажды обошлись чудовищным образом, но это совсем другая история и нежелательные воспоминания.
  Внезапно распахнулась дверь черного хода, ведущая в подсобные помещения аптеки. Я резко прервала пиршество и обернулась назад. Гориллоподобный вампир с трудом протиснул огромное тело в открывшийся проем и, не обращая на меня внимания, сосредоточенно навалился плечом на лязгнувшие ворота гаража. Борьба с грузным висячим замком заняла долю секунды. Минутой позже округу прорезал рев двигателя. Из недр гаража вслед за клубами вонючего дыма показался огромный военный грузовик с обтянутым брезентом цвета хаки бортом. При движении материя ожила, повинуясь едва различимым порывам вечернего ветра. Краешек ее задрался так, что стал виден груз.
  Я непроизвольно зажала рот ладонью и поспешила отвернуться. Бог мой! Человеческое тело...нет, десятки обнаженных человеческих тел, сваленных в груду! В обескровленную груду никчемных отходов!
  Честно говоря, я догадывалась, чем промышляет наш милейший аптекарь и какие невероятные вещи творятся в его кузнице свежайших эритроцитов. Однако область домыслов была сказочно далека от того, что представилось моим глазам. Столько трупов! Кощунство. Богохульство. Надругательство над природой человеческой. В высшей степени языческие замашки дикарей.
  Выпитая кровь возвратилась обратно к горлу, вязким комком оседая на стенках. Ненавижу нашу природу с ее бесконечной жестокостью!
  С той поры встречи с Адрианом я ждала с утроенной энергией. Даже беглый осмотр камер в подземелье не возымел на меня обычного эффекта. Перед глазами всё еще стояла беспорядочная масса сплетенных рук и ног со следами трехдневного разложения. Женщины и мужчины, утратившие свои жизни во славу процветания этого проклятого места!
  __________________________
  *Фрея - имя богини в скандинавской мифологии, здесь и далее 'госпожа'.
  
  
  К обходу северного крыла я приступила в половине десятого. Обошла все аудитории, убедилась в надежности дверей и окон и тенью прошмыгнула в конец коридора, замерев в паре метров от комнаты друга. Чуткий слух уловил шелест одежды. Я подняла взгляд на источник шума и моментально отлипла от стены. На каменной нише подоконника восседала черная фигура, объятая серебристым свечением луны. Сначала я не поняла, кто передо мной, но, подойдя поближе, различила смутные очертания явно незнакомого профиля. В ту же секунду силуэт настороженно обернулся, и я увидела глаза. Припухшие веки. Вытянутые в продолговатую полоску зрачки. Кружащий ореол радужки серого цвета с редкими вкраплениями лазури. Сетка проступивших на белках капилляров. И нескончаемый поток влаги, оседающей на ресницах. Судя по четкости лицевых черт и покатости лобной кости, сидящий был мужчиной, точнее совсем юношей. И он плакал?
  О, Мадонна, конечно же, нет! То, что я по глупости приняла за слезы, на самом деле было побочным эффектом незавершенного процесса обращения. Его зрение подстраивалось под новые цели, отсюда и повышенная слезоточивость.
  Я придвинулась к бедолаге почти вплотную, встав возле расслабленно вытянутых вдоль подоконника ступней в поношенных кроссовках, и с неприсущим мне интересом принялась его разглядывать. Затейливый вихрь темных, но не черных волос, сооруженный не без помощи геля для укладки. Четкий овал лица. Широко расставленные друг от друга брови, которых не раз касались щипчики, уж больно выверенной казалась их форма. Ничем не выделяющийся нос. Совершенно неподходящие мужчине губы, словно обведенные перманентным контуром. Нижняя чуть полнее и капризно выступает вперед, главенствуя над верхней. И очаровательная, едва заметная ямочка на подбородке. Хм, а он милашка.
  'Джодель, уймись!' - исподтишка вклинился в процесс изучения строгий внутренний голос. Учительский, несомненно.
  Пришлось вынырнуть из пучин размышлений и задасться более насущными вопросами. Например, что он, не до конца прошедший трансформацию вампир, здесь делает? Ему ведь не больше двух или трех дней отроду! С каких пор в Девкалион свозят идейных младенцев? Не помешало бы еще узнать, какому создателю хватило ума всучить Легиону это травмированное бедствие?
  Пока я кочевала от высот изумления к низинам разрастающегося раздражения, мальчишка, вряд ли имеющий на руках аттестат об окончании школы, тщетно пытался разглядеть своего нового преподавателя. Не достигнув успеха в этом занятии, он шумно втянул ноздрями воздух и расплылся в довольной улыбке.
  - Ты девушка. - Голос оказался сродни внешности. Ласковый, с ноткой вящего самодовольства и бравады, капельку игривый.
  Я не сочла его реплику за вопрос, поэтому не стала произносить ничего вслух. Устав школы запрещает нам, префектам, налаживать какие-либо контакты с подопечными, помимо очевидных отношений учитель-ученик. Считается, что подобные связи могут навредить им в будущем, когда на горизонте возникнет перспектива дальнейшей службы в Легионе. Одиночество в нашей природе, а посему любая социальная близость недопустима. Бред, конечно, но такова воля ученых мужей Братства. Неподчинение ей карается законом. И карается сурово.
  Именно поэтому мы с Адрианом скрываем нашу дружбу. И именно поэтому я сейчас должна уйти вместо того, чтобы хоть как-то облегчить страдания парню.
  Так я и поступила, когда, проигнорировав робкое восклицание: 'А имя я могу узнать?', бесшумно скрылась за поворотом. Оглядываться бессмысленно. Уже завтра я вновь встречусь с этим недовампиром и постараюсь помочь.
  Конспиративное место встречи - пустынный по своему обыкновению читальный зал библиотеки. Призывно манящие ряды мягких кресел, дышащий языками пламени камин, сумрачное освещение и прогорклый вкус пыли, исходящий от беспрерывно тянущихся колонн книжных полок. Задумчивый островок тиши, упрятанный в кольцо хаоса.
  Взгляд ухватился за чинно возвышающуюся над подголовником макушку. Я закусила губу, призывая себя к порядку, и осторожно встала позади ее обладателя, всецело поглощенного чтением. Длинные пальцы теребили потертый корешок фолианта, касались уголков пожелтевших страниц, переворачивали их. Сосредоточенно. Неспешно. Спокойно.
  В моем восприятии Адриан и являлся синонимом спокойствия. Он очень уравновешенный вампир, а еще милый. И обаятельный, и надежный, и умный, и безумно талантливый. Он музыкант от Бога. Его голос достоин преклонения. Его песни затрагивают самые потаенные частицы души. Его музыка - то единственное, что вызывает во мне эмоции. Только ему с равным успехом удается как развеселить меня, так и растрогать.
  Адриан попал сюда девять лет назад. Очутился в моем классе и своей неординарностью разрушил стену отчужденности, за которой я прежде скрывалась. Замкнутый, нелюдимый, молчаливый тридцатилетний мужчина экстравагантной наружности - таким я знала его раньше. Чарующе красивые светлые волосы, доходящие до талии. Исполинский рост. Трогательная неуклюжесть, усиливающаяся в моменты, когда его огромному и мускулистому телу приходилось подстраиваться под вампирские нужды. Проколотая бровь. Усыпанные серьгами-колечками ушные раковины. Постоянство в любви к черному цвету. И неизменная отстраненность в голубых глазах-льдинках.
  Помню свой шок, когда впервые услышала его смех. Переливистый, грудной, льющийся из самого сердца, он напомнил мне о живости пения райских птиц. Не меньшим открытием стала и его история о превращении.
  Не удержавшись от соблазна, я ласково провела ладонью по серебристым волосам, собранным на затылке в тугой хвост, и сипло поздоровалась. Я холодею от одной только мысли о близости с кем-то, держусь подальше от всех представителей мужского пола, но рядом с Адрианом почему-то забываю о старых принципах. Начисто.
  Вампир осторожно откинул голову назад, ловя мой смущенно-извиняющийся взгляд.
  В силу нездорового идиотизма я хихикнула и спрятала руки в карманы пиджака.
  - Здравствуй, литил, - невозмутимо поприветствовал меня друг, отложил книгу и поднялся с кресла.
  В процессе слаженного распрямления громоздкой фигуры я усыхала на глазах. Этот парень был огромен, и я до сих пор не могла привыкнуть к ощутимой разнице, существующей между нами.
  - Еще раз повторю, что очень рад тебя видеть такой, - с намёком признался приятель, за один шаг преодолевший разделяющее нас расстояние. - Отдохнувшей, расслабленной, бодрой. Не расскажешь, где была?
  Я невольно улыбнулась музыкальности его голоса и пустилась в долгие и обстоятельные описания виденных красот, полученных впечатлений и прочих благ, какие водятся лишь вдали от жуткого замка. По мере разговора мы перебрались в самый отдаленный уголок библиотеки, хвастающий полным отсутствием освещения, и обосновались прямо на грудах стоящих на полу книг.
  - Я тоже люблю Швейцарию, особенно ее горные озера, - вдоволь наслушавшись моих охов и воодушевленных стонов, вставил Адриан. - И Альпы, конечно. Их вообще невозможно не любить. А горнолыжный курорт - это хорошо. Я легко представляю себе тебя, одетую в лыжный костюм и миленькую шапочку с попонном! Признавайся, есть фотографии? И скольких инструкторов ты убила перед тем, как научилась держаться на ногах? - под конец раззадорилось это глумливое отродье, шуточно тыча меня кулаком в бок. Я ехидно оскалила зубы и ушла от темы путем использования колкостей. Мы посмеялись еще немного, а потом я рассказала другу обо всем увиденном возле аптеки.
  Он нахмурился, отвел взор, крепко сдавил руками собственные колени.
  - Я знал, - глухо прошептал вампир. - Года два назад мне выпало дежурство в аптеке.
  - Но студентов не пускают внутрь! - неизвестно почему засомневалась я в его словах. - Из-за проблем с самоконтролем...
  - Всё верно, из-за них. И ты не хуже меня знаешь, насколько хорошо я сдерживаю свой голод, - будто невзначай напомнил мужчина. - Так вот, меня и еще троих отправили к Повару. Сначала мы просто мыли холодильники, протирали столы и прочее, а потом нас пустили внутрь... - Повисло неуютное молчание. Минутой позже его оборвал шипящий шепот. - Нас пустили в запретную секцию. Туда, где разделывают...
  - Стоп! - громче положенного вскрикнула я, подскакивая на ноги и хватаясь за голову. - Пожалуйста, Адриан, не продолжай. Подобные знания мне сейчас нужны меньше всего.
  - Именно поэтому я ничего тебе не говорил, - сокрушенно вздохнул друг. - Знал, как ты воспримешь эту, хм, ситуацию.
  - И часто они избавляются от таких грузовиков?
  - По моим подсчетам раз в две недели или около того, - предельно честно ответил Адриан.
  Какой кошмар! Горы трупов, тысячи бессмысленных убийств, сотни тысяч жизней, камнем повисшие на шее каждого из нас. А всего ради чего? Ради ничтожного пропитания, удовлетворения паскудного вампирского инстинкта - тяги к крови!
  - Вот почему мы не спим по ночам, - упадническим тоном вывела я, прижимаясь лбом к стройному ряду книг на ближайшей полке. - Таким тварям, как мы, просто не суждено познать радость душевного спокойствия.
  - Джо...
  - Нет, Адриан, всё в порядке. Я слишком долго живу, чтобы деятельно расстраиваться из-за главного разочарования недели, - интуитивно отмахнулась я от признания очевидных слабостей. Я чересчур жалостлива и человечна для вампира, это и без того ясно. - День выдался сложным, да еще я вновь убедилась, что у Легионеров напрочь отсутствует чувство меры. Ты не представляешь, что они вытворили на этот раз! Прислали сюда не прошедшего обращение. Сюда! Не в спецотряд, где ему помогли бы справиться с первыми симптомами, где научили бы контролировать ощущения. Они всучили мне этого несчастного. А я не хочу с этим возиться, понимаешь?
  - Да, - немногословно подтвердил мужчина, поднялся со своего места и подчеркнуто осторожно подошел ко мне из-за спины. - Ты боишься привязаться, верно? Как привязалась ко мне в свое время. Это нормально, литил, - его рука легла на мое плечо в знак поддержки. Я мысленно содрогнулась. - Испытывать страх нормально. Будущее пугает всех, меня в том числе. Но это не значит, что я не буду пытаться что-то изменить.
  Жар его ладони начисто лишил меня соображения. Предательское тепло добралось до кожи и просочилось в кровь. Я потеряла нить разговора, сцепила зубы и попыталась не акцентировать внимание на веренице ярких вспышек, озаривших собой сознание. Воспоминания...
  Уши заложило свистом занесенной для удара плети. Шрамы на спине засаднило. Дыхание участилось. Тело сжалось в тугую пружину, готовясь к новым виткам боли.
  Не ведая, что творю, я изловчилась и перехватила обеими руками запястье Адриана. В ту же секунду из груди вырвалось агрессивное шипение. Первобытные инстинкты возобладали над разумом. Я с силой оттолкнула друга от себя, позволив ему с непомерным грохотом врезаться в остовы книжных томов, и с яростью ринулась на мнимого обидчика. Он бы и опомниться не успел, как я разорвала бы его в клочья. На моей стороне были и многовековая сила, и скорость, и опыт, и даже его благородство, запрещающее мужчине вступать в схватку с женщиной.
  К счастью, подоспело осознание происходящего. Я остановилась прежде, чем успела вцепиться Адриану в глотку. Тряхнула головой, гоня прочь кровавые картины прошлого. Сфокусировала взгляд на потерянных глазах вампира. Пробормотала слова извинений и ринулась наутек. Со всех ног мчалась к двери, убегая, прежде всего, от себя самой.
  Мое проклятие пробудилось. Чертовски вовремя!
  
  
  Глава 2 (Себастиан). Суровые неожиданности.
  
  Бубнящий рев мотора ворвался в сознание. Я слабо простонал и попытался открыть глаза, чему воспрепятствовали отяжелевшие веки. Ресницы дрогнули и с шорохом прошлись вдоль плотной материи, стягивающей виски. Тревожная нотка...
  Я не знал, где нахожусь, и по крупицам собирал сведения об окружении. Ворчание двигателя? Автомобиль, притом без лишних удобств. Спертый воздух, нагретый до немыслимой температуры. Примесь бензиновых смол скрадывала дыхание. Я закашлялся с непривычки и с удивлением обнаружил присутствие троекратно усиливающегося эха. Значит, нахожусь не в душном салоне. Это фургон, судя по дальности стен. Чудесно! Что еще? Металлический лязг слева, набирающий обороты на ухабах и кочках. Мы двигались с немалой скоростью, потому как мое тело реагировало на каждую выемку под колесами машины, раскачивалось в такт лихой езде, отклонялось по инерции при торможении.
  Ума не приложу, как здесь очутился, да еще и в достаточно интересном положении. Если верить ощущениям, я сидел на чем-то жестком и твердом. Тот же дискомфорт передался и спине, поэтому я предположил, что незримое нечто представляет собой деревянную скамью. Неотесанную, сколоченную наспех нерадивым плотником, не пожалевшим гвоздей, часть из которых с садистским тщанием впивалась в самые уязвимые участки.
  Запястья саднило. Я пошевелил руками, прилежно сложенными на коленях, и с ужасом вслушался в характерное звяканье цепей. Массивное сплетение звеньев съехало с сиденья и с жутким грохотом обрушилось к моим ногам. Я, что, скован? Отличная новость!
  Щиколотки обхватывали те же стальные манжеты, мешающие пошевелить ступнями. Что за шутки?
  Я ударился в панику, заерзал на месте, приложил максимум стараний к тому, чтобы высвободиться, одновременно с тем освежая мутные картины памяти. Последнее воспоминание, о чем оно? Ссора с отчимом, точно! Старик и раньше доставал меня своими нравоучениями, но в это утро расхорохорился круче обычного. Вновь всплыла тема отчисления из колледжа, и я вышел из себя. Наговорил 'папочке' задушевных эпитетов, схватил ключи от машины, его бумажник, еще какую-то мелочь и выскочил за дверь. Агрессивно настроенный опекун догнал меня у ворот гаража, отвесил оплеуху (не в первый раз, следует заметить), уцепил за грудки и, черт возьми, но именно так и все и было, с легкостью оторвал меня от садовой дорожки и поднял на уровень собственных, почерневших от ярости глаз. Разница в весовых категориях у нас разная. Я едва дотянул до ста семидесяти сантиметров и вешу около восьмидесяти килограммов, Северин (он же мерзопакостный отчим) перевалил за двухметровую отметку и в молодости с энтузиазмом крушил кирпичи о свою голову. Дальше в мыслях туман, сплетенный из куцых обрывков разговоров. Приторно вежливый голос папика, полный насмешливой угрозы. Его же выносящая мозг болтовня о Божьем промысле и скрежет, давящий на нервы. Создавалось впечатление, будто достопочтенный папочка точил рядом со мной друг о друга ножи. Я вроде сопротивлялся. Да, точно сопротивлялся, до той поры, пока мускулы не парализовало болью. Жгучей, острой, незатихающей и бесконечной. Смею предположить, что мои мучения длились не один день, хотя на тот момент мне казалось, будто прошли годы. В тело снова и снова вгрызалось лезвие ножа. Я слышал, как оно резало кожу. Слышал собственный истошный крик и уговоры Северина. 'Ты должен отомстить мне за это! Должен!'. Силы покидали меня неохотно. Сознание гасло лишь в перерывах между мучениями. Когда спятивший отчим-маньяк останавливался, чтобы перевести дух, я проваливался в блаженное забытье, плыл по смиренному водовороту белого света. А потом возвращался обратно, в подвал нашего дома, в собственную изрезанную шкуру.
  Кровожадный псих, которого я по наивности считал отцом, пусть и не самым лучшим, редко приближался к моему лицу, предпочитая наносить удар за ударом в область спины. Оттуда же срезались залитые кровью полосы кожи...Я вспомнил, с каким тошнотворным шлепком они падали на пол, и раздумал и дальше копаться в воспоминаниях.
  Выходит, я мертв. Или все-таки жив? И куда мы едем, в конце концов? Сомневаюсь, что в загробной жизни путников депортируют в дымящихся от жары фургонах, да еще и в связанном состоянии. И эта повязка на глазах! К чему такой балаган?
  Закипая изнутри гневом, я согнулся в три погибели, кое-как сложил голову поверх обездвиженных рук и, сосредоточенно сопя, медленно стянул с лица плотную тряпицу. В ту же секунду веки обожгло неумолимо ярким светом. Я взвыл от боли, красочно представляя, как к воспаленным глазницам прикасаются раскаленные добела металлические щипцы. На щеках проступили немощные слезы. В нос ударил терпкий аромат соленой влаги (не знал, что таковой существует в природе, но ошибки случиться не могло, пахло именно соленой влагой). Я скрючился на сиденье и заслонил обезображенное болью лицо обеими руками. Так гораздо легче.
  В довольно уютном положении эмбриона я провел остаток дороги. Увеличивающийся дискомфорт в пояснице не шел ни в какое сравнение с муками, вызванными неожиданной агрессивностью света, поэтому я предпочел не менять позу несколько часов кряду.
  К тому времени, как фургон наконец замер, у меня першило в горле от несмолкающей жажды, а в животе ворочалось нечто, напоминающее огнедышащего дракона. Тело требовало жидкости, и мозг любовно потакал его нуждам, выстраивая в сознании вереницы вожделенных образов. Липкий, запотевший бокал красного вина, переполненный до краев. Мм, восторг! Я легко мог представить его вкус, оставляющий на языке терпкий аромат. Или всё тот же дышащий прохладцей стакан томатного сока с вязким содержимым, приятно покачивающимся вдоль влажных бортиков. Или непрожаренный бифштекс с кровью, призывно растекающейся по белому фарфору тарелки. Я бы обмакнул в нее палец, ощутил теплоту и неторопливо отправил в рот, размазывая лакомый нектар по губам, зубам и деснам...
  С чудовищным шумом распахнулись двери фургона. Внутрь забрался щедрый поток беспощадного дневного света. Я зажмурился еще крепче, и тем не менее глаза полыхнули алым пламенем. В груди заклокотала ярость. Скулы свело судорогой от желчно сцепленных челюстей. На борт грузовика поднялся некто, ступающий настороженно и несмело. В его руках загремела объемная связка ключей, свободно болтающихся на алюминиевом кольце. Я исступленно зарычал и, подчиняясь звериному инстинкту, отсел на самый край скамьи. Попытки задать вопрос и прояснить ситуацию я не предпринял. Одеревеневший от лютой жажды язык отказывался ворочаться и противно лип к нёбу.
  - Óдин тебя разрази! Вы бы его еще в бетонную плиту упаковали для надежности! - донесся снаружи властный мужской голос. - К чему такие предосторожности, господа? Перед вами не матерый нарушитель Братского запрета, а ребенок! Святые скифы, вы даже глаза ему не завязали! В который раз можно повторять одну и ту же инструкцию! Снимите с него кандалы, немедленно! На ближайшем же совете я поставлю вопрос о вашей профнепригодности. Виданное ли дело, так издеваться над беззащитным существом! Бейлин, Хейтс, занесите в рапорт номера регистрационных значков этих оболтусов! Девкалион не допустит повторного глумления над статутом о правах вампиров, - разорялся крикун, тогда как я поэтапно терял рассудок.
  Услышанные слова, случаем, не плод моего воображения? Этот ярый приверженец правил и впрямь нес чушь о правах вампиров? Так вот, куда меня привезли! В психушку! Ну, спасибо, папочка! Лучший подарочек организовал на близящийся двадцать второй день рождения пасынка! Я всю жизнь мечтал утирать текущие слюни рукавом смирительной рубашки.
  Ко мне приблизился грузно дышащий санитар. Нос уловил запах застарелого пота и дешевой выпивки. С тяжелым лязгом с лодыжек упали на пол оковы. Чья-то скользкая ладонь вытянула мои руки из-под головы и разомкнула металлические манжеты на запястьях.
  - Выходи, могр*! - обиженным голосом засопел конвойный, своим внушительным торсом заслоняющий испепеляющий солнечный свет.
  Я и не подумал пошевелиться, а зря. В следующую секунду мне на голову нахлобучили нечто, отдаленно смахивающее на инкассаторский мешок, и, точно на аркане, поволокли к выходу. Я не вырывался, сказывались недостаток сил и моральное истощение, и покорно плел вслед за санитаром. Ноги казались грудой одряхлевшей плоти без намека на присутствие в них костей. Колени не гнулись. Ступни подворачивались на каждом шагу. Определенно, меня накачали какими-то препаратами, быть может, даже наркотиками. Иначе откуда взялась эта иррациональная боязнь света?
  Общими усилиями меня сгрузили на землю и передали на попечение второму медбрату, чьей рост и телосложение походили на внушительные габариты подонка-отчима. Я жадно втянул ноздрями воздух, попутно вдыхая заскорузлую пыльную вонь, исходящую от мешка, и удовлетворенно улыбнулся. Полироль для мебели и древесная смола - от Северина всегда пахло иначе. Например, любимым ликером 'Бейлис' и женщинами. Последнее - в удушающем количестве. Мой дражайший опекун еще тот ходок по закоулкам!
  Затем был провал в памяти. Вроде меня куда-то вели или же попросту волокли. Вокруг кружили размытые голоса, то удаляющиеся, то вторгающиеся прямиком в подсознание. Провожатых было трое, если я не ошибаюсь. Тот властный оратор, верящий в права вампиров, фигуристый двойник папочки и еще один парень, страдающий жуткой отдышкой. Как я мог судить по разговору, горластого клыкомана звали Ларго, качка-переростка - Хейтс (скорее всего фамилия), а к третьему никто вроде не обращался.
  Ориентация в пространстве вернулась ко мне, когда с лица сорвали мешок. Я приготовился к очередной порции жгучей боли, которой не последовало. Некто, знающий о моем странном недуге, заботливо выдворил из помещения даже призрачный намек на лучик света. Я расслабленно выдохнул и позволил неясной тени усадить себя на стул. Рядом послышался звук выдвигаемого кресла, шелест одежды, тихий кашель, ворошение бумаг, скрип пера, царапающего бумагу. Вновь кашель и, наконец, голос Ларго.
  - Здравствуй, Себастиан, - для начала решил он соблюсти ряд светских формальностей. Я мотнул головой в знак приветствия. Усталость по-прежнему не давала мне шанса задать хоть один коротенький вопрос, наподобие: 'Да какого черта со мной творится, может кто-нибудь объяснить или нет?'. - Меня зовут Лютер Мортон, я трибун этой школы.
  Я удивленно вскинул брови, задним числом отмечая, что, очевидно, не совсем точно расслышал окончание фразы. Он и впрямь считает себя трибуной? А здесь веселенькие доктора, надо заметить! И фанаты вампиров к тому же. Жесть.
  - Обращаясь ко мне, ты должен называть меня трибун Мортон либо же просто ларго, для лаконичности. Согласен? - Ну, разумеется. Мне, если честно, односторонне, как и к кому обращаться. В дурдоме все равны. - Вижу, тебя мучают кое-какие осложнения. Легат Гудман предупредил меня о них. - Фамилия ненавистного папочки резанула слух. Я скривился по инерции и только потом понял, что впервые в жизни слышу слово 'легат'.
  ________________________
  *Могр (Morgr) - древнеисландский язык, дословный перевод: юноша, молодой человек.
  
  На каком наречии разговаривает этот мужчина? Что за странный лексикон? - Полагаю, ты голоден?
  В самую точку, старина Лютер. Я нечеловечески голоден!
  - Бейлин, отдай распоряжение по поводу обеда. Для начала сойдет обычная пища и бокал первой положительной. Скажи, чтобы не разогревали.
  Третий парень из числа моей свиты поддакнул шефу и грузной поступью проследовал на выход. Я уже не закрывал рот, предпочитая держать его широко раскрытым. Хоть челюсть уберегу от падения. Этот, как его там, турбин в самом деле намерен напоить меня 'первой положительной'? Либо у местных поваров беда с чувством юмора, либо папочка определил меня в особую психушку, где принудительному лечению стоит подвергнуть прежде всего сам персонал. Пить кровь? Ха, куда они засунули скрытую камеру?
  - Итак, Себастиан, - в мнимом предвкушении горячо потер руки дружище Мортон, - добро пожаловать в Девкалион! Прими мои искренние извинения за способ доставки сюда. Обычно извозчики не позволяют себе излишеств. В твоем случае, как это ни прискорбно, сработало обратное правило. Хейтс, ты закончил с рапортом? - спустя минутную паузу прозвучало обращение к широкоплечему громиле. - Тогда выдай Себастиану браслет и проводи в комнату. С сегодняшнего дня я назначаю тебя его куратором.
  - Будет исполнено, ларго, - почтительно откликнулся Хейтс из дальнего угла помещения. - Спасибо за выказанное доверие. Пойдем, - потянул он меня за локоть, выступая в роли поводыря.
  Я безразлично поднялся на ноги и смиренно поплелся за неуклюже двигающейся фигурой, которой, как мне показалось, мешали собственные несуразные размеры. Как любит говаривать моя дражайшая мачеха-алкоголичка, чем больше шкаф, тем выше падать.
  Путь выдался неблизким. Всё время мы ступали по приглушающей шаги ковровой дорожке, продираясь вдоль стен, от которых исходил запах сырой пыли. Несколько раз я слышал, как над левым ухом возникало и пропадало некое неясное шипение, отдающее в носу гарью. Слабая догадка завладела разумом. Факелы! С обеих сторон из стен торчали горящие факелы, в чем я лично убедился, когда на долю секунды отнял остановившийся взгляд от пола. Яркая вспышка света обожгла сетчатку, разламывая изображение на две пульсирующие полости с обилием мельтешащих бурых кругов. Но кому придет в голову украшать лечебницу для душевнобольных источниками открытого огня? Разве что отъявленным пироманам*.
  Чуткий провожатый придержал меня за плечо, веля остановиться. Щелчок открытого замка. Истошный скрип дверных петель. Мы вошли в тонущую во мраке ночи комнату. Хейтс прикрыл за собой дверь и повел меня вглубь. Колени уперлись во что-то мягкое. Тело блаженно рухнуло на диван, проваливаясь в объятия рыхлых подушек.
  - Меня зовут Адриан, - выражая внутреннюю неловкость, тихо представился верзила-санитар. - Ты совсем не можешь говорить или?..
  Я тяжело вздохнул. Сил не осталось даже на то, чтобы побыстрее избавиться от мыслей и проспать до утра следующей недели. Кстати, я Себастиан Слейтер, если кому любопытно.
  - Понятно, - причмокнул губами медбрат. Горло полоснуло огнем жажды. Черт, как же всё-таки хочется пить! - Вытяни правую руку, я надену браслет.
  Ничему не удивляясь, я выполнил предельно вежливую просьбу. Кожу запястья опоясало тепло пластикового ремешка. Однако глупые здесь порядки! В той клинике, куда умница Северин упек мою разнузданную мамашу за беспробудное пьянство, имелось хотя бы подобие логики, что не могло не радовать. Интересно, что же со мной случилось? Куда подевались нанесенные папиком увечья? Идею о потустороннем мире я сразу сбросил со счетов. Вокруг, как ни крути, простиралась реальность, пусть и довольно сомнительная.
  ________________________
  *Пиромания - психическая болезнь, выражающаяся в неодолимом болезненном влечении к поджогам, возникающем импульсивно.
  
  
  - Это скоро пройдет, друг, - перебил мои размышления утешительный возглас Адриана. - Зрение вернется, обоняние войдет в норму. Ты перестанешь слышать все запахи без исключения. Такое происходит только на пограничной стадии.
  Я повернул лицо к источнику звука и постарался изобразить неподдельную мольбу о более обстоятельных объяснениях.
  - Да, точно, тебе должно быть неясно, что такое пограничная стадия, - уловил санитар смысл моих мимических потуг. - Это промежуток между процессом обращения и окончательным превращением, когда твое тело подстраивается под новую сущность с несколько иными потребностями. Оно учится выносливости, неизменности, прочности...Знаешь, я не особо силен в этих вещах. Завтра у вас начнутся занятия, и Дж...префект Ван Ортон не откажет себе в удовольствии удариться в научную составляющую. А пока просто отдохни, наберись сил. Минут через десять принесут обед.
  У меня голова пошла кругом от обилия сумасшествия на квадратный метр. Они, что, издеваются? В кого или что я превращаюсь? Под какую еще, мать ее, сущность подстраивается мой организм?
  Спустя некий тягуче-резиновый промежуток времени в дверь постучались. Хейтс пригласил войти, и в комнату ворвались пьянящие ароматы истинной пищи богов. Сладковатое амбре куриного бульона. Аппетитный шлейф свежих тостов, истончающих тонкую нотку сливок. И щекочущий нервы налет жизни. Не знаю, откуда вдруг во мне всплыло именно это определение, но, в любом случае, оно было верным.
  - Приветствую вас, мастер Хейтс, - пропел бархатистый женский голосок, перемежающийся с музыкальным перезвоном посуды на подносе. - И вас, мастер...
  - Просто покорми его, Сил, - с улыбкой подбросил Адриан девушке дельный совет. - О, нет-нет, не собой. Тем, что принесла.
  - Как скажите, импер*, - подобострастно согласилась молодая особа, опускаясь на колени рядом с диваном, на котором я развалился. Мда, ну и порядочки тут! Любопытно узнать, каким образом эта крошка собиралась меня кормить собой?
  Не желая выглядеть размазней в глазах этой барышни с приветом, я подтянулся к подлокотнику и принял видимость сидячего положения. На большее мне, к сожалению, не хватило терпения. Лютый голод, не ведающий насыщения, обволок разум густой пеленой. Желудок сузился до плачевных размеров. Из горла вырвался тот звериный рев, что я впервые обнаружил в машине.
  - Вы позволите мне себя покормить, мастер? - тянула с выполнением обязанностей...медсестра, наверное. Или нянечка.
  О, да, несомненно! И если ты немедленно не приступишь, я начну с твоей нежной шейки.
  Мысленно отчитав девицу за неспешность, я ужаснулся окончанию невысказанной вслух тирады и вмиг заткнул все наличествующие внутренние голоса.
  К губам поднесли ложку, наполненную дымящейся жидкостью. Я послушно открыл рот и влет проглотил обжигающий гортань бульон. Боже, до чего же хорошо!
  Припасенные тарелки и блюда с яствами опустели в одночасье. Тем не менее, это не принесло за собой облегчения. Я все еще чувствовал себя усталым и выпотрошенным и до дрожи в руках хотел пить.
  Внимательные девичьи пальчики, обернутые в тканевую салфетку, отерли испачкавшийся рот. Я благодарно улыбнулся и с диким восторгом набросился на поднесенный к подбородку бокал вина. Именно то, о чем я мечтал по дороге сюда.
  ___________________
  * Имперы - мастера, господа. Вампиры, выполняющие подчиняющую роль.
  
  Меж тем на языке обосновался отнюдь не вкус винограда и даже не его прообраз. Солоноватый, терпкий и всесторонне сочный он больше напоминал мне смесь томатов, лимона и щепотки корицы, хотя куда более близким прообразом будет кровь. Верно, на вкус совсем как кровь.
  Не успев опомниться, я в два глотка осушил содержимое пузатого фужера и по-крестьянски отер губы рукавом рубашки. Опосля пришло осознание того, что я же на самом деле выпил. Кровь, серьезно?
  Ладонь, доселе крепко держащая ножку бокала, сжалась сама по себе. Я вытаращил никчемные, ослепшие глаза и в тысячный раз прокрутил в мозгу события несуразного дня.
  - Да что тут, к чертям, творится вообще? - сипло, за неимением речевой практики, заорал я, игнорируя задорные струйки крови, украсившие руку.
  - Что не так, приятель? - прорезал атмосферу идиотизма невозмутимый вопрос Адриана.
  - Даже не знаю, с чего начать, приятель! - выпустил я наружу рассвирепевшего дракона. - Что это за место? И почему меня заставляют глотать всякую дрянь? - по возможности адресовал я гневные вопли в сторону санитара, определяя его местоположение на слух.
  - Я что-то напутала, господин Хейтс? Не та группа крови? Или следовало ее разогреть? - чуть не плача, запричитала девушка. Ее смертельно испуганный голос привел меня в чувство и заставил сбавить обороты.
  - Сил, ты всё сделала верно, не переживай, - ободряющим тоном обратился к ней Адриан. - Можешь идти, огромное спасибо за помощь. Если не составит труда, прихвати посуду. Себастиан, - проникновенно заговорил он, переключая внимание на мою отнюдь не мужскую истерику, - давай без криков выясним, что тебя так взбудоражило. Я могу позвать психолога, если это необходимо. Подкожное чувство тревоги вполне адекватно в твоем случае. Ты временно лишен зрения, и тут нечего стыдиться.
  Я определенно съезжаю с катушек. И ни черта не понимаю, если уж на то пошло. Пожалуй, психолог, а еще лучше ласковый психиатр, мне не помешает.
  Тихонечко хлопнула дверь. Из комнаты вышла покладистая медсестричка, предоставив коллеге в одиночку справляться с буйным пациентом.
  - Согласен, друг, давай пойдем по порядку, - титаническим усилием воли овладел я собой и вернувшимся голосом. - Куда меня привезли?
  - Замок Девкалион, - внятно растолковал Хейтс. - В нем и находится одна из лучших школ для вампиров на территории Европы.
  Ути-пути, какая прелесть! Врача мне, срочно! И кардиолога!
  - Прошу прощения, друг, для вампиров? Школа, тудыть ее, для вампиров?
  - Да, - словно само собой разумеющееся, подтвердил Адриан. - Постой, ты разве не в курсе? Твой создатель не разговаривал с тобой?
  Это он о Боге, что ли? Как-то я окончательно утратил способность к внятному соображению.
  - Посиди здесь секунду, я сейчас, - не дождавшись моих несуществующих в природе ответов, неуклюжий медбрат вымелся из палаты.
  Я простонал и откинулся на подушки, в надежде забыться беспробудным сном, а с рассветом проснуться в своей комнате в проклятом доме отчима.
  Минутой позже помещение описал ненавистный запах ликёра 'Бейлис'. Ноздри втянули сумрачные нотки перечной мяты и сахарных французских духов. Меня передёрнуло от отвращения. Только не он, пожалуйста!
  - Здравствуй, сын! - в пух и прах разнес мои мольбы надменный голос папочки-великана.
  - Ну, привет, старик! - привычно осклабился я, окончательно утопая в озере своего сумасшествия. - Не растолкуешь, что за дерьмо здесь творится? А заодно не забудь рассказать, какую такую злостную неприятность ты уготовил для меня! Умираю от нетерпения, поэтому весь во внимании.
  - Триарий* Хейтс, не оставите нас наедине? - распушил свои донельзя важные перья папаша и, дождавшись выполнения приказа (любое его слово должно почитаться за команду, это я знал с детства, с того самого дня, как попал в их шизоидную семейку), присел напротив меня. Очевидно, неподалеку стоял еще один диван или кресло. - Что ж, мой мальчик, нам предстоит нелегкий разговор. Но в начале позволь мне извиниться за то, через что тебе пришлось пройти ради всего этого. Поверь, я страдал вместе с тобой. Пожалуй, в чем-то даже сильнее тебя.
  - Уже развесил уши, - желчно парировал я его раздражающе пустой звон, как вдруг всполошился. - Постой, Сев, ты хочешь сказать, то, что я помню, произошло на самом деле? Ты по-настоящему резал меня, словно индейку к благодарному столу? Да быть того не может! Я же по щиколотку стоял в собственной крови!
  - К сожалению, сын, так оно и было, - опечаленно признался папочка. - У меня не оставалось иного выхода. Я...
  - Ах, ты ж ублюдок белобрысый! - резво вскочил я на ноги и наугад двинул кулаком в то место, где, по моим ощущениям, отсиживался в тылу опостылевший опекун. С первого раза попасть по холеной физиономии мне не удалось, но я не сдавался. Молотил руками без страха и упрека, сыпал отнюдь не печатными ругательствами, вдрызг раздирая горло. Удача улыбнулась мне на третьем хуке, когда под напряженными костяшками пальцев хрустнула скула, а затем и челюсть, и что-то еще, и еще. Северин на удивление спокойно принял на себя мой разрушительный гнев. Ни разу не пошевелился, не попытался блокировать удар, просто терпеливо ждал, как он это умеет, пока иссякнет запал.
  Запас сил подошел к концу. Удержавшись от плевка в ненавистную рожу, я прижал к груди превращенные в кровавое месиво ладони и растекся по дивану.
  - Теперь можем и поговорить, - удовлетворенно хмыкнул Гудман, отхаркивая скопившуюся во рту кровь. - Жаль, у меня раньше не нашлось времени для этой беседы. Сначала ты был слишком юн для правды, потом у меня возникли некоторые сложности. Эта школа - детище всей моей жизни, - порой доставляет много хлопот. Впрочем, в этом ты скоро и сам убедишься, потому что теперь ты один из нас.
  - О, трепещу от восторга и ужаса, - без тени улыбки процедил я сквозь зубы. - И кто же такие, эти вы? Банда социопатов-головорезов? Если нет, лучше не отвечай, ибо представить тебя в иной роли я не в состоянии.
  - Нет, сынок, мы вампиры, - на полном серьезе заявил блондинчик. Ну, он реально псих долбанутый! - Как и ты.
  - Чего? - возмущенно пнул ногой я хлипкий столик, примостившийся у дивана. - Какой еще к черту вампир, ты в своем уме, папаша?
  - Разумеется, в своем, - с излюбленным высокомерием возвестил Северин. - Ты вампир, Себастиан, отныне и навсегда, а я твой законный создатель.
  - Да у тебя комплекс Бога, старик!
  - Возможно, - политкорректно согласился отчим. - И всё же это не отменяет того факта, что с твоим телом происходят необратимые изменения. Не веришь? Тогда найди достойное объяснение всему произошедшему! Как тебе удалось выжить после всего, что я сделал? Куда подевались раны? И почему тебя так манит кровь?
  - Манит кровь? - сумничал я, предпочитая отмахнуться от предыдущих аргументов. - Отец, я озабочен твоим видением действительности! Ты явно переборщил с ужастиками на ночь. Очнись, Сев! Конец двадцатого века на дворе! Кровососущие хищники существуют лишь в дикой природе! Они не разгуливают по улицам в обличье двуногих прямоходящих! Стокер выдумал своего Дракулу, о чем неоднократно жалел впоследствии.
  __________________________
  *Триарии (triarius) - ветераны - вампиры последнего курса (ступени) (от девяти до десяти лет со дня превращения) - срок обучения два года.
  
  
  - Отлично, ты не оставил мне выбора! - последнее брошенное им слово потонуло в вихре стремительно налетевшего ветра. Я и понять ничего не успел, как к моим ногам с глухим стуком припало нечто обескураженное и всхлипывающее.
  Всецело полагаясь на чуткий нюх, я прощупал воздух на наличие посторонних запахов и с удивлением обнаружил подле себя ту расшаркивающуюся в поклонах медсестричку, что кормила меня обедом.
  Сил, если я правильно запомнил имя, дрожа всем телом, прижалась к моим ногам.
  - Горло, женщина! - повелительно прикрикнул на нее стоящий в дверях Гудман. - Я хочу, чтобы ты дала ему своё горло!
  Я оцепенел от неожиданности, поэтому беспрепятственно позволил девушке взобраться к себе на колени. Она была очень худа, настолько, что я почти не ощущал ее веса. Зато чувствовал исходящий от нее страх.
  Что-то теплое прижалось к губам. Я глупо моргнул, 'разжевывая' на языке цветочный аромат ее кожи.
  - Дай ему укусить себя, иначе будешь наказана! - продолжал настаивать на своем авторитарный папочка. Укусить? Я, что, похож на сторожевого пса?
  - Пожалуйста, мастер, сделайте это! Я не хочу быть наказанной!
  В ее исполненном ужаса шепоте было нечто такое, что побудило меня к действию. Толком не ведая, что делаю, я широко раскрыл рот, точно на приеме у стоматолога, гигантским глотком втянул в рот изрядный участок плоти и приготовился сжать его зубами. Девушка отчаянно затряслась. Чтобы хоть как-то ее успокоить или утешить, я положил ладони ей на ноги и принялся методично поглаживать вверх-вниз, то задирая подол легкой юбки, то возвращая его обратно.
  Кусать совершенно не хотелось. Я знал, что ни под каким предлогом не выпью и глотка крови...Черт возьми, теплой крови живого человека! Смертельно испуганной женщины!
  Тем не менее, какая-то только что объявившаяся часть меня грезила лишь об этом, и я не стал ей сопротивляться.
  Ранка вышла неглубокой, но безобразно болезненной. Девушка тихо вскрикнула, впилась пальцами мне в плечи, сквозь ткань рубашки погружая ногти в глубину кожи, и в первое мгновение отстранилась. Я эгоистично вернул ее на место, прижимая к своей груди, когда распробовал угодившую на язык каплю. Теплая, даже обжигающая, по вкусу она больше походила на благородные сорта спирта (имея папочку - ценителя хмельных напитков, об этом я мог говорить с уверенностью), приятно щекотала десны и вызывала мгновенную зависимость. Мне захотелось утонуть в океане собственных ощущений, в мельчайших деталях прочувствовать каждую нотку, упиться досыта столь неожиданным открытием.
  Вынужден признать, Северин оказался прав. Кровь действительно манила. Хуже того, сидящее внутри меня нечто перестало довольствоваться жалкими подачками. Оно жадно вгрызлось девушке в горло, после чего с усердием принялось вылизывать края укуса.
  Кровь была повсюду: на моих губах и подбородке, на ее шее, плече и ключице, на нашей одежде. Дьявол меня прокляни, но мне это нравилось! Грязный, животный способ утолить воистину безразмерный голод.
  - Достаточно, - расчетливо ввергся в мой затуманенный разум самодовольный говор отчима-упыря. А я всегда знал, что с ним не все ладно.
  Легко преодолев железную хватку, Северин снял с моих колен жалобно хнычущую жертву и не терпящим возражения тоном велел ей убираться. Слыша рассредоточенные шаги, двигающиеся по направлению к выходу, я восстанавливал сбившееся дыхание и налаживал мыслительный процесс. Поверить не могу! Только что я действительно кусал человека, пил кровь да еще получал от этого удовольствие!
  - Думаю, теперь у тебя не осталось сомнений, сын, - с привычным официозом продолжал глумиться папочка. Я растеряно отер рот ладонью. Я - вампир? Вот же бл...блинчики с начинкой! - Зато должны быть вопросы. На некоторые из них я предпочел бы ответить прямо сейчас, оставшиеся неурядицы...
  - О, да, Сев, у меня уйма вопросов! - перебил я его заносчивую болтовню, подскакивая на ноги. - Какого черта ты вдруг возомнил себя Богом? Разве я когда-нибудь намекал, будто хочу стать...этим? - брезгливо натянул я рубашку на груди. Голова шла кругом от обилия теснящегося внутри возмущения. Маленькая пробежка от одного угла комнаты к другому с налеганием на мебель ничуть не усмирила мой пышущий пламенем ада гнев.
  - Ты знаешь, как я был привязан к твоей матери...
  - Она мне не мать! А ты не отец, если еще помнишь об этом! - не желал идти я к компромиссу, в штыки воспринимая любую реплику отчима.
  - Я пока не жалуюсь на память, Себастиан, - с нотками грозности в голосе попытался осадить меня Гудман. - Мы были семьей, обычной семьей. Я любил свою жену и всегда относился к тебе, как к сыну. Но ты слишком далеко зашел. Бросил колледж, связался с плохой компанией, пристрастился к наркотикам...
  - К наркотикам? - я замер в полушаге от задернутого, если верить едва различимым дуновениям ветерка, бродящим по лицу, окна и резко обернулся. - Один косячок - это, по-твоему, наркотики? Да я просто попробовать решил, сколько раз повторять можно?
  - Не уверен, - сыпал сугубо отцовскими закидонами вампир. - Ты пошел по стопам своей матери.
  - Мачехи! - агрессивно рявкнул я, медленно оседая на пол и взъерошивая пальцами волосы на голове. С ума рехнуться! Всему виной тот треклятый косяк, найденный в кармане джинсов. Да если бы я знал, чем всё закончится, никогда в жизни не притронулся бы к этой дряни.
  - Неважно, сын, - спокойно вещал тем временем любитель потрепать языком. - Проблемы с выпивкой начались у тебя еще в школе. Травка в колледже стала их продолжением. Я задался вопросом, что было бы дальше, и получил ответ. Мы уже проходили это. Психоаналитики, встречи анонимных алкоголиков и наркоманов, ремиссии, срывы, вновь двенадцать ступеней к излечению...
  - Катись к черту! - спустя краткий миг окончательно взорвался я. - Проваливай! Выметайся вон, а по дороге трижды сдохни для порядку!
  Конечности действовали машинально, не дожидаясь подмоги ослепших глаз. Я интуитивно выяснил местоположение отчима, оторвал его откормленное и физически более совершенное тело от дивана или кресла и подтолкнул к двери. Сопротивления, как это ни странно, не последовало. Северин покладисто ушуршал восвояси.
  Оставшись наедине со своим разъяренным альтер эго, я забился в дальний угол комнаты, словно вернулся в далекое детство, в то время, когда мой биологический отец, набравшись спиртным по самую маковку, самозабвенно избивал мать, и пустился в долгие размышления.
  Лихой, однако, поворот событий. Вот так живешь, бездельничаешь, транжиришь папочкины пиастры, кадришь девчонок и не догадываешься, что за чудо дивное ожидает тебя впереди. Сообщи мне кто-нибудь неделю назад славную весть о существовании вампиров, я бы без раздумий послал сказочника по всем непечатным адресам. А теперь размахиваю флагом в их кровососущих рядах. Черт, и почему папик не упрятал меня в психушку на самом деле? На худой конец подошла бы и лечебница для наркоманов, раз уж его так озаботили мои выходки. Лепить из меня клыкастое чудовище было чересчур пакостно. Кстати, о клыках...
  Я вытянул сиротливо прижатые к груди колени, устраиваясь поудобнее, и с ребячливым любопытством потянулся пальцами к зубам. Тщательный осмотр показал, что с резцами полный порядок. Ни заострившихся кончиков, ни набора 'выпускных' клыков под деснами, ни прочих ощутимых изменений. Интересненько! Может, еще не всё потеряно? Ярая симпатия к чужой крови отнюдь не показатель того, что я...Черт, трудновато мне будет свыкнуться с мыслью о вампиризме!
  Всецело полагаясь на тактильные восприятия, я изучил себя с ног до головы и сделал неутешительный вывод. Пульс отсутствовал напрочь, сердце не билось. За те десять минут, что я изо всех сил жал ладонь к груди, оно не издало ни звука. Я и впрямь мертв, притом неоспоримо. Северин, ходячая блондинистая метелка, таки прикончил нерадивого пасынка. Куда глядят социальные службы, а?
  Меня окатило волной вселенской хандры. Все нереализованные желания и глупые мечты вмиг испарились. Изнутри пропало завалящее подобие надежды. Отныне беспросветный мрак простирался повсюду. Ослепший взгляд бродил по периметру комнаты, выхватывая из темноты блеклые всполохи предметов.
  'Это конец', - зажигалась и гасла в мозгу воспаленная болью утраты мысль.
  Правильно, это конец, притом худший из числа возможных. Смерть в моем возрасте не редкость. Летальный исход поджидает всякого, кто осмеливается переступить порог этого мира. Но умереть вот так...Мерзее, чем призрак или заплесневелое воспоминание. Вампир. Нежить. Оживший мертвец. Зомби.
  Последнее сравнение подбодрило новоявленный синдром отвращения к самому себе. Я вскочил на ноги и бесплодно рванул к двери с намерением высвободиться из заточения собственных размышлений. Однако далеко убежать не удалось. Я сразу же понял, что вряд ли отыщу дорогу назад, и обессилено привалился спиной к стене. В паре шагов от меня поблескивал затертый лучик света. Я придвинулся ближе и обнаружил подле себя каменную нишу подоконника. Серебристые искорки исходили от окна, безрадостно отражающего насмехающийся силуэт луны.
  Я забрался в углубление и прижался щекой к холодному стеклу. Измученные глаза ослепило ярко-красной вспышкой боли. Я потер зудящие веки костяшками пальцев и представил, каким отъявленным ничтожеством выгляжу со стороны. Тем не менее, это не помогло совладать с приступом апатии. Всё вокруг казалось дурным сном. Наша с отчимом ссора, его выходящее за рамки дозволенного наказание, мои собственные воспоминания о часах, проведенных в подвале. Не говоря уж о вскрывшейся правде. Вампиры, школы для них, девушки, готовые покормить собой оголодавшую тварь. Фантасмагория, ей Богу.
  В тихих пересмешках с самим собой пролетело несколько часов. Раз или два мимо меня проплывали размытые тени чьих-то запахов, но разговоров или вопросов за ними не последовало. По всей видимости, местному электорату не особо близко понятие вежливого участия.
  Как вдруг лицо обдало лакомым запахом розмарина. Я вывернул шею, силясь отыскать источник будоражащего аромата, и с ликованием обнаружил его в метре от себя. Лихорадочно анализируя свои ощущения, я втянул полные легкие сладчайшего воздуха. Горький привкус шоколада обосновался на языке, а ноздри защекотал дивный букет океанской прохлады. Мм, духи, определенно.
  - Ты девушка, - помимо воли рассекретил я незнакомку, мысленно сетуя на столь некстати объявившуюся слепоту.
  Стоящая рядом особа кротко вздохнула. Я заслушался с непривычки, по крупице вбирая в себя всю полноту и целостность звуков. Шепчущий шелест одежды, двигающейся в такт с грудной клеткой. Парный танец пылинок, набирающий темп вместе с нашим дыханием. И еще миллиард не поддающихся осознанию мелочей, на которые я прежде не обращал внимания.
  - А имя я могу узнать? - с неким волнением спросил я, погрязнув в болоте робости и подростковых сомнений.
  Ответа не последовало. Я подался вперед всем корпусом и с убийственным разочарованием констатировал пропажу молчаливой незнакомки. На ее месте осталось лишь облачко волшебных благовоний да растворимое во мраке ночи тепло.
  Хм, этот замок полон странностей.
  
  
  Глава 3 (Джодель). Ученье - свет.
  
  С восходом солнца закончилась моя смена по патрулированию коридоров замка. Наспех набросав каноничный по своему обыкновению отчет, я отнесла его на пульт охраны и поднялась к себе в комнату. Контрастный душ и чашечка гадкого растворимого кофе потушили бушующий внутри пожар вины. Ума не приложу, с чего вдруг повела себя с Адрианом подобным образом. Дружба, доверие - полагаю, эти два близлежащих понятия должны были как-то умерить мои страхи. Но, нет. Я по-прежнему теряю контроль над ситуацией...Впрочем, не время тешить самолюбие внутренних демонов. Через два часа меня ожидает встреча с разлюбезными первокурсниками. Впору выворачивать нутро гардероба в поисках бронежилета. Общение с неотесанными вампирскими 'детишками' редко проходит в дружественной обстановке. Тем более один из новичков - создание легата школы. А я по собственному плачевно-радостному опыту знаю, как милы и приветливы эти юноши.
  К выбору одежды я решила подойти с консервативной стороны. Ничего яркого, вульгарного и открытого. Простоватый брючный костюм темно-серого цвета, повседневная белая блуза с воротничком до самого горла и туфли на высоком каблуке. Так уж случилось, что Господь, щедрой рукой осыпавший меня при рождении умом, обаянием и целеустремленностью, позабыл о значимости роста. Поэтому мне с пятнадцати лет приходится довольствоваться неизменным набором цифр - сто пятьдесят один сантиметр, и не дюймом больше. Не скрою, когда-то давно я почти не выделялась из толпы. Знакомство с вампирами добавило моему недовольству недостающие тона комплекса неполноценности. Оказываясь рядом с Северином или тем же Адрианом, я ощущала себя крошечной песчинкой, грозящей осушить целый океан.
  Волосы послушно улеглись в строгий пучок на затылке. Чуть затронутые тушью ресницы и выделенные румянами скулы довершили образ беспринципной стервы. Взгляд настроился на прожигание всего и вся. Пожалуй, теперь я действительно готова к памятной встрече с учениками.
  Просторная классная комната со сводчатым потолком, кружащим на головокружительной вышине, встретила меня заливистой игрой ослепительного солнечного света, льющегося сквозь прямоугольники окон. Я быстро задернула портьеры, тяжелыми складками укрывающие каменный пол, зажгла щадящий верхний свет и села за стол, приминая максимально непринужденную позу.
  Массивные двустворчатые двери распахнулись ровно в половине восьмого, являя моему взгляду колоритную группку юных вампиров во главе с Лютером Мортоном.
  - Доброе утро, префект! - расплылся в щедрой улыбке горячо ненавистный мужчина.
  - Доброе утро, трибун, - сухо поздоровалась я, натягивая на лицо маску беспристрастности и отрешенности.
  - Проходите, рассаживайтесь по местам! - скомандовал он своим подопечным, озирающимся по сторонам.
  Четыре диаметрально разные пары глаз обогнули аудиторию и ступенеобразно выполненные ряды сидений с общими столами и обратились ко мне. Один из новоиспеченных студентов оскалился в мерзкой ухмылке, двое других уверенно перевели внимание на нечто другое, не желая показаться невеждами, четвертый юноша трогательно покраснел и первым поспешил усесться на скамью.
  Я же тем временем наблюдала за недовампиром, плетущимся в самом хвосте. Насупленный, недовольный и едва ли не обиженный, сегодня он выглядел чуточку лучше, хотя с уверенностью говорить об этом было бы излишне самонадеянно. Большую часть лица бедолаги надежно укрывали непроницаемые стекла солнцезащитных очков.
  Когда последний вошедший занял свое место, Лютер шепотом пожелал мне удачи и вышел в коридор, тихонечко притворив за собой дверь. Я поднялась с мягкого кресла, прочистила горло, затолкала волнение под стол, расслабленно сложила ладони вместе, скрещивая пальцы, и заговорила.
  - Что ж, для начала позвольте поприветствовать вас в школе Девкалион. Не стану распинаться в излишествах, здесь вам не рады. В первую очередь потому, что вы и сами вряд ли рвались сюда. - Юноша в темных очках пренебрежительно хмыкнул, выражая согласие. Остальные внимали моему рассеяно плывущему по классу голосу с вежливым любопытством. Молча и настороженно. Я слегка ободрилась и продолжила. - На предстоящие три года я не только ваш преподаватель, но и наставник. О том, что сие обозначает, мы поговорим позднее. А сейчас давайте разберемся с формальностями. Отныне и впредь забудьте о светских препонах. В стенах этого замка не существует слов 'мисс', 'мистер', 'миссис' или же схожих аналогов. Для вас я префект Ван Ортон либо просто префект, иных обращений школьным уставом не предусмотрено. На данный момент вы - ученики первой ступени, то есть гастаты. Гастатами мы называем новообращенных вампиров, чей возраст не превысил трехлетней отметки. По достижению четырех лет вы будете переведены на вторую ступень обучения и с тех пор станете зваться принципами, и так далее. Именно поэтому при обращении к вам я буду добавлять к фамилии термин 'гастат', например, - я скосила взгляд на раскрытый журнал и выхватила оттуда первую строчку, - гастат Косгров.
  Вольготно развалившийся на спинке скамьи юноша в коричневом кожаном пиджаке повернул ко мне лощенное лицо заядлого циника и хищно обнажил в ухмылке ряд ровных верхних зубов. Смею себя поздравить, мой мысленный портрет, сделанный на основе анкетной характеристики приемной комиссии, в точности совпадал с реальным воплощением. У парня на лбу горела всего одна удобочитаемая надпись: заносчивый подонок. Руки зачесались подойти поближе, покрепче уцепиться за края узкого плиссированного шарфа из кашемира, что болтался у него на шее, и потуже стянуть их между собой.
  Я чудом убереглась от глупостей и вернулась к косноязычным пояснениям.
  - И раз уж на то пошло, пройдемся по списку до конца. Я называю фамилию, вы встаете с места или поднимаете руку. Итак, гастат Дейвон Косгров, - якобы уважительно склонила я голову в сторону аморального эстета-садиста. Интересно, почему в его личном деле в графе 'создатель' значится жирный красный прочерк?
  Дейвон поднес к виску два смеженных пальца, будто салютуя мне. Да вы еще и пижон, братец! Чувствую, у нас будут отнюдь не простые взаимоотношения.
  - Гастат Ретсон Крайдж. - Вампир, сидящий в стороне от основной массы учеников, медленно поднялся на ноги, скинул со лба мешающие прядки каштановых волос и горделиво расправил внушительные в обхвате плечи. Он был старше остальных. Человеческий возраст наверняка пересек черту тридцатилетия. Черная мотоциклетная куртка и едва заметный акцент неряшливой щетины на лице как-то сразу к себе располагали. Сама того не ожидая, я улыбнулась и поспешно ткнулась носом обратно в журнал.
  - Гастат Поуг Растич. - На имя откликнулся обаятельный юноша лет двадцати пяти, буквально лучащийся изнутри задором.
  - Я! - в угоду собственной живости вызвался он, ослепляя меня блеском сугубо 'голливудских' зубов. - Пользуясь случаем, хотелось бы поинтересоваться, а когда можно будет задавать вопросы? И станешь...в смысле станете ли вы на них отвечать? Префект.
  - Полагаю, вы уже задали достаточное количество вопросов, не имея на то моего...допустим, разрешения, - весьма мило отреагировала я на уморительную инициативу. Определенно, этот вампир пришелся мне по душе. Красивые, даже изящные черты, доброжелательный взгляд, кажется, почти никогда нечесаные русые волосы и волны бурлящего позитива - этакий претендент на звание 'соседского мальчишки'. - И всё же я отвечу. Вопросы будут позже, и, разумеется, я не оставлю их без внимания.
  - Спасибо, префект Ван Ортон, - расцвел вящей радостью вампир, возвращаясь обратно на скамью.
  - Не за что, гастат Растич, - не осталась я в долгу, решительно игнорируя яростную жестикуляцию Косгрова, изображающего желудочные потуги. Эх, а с виду вроде взрослый человек... - Гастат Себастиан Слейтер.
  Мышечная пульсация в груди достигла своего пика. Нервы вытянулись в струнку. Я посмотрела на двух оставшихся новобранцев и попыталась угадать, кто же из них слывет созданием легата Северина Гудмана. Тот кудрявый брюнет в длинном черном пиджаке, надетом поверх расстегнутой спортивной кофты с попугайским желтым воротничком, или мой таинственный незнакомец с недугом незавершенного процесса обращения?
  Высоко поднятая над головой рука взметнулась вверх. Я раздосадовано вздохнула и решительно приняла удар поражения. Былая симпатия и желание помочь испарились бесследно. Сейчас, глядя в безликие стекла темных очков и угадывая очертания скрывающихся за ними припухших глаз, я видела лишь едкую спесь из бахвальства, наглости и дерзости, что так присуща 'сынам' директора.
  Одежду Себастиан подобрал со вкусом. Сорочка цвета маренго* со скатанными у локтей рукавами, нагрудными карманами и неплотно облегающим ворот галстуком в диагональную полоску и черные джинсы без излишеств. Правда, приятно искрящимся оттенком рыжины волосам явно не помешало соприкоснуться с расческой, но мне понравился этот щегольской намек на небрежность. В памяти миг всплыла задиристая прическа Лео с ее экзотичными вихрями колючих прядок-игл, выкрашенными абсолютно диким образом. Черные у корней, к основанию они полностью меняли оттенок воронова крыла на соломенный. Однако я отвлеклась.
  Последним в списке значился первокурсник Алекс Хольц - приятный, рассеянный и всецело застенчивый молодой вампир с картинными кудряшками и отсутствием сколько-нибудь сдержанного стиля в подборе гардероба. Тем не менее, в моем восприятии он легко мог составить конкуренцию очаровашке Поугу Растичу и его голливудской улыбке.
  - Теперь краткий экскурс в прошлое нашей школы, - уверенно повела я нить повествования, по ходу дела выбираясь из-за стола. Не могу усидеть на месте, когда о чем-то рассказываю. - Замок Девкалион был построен в 1736 году по чертежам знаменитого саксонского архитектора Маттеуса Пёппельмана. Десятилетие спустя его реорганизовали в школу Мертвых, куда впоследствии указом Верховного Совета Легиона стали свозить вампиров со всего мира. С тех времен здесь не изменилось почти ничего. Неоготический стиль остался преобладающим...
  - Нео...какой? - лениво протянул Косгров, проглатывая последний слог широченным зевком. Я смерила его презрительным взором и хотела было продолжить, когда в еще не начатую беседу вклинился другой гастат.
  - Неоготический стиль, - бубнящим тоном повторил Алекс Хольц. - Стрельчатые окна, уступчатые щипцы и эркеры. Думаю, эти слова тебе ни о чем не говорят, так что поясню проще. Главное отличие неоготических замков от остальных - наличие алтаря, богато украшенных оружейных палат и галереи портретов предков. Раньше, знаешь ли, гордились своими корнями. Хотя, глядя на тебя, так и тянет кому-нибудь посочувствовать...
  Я и глазом моргнуть не успела, как Дейвон сорвался с насиженного места, прыжком одолел преграду в виде стола, отделяющего один ряд скамей от другого, и с хваленым на все лады безрассудством вцепился пальцами в глотку ехидно лопочущего сокурсника.
  ___________________
  *Маренго - черный с серым отливом.
  
  
  - Уверен, что наберешься храбрости повторить всё это мне в лицо? - успел пригрозить Косгров обидчику прежде, чем я за шиворот оттянула его назад, растаскивая неприятелей по разные стороны баррикад.
  Усадить обратно разъяренного мальчишку особого труда не составило, я, как-никак, вам-
  пир с многолетнем стажем работы в Девкалионе, где каждый считает своим долгом насовать ближнему превосходящее число зуботычин. Чуть присмиревшего Алекса убеждать и вовсе не пришлось. Он оправил задравшиеся лацканы пиджака и отсел подальше от грузно сопящего неприятеля.
  - Правило номер один, гастат Косгров, - сдержано процедила я, всё еще сжимая в кулаке край кашемирового шарфа вампира, - в моем классе никаких драк. И вдогонку правило номер два: никогда, я подчеркиваю, никогда не смейте перебивать меня. На вопросы я отвечаю в конце, уяснили?
  - Что-то вроде того, - мрачно просипел взрывоопасный кандидат на мою немилость.
  - Отлично, - донельзя язвительно прожурчала я, отодвигаясь на почтительное расстояние. - Впредь, гастат, не забывайте добавлять слово 'префект'. Я не приемлю амикошонства*. Это касается всех вас, - добавила я зычности голосу, охватывая глазами удивленно-заинтересованные лица учеников. Зуб даю, никто из них так и не понял, как я сумела вмиг очутиться в самой гуще разборок. Секунду назад прохаживалась вдоль доски, и вдруг, бац, уже делаю строгий выговор их собрату. - В стенах этой аудитории я не потерплю агрессии, оскорблений или неуважения, если таковые термины не будут значиться в целях урока. А теперь вернемся к истории замка. Возражения и личные мнения, гастат Хольц, советую оставить при себе.
  Около часа ушло у меня на пересказ основных дат и событий, так или иначе повлиявших на развитие и становление замка. За это время вампиры заметно раскисли и потеряли всякий интерес к историческим фактам, поэтому я плавно перешла к более животрепещущим сведениям.
  - Что представляет собой учеба в Девкалионе? Перво-наперво мы с вами постигнем азы самоконтроля. Не те смехотворные навыки, которые некоторые из вас почерпнули в спецотряде для новообращенных. Я научу вас быть прежними. В данной ситуации это следует понимать, как 'быть людьми'. Но это лишь общие цели всей первой ступени, если углубляться в подробности, то нам с вами предстоит, - я взяла мел и наскоро набросала на доске несколько строк. - Первое, знакомство с древнеисландским языком, коим пользуются европейские вампиры. Второе, полное и лишенное предрассудков раскрытие сущности нашего рода. Можете включить сюда как анатомию с физиологией, так и малочисленные психологические аспекты. Третье, методы и способы маскировки. Не следует воспринимать этот пункт буквально. В скором времени и вы, и ваше тело, и даже ваши чувства достигнут нового уровня, отличного от человеческого. Я научу вас не только пользоваться сими благами, но и удачно скрывать их. И последнее, раскрытие личного потенциала, - я дважды очертила четвертую строку овалом. - Своеобразная профориентация. В будущем каждому из вас предстоит выбрать тот или иной род занятий. Большинству уже уготована служба в Легионе...
  Взметнувшаяся вверх рука Себастиана не дала мне закончить предложение. Вуалируя раздражение, я обратилась к нему с вопросом о том, что непонятно.
  - Проще говоря, ни черта непонятно, - с ходу осыпал меня упреками гастат. - Сначала ты, в смысле вы жужжали без умолку об этом замке, потом тридцать минут тарахтели о школьной программе и ни разу не подняли тему того, зачем нам пудрить себе мозг этой абракадаброй? Хотите пример, префект? Возьмем меня. Еще вчера я ни сном, ни духом не догадывался о существовании вампиров. Благо, эту оплошность папочка исправил. Теперь я архиумен и зверски наслышан обо всей этой инфернальщине. Сегодня меня поднимают ни свет, ни заря, суют под нос какие-то вещи, дают хлебнуть этой вашей разрекламированной кока-кровушки, нахлобучивают на морду очки и велят топать за знаниями. А я, тупой такой подвид упыря, никак в толк не возьму, зачем? В вашей, то есть нашей среде нехватка Эйнштейнов?
  __________________
  *Амикошонство - бесцеремонное, излишне фамильярное обращение.
  
  
  Признаться честно, я заслушалась. Все эти забавные словечки и броские шуточки...Óдин
  во плоти! Как же он был похож на Лео!
  - Вы можете как-то более четко сформулировать круг вопросов, гастат Слейтер? Чтобы я могла дать исчерпывающие ответы, а не пускаться в пустопорожние описания собственного утра, как сделали вы.
  - С удовольствием, префект Ван Ортон, - желчно просипел доведенный до наивысшей точки кипения вампир. - Поясните уже, наконец, какая дрянь со мной происходит. Заранее премного благодарен.
  - Если я не ошибаюсь, - задумчиво пробормотала я, входя в роль естествоиспытателя, - вас обратили три или четыре дня назад. Это недостаточный срок для того, чтобы стать полновесным вампиром. Сейчас в вас преобладает человеческая кровь, как я могу судить по цвету лица. Снимите очки, гастат, - за рассуждениями вслух я приблизилась к его столу и глухо попросила кого-нибудь из учеников погасить свет. Стоило потухнуть последнему бра, Себастиан резко сорвал защиту с глаз и инстинктивно обернулся ко мне. - Так вот, людская кровь, что течет в ваших жилах, и затрудняет смену сущностей. Всё дело в отличиях между структурами соматических клеток. Общеизвестно, что у человека в ядросодержащих клетках содержится двадцать три пары хромосом, то есть сорок шесть единиц. У вампиров же их сорок девять. Именно нечетное число и образует хромосомную перестройку, способную вызвать генную мутацию. В нашем случае, мутация постоянна и неизменна. Можете загибать пальцы, чтобы не сбиться со счета. Усиление всех органов чувств, начиная со зрения, осязания, слуха и обоняния и заканчивая тактильным восприятием. Отсутствие сердцебиения, как такового. Во многих кругах бродит ошибочное мнение, будто оно совсем не бьется. Это не так, еще как бьется, просто медленнее и гораздо спокойнее. Для проверки можете закрыть уши руками, - гротескная волна оживления поглотила класс. Все студенты до единого последовали моему совету. - Прислушайтесь, - могли прочесть они по моим губам, - слышите рокот? - Ждать пришлось долго. Первым на меня оглянулся Алекс, застигнутый врасплох неожиданным открытием.
  - И правда бьется, префект, - с детской непосредственностью признал он, вновь зажимая ушные раковины подрагивающими от волнения ладонями.
  Постепенно искоркой озарения зажглись и лица остальных. Последним опомнился Себастиан.
  - Так я живой, что ли?
  - Не совсем, - уклончиво ответила я, возвращаясь обратно к учительскому столу. - Давайте пока отложим тему трансформации и генных изменений. Я вкратце опишу, что вас ожидает впереди, и поясню, как с этим бороться. Временная слепота - побочный эффект тех самых мутаций. Поэтапно вам будут отказывать те или иные чувства. Когда зрение войдет в норму, вы станете лучше видеть в темноте, в дневном освещении появится особая острота и четкость, как, например, если бы вы родились хищником. При этом 'отключится' слух или обоняние, неважно. Все пять чувств смогут слаженно функционировать лишь спустя какое-то время. По разным прогнозам этот период занимает от трех недель до месяца. Сколько ушло у вас, гастат Растич?
  - Двадцать четыре дня, префект, - с милой улыбкой, натянувшей румяные щеки, отрапортовал мистер Обояшка. - Часы и секунды я, к сожалению, не считал.
  - Это не страшно, - поддержала я его слабенькую шутку и вновь обратилась к высоко поднятой руке докучливого 'сынка' директора.
  - Ну, и как мне с этим бороться? - изящно приподнял Слейтер уголок брови. - Префект.
  - Во-первых, меньше уделяйте внимания своей персоне, - едко подметила я, устав от обилия любопытства. - Во-вторых, в конце занятий я дам вам лекарство, которое должно помочь. В-третьих, не напрягайте чувства, вышедшие из строя...
  - Ага, старик, перестань глазеть по сторонам, дыши носом! - глумливо подначил Дейвон товарища, на что я решила не реагировать. Нда, славная подобралась компания.
  - Утихни, мужик! - продолжил словесную перепалку Себастиан, вновь водрузивший очки на переносицу. - Твоего мнения вообще...
  - Может быть, всем заткнуться, а? - прорезал класс громоподобный возглас доселе молчащего Ретсона Крайджа. - Если у кого проблемы с пониманием глагола 'заткнуться', я вполне готов объяснить и более доходчиво. Желающих нет?
  Я не стала вмешиваться в сумбурные выяснения высоты чьего-то авторитета. Мужской коллектив, что тут еще скажешь?
  - Тогда говорит она, остальные с интересом внимают, - миролюбиво припечатал Ретсон, не заметивший ретивости среди сокурсников, и откинулся на скамью. Ни дать, ни взять эталон деланной сосредоточенности!
  На краткий миг аудитория погрузилась в пасмурную тишину. Я потеряла нить урока, поэтому решила сосредоточиться на ранее прозвучавшем вопросе.
  - Итак, зачем вы здесь? - риторическое восклицание всколыхнуло воздух. На меня вновь воззрились четыре немигающих пары глаз и одни темные очки. - Чаще всего мы выясняем это в процессе, но сегодня, так уж и быть, я попытаюсь растолковать основы. Обучение в Девкалионе позволит вам совершить то, на что у других вампиров уходят долгие и долгие годы. Оно поможет вам стать вампирами. Не в физическом плане, нет. В какой-то степени вы сейчас и впрямь вампиры, новообращенные вампиры, не имеющие ни малейшего представления о том, что скрывается за этим нехитрым словом. Всех, кто попадает сюда, я называю не иначе, как скоп инстинктов. Вами и вашим разумом в частности правят первобытные рефлексы, постоянно вспыхивающие желания и чувство неудовлетворенности. На протяжении следующих двух лет мы будем с ними бороться, подчинять их своей воле, разбивать на составные части, чтобы лучше понять себя и свою природу. Не скрою, это сложный путь, но при должном усердии он вполне преодолим.
  Философские россказни заняли целый час, по истечении которого я окончательно выдохлась и, беря таймаут, перешла к насущному любопытству новичков.
  - Сколько всего ступеней обучения и какова их продолжительность, префект? - первым откликнулся на мое предложение Алекс Хольц.
  - Всего их три, гастат, - по возможности словоохотливо ответила я, втайне от окружающих мечтая родиться глухонемой. - Первая ступень занимает три года. Вторая и самая протяженная длится пять лет. Вампиров этого курса определяют принципами. Третья ступень носит имя триариев, она ровна двум последним годам вашей учебы. В сумме набирается десять лет, именно столько продлится ваше обучение здесь.
  - Десять лет? - негодующе возвестил Себастиан. - Вы в своем уме вообще? Чтобы я подарил какому-то кровососущему учению аж десять годков своей жизни? Знаете, по-моему, вы не на того напали. Я найду, как провести время с пользой и без ваших нудных речевок о значении самоконтроля в обывательской действительности.
  Лихо ориентируясь в пространстве без помощи глаз, он вскочил на ноги, ловко сбежал по ступеням вниз и безошибочно двинулся к входным дверям. Я зло сдавила пальцами карандаш, до сей поры путешествующий из одной ладони в другую, переломила его пополам и с каменным выражением на лице преградила выскочке дорогу.
  - Вернитесь на место, гастат, - ледяным тоном велела я, удерживая парня на расстоянии вытянутой руки. Чрезмерно эмоциональный недовампир и понять ничего не успел, как я легко развернула его за плечо и чуть подтолкнула в спину. - В этом классе я решаю, когда и куда вам идти, не наоборот! Если вас не устраивает что-то, советую обсудить это с руководством школы, хотя в вашем случае достаточно будет и простой беседы с создателем.
  Себастиан захотел было мне возразить и уже открыл рот, когда я позволила высказаться Поугу Растичу.
  - В спецотряде нас ограничивали в крови, и это еще мягко сказано. Можно узнать, почему, префект? Что такого произойдет, если я вдруг, скажем, превышу суточную норму и выпью не стакан, а много больше?
  Несносное дитя легата Гудмана яростно клацнуло челюстями, выражая раздражение, и раздумало вступать со мной в дальнейшие дебаты. Я украдкой усмехнулась и в двух словах рассказала о мерах предосторожности, принятых в Девкалионе с незапамятных времен, что запрещают молодому вампиру безнравственно потакать капризам организма.
  - Видите ли, гастат, обращение, как таковое, несет с собой огромную нагрузку на тело. Это и различные виды стрессовых реакций, и генетические перестройки, о которых я говорила чуть раньше, и давление на подсознание. Потребление крови меж тем пагубно влияет на коммуникативность психики, так как ваше внутреннее 'я' приписывает естественный процесс кормления к каннибализму, питанию себе подобными. В своем видении вы по-прежнему люди. Пройдет немало месяцев прежде, чем вы привыкните ко всем изменениям. И как только сие произойдет, любые ограничения снимутся, за исключением, конечно, разумных. Вы по-прежнему не сможете пить кровь бездумно, но положенную зрелым вампирам пинту у вас уже никто не отнимет.
  - Как обстоят дела с клыками? Я полночи их безуспешно искал.
  На сей раз инициатива исходила от надутого собственной детской обидчивостью гастата Слейтера и немало позабавила остальных студентов. По классу пронесся разрозненный смешок. Все лица обратились к говорящему.
  - Клыков нет, старина, - не скрывая снисходительной улыбки, вскрыл правду Ретсон Крайдж, опередив тем самым меня. - И не будет, если ты сейчас об этом подумал. Почему, префект?
  - Потому что мы те, кем родились, - простодушно заявила я. - Факт обращения не дает никаких преимуществ перед людской расой, лишь бессмертие и неизменная внешность. Выносливость приходит со временем, скорость и физическая сила - после Восхождения. Они же постепенно увеличиваются спустя каждый век жизни. На пороге тысячелетия наступает Просветление, при котором тело достигает крайней точки развития. Забыла упомянуть о регенерации. Способность заживлять любые, даже смертельные для человеческого существа раны возникает на втором году жизни, примерно в тот же период, что и неутомимость. А клыки и прочие фокусы не более чем занятная выдумка писателей-фантастов.
  На том скудный фонтан любопытства иссяк, очевидно, сказалась продолжительность занятия. Каждое из лиц, обращенных ко мне, знаменовалось усталостью, поэтому я предпочла продвигаться ближе к концу.
  - И напоследок несколько слов о здешних правилах, - мой голос звучал подстать атмосфере: утомленный, охрипший, безжизненный. - Попрошу запомнить главные из них. Студентам запрещено покидать территорию школы под любым предлогом. Контакты с внешним миром впредь упраздняются. Забудьте о своем прошлом, о друзьях, семьях, возможно, девушках. - Произнося последнее слово, я мельком взглянула на Ретсона Крайджа и внутренне содрогнулась от плохого предчувствия. Если верить горечи, поселившейся в его глазах на тот момент, за воротами замка у него остался кто-то дорогой и значимый. Гастат заметил мое пристальное внимание, и дымчатый огонек малахитовой радужки сменился прежней искоркой вежливого участия. Тем не менее, я более чем отчетливо расслышала его мученический вздох. - Нарушителя ждет неминуемая смерть, поэтому примите мой совет, как дружеский. Не пытайтесь отсюда сбежать, это всегда заканчивается плачевно. В остальном вам доступна вся территория замка и его окрестностей, кроме, само собой, запертых помещений. Вас уже расселили по комнатам, и я вправе спросить, если ли какие-то замечания или пожелания?
  - Как насчет того, чтобы изредка подтыкать мне одеяло на ночь? - хамом, высказавшим вслух эту непристойность, оказался милейший Дейвон Косгров. Я же говорила, впереди нас ждут долгие годы взаимной симпатии!
  - А как насчет того, чтобы не разевать рот по пустякам, гастат? - недобро сузила я глаза, смахивая с себя сахарную присыпку учтивости.
  - Брось грубить, детка, - недопонял тонкого намека оболтус. - Не мне тебе напоминать, что мы вообще-то на особом положении. Ты три часа распиналась перед нами, разве трудно пойти на еще одну крохотную уступочку?
  - Гастат Косгров, - белея от злости, я с усердием принялась отлавливать парящие перед глазами красные точки, - предупреждаю в последний раз...
  - Мм, тебе определенно идет гнев, - продолжал паясничать вампир, подбадриваемый шокированными охами собратьев. Я зарычала от звука пушечных залпов, пущенных в ходе кровопролитной внутренней борьбы. - Так как насчет одеяла? Уверен, прислуживать мне одному тебе понравится куда больше...
  Кодовое слово 'прислуживать' отдалось в мозгу гулким хлопком. Я отпустила столешницу, за которую цеплялась изо всех сил, в надежде удержать себя на месте, и со всех ног рванула к месту зарвавшегося выскочки. Надумал покрасоваться перед приятелями? Спешу огорчить, мальчик, не на ту замахнулся!
  Я не терплю насилия, да подтвердит мои слова всевидящее око Óдина, но ради Дейвона сделала исключение. Доля секунды ушла у меня на то, чтобы взобраться на стол к нерадивому ученику, стремительно сжать пальцы на чрезвычайно разговорчивой глотке и подвесить невежду под потолок на вытянутой вверх руке. Тщедушное на первый взгляд телосложение и невысокий рост не помешали осуществить задуманное. С исконно женским изяществом я глубже впилась пальцами в хрипящее горло мерзавца, исподлобья глядя на его жалкие попытки высвободиться.
  - Согласно давнему стереотипу, гастат, я очень милый и добрый вампир. Не смейте опровергать эти небылицы, вам не придутся по вкусу мои педагогические нормы. Думаю, когда я тебя отпущу, малыш, а произойдет это чуточку раньше, чем ты умрешь от недостатка кислорода, ты переосмыслишь некоторые свои слова и поступки, извинишься передо мной и, возможно, всего лишь возможно, я приму в расчет твое раскаяние, и мы сможем начать более продуктивное общение.
  Побагровевшую физиономию исказила гримаса ужаса. Руки, доселе комично болтающиеся вдоль торса, отловили мое запястье и постарались вырваться из захвата. Натянутые сиплым стоном губы извергли неразборчивое проклятие.
  Медленно стихало барахтанье дизайнерских ботинок о стол. Класс наполнялся умиротворенной тишиной. Отсчитав для приличия два судорожных вдоха сидящего неподалеку Алекса Хольца, я разжала пальцы и с подлинным ликованием вслушалась в глухой звук падения тела на скамью.
  - Следующий, кто заговорит со мной в подобном тоне, расстанется с бессмертием быстрее, чем произнесет слово 'вечность', - без тени наигранности остерегла я учеников, с порывом ветра возвращаясь обратно к своему удобному креслу. - По данной теме у аудитории имеются вопросы?
  Я ожидала гробового молчания в ответ, однако студенты решили превзойти самих себя. В воздух взметнулась прилежно согнутая в локте рука Поуга.
  - Сколько вам лет, префект Ван Ортон?
  - Почти две с половиной сотни, гастат Растич, - рановато вытянула я из рукава припрятанный козырь.
  - А человеческих? - полюбопытствовал смущенный собственной смелостью Алекс.
  Двадцать шесть, дружок, подумала я про себя и неумело притворилась оглохшей. Благо, всеобщее внимание привлек удушающий кашель Дейвона, так что повторения вопроса ждать не пришлось.
  Давая Косгрову передышку от лавров ничтожества недели, я приковала взоры студентов к себе и вернулась к толкованию несложных правил школы Девкалион. Объяснила график посещения занятий на этот год. Только первокурсники тосковали в классе в светлое время суток из-за своей потребности во сне. Вампиры других ступеней овладевали знаниями с полуночи, благодаря славной неутомимости. Провела краткую лекцию об использовании браслетов с датчиками координации, после которой ощутила неприятное покалывание в боку.
  По коридору замка, по направлению к двери класса, раскатисто двигалась тесно сбитая группа людей. Девушек, если быть точной. Самых обычных девушек, чьи сердца буквально рвались из узких тюрем грудных клеток.
  Стук в дверь. Я прочистила горло и бесхребетно велела несчастным войти.
  - Здравствуйте, префект, - поочередно склонились передо мной пять разномастных голов.
  - Здравствуйте, леди, - едва ли не со слезами в голосе прошептала я, оглядывая загоревшиеся азартом лица вампиров. - Гастаты, разрешите представить вам люмпенов*, - почти сплетя все слова в столь коротком предложении воедино, я в немой мольбе возвела глаза к сводчатому потолку и, черпнув сил у бога Тора, продолжила. - Начиная с сегодняшнего дня, эти девушки...
  - Позвольте мне самой, префект, - чувствуя мою неловкость, вмешалась в разговор, безусловно, самая красивая девушка из всех. Ее звали Милора Вандервурт. Приветливая, постоянно улыбающаяся блондинка с точеной фигуркой и фарфоровой кожей. Редко встречающаяся помесь природного очарования, невинности и чистоты. Выйдя на центр комнаты, она одарила жадно жующих языки студентов разящей наповал улыбкой, оперлась руками на первый стол и приступила к своей нелегкой речи. - Добрый день, гастаты. - Абсолютно ненужный и унизительный поклон в сторону каждого был пропитан доброжелательностью. В ответ раздалось четыре сердечных приветствия и одно старческое брюзжание, исходящее от плохо вникающего в суть событий недовампира Себастиана. - Должна отдать должное вашему префекту, она очень деликатна, поэтому и представила нас, как люмпенов. Если же обойтись без красивых терминов и говорить предельно доходчивым языком, мы рабыни...
  - Милора, Господи Иесусе! - едва не вскрикнула я, но вовремя сцепила зубы.
  - Ваши рабыни крови, - словно не замечая произведенного эффекта, спокойно вещала девушка.
  Раскатистая волна шепота прокатилась вдоль рядов. Поуг перекинулся через свой стол и громко хлопнул рукой по плечу Ретсона со словами: 'А я тебе говорил, чувак! Здесь будет жарко!'. Дейвон, вернувший первоначальную окраску лица, подался вперед и с хищной ненавистью воззрился на стайку вросших в каменный пол девиц. Алекс, побелевший, точно бумажное полотно, рассеяно провел рукой по вьющимся романтичными колечками волосам и устремил взгляд под парту. Один лишь Себастиан казался невозмутимым и смертельно обиженным на целый мир.
  - Рабыни крови? - хмуро переспросил он, гулко барабаня по столешнице костяшками пальцев. - Я должен догадаться, что это значит?
  - Нет, гастат, я с удовольствием объясню, - пропустила Милора мимо ушей пещерную грубость создания директора Гудмана. - Одна из нас будет жить в комнате одного из вас на любых условиях, какие вы предпочтете. Нам дозволено поить вас своей кровью...
  ______________________
  *Люмпены - деклассированные элементы, люди без социальных корней, нравственного кодекса, готовые нерассуждающе повиноваться сильному, то есть обладающему в данный момент реальной властью.
  
  - Не чаще одного раза в неделю! - категорично оградила я девушек от ненасытных аппетитов.
  - Да, префект, не чаще одного раза в неделю, - покладисто согласилась люмпен. - Также мы можем быть вашими друзьями. Не запрещено и помогать вам освоиться в замке, и делить с вами постель.
  - Алли-мать-ее-луйя! - с явным облегчением прошипел сквозь зубы Дейвон, что не укрылось от моего звериного слуха.
  К сожалению, он был не единственным, кто с восторгом воспринял последнюю услышанную новость. Теряя контроль над сдерживаемыми эмоциями (слезами в том числе), я прошлась рукой по столу в поисках злосчастного списка распределения рабов и немеющим голосом зачитала его вслух.
  - Косгров, - гореть тебе в аду, добавила я мысленно, - люмпен Хлоя Редмонд.
  Хрупкая шатенка лет двадцати в короткой юбке и тренировочной куртке отделилась от общего скопища взволнованных и испуганных подружек и с толикой паники в выразительных серых глазах присоединилась к Дейвону. Я клятвенно пообещала себе зорко следить за этой парой.
  - Крайдж, люмпен Шарлин Кроуфорд, - дрогнула я на фамилии девушки и не без удовольствия пронаблюдала за тем, как гастат поднялся на ноги, встречая свою новую соседку с по-джентельменски вытянутой рукой.
  Высокая и очень миловидная молодая женщина в легком платье свободного кроя вышла ему навстречу и не без наигранного стеснения позволила поцеловать свою ладонь. Думается, за них можно не переживать. Ретсон не производил впечатления маньяка в спячке.
  - Растич, - теперь настал мой черед сердечно улыбаться, на что Поуг ответил со всем присущим энтузиазмом, - Медисон Ланкастер.
  Держащаяся особняком англичанка с матово-белой кожей, крупными и оттого еще более яркими чертами лица, и угольно-черными волосами, туго завитыми локонами укрывающими талию, выплыла на средину аудитории и благостно позволила проводить себя к третьему ряду скамей. Держу пари, сей тандем ничем не омрачит мне настроение.
  - Слейтер, - с неохотой обратилась я к предпоследнему пункту. Дерзкий мальчишка вскинул голову на оклик и безразлично подтянул съехавшие очки. - Люмпен Милора Вандервурт.
  Храбрая блондинка, вызвавшаяся избавить меня от четкой расстановки точек над 'i', слаженно цокнула тоненькими каблучками, подбежала ко мне и заговорщически поинтересовалась:
  - Не прошедший обращение? - Я кивнула. - Это хорошо. Мне не помешает маленький перерыв. Спасибо, Джодель!
  Я буркнула нечто вроде: 'Не за что', и с колючими иглами на сердце проводила взглядом удаляющийся стан девушки. В мысли закрались совсем уж пессимистичные нотки, приправленные оттенком неудовольствия. Ума не приложу, чем они были вызваны, но мне вдруг стало неприятно смотреть на то, как Милора присела рядом с Себастианом, как низко склонилась к его уху и прошептала что-то, водворившее на его лицо неподдельную улыбку.
  Опосля к гастату Хольцу присоединилась юная и не менее привлекательная, нежели остальные барышни, брюнетка Хезер Давола.
  С той поры лишь скандинавским богам был известен итог этих десяти причудливо переплетенных судеб. Пятеро фактически мертвых мужчин-вампиров и столько же давно распрощавшихся с подобием целостной души, но все же живых, девушек-рабынь крови.
  
  
  
  
  Глава 4 (Себастиан). День больших странностей.
  
  После встречи с благоухающей незнакомкой я, выбитый из колеи несусветной протяженностью дня, вернулся обратно в комнату, завалился на найденный на ощупь диван и провалился в тревожный сон. Посылающее импульсы по всему телу чувство тревоги будило меня каждый час, заставляя ворочаться с боку на бок. Так что к утру я был чертовски зол на провидение, вселенную и окружающую реальность в особенности.
  Из головы не выходили мысли о том, кем я отныне являюсь. Вампир, гм. Пустое слово, никак не отражающее ни моих ощущений, ни количества потерь, которые еще предстояло скрупулезно подсчитать. Полагаю, мне не помешало бы провести несколько миллиардов минут в обнимку со своим новым отражением в зеркале. Жаль, зрение подкачало. Я боялся даже представить себе, как теперь выгляжу. Мертвенно-бледная, полупрозрачная кожа, обтягивающая скелет. Красные, истинно дикие глаза с пугающе огромным зрачком. Блистающие белизной зубы, опасливо торчащие из бескровных десен. Костлявые, мелко дрожащие, словно у столетнего старца с подагрой, пальцы с серыми ногтями...
  Арр! Если всё и впрямь столь плачевно, я голыми руками выпотрошу папочку и пущу его внутренности на кошачьи консервы с этикеткой 'Элитная индюшатина'!
  Дверь без стука открылась. Я приподнялся над подлокотником и мощным глотком втянул ноздрями воздух. Запах крепкого табака и мускуса. В памяти всплыли обрывки вчерашнего дня. Холодный кабинет без единого лучика света и сидящий напротив меня через стол мужчина, ах, да, старина Мортон, всерьез называющий себя стадионом.
  - Вижу, ты немного отдохнул, Себастиан, - подтвердил мои догадки уже слышанный тембр голоса, похожий на длинные гудки океанского лайнера. - Как спалось?
  - Мерзко, - в привычной манере ответил я, принимая сидячее положение, и с хрустом потянулся, чтобы размять затекшую шею. - Знаете, как вас там, помост Мортон, я бы не прочь повидаться с отчимом. Не подскажете, где найти его упырястое ничтожество?
  - Трибун Мортон, Себастиан, - донельзя важным тоном поправил меня утренний гость. Как будто мне было дело до их прозвищ! - И я не уверен, что сегодня ты сможешь увидеться с легатом Гудманом. По моим сведениям он покинул территорию замка еще до восхода солнца.
  А, да, точно, я и забыл, что вурдалаки по приданиям проводят большую часть времени в гробах. Надеюсь, папочкина домовина вдоль и поперек испещрена осиновыми кольями и зарыта в чесночной канаве.
  - Что вы называете легатом? - скрывая раздражение по поводу сорвавшейся ссоры с дражайшим опекуном, я задал предельно четкий вопрос.
  - Кого, если быть точным в формулировке, - занудно прогудел Мортон. - Легатом мы называем директора школы Девкалион.
  - Здóрово, не знал, что у Сева такая головокружительная карьера на адском поприще. Стало быть, вы?..
  - Декан или заместитель директора по воспитательной работе, если тебе так угодно, - с гордостью пояснил вампир. Брр, я и впрямь так подумал? Разговариваю с вампиром? Ей Богу, лучше бы пошел по стопам мачехи и в пылу белой горячки беседовал с пустеющим стаканом. - Именно обязанности трибуна и привели меня к тебе, Себастиан, - не дожидаясь моей следующей реплики, приступил он к сути. - Через четверть часа начинаются занятия. Я хотел бы лично сопроводить тебя.
  Занятия? Прискорбно. За истекшее время я успел позабыть, куда попал. Очевидно, они величали это место школой не для красного словца. Вот только с чего они взяли, что я настроен на получение каких бы то ни было знаний?
  К сожалению, моего мнения никто не спросил. В ладонь всунули пластиковую бутылку с гадливо теплым содержимым. На лицо нахлобучили очки, судя по абсолютной непроницаемости, солнцезащитные. Локоть свободной руки обвила стальная хватка чужих пальцев, без труда приподнявшая меня над диваном. Любопытство пересилило нежелание подчиняться. Я, смутно догадываясь о принадлежности нагретой жидкости, приложил горлышко к губам, сделал первый ничего не значащий глоток и покорно поплелся в указанном Мортоном направлении.
  Кровь приятно пощипывала язык, продираясь к скукоженному голодным спазмом желудку. Подошвы кроссовок пружинили по каменному полу, устланному толстой дорожкой. Над головой шелестели слепящие вспышки горящих факелов.
  Мы, никуда не сворачивая, шли по бесконечному коридору. Затем поднялись по лестнице, настолько широкой, что я не сумел нащупать перила, даже вытянув руку в сторону. Вновь пробежались по прямолинейному лабиринту и внезапно остановились у дверей.
  Мой поводырь по здешним подземельям от души приложился кулаком к деревянной поверхности и, все еще удерживая меня рядом с собой, терпеливо дождался ответа.
  - Трибун Мортон, - спустя скрип петель послышался почтительный возглас. - Я готов.
  - Отлично, Ретсон, тогда прошу за мной. Знакомься, Себастиан, твой сокурсник, Ретсон Крайдж. - Мою ладонь без предупреждения встряхнуло крепкое рукопожатие, повторяющееся всякий раз, когда мы останавливались у очередных дверей.
  Таким образом, наша скромная компания из двух мужчин разрослась до группы из шести человек, вернее вампиров. Всех имен я не запомнил, за исключением Поуга Растича, по-свойски положившего мне руку на плечо по случаю знакомства, и Алекса Хольца, чей голос дрожал от волнения даже тогда, когда и вовсе не приходилось ничего говорить.
  Следующим аттракционом значился непосредственно класс. Просторная, если не сказать колоссальная комната, состоящая из одного сплошного эха. Всякий шаг или шорох отдавался от стен троекратным усилением и замирал в сознании паническим гулом. Учебные места тянулись в виде своеобразных ступеней с рядами жестких скамей, подведенных к столам, и уходили вглубь аудитории, заканчиваясь где-то под потолком.
  Я уселся последним, выбрав наиболее удаленный от беспощадных настенных бра закуток в третьем ряду, и со скучающим выражением на лице уставился в одну точку.
  - Что ж, для начала позвольте поприветствовать вас в школе Девкалион. Не стану распинаться в излишествах, здесь вам не рады. В первую очередь потому, что вы и сами вряд ли рвались сюда, - без всяких эмоций отчеканил поразительной чистоты и, не побоюсь этого слова, красоты женский голос, казалось, рожденный в глубинах живописного водопада.
  Я мгновенно встрепенулся и мысленно повторил про себя маленькую речь. Емко подмечено, я и впрямь сюда не рвался!
  Оставшееся время пролетело сквозь призму разрозненности чувств. Не скрою, меня слегка обнадежил тот факт, что преподаватель так и не названного предмета - женщина, притом довольно молодая, в меру ироничная и безусловно бойкая. Префект Ван Ортон. Я дважды прошептал это себе под нос, словно смакуя во рту вкус необычного словосочетания, и с удовольствием соорудил в воображении портрет учительницы. Стройная шатенка с миндалевидными глазами цвета еловой хвои. Невысокая - люблю субтильных, миниатюрных женщин. Все эти баскетболистки с накачанными ногами явно не для меня. Волосы длинные, густые, гладкие, точно китайский шелк, отливающие рыжиной. Маленький носик с кругленьким, как пуговка, кончиком. И тонкие, отнюдь не пухлые, идеально очерченные розовые губы без намека на помаду. Не знаю отношение большинства мужчин, но лично мне перспектива до отвала наестся жирного, оставляющего во рту привкус жженного масла блеска никогда не нравилась. Я предпочитаю естественность. А фигура, мм, тут могли быть варианты...
  Плавное течение образов прервала процедура знакомства. Меня, как и всех присутствующих, отчего-то нарекли по-дурацки звучащим определением 'гастат', после чего едва не заставили вскочить с места, будто младшего школьника. Преодолевая отвращение, я отозвался на свое имя, исходящее из нежных уст префекта (что ж, к их терминологии вполне возможно привыкнуть) на манер перезвона весенней капели, и высоко поднял над головой руку со сжатым кулаком.
  Затем наступила фаза стихийной скуки. Ван Ортон отчего-то решила провести экскурсию по дебрям истории замка и завела заунывную пластинку с обилием дат, фамилий и деланно восхищенных эпитетов. От неразумного числа зеваний атмосферу не уберегла даже крохотная перепалка между Дейвоном и Алексом. Покуда титаны вампиризма выяснили степень крутости друг друга и оттачивали навык нанесения тяжких телесных повреждений, я сложил руки на столе, склонил поверх голову и постарался выспаться.
  Наконец, нас осчастливили приближением к реальности. Разговор перешел к целям обучения, и тут уж я не сдержался. Древнеисландский язык? Никогда не понимал этой академической одержимости. Кому охота владеть наречием, которое исчезло из обихода до рождения моей прапрабабки? Латынь, санскрит, иврит, какой от них прок? Нет, однозначно, я не стану забивать себе голову этой чушью.
  Раскрытие сущности нашего рода? Можно оставить, мне сейчас явно по нраву большие и маленькие вампирские фокусы.
  Методы и способы маскировки? Неожиданно вспомнился детский лагерь, куда меня, изнывающего от ежедневных затрещин мачехи пятиклассника, командировал Северин. Трехразовое питание, лавина свободы, коими в повседневной жизни и не пахло, и, словно в наказание за все блага, военный уклон на закуску. Нас обучали приемам самообороны, устраивали показательные соревнования в беге с препятствиями. В конце сезона проводили конкурс разведчиков, где каждый демонстрировал львиную долю хитрости. В свое время я был лучшим, правда, тогда и со зрением не наблюдалось проблем...
  Раскрытие личного потенциала? Туманный пунктик. Интересно, найдется ли у меня хоть один годный талант? Дайте-ка поразмыслить...спорт! Я неплохо играю в бейсбол, отлично бегаю, первые два курса в колледже провел в бассейне, поэтому довольно сносно плаваю брассом на короткие дистанции. Конечно, звезд с неба хватать не приходилось, но кое-чем гордиться можно.
  Дальнейшие слова префекта отбили у меня охоту к участию в этом балагане. 'Уготована служба в Легионе'. Кем уготована? Что за служба?
  Уровень недопонимания между мной и окружающими достиг критической отметки. Закипая возмущением, я вздернул вверх руку, чем привлек внимание сладенькой (хотелось бы верить) учительницы.
  - Что-то непонятно, гастат? - раздраженно уточнила Ван Ортон.
  Я воспользовался моментом и с покалывающим нервы нетерпением выложил суть своего недовольства. Мы немного поприпирались, и в результате я сделал уйму открытий. Во-первых, у меня бьется сердце, по-настоящему. Безмятежно, размеренно и явно неспешно, точно приноравливаясь к беспрецедентно долгой жизни. Его стук невозможно ощутить, можно лишь услышать, при этом полностью погрузившись в себя. Во-вторых, бутафорских клыков действительно нет и, что огорчило меня больше всего, в будущем тоже не предвидится. В-третьих, я злодейским образом мутирую и попутно обзавожусь тремя недостающими хромосомами. Если честно, последнее заявление милашки префекта осталось для меня за кадром. Я не силен в генетике, постулаты школьной программы и не откладывались в памяти, поэтому вся эта ДНК-тарабарщина плавно пролетела мимо ушей. В-четвертых, слепые мучения продлятся недолго. По словам той же Ван Ортон (черт, мне просто необходимо выяснить ее имя!) на это уходит от трех недель до месяца. И, наконец, в-последних, выродкам нашей расы полагается иметь при себе рабыню крови. Полагаю, благими намерениями тут и не пахнет...
  Итак, Милора Вандер-как-то-там, та самая сладкоголосая птичка, обвинившая нашего префекта в деликатности, теперь сидела рядом со мной. В подробности ее внешности, само собой, я не был посвящен, но общее впечатление составил. Веселая, обаятельная, бесстрашная и умеющая правильно преподать себя особа.
  - Немного неаккуратно вышло с рабынями, - уловил я задорный шепот прямо у своего уха. - Вас это не сильно коробит?
  Я расплылся в благостной улыбке, впитавшей в себя всё волшебство ее запаха, и отрицательно помотал головой, беззвучно говоря, мол, у меня с этим полный порядок. Легкие до отказа наполнились тягучими нотками клубники и наслаждения. Под тканью рубашки вверх по плечу поползли мурашки, вызванные приятным теплом, исходящим от девушки. Я развернулся вполоборота, пополняя корзину собственных восприятий еще и свежестью ее ровного дыхания, и попытался представить, какова она на вкус.
  Последнее действие вышло безотчетным. Какой-то жадный до чужой крови отдел мозга просто отдал команду фантазии и включил процесс безостановочного слюноотделения. Я облизал губы, вспоминая вчерашнее папочкино светопреставление с участием надкушенного горла, и почти утратил соображение. Однако усталый голос префекта не позволил мне скатиться до уровня непознанных инстинктов.
  - Теперь попрошу всех разойтись по комнатам. Обед, то есть обычную пищу, подадут в пять часов после полудня. Кураторы проводят вас в столовую. Следующее занятие состоится завтра в восемь. Настоятельно рекомендую не опаздывать.
  Лихорадочно обдумывая начало светского разговора, я встал со скамьи, пропустил Милору вперед и предельно осторожно двинулся в том направлении, где по моим подсчетам расположился преподавательский стол.
  - По поводу моего состояния, префект, - сконфуженно пробубнил я в пространство, в точности не зная о местоположении учительницы, - вы говорили о каких-то лекарствах...
  - Да, гастат, - полилось из-за спины журчащее восклицание. Я резко обернулся и нос к носу столкнулся с пляшущим в воздухе амбре. Глаза непроизвольно расширились от удивления. Это она, моя таинственная и дико молчаливая незнакомка, окутанная облаком розмарина, горького шоколада и океанской прохлады! Сей сводящий с ума аромат я узнал бы из тысяч аналогов. - Правда, особых надежд на нашу медицину возлагать не приходится, но этот препарат...что-то не так, Себастиан?
  Пропуская сквозь рецепторные окончания ровным счетом ничего не значащие звуки, я поднял очки на голову, сфокусировал взгляд на размытом пятне лица собеседницы и прищурился. Секунду спустя картинка обрела подобие четкости, и я увидел перед собой девушку в сером, сугубо учительском костюме. Ранее созданный в воображении образ идеально лег на реальный прототип. Невысокая шатенка лет двадцати пяти с выразительными глазами цвета лазури, чудесным крохотным носиком, пересохшими от бесконечной болтовни губами, утонченной линией скул и четким овалом лица. Фигуру мне помешал рассмотреть мешковатый наряд, тогда как кисти рук...Проклятье, до той поры я никогда не видел столь же притягательно длинных пальчиков и уж тем более не касался такой прозрачной и повсеместно бархатной на вид кожи.
  - А сегодня ты скажешь, как тебя зовут? - вопреки всем доводам рассудка выпалил я, невоспитанно пялясь на Ван Ортон, точно на какой-то мираж или приведение.
  - Прошу прощения? - агрессивно зыркнула она на меня, выражая неудовольствие по поводу резкого перехода на 'ты'. Эх, была не была! Всё равно моё воспитание далеко от навязываемого правилами хорошего тона.
  - Имя, вчера ты так и не представилась, помнишь?
  На краткий миг изумление побороло отчужденность. Префект приблизилась ко мне, сокращая существующее между нами расстояние до пары шагов.
  - Но как ты узнал? - треснул по швам хваленный профессионализм.
  - Твои духи, - якобы безразлично пожал я плечами, упиваясь по самую маковку путешествующей вдоль всего тела легкостью. И тут произошло непредвиденное. Перед глазами на сверхзвуковой скорости пронеслась вспышка белого света, на ресницах проступила унизительная влага. Изображение померкло.
  Я дернулся от дикой боли, прорывающей тоннель в черепную коробку, сдавил двумя пальцами переносицу и живо водрузил очки на место, спасаясь от слабых огней осветительных приборов.
  - Джодель, - ласково царапнул слух почти ставший любимым голос, - меня зовут Джодель.
  Невзирая на косяком идущие беды, я улыбнулся и раздосадовано отследил перемещение префекта к столу. Громыхнул выдвинутый ящик, зашуршали какие-то упаковки. Внутренней стороны ладони коснулся острый уголок пластикового прямоугольника.
  - Принимать по три раза в день с обильным питьем, - холодно напутствовала девушка, передвигающаяся, как я мог судить, со скоростью ядерной боеголовки. - Это всего-навсего успокоительное, гастат Слейтер. Побочных эффектов можете не остерегаться, ваш организм не обратит на них ни малейшего внимания. А теперь возвращайтесь к себе в комнату.
  Прежде, чем я успел произнести еще хоть что-нибудь, хлопнула дверь класса, и я понял, что остался в одиночестве. Хм, Джодель Ван Ортон, ты и впрямь странная.
  Впрочем, с этим я погорячился, ведь в коридоре меня ждала мисс Рабыня Крови, а совместный досуг вряд ли обещал вписаться в рамки разумного. Так или иначе, мне не терпелось вернуться к себе, завалиться на диван и привести в порядок рой воющих мыслей, поэтому выбирать не приходилось. Сцапав тоненькую ручку новоявленного поводыря, я поплелся в предложенном направлении.
  Бродить по замку в сомнительной компании постепенно становилось моим хобби. Я не горел желанием затевать пустой разговор, как и моя спутница, поэтому дорога до заветного коридора второго этажа прошла в неуютном молчании. Удивительно, но за два лестничных пролета нам так никто и не встретился. Видно, с плотностью населения здесь проблемы не возникали.
  У дверей, ведущих в мои личные покои, прогуливался некто, истончающий тонкий запах полироли для мебели. По внушительным размерам упавшей на лицо тени я догадался, кого вижу перед собой, и блеснул недюжими способностями.
  - Как дела, приятель? - непринужденно приветствовал я свою вчерашнюю 'няньку' и куратора в одном флаконе по фамилии Хейтс. Ключ, найденный на дне кармана джинсов, тем временем боролся с замком.
  - Отлично, как сам? - пробасил вампир вежливости ради.
  - Шикарно, так что не особо завидуй, - толкнул я дверь плечом, вваливаясь в промозглую прохладу тонущего во мраке помещения. Милора неуверенно вошла следом, предварительно осыпав громилу доброй сотней реверансов. - Ты по делу или на чашку чая заскочил?
  - Здравствуй, Лора, - уважительно поздоровался Адриан, замирая на пороге. - Вообще-то я пришел по делу, Себастиан. У меня назначена встреча в обеденное время, поэтому я хотел узнать, не мог бы ты самостоятельно...
  - Разумеется, - по достоинству оценил я его талант к красноречию. Вероятно, парню не так уж часто приходится прибегать к помощи слов, вон как разволновался из-за пустяка. - Столовую я и сам как-нибудь найду. Пойду по следу из хлебных крошек.
  - Тогда спасибо, увидимся за ужином. Я прихвачу в деканате жетон и для тебя.
  - Угу, - послал я в спину удаляющейся фигуре, попутно пополняя всё разрастающийся список вопросов. Интересно, для чего нужны жетоны?
  С комфортом развалившись по центру дивана, я снял отчаянно давящие на переносицу очки, взъерошил пятерней опавшие из-за повышенной влажности волосы, ослабил тугой узел галстука на шее и постарался избавиться от всех мыслей. Сейчас меня волновали лишь глаза. Немного изумленные, увлекающие на свою бескрайнюю глубину и напоминающее о чистоте горных озер очи, что смотрели на меня с прелестного лица Джодель. Я безбожно солгу, если скажу, будто не знавал девушек красивее. Знавал, и не раз...
  - Какие будут правила, мастер? - прервала нить моих размышлений Милора, ходя вокруг стоящего напротив кресла.
  - Правила? - словно ослышавшись, переспросил я. - Никаких правил. Тебя, насколько я понял, поселили со мной? - Четко высказанное 'Да' послужило ответом. - Милости прошу, располагайся. Не знаю, что тут есть, а чего не хватает, но ты можешь пользоваться абсолютно всем. И перестань, пожалуйста, называть меня мастером, это безобразно звучит.
  - А как мне к вам обращаться? - с легко различимой издевкой поинтересовалась соседка. Хотя, нет, я поспешил с выводами. Язвительности в ее тоне не наблюдалось, уж скорее благоговение, граничащее с одержимостью. - Господин? Импер? Хозяин?
  - Хозяин? - не успел притормозить я миграцию бровей, прытко обосновавшихся на лбу. - Постой, что все это должно означать? Какие правила и почему именно хозяин? - запоздало начал вникать я в оную суть термина 'рабыня крови'.
  - Я присяду, если разрешите, - опять же абсолютно серьезно проговорила Милора, по моему кивку опускаясь в кресло, где еще вчера с донельзя претенциозной миной продавливал обивку папочка Северин. - Вы ведь не были в спецотряде, правда? - Я вновь мотнул головой, фокусируя взгляд на нерушимой темноте прямо перед собой. - Это очевидно, вы не прошли обращение до конца и слишком болезненно реагируете на всё, что творится вокруг. Многое вам кажется бессмысленным...
  - Нет, что ты, - я замахал на нее руками. - Мне ничто не кажется бессмысленным, а вот выходящим за грани нормального, да! Объясни толком, кто ты? И с какой стати я вдруг стал или стану твоим хозяином?
  - Это обычная практика в нашей школе, - по пунктам принялась излагать девушка. - К каждому студенту прикреплена человеческая особь женского пола, - не дурная такая формулировка! Я бы избавил от зубов всякого, кто рискнул ввинтить обо мне нечто подобное. - В Девкалионе нет женщин-вампиров, за исключением префекта Ван Ортон, поэтому мужчин среди нас, люмпенов или рабов, если говорить по-простому, очень мало. В основном они заняты на тяжелой работе. Помогают поварам в столовой, трудятся грузчиками в аптеке, в общем, неважно. В наши обязанности входит удовлетворение потребностей молодых, в том числе новообращенных, вампиров. Любых потребностей, будь то голод, дефицит общения, страсть, - на последнем слове нам обоим понадобилась небольшая пауза для восстановления дыхания. Я сам не заметил, как подался чуть вперед, на сей раз вслушиваясь в ее голос с особым тщанием. - Рабыня крови исполняет желания вампира, которому она принадлежит. Я ваша, гастат, на следующие десять лет, поэтому вы вправе устанавливать свои правила, делать запреты, принимать за меня решения, распоряжаться мной по собственному усмотрению. Чтобы вам было проще, я вкратце расскажу о своем прошлом опыте. Например, мне не дозволялось говорить о себе в первом лице. Вместо личных местоимений использовалась конструкция, вроде 'ваша рабыня считает' или 'ваша рабыня просит разрешения'. Мастер любил доминировать, он полностью контролировал меня и мою жизнь. Вы можете поступить точно также, уверена, в этот раз я не наделаю того же количества ошибок. А можете просто рассказать о том, что и как вам нравится. Я запомню, и буду стараться угождать вам во всем.
  - Учеба здесь занимает десять лет, верно? - со скрытым подтекстом уточнил я, ведя в уме студящие кровь в жилах подсчеты. Милора согласилась. - В прошлый раз ты попала к новичку, правильно?
  - Вы правы, гастат.
  - Выходит, в этом садистском аду ты провела десять лет, - невольно прикинул я размеры ее психологической травмы. - И сейчас готова вернуться обратно? Лора, ничего, если я буду так тебя называть? - для галочки проявил я тактичность, наперед зная ответ. - Так вот, Лора, сколько тебе лет? Ответь честно, пожалуйста, без кокетства.
  - Двадцать четыре, - несколько сбитым с толку тоном оповестила девушка. - Вас это может не устраивать?
  - Нет, с этим у меня никаких проблем, - словно блуждая в терниях густого тумана, прошептал я и съехал вниз по спинке дивана. Отдать четырнадцатилетнюю девчонку гадливому психопату, помешанному на БДСМ*-извращениях! Да кем же надо быть, чтобы сотворить такое? Только ли вампиром с якобы прогнившей душой? Я сомневаюсь, что даже старина Северин на подобное способен. Несомненно, он мерзкий ублюдок с манией величия, дрянной отчим, бездарный воспитатель со своими понятиями и педагогике и так далее, но до таких низин ему далековато.
  Тем не менее, местные обычаи оставляют желать лучшего. Я слышал, с каким спокойствием и покорностью эта несчастная девушка говорила о пережитых годах унижения. Для нее они не являлись чем-то ужасным, скорее входящим в плавно текущий порядок вещей. Черт, да что не так с этой школой?!
  - Вот что, Лора, - решил закругляться я с пребыванием в шоковом состоянии. - Помнится, в классе ты невзначай упомянула о дружбе. Отлично, этот вариант мне подходит. Я хочу, чтобы ты стала моим другом. Только забудь о хозяевах для начала. Не нужно мне 'выкать', пытаться угодить или нечто вроде того. Для тебя я Себастиан или просто Стэн, а не мастер, договорились? - я пропустил мимо ушей ее жалкое 'Но...' и крепче переплел между собой пальцы на вспотевших от напряжения ладонях. - Далее, никаких ролевых игр. Я буду собой, ты тоже, станем общаться, заодно поддержим видимость нормальности, а то от здешних сюрпризов мне часто икается. Скажи, тут есть кровать? Здорово, она твоя, возражения не принимаются. Что еще? Ах, да! На мои желания не зарься, в их воплощении я не нуждаюсь. Кстати, кровь мне тоже без надобности...
  - Постойте, Себастиан, а как же, ну, мои обязанности? - умудрилась таки ввернуть она словечко в мою эмоциональную тираду. - Вы, то есть ты ведь понимаешь, что это моя работа?
  Нет, деточка, это скорее доведенная до абсурда проституция, притом легализованная.
  - Хм, скажем так, силюсь понять, пока без особого успеха, - искренне признал я. - Но ты не волнуйся, я не собираюсь на каждом углу трепать о нашем маленьком уговоре.
  - Тогда к чему такие сложности? Думаете, мне будет неприятно? - Да я в этом уверен на все сто процентов! - Себастиан, вы ошибаетесь. Я родилась в замке, я привыкла к тому образу жизни, который веду. Моя матушка тоже живет здесь. Нам обоим нужны деньги на еду, ее лекарства...простите, я иногда слишком много болтаю. В любом случае, просто позвольте мне делать то, чему меня учили, и вы не пожалеете. Я хороший люмпен, - с гордостью довершила свое откровение Милора и поднялась с кресла, чтобы опуститься на колени у моих ног.
  Я отпрянул, словно ощутил струящийся по коже поток кипящей воды, и с ужасом обнаружил свои ладони в плену гибких девичьих пальчиков.
  - Я не отказываюсь от вашей дружбы, импер. Но и вы не лишайте себя того, что заслуживаете. Неважно, что сейчас это вам кажется аморальным. Пройдет время, вы и думать забудете обо всех предрассудках. Вы вампир, Стэн. Мой господин.
  Кожу рук опалило ровное дыхание, и тишину комнаты прорезали два смачных чмока - это Милора поочередно оставила на костяшках моих пальцев по поцелую. Дьявол!
  - Вот же бред! - в сердцах воскликнул я, вырывая ладони и прижимая их к часто вздымающейся в порыве злости груди. С секундной заминкой на осторожность я поднялся с дивана и отошел от слегка повредившейся умом девушки на безопасное расстояние. - Послушай, Лора, что бы ты там себе не навыдумывала, я не хочу и не буду участвовать в этом. Не потому, что это аморально, хотя отчасти так оно и есть, а потому, что это еще и отвратительно! Я уважаю женщин, черт возьми! Всегда уважал - это вопрос чести. Поэтому запоминай правила. Я не твой господин и не собираюсь пить твою кровь, точка. Мы живем в одной комнате, соседствуем, так сказать, и только. Общаемся, когда есть желание, на любые темы, в частности говорим об этой дурацкой школе. И ничего больше, ясно?
  ____________________________
  *БДСМ (англ. BDSM) - психосексуальная субкультура, основанная на эротическом обмене властью и иных формах сексуальных отношений, затрагивающих ролевые игры в господство и подчинение.
  
  - Я вам не нравлюсь? - вопросом на вопрос ответила она, вдребезги разбивая мою шаткую систему самоконтроля.
  - Господи! - схватился я за голову, изничтожая клоки собственных волос. - Да я даже тебя не видел!
  - Не злитесь, пожалуйста, - заслышав мой истошный крик, запричитала Милора. - Я и впрямь не понимаю, почему вы всё это говорите. Что плохого в том, чтобы я доставляла вам удовольствие?
  - Ладно-ладно, - прилежно пошел я на попятную, - доставляй, только вначале удостоверься, что я действительно этого хочу, идет?
  - Да, - расцвела улыбкой, если верить изменившемуся тембру голоса, девушка. - А теперь разрешите задать вам...
  - Тебе, - устало рухнул я обратно на софу, - мы договорились, помнишь? Никакого 'вы'.
  - Точно, тогда ответь на парочку моих вопросов, Стэн, - с придыханием попросила она, занимая прежнюю позицию подле моих кроссовок.
  - Валяй, - полусонно прошептал я и закинул руки за голову, готовясь отдохнуть в процессе беседы.
  Не получилось. Любопытство Милоры оказалось бескрайним. Ее интересовало всё: мои вкусы, мечты, симпатии и антипатии, фантазии, пусть и носящие самый непристойный характер. В большинстве случаев я отвечал, иногда уходил от темы, порой лгал или приукрашивал события, когда затрагивались чересчур личные струны души, те, о которых я не поведал бы и на исповеди у священника.
  К обеду я окончательно вымотался, поэтому с радостью воспринял поход в столовую. Надеюсь, за едой моя соседка остудит пыл и раздумает затягивать допрос до поздней ночи.
  Трапезная зала поразила меня величиной, размахом и неоспоримым шумом. Последний после затяжного пребывания в безлюдных и точно вымерших коридорах показался особенно оглушительным, но я не жаловался. Гомон множества голосов, звон посуды, металлический скрежет подносов о столы, звук бесконечно отодвигаемых и придвигаемых стульев был сродни благословению свыше. Я представил, какое немыслимое количество вампиров меня окружает, и впервые со дня приезда в замок вздохнул с облегчением.
  Уверенно придерживая меня за локоть, Милора отыскала свободное место, заботливо (это слово определенно начинает меня доставать) спросила о гастрономических предпочтениях, невзначай провела согнутыми пальцами по моей щеке, точно поощряя сделанный выбор, и умчалась за заказом. Я поерзал на гладком сиденье, поправил очки, почти не спасающие от слезоточивого света ярких ламп, и нервозно застучал пальцами по столешнице. Тотальное безделье заставило меня прислушаться к разговору за соседним столиком.
  - Не еврей, говоришь? - со смешком уточнил гнусавый мальчишеский голосок. - И почему нас всё еще терзают смутные сомнения, а?
  - Да ладно тебе, Феликс, не видишь, девочка занята, - издевательски протянул дружок прыщавого подростка, - она кушает кааашкууу! Не обляпайся, малышка!
  - Что вам нужно? - должно быть, не в первый раз повторил столь унизительный вопрос тот, кого эта дружно гогочущая братия называла 'девочкой'.
  - Чтобы ты подтерла сопельки, конфетка! - вклинился в подтрунивания третий участник, чей смех походил на блеяние лошади.
  - Слушайте, я знаю, всё это очень забавно и так далее, но не могли бы вы оставить меня в покое! - тщетно пытался уладить дело миром объект для насмешек. Мне почудились знакомые интонации. Думается, я говорил раньше с этим парнем...
  - Ой, как мило! - пуще прежнего заржал тот, кого назвали Феликсом. Внезапно ситуация опасно накалилась. Я уловил звон тарелок и отчетливо расслышал звук, с каким чье-то лицо со знанием дела впечатали в пластиковую столешницу. - Теперь ты слушай, задрот! Еврей ты или нет, нам до фонаря в парке! С этого дня станешь отдавать мне свои жетоны, все до единого, усек? И если это мне покажется недостаточным, будешь воровать их у своих дружков-первогодок! Пикнешь префектам...
  Я встал со стула и нарочито громко откашлялся, привлекая к себе внимание местной шайки шакалов.
  - Какие-то проблемы, очкарик? - угрожающе прикрикнул на меня мистер Лошадь. - Давно не носил контактные линзы? Учти, я это тебе в два счета устрою.
  - Как-нибудь обойдусь, - с вызовом бросил я, приближаясь к месту ведения разборок. - А у вас, я смотрю, непомерные аппетиты! Может, номерок диетолога подсказать?
  - Э-э, Феликс, да он нарывается, - восторженно пропищал антисемит*. - Что, малыш, охота пройтись с экскурсией по замку? Показать, где больничное крыло находится?
  - А у тебя, что, здоровье лишнее? - упрямо лез я на рожон, не отдавая себе ни малейшего отсчета в превосходстве противников.
  - Да я гляжу, ты своим поделиться надумал! - агрессивно громыхнул третий подпевала, вместе с тем занося кулак.
  Резкий свист рассекаемого воздуха эхом отдался в ушах. В висках засвербело от скорости перегоняемой по стенкам сосудов крови. Отдаваясь до невероятия четким ощущениям, я ловко уклонился от удара и наугад вонзил свой кулак в мясистый сгусток плоти, затянутый в кожаную куртку. Завязалась нешуточная потасовка. Прежде, чем с подачи одного из негодяев протаранить головой выбранный Милорой стол, я сбил костяшки пальцев о чью-то бровь, пересчитал лбом кому-то зубы и, почти под конец, вывихнул любезно подставленное запястье. Затем меня, бесславно распластавшегося на полу, окружил топот множества ног. Очки при падении разбились, напоследок оцарапав мне нижнее веко осколком стекла. Из носа хлынула кровь. В тот момент, когда я более-менее встряхнулся, сгреб себя в охапку и принял кособокое подобие сидячего положения, рукавом рубашки затыкая кровоточащие ноздри, в плечо впились жаждущие продолжения схватки пальцы. Некто тут же сорвал их с меня, а вот урезонить извергающего непечатные проклятья вампира не сумел.
  - Мы еще встретимся, недомерок! Я тебя дерьмо хлебать заставлю! Да уберите вы гребаные руки! Сказал же, я в норме. Всё-всё, спокоен! - рвал на себе волосы Феликс.
  Мда, неприятненько вышло. Наживать врагов в первый же день - не совсем верная политика, проверено на собственной многострадальной шкуре. С другой стороны, разве я мог остаться в стороне, зная, что неподалеку сидит мой сокурсник?
  - Эй, ты как? - провопило сразу несколько пар мужских глоток.
  - В порядке, - сдавленно прохрипел я, медленно выпрямляясь, чему поспособствовала подоспевшая на помощь крепкая рука. - Я в порядке.
  - Ну ты дал, брат! - вплотную приблизился ко мне обладатель твердого пожатия. Я напряг память и узнал в говорящем еще одного соратника по дате обращения. Ретсон Крайдж. - Из-за чего весь сыр-бор вообще?
  - Горячая кровь, мужик, - невесело хохотнул я, принимая настойчиво всовываемую в ладонь влажную салфетку. - Они спросили, который час, я ответил.
  _____________________________
  *Антисемитизм - отрицательное представление о евреях, неприязнь и предубеждение к ним, основанные на религиозных либо этнических предрассудках.
  
  - Ну-ну, - цокнул языком Ретсон. - С кем не бывает. Давай мы с парнями проводим тебя до комнаты, а по дороге раздобудем новую пару очков. Алекс, завяжи ему глаза полотенцем, покуда он совсем не ослеп, - обратился он к гурьбе переговаривающихся между собой зевак, после чего едва слышно спросил у меня. - Идти-то сам сможешь?
  Я поддакнул и сильнее прижал к лицу пахнущую средством для мытья посуды салфетку, насквозь пропитанную кровью. Общими усилиями меня довольно споро доставили в личные покои, где уже вовсю суетилась испуганная всем произошедшим люмпен.
  Лед, тьма и подбадривающие возгласы Ретсона живо поставили меня на ноги. К счастью, нос не был сломан, так что из передряги я выбрался без последствий, если не считать таковыми стремительно набухающую шишку на лбу.
  Имя объекта насмешек старшекурсников недолго оставалось в тайне. Стоило мне услышать звучащий с надрывом голос Алекса Хольца, как всё встало на свои места. Именно его Феликс и со товарищи выбрали на роль мальчика для битья. Впрочем, вслух я затрагивать эту тему не стал, задав совершенно иной вопрос.
  - Зачем нужны жетоны?
  - Они нечто вроде талонов на получение крови, - скороговоркой пояснил Алекс, неуёмно прогуливающийся вдоль всей комнаты. Ретсон с Милорой решили вернуться в столовую за моей пропущенной порцией обеда, так что в комнате мы были одни. - На территории замка, я пока не знаю, где, расположена так называемая аптека. Там эти жетоны и можно обменять на кровь. Насколько я понял, их тут нехватка, поэтому между студентами то и дело вспыхивают такие вот ссоры. Кстати, спасибо, что помог.
  - А-а, ерунда, забудь, - наплевательски махнул я рукой. - Раз уж мы теперь в одной упряжке, обращайся, если что.
  Вампир буркнул в ответ неразборчивое междометие и продолжил захватывающую ходьбу по периметру апартаментов.
  - Где взять эти жетоны? - ощущая подкрадывающийся на когтистых лапах голод, никак не связанный с углеводами, поинтересовался я.
  - Вроде их выдают здесь просто так, - не совсем уверенно ответил Алекс. - А, может, за хорошую успеваемость или поведение без нареканий.
  - Ясно, - неоднозначно хмыкнул я, прокручивая в мозгу один весьма непростой вопрос. - Слушай, Алекс, как тебе здесь вообще? Нравится?
  - А тебе? - не пожелал он первым идти на откровенность.
  - Если исходить из ежесекундного желания сбежать, куда глаза глядят, то да, я в немом восторге.
  - У меня так же, - печально признался Хольц. - Только сбежать отсюда не выйдет.
  Это-то меня и огорчало. Редкий подвид ситуации, когда точно не знаешь, в какой стороне находится вход, зато твердо уверен в том, что выхода нет. Очень хитрая ловушка.
  
  
  Глава 5 (Джодель). Кровавый спорт.
  
  Первая учебная неделя была на исходе. Впереди у студентов полноценное воскресенье с плановым выездом на природу, а у меня - ставшая нормой головная боль по поводу устроения их досуга. Трибун Мортон настаивал на проведении спортивного мероприятия, и я сломала немало извилин прежде, чем свыклась с мыслью о том, что ничего дельного из этой затеи не выйдет. Скажите на милость, какое соревнование может мало-мальски заинтересовать группу из пяти мужчин? Состязание по армрестлингу? Игра в шашки? Теннис? Покер? Что? Я терялась в догадках и в итоге прибегла к старому, как мир, способу - обратилась за помощью к другу. На мое счастье, Адриан нашел довольно изящный выход из положения. Он попросил пятерых своих сокурсников поехать завтра вместе с нами и провести показательный матч по футболу между гастатами и триариями. Боюсь даже представить себе результаты этой 'дружеской' встречи. Однако ученики моих опасений не разделяли и с радостью приняли вызов выпускников.
  Я на миг отошла от размышлений и обвела глазами полупустой класс. Вампиры прилежно корпели над контрольной по теме: 'Закономерности фонетического развития древнеисландского языка'. На части лиц застыла печать сосредоточенности. В первую очередь, это касалось Алекса и его рвения в постижении учебной программы. Увлеченно покусывая кончик карандаша, он буквально проглатывал вопрос и тут же принимался за написание развернутого ответа. Очень мило.
  Другие, как, например, Дейвон лишь транжирили время почем зря. За те двадцать минут, что прошли с начала работы над тестом, этот разгильдяй не написал и строчки, предпочитая делать вид, будто он выше и важнее остальных. О, викинги, он и вправду отвратителен!
  Себастиан, вновь заполучивший всю остроту зрения в обмен на потерю сколько-нибудь объективного вкуса, задумчиво вертел вопросник перед глазами, точно выискивая невидимые подсказки, и изредка посматривал в мою сторону. Уверена, также с надеждой на поблажку. Инцидент в столовой даровал ему титул выскочки местного разлива вкупе с толикой славы, после чего проблемы с акклиматизацией отпали за ненадобностью. Коллектив принял недовампира с большой охотой, а добрые приятели еще со спецотряда Ретсон и Поуг с удовольствием, насколько мне известно, включили его в список друзей.
  - Гастат Косгров, будьте любезны, прочтите хоть первый вопрос, - осуждающе велела я, устав от извечного пренебрежительного отношения как к себе, так и к своему предмету.
  - Укажите все известные вам количественные изменения ударных гласных, - вслух пробубнил забияка, нарочно издеваясь над моим терпением. За прошедшую неделю я трижды выходила из себя, и ни разу причиной не являлся другой студент. - Мой ответ, - принялся водить он грифелем по бумаге, - 'Катись к дьяволу, сучка!'.
  Я онемела от его наглости и в первую секунду не смогла найти слов для достойного ответа. Руки зачесались от желания стереть сальную ухмылку сокрушительным ударом в челюсть, но это было бы слишком неправильно. Очевидно, что мерзавцу нравится выводить меня на эмоции, а я не собиралась потакать прихотям избалованного кровососа.
  - Извинись, - внезапно прорезал всеобщее напряжение ледяной возглас Себастиана.
  - Помечтай, урод! - не сдал позиции Дейвон, демонстративно выставивший позади себя сжатую ладонь с оттопыренным средним пальцем. - Я сказал, что не буду заниматься этой херней. Она, - не меняя жеста, указал он рукой на меня, - забила на это болт! И на чьей стороне правда, папенькин сынок?
  - Заткнись, Дейвон! - попытался урегулировать конфликт Ретсон, вклинившийся в середину грязной тирады. Без толку. Желчь уже била из вампира фонтаном.
  Слейтер особо долго не церемонился со школьными правилами, когда перемахнул через свой стол и спрыгнул на скамью ненавистного сокурсника. Я бы с легкостью позволила ему изничтожить надоедливого паразита, а после надругаться над смердящими останками, но внутренний педагог требовал немедля ввязаться и оградить студентов от смертоубийства. Потупиться принципами казалось неразумным, поэтому я вмешалась.
  Путем немудреной вампирской скорости я вмиг преградила дорогу озверевшему первогодке, обеими руками уперлась ему в грудь и предельно четко прогрохотала:
  - Вернитесь на место, гастат Слейтер!
  Юноша взглянул на меня, продолжая бесплодные рвения в сторону обидчика, и, вопреки всем ожиданиям, мгновенно угомонился. С лица исчезла ненависть, замешанная на едком коктейле агрессивности. Уголки губ дрогнули и приподнялись в улыбке. Глаза скосились на грудь, прикрытую моими ладонями. По телу пробежал холодок.
  - Как скажете, префект, - часто-часто дыша (полагаю, из-за приступа гнева), согласился Себастиан и тут же разорвал наш телесный контакт, оставив меня на попечение двоякого чувства потери чего-то значимого.
  Я и опомниться не успела, как он возвратился за парту и ткнулся носом в контрольную. Мне пришлось последовать его примеру и вернуться к учительскому столу, чтобы, устроившись в кресле, сложить горящие огнем ладони на коленях и задаться главным вопросом. Что сейчас произошло? Откуда взялась эта парализующая нервные окончания энергия? Едва коснувшись его, я словно одеревенела, распрощалась с рассудком и провалилась на самое дно пропасти, вобравшей в себя всё окружение целиком. В ту секунду вокруг ничто не существовало, имели место быть лишь я, его глаза да туманный проблеск отчаянного желания совершить какую-нибудь глупость. Провести пальцем по мужественной линии его челюсти или приблизиться настолько, что станет ясна притягательная сила его дыхания.
  Господи всемилостивый, о чем я вообще? Джодель, очнись, дорогая! Ты и близко не подойдешь ни к одному мужчине!
  Сожалею, что приходится напоминать себе об этом. Порой мне и моему телу очень сложно договориться между собой.
  За всеми мыслями я умудрилась позабыть о гадкой выходке Дейвона и чуть не прокараулила конец урока. Студенты, делая скидку на мою моральную отлучку, самостоятельно справились с тестом, собрали вещи и цепочкой потянулись к выходу, по пути складывая работы на краешке моего стола. Заметив оживление, я пристыжено поднялась на ноги и сделала объявление о завтрашней вылазке за территорию замка.
  - После завтрака встречаемся в холле!
  Гастаты с воодушевлением восприняли новость. Все, за привычным исключением в виде недовольного двадцать четыре часа в сутки Косгрова.
  - Дейвон, - нарочно нарушила я обет официальности, подзывая гордого носителя скривленной рожицы, - задержитесь ненадолго, я хотела бы поговорить с вами.
  Услышав это, Себастиан замер в дверях класса, тогда как его недавний оппонент и не подумал обернуться. Я проявила настойчивость и в два счета настигла слишком высоко задравшего нос вампира.
  - Я вроде бы к вам обращалась, гастат!
  - Не думаю, что мне нужны дополнительные лекции, да еще вприкуску с нотациями, префект, - брезгливо скинул он мою руку со своего плеча, проходя мимо поигрывающего желваками создания Северина.
  - А я думаю, они вам просто необходимы! - яростно отрезала я, ощутимым тычком в грудь подталкивая грубияна к крайнему ряду скамей. Он был вынужден подчиниться, поэтому с особым неистовством сбросил рюкзак на стол и вперился в меня злющими глазами. - Гастат Слейтер, если у вас есть вопросы, - не поворачивая головы в его сторону, проворчала я, - советую подождать возможности их задать в коридоре.
  Когда последний свидетель покинул аудиторию, я вдовое больше пеклась о субординации, не позволяя эмоциям взять верх.
  - Вы ни о чем не хотите поговорить со мной, гастат?
  - Дайте-ка пораскинуть мозгами...мм, определенно, нет, не хочу, - умело держал Дейвон оборону, блуждая взглядом вдоль каменных стен.
  - Жаль, я надеялась, что наша беседа пройдет на добровольных началах. В таком случае ответьте мне на некоторые вопросы. - Я решила быть непреклонной, поэтому тут же добавила, - Это не просьба, могр*, а вежливый приказ. В чем дело?
  - Я не буду валять дурачка, префект, и отвечу сразу, - впервые за неделю по-человечески выразился сей нерадивый студент. - Вы мне отвратительны. Меня блевать тянет от всего этого. Эта идиотская школа с ее дурацкими устоями, запретами и прочим; отупляющая программа занятий, постоянное чувство голода, угрёбищные проверки. Да, мне, мать вашу, не доставляет удовольствие каждую ночь вскакивать с постели, чтобы пропустить в комнату дежурного и поставить подпись в его рапорте! Даже этот древнеисландский язык бесит!
  ______________________
  *Morgr - юноша (пер. с древнеисландского).
  
   Мне двадцать четыре года, я окончил Сорбонну и имею диплом бакалавра в сфере интеллектуальной собственности. У меня за плечами двухгодичная стажировка в крупнейшей юридической фирме Парижа. Я учился всю сознательную жизнь, и что в итоге? Я оказываюсь здесь, а прошлое летит к чертям! Вновь парты, учебники и глупые, тупорылые, абсолютно никчемные твари вокруг! Буквоед Хольц, озабоченный своими компьютерами. Нытик Крайдж, разлученный с женой и новорожденным сынком. Бывший героинщик Растич, который только и делает, что ловит кайф от всего происходящего. Мол, какое счастье, что ему помогли завязать. Урод. Эта заноза в заднице Слейтер, не умеющий держать кулаки при себе. Чертов папенькин выродок! И небезызвестная мисс Ван Ортон - психованная недотрога, наизусть зачитывающая параграфы из учебников. Слово в слово! Это омерзительно. Как и то, чем вы заставляете нас заниматься. Древнеисландский язык, захватывающе, неправда? Я десятилетиями мечтал после университета попасть в отстойник для гиков. - Мне уже начинало казаться, что у его озлобленности конец и края так и не обозначатся. - Вспомните тему вчерашнего урока, префект. Два часа, потраченные впустую. Мы, точно стадо баранов, разучивали эти ваши 'мо-по-фо'-ударения! - таки сорвался на хрип брызжущий слюной вампир, давая мне крохотную передышку от длиннющего списка претензий.
  Разговор явно затягивался, поэтому я предложила нам обоим присесть. Дейвон шумно выдохнул накопившийся пар и устроился на самом краю скамьи. Я села напротив.
  - А чего вы в идеале ожидали от школы Мертвых, гастат? - намерено расшерудила я тлеющие угли. - Думали, вам повяжут на лоб повязку со словом 'вампир', отправят в самую гущу действий и тут же подтолкнут к истреблению человеческих глоток? Полноте, юноша! Это абсурдное предположение.
  - Да не думал я ни о чем подобном, ясно вам?! - вспылил мой собеседник. - Просто мне совсем иначе описывали Девкалион.
  - Уверена, что так оно и есть, - чутко отозвалась я на последний, отчаянный крик его души. - Но разница в том, что слышать и видеть, а тем более принимать личное участие, - понятия диаметральные. Сейчас вы настроены на негатив...
  - Только не начинайте снова, - перебил мою примирительную тираду Косгров. - В психоанализе я не нуждаюсь, так что запомните на будущее. Я делаю то, что делаю, поэтому не советую вам влезать. И раз уж вы рискнули организовать этот сеанс, да еще поддержали давний стереотип милого вампира, я приношу вам свои извинения, - уже на полпути к выходу отказался он от излюбленной манеры общения. - Впредь такое не повторится, префект. Всего доброго!
  Ликующая улыбка тронула мои губы, когда дверь аудитории негромко захлопнулась. Да настигнет Óдина благодать, я достучалась до самого безнадежного из своих учеников! Сумела подвести его к откровенности и теперь, кажется, знаю, по какой схеме выстраивать свою модель поведения. Уважение и внимательность - два главных условия.
  
  
  
  ***
  Ночь я провела в тяжких раздумьях, бесцельно слоняясь по освещенному фонарями парку. Неприятно это осознавать, но Дейвон во многом был прав. Из года в год в Девкалион попадают те, чьи жизни загублены на корню. Всех, кто миновал главные ворота школы, обратили против воли. Исключение составляет лишь один студент, оставшиеся три сотни были поставлены перед фактом. Никто не объяснил им основ, не предостерег об осложнениях, не растолковал сути будущих изменений, не протянул руку помощи в нужный момент. Таковы древние традиции Легиона: брать то, на что падает алчущий взгляд. К примеру, мой нынешний класс - кладезь разносторонних талантов. У Алекса потрясающий математический дар и увлеченность программированием. Серые кардиналы* правильно оценили эру становления компьютерных технологий и наперед обзавелись талантливой пешкой. Та же система срабатывала и в отношении Дейвона, как выяснилось, в прошлом весьма недурного юриста. И в случае с Поугом, славящимся своим обаянием и отточенным до мелочей умением расположить к себе человека. Вампиров, вроде него, часто назначают на роль переговорщиков. Налаживание контактов с Просвещенными, тесная взаимосвязь с прочими людьми, которые могут быть полезны Легиону. Роль Ретсона покуда не слишком ясна, а вот присутствие Себастиана объяснимо. Уважаемый легат Гудман долгие лета подряд не мыслит себя без вдохновенного 'клонирования сыновей'. И все, как один (помимо бракованного Феликса Роткота), выходят похожими на Лео - нежно любимого отпрыска Северина, ценимого превыше всех. Я, если быть до конца откровенной, полностью разделяю эту животворящую страсть директора. К Лео легко проникнуться симпатией, хотя гораздо проще ненавидеть даже самое захудалое упоминание о нем. Но вот оставаться равнодушным - увы, такой фокус доселе не удавался никому.
  Близился час рассвета. Листья каштанов заискрились слезинками росы. Свободно расхаживающие по участку собаки, в основе своей доберманы, разбредались по будкам. Завершали последний обход территории охранники. Гасли прожектора над камерами слежения. Я брела по мощеной камнем дорожке, вдыхая щедрые порции густого воздуха, и наслаждалась тающими в первых лучах солнца крупицами ночи.
  Чуть приоткрытая парадная дверь замка выпустила на крыльцо оживленно дискутирующую группу выпускников. Четверо из них направились в сторону аптеки, на ходу разрешая спор о вероятии существования вампирской транслокации**. Двое других присели на оградительные перила, побросали туго набитые книгами сумки к ногам. В их числе оказался Адриан с упакованной в кофр гитарой за плечом.
  - Доброе утро, триарии, - поравнявшись с бывшими учениками, приветствовала я.
  - И вам того же, леди! - уважительно склонил голову Ивэн, за что незамедлительно получил от сокурсника локтем в бок.
  - Здравствуйте, префект, - поучительно глядя на товарища, бархатным по обыкновению голосом произнес Адриан. - Отдыхаете от своей мелкоты?
  - Приходится, - сделала я небольшой привал для светской беседы, вставая рядом с другом. - Давно закончились занятия?
  - Четверть часа назад, полагаю, - цвел галантностью Ивэн. - Теперь вот вкушаем плоды расслабленности, не желаете к нам присоединиться, префект? Адриан как раз находился в поиске слушателей своей новой песни, окажите ему честь по старой памяти.
  - С удовольствием бы, но у меня есть одно незавершенное дельце, - опечаленно посетовала я, в знак искреннего сожаления касаясь краешка рукава пальто Хейтса. - Рада была повидаться, юноши. Триарий Хейтс, непременно жду приглашения на ваш первый концерт, - специально попрощалась я так, чтобы не вызвать и тени сомнений у любопытствующих.
  - Можете не волноваться, префект Ван Ортон, - столь же мастерски поддержал мои кривляния друг, - билет на мое сольное выступление вы получите раньше других.
  - Благодарю заранее, - со смешком бросила я через плечо, направляясь к входным дверям.
  Очутившись в своей комнате, я сменила одежду на более практичную, переобулась в ненавистные и всё же крайне удобные спортивные туфли и заплела волосы в хвост. До завтрака оставался почти час, который я провела на полу у дотлевающего камина с томиком 'Орестеи'. Каюсь, я одержима древнегреческой поэзией, неравнодушна к творчеству Эсхила и в глубине души обожаю трагические пьесы. Дойдя до отрывка с описанием вероломной задумки Клитемнестры, покусившейся на жизнь своего мужа Агамемнона, когда-то принесшего их общую дочь в жертву во имя победы в Троянском походе, я посмотрела на часы и отложила чтение. Пора.
  ____________________________
  *Серый кардинал - так называют влиятельных людей, действующих негласно и обычно не занимающих формальных должностей с такими полномочиями. В данном случае речь идет о Легионерах.
  **Транслокация - тип хромосомных мутаций. В ходе транслокации происходит обмен участками негомологичных хромосом, но общее число генов не изменяется.
  
  
  В холле меня поджидали раздухаренные предстоящим состязанием первокурсники в полном составе. Для поддержания командного духа вампиры облачились в спортивные костюмы из темных тканей, кроссовки заменили бутсами, а форму - схожими по цвету футболками. Четкая уверенность в победе сияла во всех, без исключения, взглядах.
  - Доброе утро, гастаты, - на долю секунды опередила я их хоровое приветствие 'Здравствуйте, префект!'. Четко и слаженно, будто они всю ночь провели в репетициях.
  Пятью минутами позже к нам присоединились триарии, выглядевшие самым непринужденным образом. Продолжая тихо переговариваться между собой, они поравнялись с будущими соперниками и смерили всех присутствующих надменными взорами.
  - Как дела, парни? - Адриан первым решился на соблюдение светских формальностей.
  - Особо не жалуемся, - взял на себя роль переговорщика Себастиан, обменявшийся со своим куратором дружеским рукопожатием. - Как сами?
  - Нормально, цыпочка, - не по сценарию вклинился в обмен любезностями хрипловатый говор Феликса Роткота, подпирающего плечом колонну. - Готовьтесь землю жрать, сопляки!
  - Вприкуску с травой! - поддержал Сет Фуллер настрой товарища. Назревал конфликт.
  - Вы у нас ее сами жрать будете! - лишь подлил масла в огонь желчный возглас Дейвона.
  - Господа вампиры, закругляйтесь, - вполне сдержано призвала я парней к миролюбию. - Это всего-навсего совместный выезд за территорию замка, посему прошу позабыть о неурядицах. Возражения имеются? - Звонко отскочившая от стен тишина послужила мне ответом. - Тогда на выход, автобус дожидается вас у ворот.
  Покончив с бумажной волокитой у поста охраны, я устроилась на переднем сиденье в просторном шестнадцатиместном микроавтобусе, за рулем которого уже возвышался дружище Хейтс, а салон трещал по швам от обилия разноголосого хохота, нажатием кнопки на приборной панели подняла перегородку, отделяющую кабину от рядов кресел, и откинулась на спинку, не сводя глаз с расслабленного лица приятеля. Мы давно уладили тот инцидент в библиотеке, произошедший в день моего возращения в замок. Я принесла Адриану тысячные извинения, он в свою очередь клятвенно пообещал мне никогда больше не переступать черту дозволенного.
  - Нелегко тебе с ними приходится, - сочувственно вздохнул наш шофер, проскакивая под мрачно нависающей над крышей автомобиля аркой, ведущей к откидному мосту.
  - Мне и с вами было туго, - не придала я особого значения его меткому комментарию. - Их всего пятеро, поверь, это всяко лучше тридцати озлобленных пребыванием в спецотряде новорожденных.
  - Неужели, Джо? - косо посмотрел на меня носитель самой роскошной шевелюры оттенка разбавленного янтаря. Хотела бы я иметь такие волосы, немного вьющиеся, густые, послушно стелящиеся по плечам. - Я тоже казался тебе озлобленным?
  - Нет, - с радостью обратилась я к воспоминаниям десятилетней давности. - Ты был особенным, хотя в ту пору я и не догадывалась, насколько права на твой счет. Есть какие-нибудь новости от Легиона? - топорно перевела я тему, краем глаза следя за красотами, пролегающими за окном. - Тебе уже сообщили результаты распределения?
  - Увы, - развел руками приятель. - Я пытался поговорить об этом с Мортоном, спрашивал, дошло ли до Алукарда мое прошение, но он ушел от прямого ответа. Возможно, меня всё же заставят стать Поставщиком, - с отвращением изрек он ненавистное для нас обоих слово.
  Алукард - Старейший вампир, чей истинный возраст неизвестен никому. Народная молва приписывает ему и тысячу, и две, и даже три тысячи лет. Он - один из семи Братьев, основавших Легион. Его имя всегда упоминается в числе первых, видимо, благодаря занимаемой должности Верховного Судьи. Для Алукарда не существует понятия невозможного, в нашем суровом мире он - царь, Бог и Сатана; един в трех лицах. Ему поклоняются с религиозным тщанием, к нему кидаются за советом в разрешении особо трудных споров, его образ чтят на публике и восхваляют в мыслях. Именно он в априори вершит судьбы выпускников Девкалиона.
  Я знаю, с какой петицией обратился Адриан к Брату-Основателю. Другу претит сама мысль о том, чтобы в скором времени покинуть школу, расстаться с былыми мечтами о карьере музыканта и стать визитной карточкой Поставщиков. Эта должность не для него, готова поклясться чем угодно. Мягкому, чистосердечному, немного замкнутому и, безусловно, талантливому Адриану никогда не придется по душе торговля людьми. Вот та единственная задача, что возлагается на плечи Поставщика, - увеличение численности рабов крови. Если верить еще и моим домыслам, то заполнение аптекарских склянок свежей кровью также входит в круг их обязанностей. А вести человеческих существ на верную погибель...нет уж, не выйдет, я слишком хорошо знаю Адриана Хейтса. Быстрее льды Антарктики низвергнутся в ад, чем он свыкнется с подобным укладом жизни.
  - Ты попросил отсрочку? - как можно более деликатно спросила я. - Хочешь остаться в Девкалионе?
  - Да, - мельком взглянул на меня мужчина. - Северин почти поддался на мои уговоры. С начала лета мы обсуждали детали предстоящего концерта. Я подобрал людей себе в группу. Понимаешь, самых обычных людей, не из числа Просвещенных. На днях должна была состояться первая репетиция, и вдруг, - Адриан крепко сжал кулаки на руле и прошипел сквозь зубы что-то неразборчивое, отдаленно смахивающее на немецкое ругательство. - Мортон...как же я его ненавижу!
  О, эту его точку зрения я полностью разделяла. Сэру Лютеру доставляет подлинное удовольствие втаптывать чужие души в грязь.
  Остаток пути мы провели в обоюдных спорах о том, какой безбожной каре следует подвергнуть многоуважаемого трибуна, и погодя сошлись во мнении, будто подходящей участи для этого жука попросту не существует. Дурашливая беседа несколько взбодрила друга и даже породила на его лице призрачный оттенок греющей полуулыбки.
  К означенному руководством школы месту мы прибыли к полудню. Студенты цепочкой покинули автобус, все, как один, на выходе бросая беглый взор на радушно укрытое кронами деревьев небо. О лучших погодных условиях мечтать не приходилось. Едва уловимый сентябрьский ветерок, доносящий прохладу близлежащей речушки. Задиристый щебет птиц над головой. Утробный шелест массивных веток, вдоль которых то тут, то там мельтешила всякая лесная живность. И слепящая глаза золотая монетка солнца, соседствующая с кучными белоснежными облаками.
  - Отличный день! - жизнерадостно выразил Адриан всеобщий настрой, на ходу собирая волосы в неаккуратный хвост на затылке, и нырнул внутрь салона за сумкой с заранее приготовленным спортинвентарем.
  Я жестом поманила учеников за собой и зашагала по извилистой тропке, идущей сквозь плотную коммуну раскидистых елей. Через добрую сотню ярдов, наполненную пьянящим от переизбытка кислорода воздухом, мы забрели на окраину тренировочной площадки, что простиралась вдоль всей линии горизонта. Эта поистине колоссальных размеров равнина без единой выемки или кочки используется Девкалионом в разных целях. Здесь мы проводим и полевые испытания, и стрельбища (легат Гудман - ярый приверженец всестороннего развития личности - считает, будто современный вампир обязан быть этаким Джеймсом Бондом). Не обходится и без развлекательных мероприятий, вроде сегодняшнего матча по футболу.
  Страдальческий вздох 'ох уж эти мужчины' непроизвольно рвался из груди, когда я, минуя выполняющие роль ограждений неотесанные бревна, обошла полосу препятствий и встала по центру песчаной дорожки для бега. Усиленно гогочущие ученики, сплоченные в две враждующие группки по пять человек, замерли по разные стороны от меня и зловеще сложили руки на груди, готовясь, если не дать бой, то молниеносно принять брошенный вызов уж точно.
  - Так, парни, делимся на две команды, - уверено перенял Адриан бразды правления, сбрасывая к моим ногам сумку с мячами. - Со мной Слейтер, Крайдж, Хольц и Роткот, остальные два шага влево. Надеюсь, правила никому напоминать не придется? Играем два тайма по тридцать минут, между ними короткая передышка. Запасных у нас нет, поэтому давайте сразу договоримся: никаких грязных приемов. Префект Ван Ортон за этим особо проследит. Сейчас расходимся для разминки, через десять минут начинаем.
  Я одарила приятеля благодарной улыбкой, повесила на шею ярко-красный судейский свисток и, прихватив мяч, отправилась к очерченному белой краской кругу. Вампиры за обсуждениями тактики предстоящей игры разбрелись по полю. Я невольно залюбовалась слаженностью фигуры Хейтса, сменившего извечную черную рубашку с длинными рукавами на того же цвета обтягивающую торс футболку, открывающую вид на внушительные предплечья и мощные запястья с брутальными кожаными браслетами, но быстро отвернулась, заметив на себе изучающий взгляд Себастиана.
  Дейвон и Поуг присоединились к своей команде, где вовсю раздавал ценные указания незаменимый подпевала Феликса Роткота Сет Фуллер. Сокурсники Адриана, Ивэн Марголис и Данкан Ледженд, без энтузиазма внимали наставлениям негласно выбранного капитана. Обе стороны довольно быстро определились с голкиперами. Адриан поставил на ворота Алекса Хольца, Сет предпочел более зрелого и выносливого игрока - Данкана. Я свистком призвала к себе двоих нападающих, Крайджа и Косгрова, для розыгрыша мяча и мысленно дала старт матчу. Хотелось верить, что обойдется без жертв, хотя сидящее где-то глубоко чувство тревоги утверждало обратное.
  Еще один свисток обозначил начало первого тайма. Ретсон мгновенно сориентировался и передал мяч Себастиану, оставив менее удачливого и юркого соперника с носом. Слейтер в свою очередь ловко принял пас и мелкими перебежками пересек центр поля, направляясь к заветным воротам. Феликс из его же команды благоразумно остался в стане защитников, а вот Адриан, демонстрируя невиданную прыть, рванул к левому флангу с очевидным намерением на первой же минуте открыть счёт, но был надежно прикрыт опытным оппонентом Ивэном Марголисом. Словно предчувствуя веяние удачи, Себастиан не стал рисковать и пробил со своей дистанции. Мяч вихрем взметнулся вверх, просвистел над головой еще не вошедшего в раж Поуга Растича и угодил прямиком в руки голкипера. Что ж, попытаться следовало.
  Гадко ухмыляясь, Данкан совершил пас на Дейвона, излишне яростно, на мой взгляд. Впрочем, Косгров ничем не посрамил звание первокурсника, когда четко принял на себя подачу и перенаправил ее доселе скучающему Сету Фуллеру, который рискнул провести одиночную атаку, маневрируя между двумя защитниками Роткотом и Крайджем, миновал штрафную площадку и вплотную приблизился к цели. Секундная паника в обороне сменилась предвкушением неминуемого. Хейтс со всех ног ринулся к нападающему, на бегу оглашая окрестности отборными проклятиями. Отныне я знаю, почему футбольные матчи демонстрируют с такого расстояния. Находиться в здравом уме и одновременно с тем слушать комментарии игроков о чьей-то неудаче или собственном провале - вещи полярные по своей структуре. Такого неимоверного количества нецензурной брани я еще не встречала.
  Что и говорить, нечеловеческие переживания Адриана оказались напрасными. В последний миг Алекс бросился к хлестко посланному мячу, героически расставил руки в стороны и таки настиг его у самой штанги, после чего с победным выкриком прижал сорванца к земле своим телом.
  Команда Адриана взвыла от восторга (должна заметить, и я в том числе). Никто не ожидал от неспортивного Хольца подобных пируэтов, посему недавний его подвиг был моментально приравнен к неопровержимой победе.
  - Я сегодня же сделаю на плече татуировку с твоим именем, о, великий сэнсэй футбола! - успел прокричать Себастиан до того, как голкипер разыграл мяч из угла поля.
  Следующие десять минут противники состязались на равных, никому не удавалось вырваться вперед настолько, чтобы окольными путями прошмыгнуть сквозь слаженную оборону друг друга. Новообращенные начали уставать, тогда как их более старшие товарищи планомерно утопали в адреналиновой трясине. Яростнее остальных сражались Адриан и Сет, постепенно переходящие от грубых толчков к откровенно подлым подножкам и тычкам в спину. Гормон враждебности скрежетал в воздухе.
  На сей раз инициативой завладел Дейвон, чему довольно быстро воспрепятствовал Себастиан, проявивший завидную активность в полуфланге. Длинная передача Ретсону, математически выверенный пас на Адриана, и мы вновь у линии огня. Я сжала кулаки, намереваясь прорезать общую нервозность победным свистком, но приятель преждевременно оттолкнул от себя мяч и утратил лидерство, перехваченное вездесущим Ивэном. Теперь уже наши ворота находились под угрозой, благо на пути у ретивого захватчика оказался древоподобный Феликс, одним ударом перенаправивший мяч к центру поля. Хейтс вновь завладел ситуацией и на бешеной скорости ворвался в ряды неприятеля с выписанным на раскрасневшемся лице намерением покончить игры в кошки-мышки. И - мнимая барабанная дробь - свершилось чудо! Непослушный мяч, наконец, очутился в сетке вражеских ворот. Безапелляционный гол! Болельщики умерли от разрыва аорты.
  Забывая о беспристрастном отношении к происходящему, я подскочила на месте на добрый метр и осчастливлено выдула весь имеющийся запас кислорода в свисток. Чуть позже, когда малочисленная команда, открывшая счет, с воодушевлением отбивала ладони о мужественные плечи Адриана, завершился первый тайм. Я смахнула со лба невидимые капли пота и хотела, было, улыбкой подбодрить приятеля, как вдруг мое внимание привлек сиюминутный блеск металла, промелькнувший в общей толчее. Искорка солнечного луча загорелась и тут же погасла на коротком острие складного ножа.
  Мыслями овладел хаос. Из горла вырвался смертельно испуганный всхлип, отдаленно походящий на предостережение. Кровь прилила к нижним конечностям, давая возможность молниеносно ворваться в самую гущу событий.
  Не чуя почвы под подошвами теннисных туфель, я вылетела на центр площадки, в два приема заломила руки Феликсу, повалила негодяя на траву и с болью в сердце осознала, что опоздала.
  Встревоженные моими бурными воплями студенты расступились, замыкая круг подле растерянной троицы, в которую входили совершенно сбитая с толку я, поверженный и полностью обездвиженный весом моего тела Феликс Роткот, давеча размахивающий ножом, и медленно оседающий на колени Себастиан Слейтер. В боку последнего торчала затейливая рукоятка клинка, а на футболке расплывалось тошнотворно-алое пятно крови.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 6 (Себастиан). Первые шаги навстречу.
  
  Минула почти неделя с того откровенно мерзкого дня, когда мне на голову вылили удушающе пахучий ушат новых сведений. И вампиры, мол, существуют, и я один из них, и школы Мертвых натыканы по всему земному шарику, и отчим мой, дескать, полная скотина, в чем и ранее не приходилось сомневаться. В ту злополучную ночь исчезли грани между вымыслом и реальностью и, что самое скверное, они продолжают исчезать по сию пору. Я мало-мальски начал привыкать к потрясениям, быстро свыкся со своей соседкой, позиционирующей себя не иначе как вещью. Вошел во вкус катастрофической слепоты. Вник в здешнюю программу обучения, обзавелся десятками бесполезных учебников по анатомии, физиологии и психологии кровососущих. Привык к неизменному завтраку в виде разогретой жидкости из красных кровяных телец. В общем, как ни стыдно было бы в этом признаваться, я влился в стаю или клан имени Мертворожденных и отбросил затею о сколько-нибудь насущном сопротивлении. Тем более мои сокурсники поступили так же. Влившись в коллектив благодаря глупейшей стычке в столовой, я завел приятельские отношения с Крайджем и Растичем, обрел лавры защитника Хольца и по максимуму сгладил острые углы в общении с Косгровым, поэтому составил приблизительное мнение не только о сокурсниках, но и о самом замке, его обычаях, устоях и прочей ереси. Ретсон и Поуг стали моими недостающими глазами, Алекс - неиссякаемым источником знаний, Дейвон - антиподом, которому вряд ли захочется подражать.
  Новая сущность медленно вытесняла воспоминания о прошлом. Мир, распложенный за стенами Девкалиона, вдруг почудился иррациональным, вымышленным и столь же далеким от действительности, сколь Нептун приближен к Солнцу. Ровно пять дней ушло у меня на то, чтобы смиренно принять факт обращения в вампира. Пугающий срок, правда?
  Вероятно, объяснением этому феномену являлось мое нынешнее окружение, разговоры, заботы и неподвластные мозгу желания. Возраст моей очаровательной учительницы перевалил за два с половиной столетия, дата рождения папочки Северина и вовсе хранилась за семью печатями. Моя собственная физиономия, как и внешность однокашников, не изменится больше никогда, а грядущие десять лет придется провести бок о бок с услужливой рабыней крови. На занятиях мы обсуждаем реалии неутомимости, отсутствия сна, приводим свои методы борьбы с жаждой до чужих глоток, любуемся скоростными фокусами префекта Ван Ортон, всерьез воспринимаем ее наставления, постигаем азы глубинно мертвого языка. А вечерком, собираясь у камина в триумфальной зале, травим почерпнутые у кураторов байки о выходцах нашей школы, о местных легендах и преданиях, и вполголоса перемываем косточки своим создателям.
  Только ночью я прихожу в себя, с дрожью в теле переосмысливаю всё, что говорил и делал, о чём думал, переживал, чего хотел добиться, и понимаю, что перестаю быть человеком в привычном ключе. Меня больше не задевают речи Милоры, не трогают её изобилующие подробностями истории о прошлом хозяине и не ужасают синяки на лице люмпена Дейвона. Впервые увидев разбитую губу Хлои, я в мгновение ока вышел из себя и крайне жестко призвал мерзавца-импера к ответу. А сейчас, когда милые черты досконально искажены следами от костяшек его пальцев, мне почему-то всё равно, бьет он свою рабыню или она и впрямь настолько неуклюжа, что ежедневно натыкается лбом на стены. Очень трудно оставаться собой в месте, где от тебя пытаются избавиться всеми способами. Каждый параграф в наших учебниках пестрит надписями, вроде 'вампиру полагается' либо 'дитя тьмы обязано'. Впрочем, всё это отговорки, призванные утешить мою изувеченную совесть. Истина скрывается в крови, в её одурманивающем вкусе, в её запредельной сладости и влиянии на организм.
  Я не чувствую того, что чувствовал раньше. Эмоции, бурные всплески энергии, увлеченность, стремления к чему бы то ни было - всё это позади. Изъезженно. Зарыто. Пережито. Отныне я сыт лишь тогда, когда к губам прижато отдающее пластмассой горлышко бутылки с кровью, или когда зубы сцеплены вокруг ранки на надкушенном запястье Милоры. Прочее время проходит для меня незамеченным, оно тратится впустую.
  К несчастью, осознавать проторенные истины я начал сравнительно недавно. Ненароком вернувшееся зрение принесло с собой и стойкую вкусовую неразличимость. Именно она и помогла мне избавиться от странной зависимости, повязанной на крови. Моим рецепторам теперь едино пить ли кровь или с упоением лакать жижу из сточной канавы, разница не будет ощутимой.
  Хотя, нет, я опять занимаюсь самообманом. Стройная логическая цепочка выстроилась в голове в момент, когда правый бок разорвало жгучей болью невероятной силы и концентрации. Это случилось на футбольном поле, сразу после сверхудачного выступления Адриана Хейтса и его победоносного гола. Ретсон, Алекс и я, мы все накинулись на него в адреналиновой горячке и принялись вопить что-то бессвязное, но в то же время вполне осмысленное. На мое плечо навалилась чья-то каменно-тяжелая рука, взмыленные волосы на голове взъерошила принадлежащая куратору пятерня...Я обернулся, чтобы избавиться от запредельного веса теснящейся рядом туши, увидел блещущие агрессивной чернотой глаза Феликса, того самого Феликса из столовой, промышляющего беспредельным разбоем. В следующую секунду из меня вышибло дух. Согнувшись пополам от непонятного недуга, я потерял всякую способность дышать и слышать и медленно, плавно, почти по-актерски стал оседать на траву, держась за ссыхающиеся ребра, которые всё плотнее и плотнее стягивали лихорадочно пустеющие легкие. Причиной тому послужил нож, подло всаженный в меня затаившим обиду вампиром, о чем я узнал гораздо позднее.
  И вот тогда-то на меня и обрушилась неблаговидная правда. Подобно сошедшей в горах снежной лавине она увеличивалась в размерах, погребала под своими толщами миллионные раскаяния, сметала со склонов чахлые деревца моей ничтожности, трусости и нежелания бороться с обстоятельствами.
  В ушах отгрохотали последние всполохи всего вампирского, что прижилось во мне. Сквозь марево девственно чистого снега, всё еще устилающего скалистые вершины, я разглядел свой закуток спасения: посеревшее до безобразия лицо Джодель и её мелко дрожащие губы, без устали бормочущие какие-то вопросы.
  - Себастиан, посмотри на меня, - упрямо добивалась она своего, несильно, но вполне ощутимо хлопая меня по щекам. Я бы с удовольствием проигнорировал этот приказ, если бы не тон, с каким произносились прерывисто звучащие слова. Волнение, испуг, отчаяние и паника? Надеюсь, сие не шутка, потому что при одной мысли о чем-то столь же великолепном, мое сердце забывало обо всех сорока девяти хромосомах, бесповоротности смерти и мутациях вместе взятых и начинало биться во стократ чаще и интенсивнее обычного. - Пожалуйста, посмотри! И медленно прикрой глаза, если находишь свое состояние удовлетворительным.
  Перед глазами всё плыло и плясало, однако я сумел сфокусировать взгляд на лице префекта и аккуратно смежил веки.
  - Хорошо, - с явным облегчением выдохнула девушка, - теперь постарайся не шевелиться, мне нужно определить степень серьезности раны. Говорить можешь?
  Я прокрутил в мозгу парочку забавных фраз, коими мог бы побаловать Джодель, и с отвращением обнаружил во рту обилие вязкой жидкости, делающей любые речевые потуги провальными. Пришлось отрицательно отклонить голову сначала на один бок, затем на другой, и ткнуться носом во что-то завораживающе мягкое и теплое, хоть и запрятанное в толстую материю. После двух секунд тяжкого процесса переваривания информации я понял, что лежу на спине с прилежно вытянутыми ногами. Одна рука сомкнута с невредимой частью туловища, вторая овивает нечто подрагивающее и, кажется, хрупкое или ценное (эти два эпитета исходили откуда-то изнутри, так что в их достоверности следовало усомниться). А голова меж тем покоится на чем-то удобном, вроде любезно предоставленных девичьих коленей. Впрочем, так оно и было на самом деле. Джодель, не особо заботясь о простудных заболеваниях (к ним, смею напомнить, вампиры равнодушны, как и к большинству недугов), сидела на промозглой земле, держа мою голову на своих коленях. Выходит, не далее как минуту назад, я задел носом ее живот! Аминь.
  - Не беда, я очень быстро со всем справлюсь, - судорожно пробормотала девушка, интерпретируя мое молчание по-своему. - Ты только смотри на меня и кивай, если будет больно. Извини, но футболку придется порвать, - отчетливо послышались сомнения в голосе, до той поры сохраняющем едва ли не хладнокровие.
  Она, что, боится меня раздеть? Вот уж никогда бы не подумал, что у женщины, чья дата рождения недалека от дня взятия Бастилии, могут быть такие моральные препоны по части противоположного пола.
  - Полежи минуту смирно, - раздалось одновременно со звуком рвущейся ткани, - я хочу вытащить нож, остановить кровотечение - ты слишком бледен, Себастиан, - и наложить швы, - делилась префект дальнейшими планами врачевания, несколько оттеняющими блаженство моего состояния.
  Её пальцы с короткими ноготками, уходящими неглубоко под кожу, казались бархатными и шелковистыми, когда тщательно ощупывали края ноющей раны. Уверен, что с предельной охотой воткнул бы в себя еще сотню кинжалов, лишь бы на миг продлить этот тактильный Эдем.
  - Инфекции можешь не опасаться, твоя кровь сейчас сродни хлористой кислоте: убивает любые микробы, - неожиданно разговорилась Джодель, колдуя не только над моим телом, но и над разумом. - Жаль, нет никаких признаков регенерации, она бы сейчас не повредила. И пусть это тебя не беспокоит, через неделю не останется даже шрама. Мертвое тело исцеляется несколько иначе, чем живое. Разумеется, если на ноже не было крови твоего создателя, а ее там быть просто не могло.
  Я не вслушивался в слова, предпочитая поглощать отдельно взятые звуки. Ее интонации, скачущие от хрипотцы к мелодичности, мое имя, срывающееся с губ с особой теплотой. Нотки волнения, приправленные неловкостью момента. Очевидно, префекта Ван Ортон не слишком вдохновляла перспектива столь выразительной близости со мной. Её что-то пугало, готов поклясться. Быть может, вид крови?
  - Знаешь, у меня изначально сердце не лежало к этой поездке, - окончательно ступила девушка на стезю откровенности. Черт, я бы сейчас душу заложил за возможность переброситься с ней парой ничего не значащих слов! - Не следовало нам принимать заверения Феликса за чистую монету. Адриан пообещал мне приглядывать за вами обоими, но он увлекся... Да погрузит меня Бальдр* во тьму, я тоже увлеклась, потеряла бдительность! Абсолютно некстати! - Я отрицательно замотал головой, призывая казнящуюся особу к логике, однако она переиначила мою жестикуляцию на свой лад. - Чуть-чуть совсем осталось, Себастиан. Буквально два стежка, потерпи.
  Я зарычал от бессилия, ненавидя то немощное состояние, в котором пребываю со дня приезда в Девкалион. Ей Богу, унизительная напасть. То шагу ступить не в силах без сторонней помощи, то валяюсь у ног преподавателя в предсмертной агонии, а вокруг мысли, мысли, мысли, одни лишь мои мысли, от которых и прока-то никакого, сплошной вред.
  - Вот и всё, гастат Слейтер, - незнамо как изогнувшись, чтобы оторвать нить зубами, прошептала Джодель, очень опрометчиво позволив своему дыханию плавить мою кожу. Волна мурашек прокатилась вдоль ребер и пушистым клубочком свернулась на груди, грея душу невинными образами. - Только прикрою швы повязкой, и можете дальше наживать себе врагов в лице старшекурсников. Скажите, неужели так трудно удержаться от соблазна перегрызть чью-нибудь плешь?
  ___________________________
  *Бальдр - в германо-скандинавской мифологии бог весны и света.
  
  Безразлично пожав плечами, я приоткрыл один глаз и с радостью констатировал повышенную ясность зрения. Поразительно ловкие руки префекта закрепили марлевый прямоугольник на моем боку двумя широкими полосами пластыря, заправили края разодранной футболки в брюки и без резких движений приподняли мою голову.
  - Сплюньте кровь, - дельно посоветовала девушка, - а после клятвенно пообещайте мне пореже влезать в сомнительные истории. Ваша смерть пагубно скажется на моей зарплате, в случае чего, поэтому давайте не будем лишать друг друга очевидных удовольствий.
  Если бы я заранее не прочистил горло, то обязательно подавился бы, услышь эту веселенькую новость.
  - Ты со мной возилась ради денег? - не веря ни своим ушам, ни былым умозаключениям, удрученно просипел я.
  - А ради чего еще, как по-вашему, гастат? - хитро улыбнулась префект. - Не переоценивайте себя, юноша, иначе станете похожим на своих братьев. Их самооценка, знаете ли, год от года возносится всё выше и выше.
  - Братьев? - в весьма замедленном темпе смекал я, мимоходом проверяя целостность всех частей тела. - У меня нет братьев.
  - Не стану разубеждать, но на досуге всё же уточните это у своего создателя, - цвела она вежливостью и радушием, продолжая придерживать меня за шею до полного принятия сидячего положения.
  Я подтянул обе руки к себе, потряс гудящей колоколами головой и додумался, наконец, снизойти до благодарности.
  - Спасибо тебе за всё, Джодель, - впервые за неделю знакомства назвал я её по имени и сам удивился легкости, с какой оно сорвалось с языка.
  - Сказала бы 'не за что', но на самом деле так не считаю, - негромко рассмеялась моя спасительница, пребывающая то ли в посттравматическом, то ли в стрессовом, то ли просто в расслабленном состоянии. - И лучше вернуться к прежней манере общения, гастат. Не забывайте, для вас я - префект Ван Ортон, и никак иначе. А пока вы освежаете память, давайте-ка поднимемся. Должна же я убедиться, что поставила вас на ноги всего за четверть часа!
  Смешно об этом говорить, конечно, но так оно и вышло. Опираясь на протянутую руку, обладающую совсем не женской хваткой, я оттолкнулся от земли и с едва слышным кряхтением выпрямился, дабы слегка возвыситься над невысокого роста девушкой. Разумеется, некий дискомфорт в боку ощущался, однако он не шел ни в какое сравнение с тем, что я почувствовал бы, будь праведным смертным, получившим проникающее ножевое ранение. Зудящее покалывание да неназойливая резь при вдохах - невелика цена за право и дальше вкушать по утрам кровушку.
  Убедившись в моей дееспособности, префект высвободила свою ладонь, наклонилась обратно к земле, быстро покидала в автомобильную аптечку какие-то снадобья, неиспользованные бинты и пластырь, оставив на земле причудливо изогнутую окровавленную иглу и горстку пропитанных красным ватных тампонов, и отнесла всё это к автобусу, припаркованному неподалеку. Серьезно, к автобусу? Но как мы здесь очутились?
  - Пришлось немного пробежаться с тобой на руках, - с еще более заразительным смешком в глазах ответила на заданный вслух вопрос Джодель.
  Боже! Я себя ненавижу! Какое немыслимое унижение, быть унесенным с поля боя (назовем это так) хрупкой девушкой, чей вес вдвое меньше моего собственного!
  - Эм, Джодель, - очень 'мужественно' прозаикался я, втайне мечтая отречься от всего первого года существования в облике новорожденного вампира-неудачника, - можно попросить тебя об одолжении? Никогда больше этого не делай!
  - Не делать чего, Себастиан? - непонимающе высунула учительница растрепанную, как я только что заметил, голову из салона и мгновенно изменилась в лице, упершись взглядом в одну точку позади меня.
  С небольшим опозданием я уловил хрусткий звук шагов, ломающих опавшие ветви деревьев, и предельно неуклюже развернулся. Из густой чащи выступили мои однокурсники и наши старшие товарищи, хмуро толкущиеся за широченными плечами Адриана. Негласный лидер триариев озабоченно глянул на меня, вдрызг разбитой ладонью пригладил волосы и ей же потер переносицу. Я машинально проследил за его жестом и увидел на щеке растертый отпечаток запекшейся крови. Те же красноречивые отголоски нехилой драки наблюдались и у других вампиров. Рассеченная губа приятеля Хейтса (кажется, Ивэна, жутко смахивающего на гота), щеголяющего угольно-черной шевелюрой, накрашенными глазами и серьгой в подбородке. Сочащаяся кровью бровь Крайджа. Словно вывалянная в грязи куртка Дейвона с оторванным рукавом, бесхозно болтающимся на плече. И ворох иных неурядиц, о которых я узнал чуточку позже. Сейчас всё внимание оказалось приковано к окровавленной, но абсолютно невредимой физиономии Феликса. Гадкий упырыш плелся в самом хвосте и с двойной опаской наступал на правую ногу, очевидно, боясь травмировать выбитый коленный сустав.
  Джодель вновь явила нам свой коронный трюк с перемещением на ультракосмической скорости и в долю секунды очутилась за спиной Роткота, чтобы в смертоносном захвате сжать ему шею локтем.
  - Вы забылись, мой дорогой триарий, - отчетливо расслышал я разъяренное шипение. - Покуда я отвечаю за целостность этих студентов, никто не смеет покушаться на их здоровье. Закон предписывает мне донести на вас, верно? Дождаться дисциплинарного слушания, где вас немного пожурят, и выдворить сей инцидент из памяти...
  - Префект Ван Ортон, что вы себе позволяете? - прервал ее угрозу следующий кандидат на заслуженную взбучку - закадычный дружок Феликса Сет Фуллер, отделившийся от толпы зевак, и ринулся на выручку задыхающемуся ублюдку, когда был остановлен вселяющей ужас ручищей Адриана.
  - Не нужно этого делать, парень, - предельно ясно изъявил свою точку зрения двухметровый вампир.
  - Знаете, Роткот, я поступлю иначе, - тем временем нашептывала Джодель на ухо тщетно вырывающемуся противнику. - Я преподам вам урок, как бывало раньше.
  С этими словами девушка (да что там девушка, воинственная амазонка и только!) резко отклонила в сторону свободную от хрипящего горла руку и с остервенением прижала плотно сцепленный кулачок к боку Феликса. Жалкий кровосос издал животный рык, завалился на колени и, стоило префекту отойти, рухнул ничком на траву, стенаниями баюкая торчащую меж ребер рукоятку своего же ножа.
  Я, верите ли, онемел от восхищения и бестолково открытым ртом проводил спокойно идущую к автобусу барышню.
  - Ох, чуть не забыла, - у самой двери переднего сиденья обернулась моя мисс Запамятовала. - Не вздумайте исцеляться до приезда в Девкалион, Феликс. Меня умиротворяет запах крови и страданий. Остальных прошу поторопиться, не желаю торчать тут до наступления темноты.
  Последний капризный возглас учительницы был воспринят нами точно веление Господа. Никто и звука не проронил перед тем как, дружно подхватив под руки хнычущего выпускника, занять места в автобусе.
  Я тоже не рискнул мешкать и, придерживая туго стянутый пластырем шов, плюхнулся в кресло у окна рядом с Ретсоном. Завелся двигатель, сомкнулись двери, 'Фольксваген' с фырканьем дернулся и плавно выкатил на ухабистую колею.
  - Ты как вообще, брат? - встревожено наклонился ко мне Крайдж.
  - Бывало и хуже, - беспечно отмахнулся я от волнений друга. - Лучше расскажи, что случилось на поле, когда меня, ну ты понимаешь, унесли.
  Задний ряд сидений огласили истошные вопли раненого: 'Да вытащи ты его!', обращенные к Сету. Щедрые эпитеты из числа отвергаемых цензурой я пропустил мимо ушей.
  - А то ты не догадываешься, Бас? - хитро прищурился мой сосед. - Только тебя, еле живого, значит, уволокли, Дейвон буквально озверел. Набросился на эту гориллу, насовал ему зуботычин, сколько успел. Там уж и наши подключились. Алекс одному ногой под дых зарядил, Поуг лбом кого-то успел приложить, я на их вратаря, Данкана вроде, накинулся, повалил на землю. По началу-то нам везло, эффект неожиданности и прочее сработали, а потом уж...
  - ...кто-то из нас Адриану нос нечаянно разбил, - со смехом развернулся на впереди стоящем сиденье старина Дейвон. - Все на меня вину повесили, а я, между прочим, не при делах. Этот Хейтс отличный мужик, с чего бы мне ему брутальности добавлять?
  - Короче, твой куратор тоже под замес попал, - сделал четкий вывод Ретсон. - А там уж и клочки полетели по закоулочкам. Феликс надавал пиндосов Дею, Алексу, вон, зуб выбили. - Я оглянулся на Хольца, удовлетворенно жавшего красное аки рак лицо к холодному стеклу и сочувственно улыбнулся. - Всем досталось, но прежде мы как следует взгрели индюка Феликса. - Мы загоготали на пять пар глоток, за что немедля получили выговор от старших вампиров.
  - Эй, мелкота, заткнулись живо! - присмирил нас уединенно рассевшийся в самом центре Ивэн. - Тебя это тоже касается, Роткот. Кончай ныть, как девчонка, без твоих соплей тошно.
  Не слишком вежливое обращение почему-то возымело эффект, и обратная дорога прошла в гробовом молчании. По приезду в замок я собирался вернуться к себе в комнату, осушить взятую из аптеки на завтрак бутылку крови и завалиться на диван с надеждой о беспробудном сне, однако префект переиначила мое видение будущего и властным тоном созвала нас, гастатов, в полном составе в класс. Ослушаться не отважился даже Косгров, специально для сегодняшнего дня запрятавший дерзость в каменную кладку. Поэтому пять минут спустя мы оккупировали первый ряд скамей в аудитории и с любопытством воззрились на пустующий учительский стол. Джодель не оказалось в кабинете, и это настораживало.
  Молчаливое напряжение усилилось в момент, когда дверь класса с оглушительным хлопком вылетела из проема и врезалась в стену, от чего на пол посыпались пласты краски вместе с кусками отделки.
  - Ваше счастье, что он жив, Джодель! - с ходу завизжала гроза всего хрупкого и ломкого в радиусе одной мили, а если по-простому, то в помещение ввалился сеющий хаос и раздор папочка Сев, дышащий пламенем ада. - Не понимаю, как вы вообще могли позволить случиться чему-то подобному! Будьте уверены, сей инцидент...
  Договорить (если так величают в природе ультразвуковой крик, давящий на барабанные перепонки) отчиму помешали складно вскочившие на ноги студенты. Все, за вычетом меня, разумеется, живо повставали со своих мест в знак приветствия и уважения, отданных расхорохорившейся персоне директора.
  Гудман заглох на краткий миг, жестом усадил лебезящих приятелей обратно и влюбленными (убейте меня прямо здесь!) глазками вытаращился в мою сторону. За его необъятной спиной я приметил съежившийся силуэт Джодель, чье лицо сравнялось по бледности с листом пергамента.
  - Что ж, здравствуй, папа! - кривляясь пуще прежнего, я закинул руки на затылок и водрузил поверх столешницы обляпанные грязью бутсы. Желчная боль в боку от подобной позы стала невыносимой, но ради скривившийся рожи Северина я готов был вытерпеть что угодно. - Давненько мы не виделись. Как сам? Дела в гору, душонка под откос, верно? Обычная для тебя ситуация. Был рад переброситься парой слов. Пока-пока! - лихо свел я разговоры на нет, пользуясь передышкой в разглагольствованиях легата, и помахал проглотившему язык вампиру ладонью на прощанье.
  Папик для приличия потоптался на месте, переваривая мой едкий посыл, и вновь обратил свой гнев на беззащитную подчиненную.
  - Это ваша провинность, префект, - яростно ткнул он указательным пальцем в грудь Джодель. Я быстро поднялся на ноги, спихнул со скамьи мешающего Поуга и к окончанию фразы подоспел в самую гущу событий. - И за неё я спрошу с вас вдвое строже обычного, будьте уверены!
  - Жаль вклиниваться в твою упоительно страшную речь, - перекрикивая раскатистый рев бурлящей в висках крови, я спиной оттеснил девушку от вампира и с вызовом заглянул в расположенные на недосягаемой вышине глаза монстра-создателя. - Но если ты и хочешь призвать кого-то к ответу, дерзай, я туточки. Именно я подрался с Феликсом в столовой, а час назад мы всего лишь вернули друг другу долги, - пришлось добавить децибел в голос, приглушая общий гомон: 'Себастиан! Как ты смеешь...' и 'Гастат Слейтер, немедленно вернитесь на место!'. - Она здесь ни при чем, смекаешь?
  Уверен, что перегнул палку. Зрачки Северина полностью заняли место радужки, ноздри угрожающе вздулись, на лбу пролегла морщинка - всё это означало одно, мне несдобровать. Папочка вышел из себя и сейчас соображает, каким хуком лучшего всего выбить мне челюсть, дабы отучить от болезненной страсти к неудержимой болтовне.
  - Гастаты, выйдите за дверь, - терзая меня видом мелко подрагивающей верхней губы, обнажающей ряд пронзительно белых зубов, велел Гудман. Аудитория опустела в одночасье, никто не пожелал прослыть свидетелем расправы надо мной. Немного успокаивало близкое присутствие Джодель. Впрочем, и от неё мне мало прока. Злостный отчим не остановиться ни перед чем, усвоено на практике. - Себастиан, - укоризненно прошептал мистер Блондинчик, занося зверских размеров длань над моей головой, - ты не взрослеешь и не меняешься, что меня и радует, и огорчает.
  Я решил мужественно снести любые побои, поэтому и бровью не повел, когда жуткая ручища коснулась лба и ядовитой змеей заползла в волосы. На удачу, Северин и не подумал применять ко мне инквизиционные привычки, просто потрепал по макушке и отступил на два шага назад.
  - Удостоверьтесь, что с ним всё в порядке, префект, - дружелюбно и не в пример уважительно адресовал он просьбу своей коллеге. - Буду признателен, если вы и впредь станете так же печься о своих учениках. А сейчас вынужден откланяться, мне еще предстоит навестить Феликса...прямо беда с этими сыновьями, никогда не знаешь, что они выкинут в следующий момент, - на пути к выходу забубнил вампир.
  Трубный бас его зычного голоса еще долго отдавался у меня в мозгу скрежетом металла, пока не затих окончательно. На смену ему пришло удивление, соседствующее с молниеносными щелчками слаженно работающего сознания. В кабинете никого, кроме нас с Джодель. Вдвоем, наедине. Отлично!
  - Ты всегда так с ним? - по-прежнему стоя у меня за спиной, тихо спросила девушка. - Или хотел покрасоваться перед друзьями?
  - Всегда, - живо отрезал я, поворачиваясь к ней лицом. - Ненавижу его. Всю жизнь ненавидел и собираюсь протянуть это чувство еще через много столетий. Ты его боишься?
  - Глупый вопрос, - отчего-то надула губки префект. - Как можно не испытывать страх перед тем, кто волен распоряжаться твоей жизнью на свое усмотрение?
  - Он распоряжается твоей жизнью? - весьма некстати усомнился я в ее словах. - Бред! Как этот червь может...
  - Ой, вот только без этой всемогущей бравады! - скукожила носик Джодель и вынужденно потянулась руками к краям моей футболки, спеша выполнить поручение шефа. Беглый осмотр повязки позволил сделать вывод об улучшающемся самочувствии. - Возможно, легат Гудман и впрямь разрешает тебе говорить с ним в подобном тоне, не случайно же все вы обладаете на редкость отвратительным характером и манией вседозволенности. Но не стоит его недооценивать, Себастиан. Он вампир в самом худшем понимании этого термина. Жестокий и властный, что не мешает ему изредка проявлять милосердие. Например, по отношению ко мне.
  Ощупывая края марлевого прямоугольника, девушка едва успела заметить, как сболтнула лишнее и вмиг посерела от застывшей в глазах печати ужаса. Я понял, что через секунду потеряю не только ее руки, но и возможность непринужденного общения, посему осторожно отловил тоненькое запястье пальцами и прижал теплую ладонь к себе.
  - По отношению к тебе? - мягко спросил я, подтягивая островок бархатистой кожицы к своей груди. Ненавязчиво, так, чтобы Джодель могла вырвать ее при надобности, да отходить меня ей по щекам за наглость. Однако вампирша этого не сделала, продолжая стоять истуканом и пялиться на мои пальцы взглядом, выражающим нешуточное опасение. Я растерялся и спросил, - Что-то не так?
  - Да, - глухо ответила преподаватель, - не мог бы ты...Óдин меня защити! Не мог бы ты отпустить мою руку! - впечатляюще быстро пресекла она границу истеричности, начиная изъясняться едва ли не посредством визга.
  Я выполнил требуемое и озадаченно спрятал зудящие огнем ее прикосновения ладони за спину. Префект Ван Ортон облегченно вздохнула, в точности повторила мое телодвижение, скрестив руки за поясницей, и отошла на более чем приличное расстояние, вроде как во избежание повторения случившегося.
  - Извини, я не...
  - Вы в полном порядке, гастат, - Джодель не дала мне высказаться и переключилась на официальный лад. - Завтра утром попросите своего куратора проводить вас в больничное крыло, где сменят повязку. Вечером особо не напрягайтесь, от поднятия тяжестей советую воздержаться. А теперь ступайте.
  - Джодель, - я предпринял последнюю попытку влезть на чертову стену отчужденности, - мне, правда, жаль. Не понимаю, что я такого сделал или спросил. В любом случае...
  Она подняла на меня леденящий кровь взгляд, будто содранный с лица маньяка-убийцы, и хмуро улыбнулась.
  - Ступайте, гастат, для вашего же блага.
  - Какого блага? - Мной овладело упрямство, сравнимое разве что с ослиным.
  - Того самого! - снизошла до откровенной грубости префект. - Советую на досуге ознакомиться со школьным уставом, где черным по белому высечено, что то, что вы совершили минуту назад, у нас приравнивается к нарушению закона Братства о ненадлежащих контактах. Учителя и ученики не вправе находиться в отношениях, принимаемых за родственные, дружественные или любовные. Пункт десятый, страница сороковая, - в довесок к деланно пренебрежительному тону язвительно припечатала Ван Ортон и первой вымелась из класса, оставив меня на съедение изумлению и тяжкому предчувствию о правдивости ее слов.
  Этим же вечером я раздобыл свеженький экземпляр устава замка Девкалион и, отнюдь не в предвкушении захватывающего чтения, завалился с тоненьким буклетом на диван.
  Пункт десятый начинался с отрывка, процитированного Джодель. Однако девушка забыла (или же попросту не пожелала) упомянуть о крохотной поправочке. Всех, кто нарушал дурацкое правило в былые времена, казнили. Без суда и следствия, незатейливо сносили голову с плеч долой и точка. 'Нет человека - нет проблемы', кажется, так звучит любимая присказка Северина.
  Не устаю задаваться вопросом, куда же я попал, в самом-то деле?!
  
  
  
  
  
  Глава 7 (Джодель). Легион и все, все, все.
  
  Негодование разрасталось в геометрической прогрессии. Стоя рядом с Себастианом, держа взгляд на уровне его подбородка, каждой клеточкой тела ощущая внутреннюю неловкость, я думала лишь о том, как бы сдержаться. Его рука поверх моей ладони - в некотором роде нонсенс. Я не выношу прикосновений. Самая обычная на первый взгляд вещь, вроде тепла чужого тела, доводит меня до приступа паники. Это фобия, болезнь, психическое или социативное расстройство, называйте, как хотите, итог всегда един. Я непременно утрачу контроль над собой и совершу то, на что способен дрожащий от страха вампир, - убью или покалечу своего же студента.
  В таких случаях помогают воспоминания о чем-то приятном. Всё еще чуя жжение в тех местах, где моей кисти касались пальцы Слейтера, я погрузилась в себя и отыскала в памяти нужный кадр. Моя семья в полном составе, сидящая за обеденным столом. Отец - гордый носитель пышных усов с мелкой проседью, проглядывающей сквозь жгучую рыжину, - по обыкновению делил котлету между мной и двумя моими младшими сестрами: веснушчатой Глорией (той еще хохотушкой) и кудрявой Джульеттой, сызмальства имеющей репутацию отъявленной сердцеедки. В мою красавицу Джули влюблялись все, от мала до велика. Мужчины издали восхищались грациозностью, умом и прилежанием сестрички, соседские мальчишки сносили к нашим дверям копны полевых цветов. Между мной и сестрами была большая разница. Малышке Глории в тот год исполнилось восемь, Джульетте - семнадцать, а мне - двадцать четыре, тем не менее, именно Джули руководила нашей дружной компанией. Добрых две трети проказ и шалостей всецело принадлежали ее озорному нраву, тогда как я испытывала на себе всю прелесть матушкиного гнева за непослушание, потому что играла роль старшей. Впрочем, мне не на что жаловаться, до встречи с вампирами о существовании жестокости я и не догадывалась.
  Твердо укоренившаяся в мыслях картина с изображением морщинистых материнских рук, привыкших к тяжкому труду, убаюкала сознание. Я пририсовала ладони Себастиана недостающие детали, будь то грубые складочки или глубоко въевшиеся в кожу пигментные пятна, выровняла дыхание и мягко вернула свою кисть обратно. С языка, словно нарочно, сорвалось нежелательное упоминание о школьных правилах, после чего я опрометью бросилась в коридор и, расталкивая плечами крепко сбитые фигуры первогодок, помчалась к себе в комнату.
  Какая непростительно ребячливая выходка, право слово! Секунду назад трезвомыслящая, уравновешенная, расчетливая и холодная женщина во мне умерла, притом беззаветно. Я вновь стала ей - жалкой, побитой суровостью кармы жертвой с изуродованными душой и телом.
  Прислонившись спиной к запертой изнутри двери, я отерла рукавами кофты увлажнившиеся глаза, яростно топнула ногой, запрещая слезам досаждать себе, и окинула взглядом пространство. Здешняя обстановка не располагала к расслаблению. Приглушенный свет одиноко болтающегося под потолком газового рожка нагнетал уныние. Идеально устланная покрывалом кровать навевала тоску. Обугленные поленья дров в каминном очаге умерщвляли оптимизм. Я обхватила себя за плечи, унимая болезненную дрожь, и на подкашивающихся ногах доплелась до шкафа. Сдвинув мешающие плечики в сторону, я выудила из угла гардеробной тугой моток свернутого в катушку одеяла, наспех расправила его на полу, села сверху и притянула хлипкие дверцы к себе. Умиротворение явилось тут же. Из живота ушло ощущение блуждания вдоль краев ледяного пласта. Конечности обожгло притоком вновь циркулирующей крови. Я смогла достоверно улыбнуться и с верой в блаженный исход дня прикрыла веки.
  Свой первый год в Девкалионе я провела здесь, в шкафу, под весом аккуратно развешенных на перекладине комплектов одежды, пропитанных запахами моих любимых духов. Меня вообще привлекают закрытые пространства. Узкие балкончики в северной башне замка, крохотные коморки для хозяйственной утвари, чуланчики в столовой, где наши рукастые повара готовят пищу, - я люблю чувствовать стены в непосредственной близости. Непроглядные помещения меня только пугают, потому что любой закуток в них полон опасности и неизвестности. Я не знаю, что таится за амфитеатром скамей в моем классе, или какая тварь скрывается за колоннами в триумфальной зале, и, боюсь, никогда не наберусь смелости узнать.
  Тревожный стук в дверь потопил мой атолл дремлющего спокойствия. Пришлось в спешке заметать следы своего пребывания в гардеробной, натягивать на лицо ущербную маску приветливости или же крайнего раздражения, если в гости вдруг пожаловал некто из гастатов, и блистать радушием, раз уж по ту сторону порога оказался не кто иной, как сам легат Гудман.
  - Ларго, - удивленно прошептала я, сгибаясь в уважительном поклоне, - прошу, входите.
  Величественный мужчина прошествовал в центр комнаты, уделяя моему скромному убранству гораздо меньше внимания, чем уходу за собственными, блестящими даже в тусклом свете, волосами. Одернул фалды элегантного пиджака, для создания неофициальной атмосферы растянул шелковый узел галстука и разместился в первом приглянувшемся кресле, предварительно скинув на пол мой любимый плед из верблюжьей шерсти.
  - Устраивайтесь, Джодель, - распорядился моложавый вампир, небрежно указывая рукой на приплюснутый пуф у камина. - Нам необходимо кое-что обсудить.
  Я, мрачнея с каждой минутой все больше, повиновалась и в ожидании начала разговора уставилась на вычищенные носки туфель Северина.
  - Речь пойдет о триарии Хейтсе, префект, - без предупреждения перешел он к самой сути, чем испугал до полусмерти. Неужели они знают о нашей дружбе?! - Вам известно, что он отправил прошение Алукарду, где выразил желание остаться в Девкалионе?
  Пользуясь всеми природными талантами, я солгала и логично напомнила легату о том, что не поддерживаю связи с бывшими учениками, а, следовательно, не посвящена в их дела.
   - Отныне вы будете вовлечены в их жизнь, Джодель, - рубанул с плеча Гудман, комкающий подлокотники длинными мертвенно-бледными пальцами. - Сегодня утром я получил известие от Легиона, в коем между строк легко угадывалось их недовольство. Братство считает мою политику неосмотрительной и поверхностной, и в письме неоднократно упрекнуло меня в нарушении прав и свобод незрелых вампиров. По их словам, я должен был предоставить Адриану шанс опробовать себя на актерском поприще...
  - О, нет, легат Гудман, не на актерском, - отчего-то влезла я с неуместным уточнением. - Адриан - музыкант.
  - А говорите, что не осведомлены, - угрожающе покосился на меня директор, заставив прикусить болтливый язычок. - Впрочем, вас мне упрекнуть не в чем, префект. Это произошло по моему недосмотру, ведь трибун Мортон был поставлен в известность, однако не соблаговолил проинформировать меня.
  Я мысленно охнула от прежде не возникавшей догадки. Разумеется, виной всему давнее противоборство поколений. Лютер и Северин с момента основания школы ведут кровопролитную войну за звание легата. Урожденному аристократу и жадному до власти Мортону претит занимаемый пост, тогда как его создатель, еще один Брат-Основатель по имени Эхейе, приравнен в наших кругах к лику Святых. Сэр Гудман с наполеоновскими замашками подчиненного не согласен и всеми силами старается уберечь директорское кресло от поползновений трибуна. Выходит, Адриан - всего лишь средство в достижении целей скряги-узурпатора, мечтающего подсидеть начальство. Пресвятые мощи Видара*, сколь же отвратительны мне эти междоусобные войны вампиров!
  ____________________
  *Вúдар - бог безмолвия в германо-скандинавской мифологии. Сын Óдина и великанши Грид. Также считается богом мщения.
  
  
  - Я отклонился от темы, префект, - тем временем вернул Северин беседе правильное русло. - С этого дня я планирую повысить вам ставку и, собственно, оклад и вверяю все ступени до единой. Главенствующее место в вашем расписании будут занимать гастаты, сие даже не обсуждается, лучше вас никто не справился бы со столь трудоемкой задачей. Принципов и триариев вы возьмете на себя в качестве довеска к общей программе. Я уже провел разъяснения с префектами Бейтсом и Чамберсом, они не против вашего вмешательства.
  - Простите, легат, что перебиваю, - вконец растерялась я от туманности излагаемых тезисов, - но нельзя ли более конкретно растолковать суть моих новых обязанностей. Чем именно мне предстоит заняться?
  - Буду откровенен с вами, дорогая Джодель, - с приторной нежностью в насквозь фальшивом голосе проворковал мужчина. - Мне нужны свои глаза и уши в этих стенах, органы, которым я мог бы доверять как себе. Вы, на мой взгляд, полностью удовлетворяете этим нескромным требованиям. Вы исполнительны, честны, безукоризненно чисты перед нашим обществом...думаю, список можно продолжать до бесконечности. Главная же причина состоит в том, что вы - один из немногих моих преподавателей, который пользуется уважением студентов. Вами восхищаются, вас ценят, к вам прислушиваются, с вами готовы идти на откровенность, понимаете, о чем я?
  Час от часу не легче! Сейчас, в эту самую минуту, директор сей трижды проклятой школы предлагал мне стать шпионом, доносчиком, сборщиком чужих постыдных тайн, зная, что я не сумею отказаться. Не из страха потерять работу или жизнь, нет. Вот уже два века подряд я чувствую себя обязанной легату Гудману, и он решил воспользоваться своим влиянием по существу.
  - Хорошо, - нарочно не дала я прямого ответа и до боли в суставах сжала кулаки прежде, чем продолжить свою коротенькую реплику, - что от меня потребуется?
  - Вы всегда были смышленой девочкой, префект, - игриво стрельнул Северин глазами, назвать которые иначе как бездушными не представлялось возможным. Даже изысканный бирюзовый цвет радужки не придавал им и грамма шарма или обаяния, скорее твердил о необратимой гибели души и незаполнимых внутренних пустотах.
  Если отделить зерна от плевел, коими щедро сдобрил свои пояснения вампир, то смысл заключался в следующем: мне надлежало уделять как можно больше внимания массовым сборищам, устраивать всяческие собрания и мастер-классы с привлечением Легионеров, сводить более тесные контакты со студентами и всячески располагать к себе молодых вампиров, чтобы впоследствии сообщать обо всём подозрительном руководству школы. Как шутливо заметил директор, недурно было бы повторить сегодняшний опыт с товарищеским матчем по футболу, только без невосполнимых потерь.
  Я кивала головой на протяжении всего монолога, мысленно ужасаясь мрачности перспектив. Интересно, сколь быстро легату встанут поперек горла мои хвалебные отчеты об ангельской сущности наших учеников, потому что могу уверить, иных слов он от меня не добьется. Какими бы мерзкими не были юноши, попадающие сюда отнюдь не за праведный образ жизни, я никогда не подвергну их жизни реальной опасности. За процветание того же Дейвона я буду рдеть с куда большим тщанием, нежели изобличу его садистскую натуру перед лицом сатрапа, которому явно жмет корона.
  - А что с ходатайством Хейтса, легат Гудман? - на прощание спросила я, чинно сопровождая начальство к дверям.
  - Удовлетворить по всем пунктам и не чинить препятствий, - пасмурно процитировал он, очевидно, отрывок из полученного письма. - Свою беседу с триарием я назначил на завтра, на три часа дня. Если встретите его раньше меня, передайте мои искренние поздравления. Девкалиону явно недоставало новых веяний на ниве хард-рока.
  На той желчной ноте мы расстались, и я пустилась в языческий пляс по комнате, празднуя маленькую победу Адриана. Конечно, директор несколько приукрасил события. Творчество моего друга не имеет ничего общего с хард-роком, Адриан играет музыку совсем иного толка. Мистический дарквэйв* со сложными, наполненными глубинными смыслами текстами песен в сопровождении проникновенной музыки. Не солгу ни на йоту, если скажу, что покорена плодами его многочисленных трудов, в особенности меня привлекают акустические версии его композиций. То, что проделывают пальцы приятеля с гитарными струнами, невозможно описать словами. Это феерия эмоций, когда каждый аккорд или строка песни оставляют нестираемый отпечаток в душе. Счастье, что в нашем мире есть такие Таланты.
  Остаток воскресенья я предавалась грезам о будущей карьере Хейтса. Бесконечные турне, концерты с толпами почитателей, разодетые самым чднЫм образом фанаты, гастроли по всему свету, новые и новые альбомы, разномастные премии и награды, признание, в конце концов. Мою радость не омрачило даже понимание того, что торжество продлится недолго, ведь Адриан - вампир, нестареющий и вечно прекрасный.
  Раннее утро понедельника началось с возросших забот. Еще до завтрака я встретилась со своим коллегой префектом Каллумом Чамберсом, честолюбивым брюнетом лет сорока с презентабельной внешностью и рыцарскими повадками, и узнала о расписании занятий триариев. Позже любезнейший префект Эрл Бейтс предоставил мне те же сведения о принципах, и в голове вмиг оформился план проведения собрания, которое бы заинтересовало всех студентов без исключения.
  В ожидании появления гастатов в классе я написала коротенькое письмо в канцелярию Легиона, бережно вложила его в маркированный конверт и скрепила послание сургучной печатью с эмблемой школы. Затем в дверь вошли ученики. Дейвон, держа подбородок почти прижатым к груди, чтобы я не заметила зияюще черных кругов под глазами, буркнул приветствие и отправился к своему месту у окна. Он плохо спил по ночам, оттого и являлся на занятия в потрепанном виде. Следом бодро шествовали Поуг и Ретсон, по обыкновению поглощенные неумолкающими разговорами на приглушенных тонах. Щенячья улыбка Растича и галантное 'здравствуйте, префект' Крайджа по-своему стали моей бодрящей чашечкой кофе. Я никогда не встречала вампиров, умеющих так же наслаждаться жизнью замка, как это делала наша неразлучная парочка приятелей. Правда, приподнятое настроение Ретсона на три четверти являлось заслугой товарища. С тех пор как я узнала от Дейвона о покинутых молодой супруге и новорожденном сыне, мне не раз приходилось замечать в глазах Крайджа неугасающую тоску по дому. Третьим в шеренге был Алекс, бледный и деланно хмурый, он сипло поздоровался со мной, уткнулся носом в пол и засеменил к своему ряду, по пути устало стягивая с плеч тяжеленный рюкзак. Я проводила его ссутуленную фигуру встревоженным взглядом, машинально отметила болезненную худобу, за неделю достигшую отметки критической потери веса, и твердо решила поговорить об этом после урока. Последним плелся Себастиан, шаркающий ногами на манер столетнего старца. Розовый цвет лица и тень блуждающей в глазах улыбки позволили мне сделать вывод о его отличном самочувствии, однако сам вампир предпочитал демонстрировать обратное. Он сопел и кряхтел, пока добирался до моего стола, после чего яростно хлопнул себя ладонью по лбу и полез в сумку.
  - Доброе утро, префект, - задумчиво бормотал Слейтер, роясь в неаккуратном скопище книг и тетрадей. Я вежливо ответила на приветствие и с легкой заинтересованностью уставилась на протягиваемый блокнот для записей. - Это тот конспект параграфа о влиянии древнеисландского языка на европейскую литературу конца тринадцатого века, который вы так требовали. Что и говорить, в скором времени ваша любовь к идиотскому переписыванию учебника станет отличительной чертой моего характера. Я не позволила удивлению взять верх и приняла у вампира якобы требуемое абреже**.
  ______________________________
  *Дарквэйв (англ. darkwave - 'тёмная волна') - музыкальный стиль, одно из направлений на готической сцене, сочетание электронной, индастриально-экспериментальной и неоклассической музыки.
  **Абрежé (фр. Abrégé - краткое изложение) - в полиграфии сокращённая передача, выписка, извлечение из текста.
  
  
  - Не стоило так с этим затягивать, гастат, - для поддержания темы буркнула я, на виду у студента откладывая блокнот на угол стола. По его изменившемуся на краткий миг выражению лица я догадалась, внутри нечто важное, то, на что мне просто необходимо взглянуть. Однако же скрытые мотивы этого юноши сейчас интересовали меня меньше всего. Задав лишенный всякой тревоги вопрос о его самочувствии, я планировала тут же обратиться к целям урока.
  - Если я скажу плохо, вы освободите меня от занятий? - с надеждой в голосе изничтожил мои благие намерения Себастиан, всё так же переминаясь у стола.
  - Не думаю, - мягко улыбнулась я.
  - Тогда я чувствую себя просто ужасно и предрекаю скорый конец, - театрально схватился гастат за оба бока, очевидно, позабыв, какое из них пострадало во вчерашней потасовке.
  - Отлично, - еще больше развеселилась я, теперь уже в упор глядя ему в глаза. - Так почему бы вам, стоящему одной ногой в могиле, не занять свое место и не позволить нам достойно с вами проститься?
  - Слушаюсь и повинуюсь, - страдальчески изрек баламут, направившийся к скамье Алекса. Я осуждающе вздохнула, наблюдая за его комичной походкой, носящей гордое название 'вразвалочку', и сосредоточилась на работе.
  - Итак, гастаты, - скрестила я пальцы на ладонях и поднялась с кресла, что было негласным сигналом к началу урока. Разговоры стихли в одночасье. Вампиры удобнее устроились на сиденьях и приковали свое внимание ко мне. - На этой неделе в Девкалионе пройдет одно очень нетипичное мероприятие: конгресс Легионеров. Согласно сложившимся традициям, в нем примут участие как главы других иностранных школ, так и наше руководство вместе с выпускниками. Однако в этом году мы решили реорганизовать его структуру и допустить к числу слушателей всех студентов для того, чтобы вы изначально имели представление об устройстве нашей внутренней политической системы, ее функционировании и надежности, проверенной тысячелетиями. Посещение саммита обязательно для каждого из вас, поэтому я хотела бы обсудить некоторые подробности. Что вам известно о самом Легионе?
  - Легион или Братство вампиров, - с ходу снабдил меня исчерпывающим ответом Алекс Хольц, - образован в незапамятные времена, точная дата возникновения колеблется от пятого века до нашей эры до третьего, семью Старейшими вампирами, иначе их еще называют Братьями-Основателями: Алукáрдом, Скýльдом, Гарáдом, Эхéйе, Нéкрасом, Рингáлом и Тиглáтом. Легион осуществляет все виды власти, в том числе законодательную, исполнительную и судебную. Особо следит за соблюдением правового акта о секретности и курирует межрасовые пары.
  - Какие пары? - недоуменно посмотрел на соседа Себастиан.
  - Межрасовые, - раздраженно пояснил Алекс, - вампир и человек, например.
  - А бывают и такие? - теперь уже откровенно идиотничало создание легата. Я смерила болтуна суровым взором, призывая к дисциплине, и кивком головы велела Хольцу продолжать.
  - Так вот, значит, межрасовые пары, - невнятно повторил гастат, отыскивая нить повествования. - Братство делится на множество отделов, каждый из которых включает в себя чиновников из числа 'проверенных' бессмертных. О самих Братьях-Основателях мало что известно, большинство слухов ходят вокруг Некраса, единственного из всех ныне живущих вампиров наделенного даром исцеления посредством взгляда.
  - В смысле? - довольно зло покосился на сокурсника Дейвон, пребывающий в худшем из своих настроений. - Что еще за дар исцеления?
  - Есть основания полагать, будто брат Некрас действительно обладает способностью к врачеванию и, как абсолютно верно подметил гастат Хольц, проделывает он это при помощи глаз, - по пунктам изложила я суть мистеру Вечное Недовольство. - Мне не доводилось встречаться лично ни с одним из братьев, но подобные истории обошли не один учебник, так что сомневаться в их правдивости бессмысленно. Если любопытно, я могла бы рассказать вам об остальных братьях, только с одним условием. Давайте не будем друг друга перебивать, вначале выслушаете, потом зададите вопросы. - Ученики безропотно приняли мой ультиматум и мгновенно настроились на нужный лад. - Я начну с Тиглата, названного в честь реки Тигр, что берет исток в современной Турции и пролегает вдоль всей территории нынешнего Ирака. О нем, как и обо всех Братьях-Основателях, нам известно немногое. В семье считается белой вороной за то, что не принимает участия в управлении нашим Сообществом и вообще держится вдали от братьев. До превращения он жил в Ассирии - всё тот же Ирак - в древнем государстве, которое просуществовало свыше тысячи лет, начиная с семнадцатого века до нашей эры и до его уничтожения в седьмом столетии опять же до нашей эры. Молва приписывает ему типично ассирийскую внешность, отличную от стройности и изящности тех же египтян. Солидность и массивность были в Месопотамии в особой чести, поэтому можете представить себе этакого огромного мужчину с развитой мускулатурой, длинными волосами, часто собранными в пучок на затылке, окладистой бородой, со вплетенными в нее золотыми нитями, черными как смоль бровями, выбеленным лицом и румяными щеками. О его названном брате Рингале я знаю и того меньше. В Легионе он занимает пост Лорд-Маршала, то есть главнокомандующего всей боевой мощью Братства. Рингал посвятил свою жизнь военной карьере и организовал сокрушительную по своей мощи армию бессмертных. Нужна ли она для удержания границ земель братства или служит иным целям, мне неведомо. Его возраст, как и годы жизни или обращения, - загадка, а вот местом рождения принято считать Спарту. О Некрасе мы уже говорили, так что добавлю лишь то, о чем не упомянул Алекс. Естественно, в Братстве он находится на должности Целителя, а вообще является выходцем из древнеславянских племен и неплохо, если верить рассказам легата Гудмана, поддерживающего с ним общение, говорит по-русски. Темной лошадкой среди основателей Легиона считается брат Эхейе, чье имя в переводе с кабалы означает 'Я есмь Сущий'. Чин отождествляет сам себя, он - Создатель, на счету которого полчища новорожденных вампиров. Каждый из них в своё время отличался особой силой и мощью благодаря вовлеченной в ритуал обращения Древней крови. В настоящий момент в Девкалионе есть лишь один студент, в чьих жилах течет эта поистине смертоносная смесь, всем вам небезызвестный Феликс Роткот. Хоть его трансформацией и занимался сам директор, своей крови он не приложил, поэтому является скорее наставником, нежели создателем. Родословная Эхейе не содержит сколько-нибудь приближенных к людям корням, поэтому наша оккультная наука отдает ему дань божественного происхождения. Следующий на очереди брат Гарад - довольно известная личность в среде Просвещенных. Не последнюю роль в этом сыграла его синекура* Надсмотрщика. Бытует мнение о жестокости и беспощадности Гарада, использующего власть во вред своим врагам, хотя на самом деле он не имеет полномочий палача, этим занимается отдельное сословие братства, чиновников которого мы именуем Рефсанами**. Термин рефсан происходит от отглагольной формы древнеисландского слова refsa - карать, наказывать. Любопытен тот факт, что в анамнезе Гарада есть упоминание о некоей доле родства с великим древнеримским полководцем Юлием Цезарем, тем не менее, мне он видится не лишенным шарма и обаяния потомком царя Ирода***. Далее у нас Скульд - Главный Казначей, распоряжающийся всеми денежными средствами Легиона. Родом он из Скандинавии, по слухам прижимист, недружелюбен и груб. Других сведений о нем ни в учебниках, ни в дополнительной литературе нет. Братья-Основатели не любят появляться на публике чаще одного раза в тысячелетие. И, наконец, Алукард - гроза и мощь всего Братства. О нем я вам прежде рассказывала на одном из занятий, поэтому к уже известным фактам попрошу причислить трансильванское происхождение. Теперь вопросы, гастаты.
  _________________________________
  *Синеку́ра - в средневековой Европе должность в католической церкви.
  *Рефсáн (Refsa) - древнеисландский язык, отглагольная форма слова 'карать', означающая 'каратель/палач'.
  ***Выражение царь Ирод пошло от имени царя Иудеи Ирода, изображенного в Евангелии жестоким, и имеет значение мучитель, изверг, злодей.
  
  
  - А кто-нибудь из них покажется на саммите Легионеров? - с горящими глазами спросил Поуг, вообразивший Братьев-Основателей едва ли не диковинками, тогда как на самом деле они были лишь зажившимися вампирами, которым давно уже чуждо не только всё человеческое, но и библейское.
  - Очень в этом сомневаюсь, - охладила я его пыл, мертвея от одной мысли о нагрянувших в замок братьях. - Зато вы всецело можете рассчитывать на встречу с велием*, так в русских школах Мертвых называют директора, Болемиром - весьма колоритным персонажем. От себя хочу посоветовать пообщаться и с хорватским легатом Вджекóславом, если не будете так уж часто обращаться к нему по имени, возможно, не сломаете язык на первой же минуте беседы.
  Гастаты дружно ухмыльнулись, мысленно заполоняя пустующие коридоры Девкалиона снующими туда-сюда туземцами, и вновь потянули руки с желанием выговориться.
  - Эти иностранные директора, они в одиночестве приедут или прихватят с собой пару-тройку триариев для полноты картины? - поддержал затронутую другом тему Ретсон.
  - В последние годы практику приезда студентов, к сожалению, отменили, - почти трагично вздохнула я, с ужасом вспоминая дни, когда церемониальный зал трещал по швам от обилия интернационализма. - Но русский велий редко посещает чужбину без своей свиты и предмета особой гордости по совместительству. Его школа больше чем на половину состоит из вампиров-девушек, разумеется, русских...
  - Серьезно? - чересчур рьяно, по-моему, оживился Дейвон. - Русские вампирши? А нельзя им предложить свою комнату на подселение, префект?
  Я закатила глаза и решительно повернулась спиной к говорящему. Горбатого, как гласит истина, могила исправит, так что в случае с Косгровым ждать чуда не приходилось.
  - Получается, в других школах есть вампиры-девушки, - задумчиво сжал Ретсон пальцами подбородок, - почему тогда у нас тишь да гладь? Кроме вас, префект, я не встречал ни одной женщины. Люмпены не в счет, разумеется.
  - Хороший вопрос, гастат, - похвалила я юношу за меткое наблюдение. - Советую вам запомнить его до поры, когда мы доберемся до изучения процесса обращения, и уж затем задать. Боюсь, сейчас я не сумею объяснить вам всех тонкостей.
  Крайдж пожал плечами, принимая мою отговорку, и возвратился к своим мыслям, пролегающим где-то далеко за территорией замка. Иных уточнений от студентов не последовало, поэтому я сочла своим долгом вернуть занятию более официальный вид, назвала нужную страницу учебника по древнеисландскому языку и велела прочесть первый пункт о морфологической классификации глаголов. Меня тем временем поджидал тоскующий на углу стола блокнот Себастиана с неведомым конспектом, требующим проверки. Я не стала откладывать дела в долгий ящик и, удобно устроившись в кресле, потянулась к записям, хотя звериное чутье подсказывало не притрагиваться к сплетенным спиралью листкам. Почерк юноши, вечно встревающего во всякого рода неприятности, был разборчивым, убористым и безобразно неаккуратным. Мелкие, дотошно правильно выписанные буквы у него соседствовали с жуткими каракулями, превращая текст в хаотичный пляс лихих загогулин.
  _________________________________
  *Велий (старославянский язык) - великий, продолжительный, изобильный.
  
  
  
  'Привет! Предыдущие варианты со 'Здравствуй, Джодель!' или 'Дорогая Джодель!' я безжалостно вырвал - слишком формально и чопорно. Надеюсь, не обидишься. Просто мне не хотелось возвращаться к этой дурацкой манере общения префект - гастат. Мне нравится говорить с тобой по-человечески, что ли.
  Я полночи промаялся без сна, всё думал о твоих словах, что, мол, нам запрещено переходить личные границы и всё в том же духе. Потом вспоминал, о чем ты говорила, пока зашивала меня якобы ради сохранности жалования, и понял, что ты солгала. Не отпирайся, Джодель, я видел твое лицо! Мельком, но всё же видел, и слышал голос, дрожащий от волнения, что совсем на тебя не похоже. Признайся, ты испугалась за меня! Нет? Я не верю.
  Держу пари, тебе любопытно узнать, с какой целью я мараю бумагу этой нетипичной ересью. Охотно поясняю. Причина номер раз: я хочу поблагодарить тебя за вчерашнее. Не при всех, конечно, лучше наедине, чтобы чувствовать себя комфортнее. Вторая причина: мне жизненно необходимо узнать что-нибудь о тебе. О вкусах, предпочтениях, увлечениях, мечтах, любимых вещах... Не поверишь, я никогда не встречал девушку, имеющую за плечами две с половиной сотни дней рождений. Кстати, тебя не напрягает тема возраста? Если что, заранее извиняюсь за невежество и отсутствие такта.
  И третья (самая глупая): хочу понять, что я вчера сделал не так. Почему ты ушла, точнее убежала?
  В общем-то, я не особо силен в складном изложении мыслей, моя стезя - разговоры, так что не отказывай мне, пожалуйста, в единственной просьбе. Встреться со мной после обеда, в любой точке земного шара. Подойдет и координата во вселенной, да вот незадача, я забыл свои водительские права на звездолет дома. Хех, как тяжко выдумывать шутки в процессе письма...
  Ответь сразу, хорошо? Просто верни мне блокнот с указанием часа и места. Если пошлешь, затаю обиду, уйду в депрессию и совершу нечто гадкое, о чем тебе придется сожалеть долгие годы.
  Вампир-суицидник Себастиан.
  П.С. Друзья иногда зовут меня Стэном, а здесь почему-то величают Басом. Вурдалаки, всё у них наперекосяк...
  С. Слейтер, горе-автор сей нетленки'.
  
  
  Глава 8 (Себастиан). Проза жизни.
  
  Изнывая от скуки, я перевернул страницу учебника, нарочно лежащего вверх ногами, покосился на соседа Алекса, по достоинству оценил его отсутствующий вид и перебросился красноречивыми взглядами с Поугом. Его, как и меня, беспокоило унылое состояние нашего общего друга, однако прямо заданный вопрос: 'Что не так?', Хольц проигнорировал. Я предпочел не досаждать вампирской хмурости и переключился на Джодель, занятую изучением моего блокнота. Она сидела за своим столом с абсолютно ровной спиной и, щурясь так, словно страдала близорукостью, уже во второй раз перечитывала мою записку. Не устаю поражаться тому, как у меня вообще хватило наглости подсунуть ей глупейший опус в качестве конспекта. Виной всему бессонная ночь, проведенная в обществе мыслей, галлона кофе и заполняющейся корзины для мусора. Сотни раз я переписывал, исправлял, дополнял воистину вымученное послание, чтобы затем раздраженно выдрать испорченный лист, безжалостно скомкать и отправить в ведро. К рассвету с непривычки заныли пальцы, и я покончил с мечтой о сотворении образчика эпистолы, о чем за последние десять минут пожалел не единожды.
  Префект напоследок окинула взглядом плоды моих полуночных стараний, взяла в руку карандаш и, склоняя голову ниже, принялась выводить что-то яростное под моей подписью. Острый грифель неистово царапал бумагу, почти разрывая страницу, и я понял, что получу в ответ. Подобное рвение могло сопутствовать лишь отказу. А я, было, понадеялся на противоположную реакцию, вот же дурень!
  Душа разочарование в зародыше, я развернул к себе книгу и так увлекся пустым разглядыванием первого абзаца параграфа, что не придал значение исчезнувшему скрипу пера. Девушка тем временем перестала писать и пристально воззрилась на меня. Почувствовав это самой кожей, я поднял глаза и, могу поклясться, увидел её мимолетную улыбку. Секунда, и Джодель уже поднималась к нашему ряду, звонко цокая каблучками по каменному полу.
  - Дейвон, исключения ради, достаньте учебник, - по пути обратилась она к парню, чье утро по обыкновению начиналось с приступа злобы вселенского масштаба. Косгров и бровью не повел, продолжая скрежетать зубами на весь класс. Вампирша раздосадовано вздохнула и положила передо мной закрытый блокнот, встав сбоку от Алекса. - Хольц, задержитесь сегодня после занятий, я хотела бы обсудить с вами кое-что. - Мой сосед кивнул, за неимением возможности отвертеться от непростого разговора. - Слейтер, в целом вы справились неплохо. Я исправила некоторые ваши недочеты, и хочу спросить, ознакомились ли вы со страницей сороковой?
  - Дважды, - с уверенностью заявил я, полной грудью вдыхая запах ее духов, незримым облачком парящий над густой шапкой распущенных волос цвета красного дерева. Речь явно шла о пункте устава школы, который запрещал нам всякое общение, выходящее за рамки 'ученик - учитель'.
  - Рада это слышать, - вопреки словам заметно погрустнела Ван Ортон и отправилась выше, к столу Поуга и Ретсона. - Гастат Растич, не желаете принять участие в подготовке концерта по случаю встречи Легионеров?
  - С удовольствием, префект! - Оглянувшись, я приметил закрепленную мышечной судорогой улыбку на лице более удачливого приятеля. - Что необходимо сделать?
  Джодель охотно растолковала ему суть обязанностей, которые легко ускользнули от меня по причине отвлеченности. Разумом правило волнение, дергающее окончания рецепторов, точно смычок струны, когда я лихорадочно пролистал тетрадь для записей до заветной страницы и наткнулся на затейливо вырисованные предложения, красующиеся на неряшливо оборванном клочке бумаги.
  'Завтра, за час до полуночи. Южное крыло замка, третий этаж, последняя дверь по правой стороне коридора. Ключ будет лежать на перекладине над доводчиком. Ты играешь с огнем, Себастиан, а он, между прочим, считается неукротимой стихией'.
  С той поры окружение зацвело радужным освещением. Мрачность Алекса утратила тревожные нотки, суровый взгляд Дейвона стал мягче и дружелюбнее, древнеисландский язык - приятным в освоении, а плавно журчащий голос префекта превратился в оркестровую сюиту Бетховена. День будто бы промелькнул перед глазами. Еще совсем недавно я кропотливо грыз гранит бессмертной науки, теперь же сидел за ужином в столовой в обществе Милоры и без энтузиазма расталкивал вилкой по тарелке вареные стручки фасоли, аппетит отсутствовал напрочь. За столом находилась моя телесная оболочка, тогда как ее наполнение уже жило в непростительно далеком завтра, подбирало слова для беседы с преподавателем, взвешивало шансы на следующую встречу...
  - Вам нехорошо, импер? - вырвал меня из прострации тихий оклик люмпен. Без толку просить её позабыть этот рыбий язык, привычка - вторая натура. Если наедине мне иногда удавалось поговорить с ней по-человечески, то на публике всё возвращалось на круги своя. Я - хозяин, она - рабыня. Утомляет, ей Богу.
  - Просто устал, - отделываясь от общего гомона переполненной буфетной залы, я прикрыл веки и отложил приборы в сторону. - Не обидишься, если я не стану тебя дожидаться и вернусь в комнату? Хочу пораньше лечь спать.
  Девушка одарила меня сочувственным взглядом и безропотно позволила себя покинуть. В знак благодарности я провел ладонью по светловолосой макушке, натянуто улыбнулся и, лавируя между плотными рядами сидящих, отправился к выходу, где чуть не налетел на выросшего словно из-под земли Адриана.
  - Пардон муа, - с почтением уступил я дорогу старшекурснику.
  - Себастиан, тебя-то я и ищу, пойдем, - цепко ухватил он меня за локоть и поволок по направлению к лестнице. - Легат Гудман просил отвести тебя в больничное крыло и передать, что завтра в одиннадцать он будет ждать тебя у себя в кабинете, позже объясню, как туда добраться.
  Мы чинно поднимались наверх, когда меня настигла пугающая догадка, заставившая буквально врасти ногами в укрытые ковровой дорожкой ступени.
  - В одиннадцать утра, я надеюсь? Не думает же Сев, что...
  - Нет, вечера, - не дал мне помечтать старина Хейтс. - На этом факте легат особенно заострил мое внимание.
  В воображении я вовсю драл волосы на голове и пытался выдернуть прищемленный мерзким папочкиным капканом хвост, а на деле спокойно плелся за своим куратором, на зубок знающим все потаенные закутки замка. Должен признать, чутье у отчима невероятное. Это же надо, назначить встречу именно на тот день и час, который выбрала Джодель! Экстрасенс он, что ли?
  Больничное крыло не поражало гротеском. Средних размеров, оно вполне могло бы вместить в себя две наших аудитории, хоть и уступало последнему по количеству окон. По правую руку от меня расположился невысокий постамент с водруженной поверх него алхимической аппаратурой. Всевозможные пробирки, колбы, отличные друг от друга объемом и формой, наполненные булькающей или дымящейся жидкостями склянки, - всех их связывало обилие трубок и спиралей, да шелестящее шипение горелок. Вокруг этого, в остро научном смысле, великолепия суетилась группка лаборантов из шести человек, одетых в одинаковые зеленые халаты. В руках каждого я заметил по планшету, на лицах - защитные очки, а головы венчали донельзя комичные целлофановые шапочки на резинках, поэтому предположил, что мы пожаловали к развязке какого-то грандиозного опыта. Напротив испытательского центра уютно расположилась вереница передвижных ширм, укрывающих от любопытных глаз койки. В общей сложности я насчитал десять лежачих мест и с содроганием опознал въевшийся в ноздри едкий запах лекарств.
  Наш приход взволновал, разве что, нас самих. Адриан кашлянул из вежливости и, так и не дождавшись ответа, тронул за плечо ближайшего тестера. Ей оказалась сухонькая старушка, судя по глубине морщин, накануне справившая вековой юбилей, чей рост не доходил и до груди вампира. Бросив на моего куратора мутный взгляд, бабушка-Эйнштейн расплылась в улыбке, сделавшей её похожей на печеное яблоко, бойко всучила свой склерозник рядом стоящему парню с жиденькой черной бородкой и засеменила ко мне, по пути стягивая с волос миленький чепчик.
  - Батюшки, какие бледные щечки! - обнажив идеально редкие седины, прошамкала долгожительница. - Адриан, голубчик, подсобите даме, я хочу его тщательно осмотреть.
  Передвигаясь довольно живо для человека (в этом сомнений не возникало, женщина явно не принадлежала к отряду кровососущих) ее возраста, божий одуванчик усилиями триария усадил меня на больничную постель, перестроил тускло горящую лампу на тумбе в ослепительно яркий режим и за пустыми разговорами приступил к делу.
  - Как прикажете величать это юное создание? - добродушно ворковала старушка, копаясь у меня во рту ледяным на ощупь шпателем.
  - Себастиан Слейтер, гастат-первогодок, - ответил за меня Хейтс. - Две недели со дня обращения.
  - Ах, ты ж вероломный змей-искуситель! - всплеснула руками пахнущая нафталином и лавандой барышня, берясь за изучение моих разнесчастных глазных яблок. - Всыпать бы твоему создателю, малыш, по первое число за такие выходки! Эх, в ранешние времена байстрюков новорожденных сюда не ссылали, а теперь, поди же ты, Иуды безбожные, с них взятки гладки! - совершенно беззлобно, на мой взгляд, брюзжала бабушка-врач, выкручивая мне голову под самыми немыслимыми углами. - Забыла представиться, фрау Герцдорф, но ты можешь звать меня просто, матушка Алеит.
  - Очень приятно, матушка Алеит, - в полном изнеможении просипел я, по негласному приказу скукоженых рук сгибаясь в три погибели для демонстрации, как выразилась старушка, отзывчивости позвонков.
  Затем настал черед смены повязки под аккомпанемент восторженных охов немки об удивительной скорости заживления ран. Швы с меня сняли (и это на вторые сутки! Боюсь подумать, что будет через год, когда появится способность к самоисцелению). Алеющий рубец длиной в дюйм обработали дурно пахнущей мазью, по цвету и консистенции напоминающей болотную жижу, и заклеили безобразие широким пластырем, теперь уже без использования бинта.
  - Вот и всё, детка, - сипло прокаркала матушка Алеит, выпроваживая меня за шторку, где нас обоих смиренно поджидал Адриан. - Впредь будь осторожнее и обязательно поблагодари своего префекта за золотые руки. Мастерица она у нас, зашила так, что к концу недели от шрама и следа не останется.
  Я рассыпался в поклонах перед говорливой бабулей, уважительно пожал сухопарую ладонь с артритными пальцами, фаланги которых были обезображены узловатыми шишками, и пожелал ей доброй ночи.
  - И тебе, яхонтовый мой, сладкой перинки, - помахала нам вслед старушка, после чего с чувством выполненного долга вернулась к прерванному эксперименту.
  Обратную дорогу я провел под впечатлением от неожиданной встречи. Интересно, сколько людей живет в замке? Вампиров, по моим подсчетам, около двух сотен (три потока принципов по тридцать с хвостиком человек и столько же триариев; гастатов здесь лишь пятеро), в неё входили ученики с преподавателями. Если приплюсовать сюда еще и охранников, получится приблизительно двести пятьдесят голов. Стражники делились на две смены, каждая из которых вмещала пятнадцать часовых и десять постоянно передвигающихся по периметру школы караульных, притом только те из них, что несли пост у ворот, являлись студентами Девкалиона. Оставшихся направлял сюда Легион. К чему такие предосторожности?
  О, в этом вопросе мой куратор явился незаменимым источником знаний. Снижая интонации до едва различимого шепота, Хейтс предложил мне пройтись на свежем воздухе и завел в самую глушь огромного парка, устилающего замок на манер вечно зеленого покрывала. Тропинка закончилась еще десять минут назад, и сейчас под ногами скрипела увядающая трава, щедро заваленная опадающими листьями.
  - Видишь ли, редко кто по доброй воле соглашается стать вампиром, - издалека начал герой вчерашнего провального матча по футболу. - Еще реже случается так, что новобранцам хочется укорениться в этих местах. Условия для комфортной жизни здесь созданы, но их невозможно назвать гуманными. Будь я легатом, давно бы переименовал школу из туманного 'Девкалион' в правдивую 'Цитадель жестокости'. Рабы, насилие на каждом шагу... Нет, Себастиан, ты, находясь здесь всего неделю, не повидал и сотенной доли того, с чем за десять лет обучения столкнулся я. В один далеко не безоблачный день, уж поверь на слово, тебя обязательно настигнет озарение. Правда вырвется наружу и зловонным океаном разольется вокруг. Ты, наконец, подметишь то, на что раньше сознательно закрывал глаза. Тут невозможно жить. Вот прозябать, деградировать, дряхлеть изнутри и плесневеть - сколько угодно, но не жить. И тогда, слишком поздно по обыкновению, со страшной силой потянет обратно, к тем вымышленным ужасам скучного человеческого быта. Ты, как я в свое время, и многие до нас, если не все, захочешь сбежать. Только не выйдет ничего путного из этой затеи, потому что шансов перелезть через стену меньше, чем ноль. Их вообще не существует, твой создатель предусмотрел любые мелочи. При снятии браслета на пульте охраны срабатывает тревожная кнопка, и караул поднимают в ружье, а вместе с ним тебя засекут в два счета, поможет спутниковая система слежения. Есть, конечно, способ обмануть электронику, да и мимо собак пройти нетрудно, но как быть с патрулем из Легиона? Этим парням по три сотни лет, бежать от них - всё равно, что кружить на месте под артобстрелом. Очень глупо, попросту говоря, непременно изловчатся, поймают и обезвредят по старой схеме, обезглавливанием. Вот и выходит, что прок от такого количества охраны заключается в их надежности. Думай - не думай, а ты здесь пленник, волей которого интересуются в последнюю очередь. Неважно, скольких сообщников тебе удастся перетянуть на свою сторону, руководство школы не останется в проигрыше благодаря своей дальновидности. Это, если говорить о нас. Теперь представь себя в роли раба. На какой бы минуте тебе опостылела действительность, окажись ты в подчинении у Феликса или Дейвона? А их тут, между прочим, сотни, дело не ограничивается одними люмпенами. Мужчины, женщины, дети, порой и целые семьи, живущие в замке поколениями. Не думаешь же ты, будто их всё устраивает? Вот кого из опасений перед бунтом стерегут Легионеры! Угнетенный народ - страшная вещь и колоссальная сила. Жаль, недостаточная для оказания должного сопротивления. Остается один вариант: всеобщее восстание, но такого, увы, не случалось никогда. И вряд ли чему-то подобному суждено сбыться в ближайшее время. Идти против нашей монаршей машины власти... Брось, у большинства студентов за стенами находятся родственники, которым грозит немедленная расправа. Такая вот проза жизни.
  Признаться честно, я не знал, как реагировать на услышанное. Ужаснуться ли открывшейся правде, неметь ли от осознания подтвердившихся догадок, либо же схватить первый попавшийся под руку предмет и с его помощью призвать отчима-директора к рассудку. Дети! В замке есть дети, и одному дьяволу известно, в каких целях их используют. Сказал бы, что и Бог в курсе, да сильно сомневаюсь, будто провидение заглядывает в окна школы Мертвых. Постойте, куда смотрит полиция?
  - Себастиан, забудь это слово, - осуждающе покосился на меня Адриан, так, словно минуту назад я сморозил некую несусветную глупость. - Службы спасения, патрульные отряды, отделы по борьбе с преступностью и коррупцией, даже кабинеты министров, отстаивающие права человека, - куплены все до единого. Легион ежегодно тратит бешеные суммы на взятки чиновникам всех мастей и рангов.
  Меня явно загнали в тупик последние слова. На ум неожиданно пришла цитата из 'Божественной комедии' Данте:
  'Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу...'.
  Вот он, мой сумрачный лес, а за ним области чистилища и ада, красиво упакованные в белый камень, которым были выложены стены замка. За приветливо горящими окошечками притаились канцелярии бесов, в башенках обитали полчища жадных до чужих страданий демонов, в подземельях правил бал сам Сатана. Я и есть герой произведения Алигьери. Все мы - всего-навсего его персонажи. Разница лишь в том, что нам не предоставят шанса искупить грехи, наоборот, число их будет множиться день ото дня. Если обращение - марафон для души, выявляющий прочность этой бестелесной материи, как однажды выразилась префект Ван Ортон, то учеба здесь - проверка всего организма и, в первую очередь, сердца. А ведь я не справляюсь. Чёрт!
  Душераздирающая полемика привела нас в дальний угол парка, туда, где вдоль оборонительных преград высотой в добрый десяток футов вальяжно прогуливалась стайка собак. Поджарые, гордо несущие мускулистое тело на чудовищно длинных лапах, они вмиг учуяли наш запах и с оглушительным лаем, переходящим на рык, бросились вперед. Черные, как угольки, глаза вспыхивали в темноте красным свечением, истосковавшиеся по мягкой плоти зубы блистали в ночи вожделением. Я оцепенел от неожиданности, однако уже через секунду надумал рвать когти или храбро карабкаться на ближайшее дерево, когда ничуть не изменившийся в лице Хейтс посоветовал сохранять спокойствие.
  - Не дергайся, - сквозь зубы повторил вампир не слишком разумный приказ, после чего распростер руки в стороны, чуть пригнулся к земле и плавно двинулся навстречу беснующейся своре.
  Возможно, там, в ином мире, эти пёсики с ощеренными пастями и впрямь считались друзьями человека. На данный момент я не испытывал подобной уверенности. Холодок пробежал по спине, стоило одной из тварей пронестись мимо крадущегося куратора и приготовиться к нападению.
  - Батз, pfui*! - оглянувшись назад, прикрикнул Адриан на разъяренного добермана и добавил что-то неразборчивое, вроде: 'Das ist ein!**', на немецком языке. Затем он обратился ко всей стае, громогласно выкрикивая повторяющееся слово 'Steh***', к которому псы отчего-то прислушивались и, что важнее, ему подчинялись.
  Не успел я вынуть душу из пяток, как нас обоих окружило обилие счастливо повизгивающих морд, совсем недавно настроенных куда более враждебно, и крутящихся филейных частей с купированными хвостами. Триарий присел на корточки и поочередно перетянул к себе на колени все тупоугольные головы, любовно прошелся ладонями по стоящим торчком ушам и даже позволил особо крупному кабелю облизать свою щеку.
  - Батз, хитрец! - потрепал он 'выскочку' по макушке, с прищуром глаз подставляя и сухую часть лица для лобызаний. - Узнал меня и всё же проскочил мимо, дурище! - пес ткнулся ему носом в подбородок, точно выказывая раскаяние. - Ладно, прощен. Хороший мальчик, хороший!
  В пылу отваги я тоже попытался приласкать зверюгу, за что, чуть было, не расплатился собственной рукой. Клыкастое чудище разгадало мои намерения, ощетинило короткую шерсть на холке и, брызжа ядовитой слюной, сомкнуло челюсть на пустоте, где еще миг назад находилась резко отдернутая ладонь.
  - Слейтер, не подходи близко, - запоздало напутствовал Хейтс. - Их специально натаскивали на человеческий запах. Им, кстати, за милю несет от тебя.
  - О, ну, спасибо, что предупредил, - проворчал я, медленно отступая назад и обнюхивая свою одежду. Человеческий, вампирский, в чем разница? Не замечал, что пахну как-то по-особенному.
  Адриан еще немного повозился с четвероногими приятелями, перед уходом заручился лапопожатием каждого и привел меня обратно к замку, после чего мы, удовлетворенные беседой, разминулись на пересечении коридоров. Выпускник отправился готовиться к занятиям, которые начинались через час с четвертью, а я решил немного повременить с возвращением в комнату и заглянул к Ретсону.
  ___________________________________
  *Pfui! (нем.) - команда 'фу!'.
  **Das ist ein! (нем.) - 'это свой'. Я не сильна в немецком, воспользовалась услугами онлайн-переводчика Google. Если найдете ошибку, пожалуйста, укажите верный вариант.
  ***Steh! (нем.) - команда 'стоять!'.
  
  Дружище встретил меня по всем законам гостеприимства, Шарлин напоила нас ароматным травяным чаем, в качестве десерта предложив изумительное ореховое печенье. В общем, всё прошло на высшем уровне, и уходить мне совершенно не хотелось. Хоть разговоры и шли по кругу за неимением свежих тем, я продолжал вкушать окончательно остывший напиток и любовался видом симпатичных занавесок на окнах, или плюшевыми накидками на диванах и креслах. Впечатляла даже накрахмаленная скатерть, придающая тепло и ухоженность всему помещению. Однако бóльшую зависть вызывало отношение Крайджа к своей люмпен. Между ними не ощущалось напряженности, какая существовала у нас с Милорой. Не нашлось места и отчужденности, что выставлялась напоказ у Алекса и Хезер. Не имелось и намека на боевые действия, которые наблюдались в личных покоях Дейвона, не говоря уж об основном инстинкте к безостановочному размножению тандема Поуга и Медисон. Всё просто, мило, согласованно и очень ненавязчиво, я бы сказал, по-семейному. Они держались в стороне друг от друга, не обменивались томными взглядами, и при этом умудрялись походить на супружескую пару, за долгие годы совместной жизни не утратившую ни доверия, ни взаимопонимания, ни любви. Впрочем, с последним понятием я явно погорячился, ведь всем было известно о глубинной трагедии Ретсона. Разумеется, он не кричал о ней на всех углах, и, тем не менее, мы, его сокурсники, знали все детали.
  Три года назад уверенно шагающий по карьерной лестнице экономист, находящийся на должности исполняющего обязанности управляющего крупной страховой фирмы, на вечеринке у друга познакомился с очаровательной студенткой. Обязательная программа флирта получила оценку пять с плюсом, и к концу приема Ретсон обзавелся надушенной карточкой с номером телефона. Закрутился, по признанию друга, головокружительный роман. Ужины в ресторанах, охапки цветов, дорогие украшения вкупе с комплиментами, пешие прогулки под луной и бесконечные поцелуи, разбавленные изобилующими разговорами обо всем на свете. Как уверяет сам Ромео, он перестал спать, есть, работать и думать о ком-то, помимо Джульетты, которую в действительности звали Винтер*, и холодна она была под стать своему имени. Конечно же, ей нравился Крайдж и его ухаживания, но дальше свиданий дело не заходило, что и злило, и подстегивало к новым подвигам влюблённого глупца. Тогда он не осознавал всей хитрости женской натуры и принимал за чистую монету краснеющие щечки и заверения о религиозном страхе перед греховной связью вне уз брака. Свадьба состоялась на третий месяц знакомства, и тут-то с глаз и слетела пелена. Невеста оказалась совсем не тем цветком, о котором грезил Ретсон. Этакое удачно натертое воском яблочко с подгнившими изнутри боками. Кроткий нрав быстро уступил пьедестал сварливости, обидчивости и тяги к крупномасштабным скандалам с битьем посуды. Сладкий на первых парах супружеский долг превратился в пресную обузу. Пришлось искать утешение в любовницах, а год спустя командировки и совещания до поздней ночи вошли в привычку, еще через один супруги разъехались по разным спальням, хотя и продолжали изредка спать друг с другом, исключительно для поддержания атмосферы всеобщей ненависти, как пояснил однажды дружище. Что удерживало чету Крайджев от развода? Банальная причина, следует заметить, - отсутствие брачного контракта, способного наложить определенные запреты на процедуру раздела имущества. Вероятнее всего, эти двое продолжали бы мучить друг друга до конца дней своих. Спасением явилось истинное чудо, чей ультразвуковой снимок горе-муж и по сей день носит в нагрудном кармане. Рождение Харлана повлияло на мировоззрение обоих родителей. Склоки и недомолвки отпали за неимением времени. Молодой папаша не высыпался теперь из-за желудочных колик, или газиков, или режущихся зубок. Новоявленная мамочка упоенно возилась с подгузниками, улюлюкала над детской кроваткой, вслух строила планы на будущее и, наконец таки, полюбила мужа. Ретсон и сам не знает, почему всё произошло именно так. Начав жить, как кошка с собакой, лишь через три года они по-настоящему почувствовали себя семьей, единым целым.
  ______________________________
  *Винтер (англ. Winter) - зима.
  
   Появление сына поменяло их взгляды на многие вещи, добавило ответственности, серьезности, и, по сути, сплотило две враждующие стороны. Образовалась абсолютно иная, полная надежд и радости страница неисчерпаемой книги жизни. Чистый лист, который кто-то обмакнул в кроваво-красные чернила. На исходе июля в их дом ворвались двое головорезов в масках. Круша всё на своем пути, они перебудили безмятежно спящих хозяев и еще до того, как Ретсон успел что-то предпринять, ворвались в спальню. Нож в руке одного из злоумышленников и пистолет у другого настоятельно рекомендовали главе семейства удержаться от глупостей и резких телодвижений. Однако при взгляде на дрожащую жену, судорожно жавшую к груди блок радионяни, рассудительность парня дала сбой. Он накинулся на того, что орудовал рукояткой пугающе огромного 'Desert Eagle'* в противовес кулакам Крайджа, схлопотал отрезвляющий удар в височную долю и уже с пола, слабо отбиваясь от тяжеловесных ботинок, ломающих ребра на раз, внимал крикам Винтер и её мольбам о пощаде. Пока первый налетчик чинил расправу над смельчаком, второй негодяй надумал немного поразвлечься.
  Дальше, как правило, дружище умолкал и замыкался в себе до тех пор, когда кто-нибудь из нас не выводил его из этого скверного состояния. Поэтому я не могу с уверенностью ответить на вопрос, изнасиловали ли эти ублюдки девушку на глазах у её мужа, или нет, но интуиция подсказывает, будто иное развитие событий не предусматривалось.
  На рассвете истекающего кровью Ретсона затолкали в пластиковый мешок, вроде того, что используют для перевозки трупов, и сгрузили на борт дребезжащего всеми частями фургона. Через неделю он, оправившись от травм и потрясений, очнулся в коморке, напоминающей больничную палату захолустного госпиталя. Как выяснилось позже, та комната была его личным пространством в спецотряде для новообращенных.
  О судьбе Винтер и Харлана Крайджей нам ничего неизвестно. Живы ли они, находятся ли в добром здравии, знают ли, через какие ужасы день ото дня проходит их муж и отец? Неясно, зато понятны душевные метания друга, которого добивает неведение.
  Своего создателя старина Ретсон встретил перед отправкой в Девкалион. Само собой, внятного диалога между ними не произошло. Приятель оказался настолько зол, что успел прохрипеть лишь одно слово: 'Убью', перед тем, как накинуться на мерзавца. Эта выходка умертвила последний завалящий шанс на право участия в судьбе близких. Высокомерный вампир с благозвучным именем Хесус, оплевываясь от выбитых зубов, на прощание пообещал своему 'сыну', что тот никогда больше не услышит о своем ребенке, разве что прочтет кое-какие сведения о его матери на надгробной плите.
  К слову, на третью неделю пребывания в спецотряде будущего гастата посетил чумного вида мужчина в рясе священнослужителя, предложивший подписать некоторые бумаги. Ими оказались дарственные на недвижимое имущество, принадлежащее Крайджу, банковская выписка о состоянии его же лицевого счета и завещание, написанное от его имени и скрепленное печатью нотариуса. Согласно расставленным автографам, полученным, как несложно догадаться, путем угроз, две трети от общих накоплений и капиталовложений Ретсона отходило подставному лицу (проще говоря, Легиону). Оставшаяся доля поровну делилась между Харланом и Винтер, что отчасти вселило в сердце приятеля успокоение. Значит, они живы. Перед уходом всё тот же лже-проповедник обмолвился, что родным уже выдано свидетельство о смерти Крайджа и ему не о чем беспокоиться. Сам 'покойный' не разделял подобного оптимизма, но возразить не осмелился и чинно проводил пастыря к дверям.
  Конечно, эта история полна сомнительных деталей, в частности, меня очень настораживал рассказ о взаимоотношениях с супругой, кои по мановению волшебной палочки превратились в складную сказку о любви и преданности. На мой взгляд, рождение ребенка не столь уж остро сказывается на мужчине. Думается, ту часть Ретсон переиначил
  в угоду скребущей совести, хотя...
  __________________________
  *Desert Eagle (Пустынный Орел - англ.) - самозарядный пистолет большого калибра. Благодаря своей величине и устрашающему виду часто используется в фильмах, телевизионных постановках и компьютерных играх.
  
  
  Яркая вспышка озарения захлестнула сознание. Я вскочил со стула, попутно едва не опрокинув стоящую на краю стола сахарницу, покосился на настенные часы, отбивающие половину второго, расшаркался в поклонах и пулей вылетел за дверь, на бегу склеивая составные части неокрепшего плана. О произведенном впечатлении печься было недосуг, теперь я знал, вернее, строил зыбкие догадки на тему помощи другу.
  Весь следующий день заняли размышления о двух жизненно-важных встречах, назначенных на один и тот же час, которые я и не пытался отметить, намереваясь побывать в обоих местах одновременно. Наверное, стоило подойти к Джодель с извинениями, в общих чертах обрисовать ей сложившуюся ситуацию и перенести наше свидание (жаль, не в романтическом ключе) на более подходящее время. Однако воображаемая картина, где я, краснея, блеял о суровости обстоятельств, а она возмущенно раздувала ноздри в ответ, немо коря себя за слабохарактерность, изничтожала любые потуги. Аудиенцию с папочкой мне и вовсе не хотелось отменять, тем более, что у нас давненько наметилась почва для непростого разговора.
  В восемь вечера мной был занят пост у кабинета директора. Вежливый стук, сменившийся наглой попыткой войти без приглашения, остались незамеченными, поэтому я проторчал у наглухо запертой двери до десяти. Наконец, коридор заполонила вольготно ползущая вдоль стен тень, принадлежащая исполину Северину.
  - Себастиан! - удивленно прогрохотало вампирское отродье, на ходу доставая из кармана брюк увесистую связку ключей. - Почему так рано?
  - И я тоже млею от восторга при виде твоей рожи, - по-хамски приветствовал я отчима, против светских приличий первым вваливаясь в кабинет. - Скучал без меры, так что не обессудь, явился раньше положенного. Давай выкладывай, зачем позвал, быстро, четко и по пунктам, ненавижу, когда ты мямлишь.
  Типично скалясь, я оценивающе осмотрелся, присвистнул ради пущего эффекта и по-королевски развалился в дорогостоящем кожаном кресле отца. Нехило Гудман устроился. Вульгарные напольные вазы, прямиком из антикварной лавки. Репродукции картин признанных мастеров своего дела на стенах. Под завязку набитые раритетными изданиями книжные стеллажи. Вопиюще вычурный стол из лучших пород дерева, прекрасно сочетающийся с подошвами моих кроссовок. Ковры ручной работы с предположительно эксклюзивным орнаментом. И непременный атрибут папочкиного досуга - ломящийся всевозможными изысками бар с батареей початых бутылок. В целом интерьер позиционировал себя с правильной стороны, повсюду были видны следы максимализма. На общем фоне как-то совсем безвкусно смотрелся лишь портрет, висящий за спиной директора: его собственное таинственно ухмыляющееся лицо, утрамбованное в бронзовую раму шириной чуть ли ни в пол метра. Не представляю, в каких целях Сев обзавелся этой пакостью, но лишний раз убеждаюсь в правдивости симптоматики его печальной болезни нарциссизма.
  Мой разнесчастный создатель чинно выволок свою тушу на центр комнаты, устроил необъятные телеса на хлипком стуле для посетителей и совершенно напрасно раскрыл рот.
  - Ты, как всегда, мил, сынок...
  - Этим я обязан своему отчиму, - нарочно перекинул я ногу на ногу так, чтобы испачкать подошвами покоящиеся на столешнице бумаги. - Всё мерзкое во мне - от него, так что хвалы и пожелания отправляй по адресу: замок Девкалион, главному ничтожеству лично в руки. Не советую ставить гриф 'секретно', надругаются и взломают, вандалы! Ты всё сказал, кстати?
  - Сказал бы, но ты же и слова не даешь вставить, - ничуть не изменился в лице назначенный государством родитель. Таков уж наш стиль общения, мы оба к нему прикипели и душой, и сердцем.
  - Ладно-ладно, о великий и ужасный! - сымитировал я крайнюю степень религиозного испуга перед непознанным. - Излагай, вождь!
  - Мне нужно, чтобы эти выходные ты провел со мной, - попытался изъявить свою волю легат. - Я собираюсь навестить твою мать, - я машинально поправил его оговорку, пробубнив себе под нос: '...мачеху'.
  - Не вижу сложностей, - деланно пожал я плечами, сбрасывая ноги на пол и придвигаясь ближе к ящикам стола, наполненным чем-то любопытным. - Тебе нужно, ты и езжай. Для твоего спокойствия я могу пару метров бежать вслед за машиной, слезно махать ручкой и жалостливо кидаться на прутья ворот с воплями: 'На кого ж ты меня покинул!'.
  - Прекрати клоунаду! - без соответствующего предупреждения взбеленился папенька, со всей дури хлопая ладонью по откидному календарю. Все имеющиеся на поверхности предметы подскочили вверх на пару сантиметров, заставив меня вздрогнуть. - В воскресенье поедешь со мной, и точка! Испытывай хотя бы толику уважения к тем, кто тебя вырастил, выкормил, обул, одел и дал путевку в жизнь!
  - А на этом моменте можно поподробнее? - теперь уже яростно прищурился я, ощущая неимоверный всплеск адреналина в крови, вызванного удушающим приступом возмущения. - В какую-такую жизнь ты мне путевку влепил? В самую, что ни на есть, загробную, верно?!
  Мы одновременно выпрямились и с выразительной неприязнью навалились на внушительный предмет обстановки, грозя проломить сквозные дыры в местах соприкосновения кулаков с крышкой стола.
  - Я начинаю терять терпение, Себастиан, - подчеркнуто холодно забуксовал Северин перед спуском в овраг. - Ты слишком многое о себе возомнил...
  - Беру пример со старшего поколения, - не остался я в долгу перед этим жуком, точно так же цедя каждый звук сквозь плотно сцепленные зубы. - Но я готов пойти на мировую. Хочешь знать условия?
  Вампир желчно усмехнулся, послал мне полный скептицизма взор и с поразительным равнодушием завалился обратно на колченогий табурет, ясно намекая на возможность выговориться. Я тоже обратился к основам самоконтроля, плюхнулся на крутящееся сиденье и с превеликим удовольствием засунул любопытный нос в секретер отчима, под завязку набитый скрепками, испорченными ручками, скомканными шариками бумаги и прочим хламом.
  - Требований у меня немного, - от души издевался я, расправляя на коленке исписанный вдоль и поперек латинскими символами лист из числа испорченных. - Глупо советовать тебе прикрыть эту богадельню, поэтому пойду по пути наименьшего сопротивления, методом от противного. Первое, хочется пораньше отсюда отчалить, десять лет учебы меня не устраивают. Второе, я уже сыт по горло игрой в рабовладельца. Будь любезен, очисти мою комнату от посторонних глаз, ушей и сочных артерий. Третье, устрой Ретсону Крайджу встречу с семьей. Эй, Сев, ты еще с нами? - мужчина мотнул белесыми патлами и сосредоточенно выставил вперед ухоженные ладони со сведенными вместе кончиками пальцев. Следующий ящик не представлял для меня интереса, зато привлекла папка из синего пластика с наклейкой на обложке: 'Гастаты, курирующий специалист: Джодель Ван Ортон', с указанием даты начала нашего обучения. Я вмиг притянул подшивку к себе и погрузился в медитативное изучение анкетных данных Косгрова. Эгм, окончил Сорбонну с отличием, защитил диплом, так-так, всё это и без того известно. С его вспыльчивым характером я был знаком не понаслышке, поэтому скосил взгляд ниже. Графа 'создатель' отталкивала жирным красным прочерком, сделанным с особым усердием и переходящим к пункту с пометкой 'семья'. К последнему всё же примыкала чернильная запись, содержащая краткие сведения о матери Дейвона и неряшливую описку о сестре, умершей два года назад от...СПИДа?! Мать моя женщина! - Ретсон, он должен увидеться со своими женой и сыном, - медленно приходя в себя под прессом открывшейся правды, я, так и не дочитав, захлопнул ядовитый скоросшиватель и усилием воли вернул себя на стезю шантажа.
  Гудман не возражал против хамского копания в бумагах, очевидно, считая мое поведение не выходящим за границы принятых норм, и нарочно тянул с ответом.
  - Я буду краток, Себастиан, - принялся он с ходу удивлять и поражать. - Всё, о чем ты говорил с такой убежденностью, невозможно. Во-первых, тебе не позволят окончить Девкалион раньше срока. Во-вторых, гастату-первогодке запрещено отказываться от услуг рабынь крови. И, в-третьих, на свидания с родными и близкими наложен категорический запрет. Об исключениях не может быть и речи.
  - О, не думай, будто я не знал наперед твою реакцию, - единым махом сшиб я с отчима всю спесь. - Перехожу к осаде тылов. Знаешь, чем я намерен заняться в ближайшем будущем? Планированием побега! А, что, доля приключений на душу населения у вас тут слабо развита, хоть наделаю шума.
  - Тебя же убьют...
  - Упс, какой ты дальновидный! - якобы восхищенно всплеснул я руками, начиная часто-часто моргать на манер законченного идиота. - В общем-то, меня это не особо заботит, - устав от театральщины, я вмиг посерьезнел и неприязненно воззрился на корень всех зол на планете Земля. - Топтать пол здесь или кормить своими останками могильных червей - разница несущественная, для меня, во всяком случае. Тебе же явно не наплевать, потому предлагаю сделку. Я прилежно учусь, закрываю глаза на ваши порядки и не сую голову в пасть к Легионерам, ты в свою очередь божишься обеспечить Ретсона всеми благами: свиданиями, посылками с письмами, живым общением. Полный спектр своднических услуг, иначе выражаясь. Меня не волнуют твои трудности, не разевай попусту рот, навредишь диафрагме, - оградил я свои чувствительные органы слуха от громогласного ора. Северин побагровел от макушки до пяток, выпустил ноздрями скопившийся пар, но промолчал, разумно вняв моему совету. - А к маме я с тобой всё же съезжу, давно мечтал выбраться из замка хотя бы на пару часов. Не хворай!
  К тому моменту, как я очутился в продуваемом всеми ветрами коридоре, стрелки наручных часов подобрались к одиннадцати. Только бы не опоздать!
  
  
  
  Глава 9 (Джодель). Множество историй.
  
  По моей просьбе гастат Хольц остался после занятий. Еще с утра его подавленное настроение вызывало беспокойство, теперь же, когда класс опустел, и хмурое кольцо стен окружило нас со всех сторон, стало явно не до шуток. Слезы наворачивались на глаза при взгляде на обтянутое полупрозрачной кожей лицо юноши, объятое беспросветной усталостью. Столь пасмурным кажется небо, посылающее на землю щедрую россыпь моросящего дождя. Оно серое, почти свинцовое, тусклое и словно затерявшееся в декорациях туч и порывистого ветра.
  - Не возражаете, если я стану называть вас Алексом? - плотно прикрыв дверь за последним вышедшим студентом, поинтересовалась я. Вампир, перебираясь со своего ряда на первый, понуро мотнул головой в знак согласия, аккуратно присел на краешек скамьи, дотошно пристроил рюкзак в соответствующем углублении и в преддверии нелегкой беседы уперся локтями в крышку стола. Взволнованно прочистив горло, я замерла неподалеку и продолжила. - Как давно вы полноценно питались, Алекс? Кровью, я имею в виду.
  - Вчера, - последовал чересчур быстрый ответ.
  - Допустим, - приняла я за чистую монету нехитрую ложь. - Тогда следующий мой вопрос будет касаться вашего самочувствия. Есть ли жалобы?
  - Префект, - стеснительно посмотрел на меня ловко краснеющий ученик, - нельзя ли отложить этот разговор? Я сегодня не в том настроении...
  - Понимаю, - искренне произнесла я, - и в то же время не считаю, что проблемы надежнее упаковывать в долгий ящик. Не отнекивайтесь, гастат, лучше объяснитесь. Если не готовы довериться мне, могу посоветовать обратиться к нашему психологу. Она - человек и грамотный специалист, поэтому не опасайтесь недомолвок.
  Бедолага совсем притих, сгорбился над столешницей, яростно сцепил ладони вместе, переплетая чуть подрагивающие пальцы, и отвернулся к окну. Аудитория погрузилась в вакуумное молчание, которое позволяло мне слышать биение людских сердец, находящихся этажом выше. Я вдоволь насладилась хаотичной симфонией жизни прежде, чем Хольц нашел в себе силы для поддержания беседы.
  - Вам когда-нибудь приходилось думать о суициде? - надтреснутым голосом полюбопытствовал он, переводя взор от черепиц надвратных башен к выкрашенной в черный цвет доске. - В смысле, вы ведь существуете здесь не один десяток лет, и вообще... Разве не хотелось прокричать: 'Стоп!', и совершить нечто, за что бы вас непременно казнили?
  Меня до глубины души поразил использованный глагол 'существовать', сказанный с таким пренебрежением, будто речь шла о разновидности кольчатых червей. Полагаю, Алекс не случайно его употребил. Разгадка гнетущего состояния лежала на поверхности.
  - Буду честна перед вами, приходилось, притом не единожды, - не к месту решила пооткровенничать я. - Мой первый год в замке был ужасен, хотя и не мог затмить то, что я пережила до приезда в Девкалион. Возмущение, боль, неверие в ту пору стали моими союзниками, и всеми ими правил страх. Я боялась выходить из комнаты, ненавидела студентов без всякой на то причины, не знала, как себя вести с руководством, коллегами, и прочее, прочее, прочее. Знаете, что помогло? Я научилась абстрагироваться, попросту приняла заданные правила. Представьте окружение в ином свете, не обращайте внимания на жестокость, несправедливость, безнравственность. Игра, гастат! Замок - тот же театр, наполненный актерами, превосходными лицедеями, а вы - зритель или невольный участник, неотрывно наблюдающий за сценой. Подойдет любой сценарий, Алекс. Всё, на что у вас хватит воображения. Поверьте, тогда и жизнь покажется не столь горькой.
  - Это вряд ли, - уважительно выслушал мой никудышный спитч вампир, после чего медленно поднялся с места, чтобы по ходу разговора прохаживаться вдоль изогнутой линии скамей, расположенных амфитеатром. - Да и применимо ли к нам само понятие жизни? Сомневаюсь. Мы живы, это верно, но моральное разложение прогрессирует день ото дня. Я помню свое пребывание в спецотряде и групповые занятия по самоконтролю. Дейвон уже тогда походил на пришибленного нацистской идеологией садиста. А сейчас, гляньте на него сейчас! Цепной пес позавидует его приступам бешенства. Хлоя, несчастная люмпен, которой довелось угодить в подчинение к Косгрову, третью ночь проводит у нас в комнате! Я не могу спать из-за ее рыданий, хоть они и тише моих собственных стенаний, кишащих в мозгу. Человеком я верил в существование ада и рая, и теперь знаю об их местонахождении. Здесь - самое жерло преисподней, кругом и повсюду. Там, за забором школы, - рай, настоящий и неподдельный, с кущами, чертогами и расшитыми золотом подушками. И никто, включая нас самих, раньше этого не осознавал. Печально, правда? - Я не сумела подыскать слов в ответ, поэтому молча согласилась. - Я, как и многие, попал сюда совершенно случайно, можно сказать, по глупости. - Последовала короткая пауза, во время которой гастат спустился к окну и распахнул одну из неподатливых створок. Холодный воздух раскрученным волчком ворвался в помещение, тревожа ленивые полотнища занавесок. Я поежилась от не столь уж приятных ощущений, однако история Алекса в считанные секунды затмила идею о дискомфорте.
  - Тот день не был особым, - словно прячась от меня в кружении раздуваемых портьер, начал юноша. - Обычное утро, стартовавшее по звонку приятеля. Он пригласил меня на какую-то студенческую вечеринку, частое явление в нашем общежитии. Я пообещал придти, но перед тем решил разобраться с делом. Моя семья никогда не располагала лишними средствами, отцу и матери, помимо меня, приходилось заботиться еще о двух братьях и младшей сестре, так что помощи ждать было неоткуда. Деньги на обучение, питание и одежду я с четырнадцати лет зарабатывал самостоятельно. Сначала разгружал машины с товаром в магазинчике на соседней улице, потом пристроился туда же упаковщиком. Получал, конечно, копейки, зато через пару лет смог сделать себе настоящий подарок - подержанный компьютер. Не стану говорить, какой баснословной роскошью обладал на тот момент. Отец, когда узнал его цену, едва не пришиб меня на месте. Впрочем, не о нём речь, а о моем моноблоке*. Тогда-то я и обрел себя в этих бессонных ночах, проведенных над учебниками по программированию, взлому и иным премудростям. Удивительно, сколько информации можно собрать о человеке, выяснив его номер социального страхования! Какое безразмерное поле для деятельности открывается тебе после нажатия пары-тройки клавиш. Два клика мыши позволили мне не только выбраться из нищеты, но и поступить на престижный факультет когнитивистики** Тюбингенского университета Эберхарда и Карла***. Откровенным хакерством я не занимался, чаще всего приходилось собирать пакет сведений. Ну, знаете, семья, увлечения, кредитоспособность, религиозные взгляды. К третьему курсу заказы поступали со всего мира, и я понял, что осталось недолго. Рано или поздно мной бы заинтересовались спецслужбы, появились бы поправки в законодательстве, касающиеся компьютерных систем... В общем, когда ко мне на вечеринке подошли трое парней в черных костюмах и предложили отойти в сторонку, запахло жареным. Однако до темного закутка мы так и не добрались, что-то впилось мне в предплечье, и свет померк. Очнулся я уже в подвале под пристальным наблюдением огромной крысы, слизывающей кровь с моих ступней. Часом позже мне объяснили, кем я отныне являюсь и какую важную роль занимаю в великой иерархической ступени. Понимаете, префект, всю бредовость ситуации? Я не помню ни обращения, ни боли, ни страха, они не дали возможности расставить акценты на нужных позициях. Вчера я был человеком, сегодня очнулся вампиром. И будто бы ничто не изменилось, ровным счетом ничто, хотя на самом деле всё взметнулось вверх дном. Я здесь, живу, учусь, содрогаюсь множество раз за день и, видимо, схожу с ума. Вы когда-нибудь разговаривали с люмпенами? Слышали их истории о попадании сюда? Тогда мне нечем вас удивить, префект. Вы и сами знаете, почему я денно и нощно размышляю о самоубийстве, или вынашиваю план побега, или добровольно отказываюсь от питания кровью. В подобном месте нет понятия будущего, есть лишь суровое сегодня, о котором и думать-то не хочется. А еще я, кажется, совершил грубейшую ошибку новичка.
  _______________________________
  *Моноблок - тип исполнения техники, объединяющий несколько устройств в один неразделимый корпус, грубо говоря, 'ящик', включающий в себя монитор, системный блок и даже клавиатуру (например, так делали в 70 - 80ых годах).
  **Когнитивистика - междисциплинарное научное направление, объединяющее теорию познания, когнитивную психологию, нейрофизиологию, когнитивную лингвистику и теорию искусственного интеллекта.
  ***Один из старейших университетов Германии, находится в городе Тюбинген, земли Баден-Вюртемберг.
  
  - Какую? - без надежды на ответ спросила я, не сводя глаз с затылка Алекса.
  - Влюбился в.... - Сокрушительный порыв ветра жадно поглотил последние слова гастата, заставив меня перефразировать предыдущий вопрос. - Неважно, префект Ван Ортон, - отчего-то с улыбкой воспринял он мою неосведомленность, закрывая неистово бьющуюся в оконный проем створку на щеколду. - Спасибо за то, что выслушали. Я рад, что в замке есть кто-то, вроде вас. Это усиливает мою веру в человечных вампиров.
  На той таинственной фразе мы и расстались, обоюдно удивленные ходом беседы. Я и не ожидала от Хольца вороха признаний, чего греха таить, но на долю честности всё же рассчитывала, притом абсолютно напрасно. Он так и не посвятил меня в причины своего поникшего настроения, решив пойти по пути наименьших потерь.
  Люмпены. Из года в год сия тема значится в списке самых актуальных и востребованных. Скольких убиенных всем происходящим студентов я переслушала, какие только ужасы не описывали рабыни в личных разговорах! Если вампиров свозят в Девкалион без их на то желания, то предпочтениями девушек и вовсе не интересуются. Они - живой товар, продаваемый Поставщиками. Схемы торговли людьми у нас отточены веками.
  Например, Милора Вандервурт родилась уже в замке, как и ёё мать, собственно. А вот её бабушка, канадка Эмилия, в период Англо-бурской войны* работавшая санитаркой из числа иностранных добровольцев в концентрационном лагере для сельского населения, попала в плен к африканерам**, после чего была передана Легионерам. Наши власти, следует заметить, не упускают шанса блеснуть агрессивностью, поэтому сечи смертных у них в особой чести. Так что сотню лет назад здешние подземелья пестрили военнопленными. Сейчас всё обстоит иначе.
  Хезер Давола угодила в капкан благодаря заоблачной мечте стать моделью. Меня до сих пор поражает наивность нынешних барышень. Как легко они верят россказням ослепительно улыбающихся вампиров, входящих в состав отборочной комиссии. Воодушевленно любуются снимками профессионалок на глянцевых обложках, грезят о славе и богатстве. Прозрение зачастую слишком дорого. Это уяснила и Медисон Ланкастер, когда по приезду в якобы заграничный колледж, дающий впечатляющий уровень академических знаний за сущие гроши, лишилась паспорта и средств к существованию. Ее держали в подземелье больше месяца, били и морили голодом, прежде чем окончательно сломить волю и превратить в покорную игрушку для очередной ненасытной твари. Полагаю, сей жизненный урок всецело усвоен и Шарлин Кроуфорд. Будучи семнадцатилетней глупышкой весьма очаровательной наружности в один далеко не прекрасный весенний день она встретила своего принца - перебежчика из потаенных глубин сатанинских владений. Ухажер отвечал всем нехитрым требованиям недавней школьницы. Был мил, обходителен, богат, не скупился на подарки, часами изъяснялся в чувствах на семи различных языках. Разве что не размахивал крыльями, в общем. Существовала крохотная неприятность: кавалер принадлежал к числу приезжих и спустя какое-то время спешно засобирался на родину, проведать сказочный загородный дом в Венеции. Разумеется, возлюбленная получила как приглашение, так и билет на самолет в один конец вместе с кольцом и предложением соединить их союз нерушимыми узами брака. Дальше продолжать не имеет смысла, право слово. Воздушный замок вспыхнул в одночасье. Шикарный особняк канул в небытие, уступив пьедестал отвратительно грязной конуре, куда свозили кандидаток на должности люмпенов перед массовой отправкой в Девкалион. Последнее у Поставщиков проходит в штатном режиме. Одурманенных наркотиками 'моделей', 'певиц', 'невест' и несостоявшихся студенток загружают в огромный контейнер, подделывают все необходимые сопроводительные документы, 'умасливают' таможню, будь то сухопутная или морская (спектр связей Легиона не ведает границ, насколько мне известно) и без сучка, без задоринки доставляют в пункт назначения.
  ____________________________________
  *Англо-бурская война (вторая ее часть приходится на годы 1899 - 1902) - война Великобритании против бурских республик - Южно-Африканской республики (Республики Трансвааль) и Оранжевого Свободного государства (Оранжевой Республики), закончившаяся победой Британской империи.
  **Африканеры - народ в Южной Африке, являются потомками колонистов голландского, немецкого и французского происхождения. Бурами называют фермеров-африканеров, белых сельских жителей, а также бедных белых.
  
  Хлое Редмонд, на мой взгляд, повезло меньше остальных. Её отдал собственный отец, задолжавший Северину крупную сумму. Наш достопочтенный легат, как выяснилось шесть лет назад, на досуге промышляет ростовщичеством. Специально подбирает себе неплатежеспособных заемщиков, чтобы впоследствии с них поживиться. К несчастью, мистер Редмонд пал жертвой изощренной хитрости Гудмана. Когда настал момент выплаты кредита, директор вскользь упомянул о возрастании процентной ставки и предоставил обманутому мужчине калькуляцию текущих цифр. Очевидно, мистеру Редмонду с рождения недоставало совести и смелости отвечать за свои поступки, потому он и согласился вручить восемнадцатилетнюю дочь истинному мерзавцу. С тех событий утекло много воды. Из смертельно испуганной малышки, прячущейся за стопкой плесневелых матрасов, выросла робкая, стеснительная и очень добродушная молодая женщина, которой судьбою уготовано снова и снова терпеть боль и унижения.
  Невеселые размышления натолкнули меня на дельную мысль, тем более Алекс сетовал на непростую жизнь Хлои. И я решила наведаться в гости к 'любимому' ученику с проверкой. На предупредительный стук ответили сразу же:
  - Какого черта? - понеслась из-за двери ворчливая брань. Ох уж этот Дейвон и его перепады настроения!
  - Открывайте, гастат, - устало прокричала я, отходя подальше.
  - С чем пожаловали на сей раз? - блеснули в проеме леденящие душу глаза, смотрящие едва ли не по-волчьему. - Хотите задать домашнее задание? А, может, намерены вновь копаться в моих тяготах и переживаниях?
  - Ни то, ни другое, - не придала я значения раздражающему ехидству и переступила порог прихожей без приглашения, небрежно оттеснив рукой ее владельца. Юноша, босиком разгуливающий по комнате в самой уютной, по моему мнению, одежде, куда входили изумительно мягкий бежевый свитер с растянутой горловиной и широкие домашние штаны, насупился, сложил руки на груди и вопросительно уставился на меня. - Ваша люмпен, где она?
  - Не имею ни малейшего представления, - скучающим тоном, приправленным бесконечно тягучими гласными, отрапортовала эта дрянная заноза. - У меня нет привычки следить за вещами. Что-нибудь еще, префект?
  О, Фрея, благословенна будь! Неужели у него напрочь отсутствует сердце? Заменено ли оно куском армированной стали или рана настолько глубока, что выдумывать аналоги бессмысленно? Говорить о живом человеке, словно о безделушке! Ведь с начала учебного года прошло всего десять дней!
  - Так будьте любезны, найдите Хлою и приведите сюда, - пряча злость за слащавой любезностью, велела я и демонстративно устроилась по центру дивана в гостиной, устланного пушистым пледом в шотландскую клетку. - Это не просьба, гастат. Я могу просидеть здесь всю ночь, если потребуется.
  Косгров побелел от ярости, заскрежетал зубами и, выверяя каждый свой шаг, двинулся в мою сторону с выписанной на лице угрозой. Я мысленно потерла руки в предвкушении взбучки и разочаровано выдохнула, когда вампир носком ноги подтянул к себе мирно стоящие под столиком туфли, обулся и стремглав выскочил в коридор.
  От безделья я принялась изучать лежащую неподалеку подшивку библиотечных газет под редакцией Легиона и вскоре заметила, что Дейвон проявляет повышенный интерес к статьям с выдержками из Настоящего Кодекса - своеобразного свода вампирских законов. Впрочем, здесь не было ничего удивительного, он всё же юрист, точнее был им. Удивлял выбор колонки, расчерченной ярко-красными овалами.
  
  
  'Массовое убийство - это ПРЕДНАМЕРЕННОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОСОБЕЙ, ИМЕЮЩЕЕ ЛОКАЛЬНУЮ ОБОСОБЛЕННОСТЬ И ОБУСЛОВЛЕННОЕ РАСОВОЙ ВРАЖДЕБНОСТЬЮ. Случаи с полным или частичным 'осушением' (читай: выкачиванием смертной крови) жертв с последующей маскировкой преступления под террористический акт, умышленное ограбление с применением огнестрельного или иного оружия, в том числе взрывчатых или химических веществ, либо другие действия, несущие за собой злой умысел, также попадают под эту категорию.
  Настоящий Кодекс предусматривает единый тип наказания: смертная казнь через обезглавливание; при этом право на внедрение в процесс вынесения приговора поправок, вступивших в законную силу до или после открытия дела, не является возможным, поскольку массовые убийства грозят обнаружением всему вампирскому сообществу. Таким образом, получается, что смягчающие обстоятельства не будут применены ни к незрелым вампирам, чей возраст далек от метки Восхождения; ни к начинающим Создателям, на попечении которых находятся не прошедшие обращение отпрыски; ни к новообращенным женщинам, статус коих в настоящее время устанавливается пленумом Верховного Суда Старейших Вампиров...'.
  
  Звук шагов у дверей заставил меня вспомнить о цели визита и перестать совать нос в сомнительные интересы студентов. В комнату вошел хмурый, как никогда, Дейвон, смеривший меня уничижительным взором. За ним по пятам семенила Хлоя. Выглядящая бледнее обычного, с припухшими от слез глазами и кое-как причесанными волосами, она тихонько поздоровалась и тут же прикусила уголок губы, словно призывая себя к молчанию. От моего внимания не укрылись завешенная челкой шишка на лбу и неряшливо замазанная тональным кремом ссадина на подбородке, поэтому долго пестовать внутри злость на гастата оказалось излишним. Более детальное изучение внешности люмпен принесло ожидаемые результаты. Два глубоких пореза на левом запястье, рваный след от зубов с синюшными краями на шее... Боюсь даже представить, что скрывается под одеждой, которую бедная девочка, заикаясь на каждом слоге, отказалась снять. Новоявленный садист во время осмотра сохранял поистине чарующее спокойствие, что убивало во мне завалящую каплю сострадания к его демонической натуре. Должна признаться, с подобным я сталкиваюсь впервые. Ни один из моих прежних учеников доселе не проявлял такой агрессивности по отношению к рабыням на первом году учебы. Тот же Феликс Роткот, эталон дурного воспитания и полного отсутствия самоконтроля, всегда умудрялся выйти сухим из воды, предпочитая моральное давление физическому насилию.
  - Бумагу и ручку, гастат, - стараясь не смотреть на еле держащуюся на ногах от слабости и истощения Хлою, холодно велела я и, заполучив требуемое, принялась с остервенением чиркать стержнем по выдранному из тетради листку. - Передадите это матушке Алеит, дорогая. Побудете недельку на стационарном лечении, восстановите силы...
  - Пожалуйста, префект, не нужно, - горячо зашептала бедняжка, впиваясь в мою руку мелко дрожащими пальцами. - Я сама, ей Богу, сама. Мастер ничего мне не делал.
  - Охотно верю, - покривила я душой и ободряюще накрыла её по-детски хрупкую ладонь своей. - Наши люмпены очень часто режут себя, кусают за шею друг друга, а затем пьют кровь. Вампиры в этом, конечно, не участвуют, несомненно. Мисс Редмонд, делайте так, как я говорю, собирайте вещи и отправляйтесь в больничное крыло. Остальное - моя забота.
  Покуда шмыгающая носом девица, бросая испуганные взгляды в сторону мучителя, паковала небольшую сумку, я мысленно чинила расправу над перешедшим грань юношей. Жаль, школьный устав относится к нарушениям такого рода весьма лояльно. Сам директор величает это не иначе, как мелкой шалостью, а 'проказников' предпочитает гладить по головке в знак поощрения. Весомым проступком у нас считается, разве что, действительно зверское обращение с люмпенами да их убийство. Синяки и следы от тумаков по большому счету никого не ужасают. Поэтому максимум моей власти - это лишить Косгрова жетонов на кровь. Вот вам и торжество справедливости.
  - Объяснитесь, живо, - почти теряя рассудок в бушующих волнах гнева, я заперла дверь за Хлоей на ключ и развернулась к улыбающемуся мерзавцу.
  - Я не обязан этого делать, - невинно пожал он плечами, отблесками света от лампы на ровных зубах, точно палкой, тыча в морду моему внутреннему дракону. - Хлоя всё сказала, я к ней и пальцем не притрагивался.
  Терпение лопнуло, как по мановению волшебной палочки. Позабыв обо всём на свете, я схватила дерзкого мальчишку за грудки, увлеченно встряхнула сей контейнер нижайших проявлений сволочизма и от души приложила его о стену.
  - У вас скудная память, гастат, и никудышные представления о реальности. Искорените свои недостатки до того, как за них возьмусь я, иначе в следующий раз вы займете место Феликса. Еще помните, что с ним случилось после футбольного матча? Вот и славно, ваша люмпен вернется через неделю, в ее отсутствии поразмыслите над своим поведением. Неужели вам доставляет удовольствие причинять боль тем, кто слабее? Нет? Так будьте мужчиной, наконец! Держите на привязи то, что скребется в мозгу. Если не выходит в одиночку, вы всегда знаете, где меня можно найти.
  Отчаянно понадеявшись, будто урок уяснен, я отпустила вампира и в компании собственного сбившегося дыхания отправилась в личные покои, где провела вечер под ледяными струями воды из душа. Крупные бусины капель, застывающие на продрогшем до костей теле, присмиряли кожный зуд от воспоминаний. Тем не менее, воображение посещали безрадостные картины моего обращения, и всех тех лет, что были после. Пятьдесят, если быть точной. Половину обыденной человеческой жизни я провела в заточении. Одиноко сидящая на привязи в ожидании новой порции мук 'лабораторная мышь'. Я не была рабыней крови, нет. Лишь экспериментом, околонаучным опытом, единственной справившейся, о чем узнала сравнительно недавно.
  Часы в гостиной, меж тем, пробили десять вечера. За спиной замаячила тень нелегкого выбора. По неизвестным причинам я ответила согласием на предложение Себастиана и, вот же глупость, назначила время и место встречи. Впрочем, их нетрудно отменить. В конце концов, у меня могут найтись неотложные дела, срочные совещания, какие-нибудь внеплановые проверки.
  Продолжая незатейливую логическую цепочку, я выбралась из ванной, переоделась в джинсы и кашемировый свитер, тщательно уложила волосы и машинально нанесла на лицо тонкий слой косметики, велением сердца обделив вниманием губы. Мне понравился их естественный цвет, остро контрастирующий со злободневной бледнотой вампирской кожи, тоскующей по длительному соприкосновению с солнцем. Затем ноги сами занесли свою хозяйку в южное крыло замка.
  Заброшенная костюмерная, что прилегала к находящемуся по соседству зрительному залу на пятьдесят кресел, и была моим негласным уголком душевного отдыха. Об этой сказочной комнате, обставленной тесными рядами передвижных вешалок, обряженными в роскошные одежды прежних эпох манекенами и всевозможным реквизитом, будь то бутафорский трон или виселица, с мрачно покачивающимися на ней петлями, мне рассказал Адриан, иногда использующий скучающую сцену для репетиций. В прошлом столетии ученики жаловали театр, почти сражались за роли в постановках за неимением другого способа коротать бесконечные дни и вечера. Нынешнее поколение подобной активности не проявляло, и совершенно напрасно.
  Медленно прогуливаясь в водовороте столетий, я специальной кистью смахивала с особо ценных экземпляров вездесущую пыль и со смехом размышляла о том, как раньше носила корсажные платья с десятком шелестящих юбок, ставшие теперь вехой в истории. А ведь когда-то они слыли частью меня, моего образа жизни и мировоззрения. Занятно.
  В дверном замке заворочался ключ. Скрипнули петли. По помещению эхом прокатился приглушенный мягкостью подошв звук шагов. Щелкнул запорный механизм. Мое сердце изнутри покрылось мурашками, и вдруг захотелось спрятаться, отрастить хитиновый панцирь, за который никто бы не смог пробраться, ощетиниться колючими иглами.
  - Джодель? - негромко позвал Себастиан, озирающийся у порога.
  Я замерла в двадцати метрах по левую сторону от него, встав сбоку от исполинского шкафа, опасливо покачивающегося на хилых ножках, прижала метёлку к неистовствующей груди и спросила себя, чего хочу на самом деле. Уйти или остаться?
  - Я здесь, - сболтнул мой не наделенный даром предвидения язык. - Не думала, что вы придете, гастат. - Меня не на шутку обеспокоил собственный тон, за милю разящий надменностью и арктическим холодом. Два признака волнения из трех - прискорбный факт. Интересно, почему меня так задевает присутствие этого юноши? Чем ближе он, тем меньше узнаю себя я.
  - Прости, немного опоздал, - крайне неубедительно принес вампир извинения, всё еще вертя головой в поисках меня. Для поддержания имиджа невозмутимой каменной глыбы пришлось выбираться из временного убежища и увлеченно бороться с обветшанием следующей детали интерьера, искоса поглядывая за расцветающей улыбкой мальчишки. - Кстати, очень рад тебя видеть. Как прошел день?
  - Хорошо, спасибо, - по-прежнему строила я из себя невесть что, слепо пробираясь вдоль стола, стилизованного под старину и уставленного жуткими на вид канделябрами с почерневшими огарками свечей.
  - Это хорошо, - решительно обходя все разделительные преграды, пробормотал он и минутой позже оказался за моей спиной, загодя покрывшейся липким потом. - Чем занималась? Я, например, этим вечером свел знакомство со здешними пёсиками. Едва ноги унес, так велико было их желание скрепить нашу дружбу моей кровью.
  - Наставляла на путь истинный Дейвона, - не слишком охотно ответила я, в третий раз пытаясь оттереть пятно крови на рукаве костюма Людовика Четырнадцатого. Говорливость Себастиана была оценена по достоинству. Он, во что бы то ни стало, вознамерился подбить меня на беседу, и мне импонировало подобное рвение.
  - Бездельничала, значит, - заразительно улыбнулся мой ученик, тенью скользящий следом. - Его ведь наставляй - не наставляй, всё равно толку никакого. Таков уж наш Дей, кремень, а не парень. Ты не в настроении, правда? Надеюсь, не из-за Косгрова?
  - Думаю, вы слишком любопытны, гастат, - впервые обернулась я, чтобы открыто посмотреть в глаза неугомонному собеседнику, и тут же отвернулась, поймав себя на мысли о рьяно краснеющих щеках.
  - Мы опять на 'вы'? Печально, - судя по снизившемуся тембру голоса, и впрямь расстроился юноша. - Тогда скажите, префект, есть ли у меня хотя бы крохотный, самый мизерный и ничтожный шанс вернуть вам присутствие духа?
  - В процентном соотношении, один из миллиарда, - нарочито сгустила я краски, стараясь отпугнуть прилипчивого вампира своей угрюмостью.
  - Рисковое дело, но я возьмусь с этим тягаться, - блеснуло создание легата самоуверенностью, однако продолжение его реплики отбило у меня всякую охоту к дальнейшему общению. - Если заключите со мной маленькое пари.
  - Вы, случаем, не забылись, гастат? - крепче сжимая пластиковую рукоять метелки, прошипела я, обернувшись, на сей раз, для демонстрации возмущения.
  - Нет-нет, Джодель, ты не так поняла, - вмиг сдал он позиции, с искоркой восхищения в глазах поглядывая на мое багровеющее лицо. - У меня просто скопилась парочка вопросов, которые, если верить твоему настрою, вряд ли удостоятся ответов. Вот я и подумал, развеселю тебя, а затем спрошу... И только, честное слово!
  Нахлынувший приступ стыда оказался сродни кляпу. Я, наконец, перестала искать в каждом слове подвох и в угоду совести загладила свою грубость подобием улыбки.
  - Слушай, у меня уже получается! - озорно подмигнул мне Слейтер, чем подвиг доселе молчащее сердце издать раскатистый 'бух' и затаиться на долгое время. Испытывая неловкость от своей реакции на самые обыденные вещи, я сдернула с перекладины измятый турецкий кафтан, уложила его поверх прочих одежд и со знанием дела принялась расправлять безнадежно испорченную ткань. Себастиан, по началу следивший за моими глупейшими действиями, затем попытался прийти на помощь, при этом не отвлекаясь от основного процесса выведения меня из поникшего состояния. - Так как насчет пари? Обещаю задавать сугубо корректные вопросы, без всякого подтекста. Вот, например. Ты знаешь, что когда я смотрю на твои руки, мне постоянно вспоминается история царицы Савской?
  Я удивленно посмотрела на свои ладони, разглаживающие полы мужского платья, естественно, не заметила в них ничего эдакого и отрицательно покачала головой.
  - Да, тебя лишь с натяжкой можно назвать многословной, - с неким едва различимым ехидством подметил вампир, как бы невзначай касаясь моего локтя. Магнитный импульс мгновенно оттолкнул меня подальше от всяких случайностей. - А с руками давай объясню. Когда мне было лет четырнадцать, папенька, озабоченный моей неуспеваемостью в школе, пристроил своё чадушко в семинарию, где помимо Ветхого и Нового Заветов мы изучали еще и Коран. И в нем, в Коране то есть, в двадцать седьмой суре, имелась короткая история о царице Савской, которая отчего-то запомнилась мне на долгие годы. Мол, птица чибис донесла царю Соломону о существовании правительницы сказочно богатой страны Саба, восседающей на троне из золота, украшенном драгоценными камнями, и поклоняющейся солнцу. Он написал ей письмо, где попросил не восставать на него, но прийти и предаться с миром. Тем же вечером Балкис, так зовут царицу Савскую мусульмане, получила письмо и, углядев в нём намек на возможную войну с Соломоном, отослала тому богатые дары, которые он отверг, сказав, что пошлет войска, захватит её города и выгонит их жителей с позором. После этого Балкис решила сама приехать к Соломону, дабы выразить покорность, и попала в специально построенный для неё дворец, в котором пол был выложен из стекла, а под ним в воде плавали рыбы. Войдя внутрь, царица испугалась и, подумав, что ей нужно будет идти по воде, подняла подол платья, оголяя голени, после чего произнесла: 'Господи! Воистину, я нанесла урон самой себе, ныне же вместе с Сулейманом (то бишь Соломоном) предаюсь Аллаху, Господу обитателей миров'. Таким образом, она признала могущество Соломона и его Господа, приняв тем самым истинную веру. В семинарии нам толковали этот эпизод так, будто молва приписывала царице демоническую природу, и это подразумевало под собой покрытое шерстью тело и ослиные копыта вместо ног. Поэтому Соломон, тайно желавший жениться на Балкис, и устроил ей испытание. Видимо, не хотел брать в жены мохнатое чудище. Так вот, ты мне её чем-то напоминаешь. Не в смысле волосатости, конечно, но в общих чертах уж точно.
  - В каких? - взыграло во мне любопытство.
  - Даже не знаю, с чего начать, - прозаично вздохнул Себастиан, предпочитающий не сходить с заявленной тропы ироничности. Я рассмеялась и еще нескоро смогла погасить забредшую на огонек улыбку самого непринужденного происхождения. - Ты разная, и я не всегда понимаю, которая из вас настоящая, а какой просто нравится отталкивать от себя людей. Той, что ненавидит Дейвона...
  - Я его не ненавижу, - не к месту воспротивилась я неудачной формулировке. - Мне вообще не присуща ненависть. Разозлиться, почувствовать отвращение, неприязнь - сколько угодно, но не более того. Вампиры так устроены, что негатив в их сознании пожирает человечность, а мне бы этого очень не хотелось.
  - Неправильно выразился, - поправился гастат, серьезно осмыслив всё услышанное. - Буду признателен, если объяснишь, что тебя иногда... раздражает, выводит из себя, что ли. Я о том случае, когда прикоснулся к твоей ладони. Видела бы ты свои глаза! Честно, на миг подумалось, будто ты мне в глотку сейчас вцепишься.
  - Здесь нечего объяснять, - вновь переключилась я в колючий режим. - Не выношу прикосновений. Вообще.
  - То есть? - вопросительно посмотрел на меня юноша, явно неудовлетворенный краткостью ответа.
  - То и есть. Пока держите дистанцию, считайте, охраняете горло, - зловеще ухмыльнулась я, возвращая приведенный в божеский вид кафтан на место.
  - Это правило такое или нечто личное? - не желал униматься сверхинициативный отпрыск Северина. - Если второе, я пойму. А насчет первого лучше разжевать. Ты уже пожалела, что сюда пришла?
  - Знаете, самое удивительное в том, что, нет, не пожалела, - всё также путалась я в обращениях, ежесекундно переходя с панибратства на официальный стиль. - А отвечать на вопросы, увы и ах, я не люблю, поэтому не утруждайте себя неблагодарным занятием. Лучше расскажите что-нибудь о себе, у вас отлично получается занимать мое время. Говорю без всякой издевки, - заметив его вытянувшееся в недоумении лицо, добавила я.
  - Прямо от сердца отлегло, - расслабленно выдохнул мой приятный, не побоюсь этого слова, собеседник, пускаясь, вслед за мной, в новый виток путешествия между вешалками и ветшающими костюмами. - О себе, говорите? Рос в неблагополучных семьях. Сначала с биологическими родителями, правда, когда мне было три, дражайший отец убил маму, забил до смерти обрезком трубы. Так я попал в спецприемник для детей-сирот, а оттуда в свой первый ад. Меня усыновила неудачливая актриса, вышедшая замуж за востребованного актера. Ее дорогой супруг, само собой, дома почти не появлялся, всё время проводил в разъездах по съемочным площадкам, конференциям и гастролям. Его вторая половина тосковала в четырех стенах, ни друзей, ни подруг не имела и от скуки решила поиграть в материнство. Я, вроде как, стал игрушкой. Не сказать, чтобы у нее мне было плохо. Еда, одежда, своя комната, даже редкие поцелуи на ночь, - эта женщина любила меня, как умела. И однажды она просто не проснулась. Накануне вечером в дом заявился её муженек, они повздорили, отправили меня наверх, а сами еще долго выясняли отношения. Помню, как среди ночи услышал звук заведенного двигателя. Уже позже я понял, что он, скорее всего, её бросил, а, кажется, Рив в отместку наглоталась таблеток, запила их бутылкой вина и... ушла. Мне тогда едва исполнилось пять. Я просидел с ней, остывающей, все выходные, прежде чем приехавший в понедельник на работу садовник вызвал врачей и полицию. И почему-то с самого детства затаил на нее обиду за тот поступок, за то, что бросила меня, отказалась, не захотела воспитать. В шесть меня приютила Стар, именно так, мы все - в количестве двоих усыновленных мальчишек и одной родной дочери - называли её по имени. Нашим соседям она казалась вульгарной, потому что одевалась, словно взбесившийся подросток, не таясь, баловалась травкой, хотя и восхваляла Иисуса на каждом углу. Впрочем, вера не особо мешала Стар водить еще и крепкую дружбу с бутылкой. Спустя месяц пребывания в их, с позволения сказать, доме, где утро начиналось со слова из трех букв, я принял обет причастия, сделал свою первую затяжку и ознакомился со всеми премудростями 'взрослой' жизни. У Стар был парень, и они довольно весело и громко проводили вечера, плавно переходящие в ночи. Прибавь ко всему прочему картонные стены... В общем, уехал я оттуда в машине скорой помощи с остановкой сердца от злоупотребления спиртным. И до семи лет счастливо жил в приюте, покуда туда не заглянул Сев. На самом деле, трудно сказать о них с мачехой нечто плохое. Да, меня наказывали за малейшие проступки, мачеха зачастую месяцами не появлялась на кухне, да и вообще, в магазин не наведывалась. Иногда я ел муку и почитал за праздник обнаружить в шкафчике какую-нибудь крупу. Северин, по обыкновению, захаживал раз в три сотни лет, с криками и проклятиями набрасывался на жену-алкоголичку (пить она начала еще до моего приезда, хотя на первых парах заботы о моей школе и прочее несколько присмирили её страсть). Я никогда не видел, чтобы он ее бил, но по щекам хлестал постоянно, и делал это, знаешь, с таким разочарованием, будто давно уже утратил веру в человеческую способность изменяться. После этого в доме наступала долгожданная тишина. Отчим, как по часам, целую неделю подряд возвращался к показу вечерних новостей, с аппетитом ел приготовленный ужас, да-да, ужас, не ужин. Хвалил неумеху маман и принимался за меня. Конечно, я бы с радостью обходился без этих его воспитательных мер, которые почти всегда заканчивались разбитым носом. Видишь ли, характер у меня выработался еще тот, а Сев у нас неискоренимый любитель нравоучений и поощрять предпочитает исключительно кнутом. Хотя во многом он оказался прав, как ни печально это признавать. В частности, благодаря ему я научился лгать, изворачиваться и быть, по сути, двумя разными людьми. Да и хорошего почерпнул от души, если честно. Прости, я что-то заговорился, - беспричинно всполошился Себастиан, бросив на меня смущенный взгляд. - Не думал, будто выйдет так жалко...
  - Нет-нет, продолжай, пожалуйста, - мягко успокоила я, неосознанно касаясь рукой его плеча. - И я вовсе не заметила ничего жалкого. У тебя была нелегкая жизнь, и только. Здесь нечего стыдиться. Кстати, мне приятно твое доверие. Не каждый готов рассказать о себе такое, другие предпочитают приукрашивать и себя, и события...
  - А я настолько глуп, что исповедуюсь, - осторожно придвинулся вампир ближе ко мне. На пол шага или около того, и всё же я занервничала и трусливо обошла кругом стойку с нарядами, встав напротив своего ученика. Ученика! Надо бы запомнить.
  Повествование плавно потекло дальше. Вместе с ним спало и напряжение. И я перестала замечать, что нарочно кладу ладонь поверх перекладины и с волнением ожидаю, когда Слейтер придвинет к ней свою, так, чтобы ребро моей тесно контактировало с его большим пальцем. Это продолжалось ровно до тех пор, пока едкая мальчишеская наглость не возобладала над здравым смыслом.
  - Ты мне нравишься, - сей неожиданный возглас начисто выветрил из головы упоминание о теме получасового разговора, после чего мои пальцы вновь очутились в его теплой, сухой и даже уютной руке. Плохая идея, мальчик, прямо отвратительная.
  - Себастиан, - судорожно втянула я ртом воздух, точно астматик перед приступом удушья, - я ведь предупредила. Первое, никаких прикосновений, - чересчур резко вырвалась я, едва не сшибив при этом соседнюю вешалку. - Второе, табу на дружественные отношения. Вам недорога голова, гастат?
  - Я бы не хотел делать из нее фетиш, Джодель, - разительно изменился он в лице, выпустив на волю злость и раздражение, пагубно повлиявшие на некогда умиротворенные глаза. В них зажглись огоньки, которые лично я назвала бы своенравными. - Если суждено умереть, есть ли смысл брыкаться? А по поводу прикосновений... я помню то, о чем ты говорила и чего не сказала. Видишь ли, это всего-навсего моя рука. В ней, как и на ней, нет ни зубов, ни щупалец, и бояться тебе абсолютно нечего. Я гораздо скорее обижу за тебя, чем тебя. И последнее. - Я и понять ничего не успела, как этот юноша весьма вольных нравов повторил мой трюк с кружением подле костюмов, встал рядом со мной и без всякой утайки потянулся к ладони, которую тут же заключил в ужасающее объятие своих. - Я хочу встретиться еще, завтра или на выходных, как скажешь. Только учитывай, пожалуйста, что следующий раз будет свиданием, и я переверну школу вверх дном, если ты не придешь. Надеюсь, прозвучало угрожающе?
  Меня колотило в ознобе. Мысли путались, наскакивали друг на друга и шумно разбегались прочь. Воспоминания подбирались ко мне из-за спины, своими лапами раздирая рытвины шрамов на коже. Источником всех бед именовались руки, дерзко вторгшиеся в мое личное пространство. И когда их лишенный всяких принципов обладатель вдруг склонился над моей неуютной 'тюрьмой', приподнял свою верхнюю ладонь и на долю секунду задержал губы на тыльной стороне моей, на глаза навернулись слезы. Только мамочка целовала мне руки, после нее этого больше никто не делал. У вампиров не принято выделять женщин, да я бы и не позволила чьему-то слюнявому рту коснуться своей кожи...
  Оцепенение спущенным воздушным шаром взметнулось ввысь, унося за собой панический страх. Я перестала дрожать и со смешанными чувствами взглянула на Себастиана. Впервые в жизни я не ощутила и намека на кожный зуд и вплоть до мельчайших эмоций смогла отследить свою реакцию. Не уверена, что находилась тогда в трезвом уме и твердой памяти, но это прикосновение начало мне нравится. Сила, исходящая от легких надавливаний его пальцев. Спокойствие, таящееся в невесомых поглаживаниях.
  - Щекотно, - пожаловалась я на усердие подушечки среднего пальца, изучающего мое запястье.
  - Угу, - буркнул вампир. - Так что у нас со свиданием? День и час, мэм, будьте любезны.
  - В субботу, - словно загипнотизированная, прошептала я, - после ночной проверки. Ключ заберешь с собой, у меня есть запасной. Только это не будет свиданием, Стэн. Ты всё еще мой ученик.
  - Эх, вот и я никак не избавлюсь от своей вредной училки, - притворно обиженно проскандировал Слейтер и помчался к двери, не забыв напоследок оставить моей ладони аж три кипящих смолой поцелуя, которые, будь я человеком, ни за что бы не дали мне уснуть этой ночью. В бытность вампиром я успела свыкнуться с бессонницей.
  
  Глава 10 (Себастиан). По лезвию бритвы.
  
  Окрыленный успешным окончанием дня, я, не разбирая дороги, мчался по коридорам замка и всерьез подумывал о том, чтобы записаться к Адриану в группу. Изнутри прямо таки рвалось желание петь, и с ним совершенно не хотелось бороться. Эта девушка - поистине изуверский ребус - не просто запала мне в душу, а протаранила путь к самому сердцу. Взгляд, жесты, манера речи, улыбка. Каждое из составляющих пленило по-своему и надолго оседало в памяти радужными всплесками. Мои прошлые знакомства и полуслучайные связи меркли в сравнении с ней. Что особенного мне удавалось найти в пустоголовых школьницах или недалеких студентках? Их имена испарялись из головы раньше, чем исчезал пропитавший комнату запах духов. Джодель же была совсем другой, и не потому, что умела поддержать любую беседу, имея за плечами двухсотлетний жизненный опыт, поневоле становишься умным, начитанным и сообразительным. В ней чувствовалась настоящая женщина и, в первую очередь, глубокая личность, на изучение которой я готов потратить не один десяток лет.
  А её загадки, милостивый Боже, какое неимоверное число странностей заключено в этой хрупкой, невысокой барышне - гордой носительнице самых неповторимых глаз. Лазурные, похожие на два равноправных озера, что залегли в непреступных горах. Усыпанные пунктиром из маленьких черных точек, они будто становились ярче всякий раз, когда на её лице намечалась улыбка. Поразительно, но никогда прежде я не обращал внимания на столь незначительные мелочи. В поле зрения попадало лишь лицо, точнее его выборочные участки. А сегодня я любовался всей картиной в целом, как поступают истинные ценители искусства в отличие от сирых и убогих обывателей.
  Стараясь казаться бесшумным, я на цыпочках прошмыгнул в комнату, разулся, прокрался в ванную, где всячески умилялся собственному цветущему отражению в зеркале, умылся и одетым завалился на диван, чтобы спустя три или четыре секунды забыться богатырским сном.
  Начиная со следующего утра, я считал дни до субботы, прилежно посещал занятия, чем неизменно радовал отчима, и общался с приятелями. В общем, вел себя самым примерным образом, как и подобало гастату. Пятница, между тем, вдохнула разнообразие в учебный процесс. Мы, наконец, подобрались к захватывающей теме обращения, которая уже не раз поднималась в ходе прошлых дискуссий.
  - Анабиоз, как повествуют нам человеческие учебники, - это состояние живого организма, при котором все жизненные процессы замедлены настолько, что отсутствуют все видимые проявление жизни. По некорректным данным впервые этот термин был предложен в 1873 году немецким ученым Вильгельмом Прейером в его сводке по исследованию феномена временного прекращения жизнедеятельности, - без запинки рассказывала префект, даруя мне незаменимую возможность наслаждаться пестрой мелодией своего голоса. - На самом деле, в людскую расу это понятие пришло из нашего обихода, а в употребление его ввел видный вампирский врач и теоретик в области генных мутаций Говард Филлипс, ныне занятый изучением патологий, выявленных в ходе единовременного обращения монозиготных близнецов. Наша наука советует трактовать анабиоз, как изменчивое состояние мертво-живого организма, замедляющее его функциональность в три целых и одну десятую раза, что в обратной пропорциональности отлично от процесса обмена веществ того же человека. Таким образом, анабиоз позволяет нам принимать обычную пищу, ощущать колебания температуры, испытывать жажду и источать тепло. На последнем пункте мне бы хотелось остановиться подробнее, поскольку соблюдение баланса кожных покровов является одним из важнейших звеньев маскировки. Правильное распределение тепла зависит от двух факторов: питания и массовой доли относительного состояния покоя, которому вы после Восхождения должны уделять не менее часа в день. Попытаюсь объяснить доходчиво. Наше тело подвластно анабиозу из-за резкого ухудшения условий существования, наступающего при обращении. Так, содержание жидкостей в наших тканях и костях, снижается ровно вдвое. Употребление свежей плазмы, которая имеется в человеческой крови, восполняет дисбаланс и помогает удерживать пограничную грань между губительным обезвоживанием и безусловным рефлексом насыщения. Свежая кровь также поддерживает циркуляцию тепла и питает сердце, поэтому, чем реже вы в будущем будете пренебрегать кормлением, тем меньше станете отличаться от окружающих вас людей. Теперь о возрастных изменениях. Вам уже известно, что по прошествии Восхождения вампир получает преимущество в скорости. Смею заметить, бездумно им пользоваться нельзя, поскольку перерасходу энергии, а ее на этот трюк затрачивается немало, уж поверьте, сопутствуют значительные перепады температур вашего организма. Нередко случалось так, что вампир по неопытности получал ожоги внутренних органов разной степени тяжести. Зачастую их довольно сложно излечить в бытовых условиях, потому я всегда советую своим ученикам бдительно относиться к подобным мелочам. За десятью минутами сверхнагрузок обязательно должен следовать полноценный отдых.
  На данный момент это всё, что вам следует знать о физиологических особенностях нашего организма. Более подробно структуры анабиоза мы коснемся на третьем году обучения. Сейчас предлагаю поговорить о ритуале обращения, его специфике и формах. Людской фольклор изобилует поверьями о вурдалаках и упырях. Большинство из них, как правило, выдумка. Вампиром невозможно стать посредством укуса. Ни наша слюна, ни даже кровь не обладают сколько-нибудь магической силой. Однако на одном из таких преданий, обладающем степенью достоверности, я хотела бы заострить ваше внимание. Давняя присказка гласит, будто перерождение ожидает невинных жертв жестоких убийств, чьи души, пройдя каление муками, сумели сохранить свою целостность. Должна заметить, речь не идет о тотальной непогрешимости, ведь процессу трансформации безразлична степень холодности ваших отношений с Богом и религией. Скорее наоборот, Создателей зачастую привлекают отвергаемые социумом экземпляры. Важнейшим условием в этом вопросе считается наличие неоспоримого желания жить, нередко ради чего-то. Для понимания основ предлагаю обратиться к личным примерам. Гастат Косгров, не поведаете нам о своем обращении? Вкратце.
  Дейвон, не ожидающий подвоха, рассеяно отнял взгляд от крышки стола, недоуменно огляделся по сторонам и сдавленно прохрипел:
  - Я ничего не помню, префект.
  Приторная вежливость его тона настораживала почище лихорадочно мечущихся вдоль стен глаз. Я немного привстал над скамьей, чтобы лучше видеть его лицо, и тут же завалился обратно, испытывая двоякое чувство. Наш цепной песик явно присмирел неспроста. Чем его так взволновал обычный вопрос?
  - Хорошо, - без боя сдалась Джодель, не усмотревшая в изменившемся поведении парня тревожных сигналов. - Быть может, вы пооткровенничаете, гастат Растич?
  - При всех? - с ходу принялся брыкаться Поуг.
  - Личные подробности позволительно оставить при себе, гастат. Ну же, смелее!
  - Если только в общих чертах, - пристыжено буркнул мой сокурсник и покраснел вплоть до корней волос.
  Да что стряслось с ними обоими? Помимо очевидного удивления при виде реакции каждого, меня терзало и любопытство, поскольку ни один из них и словом не обмолвился о своей истории попадания в Девкалион.
  - Хвалиться мне нечем, - издалека подбирался к теме приятель. - Еще подростком я связался с дурной компанией, баловался травкой, а в старшей школе перешел на героин, и к выпускному уже плотно сидел на системе. Описывать здесь мой стиль жизни не имеет смысла, все и без того приблизительно представляют себе цепочку действий. Добыча денег - звонок дилеру - встреча - получение заветной дозы - кайф - ломка - и вновь поиск денег. Я творил ужасные вещи, за три года прошагал вниз по ступеням деградации от сынка обеспеченных родителей до маргинала, шатающегося по притонам. В одном из таких мест я и свел знакомство со странным парнем, который предложил верный способ завязать. К тому моменту я уже испробовал всё, медикаментозное лечение в том числе. Безрезультатно. Поэтому разглагольствования того типа меня и заинтересовали, правда, лишь на короткое мгновение. Когда он, предварительно представившись бывшим наркоманом, продемонстрировал мне абсолютно чистые руки, без 'дорог', и сказал, что принадлежит к лику вампиров, я откровенно высмеял воображалу и попытался подыскать более подходящую компанию. Не тут-то было. Прыткий мужичок вмиг оттащил меня в дальний угол заброшенного склада, где мы собирались для известных целей, и в два счета избавил от сомнений. Ну, знаете, зубами разодрал себе запястье, залил кровью пол вокруг себя, а после с хитрой улыбкой исцелил рану прямо у меня на глазах. Имей я хоть нерастраченную каплю мозгов, подумал бы тогда, что рехнулся, вместо того чтобы верить упырю да браться слушать его бредни. В общем, ритуал обращения мы запланировали на вечер следующего дня. Будущий Создатель предупредил меня обо всех возможных осложнениях, о предстоящих муках и мерзостях, связанных с понятием вечной жизни. Не скрыл он и факт вероятия летального исхода, который бы произошел в случае неудачи. Я рискнул... и оказался здесь, - скомкано завершил свою речь Поуг и закрыл глаза, будто опасаясь пересечения взглядов, которые бы ясно говорили об отвращении. Таковых среди нас не нашлось, к счастью. Даже Дейвон, в прошлом не раз прерывавший ход чьей-то истории грубым комментарием, отказался от мерзких привычек и из-за плеча бросил на сокурсника взор, в котором читалось неподдельное сочувствие. Ретсон так и вовсе потрепал приятеля по плечу, призывая быть сильным духом.
  - Простите мою навязчивость, гастат, но не могли бы вы детальнее описать сам способ трансформации, - робко попросила Джодель, желающая подвести черту под темой занятия.
  - Да, конечно, - не сразу откликнулся старина Растич на просьбу. - Создатель позволил мне лично выбрать оружие для проведения ритуала: армейский нож с двенадцатисантиметровым лезвием и зазубринами у основания рукояти. Первым же ударом он повредил мне позвоночник, обездвижил и лишил сопротивления. Затем уложил на спину, избавил от одежды и, вонзая нож в заранее размеченные участки тела, стал подниматься от нижних конечностей к туловищу. Боль была настолько чудовищной, что я и не старался отслеживать последовательность нанесения увечий, просто выл, умолял, просил... черт, даже плакал! Подобные пытки не могли привидеться мне и в худшем кошмаре. Надежды забыться глухим обмороком не оправдались. Я осознавал абсолютно всё, на весь оставшийся срок запомнил звук, с каким вспарывалась моя кожа, или как кровь хлестала фонтаном из разодранных артерий. Никогда раньше мне не приходилось кричать так громко и отчаянно. Когда лезвие раскурочило брюшную полость и лязгнуло, зацепившись о ребра, я побил собственный рекорд, зашелся таким ором, что рука Создателя непроизвольно дрогнула, а нож в ней оставил сквозную дыру в моем легком.
  Животрепещущие воспоминания однокашника пагубно отразились почти на всех. Я устал от бесконечного ерзанья и зябко поежился, стоило повествованию оборваться. Дейвон тем временем смачно догрызал остатки истерзанного карандаша. Префект растеряно ковыряла ногтем корешок учебника. Ретсон не сводил обеспокоенного взгляда с товарища и ритмично сжимал бездействующую ладонь в кулак. Только Алекс умудрялся сохранять невозмутимость по понятным причинам. Везунчик не помнил своего обращения, поэтому слова Поуга не отложили на нем пасмурного отпечатка.
  - Искренне благодарю вас за помощь, гастат, - сердечно заявила Джодель, оборвав тем самым неуютное и явно затянувшееся молчание. - С вашего позволения я хотела бы растолковать произошедшее всем студентам.
  - Бога ради, - бесцветным голосом открестился от любых претензий Растич. - Я и сам не прочь послушать объяснение.
  - Спасибо, - тепло улыбнулась девушка, на секунду выпавшая из образа беспристрастного преподавателя, и резко повернула беседу в нужное русло. - В настоящий момент наше сообщество пользуется двумя диаметральными способами обращения. Один из них, более древний и проверенный на десятках тысяч вампиров, по праву носит название Испытывающего. Именно о нем и поведал нам гастат Растич. Создатель в своем желании обеспечить бессмертие человеку обязан заручиться доскональным знанием личностных качеств кандидата. Вот перечень важнейших из них: целеустремленность, твердая воля, амбициозность, развитый инстинкт самосохранения и наличие чувств. Последний пункт довольно туманен из-за своей многогранности. Доподлинно известно, что попытки обращения людей, не испытывающих привязанности, влюбленности, будь то романтическая или родственная, и равнодушных к чувству мести, оборачивались полным провалом. Поэтому среди нас предостаточно скрытых садистов, но нет маньяков, душегубов, серийных убийц и насильников. Любой, кто прежде осквернил свою душу преступлением против человеческой природы, не вправе рассчитывать на благосклонность вечности. Возвращаясь к конкретике, хочу отметить наиболее ценные для запоминания части рассказа Поуга. Главную роль сыграло его желание покончить с наркотиками, начать жизнь с нуля. Судя по всему, оно очень сильно повлияло на ваше мировоззрение, гастат, и укрепило нематериальную сущность души, которая впоследствии и переборола факт биологической смерти. Неплохим козырем было и то, что ваш Создатель предупредил вас о предстоящих изменениях. Вы намерено готовились стать вампиром, отчаянно сражались за каждый вдох, терпели муки с достоинством настоящего мужчины. Что касается самих издевательств, они - неотъемлемая часть ритуала обращения. Наш мир принимает лишь сильных духом, о чем повествуют предания, помните? Только невинные жертвы крайне жестоких убийств обретут в итоге вечность без права на постоянный покой. Завершает обращение, как правило, наличие у кандидата глубинной эмоции. В вашем случае, гастат, это была вера в реальную возможность измениться, забыть о прошлом, исправить ошибки и идти дальше, не оглядываясь назад. Иногда последним аккордом является, как бы банально это не прозвучало, неугасающая тяга к жизни. Именно поэтому нынешние Создатели останавливают свой выбор на молодых юношах и девушках, хоть практика обращения женщин в Европе до сих пор не снискала распространенности. Порой помогает озлобленность, жажда мести. Напомню, что обе эмоции во всех случаях должны обладать определенной цикличностью и больше походить на паранойю. Кто-нибудь может привести пример?
  Я, Алекс и Поуг, не сговариваясь, повернулись к Ретсону, открывшему было рот, однако его опередил Дейвон.
  - Мою сестру Алису убили, убили хладнокровно и цинично. И я знаю имена тех, кто это сделал. Помню каждое из них. Повторяю перед сном, чтобы не забыть. Прокручиваю в голове, так, на всякий случай, - словно невзначай поделился парень наболевшим и умолк столь же внезапно, сколь и заговорил.
  Аудиторию точно накрыло медным куполом. Все разом притихли, украдкой переводя красноречивые взгляды от соседа по парте к затылку впереди сидящего Косгрова. Я не стал исключением и, мысленно изъявив сокурснику соболезнования по поводу его утраты, мельком посмотрел на Джодель. Она не выглядела сбитой с толку или расстроенной, видимо, по-прежнему скрывалась за своей маской холодности и расчетливости. Но глаза выдавали ее с головой. Только я различил в них сиротливо бьющуюся о скалы лодочку грусти, как по правой ее щеке скатилась слеза и угодила в ложбинку у крыла носа.
  - Вы хотите отомстить им, Дейвон? - быстро овладела собой девушка и мимолетным жестом, почти неразличимым из-за хваленой вампирской скорости, избавилась от предательски влажной дорожки.
  - Нет, меня привлекает идея стать мультипликатором, - в угоду своей желчи нахамил невежда, а после яростно забросил в рюкзак учебник, смел со стола куцые обломки пишущих принадлежностей, по пути отправив последние в урну, и вымелся вон из класса.
  Префект, к нашему удивлению, не воспротивилась более чем вольному уходу, прочистила горло и будничным тоном продолжила излагать материал.
  - Второй способ обращения изобретен сравнительно недавно, поэтому и не отличается ни особой эффективностью, ни тотальной популярностью. В его основу положен выведенный опытным путем искусственный мутаген, сочетающий в себе свойства всех трех природных мутагенов: физических, химических и биологических. Его разработку, состав и влияние на предварительно подготовленный организм мы рассмотрим на следующей ступени. Сейчас я лишь вкратце опишу ход действий Создателя, решившегося на весьма рисковый эксперимент. Среди вас, насколько я могу судить, есть удачливый носитель этого мутагена, верно, Алекс? - Хольц неуверенно мотнул головой. - На эту мысль меня натолкнул ваш недавний рассказ о полном отсутствии воспоминаний. Конечно, Косгров недавно сослался на ту же причину, однако что-то мешает мне поверить в его искренность. Чем же объясняется провал в памяти? Гуманностью метода трансформации, которому вас подвергли, гастат. Новаторский подход к созданию вампиров избавляет обоих участников ритуала от малопонятных усредненному обывателю оговорок. В частности, нет смысла обеспечивать кандидату завершающую глубинную эмоцию. Процесс перевоплощения в этом случае, фундаментально перестраивая организм, никоим образом не затрагивает душу. Ему не нужны качественные проявления характера, рождение дитя тьмы начинается с изменений на генном уровне. Ощутимый плюс кроется в том, что обращаемому не приходится терпеть муки, Создатель об этом беспокоится заранее. Чаще всего кандидата с помощью лекарственных препаратов погружают в летаргический сон или кому, после чего аппаратно отключают все действующие отделы головного мозга, и только затем, тщательно высчитывая дозу, вводят средство в коронарную артерию. Отсчет мутациям дан, спустя двое суток на столе оказывается либо новообращенный вампир, либо, сами понимаете... Людская смертность в данном случае не является чем-то особенным, в процентном соотношении она насчитывает порядка восьмидесяти единиц из ста возможных. Тем не менее, сторонников у метода предостаточно. Он широко распространен в странах третьего мира, а в Европе проходит непрекращающуюся доработку. Наших ученых мужей не оставляет мысль по выведению идеальной формулы, которая бы искоренила языческие обычаи предков. На сегодня всё, благодарю за содержательную дискуссию. Гастат Растич, триарий Хейтс просил вас поторопиться с оформлением зала для проведения концерта. Проверяющая комиссия из Легиона прибудет завтра. Если не успеваете в одиночку, попросите люмпенов о содействии. Уверена, они не откажут. Слейтер, по поводу ваших планов на субботний вечер, боюсь, их придется отложить до следующей недели. Вы можете понадобиться руководству школы.
  - Очень жаль, префект, - едва не ляпнул я нечто эдакое, но вовремя прикусил язык и страдальчески поплелся к дверям, сгорбившись скорее под тяжестью услышанной новости, нежели из-за веса пустого рюкзака.
  - Если произойдут какие-то изменения, я лично оповещу вас, - до конца держала марку Джодель, изображая из себя всё ту же мисс Неприступность.
  - Буду премного благодарен, - с намеком бросил я через плечо и, не оглядываясь, хоть и велико было желание, вымелся за дверь.
  Посреди коридора сбились в круг сокурсники, на приглушенных тонах обсуждающие какую-то злободневную тему. Я, заставляя себя позабыть о расстроенных чувствах из-за сорванного свидания, вклинился между Ретсоном и Поугом.
  - В сто десятый раз повторяю, глупости всё это. Когда Дей с нами разговаривал по душам? - задал риторический вопрос Алекс. - С чего бы ему вдруг менять привычки?
  - Собираешься остаться в стороне, так и скажи, - сурово поджал губы Крайдж. - Мы с первого дня решили быть единой командой.
  - О чем речь, парни? - недоуменно переключился я с одного хмурого лица на другое, еще более мрачное.
  - О Дейвоне, разумеется, - холодно проинформировал наш негласный лидер Ретсон. - Я предлагаю пойти к нему и выяснить, что за темная история с сестрой...
  - В его личном деле указано, будто она умерла от СПИДа, - не к месту припомнил я свой недавний опыт по удовлетворению любопытства, проведенный в кабинете отчима, о чем тут же пожалел. Удивленные моей осведомленностью вампиры в голос потребовали объяснений, которые в итоге пришлось дать. Крайдж, как обладатель бульдожьей хватки, всё равно бы с меня не 'слез'.
  - Тем более нечего прохлаждаться, - внимательно выслушав все имеющиеся детали, заявил он. - Алекс, ты с нами?
  - Если вам так уж не терпится поджечь осиное гнездо, дерзайте, - заупрямствовал Хольц, заблаговременно выбывая из игры. - Только для начала купите намордник и надежную цепь. В последнее время приятель Дей совсем слетел с катушек.
  Ретсон скрипнул зубами от досады, но беспрепятственно позволил отщепенцу уйти. Я почти убедил себя последовать примеру компьютерного гения, когда недремлющая совесть наградила меня увесистым пинком под зад и отправила на выручку товарищу.
  Косгров встретил нас без особых сантиментов и даже не удосужился пропустить в комнату, предпочитая вести беседу через порог. Он не выглядел осунувшимся, уставшим или глубоко опечаленным, скорее рассерженным и недовольным, к чему мы, собственно, давно привыкли.
  - Мило, - коротко охарактеризовал Косгров длинные и путаные изъяснения Крайджа о цели визита. - А почему нарисовались без прессы и непромокаемой жилетки?
  - Дей, послушай, - завел новый виток пустой болтовни Растич.
  - Это вы меня послушайте, други мои разлюбезные, - оборонительно скрестил парень руки на груди, внушительной шириной плеч заслоняя проход в личные покои. - Свои предложения, соболезнования и щепетильные реплики оставьте-ка при себе. Я в одиночку справлюсь и с прошлым, и с будущим. Теперь проваливайте.
  Несолоно хлебавши, мы побрели в четко указанном направлении, мысленно восхваляя дальновидность Алекса. За галереей с портретами выдающихся учеников Девкалиона наши пути разминулись. Приятели отправились на экскурсию по неизведанным закоулкам замка, меня же окольными переходами занесло в южное крыло, где у залитых солнечным светом оконных проемов порхала сонная стайка пылинок.
  Руководство школы отчего-то наплевательски относилось к нашему досугу. Я никогда не знал, чем занять прорву свободных часов, образующуюся после уроков. О всяческих благах прогресса, вроде телевидения, здесь и не слыхивали. Одиночные прогулки на свежем воздухе особой радости не доставляли, как, впрочем, и единственное предложенное развлечение - библиотека, изобилующая немыслимым запасом книг. Однако найти в ней нечто, не лишенное интереса, оказалось задачей непосильной. Оставался последний вариант: ни разу не виденные подземелья, в которых, если верить слухам, находились огромные клетки с неслыханными узниками. Ими я и намеревался полюбоваться, надеясь натолкнуться на оборотней, к примеру. Кстати, надо бы поднять вопрос об их существовании. Должны же быть у вампиров враги, наделенные мощью, силой и куриными мозгами!
  Ехидная улыбка моментально угасла перед спуском в подвальные помещения. Я недоверчиво покосился на щербатые ступени пологой лестницы, теряющей свое окончание во мраке, и, решив не посовать перед трудностями, медленно зашагал вниз. Постепенно сокращалось число горящих факелов, а вот холод и чувство оторванности от мира, наоборот, усиливались. Разыгравшееся воображение детально прорабатывало облик монстра, притаившегося в густой тьме. Ритмичный звук моих шагов отныне казался биением его сердца, дыхание - тревожным сапом чудища. Я приближался, и оно это чуяло в малейшем колебании воздуха. Липкий пот заструился по спине. Кажется, пора поворачивать обратно. Мне вовсе не хотелось попасть на обеденный стол к какому-нибудь мохнатому пугалу.
  Порядком сбавив скорость, я прислонился к каменой стене, излучающей холод всех ледов Антарктики, тщательно вгляделся в мутную даль, подернутую маревом колеблющегося пламени, махнул рукой на свой внутренний облик и повернул обратно. Отчетливое 'апчхи', протаранившее затылок, плачевно сказалось на взвинченном состоянии. Я резко вздрогнул от неожиданности, тревожно замер и чудом подавил вставший поперек горла вскрик. Звук повторился, став пронзительнее и интенсивнее. Он приближался, фыркая на все лады, замораживая мою храбрость студеными порывами ветра. Когда расстояние между мной и его источником сократилось до десятка метров, нервы треснули, не выдержав напряжения. Я обернулся, сцепил кулаки, готовясь разом дать отпор своему маразму и шмыгающей неприятности, и миг спустя различил проступающий вдоль кромки мглы силуэт. Бледное, явно не знакомое с солнечным светом личико, оправленное жиденькими, сбитыми в колтуны волосами, блеснуло черными пуговками глазок и в страхе отступило в тень, не прекращая при этом хлюпать носом.
  - Эй, ты кто? - спросил я юркое существо, росточком с пятилетнего ребенка.
  - Никто, - жалобно пискнуло создание, прячущееся в надежных объятиях темноты.
  - Значит, Немо, - улыбнулся я колючести прозвучавшего голоса. Странно, он походил на детский, но казался чересчур вдумчивым и угрожающим. - А я Себастиан.
  - Вам низзя здесь находиться, - сердито обратился ко мне Немо. - Будет плохо, очень плохо. Уходите!
  - Почему? - продолжая ранее запланированный спуск, поинтересовался я.
  - Плохо, очень плохо, - твердил одичавший карлик, перемежая отрывистые реплики со смачными чваками. - Уходите! Уходите! Уходите!
  Панический визг, что стоял в моих ушах, слился с громким топотом босых ног, прытко улепетывающих в темноту. Не сомневаясь и секунды, я тоже перешел на бег, но настичь проворного крикуна не успел. Исходящий дымом пучок зажженного факела, зажатого в чьей-то твердой руке, возник перед глазами, будто материализовался в воздухе. Яркий огонь ослеплял, и всё же я разглядел того, кто за ним скрывался. Долговязый парень лет двадцати с лицом, измазанным копотью, диким, неистовым взглядом, исполненным лютой ненависти, и сальной гривой давно не стриженых волос. Такие экземпляры просто обязаны водиться в джунглях. Выпестованные мамой-волчицей, они не умеют разговаривать, обладают животными повадками и охотно вонзают зубы во всё, что имеет наглость нарушать их территориальные границы. Имя им - Тарзан, версия не для забавного мультфильма.
  - Здрасти, - шепотом изрек я, пятясь от подземельного жителя, к ноге которого удовлетворенно жался тот самый лилипут, повстречавшийся ранее. - Как дела?
  Дикарь, облаченный в хоть и грязную до невероятия, но добротную одежду, хищно оскалил набитый гнилыми фрагментами зубов рот, накрыл костлявой ручищей плечо недомерка и маловразумительно пробасил:
  - Что вам здесь нужно?
  - Эм, я заблудился, - с неким опозданием нашелся я и поднялся вверх еще на одну ступеньку. - Знаете, бродил, бродил по коридорам...
  - Плохое место, нельзя бродить, - с неузнаваемым акцентом пробубнил варвар, к счастью, умеющий изъясняться по-английски. - Уходите! - тыча мне в лицо промасленной тряпкой, заверещал он и принялся увлеченно жестикулировать свободной дланью.
  - Дельный совет, мистер, - подобострастно воскликнул я, разворачиваясь и пускаясь наутек. На мое везение, подъем вышел в три раза короче спуска, поэтому долго скакать вдоль то и дело осыпающихся ступенек не пришлось.
  На выходе из этого дурдома меня поджидала следующая неприятность в лице величественно плывущего по коридору трибуна. Его заинтригованная улыбка при встрече со мной окрасилась в гнетущие цвета.
  - Себастиан, - охнул Мортон. Я чертыхнулся сквозь зубы и покосился на расположенную за спиной дверь, уводящую в подземелье. И почему сразу не подумал, что ученикам запрещено ошиваться поодаль от здешних пещер? - Я действительно вижу тебя выходящим оттуда? - многозначительно поиграл пышными бровями упырь.
  - Не совсем, - туманно заявил я, на всякий случай отодвигаясь подальше от смердящего сыростью прохода. - На самом деле я, кхм, гулял. Да, гулял, осматривал окрестности, любовался интерьером...
  - Ну, разумеется, - скептически хмыкнул декан. - Ученики и не преследуют иных целей, когда спускаются к клеткам рабов. Лишь любопытство да заинтересованность их бытом. Кто тебе рассказал об этом месте? - внезапно рассвирепел он, при помощи славной вампирской скорости подлетая ко мне, чтобы вплотную вжать в стену, уцепившись за горло.
  - Никто, - ощущая жесткое давление его пальцев, казалось, не только на горле, прохрипел я, - честное слово.
  - Лжешь, мальчишка! - яростно усилил хватку Лютер. - Кто-то из триариев или принципов? Твой префект? Кто? Я все равно узнаю, можешь не сомневаться!
  - Никто, отпустите, - бездумно истратил я последний запас воздуха в легких на никчемную отповедь и обмяк в руках, будто отлитых из стальных сплавов. Окружение поплыло перед глазами, язык распух до тошнотворных размеров и перестал умещаться во рту. В мозгу забился объятый страхом импульс, молящий оказать сопротивление, но ему претила слабость. Я сконцентрировался на последнем тщедушном усилии, дернулся всем телом и провалился в пустоту.
  Падение чудилось бесконечным. Дно никак не желало приближаться. Я кричал и размахивал конечностями, точно намереваясь всплыть на поверхность, а зыбкая бездна насмехалась, все дальше отодвигая края оврага, продлевая мой путь к земной тверди.
  Завершающим этапом я приложился челюстью обо что-то твердое и гладкое, после чего распростерся на нём же ничком.
  - На твоем счету серьезный проступок, гастат Слейтер, - гудел над ухом дребезжащий от ликования голос. - Я обязан о нём доложить, немедля. Легату очень не понравится то, что его собственное создание порочит доброе имя школы экстраординарными выходками. Поэтому прежде я спрашиваю, что завело тебя в подземелья?
  - Ничто и никто, - устало повторил я, перекатываясь на бок и лелея горящую огнем кожу шеи. - Клянусь.
  - Ответ неверный, юноша, - цокнул языком вампир, грозной тенью возвышающийся надо мной, и в подтверждение нешуточных угроз в сердцах пнул меня ногой в живот. - Попробуйте еще раз, напрягите память.
  Я скорчился от боли и в защитном жесте поджал к груди колени, боясь издать малейший звук. Так ничего и не добившись, Мортон озверел и продолжил экзекуцию, теперь уже сосредотачиваясь на более уязвимой спине. Самый сокрушительный удар пришелся по печени. Меня словно парализовало сиюминутным электрическим разрядом. Из горла вырвался неконтролируемый хрип.
  - Хорошо, хорошо, - чувствуя превосходство соперника, я решил быть сговорчивым и назвать имя несуществующего подстрекателя. - Феликс, его зовут Феликс. Мы поспорили, что я спущусь вниз. Я не знал, что это запрещено. Дверь была незапертой!
  - Феликс Роткот? - недоверчиво прищурился инквизитор, склонившийся над моим лицом так низко, что я практически ощутил касание острого кончика его носа.
  - Да, он самый, - с притворным сожалением выдал я 'сообщника'. - Я ничего не сделал, они прогнали, велели уходить...
  - Вот теперь я слышу правду, - сделал абсолютно неверный вывод Лютер и помог мне подняться с пола. Изнемогающий, задыхающийся от боли и обилия мнимо воющих ран, я оперся о протянутую ладонь, привстал на корточки и тут же шарахнулся в сторону, избавляясь от ненавистных услуг. Вампир громко хохотнул, потешаясь над моим ошарашенным видом, и продолжил. - И всё-таки мне следует доложить о твоем проступке, Себастиан.
  Флаг в руки, воображаемо прорычал я, ведя подсчет нанесенным увечьям.
  - В моей же власти утаить сей незначительный инцидент. Скажем, никто не удивится, если рапорт о твоем нарушении вдруг исчезнет из подшивки, а моя память впервые за шесть сотен лет даст сбой, и твое признание бесследно испарится, - ввергал меня в сомнительное искушение трибун, превратившийся в сладкоречивого оратора. - Тогда тебе удастся избежать наказания, и все останутся довольны.
  - И какова цена у этой щедрости? - смутно предвидя окончание истории, как и само ее начало, к слову, спросил я.
  - Мы обсудим это завтра, на свежую голову, - без колебаний дал мне отсрочку мистер Извивающийся Червь. - Кстати, окажись я на твоем месте, никому не стал бы рассказывать о произошедшем. А то мало ли какая неприятность может поджидать тебя за следующим углом. Например, в оружейной зале со стен очень часто падают сабли и, прочувствуй иронию судьбы, валятся прямиком на шеи ученикам. Обидная и очень нелепая смерть. Жду тебя в своем кабинете завтра, после обеда.
  
  
  ***
  Ночь я посвятил разбору наделанных глупостей, в процессе мозгового штурма вслушиваясь в трогательный сап спящей на другом краю кровати Милоры. Весь вечер девушка воинственно сражалась со следами Лютеровской взбучки, вопреки моей воле втирала в кожу пахучие мази, залепляла пластырем любые, даже самые крохотные царапины, отпаивала своей кровью, используя извечную присказку о ее целебных свойствах. Не смотря ни на что, она ухаживала за мной, и это отталкивало ровно настолько, насколько притягивало. Умом я понимал, что вряд ли заслуживаю подобного отношения, особенно после всех тех мыслей, что крутились в голове по окончанию футбольного матча, однако не мог отказать себе в удовольствии вновь и вновь чувствовать на себе ее руки.
  - Ты когда-нибудь доверялась людям? Или вампирам, - задумчиво бормотал я в подушку, лежа на животе и наслаждаясь умелостью движений своей массажистки.
  - Я доверяю своей маме, - как обычно, без лишних вопросов и удивления покладисто ответила люмпен. - И тебе, конечно же. Я должна доверять тебе.
  - Угу, потому что так написано в твоем пожизненном трудовом контракте, - мрачно изрек я набившую оскомину истину. - Но если не брать в расчет эту сословную чушь, ты бы смогла доверять мне, по-человечески, на все сто процентов? - желая заполучить в процессе разговора достоверный результат, я перевернулся на спину и посмотрел на сосредоточенное лицо, за, фактически, неделю знакомства ничуть не утратившее своего очарования. В прошлом меня привлекал именно такой тип женщин. Матовая кожа, нежностью напоминающая налитые соками бока невызревшего персика. Пушистое облако белокурых волос, очерчивающее утонченную шейку. Идеальная фигура, куда входили и пресловутые ноги 'от ушей', и словно 'рюмочная' талия, и весьма аппетитных размеров грудь, и узкие, но в то же время четко угадывающиеся бедра. Мне нравились глаза Милоры, в них всегда находилось место для смешинки и задорного блеска. А ее ярко-алые губы, кажущиеся постоянно влажными и оттененные пикантной мушкой над правым уголком, попросту сводили с ума. Она действительно была красива, невероятно красива, как те принцессы из диснеевских мультфильмов, смотренных мною в детстве. И добра, и мила, под стать своему имени. По-настоящему отпугивала лишь ее покладистость, бесхребетность, отсутствие воли. Само знание того, что я с легкостью племенного быка-осеменителя мог бы затащить её в постель по щелчку пальца, а потом, не ощутив удовлетворения, проделать это снова и снова, зарубало на корню идею потакать симпатиям. Так и живем по сей день. Я изредка позволяю себе любоваться мелькающей перед глазами хорошенькой картинкой, девушка порой отвечает на эти взгляды весьма недвусмысленно. Сигнал послал - сигнал принял; конец связи. Таков лучший выход из создавшегося положения, на мой вкус.
  - Да, я смогла бы тебе доверять, - с уверенностью сказал объект моих прерванных размышлений. - Ты на редкость порядочный вампир. Таких здесь мало.
  - А я могу доверять тебе? - наконец подобрался я к интересующей теме и прикрыл футболкой обнаженный торс. - Не сочти это за оскорбление, пожалуйста.
  - Что вы, мастер, - на миг возвратилась соседка к прежней манере общения, - какие обиды или оскорбления? Вы, то есть ты, так ласков со мной, обходителен. Я хотела бы заручиться в будущем твоим доверием, стать тебе преданным другом.
  Меня ни на минуту не оставляла паранойя о теории вселенского заговора, однако и дальше тыкаться носом в полутьму не представлялось разумным. И я посвятил девушку, в общих чертах, разумеется, в тайну возникновения лилового кровоподтека на левом боку. Гнусный ультиматум старичка Мортона также недолго тосковал за кадром.
  - Это обман, Себастиан. Ловушка, - под конец унизительного повествования всполошилась Милора. - Трибун солгал, слышишь? У него не было оснований для наказания! Ученикам не запрещено спускаться в подземелья, наоборот, для многих это стало своего рода развлечением! Вроде прогулки в сад на сбор опавших яблок...
  - Лора, умоляю, в подробностях, - отчаянно ухватился я за брошенную соломинку. - Кто живет в подземельях? Зачем жуку меня обманывать? Какая ему от этого выгода? А избивать? Если видишь свет в конце тоннеля, посвети и мне фонариком в глаз, иначе я к утру рехнусь!
  Изобилующий деталями рассказ уложился в восприятии только к рассвету, как раз к тому моменту, когда безмятежно спящее очарование подобралось к моему плечу и обвило пальчиками руку в области локтя. Я проигнорировал низменную реакцию своего тела на это чистое касание и вернулся к тягостным раздумьям.
  В замке издавна действует суровая иерархическая система, накладывающая отпечаток как на отношения между учениками, так и на судьбы рабов. У них каст всего две: высшие и низшие люмпены; притом сословные 'перебежки' у подневольных людей абсолютно невозможны. Происходя из рода чернорабочих, ты не можешь рассчитывать на скорое братание с элитой. Дабы попасть на верхушку 'хит-парада', следует родиться в замке, с молоком матери впитать в себя основы беспрекословного подчинения, а по жизни не иметь нареканий от Хозяев. Милора Вандервурт имела безукоризненную родословную. Её бабка с честью служила трем поколениям учеников, затем была разжалована до старшей горничной и сосватана за садовника. Так на свет появилась мать моей люмпен, совсем юной девочкой отданная в пользование новоприбывшему гастату. Не смотря на полный сложностей и противоречий тринадцатилетний возраст, она ловко справлялась со своими обязанностями, преданно ухаживала за импером и всячески ему угождала, чем снискала себе безупречную репутацию. Впоследствии покладистой рабыней заинтересуется сам директор школы, и жизнь семьи Вандервурт потечет совсем иным образом. Ее члены получат статус неприкосновенности, некий иммунитет от посторонних вампиров, тех, кому они не принадлежали, но ранее были обязаны подчиняться. Со временем число подобных кланов возрастет, и всякого отличившегося покорностью люмпена, родившегося в замке, будут приравнивать к аристократии.
  Для поддержания равновесия существовал и класс низших, униженных, недостойных уважения. Помимо повседневной работы, как правило, самой грязной и тяжелой, они прислуживали всем желающим. С дрожью в голосе девушка поведала мне об одной такой забаве, произошедшей три года назад. Триарии, ныне, к счастью, покинувшие замок для прохождения полевой практики в Легионе, умаявшись от скуки во время летних каникул, решили порезвиться. Для этого пятеро из них с наступлением темноты, вооружившись искрящимися факелами, спустились в подземелье, без разбору похватали детей, женщин и мужчин и под угрозой немедленной расправы вывели испуганных людей во внутренний двор. Охрана, состоявшая из всё тех же выпускников и еще более бездушных Легионеров, предпочла закрыть глаза на шалости этого цирка уродов. Прочие ученики с азартом устроились у окон своих или соседних комнат, предвкушая поистине жестокое зрелище. Учителя же попросту не придали значение доносящимся со двора крикам и свисту, тем более что большая их часть находилась в заслуженном отпуске.
  Упиваясь безнаказанностью и массовой поддержкой со стороны наблюдателей, веселящаяся стайка ублюдков велела своим жертвам разбегаться и, дав обреченным фору, пустилась по следу, точно выдрессированная команда сторожевых псов. Минуту спустя окрестности облетел вопль первого пущенного в расход холопа, им оказался восьмилетний мальчик, умерший к рассвету от обильной кровопотери.
  Кровавый марафон длился всю ночь. Постепенно на смертоносную лужайку начали выбираться и другие ученики, привлекаемые запахом крови и общим вкусом боли и страданий, что чувствовался в воздухе. Люмпены, оставшиеся в замке, забаррикадировались у себя в подземелье и старались удержать от выхода на поверхность тех, чьи друзья и родственники волей рока служили мишенями беснующимся тварям. С восходом солнца для расправы над уцелевшими, но изрядно потрепанными людьми спустили доберманов. На следующий день легат Гудман выразил соболезнования семьям всех погибших и на вопрос одного из смельчаков о сути наказания, которому подвергнутся живодеры, холодно ответил: 'Помилуйте, сударь, они всего лишь расшалившиеся дети!'.
  Отголоски той бойни хранятся в сердцах рабов до сих пор, многие из них по-прежнему опасаются повторения и того, что схожие мероприятия станут своего рода традицией, прощальным аккордом выпускников.
  Что любопытно, среди погибших не оказалось ни одной вельможей особы, истерзанные собачьими зубами останки принадлежали плебеям.
  Такова присказка, поведанная девушкой. Пояснения я получил чуть позже.
  Весь подвальный ярус замка отдан под пещеры, в которых в условиях библейского быта, без газоснабжения, отопления, электрификации и канализации, живут, вернее, прозябают рабы. Самые просторные и уютные из гротов занимает элита, так называемые 'сливки общества', обласканные вниманием властных вампиров люмпены. В прочих же ютятся обычные люди, доставляемые сюда из разных концов света. Это уборщики, садовники, грузчики, словом те, чей труд невыносим, а судьба исполнена безысходностью.
  Режим работы большинства смещен в сторону ночи, поскольку именно с началом поздних занятий пустеет основная часть помещений. Исключение составляют лишь труженики столовой. Поэтому в обеденный час (напомню, что посещал подземелье после полудня) пещеры особенно полны.
  - Понимаешь, Стэн, память о событиях трехгодичной давности, скорбь по двадцати двум жертвам, - без устали путалась Милора в собственных объяснениях, - всё это вынудило мой народ пойти на крайние меры. Мы выставили охрану, чтобы уберечь наших беременных женщин, стариков и детей от ужасной участи. Конечно, она не действует на триариев или принципов, зато ограждает нас от любопытства гастатов и их безудержной тяги к экспериментам. Наши мужчины ведь не могут дать отпор вампирам, ввязаться с ними в драку, даже из соображений защиты. Это строго запрещено. А вот угрожать, запугивать - сколько угодно. Поэтому тебя и прогнали.
  - Но почему они так выглядели? Так, будто секунду назад спустились с гор или вышли из дикого леса. Как варвары!
  - Жизнь под землей нельзя назвать гладкой, - печально вздохнула моя соседка. - У нас нет уборных, где из кранов льется горячая хода, нет чистых постелей, прислуги, наводящей порядок. Нет выглаженной одежды, впрочем, как и любой другой. Мы часто голодаем, потому что провинность одного накладывает наказание на всех. Подолгу обходимся без питья, потому что отдаем воду детям. Первый закон Девкалиона гласит: избавься от человечности, забудь о гуманности. Этим и славится замок - своим подходом к воспитанию и вампиров, и рабов. Из нас мастерят кукол, послушных, ласковых и улыбчивых. Из вас...
  - Договаривай, Лора, - мягко подначил я девушку быть откровенной до конца.
  - Из вас лепят негодяев, монстров, чудовищ, состоящих из людской крови и плоти. - Посчитав сделанный вывод за наглость и открытое проявление неуважения, Милора смутилась и поспешно спрятала взгляд. Мне пришлось приложить немало усилий прежде, чем разговор по душам продолжился.
  Подоплека действий трибуна, как предположила сообразительная люмпен, крылась в его давнем стремлении занять директорское кресло. Если верить ее словам, Мортон из кожи вон лезет, чтобы услужить Легиону, оказаться полезным и проявить хватку истинного легата. Он давно оплел замок сетями доносчиков, следящих за каждым шагом Гудмана, и сейчас, скорее всего, намерен пополнить свои ряды еще одним приспешником - мной.
  - Ходят слухи, что вы с мастером Северином не слишком ладите, - призрачно намекнул мой бесценный информатор на тот обмен любезностями при свидетелях, что произошел у нас с папочкой по возвращении с футбольного поля. Помнится, тогда я, отстаивая непричастность Джодель, действительно нагрубил отчиму, о чем вряд ли собираюсь жалеть. - Поговаривают даже, будто ты ненавидишь своего Создателя. - Эка новость! Я никогда этого и не скрывал. - Думаю, ларго Лютер счел твою неприязнь за плодородную почву для будущего сотрудничества. Поэтому ему и понадобилось устраивать весь этот спектакль с неотвратимостью наказания. Шанс был самым подходящим. Ты, незнающий правил и в то же время выходящий из подземелья. Вероятно, трибуну Мортону приглянулось твое растерянное выражение лица, а дальше всё разыгрывалось, как по нотам. Синяки и ссадины, которые заживут уже к утру, - всего лишь средство воздействия. Он посчитал их весомыми аргументами в деле шантажа...
  Пазл, наконец, сложился. Я перевел взор на надутые губки спящей спасительницы, аккуратно вытянул руку из объятий ее пальчиков, в порыве благодарности поцеловал ее в висок и с шелестом простыней поднялся с кровати.
  Значит, меня решили завербовать таким извращенным образом. Подстроили феномен незапертой двери, выставили на кон негаснущее любопытство (что-то подсказывает, будто список случайностей слишком велик), а после организовали у входа радушную встречу с фанфарами и оркестром, играющим, к несчастью, в моей дребезжащей голове. Смекалисто, и говорить не о чем.
  Теперь рассмотрим имеющиеся варианты. Зная правду, я вряд ли соглашусь на должность крота, но не развяжет ли отказ узелок на мешке с бедствиями? Вдруг в следующий раз планы Лютера заведут меня в тупик или коснутся Милоры, однокашников, Джодель? Готов ли я рискнуть? Ответ очевиден, по-моему.
  На занятиях я ловил ворон, так и эдак прокручивая в мыслях близящийся разговор с трибуном, за что схлопотал нагоняй от излишне внимательного префекта. Впрочем, миролюбивый гнев мисс Ван Ортон не шел ни в какое сравнение с проделками шестисотлетнего вампира, поэтому я извинился и вернулся к прерванному подсчету пернатых кликуш. Час икс тенью, облаченной в глухой черный плащ с капюшоном, маячил на горизонте.
  Освободившись от академической повинности, я на всех парах ринулся к кабинету декана и с предупредительным стуком переступил порог.
  - Себастиан! - расцвел тошнотворно радостной улыбкой ходячий покойник и выпрыгнул из-за стола, спеша обеспечить меня дарами гостеприимства. - Благодарю за пунктуальность. - Всучив посетителю наперсток с кофе, мужчина присел на соседний стул и вопросительно уставился на меня.
  - Чего вы хотите? - достоверно изобразил я испуг, вложив в короткую реплику максимум подобострастия. - Точнее, что я должен для вас сделать?
  - Сущий пустячок, - заливался соловьем тот, кого бы я охотнее душил, нежели слушал. - Видишь ли, мне известно о ваших непростых отношениях с Создателем. - Далее из его уст полился поток умозаключений, уже рассортированных моей умненькой люмпен. Дядюшка Лютер и впрямь нуждался в информаторе.
  Я удивленно моргал, театрально смущался и неуютно вздрагивал по ходу затянувшихся объяснений. Требования вымогатель выдвигал нешуточные. Его интересовал каждый шаг и вздох Северина. Какие думы посещают мистера Блондинчика по ночам, о чем он размышляет в светлое время суток, с кем встречается, кому изъясняется в любви, имеет ли тесные контакты с высшими чинами Легиона, мучается ли угрызениями совести, собирает ли фиалки в полнолуние, и так далее. Мне вверяли завидную роль папочкиной тени, безмолвно наступающей на пятки. По истечению каждой недели алчным глазам трибуна должен предоставляться рапорт о 'хвостатом' хобби. В случае провала или отказа от выполнения условий нашего соглашения, моя задница, как неоднократно подчеркнул мужчина, отправится прямиком в зал суда.
  - Ага. Угу. Понял, - с попеременным успехом бледнел я под тяжестью деспотичного взора. Отнекиваться не имело смысла. Если уж Мортон вздумал обзавестись максимально приближенным к объекту слежки осведомителем, то грех этому препятствовать. Покуда за мной не числится серьезных проступков, вполне можно промышлять бесчинствами. В случае провала я всегда успею откреститься от пособничества декану. - Разрешите идти?
  - Ступай, Себастиан, - широким жестом указал кровопийца рукой на дверь. - Обстоятельства твоего помилования мы обсудим через семь дней, когда я увижу положительный результат.
  С того дня жизнь в замке утратила последний признак рутинности. В суматошной подготовке к приезду заморских гостей четверг и пятница пронеслись незамеченными. Оказывая посильную помощь дружищу Поугу, который уже озаботил своими проблемами весь наш скромный курс, я вскакивал с постели на рассвете и добирался до подушки глубоко за полночь. Полным ходом шло оформление церемониального и триумфального залов, трапезной и северного крыла, точнее той его части, где располагалось ныне полностью свободное общежитие для гастатов. В ускоренном темпе комнаты готовили для отдыха участников саммита Легионеров.
  В связи с тотальным опозданием по всем пунктам графика отменили субботние занятия. До того момента Джодель так и не назначила дату и время первого свидания, поэтому особых надежд на удавшийся уикенд я не питал. Да еще Северин замаячил на горизонте... Волей злодейки-судьбы мы с ним столкнулись в дверях столовой. Я, на бегу дожевывая пончик, как раз мчался на построение новообращенной братии, созванной Ретсоном для перетаскивания кресел, когда проход заполонила откормленная донорскими благами туша.
  - Привет тебе, о, великий! - впопыхах бросил я колкость отчиму, стараясь бочком протиснуться в узкую щель между дверным косяком и его громоздкой ручищей.
  - Здравствуй, Себастиан, - пушечным залпом прорезал воздух зычный голос, и моя попытка улизнуть из-под носа Гудмана провалилась по линии фронта. - Я выполнил твою просьбу, касающуюся гастата Крайджа. Теперь изволь вернуть мне долг. У ворот нас ждет машина, если не найду тебя в ней через десять минут...
  - Серьезно? - вмиг позабыл я о насущных делах. - Ты устроил им встречу? Когда? Почему я ничего об этом не знаю?
  - Десять минут, мой мальчик, - с гордым видом нахохлившегося индюка проигнорировал Севушка мои вопросы и тут же испарился в неведомом направлении.
  Я не колебался и секунды, посему тотчас же ринулся во двор, взглядом отыскал припаркованный у поста охраны автомобиль и забрался на заднее сиденье. За рулем восседал (провидение меня ненавидит, точно вам говорю) Феликс Роткот, всю дорогу красноречиво скалящийся в зеркало заднего вида. Пассажирское сиденье натужно скрипело под весом папеньки. И в этой славной компании я, впервые за полмесяца, выбрался в люди, вернее, наведался в гости к мачехе. Но об этом как-нибудь в другой раз.
  Ранним утром следующего дня в замок пожаловали гости. Всех учащихся Девкалиона еще до завтрака затолкали в церемониальный зал, стены которого украсили вычурные бархатные полотнища цвета бургундского вина, а пол укрыли петляющей между рядами сидений алой ковровой дорожкой. Общее число мест в помещении зашкалило за четыре сотни, и все они были направлены на невысокую сцену для выступлений, облепленную гирляндами из воздушных шаров. На ней вольготно устроился длинный стол, прикрытый по-праздничному белоснежной скатертью и уставленный вазочками с цветами, запотевшими бутылками с кровью и хрустальными бокалами.
  Чувствуя себя шутом на ярмарке диковин, я расправил туго стянутые пиджаком плечи, оттянул прилипший к горлу узел галстука, опоясывающий воротничок парадной сорочки, и мрачно покосился на друзей-первогодок. Единственными, у кого клоунский наряд не вызывал дискомфорта, оказались Дейвон и Ретсон. Они еще в бытность людьми прикипели душой к официальному стилю, в отличие от того же Поуга, которому не давали покоя запонки на манжетах.
  - Колются, черти, - раздраженно пожаловался он.
  - Так расстегни, - логично посоветовал Алекс, сидящий от нас чуть в стороне, бок о бок со своей люмпен.
  Глядя на элегантное платье, облегающее хрупкую фигурку Хезер, я состроил непонимающую гримасу и хотел, было, адресовать приятелю очевидный вопрос: 'А она что здесь делает?', когда распахнулись массивные двустворчатые двери, и в помещение цепочкой потянулось руководство школы. Чеканящего шаг Северина публика приветствовала стоя. Следующего за ним Лютера настигла незаслуженная волна аплодисментов. Эти двое, улучив свою минуту славы, забрались на постамент для ораторов и заняли центральные кресла. Далее шествовали преподаватели, поочередно встреченные громогласными овациями триариев и принципов. Чинную процессию замыкала мисс Ван Ортон, и я ничуть не солгу, коли скажу, будто ей, помимо всеобщих рукоплесканий, досталась плеяда восхищенных охов, моих в том числе. Узкое синее платье, затянутое на талии широким поясом, прикрывало колени, оставляя открытыми точеные плечи. Довольно целомудренное декольте также не уберегало от сальных взглядов притягательные во всех отношениях шею и ключицу. Если прибавить ко всему прочему подчеркивающие изящность стопы туфли на губительно высоком каблуке да тщательно уложенные волосы, каскадом спадающие на спину, то станет ясно мое желание сорвать с ближайшей стены тряпичную хламиду и прикрыть ей девушку. Никто не смел пускать слюни по Джодель, во всяком случае, не при мне.
  Префект, несколько раздраженная реакцией учащихся на свое появление, окинула глазами зрительный зал, приметила пустующее место и целенаправленно двинулась к выпускникам. Я действовал машинально. Просто поднялся на ноги, пробормотав что-то о плохой видимости, очутился в нужном ряду и с бешено колотящимся в груди сердцем присел на краешек кресла. Суматоха и неутихающий гвалт на первых парах послужили мне прикрытием. Вампирша, поглощенная разговором со своим соседом Адрианом Хейтсом, находящимся по правую руку, не замечала моего возникновения до той поры, пока я, пользуясь возможностью, не вывел на ее коже изломленную линию от локтя до выпирающей косточки на запястье.
  Ответный ход не заставил себя ждать. Не поворачивая головы и не прерывая светскую беседу, преподаватель вонзила пальцы в мое предплечье и надавила с таким силой, что я не удержался и слабо ойкнул.
  - Себастиан? - в голос зашипели одаренные чутким вампирским слухом мои куратор и наставник. Калечащая хватка вмиг исчезла. Лицо девушки, на сей раз обращенное ко мне, отразило сожаление.
  - Что вы здесь делаете, гастат? Разве вам не положено быть рядом с сокурсниками? - шепотом отчитала она нерадивого студента, всем своим видом выказывая недовольство моей недавней выходкой.
  Я не успел солгать. Над сценой возвысилась колоссальных размеров фигура Северина, и гомон в зале стих сам собой.
  - Доброе утро, мои дорогие гастаты, принципы и триарии! - величественно загремел под потолочными сводами его слащавый говорок. Уважительного кивка головой удостоилась каждая из трех перечисленных ступеней. - Сегодняшний день войдет в нашу историю под грифом чествования традиций. Долгие лета подряд конгресс Легионеров проходил за железным занавесом. К участию в нем не допускались вампиры младше девяти лет. И оттого мне вдвойне приятнее сообщить вам, что с этим неравенством покончено. Поздравляю! - сыпал отчим агитационными слоганами под аккомпанемент одобрительных выкриков.
  Выполнять роль вдумчивого слушателя было недосуг. Посетовав на катастрофическую духоту, я театрально обмахнулся ладонями, снял пиджак, аккуратно пристроил его на подлокотник между креслами. Затем, так, чтобы видела Джодель, просунул под ткань руку и выждал две секунды. Тщетно, моя соседка и не подумала протянуть мне свою ладонь. Пришлось на ощупь отыскивать ее строптивые пальчики, стараясь при этом казаться поглощенным происходящими вокруг событиями, брать их в плен своих и переносить под защиту от чужих глаз.
  - Прекрати, - едва читаемым движением губ попыталась остановить меня обреченная на тесную близость девушка.
  - Уже, - коварно вздернул я брови вверх, с превеликим удовольствием лаская округлый кончик каждого ее ноготка, после принимаясь за одеревеневшие фаланги, подбираясь к костяшкам. Префект не рискнула вступить в публичное противоборство, и только поэтому прилежно прятала кисть под темной материей. Я не отчаивался. Выписывал щекотные узоры на внутренней стороне ее ладони. Питал свою кожу жаром ее руки.
  Наше дыхание участилось одновременно, стоило мне коснуться мягкого холмика вблизи ее большого пальца. Пульс зашкалил за все природные отметки - это я почувствовал, когда прижался к тоненькому, словно веточка молодого деревца, запястью. Джодель вздрогнула, посмотрела на меня. Осуждающе. Недобро.
  - Лгунишка, - мысленно осудил я провальное старание свести всё к банальной ненависти и вопреки всем правилам и принципам крепко переплел пальцы на наших ладонях.
  'Ничего не бойся, когда я рядом', - надеюсь, она поняла скрытый смысл.
  - А теперь попрошу поприветствовать наших гостей! - жестом, определяющим широту души, указал легат на дверь, которая тут же распахнулась и явила нам кишащую обилием голов толпу чужеземцев.
  Трибун Мортон спустился с помоста и взвалил на свои плечи обязанности глашатая.
  - Академия 'Номенклауф', Германия! Её грéссер Хорст Кёниг, и его почтенная свита!
  В зал ввалилась заносчивая тройка мускулистых парней с квадратными челюстями, за которой семенил кряжистый мужичонка лет пятидесяти, жеманно оправляющий короткой ручонкой пышную гриву идеально седых волос. Думаю, его-то нам и представили в качестве грессера, то есть директора, как несложно догадаться.
  Следом за немцами кровососущие ряды пополнили выходцы и из других европейских стран, все, как один, встреченные бурными и несмолкаемыми аплодисментами. Неотъемлемым правом вступительного слова, к счастью, никто не воспользовался, поэтому процесс шел весьма бодро и оживленно. Имена сменяли лица, а те в свою очередь поспешно выдворялись из памяти.
  - Школа Мертвых 'Либурния', Хорватия! Ее штóкав Вджекослав Караджич со своими учениками! - неустанно надрывал глотку Лютер, назубок знающий названия всех учебных учреждений для кровососущих.
  Игнорируя невообразимый ажиотаж, я наклонился к своей соседке, столь близко, что сумел поддеть кончиком носа невесомую прядь ее темных волос, отливающих медным блеском, и заговорщически прошептал на ухо:
  - Есть планы на вечер?
  Джодель отдернулась, насколько позволяла моя рука, всё еще удерживающая её, и, заливаясь свекольным румянцем, пробормотала: 'Нет'.
  - Отлично, - преждевременно возликовал я, вновь приковывая внимание к сцене. - Тогда после ужина я буду ждать...
  - Ты не понял, Себастиан, - еле слышно шипела девушка. - 'Нет' означало отказ, а не экивок в сторону неиссякаемого запаса свободных часов. Я не приду. Больше никогда.
  - Это еще почему? - некстати позабыл я о существовании свидетелей и всем корпусом развернулся к префекту.
  Вместо ответа она довольно зло стукнула меня незанятым кулачком в плечо, тем самым заставив принять не вызывающее вопросов положение, и спустя минутное молчание решила объясниться.
  - Никудышная затея. - Акцент делался на каждом произносимом слове. - Нам не следует встречаться, и когда я говорю 'встречаться', подразумеваю лишь встречи, не свидания. О последних не может быть и речи, но ты этого не хочешь понять. Поэтому, будь так любезен, отпусти мою руку и пересядь на другой ряд.
  Что-то в ее тоне казалось неискренним, сомневающимся, испуганным. Взяв на заметку сие наблюдение, я разжал пальцы, но отступиться и не подумал.
  - Сегодня, после праздничного концерта, - упрямо проинформировал я, щемящим от горя утраты сердцем провожая её ладонь, вяло упавшую по ту сторону подлокотника. - Даже если не придешь, я всё равно буду ждать. Революционеры не сдаются!
  Последняя шутливая реплика вызвала улыбку на сосредоточенном лице. Загипнотизированный гладкостью и очевидной бархатистостью чуть растянутых губ, я не сразу заметил на себе изучающий взгляд Адриана, потому отвернулся гораздо позже, нежели следовало. В глазах триария отчетливо зажглась искорка понимания ситуации.
  Чертыхнувшись, я живо переместил ставший ненужным пиджак на колени и только сейчас подметил тот факт, что в зале не осталось и крохотного пятачка для падения яблока. Кругом и всюду виднелись лишь головы и спины вампиров - выпускников заграничных школ. А ведь Джодель уверяла нас в обратном, мол, практику приезда иностранных студентов отменили в незапамятные времена, так что не ждите засилья туземцев. Исключение в ее рассказе составил русский директор, горделиво таскающий за собой по свету бессмертных барышень. Случаем, не они ли стоят сейчас рядом с Мортоном?
  - Наконец, позвольте представить вам нашего особого гостя! Велий Болемир Варáксин, представляющий интересы своей школы 'Морáна', Союз Советских Социалистических Республик! И его несравненные подопечные. Святослава, Лада и Анастасия, - по подсказке бравого вампира с копной картинных русых кудряшек на голове и лучезарным взглядом огласил Лютер имена трех русских красавиц.
  Зал застыл в трепетном ожидании.
  Первой к народу, поигрывая перекинутой через плечо косой толщиной с кулак, спустилась Святослава, - отнюдь не щуплая блондинка лет двадцати с крупным носом и полными, ныне капризно поджатыми губами. Дейвон, сидящий в первом ряду, и не пошевелился. Явно не его тип женщин. Следом за подругой шагнула в мужское царство и Лада, как антипод предшественницы. Коротко остриженные волосы цвета воронова крыла обрамляли худенькое личико с по-детски трогательными чертами и прекрасно оттеняли васильковые глаза, смотрящие на мир абсолютно бесхитростно. Хрупкость фигуры и легкость движений делали её похожей на героиню доброй сказки, фею, быть может. Впрочем, нашему привереде Косгрову не угодила и она. Его выбор пал на третью особу, уверенно держащуюся Анастасию. Пышногрудая шатенка среднего роста щеголяла едва ли не армейской выправкой, когда с брезгливостью во взгляде преодолевала зрительный зал, чтобы устроиться рядом с нашим триарием Ивэном. Отвязного вида парень с серьгой в подбородке, позиционирующий себя поклонником всего готического, не растерялся и протянул девице ладонь с выкрашенными в черный цвет ногтями.
  - Настя, - неожиданным басом представилась нимфа в ответ, мановением руки заставляя вампира поморщиться от боли при пожатии. Сильна и опасна. Самое то для Дейвона.
  О красоте всех трех выпускниц 'Мораны' говорить не имело смысла. Каждая была хороша настолько, что без труда преодолела бы всё этапы состязаний за звание 'Мисс Мира'. Впрочем, ни одной из них не удалось заинтересовать меня так, чтобы из головы улетучилось нервозное осознание близости тепла, исходящего от тела Джодель.
  Ритуал братания с гостями длился еще очень долго. Взаимные вопросы отыскивали ответы, произносимые с невообразимым акцентом. Стены порой дрожали от многоголосого смеха. Все, за дотошным исключением меня, префекта Ван Ортон и Адриана Хейтса, вкушали плоды живого общения с легендами нашего сообщества, а чуть погодя, перейдя в трапезную, бодро накинулись на более насущную пищу.
  Меня же впереди ждала не самая искренняя в жизни беседа с куратором и бесплодная отсидка в костюмерной, увенчавшаяся... Хм, так я вам и сказал, чем!
  
  
  
  
  Глоссарий
  
  Теперь на закуску несколько пометок. Во-первых, Адриан Хейтс - реально существующий человек, основатель и неизменный солист группы Diary of Dreams. В книге он несколько иной, чем в жизни, взять хотя бы его принадлежность к вампирам. При его описании я в основном опиралась на свое воображение, характер и всё остальное - выдумка, не имеющая ничего общего с прототипом. Попадание наблюдается лишь во внешности.
  Во-вторых, в книге вы встретите огромное множество выдуманных или заимствованных из разных жизненных сфер и тем слов. Я искренне стараюсь не загружать ими текст и для удобства веду глоссарий. Поэтому настоятельно рекомендую в него почаще заглядывать. Он будет постоянно обновляться.
  В-третьих, главы на сей раз не будут появляться так уж часто. Я стала медленнее писать, гораздо медленнее. Хочется, наконец, иметь побольше свободного времени. Сидячий образ жизни меня убивает.
  
  
  ***
  Просвещенные - обычные люди, которым известно о существовании вампиров. Легион в своей политике ведет четкий контроль и учет над ними во избежание раскрытия тайны.
  Трáппер - низший чин в иерархической ступени Легиона, выполняющий мелкие поручения (слежка, охрана и прочие 'канцелярские' неурядицы). В основе своей это вампиры, совсем недавно перешедшие на службу к Легиону. Не могут быть старше трех столетий.
  Лáрго - наобум взятое автором слово, здесь и далее 'господин/мастер'.
  Древнеисландский язык ('северная речь') использовался до середины XIV выходцами из современной Норвегии (викингами). Ныне широко распространен среди европейских вампиров, в том числе и среди учителей школы Девкалион.
  Девкалиóн - согласно важному источнику древнегреческой хронологии, носящему название Паросская хроника, потоп Девкалиона уничтожил человечество в 1529г. до н.э. В настоящее время так называется одна из многих существующих в Европе школ для вампиров (иначе Школа Мертвых). Возможно, это имя дано ей неспроста. Слухи об испытываемой Северином Гудманом, ее директором, ненависти к людям ходят издавна.
  Литúл (Lítill) - древнеисландский язык, прилагательное 'маленький', означающее ласковое обращение к женщине 'дорогая' и т.д.
  Легáт - директор школы Девкалион.
  Трибýн - декан. Непосредственно занимается учебным процессом, курирует программу занятий, решает вопросы локального характера. В своем роде аналог нашего завуча.
  Фрéя - имя богини в скандинавской мифологии, здесь и далее 'госпожа'.
  Óдин (он же Вотáн) - верховный бог в германо-скандинавской мифологии. Джодель очень часто упоминает божеств, относящихся к скандинавской мифологии.
  Могр (Morgr) - древнеисландский язык, дословный перевод: юноша, молодой человек.
  Импéры - мастера, господа. Вампиры, выполняющие подчиняющую роль, иначе - хозяева рабов.
  Иерархическая ступень в школе Девкалион:
  Гастáты (hastatus) - новорожденные вампиры (до трех лет со дня превращения) - время обучения 3 года.
  Прúнципы (princeps) - молодые вампиры (от четырех до восьми лет со дня превращения) - время обучения 5 лет.
  Триáрии (triarius) - ветераны - вампиры последнего курса (от девяти до десяти лет со дня превращения) - время обучения 2 года.
  Люмпены (ударение на первый слог) - деклассированные элементы, люди без социальных корней, нравственного кодекса, готовые нерассуждающе повиноваться сильному, то есть обладающему в данный момент реальной властью. Ими распоряжаются имперы.
  Тор - бог грома и молнии в германо-скандинавской мифологии. Второй по значению после Óдина. В его волшебное снаряжение помимо молота Мьёлльнира входили также железные рукавицы, без которых нельзя было удержать рукоять раскаленного докрасна орудия, и пояс, удваивающий силу.
  Легиóн (Братство Вампиров) - в своем роде президиум вампирского сообщества. Осуществляет все виды власти (законодательную, исполнительную и судебную). Следит за соблюдением секретности. Время возникновения доподлинно неизвестно, приблизительный период - V - III вв. до н.э. Братство образовано семью Старейшими вампирами, в настоящем насчитывающим возраст более тысячи лет. Легион делится на множество отделов, каждый из которых включает в себя чиновников из числа 'поверенных' бессмертных. Члены этого общества строго соблюдают субординацию. Так, например, младший по рангу обязан оказать дань приветствия старшему, употребив уважительное 'фрея' (госпожа, к женщине) или 'ларго' (господин, к мужчине).
  Рефсáн (refsa) - древнеисландский язык, отглагольная форма слова 'карать', означающая 'каратель/палач'.
  Легиóн (Братство Вампиров) - в своем роде президиум вампирского сообщества. Осуществляет все виды власти (законодательную, исполнительную и судебную). Следит за соблюдением секретности. Время возникновения доподлинно неизвестно, приблизительный период - V - III вв. до н.э. Братство образовано семью Старейшими вампирами, в настоящем насчитывающим возраст более тысячи лет. Легион делится на множество отделов, каждый из которых включает в себя чиновников из числа 'поверенных' бессмертных. Члены этого общества строго соблюдают субординацию. Так, например, младший по рангу обязан оказать дань приветствия старшему, употребив уважительное 'фрея' (госпожа, к женщине) или 'ларго' (господин, к мужчине).
  
  
  ***
  Хотелось бы попросить Вас, дорогие читатели, проявлять активность и оставлять на сайте развернутые комментарии по поводу всего прочитанного. Автору важно мнение каждого, поэтому не сочтите за труд порадовать его своими впечатлениями! Заранее благодарю всех, кто уделил внимание моему творчеству!
  
  В целях саморекламы оставляю свои контакты для связи:
  
  1. http://the-vampire-diaries.ru/forum/46-4945-1 На этом сайте главы выкладываются в первую очередь! Буду рада видеть Вас в числе своих постоянных читателей!
  
  2. http://vampirs-love.ru/lexa719-%E2%80%93-devkalion-shkola-mertvyx/ Здесь главы обновляются по накоплению двух-трех. Приглашаю всех к ознакомлению и с другими моими книгами, выложенными на том же сайте!
  
  3. http://samlib.ru/w/werewkina_a_o/devkalionshkolamertvyh-1.shtml - Моя страничка на СамИздате. Заранее благодарю за возможное выставление оценок и оставленные комментарии.
  
  4. princessa__88@mail.ru - адрес моего почтового ящика. Отвечать на письма не обещаю, поскольку в обыденной жизни страдаю нехваткой времени. Но буду рада прочесть Ваши мысли по поводу моих трудов.
  
  С уважением, Лекса
  Обновлено: 23 октября 2011 года. Выкладка следующих глав происходит на СИ. Ее частота и периодичность напрямую зависит от количества Ваших комментариев!
  Глава 11 (Джодель). Время расставить точки над 'и'.
  
  Мероприятиям по случаю приезда гостей, казалось, не будет конца и края. Пышно обставленная встреча, прошедшая в церемониальном зале, плавно перетекла в трапезную, где утонченным вкусам заграничных вампиров представили воистину варварское меню. В качестве первых блюд и закусок значились такие ужасы, как кровяной бульон с кусочками овощей, или канапе с прослойкой из замаринованных в собственном соку сердца и печени, само собой, человеческих. Далее предлагался бифштекс с отварным картофелем, обильно приправленные, в качестве подливки, редкой четвертой отрицательной. Десерт и вовсе поразил всех: кровяное мороженое, по виду больше напоминающее охлажденную свекольную икру. Вместо напитков подавали минерализированную, газированную или просто нагретую кровь.
  Стараясь ничем не выдать своего отвращения, я притворно восхищалась мастерством наших поваров, отправляла в рот ложку-другую, с содроганием проглатывала то, что ненавидела больше всего на свете, и с волнением ожидала финала пытки.
  Понимаю, бессмертным на роду написано питаться подобным образом. Среди моих собратьев нет, и не было энтузиастов, поддерживающих жизненные силы посредством животных. Сие противоречит строению нашего организма, пищеварительной системы в том числе. Но предавать кормлению такую значимость, превращать сам процесс в фетиш, всячески ублажать сидящего внутри каждого из нас монстра, - безрассудно и даже глупо. Неужели никто из присутствующих не заметил восседающей во главе праздничного стола проблемы? Вампирские аппетиты возросли настолько, что с их помощью вполне можно расщеплять атомы. И это удручало.
  Насытившись, сановные особы уединились с директором в одной из редко используемых классных комнат. Их воспитанники под предводительством трибуна Мортона отправились на экскурсию по замку и прилегающим к нему территориям. Вскорости к ним присоединилась и добрая половина наших учеников.
  Тем временем в триумфальной зале шел завершающий этап подготовки концерта. Наводился лоск на помещение, вносилась вся необходимая аппаратура, регулировалось освещение. В толчею люмпенов-мужчин, суетливо лавирующих меж колоннами, Адриан вписывался довольно гармонично. Взвинченный, доведенный до нервного истощения, раздаче ценных указаний он предпочел посильный вклад, поэтому наравне со всеми трудился в поте лица.
  Видя его гнетущий настрой, я предложила свою помощь, и работа закипела с утроенной энергией. Итогом слаженных действий явилась сцена, в половину человеческого роста возвышающаяся над просторной площадкой для слушателей. По разным ее углам расположились музыкальные инструменты, что издали походили на мшистые валуны, затерянные средь равнины. Пол устлали хитросплетения проводов, тянущиеся от усилителей к микрофонным стойкам.
  Главным аспектом готического антуража, по мнению выдумщика Хейтса, стала фоновая стенка помоста для выступления, образованная пятью исполинскими шестами с натянутыми на них черными полотнищами. Монохромность ткани каждого стяга ближе к центру рассекалась неопознанным знаком, выполненным белой краской. В какой-то степени они напоминали руны, однако сам приятель величал их не иначе, как символами успеха, доверия, миролюбия, счастья и духовности.
  - Что ж, у творческих гениев свои причуды, - признала я собственное невежество и вызвалась проводить друга до гримерной. Не терпелось пожелать ему удачи без свидетелей.
  В тесной клетушке без окон, притаившейся за сценой, мужчина вдруг растерял былую любезность и принял суровый вид, почти устрашающий.
  - У меня к тебе всего один вопрос, литил, - запирая дверь на ключ, произнес Адриан тоном, сулящим мне крепкую взбучку. - Когда ты сошла с ума?
  - Что, прости? - поперхнулась я услышанным. - Сошла с ума? Я?
  - Именно, - обратил ко мне вампир лицо, изобличающее разочарование. Óдин всемилостивый, да что же я сделала? - Ты лишилась разума, Джо! Иначе думать у меня не выходит. Знаешь, с кем я разговаривал в этой комнате до тебя?
  Загадочность происходящего набирала обороты. Я устала от туманных намеков приятеля, посему потребовала от него четких объяснений.
  Худшие опасения подтвердились. Утренний фортель Себастиана был замечен моим наблюдательным товарищем и незамедлительно приравнен к попытке саботажа.
  Предчувствуя приближение бури, чей эпицентр удобно разместился внутри огромной фигуры немца, я проблеяла какое-то невразумительное оправдание и, поняв его никчемность, понуро опустила голову.
  - Не отнекивайся, пожалуйста, - воспользовался Хейтс возникшей паузой. - Я всё видел собственными глазами. Ваши лица и руки, твои пунцовые щеки, его испуганный взгляд, пересеченный с моим. Двух трактовок та ситуация не имела, уж поверь. Тебе небезразличен этот юноша, а ты нравишься ему, притом настолько, что он готов всеми способами защищать твое доброе имя. - Я исподлобья посмотрела на приятеля, оперирующего броскими терминами с непоколебимой убежденностью. Значит, до меня здесь и впрямь под гнетом зловещей подозрительности стояло дитя легата Гудмана. И он меня защищал? - Я и сам вначале опешил, - дружелюбно ответил мужчина на заданный вслух вопрос. - Однако совесть подсказывает мне отдать должное своему подопечному, он так ни в чем и не признался. Ни в симпатии к тебе, ни в существовании между вами каких-либо отношений. Поэтому я и решил спросить у тебя, а взамен получил неумелую ложь. Как долго это продолжается? - вновь вернулся он к наступлению.
  - Меньше недели, - рановато открестилась от ухищрений. - Мы встретились всего раз.
  - Надеюсь, ты осознаешь, что и этого вполне достаточно? - вознегодовал Адриан. - Достаточно для того, чтобы поставить свою жизнь под удар, литил! Нерегламентированные встречи с учениками - еще куда ни шло, но связь с сыном директора! Джодель, опомнись немедля!
  Только память о нашем уговоре касательно прикосновений удерживала друга вдали. Могу поклясться, ему хотелось схватить меня за плечи и как следует встряхнуть. Мое молчание лишь усугубляло бедственное положение.
  - Ты прав, Адриан, - обессилено прошептала я, под тяжестью его взора делаясь будто меньше ростом, так, чтобы разница в весовых категориях достигла отметки 'слон и дробинка'. - Конечно же, прав, но есть в нем нечто особенное, привлекательное, я бы сказала. И дело даже не во внешности, а в моей реакции. Я перестаю бояться, понимаешь?
  Вампир тщательно взвесил с боем полученную откровенность и кивнул.
  - Тебя влечет к нему, как к мужчине, - проницательно подметил он. - Впервые за две с половиной сотни лет. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.
  В последней реплике мне явственно почудилась досада, однако над причинами ее возникновения гадать не пришлось. Романтических чувств мы друг к другу не питали. Хейтс никогда не придавал любви личностный оттенок, для него она - идол чего-то возвышенного, емкого, вместительного. По его мнению, любить можно четыре вещи: друзей, родителей и семью, человечество в целом и жизнь. Всему перечисленному он отдает всего себя, иные душевные всполохи считает напускными, мимолетными. До настоящего момента я разделяла его взгляды, теперь же настала пора призадуматься.
  Будучи человеком, я не успела отпить из кубка сердечных недугов. Изнурительная работа в поле, не менее трудоемкая учеба, забота о сестрах и хворой матушке занимали большую часть моего времени. Свободные его крупицы уходили на сон. В столь плотном графике не нашлось места кавалерам. Бессмертие и вовсе повлекло за собой панический ужас. Я стала чураться мужчин и возвела свою фобию в степень абсурда, пусть и небеспричинно. Не потому ли отныне я рвусь очернить свою безукоризненную репутацию? Глупышке Джодель опостылело одиночество?
  Довольно пустых размышлений. Горечь Адриана мне ясна. Мой дорогой друг поддался волнению, его тревожат перемены в мировоззрении бывшего преподавателя.
  Заживо сгорая от умиления и благодарности, я сморгнула пробивающуюся на ресницы слезу. Неуверенно подошла к мужчине. Вдохнула поглубже для храбрости и аккуратно взяла его большие, сухие, теплые и уютные ладони в свои.
  - Ты бы доверился Себастиану, окажись на моем месте?
  - Не уверен, литил, - прямо заявил триарий. - Я слишком плохо его знаю, чтобы брать на себя такую ответственность, как раздача советов близкому другу. Он вспыльчив, горяч, немного несдержан, в то же время умен, по-житейски хитер. Умеет добиваться своего, раз заручился твоей заинтересованностью. У него натянутые отношения с создателем, что меня и настораживает. Но у кого из первогодок они легки, спрашивается. И всё же я продолжаю верить в судьбу. Вдруг он именно тот, кто послан тебе оттуда? - многозначительно поднял приятель взгляд вверх.
  Я машинально проделала то же самое и в угоду бунтующему желанию прижалась щекой в твердой, словно скала, груди вампира. Сварливая возня мыслей мгновенно затихла. По жилам разлилось умиротворение. Макушку опалило ровное дыхание сбитого с толку товарища. И решение злободневной проблемы не заставило себя ждать.
  - У меня есть приглашение на первое свидание, - поделилась я странно звучащей новостью, адресованной мягкой на ощупь материи повседневной черной рубашки. - Я намерена его принять. Что скажешь?
  - Этот Слейтер - кудесник? - резко отмер мужчина и с переливистым смехом осторожно приобнял меня за плечи. - Ибо я теряюсь в догадках относительно того, что могло так на тебя повлиять. Посмотри на меня, Джо. - Я послушно задрала голову, добиваясь отчаянного хруста шейных позвонков. Полагаю, кое-кому не помешало раздобыть для меня табуреточку. Внушительная разница в росте не позволяла мне заглянуть в глаза выпускнику. - Ты хочешь пойти на свидание? - Односложный кивок. - Тогда я на твоей стороне, и намерен там оставаться всегда. Единственное, чего я желаю для тебя, но не могу дать, - это женское счастье. Видит Алукард, ты его заслуживаешь больше других.
  Окончательно растрогавшись, я ткнулась хлюпающим носом в линию пуговок приятно пахнущей сорочки и пробормотала ее обладателю чувственное: 'Спасибо', что он воспринял второй порцией восхитительно звучащего смеха.
  Однако за течением времени мы явно не поспевали. Сверившись с часами, Адриан отодвинулся от своего чокнувшегося префекта и поспешил к зеркалу. До начала концерта оставались считанные минуты.
  Мне же в эту самую секунду предписывалось находиться в зале. В связи со спецификой мероприятия, в котором, помимо вампиров, принимали участие люди, учителей обязали блюсти порядок на манер охранников. Нас заранее предупредили о том, что музыканты, нанятые Хейтсом в группу, не принадлежат к числу Просвещенных. Поэтому контроль над ними и толпой раздухаренных слушателей - наша первая задача.
  Плотность заполнения зала при беглом осмотре вызывала приступ морской болезни. Тусклое освещение придавало толкущимся у сцены зевакам сходство с гигантским угольно-черным пауком. Изредка то тут, то там мелькали белки чьих-то глаз, отовсюду лились мультиязычные разговоры и менее разнотональные пересуды, сливающиеся в буйный рокот. Громадный арахнид, удачно вместивший телеса в тиски из колонн, взволновано шевелил лапами и всячески привлекал к своей важной персоне внимание.
  Я спустилась с помоста, окинула глазами плотную зрительскую массу и направилась прямиком к гастатам.
  - Вечер добрый, молодые люди, - с прохладцей поприветствовала я свой курс, пробивающийся к самому центру действа.
  Юноши с энтузиазмом ответили мне. Дейвон, должна заметить, старался больше других, добавив к чинному 'и вам того же, префект' еще и пожелание прекрасно провести время. Объяснение его галантности нашлось тут же, точнее оно прошествовало к нам из дальнего угла помещения и по-свойски обвило костлявыми ручками локоть парня. Отсутствие улыбки на лице барышни и характерный акцент выдали принадлежность к славянской школе.
  - Рада познакомиться. Настя, - ловко всунула мне свою ладонь девица.
  - Взаимно, юная леди, - с сомнением покосилась я на цветущего Косгрова, которому вдруг взбрело в голову поразить всех нас пестротой и яркостью негаснущей улыбки. Что ж, подобные перемены ему явно на пользу. После чего обратилась к своим студентам. - Не забывайте, пожалуйста, о приличиях. Никаких оскорбительных выкриков, драк и прочего выяснения отношений. О поведении я ничего говорить не стану, вы и сами знаете, что в зале будут люди. Поэтому давайте обойдемся без эксцессов, не слишком-то хочется краснеть из-за вас перед руководством и заграничными гостями. Кстати, почему никто из вас не привел свою люмпен?
  - А можно было? - удивленно изогнул бровь Алекс.
  - И даже нужно, - поддержала я его пылкое желание привести сюда Хезер и тут же потеряла гастата из виду. Видимо, умчался за своей очаровательной соседкой. - Вас, юноши, это тоже касается. Марш за спутницами!
  Ретсон и Поуг, сменившие строгие костюмы на более практичные джинсы и свитера, исчезли вслед за сокурсником. Дейвон деликатно откланялся и растворился в толпе вместе со своей новой пассией. Себастиан нерешительно развернулся ко мне спиной, сделал шаг по направлению к двери, затем резко поменял маршрут и оказался нос к носу со мной.
  - Пообещай, что будешь ревновать, - с животным ужасом различила я его шепот, плавящий шею. В тот же миг вниз от запястья к кончикам ногтей в нежном касании прошлись по моей руке его пальцы.
  Возмущение наряду с отрицательным ответом застряло где-то в горле. Слейтер стоял так близко, что мне хотелось кричать. И в то же время он был так далеко, будто на другом краю пропасти величиной со вселенную.
  Наконец, по прошествии целой минуты, я успокоилась, с надменным смешком выдала на-гора:
  - А вы любите помечтать, гастат! Ценное качество в вашем возрасте. Ступайте за Милорой, - и удалилась за ширму из публики.
  Над залом плавно кружило ожидание. Все, с кем мне довелось столкнуться, повсеместно оглядывались на сцену в поисках виновников торжества. Заговорщическое перешептывание перерастало в выкрики, вроде 'Когда уже?' или 'Почему так долго?'. Молодые вампиры нагло требовали зрелищ.
  Бурная волна оваций понудила Поуга Растича покинуть свою люмпен и подняться к стойке микрофона.
  - Раз-раз, - прокашлявшись, проверил юноша качество звука и под страдальческие вздохи чутко слышащей братии постучал пальцем по мембране. - Добрый вечер, господа и дамы, - особо выделил он последнее слово, уважительно склоняя голову в сторону нового увлечения Дейвона. - Мы искренне рады приветствовать всех вас на этом вечере и, нарочно беру на себя обязанность говорить от лица музыкантов, выражаем почтение дорогим гостям. Вообще-то я репетировал эту речь на древнеисландском, чтобы всем было понятнее, но из-за волнения напрочь позабыл все слова. Поэтому приношу свои извинения переводчикам, вам, ребятки, придется немного поработать. Чтобы как-то подсластить ожидание, расскажу о группе, которую мы все так жаждем увидеть. Образована она относительно недавно, что не умаляет профессионализма её участников. Возглавлена выпускником Девкалиона - Адрианом Хейтсом, который не только солирует в коллективе, но также пишет тексты, слагает музыку и всячески творит о нас с вами и, разумеется, для нас с вами. Однако не о том речь. Учителя нашей школы, в частности трибун, пардон, декан Мортон, попросили меня предостеречь вас от глупостей. Не забывайте, пожалуйста, что со сцены на вас будет взирать тройка людей, по личной просьбе Адриана еще не причисленных к Просвещенным. Будьте благоразумны, и да убережет вас Алукард от соблазна. А теперь встречаем! На сцене группа без названия! - на одной тягуче длинной ноте протянул Поуг, вырывая штатив из микрофона и оборачиваясь к первой проявившейся из-за кулис тени.
  Худосочный, если не сказать, костлявый мужчина невысокого роста мгновенно завладел всеобщим вниманием благодаря невообразимой прическе. Идеально ровный и почти гладкий ирокез иссиня черного колера, венчающий гладко выбритую голову, обладал высотой в добрых три десятка сантиметров и едва ли походил на настоящие волосы. Впрочем, в их естественности я убедилась уже после концерта. В руках мистер Неординарность нес гитару. Получив сдержанные овации, он с улыбкой оглядел зал, удовлетворенно крякнул и притаился у второго штатива с микрофоном, невдалеке от ударной установки.
  Следом за ним вышли сразу два парня. Первый был крепко сбитой и не совсем удачной копией гитариста - тот же ирокез, но гораздо короче, та же средняя продолжительность тела от пола до макушки, и неизменная улыбка на лице. От предшественника его отличало наличие барабанных палочек да подобие макияжа на лице, изображающего то ли трупные пятна, то ли крайнюю степень гниения кожи. Мерзко, на мой взгляд.
  Другой юноша и вовсе показался мне обычным. Любимая футболка, пережившая не одну сотню стирок, расхлябанные кроссовки, засаленные пряди темных волос, спадающие на лоб. Полагаю, Адриан измучил своих музыкантов репетициями, а над клавишником и вовсе поиздевался от души. Молодой человек, замерший у синтезатора, имел усталый и абсолютно безрадостный вид.
  Растич испарился со сцены, когда ее охватил рассеянный синий свет. Загудели усилители. Пульс участился при отзвуках первой волны гулких басов. Послышались четко дозируемые звуки, походящие на вступление к агрессивному военному маршу. В них влился взбудораженный свист толпы. Закадровый голос прошептал на немецком языке: 'Человеконенавистник'*. Барабанщик с упоением ударил по тарелкам.
  Спустя пару аккордов на мои глаза навернулись слёзы. Освещение не изменилось ни на йоту, тем не менее, все мы разглядели плывущую в синем тумане фигуру. Над залом взметнулось множество рук. Адриана приветствовали, точно героя, вернувшегося в родные края с победой. Больше других надрывали глотку его земляки из немецкой академии 'Номенклауф'.
  - Добрый вечер, друзья мои! - царственно бросил вампир в микрофон.
  - Guten abend**! - подхватила публика, вдохновленная выкриками выходцев из Австрии и Германии.
  Музыка продолжала опутывать сознание своими сетями. Несмотря на очевидную жесткость, она ложилась в голову необычайно нежно и мягко, так, словно под черепной коробкой уже не существовало мыслей, желаний, самого тебя, в конце концов. Были лишь эти звуки. Беспокойные, тревожные, но такие настоящие, что в них хотелось верить.
  Лицо друга по-прежнему оставалось во мраке. Но вот пролог песни подошел к концу, и свет над ним вспыхнул. Одновременно с тем чарующий голос Хейтса облетел зал. Его сила, чистота и красочность поразили всех без исключения. Многие, по моим наблюдениям, под действием шока вовсе пропустили целый куплет, предпочитая внимать словам с разинутыми ртами. Эмоции, шедшие от массивных колонок, эмоции, исходящие от Адриана... Они сражали наповал, продирались к самому сердцу и открывали прицельный огонь по тому, что у нас в народе называется расширенным порогом вампирской восприимчивости.
  Я, начисто позабыв об обязанностях, беззастенчиво рассматривала приятеля. Не сводила глаз с его гладко зачесанных волос цвета вызревшей пшеницы, моими стараниями собранных на затылке в тугой хвост. Сквозь слезы воспринимала мимолетные блики, исходящие от его сережки на правой брови. Отчаянно завидовала гренадерскому росту и притягательной ширине плеч. Пересчитывала пуговицы на глухо застегнутом плаще, достигающего щиколоток. С какой-то особой любовью косилась на медиатор, сжимаемый длинными пальцами. Меня пьянило буквально всё, даже гитара, переброшенная через плечо выпускника. Мы ведь столько мечтали об этом дне, воображали каждую незначительную деталь. И сейчас я стою у подножия сцены, на которой проходит важнейшее событие в жизни самого дорогого мне вампира - его собственный сольный концерт. Сон преобразился в реальность.
  ___________________________
  *Menschfeid.
  **Гутен абенд (нем.) - добрый вечер.
  
  
  Третий по счету припев пропели хором. Адриан, видя полноценную отдача зала, восторженно закатил глаза, а в конце песни долго раскланивался и перебирал весь свой языковой запас, побаловав слушателей помимо английского 'Thank you', еще и немецким
  'Danke schön', и чистейшим русским 'Большое спасибо'.
  Следующей на очереди была композиция 'Святой'*, оставившая в моей душе, пожалуй, воистину неизгладимое впечатление. Большинство песен я знала наизусть, поскольку неоднократно дегустировала их акустические версии, однако в инструментальном звучании они будто осмысливались заново, вновь заставляли пережить всё то, что выпало на долю их автора, напоминали о потаенных дверцах в сердце своего создателя. Вот и 'Святой' почудился незнакомцем, притом не мне одной. Хейтсу он тоже не дался без боя. Конечно, слезы не застили ему глаза, вполне довольно оказалось взгляда, подстрекающего к самоубийству.
  Гнетущую атмосферу снял зажигательный 'боевичок' 'Reign of chaos', приправленный парной игрой на гитарах Адриана и того забавного мужчины с высоченным ирокезом. Уверена, качественное световое шоу также не оставило публику равнодушной.
  Первые строки 'Проклятия'** ворвались в помещение бунтующим ураганом. С тех пор улыбка не сходила с моего лица, а ее сестра-близнец лихо отплясывала в небесно-голубых радужках приятеля. Мы, словно дети, радовались тому, что, даже стоя в толпе, имеем возможность открыто разговаривать, пусть и посредством этой песни. Она родилась неслучайно, и каждое слово в ней - обо мне, о моей истории, о моем прошлом. Помню, как протестовала, когда мужчина, еще будучи 'зеленым' принципом, показал мне стихотворение, в дальнейшем переложенное на музыку...
  Аудитория уловила ритм происходящего. Отныне никто не стоял истуканом, напротив, люд черпал энергетику из воздуха и превращал её в хаотичный ряд движений. Кто-то просто раскачивался в такт музыке, некоторые неустанно прыгали на месте, угрожая расправой ногам соседей, другие силились поскорее запомнить припев песни, чтобы после вторить явно полюбившемуся исполнителю.
  Кульминационный момент пришелся на композицию 'Мечтатель'***. Распущенные волосы герра Хейтса покорили скромные женские массы еще на первом куплете, ватага мужчин же пала, поддавшись звучанию лихого гитарного соло в исполнении мистера Ирокеза. Благочестиво переданный в зал штатив с микрофоном, при помощи которого А-капелла горланили припев на немецком языке, прослыл последней каплей. Завершающие аккорды мелодии вселили в головы слушателей нешуточный испуг по поводу близящегося конца мероприятия.
  Зрители валом хлынули к помосту, потянули руки к Адриану. Странное ощущение, доложу я вам. Стоя в дальнем углу и наблюдая это безумство со стороны, я никак не могла отделаться от идеи о том, что все, вампиры, люмпены и прочие люди, в ту секунду неподвластные сословным предрассудкам, все они тянулись к солнышку.
  Спешили урвать крохотный кусочек его тепла, жизнерадостности, света. И мой друг охотно вручал им желаемое, когда благодарно жал каждую ладонь без исключения. Не переставая петь, сохраняя на лице улыбку, даря своим новоиспеченным поклонникам лучистые взгляды. Это было потрясающе.
  _________________________________
  *The Saint.
  **The Curse.
  ***Traumtaenzer (нем.). Перевод вольный, поскольку в разных альбомах эта песня почему-то (?) называется по-разному. Где-то пишут 'Traum taenzer', что переводится как 'Мечтатель', где-то 'Traumtänzer', что значит 'Красивые танцовщицы'. Смысл песни и вовсе трактуется как нечто, близкое к 'Танцору сна'.
  
  
  Впрочем, я рано взялась промокать слезы. Очередной сюрприз нам преподнес мужчина, работающий в замке садовником. На концерт он, как выяснилось позже, пришел со своей семьей, женой и дочерью. Именно это крохотное четырехлетнее создание в беленьком платьице с рюшами, восседающее на плечах отца, и заметил приятель, когда отдавал на растерзание свободную от микрофона руку. Хейтс жестом подозвал их к себе и без слов уговорил отца ненадолго расстаться с бесценным сокровищем. Музыка давно уже стихла, и все разом уставились на триария, приседающего на корточки рядом со смущенной малюткой. Адриан задал ей какой-то вопрос, получил понятный лишь ему одному ответ, затем кивнул, словно позволяя девочке что-то. Когда крошка вплела кукольные пальчики в его роскошные локоны да еще прижалась губками к гладко выбритой щеке, мои рыдания стали достоянием общественности. Выпускник и сам едва не прослезился, возвращая малышку папе вместе с презентом по случаю знакомства, и весь остаток выступления не сводил глаз с возвышающегося над толпой ребенка.
  В общем, сказать, что вечер удался на славу, - это ничего не сказать. Если соотносить быстроту течения времени с состоянием счастья, то, вероятно, мне придется окрестить себя неунывающим вампиром-оптимистом. Я действительно отдохнула и душой, и сердцем и впервые за долгие годы жизни плакала от радости, умиления и бесконечной гордости. Порадовали прощальные выкрики публики: 'Адриан, вы - необыкновенный вампир! Спасибо! Огромное вам за это спасибо!', изобилующие таким восторгом, что покинуть триумфальный зал меня побудили не служебные обязанности, а необходимость раздобыть носовой платок.
  Мучительно долгий день был на исходе. Легат Гудман, успевший посетить представление, находился в лучшем из своих настроений, поэтому благостно позволил преподавателям разойтись по комнатам. Отчет об успехах саммита Легионеров перенесли на следующее утро.
  Не чуя ног от усталости (скорее моральной, ведь нестареющему организму перегрузки нестрашны), я заперлась в своих апартаментах, в изнеможении стянула с себя тесное платье и до поздней ночи собиралась с мыслями. Заскорузлый разум кровопийцы советовал мне отказаться от встречи с Себастианом. Недавно пробудившаяся женщина, напротив, подталкивала хоть на секундочку заглянуть в костюмерную. К несчастью, рассудительность сдала поле брани желаниям, и час спустя я уже переступала порог хранилища реквизитов.
  На первый взгляд, коморка казалась пустой. Однако тренированный нюх подсказал мне верный путь, юноша нашелся за ближайшими вешалками. Сидя на продуваемом всеми ветрами полу, он опирался спиной о бюро с облезшей полиролью и безмятежно спал, что ничуть не удивляло. Я не слишком-то торопилась скрасить его одиночество своей неразговорчивостью.
  Говорят, ничто так не выдает истинную сущность человека, как его лицо. В случае со Слейтером эта мудрость не виделась мне такой уж претенциозной. На него и впрямь хотелось смотреть, не отрываясь. Приятные черты в процессе сна утратили напускную дерзость, прекратили излучать самовлюбленность и обзавелись простотой. Той самой, которая хуже воровства. Теперь их обладатель, как никогда, походил на мальчишку, очень светлого и чистого мальчишку, в чьем послужном списке нет ни одного злого поступка. Должна заметить, он не сильно отличался от того залихватского болтуна, что посещал мои занятия. Разве что выглядел более спокойным, неопасным (в моем понимании), и словно сиял изнутри теплом и уютом. Пожалуй, потому я и не побоялась присесть рядышком и прижаться к нему плечом.
  В абсолютном безмолвии пролетел добрый десяток минут. Погруженная в собственные ощущения, я не придала значения явным признакам пробуждения и чудом удержалась от крика, расслышав довольное:
  - А ты не очень-то расторопна для вампира.
  Тихое бормотание приглушила ткань моего пиджака, поскольку гастат изловчился ткнуться лицом мне в предплечье. Очевидно, что не с целью отогреть заледеневший нос. Тем не менее, я радушно позволила ему потворствовать сиюминутному порыву.
  - Я же говорила, что не приду, - заранее защитилась я от нападок.
  - И всё-таки ты здесь, - слегка отодвинулся назад Себастиан, - что радует неимоверно. Честное слово, неделька выдалась кошмарной. Лучше вовсе тебя не видеть, чем каждый день иметь перед глазами и знать, что вокруг столько всего невозможного. В смысле, там, в классе, я ведь не могу обратиться к тебе по имени. Джодель, - благоговейно прошептал он, заглядывая мне в глаза. - Звучит, как сказка! Не могу взять тебя за руку. - Мою ладонь тут же обожгло холодом его замерзших пальцев. В уме мелькнуло что-то насчет попытки высвободиться, однако греющее чувство чего-то знакомого одолело оппонента в два счета. - Даже спросить тебя о настроении не могу. Или подарить какую-нибудь безделицу, вроде этой.
  Все еще удерживая мою руку, юноша достал из внутреннего кармана аляповатой спортивной куртки совершенно очаровательный замшевый мешочек с бисерными завязками и протянул его мне.
   Промучившись с тесемками, я вытряхнула на колени изящные серьги в виде двух крохотных маятников из золота с голубыми каменьями посредине и чопорной английской застежкой.
  - Зачем? - непроизвольно сорвался с губ никчемный вопрос.
  Себастиан растеряно моргнул раз-другой, едко ухмыльнулся и с донельзя важным видом приложил украшения к своим мочкам.
  - Хотел спросить, мне идет?
  - Очень, - искренно заверила я, потешаясь ребячливостью выходки.
  Видя мою улыбку, вампир состроил еще более уморительную рожицу, за что удостоился порции заливистого хохота, а после с чувством выполненного долга вернул мне презент.
  - Просто мы с Севушкой наведывались на днях в город, - словоохотливо пояснил юноша. - Ездили навестить мачеху, потом забрели в ресторан, следом - побродили немного по магазинам. Вот я и выкроил минутку, чтобы забежать в ювелирный. Долго промаялся с выбором, всё гадал, что же тебе может понравиться. Ни колец, ни цепочек, ни браслетов, ни брошей я на тебе никогда не видел, что, в общем-то, странно для девушки. Наверное.
  - Возможно, - вопреки приподнятому настроению, замкнулась я в себе. Наблюдательность юноши превосходила ожидания. Мне и впрямь ненавистно всё вышеперечисленное, поскольку память об ошейниках, наручниках и ножных кандалах жива до сих пор, но эти утрированные страхи никогда не постигнет общественность. Мои демоны давно рассажены по клеткам в угоду хозяйской воле. - Кстати, спасибо, - спохватилась я, прерывая тяжкие думы. - В другой раз, пожалуйста, предупреждай заранее о своих намерениях. Я не терплю сюрпризов, даже приятных.
  - Было бы сказано, - льстиво усмехнулся гастат, - исполним в одночасье. Позволь одно уточнение. Другой раз - это намек на перспективу? Я почему спрашиваю, хочется какой-то конкретики, ведь мы договаривались, сегодняшняя встреча - свидание, значит?..
  Мне вдруг вспомнились слова Адриана о неоспоримой хитрости Слейтера, пророческие слова, смею заметить. Себастиан оказался лукав не по годам, что импонировало мне чрезвычайно.
  - В чем состоит главное отличие вампира от человека? - не менее ухищренно увильнула я от раздачи прямых ответов. - Люди живут завтрашним днем, смотрят в будущее, планируют. Мы же связаны с прошлым неразрывными нитями, нас куда больше интересует то, что было 'до'. С возрастом ты в этом лично убедишься.
  - Да или нет? - решил твердо стоять на своем мой студент. Я молчала, предпочитая согласию увлеченное изучение крохотного замочка на сережке. - Я понимаю, что навязываюсь самым наглым образом, - тем временем распинался юноша в красноречии. - Это черта характера такая. Если уж мне кто-то нравится, жди многомесячной осады. Сдаюсь я лишь в самых безнадежных случаях. В общем, чего пустомелить, - призвал он всю имеющуюся серьезность голоса в подмогу и с выразительной осторожностью переложил мою руку в свою. - Джодель Ван Ортон, ты же будешь моей девушкой?
  Просящий, почти молящий взгляд серых глаз мог бы смести на своем пути железнодорожный состав, не говоря уж о моем шатком желании дать отказ. Поэтому секунду спустя необходимость морального давления отпала. Ненавидя за себя за слабину, я согласно мотнула головой и трусливо отвернулась.
  - Фух, гора с плеч, - ликующе пробубнил себе под нос вампир. - Умеешь ты нагнести страху на бедного парня. Я едва инфаркт не заработал, послушай, как сердце колотится, словно живое.
  Не уверена, что обошлось без задней мысли, в случае с Себастианом приходилось быть всегда начеку, однако моя ладонь тут же угодила в теплое местечко под его курткой и удобно расположилась на груди. При этом мне не потребовалось совершать каких-либо действий, юный, но оттого еще более талантливый плут сам прильнул настолько, что жар его тела вибрацией прошелся вдоль моего позвоночника. К щекам прилила кровь. Конечности, кажется, вовсе отнялись, как, собственно, и язык, готовый выразить возмущение. Я вжалась затылком в неустойчивое бюро и с ужасом осознала всякое отсутствие расстояния между нашими лицами. Кончик его носа щекотал мою щеку, чуть приоткрытые губы невесомо касались моих, побуждая к бегству. Немигающий взгляд алчно поедал панику, запечатленную в моих глазах. Так акула поглядывает на жертву, прежде чем разинуть усыпанную острыми зубами пасть. Предвкушающе. И на какой-то миг мне захотелось быть съеденной.
  - Знаешь, имей я предрасположенность к чтению чужых мыслей, с уверенностью сказал бы, что ты меня смертельно боишься, - невнятно прошептал Слейтер, разочаровано отодвигаясь, и сел рядом, договаривая слова в пустоту перед собой. - Хоть убей, не понимаю, почему.
  Тоскливость звучащего голоса изничтожила последние признаки моего наваждения. Разум прояснился, и в его присутствии я ощутила направленный в свою сторону укор.
  - На объяснения надеяться не советую, - так же не поворачивая головы, хмуро проговорила я. - Что действительно не люблю, так это рассказывать о себе.
  - Я уже заметил, - продолжил юноша общение с близстоящими вешалками, удобнее устроился на каменном полу, подобрав колени к груди и сложив поверх них ладони, и лишь затем повернул ко мне лицо. Несколько мрачное, по-детски обиженное, с поджатыми губами, распрямившейся ямочкой на щеке, насупленными бровями и деланно собранными в гармошку крыльями носа, но очень милое, будто пронизанное изнутри золотистым светом. Мягким, согревающим и ненавязчивым, таким, что дарил спокойствие. - И настаивать до поры, до времени не стану. Просто не запирайся, ладно? А то у меня аллергия на стены, заборы и прочие преграды. Могу и пятнами с досады покрыться, или того хуже - нарывами. Гнойными.
  Мы хором засмеялись и остаток ночи, вплоть до самого рассвета, вторгшегося в заставленные барахлом оконные проемы, провели в приятной атмосфере несмолкаемых разговоров. Я наслаждалась неиссякаемыми историями Себастиана о комичных проделках в колледже, о невозвратимых школьных годах, о его уличной жизни, полной приводов в полицию за мелкие хулиганства. В подробностях выслушала отчет о посещении клиники, где проходит сотый курс лечения от алкогольной зависимости его матушка. С трудом разобралась в сложностях отношений с отчимом, которого пасынок и люто ненавидел, и столь же рьяно уважал. В этом и заключалась общность наших взглядов: я также не испытывала к Северину симпатии, однако приветствовала его привязанность к собственным детям и нечастые проявления, по сути, монаршего благородства.
  О себе я говорила вскользь, упомянула о большой и дружной семье, о происхождении из самых низов, даже назвала имена обеих сестер, кои не произносились вслух долгие годы. И, чтобы не углубляться в тему, заранее отказалась отвечать на вопросы, к чему гастат отнесся с должным почтением.
  Прощание далось нам нелегко. Вначале мы оба ринулись к двери со спешностью вспугнутых ланей, затем шепотом выясняли, кому выходить первым и какой интервал выдерживать другому, дабы не быть пойманными. После никак не могли отделаться от чувства неловкости, вгрызающегося в нервные окончания. Несостоявшийся ранее поцелуй втерся в пространство между нашими лицами и с интервалом в одну секунду давал о себе знать оглушительными гудками. Ощущая его присутствие, я багровела все сильнее. Себастиан, то и дело взъерошивая пятерней волосы на затылке, задумчиво покусывал нижнюю губу и, тщательно взвесив шансы на успех, неторопливо приблизился и чмокнул меня в щеку.
  - Надеюсь, ангел, что на моем плече, не забудет записать этот подвиг, - с дрожью в поджилках уловила я у своего уха веселящийся шепот. - Я только что трижды перешагнул через свой хладный труп. Увидимся на занятиях, Джодель.
  - Джо, зови меня просто Джо, - напоследок бросила я в образовавшуюся пустоту, запоздало оправляясь от накативших впечатлений. Тепло его губ, для пущего эффекта приправленное бархатистостью прикосновения, медленно сползало вниз, продираясь к глупейшей улыбке. С ней я и проходила весь день, вгоняя в ступор встреченных вампиров. Впрочем, обо всем по порядку.
  
  Продолжение следует...
  Обновлено: 23 октября 2011 года.
  
  П.С.(от автора) Не забывайте, пожалуйста, оставлять комментарии! Ей Богу, когда видишь полную отдачу от читателей, творится в разы энергичнее! Это ведь не так уж и сложно, написать пару строк. Заранее благодарю всех, кто откликнется! А также тех, кто еженедельно не оставляет меня без внимания!
   Глава 12 (Джодель). Понедельник - день тяжелый.
  
  Еще до начала уроков меня вызвал к себе легат Гудман, потребовавший, помимо отчета о проделанной работе в ходе саммита Легионеров, рапорт о вызывающем опасения поведении студентов и, что вызвало здоровую долю удивления, досконального пересказа прошлых заслуг Дейвона Косгрова. Я по памяти перебрала абзацы из его личного дела и, вооружившись новыми вводными от директора, отправилась в класс. Руководство школы отчего-то вознамерилось заполнить пробелы в биографии гастата и, ничтоже сумняшеся, переложило эту славную миссию на меня. Местонахождение отца, анкетные данные создателя, медицинские записи о человеческих, в том числе детских, болезнях - моего любезнейшего подопечного ждал допрос с особым пристрастием. Славно начавшееся утро затянуло бескрайними тучами бюрократизма и бумажной волокиты.
  К середине первой пары в класс с экскурсией пожаловали гости, живо интересующиеся нашими методами преподавания. Немецкий, чешский и польский директора с удовольствием прослушали материал о степени законодательной ответственности новообращенных и правовых актах, применимых к незрелым вампирам, и с напыщенным видом отправились восвояси. Их жабьи лица, припорошенные налетом тысячелетней скуки, до самого звонка маячили перед глазами, постоянно сбивая с мысли.
  Затронутая на прошлом занятии тема обращения породила в светлых головах гастатов шквал вопросов, которыми мне теперь предстояло озаботиться. Разумеется, Ретсон Крайдж, помня о нашем недавнем уговоре, первым проявил любопытство и попросил объяснить отсутствие в Девкалионе девушек-вампиров.
  - Истина кроется в обычаях. Поскольку способов обращения в нашем сообществе всего два, притом один из них экспериментальный, ненадежный и не дающий стопроцентной гарантии, а лицензия на создание отпрыска выдается отнюдь не всем желающим, мы имеем неутешительный результат. Женщин в нашем роду почти нет. Немногие представительницы прекрасной половины человечества смогут пройти через то, что выпало на долю большинства из вас. Моральная подготовленность, крепость души, обладание почти осязаемой жизненной целью, терпимость к физическим мукам, - проблематично найти кандидатку, удовлетворяющую всем критериям. Зачастую женский организм оказывается слишком слаб и непрочен для проведения ритуала трансформации.
  - То есть, - силился постигнуть все грани бессмертной науки Ретсон, - девушки попросту не выносят обращения? И то верно, думай я в тот момент о себе, а не о жене и сыне...
  Сумбурную речь перебила судорожно вздернутая вверх рука Себастиана. Я осуждающе посмотрела на взбалмошного вампира и взглядом велела Крайджу продолжить, когда сеющее бедствие дитя Северина заорало во всю мощь развитых юношеских легких.
  - Да я ж вообще нифи... точнее ничего не слышу!
  Видимо, сие было истинной правдой. Не расслышав собственного истошного вопля, сотрясшего стены окрестных кабинетов и получившего отклик, кажется, даже с поста охраны, горе-студент возмущенно потряс в воздухе обеими ладонями и медленно, словно играя на публику, приложил их к ушам.
  Класс дружно загоготал, и больше всех, к моему глубочайшему удивлению, надрывал голосовые связки Дейвон, очень убедительно бьющийся лбом о крышку стола с комедийным вздохом: 'Ой, не могу! Не слышит он, чучело с рупором!'.
  Сосед Слейтера, сердобольный и услужливый Алекс, опомнился раньше других, с энтузиазмом схватился за карандаш, вывел им пару неровных строчек в своей тетради и дал ознакомиться приятелю.
  
  'Не кипятись! Забыл уже про побочное действие обращения? Вначале зрение, затем вкус, следом слух. Чем не повод слинять с уроков?!' - с умилением прочитала я послание, подходя к 'буйной' парте. И с легкой улыбкой приписала к нему следующее: 'Можете быть свободны, гастат, вплоть до следующего понедельника. Насколько я заметила, эти фазы длятся у вас около недели. Почувствуете улучшение раньше - милости прошу. Лекции я передам вам через вашего люмпена. Желаю хорошо отдохнуть'.
  Себастиан поднял на меня тот самый взор, с каким я ознакомилась ночью. Щенячий, просящий, издали кажущийся воспаленным, кивнул и с натужным сипом стал складывать вещи в безразмерный черный рюкзак. А мне вдруг пришли на ум его недавние слова о том, что наши встречи в аудитории напоминают пытку, и лучше бы их вовсе не было. Полагаю, желания имеют свойство сбываться, притом с космической скоростью.
  - Остальные также могут быть свободны, - облагодетельствовала я прочих учащихся, желая выкроить время для проведения нелегкой беседы с Косгровым. - Разумеется, только на сегодня. Дейвон, буду признательна, если задержитесь ненадолго. У меня к вам есть вопросы, безотлагательные.
  Студенты шумно повставала с мест, в мгновение ока смели со столов книги и тетради, побросали сумки за плечи и изломленной цепочкой потянулись к выходу. Горемычный недовампир обернулся на пороге, намереваясь напоследок уловить мой взгляд, на деле прикованный к недавнему выпускнику Сорбонны, и, потерпев неудачу, прошмыгнул в дверь за Поугом.
  - Поговорим о моей люмпен? - лениво предложил Дейвон, криво ухмыльнувшись. Не в своей привычной презрительной манере, нет, как-то по-доброму, открыто, я бы сказала. К столь разительным переменам было трудно привыкнуть, они скорее пугали, нежели радовали.
  Мысленно настраиваясь на корректность в общении, я нервно поправила сбившийся воротничок блузы, одернула полы пиджака, оправила незначительные складки на юбке и с ощущением чего-то неправильного и выходящего за рамки приличий присела около гастата. Деликатно потеснившись к окну, он перестал усмехаться и изобразил на лице серьезность, которая шла вразрез с озорным блеском темно-карих глаз, в столь скудном освещении представляющихся черными, опасными, злыми. Полноте, я чересчур предвзята.
  - О вашей люмпен мы поговорим позднее, - вдоволь насладившись румяностью щек юноши и отсутствием кругов под глазами, начала я. - Сейчас меня гораздо больше интересует ваша жизнь. Та, что протекала за стенами замка.
  Дейвон хмыкнул, но задавать вопросы не спешил, рассудительно предоставив мне возможность озвучить свои.
  - Расскажите мне о своей семье, пожалуйста.
  - Мать, сестра и я, - коротко буркнул он. - Жили бедно, в постоянной нужде. Отца я не знал, матери никогда не было дома. Деньги, мы зависели от них, зависели очень сильно. Она зарабатывала, мыла полы, где придется. В клубах, ресторанах, подъездах, лифтах, офисах, общественных сортирах. Везде. Круглыми сутками. Я приглядывал за сестрой, она младше меня на три года. Родилась очень хилой, постоянно болела. Всякий раз, когда простужалась, дело доходило до пневмонии. А я выхаживал ее. Обязан был выхаживать, потому что был старшим. Ну, то есть я вначале так думал, пока не понял, что просто любил ее. До беспамятства. И до сих пор... Да, - с отчетливыми слезами в треснувшем голосе прошептал Дейвон, отворачиваясь к окну. - Снится каждую ночь. Говорит, что гордится мной. Тем, что я окончил Сорбонну, добился чего-то, стал бааальшим человеком. Это она так в детстве называла тех, кто имел возможность часто покупать сладости. Знаешь... простите, знаете...
  - Ничего, сегодня, исключения ради, можно и на 'ты', - отчего-то шепотом предложила я, неловко водружая ладонь на его плечо. Ободряя, поддерживая и безмерно сочувствуя. Ведь в чем-то мы схожи, как оказалось. Я тоже считалась за старшую, и с младых ногтей усвоила термин 'ответственность'.
  - Спасибо, - блеснул вампир краешком усталой улыбки и вернулся к прерванной мысли. - Знаешь, когда она, Алиса, ушла, сгорела буквально за два дня, я стал ненавидеть себя. Все время учился, силился достичь чего-то, обзаводился связями, лебезил перед этими людишками: профессорами, успешными адвокатами, прокурорскими чиновниками. Не приезжал домой, совсем перестал звонить им с мамой. Я не заботился о них, наплевал на нее, думал лишь о себе, где бы урвать кусок денежного пирога пожирнее. И вот к чему это привело.
  - Напрасно вы вините во всем себя, Дейвон, - после пятиминутного молчания, наполненного скребущим шелестом ветра за окном, произнесла я. - И терзаете себя тоже зря. Разве из эгоистичных побуждений вы пытались добиться положения в обществе? Ответьте себе на этот вопрос, и всё поймете. На что бы вы потратили первый заработок? Назовите, пусть и не вслух, самое очевидное.
  - Как тебя зовут? - резко, до хруста в позвонках, обернулся юноша, обдавая меня гнетущим взглядом ярко блестящих от влаги глаз. - Я не знаю имени, только фамилию.
  - Джо.
  - Так вот, Джо, - обреченно уставился Косгров на свои колени, - оправдываться можно сотнями разных способов, да толку будет чуть. Я бросил их, и в этом, что б ты знала, и состоит моя вина. Эта моя жажда денег убила Алису, а кое-что другое прикончит мать. Еще со спецотряда я ждал, и жду письмо из дома с вестью о ее кончине. Другие вопросы будут?
  - Хорошо, - покладисто приняла я заданные правила, решив идти путем гуманности, а не безосновательных нападок. - Ваш отец, хоть что-нибудь о нем.
  - Комиссия меня уже об этом спрашивала, абсолютный ноль в голове. Мать о нем никогда не упоминала, всегда твердила, что подобрала нас с сестрой на кукурузном поле.
  - Тогда давайте поговорим о вашем создателе.
  - Та же ситуация, - внезапно развеселился допрашиваемый и расправил доселе сгорбленные плечи. - Ни внешности, ни имени - сплошной туман. Я изрядно надрался в тот день, заливал спиртным брешь в душе. Это была вторая годовщина смерти Алисы.
  - Ясно, - сиюминутно воспользовалась я трагедийной паузой. - Пойдем дальше. Годы учебы в Сорбонне, какими они вам запомнились?
  Этой частью своей биографии Дейвон гордился, поэтому описывал со всё возрастающим возбуждением, неустанно ерзая на месте, отковыривая ногтем полироль с угла столешницы, сматывая в тугой клубок лямку рюкзака и раскручивая в ходе следующего витка истории. Мне понравилась его оживленность, словоохотливость. Неброские шутки перемежались со студенческими байками. Обилие имен изобличало его доброжелательную натуру, тем более, каждая последующая фраза начиналась со слов 'мой лучший друг' или 'хороший приятель', а личности меж тем фигурировали разные. Что же так повлияло на него? Обращение? Вряд ли, и мне не терпелось докопаться до истины.
  - Получается, до приезда сюда вы были другим человеком, - косноязычно принялась я подбираться к цели, теперь уже никак не связанной с приказом руководства. - Что же произошло?
  - Я просто был человеком, Джо, и точка, - снова замкнулся в себе гастат. Хм, совсем как я.
  - Но вы и сейчас другой, Дейвон, хотя считаетесь вампиром. Попробуйте объяснить, что или кто на вас влияет. Буду рада любой догадке.
  - Крепкий сон и плотный завтрак, - ни на йоту не дал он мне приблизиться к правде. - Нас, наконец, перестали мурыжить ночными поверками. Хвала легату.
  - Допытываться, я так понимаю, бессмысленно? - Студент удовлетворенно кивнул и украдкой, что не явилось для меня таковой, разжал плотно сцепленные кулаки, на внутренней стороне которых проступила влага. Щекотливая тема, надо бы запомнить. - Возвращаясь к вашей люмпен, - подвела я черту, - следует ли мне беспокоиться на сей счет?
  - Отказаться я от нее не могу, так? - раздосадовано скрипнул зубами вампир, знающий ответ на поставленный вопрос. - А нельзя ей как-то внушить, чтобы не показывалась мне на глаза? Не навязывала свою кровь, не лезла с расспросами - меня это бесит. В буквальном смысле.
  - Дейвон, - ни с того, ни с сего рассвирепела я, - я навещала Хлою на днях. На ней восемь, я подчеркиваю, восемь глубоких укусов. И вы пытаетесь убедить меня, будто дело лишь в ней? Да за десять дней она, исполняя свои обязанности, могла предложить вам укусить себя единожды! В крайнем случае, дважды!
  - Я и не говорил, будто то была ее инициатива, - ничуть не смутился образчик скрытого садизма. - Не надо меня стыдить, это бесперспективно. Лучше научите ее, Хлою, быть ниже травы и тише воды, и проблемы отпадут сами собой. Я не ангел, и теперь уже даже не человек. Взывать меня к совести... Думаю, у тебя есть дела поважнее, Джо. Позвольте откланяться, префект Ван Ортон. Благодарствую за общение.
  Предоставленная мыслям на растерзания, я еще долго просидела в беспробудной тиши классной комнаты, обдумывая услышанное. Жалобно скрипели скамьи, живя своей подневольной жизнью. Траурно колыхались портьеры на окнах, подражая дуновению ветра за окном. Трусливо передвигались по каменному полу тени, растущие в длину на глазах. А мне никак не удавалось склеить в голове несовпадающие кусочки пазла под названием 'Личность Дейвона Косгрова'. Не складывалась картинка, и всё тут. На ее месте обязательно обнаруживались два полярных по своей структуре изображения. Первое - амбициозный молодой человек, сызмальства познавший вкус нищеты, отягощенный чувством ответственности за мать и сестру. Он рвался вверх по чужим головам, добиваясь своей цели, и при этом обладал всеми теми качествами, от которых ныне отрекся. Имел представления о совести и стыде, любил и был любим окружающими, слыл легким на подъем парнем. Что он мог знать о жестокости? Не о суровости жизни, раздающей тычки и затрещины, а именно о жестокости, оскаленных пастях, направленных в сторону другого индивидуума. Возможно, общее представление у него всё же присутствовало, но практика? Сомневаюсь.
  Второй силуэт - новообращенный вампир. Ожесточенный, безнравственный, грубый, ставящий себя превыше всего, снедаемый изнутри ненавистью и злобой. Раздражительный, если исходить из его путанной отговорки о влиянии присутствия Хлои. Ненасытный, ведь чем-то же должно объясняться такое пугающее количество укусов. Затворник, находящий успокоение в уединении.
  Однозначно, мне явно недоставало деталей. Дейвон рассказал отнюдь не все, что я намеревалась постичь. В любом случае, материала для отчета директору предостаточно. Свои домыслы к нему подключать я не собиралась.
  В приемной легата Гудмана я наткнулась на растеряно жавшегося к стене Ретсона. Сидя на продавленном кожаном диванчике, что стоял неподалеку от массивной дубовой двери, он оборонительно жал к груди плотный желтый конверт и немигающим взглядом рассматривал пустоту перед собой, будто находил ее необычайно любопытной для изучения. Мой вежливый оклик остался непонятым. Интуитивно отозвавшись на звук чьего-то голоса, Крайдж поднял на меня остановившиеся глаза, облизал пересохшие губы, своей бледностью не уступающие прозрачному листу бумаги. Просипел сбивчивое: 'Да-да, сейчас', покачнувшись, нетвердо укоренился на ногах и мелкими шажками засеменил по коридору, точно нарочно выбрав противоположное от лестниц направление. Я вмиг разобралась с утренней миссией начальства, раскланялась в ответ на сухую порцию комплиментов Северина и, отбыв положенную повинность, нагнала заплутавшего в коридорах студента.
  - Вы в порядке, гастат? - подцепила я под локоток ничего не соображающего юношу и почти силком поволокла его к общежитиям новичков.
  - Да-да, в полном, - не меняя прежних шоковых интонаций, уверил он. - Устал просто, передохнуть бы.
  Внезапная перемена в лице свидетельствовала в пользу немедленного привала. Я озабоченно покосилась на мраморные щеки, принявшие нездоровый зеленоватый оттенок. Подметила блеклые бисеринки пота на лбу, плавно стекающие к бровям, и судорожно сжатые на крышке конверта пальцы, отчаянно мнущие хрусткую обертку.
  Расположиться пришлось прямо посреди лестницы, по которой мы без особого успеха секунду назад спускались на первый этаж. Ретсон без возражений рухнул на ступеньку из белого камня, оперся плечом о перила и прерывисто задышал, словно изгоняя изнутри то, что отчаянно брыкалось, царапалось и кололось. Я опустилась на ступеньку выше, чтобы хоть как-то компенсировать весомую разницу в росте.
  - Неважно себя чувствуете? - бестолково поинтересовалась я.
  - Мутит, и голова кружится, - исключительно информативно охарактеризовал свое состояние мужчина. Ни намека на вызывание к жалости.
  - Хотите, поговорим об этом, - ненастойчиво ввернула я, про себя клеймя пережитки излишне человечной натуры. Права была матушка, когда называла мою сострадательность обратным синонимом добродетели.
  - Не так, чтобы очень, префект, - волевым усилием вытянул из себя Крайдж. - Всё утихнет довольно скоро. Просто получить это вот так, без предупреждения, неожиданно... Будто обухом по голове.
  Догадываюсь, что речь шла о содержимом конверта. Однако прямо попросить заглянуть внутрь мне не позволяло воспитание.
  Бог его знает, какое удручающее количество минут мы просидели в тишине. Самочувствие гастата понемногу выровнялось. Взгляд его стал осмысленнее, дыхание - равномернее. Из ладоней ушла мышечная судорога, превращающая пальцы в скрюченные обрубки. Лицо порозовело, разгладилось.
  Пару-тройку раз мимо нас бочком проскакивали люмпены. Без слов приветствия или удивления, желая казаться незаметными. Думается, для Ретсона они таковыми и были.
  - Вы замужем? Или были замужем, префект? - вдруг оглянулся на меня студент.
  - Не довелось, - без тени сожаления, хоть и лживо, призналась я.
  - И детей, я так понимаю, у вас нет?
  - И быть не может, - слишком уж легко и непринужденно поддакнула я, глубже обычного зарывая свое истинное отношение к любому из вопросов.
  - Простите мне мою бестактность, если что, но как бы вы почувствовали себя, очутись на моем месте? Здесь, оторванным от семьи, прошлого, будущего, убиенным заживо?
  - Честно? Не знаю, - неуютно скрестила я руки на груди, будто в защиту собственных тайн и пороков. - Всё, о чем вы сказали, для меня невозможно. Столетия жизни в замке лишили меня способности мечтать или сожалеть. Прошлое неизменно, а будущее... На что мне оно? Самый простой вариант - плыть по течению, или, если угодно, спокойно восседать на берегу реки с надеждой на самопроизвольные изменения. Я уже давно не пытаюсь ничего добиться, не ставлю перед собой никаких целей. Здесь они теряют смысл.
  - Тогда для чего всё это? - почти обвинительно посмотрел на меня вампир. - Для чего вы работаете, если ни к чему не стремитесь?
  - Поставьте вопрос ребром, гастат. Для чего я вообще живу? - сделала я то, на что у Ретсона не хватило духу. - По привычке, по инерции, словно дерево, любовно взращенное садовником. Этакий многовековой саженец, который разросся до такой степени, что своими ветвями заслонил окно от солнечного света. Но у хозяев дома, того самого дома, где некогда обитал садовник, рука не поднимается срубить раскидистого гиганта. Оно, дерево, - память о садовнике, его трудолюбии, к тому же украшение участка. А сам по себе дуб засохнуть не может, не тот возраст. Еще полно жизненных сил. И ему вроде как неудобно за свое существование, да только поделать с этим ничего нельзя. Мы, как и прочие создания этого мира, нужны экосистеме. В чем наша миссия? В какой из идей скрывается предназначение? Неведомо. Я лишь стараюсь делать то, что выходит лучше всего, - от всей души пытаюсь взрастить в вас то, что никому не удалось отобрать у меня. Человечность. Но выходит отнюдь не всегда.
  Совсем другое дело вы, Ретсон. Сейчас вам кажется, будто впереди помимо мрака, боли и поглощающей черноты - ничего. Пустота, вакуум, инвертированное понятие жизни. Ложь, говорю я вам. Десять лет учебы пролетят, точно миг, а за ними промчится и пятилетняя практика в Легионе. Дальше вас будет ждать свобода, полная и беспрекословная. Вы вернетесь к семье, встанете на учет к Братству в статусе межрасовых отношений между человеком и вампиром, и заживете счастливо, коли сумеете справиться со всеми трудностями. Я имею в виду увеличивающуюся разницу в возрасте, проблему воспитания ребенка, которому вы, по сути, сгодитесь в братья, нежели в отцы. Разумеется, натерпитесь немало горя, куда без него? Без него, сами посудите, и счастье невозможно, ведь в отсутствии бед ему грош цена. Да, вы не увидите взросление сына. Возможно, утратите всякую связь с женой. Время безжалостно, и в первую очередь расправляется с нашими желаниями и верованиями. Однако не будьте циником, помните, что у каждой медали две стороны. У реализма на обороте всегда найдется местечко оптимизму, а скептицизм - не более чем брак чеканки. Добро довлеет над злом, что бы там не говорили прагматики.
  Мой не совсем откровенный спитч разжег тлеющие угли костра веры. Ретсон заметно воодушевился, снизошел даже до робкой улыбки и протянул мне конверт, точно в знак признательности. Мешкать не захотелось, поэтому я сразу извлекла из упаковки все имеющиеся бумаги и, не удержавшись, ахнула. Взгляд упал на широкоформатную фотографию. Эффектная брюнетка с завидной копной вьющихся крупными волнами волос нежно жала к груди ангельского мальчугана - гордого носителя истинно отцовских черт лица. Умные малахитовые глаза в обрамлении светлых, почти белесых ресниц. Аккуратненький носик с чуть вытянутым вперед кончиком. Аппетитные розовые губки. Лоснящаяся счастьем улыбка, демонстрирующая радостное отсутствие зубов. Смотря на это годовалое, или около того, чудо, я словно слышала смех, звонкий, задиристый, заразительный, и столь же охотно улыбалась сама. Снимок был сделан, очевидно, в парке развлечений, если верить размытому заднему фону, изображающему летящие вверх качели. Однако в кадр попало лишь три лица: миссис Крайдж, горячо любимого сына (насколько я могла судить по исполненному лаской взору, что незримым ореолом порхал вокруг молодой женщины и ее приятной ноши). Третьей попала в объектив размытая физиономия какого-то головореза. Она угрожающе маячила в правом верхнем углу, оставшаяся часть фигуры надежно укрывалась передовицей какой-то газеты с нечитабельным названием. Видимо, фотограф, взявшись за дело, не счел нужным уделить должное внимание деталям, посему снимок подвергся последующей доработке. Некто сознательно, как я полагаю, увеличил исходные данные печатного издания так, чтобы проявилась дата выхода - вчерашний день.
  Далее обнаружилось письмо, читать которое я не начала, не спросив прежде разрешения адресата.
  
  'Дорогой мой Рет, здравствуй!
  Пишу эти строки по просьбе странного человека, что пришел к нам в дом на днях и передал записку от тебя. Я удивлена, что и говорить, ведь не давеча, как в прошлом месяце, получила свидетельство о твоей смерти. Не знаю, что думать. Твои слова о том, что ты где-то далеко и не имеешь возможности приехать или позвонить, меня совсем не успокоили. Как же так? - размышляю я по ночам, с ужасом вспоминая обо всем случившемся. Тебя похитили, держали где-то, затем убили... Мне показывали фотографии, твои последние фотографии в полицейском участке, просили опознать. А теперь выясняется, то был розыгрыш, чья-то бюрократическая ошибка? Описка? Я в смятении. Молю, заклинаю тебя всеми известными миру способами, объясни в ответном письме все. Подробно, не щадя меня, как поступал раньше, когда на светских вечеринках с наглой ухмылочкой представлял меня своим любовницам. Тогда тебя не интересовали мои чувства, пусть не заботят и сейчас.
  У нас с Харланом все идет по-прежнему. Некоторое время назад я выписалась из больницы, полностью восстановив как душевное, так и физическое здоровье. Мелиса ('ее спятившая подружка', - с неприязнью в голосе уточнил Ретсон) порекомендовала мне пойти на курсы жертв насилия. Эти добрейшие люди действительно поддерживают друг друга, чем могут. Я, наконец, могу засыпать в темноте, да и громкие звуки пугают меня гораздо меньше. Наш сынишка уже вовсю бегает по дому, с ловкостью боксера переворачивает манеж, так что я начинаю подумывать об изоляции детской. Шучу, конечно. Клянусь памятью матери, не будь в моей жизни его, я бы свихнулась. Помнишь, как он впервые улыбнулся нам? Твоей улыбкой, да... Теперь она заменяет мне тебя, того другого тебя, за которого я выходила замуж, которому давала клятву у алтаря, утирая слезы. Почему нам так горько вспоминать прошлое? Уверена, находясь там, где ты сейчас есть, ты тоже не раз и не два думал о нас, о нашей жизни, о череде неудач. Мы были так глупы, разбрасывались тем единственным, что имели - друг другом. Я бы очень хотела это изменить. А ты, Рет?
  Что тебе еще рассказать? На днях мы с Одри ('ее сестра, та еще штучка!' - закатил глаза Крайдж, зорко следящий за ходом чтения) купили видеокамеру. Потратились, конечно, здорово, но это пустячок. Одной лишь выплаты по страховке нам с Харли хватит за глаза. В этих купчих на недвижимость я и не разбиралась, когда придет время, передам твоему адвокату. Жить сегодняшним днем... ('...прерогатива Винтер Кэсседи', - вслух произнес окончание фразы мой толмач. 'Ее извечная присказка').
  В общем, следующим письмом жди от меня смонтированный режиссером-неумехой фильм. Постараюсь заснять для тебя самые забавные моменты из жизни Харлана. Она у него - бурный поток с тайфуном эмоций. Береги себя и поскорее возвращайся домой.
  Любящая тебя, Винтер.
  П.С. Надеюсь, ты в полном порядке и благополучии. Если нет, не вздумай лгать, Ретсон Харлан Крайдж! Терпеть не могу твою неумелую ложь'.
  
  - Представляете, префект? - заботливо перенял у меня драгоценную посылку гастат, когда чтение подошло к концу. - Она так легко поверила какой-то записке, которую я и в глаза не видел, не то чтобы писал! Значит, любит, верно? Надеялась, верила в чудо, ждала меня, вопреки всем свидетельствам... Радостно это понимать. Тешит самолюбие. Да только смотреть на их лица больно, невыносимо больно. Словно раскаленный штырь воткнули в грудь, и ворочают им, колют невесть куда. Вытащить его не могу до сих пор, ходить тошно. Так и тянет перемахнуть через крепостную стену, и домой, без оглядки, без страха быть пойманным. К сыну, - на последнем издыхании поделился сокровенными мыслями Ретсон, истово хватаясь за грудь, сминая в кулаке ткань рубашки, царапая, насколько я могла судить, кожу, с видом человека, предпочитающего физическую муку душевной.
  И я понимала малейший отголосок его страданий, однако слов утешения в данной ситуации не существовало. Оставалось лишь дружеское плечо, которое я без раздумий подставила и часом позже передала поникшего вампира на попечение его люмпен. Благо, он поддался моим уговорам и пообещал отложить вылазку за территорию замка до утра. Глядишь, с восходом солнца и образумится. Тоска поуляжется, горечь разлуки сменится чем-то не столь противным на вкус.
Оценка: 6.80*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"