В боги и обратно
Проlog: Well.com
Твои слова остры, они режут сердце.
Жесты твои колючи, они впиваются в душу.
Взгляд раскалён, он обжигает моё лицо.
Послушай себя, посмотри на себя - ты взвоешь от боли.
Я молчу.
Ты, влагающий персты в мои раны, склонился надо мной не лечить.
Далеко-далеко, так далеко, что кажется - в прошлой жизни, поёт Элвис. "Люби меня, нежная... Люби меня, сладкая..."
Ночное кафе опустело. Есть ты, я и голос Короля.
Если и бывает свет в конце тоннеля, то я обязательно ошибусь тоннелем.
Близко-близко твоё лицо. Пот капает на мой лоб. Жаль будет умереть, глядя на твоё одноглазое рыло.
Вечность назад я тебя ненавидела... Или полминуты назад.
Отмотаем плёнку?
Файл первый: Самоидентификация.
Маленькая живенькая клетка нашла большую, мудрую, никуда не спешащую. Они объединились. Через тридцать семь недель
деления, роста и развития тёплое тёмное розовое стало холодным слепящим белым, и началась так называемая жизнь.
Затем - бессознательное путешествие из конвертируемого в розоволенточные пелёнки комочка в человечка, облачённого в
трусики, платьице, гольфики, туфельки гадкого бежевого цвета. Это первое воспоминание: бежевая я и зелёный парк. Я иду по
траве и падаю в яму.
С тех пор я не люблю
ямы,
парки,
траву,
падать,
но особенно бежевый цвет.
И ещё, кажется, именно тогда я перестала любить себя.
А может, почувствовала то, что не люблю себя.
Выяснять разницу - пустая трата времени.
Я поняла одну вещь. Сначала природа делает всё за тебя, не спрашивая твоего желания. Потом ты вырастаешь, и естество
создаёт иллюзию, что решение принимает твой разум. Какая убийственная ложь! Тебе кажется, что ты поступаешь сознательно,
но... Разве это так?..
Я научилась различать первичный сигнал, расшифровывать сырой код, быть собой.
Моё поведение вызывало смех, мои поступки настораживали, мои невинные детские речи пугали.
Мама и отец были растеряны. Их тревожные глаза до сих пор снятся мне после особо трогательных событий. Видела сбитую
машиной кошку - считай, Морфей устроит мне свидание с предками.
Я вижу мир полностью. Чувствую, что происходит за спиной. Вижу, кто прячется за стенами. Откуда-то узнаю имя
человека, который через секунду заговорит со мной.
Не я погибну в благочестье,
Чему обрадуюсь отчасти,
Ведь не с тобой останусь вместе,
Овеществлённое несчастье.
Такое я строчила километрами в дневник, когда мне было одиннадцать.
Двенадцать лет.
Жизнь тепла и ничего не происходит. Нет, нет! Происходит, конечно, но как-то мимо, поверхностно и - необязательно.
Я читаю, играю, школа скучна, но иногда потешна. Учителя - уставшие люди, которые не любят детей.
Вот вам банальный вопрос: нужно ли любить детей, чтобы быть хорошим учителем? А нужно ли любить людей, чтобы быть
хорошим врачом? Обязан ли хороший гробовщик любить смерть?
Душа человеческая простирается шире работы. Иначе - несчастье.
Она отдалась преподаванию, так и не родив. Он умер от страшной болезни, хотя был врачом. Стремясь увеличить
выработку, сумасшедший могильщик убивал соседей...
В двенадцать я всего этого бреда не думала, я чувствовала, что где-то есть системный сбой.
Тринадцать лет.
Помню, было типичное курортное утро, море шуршало о близящейся осени, ветер гонял мусор по пляжу, а я ждала родителей
с рынка, сидела и рисовала палочкой разные рожицы, поглядывая на вёрткие яхты и мечтая о том, чего никогда не было и не
будет, потому и не стоит сейчас это ворошить...
Ветер принёс обрывок страницы. Я брезгливо прижала бумажку палочкой к песку и прочитала ошмёток колонтитула:
"Истинное Пи...". См текст был таков: "Есть мнимая цель, цель слабого. Они называют её спасением души. Они называют безволие
смирением, слабость всепрощением, трусость любовью к ближнему своему. Нет худшей лжи, чем та ложь, на которой строится их так
называемая це..."
Клочок был слишком мал, чтобы понять, к чему это всё было сказано. Всё лето я была в таком состоянии, что вполне
могла согласиться с неведомым автором насчёт подмены понятий.
Память начала услужливо стелить грязные коврики, по которым побежала главная отвратительная мысль.
В нашем районе убили священника. Ходили слухи, что из-за денег. Одни бандиты купили индульгенцию, другие перехватили
платёж.
Соседка-богомолка постоянно материла сына. Из-за двери был слышен каждый пассаж. А вечером - душеспасительные беседы
на скамейке, в выходные - поход в храм, в праздники - вежливые поздравления даже тем, с кем никогда не здоровалась. Даже меня
поздравляла, хоть и боялась.
Сбитая микроавтобусом девочка Лена, моя одногруппница по секции плавания, лежавшая в луже крови. Где там была
пресловутая душа? Что надо было спасать?..
Хватит! Вздорная категоричная дура!
Я проткнула несколько раз бумажку и отбросила палочку с таким чувством, с каким избавляются от дохлой крысы. Что-то
было неправильно.
Об этом говорили облака, шептали волны, пел ветер. Ветер всегда поёт, но я сейчас не об этом, потом, потом... может
быть.
Я вернулась в номер и записала в дневник: "Изучить Библию". Это была первая из трёх совершенно одинаковых записей,
какие я сделала в течение последующих десяти лет.
Четырнадцать.
Я, безусловно, больна. Родители затаскали меня по клиникам, но врачи не знали, что с моим мозгом. Результаты
томограмм были немыслимы. Тесты? А что тесты? Бывали дни, когда отвечала на любой вопрос.
- Здравствуйте, Ника. Меня зовут Евгений Павлович. Я буду вас тестировать. Я спрашиваю, вы отвечаете. Готовы?
- Да.
- Автор "Севастопольских рассказов".
- Толстой... Лев.
- Самоназвание финнов.
- Суоми.
- 241 умножить на 157
- 37 837.
Мысленно: "Как она это делает?"
Вслух:
- Я не знаю.
- Что?
- Как я это делаю.
Замешательство.
- Единицы измерения светового потока.
- Я просто смотрю на вас и вижу Евгения Мазина тридцати шести лет, астматика, холостого, живущего с... пожалуй, с
матерью, так как отец умер года два назад, бегающего к замужней любовнице, пьющего слишком много пива, особенно на ночь,
пишущего до сих пор то, что в гордыне своей считает стихами...
- Не слишком ли?..
- Для четырнадцати? Сойдёт. Я не жалуюсь. K.vtys.
- Что?
- Единицы измерения светового потока.
- А... Ну, да.
Я постепенно прихожу в высшую степень чувствительности.
- Вас к телефону.
В кабинет просовывается голова. Кудрявая. В очках. (Я сижу к двери спиной).
- Жень, тебя к телефону.
- У вас мама приболела, - я встаю. - Давайте отложим тест?
Маленькая гадкая язва. Меня не волновало то, что "приболела" - это мягко сказано. Я упивалась возможностями.
Пятнадцать.
"Кем ты хочешь стать?"
Не правда ли, довольно смешная тема сочинения, заданного ученикам девятого класса?
"Я хочу стать Богом..."
И далее список из дел, которые бы сделал Бог-Ника. На девять листов мелким почерком. От смешных свершений наподобие
"Отнять у Петьки Фролова желание пакостить и хулиганить" до ещё более нелепых в своей наивности "Вернуть в Чернобыле, как
было до..."
Часто божественные акты снабжались пояснением причин и следствий. Желания и обоснования пестрили аллюзиями и
откровенными цитатами из самых неожиданных литературных источников (благо, к тому моменту я перечитала домашнюю, школьную и
районную библиотеки, а на память никогда не жаловалась).
Я смеялась над формой и плакала над смыслом.
И хохотала над алым "колом" после моего текста. Аделаида Марковна (по идее, с такими именем и отчеством надо не
русский, а немецкий преподавать) была консерватор.
Это сочинение до сих пор лежит в заветном ящике. Там дневники и разное дорогое. Когда-нибудь "подмосковные" диггеры
умилятся своей находке - ящик спрятан под Китай-городом.
Шестнадцать.
Мне надоело бездельничать, и я сдала два класса экстерном, поступила в МИФИ и к девятнадцати закончила и его. Как бы
попутно. Могла бы и быстрее, но процедура не позволяла.
Между делом покаталась по стране.
Именно в шестнадцать появилась вторая запись "Изучить Библию". Правда, к тому моменту я читала и Ветхий, и новый
Заветы. По два раза каждый. Мне чудился код. Определённо, это не просто книги, думала я тогда.
Я приходила в разные церкви и чувствовала разное.
Была в Пощуповском монастыре. В тамошнем храме светло и покойно.
Была в Храме Христа Спасителя. Там пусто.
Во владимирском Соборе Пресвятой Богородицы скорбно и празднично одновременно.
Однажды я зашла в деревянную новую часовню, стоявшую возле трассы Москва-Челябинск возле посёлка Искра. Там было как
дома.
В питерском Казанском Соборе я упала без чувств. Почему? Как бы объяснить... В меня отразилось моё зрение. Словно от
стен, сводов, колонн отскакивали импульсы внимания, по обыкновению посланного мной в окружающее пространство. Я почувствовала
неимоверное давление. Невидимые волны накатывали снова и снова, раскатываясь в галереях, вздымаясь к куполу и оттуда
обрушиваясь на меня...
Никогда я не испытывала такого угнетения и такой подавленности, как в Казанском Соборе. Целый месяц ходила в "крутом
депрессняке". Это выражение одного из докторов, который хотел быть ближе к пациентам.
Если хочешь убить Супермена, прихлопни его куском метеорита с родной суперменовой планеты.
С тех пор боюсь столицу Ленинградской области и её храмы...
Семнадцать лет.
Здесь заканчиваются значимые разрозненные события и начинается Единое Сверхсобытие.
Я научилась планировать.
Запланированные люди в заданное время выходили навстречу, звонили, говорили и - уходили.
Когда
я
хочу.
Итак, кляча моей истории пробежала разогревочный круг. Пора загнать.
Дальше будет сложно, но я изо всех сил постараюсь быть простой.
Суперпозиция составляющих этого мира даёт ежемгновенные фотографии всего. Надо научиться видеть информацию и выявлять
самую важную.
Мир един, пока нет понятий. Появились понятия или знаки - прощай, реальность. Поименованные объекты и озаглавленные
явления вместо объектов и явлений. Жизнь надстроила над собой интерпретатор: бейсик, на котором мы все дружно
самопрограммируемся.
Счастлив знаток ассемблера.
Жаль того, кто работает с этой действительностью на уровне "единичек и ноликов".
Жаль меня.
Хнык-хнык.
Ну, и хватит, поехали дальше.
Файл 1 is closed. To be continued................
© 01-15/07/2004, Vera A. Nalova.
|