Серые сумерки мягко окутывают город серыми тенями. Холодный ветер треплет волосы, пробирается под одежду. Далеко внизу шелестят деревья, неуверенно мерцают тусклые фонари. Мир медленно тонет во мраке.
С крыши 18-этажного здания отличный обзор, весь город как на ладони. Кажущиеся игрушечными машины медленно ползут по забитым дорогам, маленькие люди торопятся по домам. Счастливые, им есть куда спешить... И есть что терять.
Не глядя, я потянулся к фляжке, коньяк огненной волной обжигает горло. Достаю из бумажника сложенную вдвое фотографию, бережно расправляю уголки. В сумерках изображение едва угадывается, но я и так знаю что на фото смеется девушка с длинными светлыми волосами, нежно прижимая к себе маленькую девочку. Анжела, моя Анжела и наша дочь...
Она не любила фотографироваться. А теперь... У меня даже их фотографий не осталось. Только эта.
Стемнело быстро. Погрузившись в воспоминания я пропустил этот миг. Когда я поднимаю голову вокруг царит тьма, лишь где-то далеко внизу тускло тлеют огни города. Еще один глоток коньяка напоследок. Легко поднимаюсь на ноги. Шаг, другой... Останавливаюсь на самом краю. Впереди лишь пустота, осталось сделать один только шаг... Шаг в никуда...
Резкий порыв холодного ветра. Тьма вокруг почти непроглядна. Далекие звезды равнодушно смотрят вниз.
Серебристое мерцание, бледный отблеск звезд... Тени и свет, свет и тени... Смутный полуразмытый силуэт на мгновение обретает четкость. Светлые волосы, грустные светлые глаза... На мгновение наши взгляды встречаются, но только на мгновение. Силуэт теряет четкость, тени мельтешат перед глазами...
- Анжела, - зову я, но ветер уносит мой крик. И ночное небо обрушивается вниз...
Серые тучи висят над городом. Под утро прошел дождь. Тихо шелестят свежеумытой листвой деревья, стряхивая вниз мириады капель дождя.
Я быстро иду по мокрой скользкой дорожке, стараясь не смотреть вокруг. Поворот, еще один...
Бережно кладу цветы на темную матовую поверхность. Белое на черном...
- Здравствуй, Анжела... - говорю в пустоту.
Уже три месяца прошло, три длинных пустых месяца... Знаешь, я наверное никогда не свыкнусь с мыслью что тебя больше нет. Каждое утро я протягиваю руку чтобы коснуться тебя. И встречаю лишь пустоту. И тогда вспоминаю... И боль сдавливает виски... Но в эти мгновения, на самой грани яви и сна, пока молчит жестокая память я почти верю что ты где-то рядом, что достаточно просто протянуть руку...
А потом приходит память как проклятие.
Господи, ну почему так? Почему ты не забрал меня? Ведь это была моя вина...
Тихие шаги за спиной. Чья-то ладонь ложится на плечо. Медленно оборачиваюсь. А впрочем, я и так знаю кто это.
Темные очки несмотря на отсутствие солнца, серый плащ... Белые лилии... Он бережно кладет цветы на могильную плиту.
- Ты не виноват, Саша, - тихо говорит он. - Ты не виноват.
Качаю головой. Кому как не мне знать что это только слова.
- Это была моя вина.
- Не говори так, - резко перебивает он. - Это был несчастный случай.
- Я не справился с управлением, Дима. Я не справился, и они погибли. Это я должен лежать здесь, я, а не мои девочки.
- Это был несчастный случай...
Тихо шелестит ветер. Начинает накрапывать мелкий дождь...
Молчание... Беспросветное отчаяние как свинцово-серое небо давит на плечи.
Серый свет льется в распахнутое окно, запах свежести и дождя врывается в прокуренную комнату.
- Ты стал много пить, - с неодобрением говорит он, закрывая окно. - Ей бы это не понравилось.
Пожимаю плечами.
- Саша, соберись. Я понимаю, тебе тяжело, но нужно жить дальше.
- Зачем, Дима? Это бессмысленно...
Он качает головой, в глазах горечь пополам с жалостью.
- Не смей меня жалеть, слышишь? - зло говорю я. - Не смей.
Не в силах выдержать его взгляд, опускаю голову.
- Не отталкивай меня, Саша, не надо...
Что-то в его голосе заставляет меня снова посмотреть на него. Наши взгляды встречаются.
Горечь, боль, тоска...
- Они были всем для меня. Всем, понимаешь...
- Я знаю. Но надо жить.
- Я не хочу. Знаешь, вчера я был готов шагнуть с крыши.
- Что тебя остановило?
- Не знаю, Дима. Я сам не совсем понимаю.
- Не делай больше этого.
- Я не могу обещать.
- Ты должен.
- Это бессмысленно...
- Можешь считать это эгоизмом, но ты мне нужен.
- А ты - мне.
Тени кружат вокруг... Светлые, темные... Мельтешат перед глазами, искажая реальность. Предметы вдруг кажутся плоскими, перспектива пропадает. Как набросок выполненный простым карандашом.
Звук его голоса приглушен, тени мелькаю, кружатся в бешеном хаотичном танце. Он что-то говорит, но я не понимаю слов. Все искаженно... Человеческое зрение не приспособлено для этого - вдруг приходит странная мысль, словно принадлежащая кому-то другому, не мне. И вдруг я вижу... И знание обрушивается как ледяная волна.
- Ты умираешь, - вдруг слышу я собственный голос.
Тени замирают, мир вновь становится трехмерным.
- Да, - абсолютно спокойно говорит он. - У меня рак желудка. Врачи дают мне от силы полгода. Как ты узнал?
- Димка, почему ты мне ничего не сказал?
- Я не хочу чтобы меня оплакивали при жизни. Саш, не говори ничего моим... Я не хочу чтобы они знали.
- Ты ненормальный.
- Ты тоже.
Тишина. Наполненное горечью и безысходностью молчание. Самый громкий крик всегда беззвучен.
Серый асфальт под ногами. Люди, спешащие куда-то... Нигде невозможно ощутить одиночество в той мере как ощущаешь его в толпе.
Всматриваюсь в лица, зная наперед что в памяти не останется отдельных черт. Все это будет смыто общим чувством нереальности.
Иду как будто в потоке теней, призраков... Или, наоборот, призрак тут я?
Иллюзия... Иллюзия жизни, иллюзия присутствия...
Просто я не хочу сейчас быть один. Не хочу думать, не хочу пытаться понять, осмыслить то что происходит. Инстинктивно я отгораживаюсь от этого знания, словно предчувствуя что ничего хорошего оно не принесет.
Перекресток. Светофор загорается зеленым, и я иду вперед. Яркий солнечный свет слепит глаза. Улица разветвляется множеством переулков, даже сейчас в них царит мягкий полумрак. Наверное, поэтому мало кто рискует срезать путь.
Что-то привлекает мое внимание... Движение? Звук? Нет... Я не уверен. Сбиваюсь с шага, останавливаюсь, пристально вглядываюсь. Ничего, но странное чувство не отпускает. Пожав плечами, ступаю в тень. На мгновение темнеет в глазах.
Узкая дорожка, высокие стены каких-то складов по обеим сторонам. Прямо под ногами - лужи и кучи мусора.
Маленькая фигурка скорчившаяся прямо на земле. Руки, прижатые к животу. Подхожу, склоняюсь над ним.
- Что с тобой?
Резким движением он цепляется за мое запястье, что-то горячее течет по моей руке.
Он молод, совсем мальчишка. Вряд ли ему исполнилось восемнадцать. Пятна грязи, потемневшая от крови футболка... Заострившиеся черты лица...
Он больше не стонет, его пальцы мертвой хваткой сжимают мое запястье. Касаюсь его шеи, там где сонная артерия, вопреки всему надеясь услышать биение жизни. Но слишком поздно...
Серые каменные стены маленькой церквушки на окраине города. Поднимаюсь по каменным ступеням, захожу внутрь. Никого... Только девушка, продавщица свечей.
Она молча протягивает мне коробку, ее лицо спокойно, сосредоточенно. Не глядя, беру свечку, расплачиваюсь.
Огоньки пляшут на тонких свечах у алтаря, в воздухе витает запах ладана. Зажигаю свечку от одной из горящих. Руки дрожат...
Зачем я сюда пришел?
Маленький язычок пламени, горячие капли воска... Аккуратно ставлю. Почему-то не могу заставить себя поднять голову и посмотреть в Его глаза.
Зачем я здесь?
Передо мной снова искаженное болью лицо мальчишки, умершего у меня на руках.
Я ведь даже не знал его, но почему-то чувствую себя в ответе...
Серые тени пляшут перед глазами, настойчиво зовут и увлекают за собой. Я следую за ними, каким-то шестым чувством понимая что это правильно, что так и должно быть.
Обычная улица, обычный дом. Дверь послушно открывается. Я уже даже не удивляюсь. Просто так и должно быть...
Предчувствие беды тисками сжимает виски.
Пустая квартира, тихие сумерки. Полоска желтоватого света у самого пола. Распахиваю дверь. Хорош я буду если интуиция обманывает меня.
Испуганные глаза из под длинной челки, трогательно тонкое запястье. Жесткий блеск опасной бритвы в ее руке. Она вздрагивает от неожиданности, лезвие вспарывает запястье там где синеватые вены просвечивают сквозь тонкую кожу. Темная кровь...
Перетягиваю ее запястье своим платком, тонкая ткань быстро темнеет.
- Где аптечка, быстро?
Короткий кивок в сторону небольшой полки наверху. Накладываю тугую повязку. Кажется, вены не задеты. Все таки в последний момент дрогнула рука...
Вывожу ее из ванной, усаживаю в глубокое кресло. Она не сопротивляется, движения вялые и замедленные. Похоже, шок.
Приношу с кухни стакан воды, высыпаю на ее ладонь несколько таблеток.
- Пей, девочка. Это просто снотворное. Ты сейчас заснешь а завтра все будет хорошо...
- Не будет, - тихо отвечает она, и в ее голосе звенят слезы. - Ничего уже не будет.
Нервная дрожь сотрясает хрупкие плечи.
- Мне холодно, - тихо шепчет она.
Мягким движением привлекаю ее к себе, она прячет лицо на моем плече. Глажу по напряженной как струна спине.
- Плачь... Плачь, если хочется. Станет легче.
- Я люблю его, - неестественно спокойным голосом говорит она .- Я люблю его, а ему наплевать.
- Забудь его. Никто не стоит этого... Жизнь - это единственное что у нас есть. Не надо отказываться от нее вот так. Потому что там нет ничего. Только облака... Бег облаков... Ниоткуда и в никуда... А жизнь - это дар. Поэтому живи, просто живи, и все у тебя будет. Обещай мне.
- Обещаю.
- Ты напугала меня.
- Я сама испугалась.
- Никогда больше так не делай.
- Не буду. Кто ты?
- Какое это имеет значение?
- Я никогда не верила...
- Это не важно.
- Это смешно, но я спать хочу.
- Это не смешно, ты же выпила снотворное.
- А завтра все будет хорошо?
- Конечно.
- Пообещай мне.
- Обещаю.
- Я никогда не забуду тебя.
- И я - тебя...
Она не слышит, глаза закрыты, дыхание ровное и глубокое. Убираю прядки волос с ее лица. Спи, девочка. И все будет хорошо...
Как легко убеждать других, но почти невозможно - себя...
Серый шелковый шарф на ладони, тонкая ткань почти невесома. Анжела любит... любила такие вещи. Когда она ухитрилась сунуть его в карман моей куртки?
Бог весть. Да и не важно это...
Прохладный шелк мягко скользит в моих руках. Так наверное скользит песок в огромных часах вечности. И его не остановить... Да и нужно ли?
Время уходит, остается лишь память. Но даже память не вечна.
Серые полосы тумана плавают в воздухе. Запах сырости и дождя.
Ставшее почти привычным чувство настойчиво зовет куда-то, и я не могу противостоять этому зову. Старый дом с облупившейся краской... Мгновение поколебавшись, захожу в первый подъезд, прохожу было к лестнице, но тут мое внимание привлекает дверь с полустершимся номером. Кажется, мне сюда. Звонка нет, и я просто стучу. Никто не отвечает, но дверь, тихо скрипнув, подается внутрь. Наверное забыли закрыть. Или ждут кого-то... Может быть, меня?
Стучу еще раз, безрезультатно. Пожав плечами, захожу внутрь.
- Есть кто дома? - громко говорю я.
Тихий полу-вздох полу-стон из-за закрытой двери. Отбросив осторожность, распахиваю дверь. Опущенный жалюзи, полумрак, спертый воздух и запах каких-то лекарств. Запах боли и безнадежности. Так пахло в полевом госпитале, вдруг вспоминаю я. Это запах смерти.
Маленькая старая женщина на кровати, сбившийся в ногах плед, спутанные седые волосы, близоруко прищуренные глаза...
- Вам плохо? - тихо спрашиваю я, подходя к кровати. - Я сейчас вызову врача, - поспешно добавляю, доставая из кармана куртки мобильный.
- Сашенька, - тихо, с усилием шепчет женщина протягивая ко мне руку. - Сынок, все-таки успел...
Я хочу сказать что это ошибка, что я оказался здесь случайно, что она принимает меня за кого-то другого. Но вместо этого вдруг опускаюсь рядом с ней на колени и бережно сжимаю ее ладонь.
- Не говорите так, - тихо говорю я, набирая 03. - Вы же еще меня переживете.
Она улыбается и качает головой.
Длинные гудки... Возьмите же трубку, черт побери!
- Хоть тебя напоследок увидела, - шепчет она, ласково касаясь моей щеки. - Теперь и уходить не страшно. Ты береги ее, сынок. Она тебя очень любит. Жаль, внучку так и не увидела...
Снова набираю номер... Ответьте же!
- Увидишь. Обязательно. И на руках будешь баюкать, и сказки рассказывать. И в школу поведешь. Ты только держись, только не уходи...
Грустная улыбка.
Она вдруг с неженской силой сжимает мою руку, хрупкие плечи содрогаются в судороге. Всего на миг...
Она смотрит куда-то мимо меня и улыбается.
- Алло! - произносит вдруг на другом конце линии женский голос. - Алло! Говорите же!
Отключаю ненужный уже телефон.
Ее ладонь в моей руке теплая, живая, но взгляд застыл. Бережно разжимаю ее пальцы и осторожно отпускаю ее руку.
Мир вокруг тонет в туманной дымке. Бешено стучит сердце. И туман жжет глаза...
Серые сумерки мягко окутываю город. Яростный ветер бьет в лицо, треплет волосы, развевает одежду, крадет жалкие крохи тепла. Вот только... Разве может этот холод сравниться со льдом в душе?
Я стою запрокинув голову и смотрю в пустое серое небо.
Воззвать? Не думаю что Он услышит... Так зачем же кричать в пустоту?
Поэтому я просто жду. Знака, знамения, ответа на вопросы. Я жду. И поэтому нисколько не удивляюсь когда воздух передо мной начинает сгущаться. Сполохи серебристого пламени, бледные тени, полупрозрачные контуры. Длинные белые одежды, длинные светлые волосы... Сияние угасает, только в глазах остается чуть приглушенный свет. Никогда не думал что это может быть так красиво...
Она улыбается, откидывает вечно падающую на глаза прядь волос до боли знакомым жестом.
- Саша, - чуть неуверенно произносит она.
- Анжела, - киваю в ответ я. - или тебе больше нравится твое настоящее имя?
Она радостно улыбается, протягивает руки.
Делаю шаг навстречу, крепко обнимаю. Ее волосы пахнут жасмином...
- Все таки вспомнил, - тихо шепчет она. - Я уже почти и не надеялась. Я скучала...
- Я без тебя с ума сходил.
- Я знаю, знаю... Но так было нужно.
Отстраняюсь, пристально смотрю в ее глаза. Радость, чуть приглушенный свет, тень досады на самом дне.
- Что значит - так было нужно? - тихо переспрашиваю я.
- Азраил, ты же понимаешь сам...
Жгучая волна обиды. Горечь. Привкус пепла во рту....
- Ленку то зачем было вмешивать? Она же совсем ребенок...
- Неужели ты думаешь что я не позаботилась о нашей дочери?
Отвожу в глаза.
- Она со мной.
- Надеюсь она никогда не поймет чего ее лишили.
- О чем ты?
- О жизни, Бекка, о маленькой человеческой жизни...
- Я не понимаю тебя.
- Ты не хочешь понимать. Во имя какой высокой цели все это? Очередной армагеддон?
- Да как ты смеешь?! - вспыхивает она. - Как ты смеешь так говорить?!
- Смею, Бекка.
- Азраил, возвращайся, - шепчет она. - Я прошу тебя. Ты нам нужен...
- Вам?
- Мне. И Он тебя ждет...
- Я так и думал.
- Я прошу тебя.
- Ты так и не ответила. Зачем все это? Зачем было заставлять меня вспоминать то, что я не хотел помнить?
- Ты же все понимаешь сам...
- Я хочу чтобы ты сказала.
- Твое место не здесь, ты не можешь уйти вот так.
- Я уже ушел, Бекка. Я не вернусь.
- Я люблю тебя.
- Ангелы не умеют любить. На это способны только люди.
- Азраил, прошу тебя...
- Прости.
Слезы в ее глазах.
- Прощай, Бекка. Поцелуй за меня Ленку.
- Саша...
Вздрагиваю. Это подло...
- Не надо. Слишком поздно. Я разучился верить. А может никогда и не умел.
- Мне жаль.
- Мне тоже. Просто, не стоило Ему отпускать меня. Не стоило позволять мне быть человеком.
- Но почему? Почему ты отказываешься?
- Потому что я - человек. Потому что сила и одновременно слабость людей в том, чего никогда не было у ангелов. В свободе воли.
Непонимание в ее глазах. Горечь и обида несправедливо обиженного ребенка. Прости, пожалуйста, прости... Но я не могу по другому.
Серебристый свет... Тонкие лучики переплетаются в невыразимо прекрасном узоре. Свет становится ярче, скользит по ее фигуре, волосам, лицу. Тени окутывают ажурным плащом.
- Прощай, - тихо шепчет она и исчезает в серебристом свете.
- Я люблю тебя, - тихо говорю я в пустоту.
Я быстро иду по пустым улицам ночного города, и впервые за долгие месяцы небо не давит на плечи свинцовой тяжестью...