Аннотация: Развитие настольных карточных игр идет семимильными шагами... Издавалось в журнале Если Љ1(2010 год)
Ничья победа
Марта толкнула меня в бок, и совесть куда-то улетела.
Пришлось ползать по всему вагону и искать ее. Полчаса, наверно, убил на поиски. Как будто не совесть, а закон подлости потерялся, не иначе.
Марта, конечно, хорошая, извинялась потом и яблоком пыталась угостить, но я всё равно надулся. Во-первых, волновался перед боем. Во-вторых, должно же быть хоть какое-то уважение к тому, кто представляет честь клуба на уровне страны? Ну, то есть ко мне.
Я так ей и сказал об уважении и вообще, и яблока брать не стал. А она насупилась и отвернулась к окну. И даже носом шмыгать начала подозрительно. Ох уж, эти девчонки.
Но Сергей Александрович улыбнулся, хлопнул Марту по плечу и сказал, что не время ссориться, и тем более -- не время расстраиваться.
Петр и Шурри его поддержали.
Я и сам особо ссориться не хотел. Просто, видимо, переволновался за последний месяц. В последнем раунде, когда на области против соцов играл, думал -- всё, мозги сейчас зашипят и из ушей наружу полезут. Расплавятся. Но ничего, победил. Те же Петр и Шурри, к примеру, еще на уровне города вылетели, а Марта вообще только до района дошла. Могли бы чуточку уважения высказать. Или поддержать хотя бы -- вместо того, чтобы под руку толкать, когда я эмоции собираю.
Тут учитель сказал, что через несколько минут мы подъедем к столице и посоветовал в обязательном порядке смотреть в окно. Мол, такой вид открывается только сейчас, пока состав к городу подъезжает. Монорельс специально так спроектирован, что сначала огибает центр с самыми красивыми зданиями и только потом спускается ниже, к вокзалу.
Следующие минут пятнадцать пролетели, как миг. Действительно, я таких домов еще никогда не видел -- с блестящими парусами-крыльями, с изумрудными газонами на крышах, с переливающимися всеми цветами панорамными окнами... У нас, конечно, тоже и небоскребы высоченные есть, и подвесные сады, но такой красоты, пожалуй, нет.
Ребята все к окну прилипли, видами наслаждались. Я на радостях решил простить Марту и сделать ей что-нибудь приятное. "Вон", - говорю, - "смотри какая башня! Блестящая и высоченная! Прям как ты!" Шурри и Петр рассмеялись, а Марта почему-то обиделась. Я даже не понял, что такого обидного-то в башне, но Сергей Александрович сказал, что как-нибудь потом я обязательно это пойму.
А потом состав стал спускаться вниз, вокруг замелькали дорожные развязки и приземистые старые здания -- ничего интересного, и я начал складывать сайдборд в коробку. Но тут учитель показал в окно: "Смотри, вот и он, турнирный дворец!" Я обернулся, но мы уже проехали мимо. Жаль. Очень хотелось поскорее увидеть этот самый дворец.
- Ничего особенного, - сказал Петр
- Обычный дворец, - кивнул Шурри.
Угу, им легко говорить.
На вокзале нас встречали журналисты и организаторы турнира.
Александр Сергеевич сказал, что я должен ответить на несколько вопросов, прежде чем мы поедем в гостиницу. Организаторы его поддержали.
Мне не очень-то хотелось отвечать на дурацкие вопросы. Лучше скорее добраться до номера, а там включить проектор и спокойно изучить тактику противника.
Но учитель сказал, что интервью -- это обязательная честь игры, и мне придется соблюдать правила.
Что ж, пришлось поговорить с корреспондентами. Они спросили, что я знаю о своем сопернике -- я ответил, что он везучий, раз добрался до финала, но здесь ему не повезет. Журналисты посмеялись и сказали, что он говорил в интервью то же самое.
Я немного разозлился из-за того, что этот выскочка так обо мне думает.
Затем спросили, какая у меня будет тактика. Я ответил, что у меня будет тактика победителя.
- А конкретней? - поинтересовались они.
- А конкретней - на поле увидите! - отрезал я.
Учитель одобрительно кивнул.
Потом корреспонденты спросили, кто будет поддерживать меня во время игры. Учитель сказал, что нужно дать слово самим ребятам, и они принялись рассказывать о себе, о нашем литературном кружке, как мы познакомились, чего хотим и к чему стремимся. Больше всех говорила Марта, постоянно при этом улыбаясь. У нее такой глупый вид при этом был, что мне даже чуть-чуть смешно стало.
Но один из журналистов прервал её прямо на полуслове и сказал, что это всё, конечно, интересно, но хотелось бы узнать побольше подробностей о предстоящем поединке и собственно об игре. Ну, тактики всякие, хитрости, стратегии, и, главное, - в чём смысл. Он так возвышенно произнес это слово, Смысл, прямо как с большой буквы.
Мне стало обидно за ребят, которых не стали слушать, и я объяснил, что все подробности об игре можно узнать завтра, непосредственно во дворце, а о ее смысле сейчас твердят по любому каналу в новостях. А мне повторяться на эту тему не хочется.
Кто-то засмеялся, журналист опешил, а учитель сказал, что мы устали с дороги и хотим отдохнуть.
И чего он так решил, интересно? Я вот ни капельки не устал. Хотя отвечать на вопросы и вправду надоело.
В гостинице нам каждому дали по большому номеру. Учитель посоветовал немного отдохнуть, упорядочить впечатления, почитать что-нибудь, а потом прогуляться вместе по городу. И ни в коем случае не думать о завтрашней игре, дать мозгу "отоспаться".
Но я сразу же сел перед к проектором, как и намеревался, и включил логи моего будущего противника. Я уже просматривал их перед выездом, но всё никак не мог понять, что меня смущало. Он играл словно по какому-то заранее прописанному плану. Будто знал, что соперник сделает так-то. И всегда готовил противовес. Всегда уверенно, будто сама судьба вела его от победы к победе. А в интервью спокойно улыбался, пожимал плечами и говорил: "Так было!"
Интересно, как он это делает?
Я не успел серьезно над этим поразмыслить, как прибежали Шурри и Петр с ужасно заговорщицеским выражением на лицах и вдобавок запыхавшиеся. Оно понятно, им заняться нечем, вот и развлекаются, как хотят, пока я тут пытаюсь придумать, как же мне победить. Выигрывать-то надо, не зря же мы сюда приехали.
Они заговорили наперебой:
- Он живет...
- Живет на этаж..
- На этаж ниже!
- Ниже нас прямо!
- Прямо под..
- Нами!
Я спросил: "Кто живет?" Оказалось, тот самый соперник. У нас двенадцатый этаж, а у них одиннадцатый. Я решил, что это неплохой знак. Уже сейчас я нахожусь выше противника, ха. То ли ещё будет на игре.
А потом Петр предложил навестить его. "Интересно же посмотреть, какой он вживую", - подмигнул он мне и переглянулся с Шурри. Всё ясно, заранее договорились и теперь меня будут подбивать на разведку. Хотя я бы и сам пошел, чего скрывать. Но надо же было проявить серьезность. Всё-таки участник финала. Поэтому я поломался немного, для вида, а потом согласился -- только не надо, чтобы учитель об этом знал. И Марта -- тоже.
Мы спустились на этаж ниже и пошли к номеру, который был расположен так же, как мой. Стучать не стали, а сразу зашли внутрь, договорившись, что если там не он - извинимся и уйдем.
Но это был он.
Сидел и что-то смотрел на проекторе. Я с удивлением узнал один из моих матчей. Значит, он тоже просматривает игры соперников. Наверняка, именно в эти моменты и придумывает свою стратегию.
Он сидел спиной, потому не понял, кто именно вошел, а просто сказал: "Крис, закрой дверь". Мы закрыли дверь, решив пока не говорить, что это никакой не Крис. А он знай себе продолжает: "Крис, посмотри. У этого парня никакой системы. Такое ощущение, что он просто поступает наудачу или как ему хочется. Надеется на "если бы". Интересно, как он дошел до финала с таким отношением?"
Тут я обиделся -- была у меня система, как без нее -- не сдержался и сказал: "Так же, как и победит в этом самом финале". Парень резко обернулся.
- Чего надо? - спросил он.
- Да ничего, просто посмотреть на тебя пришли.
- И что, насмотрелся? - он обращался только ко мне.
Видимо, ребят это задело. Петр дернул меня за рукав, а Шурри бросил:
- Да что на такого смотреть? Пошли отсюда.
- А зачем приходили тогда? Как-то нелогично. Хотя, ты и играешь так же, - ага, это уже настоящий камень в мой огород. Что бы такого обидного придумать?
- А ты -- словно робот! Шаг влево, шаг вправо равняется побегу!
- Чего-о?
- Того-о!
Он вскочил с кресла, я шагнул к нему, сжав кулаки. Игра игрой, но хорошая драка еще никому не мешала. И только мы собрались решить проблему, как настоящие взрослые парни, вошла какая-то дама.
- Что здесь происходит?
- Ничего. Мы просто делимся тактикой, - ответил выскочка.
- Понятно, Артур. А тактикой всегда делятся с таким воинственным выражением на лице?
Он промолчал, а я сказал, что мы уже, собственно, уходим.
Она очень внимательно посмотрела на нас, эта женщина, но ничего не сказала.
- До встречи на поле, - сказал Артур.
- До встречи, - ответил я.
А потом мы наткнулись на Марту. Поднимались по лестнице, а она -- тут как тут.
- А что это вы тут делаете? - спрашивает.
Ну, лучшее оружие -- нападение, поэтому я тоже поинтересовался:
- А ты?
- Меня девочки из другой команды пригласили поболтать.
- Секреты выведать? - спросил Петр
Марта почему-то покраснела.
- Нет. Просто.
- Смотри, не вздумай предавать Марка.
- Дурак! - Марта презрительно на него посмотрела и, высоко подняв подбородок, прошла мимо. Да так быстро прошла, что я догнал ее уже на пороге комнаты. Надо же было всё-таки послушать, что у Артура в команде говорят и кто за него в поддержке играет. Ведь дуться друг на друга потом можно будет сколько угодно. Послезавтра, например. Или всю оставшуюся жизнь.
А завтра была игра.
Дворец турниров снаружи и вправду выглядел вполне обычно, зато внутри... Огромные трибуны -- зрителей в них было, как в муравейнике, зеркальные проекторы с диагональю в десяток метров, прожекторы яркие-преяркие, такие, что глазам больно. Один из них сразу уставился на меня своим "глазом", выхватил из толпы и не отпускал уже до самого последнего хода. Но я перестал обращать на него внимание, как только увидел поле. Молочно-белые, матовые квадраты чуть светились, между ними пробегали искры, воздух пах озоном и потрескивал. На автомате начали вспоминаться ощущения и эмоции -- что там у нас было в колоде про грозу? естественно, без начала мая и огненной колесницы не обошлось -- и я немного успокоился. Голова ясная, с боевым настроем всё в порядке? значит, должен выигрывать. А сколько на тебя людей смотрит -- не важно, всё равно с началом матча я перестаю обращать внимание на зрителей.
Мы прошли на старт, и судья объявил подготовительную фазу. Все затаили дыхание, и я услышал, как Шурри и Петр от волнения пристукивают ботинками по полу: один левым, другой правым. А организаторы тем временем распечатали конверт с сюжетом и датой.
- Штурм крепости! - торжественно провозгласил судья. - Переломная эпоха, начало позапрошлого века. По жребию начинает История. У игроков есть десять минут на сбор колоды, время пошло.
А что, неплохо. Карт по этому периоду у меня много, да и вариантов старших звезд тоже хватает. Парни не очень обрадовались, потому что поэзию не жалуют, зато Марта ободряюще улыбнулась: тут она была в своей тарелке. На школьном турнире она так всем солнцем русской поэзии засветила, что даже я с трудом выиграл.
Решая, какие звезды набирать в руку, я оглянулся на Артура. Тот спокойно, без колебаний, набирал из коробки карту за картой. В противовес его спокойствию хотелось сделать что-нибудь дикое. Особенное. Рука сама потянулась к Черному Человеку. Ну, что ж, он сам говорил, что я играю непредсказуемо, пусть попробует с этой самой непредсказуемостью встретиться.
Второй я взял Кроху, а потом задумался. Уж слишком беспокойным получался набор, абсолютно несбалансированным. А Отцов брать очень не хотелось, чтобы не уподобиться противнику.
Выручила Марта. Она вытащила из своего сайдборда пачку темно-синих карт и протянула мне. Звездой была Незнакомка -- как раз то, что требуется.
Тут прозвучал сигнал к началу партии. Я ступил на поле, рядом со мной встал Артур. Наши игроки поддержки остались у стены, Петр и Шурри махнули мне на удачу, Марта, нервничая, прижала веер из карт к груди... А мой противник сделал свой первый ход.
Клетка передо мной мигнула и загорелась зеленым. Зелень, казалось, раскинулась на всё поле. Заполонила собой, но не поглотила окружающий мир, а стала словно фоном. Поддерживающим и вдохновляющим. Повеяло степным ветром, захотелось дышать полной грудью и обнимать весь мир. Нет, пожалуй, не мир. Всю свою Родину.
Я ни секунды не сомневался, чем ответить. Подцепил за краешек эмоцию и осторожно положил перед собой на зеленую клетку.
Карта расцвела нестерпимой синью, сосущей глаза. Далеко, где-то на грани слуха, послышался колокольный перезвон. На зеркальном табло высветился результат первого хода. Один:ноль в мою пользу.
Хороший у меня Черный Человек. Вроде, сама по себе злая звезда, а сколько к нему добрых младших карт прилагается.
Тишь да гладь закончилась уже на втором ходу. Артур опять нападал, и в этот раз его образ выглядел гораздо неприятнее. Квадрат у меня под ногами расцвел беспокойным красным, послышался звон бокалов, женский смех. В пьяном угаре огромный бородатый мужик пил водку и веселился, на столах плясали девки в порванной одежде.
Уже не ощущением бьет, а эмоцией, страстью.
Этого я, если честно, от противника не ожидал. Спокойствия, непоколебимости, уверенности, какие видел в записях предыдущих игр -- да. Но не страсти.
Наверно, удивление было написано у меня на лбу. Артур подмигнул и развел руками, будто оправдываясь:
- Что я, виноват, что эпоха такая?
Тут поле под нами вздыбилось, превращаясь в винтовую лестницу. Показалось, что нас вынесло за мгновение не только за пределы турнирного зала, но и подняло высоко над городом. Сверху красная страсть казалась совсем не опасной, так -- мимолетностью, годной для других.
Через мгновение видение рассеялось. На табло горело два:ноль. Я оглянулся. Успешно сыгравший свою карту поддержки Шурри радостно мне улыбнулся и что-то крикнул. Кровь стучала в висках, и я его не очень хорошо расслышал, но там явно что-то было про "правильные пофигистичные воззрения поэтов-символистов".
Я напрягся. Ну вот, всего второй ход только, а одна из крестов-четверок уже выброшена. Не на ветер, конечно, но старшие карты надо беречь.
Теперь была моя очередь нападать.
Я решил подхватить тему и напустил сиреневого тумана. Тоже ощущение опьянения, но ленивое, томное, вечернее...
--
In vino veritas? - усмехнулся Артур. - Посмотрим, как у вас получится пить под твердой рукой самодержавия.
Холодный искристый ветер ударил в лицо и отрезвил в секунду и его, и меня. Ага, соперник тоже истратил четверку. Игра начинала мне нравиться.
На детский вопрос, что такое хорошо и что такое плохо, Артур предпочел не отвечать, скинув на поле почти то же самое ощущение -- необходимой справедливости. В патовой ситуации противники разыгрывают еще по карте: я решил потрепать нервы и вытащил мутно-серое беспокойство, которое поглотила девочка из группы поддержки -- черным страхом перед смертью. Счет сравнялся, два:два.
И понеслась.
Неизбежные перемены в стране под властью заигравшегося ребенка я принял со спокойной неизбежностью, истратив серо-голубой мотив, тройку анимы. А на мотив защиты Родины от врагов не возразил ничего, скинув младшую карту ощущения. В конце концов, что я, не патриот?
Зато на седьмом ходу отыгрался. Страхом неизведанного выманил из колоды поддержки эмоцию сомнения, потом мы устроили состязание любви прямо на поле -- ярко-алая, кричащая, плакатная против нежно-розовой туманной нежности-привязанности к родным просторам, а потом я еще достал из широких штанин горсть праздника и вытянул-таки это трудное очко.
Затем я выложил мотив двойника из иерархии Черного Человека. В ответ над трибунами развернулся плакат: "Нравственно лишь то, что отвечает интересам пролетариата".
- Мотив двойственной морали, - пояснил противник. - Чем ответишь?
Меня уже начала раздражать его манера отвечать равными по старшинству картами. Очко никому не досталось, а хороший мотив -- потерян. Ну ничего, у меня еще осталось, чем удивить.
И на клетке перед ним соткался из воздуха образ прекрасной дамы. В небесно-голубом платье с белым кружевом, с букетом фиалок в руках... Конечно, Артур скинул карту и проиграл этот ход не потому, что его заворожили глаза незнакомки, а просто нечем было ответить. Но на секунду мне показалось, это не я выиграл очко, а она одержала какую-то очень важную победу над сердцами всех, находящихся в этом зале.
Я все пытался угадать, что за звезды он набрал в руку. Скорее всего, Ребенка революции и и безумную Тень, иначе откуда бы у него плакаты о пролетариате и сумасшедшая страсть? Но вот что за старшая карта у него третья... Скорее всего, это Мать, поэтому я приуныл. Мой Кроха был, пожалуй, одним из самых сильных вообще в поле литературных образов, не говоря уже о колоде. Поэтому хотелось бы в последний ход именно его доставать из рукава. Но загвоздка в том, что Мать всегда сильнее Ребенка...
На поле расцвел ярко-оранжевый цветок. Опять этот сумасшедший эгоист, который считал, что, пока он жив, будет жить и вся династия... Ошибался, конечно, но каков эмоциональный посыл!
Я не хотел тратить на него сильную четверку, поэтому приготовился уже сбрасывать эмоцию, как вдруг вспомнил о Марте. Ей, наверно, тоже хотелось поучаствовать в игре -- не беспомощно постоять у края поля, а полноценно разыграть карту. Тем более, она мне очень помогла с Незнакомкой.
Я обернулся и крикнул ей:
--
Ходи!
--
Мне нечем бить! - отозвалась она.
--
Не важно! Всё равно это очко потеряем, так хоть пусть это будет красиво...
Марта кивнула и вытащила карту из середины своего "веера". Запахло горячим воском, а на табло с результатами скользнул откуда-то с потолка занавес из тяжелого красного бархата. Мне на мгновение показалось, что мы в опере -- такой, как показывают в старых исторических фильмах.
--
Сожалею о том, что опоздала на празднество, - озвучила Марта свою эмоцию, а откуда-то из угла зала донеслось эхом "когда бы грек увидел наши игры...".
Нет, а что, хорошие игры. Особенно, когда есть шанс победить. Так, пять:четыре в мою пользу. Если я сейчас беру очко на предпоследнем ходу, то игра сможет окончиться только моей победой или ничьей! Надо сосредоточиться.
Если я правильно посчитал, то у него осталась возможность сыграть только мотив, а у меня в запасе -- воззрение. Только бы попал в настроение...
И он попал. Я чуть от радости не заорал на весь зал, когда увидел мигающий красный на клетке. Мотив нетерпения, немедленного действия, желания немедленно куда-то бежать, лететь и что-то менять. Ну, я и проникся мыслью о том, что перемены и свержение старых авторитетов -- это замечательно. Даже не стал материализовывать образ, да, у меня от волнения, скорее всего, это и не получилось бы. Просто повернулся к Артуру и ехидно спросил:
--
Что, соперник, пойдем сбрасывать Пушкина с корабля современности?
Нет, я, конечно, не разделяю воззрений футуристов и к Александру Сергеевичу уважительно отношусь. Но как же кстати пришлась эта четверка!
Последним ходом мы должны были одновременно выкладывать карты, каждый по пятерке -- или, если уважительно, то по звезде-юнга.
У меня сердце в груди просто заходилось, еще бы -- победа близко совсем, вот-вот за хвост поймаешь, главное -- не упусти. Руки тряслись ужасно. До последнего думал, что выкладывать, и всё-таки засомневался, решил Кроху не брать.
А Артур спокойный был, как скала. Хотя нет, глаз у него всё-таки дергался. И складка у губ пролегла... такая, что сразу понятно -- чуда от последнего хода он не ждет. Да что там, не ждет -- даже не надеется на него.
--
На счет "три!" - сказал судья. - Итак, раз, два...
В центре игрового поля стояли и смотрели друг на друга безумный старец Распутин и не менее безумный, наверно, поэт Есенин. Черная тень отживающей свои дни царской России и Черный Человек серебряного века русской поэзии.
Мы оба достали архетип Тени. В этот ход никому не досталось очков. А значит -- я выиграл.
Над трибунами вспыхнул свет. А Тени -- рассеялись. Как и положено теням.
Мне показалось, что целую минуту ничего не происходило, а потом нахлынуло разом: вспышки, голоса, рев сирены, Шурри и Петр хлопали меня по плечам и восторженно вопили. Учитель пожал руку, а Марта поцеловала меня куда-то в щеку, почти в ухо, зарделась и стояла вся красная, теребя завязку сарафана. Но я на неё не обиделся.
До конца всё никак не мог понять происходящее. Я - выиграл? Выиграл я? Мы победили?
Как ни странно, не хотелось ни кричать, ни прыгать, ни визжать. Ни гордо отвечать на вопросы, которые без конца задавали репортеры. Ничего не хотелось. И потому я просто стоял и стоически терпел все эти объятия, вспышки и шум.
Сквозь толпу протолкался какой-то пузатый дядька с седыми усами. Он схватил меня за руку, которую уже отпустил учитель и затряс, что есть силы.
- Молодец! - сказал он. - Это была отличная игра.
Я выдавил из себя "спасибо", но он, похоже, не слушал. Всё продолжал говорить о том, что это станет шедевром. И обязательно получится бестселлер. Мол, лучшие люди издательства наблюдали за поединком, тщательно записывали и анализировали ходы. Еще надо будет, конечно, всё просчитать подробно, чтобы определиться с тиражом, но уже ясно, что книга станет хитом. Особенно после такой яркой экранизации, которую видело полстраны. Осталось только придумать название и подписать контракт.
В этот момент учитель отцепил дядьку от меня, за что я был очень благодарен, и отвел в сторону, приговаривая что-то вроде: "Так, теперь относительно контракта"... Тут же к ним набежала ещё куча таких же, странно похожих друг на друга дядек. И часть репортеров перетекла туда. Те же, которые остались, ждали от меня какого-то откровения. Смотрели внимательно, беспрерывно щелкали камерами и продолжали твердить какие-то вопросы.
А я оглянулся в поисках Артура.
Он всё еще стоял на своей клетке и внимательно смотрел на поле. Я пошел к нему. Его группа поддержки замерла у противоположной стены, и никто даже не подошел поддержать парня. Ну, нельзя же так, а?
- Ты победил, - сказал он, когда я подошел.
- Да, победил.
- Молодец, - он вдруг улыбнулся. - Молодец, что выиграл, но только это ничего не изменит.
- А что должно было изменится?
- Люди. Они не меняются, - он опять посмотрел на поле.
Я не мог до конца понять, о чем он говорит.
- Зато теперь напишут книгу. На обложке будет моё имя.
- Ага, - кивнул он. - И здесь-то как раз победил я.
- Это как?
- А вот так. Там будет пересказ партии. Сдобренный описаниями, но в целом - просто факты. Разбавленный конспект. Как в учебнике истории. Как ты уже мог заметить, как раз история -- мой любимый предмет.
- И что такого?
- А то, что раньше книги -- не документальные, а настоящую, художественную литературу -- писали по другому. Тебе разве не говорил твой учитель?
Я вспомнил. Действительно, говорили что-то такое. Про то, что раньше сюжеты творили, не исходя из игр, а просто так. Из головы. Или из сердца. Как будто где-то внутри, в душе шла своя партия. И те, у кого эти партии проходили интересней и напряженней всего, считались мастерами.
А потом придумали игру и начали писать книги, основываясь на них. Одного только я никак не мог понять, и учитель не смог объяснить. Может быть, Артур знает ответ на этот вопрос? - А почему играют только дети?
- Потому что у взрослых это не принято. Не солидно. Они предпочитают играть по правилам, а не придумывать новые. Им лень собирать колоды - они пользуются теми, что уже есть. Правда, в любом случае, все колоды, независимо от того, собраны они самостоятельно или куплены готовыми, состоят из одних и тех же карт.
--
Ну, и что?
--
А то, что карт - конечное количество. И значит, партий тоже конечное количество. Некоторые вообще отличаются только парой-тройкой ходов.
--
Если тебя послушать, так вообще можно не играть. Просто рассчитать все эти комбинации и написать книги.
--
Нет, хоть персонажи и похожи, надо всё-таки придумать им биографию, - улыбнулся Артур. - Вернее списать откуда-нибудь. Но это не важно. Всё равно партию запишут, как она шла, а не так, как могла бы пройти. Я и играл всегда так спокойно, потому что знал: чем бы ни закончилась игра, принцип исторической достоверности всё равно победит.
- Как?
- Так!
Он самодовольно улыбнулся и пошел к своим. Они обняли Артура и по очереди пожали ему руку. Твердо и уверенно. И у меня действительно появилось ощущение, что это он выиграл, а не я.
Подошел учитель: "Где ты ходишь? Пойдем, я познакомлю тебя с человеком, который напишет твою книгу".
И меня повели к какому-то внушительному, высокому мужчине с маленькой бородкой...
Обратно ехать почему-то оказалось не так весело. Шурри и Петр пытались что-то придумать, тормошили меня, но я отмахивался от всех их выдумок, и они отстали. А учитель даже отругал, мол, не дают отдохнуть. Ребята надулись для виду, но принялись исподтишка корчить мне рожицы. Однако смешно почему-то не было.
Я смотрел в окно, когда рядом подсела Марта.
- Чего тебе? - спросил я. Кажется, это прозвучало почти грубо.
- Вот! - она положила передо мной флешку.
- Что это?
- Запись игры. Я подумала, что тебе захочется посмотреть запись, и попросила ее у операторов. Они сказали - "без проблем"! И сделали копию.
Запись финала? Запись финала... Ну, конечно! Запись финала!
Я на радостях даже чмокнула Марту в щеку, от чего она смутилась и отвела глаза. Петр и Шурри смотрели на меня, как на сумасшедшего, а учитель только усмехнулся.
- Ты чего? - спросила Марта.
- Я тебе очень благодарен, - шепнул я, чтобы другие не услышали. - С этой записью я смогу сделать кое-что важное. Я напишу книгу.
- Но зачем? - так же шепотом спросила она. - Ведь уже есть тот, кто сделает это за тебя.
- А я напишу свою! - сказал я. - И посмотрим, какая окажется лучше. Что-то мне подсказывает, это тоже может оказаться вполне интересной игрой.
Марта о чем-то задумалась, потом тряхнула головой и сказала:
- Тогда я тоже напишу.
- Ты? О чём?
- Не знаю ещё, - она пожала плечами и улыбнулась, - Но моя-то книга будет лучше твоей.