Под тихий звон капели просыпалось всё вокруг. Журчал ручей, несущий талые воды вниз, к реке, первые цветы робко выглядывали из-под снега, на реке появились первые проталины, готовые в любой момент дать жизнь истосковавшемуся по свету и теплу водоёму. Серая пелена, скрывавшая небо во время зимы, ушла, оставив за собой лишь яркую синеву. Зелёные клейкие листья деревьев неохотно покинули своё зимнее убежище, пытаясь как можно дольше пребывать в таком сладком забытье. Солнечные лучи, проходя сквозь яркие витражи замка, окрашивали пространство комнаты в яркие цвета.
Во дворце Румянцевых - Паскевичей я была уже не первый раз. Но только сейчас мне довелось пройти его вдоль и поперёк, изучая каждую комнату, каждый подозрительный закоулок. Меня то и дело провожали неодобрительным взглядом, наверное, боялись, как бы подозрительная посетительница ничего не испортила ненароком. Вид я имела безобидный, поэтому вскоре преследователи отстали, оставив мне немного свободы.
Первый зал оказался полностью в бежевых и золотистых тонах. Тяжёлые мраморные колонны, поддерживающие своды комнаты, мягкие пуфики, обитые красным бархатом, девушки-статуи, олицетворяющие времена года - всё это наводило на определённые мысли. 'Здесь проводились балы!' - с восхищением подумала я. Перед глазами появились танцующие пары, медленно кружащиеся в незамысловатом танце. В дверном проёме показалась девушка, поражающая своей красотой. Темные, словно вишни, глаза, волосы цвета шоколада, уложенные в высокую причёску, тонкий стан и покатые плечи - всё словно говорило о родовитости девушки, несмотря на юный возраст. Её приход вызвал оживление в рядах гостей, попытавшись первым добраться до такой именитой персоны, стоявший рядом юноша задел меня плечом. Миг, и ведение растаяло. В зале я была совершенно одна. Вздохнув, я попыталась отогнать нелепые мысли и двинулась в направлении следующего зала.
Он оказался не таким большим как предыдущий. Весь выдержанный в зелёном цвете, он поражал своим антуражем. Большую часть пространства занимала сцена и стоящий на ней рояль, остальное же было занято под зрительные места. Через мгновение вид комнаты стал иным: по углам гостиной появились гигантских размеров канделябры из цветного стекла, на пьедестале, в центре, стояла большая керамическая ваза. А на сцене замерла уже знакомая мне девушка, её голос то понижался, то стремительно летел вверх, пытаясь вовлечь невидимых зрителей в дискуссию. Её руки порхали, словно в невидимом танце, мимика позволяла уловить любую эмоцию, показанную главной героиней спектакля. Да, именно, спектакля! Её метания и слова уже не казались мне столь хаотичными. Ирина вдруг отчётливо произнесла:
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе! *
Услышав шорох, она обернулась и увидела мужскую тень в проходе. На свет вышел молодой парень, одетый по-дорожному. Радостно взвизгнув, Ирина бросилась навстречу супругу. А я... я прошла в следующий зал с намереньем разгадать тайну, что невольно попала мне в руки. Мне пришлось подняться по небольшой лесенке, чтобы добраться до второго уровня дворца. Больше всего поразили огромные балконы, находящиеся над колонным залом так, что с них можно было наблюдать за людьми, неспешно проходящими под тобой.
Влюблённые тоже были поблизости, они облюбовали небольшой диван на противоположном балконе, точно так же, как и я, наблюдая за гостями. Только вот людей мы видели разных: я - гуляющих по опустевшему музею туристов, а они - приглашённых на встречу друзей и знакомых. Фёдор то и дело с нежностью поглядывал на девушку, сидящую рядом с ним, лишь иногда отвлекаясь от подглядывания за гостями. Ирина, положила свою голову ему на плечо, стараясь не быть навязчивой, но, всё же, желая быть как можно ближе к любимому человеку. Её глаза светились счастьем и заботой. Но следующий зал уже ждал моего посещения, и я предоставила влюблённых друг другу.
Судя по табличке, поставленной около двери, следующая комната называлась 'Красной гостиной' и была одним из любимых мест графини. Нет, уже не девушка, но молодая женщина встретила меня у порога. Её черты остались всё такими же мягкими, несмотря на то, что она утратила свою детскую 'свежесть'. Нечто новое появилось в её облике: пропала из глаз та детская наивность, что делала её похожей на запуганную лань. Но всё же не меня она встречала у порога, а горожанку, стоящую за моей спиной. Девушка пыталась что-то сказать графине, но вместо членораздельной речи получались лишь жалостливые всхлипы. Ирина поманила её за собой и усадила в одно из мягких кресел. Судя по обрывкам разговора, девушка оказалась бесприданницей и свою последнюю надежду она возлагала на графиню. Та молча поднялась и села за письменный стол .Она написала несколько строк управляющему и протянула листок будущей невесте. Быстро пробежав глазами записку, девушка счастливо улыбнулась и со слезами на глазах бросилась благодарить благодетельницу, а потом убежала, оставив за собой лишь довольную улыбку графини Ирины. С тех пор каждая бесприданница, отправившая прошение графине, могла надеяться на то, что ей помогут. Я же направилась в сторону следующего зала.
Таблички возле него не было, но сама я прозвала зал солнечным за его тёплый жёлтый цвет. В центре комнаты находился макет всего дворцово-паркового ансамбля, включая даже старую часть города Гомеля. Над ним склонилась чета Паскевичей, споря при этом по каждому вопросу. Граф активно жестикулировал и совал в лицо Ирины какие-то бумаги. Женщина ещё какое-то время сопротивлялась, вяло отвечая на нападки супруга, но ему уже давно было понятно, кто выйдет победителем из спора. Она со вздохом передвинула несколько зданий в другое место и предложила решить оставшиеся вопросы завтра. Граф послушно кивнул и направился в сторону выхода. Женщина же не спешила уходить, бросив хитрый взгляд на удаляющуюся фигуру Фёдора, она суматошно переставила все фигурки так, как они стояли раньше. Как ни в чём не бывало, она догнала хмурящегося мужчину и взяла его руку в свою, ослепительно при этом улыбнувшись. Что ему оставалось делать? Только лишь улыбнуться в ответ.
Площадка, открывающая вид на реку Сож, была недоступна для посещения. Но не для меня. Словно кто-то специально провёл меня туда, минуя все преграды и наблюдателей. Летом это уединённое место скрывала густая зелень, зимой же её полностью покрывало снегом. И это не считая того, что сама она располагалась позади замка, спрятанная от чужих глаз. Полностью отделанная стеклом по бокам, она была защищена небольшим куполом. Сама комната была круглой, но из-за стёкол и витражей, казалось, состояла из множества углов. Лучи проникающие сквозь окна, отражались и растекались по комнате, образуя сотни солнечных зайчиков. Их расположение менялось каждую секунду, солнечные картины можно было бы рассматривать всю жизнь.
Но вид из окна поразил меня ещё больше: передо мной простиралась река и виднеющийся за ней лес. Весна за окном сменилась летом, однако за сегодняшний день я перестала удивляться чудесам. Тяжелые ивовые ветви достигали самой земли, сквозь них иногда пробивались солнечные лучи, разгоняя мрак. Кое-где в пруду виднелись белые точки, но стоило лишь слегка приглядеться, чтобы понять, что это лебеди изгибают свои величественные шеи. Множество цветов украшало территорию, прилежащую к дворцу, иногда они складывались в животных, а чаще просто цвели на радость глазу. Но привлекло меня не это, а беседка, стоящая на самом краю обрыва. Её посетитель был каким-то странным и искорёженным, но позже я поняла: их там было двое.
Чтобы добраться до самого верха, пришлось долго подниматься по крутой и скользкой лестнице, но на то это и часовня. Её обустроили под библиотеку, хотя именно это место стало настоящим домом Ирины. Большую часть времени она проводила именно здесь: среди книг и пыльных фолиантов. Тяжёлые книжные стеллажи достигали потолка, иногда даже приходилось использовать маленькую лесенку, чтобы добраться до интересующей книги. На столе лежало множество исписанной бумаги и том 'Войны и мира'. Женщина уже поджидала меня, она села за стол и продолжила свою кропотливую работу. Графиня тихо бормотала что-то себе под нос, а потом, словно вспомнив нечто важное, вскрикнула: 'Je vois que je vous fais peur **'. Её работа казалась скучной и монотонной, но она делала это с таким упоением и отдачей, что я невольно восхитилась её способностями.
'Ну что ж, пора спускаться', - подумала я. Прогуливаясь неспешным шагом по коридорам, я вдруг поняла, что ни разу за время моей экскурсии я не видела детей. Ни детских, ни игрушек, ни смешного лопотания не было тут. Вдруг стал ясен иногда грустный взгляд уже не молодой женщины. Стало понятно, почему во взгляде читалось искреннее сожаление и вина. Любовь этой женщины не смогла дать жизнь никому.
Уже выходя из замка, я случайно налетела на старушку, загораживающую выход. Быстро извинившись, я торопливо выскочила на улицу, так и не заметив, как печальные карие глаза провожают мою удаляющуюся фигуру.
* Стихотворение из романа Л.Н.Толстого 'Война и мир'