Из хрупких, шуршащих оболочек вылуплялся арахис. Влад с Верой состроили остров из смятых одеял и устроились в гнёздышках с одной орехоколкой на двоих. Под коленкой у Веры ещё был припрятан грецкий орех в крепком, похожем на мозг коконе. Они шелушили маленькие арахисовые орешки, закидывали жаренные зёрнышки в рот и считали каждое попадание. По алюминиевой крыше звонко стучали капли, стекали по ливнестокам и бились о землю. Эти удары были слышны сквозь приоткрытую дверь, на ручке которой висел плюшевый рюкзак-жираф, чтобы ту не захлопывало сквозняком.
- И как твой парень? - Влад набрал горсть орешков и стал тереть их между ладонями.
- Прекрасный, - сестра пожала плечами.
Брат усмехнулся, набивая рот арахисовыми комочками.
- Чудесный, - не терпящим возражения тоном добавила Вера.
- А то как же, - он протянул ей зёрнышко. - М?
- Восхитительный!
Вера оттолкнула руку брата, сгребая ошмётки орехов и бросая в него.
- Какой же ты невыносимый.
- Сколько себя помню, ты вечно бегала со своим антисептиком и ворчала "невыносимый, невыносимый".
- Что поделать, если микробы повсюду, - она выудила из складок одеяла флакончик с прозрачной жидкостью.
- Просто удивительно, что из всех парней на планете себе в ухажёры ты тоже выбрала микроба, - Влад выхватил у неё из рук баночку и понюхал. - Хотя нет, не удивительно, а забавно. Очень забавно.
- А ты что, не знал? - Вера закатила глаза. - Так всегда: мы от чего-то бежим и бежим, а оно к нам прямо само липнет.
- Вот-вот!
- Как с твоим закадычным дружком.
- Какие грязные намёки.
- А я не намекаю, - она взяла орехокол и чуть раскачивала ручки, чтобы они звенели, ударяясь друг о друга.
- Как учёба?
- Как гонки?
- Ну вот, снова. Так ведь хорошо сидели.
- А нечего было к Лёше цепляться, - сестра с улыбкой смотрела на Влада, листающего ленту в телефоне. - Подумаешь, в шахматы твои дебильные проиграл.
- Он и тебе проиграл, - брат поднял на неё глаза.
- И что с того?
- Если он тебе в шахматах проигрывает, то где ещё?
- Перфекионист ты, что ли?
- Всего лишь смотрю на вещи через объектив будущего.
Вера расхохоталась, падая на диван и сворачиваясь калачиком.
- Вот заливаешь!
- Начитался, - экран телефона погас с щелчком. - И я знаю, что у тебя там орех! Делись!
- Ещё чего, ты уже своё съел!
- Верка, делись!
Она сжала твёрдый шарик в ладони, отводя её назад, чтобы брат не дотянулся.
- Я взрослая, плачу налоги, наконец завтракаю по утрам и имею право на собственный орех!
- Жадоба.
- Не жадоба, а запасливая, - победоносная улыбка растеклась у неё по лицу; Вера отрыла под ногой брата орехокол и вставила туда грецкий орех.
- Как про гонки узнала?
- Мама.
- Всё то она знает, - вздохнул Влад, засматриваясь на приоткрытую дверь на улицу, где шлёпал дождь.
- Это же мама. У неё дар.
- Быть мамой?
- Всё знать, дурень, - она усмехнулась.
- "Невыносимый".
- Но "всё равно любимый". Так что с гонками?
Гонять Влад начал ещё с пятнадцати, едва узнал, что существует этот "клуб сумасшедших", как звала их Верка - парней, дорвавшихся до байков и забывающих о ценности жизни. Семья узнала о его увлечении позже, когда новоявленный "гонщик" вернулся с гипсом на левой руке. "Неудачное падение" - пожал тот плечами, как будто падения вообще бывают удачными. Семья в восторг не пришла, но, по крайней мере, драки в школе прекратились: весь огонь Влада нашёл иной выход. А родителей больше не вызывали в школу без конца.
Забавно, как не идеальны бывают те, кого мы считаем идеальными.
У Влада же такой пелены перед глазами не находилось. Зная себя, в остальных он тоже искал то "неидеальное" пятно, которое по меркам морали делает их плохими. Если откровенно, пятна находились чересчур часто. Веркин Лёша исключением не был. Взять хотя бы Лёню или Льва - ещё куда ни шло, толковые ребята, непонятно, почему у них ничего не вышло, но будь она с ними, Влад бы волновался меньше. А с Лёшей всё было не слава богу, так он считал. Вообще, Верку как-то опасно и глупо тянуло на "л", и он дождаться не мог, когда же они кончатся.
- Всё ещё опасные, безрассудные и весёлые, - он наблюдал, как сестра с упорством жмёт на ручки, пытаясь расколоть орех.
- Жалко, родным не приходит похоронка, если что, - стараясь его поддеть, бросила Верка. В душе же она отчаянно хотела хоть как-то воззвать к братским разуму и совести.
- Ну, мы лично ходили к родителям, - Влад отнял у неё орехокол, раздавил кокон и передал обратно.
- Что, кто-то погиб?
- Нет, я шучу, - чуть едко клюнул брат.
- Скажи, что правда шутишь, - веркины руки упали на колени, зажав в каждой ладони по половинке ореха в скорлупе.
- Не могу.
- Какой кошмар...
Она разглядывала свои кисти, пальцы, торчащую плоть орешка в скорлупе, а потом вопросительно посмотрела на брата.
- Митька, - только и ответил он.
Они молчали, окутанные звуком бьющих капель и резкими выпадами грома, тыкающего в землю словно осязаемо. Над ними тёплым жёлтым светом разливалась лужица от настенной лампы, согревая и отбрасывая уродливые тени. Вера протянула брату половинку ореха. Они притащили горстку зубочисток, которые рассыпались по дивану, и пытались ими выковырять самые упорные, застрявшие в скорлупе кусочки ореха.
- А у нас на потоке хулиган завёлся, представляешь? Ну, такой, хулиган задним числом, - Верка прыснула, - потому что оставляет на стенах надписи, иногда маленькие, иногда здоровенные. Если точнее, не надписи, а цитаты из произведений поэтов серебряного века!
- Действительно, стыдно вообще таким быть. Жуть. Стишки на стенах!
Влад рассмеялся.
- Стишки... Ты вообще помнишь, с кем говоришь? - Верка изобразила возмущение.
- Простите, госпожа Филолог!
- А теперь, хитрец, доставай свой припрятанный орех, - она ткнула в него орехоколом.
- Ты знала!
- Я же будущая мать! Мне положено, дурень.
Они расхохотались, откидываясь на спины, и смотрели в потолок, пока не выдохлись.
Забавно, как не идеальны бывают те, кого мы считаем идеальными. И есть какое-то чудо в том, что твоё "неидеальное пятнышко" - например, умение оставаться ребёнком, даже когда цифры в паспорте неумолимо бегут вперёд, переваливая за двадцать, тридцать, сорок...
Слушая, как колёса бьют о рельсы, Вера передала половинку ореха брату, снова утыкаясь в хрестоматию, пока Влад, опутавшись наушниками, с интересом следил за соревнованиями по мотокроссу на экране телефона.