Мы опоздали на первомайский парад. У Оперного было пусто. Какая Одесса красивая. Как я люблю ее. Как все нежно и радостно. Солнечно. Легко. На мне синее платье в цветочек. Пытаемся догнать парад. Коляска, дети, муж... Тщетно. Звоню Леониду. Они уже на Куликовом. Ок. По дороге купила 2 флажка: флаг Одессы и Великобритании: Российские флаги разобрали. Флаг Украины не купила. На Куликовом (напротив Дома Профсоюзов людей немного: все пожилые люди, поют гимн Победы). По обычаю прошлась к палаткам, отдала молчаливую дань убитым Беркутовцам. Сашка (средненький) повязал себе на запястье георгиевскую ленточку.
Все одесситы на пикниках, дачах. У нас нет дачи. На пикник мы пришли в сквер при Куликовом поле. Вино, сыр, бублики для детей. Леонид нашел нас. Он говорил, что надо что-то делать. А я говорила, что надо. И что делала? Выпила стакан Шардене залпом. Почему столько наивных? Почему они верят, что Америка нам друг, а Россия враг?
Мы были недолго. Детей надо было кормить чем-то более существенным, чем бублики. Леонид подтвердил слова Андрюхи, что в город завтра лучше не ехать: матч с Черноморцем, приезжают фанаты из Харькова, очень агрессивно настроены. Вернулись домой: на доме висел флаг Одессы. Я поблагодарила управдом за то, что не вывесили флаг Украины.
2 мая 2014 год
Я послушалась ребят. Мы не поехали в центр города, а около полудня вызвали такси на Ильичевск. Какой Ильичевск чистый. Какое у меня красивое, самое любимое платье в разноцветный цветочек. Веранда. Каберне, мамины котлеты. Я и мама в запал говорим о том, как враг будет разбит, и что победа будет за нами, что Чуркин - наш герой и один в поле воин, что Путина боятся только слабые и никчемные либералы, что Одесса - русский город, и как я жду, что сонные проснуться, и мы вступим в новую эпоху, эпоху великой духовности, и путь наш только с Россией - Матушкой, и другого пути у нас нет и быть не может, ибо то является естественным ходом событий. Я говорила маме, что Русского Бога никто пока не отменил, что все будет замечательно.
Около 16.00 звонит коллега и спрашивает, не на Куликовом ли мы. Да нет, испугались Харьковских ультрас, уехали в город спутник Одессы - Ильичевск. Ну и слава Богу, там и оставайся, но в центр Одессы ни шагу. По телевизору прямая трансляция. Жуть. А я ничего не знаю, жру в китайском баклажаны. Вызываю такси. Как его звали? Руслан? Я никогда не вспомню, как звали таксиста. Приехали домой. Звонит Ленка, моя одноклассница. Узнает, не в центре ли города мы. Говорит включить местный канал. Включила. Впервые с тех пор, как все российские каналы отключили. Твари-демократы.
Все, что было раньше: сережки, духи, платья с цветочками, одесское вечное солнце, интересные клубы и уроки, запах моря и степи, все это превратилось в пепел и легло мне на босоножки. В одно мгновение все потеряло смысл. Тот ужас, что переполнял меня, боль и беспомощность... Звонит Майка и говорит, что ее муж и шурин там, они пытаются что-то сделать. Наконец, пропустили пожарку. Майка говорит, что картинка не складывается, не складывается. А я понимаю, что она никогда не сложится. Что-то с местным каналом. Я включаю интернет. Дети спят. Мы смотрим любительские ролики в ютьюбе, курим, плачем, курим, плачем... Плачем.
3 мая 2014.
Я проснулась в любимом платье в цветочек. Проснулась от Майкиного звонка. Ее Шурин этой ночью погиб в Доме Профсоюзов. Все утро провела в интернете. Выходные. Детей надо на природу. Идем в парк, молчим. Зашли в магазин. А там только слышны чековые аппараты. Все молчат. Мой город изнасиловали. Его жителей убили. Мне не надо было смотреть телевизор, статистику, тысячи репортажей и комментариев: судя по любительским съемкам с пожара в Доме профсоюзов, погибли сотни. Это было очевидно.
Плакать сил уже не было.
4 мая 2014 год
Я проснулась в длинном черном платье. Утро в интернете. Я ждала реакцию Путина. Тщетно.
В обед в парк. В парке тоже до 2 мая были палатки Одесской дружины. Майка сказала, что их тоже сожгли, но об этом никакой информации в сети не было. В парке - 411 батарея никого не было, палаток тоже не было. Какая-то скотина оставила надпись 'Слава Украине'. Май плакал, плакал. Мы сидели на подстилке одни, и я плакала, плакала. Возле нас прыгала молчаливая сорока. Муж пытался найти вторую сороку, т.к. одинокая сорока к долгой печали. Тщетно.
Вечером в Одессе прошел парад неонацистов. Никто не обратил внимания. Я узнала от друга, который живет на Софиевской. В 'Одноклассниках' он написал мне: 'А знаешь, они кричат свои кричалки, как часть немцев с 29 и почти все немцы с 33. И когда вся властная босота тоже их покрикивает после каждой строфы, то мне в принципе не боязливому человеку становится страшно....Сейчас прошла толпа, по Пушкинской к Куликову полю. Очень похоже на отряды Рэма.. Я думаю не в пример им ты знаешь кто это... И если ты знаешь об этих отрядах, то ты наверное и знаешь, чем они кончили....Жизнь всегда расставляет всё на свои места. И наказание редко бывает осознанным - оно просто наступает...'
Мне стало легче, что я не одна. Многие знакомые зарылись в норы и молчали: то ли в шоке, то ли, дебилы, не поняли что произошло, то ли из страха или, самое жуткое для меня, РАВНОДУШИЕ, нежелание принимать стороны постигло их. А ведь это последние, равнодушные - страшное горе. Слезы душили от отчаяния, от нечеловеческой несправедливости.
5 мая 2014 год
У меня было 3 утренних пары. Не знаю, как я дошла на работу. Отлетала во время урока. Отлетала, а отлетать нельзя. Хотелось взять и бросить в студентов лэптоп и спросить, как они осмелились прийти на занятия, когда такой кошмар. Я нашла силы. У всех лица были припухшие от слез. Мальчик с желто-голубой ленточкой на запястье еле сдерживал слезы. У него 2 мая погиб 17-летний друг. Друг оказался по другую сторону баррикады. Друг носил георгиевскую ленточку. Я посмотрела на свою георгиевскую повязку. Она потеряла смыл, как и ленточка у Влада, казалось, была с каплями крови. Он очень хороший и искренний мальчик.
14.00 Я на Куликовом поле. Это сон. Эта сирень, эти гвоздики. Это сон. Этого не может быть. Это злая шутка. Я сейчас проснусь. Я зашла внутрь. Там пахло не гарью, там пахло бесконечностью и гул, гул... Камер и фотоаппаратов больше, чем скорбящих. Я поднялась выше. Кощунство, ходить по могилам кощунство и цинизм. Я вышла. Ко мне подошла тетка и сказала, чтоб я сняла георгиевскую ленточку из петли пальто. Мы своих и так видим. А "они" ее используют как свидетельство против нас. Я сняла. Ровно в 15.00 часов ушла с Куликова поля. Одесская Хатынь...
6 мая 2014 год
Я ничего не помню. Осознание горя стало приходить только сейчас.
7 мая 2014
Я проснулась в нормальном состоянии.
Я даже нормально провела урок. Я даже пошла в зал. Вечером встретила Андрюху. Он сказал, что еще не предел. Я не знаю, что он имел в виду.
Опять боль. Боль. Слезы. Сигареты. Легли спать около 3-рех ночи.
8 мая 2014
Я проснулась в черном платье. Вместо меня на урок вышел муж. А я повела средненького в школу. Я бежала всю дорогу. Мы бежали. Почему мы бежали? Как мне хотелось убежать, убежать... Мне хотелось отомстить за невинные жертвы. Я видела их глаза, я знала многих косвенно. Я хотела мести. Гнев от несправедливости количества жертв, молчание СМИ... Господи, какие ценности? Какое достоинство? Я навсегда становлюсь калекой. Я не смогу никогда простить не только тех, кто послал моральных уродов на Куликовое поле, не этих полуумков свидомых, уродов. Я никогда не прощу своих друзей, которые все хотят забыть. Как забыть женщину поправляющую юбку в окне дома Профсоюзов? Мне не нужны платья в цветочек.
На индивидуальном уроке Никита заплакал. Они завтра придут нас убивать. Да. Придут. Но мне нестрашно. Боже, мне совсем нестрашно. Теперь я поняла, чтобы потерять страх, надо пройти через ужас. Чтобы стать человеком, надо пройти через трагедию. Надо ее пропустить через себя.
9 мая 2014 год
Нам сказали, на Парад не ходить. Тимошенко готовит провокацию. Под Одессой танки. Я не пошла. Я всегда ходила, а сегодня не пошла. Я, вчера потерявшая любой страх, струсила и не пошла. Мы ждали танков. В Одессе было так тихо, что такое затишье бывает только перед бурей.
В учительской сделала под иконкой маленький уголок памяти убитых на Куликовом поле. Все из моих личных фото. Георгиевская ленточка, снятая мной 5 мая, нашла свое применение на фото со сгоревшим домом Профсоюзов.
Танки не пришли. Мы с мужем пили каберне, курили сигары, кормили детей и плакали. Плакали, ругались матом, потому что не было человеческих слов, чтоб выразить нечеловеческие эмоции. Их не было. Мне позвонили немногие, но и хорошо. Поздравления с праздником победы казались цинизмом, все казалось пошлым, потерявшим смысл. Господи, Одесса так пострадала в 1943 и 1944, половина мирного населения была уничтожения румынами. А про нас все забыли... К нам никто не пришел на помощь, никто ... Весь мир. Когда же зазвучит Рахманинов? Когда зазвучит русская симфония? Где он Русский Бог? Где он? Его нет. Это миф. Это моя мечта.
10 мая 2014 год
Я проснулась в черном платье. Странно, мы шли на встречу в ресторан с типа другом. Он типа был в шоке от моих эмоций на фейсбуке. Ему не было жаль людей в Доме Профсоюзов. Он боится, что придут русские, и он потеряет работу в семитском банке. Я сказала, что в русском банке тоже могут понадобиться специалисты.
11 мая 2014 год
Я проснулась в очередном черном платье. Встаешь, а голова ватная, а в душе все булькает. Грязь наверно человеческая булькает.
Я сажала чернобривцы. На местных новостях Гурвиц сказал, что это замечательно, что они, наконец, избавились от этой нечисти, как палаточный городок на Куликовом поле. Я в стопоре.
Идем кормить детей. Дети довольные кушают. Я не ем. Понимают они или нет... А мы все говорим об этих уродах. Весь мир уроды и наивные. Трусы. И мы трусы. Не пошли на Парад Победы. А его не было. Мы даже не пошли цветочки положить к памятнику Неизвестного Матроса. Мы 23 года терпели эту массовую деградацию, эту ни с того ни с сего взявшуюся русофобию.
12 мая 2014 год
Я проснулась как всегда за последние дни. Наверно я теряю достоинство... Уроки прошли нормально. Отлетала. Но не плакала. Их тоже жалко. Они же любят Украину. Они придурки. Они не Украину любят. Им верить не во что. Им надо что-то кричать, за что-то бороться. Как глупо. Все потеряло смысл. Может, смысл в милосердии, во всепрощении?
13 мая 2014 год
Новая волна негодования. Моего гнева. Опять больно, больно так...
14 мая 2014 год
Я одела платье с оборкой. Ничего. Урок нормальный. Не улетала. Пошла в зал. Заплатила по счетам за 3 месяца. Все же давно ушло на второй план. Говорила с Андрюхой. Мы пришли к мнению, что мы в полной ж...: мы никому не нужны. Нас хотят поставить на колени, и старшему брату Одесса тоже не нужна. Позавидовала севастопольцам. Они провели парад. А мы? Почему? За что? Нас запугали, как овец. И я овца. Испугалась.
15 мая 2014 год
Я проснулась, как человек, не потерявший достоинства. Но я поняла, что никогда не смогу носить свои любимые платья в цветочек с такой же легкостью, с такой радостью, как прежде. В Одессе со второго мая каждый день идет дождь. Ну и правильно. Если б светило солнце, это тоже было бы жестоко, насмешливо...