-- "Засуньте номер нашего телефона в свой мобильник, татуировкой вцарапайте его в ладонь, запомните навеки наизусть и пусть он вам никогда не понадобится!" --
Похоронный дом "Аккерман" радостно оплачивал свои рекламы на ведущих телеканалах комфортабельного флоридского округа. Вокруг под легким морским бризом, окруженные вечнозеленой свежестью, гнездились уютные клубы-обиталища тех созревших пенсионеров, которым хорошо за семьдесят. И за восемьдесят. Некоторые заставляли владельцев процветающего бизнеса проявлять терпение, но жизнь не минует свой финал-апофеоз.
Шанда появилась в доме скорби внезапно, словно неожиданный порыв океанского ветра. Вообще-то, ее звали Шандольер, но полное имя звучало лишь для тех, кто мог его оценить. Она, оказывается, искала работу. Не стоит объяснять прозорливому читателю, что устроиться в никогда не умирающую контору было весьма не просто. Особенно на высокооплачиваемую должность менеджера, умеющего работать с задавленными горем родственниками усопших. Шанду взяли.
Видели бы вы эту Шандольер! Красавица? Вовсе нет. У вас, читающих про женщин, вечно одно на уме. Тем не менее, кое-что, совсем чуть-чуть, как шанелью в нос, тапочками да по щекам у нее просвечивалось. Не вызывало сомнений, что Шанда была искусной драматической актрисой. Может быть, комедиантом? За считанные секунды на ее мягком округлом лице появлялись полные страданий и боли пронзительные глаза вечного мученика. Молящий взгляд истерзанного горем человека был неотразим. Ее английский язык на два выражения превосходил словоблудие любых радиокомментаторов. Чистейшая мелодия произношения вызывала ностальгические воспоминания о династии Тюдоров. А манеры, а элегантность! Как Голливуд пропустил такое созвездие?
Руководство бизнеса не сделало роковой ошибки, предоставив ей работу. Когда Шанда обслуживала рыдающих людей, она умело входила с ними в душевный, сгорбленный общей болью контакт. Сочуствие и сострадание смотрелись искренними, непоказными. Под охи, вздохи и шумок она умело всучивала клиентам самые прибыльные программы обслуживания.
Гилберт Аккерман, владелец бизнеса, был весьма доволен своим новым менеджером. До самого того дня, когда он получил по почте здоровенный конверт от какой-то юридической фирмы. Там было уведомление о том, что Шанда обвиняет его в сексуальных домогательствах и вызывает в суд, требуя компенсацию в десять миллионов долларов.
-- Как будто не первое апреля сегодня, -- глядя на календарь, подумал Гилберт.
Шанда на звонки не отвечала и не появлялась.
Мистер Аккерман задумался о кошмарном существовании местных богачей, живущих в постоянном страхе перед толпой желающих денежки отобрать. У нас же здесь, во Флориде, -- коммунизм, описанный товарищем Марксом. Богатый платит за десятерых, средний класс работает за десятерых, бедный получает все то же самое и делать ничего не нужно. В нищие что-ли податься? Хорошо живется где-нибудь в Гондурасе, где женщина, зависимая по служебным обязанностям, сразу выполняет армейскую команду "Ложись!" Не хочешь любви, так теряй работу. А у нас... Введенная в практику высшей юридической инстанцией закорюка сексуальных домогательств стала изобретением века. Если раньше для того, чтобы пинком под зад убрать конкурента, ему шили любвеобильность на стороне, принуждение беззащитных женщин, то в наши дни справедливость восторжествовала. Помните такого Кэйна? Президентом Соединенных Штатов собирался стать. Как ловко наши доблестные девочки вытащили на свет Божий двадцатилетней давности гнусные намеки. Живо кандидатуру снял!
Гилберт связался со своим адвокатом, который оказывал ему разного рода необременительные услуги, но тот проявил неожиданную порядочность, заявив, что опыта в подобных сложнейших делах у него нет и предложил лишь помочь найти подходящего зашитника. После элегантнейших бесед и посылания ко всем чертям Аккерман нащупал родственную наглую душу в лице эсквайра Харса.
-- Даже в мыслях не было что-то Шанде намекать, - лепетал чистую правду похоронный бизнесмен.
--
Меня не интересует, - оборвал Гилберта его юридически подкованный собеседник, - что там было и чего не было. Совершал ли человек нечто наказуемое, например, убийство. Мой клиент априори прав. Существует лишь один понятный вопрос, который требует односложного ответа. Согласны ли вы заплатить мне триста тысяч долларов?
Харс обожал любое расследование и не нанимал профессиональных сыщиков, предпочитая развлекаться самостоятельно. Первым шагом он навел справки об адвокате оппонента. Его соперница, некая Клэйр, в этом году только получила лицензию юриста.
- Да я ее мизинчиком, - облегченно соображал опытный профессионал.
Более того, он нашел в интернете резюме, в котором, перечисляя свои скромные способности, девушка просила подыскать ей место. Посмеиваясь, Харс отправил электронное сообщение, приглашая Клэйр на собеседование.
--
Мне нужен специалист по вымогательству, - обрисовывал ситуацию работодатель Харс для сидящей напротив Клэйр. - Из резюме видно, что вы как раз ведете подобное дело. Хотел бы знать некоторые подробности предъявляемых претензий и методы, применяемые вами.
Интонация Клэйр была скучающей:
--
Не знаю деталей и никакого к ним интереса не испытываю, - лениво вымолвила она. - Важно лишь то, что клиент предпочел мои услуги, отказав многим бывалым.
--
Как же удалось достичь столь блистательного превосходства? - изображал восхищение Харс.
--
Все требовали предварительной оплаты, в то время как я согласилась получить гоноррар только в случае успешного окончания дела, - с оттенком презрения отвечала Клэйр, разочарованная тем, что приходится подобные тонкости разъяснять.
--
Эй, так придется же победить, выиграть. Вы уверены? В этой жизни все бывает...
--
Как я могу не одолеть оппонента, если сумма иска - десять миллионов, а мне причитается третья часть?
Клэйр изящно и безупречно исполнила взгляд игрока в гольф, следящего за дальним полетом мячика.
Рот Харса приоткрылся от умиленного удивления.
--
Я буду счастлив тем, что вы станете звездой моей фирмы, дорогая Клэйр! - торжественно превозгласил опытный юрист.
Харс имел верное представление об аристократических привычках высших слоев общества и обожал гольф. Он прекрасно знал что означает безошибочно обозначенный взгляд. Клэйр собирается поделиться деньгами с адвокатом Аккермана. В этом случае он, мистер Харс, получит полтора миллиона. Очень было бы кстати. Куда достойнее, чем несчастные обещанные ему триста тысяч. Сколько лет можно трудиться за гроши? А кому нужен этот мистер Аккерман? Пусть он проиграет, соблазнитель подлый.
- Не надула бы меня эта , на дорогом мерседесе, Клэйр! Ведь проведет, кинет, зажухает его честно заработанное, - раздумывал повидавший жизнь Харс. Он прекрасно знал, что такого рода виртуозные комбинации возможны только в очень узком кругу богатых влиятельных законодателей. Те ребята не проигрывают процессы. Неужели, эта молоденькая выскочка из их числа? Харс покрутил камеру наружого наблюдения и высветил номерной знак роскошного мерседеса, на котором приезжала Клэйр. Потом позвонил друзьям в полицию. Ему сразу сообщили, что машину взяли напрокат на один день.
-- Ух, какая талантливая стерва! На мормышку меня, старого бобра, чуть не поймала. Ждет ее счастливое будущее, если не посадят...
Теперь нужно взглянуть на окружного судью, который принял иск к рассмотрению. Его Честь и Справедливость на уровне Всевышнего в храме Истины, но, тем не менее, Вершитель Правосудия остается человеком на Земле родившимся. У него есть родственники, друзья, коллеги. В маленьком тесном мире юристов на многих можно или выйти, или наехать. На многих, но не на всех. Харсу дурно стало, когда он увидел имя Памелы Райх. Очень известная индивидуальность. Во времена президента Клинтона она была министром юстиции. Эта двухметровая бесполая леди ничем кроме своих обязанностей в жизни не интересовалась и копать под нее не имело никакого смысла.
Требуется раскопать всю подноготную этой Шандольер. Компромат, доказывающий, что она исключительно лживый человек, и прочие попутные фекалии.
Харс начистился до немыслимого блеска, проверил оружие, только потом уселся за компьютер. Перченую, пахучим цветочком новость он вытащил из недавних полицейских файлов почти сразу. Имя Шанды Ле Флер засветилось во время налета агентов на подпольный бордель лишь месяц назад. Возмущенную девушку вытащили из-под клиента. Фотографии какие! Залюбуешься... Харс встал, причесался, выпил рюмочку лимонада.
--
Такую находку надо бы показать адвокату Клэйр, пусть дает мне мои заслуженные полтора миллиона вперед! - сам себе внушал прожженный законник. - Эх, и помечтать нельзя!
Зал суда, где проходило слушание по делу мерзкого Аккермана, оказался вместительным. Местная община домов престарелых прислала два автобуса, заполненных желающими развлечься спектаклем популярной Шандольер. Они - все представительницы прекрасного пола - обстоятельно разместились внутри, и это была не та публика, которой кто-то мог закрыть рот.
Тишина настала лишь когда в сопровождении своей помощницы Клэйр в Храм Правосудия вошла оскорбленная Шанда в черном мистическом одеянии.
--
Восьмого числа, в восемь тридцать утра, когда миссис Ле Флер появилась в офисе, господин Аккерман произнес: " Ты потрясающе красиво выглядишь, Шанда! "
Возмушенный зал взорвался:
--
Какой наглец! Думает, что, если он - владелец бизнеса, то все разрешается!
--
Как несчастная женщина должна реагировать на такое хамство?!
--
Вы признаете изложенный факт, ответчик? - спросила судья.
--
Не помню, - пролепетал Аккерман.
--
Вы не помните, или отрицаете?
--
Я...
--
Вы , между прочим, под присягой. Истец, у вас есть свидетели сказанного?
--
Трое. Теперь осталось двое. Один не может свидетельствовать - он уже в гробу.
Стремительным порывом вмешался адвокат Харс:
- Ваша Честь, госпожа Судья! Уважаемая почтенная публика! Конечно, мой клиент расточал свои комплименты при свидетелях. Где вы видели, чтобы человек, задумавший что-то недостойное, предавал свое мнение огласке? Он просто хотел поощрить работника из самых лучших побуждений...
Говорящий прервался, потому что в лицо ему попал запущенный из зала надкушенный помидор. Сдержать негодование зала было невозможно:
--
Этот Аккерман так обнаглел, что его не волнуют рядом стоящие!
--
Долой насильников!
--
Носильщиков долой!
--
Свободу Шанде ле Флер!
С трудом успокоив толпу, судья продолжала следствие.
--
Истец, у вас есть иные примеры?
--
С чувством глубочайшего возмущения, - говорила Клэйр, - я перехожу к наиболее трагической части своего повествования. Восемнадцатого, в два часа после полудня пятеро служащих и мистер Аккерман обедали в соседнем ресторане. Ответчик взял в руки спелый банан, подрезал шкурку и, помахивая, спросил Шандольер: "Хотите?" Ваша Честь! Я прошу включить кинопроектор. Все готово?
На белом экране было отчетливо видно то, на что похож качающийся в ее пальцах банан.
Кто-то включил мелодию американского гимна. Пели все. Судья и мужчины. Зал кипел:
--
Гнать мерзавцев из Флориды...
--
Надо же , какой у него большой, кто бы мог подумать...
--
Бойкотировать Банановую Республику...
Судья Райх, звоня в колокольчик, пыталась успокоить публику:
Под ритмичные аплодисменты зала к сцене подъехала комфортабельная инвалидная коляска, громко зазвучал клаксон. Сидевшая за рулем немолодая, но моложавая леди одела очки, вставила в уши слуховые аппараты, подправила челюсть, достала особый микрофон.
--
Я - Вивиан Фитц, была замужем восемь раз! Cначала был Сэрж...Само упоение... Сколько грации... Кушал мои котлетки одну за другой. Люсифер тоже скончался после котлеток, но Энтони попал под поезд. Александр...
--
Уважаемый свидетель, - прервала ее судья Райх, - знаком ли вам кто-либо из сидящих здесь мужчин?
Миссис Фитц сняла очки, взяла в руки длинный лорнет с двумя биноклями внутри, вплотную подъехала к Аккерману.
--
Эй, да это же Гилли из сосисочного бизнеса! Обольститель лукавый... Мы познакомились, - тогда я была замужем за небогатым золотопромышленником Джеком - когда он явился в мое имение сосиски продавать. Ты повзрослел, Гилберт...
Адвокат Клэйр успела вставить:
--
Хотелось бы услышать подробности...
--
Ну, как, - продолжала Вивиан, - взял этот Гилли сосисочку за кончик, обмакнул ее в белый соус и так, покачивая, игриво спрашивает: "Любите?" А соус с кончика мелкими капельками и падает... Ну, разве я могла устоять? А сосиски не полезные оказались - Джек до смерти отравился ими потом.
--
Вы занимались доставкой сосисок, мистер Аккерман? - спросила судья.
--
Да, но в то время мне было пятнадцать лет и я не помню такого случая...
--
Всех обманутых, брошенных, покинутых - не упомнишь! - раздался крик из зала.
Адвокат Харс вмешался:
- Мое детективное расследование показывает, что в то время, двадцать семь лет назад, когда моему клиенту лишь исполнилось пятнадцать, вам уважаемый свидетель , было далеко за шестьдесят...
--
Вы что здесь? Дискриминацией женщин по возрастному признаку занимаетесь? - заорала Клэйр
--
Тут некоторых пора привлекать за растление малолетних, - не скромничал Харс.
--
Брейк, - сказала судья Райх, разводя дерущихся. - Объявляется перерыв. Во второй части выслушаем аргументы защиты.
Харс задавал свои детективные вопросы, передвигаясь по сцене, словно танцуя мазурку:
--
Миссис Ле Флер, где вы находились пятого в полдень?
--
На работе, при исполнении служебных обязанностей, - четко отвечала Шанда..
--
А восьмого в семь вечера?
--
Мы с мужем посетили службу в Храме Святого Варфоломея.
--
Какая прекрасная у вас память, миссис Ле Флер! Не напомните ли что вы делали девятого после девяти вечера?
Услышав вопрос, Шанда разрыдалась, упав на пол. Ангельскими крыльями изгибались протянутые в мольбе руки невиновной Дездемоны. Арией страдающей Виолетты зазвучал Верди. Ермоловой нечего было бы делать рядом с выдающейся Шандольер.
В оцепеневшем зале Харс продолжал:
--
Слово предоставляется свидетелю, инспектору полиции.
Нехуденькая тетка в униформе блюстителя порядка излагала суть:
--
Девятого вечером, был срочный вызов в неблагополучный массажный салон. Среди прочих мною была задержана молодая женщина, лежавшая голышом с высоким усатым мужчиной. Здесь фотографии для обозрения. Позднее была установлена ее личность.
Адвокат Харс исполнил позу игрока в гольф, наносящего точнейший удар.
--
Вы можете опознать подозреваемую? - жестко вставила судья.
--
Да, - ответила инспектор, указывая на Шанду. - Кроме того у той женщины на левой ягодице была татуировка - накрашенные губы.
--
Истец, как часто вы подрабатываете подобным образом? - ледяным голосом рявкнула Райх, рассматривая фотографии.
Шандольер пыталась ответить, но рыдания прерывали ее.
--
Уважаемый свидетель, - спросила адвокат Клэйр, - вы можете опознать того высокого, с усами, мужчину, который находился с потерпевшей?
--
Безусловно.
--
Главный свидетель - вперед! - торжественно изрекла Клэйр.
На сцену вышел нескладный тип с тонкой шеей, напоминавший постмодернисткого поэта-грача. Он был слегка под мухой, но создавалось впечатление, что таково его обычное состояние. По характерному блеску глаз Харс сразу заподозрил, что свидетеля только что выпустили из психиатрической лечебницы.
--
Вдохновение, творческий порыв - вечно искомые... Жизнь отдашь за секундное озарение мысли... Прочувственность сюжета - черства... Я..
--
Назовитесь, свидетель, - прервала судья его душевный полет. - Как вы оказались под красным фонарем?
--
Мое имя - Ги ле Флер, художник-авангардист. Постоянные творческие искания требуют перченых квинтэссенсуальных ощущений, создающих транспроцессуальные гармонии созерцания... С моей любимой женой Шандой - у нас трое детей -- я назначаю свидания на крыше скорого поезда, под водосточной трубой, под скалами, где большие акулы плавают, в пикирующем самолете, на концерте виолончельной музыки. В тот раз я так романтично затащил Шанду в массажный салон, а потом в полном восторге вызвал полицию....
Адвокат Клэйр нагнулась в позе гольфера, достающего победный мячик из лунки.
Похоронный дом "Шандольер" стал лучшим заведением Флориды.