Агата налила себе крепкого чаю, сделала бутерброд с колбасой и уселась за компьютер.
Сегодня у нее был тяжелый день: в больнице, где она работала санитаркой, отключили горячую воду, и пришлось крутиться, как белка в колесе. Сейчас же, после душа ей хотелось только одного: отыскать на сайте "Киношка" какой-нибудь смешной фильм, развалиться в кресле и забыть про чертову работу. Как показал опыт, комедии этому очень способствуют. Комедии - как единственная отдушина. Комедии - как панацея от тоски, даже если смотришь один и тот же фильм в сотый раз и заставляешь себя смеяться над пошлыми шутками Адама Сандлера и опостылевшими гримасами Джима Керри. Комедии... А что еще остается, когда в реальной жизни только одиночество и серость? Ей тридцать, она некрасива, у нее поганая работа. Единственный ухажер пять лет назад скрылся, украв все сбережения. Единственная подруга - погибла в автокатастрофе, когда ехала к ней, Агате, на день рождения. Иногда Агата чувствовала себя старой покрышкой на обочине дороги - никому не нужной, присыпанной пылью тоски. Каждый день беспросветная серость... Хотя нет, были ведь еще комедии по вечерам!
Агата зашла в "закладки", и нажала на адрес сайта "Киношка".
- А это еще что? - удивилась она.
Вместо яркой страницы с рекламой фильмов загрузился... детский рисунок?
Внизу экрана тянулась коричневая линия, из которой торчали зеленые деревья, будто нарисованные ребенком. Наверху - улыбающееся желтое солнце и синие крендельки облаков. Справа был нарисован черный домик с одним окошком и печной трубой, а слева - человечек с руками-палочками, ногами-веточками, овальным туловищем и круглой головой.
Она рассмотрела рисунок и пожала плечами.
- Ну и что все это значит?
Будто в ответ на ее вопрос, над домиком появилась стрелка и кособокая надпись:
"Здесь живет Обжорка".
Надпись исчезла и появилась новая:
"Хочешь, чтобы Обжорка вышел? Нажми на домик".
- Игра? - неуверенно предположила Агата.
Немного подумав и отхлебнув из кружки чаю, она навела стрелку на домик и нажала на кнопку мышки.
Заиграла тревожная органная музыка. На рисунке облака закрыли солнце. Из домика боком вышло странное создание, которое состояло из большой круглой головы с кривой черточкой улыбки, и точками глаз. На создании была высокая шляпа - цилиндр. Руки и ноги походили на сардельки. Появилась надпись:
"Это Обжорка".
- Я догадалась, - усмехнулась Агата.
"А это - ты".
Стрелка указала на человечка слева.
- Я? Серьезно? Могли бы и красивее нарисовать.
"Хочешь покормить Обжорку?"
- Ну, допустим.
"Нажми на человечка".
- Хм... ладно. Не оставлять же его голодным, - шутливо сказала Агата.
Она навела стрелку на человечка и нажала на кнопку.
Органная музыка стала громче. Обжорка боком, медленно переставляя ножки, двинулся в сторону человечка.
И тут Агата почувствовала холод, будто температура в комнате внезапно опустилась ниже ноля. Обжорка, продолжая улыбаться, приблизился к человечку.
Переливы органной музыки, казалось, звучали не из колонок, а откуда-то сверху. Из нарисованной тучи выскочил синий зигзаг молнии.
Обжорка подошел к человечку. Его улыбающийся рот начал открываться, обнажая ряды треугольных зубов.
- Нет! - выдохнула Агата. Ее онемевший от холода палец начал щелкать по кнопке мышки.
Обжорка повернулся, накренился, вытянувшись на ножках-сардельках, и сомкнул пасть, проглотив человечка целиком.
А Агата провалилась в темноту, в которой продолжал играть орган.
- Смотри, еще одна, - услышала она мужской голос.
Темнота расползалась, превращаясь в серую дымку. Музыка звучала уже откуда-то издалека.
Женский голос:
- Хм, молодая.
Дымка стала маревом. Агата часто заморгала. Голова кружилась, а сознание пыталось зацепиться за реальность, еще не смея задавать вопросы "что и почему".
Зрение восстановилось. Вытаращив глаза, Агата уставилась на пожилого мужчину, который печально поджав губы, смотрел на нее сверху вниз. Его седые волосы торчали в разные стороны, как у Эйнштейна на известной фотографии. Широкие зеленые подтяжки поддерживали широкие серые штаны с аккуратными заплатками на коленках. Рукава красной байховой рубашки - закатаны до локтей.
- Что... случилось? - не чувствуя губ, прошептала Агата. - Я упала?
- Мы все расскажем, - старик подошел и помог ей подняться. А потом вместе с девушкой лет двадцати, взяв с двух сторон под локти, проводили и усадили на скамейку.
Агата ошарашено смотрела по сторонам, не понимая, где находится.
Все вокруг было сумрачным, унылым: темные каменные дома с двускатными крышами и ставнями на окнах; кое-где возле стен стояли деревянные бочки и рос колючий кустарник; булыжная мостовая, вдоль которой тянулась низкая кованая ограда - было похоже, что это декорации к фильму о средневековье.
- Тебе лучше? - спросила девушка. У нее были прямые черные волосы с челкой, покрашенной в фиолетовый цвет. Узкое лицо с россыпью веснушек на переносице. В нижнюю губу - продето колечко, а на шее - что-то вроде ошейника с заклепками. Кожаная жилетка поверх черной футболки, солдатский ремень и джинсы с нашивками в виде крестов, дополняли ее странный готический образ.
- Где я? - посмотрев ей в глаза, спросила Агата. - Что все...
- Случился вот какой финтик: тебя проглотил Обжорка, - быстро сказала девушка.
- Ну, Василиса, нельзя же вот так?! - возмутился старик.
- Да какая разница, Сан Саныч?! - девушка всплеснула руками. - Как ты эту новость не преподнеси, она все равно прозвучит погано! Чего уж ходить вокруг да около?
- Эй! - воскликнула Агата. - Что здесь творится? Вы кто вообще такие? Что это за место такое?
Издалека доносилась органная музыка, как фон к мрачной окружающей обстановке.
Сан Саныч сел на скамейку рядом с Агатой.
- Видишь ли, - начал он, - это все трудно понять, но... тебя действительно проглотил Обжорка. Да и нас с Василисой тоже. Здесь уже тридцать шесть человек...
- Какой, нахрен, Обжорка?! - Агата начала подозревать, что все это какой-то дурацкий розыгрыш.
- Ты играла в ту паршивую игру? - резко спросила Василиса. - Согласилась покормить того круглого нарисованного монстра? Вот и покормила на свою голову. Обжорка тебя сожрал - выдал, понимаешь ли, такой финтик, собака! Мы сейчас внутри него! - она развела руки в стороны и закружилась на месте. - Мы в долбанной сети, в которой Обжорка создал островок своего мира. Нас засосало сюда, как в черную дыру. Этот вонючий интернет-божок нас сюда притащил!
Агата тряхнула головой.
- Бред какой-то!
- Да, именно так все и выглядит, - согласился Сан Саныч. - Тебе еще нужно кое-что знать... - он замешкался, подбирая нужные слова. - Хм... в общем, в некотором смысле ты мертва.
- Что?!
- Да, мертва. И твое тело... это всего лишь имитация плоти. Все здесь - имитация. Каждый камешек, каждое растение, одежда, дома...
- Даже не пытайся это понять, - посоветовала Василиса. - Для нашего сознания это... как ты выразился, Сан Саныч?
- Непостижимо.
- Вот-вот, непостижимо!
Агата замотала головой, не желая принимать все услышанное.
- Нет! Не может быть! Я дышу. У меня бьется сердце.
- Ты дышишь и моргаешь по привычке, - сказала Василиса. - Этому телу не нужен ни воздух, ни пища, ни вода. А сердце почему бьется? Хм... Знаешь, запиши и это в разряд "непостижимое".
Агата посмотрела на свои руки, потрогала ткань домашнего синего халата, повела плечами, покрутила головой и... что-то было действительно не так. На ум пришло слово "тесно". Тело вроде бы и ощущалось, но с другой стороны...
"Непостижимо".
Она ущипнула себя за запястье, но боли не почувствовала. Посмотрела на небо и увидела в сумрачной выси еле заметные, словно грозовые всполохи. Сознание не желало все это воспринимать. Не желало!
- Как такое возможно?
- Ты этот вопрос еще долго будешь себе задавать, - ответил Сан Саныч. - А сейчас хорошо бы узнать твое имя.
- Агата. Меня зовут Агата.
Она поняла, что не чувствует запахов. Не единого. Во рту никаких вкусовых ощущений. Руки и ноги казались протезами - качественными, легко управляемыми, но все же протезами.
Агата, Сан Саныч и Василиса шли по улице мрачного, будто вымершего города, направляясь к главной площади. "Тебе нужно кое-что увидеть, Агата".
- Мы сюда попадаем в той одежде, в которой играли в игру "Покорми Обжорку", - объясняла по дороге Василиса. - И забирает Обжорка только... в общем, забирает он только особенных людей.
- Как это - особенных?
- Ты была довольна своей жизнью? - поинтересовался Сан Саныч.
Агата пожала плечами, в очередной раз ощутив в теле дискомфорт.
- Не особенно.
- Вот-вот, - печально улыбнулась Василиса. - Все, кого сожрал Обжорка, были не особенно довольны своей жизнью. Он словно какое-то одолжение делает, забирая, таких как мы.
Они прошли мимо большого дома, над дверью которого была вывеска "Таверна". От крыльца на несколько метров тянулась коновязь, возле стен стояли водопойные колоды.
- А чем ты была не довольна? - спросила Василису Агата.
- Я? - девушка усмехнулась и показала запястье с тремя бледными шрамами. - Неудавшаяся попытка, - пояснила она. - Взгляни на меня? Мне двадцать лет, а я все еще не отошла от этой унылой подростковой готической чуши. Заигралась. А вернее - доигралась до хронической депрессии. Наркота опять-таки. Должно быть, у меня с головой что-то не так.
- Дура, - обозвал ее Сан Саныч.
- Дура, - согласилась Василиса.
- А вы? - спросила Агата старика. - Вы тоже не хотели жить?
- Не хотел, - признался Сан Саныч. - Видишь ли, я полковник ВДВ. Участвовал в войнах и ни единой царапины. А через неделю после того, как вышел в отставку, попал в аварию и лишился ног. Такое ощущение, что Судьба берегла меня только для военного дела, а как только эти дела закончились... - он поморщился. - В общем, при жизни я передвигался в инвалидном кресле. Потом жена умерла. Сын - скотина, собрался упечь меня в дом престарелых, - он замолчал, а потом, будто извиняясь, добавил: - Устал я. У меня раньше никогда не было синдрома войны, а тут... когда я лишился ног, словно сломалась какая-то преграда в мозгах.
- Как бы то ни было, - зло сказала Василиса, - но мы не просили Обжорку забирать нас! Он не дал нам выбора. В Аду, наверное, веселее, чем здесь. В этом мире даже дня и ночи нет - вечный сумрак. Боже, как же тут уныло, хоть вой!
- А вы давно здесь? - спросила Агата.
Василиса на несколько секунд задумалась.
- Мои внутренние часы подсказывают, что я тут неделю. Да и Сан Саныч здесь почти столько же. Верно, Сан Саныч?
- Ага, - согласился полковник. - И вот еще что... Мы здесь, как в тюрьме. Отсюда нет выхода. По сути, мы находимся в гигантской коробке, стены которой похожи на вулканическое стекло. С Василисой мы прошли вдоль этих стен и ничего похожего на выход не обнаружили.
- А с чего вы вообще взяли, что мир Обжорки находится в сети? - удивилась Агата.
- Проповедник сказал, - ответила Василиса и поморщилась. - Сейчас ты его увидишь. Мы уже пришли.
Они вышли на площадь, на которой возле небольшого помоста стояли и медленно раскачивались люди. На многих была домашняя одежда: халаты, пижамы, майки, просторные штаны и рубахи. И лишь на некоторых - костюмы и элегантные платья. Люди стояли рядами по шесть человек и раскачивались в каком-то едином медленном ритме.
На помосте стоял человек в черном плаще и капюшоне, надвинутом на глаза. Агате этот тип напомнил инквизитора из старого фильма о ведьмах.
- Их тут тридцать четыре, не считая Проповедника, - сообщил Сан Саныч. - Стоят и раскачиваются, как камыши на ветру.
- Как обдолбыши на трансцендентальной вечеринке, - выдала свою версию Василиса. - Я знаю, о чем говорю. Вот такие здесь финтики творятся, Агата. Всех этих людей Обжорка сожрал до нас. Они не разговаривают... черт, они вообще ничего не делают - лишь стоят и раскачиваются. Из нормальных здесь только я, да Сан Саныч. Был еще один парень. Леха. Он, как и мы возмущался, ругался на Обжорку, а теперь... теперь Леха стал, как эти зомби. Стоит сейчас в первом ряду и раскачивается.
- Но что с ними? - спросила Агата.
- Да кто ж их знает? - ответила Василиса. - Проповедник - это вон тот тип в плаще - говорит, что они счастливы. Я лично в этом сомневаюсь.
- Быть может, он говорит правду, - угрюмо возразил Сан Саныч.
- Товарищ полковник! - воскликнула Василиса. - И ты тоже?! Совсем недавно...
- А вдруг? Мы же не знаем. Возможно, это и есть выход?!
- К черту такой выход!
- Но рано или поздно мы тоже станем как остальные.
- Нахрен остальных, Сан Саныч! Нахрен! Я лучше целую вечность буду шляться по этому паскудному городишке, но к ним, - Василиса указала пальцем на толпу, - не присоединюсь! Такого финтика Обжорка от меня де дождется! Нет!
- Успокойтесь! - твердо сказала Агата. Она и при жизни не любила, когда кричат, и, как выяснилось, ей это не нравилось и после смерти. - Лучше расскажите про Проповедника. Почему он молчит?
- Бывает - молчит, - успокаиваясь, сказала Василиса, - а бывает - несет всякую чушь. Пойдем отсюда. Если есть в городе самое поганое место, так это здесь.
Они уже повернулись, чтобы уйти, как раздался четкий и слегка распевный голос Проповедника:
- Из Зеркальной вселенной прибыли они, дабы повести за собой тех, кто отчаялся. Трое божественных пилигримов, трое ловцов пересечений. Обжорка, Таракан и Квак разбили свои шатры в сети интернета измерения Подкидышей. Тех, кто верит, тех, кто желает счастья, Обжорка, Таракан и Квак проведут через поля гроз, через сетевые решетки и плоскости. Все для мира. Все для Подкидышей. Распад, имитация и тропа...
- Бред какой-то, - сделала заключение Агата.
- Вот-вот, - согласилась Василиса. - Хотя он иной раз и более понятные вещи говорит.
- Понятные вещи? - посмотрела на нее Агата.
- Ага, вроде того, что мы все здесь мертвы, а эти дома, вещи и наши тела, всего лишь имитация.
- Все-таки я никак не могу понять, как мы можем быть мертвы?
- Да, от этого свихнуться можно, но, боюсь, мозги в наших головах-имитациях на это не способны, - Василиса печально улыбнулась и после долгой паузы сказала: - Проповедник мне напоминает приемник, который ловит разные волны. Скоро он заткнется. Все, пошли отсюда. Мы обычно сидим в таверне, там у нас штаб-квартира. Ты с нами, Сан Саныч, или останешься хрень эту слушать?
Полковник оторвал взгляд от Проповедника.
- Что? - вид у него был рассеянный. - А, да-да, я с вами.
Чуть позже, по пути в таверну, Василиса заявила:
- Вообще, здесь не всегда так скучно. Иногда Обжорка такое отчебучит, со своими экспериментами по имитации реальности... хоть стой, хоть падай! Недавно я видела собаку с шестью лапами. Причем лапы были, как... будто сплетенные из тонкой медной проволоки. Эта тварь прыгала с крышу на крышу, а потом распалась на какие-то черные хлопья. Еще мы с Сан Санычем видели паровоз на окраине города. Он тоже распался. Кстати, в домах можно найти интересные вещи. Сан Саныч как-то ныл, что хочет курить, и представляешь, потом обнаружил на столе в таверне кучу блоков сигарет и, наверное, сотню коробков спичек.
- Ага, - подтвердил полковник. - Вот только толку от сигарет нет, ведь ни вкуса, ни запаха мы не чувствуем.
- А спички? - удивилась Агата. - Обжорка что, имитацию огня сделал?
- Сделал, - сказала Василиса. - Теперь хоть можно свечи в доме зажигать, а то вообще темень была. Можно сказать, Обжорка по-своему заботится о нас, комфорт создает. Что уж говорить, на разные чудные финтики он горазд. Перед твоим... прибытием я нашла бутылочку черной туши и иголку с ниткой. Теперь вот татушку себе на плечо сделаю. В общем, жить можно, - в ее голосе была грусть. - Еще бы орган этот заткнулся... Бесит меня уже эта органная музыка, - неожиданно Василиса оживилась, встрепенулась и весело спросила: - А хочешь, я тебе фокус покажу?
- Ты думаешь, меня теперь еще можно чем-то удивить? - Агата натужно улыбнулась.
- Смотри! - Василиса взглянула вверх и закричала: - Что б ты сдох, Обжорка! Засунь все свои финтики в...
Сумрачное небо озарили яростные вспышки, и органная музыка превратилась в гнусную какофонию. Но скоро все снова стало как прежде - сумрак, орган и печаль.
Время шло. По прикидкам Агаты она находилась в мире Обжорки уже пятые сутки, хотя уверенности в этом не было - трудно вести отсчет времени, когда нет физических ощущений и сумрак так же неизменен, как поведение людей на городской площади.
За эти пять суток Агата в сопровождении Василисы и Сан Саныча обошла весь город, побывала в каждом из двух сотен домов. Иногда она видела странные и страшные вещи - то, что Василиса назвала экспериментами Обжорки с имитацией: лошадь с огромными белесыми глазами и ногами похожими на паучьи лапы; серебристый авиалайнер, бесшумно летящий в небесном сумраке; внезапно выросшее дерево с черными блестящими листьями. А однажды над городом появилось гигантское глазной яблоко - оно кружилось, разглядывая мир внизу, бордовые сосуды вокруг радужки пульсировали, зрачок то сужался, то расширялся. Глаз распался на черные хлопья и некоторое время над городом падал черный "снег".
В домах Агата, иной раз, обнаруживала интересные и странные вещи: шахматную доску, на которой были расставлены тридцать четыре белых пешки и три черных ферзя; книги с чистыми страницами; кружки без дна; вставная челюсть с серыми зубами; набор карандашей без грифеля.
Агата, Василиса и Сан Саныч много времени проводили в таверне. Здесь был бильярдный стол, рулетка и дартс - хоть какое-то развлечение. Василиса сделала на своей левой руке кучу маленьких татуировок - черепков и кособоких скелетиков, в нос продела тонкое колечко. Сан Саныч постоянно курил и сетовал на то, что не может чувствовать запах. Полковник часто уходил в себя и сидел, уставившись в одну точку. Агата думала, что в эти моменты Сан Саныч пребывал в далеком прошлом, в том времени, когда он был счастлив. Порой старый полковник отправлялся на площадь и слушал проповедника. Агата и Василиса всегда ходили с ним, и когда, иной раз, он начинал вести себя странно - раскачиваться и что-то бормотать, - они едва ли не силой уводили его с площади. А бывало, что и Василиса впадала в транс, и тогда Агате приходилось и ее возвращать в "реальность", хорошенько встряхнув.
Агата не только исследовала мир Обжорки, но и сама ставила эксперименты: как-то она специально распорола ножом предплечье и обнаружила, что под кожей вместо мяса находится какая-то розовая пористая субстанция, похожая на мягкую пластмассу, и розовые же, будто пластиковые волокна. Порез затянулся быстро, на коже не осталось и следа. Экспериментировала Агата и с желаниями: однажды она сказала, что неплохо бы, чтобы вместо свечей были хотя бы масляные лампы. Скоро в доме напротив таверны она обнаружила пять старомодных светильников и восемь бочонков с маслом. С лампами обстановка таверны стала не такой мрачной, как при свечах.
Пошли шестые сутки, по внутренним часам Агаты. Она, Василиса и Сан Саныч сидели в таверне. Полковник катал по столу сигарету и был столь же мрачен, как небо снаружи. Василиса уродовала свою руку, накалывая на пальце очередной черепок.
Агата поднялась со стула и громко сказала:
- Я прошу вас очень серьезно меня выслушать.
Василиса повернула к ней голову:
- А чего так официально?
- Замолчи и слушай! - резко ответила Агата. Василиса удивленно подняла брови, а Сан Саныч перестал катать сигарету. - Последние несколько часов я много думала и решила кое-что сделать. И я, черт возьми, это сделаю! И очень надеюсь, что вы ко мне присоединитесь. Я много наблюдала, проделала несколько экспериментов и поняла, что у него, - она указала пальцем вверх, - плоховато с логикой. - Агата вынула из кармана халата спичечный коробок. - Вот этому лучшее подтверждение.
- Спички? - удивилась Василиса.
- Тихо! - осекла ее Агата. - Прошу ничего не говорить, пока я не закончу. Еще я поняла, что он ничего не делает быстро. Ему будто нужно время, чтобы все понять и обдумать. Это дает нам шанс. У меня есть план, как сбежать отсюда. Я не знаю, сработает ли он, но нам ведь нечего терять, верно? А теперь, когда я произнесла эти слова вслух, у нас мало времени, ведь он все слышал и сейчас пытается разобраться. А когда разберется, неизвестно, как отреагирует. Я хочу знать: вы со мной? Только быстро!
- Вот это финтик! - изумленно воскликнула Василиса. - Мне все уже пофигу! Чтобы ты не задумала - я с тобой!
- Ты как, Сан Саныч?
Полковник молчал.
- Решайте скорее, - твердо сказала Агата. - У нас мало времени.
Сан Саныч смял сигарету и поморщился.
- Товарищ полковник! - закричала Василиса. - Нам нечего терять! Вы и на войне были таким трусом?!
- Замолчи, девочка! - прошипел он и резко поднялся из-за стола. - Я с вами. Говори, Агата, что нам делать.
- Следуйте за мной.
Около минуты у них ушло на то, чтобы добежать до конца улицы. Здесь, прямо посреди мостовой стояли три тележки, груженные небольшими бочонками.
- Я все это подготовила пару часов назад, - пояснила Агата. - Здесь масло. Хватайте тележки и тащите на площадь. Только быстро!
"Пока все идет как надо, - подумала она. - Неужели Обжорка еще не понял?.."
Сумрачную высь озарили всполохи, органная музыка стала чуть громче.
Пока тащили тележки, Сан Саныч сказал:
- Я знаю, что ты задумала.
- Я тоже догадалась, - кивнула Василиса. - Выходит, ты выпросила у Обжорки лампы не только для того, чтобы свечи заменить? Умно. И тележки эти... Ты думаешь, у нас получится?
- Я верю в это, - отозвалась Агата.
Они вбежали на площадь. Вспышки на небе стали яростнее, органная музыка превратилась в звуковой хаос, в котором солировал металлический скрежет.
- Ну что, приступаем? - спросил Сан Саныч.
- Да, поехали! - Агата вынула из бочонка пробку, быстро подошла с ним к первому ряду раскачивающихся людей и начала по очереди поливать их маслом. Сан Саныч и Василиса последовали ее примеру.
- Обжорка хочет знать! - зычно выкрикнул Проповедник. Его глаза в тени капюшона горели двумя синими искрами. - Он недоволен! Ему не нравится то, что делают Подкидыши!
- Сам ты Подкидыш, урод! - отозвалась Василиса. - Не ожидал от нас такого финтика? - она вылила остатки масла на голову светловолосого юноши и с силой бросила бочонок себе под ноги, разбив его вдребезги.
Небо вовсю полыхало, под аккомпанемент безумного скрежета. Земля вздрогнула так, что в домах полопались стекла, а с крыш посыпалась черепица.
- Обжорке не нравится, что делают Подкидыши! - кричал Проповедник. - Не нравится! Не нравится! Это неправильно!.. Он желает знать!..
Над площадью образовалось черное облако, из которого, извиваясь, начали выползать змеевидные отростки. Земля снова задрожала и с десяток человек, не удержавшись на ногах, как безвольные куклы, упали на землю.
- Обжорка чувствует опасность! - на одной ноте продолжал кричать Проповедник. - Он накажет Подкидышей! Накажет Подкидышей! Накажет...
С неба, на дом на краю площади с грохотом упал слон - пробив крышу и обрушив стены, он распался на мириады черных хлопьев.
-... Обжорка посадит Подкидышей в ящик и спрячет! Он накажет! Накажет!..
На другой дом упала яхта. Вдалеке, над крышами росла кривая пародия на Эйфелеву башню - железные сегменты появлялись прямо из воздуха, издавая звук похожий на треск ломаемых веток.
Черные отростки из облака опускались все ниже. В них было что-то хищное, плотоядное. Мир Обжорки наполнял такой скрежет, будто миллионы когтей яростно царапали по гигантскому листу ржавого железа. И сквозь этот звук пробивался голос Проповедника:
-...Обжорка знает, что хотят сделать Подкидыши! Знает! Они собираются покинуть шатер. Хотят убежать, уничтожить имитацию и убежать!..
"Ты, чертовски, прав, урод!" - подумала Агата. Из последнего бочонка она обливала себя маслом.
На площадь вышла та самая лошадь с белесыми глазами, которую Агата уже видела. Земля возле помоста вздыбилась - в считанные мгновения, разбросав брусчатку, вырос гигантский бледный гриб с темными пятнами на шляпке.
- Пора! - закричала Василиса. Она чиркнула спичкой по коробку.
Сан Саныч тоже достал коробок. Агата разбила бочонок и через пару секунд уже поджигала промасленную пижаму полного мужчины, который все еще раскачивался, как меланхоличный маятник. Пламя скользнуло по ее руке, подожгло халат, и Агата превратилась в пылающий факел. Сквозь завесу огня она видела горящих Сан Саныча и Василису. Будто огненные демоны они бегали среди людей.
Черные отростки над площадью дергались, яростно извивались и сплетались, как змеи, но больше не опускались.
Боли Агата не чувствовала, зато ощущала, как плавится будто воск тело. Неожиданно ее естество взорвалось ликованием - она вырвалась из объятий чего-то липкого и тяжелого, и взмыла над площадью. Она видела все вокруг - зрение стало всеобъемлющим и необычайно четким. Внизу в пламени сонно ползали десятки черных сгустков, похожих на слизней, а рядом с ней, Агатой, летали две светящиеся сферы и... она слышала их мысли:
"Мы свободны!"
"У нас получилось!"
"Убираемся отсюда!"
"Убираемся!" - подумала Агата.
Она полетела прочь с площади, а за ней - две сферы. Теперь Агата видела, что пространство мира Обжорки пронзали миллионы серебристых нитей, среди которых хаотично двигались прозрачные многогранники. Внизу - крыши домов, улицы - все походило на игрушечный макет города.
"Вот и преграда".
Агата слышала полные надежд мысли Василисы и Сан Саныча, но было и что-то еще... ощущение присутствия чуждого для человеческого понимания разума.
"Непостижимое!"
Она влетела в преграду, похожую на вулканическое стекло и...
"Что это?" - подумала Агата и услышала этот же вопрос от своих призрачных спутников.
Пространство. Белый космос. Миллионы прозрачных планет соединенных искрящимися тропами.
"Сеть".
Черный куб - мир Обжорки, выглядел в этой светлой вселенной чем-то инородным, как капля грязи в аквариуме с чистой водой.
"Что теперь?" - подумал Сан Саныч.
"Теперь перед нами целый мир, товарищ полковник, - ответила Василиса - Мы в сети. Вот такой финтик вышел!"
"Жаль, что не спаслись остальные".
"Мы сделали все, что могли. Их тела сгорели, как и наши, но..."
"Обжорка что-то сделал с их душами. Вы же их видели. Они стали черные!"
"Души?"
"А что же еще, Сан Саныч?"
"К этому еще нужно привыкнуть, - подумала Агата. - Ну что, полетели исследовать сеть?"
"Конечно!"
"Куда угодно, лишь бы подальше от мира Обжорки".
"Куда угодно..."
"А почему мы не на Небесах? Не в райских кущах? Странный какой-то финтик получается"
"Может, мы обнаружим Рай в одном из этих прозрачных шаров?"